минуту он сказал:
- Нет, это не вы. Это снова какой-то обман! Это другой мужчина!
- Вот именно, - подтвердил Мейсон. - Если мы теперь посмотрим на
фотографию номер два и на человека, стоящего с фотоаппаратом возле вашей
машины, именно того, который снимал снимок номер один в тот момент, когда
вы наклонились вперед, то вы сможете опознать этого человека.
- Минуточку, минут точку, - вмешался Гамильтон Бергер. - Я хочу
увидеть эти снимки. Что здесь происходит?
- Прошу подойти и посмотреть, - пригласил его Мейсон.
Сержант Холкомб, рассматривающий фотографии, вдруг сказал:
- Что-то здесь не так. Это фальшивая фотография.
Мейсон усмехнулся.
- Почему вы так считаете, сержант?
- Потому что было не так. Это еще один ваш обман.
- Вам лучше воздержаться от обвинений, господин сержант, -
предостерег Мейсон. - В этом зале находится шестеро свидетелей достойных
доверия, которые могут подтвердить то, что случилось в мотеле "Слипвел".
Вы видите на второй фотографии что-то, что показывало бы на то, что она
фальшивая?
- Я не разбираюсь в фотографиях так хорошо, чтобы можно было
что-нибудь сказать, - ответил Холкомб.
- Ну, тогда почему вы говорите, что она фальшивая?
- Потому что так не было.
- Было именно так, - сказал Мейсон. - А сейчас я хотел бы вам
напомнить, сержант, что вы даете показания под присягой. Когда вы приехали
к этому домику, вас окружили фоторепортеры и стали делать снимки, так
было?
- Я уже говорил вам, что так.
- Вы помните о присяге, сержант. Не случилось ли так, что вспышки
ослепили вас и вы не видели ясно в темноте того, что происходило рядом с
машиной?
- Говорю вам что я не смотрел по сторонам. Я смотрел на тот домик,
потому что дверь как раз открылась и этот бегущий человек вышел, -
нескладно выговорил Холкомб.
- Закрывая лицо шляпой?
- Да.
- Вы не могли видеть его лицо?
- Я...
- Вы видели его лицо, или нет? - настаивал Мейсон.
- Нет, я не видел его лица.
- Тогда, как вы могли знать, что это был я?
- Я думал... Он двигался, как вы... Я получил сведения, что Перри
Мейсон скрывается в этом доме и...
- Вот именно, - перебил его Мейсон. - Вы ожидали, что я выбегу.
Поэтому, когда этот кто-то выбежал и повел себя так, как по вашему мнению
должен был вести себя я...
- Высокий Суд, вношу протест, - перебил Гамильтон Бергер. - Замечание
защитника не существенно, не имеет ни чего общего с делом. Допрос
свидетеля ведется неправильно.
- Ну, ну, послушаем, кто теперь вносит протесты! - усмехнулся Мейсон.
- Я думаю, что фотографии говорят сами за себя, - заметил судья
Осборн.
- Разрешите, - сказал Бергер. - Я хотел бы обратить внимание Суда на
то, что это явно нечестное использование свидетеля. Это еще один обман,
типичный для защиты. Это...
- Конечно, это обман. Но, такого рода обман не смутит честного
свидетеля. Откровенно говоря, глаза сержанта Холкомба были ослеплены
вспышками ламп так, как я этого ожидал. Однако, он не является достаточно
откровенным или честным, чтобы признать это. А так как он сидит здесь, на
скамье свидетелей и дает показания под присягой, то он либо должен
говорить правду, либо быть обвиненным в нарушении присяги. Здесь шесть
свидетелей, которые делали эти снимки и готовы их опознать. Я хочу, чтобы
сержант Холкомб здесь, сейчас, при перекрестном допросе, сказал был ли я
тем человеком, выбегающем из домика, либо тем человеком, который стоял с
левой стороны, на расстоянии четырех шагов от него с фотоаппаратом,
направленным в его сторону, и делал снимки. Что вы скажете, господин
сержант?
На лице Холкомба появилась озадаченность.
- Высокий Суд, - сказал Бергер. - Это нечестный вопрос. Это...
- Отклоняю протест, - рявкнул судья Осборн. - Пусть свидетель ответит
на вопрос.
- Что вы скажете, сержант? - спросил Мейсон, весело улыбаясь
смутившемуся полицейскому. - И помните, что фотографы и фотографии
сделанные ими, могут быть использованы против фальшивых показаний.
- Не знаю, - пробормотал сержант Холкомб.
- Благодарю, сержант, этого достаточно. Господин окружной прокурор,
вы сказали, что другим свидетелем будет мистер Гоушен. Вызовите его.
Послушаем, что скажет мистер Гоушен.
Гамильтон Бергер обратился к судье:
- Высокий Суд, мне не нравятся эти личные выпады...
- Защитник напоминает только о вашем обещании, - сказал судья Осборн,
сдерживая смех. - Я должен признать, что он ведет себя более драматично,
чем этого требует ситуация, но... прошу вызвать свидетеля, мистер Бергер.
- Я хотел бы попросить высокий суд сделать пятиминутный перерыв, -
сказал Гамильтон Бергер. - Я должен посоветоваться с коллегами. Эта
ситуация застала меня врасплох.
- Высокий Суд, прошу принять во внимание, что обвинитель много раз
обещал вызвать свидетеля Гоушена. Я хочу, чтобы свидетель был вызван
сейчас же, до того как его научат, что он должен говорить, - отпарировал
Мейсон.
- Я чувствую себя оскорбленным высказыванием защитника, - сказал
Бергер. - У меня нет намерения учить свидетеля. Ему этого не нужно.
- Ну, тогда вызовите его, - бросил вызов Мейсон.
- Я просил пятиминутный перерыв.
- Я возражаю, - сказал Мейсон.
- Суд отклоняет просьбу, - распорядился судья Осборн. - Суд не видит
повода для объявления сейчас перерыва.
- Очень хорошо. Тогда сейчас выйдет свидетель Роско Р.Хансон.
- Мне казалось, что сейчас должен был давать показания Гоушен, -
сказал Мейсон.
- Я не обязан слушать ни ваших, ни чьих-либо указаний в этом деле. Я
могу его вести так, как мне нравится! - крикнул Бергер.
- Недавно господин окружной прокурор бросал вызов в мой адрес. Теперь
я бросаю вам вызов. Прошу вызвать свидетеля Гоушена сейчас, как вы это
обещали, до того, как вы сможете обсудить с ним это положение.
Гамильтон Бергер мрачно сказал:
- Я просил, чтобы сюда пришел мистер Роско Р.Хансон.
Мейсон усмехнулся.
Судья Осборн стиснул губы в узкую, тонкую линию.
Хансон представился как владелец "Рашинг Крик Меркантайл Компани"
рассказал о продаже револьвера и описал внешний вид его покупателя. Он
показал реестр оружия, а в нем подпись человека, который купил револьвер.
Это было то же самое оружие, которое перед этим было записано и принято
как вещественное доказательство.
- Вы встречали потом этого человека? - спросил Бергер.
- Да.
