Страница:
Так вот он какой, скальд, догадалась Фиона. Чувство облегчения наполнило ее. Возможно, Даг всего лишь хотел, чтобы она вела себя тихо, когда скальд начнет свой рассказ.
Скальд пел сагу низким и довольно мелодичным голосом, хотя, по мнению Фионы, присущая норвежскому языку грубость все же несколько портила впечатление от повествования. Не понимая ни слова из его рассказа, Фиона принялась разглядывать наружность певца. Он был не таким огромным, как большинство его соплеменников, волосы его выглядели почти белыми. Черты лица скальда казались скорее изящными, хотя вокруг глаз и рта залегли тонкие морщины. Порой по ходу исполнения он делал выразительные жесты, и Фиона отметила, какими длинными и изящными были его пальцы. Как она догадывалась, сказитель описывал какую-то битву, по-видимому, хорошо известную викингам.
Постепенно Фиону одолела скука, хотя все остальные собравшиеся в зале люди слушали рассказчика, как завороженные. Даг поудобнее устроил ее на коленях, и ей подумалось, не испытывает ли он ту же неловкость, что и она. Он уже обнимал ее за талию не так крепко, как раньше, и, прижавшись к нему, девушка начинала чувствовать себя все уютнее: тепло зала, монотонный голос скальда – все это убаюкивало ее, и Фиона постепенно задремала.
Однако сон мгновенно слетел с нее, стоило ей только почувствовать, как рука Дага, передвинувшись вверх, принялась ласкать ее грудь; в отличие от Кнорри плотная грубая ткань ничуть не мешала ему. Когда пальцы викинга ощупью отыскали ее сосок, Фиона попыталась высвободиться из его объятий, но не тут-то было. Сквозь ткань платья девушка чувствовала тепло его руки, и по мере того как он все яростней играл с ее соском, по телу ее начала разливаться горячая волна желания.
Фиона почувствовала, как другой ее сосок напрягся и затвердел. Несколько мгновений она колебалась – не прижаться ли ей к Дагу всем телом, наслаждаясь этой чувственной радостью, но все же отказалась от этого намерения, испугавшись, что кто-нибудь может увидеть их. Она бросила тревожный взгляд на сидящего неподалеку Сигурда, страшась, что он первым заметит движения брата; но тот, как и все остальные в зале, был полностью поглощен рассказом скальда.
Пальцы Дага одновременно и успокаивали, и возбуждали ее. Он гладил розовые окружности вокруг ее сосков до тех пор, пока Фиона, тихонько застонав от сладкой боли желания, не заерзала у него на коленях. Она услышала, как викинг втянул в себя воздух, и тут же ощутила ягодицами какое-то упругое давление снизу. Поняв, что произошло, она вся залилась румянцем и постаралась замереть на месте, чтобы не возбуждать его еще больше.
Но у Дага были совсем другие планы. Он сдвинул Фиону так, что она оказалась сидящей только на одной его ноге, затем взял ее левую руку и отвел ее вниз, опустив к своему паху. Даже сквозь плотную ткань его штанов девушка ощутила упругую вздыбившуюся плоть. Она почувствовала, что все больше краснеет, но ей так нравилось то, что он просил ее сделать! Перед ее глазами возникло видение его плоти, нежной и горячей, трепещущей в ее руках, когда она обмывала его в темнице.
Лаская ее со все большим желанием, она ощутила растущее беспокойство Дага. Дыхание его стало хриплым и частым; рука снова плотно обняла её за талию. Негромко чертыхнувшись, он отвел ласкавшую его руку и покрепче прижал ее к своей груди. Легкая улыбка скользнула по губам Фионы. В этой завораживающей игре теперь участвовали двое.
Сама она чувствовала себя превосходно, тело ее словно потеряло вес и налилось жаром. Она принялась размышлять, собирается ли Даг в самом скором времени увлечь ее в свою каморку, но вместо этого он снова принялся играть с ее грудью. В отместку Фиона стала ерзать у него на коленях, намеренно усугубляя его муки.
Не сразу она поняла, какую допустила ошибку. Правая рука Дага снова обняла ее за талию, а другая принялась поднимать ей юбку. Все самодовольство Фионы как ветром сдуло. Одно дело – его ласки сквозь грубую ткань балахона, и совсем другое – прикосновение к ее обнаженной коже. Если Сигурд бросит на нее хоть один взгляд, то сразу же заметит, что ее юбка задрана выше колен. Фиона судорожно пыталась сообразить, как ей поступить. Вряд ли Даг собирается взять ее прямо сейчас, на виду у всех; скорее всего он просто испытывает ее, обретая уверенность в том, что она не будет сопротивляться, когда он разделит с ней ложе.
Но зачем ей сопротивляться? Викинг сумел заставить ее хотеть его, а Бреака убедила, что самым умным ее поступком будет покориться своему хозяину. Правда, такое решение повлечет за собой далеко идущие последствия: покорившись раз, она навсегда останется его рабыней…
Даг поднял подол ее платья еще выше, до середины бедер. Фиона опасливо взглянула на Сигурда, но тот, скользнув по ней равнодушным взглядом, тут же снова обратил все свое внимание на скальда. Девушка облегченно перевела дух. Стол загораживал их от большинства сидящих в зале, и если уж Сигурд ничего не заметил, то ни один человек не догадается о том, что проделывает с ней Даг.
Рука викинга скользнула ей под юбку. Фиона вздрогнула, когда его горячие пальцы, коснувшись кожи, стали подниматься вверх по ее бедру. Почувствовав, как они проникли между ее бедрами, она закрыла глаза. «Святая Бригитта, пожалуйста, сделай так, чтобы он не прекратил эту сладкую муку!»
К ее облегчению, Даг слегка развернулся, и теперь даже Сигурд не мог видеть, что он делает; однако, ощутив его пальцы, пробирающиеся к самым сокровенным уголкам ее тела, Фиона задрожала. Он прижал свою ладонь к низу ее живота, словно намереваясь успокоить ее изнывающую плоть, затем погрузил в нее один палец. Фионе показалось, что с ней вот-вот случится обморок; она крепче припала к Дагу, боясь, что иначе может просто свалиться на пол.
Правая рука Дага продолжала оставаться у нее между ног, вызывая жар в ее увлажнившейся коже. Фиона зажмурилась; затаив дыхание, она ждала, что будет дальше. Его палец снова проник в нее, и от этого тело ее сотрясла какая-то странная дрожь, словно она была арфой, на которой он играл. Ей хотелось закричать во все горло, но она не могла позволить себе этого, иначе весь полный людей праздничный зал понял бы, какое удовлетворение доставляют ей ласки викинга.
