Страница:
Сексуальная любовь. Под этим понятием следует понимать проявление высшей и искренней любви, направленной от одного пола к другому, но не основанной лишь на одной дружбе, а исходящей непосредственно из полового влечения. Распространяться об этом равносильно ношению воды в океан, ибо 3/4 беллетристики посвящено описаниям любви. Не может быть сомнений в том, что нормальному человеку свойственна большая потребность в любви. Можно сказать, что главным условием человеческого счастья и главной целью существования человека является половая жизнь со всеми ее проявлениями в душевных областях. Необходимо, однако, считаться с односторонним и нередко совершенно извращенным изложением и пониманием этого вопроса.
Любовь, очевидно, обусловливается в обыкновенных случаях libido sexualis. Здесь повторяется знаменитая история стрел Амура. Объектом влюбляемости могут служить взор, лицо, грудь, звонкий металлический голос и проч. Но связь между libido и любовью является чрезвычайно сложной и деликатной. У мужчины, как мы это уже констатировали, возможна довольно часто наличность libido и независимо от любви, или же любви без libido, — у женщины же наблюдается более редкая отделимость этих двух, друг друга взаимно дополняющих элементов, причем libido без любви может быть ей свойственно особенно редко. Нельзя, однако, говорить о тождественности этих двух явлений, что станет вполне ясным даже для грубого эгоиста, мечтающего лишь об удовольствиях, сколько угодно сладострастного, но не очень уж ограниченного. Любовь может быть предшественницей libido, — и это обстоятельство нередко обусловливает собою в результате наиболее счастливые половые взаимоотношения. Возможна исключительная взаимная симпатия двух характеров, главным образом, духовная и развивавшаяся предварительно не на чувственной почве. Ее развитие будет продолжаться таким же образом, если существование ее, например, началось еще в детском возрасте. В нашем обществе можно наблюдать массу половых союзов или браков, лишенных малейших следов любви и основанных лишь на сухих расчетах или удобствах. Предполагается, что в будущем произойдет скрепление и упрочение брачных уз на почве нормального libido sexualis и долгой привычки. Крайность в чувствах не свойственна вообще нормальному человеку, и поэтому вышеприведенное предположение и находит себе в большинстве случаев осуществление, благодаря последовательному привыканию и взаимоприспособлению, не всегда, впрочем, одинаково удачному, в зависимости от того неизвестного, что представлял или мог представить собою послебрачный период. Случаи крайние и даже патологические, равно как и исключения, составляют пищу сенсационных романов на любовной подкладке, хотя бы в некотором приближении и верных действительности, а между тем в среднем буржуазном браке они не находят для себя достаточно пикантности и интереса. Нас же занимают здесь не исключения и не условности, свойственные романам, а естественные и действительные чувства любви в таком виде, в каком они имеют место в жизни. Мы можем, ссылаясь на предыдущее, найти для половой любви следующую пару слагаемых: 1) наличного libido sexualis, 2) чувств симпатии, развившихся в истории рода из первичного libido наших животных предшественников, но освободившихся уже в настоящем от этой зависимости. Имеют место еще чувства симпатии, являющиеся промежуточными между ними, возникнув еще ранее в жизни индийидуума, обязанные своим происхождением libido sexualis и направленные на индивидуум другого пола. Эти чувства обнаруживаются снова, как следствия воспоминания, оказывая большую поддержку самой любви. Но необходимо считаться со взаимодействием различных чувств, возникающих одно из другого. Служа источником симпатии, libido, в свою очередь, является порождением симпатии и может, наоборот, исчезнуть при обнаружении обратно действующих обстоятельств.
Мы приведем здесь закон чувств симпатии, правда, достаточно известный, но весьма редко принимаемый в соображение. Человеку свойственно не питать большого чувства любви по отношению к тому или тем существам, которые оказывали ему много добра, но в то же время его чувства любви в чрезвычайной степени направлены на тех, во имя которых он жертвовал собою, или которых он сам облагодетельствовал. Отношение родителей к детям и примеры из супружеской жизни красноречиво иллюстрирует эту мысль. При ярко выраженном обожании в супружеской жизни со стороны одного из супругов по отношению к другому, этот другой очень скоро свыкается с создавшимся положением вещей, считает его вполне нормальным и дает взамен меньше той любви, какую он проявил бы по отношению к избалованному своему детищу. Зато последнее, в свою очередь любовь принимает за должное, обнаруживая в достаточных размерах и неблагодарность, и равнодушие к ласке. В жизни такие взаимоотношения являются преобладающими, служа серьезным препятствием для взаимности в любви. Даже мертвые предметы вызывают такие же чувства. Мы любим сад, дом, произведения, которые стоили нам многих трудов, и ставим ни во что самые красивые и бесценные, но легко доставшиеся нам предметы. Удивительна привязанность ребенка к безобразной игрушке, которую ему, однако, удалось самому смастерить, — рядом с пренебрежением, высказываемым им дорогим предметам, как внешнему проявлению родительской любви. Мудрость, впрочем, давно уже установила, что проявление истинной, высшей любви возможно не только в согласии, но и в отказе, причем необходимо близкое участие разума. Здесь не будет, разумеется, первобытной любви, но элементы разума просветят и облагородят ее.
Мужьям, однако, нередко свойственно принимать вышеприведенную истину в том значении, что строгость в обращении с женами избавит последних от избалованности. Не приходится тратить много энергии, чтобы доказать ложность такого заключения. Любовь для своего совершенства обязательно должна быть взаимной, но для того, чтобы оставаться в таких пределах, она требует и взаимности воспитания в браке: прежде всего строгость по отношению к самому себе и отсутствие слабости к другому. Принимая постоянно все меры для обеспечения блага другого, каждый такой работой укрепляет и развивает в себе самом чувства симпатии. Успех обусловливается участием обеих сторон в этой частной работе, в противном случае любовь, введенная в заблуждение чувственностью, может за короткий период исчезнуть или же замениться ненавистью. Считаясь с наличностью недостатков у другого, следует не только смотреть на них равнодушно, но и привыкать их любить, с тем, чтобы проявление любви послужило к их исправлению, а не наоборот, проявление слабости — к их процветанию.