- Кто это был?
- Его зовут Артур Колсон. Я встретил его у вас в бюро, утром шестого
числа.
- Задавайте вопросы, - рявкнул Бергер.
- У меня нет никаких вопросов, - мягко сказал Мейсон. - Может быть вы
вызовите сейчас мистера Гоушена?
- Высокий Суд, - обратился Бергер к судье Осборну. - Это
возмутительно, защита постоянно терзает меня.
- Вы сами это вызвали, - ответил судья Осборн.
- Тем не менее, я чувствую, что такое поведение не правильно, -
обратил внимание Бергер.
- Неправильно, - согласился судья. - Однако я могу сказать вам,
господин прокурор, следующее: вы можете крутить, если хотите. У вас полное
право вести дело так, как считаете необходимым. Но, когда дело дойдет до
определения намерений, ваше доказательство будет представлено на
рассмотрение Суда. Я понял так, что дело тут идет об опознании обвиняемой
свидетелем Гоушеном. И это в деле очень важно.
- Да, Высокий Суд.
- Вы обещали, больше того, говорили, смею даже сказать - похвалялись,
что вызовите этого свидетеля, чтобы он доказал некое утверждение, которое
вы высказали в речи в самом начале заседания. Я скажу вам откровенно, что
думаю, но вы сами это вызвали. Я не вчера родился и знаю, что если вы
будете тянуть и вертеть до того момента, когда Суд огласит перерыв, то
значит в этом деле есть какая-то ваша цель. Суд считает, что такая тактика
сильно ослабляет ценность показаний свидетеля Гоушена. Я говорю то, что
думаю. Это не Суд Присяжных, а только предварительное слушание. Это дело
полностью зависит от Суда, и Суд так к нему и относится. А теперь прошу
вести слушание.
Гамильтон Бергер откашлялся, минуту стоял в нерешительности и,
наконец, пробормотал:
- Прошу Карла Эверта Гоушена.
Гоушен подошел к месту для свидетелей и во вступительных вопросах
сказал, что живет рядом с домом номер семьсот девятнадцать по Соут
Гондола. Он запомнил вечер пятого числа этого месяца особенно хорошо,
потому что его раздражала машина, шумящая на улице. Взрывы показывали, что
у машины что-то не в порядке с распределителем или карбюратором.
- Что вы тогда сделали? - спросил Бергер.
- Я открыл окно с намереньем сказать этим людям чтобы они выключили
двигатель или что-нибудь с ним сделали, - ответил Гоушен.
- Вы это сделали?
- Нет.
- Почему?
- Потому что тогда они как раз выключили двигатель.
- Вы видели машину и этих людей?
- Да.
- Далеко они находились от вас?
- По другой стороне аллейки ведущей к гаражу. Это могло быть около
двадцати семи, почти тридцати ярдов.
- Фигуры были освещены?
- Фары машины были включены и я мог видеть, как люди двигались. Они
заглядывали в гараж, я видел их спины и заметил, как они были одеты.
- Вы можете описать этих людей?
- Да. Одной из этих особ была Люсиль Бартон, обвиняемая по этому
делу. На ней был клетчатый плащ и черная шляпа с маленьким красным пером.
Шляпа была прилегающей к голове, она надела ее набекрень, на правую
сторону. Она была одета так же, когда полиция показала мне ее.
- А ее спутник?
- Ну, что ж, - сказал Гоушен, положив ногу на ногу и проведя ладонью
себя по лысине. - Дайте мне время подумать.
Публика рассмеялась. Гамильтон Бергер нахмурился.
- У вас ведь пара глаз, а вы не знаете, что видели?
Гоушен почесал голову.
- У меня ведь и пара ушей, поэтому я слышал, что здесь было минуту
назад.
Даже судья Осборн присоединился к смеху, который загремел в зале
суда. Когда зал успокоился Бергер попросил мрачным голосом:
- Расскажите точнее что вы видели.
- Я увидел высокого широкоплечего мужчину. Его лица я не видел ни
разу. По тому, как он двигался, я сделал вывод, что он молод, то есть
может быть и не молод, но производил такое впечатление. У него были
длинные ноги, ходил он размашисто. На нем был светлокоричневый плащ и
серая шляпа.
- Вы встречали этого человека? Вы можете его опознать?
- Я не уверен в этом теперь, - ответил Гоушен с колебанием, все время
поглаживая себя по лысине.
Публика стала хихикать и судья Осборн был вынужден навести порядок.
- Но, вы можете с полной уверенностью опознать обвиняемую? - спросил
Гамильтон Бергер.
- Ставлю вопрос под сомнение, как наводящий, подсказывающий ответ,
принимающий факт, доказательств которого нет и дающий готовый ответ
свидетелю, - запротестовал Мейсон.
- Суд принимает протест.
- Вы точно знаете, как она была одета? - спросил Бергер.
- Да.
- Вы можете сказать что-нибудь о ее росте, возрасте и фигуре?
- Да.
- А тот мужчина? Он напоминает вам ростом кого-нибудь, на кого вы
сейчас смотрите?
- Вношу протест. Вопрос наводящий, подсказывающий ответ.
- Суд поддерживает протест.
- Как вы можете описать того человека?
- Вношу протест. Свидетель уже описал его и ответил на этот вопрос.
- Суд поддерживает протест.
- Допрашивайте свидетеля, - рявкнул с раздражением Гамильтон Бергер.
- Вам казалось, что вы видели этого человека потом, правда? - спросил
Мейсон.
- Мне и в самом деле так казалось, мистер Мейсон. Да. Это было точно
так, как описал сержант Холкомб.
- Другими словами, мужчина, которого вы видели возле гаража в тот
вечер, был такого же самого роста и строения, а так же был одет, как тот,
которого вы видели в мотеле?
- Да.
- Но, вы никогда не видели лица этого мужчины?
- Нет.
- Когда вы видели его у гаража, он всегда стоял спиной к вам?
- Да.
- Иначе, вы знаете только то, что видели высокого мужчину в
светлокоричневом плаще и серой шляпе?
- Да.
- И любой мужчина подобной фигуры и так же одетый, выглядел для вас
так же, как тот, которого вы тогда видели?
- Ну, я... нет, не считаю так. Вероятно я мог бы его опознать.
- И вы его опознали, правда? - сказал Мейсон.
- Что вы имеете в виду?
- Вы слышали, как сержант показал, что вы опознали мужчину,
выбегающего из домика.
- Должно быть я тогда ошибся, - сознался Гоушен. Он был в
растерянности и глотал слюну.
- Почему вы считаете, что ошиблись?
- Черт возьми, мистер Мейсон... Вы ведь доказали минуту назад, что
это были не вы.
- Другими словами, - сказал Мейсон, - вам было сказано, что мужчина,
которого вы видели возле гаража, это никто иной, как Перри Мейсон.
- Так думала полиция.
- Вам так сказали?
- Да.
- И когда вы увидели этого мужчину, выбегающего из домика, вы сказали
сержанту Холкомбу: "Это он". Так было?
- Да.
- Вы видели его так же отчетливо, как того человека, на другой
стороне аллейки, на которого вы смотрели?