Даг что-то прошептал ей на ухо, ласково и нежно, а его руки принялись поглаживать ее тело, словно желая утолить яростный голод, зреющий в ней. Она едва сдержала стон, когда он негромко прошептал ее имя, нежно проводя пальцами по горячему и влажному треугольнику между ее ног. Время от времени он проникал пальцем внутрь се. Эти движения на время успокоили ее, хотя она не могла не мечтать о том, как в нее проникнет его горячая и мощная мужская плоть. Мысль эта еще больше возбуждала ее.
Пальцы Дага сместились немного выше, нащупали в верху ложбинки нежный бугорок и принялись ласкать его медленными круговыми движениями. Разожженный этими ласками огонь едва не заставил Фиону спрыгнуть с его колен. Услышав негромкий смешок Дага, она подумала: может быть, он радуется тому, что наконец нашел то заповедное место, прикосновения к которому так воспламеняют ее? Повернувшись, она взглянула на него, но не увидела в его взоре прежнего ожесточения – только жар страсти. На губах его чувственного рта играла улыбка наслаждения.
Даг как завороженный смотрел на сидящую у него на коленях Фиону. Он забыл и о скальде, и о слушающих певца товарищах по оружию; все окружающее перестало для него существовать: осталась только эта женщина, заполнившая его чувства и заставившая его тело зажить своей собственной жизнью. Он никак не мог в полной мере насладиться ее теплотой, ее податливостью. Она покорилась ему, покорилась именно так, как он рисовал это себе в своих мечтах.
Одернув юбку Фионы, Даг обвел взглядом зал, прикидывая, многие, ли заметят их уход. Разумеется, Бродир и Калф никогда не выпускали надолго девушку из виду, но какое это имеет значение – она его рабыня, так почему же он не может спать с ней?
Он осторожно снял ее с коленей и поднялся. Это была проверка. Если она по доброй воле последует за ним в его спальню, то он будет знать, что ирландка сама приняла решение и ему больше не надо гадать, хотела она разделить ложе с Сигурдом или с Кнорри.
Когда Фиона зашаталась, следуя за Дагом от стола ярла, он поддержал ее, обняв рукой за талию. Позади них в зале царила какая-то сверхъестественная тишина, нарушаемая только вдохновенным голосом скальда. Следуя за викингом по пятам, девушка вместе с ним оказалась наконец перед дверью его каморки.
Пропустив ее вперед, Даг вошел вслед за ней и запер за собой дверь. Какое-то время он просто смотрел на нее – любовался ее нежной кожей, порозовевшей от желания; ее блестящими глазами, отливающими таинственным зеленым цветом, великолепными полными губами…
Сделав шаг к ней, он наклонился. Руки его легли ей на плечи, потом скользнули вниз. Он обнял ее и поцеловал.
Именно об этом мечтал Даг уже долгое время. Ощутить своими губами нежность ее губ, подразнить их языком, почувствовать шелковистую нежность и медовую сладость глубин ее рта – что могло быть прекраснее!
Их языки соприкоснулись и принялись ласкать друг друга. Даг улыбнулся про себя ее наивной откровенности. Она была готова и страстно желала разделить все восторги любви, которым он мог научить ее.
Когда поцелуй стал более страстным, Даг ощутил, как она припала к нему всем телом; ее нежная гибкость слилась с его силой. Опустив одну руку, он приподнял ее так, что они соприкоснулись животами. Поняв его желание, она прижалась к нему и потерлась своими узкими бедрами о его восставшую плоть. Не сдержавшись, он застонал от наслаждения, чувствуя, что эта женщина возбуждает его, как никакая другая. Он захватил подол платья и потянул его вверх. Когда его пальцы коснулись ее нежной обнаженной кожи, он крепко прижал девушку к себе, исторгнув из ее груди сладострастный стон.
Потом он снова осторожно опустил ее на пол и сам опустился на колени. Нащупав ворот ее грубого балахона, Даг одним резким движением разорвал платье до талии и зарылся лицом в восхитительную нежность ее грудей. Их тонкий запах привел его в неистовство, а исходящее от них тепло заставило его застонать от боли желания. Даг прижался к ним щекой, а потом нашел губами затвердевший сосок и втянул его в рот.
Фиона вскрикнула, бедра ее содрогнулись. Викинг массировал языком сосок до тех пор, пока ему не пришлось напрячь все свои силы, чтобы сдержать извивающееся в его руках тело. Затем его губы перебрались на другую грудь, покрыв и ее поцелуями.
Очень медленно он разжал руки, освобождая ее. Разорвав до конца грубый балахон, Даг уложил пленницу на кровать так, чтобы ничто не скрывало от его взоров ее обнаженные груди и поблескивающие влагой складки ее лона. Затем он нагнулся над ней, впитывая в себя это восхитительное зрелище, и, опустив ладонь на темный треугольник волос внизу ее живота, погладил тугие, завитки, не сводя глаз с ее лица. Тут же он был вознагражден призывом ее потемневших от страсти глаз, раскрывшихся в экстазе губ, порозовевших от прилива крови щек. Тело его наложницы стало внезапно гибким и упругим, затвердевшие соски грудей поднялись, а бедра, на которых лежали его ладони, напряглись еще больше.
Сев на кровати, Фиона умоляюще зашептала что-то и схватила его за руку. Тогда викинг поцеловал ее, а затем стал снимать с себя одежду. Едва он успел освободиться от штанов, как она снова протянула к нему руку, коснувшись его восставшей плоти. Простонав, он опустился на кровать рядом с ней.
Пальцы ее вздрагивали, когда она коснулась его. Хотя движения Фионы поначалу были скованными и осторожными, девическая неловкость ее ласк рождала в его теле еще большее возбуждение. Даг напряг все мышцы, чтобы не потерять самообладания. Нет, на этот раз он не будет расходовать свое семя впустую, но посеет его глубоко в ее лоно.
Ее пальцы отпустили горячую плоть. Фиона склонилась над Дагом и принялась ласкать его тело. Она погладила его лицо, затем провела кончиками пальцев по груди, плечам. Чтобы вынести ее ласки, он дышал медленно и глубоко, вспоминая о том, как вынес такие же ее прикосновения тогда в подземелье. Правда, в отличие от нынешней любовной игры там он не мог и мечтать о том, чтобы овладеть ею.
Фиона поцеловала его, ее губы принялись изучать все его тело, как это совсем недавно он проделывал с ней, и викинг ощутил их прикосновения к своим плечам и шее. Задержавшись на его груди, губы Фионы втянули в себя один его плоский сосок, и по телу Дага разлилась волна желания. В своей неопытности девушке удалось открыть то, что не удавалось ни одной женщине до нее.