Углубимся несколько дальше и проверим правильность французской пословицы: l'amour est l'egoisme a deux (любовь — это эгоизм вдвоем). Взаимная любовь друг к другу у данной пары может сопровождаться эгоистической ненавистью, направленной на весь остальной мир. Однако, и качество самой любви не остается без влияния такой ненависти. Такое вырождение любви должно быть наказано, в связи с большей или меньшей свойственной в настоящее время человечеству солидарностью. Идеал любви может быть определен следующим образом: под влиянием полового влечения и гармонии характеров, мужчина и женщина объединяются в союз, влияя друг на друга в смысле поощрения к социальной работе в интересах всего человечества и сводя это, в качестве исходного пункта всего остального, к воспитанию самых близких им существ, а именно, детей. Любовь, принимаемая в таком смысле, облагораживается и лишается всех своих мелочных деталей, которые и являются главными виновниками того, что портятся нередко самые лучшие любовные отношения. Ревность и другие вредные мелкие страсти, являющиеся часто следствием филогенетических любовных особенностей, быстро исчезают под влиянием дружной социальной работы двух личностей, объединенных взаимной привязанностью, посвятивших друг другу свои заботы и вместе с тем действующих друг на друга в смысле поощрения к кропотливой и постоянной работе в интересах внешнего мира. В этом случае любовь все более и более граничит с идеалом. Почва ускользает из-под такого эгоизма вдвоем при таких обстоятельствах, хотя он мог бы при других условиях дать пышные ростки, в чем мы убедимся из дальнейшего.
Наблюдения установили неопровержимо, что любовь питается и усиливается благодаря половым отношениям в брачной жизни, особенно в зрелом возрасте, несмотря на то, что представляют из себя лишь часть любовного цемента. Мне приходилось неоднократно наблюдать, что ослабление взаимной привязанности и любви и замена их ничем неустранимым равнодушием имели место, благодаря временному прекращению половых сношений между супругами, хотя это и было предуказано вполне добросовестно врачом, на основании болезненных явлений. Такие последствия врачебных предписаний не должны никогда упускаться из виду, и только исключительная необходимость может их продиктовать.
Общим положением является то соображение, что истинная и высшая любовь может быть только длящейся, и нельзя судить о степени любовного чувства по тому вихрю полового вожделения, который внезапно проявляется у человека по отношению к другому, которого он до сих пор совершенно не знал. Здравый смысл, без сомнения, совершенно устраняется под натиском этого вихря, и в то время, как затушевываются все недостатки, происходит одновременно окрашивание всего радужными красками, причем «влюбленный» или влюбленные теряют способность видеть что-либо и даже друг от друга скрывают действительную сущность другого, — мы здесь имеем в виду искренность чувства с обеих сторон, не основанного на чувственности или на холодных эгоистических соображениях. Прояснение, рука об руку с настоящей любовью, наступает лишь после медового месяца брака и в отношениях вне брака, когда миновал первый порыв полового вожделения, которое продолжает казаться ненасытным. Но порыв этот может смениться и равнодушием или неприязнью, а иногда таким в той или иной степени устойчивым приспособлением, которое представляет собою сочетание всех трех этих проявлений. Должно поэтому всегда видеть некоторую опасность во внезапной влюбленности, и продолжительный союз с перспективою счастья может явиться лишь следствием достаточно долгого и основательного ознакомления друг с другом заинтересованных сторон до половых сношений. Здесь, разумеется, остается еще много места для непредусмотренного, так как, с одной стороны, не представляется возможности узнать в совершенстве человека, а с другой — потому, что, в зависимости от духовных изменений или болезненного состояния, человек может душевно видоизмениться к худшему.
Мы укажем здесь на ряд психических явлений, в большей или меньшей степени связанных с половою любовью. Вышеуказанные обстоятельства показывают, что эти явления в меньшей степени свойственны мужчинам, чем женщинам.
а) Психические проявления половой любви у мужчины. Вполне нормальным является для мужчины, когда его повышенное экспансивное настроение обусловливается наличностью у него половой потенции, причем чувство импотенции и даже уменьшившейся потенции влияет на него удручающе, между тем как неиспорченная женщина совершенно не реагирует на это обстоятельство в такой сильной степени, как это свойственно думать мужчинам. Только мужскому самолюбию и воображению свойственно раздувать это значение. Мужская смелость очень нравится женщине, и размеры ее возрастают в половых сношениях, в зависимости от практического опыта а рутины. Привычки проституции, в свою очередь, делают то, что женская психология остается для мужчины областью неизвестного. На проституток вообще следует смотреть, как на автоматов, приспособленных к мужскому эротизму. И если мужчина предполагает найти в них сексуальную психологию женщины, то найдет лишь свое собственное отражение.
