Страница:
— Она шевелится. — Свет приблизился к Изабо — она застонала и помотала головой из стороны в сторону. — Он расплющил ей руку. Взгляни только.
— Смерть всем ведьмам! — благочестиво сказал другой.
— Она совсем девочка. Вряд ли она старше моей сестренки, а той всего пятнадцать, Я думаю, ей очень больно. Какая подлость.
Стражник разжал тиски, и в искалеченные пальцы хлынула кровь. Изабо закричала, снова теряя сознание.
Когда Изабо опять пришла в себя, она лежала на полу, прикрытая одеялом. Пошевелившись, она с радостью обнаружила, что может двигаться, и сжалась в комочек под грубой материей, пытаясь найти защиту от свирепого холода. Долгую минуту она пыталась вспомнить, что произошло, но потом увидела на полу длинное тело, прикрытое красным плащом, и все вспомнила. Она тут же пожалела об этом. Тело отозвалось такой болью, что Изабо тихонько заплакала.
— Тихо, ведьма, — сказал грубый голос Блайна. — Молчи и не двигайся, а то получишь еще. Суд решили ускорить — ты слишком опасна, чтобы позволять тебе прожить лишнюю ночь.
Изабо было так больно, что она с трудом поняла то, что ей сказал гвардеец. Все, чего ей хотелось, — поскорее заснуть. Она со вздохом закрыла глаза. Рядом раздались голоса и топот, потом снова наступила тишина. Должно быть, она задремала, потому что проснулась от запаха нюхательной соли, поднесенной к самому носу.
— Вставай, пора идти в суд.
Изабо открыла глаза и испуганно отпрянула, увидев зловещий капюшон.
— Не вздумай разыгрывать невинное дитя, — сказал Блайн. Она покачала головой, но ее голубые глаза расширились от ужаса. Он дал ей жгучей жидкости, которая огнем опалила горло. Взгляд прояснился, а ноги перестали подгибаться. Замирая от ужаса, она взглянула на свою руку, к горлу подступила тошнота. Левая рука превратилась в кровавое месиво, стала плоской, как тюлений ласт. Пальцы были раздроблены до самого запястья, из кровавой корки торчали осколки костей. Изабо достаточно разбиралась в ранах, чтобы понять, что останется калекой — в лучшем случае. Если не заняться лечением в ближайшее время — она потеряет руку.
— Придется перевязать тебя, — сказал Блайн, — а то ты заляпаешь все полы кровью. Бен, приведи лекаря!
Изабо удалось сесть, прислонившись спиной к дыбе. Она не могла отвести взгляд от искалеченной руки. После долгого ожидания наконец пришел лекарь, маленький суетливый человечек в украшенной кисточкой шапочке. Он с отвращением глядел на орудия пыток.
— Зачем лечить эту ведьму, если ее все равно казнят. Я просто немного приведу ее в порядок.
— Я не ведьма, — отчетливо выговорила Изабо.
Гвардеец в капюшоне и лекарь обменялись взглядами; потом заставили ее выпить какой-то омерзительной жидкости, от которой закружилась голова. Лекарь тщательно промыл ее раны, наложил на пальцы шину и забинтовал их, примотав друг к другу.
— Это остановит кровь, — сказал он, складывая свои принадлежности в сумку. — По крайней мере, она продержится до конца суда. Не понимаю, зачем ее судить, — и так ясно, что она ведьма, если смогла убить Старшего Палача.
— Я не убивала его! — воскликнула Изабо. — Это был несчастный случай. Колесо упало само.
Они снова обменялись взглядами, потом стражник, ухмыляясь, сказал:
— Расскажи об этом судьям!
В тот же миг дверь пыточной камеры распахнулась, пропуская отряд Красных Стражей. Блайн немедленно сделал шаг назад и встал, скрестив руки на широкой груди.
— Она сможет идти? — осведомился один из Стражей, и великан утвердительно кивнул.
Ее рывком подняли на ноги. Через несколько минут Изабо смогла стоять сама.
— Мне нужно вымыться и привести себя в порядок, — сказала она, глядя в глаза Красному Стражу. Подумав секунду он кивнул. Изабо отвели в комнату Старшего Палача, где до сих пор лежал ее мешок. С трудом дождавшись, пока закроется дверь, она бросилась к нему и принялась перетряхивать, вещи. Сердце бешено заколотилось, когда она сжала в уцелевшей руке мешочек с талисманом.
Это открытие вернуло ее к жизни: мешок обыскивал только Старший Палач, а он погиб, унеся с собой все, что знал. Если бы Изабо удалось убедить судей в своей невиновности или сбежать еще раз!
Почувствовав надежду, она порылась в мешке и нашла маленькую бутылочку с митаном. Зажав пузырек коленями, она умудрилась вытащить пробку и сделала несколько глотков, чувствуя, как по телу растекается тепло. Она медленно умылась, пытаясь смыть память о пальцах барона и ночи, проведенной в камере. Она не могла вымыть голову — это заняло бы не один час, но вычесала из волос солому и скрутила их в узел на затылке. Вместе со способностью соображать к ней вернулись воспоминания, а с ними пришли слезы, медленные, горячие слезы стыда и боли.
Приведя себя в порядок, она вытащила небольшую баночку и принялась накладывать на раны вонючую мазь, затем вытащила из мешка серое платье и спрятала волосы под скромным белым чепцом. Мешочек с талисманом она спрятала под платьем.
Приводя себя в порядок, она перебирала в уме свою историю, пока не почувствовала уверенность, что сможет убедительно солгать. Необходимость лгать не отягощала ее совесть, так как она знала, что правда будет стоить ей жизни, а умирать ей совсем не хотелось.
Ее вывели во внутренний двор и посадили в телегу, запряженную старой ломовой лошадью. Стражник не стал связывать ей, но привязал ее к телеге веревкой, обмотанной вокруг ее шеи. Телега выкатилась со двора на городские улицы, и Изабо прижала к груди раненую руку, пытаясь уменьшить тряску.
Улицы Карилы были полны народу, многие свистели и бросали в нее гнилыми фруктами, другие смотрели на нее с жалостью. Будучи не в состоянии отразить импровизированные снаряды, чтобы не выдать себя, Изабо терпела молча, высоко подняв голову.
— Ведьма! — визжала толпа. — Злая колдунья!
Изабо изо всех сил пыталась казаться деревенской девушкой, не понимающей, что с ней происходит, но внутри у нее все кипело от гнева, ей хотелось забросать толпу огненными шарами, как в тот день, когда она сражалась с Красными Стражами.