Ее горячее дыхание коснулось его живота, шевельнуло волосы в паху. Она коснулась губами его мощно восставшей плоти и поцеловала ее. Он было подумал, что Фиона хочет взять ее в рот, но она не сделала этого. Он облегченно вздохнул, в том состоянии восторга, в котором он пребывал, подобные ласки были бы просто непереносимы.
Когда она снова коснулась губами его шеи и прижалась к нему, Даг решил, что момент настал. Уложив ее на спину, он возвысился над ней на коленях широко расставленных ног и, разведя в стороны ее ноги, почувствовал, что она совершенно готова принять его. И все же он боялся, что причинит ей боль. Склонившись, он погрузил в нее палец, затем другой, но тут же убрал руку, решив, что должен еще поласкать ее.
Однако Фиона думала по-другому. Взяв его за руку, она заговорила поспешным, задыхающимся голосом, и теперь уже он не смог отвергнуть ее желания.
Склонившись над ней, он погрузился в нее на добрый дюйм. Она застонала, но не слишком громко. Тогда Даг стал входить в нее все глубже и глубже, пока не почувствовал легкое сопротивление ее девической преграды. Приостановившись на секунду, он тут же мощным движением тела вошел в нее до конца, едва не теряя голову от сумасшедшего желания сокрушить эту горячую загадочную женственность.
Услышав ее крик, он усилием воли заставил себя не двигаться. В мозгу его билось одно-единственное желание – подчинить ее своему ритму, овладевая ею резкими, мощными движениями; но ощущение ее стройного распаленного тела напомнило ему, что он хотел доставить наслаждение их любовью ей не меньше, чем получить наслаждение самому.
Чтобы отвлечься, Даг принялся шептать ей на ухо ласковые слова, прекрасно сознавая, что она не может понять их. Он рассказывал ей, какое это наслаждение – ощущать себя счастливым любовником, как тепло и уютно ему внутри ее тела. Он говорил ей, как нежна ее кожа, как чудесны груди и сколь великолепны ее волосы, рассказывал, что ее ягодицы словно созданы для его ладоней, и о том, как прекрасен ее живот, покрытый внизу темными завитками шелковистых волос, из которых выглядывает волшебный розовый бутон.
Девушка внимательно слушала, и викинг чувствовал, как постепенно расслабляется ее до этого напряженное тело. Поняв, что она полностью доверилась ему, он глубоко вдохнул и стал ритмично двигать своим жезлом. Движения эти были медленны и не настолько грубы, чтобы причинить ей боль, но и не настолько нежны, чтобы лишить наслаждения его самого.
Неожиданно ощутив ее ответные движения, он ускорил ритм. Все его самообладание тут же куда-то исчезло. Словно огонь залил его сознание и, спустившись вниз, завладел всем телом. Последнее мощное движение – и Даг почувствовал, что семя его излилось далеко в глубину ее лона.
Придя в себя, викинг поспешно скатился с очаровательной пленницы, боясь, что может причинить ей боль, она же доверчиво прикорнула у него на груди, негромко посапывая от удовольствия. Свободной рукой он нащупал звериную шкуру, служившую ему одеялом, и пододвинул Фиону в полукружье своего тела, как в уютную колыбельку. Ее ягодицы плотно прижались к его животу, а груди обдавали жаром обнимавшую ее руку.
Даг удовлетворенно вздохнул; теперь ему и в самом деле было чем гордиться: из этой любовной битвы они оба вышли победителями.
Глава 16
Скальд пел сагу низким и довольно мелодичным голосом, хотя, по мнению Фионы, присущая норвежскому языку грубость все же несколько портила впечатление от повествования. Не понимая ни слова из его рассказа, Фиона принялась разглядывать наружность певца. Он был не таким огромным, как большинство его соплеменников, волосы его выглядели почти белыми. Черты лица скальда казались скорее изящными, хотя вокруг глаз и рта залегли тонкие морщины. Порой по ходу исполнения он делал выразительные жесты, и Фиона отметила, какими длинными и изящными были его пальцы. Как она догадывалась, сказитель описывал какую-то битву, по-видимому, хорошо известную викингам.
Постепенно Фиону одолела скука, хотя все остальные собравшиеся в зале люди слушали рассказчика, как завороженные. Даг поудобнее устроил ее на коленях, и ей подумалось, не испытывает ли он ту же неловкость, что и она. Он уже обнимал ее за талию не так крепко, как раньше, и, прижавшись к нему, девушка начинала чувствовать себя все уютнее: тепло зала, монотонный голос скальда – все это убаюкивало ее, и Фиона постепенно задремала.
Однако сон мгновенно слетел с нее, стоило ей только почувствовать, как рука Дага, передвинувшись вверх, принялась ласкать ее грудь; в отличие от Кнорри плотная грубая ткань ничуть не мешала ему. Когда пальцы викинга ощупью отыскали ее сосок, Фиона попыталась высвободиться из его объятий, но не тут-то было. Сквозь ткань платья девушка чувствовала тепло его руки, и по мере того как он все яростней играл с ее соском, по телу ее начала разливаться горячая волна желания.
Фиона почувствовала, как другой ее сосок напрягся и затвердел. Несколько мгновений она колебалась – не прижаться ли ей к Дагу всем телом, наслаждаясь этой чувственной радостью, но все же отказалась от этого намерения, испугавшись, что кто-нибудь может увидеть их. Она бросила тревожный взгляд на сидящего неподалеку Сигурда, страшась, что он первым заметит движения брата; но тот, как и все остальные в зале, был полностью поглощен рассказом скальда.
Пальцы Дага одновременно и успокаивали, и возбуждали ее. Он гладил розовые окружности вокруг ее сосков до тех пор, пока Фиона, тихонько застонав от сладкой боли желания, не заерзала у него на коленях. Она услышала, как викинг втянул в себя воздух, и тут же ощутила ягодицами какое-то упругое давление снизу. Поняв, что произошло, она вся залилась румянцем и постаралась замереть на месте, чтобы не возбуждать его еще больше.
Но у Дага были совсем другие планы. Он сдвинул Фиону так, что она оказалась сидящей только на одной его ноге, затем взял ее левую руку и отвел ее вниз, опустив к своему паху. Даже сквозь плотную ткань его штанов девушка ощутила упругую вздыбившуюся плоть. Она почувствовала, что все больше краснеет, но ей так нравилось то, что он просил ее сделать! Перед ее глазами возникло видение его плоти, нежной и горячей, трепещущей в ее руках, когда она обмывала его в темнице.
