Флевелинг Линн. Луна предателя

   Теро поспешно провел рукой над кроватью, приказывая ей воспроизвести то, что она помнит, — что угодно. Кровать воспроизвела ритмичный скрип и страстный мужской стон. Волшебник в раздражении отступил на шаг. Он ожидал услышать храп, но, видимо, должен был бы знать, чего ждать от друга.
   Однако раздавшиеся звуки дали желаемый эффект. За многозначительной тишиной за дверью последовали тактично удаляющиеся шаги.
   Не теряя времени, Теро достал восковые шарики, приготовленные накануне, придал им форму человечков и сунул под одеяло. Взмахнув над постелью палочкой, он беззвучно произнес заклинание, вспоминая лица, тела, форму рук и ног. Восковые подобия раздались и удлинились. К тому времени, когда Теро завершил пассы, фигуры походили на Серегила и Алека, но оставались неподвижными и невыразительными. Маг коснулся пальцем холодного лба «Серегила» и дунул ему в ноздри. На восковых щеках появился румянец, черты смягчились. То же самое Теро проделал и с двойником Алека, потом придал обеим фигурам позы спящих людей. Призвав на помощь воспоминания о совместных ночлегах во время путешествия, он добавил равномерное дыхание и легкое похрапывание. Если слуги проявят должную деликатность, уловка может дать беглецам несколько драгоценных часов.
   Теро оставил дверь незапертой и спустился в главный зал, где Кита извинялся перед посланцем-акхендийцем.
   — Доброе утро, — приветствовал гостя Теро. — Что привело тебя сюда в столь ранний час? Акхендиец поклонился.
   — Приветствую тебя, Теро-и-Процепиос. Амали-а-Яссара хотела бы исследовать тот амулет, который приносил Серегил. Сегодня утром она чувствует себя в силах заняться этим.
   Амулет! Теро потянулся к кошелю на поясе, потом, нахмурившись, замер на месте. Вещицу забрал Серегил; в суматохе, вызванной письмом Магианы, маг совсем забыл взять ее у друга.
   — Так бы сразу и сказал! — воскликнул Кита, направляясь к двери. — Я уверен, что они не будут против, если я потревожу их ради такого важного дела!
   — Позволь мне, — поспешно остановил его Теро, уже жалея о собственной уловке с восковыми фигурами. — Я пришлю Амали талисман, как только… — тут он сурово взглянул на Киту, — как только Серегил проснется.
   — Ну вот, это уж точно она, — радостно воскликнул Серегил, присматриваясь еще к одной ничем не примечательной заросшей тропе, отходящей в сторону.
   Бека подавила стон. Тропа отличалась от любой из дюжины подобных, у которых Серегил останавливался этим утром, только стайкой куток, клюющих что-то в высокой траве.
   — Последняя тропа, насчет которой ты высказывал такую же уверенность, обошлась нам в полчаса скачки в неверном направлении, — сказал Алек гораздо более терпеливо, чем сумела бы сама Бека.
   — Нет, это точно она, — настаивал Серегил. — Видите тот валун? — Он показал на большой серый камень справа от дороги. — Кого он вам напоминает?
   Бека стиснула поводья.
   — Послушай, я хочу есть и уж не знаю, когда в последний раз спала…
   — Я серьезно спрашиваю. На что он, по-вашему, похож? — Серегил скалил зубы, как безумец, и Бека задалась вопросом» сколько времени прошло с тех пор, когда он отдыхал.
   Алек ответил на ее вопросительный взгляд пожатием плеч и начал внимательно рассматривать камень.
   Валун был футов шести в длину и четырех в высоту; овальный камень резко сужался к одному концу, и два одинаковых углубления снизу делали его похожим на…
   — На медведя? — предположила Бека, гадая, не свихнулась ли и она тоже. С другой стороны, узкий конец действительно выглядел как опущенная голова, а сам округлый камень — как неуклюжее туловище.