На свойственной мужчине смелости основываются его притязания, ухаживание и вообще приемы, которые можно видеть уже у птиц и млекопитающих и даже у низших животных. Чтобы обеспечить себе симпатии самки, самец старается привлечь ее внимание. На этом и основана яркая окраска бабочек и птиц, пение, желание показать свое искусство и силу. Притязания иногда сопровождаются звуками мольбы, если нет основания расчитывать на легкий успех. Мы видим, что дикари-мужчины в большей степени украшают себя и татуируют, чем их женщины (см. главу VI). Шаблонные приемы ухаживания не будут занимать здесь места, ибо они играют более видную роль во всех литературных произведениях всех оттенков, — мы считаем лишним их касаться. Но при высшей культуре мужчина, в свою очередь, становится объектом ухаживания со стороны женщины, которая в этом отношении успела уже определить мужчину известными искусственными приемами. Необходимо считаться с тем психологически важным фактом, что, в связи с утончающейся духовной сложностью, человечество и в этом случае успело изобрести новые способы пленения. Изящная молодая дамочка, конечно, не удовлетворится уже безыскусными и угловатыми приемами ухаживания наивного молодого человека, так как атмосфера салона перевоспитала ее, а соответственная беллетристика дала ее мыслям иное направление. Пожилые повесы и дон-жуаны, ознакомившиеся на практике с психологией современной женщины, ей значительно приятнее, благодаря своему опыту и искусству.
Нормальное половое чувство мужчины находит себе отражение, в связи с предыдущим, в инстинкте размножения. Мужчина, без всякого сомнения, старался бы, быть может и бессознательно, иметь половые сношения с наибольшим количеством женщин, производя на свет божий наибольшее количество детей, если бы это только не сопряжено было для него с какими-либо препятствиями и последствиями. Доступность удовлетворения этого инстинкта питает его мужское достоинство в чрезвычайной степени, ибо оно дает ему возможность думать о широком размножении его "я", о мощи и правах своих по отношению к женщинам и детям. Поэтому богатые люди у народов, живущих в полигамии, стремятся иметь в своем распоряжении возможно большее количество женщин.
Совершение полового акта, не преследующее никаких целей, как мы это видим в проституции, питает лишь одно libido, в самом недостойном его проявлении, причем не может быть места для удовлетворения всех высших проявлений полового влечения. Мы знаем воздействие счастливого брака, которому основанием послужила любовь, а не какие-либо практические соображения. Такой брак действует перерождающе на молодого человека, извлекает его из когтей пессимизма и из женоненавистника превращает в поклонника женщин. Это соображение часто вызывает улыбку на устах так называемых «трезвых» или «отрезвившихся» людей, которые, укоризненно покачивая головой, склонны приписать такое перерождение лишь мгновенному опьяняющему влиянию любви. Это, правда, и может иметь место, но не в том случае, если мы имеем дело с любовью, не лишенной благородства, одухотворенной взаимным пониманием и почитанием. Время, наоборот, действует укрепляюще на такую любовь, и медовый месяц серебряной свадьбы, по своему внутреннему содержанию и сопровождающему его сознанию счастья, гораздо интереснее, чем первый медовый месяц вслед за действительной свадьбой. Отсюда следует, что возможным представляется оптимизм, как следствие полового общения в браке, покоящийся на истинной любви и на естественном исполнении жизненной цели. Сюда, в качестве составного элемента, неизбежно должна входить и совместная трудовая деятельность обоих супругов, — о чем никогда не устану говорить. Эта совместная деятельность может иметь место в одинаковых областях (два художника, врач и женщина-врач, крестьянин и крестьянка); это очень красиво. Но области могут быть и совершенно различны, так как каждый выбирает свою специальность по своему усмотрению. И, во всяком случае, останется еще достаточно общих пунктов соприкосновения. Но ни в каком виде рабское подчинение — с одной стороны, и владычество — с другой.
Худшим проявлением, доставшимся нам наследственно от наших предков и глубоко в нас укоренившимся, или, правильнее выражаясь, контрастной реакцией, следует считать ревность. Известная немецкая пословица гласит, нисколько не преувеличивая: «Eifersucht ist eine Leidenschaft, die mit Eifer sucht, was Leidenschafft» (игра слов, непередаваемая на русском языке. Значение пословицы: ревность — это страсть, которая ищет ревностно всего, что доставляет страдания). Ревность представляет собою животное наследие, наследие варварства, — и это мне желательно было бы поставить на вид всем тем героям, которые берут под свою защиту ревность, прикрываясь щитом «поруганной чести» и возводя ее на пьедестал. Пусть женщина имеет в десять раз больше шансов получить себе мужа неверного, чем страдающего ревностью. Ревность с филогенетической точки зрения, основываясь на борьбе за обладание женщиной, черпает свое происхождение в тех временах, когда грубая сила играла доминирующую роль, причем на сцену выступала лишь та или иная степень ловкости или проявленной мощи. Овладев же объектом своей борьбы, самец принимал естественно все меры к тому, чтобы кто-нибудь ее у него не отнял. На этой почве неизбежны были ожесточенные столкновения, и уже приближение соперника или одно предположение о готовящемся с его стороны покушении вызывали чувство скорби, перемежающееся с бешенством и злостью. Мужская ревность в развитии человеческого брака ознаменована такими проявлениями, которые можно было бы считать невероятными. Здесь можно привести, например, железные пояса с замком, которые находятся еще и в настоящее время в археологических хранилищах и в которые заковывали средневековые рыцари своих жен перед отправлением в поход, чтобы удовлетворить свою ревность. У некоторых диких племен женщина подвергается тяжким наказаниям, иногда даже и смертной казни, не только за нарушение верности в браке, но и за беседу лишь с посторонним мужчиной или за большую или меньшую к нему близость. Брачная жизнь, благодаря ревности, превращается в ад. Гранича с болезненным состоянием и в значительной степени с умопомрачением, она, повидимому, представляет собою известную градацию, в смысле душевного заболевания, какая обусловливается аналогично и алкоголизмом. Жизнь женщины при таких обстоятельствах превращается в пытку. В виде непосредственных результатов