Страница:
Неужели война началась по его приказу? Или кто-нибудь из людей, держащих палец на спусковом крючке атомной войны, сошел с ума, совершил чудовищную, непоправимую ошибку? Или какой-нибудь взбесившийся нацист из бундесвера выстрелил по ненавистной ему Восточной Германии тактическую ядерную ракету типа "Дэви Крокет"? Прошло еще десять минут. Джин начал понимать, что ядерные бомбы и ракеты не только радиоактивны. Еще и не взорвавшись, еще дожидаясь своего часа, они распространяют губительный для человека, для его ума и сердца термояд страха перед радиоактивным концом.. Мысли о матери и Наташе, о миллионах и миллионах ни в чем не повинных людей все сильнее теснили его сердце. И все ярче всплывали в памяти кадры из фильма "На берегу" - картины опустошенной, обезлюженной Америки, увиденные обреченными на смерть моряками с подводной лодки... С момента объявления тревоги прошло двадцать минут. Джин прислушался. Ни звука. Ни грохота ядерных взрывов, ни воя сирен атомной тревоги, ни звона баззэров. Только тихое гуденье, не громче жужжания пчелы. Это насосы системы кондиционирования воздуха нагнетали в подвалы сухой охлажденный воздух наиболее благоприятной для человека температуры. А что, если там, наверху, взорвется водородная бомба и эти насосы начнут гнать в его подвал воздух, зараженный стронцием-90? Куда подевался весь народ? Тоскливо и одиноко одному. Он снова закурил, сильно затянулся раз, другой и вдруг почуял в воздухе какое-то резкое зловоние. Он принюхался. Сомнения быть не могло Это был газ! У него запершило в носу и горле, заструились обильными слезами глаза. Вытирая глаза, он пошел вокруг стены, пытаясь разглядеть стену, пол, потолок. Глаза щипало все сильнее. Наконец он заметил небольшую решетку в стене. Так и есть: газ валил в подвал сквозь решетку, поступая, очевидно, по трубам воздушного кондиционирования. Грудь разрывал натужный кашель. Не раздумывая, он скинул с себя пиджак, оторвал рукав, стал запихивать его в отверстия решетки. Он вытер мокрые глаза полой пиджака и пошел дальше вдоль стены, нашел второе зарешеченное отверстие, заткнул его другим рукавом. Кажется, стало легче дышать. Он в изнеможении повалился на лавку, при жал руки к глазам. Боже мой! Что там делается наверху?! Что делается на свете?! Его заставил вскочить звук льющейся воды. Вода лилась с потолка, хлестала под напором сквозь два недосягаемых для него отверстия. Он бросился к бронированной двери, с разбегу ударил по ней здоровым плечом - она не шелохнулась. Кинулся, поднимая брызги, к стальным шкафам - их можно было открыть без ключа разве только взрывчаткой или отбойным молотком. Вновь обежал он помещение - выхода не было. Вода поднялась до бедер. Ему вспомнилась дохлая крыса под пирсом на Ист-ривер... Вода была почти такой же мутной и тепловатой - наверное, из Потомака. А эти лавки? Нельзя ли стронуть с места лавку? Он рванул стальную лавку на себя. Она поддалась. Собрав все свои силы, он потащил лавку к низвергавшейся сверху струе воды. Тяжело дыша, он вскочил на лавку и попытался засунуть оставшийся без рукавов пиджак в отверстие, из которого била вода. Это удалось ему, но стоило ему отпустить руки, как вода тут же выбрасывала из трубы импровизированную затычку. Тогда он стащил с себя полуботинки, обвязал их остатками пиджака, сунул в трубу. Но тут словно злая сила решила посмеяться над ним: напор воды вдруг резко усилился, и труба выплюнула его жалкую затычку. Он стоял на лавке, а вода доходила уже до пояса. Что делать? Он спрыгнул с лавки в воду. Вода охватило горло. Он подошел ко второй лавке, вцепился в нее, потащил, напрягая последние силы, сверхчеловеческим усилием взвалил ее на первую лавку, вскарабкался под потолок и в полном изнеможении уселся там в ожидании конца. По его расчетам, вода должна была заполнить подвал минут через пять-десять. Над головой угрожающе заморгали люминесцентные лампы. И пять-десять минут оставалось до полного вечного мрака. Джин достал портсигар, с трудом закурил подмокшую сигарету от герметической зажигалки. ...Лаймэн Киркпатрик, не отрываясь, смотрел на широкий телевизионный экран. Вот уже двадцать минут как он не спускал глаз с Джина. - Мне нравится ваш парень, - наконец сказал он Лоту, который стоял с каменным лицом здесь же, в операторской. - Он умеет бороться за жизнь. Сделал все возможное. Не потерял голову перед смертью. Прикажите спустить воду! - Йэс, сэр! - мрачно сказал Лот. Он подошел к одному из операторов, сидевших перед пультом с кнопками и приборами, резко приказал: - Спустите воду, да побыстрей! Вернувшись к инвалиду в коляске, он встал навытяжку и сухо отчеканил: - При всем моем уважении к вам, сэр, я считаю своим долгом повторить, что это испытание, которому вы подвергли раненого парня, совершенно излишне после событий, о коих я имел честь вам докладывать. Шеф службы безопасности ЦРУ окинул Лота удивленно-насмешливым взглядом своих голубых ирландских глаз. - Полно вам, Лот! Да разве в вас еще живы такие сантименты! Если вы не расстались с ними тогда, когда были еще буршем, то неужели вы не похоронили их на Восточном фронте?! Лот промолчал, упрямо сжав губы и выпятив нижнюю челюсть. - Ваш парень не только отлично выдержал этот нелегкий экзамен, но и нам крепко помог. Допустим, что в случае ядерного нападения нам потребуется избавиться от ненадежной части наших сотрудников и мы пустим по трубам воздушного кондиционирования не почти безвредный слезоточивый газ, а газ с летальным действием. Значит, надо сделать решетки недосягаемыми, а лавки намертво привинтить к бетонному полу. Не менее важно будет избавиться от многих тонн секретных документов. Надземное здание мы взорвем ядерным зарядом. Подземное - затопим. Для этого мы не станем возиться с насосами, а взорвем тоннель под Потомаком. Но надо перепроверить все расчеты, чтобы затопление было полным. Полагаю, вы заметили, что в помещении 192, где мы использовали вашего парня как морскую свинку, под потолком образовалась воздушная подушка. Это никуда не годится!.. Правильно я говорю? - Йес, сэр! - отчеканил Лот. Из динамика послышался записанный на пленку бесстрастный голос: - Внимание! Внимание! Закончилась учебная атомная тревога! Закончилась учебная атомная тревога!. В своем подвале с быстро убывающей водой Джин услышал эти слова и едва не заплакал от счастья. Через пять минут Лот открыл дверь в подвал, где Джин пережил самые мрачные минуты своей жизни. - Как! - воскликнул Джин. - Это опять ты - мой спаситель, мой славный рыцарь Ланселот?! Джин сидел среди луж на лавке, в одних трусиках, с сигаретой в зубах, щелкая отсыревшей зажигалкой. Выжатые штаны, рубашка, носки висели тут же на спинке лавки. Джин был бледен, под глазами легли черные круги, но при виде Лота он улыбнулся и устало проговорил вслед за первой репликой: - Итак, какой новый аттракцион ждет меня в этой камере ужасов? - Тебя ждет доктор для перевязки, Джин. А потом тебя ждут стаканчик лучшего виски и отель "Уиллард" в Вашингтоне, королевский ужин и самая мягкая в столице нации постель! И мои извинения, Джин. Начальство решило в порядке экспромта испытать тебя на запас прочности, и я, как ни старался, не мог им помешать в этом.