   — Верно, я теперь разглядел, — ухмыльнулся Алек. — Похоже, медведи сегодня нас преследуют. Это и есть твоя примета?
   — Да, — с явным облегчением ответил Серегил. — Проклятие, я и не вспомнил о ней, пока сейчас не увидел. Если присмотреться, можно увидеть глаза, которые кто-то нарисовал. Но раньше здесь была торная дорога. В горах есть несколько деревень, а еще дальше — торговый лагерь дравниан.
   — Теперь тут нечасто ездят, — сказала Бека все еще с сомнением. Молодая древесная поросль и сорняки совсем скрыли колеи.
   — Это и к лучшему, — ответил Серегил. — Чем меньше народу мы встретим, тем легче будет у меня на душе. Теро ведь, знаете ли, не единственный, кто умеет посылать сообщения при помощи магии. — Он взглянул на солнце. — Утро на исходе. Нам следовало проделать уже больший путь.
   Не спешиваясь, они с Алеком перекинули седла и поклажу на двух украденных лошадей, а потом и сами пересели. Это потребовало немалых усилий и ловкости, Беке пришлось, помочь затянуть подпруги, но зато на дороге не осталось следов, по которым преследователи могли бы определить, куда направились беглецы.
   Бека привязала лошадей, на которых они скакали раньше, к своему седлу длинными веревками, так что они могли двигаться достаточно независимо. Любой следопыт увидел бы только, что курьер и двое его сопровождающих расстались здесь с «попутчиками», когда те свернули в сторону, и продолжали ехать по главной дороге.
   — Старайся никому не попадаться на глаза как можно дольше, — предупредил Беку Серегил, пожимая ей руку. — Преодолеть горы без проводника ты не сможешь, так что все равно останешься по эту сторону.
   — Ты заботься о себе, — ответила Бека, неожиданно почувствовав, что у нее перехватило горло. — Я просто проеду по этой дороге, сколько смогу, потом сверну в каком-нибудь удобном месте и затаюсь дня на два. Потом я вернусь к Клиа.
   Худшее, что может случиться, — это что меня поймают и отправят обратно в Сарикали. А что собираетесь делать вы после того, как поговорите с Коратаном? Серегил пожал плечами.
   — Останемся при нем, я думаю, хотя, может быть, и в цепях. Если мне удастся добиться своего, он немедленно вернется в Скалу.
   — Значит, там и увидимся, — весело сказала Бека, стараясь заглушить нехорошие предчувствия. Алек лукаво улыбнулся девушке.
   — Да сопутствует тебе удача в сумерках, наблюдатель.
   — И вам обоим тоже. — Бека смотрела им вслед, пока всадники не скрылись из вида. Серегил не обернулся, а Алек придержал коня и помахал девушке рукой.
   — Удачи вам в сумерках, — еще раз прошептала Бека и повернула к горам, ведя в поводу двух коней.
   Дорога не становилась лучше, но все же путники могли ехать по ней рысью. Через несколько миль они добрались до развалин первой деревни, и Серегил быстро ее осмотрел.
   Несколько домов оказались сожжены, остальные медленно приходили в запустение. Молодые деревца и сорняки заполонили широкую лужайку в центре селения и одичавшие сады.
   Заглянув в один из уцелевших домов, Алек нашел там только осколки битой посуды.
   — Все выглядит так, словно жители собрались и покинули деревню.
   Серегил подъехал к нему, протягивая бурдюк, с которого капала вода.
   — Нет торговли — не на что жить. По крайней мере колодец не завалило.
   Алек напился, потом вытащил из дорожного мешка кусок вяленого мяса.
   — Интересно, удастся ли нам найти здесь лошадей на смену?
   — Как-нибудь справимся, — ответил Серегил, поглядывая на облака. — Если поторопимся, доберемся до следующей деревни засветло. Я предпочел бы заночевать под крышей. Да и лето еще не наступило, так что ночами в предгорьях бывает чертовски холодно.
