Горшков Валерий Сергеевич. Черная метка

   – Слава богу, докопался! – с облегчением и гордостью за самого себя, умницу и почти гения, выдохнул биохимик. – Интересную ты мне подкинул таблеточку, нечего сказать! Впервые с такой сталкиваюсь, раньше только в справочниках с грифом «секретно» лицезреть формулу доводилось!
   – А если ближе к телу…
   – Данный препарат – никакой не транквилизатор, а относится к особой группе бета-кортизонов! Точное название определить не берусь, но вот воздействие на человеческий организм примерно описать могу… Если десять дней подряд растворять препаратик в пище, наступает состояние, близкое к тихому помешательству. Возникают неосознанные страхи, человек вздрагивает при любом постороннем шуме, боится даже собственной тени и в конечном итоге превращается в запуганное насмерть животное, неспособное адекватно воспринимать окружающий мир! В общем, внешне – полное впечатление плавно поехавшей крыши. Устраивает такое заключение?!
   – Более чем, – пробормотал Северов, вытаскивая из пачки сигарету и разминая ее пальцами. – А если прием таблеток прекращается?
   – Медленно, но ситуация возвращается в нормальное русло. Все зависит от психики конкретного человека. У одного пройдет без следа, а у другого могут всю оставшуюся жизнь периодически возникать приступы беспричинного страха, сопровождаемые обильным потоотделением, глюки всякие. Психотропные препараты – категория тонкая, до конца не изученная! И еще один моментик… Большинство препаратов данной, так называемой внесписочной, группы разрабатывались нашими гениями исключительно для спецслужб, а поэтому мгновенно растворимы, абсолютно безвкусны и после приема не оставляют в организме никаких следов. Их нельзя обнаружить даже при вскрытии трупа. Теперь, кажется, всё.
   – Ну, в целом понял… Спасибо за помощь, алхимик, надеюсь, в будущем не поссоримся. До встречи!
   – Если понадоблюсь – за умеренный гонорар я всегда к вашим услугам, мистер Холмс! – безмятежно выпалил Рутковский и первым положил трубку.
   – Смотри-ка, шантажисты не обманули, – покачал головой Северов, прикуривая. – Выходит, никто и не собирается мочить Сосновского, его хотят просто на время изолировать. Или напугать… Дескать, это последнее китайское предупреждение, потом наступит абзац.
   – Первое правило сыщика – скажи, кому это выгодно, и я отвечу, кто заказчик, – со вздохом развел руками Али. – А откуда нам знать, кому это выгодно?
   – Если допустить, что исполнители акции заранее были убеждены, что девчонка не станет травить отца неизвестной дрянью, а сразу расскажет о порнухе и шантаже, то налицо уже совсем другая песня… Утром позвоню Ирине, верну ей диск и оставшиеся таблетки, пусть покажет их папочке и Чиркову, с нашими комментариями. Кто, как не сам Сосновский, может знать, кому понадобилось его помешательство?
   – Согласен, шурави, – кивнул смуглый усач Али. – Слушай, насчет пластического хирурга… Деньги, двести семьдесят пять кусков из твоей заначки, как ты просил, я завтра же передам лепиле прямо в руки, через своего человека. Но ты уверен, что этому еврею можно доверять так же, как профессору Романову?
   – Доверять нельзя никому, Али, – глубоко затянувшись дымом, тихо пробормотал Северов. – Но у меня нет выбора. Стоит рискнуть.
   – Есть одна новость, которая касается того капитана, что тебя вычислил, – наполнив из медного восточного чайника пиалу, после некоторого молчания сказал афганец. – Когда тебя в его квартире ждала группа захвата, он уже был мертв… Прошедшей ночью его убили на Васильевском острове. Один выстрел в спину, точно в позвоночник. Умер сразу, не мучался.