Старая лошадь с усилием тащила телегу по крутым мощеным улицам, поднимающимся к замку, который стоял на высокой скале. Изабо несколько раз падала на дно, когда телега наезжала на камни, но каждый раз умудрялась выпрямиться, до крови закусывая губы. Какой-то мальчишка, запустив в нее помидором, попал прямо в лицо. Толпа одобрительно засвистела, но Изабо не обратила внимания, вызывающе глядя на людей. Юноша в синей куртке проводил ее взглядом, точно знакомую, Изабо повернулась, уверенная, что где-то уже видела его. Эта мысль лишь усилила тревогу.
Наконец они оказались во дворе замка, и стражники потащили ее в огромный зал, где вершился суд. Вдоль стен толпились любопытные зеваки, а на высоком помосте, в роскошном резном кресле восседал мальчик лет семи, очень смуглый, и черноглазый. Изабо присела перед ним и поклонилась судьям — двум мужчинам и женщине в красном. Увидев среди судей Искательницу Глинельду, она почувствовала, что кровь стынет в жилах, и с радостью подумала о том, что Искательница ни разу не видела ее лица. Это было ее единственной надеждой.
Герольд приветствовал дам и господ, затем зачитал обвинения, составленные в самом витиеватом стиле. Изабо, усталая и измученная, почти ничего не поняла и, когда ее спросили, что она может сказать в свое оправдание, пролепетала:
— Прошу прощения, но я не понимаю, что вы такое говорите.
Толпа зашумела, кое-где раздался смех. Изабо вспыхнула. Лорд Сириница наклонился вперед и звонко сказал:
— Тебя обвиняют в колдовстве. Изабо отшатнулась.
— Меня? В колдовстве? — Она позволила слезам навернуться на глаза. — Но я всего лишь простая деревенская девушка, милорд. Я Мери Колин, из Билларса, и вся наша семья славится благочестием. Мой отец как-то вытащил нашего лорда из воды, и нам разрешили приходить в замок, чтобы торговать
Как она и надеялась, безыскусность ее рассказа произвела впечатление на толпу. В который раз уже Изабо с благодарностью вспомнила Мегэн, приучавшую ее быть осторожной. Семья Колинов действительно жила в Билларсе, небольшой горной деревушке, и один из них действительно вытащил лорда из реки, получив те привилегии, о которых только что поведала Изабо. В семье Колинов даже была знахарка, которая вечно бродила в поисках трав, прихватив с собою одного-двух внуков. В этой семье несколько девушек по имени Мери, поэтому Мегэн выбрала его для своей подопечной. Изабо рассказывала эту историю с тех пор, как научилась говорить.
Один из судей наклонился вперед, вперив в нее строгий взгляд.
— Тебя обвиняют в краже лошади, девушка, и в освобождении государственного преступника. Кроме того, ты сопротивлялась при аресте и несколько раз пыталась бежать, используя свое колдовство. Как будто этого мало, ты убила барона Ютту, Старшего Палача Оула. Что ты скажешь теперь?
— Я не крала никакой лошади, — всхлипнула Изабо. — Это неправда! Пожалуйста, поверьте мне, милорд. Меня били, мучили и посадили в тюрьму, хотя я ничего не сделала!
— Ты приехала в Карилу на чистокровном жеребце. Ты хочешь, чтобы мы поверили, что у деревенской девушки может быть такой конь?
— О нет, ваша светлость. Это не моя лошадь. — Эти слова вызвали шум в зале, но Изабо храбро продолжала: — Она принадлежала моему отцу, пока ее не украли много лет назад.
— Ты обвиняешь меня в воровстве? — спросила леди Глинельда ледяным тоном, от которого Изабо начала запинаться по-настоящему.
— Нет, нет, миледи, я никогда не осмелилась бы обвинить вас в воровстве. Но, может быть, вы купили коня у того, кто его украл, вот что я имею в виду.
— А ты знаешь, что этот жеребец, Гарлен, раньше принадлежал Банри? — презрительно спросила Главная Искательница, но Изабо горячо кивнула.
— О да, он великолепный жеребец, миледи, Энгарарских кровей. — Тут Изабо пустилась в рассуждения о породах лошадей, мысленно благодаря болтливых стражников. И снова она почувствовала, что произвела впечатление на толпу, хотя судьи были настроены скептически. Они начали задавать ей все новые и новые вопросы, но Изабо очень неплохо разбиралась в лошадях. Раньше в Эйлианане не водилось лошадей, и все лошадиное население острова происходило от коней, переживших Великий Переход, но лишь немногие были потомками шести огромных жеребцов Кьюинна Львиное Сердце. Именно из этого племени происходил Лазарь, выросший на бескрайних равнинах Тирейча.
— Откуда деревенская девочка столько знает о лошадях? — спросила искательница. — Ясно, что живет конокрадством.
— Я не воровка! — сердито закричала Изабо. — Прошу прощения, миледи, Колинов все уважают, и никто никогда не говорил про нас таких вещей. Мой отец служит в господской конюшне объездчиком. — Последняя фраза была ложью, поскольку настоящие Колины были егерями, но Изабо решила, что эта выдумка поможет ей спастись. — Лазаря отдали моему отцу крошечным жеребенком, за то что он спас лорда.
— Как ты назвала жеребца? — нахмурившись, переспросила искательница.
— Лазарь. Его так зовут.
Она рассказала судьям, что шла в Карилу по поручению своего отца и бабушки, когда наткнулась на Лазаря, пасущегося на пустоши. Узнав жеребца, она подозвала его и проехала верхом последние несколько миль. Хотя этот жеребец когда-то принадлежал ее отцу, теперь у него на боку было новое клеймо, и она, Мери, не знала, что говорит закон о лошадях, украденных когда-то раньше.
Судьи продолжали задавать вопросы, но Изабо ни разу не сбилась.
Вдруг Искательница, схватив со стола массивную чернильницу, запустила ею в Изабо. Первым побуждением девушки было отразить его при помощи магии, но она вовремя опомнилась. Чернильница ударила ее между глаз, и она рухнула на пол, обливаясь кровью. В зале поднялся ропот, лорд Сириница сердито запротестовал. Да и сама Искательница выглядела обескураженной.
— Прошу прощения, милорд, — сказала она. — Это обычный прием, позволяющий уличить ведьму.
— Я не ведьма, — прорыдала Изабо, размазывая кровь ладонью. — Я же сказала, я не ведьма. Зачем вы меня мучаете?
Лорд Сириница велел лекарю позаботиться о подсудимой, вскоре Изабо перевязали голову, и ропот утих. Изабо попыталась выжать из своего ранения как можно больше. Она, всхлипывая, рассказала суду, как ее пытали, и подняла забинтованную руку в окровавленной повязке.
Искательница ведьм напомнила суду, что Изабо пыталась бежать, применив при этом колдовство.
— Я открыла замок шпилькой! — воскликнула Изабо. Главная Искательница метнула на нее взгляд, исполненный такой ненависти, что у Изабо от страха перехватило горло.