   Сразу за деревней начинался скалистый склон, крутой и скользкий, покрытый камнями и изрезанный руслами ручьев, берущих начало от источника наверху. Пирамидки из камней все еще указывали на когда-то проложенную здесь тропу.
   Путники отпустили поводья, предоставив лошадям самим находить дорогу. Оглянувшись, Алек заметил, что неподкованные копыта коней почти не оставили следов на каменистом склоне. Понадобился бы очень искусный следопыт, чтобы найти их, с удовлетворением подумал юноша.
   — У меня его нет! Я его уничтожила, сожгла! — всхлипывала Амали, съежившись на постели. Сначала она отпиралась решительно, но скоро начала плакать. От этого она казалась еще моложе, чем была на самом деле, и Райш заколебался, не уверенный, что ему хватит решимости ударить жену, если иначе не удастся добиться своего.
   — Не лги мне! Мне амулет необходим! — сурово сказал он, наклоняясь к жене. — Если мои опасения правильны, тебя могли уже разоблачить. Иначе Серегил давно пришел бы.
   — Почему ты не объяснишь мне, в чем дело? — рыдала Амали, инстинктивно прикрывая руками живот.
   Этот жест ранил Райша в самое сердце. Он опустился на постель рядом с женой.
   — Ради Акхенди, ради нашего ребенка, отдай мне то, что осталось от амулета, если он все еще у тебя. Я слишком хорошо тебя знаю, любимая. Ты никогда не уничтожила бы творение другого акхендийца. — Райш старался не показать растущего отчаяния. — Ты должна позволить мне защитить тебя, как я это всегда делал!
   Амали, всхлипывая, выбралась из постели и взяла свою рабочую шкатулку со стола. Из-под груды заготовок для изготовления талисманов она вытащила что-то.
   — Вот, и надеюсь, ты сумеешь найти этому лучшее применение, чем удалось мне! — Амали бросила к ногам Райша плетеный браслет.
   Райш наклонился, чтобы поднять его, и тут же вспомнил такое же действие, совершенное четырьмя ночами раньше. Он с внутренней дрожью поспешил прогнать воспоминания, но понимание того, что он проклят, осталось.
   Плетение браслета было простым, но тщательно выполненным, и магия его все еще была сильна, несмотря на потерю фигурки, — достаточно сильна, чтобы вызвать образы крестьянки из горной деревушки, сделавшей браслет, и юноши, которому он предназначался. Кхи Алека-и-Амасы пропитало ремешки так же, как и его пот.
   Амали все еще плакала. Стараясь не обращать на нее внимания, Райш опустился в кресло у кровати и, стиснув в руках браслет, прошептал заклинание. Браслет в его руках запульсировал. Закрыв глаза, Райш увидел Алека и все, что того окружало: мокрые ветви над головой, далекие горные вершины, видные в просветах между деревьями, Серегила рядом, показывающего на странной формы валун. Райш сразу узнал камень.
   Понимание случившегося заставило его задохнуться, старик бессильно откинулся в кресле. Они знают! Должно быть, Клиа все известно, иначе почему бы она послала их — именно этих двоих — на северное побережье?
   Холодные пальцы стиснули его руки, и Райш, открыв глаза, увидел перед собой заплаканное лицо жены.
   — Ты должна вернуться домой, тали. Не говори ничего никому — просто поезжай домой.
   — Я только хотела помочь, — прошептала Амали, поднимая с пола браслет и глядя на него с ужасом и изумлением. — Что я наделала, мой любимый?
   — Ничего такого, на что не было бы воли Светоносного. — Райш нежно погладил ее по щеке, радуясь теплоте ее кожи. Сам он дрожал, холод пронизывал его до костей, несмотря на ласковые лучи пробившегося сквозь облака солнца. — Отправляйся сразу же и приготовь дом к моему приезду. Тебе недолго придется ждать.
   Райш на дрожащих ногах вышел в безлюдный сад, не замечая, что промочил в траве сандалии и полы одежды. Усевшись в беседке Амали, он снова стиснул в руках браслет и стал следить за беглецами, пока хватало сил. Ему удалось увидеть достаточно, чтобы догадаться, куда те направляются.