- Ну, правда говоря, эти фары и вспышки со всех сторон, светящие
прямо в глаза, делали все вокруг темным, я не мог смотреть.
- Но, вы видели того человека настолько хорошо, что смогли его
опознать?
- Да.
- И вы его опознали?
- Да.
- А теперь вы думаете, что ошиблись?
- Должно быть я ошибся.
- Так как человек этот не был тем, которого, как сказала полиция, вы
видели возле гаража, правда?
- Ну... что же... я не знаю, как это сказать, мистер Мейсон, но
подозреваю, что я попал в ловушку и... прихватил себе пальцы, - жалобно
добавил он.
Даже судья Осборн усмехнулся.
- А эта женщина, которую вы видели по другую сторону аллейки, была с
мужчиной?
- Да.
- Вы видели ее в том же самом месте и в то же самое время, что и
мужчину?
- Да.
- При тех же самых условиях?
- Да.
- Если вы не можете опознать мужчину, то каким образом вы можете
опознать женщину?
- Я мог бы опознать женщину, если бы не совершил ошибки.
- Вы опознали какого-то мужчину?
- Да.
- И теперь вы думаете, что это не тот мужчина?
- Да. Это должно быть был кто-то другой.
- Вы видели эту женщину у гаража при таких же самых условиях?
- Да.
- Благодарю, - сказал Мейсон. - Это все.
- А сейчас, - сказал Судья Осборн, сурово глядя на Гамильтона
Бергера. - Суд оглашает десятиминутный перерыв.
Когда судья Осборн покинул зал суда, Люсиль Бартон повернулась к
Перри Мейсону, положила ему руку на локоть и сжала крепко, что даже кожа
перчаток натянулась на косточках ее пальцев.
- Вы были великолепны, мистер Мейсон, - шепнула она.
- Это только первый раунд, Люсиль, - сказал Мейсон. - Мы подвергли
сомнению показания свидетеля относительно моего опознания, но не
забывайте, что вас он опознал и это будет принято, ели мы не найдем
какого-нибудь способа доказать, что вас там не было.
- Это правда, - призналась она шепотом.
- Больше того, - говорил Мейсон. - Питкина застрелили из револьвера,
который вы получили от Артура Колсона. Кстати говоря, Росс Холистер так же
убит и вы получили страховой полис на его жизнь стоимостью двадцать тысяч
долларов.
- Но, мистер Мейсон! Разве вы не понимаете? Я любили Росса. Его
смерть это большой удар для меня. Мы должны были жениться. Он представлял
собой все, что желает женщина: безопасность, чувство, дом.
- Разве можно исключить версию, что вы были бы влюблены в Артура
Колсона, который научил бы вас, как можно добыть двадцать тысяч долларов
от страхового общества, чтобы потом выйти замуж за него.
- Не валяйте дурака, мистер Мейсон! Вы были таким милым, а теперь вы
говорите как окружной прокурор.
- Вы его еще не знаете, - заметил Мейсон. - Вы еще услышите, как он
может говорить. Вы не сказали мне, почему вы не послушались моего совета и
не сообщили в полицию после обнаружения тела в гараже, когда этот
револьвер все еще был в вашей сумочке.
- Мистер Мейсон, я не могу, просто не могу. У меня нет права
признаться во всем даже вам.
- Пусть так, - сказал Мейсон. - Я сколько угодно могу здесь вылезать
из кожи, но вы обвиняетесь в убийстве и, если вы не расскажете
убедительной истории судьям, то будете осуждены за убийство.
- Мистер Мейсон, вы не можете меня из этого вытащить?
- Если я не узнаю правду, то опасаюсь, что не смогу.
- Другие женщины убивают и ничего. Юристы...
- Я знаю, - перебил его Мейсон. - Но, вы находитесь в другом
положении. Колсон начал всем этим руководить и убито два человека.
Револьвер, из которого застрелен один из них, был у вас перед и после
совершения одного из убийств. Вам не удастся так легко объяснить, что у
вас не было револьвера, когда это произошло.
- Мистер Мейсон, это не Колсон руководил, как вы это называете, всем.
- Нет? - скептически спросил Мейсон. - Он ничего не сказал и не
сделал, что убедило бы меня в его откровенности.
- Он просто хочет быть рядом со мной, мистер Мейсон, - сказала она
импульсивно. - Вы должны этому поверить. Вы должны это понять.
Мейсон усмехнулся в ответ.
- Вы не знаете того, кто этим руководил.
- И кто же это?
- Вильям Бартон, - проговорилась она и, испуганная, закрыла рот
рукой. - Ах! Я сказала слишком много. Он был бы в ярости, если бы узнал об
этом.
Мейсон смотрел на нее циничным, холодным взглядом.
- Это было удачно? - спросил он.
- Что?
- Сделать вид, что это у вас вырвалось?
- Нет... Я жалею, что проговорилась.
- Вы чертовски хитрая молодая женщина. Не знаю, какую ловушку вы
ставите на меня в очередной раз, но я не дам себя поймать.
- Они никогда не докажут, что это револьвер принадлежал мне, если вы
им этого не скажете.
- Откуда такая уверенность?
- Артур Колсон так мне сказал.
- Этот мечтательный глупец!.. - ужаснулся Мейсон со злостью.
- Он хитрый, мистер Мейсон. И очень умный.
- Согласен, - сказал Мейсон с сарказмом.
- Он говорит, что никогда не позволит им выследить, каким образом
этот револьвер оказался в моей квартире.
- Вы были обручены с Холистером, - сказал Мейсон. - Он должен был
выехать в понедельник по делам. Вы так же знали об этом и провели тот
вечер с Артуром Колсоном. Мне не нравится эта история. Судьям так же не
понравится.
- Но, это правда. Артур для меня как брат.
- Холистер знал Артура Колсона?
- Нет, они никогда не встречались.
- Мне не нравится участие Артура в этом деле, - сказал Мейсон.
- Подождите только, - сказала она с гордостью. - Он...
- Что? - поторопил ее Мейсон. - Что он собирается делать?
- Ничего.
Мейсон внимательно смотрел на нее минуту, потом сказал:
- На револьвере есть отпечаток моего пальца. Вам придется, в конце
концов объяснить, откуда он там взялся.
Она хитро улыбнулась.
- Артур Колсон сказал мне кое-что. Не бойтесь. Я могу им все
объяснить.
Когда суд собрался снова, Гамильтон Бергер, еще красный и злой, но
уже владеющий собой, сказал:
- Ввести свидетеля Вильяма Бартона.
Люсиль Бартон, сидящая рядом с Мейсоном, шепнула:
- Нет, нет. Не позволяйте ему этого.
Мейсон нехотя повернулся и сказал:
- Сделайте вид, что улыбаетесь.
В ее глазах был виден испуг, губы у нее дрожали.
- Улыбайтесь, - приказал Мейсон. - На вас смотрят.
Она с усилием улыбнулась.