Судьи заспорили. Леди Глинельде пришлось признать, что она не видела вора, похитившего ее скакуна, так как это произошло ночью. В высокопарных выражениях она описала, как нащупала след заклинания, а также следы и кострище в том месте, где останавливался похититель. Она сказала, что вор помог бежать врагу, государственному преступнику — гнусному ули-бисту , которого приказала поймать сама Банри. Она везла ули-биста в Карилу, но конокрад помог ему бежать и отвязал всех лошадей. Она выследила их только потому, что сняла с постов Красных Стражей, охранявших Перевал.
Лорд Сириница спросил Искательницу, чувствует ли она признаки колдовства, и та кивнула головой. У Изабо упало сердце. С тех пор как она применяла Единую Силу прошло много часов и она тщательно вымылась, но, очевидно, этого было недостаточно.
— О да, я чувствую его зловоние, — сказала искательница. — У меня шевелятся волосы на голове.
— Возможно, это змей, — просто сказал молодой лорд. — Мне говорили, что он волшебное существо, а замок всегда окутан туманами, которые приходят с озера. Может, они приносят запах колдовства.
Искательница ведьм нахмурилась, как будто ее возмущала мысль о том, что волшебное существо имеет право на жизнь. Изабо удивилась, что его до сих пор не поймали, но потом подумала, что, возможно, он заменяет городку палача и служит естественной защитой.
— Верно, это место пропитано запахом магии, милорд, — заметила искательница, — но я осмотрела камеру, в которой была заперта ведьма, и обнаружила там явные следы колдовства — они отличаются от запаха змея. Они остались на замке.
Изабо похолодела. Она не понимала, почему Искатели ведьм так хорошо чувствую магию. Может быть, это Талант? Или их этому учат? Но ведь если это врожденное качество, то они тоже ведьмы?
Заседание тянулось как зубная боль. Теперь судьи обсуждали историю, рассказанную Изабо. Леди Глинельда утверждала, что девушка лжет, другие судьи готовы были ей поверить. Особенно яростно спорил с Искательницей пожилой мужчина в зеленом бархатном камзоле.
— Разве нам не надоело скармливать людей озерному змею или посылать их на костер? — устало спросил он. — По-моему, она простая деревенская девочка, к тому же она слишком молодая, чтобы научиться всему, в чем обвинил ее Старший Палач. Закон требует, что никто не был подвергнут пытке прежде, чем будет доказана его вина. Но ее растягивали на дыбе и раздробили пальцы — жестокие пытки за недоказанное преступление. А ведь у нас нет свидетелей. Вы говорите, она применяла колдовство, но она слишком юна, чтобы освоить колдовские Умения?
У Изабо впервые забрезжила надежда, но продолжала стоять, скромно опустив глаза.
— Вы слишком страстно защищаете ведьму, Лорд Бейли. — Голос Главной Искательницы был сладок как мед.
— Вы должны простить меня, леди Глинельда. Я старый человек, мне кажется, во времена моей молодости мир был лучше. Я хочу, чтобы мы были осторожны и проявили мудрость — стоит ли кричать «ведьма!», когда сталкиваемся с цепочкой случайностей.
— Случайностей?! Вы считаете это цепочкой случайностей? Моего коня украли, а эта девчонка случайно наткнулась на него? И случайно сбегала от нас раз за разом, хотя у меня лучшие филеры во всем Рионнагане? Ее случайно спрятала деревенская ведьма, а потом она случайно убила барона Ютту?
Маленький лорд поднял руку, приказывая всем молчать.
— Пожалуйста, прекратите пререкаться, — сказал он, и судьи мгновенно замолкли, хотя, им, похоже, было неприятно подчиняться семилетнему мальчику, казавшемуся совсем крошечным в своем огромном кресле. — Думаю, я нашел решение, — сказал он. — Обвиняемая говорит, что нашла жеребца пасущимся на пустоши, он узнал ее и подошел к ней. Если это так, значит, жеребец знает обвиняемую, и, следовательно, она говорит правду. Почему бы нам не привести сюда коня?
У Изабо вырвался вздох облегчения, хотя один из судей с ухмылкой сказал:
— Милорд, вызывать лошадь в качестве свидетеля просто смешно.
В набитом зале послышались смешки, гул голосов стал громче. Однако, молодой лорд добился своего, и в зал ввели Лазаря, ржущего и испуганно перебирающего копытами. Увидев Изабо, он повернул к ней голову и заржал, но она не посмела ответить. Лорд Сириница велел Главной Искательнице спуститься с помоста и встать рядом с Изабо. Та подчинилась, бледнея от ярости. В толпе захихикали. Леди Глинельда метнула в наглецов грозный взгляд, и смех мгновенно стих. Лазаря отвели в центр зала, Жеребец взвился на дыбы, так что конюху пришлось повиснуть на уздечке. Когда он выпустил уздечку, Изабо протянула руку и сказала:
— Лазарь.
Искательница нетерпеливо позвала:
— Гарлен!
Гнедой вскинул точеную голову и бросился к Изабо, настойчиво требуя ласки.
— Вообще-то, я никогда в жизни не звала этого проклятого жеребца, — раздраженно бросила леди Глинельда. — Для этого существуют конюхи!
— Вы видите, жеребец ее признал, — сказал лорд Сириница. Изабо попыталась скрыть облегчение. По залу пронесся вздох. Изабо была почти уверена, что ее освободят. Лорд был высшей властью в своих владениях, его слово было законом, отменить который мог лишь только Ри.
— Есть ли еще какие-либо доказательства конокрадства, колдовства, сопротивления аресту и убийства? — спросил герольд.
— Да! — закричала Главная Искательница. — И я думаю, у меня есть доказательства. Она держала в руке небольшой предмет, и все в зале вытянули шеи, пытаясь его разглядеть. Видя озадаченный взгляд лорда, леди Глинельда поднялась и подошла к мальчику, примостившемуся на краешке огромного кресла. У маленького властителя вытянулось лицо, а у Изабо уже в который раз за время суда упало сердце. Главная Искательница улыбалась.
— Я нашла это на ветке рядом с местом, где лежал пойманный нами ули-бист — сказала она звенящим от радости голосом. — Это доказывает, что обвиняемая пряталась в кустах, когда мы разбивали лагерь! Мы знаем, что для освобождения ули-биста применялось колдовство, следовательно, это доказывает, что обвиняемая является ведьмой!
Изабо вытянула шею, чтобы разглядеть, что показывает судьям Главная Искательница. По залу пробежал шепот:
— Что это? Что это? — никто не мог разглядеть, что это за вещь.
— Это также доказывает, что ведьма околдовала и украла моего жеребца Гарлена и солдатских пони. Позднее она добавила к списку своих преступлений убийство Старшего палача великого Оула, совершенное посредством магии!