   Сложив руки на груди, Райш несколько минут отдыхал, чувствуя, как целительная сила Сарикали наполняет его, возрождает к жизни; потом сложил ладони чашей и представил себе далекую деревню и доверенных людей в ней. Между его пальцев возник шар серебристого света. Райш вложил в него свое мысленное послание и движением пальцев послал туда, где, как он надеялся, его слова достигнут нужных ушей.
   Амали следила за мужем из-за оконных занавесей. Вытерев слезы, она вызвала шар-посланец, произнесла такое же заклинание и, закончив, прошептала:
   — Да защитит нас Аура! — моля Светоносного, чтобы на этот раз не ошибиться.

Глава 40. Гамбит

   Несмотря на все предосторожности Теро, буря разразилась гораздо раньше, чем он рассчитывал. Он как раз помогал Мидри менять повязки на руке Клиа, когда прибежал встревоженный капрал Каллас.
   — У соседей неприятности, господин. Мне кажется, тебе лучше спуститься.
   Перед домом Адриэль собралась небольшая толпа. Сама кирнари Боктерсы стояла в дверях с несколькими своими родичами лицом к лицу с кирнари Хамана и Катме. Суровая Лхаар-а-Ириэль взирала на боктерсийцев с выражением праведного негодования на покрытом татуировками лице.
   — Он никогда бы не скрылся, не сообщив об этом тебе! — говорил Назиен— и-Хари, обвиняюще тыча в Адриэль пальцем.
   — Ты знаешь не хуже меня, что приговор об изгнании отрезал Серегила от клана и от семьи, — холодно ответила Адриэль. — Атуи не обязывает Боктерсу докладывать о его местопребывании. Даже будь это иначе, я ничего не могу сообщить тебе о том, куда и почему он отправился: мне это неизвестно. Клянусь в том светом Ауры!
   — Вон волшебник! — крикнул кто-то из толпы, и недружелюбные взгляды собравшихся обратились на Теро.
   — Где Серегил из Римини? — требовательно спросила Лхаар, и молодой волшебник заметил слабо светящееся облако магической силы, окутывающее женщину. Сердце Теро оборвалось: может быть, мысли Лхаар и не читала, но никакая восковая кукла не обманет эти острые глаза.
   — Он покинул город, — неохотно ответил маг. — Куда он отправился, я не знаю. — Это в определенной мере было правдой: Серегил намеренно не сообщил ничего о своем маршруте.
   — Почему они уехали? — обратился к Теро кирнари Акхенди, выходя вперед вместе со старейшинами Силмаи и Рабази. Теро внутренне содрогнулся: его уловки были теперь бесполезны. И как им всем удалось так быстро узнать об отъезде Серегила?
   Маг оглядел толпу, высматривая знакомое лицо под рабазийским сенгаи. Ниала нигде не было видно.
   — Я не могу тебе этого сказать, кирнари. Может быть, ситуация, в которой он оказался, была для Серегила тяжелее, чем понимал кто-нибудь из нас.
   — Чепуха! — фыркнул Бритир. — Твоя царица и твоя принцесса обе поручились за него как за человека с сильным характером. Я и сам его таковым считаю. Он не убежал бы просто так! Ты должен держать ответ перед лиасидра. Я требую, чтобы ты немедленно вместе со всеми скаланцами явился на совет.
   — Прости меня, кирнари, но это невозможно. — Толпа угрожающе зашумела, и Теро порадовался тому, что за спиной у него стоят солдаты. — Принцесса Клиа при смерти, и отравил ее ауренфэйе. Мы имеем основания думать, что и смерть Торсина тоже была насильственной. Я явлюсь в лиасидра сразу же, как только совет соберется, но долг не позволяет мне разрешить кому-либо из скаланцев покинуть дом, пока принцесса в опасности.