В Арлингтоне Лот купил Джину новый спортивный костюм (горчичного, или, как гласила реклама, оливково-золотого, цвета, дакрон плюс шерсть, ценой в сто двадцать пять долларов), нейлоновую рубашку "Эрроу", оксфордские полуботинки - словом, экипировал "утопленника" с ног до головы. - Сэр! - подобострастно заметил продавец. - Вы купили у нас оксфордские туфли. И размер ваших ног - десять с половиной. Точь-в-точь как у президента Кеннеди. Поздравляю вас, сэр! - Клянусь сердцем Одина! - весело произнес Лот тевтонскую клятву. - Этот счет за твой гардероб - почти двести долларов! - я пошлю самому Лаймэну Киркпатрику, хотя ирландцы почти такие же скупердяи, как шотландцы! Они пересекли Потомак по мосту Авраама Линкольна, въехали в Вашингтон. Джина безмерно радовали вереницы машин, толпы на улицах в час, когда столица зажигала свои огни, живые люди и дети. И безмерно печалило его, что люди, как дети, не думали о термояде, всего на двадцать минут удаленном от этих беломраморных памятников, этих парочек в парке, этих детских колясок. На углу Пенсильвания-авеню негр-газетчик продавал вечерний выпуск "Вашингтон пост". - Какой-то остряк, - устало сказал Джин Лоту, - придумал такую шапку для последней и самой сильной газетной сенсации: Самый последний выпуск газеты: Прямо на нас летят вражьи ракеты! Раньше я вместе с другими смеялся над подобными шуточками. Но та ванна в подвале под ЦРУ навсегда вылечила меня от подобного чувства юмора. Ни Джип ни Лот не подозревали, проносясь мимо газетчика что газета "Вашингтон пост" содержала в тот вечер нечто такое, что должно было круто и бесповорот но изменить жизнь и Джина и Лота.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
"ТЫ НУЖЕН ДЯДЕ СЭМУ!"
Отель "Уиллард" - он стоит на углу Пенсильвания-авеню и 14-й улицы всегда был любимым отелем Джина в Вашингтоне. Джин еще в Европе приобрел вкус к старинным, историческим зданиям, а "Уиллард" - самый старый отель в столице нации. Когда в 1842 году к отелю "Уиллард" подъехал в дилижансе англичанин по имени Чарльз Диккенс, он увидел на грязной немощеной Пенсильвания-авеню, застроенной одноэтажными домишками, свиней и шавок. Над большой деревней, которой был тогда Вашингтон, возвышался купол Капитолия в строительных лесах. Свою столицу американцы называли тогда "городом улиц без домов, или, не без иронии, "городом великолепных расстояний". "Каков он есть, - пессимистически писал о Вашингтоне автор "Больших ожиданий", - таким он, по-видимому, и останется". В вестибюле и коридорах "Уилларда" сновали рабы-негры. Одни тащили огромную железную ванну в номер какой-то леди, другие несли дрова, чтобы растопить в том же номере чугунную печь. Генри Уиллард, сначала управляющий, а потом и владелец гостиницы, был оборотистым малым из Вермонта, в юности плавал стюардом на колесном пароходике "Ниагара" по Гудзону. Его четырехэтажный отель в сто номеров был первым в столице. Его клиентами были не только "солоны33", но и президенты, и даже еще более известные личности - например, певица Аделина Патти. В 1860 году в шестидесяти номерах "Уилларда" остановилось первое японское посольство. Японцы впервые выехали за пределы Страны восходящего солнца, и все им было в диковинку. Один японец записал в дневнике: "Все люди в этой стране - римские католики, они преклоняются перед голым человеком лет сорока, с руками и ногами, пригвожденными к кресту, и продырявленным боком..." Японцев крайне удивило, почему в "Уилларде" нет общей бани, шокированные сыны Ниппона по привычке залезали в одну большую ванну. В 1861 году именно в "Уилларде" началась Гражданская война Севера и Юга. Гостиница была битком набита северянами и южанами - "солонами" и офицерами. Дракам и дуэлям не было конца. Противники группировались по разным этажам, пользовались разными дверьми. В канун окончательного разрыва южане и северяне собрались в одном из банкетных залов "Уилларда" (Джин видел там мемориальную доску), но не смогли сговориться и предотвратить самую кровопролитную в истории страны войну. Как раз в это время в "Уиллард" прибыл только что избранный президент - высоченный Эйб Линкольн, недавний дровосек. Остановился он - Джин знал и это - в номере шесть, на втором этаже. "Уиллард", - пишет Карл Сэндбург в своей великолепной биографии Линкольна, - мог быть с большим основанием назван в 1860-х годах центром Вашингтона, чем Капитолий, Белый дом или государственный департамент". В годы братоубийственной войны в "Уилларде" останавливался "синий" генерал, будущий президент США Улисс Грант, а в баре "Уилларда" великий Уолт Уитмен оплакивал поражение "синих" при Булл-ране. Здесь, в "Уилларде", плелись интриги, зрели заговоры. Жена "синего" майора Джозефа Уилларда, брата владельца отеля, рьяно шпионила в пользу "серых". Живя в "Уилларде", патриотка Джулия Уорд Хау сочинила "Боевой гимн республики" (что, знал Джин, в "Уилларде" отмечается еще одной бронзовой плитой). Немногим более ста лет тому назад мимо "Уилларда" промчалась, прогремела первая вашингтонская конка. В том году в отеле останавливался один из самых великих писателей Нового Света, который писал: "У Уилларда вы обмениваетесь кивками с губернаторами суверенных штатов, задеваете локтями блестящих мужей и топчете генеральские