   – Вот, значит, как? – дернув щекой, посерьезнел Северов. – Жаль, толковый был мент… Не ссученный. Таких сейчас мало, кругом одна гниль, за пятьсот баксов готовая выпустить на волю любого тряхнувшего лопатником быка…
   – Неужели до сих пор за державу обидно?! – полушутливым тоном спросил Али, толкнув Северова плечом. – Как в поговорке – ментами не становятся, ими рождаются?!
   – Не знаю, может быть, и так…
   – Я давно хотел тебя спросить, так, по-дружески… Можешь, конечно, не отвечать… Я очень надеюсь, что такого никогда не случится, но если вдруг… – Али замялся. – Если перед тобой встанет выбор – убить нескольких правильных ментов, скажем, своих, из питерского СОБРа, которые пришли, чтобы повязать, а может быть, и кончить киллера по прозвищу Ворон прямо здесь, на месте? Если у тебя не будет выхода – или ты, или они…
   – Знаешь, сколько раз за последние три года я думал над тем же самым? – Ворон поднял на Али задумчивый, пронизывающий холодный взгляд и, окатив им, словно ведром ледяной воды, отвел глаза в сторону, так и не ответив. Наверное, потому, что однозначного ответа на этот вопрос просто не существовало.
   – Так вот… – выдержав паузу, спокойно произнес Али. – На всякий случай, пока не уляжется шухер, тебе не стоит, как раньше, встречаться с кем бы то ни было в одиночку. Это небезопасно. Думаю, будет правильно, если при любом контакте где-то поблизости будет находиться пара моих ребят с оружием. И прошу тебя, не надо спорить… В случае с маньяком удалось выкрутиться, но, если тебя снова повяжут или пристрелят, я себе не прощу этого до гробовой доски.
   – Спасибо, Али. – Ворон несколько оттаял от нахлынувших после неприятного вопроса афганца тягостных мыслей. – Только давай договоримся – я сам буду решать, в каких случаях мне необходима страховка, а когда я должен работать один. Лады?
   – Иного ответа я от тебя и не ожидал. – Хозяин похоронного агентства обнял Северова за плечи. – Наивно ждать покорности от вольной птицы, даже если ей угрожает опасность в лице опытных охотников!
   Как и многие восточные люди, бывший полковник афганской правительственной охраны, личный телохранитель самого Бабрака Кармаля, в один роковой день вдруг вероломно преданный старшим российским «братом», очень часто вставлял в свою речь художественные, аллегорические обороты.
   – Почему ты не спрашиваешь о главном? – немного помолчав, поинтересовался Али.
   – Жду, пока ты расколешься сам, – с улыбкой ответил Северов. – Новая информация с Литейного?
   – Есть неподтвержденная пока «протечка», что негра плотно обложила ФСБ и очень скоро будет брать. С доказухой полный порядок. Если хочешь кончить его сам, в твоем распоряжении сутки, – усмехнулся Али. – Потом его уже не достать…
   – Баба с возу – кобыле легче, – сухо ответил Ворон, закуривая новую сигарету. – Не придется руки об это дерьмо марать. Жаль только полугодовой слежки… Впрочем, пока я так и не выбрал самый надежный способ его кончить. Этот гад гораздо осторожней любого из криминальных авторитетов. Застать его вне дома, без охраны и бронированного джипа практически нереально! Разве что под видом гаишника тормознуть, заставить из салона выйти и там уже положить. Но тогда, как в дурном боевике, придется очередями валить всех охранников, устраивая мясорубку, а это – полное дерьмо… Висеть круглые сутки на хвосте у кортежа, выжидая удобный момент, – такая же глупость. Амбалы из секьюрити задергаются, одна машина перекроет дорогу и может открыть огонь, а другая мгновенно уйдет в отрыв… Играй потом с бодигардами в кошки-мышки, упражняйся в стрельбе гранатометами с двух рук… Несерьезно. Нужен план, комбинация.