   — Торсин убит? — заморгал старый кирнари. — Вы ничего раньше об этом не говорили.
   — Мы рассчитывали, что убийца может выдать себя, если не узнает о наших подозрениях.
   — Вы знаете, кто этот убийца? — скептически спросила кирнари Катме.
   — Я пока ничего об этом не могу сказать, — ответил Теро, предоставив слушателям делать собственные выводы и надеясь, что новость отвлечет внимание от исчезновения Серегила.
   — Что ж, пойдем, волшебник, — сказал ему Бритир, жестом приглашая Теро следовать за собой.
   — Ты же не отправишься туда в одиночку? — прошептал сержант Бракнил, придвигаясь к магу поближе.
   — Оставайтесь здесь, все вы, — спокойно сказал Теро. — Сейчас имеет значение только безопасность Клиа. Отошлите боктерсийцев в дом Адриэль, поблагодарив от моего имени, а затем держите оборону, как в осаде. — Маг остановился, уже наполовину спустившись с лестницы, и приказал: — Освободите сержанта Меркаль, пусть несет службу. Сейчас каждый человек на счету.
   — Спасибо, господин. Она предана Скале, что бы ты ни думал о ее поступках. — Повысив голос, Бракнил добавил: — И будь осторожен, господин. Дай знать, если мы тебе понадобимся, — в случае чего.
   — Уверен, что в этом не возникнет необходимости, сержант. — Сойдя со ступеней, Теро присоединился к кирнари. Адриэль задержалась у дверей собственного дома, но улыбнулась Теро, когда он проходил мимо. Интересно, подумал маг, это улыбка сообщницы или просто проявление желания приободрить?
   Большинство членов лиасидра уже собрались в просторном зале, когда туда явились остальные ауренфэйе и Теро. В полной тишине молодой волшебник впервые занял почетное место в ложе. Сидевшие вокруг начали шепотом переговариваться, бросая на него любопытные взгляды.
   Юлан-и-Сатхил присутствовал в зале, но, казалось, происходящее его не интересовало. Назиена сопровождала большая толпа хаманцев; Теро узнал многих приятелей Эмиэля. Вид у них был кровожадный.
   Последней в зал вошла Адриэль в сопровождении Саабана и еще двадцати родичей.
   На этот раз церемония открытия собрания лиасидра не проводилась; рассматривался спор между Хаманом и Скалой, остальные присутствовали лишь в качестве свидетелей.
   Назиен-и-Хари выступил вперед, как только последний кирнари занял свое место; к чести хаманца, он не проявил злорадства, когда объявил:
   — Перед этим собранием я требую объявления тетсага против изгнанника Серегила, в прошлом члена клана Боктерса, и против всех, кто был его пособником. Он нарушил клятву, и я требую отмщения — таково право клана Хаман.
   — Как удачно все для тебя сложилось, — насмешливо протянула Ириэль-а— Касраи, кирнари Брикхи. — Задержись Серегил еще немного, и он мог бы найти доказательства вины твоего племянника.
   — Тихо! — прикрикнул Бритир. — Назиен говорит верно. Лиасидра не может лишить его клан права мести. Серегил об этом знал. Он сделал свой выбор, и его бывший клан должен поступить, как диктует атуи.
   — Вина или невиновность Эмиэля-и-Моранти не имеют отношения к делу, — заявил Назиен. — Как кирнари Хамана и как дед хаманца, убитого изгнанником, я выполняю свой долг. Я требую, чтобы боктерсийцы свершили правосудие, как того требует закон.
   Адриэль, бледная, но не сломленная, поднялась и сказала:
   — Правосудие свершится, кирнари. — Мидри и Саабан стойко выдержали удар, но позади них Кита и некоторые другие боктерсийцы закрыли лица руками.
   Наконец кирнари Силмаи повернулся к скаланцу.
   — Теперь, Теро-и-Процепиос, я требую, чтобы ты объяснил исчезновение Серегила. Почему он бежал и кто помогал ему в этом?