мозоли". Зимой 1873 года в "Уилларде" поселился знаменитый путешественник и репортер Генри Стэнли год назад он отыскал в африканских джунглях Ливингстона и тем прославился на весь мир. В 1906 году Уиллард провел в номера горячую воду, что весьма обрадовало всех постояльцев, в том числе и любимого писателя Джина - Марка Твена! Не обошлось, правда, без конфуза. Однажды мистер Самуэл Клеменс вошел в ванную, распевая песенку о Миссисипи. Вдруг песня замерла, вместо нее послышались свирепые ругательства - никто никогда не слышал от автора "Геккльберри Финна" такой забористой ругани. Оказалось, что Марк Твен ошпарил себе лицо кипятком! Не где-нибудь, а в "Уилларде" на заседании Географического общества Роберт Пири читал свой доклад об открытии Северного полюса. В "Уилларде" же в 1916 году президент Вильсон огласил свои знаменитые пункты, призвав к созданию Лиги наций. Отшумела слава "Уилларда". В сорок шестом Уилларды, теснимые монополистами отельного бизнеса, продали отель за пять миллионов долларов чикагскому плутократу Максуэллу Аббелю. Однако новый владелец, по совместительству президент Объединенных синагог Америки, мудро сохранил старое название отеля. "Уиллард" все еще гордо называет себя "отелем президентов", но нувориши вроде хилтоновского "Мэйфлауэра", "Амбассадора" и "Карлтона" отбили у него лучшую клиентуру. Ресторан "Мэйфлауэра" даже нахально предлагает клиентам блюда по рецептам всех президентов - от Вашингтона до Кеннеди! Да, померкла слава старого "Уилларда", но Джин никогда не изменял любимому отелю. Какое дело Джину до цитадели комфорта и сервиса "де люкс"! Какое ему дело до фешенебельной новостройки "Мэйфлауэра" с его тысячью безликих номеров и шестью бесцветными ресторанами и барами! Как в малой капле воды отражается солнце, так история старого "Уилларда" отражает историю столицы, историю страны... И Лот, зная о привязанности друга к "Уилларду", зарезервировал номера именно там. И не случайно, верно, достался Лоту № 6 на втором этаже номер Линкольна! Именно в нем намечался ужин... Подъезжая к "Уилларду" в тот августовский вечер в "плимуте". Джин издали заметил армейский вербовочный плакат на стене гостиницы. Дядя Сэм показывал пальцем прямо на Джина. Под дядей Сэмом чернела надпись: Ты нужен дяде Сэму! Не думал Джин, что именно в "Уилларде" решится вопрос о его вступлении в армию дяди Сэма, каковое решение, однако, так никогда и не будет увековечено в "Уилларде" мемориальной бронзовой доской. Джин вышел из "плимута" и зашагал в отель. Старина "Уиллард" имел на редкость жалкий вид. Дело в том, что его управляющий уже много лет вел яростную тотальную войну против скворцов, облюбовавших и изрядно загадивших крышу, стену и колонны отеля, а заодно и Капитолий и Белый дом. Лот, который чаще бывал в Вашингтоне и находился в курсе всех его дел, с юмором поведал Джину историю этой беспримерной войны против обнаглевших пернатых, которые носились над столицей нации, горласто галдя, нахально капая на вермонтский мрамор памятников и стены правительственных зданий. Вашингтонцы в шутку уверяли, что в скворцов вселились черные души покойных "солонов", тоже легко поющих с чужого голоса и больших пересмешников. "Куда Вашингтону решать мировые дела, - язвила публика, - если он столько лет не может решить проблему скворцов!" Что только не придумывали городские власти! Пробовали цеплять к крышам и в парках воздушные шары с намалеванными на них страшными рожами, пробовали отпугнуть птичек, колошматя в гонги. Выпустили в городе хищных сов, но и те спасовали перед скворцами. Пришлось, как утверждают злые языки, прибегнуть к помощи экспертов из ЦРУ. Те предложили дьявольски хитроумный план, который чуть было не привел к массовой эвакуации Вашингтона. Этот оригинальный и многообещающий план состоял в том, что специальная команда взяла в плен одного из скворцов и стала подвергать его адским пыткам на крыше, транслируя визг несчастной жертвы через мощные радиоусилители. Потемнело небо - перепуганные птицы поднялись огромной тучей с "Уилларда" и улетели куда-то за Потомак. Но торжество властей было недолгим. Когда солнце вновь засияло над "Уиллардом", птичий базар вернулся на родную крышу, оглашая победными кликами весь Колумбийский округ, а у главного подъезда встал старушечий пикет из Общества по защите птиц и животных с воинственными плакатами, призывающими к бойкоту изуверов "Уилларда". "Это кладет конец разговорам о превосходстве американской науки! - острили в городе. - Теперь вся надежда на русских. Может, они что придумают!" Тогда администрация приказала облить двенадцатиэтажный отель дорогостоящим клейким специальным составом, который должен был отпугнуть непрошеных постояльцев. Но птицы и тут не дрогнули, а "Уиллард" стал похожим на вывалянного в дегте и перьях мошенника, которого собираются с позором вынести на жерди из города. Номера были зарезервированы Лотом по телефону из Лэнгли. Лот сказал знакомому "белл-кептэну" в вестибюле, что он и его друг путешествуют без багажа, попросил запарковать машину на стоянке отеля, сунул в руку пятидолларовую бумажку. - Прислать вам в номер девочку? Двух девочек? - полушепотом деловито осведомился "белл-кептэн". - От двадцати до сотни долларов. Кого именно? Ведь