Подойдя к Изабо, она показала то, что было у нее в руках — длинную рыжую прядь. Потом она сорвала с головы девушки льняной чепец, так дернув ее за волосы, что Изабо вскрикнула от боли. Злорадно улыбаясь, Искательница приложила прядь к пламенеющим косам Изабо.
— Вина обвиняемой в этих преступлениях доказана!
Изабо попыталась вырваться из рук леди Глинельды, но та вцепилась в волосы мертвой хваткой. Девушка подумала, что она выдерет их с корнем.
— Взгляните, какие у нее косы! Я готова поспорить на свое годовое жалованье, — их никогда не касались ножницы. Эта девушка — ведьма! В этом нет сомнения! Это она освободила ули-биста , которого мы поймали в горах, а также убила Старшего Палача. Я требую смерти! Отдайте ее озерному змею!
— Змею! Змею! — заревела толпа. Изабо, ударив Искательницу в живот, вывернулась из ее ослабевших рук и одним прыжком взлетела на спину Лазаря. Прежде чем кто-либо успел опомниться, жеребец стрелой понесся к выходу. Толпа завопила и заметалась, пытаясь убраться с его пути. Какой-то мужчина выскочил прямо перед несущимся конем и был сбит с ног. Красные Стражи, вопя и размахивая копьями, погнались за ними, а Искательница пронзительно завизжала:
— Остановите ее! Она снова украла моего коня!
Маленький лорд хохотал, пока из глаз не потекли слезы.
Опьяненная свободой, Изабо вылетела в массивные двери и пронеслась по ступенькам. Стражник возился у высоких ворот, отделявших замок от города, но Изабо толкнула Лазаря пятками, и жеребец взлетел над головой стражника, с криком упавшего наземь. Конь мчался по городским улицам, громко цокая копытами по брусчатке. Собаки и куры бросались врассыпную, телега с овощами, которую они задели, перегородила улицу, задержав Красных Стражей, бегущих за ними. Перед ними выросла невысокая стена, но Лазарь перепрыгнул ее, демонстрируя отличную выучку. Проскакав по узкому переулку, они углубились лабиринт извилистых улочек. Шум погони начал стихать. Изабо рискнула оглянуться назад, но увидела лишь пустую улицу.
— Мы оторвались! — засмеялась она. Лазарь заржал, в ответ заржала другая лошадь. Повернув за угол, они очутились на площади, заполненной солдатами. Изабо дернула жеребца за гриву, и тот, развернувшись, помчался обратно по узким улицам, но преследователи не сдавались — на этот раз они были верхом. Лазарь уже начал уставать, а однажды споткнулся, едва не сбросив наездницу.
Они вылетели на другую площадь, которая тоже была заполнена людьми, и Изабо пришлось резко осадить Лазаря, чтобы никого не задавить. На другой стороне площади человек, правящий ярким расписным фургоном, поднял руку и окликнул ее по имени, но за ней гнались два Красных Стража. Изабо бросила коня вперед, пытаясь пробиться сквозь толпу. Вдруг протянувшаяся откуда-то рука схватила повод. Изабо заставила кожу вспыхнуть. Солдат с воплем отдернул руку. В нее полетело копье, и Изабо спасла лишь хорошая выучка — она подняла руку, и копье пролетело мимо.
Теперь она оказалась в ловушке — за спиной была стена, и лишь копыта Лазаря заставляли стражников с их длинными копьями держаться на расстоянии. Изабо очень устала и с трудом держалась в седле, из раны на лбу сочилась кровь, а искалеченная рука наливалась невыносимой болью. Она сделала последнюю попытку прорваться, стремительно бросив Лазаря вперед, но Красный Страж пришпорил своего коня, и гнедой жеребец врезался в него. Изабо вылетела из седла. Последним, что она запомнила, была булыжная мостовая, метнувшаяся в лицо.
Изабо пришла в себя от грубого тычка. За окном смеркалось. Она лежала на деревянном причале. Платье и волосы были мокрыми. Вокруг клубился туман, озерная вода тихо плескалась о сваи.
— Я хочу, чтобы ты поняла, что происходит, — прошипела в лицо Изабо Главная Искательница. — Ты превратила меня в посмешище! — Она так сильно ударила Изабо, что голова девушки, мотнувшись, стукнулась о доски причала.
Их окружала толпа, впереди стоял маленький лорд, казавшийся испуганным, за ним возвышался Блайн, лицо которого все так же скрывал зловещий капюшон. Боль в изувеченной руке была настолько сильной, что Изабо почти не замечала происходящего. Ее не то подтолкнули, не то поднесли к краю причала, под которым колыхалась черная вода.
Начались длинные речи, но слова не доходили до сознания Изабо — она стояла в тупом оцепенении, глядя в сгущающуюся темноту. Внезапно раздался крик, и толпа отшатнулась от края пристани.
— Он идет! — воскликнул лорд с возбуждением, перемешанным с ужасом.
Подняв глаза, Изабо увидела длинную изогнутую шею, увенчанную крошечной головкой, — она быстро приближалась, разрезая бледные завитки тумана. Голова покачивалась на шее, будто змей принюхивался. Зрители, закричав, начали разбегаться — все, кроме связанной Изабо, угрюмой Искательницы ведьм, стражников и прикрытого капюшоном палача. Озерный змей уже был у самого причала.
Изабо не могла отвести от него глаз, точно завороженная. Ее сильно толкнули в спину, и девушка рухнула в темную воду, тут же сомкнувшуюся у нее над головой.
БАНРИ МАЙЯ
— Смерть всем ведьмам! — благочестиво сказал другой.
— Она совсем девочка. Вряд ли она старше моей сестренки, а той всего пятнадцать, Я думаю, ей очень больно. Какая подлость.
Стражник разжал тиски, и в искалеченные пальцы хлынула кровь. Изабо закричала, снова теряя сознание.
Когда Изабо опять пришла в себя, она лежала на полу, прикрытая одеялом. Пошевелившись, она с радостью обнаружила, что может двигаться, и сжалась в комочек под грубой материей, пытаясь найти защиту от свирепого холода. Долгую минуту она пыталась вспомнить, что произошло, но потом увидела на полу длинное тело, прикрытое красным плащом, и все вспомнила. Она тут же пожалела об этом. Тело отозвалось такой болью, что Изабо тихонько заплакала.
— Тихо, ведьма, — сказал грубый голос Блайна. — Молчи и не двигайся, а то получишь еще. Суд решили ускорить — ты слишком опасна, чтобы позволять тебе прожить лишнюю ночь.
Изабо было так больно, что она с трудом поняла то, что ей сказал гвардеец. Все, чего ей хотелось, — поскорее заснуть. Она со вздохом закрыла глаза. Рядом раздались голоса и топот, потом снова наступила тишина. Должно быть, она задремала, потому что проснулась от запаха нюхательной соли, поднесенной к самому носу.