Вильям Бартон, ухоженный, хорошо сложенный мужчина с гривой черных,
волнистых волос, контрастирующих с серо-стальными глазами, сел на место
для свидетелей с видом серьезного бизнесмена, давая своим поведением
понять, что привык больше приказывать, чем слушаться и для него не в
новинку быть в центре внимания.
Резким, сильным голосом он назвал Суду свое имя, фамилию, адрес и
определил свою профессию как "вкладчик в нефтяные месторождения". Потом он
посмотрел на Люсиль в первый раз с тех пор, как появился на месте для
свидетелей. Это был быстрый, оценивающий взгляд, лишенный какого-либо
чувства. Затем он повернулся в сторону Гамильтона Бергера, ожидая
дальнейших вопросов.
- У вас та же самая фамилия, что и у обвиняемой?
- Она носит мою фамилию.
- Вы были когда то ее мужем?
- Да.
- Когда произошел развод?
- Около восемнадцати месяцев назад.
- Решение вошло в силу?
- Да.
- Вы платите алименты?
- Да.
- Вы встречались с ней пятого числа этого месяца?
- Да.
- В какое время?
- Около половины седьмого, может быть немного позже.
- Где?
- Я был в Клубе. Она позвонила и спросила, могу ли я с ней
встретиться. Я сказал ей, что встречусь с ней в холле, но предупредил что
если она будет устраивать мне сцены...
- Заявляю протест, - перебил его Мейсон. - Это не имеет ничего общего
с вопросом, который был задан и на который свидетель уже ответил.
- Очень хорошо, - с раздражением сказал Бергер и продолжил: - Вы
встретились с ней в холле Клуба?
- Да.
- Кто был при этом?
- Мы были одни. Только Люсиль и я.
- Что она вам сказала?
- Она сказала, что произошло что-то страшное и что она должна выехать
из страны. Она спросила, могу ли я дать ей пятнадцать тысяч долларов
наличными взамен ее отказа от всяких претензий на алименты и освобождение
от обязанностей.
- Вы платили ей алименты? - еще раз спросил окружной прокурор.
- Да.
- Сколько?
- Двести долларов в неделю.
- Она сказала вам, почему хочет выехать из страны?
- Да.
- Почему?
- Она сказала, что в ее гараже найдено тело мужчины. Наконец, она
призналась, что убитый был ее первым мужем и этот факт может испортить ее
жизнь.
- Что вы ей ответили?
- Я старался уменьшить сумму, которую она назвала. Я сказал ей, что
не смогу собрать такой суммы наличными, что должен буду представить ее
предложение своим адвокатам, чтобы узнать, будет ли при таких
обстоятельствах ее отказ от алиментов иметь законную силу. Я сказал ей,
что мне не нравится эта идея и что она требует слишком много.
- Она приняла ваш ответ, как окончательный?
- Нет. Она сказала, что я должен действовать быстро, потому что она
хочет получить ответ до полуночи. Она должна была позвонить мне до этого
времени, потому что намеревалась улететь в ту же ночь. Наконец, она
согласилась на десять тысяч долларов наличными.
- Она потом позвонила вам?
- Нет. Я виделся со своими адвокатами и приготовился принять ее
предложение. Я взял десять тысяч из банка и у меня был готовый для подписи
акт отказа от алиментов, но она не связалась со мной.
- И никого с вами не было, когда вы с ней встретились?
- Нет.
- Вы знаете женщину по имени Анита Джордан?
- Я встречал ее как-то.
- Эта женщина была с обвиняемой во время того разговора?
- Нет. Обвиняемая была одна.
- Пожалуйста, спрашиваете вы, господин адвокат, - сказал Бергер
вызывающе.
- Вы платите ей алименты на сумму двести долларов в неделю? - спросил
Мейсон.
- Да.
- И вы думаете, что Суд поверит в ваши колебания, когда она
предложила вам отказ от таких алиментов за пятнадцать тысяч долларов?
- Ну... нет, я только хотел, чтобы она думала, что я колеблюсь.
- Это значит, что вы сказали ей, что вы колебались, так?
- Я хотел произвести такое впечатление... Да.
- Но, в действительности, вы хотели совершить эту сделку?
- Конечно.
- Только как опытный деловой человек, вы делали вид, что это вас не
интересует?
- Да.
- И вы сказали ей, что не знаете, оплатится ли вам это?
- Это правда.
- Другими словами, вы ее обманули.
Бартон покраснел.
- Высокий Суд, - сорвался Бергер со своего места. - Вношу протест.
Это утверждение оскорбительно для свидетеля.
- Ох, если вам не нравится манера, в которой я выразился, то я могу
использовать другое слово для определения этого положения. Иначе говоря,
вы сказали бывшей жене неправду, когда с ней разговаривали. Это так?
В глазах Бартона появился блеск гнева.
- Протестую по тому же самому поводу, - сказал Бергер.
- Вы можете ответить да или нет, - подвел итог Мейсон.
Бартон посмотрел на него с яростью.
- Я спрашиваю, - повторил Мейсон, - сказали вы жене неправду? Вы
можете сказать коротко: да или нет.
- Но, о чем я должен говорить?
- О вашем желании заключить с ней подобную сделку.
- Я считаю, что это не имеет связи с делом.
- Я считаю, что имеет, - сказал Мейсон.
- А я считаю, что не имеет, - заявил Гамильтон Бергер. - И поэтому
протестую. Это неправильное ведение допроса свидетеля.
- Отвожу протест, - сказал судья Осборн.
- Вы сказали ей неправду? - спросил Мейсон.
- Да! - крикнул со злостью Бартон.
- Вы давно знаете Питкина?
- Я встречал его, но не знал, кто он. Это значит, что я не имел
понятия, что он был когда-то мужем Люсиль. Когда я узнал об этом, это было
для меня потрясением.
- Но, вы видели Питкина?
- Я знал, что он был шофером Арджила. Мистер Арджил является членом
Клуба, к которому я принадлежу. В Клуб приходят многие нефтяники.
- Так как вы интересовались спекуляциями на нефти, так же как Арджил,
Холистер, Гейтс и другие члены Клуба, вы должны были много знать друг о
друге?
- Нет. Арджил, Холистер и Гейтс были компаньонами. Они интересовались
определенными арендами. Я же интересовался совершенно другими вещами,
несмотря на то, что в общем-то мы работали в одной области. Я не хотел,
чтобы они узнали, что я делаю, так же как они не хотели, чтобы я узнал,
чем занимаются их компания. Когда мы встречались, мы разговаривали, иногда
спросили об общих условиях, но не имели много общего.
- Вы разговаривали когда-нибудь с мистером Питкиным?
- Да, но только по делам сугубо личным.
- Вы пытались узнать от него, что делали эти трое?
- Высокий Суд, это уже второй оскорбительный вопрос! - гневно
выкрикнул Гамильтон Бергер. - Совершенно незаслуженный.
- У вас есть какие-нибудь доказательства, подтверждающие это
обвинение? - спросил судья Осборн.
- Нет, Высокий Суд, - гладко ответил Мейсон. - Этот вопрос - только
попытка выявить правду.
- Поддерживаю протест, - сказал судья Осборн. - Но, вы можете
спросить его, о чем он разговаривал с мистером Питкиным.