вы их почти всех знаете. - Не сегодня, - отмахнулся Лот. - Я заказал ужин в номер. Поторопите номерный сервис. И пришлите мне все местные и нью-йоркские вечерние газеты. - Йэс, сэр! Когда хлыщеватый клерк протянул им регистрационные карточки и повернулся, чтобы достать с полочек ключ. Лот шепнул Джину: - Зарегистрируйся под чужим именем. Джин понимающе кивнул и быстро нацарапал шариковым "паркером": М-р Н. Дансэр, Филадельфия. Пенс. Клерк, и не взглянув на их карточки, вручил им ключи со словами: - Второй этаж направо от лифта! Мягкий ковер скрадывал их шаги. В почти пустом вестибюле пахло знакомым застоявшимся гостиничным запахом - сигарами и духами. Джину всегда казалось, что в полутемных углах старого "Уилларда", уставленных чиппендейлской мебелью, живут тени сенаторов, чьи речи давно отзвучали под куполом Капитолия, богатые плантаторы и работорговцы мятежного Юга, чей прах унесен ветром, декольтированные красавицы из вирджинских поместий. - Мистер Эн Дансэр? - спросил, приподняв брови, Лот. - Ведь так звали лошадь на бегах, - усмехнулся в ответ Джин. - Нэйтив Дансэр. Написал первое, что пришло в голову. А что, ты думаешь, мне уже надо жить под чужим именем? - Не знаю, это на всякий случай. Когда "белл-бой" принес вечерние газеты. Джин - он уже умылся с дороги и зашел в тридцатипятидолларовый номер к Лоту - потянулся было к ним, но Лот остановил его руку. - Погоди, Джин! Не будем портить себе настроение. Сначала ты должен как следует поужинать. За мой счет, разумеется. А вот и официант! Кухня "Уилларда" меня еще ни разу не подводила. Официант в белом вкатил тележку на колесиках, приподнял матово-серебряные крышки над судками, в которых лежали близнецы-лобстеры - алые, как заходящее солнце, морские раки, весом не менее трех фунтов каждый. - Божественный натюрморт! - заметил Джин, вдыхая ноздрями чудесный аромат. - Представляю, какие слова подобрал бы для гимна лобстерам наш известный писатель мистер Гривадий Горпожакс! - Этот Горпожакс - фокусник и шарлатан! - сказал Лот. - Фиктивная личность! - Я бы не сказал этого, - возразил Джин. - Ум у него точно луч лазера! - Бог с ним! Посмотри-ка лучше на этих атлантических красавцев! Они украсили бы ужин Рокфеллеров! Это тебе не плебейская рыба. Лобстер - принц моря! Узнаешь? Их поймали вчера в прибрежных водах штата Мэн, где-нибудь в заливе Пассамакводди. Их везли сюда в специальных фургонах-холодильниках через Портленд и Бостон. И вот на кухне "Уилларда" эти ребята нырнули в кипящее калифорнийское красное вино. Судьбой предназначенная встреча! И какая мистическая алхимия в этой встрече усатых монстров из океанской пучины с виноградным вином, вобравшим в себя весь жар и блеск прошлогоднего калифорнийского лета! Официант! Как называется вино, в котором варились эти раки? - Простите, сэр... Не знаю, сэр... - Бестолочь! Это обязательно надо знать. - Какая разница, Лот? - спросил Джин, выпивая стаканчик смирновской. - Огромная, Джин! Ты будешь лакомиться сейчас этим лобстером и ни разу не подумаешь о вине, если не узнаешь его названия. А если тебе скажут, что это вино "Братья во Христе" или "Слезы Христа", ты сразу представишь себе виноградники где-нибудь под Сан-Бернардино, колокольню старинной испанской миссии под палящим солнцем, которое некогда накаляло железные шлемы конкистадоров, а сейчас печет спины монахов, собирающих виноград и поставляющих на рынок "Слезы Христа"... И поглощение этих лобстеров перестанет быть просто физиологическим актом, а станет высоким таинством!.. Актом познания мира и самого себя!.. - Да ты просто поэт, Лот! Поэт желудка! Философ двенадцатиперстной кишки! - засмеялся Джин, склонившись над своим лобстером и с ловкостью хирурга орудуя набором щипцов, вилочек и крючков. - Правильно! - с улыбкой ответил Лот, поливая белое нежное мясо горячим маслом и зеленым соусом "Тартар". Он посмотрел на Джина поверх бокала испанского шерри. Следы побоев на лице Джина почти исчезли. Усталость после недавних переживаний словно рукой сняло. Великолепная выносливость у этого парня, настоящий стайер! Когда Джин играл хавбеком в первой команде своего колледжа, он, Лот, приезжал почти на все важные игры. Некоторые матчи, как водится в американском футболе, походили на драки: трещали кости, рвались мускулы, лопались сухожилия, но никакие синяки и ушибы не могли погасить азартную улыбку Джина. Нет, из этого парня получится толк. Лот недаром с ним так долго возится. Вдвоем их ждут большие дела!.. И Лот дружески улыбнулся Джину, наливая ему арманьяк. - Теперь можно и газетку почитать! - блаженно проговорил Джин, запивая огненный арманьяк горячим кофе. - А я включу телевизор, - сказал, закуривая сигару, Лот. Джин пересел в мягкое кресло, развернул первую попавшуюся местную газету. Чем соблазняет столица "ночных сов"? Ужином в китайском, греческом, еврейском, румынском ресторанах? Не пойдет. Ночной экскурсией но Потомаку? Тоже нет. Неизбежный бурлеск. Он развернул нью-йоркскую газету. Уже один вид с детства знакомого шрифта, которым было набрано название, заставил его ощутить вдруг легкий укол сердечной тоски но матери, по Наташе, по дому, который уже никогда не будет прежним без отца. И вдруг он застыл, увидев в газете свою собственную фотографию.
