Фоллетт Кен. Столпы Земли

   Из стоящей неподалеку запертой клетки доносился неистовый лай. Сидевшие в ней собаки почуяли врага. Время от времени медведь останавливался и, взглянув на клетку, разражался страшным ревом, и тогда собачий лай переходил в истерический визг.
   Хозяин животных принимал ставки. Джонатан начал проявлять нетерпение, и Том собрался уже идти дальше, когда наконец стали открывать клетку. Натянув цепь, медведь стоял на задних лапах и неистово рычал. Клетка распахнулась.
   Пятеро борзых вырвались на волю. Они были быстрыми и легкими; пасти оскалились, обнажив острые маленькие зубы. Собаки бросились прямо на медведя. Огромный зверь стал отбиваться своими могучими лапами. Он ударил одну из собак, и она, визжа, полетела в сторону, остальные попятились.
   Толпа напирала. Том проверил, здесь ли Джонатан: он стоял в первом ряду, но все же на весьма безопасном расстоянии. Медведь оказался на удивление умным и приблизился к колу, ослабив тем самым цепь, чтобы легче было бросаться. Но собаки тоже проявили находчивость и после первой неудачной атаки распределились по всему кругу. Медведь неистово завертелся, стараясь всех их держать в поле зрения.
   Яростно тявкая, на него бросилась одна из собак. Медведь повернулся к ней, собираясь ударить лапой, но она быстро отступила, и в этот момент с четырех сторон на него накинулись остальные борзые. Медведь заметался, нанося им страшные удары. Когда три собаки вцепились в него, толпа восторженно взвыла. Заревев от боли, медведь поднялся на задние лапы и стряхнул их. Собаки тут же бросились врассыпную.
   Они, похоже, вновь собирались применить ту же тактику, и Том было подумал, что медведь снова попадется на их хитрость. Первая борзая подскочила к зверю, тот ринулся на нее, собака отпрыгнула назад, но, когда на него кинулись остальные, медведь уже был готов к этому и, быстро повернувшись, бросился к той, что была поближе, и разодрал ей бок. Толпа снова одобрительно загудела. Собака жалобно заскулила и, поджав хвост, убежала зализывать раны.
   Четыре оставшиеся борзые окружили медведя и время от времени предпринимали новые попытки наброситься, но при первой же опасности поспешно убегали. И тут одна из собак с быстротой молнии метнулась на лесного гиганта, увернулась от его удара и вцепилась ему в глотку. Толпа дико заревела. Остальные собаки тоже рванулись вперед. Медведь поднялся на дыбы, пытаясь лапами сорвать висевшую на горле собаку, затем упал и принялся кататься по земле. Сначала Том не мог даже понять, что происходит: это был какой-то сплошной клубок шерсти. Затем три собаки отскочили в сторону и медведь наконец встал, оставив лежать одну растерзанной.
   Толпа заволновалась. Медведь уже задрал двух из пяти собак, но и сам он истекал кровью. Зрелище было ужасное. В воздухе стоял неприятный запах пота и крови. Собаки перестали брехать и медленно окружали медведя. Они тоже казались испуганными, но уже вкусили медвежьей крови и теперь жаждали убить этого страшного зверя.