- Нет, это не вы. Это снова какой-то обман! Это другой мужчина!
- Вот именно, - подтвердил Мейсон. - Если мы теперь посмотрим на
фотографию номер два и на человека, стоящего с фотоаппаратом возле вашей
машины, именно того, который снимал снимок номер один в тот момент, когда
вы наклонились вперед, то вы сможете опознать этого человека.
- Минуточку, минут точку, - вмешался Гамильтон Бергер. - Я хочу
увидеть эти снимки. Что здесь происходит?
- Прошу подойти и посмотреть, - пригласил его Мейсон.
Сержант Холкомб, рассматривающий фотографии, вдруг сказал:
- Что-то здесь не так. Это фальшивая фотография.
Мейсон усмехнулся.
- Почему вы так считаете, сержант?
- Потому что было не так. Это еще один ваш обман.
- Вам лучше воздержаться от обвинений, господин сержант, -
предостерег Мейсон. - В этом зале находится шестеро свидетелей достойных
доверия, которые могут подтвердить то, что случилось в мотеле "Слипвел".
Вы видите на второй фотографии что-то, что показывало бы на то, что она
фальшивая?
- Я не разбираюсь в фотографиях так хорошо, чтобы можно было
что-нибудь сказать, - ответил Холкомб.
- Ну, тогда почему вы говорите, что она фальшивая?
- Потому что так не было.
- Было именно так, - сказал Мейсон. - А сейчас я хотел бы вам
напомнить, сержант, что вы даете показания под присягой. Когда вы приехали
к этому домику, вас окружили фоторепортеры и стали делать снимки, так
было?
- Я уже говорил вам, что так.
- Вы помните о присяге, сержант. Не случилось ли так, что вспышки
ослепили вас и вы не видели ясно в темноте того, что происходило рядом с
машиной?
- Говорю вам что я не смотрел по сторонам. Я смотрел на тот домик,
потому что дверь как раз открылась и этот бегущий человек вышел, -
нескладно выговорил Холкомб.
- Закрывая лицо шляпой?
- Да.
- Вы не могли видеть его лицо?
- Я...
- Вы видели его лицо, или нет? - настаивал Мейсон.
- Нет, я не видел его лица.
- Тогда, как вы могли знать, что это был я?
- Я думал... Он двигался, как вы... Я получил сведения, что Перри
Мейсон скрывается в этом доме и...
- Вот именно, - перебил его Мейсон. - Вы ожидали, что я выбегу.
Поэтому, когда этот кто-то выбежал и повел себя так, как по вашему мнению
должен был вести себя я...
- Высокий Суд, вношу протест, - перебил Гамильтон Бергер. - Замечание
защитника не существенно, не имеет ни чего общего с делом. Допрос
свидетеля ведется неправильно.
- Ну, ну, послушаем, кто теперь вносит протесты! - усмехнулся Мейсон.
- Я думаю, что фотографии говорят сами за себя, - заметил судья
Осборн.
- Разрешите, - сказал Бергер. - Я хотел бы обратить внимание Суда на
то, что это явно нечестное использование свидетеля. Это еще один обман,
типичный для защиты. Это...
- Конечно, это обман. Но, такого рода обман не смутит честного
свидетеля. Откровенно говоря, глаза сержанта Холкомба были ослеплены
вспышками ламп так, как я этого ожидал. Однако, он не является достаточно
откровенным или честным, чтобы признать это. А так как он сидит здесь, на
скамье свидетелей и дает показания под присягой, то он либо должен
говорить правду, либо быть обвиненным в нарушении присяги. Здесь шесть
свидетелей, которые делали эти снимки и готовы их опознать. Я хочу, чтобы
сержант Холкомб здесь, сейчас, при перекрестном допросе, сказал был ли я
тем человеком, выбегающем из домика, либо тем человеком, который стоял с
левой стороны, на расстоянии четырех шагов от него с фотоаппаратом,
направленным в его сторону, и делал снимки. Что вы скажете, господин
сержант?
На лице Холкомба появилась озадаченность.
- Высокий Суд, - сказал Бергер. - Это нечестный вопрос. Это...
- Отклоняю протест, - рявкнул судья Осборн. - Пусть свидетель ответит
на вопрос.
- Что вы скажете, сержант? - спросил Мейсон, весело улыбаясь
смутившемуся полицейскому. - И помните, что фотографы и фотографии
сделанные ими, могут быть использованы против фальшивых показаний.
- Не знаю, - пробормотал сержант Холкомб.
- Благодарю, сержант, этого достаточно. Господин окружной прокурор,
вы сказали, что другим свидетелем будет мистер Гоушен. Вызовите его.
Послушаем, что скажет мистер Гоушен.
Гамильтон Бергер обратился к судье:
- Высокий Суд, мне не нравятся эти личные выпады...
- Защитник напоминает только о вашем обещании, - сказал судья Осборн,
сдерживая смех. - Я должен признать, что он ведет себя более драматично,
чем этого требует ситуация, но... прошу вызвать свидетеля, мистер Бергер.
- Я хотел бы попросить высокий суд сделать пятиминутный перерыв, -
сказал Гамильтон Бергер. - Я должен посоветоваться с коллегами. Эта
ситуация застала меня врасплох.
- Высокий Суд, прошу принять во внимание, что обвинитель много раз
обещал вызвать свидетеля Гоушена. Я хочу, чтобы свидетель был вызван
сейчас же, до того как его научат, что он должен говорить, - отпарировал
Мейсон.
- Я чувствую себя оскорбленным высказыванием защитника, - сказал
Бергер. - У меня нет намерения учить свидетеля. Ему этого не нужно.
- Ну, тогда вызовите его, - бросил вызов Мейсон.
- Я просил пятиминутный перерыв.
- Я возражаю, - сказал Мейсон.
- Суд отклоняет просьбу, - распорядился судья Осборн. - Суд не видит
повода для объявления сейчас перерыва.
- Очень хорошо. Тогда сейчас выйдет свидетель Роско Р.Хансон.
- Мне казалось, что сейчас должен был давать показания Гоушен, -
сказал Мейсон.
- Я не обязан слушать ни ваших, ни чьих-либо указаний в этом деле. Я
могу его вести так, как мне нравится! - крикнул Бергер.
- Недавно господин окружной прокурор бросал вызов в мой адрес. Теперь
я бросаю вам вызов. Прошу вызвать свидетеля Гоушена сейчас, как вы это
обещали, до того, как вы сможете обсудить с ним это положение.
Гамильтон Бергер мрачно сказал:
- Я просил, чтобы сюда пришел мистер Роско Р.Хансон.
Мейсон усмехнулся.
Судья Осборн стиснул губы в узкую, тонкую линию.
Хансон представился как владелец "Рашинг Крик Меркантайл Компани"
рассказал о продаже револьвера и описал внешний вид его покупателя. Он
показал реестр оружия, а в нем подпись человека, который купил револьвер.
Это было то же самое оружие, которое перед этим было записано и принято
как вещественное доказательство.
- Вы встречали потом этого человека? - спросил Бергер.
- Да.
- Кто это был?