"ТРОЙНОЕ УБИЙСТВО В КАРЬЕРЕ Братья Пирелли опознали убитых гангстеров. Месть за отца? Полиция разыскивает Джина Грина - мстителя из Эльдолларадо. Инспектор О'Лафлин назвал сегодня трех убитых, найденных вчера на дне каменного карьера близ Спрингдэйла. Это Рэд Лонго, 32 лет, недавно лишившийся прав Пи-Ай - частного расследователя, Базз Лоретти, 34 лет, выпущенный под залог гангстер, и Бил Смайли, 35 лет, без определенных занятий Все они были опознаны братьями Анджело и Джино (Красавчик) Пирелли. Джино Пирелли заявил полиции, что позавчера вечером в "Манки-бар" на 47-й улице ворвался некий Джин Грин, сын убитого недавно при таинственных обстоятельствах русского эмигранта Поля Н. Гринева. Это убийство остается до сих пор нерасследованным, но ФБР полагает, что оно было совершено русскими или их агентами в этой стране Джин Грин вел себя как помешанный и в гневе заявил, что считает убийцей своего отца Лефти Лешакова-Краузе, обезображенный труп которого, как мы сообщали, полиция обнаружила позавчера в одном из доков Нью-Йорка. "Этот мститель из Эльдолларадо, - заявил полиции Красавчик Пирелли - с пеной у рта грозился отомстить всем товарищам несчастного Лефти.. Как уважающий законы гражданин, я сдержал себя и отправил его домой к маме с тремя парнями, которые помогают моему брату поддерживать порядок в "Манки-баре" и бильярдной. Как они оказались убитыми в карьере, ума не приложу! Это знает только этот сумасшедший Джин Грин" С помощью Красавчика Пирелли полиция установила, что Джин Грин, по-видимому, скрылся на своем "де-сото" выпуска 1961 года. Розыск, объявленный полицией, дал почти немедленные результаты. Автомобиль Джина Грина был обнаружен на стоянке у филадельфийского аэропорта. Однако среди фамилий вылетевших из аэропорта авиапассажиров его фамилии обнаружить не удалось. Полагают, что он или вылетел под чужим именем, или купил билет на челночный рейс, где фамилия не указывается. Дело передано инспектору О'Лафлину, который занимался и делом, об убийстве отца Джина Грина. О'Лафлину удалось выяснить, что Джин Грин, 25 лет, выпускник Нью-Йоркского медицинского колледжа, сын русского эмигранта, до недавних событий работал практикантом в больнице Маунт-Синай в Нью-Йорк-сити, имел разрешение на ношение личного оружия. Вчера он не явился на дежурство, бесследно исчезнув. "Собираетесь ли вы арестовать Мстителя из Эльдолларадо?" - спросил наш репортер инспектора О'Лафлина. "Мы разыскиваем его для того, чтобы допросить в связи с тройным убийством на дне карьера", - ответил инспектор.
Под фотографией Джина Грина были помещены еще три фотографии, поменьше размером. Рэд хмурился, Базз идиотски ухмылялся. Одноглазый смотрел скучающим взором в пространство. - Вряд ли эти парни думали, что будут красоваться в газете, - задумчиво проговорил Лот, глядя через голову Джина на газетный лист, - когда они везли тебя туда, чтобы сбросить мертвым в карьер.
В Арлингтоне Лот купил Джину новый спортивный костюм (горчичного, или, как гласила реклама, оливково-золотого, цвета, дакрон плюс шерсть, ценой в сто двадцать пять долларов), нейлоновую рубашку "Эрроу", оксфордские полуботинки - словом, экипировал "утопленника" с ног до головы. - Сэр! - подобострастно заметил продавец. - Вы купили у нас оксфордские туфли. И размер ваших ног - десять с половиной. Точь-в-точь как у президента Кеннеди. Поздравляю вас, сэр! - Клянусь сердцем Одина! - весело произнес Лот тевтонскую клятву. - Этот счет за твой гардероб - почти двести долларов! - я пошлю самому Лаймэну Киркпатрику, хотя ирландцы почти такие же скупердяи, как шотландцы! Они пересекли Потомак по мосту Авраама Линкольна, въехали в Вашингтон. Джина безмерно радовали вереницы машин, толпы на улицах в час, когда столица зажигала свои огни, живые люди и дети. И безмерно печалило его, что люди, как дети, не думали о термояде, всего на двадцать минут удаленном от этих беломраморных памятников, этих парочек в парке, этих детских колясок. На углу Пенсильвания-авеню негр-газетчик продавал вечерний выпуск "Вашингтон пост". - Какой-то остряк, - устало сказал Джин Лоту, - придумал такую шапку для последней и самой сильной газетной сенсации: Самый последний выпуск газеты: Прямо на нас летят вражьи ракеты! Раньше я вместе с другими смеялся над подобными шуточками. Но та ванна в подвале под ЦРУ навсегда вылечила меня от подобного чувства юмора. Ни Джип ни Лот не подозревали, проносясь мимо газетчика что газета "Вашингтон пост" содержала в тот вечер нечто такое, что должно было круто и бесповорот но изменить жизнь и Джина и Лота.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
"ТЫ НУЖЕН ДЯДЕ СЭМУ!"