Лаская ее со все большим желанием, она ощутила растущее беспокойство Дага. Дыхание его стало хриплым и частым; рука снова плотно обняла её за талию. Негромко чертыхнувшись, он отвел ласкавшую его руку и покрепче прижал ее к своей груди. Легкая улыбка скользнула по губам Фионы. В этой завораживающей игре теперь участвовали двое.
Сама она чувствовала себя превосходно, тело ее словно потеряло вес и налилось жаром. Она принялась размышлять, собирается ли Даг в самом скором времени увлечь ее в свою каморку, но вместо этого он снова принялся играть с ее грудью. В отместку Фиона стала ерзать у него на коленях, намеренно усугубляя его муки.
Не сразу она поняла, какую допустила ошибку. Правая рука Дага снова обняла ее за талию, а другая принялась поднимать ей юбку. Все самодовольство Фионы как ветром сдуло. Одно дело – его ласки сквозь грубую ткань балахона, и совсем другое – прикосновение к ее обнаженной коже. Если Сигурд бросит на нее хоть один взгляд, то сразу же заметит, что ее юбка задрана выше колен. Фиона судорожно пыталась сообразить, как ей поступить. Вряд ли Даг собирается взять ее прямо сейчас, на виду у всех; скорее всего он просто испытывает ее, обретая уверенность в том, что она не будет сопротивляться, когда он разделит с ней ложе.
Но зачем ей сопротивляться? Викинг сумел заставить ее хотеть его, а Бреака убедила, что самым умным ее поступком будет покориться своему хозяину. Правда, такое решение повлечет за собой далеко идущие последствия: покорившись раз, она навсегда останется его рабыней…
Даг поднял подол ее платья еще выше, до середины бедер. Фиона опасливо взглянула на Сигурда, но тот, скользнув по ней равнодушным взглядом, тут же снова обратил все свое внимание на скальда. Девушка облегченно перевела дух. Стол загораживал их от большинства сидящих в зале, и если уж Сигурд ничего не заметил, то ни один человек не догадается о том, что проделывает с ней Даг.
Рука викинга скользнула ей под юбку. Фиона вздрогнула, когда его горячие пальцы, коснувшись кожи, стали подниматься вверх по ее бедру. Почувствовав, как они проникли между ее бедрами, она закрыла глаза. «Святая Бригитта, пожалуйста, сделай так, чтобы он не прекратил эту сладкую муку!»
К ее облегчению, Даг слегка развернулся, и теперь даже Сигурд не мог видеть, что он делает; однако, ощутив его пальцы, пробирающиеся к самым сокровенным уголкам ее тела, Фиона задрожала. Он прижал свою ладонь к низу ее живота, словно намереваясь успокоить ее изнывающую плоть, затем погрузил в нее один палец. Фионе показалось, что с ней вот-вот случится обморок; она крепче припала к Дагу, боясь, что иначе может просто свалиться на пол.
Правая рука Дага продолжала оставаться у нее между ног, вызывая жар в ее увлажнившейся коже. Фиона зажмурилась; затаив дыхание, она ждала, что будет дальше. Его палец снова проник в нее, и от этого тело ее сотрясла какая-то странная дрожь, словно она была арфой, на которой он играл. Ей хотелось закричать во все горло, но она не могла позволить себе этого, иначе весь полный людей праздничный зал понял бы, какое удовлетворение доставляют ей ласки викинга.
Даг что-то прошептал ей на ухо, ласково и нежно, а его руки принялись поглаживать ее тело, словно желая утолить яростный голод, зреющий в ней. Она едва сдержала стон, когда он негромко прошептал ее имя, нежно проводя пальцами по горячему и влажному треугольнику между ее ног. Время от времени он проникал пальцем внутрь се. Эти движения на время успокоили ее, хотя она не могла не мечтать о том, как в нее проникнет его горячая и мощная мужская плоть. Мысль эта еще больше возбуждала ее.
Пальцы Дага сместились немного выше, нащупали в верху ложбинки нежный бугорок и принялись ласкать его медленными круговыми движениями. Разожженный этими ласками огонь едва не заставил Фиону спрыгнуть с его колен. Услышав негромкий смешок Дага, она подумала: может быть, он радуется тому, что наконец нашел то заповедное место, прикосновения к которому так воспламеняют ее? Повернувшись, она взглянула на него, но не увидела в его взоре прежнего ожесточения – только жар страсти. На губах его чувственного рта играла улыбка наслаждения.
Даг как завороженный смотрел на сидящую у него на коленях Фиону. Он забыл и о скальде, и о слушающих певца товарищах по оружию; все окружающее перестало для него существовать: осталась только эта женщина, заполнившая его чувства и заставившая его тело зажить своей собственной жизнью. Он никак не мог в полной мере насладиться ее теплотой, ее податливостью. Она покорилась ему, покорилась именно так, как он рисовал это себе в своих мечтах.
Одернув юбку Фионы, Даг обвел взглядом зал, прикидывая, многие, ли заметят их уход. Разумеется, Бродир и Калф никогда не выпускали надолго девушку из виду, но какое это имеет значение – она его рабыня, так почему же он не может спать с ней?
Он осторожно снял ее с коленей и поднялся. Это была проверка. Если она по доброй воле последует за ним в его спальню, то он будет знать, что ирландка сама приняла решение и ему больше не надо гадать, хотела она разделить ложе с Сигурдом или с Кнорри.
Когда Фиона зашаталась, следуя за Дагом от стола ярла, он поддержал ее, обняв рукой за талию. Позади них в зале царила какая-то сверхъестественная тишина, нарушаемая только вдохновенным голосом скальда. Следуя за викингом по пятам, девушка вместе с ним оказалась наконец перед дверью его каморки.
Пропустив ее вперед, Даг вошел вслед за ней и запер за собой дверь. Какое-то время он просто смотрел на нее – любовался ее нежной кожей, порозовевшей от желания; ее блестящими глазами, отливающими таинственным зеленым цветом, великолепными полными губами…
Сделав шаг к ней, он наклонился. Руки его легли ей на плечи, потом скользнули вниз. Он обнял ее и поцеловал.
Именно об этом мечтал Даг уже долгое время. Ощутить своими губами нежность ее губ, подразнить их языком, почувствовать шелковистую нежность и медовую сладость глубин ее рта – что могло быть прекраснее!
Их языки соприкоснулись и принялись ласкать друг друга. Даг улыбнулся про себя ее наивной откровенности. Она была готова и страстно желала разделить все восторги любви, которым он мог научить ее.