этого безобразного и страшного недуга являются постоянные подозрения и связанные с ними оскорбления, дерзости, брань, угрозы, а иногда и побои, завершающиеся нередко и убийством, в зависимости от различных обстоятельств, сопровождающих проявление ревности. В более скромных размерах эта страсть тоже представляется невыносимой, ибо достаточно сопряженной с ней злобы и отсутствия доверия к личности, чтобы свести на-нет какое угодно чувство любви. Иногда говорят о возможности, так называемой, законной ревности. Но нельзя допустить наличности таковой, считаясь с ревностью исключительно лишь как с атавистическим пережитком и патологическим явлением, основанным на грубой животной ограниченности. Понятны меры, осторожно и без шума принимаемые мужем, заподозрившим свою жену в неверности, в интересах выяснения своих предположений. Однако, какое имеет сюда отношение ревность? При несправедливости его догадок, жена будет лишь, разумеется, оскорблена в лучших своих чувствах. Но в случае, если его предположения оправдались, то здесь возможны лишь два решения: могло иметь место увлечение с ее стороны посторонним мужчиной, причем создавшееся положение вещей причиняет ей самой глубокие страдания и побуждает исправиться, — в этом случае прощение напрашивается само собой. Но ее любовь, с другой стороны, могла совершенно исчезнуть, или же она обнаружила все свойства недостойной обманщицы, — в последнем случае не имеет смысла ревность, а единственным исходом является развод. Человеку, однако, не свойственно управлять своими чувствами в мощном их проявлении, ревнивый же от природы, т. е. находящейся под воздействием унаследованных особенностей, страдает неизлечимостью и вносит отраву как в свою собственную жизнь, так и в жизнь супруга. Для таких людей брак не создан. Мы знаем, какую огромную роль играет ревность в психопатических лечебницах, во всевозможных судебных процессах и в литературе, так как она обусловливает наибольшее количество несчастных и трагических случаев в жизни человеческой. Искоренение ревности из человеческого мозга, если это только возможно, потребует непрерывной работы воспитания и подбора. При снисходительном отношении к половым увлечениям мужа или жены, принято говорить о супругах, что они отличаются «недостаточной ревностью». Может действительно иметь место такая снисходительность на почве циничного безразличия или же в связи с денежными соображениями. Но здесь приходится уже констатировать отнюдь не отсутствие ревности, а пробел в нравственном чувстве. Но такая снисходительность, основанная на разумной любви, должна заслуживать лишь уважения и поощрения. Мне хочется обратить внимание всех героев-приверженцев ревности на следующий случай.
Человек интеллигентный, пользующийся всеобщим уважением, имеющий в счастливом браке пятерых подростков, имел случай познакомиться с подругой своей жены, вдовою, в свою очередь, интеллигентной, наделенной умом и пользующейся уважением. Встречи и беседы с нею послужили причиной сердечной привязанности, не замедлившей перейти в горячую взаимную влюбленность. Допущенная ими интимная близость могла бы им быть поставлена в вину, хотя отношения их, благодаря устойчивости вдовы, не успели перешагнуть известных пределов. И они не нашли ничего более благоразумного, как во всем чистосердечно признаться его жене, которая, отбросив недостойную ревность, приняла горячее участие в судьбе этих несчастных. Благодаря искренности всех трех участвовавших в этой щекотливой истории лиц, все постепенно снова вошло в свою норму, причем можно было бы ожидать благоприятного результата и в том случае, если бы вдова согласилась на полное половое общение, так как любящая жена не остановилась бы ни перед чем, чтобы создать спокойствие. Мы можем смотреть на такой случай человечного общения с несчастной любовью, когда избегнут был скандал и сохранены были, по крайней мере, с внешней стороны, хорошие отношения, как на более правильное решение задачи в высшем нравственном смысле, чем при помощи дуэли, вспышек ревности, развода и всех отсюда вытекающих последствий. Мне известны также многочисленные случаи, когда мужья, в свою очередь, были снисходительными по отношению к своим увлекшимся и даже изменившим женам, причем всегда можно было считаться с хорошими результатами. Конечно, мы не желаем этим сказать, что мужу надлежит спокойно переносить обман, нечестный поступок и т. д.
Укажем здесь еще на психическое проявление мужского полового инстинкта, половое хвастовство, развивающееся у мужчины, как результат повышенного самолюбия, в связи с его половою потенциею. Мы и здесь имеем дело, как видно, с пережитком животной наследственности, что мы можем наблюдать, по аналогии у петуха, павлина и вообще живущих в полигамии и богато украшенных самцов. Здесь мы можем предположить некоторое сходство в источниках с ревностью, хотя и более невинного характера. Мужчина, в связи с этим чувством, не отличающийся своим высоким нравственным обликом (должен заметить, что только интеллектуально недоразвитые мужчины, лишенные эротического ума, особенно охотно проявляют свое чувство превосходства и деспотизм по отношению к женщине), гордится своими половыми подвигами и старается их даже раздувать. Большим успехом, однако, пользуется не неотесанный и некультурный хвастун, а тот, кто с деланным равнодушием говорит о своих необыкновенных похождениях, как будто не придавая им никакого значения. Женщины чрезвычайно неравнодушны к такого рода опытным в половых деяниях энергичным дон-жуанам, которые во всем остальном могли проявить себя с самой неинтересной стороны. Инстинкт подсказал им наличность слабости у женщины, подверженной действию гипноза, обаянию мужской внешности, мундира, усов, отчаянного поступка. Потеряв голову, женщина в таких случаях попадается на удочку, отдавшись какому-нибудь рыцарю сомнительной марки, отдавшись без всякого участия воли, рассудка, лишь в зависимости от достаточного количества у него соответствующей самоуверенности. Однако, и мужчине приходится нередко считаться с дурными для него самого последствиями его полового хвастовства, толкающего его на путь эксцессов, значительно превосходящих его натуральную потребность. Является желание отличиться перед себе равными и даже перед лицом проституток, которые целиком поглощены одним только половым вздором. Мне вспоминается типичный в этом смысле случай во время моего пребывания в Париже, когда я кончал там курс наук.