- Его зовут Артур Колсон. Я встретил его у вас в бюро, утром шестого
числа.
- Задавайте вопросы, - рявкнул Бергер.
- У меня нет никаких вопросов, - мягко сказал Мейсон. - Может быть вы
вызовите сейчас мистера Гоушена?
- Высокий Суд, - обратился Бергер к судье Осборну. - Это
возмутительно, защита постоянно терзает меня.
- Вы сами это вызвали, - ответил судья Осборн.
- Тем не менее, я чувствую, что такое поведение не правильно, -
обратил внимание Бергер.
- Неправильно, - согласился судья. - Однако я могу сказать вам,
господин прокурор, следующее: вы можете крутить, если хотите. У вас полное
право вести дело так, как считаете необходимым. Но, когда дело дойдет до
определения намерений, ваше доказательство будет представлено на
рассмотрение Суда. Я понял так, что дело тут идет об опознании обвиняемой
свидетелем Гоушеном. И это в деле очень важно.
- Да, Высокий Суд.
- Вы обещали, больше того, говорили, смею даже сказать - похвалялись,
что вызовите этого свидетеля, чтобы он доказал некое утверждение, которое
вы высказали в речи в самом начале заседания. Я скажу вам откровенно, что
думаю, но вы сами это вызвали. Я не вчера родился и знаю, что если вы
будете тянуть и вертеть до того момента, когда Суд огласит перерыв, то
значит в этом деле есть какая-то ваша цель. Суд считает, что такая тактика
сильно ослабляет ценность показаний свидетеля Гоушена. Я говорю то, что
думаю. Это не Суд Присяжных, а только предварительное слушание. Это дело
полностью зависит от Суда, и Суд так к нему и относится. А теперь прошу
вести слушание.
Гамильтон Бергер откашлялся, минуту стоял в нерешительности и,
наконец, пробормотал:
- Прошу Карла Эверта Гоушена.
Гоушен подошел к месту для свидетелей и во вступительных вопросах
сказал, что живет рядом с домом номер семьсот девятнадцать по Соут
Гондола. Он запомнил вечер пятого числа этого месяца особенно хорошо,
потому что его раздражала машина, шумящая на улице. Взрывы показывали, что
у машины что-то не в порядке с распределителем или карбюратором.
- Что вы тогда сделали? - спросил Бергер.
- Я открыл окно с намереньем сказать этим людям чтобы они выключили
двигатель или что-нибудь с ним сделали, - ответил Гоушен.
- Вы это сделали?
- Нет.
- Почему?
- Потому что тогда они как раз выключили двигатель.
- Вы видели машину и этих людей?
- Да.
- Далеко они находились от вас?
- По другой стороне аллейки ведущей к гаражу. Это могло быть около
двадцати семи, почти тридцати ярдов.
- Фигуры были освещены?
- Фары машины были включены и я мог видеть, как люди двигались. Они
заглядывали в гараж, я видел их спины и заметил, как они были одеты.
- Вы можете описать этих людей?
- Да. Одной из этих особ была Люсиль Бартон, обвиняемая по этому
делу. На ней был клетчатый плащ и черная шляпа с маленьким красным пером.
Шляпа была прилегающей к голове, она надела ее набекрень, на правую
сторону. Она была одета так же, когда полиция показала мне ее.
- А ее спутник?
- Ну, что ж, - сказал Гоушен, положив ногу на ногу и проведя ладонью
себя по лысине. - Дайте мне время подумать.
Публика рассмеялась. Гамильтон Бергер нахмурился.
- У вас ведь пара глаз, а вы не знаете, что видели?
Гоушен почесал голову.
- У меня ведь и пара ушей, поэтому я слышал, что здесь было минуту
назад.
Даже судья Осборн присоединился к смеху, который загремел в зале
суда. Когда зал успокоился Бергер попросил мрачным голосом:
- Расскажите точнее что вы видели.
- Я увидел высокого широкоплечего мужчину. Его лица я не видел ни
разу. По тому, как он двигался, я сделал вывод, что он молод, то есть
может быть и не молод, но производил такое впечатление. У него были
длинные ноги, ходил он размашисто. На нем был светлокоричневый плащ и
серая шляпа.
- Вы встречали этого человека? Вы можете его опознать?
- Я не уверен в этом теперь, - ответил Гоушен с колебанием, все время
поглаживая себя по лысине.
Публика стала хихикать и судья Осборн был вынужден навести порядок.
- Но, вы можете с полной уверенностью опознать обвиняемую? - спросил
Гамильтон Бергер.
- Ставлю вопрос под сомнение, как наводящий, подсказывающий ответ,
принимающий факт, доказательств которого нет и дающий готовый ответ
свидетелю, - запротестовал Мейсон.
- Суд принимает протест.
- Вы точно знаете, как она была одета? - спросил Бергер.
- Да.
- Вы можете сказать что-нибудь о ее росте, возрасте и фигуре?
- Да.
- А тот мужчина? Он напоминает вам ростом кого-нибудь, на кого вы
сейчас смотрите?
- Вношу протест. Вопрос наводящий, подсказывающий ответ.
- Суд поддерживает протест.
- Как вы можете описать того человека?
- Вношу протест. Свидетель уже описал его и ответил на этот вопрос.
- Суд поддерживает протест.
- Допрашивайте свидетеля, - рявкнул с раздражением Гамильтон Бергер.
- Вам казалось, что вы видели этого человека потом, правда? - спросил
Мейсон.
- Мне и в самом деле так казалось, мистер Мейсон. Да. Это было точно
так, как описал сержант Холкомб.
- Другими словами, мужчина, которого вы видели возле гаража в тот
вечер, был такого же самого роста и строения, а так же был одет, как тот,
которого вы видели в мотеле?
- Да.
- Но, вы никогда не видели лица этого мужчины?
- Нет.
- Когда вы видели его у гаража, он всегда стоял спиной к вам?
- Да.
- Иначе, вы знаете только то, что видели высокого мужчину в
светлокоричневом плаще и серой шляпе?
- Да.
- И любой мужчина подобной фигуры и так же одетый, выглядел для вас
так же, как тот, которого вы тогда видели?
- Ну, я... нет, не считаю так. Вероятно я мог бы его опознать.
- И вы его опознали, правда? - сказал Мейсон.
- Что вы имеете в виду?
- Вы слышали, как сержант показал, что вы опознали мужчину,
выбегающего из домика.
- Должно быть я тогда ошибся, - сознался Гоушен. Он был в
растерянности и глотал слюну.
- Почему вы считаете, что ошиблись?
- Черт возьми, мистер Мейсон... Вы ведь доказали минуту назад, что
это были не вы.
- Другими словами, - сказал Мейсон, - вам было сказано, что мужчина,
которого вы видели возле гаража, это никто иной, как Перри Мейсон.
- Так думала полиция.
- Вам так сказали?
- Да.
- И когда вы увидели этого мужчину, выбегающего из домика, вы сказали
сержанту Холкомбу: "Это он". Так было?
- Да.
- Вы видели его так же отчетливо, как того человека, на другой
стороне аллейки, на которого вы смотрели?