Когда поцелуй стал более страстным, Даг ощутил, как она припала к нему всем телом; ее нежная гибкость слилась с его силой. Опустив одну руку, он приподнял ее так, что они соприкоснулись животами. Поняв его желание, она прижалась к нему и потерлась своими узкими бедрами о его восставшую плоть. Не сдержавшись, он застонал от наслаждения, чувствуя, что эта женщина возбуждает его, как никакая другая. Он захватил подол платья и потянул его вверх. Когда его пальцы коснулись ее нежной обнаженной кожи, он крепко прижал девушку к себе, исторгнув из ее груди сладострастный стон.
Потом он снова осторожно опустил ее на пол и сам опустился на колени. Нащупав ворот ее грубого балахона, Даг одним резким движением разорвал платье до талии и зарылся лицом в восхитительную нежность ее грудей. Их тонкий запах привел его в неистовство, а исходящее от них тепло заставило его застонать от боли желания. Даг прижался к ним щекой, а потом нашел губами затвердевший сосок и втянул его в рот.
Фиона вскрикнула, бедра ее содрогнулись. Викинг массировал языком сосок до тех пор, пока ему не пришлось напрячь все свои силы, чтобы сдержать извивающееся в его руках тело. Затем его губы перебрались на другую грудь, покрыв и ее поцелуями.
Очень медленно он разжал руки, освобождая ее. Разорвав до конца грубый балахон, Даг уложил пленницу на кровать так, чтобы ничто не скрывало от его взоров ее обнаженные груди и поблескивающие влагой складки ее лона. Затем он нагнулся над ней, впитывая в себя это восхитительное зрелище, и, опустив ладонь на темный треугольник волос внизу ее живота, погладил тугие, завитки, не сводя глаз с ее лица. Тут же он был вознагражден призывом ее потемневших от страсти глаз, раскрывшихся в экстазе губ, порозовевших от прилива крови щек. Тело его наложницы стало внезапно гибким и упругим, затвердевшие соски грудей поднялись, а бедра, на которых лежали его ладони, напряглись еще больше.
Сев на кровати, Фиона умоляюще зашептала что-то и схватила его за руку. Тогда викинг поцеловал ее, а затем стал снимать с себя одежду. Едва он успел освободиться от штанов, как она снова протянула к нему руку, коснувшись его восставшей плоти. Простонав, он опустился на кровать рядом с ней.
Пальцы ее вздрагивали, когда она коснулась его. Хотя движения Фионы поначалу были скованными и осторожными, девическая неловкость ее ласк рождала в его теле еще большее возбуждение. Даг напряг все мышцы, чтобы не потерять самообладания. Нет, на этот раз он не будет расходовать свое семя впустую, но посеет его глубоко в ее лоно.
Ее пальцы отпустили горячую плоть. Фиона склонилась над Дагом и принялась ласкать его тело. Она погладила его лицо, затем провела кончиками пальцев по груди, плечам. Чтобы вынести ее ласки, он дышал медленно и глубоко, вспоминая о том, как вынес такие же ее прикосновения тогда в подземелье. Правда, в отличие от нынешней любовной игры там он не мог и мечтать о том, чтобы овладеть ею.
Фиона поцеловала его, ее губы принялись изучать все его тело, как это совсем недавно он проделывал с ней, и викинг ощутил их прикосновения к своим плечам и шее. Задержавшись на его груди, губы Фионы втянули в себя один его плоский сосок, и по телу Дага разлилась волна желания. В своей неопытности девушке удалось открыть то, что не удавалось ни одной женщине до нее.
Ее горячее дыхание коснулось его живота, шевельнуло волосы в паху. Она коснулась губами его мощно восставшей плоти и поцеловала ее. Он было подумал, что Фиона хочет взять ее в рот, но она не сделала этого. Он облегченно вздохнул, в том состоянии восторга, в котором он пребывал, подобные ласки были бы просто непереносимы.
Когда она снова коснулась губами его шеи и прижалась к нему, Даг решил, что момент настал. Уложив ее на спину, он возвысился над ней на коленях широко расставленных ног и, разведя в стороны ее ноги, почувствовал, что она совершенно готова принять его. И все же он боялся, что причинит ей боль. Склонившись, он погрузил в нее палец, затем другой, но тут же убрал руку, решив, что должен еще поласкать ее.
Однако Фиона думала по-другому. Взяв его за руку, она заговорила поспешным, задыхающимся голосом, и теперь уже он не смог отвергнуть ее желания.
Склонившись над ней, он погрузился в нее на добрый дюйм. Она застонала, но не слишком громко. Тогда Даг стал входить в нее все глубже и глубже, пока не почувствовал легкое сопротивление ее девической преграды. Приостановившись на секунду, он тут же мощным движением тела вошел в нее до конца, едва не теряя голову от сумасшедшего желания сокрушить эту горячую загадочную женственность.
Услышав ее крик, он усилием воли заставил себя не двигаться. В мозгу его билось одно-единственное желание – подчинить ее своему ритму, овладевая ею резкими, мощными движениями; но ощущение ее стройного распаленного тела напомнило ему, что он хотел доставить наслаждение их любовью ей не меньше, чем получить наслаждение самому.
Чтобы отвлечься, Даг принялся шептать ей на ухо ласковые слова, прекрасно сознавая, что она не может понять их. Он рассказывал ей, какое это наслаждение – ощущать себя счастливым любовником, как тепло и уютно ему внутри ее тела. Он говорил ей, как нежна ее кожа, как чудесны груди и сколь великолепны ее волосы, рассказывал, что ее ягодицы словно созданы для его ладоней, и о том, как прекрасен ее живот, покрытый внизу темными завитками шелковистых волос, из которых выглядывает волшебный розовый бутон.
Девушка внимательно слушала, и викинг чувствовал, как постепенно расслабляется ее до этого напряженное тело. Поняв, что она полностью доверилась ему, он глубоко вдохнул и стал ритмично двигать своим жезлом. Движения эти были медленны и не настолько грубы, чтобы причинить ей боль, но и не настолько нежны, чтобы лишить наслаждения его самого.
Неожиданно ощутив ее ответные движения, он ускорил ритм. Все его самообладание тут же куда-то исчезло. Словно огонь залил его сознание и, спустившись вниз, завладел всем телом. Последнее мощное движение – и Даг почувствовал, что семя его излилось далеко в глубину ее лона.
Придя в себя, викинг поспешно скатился с очаровательной пленницы, боясь, что может причинить ей боль, она же доверчиво прикорнула у него на груди, негромко посапывая от удовольствия. Свободной рукой он нащупал звериную шкуру, служившую ему одеялом, и пододвинул Фиону в полукружье своего тела, как в уютную колыбельку. Ее ягодицы плотно прижались к его животу, а груди обдавали жаром обнимавшую ее руку.