Любовь, очевидно, обусловливается в обыкновенных случаях libido sexualis. Здесь повторяется знаменитая история стрел Амура. Объектом влюбляемости могут служить взор, лицо, грудь, звонкий металлический голос и проч. Но связь между libido и любовью является чрезвычайно сложной и деликатной. У мужчины, как мы это уже констатировали, возможна довольно часто наличность libido и независимо от любви, или же любви без libido, — у женщины же наблюдается более редкая отделимость этих двух, друг друга взаимно дополняющих элементов, причем libido без любви может быть ей свойственно особенно редко. Нельзя, однако, говорить о тождественности этих двух явлений, что станет вполне ясным даже для грубого эгоиста, мечтающего лишь об удовольствиях, сколько угодно сладострастного, но не очень уж ограниченного. Любовь может быть предшественницей libido, — и это обстоятельство нередко обусловливает собою в результате наиболее счастливые половые взаимоотношения. Возможна исключительная взаимная симпатия двух характеров, главным образом, духовная и развивавшаяся предварительно не на чувственной почве. Ее развитие будет продолжаться таким же образом, если существование ее, например, началось еще в детском возрасте. В нашем обществе можно наблюдать массу половых союзов или браков, лишенных малейших следов любви и основанных лишь на сухих расчетах или удобствах. Предполагается, что в будущем произойдет скрепление и упрочение брачных уз на почве нормального libido sexualis и долгой привычки. Крайность в чувствах не свойственна вообще нормальному человеку, и поэтому вышеприведенное предположение и находит себе в большинстве случаев осуществление, благодаря последовательному привыканию и взаимоприспособлению, не всегда, впрочем, одинаково удачному, в зависимости от того неизвестного, что представлял или мог представить собою послебрачный период. Случаи крайние и даже патологические, равно как и исключения, составляют пищу сенсационных романов на любовной подкладке, хотя бы в некотором приближении и верных действительности, а между тем в среднем буржуазном браке они не находят для себя достаточно пикантности и интереса. Нас же занимают здесь не исключения и не условности, свойственные романам, а естественные и действительные чувства любви в таком виде, в каком они имеют место в жизни. Мы можем, ссылаясь на предыдущее, найти для половой любви следующую пару слагаемых: 1) наличного libido sexualis, 2) чувств симпатии, развившихся в истории рода из первичного libido наших животных предшественников, но освободившихся уже в настоящем от этой зависимости. Имеют место еще чувства симпатии, являющиеся промежуточными между ними, возникнув еще ранее в жизни индийидуума, обязанные своим происхождением libido sexualis и направленные на индивидуум другого пола. Эти чувства обнаруживаются снова, как следствия воспоминания, оказывая большую поддержку самой любви. Но необходимо считаться со взаимодействием различных чувств, возникающих одно из другого. Служа источником симпатии, libido, в свою очередь, является порождением симпатии и может, наоборот, исчезнуть при обнаружении обратно действующих обстоятельств.
Мы приведем здесь закон чувств симпатии, правда, достаточно известный, но весьма редко принимаемый в соображение. Человеку свойственно не питать большого чувства любви по отношению к тому или тем существам, которые оказывали ему много добра, но в то же время его чувства любви в чрезвычайной степени направлены на тех, во имя которых он жертвовал собою, или которых он сам облагодетельствовал. Отношение родителей к детям и примеры из супружеской жизни красноречиво иллюстрирует эту мысль. При ярко выраженном обожании в супружеской жизни со стороны одного из супругов по отношению к другому, этот другой очень скоро свыкается с создавшимся положением вещей, считает его вполне нормальным и дает взамен меньше той любви, какую он проявил бы по отношению к избалованному своему детищу. Зато последнее, в свою очередь любовь принимает за должное, обнаруживая в достаточных размерах и неблагодарность, и равнодушие к ласке. В жизни такие взаимоотношения являются преобладающими, служа серьезным препятствием для взаимности в любви. Даже мертвые предметы вызывают такие же чувства. Мы любим сад, дом, произведения, которые стоили нам многих трудов, и ставим ни во что самые красивые и бесценные, но легко доставшиеся нам предметы. Удивительна привязанность ребенка к безобразной игрушке, которую ему, однако, удалось самому смастерить, — рядом с пренебрежением, высказываемым им дорогим предметам, как внешнему проявлению родительской любви. Мудрость, впрочем, давно уже установила, что проявление истинной, высшей любви возможно не только в согласии, но и в отказе, причем необходимо близкое участие разума. Здесь не будет, разумеется, первобытной любви, но элементы разума просветят и облагородят ее.
Мужьям, однако, нередко свойственно принимать вышеприведенную истину в том значении, что строгость в обращении с женами избавит последних от избалованности. Не приходится тратить много энергии, чтобы доказать ложность такого заключения. Любовь для своего совершенства обязательно должна быть взаимной, но для того, чтобы оставаться в таких пределах, она требует и взаимности воспитания в браке: прежде всего строгость по отношению к самому себе и отсутствие слабости к другому. Принимая постоянно все меры для обеспечения блага другого, каждый такой работой укрепляет и развивает в себе самом чувства симпатии. Успех обусловливается участием обеих сторон в этой частной работе, в противном случае любовь, введенная в заблуждение чувственностью, может за короткий период исчезнуть или же замениться ненавистью. Считаясь с наличностью недостатков у другого, следует не только смотреть на них равнодушно, но и привыкать их любить, с тем, чтобы проявление любви послужило к их исправлению, а не наоборот, проявление слабости — к их процветанию.