— Вставай, пора идти в суд.
Изабо открыла глаза и испуганно отпрянула, увидев зловещий капюшон.
— Не вздумай разыгрывать невинное дитя, — сказал Блайн. Она покачала головой, но ее голубые глаза расширились от ужаса. Он дал ей жгучей жидкости, которая огнем опалила горло. Взгляд прояснился, а ноги перестали подгибаться. Замирая от ужаса, она взглянула на свою руку, к горлу подступила тошнота. Левая рука превратилась в кровавое месиво, стала плоской, как тюлений ласт. Пальцы были раздроблены до самого запястья, из кровавой корки торчали осколки костей. Изабо достаточно разбиралась в ранах, чтобы понять, что останется калекой — в лучшем случае. Если не заняться лечением в ближайшее время — она потеряет руку.
— Придется перевязать тебя, — сказал Блайн, — а то ты заляпаешь все полы кровью. Бен, приведи лекаря!
Изабо удалось сесть, прислонившись спиной к дыбе. Она не могла отвести взгляд от искалеченной руки. После долгого ожидания наконец пришел лекарь, маленький суетливый человечек в украшенной кисточкой шапочке. Он с отвращением глядел на орудия пыток.
— Зачем лечить эту ведьму, если ее все равно казнят. Я просто немного приведу ее в порядок.
— Я не ведьма, — отчетливо выговорила Изабо.
Гвардеец в капюшоне и лекарь обменялись взглядами; потом заставили ее выпить какой-то омерзительной жидкости, от которой закружилась голова. Лекарь тщательно промыл ее раны, наложил на пальцы шину и забинтовал их, примотав друг к другу.
— Это остановит кровь, — сказал он, складывая свои принадлежности в сумку. — По крайней мере, она продержится до конца суда. Не понимаю, зачем ее судить, — и так ясно, что она ведьма, если смогла убить Старшего Палача.
— Я не убивала его! — воскликнула Изабо. — Это был несчастный случай. Колесо упало само.
Они снова обменялись взглядами, потом стражник, ухмыляясь, сказал:
— Расскажи об этом судьям!
В тот же миг дверь пыточной камеры распахнулась, пропуская отряд Красных Стражей. Блайн немедленно сделал шаг назад и встал, скрестив руки на широкой груди.
— Она сможет идти? — осведомился один из Стражей, и великан утвердительно кивнул.
Ее рывком подняли на ноги. Через несколько минут Изабо смогла стоять сама.
— Мне нужно вымыться и привести себя в порядок, — сказала она, глядя в глаза Красному Стражу. Подумав секунду он кивнул. Изабо отвели в комнату Старшего Палача, где до сих пор лежал ее мешок. С трудом дождавшись, пока закроется дверь, она бросилась к нему и принялась перетряхивать, вещи. Сердце бешено заколотилось, когда она сжала в уцелевшей руке мешочек с талисманом.
Это открытие вернуло ее к жизни: мешок обыскивал только Старший Палач, а он погиб, унеся с собой все, что знал. Если бы Изабо удалось убедить судей в своей невиновности или сбежать еще раз!
Почувствовав надежду, она порылась в мешке и нашла маленькую бутылочку с митаном. Зажав пузырек коленями, она умудрилась вытащить пробку и сделала несколько глотков, чувствуя, как по телу растекается тепло. Она медленно умылась, пытаясь смыть память о пальцах барона и ночи, проведенной в камере. Она не могла вымыть голову — это заняло бы не один час, но вычесала из волос солому и скрутила их в узел на затылке. Вместе со способностью соображать к ней вернулись воспоминания, а с ними пришли слезы, медленные, горячие слезы стыда и боли.
Приведя себя в порядок, она вытащила небольшую баночку и принялась накладывать на раны вонючую мазь, затем вытащила из мешка серое платье и спрятала волосы под скромным белым чепцом. Мешочек с талисманом она спрятала под платьем.
Приводя себя в порядок, она перебирала в уме свою историю, пока не почувствовала уверенность, что сможет убедительно солгать. Необходимость лгать не отягощала ее совесть, так как она знала, что правда будет стоить ей жизни, а умирать ей совсем не хотелось.
Ее вывели во внутренний двор и посадили в телегу, запряженную старой ломовой лошадью. Стражник не стал связывать ей, но привязал ее к телеге веревкой, обмотанной вокруг ее шеи. Телега выкатилась со двора на городские улицы, и Изабо прижала к груди раненую руку, пытаясь уменьшить тряску.
Улицы Карилы были полны народу, многие свистели и бросали в нее гнилыми фруктами, другие смотрели на нее с жалостью. Будучи не в состоянии отразить импровизированные снаряды, чтобы не выдать себя, Изабо терпела молча, высоко подняв голову.
— Ведьма! — визжала толпа. — Злая колдунья!
Изабо изо всех сил пыталась казаться деревенской девушкой, не понимающей, что с ней происходит, но внутри у нее все кипело от гнева, ей хотелось забросать толпу огненными шарами, как в тот день, когда она сражалась с Красными Стражами.
Старая лошадь с усилием тащила телегу по крутым мощеным улицам, поднимающимся к замку, который стоял на высокой скале. Изабо несколько раз падала на дно, когда телега наезжала на камни, но каждый раз умудрялась выпрямиться, до крови закусывая губы. Какой-то мальчишка, запустив в нее помидором, попал прямо в лицо. Толпа одобрительно засвистела, но Изабо не обратила внимания, вызывающе глядя на людей. Юноша в синей куртке проводил ее взглядом, точно знакомую, Изабо повернулась, уверенная, что где-то уже видела его. Эта мысль лишь усилила тревогу.
Наконец они оказались во дворе замка, и стражники потащили ее в огромный зал, где вершился суд. Вдоль стен толпились любопытные зеваки, а на высоком помосте, в роскошном резном кресле восседал мальчик лет семи, очень смуглый, и черноглазый. Изабо присела перед ним и поклонилась судьям — двум мужчинам и женщине в красном. Увидев среди судей Искательницу Глинельду, она почувствовала, что кровь стынет в жилах, и с радостью подумала о том, что Искательница ни разу не видела ее лица. Это было ее единственной надеждой.
Герольд приветствовал дам и господ, затем зачитал обвинения, составленные в самом витиеватом стиле. Изабо, усталая и измученная, почти ничего не поняла и, когда ее спросили, что она может сказать в свое оправдание, пролепетала:
— Прошу прощения, но я не понимаю, что вы такое говорите.
Толпа зашумела, кое-где раздался смех. Изабо вспыхнула. Лорд Сириница наклонился вперед и звонко сказал:
— Тебя обвиняют в колдовстве. Изабо отшатнулась.