   – Если адвокат Свербицкий, крыса ушлая, отмажет Нигерийца от камеры, хотя бы на время следствия, он наверняка задергается, потеряет осторожность в мелочах, и, глядишь, у тебя появится реальный шанс найти «окно» в его охране и разрядить в его лысую башку пару маслин, – с обычной легкостью в словах обнадежил Северова бывший полковник правительственной охраны.
   – Твои бы речи да богу в уши, – неопределенно дернул подбородком Ворон. – Если информация о готовящемся аресте достоверная, подождем, как отработают спецы. А выпустят – я сам что-нибудь придумаю… Знаешь, не хотел тебе говорить, но в телохранителях Лероя ходит один парень, – помолчав, очень медленно сказал Северов. – Я его знаю. В восемьдесят пятом году он служил в Афгане, в моей части, командиром взвода ВДВ. Его зовут Олег Брюсов. И если я хоть что-нибудь понимаю в организации службы безопасности, именно он возглавляет частную армию ниггера.
   – Интересно, – заметно оживился Али. – Толковый специалист?
   – Да, – застывая лицом, нехотя кивнул Ворон. – И главное, мы с ним хорошо знакомы. Даже выпивали вместе на базе в Кандагаре, звездочку мою первую отмечая. Он был… в общем, я никогда бы не подумал, что лейтенант Брюсов сможет после возвращения в Союз уволиться из ВДВ, примкнуть к бандитам, вышибая деньги с коммерсантов, или охранять такого скота, как Нигериец. С его характером и взглядами на жизнь он скорее пошел бы служить в ОМОН или госбезопасность. Взяли бы без разговоров…
   – Однако он руководит охраной наркобарона, – заметил, грустно усмехнувшись, Али. – С тех пор много воды утекло, Сергей, люди меняются. И твой лейтенант – не исключение…
   – И все-таки становится мерзко, когда парни вроде Брюсова ради больших денег превращаются в цепных псов всякой мрази! – Сергей резким щелчком стряхнул пепел. – Дорого бы я дал за возможность тет-а-тет сказать ему, кто я на самом деле, и услышать ответ, прежде чем нажать на курок и вышибить ему мозги…
   – Наше будущее – в наших руках, – философически заметил афганец, вновь наполняя пиалу чаем. – Но я думаю, твой бывший сослуживец очень бы удивился. Как шеф секьюрити наркобарона, он не мог не слышать про Ворона.

Сержант

   Сверкнувший в кустах, на круто спускающемся к дороге, раскисшем от дождей склоне холма, оптический блик Иван заметил сразу, машинально, уловив развитым до предела боковым зрением.
   За ними наблюдали, и как пить дать отнюдь не мирные пастухи.
   – Снайпер! – Схватив лежащий на коленях автомат – слава богу, хоть не отобрали, как у этапируемого в чернокозовское СИЗО арестанта, – Иван метнул тревожный и решительный взгляд в лицо сидящего рядом майора и вскинул оружие в положение прицельной стрельбы сидя, буквально уперев ствол в заляпанное донельзя стекло боковой двери.
   Штабист, несмотря на свой вроде бы бестолковый, неспособный к решительным действиям флегматично-надменный вид, отреагировал стремительно, – сноровисто выхватил из кобуры на поясе пистолет Стечкина и громко крикнул на миг растерявшемуся водиле:
   – Ходу! Ходу, мать твою!.. – подкрепив свой приказ далеким от деликатности тычком в плечо.
   Впрочем, сидящий за рулем сержант вряд ли воспринял его как оскорбление. Война есть война, суровая работа для настоящих мужиков.
   «Уазик» глухо взвыл на максимальных оборотах, завибрировав всем корпусом, словно в лихорадке, и неправдоподобно вяло дернулся вперед, натруженно выплевывая во все стороны из-под колес комья грязи.
   Состояние того, что лишь с огромным преувеличением можно было назвать дорогой, не позволило юркому армейскому джипу быстро уйти в отрыв – задний мост занесло, колеса запрыгнули на хребет колеи, и, крутанувшись, словно юла, «уазик» встал практически поперек дороги.