   Свое нападение они начали как всегда: одна борзая подбежала к медведю и тут же отскочила. Тот как-то нерешительно огрызнулся в ее сторону и повернулся, чтобы встретить вторую собаку. Но она тоже, лишь сделав вид, что собирается броситься, отбежала назад, и точно так же поступила и третья. Собаки дразнили медведя, заставляя его постоянно вертеться. Но с каждым броском они подбирались все ближе. Зрители следили за происходящим, и их волнение с каждой минутой росло. Тихонечко стоявший неподалеку от Тома Джонатан казался завороженным и слегка испуганным. Том снова стал наблюдать за травлей. И как раз вовремя. Медведь неожиданно полоснул когтями одну из собак, но другая, проскользнув между задних ног огромного животного, вцепилась в его мягкий живот. Медведь издал звук, больше похожий на визг. Собака отпустила его и стремглав отбежала. Но другая тут же ринулась вперед и, вцепившись в пах зверя, вырвала кусок мяса, оставив в месте укуса глубокую рану. Медведь заметался. Том решил, что все кончено, но он ошибался. Когда следующая собака бросилась на медведя, он замахнулся на нее, затем тут же повернул голову, увидел несущуюся на него другую собаку, на удивление быстро развернулся и нанес ей такой мощный удар, что та несколько ярдов пролетела по воздуху. Толпа заревела от восторга. Собака шлепнулась, как мешок с мясом. Она была еще жива, но двигаться уже не могла. Очевидно, у нее был сломан хребет.
   Теперь остались только две борзые. Они раз за разом кидались на медведя и мгновенно отскакивали, пока его ответные броски не стали более вялыми и неточными. Тогда они начали кружить вокруг него, двигаясь все быстрее и быстрее. Медведь вертелся во все стороны, стараясь не упускать их из виду. Измотанный, истекающий кровью, он едва держался на ногах. Собаки постепенно сужали круг. Земля под могучими лапами медведя от крови превратилась в грязное месиво. Так или иначе, конец был близок. Собаки вновь бросились в атаку. Одна вцепилась ему в горло, а другая – в живот. Последний отчаянный удар медведь обрушил на висевшую у горла собаку. Хлынул ужасный фонтан крови. Толпа удовлетворенно завыла. Сначала Том подумал, что медведю настал конец, но оказалось все наоборот: это была кровь собаки, которая теперь валялась на земле с разверстой раной на шее. Она была мертва. Однако тем временем последняя борзая разодрала живот зверя, и его внутренности начали вываливаться наружу. Теряя силы, медведь пытался достать собаку лапой, но она, легко уворачиваясь и снова бросаясь вперед, рвала кишки раненого животного. Медведь зашатался. Толпа ревела все громче. Разорванные внутренности отвратительно смердели. Умирающий зверь собрал последние силы и снова попытался ударить собаку. На этот раз он ее достал. Собака с визгом отскочила в сторону; у нее на боку выступила кровь, но эта рана была несерьезной, а собака, понимая, что медведь умирает, без промедления снова бросилась на него и снова принялась рвать медвежьи внутренности, пока наконец громадный зверь не закрыл глаза и не рухнул мертвый на землю.
   Хозяин животных подошел и поднял за шкирку собаку-победительницу. Из толпы вышли кингсбриджский мясник и его ученик и стали разделывать медвежью тушу: как полагал Том, они заранее договорились о цене с хозяином медведя. Те, кто выиграл свои пари, требовали платы. Все хотели приласкать оставшуюся в живых собаку. Том опустил глаза на Джонатана. Его не было.
   В течение всего представления ребенок стоял буквально в паре ярдов от Тома. Как ему удалось исчезнуть? Должно быть, это случилось, когда травля медведя достигла своей кульминации и Том слишком увлекся спектаклем. Сейчас он ругал себя последними словами. Он пробежал глазами по толпе. Том был на голову выше любого из присутствующих, а Джонатан сразу бросался в глаза своей миниатюрной монашеской одежонкой и выбритой головкой. Однако мальчика нигде не было видно.
   Особой беды с малышом в монастыре случиться не могло, но он мог наткнуться на такие вещи, которые приор Филип предпочел бы, чтобы он не видел: например, на потаскух, обслуживающих своих клиентов прямо возле монастырской стены. Осмотревшись по сторонам, Том взглянул на строительные леса, закрепленные на самом верху строящегося собора, и там, к своему ужасу, он увидел маленькую фигурку в монашеской сутане.