Даг удовлетворенно вздохнул; теперь ему и в самом деле было чем гордиться: из этой любовной битвы они оба вышли победителями.
Глава 16
Не иначе как сами боги помогали ей – как же иначе объяснить, что викинг уснул столь быстро?
Фиона осторожно высвободилась из объятий любовника и повела рукой вниз, чтобы коснуться самой удивительной части своего тела внизу живота. До сих пор она почти не обращала на нее внимания, хотя и знала, что это именно то место, куда мужчина сеет свое семя, чтобы зачать ребенка; теперь же оно стало центром всего, что было в ней.
Она нащупала липкое отверстие и погрузила в него палец, совсем как это делал Даг. Олицетворение ее женственности показалось ей похожим на ножны, узкие и гладкие. Разница была лишь в том, что они сейчас болели: ничего удивительного, если в них побывала такая громадная часть тела Дага. Но ведь она же сама хотела, чтобы он сделал это. Было что-то завораживающее в том, как он касался ее, в тех чувствах, которые рождали эти прикосновения, заставившие ее до боли желать их слияния.
Фиона поежилась. Ей было не совсем приятно думать о той власти, которую обрел над ней этот человек; о том знании ее тела, которым он теперь обладал, – знании, которого не имела даже она сама. По крайней мере Даг в той же степени, что и она, не мог противостоять действию этой силы. Фиона вспомнила, как перед самым концом их слияния выгнулась его шея, как мелко задрожало тело, когда он хрипло вскрикнул. Эти воспоминания тут же отозвались в ней с такой силой, что ее охватил испуг. И все же она не могла позволить себе испытывать нежность к этому человеку – иначе ей пришлось бы забыть все, что викинги сделали с ней и ее родом.
Придя к такому выводу, Фиона прижалась к Дагу, положила его руку себе на грудь и, устроившись поудобнее, постаралась уснуть.
Проснувшись под утро, Даг заворочался и тут же ощутил прикосновение нежного тела Фионы. В одно мгновение он испытал вожделение, блаженство и сомнение. Сколько же времени прошло с тех пор, как он, просыпаясь поутру, наслаждался теплом женского тела? Память услужливо подсказала ему: Кира – это она была последней из женщин, с которой он провел всю ночь.
При этом воспоминании мрачное предчувствие овладело им. Неужели эта женщина разочарует его точно так же, как когда-то разочаровала ее предшественница?
Фиона тоже зашевелилась просыпаясь, ее грудь коснулась его руки, и мрачные думы оставили его. Даг убрать с лица Фионы прядь шелковистых волос. Она была так восхитительна, что ему захотелось обладать ею снова и снова. Девушка повернулась к нему лицом. Когда их глаза встретились, Даг прочитал в ее взоре удивление и смущение от того, что он находится так близко от нее.
Он улыбнулся ей в ответ, и ему снова захотелось овладеть ею, но молодой человек чувствовал неловкость, не зная, как лучше это сделать. Та грубость, с которой он заставил ее покориться ему накануне вечером, представлялась ему сейчас совершенно невозможной, и он едва мог поверить в то, что тогда столь интимно ласкал ее посреди полного людей зала. Сейчас она готова исполнить любое его желание, но Даг не хотел снова брать ее, как грубое животное.
Сев на кровати, Фиона застонала, и его глаза тут же отыскали ее живот и ноги. Сообразив, что именно причиняет ей боль, он вскочил с кровати и подошел к своему принесенному с драккара рундуку. На крышке его рядом со светильником он держал плошку с водой на тот случай, если ночью ему захочется пить. Сняв со стены одну из своих старых рубах, он оторвал от нее полосу ткани и смочил ее водой из плошки.
Возвратившись к кровати, викинг жестом велел Фионе сесть на край. Немного поколебавшись, она повиновалась. Опустившись перед ней на колени, он решительно развел ее ноги. Девушка вздрогнула от неожиданности, когда влажная материя коснулась ее тела. Не обращая внимания на ее протесты, Даг принялся смывать запекшуюся кровь и собственное семя. Хотя он и старался делать это осторожно, Фиона поневоле напряглась; взглянув ей в лицо, викинг догадался, что причиной этого было скорее всего ее смущение.
Наконец, удовлетворенный сделанным, он отбросил материю в сторону. Девушка продолжала сидеть не шевелясь; и тут, повинуясь минутному порыву, Даг склонился и поцеловал ее, прижавшись губами к нежнейшим лепесткам внизу ее живота. Она вздрогнула и попыталась было отстраниться, но он удержал ее, положив руку ей на бедро.
Она отчаянно застонала, и он губами ощутил, как увлажнились ее лепестки. Запах соли и земли ударил ему в ноздри – именно тот запах, которым и должна обладать женщина. Он ощутил напряжение ее мышц, дрожь, сотрясавшую ее, и шаловливо проник внутрь ее языком. Тело ее выгнулось ему навстречу, тихий стон сорвался с алых губ. Он повторил это движение несколько раз. Она снова застонала, не в силах скрыть испытываемое ею наслаждение.
Даг принялся нежно целовать ее, ожидая, когда волны страсти улягутся в ее теле. Оторвавшись от нее, он увидел, что взор ее затуманился, а щеки пылают румянцем. Девушка взглянула ему в глаза, и он постарался улыбкой подбодрить ее. Едва касаясь, он провел подушечками пальцев по ее спине, чувствуя, как им тоже овладевает желание. Даг решил, что сегодня непременно должен снова овладеть ею: уже сейчас он привел ее на вершину блаженства, и может быть, она позволит ему провести ночь в ее объятиях.
Но это потом: в доме уже зашевелились люди, и к тому же он обещал Ранвейгу, строителю драккара, взглянуть на дерево, которое тот хотел пустить на доски для нового корпуса «Девы бури».
Разомкнув объятия, викинг поднял с пола свою одежду и начал натягивать ее на себя; тем временем Фиона, набросив шкуру, служившую им одеялом, следила за ним удивленным взглядом. Он хотел было рассказать ей о своих планах, заверить ее, что ему на самом деле совершенно не хочется покидать, ее, но незнание языка не позволило ему сделать это.
Показав рукой на дверь, Даг постарался дать ей понять, что должен немедля появиться в общем зале; она же в недоумении смотрела на него. Тогда, подойдя к кровати, он быстро поцеловал ее и вышел из своей каморки.
Прополив Дага долгим взглядом, Фиона молча уставилась на закрывшуюся за ним дверь. Святая Агнесса! Ей еще никогда не приходилось слышать, чтобы мужчина целовал женщину туда!