   — Сожалею, но ничего не могу тебе сказать, — снова ответил Теро и под возмущенные крики опустился на свое место.
   Из тени у двери вынырнула одинокая фигура и вышла на середину зала. Это наконец объявился Ниал.
   — Я думаю, ты сможешь выяснить, что Серегила сопровождали Алек-и— Амаса и капитан скаланского отряда, — сказал Ниал, не глядя на Теро.
   «Ах ты, пронырливый пес!» — в ярости подумал маг. Так вот каким образом хаманцы так быстро узнали об отъезде Серегила!
   Поднялся Юлан-и-Сатхил, и в зале воцарилась тишина. Хоть на честь вирессийца и легла тень, он все еще пользовался уважением.
   — Может быть, в первую очередь нам следовало бы выяснить, почему Серегил покинул Сарикали. Это внезапное и необъяснимое бегство никуда не укладывается. Хоть я и не питаю к нему особой любви, все же должен признать, что со времени прибытия в Сарикали изгнанник показал себя с хорошей стороны. Он заслужил уважение и даже поддержку многих и восстановил связи со своим бывшим кланом. Так почему же в разгар собственных разбирательств против моего клана и Хамана он внезапно совершил столь вопиющее нарушение законов чести? — Юлан помолчал, потом добавил: — Почему, если только и ему, и скаланцам не потребовалось что-то скрыть?
   — На что ты намекаешь? — резко поинтересовалась Адриэль. Юлан развел руками.
   — Я просто рассуждаю. Может быть, Серегил узнал о чем-то настолько важном, что это оттеснило на задний план исход его миссии здесь.
   Теро затаил дыхание. Неужели пленимарские шпионы Юлана так быстро узнали о злополучном плане Коратана? Или это Ниал каким-то образом сумел предать скаланцев?
   — Могу заверить тебя, кирнари, — сказал он, поднимаясь, — что ни для Серегила, ни для любого из нас нет ничего важнее, чем успех наших трудов в Сарикали. — Даже в его собственных ушах эти правдивые слова прозвучали гораздо менее убедительно, чем вся ложь, которую он произносил до сих пор.
   — Я вовсе не хочу усомниться в чести Теро-и-Процепиоса, но должен сказать, «то в подтверждение преданности скаланцев долгу мы имеем лишь его слово, — возразил Юлан. — Должен также отметить, что именно Серегил, осужденный предатель и убийца, проявил замечательное знакомство с кольцом, с помощью которого, по его словам, была отравлена Клиа. Разве не он с такой легкостью обнаружил кольцо в моем доме, тем самым дискредитировав самого непримиримого противника Скалы?
   — Ты хочешь сказать, что это он отравил Клиа? — спросил Бритир.
   — Я ничего не хочу сказать, — спокойно ответил Юлан. — Но ведь она не умерла, не так ли? Разве не сумел бы человек, так много знающий о ядах, воспользоваться своими знаниями, чтобы жертва заболела, но не умерла, а впечатление попытки убийства возникло?
   — Это просто смешно! — воскликнул Теро, но его протест утонул в криках, раздавшихся со всех сторон. Люди повскакивали с мест, спорили и вопили, они запрудили, весь зал. Даже Бритири-Ниен не мог добиться тишины в этом столпотворении.
   Теро покачал головой, поражаясь тому, с какой легкостью кирнари Вирессы удается манипулировать лиасидра. Впрочем, существовали разные способы привлечь внимание людей. Маг вскочил на стул и хлопнул в ладоши, в спешке забыв о воздействии странной энергии самого города.
   Дневной свет на мгновение померк, от сильнейшего удара грома все здание содрогнулось; на несколько секунд все заполнил оглушительный грохот.
   Результат оказался почти комичным. Люди цеплялись друг за друга, зажимали уши руками, падали в кресла. Теро тоже пришлось ухватиться за спинку стула, чтобы устоять на ногах.