   На какой-то момент его охватила паника. Он хотел было крикнуть: «Не шевелись, упадешь!» – но его слова все равно растворились бы в ярмарочном шуме. Том пробился сквозь толпу к собору. Джонатан бегал по настилу лесов, увлеченный какой-то своей игрой, не обращая внимания на то, что он может запросто поскользнуться и упасть с высоты восьмидесяти футов...
   Том подавил ужас, словно желчь, подступивший к горлу.
   Строительные леса стояли не на земле, а покоились на вставленных в специальные отверстия в стене бревнах, выступавших футов на шесть. К ним были привязаны веревками крепкие шесты, положенные поперек, а на них укладывался настил из тонких веток и плетеного тростника. Обычно на леса можно было забраться по встроенной в толщу стены винтовой лестнице. Но сегодня лестницы были наглухо закрыты. Как же тогда Джонатан смог туда залезть? Приставных лестниц не было – Том лично проверял, а после него еще и Джек. Возможно, ребенок взобрался по ступенчатому торцу незаконченной стены. Хотя он и был огорожен деревянными щитами, но Джонатан мог запросто между ними пролезть. Ребенок чувствовал себя очень уверенно, но это не мешало ему хоть раз в день да шлепнуться.
   Том подбежал к стене и со страхом посмотрел вверх. В восьмидесяти футах над землей Джонатан во что-то играл. Сердце Тома похолодело. Он изо всех сил закричал:
   – Джонатан!
   Стоявшие возле него люди с удивлением задрали головы, чтобы выяснить, кому это он так кричит. Вскоре собралась целая толпа.
   Но Джонатан не слышал.
   – Джонатан! Джонатан! – все кричал Том, сложив вокруг рта ладони.
   Наконец мальчик услышал. Он посмотрел вниз, увидел Тома и помахал ему ручкой.
   – Спускайся! – крикнул Том.
   Сначала малыш вроде бы послушался, но затем взглянул на стену, по которой ему предстояло пройти, да на крутые ступени, по которым он должен был спуститься, и испугался.
   – Не могу! – донесся до собравшихся внизу людей его тоненький голосок.
   Том понял, что без его помощи Джонатан не слезет.
   – Стой где стоишь! Я иду! – прокричал ему Том и, отодвинув прикрывавшие доступ к торцу стены щиты, стал подниматься вверх.
   В самом низу стена была толщиной в четыре фута, но выше она сужалась. Том уверенно карабкался по ступеням. Волнение подгоняло его, но он заставил себя успокоиться. Посмотрев вверх, Том увидел, что Джонатан уселся на краешке настила лесов и беззаботно болтал ножками.
   Наверху толщина стены была только два фута. Этого было вполне достаточно, чтобы по ней пройти, если, конечно, иметь крепкие нервы, и Том без труда пробежал по стене, спрыгнул на леса и взял на руки Джонатана. Его захлестнула волна облегчения.
   – Вот глупый мальчик, – сказал он голосом, полным любви, и Джонатан крепко обнял его.
   Том бросил взгляд вниз. Он увидел целое море следящих за ним лиц. Возможно, многие подумали, что это еще одно представление – вроде травли медведя.
   – Ну ладно, а теперь давай спускаться, – проговорил Том. Он поставил Джонатана на стену. – Не волнуйся, я все время буду рядом с тобой.
   Малыша это не убедило.
   – Я боюсь, – захныкал он и протянул к Тому ручки, а когда тот начал колебаться, совсем расплакался.
   – Хорошо, хорошо, я понесу тебя, – сказал Том. Это был не лучший выход из положения, но в таком состоянии Джонатану нельзя было доверить спускаться самостоятельно. Том забрался на стену, присел, взял мальчика на руки и встал.
   Джонатан крепко вцепился в него ручонками.
   Том шагнул вперед. С ребенком на руках он не мог смотреть себе под ноги. Затаив дыхание. Том осторожно продвигался по стене. За свою жизнь он не боялся, но оттого, что у него на руках был ребенок, сердце его похолодело от страха. Наконец он добрался до начала ступенек и начал потихоньку спускаться. С каждой ступенькой он чувствовал себя все увереннее. Когда он дошел до уровня верхней галереи, толщина стены увеличилась до трех футов, и Том остановился, чтобы немного успокоиться.