Стихающие волны наслаждения продолжали ласкать ее тело, но все же она решительно встала, намереваясь стряхнуть с себя чувство сладкой неги, владевшей ею. Поток эмоций тут же захлестнул ее. Как она могла позволить себе до такой степени потерять гордость и самообладание? Она не должна была забывать, как попала сюда, а также то, что викинги убили всех ее родных и обратили ее в рабство.
«Но ведь Даг – это совсем не то, что остальные его сородичи, и к тому же он искренне любит тебя».
Разрываемая противоречивыми чувствами, Фиона принялась расхаживать по каморке. Когда дверь снова открылась, она повернулась, сама не зная, страшиться ей возвращения любовника или радоваться ему.
Но вместо Дага перед ней предстала Бреака; пухлые губы рабыни расплылись в улыбке.
– Вот и славно! Наконец-то Даг подчинил себе свою рабыню!
Фиона инстинктивно прикрыла руками свою наготу.
– Где твоя одежда? – как ни в чем не бывало спросила Бреака.
– Боюсь, ее уже невозможно починить, – Фиона кивком головы указала в сторону валяющихся на полу остатков своего балахона.
Взглянув на них, Бреака усмехнулась.
– Не стоит и стараться. Придется Мине найти тебе что-нибудь взамен.
Она вышла из комнаты, пообещав как можно скорее возвратиться с новым платьем, а Фиона снова принялась размышлять. Если Мина или Даг не захотят дать ей новое одеяние, то у нее не останется ни одной принадлежащей ей вещи. Теперь она во всем зависела от милости своих похитителей, и это лишало ее присутствия духа.
Вернувшаяся Бреака протянула подруге другой, не менее грубый балахон, после чего та оделась и умылась.
– Пойдем, – нетерпеливо произнесла рабыня, – у нас с тобой слишком много работы. То, что ты спишь с Дагом, вовсе не значит, что теперь тебе можно прохлаждаться.
Фиона с неохотой поплелась за Бреакой. Пройдя через весь дом, они вышли на пустынный двор. Девушка вздохнула с облегчением. Сейчас ей не хотелось видеть никого, в особенности норманнов, будь то мужчина или женщина: они непременно расценили бы ее подчинение Дагу как знак того, что она смирилась со своей долей рабыни, а ведь это было совсем не так. Она хотела Дага и позволила ему разделить с ней ложе только потому, что желала его как мужчину, а не из-за того, что покорилась ему.
По дороге им встретилась темноволосая рабыня, несшая на коромысле два ведра молока утренней дойки. Она бросила на Фиону любопытный взгляд, и девушка мгновенно покраснела. Неужели все рабы в Энгваккирстеде уже знают, что Даг провел с ней ночь? Теперь они будут презирать ее за то, что она отдалась одному из их угнетателей.
– Идем же, – поторопила ее Бреака. – Не забудь: даже заполучив благосклонность Дага, ты не можешь позволить себе бездельничать.
Фиона ускорила шаги.
– Только не думай, что я отдалась Дагу для того, чтобы добиться его покровительства.
Бреака рассмеялась.
– Не старайся уверить меня, что это не так.
– Я сделала это потому, что желала его. Я сама захотела, чтобы он взял меня.
– Теперь это не имеет значения. Важно лишь то, что ты взялась за ум и решила пустить в ход свою красоту.
– Но это очень важно для меня, – возразила Фиона. – Я не хочу, чтобы ты думала, будто я смирилась с долей рабыни. Я по-прежнему хочу вырваться отсюда и вернуться на родину.
Фиона осторожно высвободилась из объятий любовника и повела рукой вниз, чтобы коснуться самой удивительной части своего тела внизу живота. До сих пор она почти не обращала на нее внимания, хотя и знала, что это именно то место, куда мужчина сеет свое семя, чтобы зачать ребенка; теперь же оно стало центром всего, что было в ней.
Она нащупала липкое отверстие и погрузила в него палец, совсем как это делал Даг. Олицетворение ее женственности показалось ей похожим на ножны, узкие и гладкие. Разница была лишь в том, что они сейчас болели: ничего удивительного, если в них побывала такая громадная часть тела Дага. Но ведь она же сама хотела, чтобы он сделал это. Было что-то завораживающее в том, как он касался ее, в тех чувствах, которые рождали эти прикосновения, заставившие ее до боли желать их слияния.
Фиона поежилась. Ей было не совсем приятно думать о той власти, которую обрел над ней этот человек; о том знании ее тела, которым он теперь обладал, – знании, которого не имела даже она сама. По крайней мере Даг в той же степени, что и она, не мог противостоять действию этой силы. Фиона вспомнила, как перед самым концом их слияния выгнулась его шея, как мелко задрожало тело, когда он хрипло вскрикнул. Эти воспоминания тут же отозвались в ней с такой силой, что ее охватил испуг. И все же она не могла позволить себе испытывать нежность к этому человеку – иначе ей пришлось бы забыть все, что викинги сделали с ней и ее родом.
Придя к такому выводу, Фиона прижалась к Дагу, положила его руку себе на грудь и, устроившись поудобнее, постаралась уснуть.
Проснувшись под утро, Даг заворочался и тут же ощутил прикосновение нежного тела Фионы. В одно мгновение он испытал вожделение, блаженство и сомнение. Сколько же времени прошло с тех пор, как он, просыпаясь поутру, наслаждался теплом женского тела? Память услужливо подсказала ему: Кира – это она была последней из женщин, с которой он провел всю ночь.
При этом воспоминании мрачное предчувствие овладело им. Неужели эта женщина разочарует его точно так же, как когда-то разочаровала ее предшественница?
Фиона тоже зашевелилась просыпаясь, ее грудь коснулась его руки, и мрачные думы оставили его. Даг убрать с лица Фионы прядь шелковистых волос. Она была так восхитительна, что ему захотелось обладать ею снова и снова. Девушка повернулась к нему лицом. Когда их глаза встретились, Даг прочитал в ее взоре удивление и смущение от того, что он находится так близко от нее.
Он улыбнулся ей в ответ, и ему снова захотелось овладеть ею, но молодой человек чувствовал неловкость, не зная, как лучше это сделать. Та грубость, с которой он заставил ее покориться ему накануне вечером, представлялась ему сейчас совершенно невозможной, и он едва мог поверить в то, что тогда столь интимно ласкал ее посреди полного людей зала. Сейчас она готова исполнить любое его желание, но Даг не хотел снова брать ее, как грубое животное.