- Ну, правда говоря, эти фары и вспышки со всех сторон, светящие
прямо в глаза, делали все вокруг темным, я не мог смотреть.
- Но, вы видели того человека настолько хорошо, что смогли его
опознать?
- Да.
- И вы его опознали?
- Да.
- А теперь вы думаете, что ошиблись?
- Должно быть я ошибся.
- Так как человек этот не был тем, которого, как сказала полиция, вы
видели возле гаража, правда?
- Ну... что же... я не знаю, как это сказать, мистер Мейсон, но
подозреваю, что я попал в ловушку и... прихватил себе пальцы, - жалобно
добавил он.
Даже судья Осборн усмехнулся.
- А эта женщина, которую вы видели по другую сторону аллейки, была с
мужчиной?
- Да.
- Вы видели ее в том же самом месте и в то же самое время, что и
мужчину?
- Да.
- При тех же самых условиях?
- Да.
- Если вы не можете опознать мужчину, то каким образом вы можете
опознать женщину?
- Я мог бы опознать женщину, если бы не совершил ошибки.
- Вы опознали какого-то мужчину?
- Да.
- И теперь вы думаете, что это не тот мужчина?
- Да. Это должно быть был кто-то другой.
- Вы видели эту женщину у гаража при таких же самых условиях?
- Да.
- Благодарю, - сказал Мейсон. - Это все.
- А сейчас, - сказал Судья Осборн, сурово глядя на Гамильтона
Бергера. - Суд оглашает десятиминутный перерыв.
Когда судья Осборн покинул зал суда, Люсиль Бартон повернулась к
Перри Мейсону, положила ему руку на локоть и сжала крепко, что даже кожа
перчаток натянулась на косточках ее пальцев.
- Вы были великолепны, мистер Мейсон, - шепнула она.
- Это только первый раунд, Люсиль, - сказал Мейсон. - Мы подвергли
сомнению показания свидетеля относительно моего опознания, но не
забывайте, что вас он опознал и это будет принято, ели мы не найдем
какого-нибудь способа доказать, что вас там не было.
- Это правда, - призналась она шепотом.
- Больше того, - говорил Мейсон. - Питкина застрелили из револьвера,
который вы получили от Артура Колсона. Кстати говоря, Росс Холистер так же
убит и вы получили страховой полис на его жизнь стоимостью двадцать тысяч
долларов.
- Но, мистер Мейсон! Разве вы не понимаете? Я любили Росса. Его
смерть это большой удар для меня. Мы должны были жениться. Он представлял
собой все, что желает женщина: безопасность, чувство, дом.
- Разве можно исключить версию, что вы были бы влюблены в Артура
Колсона, который научил бы вас, как можно добыть двадцать тысяч долларов
от страхового общества, чтобы потом выйти замуж за него.
- Не валяйте дурака, мистер Мейсон! Вы были таким милым, а теперь вы
говорите как окружной прокурор.
- Вы его еще не знаете, - заметил Мейсон. - Вы еще услышите, как он
может говорить. Вы не сказали мне, почему вы не послушались моего совета и
не сообщили в полицию после обнаружения тела в гараже, когда этот
револьвер все еще был в вашей сумочке.
- Мистер Мейсон, я не могу, просто не могу. У меня нет права
признаться во всем даже вам.
- Пусть так, - сказал Мейсон. - Я сколько угодно могу здесь вылезать
из кожи, но вы обвиняетесь в убийстве и, если вы не расскажете
убедительной истории судьям, то будете осуждены за убийство.
- Мистер Мейсон, вы не можете меня из этого вытащить?
- Если я не узнаю правду, то опасаюсь, что не смогу.
- Другие женщины убивают и ничего. Юристы...
- Я знаю, - перебил его Мейсон. - Но, вы находитесь в другом
положении. Колсон начал всем этим руководить и убито два человека.
Револьвер, из которого застрелен один из них, был у вас перед и после
совершения одного из убийств. Вам не удастся так легко объяснить, что у
вас не было револьвера, когда это произошло.
- Мистер Мейсон, это не Колсон руководил, как вы это называете, всем.
- Нет? - скептически спросил Мейсон. - Он ничего не сказал и не
сделал, что убедило бы меня в его откровенности.
- Он просто хочет быть рядом со мной, мистер Мейсон, - сказала она
импульсивно. - Вы должны этому поверить. Вы должны это понять.
Мейсон усмехнулся в ответ.
- Вы не знаете того, кто этим руководил.
- И кто же это?
- Вильям Бартон, - проговорилась она и, испуганная, закрыла рот
рукой. - Ах! Я сказала слишком много. Он был бы в ярости, если бы узнал об
этом.
Мейсон смотрел на нее циничным, холодным взглядом.
- Это было удачно? - спросил он.
- Что?
- Сделать вид, что это у вас вырвалось?
- Нет... Я жалею, что проговорилась.
- Вы чертовски хитрая молодая женщина. Не знаю, какую ловушку вы
ставите на меня в очередной раз, но я не дам себя поймать.
- Они никогда не докажут, что это револьвер принадлежал мне, если вы
им этого не скажете.
- Откуда такая уверенность?
- Артур Колсон так мне сказал.
- Этот мечтательный глупец!.. - ужаснулся Мейсон со злостью.
- Он хитрый, мистер Мейсон. И очень умный.
- Согласен, - сказал Мейсон с сарказмом.
- Он говорит, что никогда не позволит им выследить, каким образом
этот револьвер оказался в моей квартире.
- Вы были обручены с Холистером, - сказал Мейсон. - Он должен был
выехать в понедельник по делам. Вы так же знали об этом и провели тот
вечер с Артуром Колсоном. Мне не нравится эта история. Судьям так же не
понравится.
- Но, это правда. Артур для меня как брат.
- Холистер знал Артура Колсона?
- Нет, они никогда не встречались.
- Мне не нравится участие Артура в этом деле, - сказал Мейсон.
- Подождите только, - сказала она с гордостью. - Он...
- Что? - поторопил ее Мейсон. - Что он собирается делать?
- Ничего.
Мейсон внимательно смотрел на нее минуту, потом сказал:
- На револьвере есть отпечаток моего пальца. Вам придется, в конце
концов объяснить, откуда он там взялся.
Она хитро улыбнулась.
- Артур Колсон сказал мне кое-что. Не бойтесь. Я могу им все
объяснить.
Когда суд собрался снова, Гамильтон Бергер, еще красный и злой, но
уже владеющий собой, сказал:
- Ввести свидетеля Вильяма Бартона.
Люсиль Бартон, сидящая рядом с Мейсоном, шепнула:
- Нет, нет. Не позволяйте ему этого.
Мейсон нехотя повернулся и сказал:
- Сделайте вид, что улыбаетесь.
В ее глазах был виден испуг, губы у нее дрожали.
- Улыбайтесь, - приказал Мейсон. - На вас смотрят.
Она с усилием улыбнулась.
Вильям Бартон, ухоженный, хорошо сложенный мужчина с гривой черных,
волнистых волос, контрастирующих с серо-стальными глазами, сел на место
для свидетелей с видом серьезного бизнесмена, давая своим поведением
понять, что привык больше приказывать, чем слушаться и для него не в
новинку быть в центре внимания.