   Он обвел глазами открывающийся ему вид Кингсбриджа и простирающихся за городом полей, но в увиденном было нечто, что привело его в замешательство. В полумиле от монастыря над ведущей к городу дорогой поднималось облако пыли. Через мгновение он понял, что смотрит на большой отряд всадников, размашистой рысью мчащихся по направлению к Кингсбриджу. Том вгляделся, стараясь рассмотреть, из кого состоит отряд. Сначала он подумал, что, должно быть, это богатый купец или даже несколько купцов со своими свитами, хотя все равно их было слишком много и на торговых людей они не больно-то походили. Но по мере того как они приближались все ближе и ближе, Том увидел, что некоторые из них скакали на боевых конях, большинство были в шлемах и вооружены до зубов.
   Внезапно его охватил страх.
   – Иисус Христос, кто эти люди? – воскликнул Том.
   – Нельзя всуе поминать Христа, – сделал ему замечание Джонатан.
   Кто бы они ни были, они несли с собой беду. Том заспешил вниз. Когда он спрыгнул на землю, из толпы раздались одобрительные возгласы. Том не обращал на них внимания. Где Эллен и дети? Он посмотрел вокруг, но их не было видно.
   Джонатан попытался вырваться из его объятий, но Том держал его крепко. Первым делом он должен был спрятать своего младшего сынишку, а потом разыскать остальных. Том стал пробираться сквозь толпу к двери, что вела в крытую галерею. Она оказалась запертой изнутри. Том забарабанил в нее и завопил:
   – Откройте! Откройте!
   Никакого ответа.
   Том не был уверен, что там кто-нибудь есть, однако рассуждать было некогда. Он отступил на шаг, поставил Джонатана на землю и, размахнувшись обутой в башмак ногой, ударил по двери. Дерево возле замка треснуло. Он ударил еще раз, сильнее. Дверь открылась. За ней стоял испуганный престарелый монах. Том поднял Джонатана и внес его внутрь.
   – Спрячь его здесь, – сказал он монаху. – Надвигается беда.
   Не проронив ни слова, монах кивнул и взял Джонатана за руку.
   Том закрыл дверь.
   Теперь надо было найти семью в огромной толпе.
   Он с ужасом понял, что это не так просто. Том не видел ни одного знакомого лица. Он взобрался на пустую пивную бочку. Уже наступил полдень, и ярмарка была в самом разгаре. Толпа, словно река, медленно двигалась вдоль рядов, образуя водовороты в тех местах, где люди выстраивались в очереди. Том обшарил толпу глазами, но никого из родных не увидел. Придя в отчаяние, он бросил взгляд поверх крыш городских домов. Всадники уже подъезжали к мосту; они мчались галопом. Все они были воинами, и каждый держал в руках горящий факел. Том ужаснулся: сейчас начнется бойня.
   Внезапно прямо рядом с собой он увидел Джека, удивленно уставившегося на него.
   – Чего это ты залез на бочку? – спросил Джек.
   – Беда! – тревожно крикнул ему Том. – Где твоя мать?
   – В лавке Алины. А что за беда?
   – Где Альфред с Мартой?
   – Марта с мамон, а Альфред смотрит петушиный бои. Так в чем дело?
   – Сам посмотри. – Том подал Джеку руку. Тот осторожно встал на край бочки впереди Тома. Копыта коней уже барабанили по мосту.
   – Господи Иисусе, – пробормотал Джек, –кто это?
   Том вгляделся в скакавшего впереди могучего человека на боевом коне и узнал его желтые волосы и грузную фигуру.
   – Это Уильям Хамлей, – проговорил он.
   Проезжая мимо домов, всадники тыкали горящие головешки в соломенные крыши.
   – Они поджигают город! – вскричал Джек.