Отель "Уиллард" - он стоит на углу Пенсильвания-авеню и 14-й улицы всегда был любимым отелем Джина в Вашингтоне. Джин еще в Европе приобрел вкус к старинным, историческим зданиям, а "Уиллард" - самый старый отель в столице нации. Когда в 1842 году к отелю "Уиллард" подъехал в дилижансе англичанин по имени Чарльз Диккенс, он увидел на грязной немощеной Пенсильвания-авеню, застроенной одноэтажными домишками, свиней и шавок. Над большой деревней, которой был тогда Вашингтон, возвышался купол Капитолия в строительных лесах. Свою столицу американцы называли тогда "городом улиц без домов, или, не без иронии, "городом великолепных расстояний". "Каков он есть, - пессимистически писал о Вашингтоне автор "Больших ожиданий", - таким он, по-видимому, и останется". В вестибюле и коридорах "Уилларда" сновали рабы-негры. Одни тащили огромную железную ванну в номер какой-то леди, другие несли дрова, чтобы растопить в том же номере чугунную печь. Генри Уиллард, сначала управляющий, а потом и владелец гостиницы, был оборотистым малым из Вермонта, в юности плавал стюардом на колесном пароходике "Ниагара" по Гудзону. Его четырехэтажный отель в сто номеров был первым в столице. Его клиентами были не только "солоны33", но и президенты, и даже еще более известные личности - например, певица Аделина Патти. В 1860 году в шестидесяти номерах "Уилларда" остановилось первое японское посольство. Японцы впервые выехали за пределы Страны восходящего солнца, и все им было в диковинку. Один японец записал в дневнике: "Все люди в этой стране - римские католики, они преклоняются перед голым человеком лет сорока, с руками и ногами, пригвожденными к кресту, и продырявленным боком..." Японцев крайне удивило, почему в "Уилларде" нет общей бани, шокированные сыны Ниппона по привычке залезали в одну большую ванну. В 1861 году именно в "Уилларде" началась Гражданская война Севера и Юга. Гостиница была битком набита северянами и южанами - "солонами" и офицерами. Дракам и дуэлям не было конца. Противники группировались по разным этажам, пользовались разными дверьми. В канун окончательного разрыва южане и северяне собрались в одном из банкетных залов "Уилларда" (Джин видел там мемориальную доску), но не смогли сговориться и предотвратить самую кровопролитную в истории страны войну. Как раз в это время в "Уиллард" прибыл только что избранный президент - высоченный Эйб Линкольн, недавний дровосек. Остановился он - Джин знал и это - в номере шесть, на втором этаже. "Уиллард", - пишет Карл Сэндбург в своей великолепной биографии Линкольна, - мог быть с большим основанием назван в 1860-х годах центром Вашингтона, чем Капитолий, Белый дом или государственный департамент". В годы братоубийственной войны в "Уилларде" останавливался "синий" генерал, будущий президент США Улисс Грант, а в баре "Уилларда" великий Уолт Уитмен оплакивал поражение "синих" при Булл-ране. Здесь, в "Уилларде", плелись интриги, зрели заговоры. Жена "синего" майора Джозефа Уилларда, брата владельца отеля, рьяно шпионила в пользу "серых". Живя в "Уилларде", патриотка Джулия Уорд Хау сочинила "Боевой гимн республики" (что, знал Джин, в "Уилларде" отмечается еще одной бронзовой плитой). Немногим более ста лет тому назад мимо "Уилларда" промчалась, прогремела первая вашингтонская конка. В том году в отеле останавливался один из самых великих писателей Нового Света, который писал: "У Уилларда вы обмениваетесь кивками с губернаторами суверенных штатов, задеваете локтями блестящих мужей и топчете генеральские мозоли". Зимой 1873 года в "Уилларде" поселился знаменитый путешественник и репортер Генри Стэнли год назад он отыскал в африканских джунглях Ливингстона и тем прославился на весь мир. В 1906 году Уиллард провел в номера горячую воду, что весьма обрадовало всех постояльцев, в том числе и любимого писателя Джина - Марка Твена! Не обошлось, правда, без конфуза. Однажды мистер Самуэл Клеменс вошел в ванную, распевая песенку о Миссисипи. Вдруг песня замерла, вместо нее послышались свирепые ругательства - никто никогда не слышал от автора "Геккльберри Финна" такой забористой ругани. Оказалось, что Марк Твен ошпарил себе лицо кипятком! Не где-нибудь, а в "Уилларде" на заседании Географического общества Роберт Пири читал свой доклад об открытии Северного полюса. В "Уилларде" же в 1916 году президент Вильсон огласил свои знаменитые пункты, призвав к созданию Лиги наций. Отшумела слава "Уилларда". В сорок шестом Уилларды, теснимые монополистами отельного бизнеса, продали отель за пять миллионов долларов чикагскому плутократу Максуэллу Аббелю. Однако новый владелец, по совместительству президент Объединенных синагог Америки, мудро сохранил старое название отеля. "Уиллард" все еще гордо называет себя "отелем президентов", но нувориши вроде хилтоновского "Мэйфлауэра", "Амбассадора" и "Карлтона" отбили у него лучшую клиентуру. Ресторан "Мэйфлауэра" даже нахально предлагает клиентам блюда по рецептам всех президентов - от Вашингтона до Кеннеди! Да, померкла слава старого "Уилларда", но Джин никогда не изменял любимому отелю. Какое дело Джину до цитадели комфорта и сервиса "де люкс"! Какое ему дело до фешенебельной новостройки "Мэйфлауэра" с его тысячью безликих номеров и шестью бесцветными ресторанами и барами! Как в малой капле воды отражается солнце, так история старого "Уилларда" отражает историю столицы, историю страны... И Лот, зная о привязанности друга к "Уилларду", зарезервировал номера именно там. И не случайно, верно, достался Лоту № 6 на втором этаже номер Линкольна! Именно в нем намечался ужин... Подъезжая к "Уилларду" в тот августовский вечер в "плимуте". Джин