   Идущий следом на близком расстоянии бэтээр с группой спецназа на броне, недовольно зарычав, во избежание столкновения вынужден был остановиться, однако экстренная попытка водителя «УАЗа» оторваться от бронемашины сопровождения не осталась для солдат незамеченной. Короткий вопль старшего – и, вскинув автоматы, парни в камуфляже кубарем посыпались на землю, рассредоточившись по обе стороны от бэтээра и приготовившись отразить нападение…
   Согласно приказу командования федеральных сил, в случае попадания колонны в засаду боевиков колесной технике следовало немедленно вырываться из-под огня, а бронемашинам и их личному составу – принимать бой и ждать подкрепления…
   Как ни странно, но не позволившая набрать скорость размокшая колея, как минимум, на первое время сохранила жизнь Ивану, майору и сержанту-водителю, ибо нападение на колонну началось по одной из давно опробованных на практике схем ведения партизанской войны – со взрыва заложенного по ходу движения колонны радиоуправляемого фугаса.
   Фонтан из огня, грязи и дыма с оглушительным грохотом взметнулся вверх в каких-нибудь пяти метрах от застрявшего «УАЗа», из распахнутых дверей которого уже успели выскочить и упасть ничком все трое, за миг перед тем, как их спины припорошил град из острых стеклянных осколков.
   А затем в заднюю часть бронемашины с покрытого кустами склона запоздало ударила «муха», после чего по обе стороны дороги гулко застрекотали автоматы…
   Спецназ, частично оглушенный взрывом, принялся отчаянно отстреливаться. Их командир, закатившись в кювет, тут же приник к рации, заполошным матом вызывая подмогу.
   Не перестающий давить на спусковой крючок автомата Иван, голень которого уже обожгло раскаленным свинцом, с холодным, почти равнодушным спокойствием обреченного на смерть вдруг увидел, как с грязного склона быстро покатилась к «уазику» похожая на незрелый киви ручная граната…
   Не выпуская из рук автомат, он едва успел уронить лицо в холодную, пахнущую гнилью грязь, как по ушам нестерпимо рубануло, в черепе что-то с противным чавканьем лопнуло, и вокруг сразу наступила абсолютно нереальная тишина.

Стрелочник

   Место встречи было уединенное, как нельзя больше подходящее для сделки с оружием – заброшенный дом с покосившимся забором и обвалившейся, прогнившей крышей на самой окраине пустынного, похожего на декорацию фильма ужасов приладожского поселка, в котором, по словам не раз здесь бывавшего Стрелочника, доживали свой век всего пара древних маразматических старух-староверок, да и те – на другом конце селения, за холмом.
   Здесь можно было спокойно, не боясь ментов, отстрелять предназначенные для продажи стволы и договориться о цене.
   – Вот всё, что заказывали. – Разложив на прикрытом куском брезента капоте своего зеленого «уазика» привезенный арсенал, Стрелочник – неторопливый дородный мужик с явной примесью цыганской крови – словно киношный купец, обвел рукой три новеньких, в заводской смазке, автомата «АКСУ», три «макарова-особых», один прибор ночного видения, глушитель, снайперскую винтовку с оптическим прицелом, две лимонки, один тяжелый пластинчатый бронежилет и несколько запечатанных прямоугольных картонных коробок с патронами. – Тут вам, мужики, хватит на целый год. Хотя… – делец небрежно усмехнулся, – смотря как стрелять будете! Но у нас вроде не Чечня, так что нормалек. Ну что, будете проверять в деле или так сторгуемся?! – сделав последнюю затяжку и отшвырнув в снег окурок папиросы, прищурился цыган, цепко посмотрев на сосредоточенно вертящего в руках пистолет Чахлого.
   – Я привык верить только тому, что вижу своими глазами. – Чахлый выщелкнул обойму, которая оказалась пустой, и удивленно посмотрел на Стрелочника. – А где «желуди»?!