   – Дело оборачивается даже хуже, чем я думал, – покачал головой Том. – Слезай.
   Они спрыгнули на землю.
   – Я позову маму и Марту, – сказал Джек.
   – Отведи их в галерею, – велел ему Том. – Это будет единственное безопасное место. – Если монахи станут возражать, скажи им, чтобы заткнулись.
   – А что, если они заперли дверь?
   – Я только что ее сломал. Торопись! Я – за Альфредом. Живо!
   Джек убежал. Том направился к площадке для петушиных боев, грубо расталкивая в стороны людей. Несколько мужиков пытались было возмутиться, но, увидев его могучий рост и каменное выражение лица, тут же замолкли. Вскоре дым пожаров донесся и до монастыря. Том заметил, как некоторые прохожие стали озабоченно принюхиваться. До того как начнется паника, у него оставались считанные минуты.
   Петушиные бои проходили неподалеку от монастырских ворот. Здесь собралась шумная толпа зевак. Том стал протискиваться сквозь нее, высматривая Альфреда. В середине толпы образовался небольшой пятачок диаметром в несколько футов, в центре которого два петуха драли друг друга своими клювами и острыми шпорами. Все вокруг было в перьях и крови. Альфред стоял в первом ряду с разинутым ртом и во всю глотку орал, подбадривая дерущихся птиц. Том пролез среди зрителей и схватил его за плечо.
   – Пошли! – крикнул он.
   – Я поставил шесть пенсов на черного! – заорал в ответ Альфред.
   – Надо уходить! – еще громче прокричал Том. В этот момент порыв ветра донес запах гари. – Пожар! Ты что, не чувствуешь?
   Несколько стоявших по соседству зрителей услышали слово «пожар» и беспокойно взглянули на Тома. Они тоже почувствовали запах дыма. До Альфреда наконец дошло.
   – Что случилось? – спросил он.
   – Город горит, – ответил Том.
   Внезапно началась паника. Люди начали метаться, толкая друг друга. Черный петух забил рябого, но это никого уже не волновало. Альфред бросился было бежать, да не в ту сторону. Том схватил его.
   – Идем в галерею! – сказал он. – Только там можно будет спастись.
   Дым повалил клубами, и толпу охватил страх. Царила всеобщая паника, но никто не знал, что делать. Глядя поверх голов, Том видел, как через монастырские ворота выбегали люди, но выход был узким, а кроме того, там было еще опаснее, чем здесь. Тем не менее большинство старались вырваться из монастыря, и ему с Альфредом пришлось пробиваться против потока обезумевших людей. Затем, совершенно неожиданно, толпа повернула, и все устремились в противоположную сторону. Том оглянулся и сразу понял, чем объяснялась эта перемена: в монастырь въезжали всадники.
   В этот момент толпа превратилась в неуправляемое стадо.
   Всадники являли собой жуткое зрелище. Их огромные кони, такие же ошалевшие, как и толпа, врезались в это волнующееся людское море, мечась из стороны в сторону, вставая на дыбы и топча всех, кто попадался им на пути. Вооруженные, одетые в доспехи воины палицами и факелами наносили удары направо и налево, разя мужчин, женщин и детей, поджигая их одежду и волосы и предавая огню лавки купцов. Стоял невообразимый визг. В ворота монастыря въезжали все новые всадники, и все новые люди падали под копытами их коней.
   – Ступай в галерею! – закричал Том прямо в ухо Альфреду. – Мне надо убедиться, что остальные успели уйти. Бегом! – Он подтолкнул Альфреда, и тот скрылся.
   Том направился к лавке Алины, однако почти тут же обо что-то споткнулся и упал. Проклиная все на свете, он поднялся на колени, но прежде, чем успел встать, увидел, как на него надвигается боевой конь. Уши животного были прижаты, ноздри раздувались, и Том разглядел сверкающие белки его безумных глаз. Из-за головы коня показалась перекошенная гримасой ненависти и триумфа физиономия Уильяма Хамлея. В сознании Тома промелькнула мысль, как хорошо было бы еще раз обнять Эллен. Огромное копыто обрушилось ему на голову, и Тома обожгла страшная, непереносимая боль, словно надвое раскололся его череп, и все вокруг стало черным...