Углубимся несколько дальше и проверим правильность французской пословицы: l'amour est l'egoisme a deux (любовь — это эгоизм вдвоем). Взаимная любовь друг к другу у данной пары может сопровождаться эгоистической ненавистью, направленной на весь остальной мир. Однако, и качество самой любви не остается без влияния такой ненависти. Такое вырождение любви должно быть наказано, в связи с большей или меньшей свойственной в настоящее время человечеству солидарностью. Идеал любви может быть определен следующим образом: под влиянием полового влечения и гармонии характеров, мужчина и женщина объединяются в союз, влияя друг на друга в смысле поощрения к социальной работе в интересах всего человечества и сводя это, в качестве исходного пункта всего остального, к воспитанию самых близких им существ, а именно, детей. Любовь, принимаемая в таком смысле, облагораживается и лишается всех своих мелочных деталей, которые и являются главными виновниками того, что портятся нередко самые лучшие любовные отношения. Ревность и другие вредные мелкие страсти, являющиеся часто следствием филогенетических любовных особенностей, быстро исчезают под влиянием дружной социальной работы двух личностей, объединенных взаимной привязанностью, посвятивших друг другу свои заботы и вместе с тем действующих друг на друга в смысле поощрения к кропотливой и постоянной работе в интересах внешнего мира. В этом случае любовь все более и более граничит с идеалом. Почва ускользает из-под такого эгоизма вдвоем при таких обстоятельствах, хотя он мог бы при других условиях дать пышные ростки, в чем мы убедимся из дальнейшего.
Наблюдения установили неопровержимо, что любовь питается и усиливается благодаря половым отношениям в брачной жизни, особенно в зрелом возрасте, несмотря на то, что представляют из себя лишь часть любовного цемента. Мне приходилось неоднократно наблюдать, что ослабление взаимной привязанности и любви и замена их ничем неустранимым равнодушием имели место, благодаря временному прекращению половых сношений между супругами, хотя это и было предуказано вполне добросовестно врачом, на основании болезненных явлений. Такие последствия врачебных предписаний не должны никогда упускаться из виду, и только исключительная необходимость может их продиктовать.
Общим положением является то соображение, что истинная и высшая любовь может быть только длящейся, и нельзя судить о степени любовного чувства по тому вихрю полового вожделения, который внезапно проявляется у человека по отношению к другому, которого он до сих пор совершенно не знал. Здравый смысл, без сомнения, совершенно устраняется под натиском этого вихря, и в то время, как затушевываются все недостатки, происходит одновременно окрашивание всего радужными красками, причем «влюбленный» или влюбленные теряют способность видеть что-либо и даже друг от друга скрывают действительную сущность другого, — мы здесь имеем в виду искренность чувства с обеих сторон, не основанного на чувственности или на холодных эгоистических соображениях. Прояснение, рука об руку с настоящей любовью, наступает лишь после медового месяца брака и в отношениях вне брака, когда миновал первый порыв полового вожделения, которое продолжает казаться ненасытным. Но порыв этот может смениться и равнодушием или неприязнью, а иногда таким в той или иной степени устойчивым приспособлением, которое представляет собою сочетание всех трех этих проявлений. Должно поэтому всегда видеть некоторую опасность во внезапной влюбленности, и продолжительный союз с перспективою счастья может явиться лишь следствием достаточно долгого и основательного ознакомления друг с другом заинтересованных сторон до половых сношений. Здесь, разумеется, остается еще много места для непредусмотренного, так как, с одной стороны, не представляется возможности узнать в совершенстве человека, а с другой — потому, что, в зависимости от духовных изменений или болезненного состояния, человек может душевно видоизмениться к худшему.
Мы укажем здесь на ряд психических явлений, в большей или меньшей степени связанных с половою любовью. Вышеуказанные обстоятельства показывают, что эти явления в меньшей степени свойственны мужчинам, чем женщинам.
а) Психические проявления половой любви у мужчины. Вполне нормальным является для мужчины, когда его повышенное экспансивное настроение обусловливается наличностью у него половой потенции, причем чувство импотенции и даже уменьшившейся потенции влияет на него удручающе, между тем как неиспорченная женщина совершенно не реагирует на это обстоятельство в такой сильной степени, как это свойственно думать мужчинам. Только мужскому самолюбию и воображению свойственно раздувать это значение. Мужская смелость очень нравится женщине, и размеры ее возрастают в половых сношениях, в зависимости от практического опыта а рутины. Привычки проституции, в свою очередь, делают то, что женская психология остается для мужчины областью неизвестного. На проституток вообще следует смотреть, как на автоматов, приспособленных к мужскому эротизму. И если мужчина предполагает найти в них сексуальную психологию женщины, то найдет лишь свое собственное отражение.
На свойственной мужчине смелости основываются его притязания, ухаживание и вообще приемы, которые можно видеть уже у птиц и млекопитающих и даже у низших животных. Чтобы обеспечить себе симпатии самки, самец старается привлечь ее внимание. На этом и основана яркая окраска бабочек и птиц, пение, желание показать свое искусство и силу. Притязания иногда сопровождаются звуками мольбы, если нет основания расчитывать на легкий успех. Мы видим, что дикари-мужчины в большей степени украшают себя и татуируют, чем их женщины (см. главу VI). Шаблонные приемы ухаживания не будут занимать здесь места, ибо они играют более видную роль во всех литературных произведениях всех оттенков, — мы считаем лишним их касаться. Но при высшей культуре мужчина, в свою очередь, становится объектом ухаживания со стороны женщины, которая в этом отношении успела уже определить мужчину известными искусственными приемами. Необходимо считаться с тем психологически важным фактом, что, в связи с утончающейся духовной сложностью, человечество и в этом случае успело изобрести новые способы пленения. Изящная молодая дамочка, конечно, не удовлетворится уже безыскусными и угловатыми приемами ухаживания наивного молодого человека, так как атмосфера салона перевоспитала ее, а соответственная беллетристика дала ее мыслям иное направление. Пожилые повесы и дон-жуаны, ознакомившиеся на практике с психологией современной женщины, ей значительно приятнее, благодаря своему опыту и искусству.