— Меня? В колдовстве? — Она позволила слезам навернуться на глаза. — Но я всего лишь простая деревенская девушка, милорд. Я Мери Колин, из Билларса, и вся наша семья славится благочестием. Мой отец как-то вытащил нашего лорда из воды, и нам разрешили приходить в замок, чтобы торговать
Как она и надеялась, безыскусность ее рассказа произвела впечатление на толпу. В который раз уже Изабо с благодарностью вспомнила Мегэн, приучавшую ее быть осторожной. Семья Колинов действительно жила в Билларсе, небольшой горной деревушке, и один из них действительно вытащил лорда из реки, получив те привилегии, о которых только что поведала Изабо. В семье Колинов даже была знахарка, которая вечно бродила в поисках трав, прихватив с собою одного-двух внуков. В этой семье несколько девушек по имени Мери, поэтому Мегэн выбрала его для своей подопечной. Изабо рассказывала эту историю с тех пор, как научилась говорить.
Один из судей наклонился вперед, вперив в нее строгий взгляд.
— Тебя обвиняют в краже лошади, девушка, и в освобождении государственного преступника. Кроме того, ты сопротивлялась при аресте и несколько раз пыталась бежать, используя свое колдовство. Как будто этого мало, ты убила барона Ютту, Старшего Палача Оула. Что ты скажешь теперь?
— Я не крала никакой лошади, — всхлипнула Изабо. — Это неправда! Пожалуйста, поверьте мне, милорд. Меня били, мучили и посадили в тюрьму, хотя я ничего не сделала!
— Ты приехала в Карилу на чистокровном жеребце. Ты хочешь, чтобы мы поверили, что у деревенской девушки может быть такой конь?
— О нет, ваша светлость. Это не моя лошадь. — Эти слова вызвали шум в зале, но Изабо храбро продолжала: — Она принадлежала моему отцу, пока ее не украли много лет назад.
— Ты обвиняешь меня в воровстве? — спросила леди Глинельда ледяным тоном, от которого Изабо начала запинаться по-настоящему.
— Нет, нет, миледи, я никогда не осмелилась бы обвинить вас в воровстве. Но, может быть, вы купили коня у того, кто его украл, вот что я имею в виду.
— А ты знаешь, что этот жеребец, Гарлен, раньше принадлежал Банри? — презрительно спросила Главная Искательница, но Изабо горячо кивнула.
— О да, он великолепный жеребец, миледи, Энгарарских кровей. — Тут Изабо пустилась в рассуждения о породах лошадей, мысленно благодаря болтливых стражников. И снова она почувствовала, что произвела впечатление на толпу, хотя судьи были настроены скептически. Они начали задавать ей все новые и новые вопросы, но Изабо очень неплохо разбиралась в лошадях. Раньше в Эйлианане не водилось лошадей, и все лошадиное население острова происходило от коней, переживших Великий Переход, но лишь немногие были потомками шести огромных жеребцов Кьюинна Львиное Сердце. Именно из этого племени происходил Лазарь, выросший на бескрайних равнинах Тирейча.
— Откуда деревенская девочка столько знает о лошадях? — спросила искательница. — Ясно, что живет конокрадством.
— Я не воровка! — сердито закричала Изабо. — Прошу прощения, миледи, Колинов все уважают, и никто никогда не говорил про нас таких вещей. Мой отец служит в господской конюшне объездчиком. — Последняя фраза была ложью, поскольку настоящие Колины были егерями, но Изабо решила, что эта выдумка поможет ей спастись. — Лазаря отдали моему отцу крошечным жеребенком, за то что он спас лорда.
— Как ты назвала жеребца? — нахмурившись, переспросила искательница.
— Лазарь. Его так зовут.
Она рассказала судьям, что шла в Карилу по поручению своего отца и бабушки, когда наткнулась на Лазаря, пасущегося на пустоши. Узнав жеребца, она подозвала его и проехала верхом последние несколько миль. Хотя этот жеребец когда-то принадлежал ее отцу, теперь у него на боку было новое клеймо, и она, Мери, не знала, что говорит закон о лошадях, украденных когда-то раньше.
Судьи продолжали задавать вопросы, но Изабо ни разу не сбилась.
Вдруг Искательница, схватив со стола массивную чернильницу, запустила ею в Изабо. Первым побуждением девушки было отразить его при помощи магии, но она вовремя опомнилась. Чернильница ударила ее между глаз, и она рухнула на пол, обливаясь кровью. В зале поднялся ропот, лорд Сириница сердито запротестовал. Да и сама Искательница выглядела обескураженной.
— Прошу прощения, милорд, — сказала она. — Это обычный прием, позволяющий уличить ведьму.
— Я не ведьма, — прорыдала Изабо, размазывая кровь ладонью. — Я же сказала, я не ведьма. Зачем вы меня мучаете?
Лорд Сириница велел лекарю позаботиться о подсудимой, вскоре Изабо перевязали голову, и ропот утих. Изабо попыталась выжать из своего ранения как можно больше. Она, всхлипывая, рассказала суду, как ее пытали, и подняла забинтованную руку в окровавленной повязке.
Искательница ведьм напомнила суду, что Изабо пыталась бежать, применив при этом колдовство.
— Я открыла замок шпилькой! — воскликнула Изабо. Главная Искательница метнула на нее взгляд, исполненный такой ненависти, что у Изабо от страха перехватило горло.
Судьи заспорили. Леди Глинельде пришлось признать, что она не видела вора, похитившего ее скакуна, так как это произошло ночью. В высокопарных выражениях она описала, как нащупала след заклинания, а также следы и кострище в том месте, где останавливался похититель. Она сказала, что вор помог бежать врагу, государственному преступнику — гнусному ули-бисту , которого приказала поймать сама Банри. Она везла ули-биста в Карилу, но конокрад помог ему бежать и отвязал всех лошадей. Она выследила их только потому, что сняла с постов Красных Стражей, охранявших Перевал.
Лорд Сириница спросил Искательницу, чувствует ли она признаки колдовства, и та кивнула головой. У Изабо упало сердце. С тех пор как она применяла Единую Силу прошло много часов и она тщательно вымылась, но, очевидно, этого было недостаточно.
— О да, я чувствую его зловоние, — сказала искательница. — У меня шевелятся волосы на голове.
— Возможно, это змей, — просто сказал молодой лорд. — Мне говорили, что он волшебное существо, а замок всегда окутан туманами, которые приходят с озера. Может, они приносят запах колдовства.
Искательница ведьм нахмурилась, как будто ее возмущала мысль о том, что волшебное существо имеет право на жизнь. Изабо удивилась, что его до сих пор не поймали, но потом подумала, что, возможно, он заменяет городку палача и служит естественной защитой.