Резким, сильным голосом он назвал Суду свое имя, фамилию, адрес и
определил свою профессию как "вкладчик в нефтяные месторождения". Потом он
посмотрел на Люсиль в первый раз с тех пор, как появился на месте для
свидетелей. Это был быстрый, оценивающий взгляд, лишенный какого-либо
чувства. Затем он повернулся в сторону Гамильтона Бергера, ожидая
дальнейших вопросов.
- У вас та же самая фамилия, что и у обвиняемой?
- Она носит мою фамилию.
- Вы были когда то ее мужем?
- Да.
- Когда произошел развод?
- Около восемнадцати месяцев назад.
- Решение вошло в силу?
- Да.
- Вы платите алименты?
- Да.
- Вы встречались с ней пятого числа этого месяца?
- Да.
- В какое время?
- Около половины седьмого, может быть немного позже.
- Где?
- Я был в Клубе. Она позвонила и спросила, могу ли я с ней
встретиться. Я сказал ей, что встречусь с ней в холле, но предупредил что
если она будет устраивать мне сцены...
- Заявляю протест, - перебил его Мейсон. - Это не имеет ничего общего
с вопросом, который был задан и на который свидетель уже ответил.
- Очень хорошо, - с раздражением сказал Бергер и продолжил: - Вы
встретились с ней в холле Клуба?
- Да.
- Кто был при этом?
- Мы были одни. Только Люсиль и я.
- Что она вам сказала?
- Она сказала, что произошло что-то страшное и что она должна выехать
из страны. Она спросила, могу ли я дать ей пятнадцать тысяч долларов
наличными взамен ее отказа от всяких претензий на алименты и освобождение
от обязанностей.
- Вы платили ей алименты? - еще раз спросил окружной прокурор.
- Да.
- Сколько?
- Двести долларов в неделю.
- Она сказала вам, почему хочет выехать из страны?
- Да.
- Почему?
- Она сказала, что в ее гараже найдено тело мужчины. Наконец, она
призналась, что убитый был ее первым мужем и этот факт может испортить ее
жизнь.
- Что вы ей ответили?
- Я старался уменьшить сумму, которую она назвала. Я сказал ей, что
не смогу собрать такой суммы наличными, что должен буду представить ее
предложение своим адвокатам, чтобы узнать, будет ли при таких
обстоятельствах ее отказ от алиментов иметь законную силу. Я сказал ей,
что мне не нравится эта идея и что она требует слишком много.
- Она приняла ваш ответ, как окончательный?
- Нет. Она сказала, что я должен действовать быстро, потому что она
хочет получить ответ до полуночи. Она должна была позвонить мне до этого
времени, потому что намеревалась улететь в ту же ночь. Наконец, она
согласилась на десять тысяч долларов наличными.
- Она потом позвонила вам?
- Нет. Я виделся со своими адвокатами и приготовился принять ее
предложение. Я взял десять тысяч из банка и у меня был готовый для подписи
акт отказа от алиментов, но она не связалась со мной.
- И никого с вами не было, когда вы с ней встретились?
- Нет.
- Вы знаете женщину по имени Анита Джордан?
- Я встречал ее как-то.
- Эта женщина была с обвиняемой во время того разговора?
- Нет. Обвиняемая была одна.
- Пожалуйста, спрашиваете вы, господин адвокат, - сказал Бергер
вызывающе.
- Вы платите ей алименты на сумму двести долларов в неделю? - спросил
Мейсон.
- Да.
- И вы думаете, что Суд поверит в ваши колебания, когда она
предложила вам отказ от таких алиментов за пятнадцать тысяч долларов?
- Ну... нет, я только хотел, чтобы она думала, что я колеблюсь.
- Это значит, что вы сказали ей, что вы колебались, так?
- Я хотел произвести такое впечатление... Да.
- Но, в действительности, вы хотели совершить эту сделку?
- Конечно.
- Только как опытный деловой человек, вы делали вид, что это вас не
интересует?
- Да.
- И вы сказали ей, что не знаете, оплатится ли вам это?
- Это правда.
- Другими словами, вы ее обманули.
Бартон покраснел.
- Высокий Суд, - сорвался Бергер со своего места. - Вношу протест.
Это утверждение оскорбительно для свидетеля.
- Ох, если вам не нравится манера, в которой я выразился, то я могу
использовать другое слово для определения этого положения. Иначе говоря,
вы сказали бывшей жене неправду, когда с ней разговаривали. Это так?
В глазах Бартона появился блеск гнева.
- Протестую по тому же самому поводу, - сказал Бергер.
- Вы можете ответить да или нет, - подвел итог Мейсон.
Бартон посмотрел на него с яростью.
- Я спрашиваю, - повторил Мейсон, - сказали вы жене неправду? Вы
можете сказать коротко: да или нет.
- Но, о чем я должен говорить?
- О вашем желании заключить с ней подобную сделку.
- Я считаю, что это не имеет связи с делом.
- Я считаю, что имеет, - сказал Мейсон.
- А я считаю, что не имеет, - заявил Гамильтон Бергер. - И поэтому
протестую. Это неправильное ведение допроса свидетеля.
- Отвожу протест, - сказал судья Осборн.
- Вы сказали ей неправду? - спросил Мейсон.
- Да! - крикнул со злостью Бартон.
- Вы давно знаете Питкина?
- Я встречал его, но не знал, кто он. Это значит, что я не имел
понятия, что он был когда-то мужем Люсиль. Когда я узнал об этом, это было
для меня потрясением.
- Но, вы видели Питкина?
- Я знал, что он был шофером Арджила. Мистер Арджил является членом
Клуба, к которому я принадлежу. В Клуб приходят многие нефтяники.
- Так как вы интересовались спекуляциями на нефти, так же как Арджил,
Холистер, Гейтс и другие члены Клуба, вы должны были много знать друг о
друге?
- Нет. Арджил, Холистер и Гейтс были компаньонами. Они интересовались
определенными арендами. Я же интересовался совершенно другими вещами,
несмотря на то, что в общем-то мы работали в одной области. Я не хотел,
чтобы они узнали, что я делаю, так же как они не хотели, чтобы я узнал,
чем занимаются их компания. Когда мы встречались, мы разговаривали, иногда
спросили об общих условиях, но не имели много общего.
- Вы разговаривали когда-нибудь с мистером Питкиным?
- Да, но только по делам сугубо личным.
- Вы пытались узнать от него, что делали эти трое?
- Высокий Суд, это уже второй оскорбительный вопрос! - гневно
выкрикнул Гамильтон Бергер. - Совершенно незаслуженный.
- У вас есть какие-нибудь доказательства, подтверждающие это
обвинение? - спросил судья Осборн.
- Нет, Высокий Суд, - гладко ответил Мейсон. - Этот вопрос - только
попытка выявить правду.
- Поддерживаю протест, - сказал судья Осборн. - Но, вы можете
спросить его, о чем он разговаривал с мистером Питкиным.