Нормальное половое чувство мужчины находит себе отражение, в связи с предыдущим, в инстинкте размножения. Мужчина, без всякого сомнения, старался бы, быть может и бессознательно, иметь половые сношения с наибольшим количеством женщин, производя на свет божий наибольшее количество детей, если бы это только не сопряжено было для него с какими-либо препятствиями и последствиями. Доступность удовлетворения этого инстинкта питает его мужское достоинство в чрезвычайной степени, ибо оно дает ему возможность думать о широком размножении его "я", о мощи и правах своих по отношению к женщинам и детям. Поэтому богатые люди у народов, живущих в полигамии, стремятся иметь в своем распоряжении возможно большее количество женщин.
Совершение полового акта, не преследующее никаких целей, как мы это видим в проституции, питает лишь одно libido, в самом недостойном его проявлении, причем не может быть места для удовлетворения всех высших проявлений полового влечения. Мы знаем воздействие счастливого брака, которому основанием послужила любовь, а не какие-либо практические соображения. Такой брак действует перерождающе на молодого человека, извлекает его из когтей пессимизма и из женоненавистника превращает в поклонника женщин. Это соображение часто вызывает улыбку на устах так называемых «трезвых» или «отрезвившихся» людей, которые, укоризненно покачивая головой, склонны приписать такое перерождение лишь мгновенному опьяняющему влиянию любви. Это, правда, и может иметь место, но не в том случае, если мы имеем дело с любовью, не лишенной благородства, одухотворенной взаимным пониманием и почитанием. Время, наоборот, действует укрепляюще на такую любовь, и медовый месяц серебряной свадьбы, по своему внутреннему содержанию и сопровождающему его сознанию счастья, гораздо интереснее, чем первый медовый месяц вслед за действительной свадьбой. Отсюда следует, что возможным представляется оптимизм, как следствие полового общения в браке, покоящийся на истинной любви и на естественном исполнении жизненной цели. Сюда, в качестве составного элемента, неизбежно должна входить и совместная трудовая деятельность обоих супругов, — о чем никогда не устану говорить. Эта совместная деятельность может иметь место в одинаковых областях (два художника, врач и женщина-врач, крестьянин и крестьянка); это очень красиво. Но области могут быть и совершенно различны, так как каждый выбирает свою специальность по своему усмотрению. И, во всяком случае, останется еще достаточно общих пунктов соприкосновения. Но ни в каком виде рабское подчинение — с одной стороны, и владычество — с другой.
Худшим проявлением, доставшимся нам наследственно от наших предков и глубоко в нас укоренившимся, или, правильнее выражаясь, контрастной реакцией, следует считать ревность. Известная немецкая пословица гласит, нисколько не преувеличивая: «Eifersucht ist eine Leidenschaft, die mit Eifer sucht, was Leidenschafft» (игра слов, непередаваемая на русском языке. Значение пословицы: ревность — это страсть, которая ищет ревностно всего, что доставляет страдания). Ревность представляет собою животное наследие, наследие варварства, — и это мне желательно было бы поставить на вид всем тем героям, которые берут под свою защиту ревность, прикрываясь щитом «поруганной чести» и возводя ее на пьедестал. Пусть женщина имеет в десять раз больше шансов получить себе мужа неверного, чем страдающего ревностью. Ревность с филогенетической точки зрения, основываясь на борьбе за обладание женщиной, черпает свое происхождение в тех временах, когда грубая сила играла доминирующую роль, причем на сцену выступала лишь та или иная степень ловкости или проявленной мощи. Овладев же объектом своей борьбы, самец принимал естественно все меры к тому, чтобы кто-нибудь ее у него не отнял. На этой почве неизбежны были ожесточенные столкновения, и уже приближение соперника или одно предположение о готовящемся с его стороны покушении вызывали чувство скорби, перемежающееся с бешенством и злостью. Мужская ревность в развитии человеческого брака ознаменована такими проявлениями, которые можно было бы считать невероятными. Здесь можно привести, например, железные пояса с замком, которые находятся еще и в настоящее время в археологических хранилищах и в которые заковывали средневековые рыцари своих жен перед отправлением в поход, чтобы удовлетворить свою ревность. У некоторых диких племен женщина подвергается тяжким наказаниям, иногда даже и смертной казни, не только за нарушение верности в браке, но и за беседу лишь с посторонним мужчиной или за большую или меньшую к нему близость. Брачная жизнь, благодаря ревности, превращается в ад. Гранича с болезненным состоянием и в значительной степени с умопомрачением, она, повидимому, представляет собою известную градацию, в смысле душевного заболевания, какая обусловливается аналогично и алкоголизмом. Жизнь женщины при таких обстоятельствах превращается в пытку. В виде непосредственных результатов этого безобразного и страшного недуга являются постоянные подозрения и связанные с ними оскорбления, дерзости, брань, угрозы, а иногда и побои, завершающиеся нередко и убийством, в зависимости от различных обстоятельств, сопровождающих проявление ревности. В более скромных размерах эта страсть тоже представляется невыносимой, ибо достаточно сопряженной с ней злобы и отсутствия доверия к личности, чтобы свести на-нет какое угодно чувство любви. Иногда говорят о возможности, так называемой, законной ревности. Но нельзя допустить наличности таковой, считаясь с ревностью исключительно лишь как с атавистическим пережитком и патологическим явлением, основанным на грубой животной ограниченности. Понятны меры, осторожно и без