— Верно, это место пропитано запахом магии, милорд, — заметила искательница, — но я осмотрела камеру, в которой была заперта ведьма, и обнаружила там явные следы колдовства — они отличаются от запаха змея. Они остались на замке.
Изабо похолодела. Она не понимала, почему Искатели ведьм так хорошо чувствую магию. Может быть, это Талант? Или их этому учат? Но ведь если это врожденное качество, то они тоже ведьмы?
Заседание тянулось как зубная боль. Теперь судьи обсуждали историю, рассказанную Изабо. Леди Глинельда утверждала, что девушка лжет, другие судьи готовы были ей поверить. Особенно яростно спорил с Искательницей пожилой мужчина в зеленом бархатном камзоле.
— Разве нам не надоело скармливать людей озерному змею или посылать их на костер? — устало спросил он. — По-моему, она простая деревенская девочка, к тому же она слишком молодая, чтобы научиться всему, в чем обвинил ее Старший Палач. Закон требует, что никто не был подвергнут пытке прежде, чем будет доказана его вина. Но ее растягивали на дыбе и раздробили пальцы — жестокие пытки за недоказанное преступление. А ведь у нас нет свидетелей. Вы говорите, она применяла колдовство, но она слишком юна, чтобы освоить колдовские Умения?
У Изабо впервые забрезжила надежда, но продолжала стоять, скромно опустив глаза.
— Вы слишком страстно защищаете ведьму, Лорд Бейли. — Голос Главной Искательницы был сладок как мед.
— Вы должны простить меня, леди Глинельда. Я старый человек, мне кажется, во времена моей молодости мир был лучше. Я хочу, чтобы мы были осторожны и проявили мудрость — стоит ли кричать «ведьма!», когда сталкиваемся с цепочкой случайностей.
— Случайностей?! Вы считаете это цепочкой случайностей? Моего коня украли, а эта девчонка случайно наткнулась на него? И случайно сбегала от нас раз за разом, хотя у меня лучшие филеры во всем Рионнагане? Ее случайно спрятала деревенская ведьма, а потом она случайно убила барона Ютту?
Маленький лорд поднял руку, приказывая всем молчать.
— Пожалуйста, прекратите пререкаться, — сказал он, и судьи мгновенно замолкли, хотя, им, похоже, было неприятно подчиняться семилетнему мальчику, казавшемуся совсем крошечным в своем огромном кресле. — Думаю, я нашел решение, — сказал он. — Обвиняемая говорит, что нашла жеребца пасущимся на пустоши, он узнал ее и подошел к ней. Если это так, значит, жеребец знает обвиняемую, и, следовательно, она говорит правду. Почему бы нам не привести сюда коня?
У Изабо вырвался вздох облегчения, хотя один из судей с ухмылкой сказал:
— Милорд, вызывать лошадь в качестве свидетеля просто смешно.
В набитом зале послышались смешки, гул голосов стал громче. Однако, молодой лорд добился своего, и в зал ввели Лазаря, ржущего и испуганно перебирающего копытами. Увидев Изабо, он повернул к ней голову и заржал, но она не посмела ответить. Лорд Сириница велел Главной Искательнице спуститься с помоста и встать рядом с Изабо. Та подчинилась, бледнея от ярости. В толпе захихикали. Леди Глинельда метнула в наглецов грозный взгляд, и смех мгновенно стих. Лазаря отвели в центр зала, Жеребец взвился на дыбы, так что конюху пришлось повиснуть на уздечке. Когда он выпустил уздечку, Изабо протянула руку и сказала:
— Лазарь.
Искательница нетерпеливо позвала:
— Гарлен!
Гнедой вскинул точеную голову и бросился к Изабо, настойчиво требуя ласки.
— Вообще-то, я никогда в жизни не звала этого проклятого жеребца, — раздраженно бросила леди Глинельда. — Для этого существуют конюхи!
— Вы видите, жеребец ее признал, — сказал лорд Сириница. Изабо попыталась скрыть облегчение. По залу пронесся вздох. Изабо была почти уверена, что ее освободят. Лорд был высшей властью в своих владениях, его слово было законом, отменить который мог лишь только Ри.
— Есть ли еще какие-либо доказательства конокрадства, колдовства, сопротивления аресту и убийства? — спросил герольд.
— Да! — закричала Главная Искательница. — И я думаю, у меня есть доказательства. Она держала в руке небольшой предмет, и все в зале вытянули шеи, пытаясь его разглядеть. Видя озадаченный взгляд лорда, леди Глинельда поднялась и подошла к мальчику, примостившемуся на краешке огромного кресла. У маленького властителя вытянулось лицо, а у Изабо уже в который раз за время суда упало сердце. Главная Искательница улыбалась.
— Я нашла это на ветке рядом с местом, где лежал пойманный нами ули-бист — сказала она звенящим от радости голосом. — Это доказывает, что обвиняемая пряталась в кустах, когда мы разбивали лагерь! Мы знаем, что для освобождения ули-биста применялось колдовство, следовательно, это доказывает, что обвиняемая является ведьмой!
Изабо вытянула шею, чтобы разглядеть, что показывает судьям Главная Искательница. По залу пробежал шепот:
— Что это? Что это? — никто не мог разглядеть, что это за вещь.
— Это также доказывает, что ведьма околдовала и украла моего жеребца Гарлена и солдатских пони. Позднее она добавила к списку своих преступлений убийство Старшего палача великого Оула, совершенное посредством магии!
Подойдя к Изабо, она показала то, что было у нее в руках — длинную рыжую прядь. Потом она сорвала с головы девушки льняной чепец, так дернув ее за волосы, что Изабо вскрикнула от боли. Злорадно улыбаясь, Искательница приложила прядь к пламенеющим косам Изабо.
— Вина обвиняемой в этих преступлениях доказана!
Изабо попыталась вырваться из рук леди Глинельды, но та вцепилась в волосы мертвой хваткой. Девушка подумала, что она выдерет их с корнем.
— Взгляните, какие у нее косы! Я готова поспорить на свое годовое жалованье, — их никогда не касались ножницы. Эта девушка — ведьма! В этом нет сомнения! Это она освободила ули-биста , которого мы поймали в горах, а также убила Старшего Палача. Я требую смерти! Отдайте ее озерному змею!
— Змею! Змею! — заревела толпа. Изабо, ударив Искательницу в живот, вывернулась из ее ослабевших рук и одним прыжком взлетела на спину Лазаря. Прежде чем кто-либо успел опомниться, жеребец стрелой понесся к выходу. Толпа завопила и заметалась, пытаясь убраться с его пути. Какой-то мужчина выскочил прямо перед несущимся конем и был сбит с ног. Красные Стражи, вопя и размахивая копьями, погнались за ними, а Искательница пронзительно завизжала:
— Остановите ее! Она снова украла моего коня!