издали заметил армейский вербовочный плакат на стене гостиницы. Дядя Сэм показывал пальцем прямо на Джина. Под дядей Сэмом чернела надпись: Ты нужен дяде Сэму! Не думал Джин, что именно в "Уилларде" решится вопрос о его вступлении в армию дяди Сэма, каковое решение, однако, так никогда и не будет увековечено в "Уилларде" мемориальной бронзовой доской. Джин вышел из "плимута" и зашагал в отель. Старина "Уиллард" имел на редкость жалкий вид. Дело в том, что его управляющий уже много лет вел яростную тотальную войну против скворцов, облюбовавших и изрядно загадивших крышу, стену и колонны отеля, а заодно и Капитолий и Белый дом. Лот, который чаще бывал в Вашингтоне и находился в курсе всех его дел, с юмором поведал Джину историю этой беспримерной войны против обнаглевших пернатых, которые носились над столицей нации, горласто галдя, нахально капая на вермонтский мрамор памятников и стены правительственных зданий. Вашингтонцы в шутку уверяли, что в скворцов вселились черные души покойных "солонов", тоже легко поющих с чужого голоса и больших пересмешников. "Куда Вашингтону решать мировые дела, - язвила публика, - если он столько лет не может решить проблему скворцов!" Что только не придумывали городские власти! Пробовали цеплять к крышам и в парках воздушные шары с намалеванными на них страшными рожами, пробовали отпугнуть птичек, колошматя в гонги. Выпустили в городе хищных сов, но и те спасовали перед скворцами. Пришлось, как утверждают злые языки, прибегнуть к помощи экспертов из ЦРУ. Те предложили дьявольски хитроумный план, который чуть было не привел к массовой эвакуации Вашингтона. Этот оригинальный и многообещающий план состоял в том, что специальная команда взяла в плен одного из скворцов и стала подвергать его адским пыткам на крыше, транслируя визг несчастной жертвы через мощные радиоусилители. Потемнело небо - перепуганные птицы поднялись огромной тучей с "Уилларда" и улетели куда-то за Потомак. Но торжество властей было недолгим. Когда солнце вновь засияло над "Уиллардом", птичий базар вернулся на родную крышу, оглашая победными кликами весь Колумбийский округ, а у главного подъезда встал старушечий пикет из Общества по защите птиц и животных с воинственными плакатами, призывающими к бойкоту изуверов "Уилларда". "Это кладет конец разговорам о превосходстве американской науки! - острили в городе. - Теперь вся надежда на русских. Может, они что придумают!" Тогда администрация приказала облить двенадцатиэтажный отель дорогостоящим клейким специальным составом, который должен был отпугнуть непрошеных постояльцев. Но птицы и тут не дрогнули, а "Уиллард" стал похожим на вывалянного в дегте и перьях мошенника, которого собираются с позором вынести на жерди из города. Номера были зарезервированы Лотом по телефону из Лэнгли. Лот сказал знакомому "белл-кептэну" в вестибюле, что он и его друг путешествуют без багажа, попросил запарковать машину на стоянке отеля, сунул в руку пятидолларовую бумажку. - Прислать вам в номер девочку? Двух девочек? - полушепотом деловито осведомился "белл-кептэн". - От двадцати до сотни долларов. Кого именно? Ведь вы их почти всех знаете. - Не сегодня, - отмахнулся Лот. - Я заказал ужин в номер. Поторопите номерный сервис. И пришлите мне все местные и нью-йоркские вечерние газеты. - Йэс, сэр! Когда хлыщеватый клерк протянул им регистрационные карточки и повернулся, чтобы достать с полочек ключ. Лот шепнул Джину: - Зарегистрируйся под чужим именем. Джин понимающе кивнул и быстро нацарапал шариковым "паркером": М-р Н. Дансэр, Филадельфия. Пенс. Клерк, и не взглянув на их карточки, вручил им ключи со словами: - Второй этаж направо от лифта! Мягкий ковер скрадывал их шаги. В почти пустом вестибюле пахло знакомым застоявшимся гостиничным запахом - сигарами и духами. Джину всегда казалось, что в полутемных углах старого "Уилларда", уставленных чиппендейлской мебелью, живут тени сенаторов, чьи речи давно отзвучали под куполом Капитолия, богатые плантаторы и работорговцы мятежного Юга, чей прах унесен ветром, декольтированные красавицы из вирджинских поместий. - Мистер Эн Дансэр? - спросил, приподняв брови, Лот. - Ведь так звали лошадь на бегах, - усмехнулся в ответ Джин. - Нэйтив Дансэр. Написал первое, что пришло в голову. А что, ты думаешь, мне уже надо жить под чужим именем? - Не знаю, это на всякий случай. Когда "белл-бой" принес вечерние газеты. Джин - он уже умылся с дороги и зашел в тридцатипятидолларовый номер к Лоту - потянулся было к ним, но Лот остановил его руку. - Погоди, Джин! Не будем портить себе настроение. Сначала ты должен как следует поужинать. За мой счет, разумеется. А вот и официант! Кухня "Уилларда" меня еще ни разу не подводила. Официант в белом вкатил тележку на колесиках, приподнял матово-серебряные крышки над судками, в которых лежали близнецы-лобстеры - алые, как заходящее солнце, морские раки, весом не менее трех фунтов каждый. - Божественный натюрморт! - заметил Джин, вдыхая ноздрями чудесный аромат. - Представляю, какие слова подобрал бы для гимна лобстерам наш известный писатель мистер Гривадий Горпожакс! - Этот Горпожакс - фокусник и шарлатан! - сказал Лот. - Фиктивная личность! - Я бы не сказал этого, - возразил Джин. - Ум у него точно луч лазера! - Бог с ним! Посмотри-ка лучше на этих атлантических красавцев! Они украсили бы ужин Рокфеллеров! Это тебе не плебейская рыба. Лобстер - принц моря! Узнаешь? Их поймали вчера в прибрежных водах штата Мэн, где-нибудь в заливе Пассамакводди. Их везли сюда в специальных фургонах-холодильниках через Портленд и Бостон. И вот на кухне "Уилларда" эти ребята нырнули в кипящее калифорнийское