   — Что бы Серегил ни сделал, каковы бы ни были причины, заставившие его так поступить, тетсаг касается его и клана Хаман, — провозгласил молодой волшебник. — Самое же большое зло причинено принцессе Клиа, которая теперь лежит без чувств в городе, который она считала убежищем от насилия. Ловите Серегила, если считаете нужным, но не позвольте действиям одного человека разрушить то, ради чего все мы трудились на протяжении недель. Клянусь всеми священными именами Светоносного, Клиа ни в чем не отступила от правил чести, а в награду получила ужасное увечье; однако она не требует мести. Умоляю вас не забывать об этом, когда придет время голосовать.
   — Как можешь ты говорить о голосовании! — закричала Лхаар-а-Ириэль, поднимаясь с пола и отталкивая руки тех, кто пытался ей помочь. — Мы же видим, какова цена клятв тирфэйе! Вышвырнем их отсюда, и дело с концом!
   — Голосование состоится, — оборвал ее Бритир. — Тем временем изгнанник должен быть пойман и предстать перед судом. Со своего места поднялась Адриэль.
   — Мои соплеменники, кирнари! И Клиа, и благородный Торсин долго и с честью трудились среди нас. Им причинено зло. Проводить голосование, когда Клиа лишена возможности привести свои доводы, — значило бы причинить ей еще большее зло. Я призываю лиасидра проявить милосердие и отложить свое решение до выздоровления принцессы и до прояснения всех обстоятельств. Несколько дней или недель — что это для нас по сравнению с тем, какую важность имеет наше решение для Скалы!
   — Пусть изгнанник будет пойман! — выкрикнул Элос из Голинила, бросая на Теро угрожающий взгляд. — Предлагаю отложить голосование до того, как он ответит за свои поступки. Только тогда разрешатся все сомнения насчет истинных намерений Скалы!
   — Ты говоришь мудро, кирнари, как и Назиен-и-Хари, — заговорил снова Ниал. — Я знаю изгнанника и его спутников лучше, чем кто-нибудь из вас, и не хотел бы, чтобы с ними случилось несчастье. Скорее всего, они отправились или на север, в Гедре, или на запад, в Боктерсу. Вам всем известно, что я умелый следопыт, а те края мне хорошо знакомы. Если лиасидра позволит, я готов возглавить погоню.
   Из ложи, где сидели боктерсийцы, донеслись гневные крики, но Бритир, подняв руку, призвал к тишине.
   — Я принимаю твое предложение, Ниал-и-Некаи, при условии, что у Назиена-и-Хари нет возражений.
   — Пусть делает что угодно, — бросил хаманец. — Я уже послал людей и на север, и на запад, как только узнал о бегстве Серегила.
   Ниал поклонился и вышел из зала, не взглянув в сторону Теро. У мага руки чесались, магическая сила так и рвалась на свободу — так ему хотелось поразить предателя. Гневно глядя в спину рабазийцу, Теро мысленно поклялся: «Ты получишь от меня тетсаг. Если по твоей вине с моими друзьями что-нибудь случится, ни закон, ни колдовство не защитят тебя!»
   За время отсутствия Теро дом, где жили скаланцы, превратился в крепость. У каждой двери стояли вооруженные часовые, лучники заняли позицию на крыше. Поспешно войдя внутрь, маг в изнеможении рухнул в кресло. Его окружили воины Ургажи и слуги-ауренфэйе.
   — Почему вы все еще здесь? — спросил он боктерсийцев.
   Мать Киты пожала плечами.
   — Клиа остается родственницей Адриэль и гостьей нашего клана. Мы не предаем своих гостей.
   Молодой волшебник благодарно кивнул женщине, потом кратко описал все, что произошло в лиасидра.
   — Ниал выступил против нас? — поразился капрал Никидес. — Как же он мог так поступить с нашим капитаном? Я бы поклялся…
   — Уж не в том ли, что он ее любит? — фыркнул сержант Бракнил. — Это уловка, старая, как мир. И разыграл он все ловко, одурачил даже меня, а я ведь не вчера родился!