Маленький лорд хохотал, пока из глаз не потекли слезы.
Опьяненная свободой, Изабо вылетела в массивные двери и пронеслась по ступенькам. Стражник возился у высоких ворот, отделявших замок от города, но Изабо толкнула Лазаря пятками, и жеребец взлетел над головой стражника, с криком упавшего наземь. Конь мчался по городским улицам, громко цокая копытами по брусчатке. Собаки и куры бросались врассыпную, телега с овощами, которую они задели, перегородила улицу, задержав Красных Стражей, бегущих за ними. Перед ними выросла невысокая стена, но Лазарь перепрыгнул ее, демонстрируя отличную выучку. Проскакав по узкому переулку, они углубились лабиринт извилистых улочек. Шум погони начал стихать. Изабо рискнула оглянуться назад, но увидела лишь пустую улицу.
— Мы оторвались! — засмеялась она. Лазарь заржал, в ответ заржала другая лошадь. Повернув за угол, они очутились на площади, заполненной солдатами. Изабо дернула жеребца за гриву, и тот, развернувшись, помчался обратно по узким улицам, но преследователи не сдавались — на этот раз они были верхом. Лазарь уже начал уставать, а однажды споткнулся, едва не сбросив наездницу.
Они вылетели на другую площадь, которая тоже была заполнена людьми, и Изабо пришлось резко осадить Лазаря, чтобы никого не задавить. На другой стороне площади человек, правящий ярким расписным фургоном, поднял руку и окликнул ее по имени, но за ней гнались два Красных Стража. Изабо бросила коня вперед, пытаясь пробиться сквозь толпу. Вдруг протянувшаяся откуда-то рука схватила повод. Изабо заставила кожу вспыхнуть. Солдат с воплем отдернул руку. В нее полетело копье, и Изабо спасла лишь хорошая выучка — она подняла руку, и копье пролетело мимо.
Теперь она оказалась в ловушке — за спиной была стена, и лишь копыта Лазаря заставляли стражников с их длинными копьями держаться на расстоянии. Изабо очень устала и с трудом держалась в седле, из раны на лбу сочилась кровь, а искалеченная рука наливалась невыносимой болью. Она сделала последнюю попытку прорваться, стремительно бросив Лазаря вперед, но Красный Страж пришпорил своего коня, и гнедой жеребец врезался в него. Изабо вылетела из седла. Последним, что она запомнила, была булыжная мостовая, метнувшаяся в лицо.
Изабо пришла в себя от грубого тычка. За окном смеркалось. Она лежала на деревянном причале. Платье и волосы были мокрыми. Вокруг клубился туман, озерная вода тихо плескалась о сваи.
— Я хочу, чтобы ты поняла, что происходит, — прошипела в лицо Изабо Главная Искательница. — Ты превратила меня в посмешище! — Она так сильно ударила Изабо, что голова девушки, мотнувшись, стукнулась о доски причала.
Их окружала толпа, впереди стоял маленький лорд, казавшийся испуганным, за ним возвышался Блайн, лицо которого все так же скрывал зловещий капюшон. Боль в изувеченной руке была настолько сильной, что Изабо почти не замечала происходящего. Ее не то подтолкнули, не то поднесли к краю причала, под которым колыхалась черная вода.
Начались длинные речи, но слова не доходили до сознания Изабо — она стояла в тупом оцепенении, глядя в сгущающуюся темноту. Внезапно раздался крик, и толпа отшатнулась от края пристани.
— Он идет! — воскликнул лорд с возбуждением, перемешанным с ужасом.
Подняв глаза, Изабо увидела длинную изогнутую шею, увенчанную крошечной головкой, — она быстро приближалась, разрезая бледные завитки тумана. Голова покачивалась на шее, будто змей принюхивался. Зрители, закричав, начали разбегаться — все, кроме связанной Изабо, угрюмой Искательницы ведьм, стражников и прикрытого капюшоном палача. Озерный змей уже был у самого причала.
Изабо не могла отвести от него глаз, точно завороженная. Ее сильно толкнули в спину, и девушка рухнула в темную воду, тут же сомкнувшуюся у нее над головой.
БАНРИ МАЙЯ
Банри сидела за длинным, богато украшенным столом, кроша хлеб и время от времени кивая в знак согласия с тем, что говорил сидящий рядом с ней лорд. Прионнса Эслинна и Блессема, Аласдер Мак-Танах был раздражен упадком торговли, но его слова, похоже, не производили никакого впечатления на Ри, угрюмо уставившегося на свой бокал. Майя коснулась локтя короля, но тот, казалось, ничего не замечал, — Майе пришлось отвечать лорду самой, а она этого терпеть не могла.
Она знала, что главу клана Мак-Танахов беспокоит урожай, который останется непроданным, Обычно Блессем продавал зерно и овощи на соседних островах или отправлял их дальше, вдоль побережья Эйлианана. Эйлианан обладал торговой привилегией на пшеницу, овес и ячмень, поскольку, если верить преданиям, семена этих злаков были принесены Первым Шабашем.
Произнося успокаивающие слова, которые хотел услышать лорд, Майя задумчиво смотрела на Прионнсу Каррига, Липли Мак-Синна, который, наклонившись, шептал что-то своему соседу. Она, разумеется, не слышала, что он говорит, но могла бы держать пари, что он сетует по поводу гибели морских ведьм. Йедды из Каррига многие века защищали островитян от Фэйргов, поскольку умели зачаровывать морской народ своим пением. Но разрушение Башни Сирен в Карриге означало, что Йедд, которые могли бы защищать торговые корабли, больше нет. Именно поэтому торговцы не отваживались выходить в море — у выхода из гавани их поджидали Фэйрги.
Она знала, что главу клана Мак-Танахов беспокоит урожай, который останется непроданным, Обычно Блессем продавал зерно и овощи на соседних островах или отправлял их дальше, вдоль побережья Эйлианана. Эйлианан обладал торговой привилегией на пшеницу, овес и ячмень, поскольку, если верить преданиям, семена этих злаков были принесены Первым Шабашем.
Произнося успокаивающие слова, которые хотел услышать лорд, Майя задумчиво смотрела на Прионнсу Каррига, Липли Мак-Синна, который, наклонившись, шептал что-то своему соседу. Она, разумеется, не слышала, что он говорит, но могла бы держать пари, что он сетует по поводу гибели морских ведьм. Йедды из Каррига многие века защищали островитян от Фэйргов, поскольку умели зачаровывать морской народ своим пением. Но разрушение Башни Сирен в Карриге означало, что Йедд, которые могли бы защищать торговые корабли, больше нет. Именно поэтому торговцы не отваживались выходить в море — у выхода из гавани их поджидали Фэйрги.