Сев на кровати, Фиона застонала, и его глаза тут же отыскали ее живот и ноги. Сообразив, что именно причиняет ей боль, он вскочил с кровати и подошел к своему принесенному с драккара рундуку. На крышке его рядом со светильником он держал плошку с водой на тот случай, если ночью ему захочется пить. Сняв со стены одну из своих старых рубах, он оторвал от нее полосу ткани и смочил ее водой из плошки.
Возвратившись к кровати, викинг жестом велел Фионе сесть на край. Немного поколебавшись, она повиновалась. Опустившись перед ней на колени, он решительно развел ее ноги. Девушка вздрогнула от неожиданности, когда влажная материя коснулась ее тела. Не обращая внимания на ее протесты, Даг принялся смывать запекшуюся кровь и собственное семя. Хотя он и старался делать это осторожно, Фиона поневоле напряглась; взглянув ей в лицо, викинг догадался, что причиной этого было скорее всего ее смущение.
Наконец, удовлетворенный сделанным, он отбросил материю в сторону. Девушка продолжала сидеть не шевелясь; и тут, повинуясь минутному порыву, Даг склонился и поцеловал ее, прижавшись губами к нежнейшим лепесткам внизу ее живота. Она вздрогнула и попыталась было отстраниться, но он удержал ее, положив руку ей на бедро.
Она отчаянно застонала, и он губами ощутил, как увлажнились ее лепестки. Запах соли и земли ударил ему в ноздри – именно тот запах, которым и должна обладать женщина. Он ощутил напряжение ее мышц, дрожь, сотрясавшую ее, и шаловливо проник внутрь ее языком. Тело ее выгнулось ему навстречу, тихий стон сорвался с алых губ. Он повторил это движение несколько раз. Она снова застонала, не в силах скрыть испытываемое ею наслаждение.
Даг принялся нежно целовать ее, ожидая, когда волны страсти улягутся в ее теле. Оторвавшись от нее, он увидел, что взор ее затуманился, а щеки пылают румянцем. Девушка взглянула ему в глаза, и он постарался улыбкой подбодрить ее. Едва касаясь, он провел подушечками пальцев по ее спине, чувствуя, как им тоже овладевает желание. Даг решил, что сегодня непременно должен снова овладеть ею: уже сейчас он привел ее на вершину блаженства, и может быть, она позволит ему провести ночь в ее объятиях.
Но это потом: в доме уже зашевелились люди, и к тому же он обещал Ранвейгу, строителю драккара, взглянуть на дерево, которое тот хотел пустить на доски для нового корпуса «Девы бури».
Разомкнув объятия, викинг поднял с пола свою одежду и начал натягивать ее на себя; тем временем Фиона, набросив шкуру, служившую им одеялом, следила за ним удивленным взглядом. Он хотел было рассказать ей о своих планах, заверить ее, что ему на самом деле совершенно не хочется покидать, ее, но незнание языка не позволило ему сделать это.
Показав рукой на дверь, Даг постарался дать ей понять, что должен немедля появиться в общем зале; она же в недоумении смотрела на него. Тогда, подойдя к кровати, он быстро поцеловал ее и вышел из своей каморки.
Прополив Дага долгим взглядом, Фиона молча уставилась на закрывшуюся за ним дверь. Святая Агнесса! Ей еще никогда не приходилось слышать, чтобы мужчина целовал женщину туда!
Стихающие волны наслаждения продолжали ласкать ее тело, но все же она решительно встала, намереваясь стряхнуть с себя чувство сладкой неги, владевшей ею. Поток эмоций тут же захлестнул ее. Как она могла позволить себе до такой степени потерять гордость и самообладание? Она не должна была забывать, как попала сюда, а также то, что викинги убили всех ее родных и обратили ее в рабство.
«Но ведь Даг – это совсем не то, что остальные его сородичи, и к тому же он искренне любит тебя».
Разрываемая противоречивыми чувствами, Фиона принялась расхаживать по каморке. Когда дверь снова открылась, она повернулась, сама не зная, страшиться ей возвращения любовника или радоваться ему.
Но вместо Дага перед ней предстала Бреака; пухлые губы рабыни расплылись в улыбке.
– Вот и славно! Наконец-то Даг подчинил себе свою рабыню!
Фиона инстинктивно прикрыла руками свою наготу.
– Где твоя одежда? – как ни в чем не бывало спросила Бреака.
– Боюсь, ее уже невозможно починить, – Фиона кивком головы указала в сторону валяющихся на полу остатков своего балахона.
Взглянув на них, Бреака усмехнулась.
– Не стоит и стараться. Придется Мине найти тебе что-нибудь взамен.
Она вышла из комнаты, пообещав как можно скорее возвратиться с новым платьем, а Фиона снова принялась размышлять. Если Мина или Даг не захотят дать ей новое одеяние, то у нее не останется ни одной принадлежащей ей вещи. Теперь она во всем зависела от милости своих похитителей, и это лишало ее присутствия духа.
Вернувшаяся Бреака протянула подруге другой, не менее грубый балахон, после чего та оделась и умылась.
– Пойдем, – нетерпеливо произнесла рабыня, – у нас с тобой слишком много работы. То, что ты спишь с Дагом, вовсе не значит, что теперь тебе можно прохлаждаться.
Фиона с неохотой поплелась за Бреакой. Пройдя через весь дом, они вышли на пустынный двор. Девушка вздохнула с облегчением. Сейчас ей не хотелось видеть никого, в особенности норманнов, будь то мужчина или женщина: они непременно расценили бы ее подчинение Дагу как знак того, что она смирилась со своей долей рабыни, а ведь это было совсем не так. Она хотела Дага и позволила ему разделить с ней ложе только потому, что желала его как мужчину, а не из-за того, что покорилась ему.
По дороге им встретилась темноволосая рабыня, несшая на коромысле два ведра молока утренней дойки. Она бросила на Фиону любопытный взгляд, и девушка мгновенно покраснела. Неужели все рабы в Энгваккирстеде уже знают, что Даг провел с ней ночь? Теперь они будут презирать ее за то, что она отдалась одному из их угнетателей.
– Идем же, – поторопила ее Бреака. – Не забудь: даже заполучив благосклонность Дага, ты не можешь позволить себе бездельничать.
Фиона ускорила шаги.
– Только не думай, что я отдалась Дагу для того, чтобы добиться его покровительства.
Бреака рассмеялась.
– Не старайся уверить меня, что это не так.
– Я сделала это потому, что желала его. Я сама захотела, чтобы он взял меня.
– Теперь это не имеет значения. Важно лишь то, что ты взялась за ум и решила пустить в ход свою красоту.
– Но это очень важно для меня, – возразила Фиона. – Я не хочу, чтобы ты думала, будто я смирилась с долей рабыни. Я по-прежнему хочу вырваться отсюда и вернуться на родину.