шума принимаемые мужем, заподозрившим свою жену в неверности, в интересах выяснения своих предположений. Однако, какое имеет сюда отношение ревность? При несправедливости его догадок, жена будет лишь, разумеется, оскорблена в лучших своих чувствах. Но в случае, если его предположения оправдались, то здесь возможны лишь два решения: могло иметь место увлечение с ее стороны посторонним мужчиной, причем создавшееся положение вещей причиняет ей самой глубокие страдания и побуждает исправиться, — в этом случае прощение напрашивается само собой. Но ее любовь, с другой стороны, могла совершенно исчезнуть, или же она обнаружила все свойства недостойной обманщицы, — в последнем случае не имеет смысла ревность, а единственным исходом является развод. Человеку, однако, не свойственно управлять своими чувствами в мощном их проявлении, ревнивый же от природы, т. е. находящейся под воздействием унаследованных особенностей, страдает неизлечимостью и вносит отраву как в свою собственную жизнь, так и в жизнь супруга. Для таких людей брак не создан. Мы знаем, какую огромную роль играет ревность в психопатических лечебницах, во всевозможных судебных процессах и в литературе, так как она обусловливает наибольшее количество несчастных и трагических случаев в жизни человеческой. Искоренение ревности из человеческого мозга, если это только возможно, потребует непрерывной работы воспитания и подбора. При снисходительном отношении к половым увлечениям мужа или жены, принято говорить о супругах, что они отличаются «недостаточной ревностью». Может действительно иметь место такая снисходительность на почве циничного безразличия или же в связи с денежными соображениями. Но здесь приходится уже констатировать отнюдь не отсутствие ревности, а пробел в нравственном чувстве. Но такая снисходительность, основанная на разумной любви, должна заслуживать лишь уважения и поощрения. Мне хочется обратить внимание всех героев-приверженцев ревности на следующий случай.
Человек интеллигентный, пользующийся всеобщим уважением, имеющий в счастливом браке пятерых подростков, имел случай познакомиться с подругой своей жены, вдовою, в свою очередь, интеллигентной, наделенной умом и пользующейся уважением. Встречи и беседы с нею послужили причиной сердечной привязанности, не замедлившей перейти в горячую взаимную влюбленность. Допущенная ими интимная близость могла бы им быть поставлена в вину, хотя отношения их, благодаря устойчивости вдовы, не успели перешагнуть известных пределов. И они не нашли ничего более благоразумного, как во всем чистосердечно признаться его жене, которая, отбросив недостойную ревность, приняла горячее участие в судьбе этих несчастных. Благодаря искренности всех трех участвовавших в этой щекотливой истории лиц, все постепенно снова вошло в свою норму, причем можно было бы ожидать благоприятного результата и в том случае, если бы вдова согласилась на полное половое общение, так как любящая жена не остановилась бы ни перед чем, чтобы создать спокойствие. Мы можем смотреть на такой случай человечного общения с несчастной любовью, когда избегнут был скандал и сохранены были, по крайней мере, с внешней стороны, хорошие отношения, как на более правильное решение задачи в высшем нравственном смысле, чем при помощи дуэли, вспышек ревности, развода и всех отсюда вытекающих последствий. Мне известны также многочисленные случаи, когда мужья, в свою очередь, были снисходительными по отношению к своим увлекшимся и даже изменившим женам, причем всегда можно было считаться с хорошими результатами. Конечно, мы не желаем этим сказать, что мужу надлежит спокойно переносить обман, нечестный поступок и т. д.
Укажем здесь еще на психическое проявление мужского полового инстинкта, половое хвастовство, развивающееся у мужчины, как результат повышенного самолюбия, в связи с его половою потенциею. Мы и здесь имеем дело, как видно, с пережитком животной наследственности, что мы можем наблюдать, по аналогии у петуха, павлина и вообще живущих в полигамии и богато украшенных самцов. Здесь мы можем предположить некоторое сходство в источниках с ревностью, хотя и более невинного характера. Мужчина, в связи с этим чувством, не отличающийся своим высоким нравственным обликом (должен заметить, что только интеллектуально недоразвитые мужчины, лишенные эротического ума, особенно охотно проявляют свое чувство превосходства и деспотизм по отношению к женщине), гордится своими половыми подвигами и старается их даже раздувать. Большим успехом, однако, пользуется не неотесанный и некультурный хвастун, а тот, кто с деланным равнодушием говорит о своих необыкновенных похождениях, как будто не придавая им никакого значения. Женщины чрезвычайно неравнодушны к такого рода опытным в половых деяниях энергичным дон-жуанам, которые во всем остальном могли проявить себя с самой неинтересной стороны. Инстинкт подсказал им наличность слабости у женщины, подверженной действию гипноза, обаянию мужской внешности, мундира, усов, отчаянного поступка. Потеряв голову, женщина в таких случаях попадается на удочку, отдавшись какому-нибудь рыцарю сомнительной марки, отдавшись без всякого участия воли, рассудка, лишь в зависимости от достаточного количества у него соответствующей самоуверенности. Однако, и мужчине приходится нередко считаться с дурными для него самого последствиями его полового хвастовства, толкающего его на путь эксцессов, значительно превосходящих его натуральную потребность. Является желание отличиться перед себе равными и даже перед лицом проституток, которые целиком поглощены одним только половым вздором. Мне вспоминается типичный в этом смысле случай во время моего пребывания в Париже, когда я кончал там курс наук.