красное вино. Судьбой предназначенная встреча! И какая мистическая алхимия в этой встрече усатых монстров из океанской пучины с виноградным вином, вобравшим в себя весь жар и блеск прошлогоднего калифорнийского лета! Официант! Как называется вино, в котором варились эти раки? - Простите, сэр... Не знаю, сэр... - Бестолочь! Это обязательно надо знать. - Какая разница, Лот? - спросил Джин, выпивая стаканчик смирновской. - Огромная, Джин! Ты будешь лакомиться сейчас этим лобстером и ни разу не подумаешь о вине, если не узнаешь его названия. А если тебе скажут, что это вино "Братья во Христе" или "Слезы Христа", ты сразу представишь себе виноградники где-нибудь под Сан-Бернардино, колокольню старинной испанской миссии под палящим солнцем, которое некогда накаляло железные шлемы конкистадоров, а сейчас печет спины монахов, собирающих виноград и поставляющих на рынок "Слезы Христа"... И поглощение этих лобстеров перестанет быть просто физиологическим актом, а станет высоким таинством!.. Актом познания мира и самого себя!.. - Да ты просто поэт, Лот! Поэт желудка! Философ двенадцатиперстной кишки! - засмеялся Джин, склонившись над своим лобстером и с ловкостью хирурга орудуя набором щипцов, вилочек и крючков. - Правильно! - с улыбкой ответил Лот, поливая белое нежное мясо горячим маслом и зеленым соусом "Тартар". Он посмотрел на Джина поверх бокала испанского шерри. Следы побоев на лице Джина почти исчезли. Усталость после недавних переживаний словно рукой сняло. Великолепная выносливость у этого парня, настоящий стайер! Когда Джин играл хавбеком в первой команде своего колледжа, он, Лот, приезжал почти на все важные игры. Некоторые матчи, как водится в американском футболе, походили на драки: трещали кости, рвались мускулы, лопались сухожилия, но никакие синяки и ушибы не могли погасить азартную улыбку Джина. Нет, из этого парня получится толк. Лот недаром с ним так долго возится. Вдвоем их ждут большие дела!.. И Лот дружески улыбнулся Джину, наливая ему арманьяк. - Теперь можно и газетку почитать! - блаженно проговорил Джин, запивая огненный арманьяк горячим кофе. - А я включу телевизор, - сказал, закуривая сигару, Лот. Джин пересел в мягкое кресло, развернул первую попавшуюся местную газету. Чем соблазняет столица "ночных сов"? Ужином в китайском, греческом, еврейском, румынском ресторанах? Не пойдет. Ночной экскурсией но Потомаку? Тоже нет. Неизбежный бурлеск. Он развернул нью-йоркскую газету. Уже один вид с детства знакомого шрифта, которым было набрано название, заставил его ощутить вдруг легкий укол сердечной тоски но матери, по Наташе, по дому, который уже никогда не будет прежним без отца. И вдруг он застыл, увидев в газете свою собственную фотографию.
"ТРОЙНОЕ УБИЙСТВО В КАРЬЕРЕ Братья Пирелли опознали убитых гангстеров. Месть за отца? Полиция разыскивает Джина Грина - мстителя из Эльдолларадо. Инспектор О'Лафлин назвал сегодня трех убитых, найденных вчера на дне каменного карьера близ Спрингдэйла. Это Рэд Лонго, 32 лет, недавно лишившийся прав Пи-Ай - частного расследователя, Базз Лоретти, 34 лет, выпущенный под залог гангстер, и Бил Смайли, 35 лет, без определенных занятий Все они были опознаны братьями Анджело и Джино (Красавчик) Пирелли. Джино Пирелли заявил полиции, что позавчера вечером в "Манки-бар" на 47-й улице ворвался некий Джин Грин, сын убитого недавно при таинственных обстоятельствах русского эмигранта Поля Н. Гринева. Это убийство остается до сих пор нерасследованным, но ФБР полагает, что оно было совершено русскими или их агентами в этой стране Джин Грин вел себя как помешанный и в гневе заявил, что считает убийцей своего отца Лефти Лешакова-Краузе, обезображенный труп которого, как мы сообщали, полиция обнаружила позавчера в одном из доков Нью-Йорка. "Этот мститель из Эльдолларадо, - заявил полиции Красавчик Пирелли - с пеной у рта грозился отомстить всем товарищам несчастного Лефти.. Как уважающий законы гражданин, я сдержал себя и отправил его домой к маме с тремя парнями, которые помогают моему брату поддерживать порядок в "Манки-баре" и бильярдной. Как они оказались убитыми в карьере, ума не приложу! Это знает только этот сумасшедший Джин Грин" С помощью Красавчика Пирелли полиция установила, что Джин Грин, по-видимому, скрылся на своем "де-сото" выпуска 1961 года. Розыск, объявленный полицией, дал почти немедленные результаты. Автомобиль Джина Грина был обнаружен на стоянке у филадельфийского аэропорта. Однако среди фамилий вылетевших из аэропорта авиапассажиров его фамилии обнаружить не удалось. Полагают, что он или вылетел под чужим именем, или купил билет на челночный рейс, где фамилия не указывается. Дело передано инспектору О'Лафлину, который занимался и делом, об убийстве отца Джина Грина. О'Лафлину удалось выяснить, что Джин Грин, 25 лет, выпускник Нью-Йоркского медицинского колледжа, сын русского эмигранта, до недавних событий работал практикантом в больнице Маунт-Синай в Нью-Йорк-сити, имел разрешение на ношение личного оружия. Вчера он не явился на дежурство, бесследно исчезнув. "Собираетесь ли вы арестовать Мстителя из Эльдолларадо?" - спросил наш репортер инспектора О'Лафлина. "Мы разыскиваем его для того, чтобы допросить в связи с тройным убийством на дне карьера", - ответил инспектор.
Под фотографией Джина Грина были помещены еще три фотографии, поменьше размером. Рэд хмурился, Базз идиотски ухмылялся. Одноглазый смотрел скучающим взором в пространство. - Вряд ли эти парни думали, что будут красоваться в газете, - задумчиво проговорил Лот, глядя через голову Джина на газетный лист, - когда они везли тебя туда, чтобы сбросить мертвым в карьер.