   Когда Алина впервые почувствовала запах дыма, она подумала, что он доносится от очага, на котором готовился обед.
   В ее лавке за столом сидели три фламандских купца. Это были дородные бородатые люди, говорившие с сильным германским акцентом и облаченные в великолепные одежды. Все шло хорошо. Алина уже была близка к заключению сделки, но решила сначала у гостить своих клиентов, дабы заставить их немного поволноваться. Она поставила перед своими гостями блюдо зажаренной до золотистой корочки свинины и налила вина. Но тут один из купцов потянул носом воздух, и все тревожно переглянулись. Алина вдруг почувствовала необъяснимый страх. Торговцы шерстью обычно видели пожары в ночных кошмарах. Она посмотрела на Эллен и Марту, которые помогали ей подавать угощение.
   – Похоже, пахнет дымом, – сказала она.
   Но прежде, чем они успели ответить, появился Джек. Алина еще не привыкла видеть его в монашеской сутане, с выбритыми на макушке волосами. На его миловидном лице отпечаталась тревога. Она почувствовала внезапное желание обнять Джека и поцеловать, дабы разгладилось его нахмуренное чело, но, вспомнив о том, что случилось шесть месяцев назад на старой мельнице, быстро отвернулась. Алина до сих пор краснела каждый раз, когда думала об этом.
   – Беда! – крикнул Джек. – Мы все должны бежать в галерею!
   Она обернулась к нему:
   – Да что случилось? Пожар, что ли?
   – Граф Уильям и его люди! – только и сказал Джек.
   На Алину словно повеяло могильным холодом. Уильям. Опять он.
   – Они подожгли город! – снова закричал Джек. – Том и Альфред уже отправились в галерею. Пожалуйста, пошли со мной.
   Эллен бесцеремонно швырнула миску с овощами на стол, за которым сидели изумленные фламандские купцы.
   – Правильно! – воскликнула она и схватила Марту за руку. – Пойдем!
   Алина испуганно оглянулась на свой забитый тюками сарай. Здесь у нее хранилось шерсти на три сотни фунтов, и она должна была уберечь все это добро от огня. Но как? Она встретила взгляд Джека. Он выжидающе уставился на нее. Заморские купцы уже куда-то скрылись.
   – Идите, – сказала Алина. – Я должна присмотреть за лавкой.
   – Давай же, Джек! – торопила Эллен.
   – Сейчас, – бросил он и снова повернулся к Алине. Эллен в нерешительности стояла, не зная, что делать – спасать Марту или ждать Джека.
   – Джек! Джек! – звала она.
   Он посмотрел на нее:
   – Мама! Уводи Марту!
   – Хорошо, – наконец согласилась Эллен. – Только прошу тебя, поторопись! – И, схватив Марту, она выбежала из лавки.
   – Весь город в огне, – сказал Джек. – Галерея – это единственное безопасное место, она каменная. Ну пойдем же.
   Алина слышала доносившиеся со стороны монастырских ворот крики. Внезапно все вокруг заволокло дымом. Стараясь понять, что происходит, она огляделась. От страха у нее засосало под ложечкой. Все богатство, созданное ею за шесть лет, было сложено в этом сарае.
   – Алина! – умолял ее Джек. – Ну пойдем в галерею – там нам ничто не будет угрожать!
   – Нет! Но могу! – закричала Алина. – Моя шерсть!
   – К черту твою шерсть!
   – Это все, что у меня есть!
   – Тебе уже ничего не понадобится, если ты погибнешь!
   – Легко тебе так говорить, а я все эти годы потратила, чтобы...
   – Алина! Ну пожалуйста!
   Внезапно прямо возле лавки Алины раздался дикий крик. Всадники, ворвавшиеся в монастырь, бросали своих коней прямо на толпу, топча всех подряд и поджигая лавки с товарами. Объятые ужасом люди давили друг друга, отчаянно пытаясь увернуться от копыт и горящих факелов. Толпа навалилась на непрочную деревянную загородку, образовывавшую переднюю стенку лавки Алины, которая тут же рухнула. Люди мгновенно заполнили пространство перед сараем, перевернув стол с угощениями и вином. Джека и Алину оттеснили назад. В лавку въехали два всадника. Один наобум размахивал палицей, а другой – пылающим факелом. Джек загородил собой Алину. Увидев, как на ее голову обрушивается палица, он подставил руку. Алина почувствовала удар, но всю тяжесть его принял на себя Джек. Когда она подняла глаза, то увидела лицо второго негодяя.
   Им был Уильям Хамлей.
   Алина закричала.
   Какое-то время он не отрываясь смотрел на нее, держа в руке шипящий факел; его глаза пылали победным блеском. Затем он направил своего коня к сараю.
   – Нет! – взвизгнула Алина.
   Она стала вырываться из толпы, расталкивая окружающих. Наконец Алина выбралась из этого людского месива и бросилась к своему складу. Уильям, нагнувшись в седле, поджигал тюки с шерстью.
   – Нет! – снова закричала она и накинулась на Хамлея, пытаясь стащить его с коня. Он отпихнул ее, и она полетела на землю. Уильям снова поднес к тюкам факел. Огонь коснулся шерсти, и она с треском начала разгораться. Испугавшийся конь заржал и встал на дыбы. Подоспевший Джек стал оттаскивать Алину в сторону, Уильям развернул коня и умчался прочь. Алина встала. Схватив пустой мешок, она принялась сбивать огонь.
   – Алина, тебя же убьют! – кричал ей Джек.
   Жар сделался невыносимым. Алина ухватилась за еще незагоревшийся тюк и попыталась вытащить его. Внезапно возле самого уха она услышала какой-то треск, почувствовала, как горячо стало ее лицу, и в ужасе поняла, что у нее загорелись волосы. В мгновение ока Джек метнулся к ней и, обхватив руками горящую голову девушки, крепко прижал ее к себе. Они упали на землю. С минуту он держал ее в своих объятиях, затем немного отстранился. От волос Алины пахло паленым, но они уже не горели. Она посмотрела на Джека: его лицо тоже было опалено, от бровей не осталось и следа. Джек схватил Алину за локоть и вытащил в дверь пылающего сарая. Он продолжал тянуть, не обращая внимания на ее сопротивление, пока они не оказались на безопасном расстоянии от пожарища.
   Ее лавка опустела. Джек выпустил Алину, но она тут же попыталась встать, и ему снова пришлось силой удерживать ее. Она яростно вырывалась, безумным взором уставившись на огонь, пожиравший все, что она создала за многие годы работы и тревог, все ее богатство и уверенность в завтрашнем дне. Наконец силы оставили ее и, распластавшись на земле, она зарыдала.

* * *

   Когда Филип услышал шум, он находился в кладовой под монастырской кухней, где вместе с Белобрысым Катбертом пересчитывал деньги. Они с Катбертом обеспокоенно переглянулись и пошли взглянуть, что происходит.
   Лишь переступив порог, они сразу же очутились в каком-то кошмаре.
   Филип пришел в ужас. Кругом, толкая, падая и топча друг друга, метались люди. Женщины и мужчины кричали, дети визжали. Все заволокло дымом. Казалось, все старались вырваться из монастыря. Кроме главных ворот единственным выходом было пространство между кухней и мельницей. Стены здесь не было, но зато была глубокая канава, в которой текла вода от мельничной запруды к пивоварне. Филип хотел было предупредить людей, чтобы они осторожнее переправлялись через канаву, но никто никого не слушал.