   – Здесь. – Сдержанно ощерившись, торговец оружием кивнул на коробки. – В моем бизнесе предосторожность – это главное. Тем более вас, мальцы, я вижу впервые в жизни… Сработаемся – глядишь, не здесь, в глуши дремучей, а в теплой частной баньке стрелу забивать будем, с девочками красивыми и застольем неспешным, – выдал своеобразный бонус на будущее продавец смерти. – Всему свое время…
   – Осторожный ты мужик, Стрелочник! – фыркнул, словно нехотя кладя пистолет на капот армейского вездехода, Чахлый. – Небось там, – он ткнул пальцем в сторону стеной возвышающегося за крохотной речушкой у подножия холма древнего карельского леса, – уже давно торчит твой корешок, разглядывая наши рожи через крест снайперского винтаря. Угадал?
   – Честному человеку никогда не стоит волноваться, – делано равнодушно ответил цыган. – А что касается считающих себя самыми хитрыми беспредельщиков… Много я их повидал на своем веку, – недвусмысленно заметил Стрелочник, сплюнув себе под ноги и грозно топнув сверху непромокаемым канадским ботинком.
   Чахлый, через третьих лиц с большими трудами договорившийся о покупке партии оружия, не сомневался, что цыган прибыл на встречу не один, а с группой поддержки, занявшей позиции где-то вокруг открытого с трех сторон двора. Но отдавать за заветный арсенал и боеприпасы затребованные барыгой восемь с половиной штук баксов ему очень и очень не хотелось…
   Чахлый осторожно огляделся.
   Прямо напротив двора, в котором находились барыга и они с Доцентом (придурок Бита, решивший вчера на сон грядущий вылакать полбанки, лоханувшись, купил в ларьке ядреную «крутку», после употребления которой едва не откинул ночью ласты, оклемался только после срочного визита поставившей капельницу «похмельной» бригады и сегодня с самого утра мучался на койке рогатым бодуном), стоял еще один мрачный и пустой бревенчатый дом, с зияющими глазницами давно выбитых окон. Если внутри избы кто-то находился – а главарь Пионеров четко уловил направление недавнего, очень выразительного взгляда продавца, – то с такого расстояния заметить прячущегося в тени снайпера, находясь снаружи, на ярком свету, было невозможно.
   Но именно там и занял позицию подельник цыгана, вне всякого сомнения, отменный стрелок, способный при первой же опасности двумя точными выстрелами вышибить им с Доцентом мозги…
   Как же его достать, суку, – и чтоб наверняка?!
   – Давай сделаем так, земеля, – привычно предложил покупателям Стрелочник. – Чтобы ты не сомневался в качестве товара… У меня в тачке есть стандартные мишени. Прикрепим их на сарае, и я сам по очереди отстреляю каждый ствол.
   – Валяй, – пожал плечами Чахлый. – Только «желуди» за твой счет! Сотку гринов минус!
   – Договорились, гажи! – со сдержанной улыбкой согласился цыган, и без того, в случае удачного завершения сделки, получавший чистыми три тысячи баксов навара. – А твой кореш пусть пока прикрепит мишени. Они в бардачке, кнопки – тоже.
   Доцент без лишних слов распахнул дверь видавшего виды «уазика», достал свернутые в рулон мишени, упаковку канцелярских кнопок и, хрустя кроссовками по нетронутому снежному насту, побрел к расположенному по другую сторону двора полуразвалившемуся дровяному сараю. К нему он начал, одну за другой, присобачивать на разной высоте несколько листов бумаги. Развесив все семь, вернулся обратно.
   Чахлый, отойдя чуть в сторону, справлял нужду у стены дома. Закончив отливать выпитое с утра пиво, заправил штаны и вернулся к импровизированному «лотку» с оружием.
   – Как только метнусь, выхватывай револьвер и мочи этого чушка! – незаметно прошептал он в ухо Доцента, прошествовав мимо. – Ну что, начнем?
   Цыган, уже успевший распечатать три разные коробки с патронами и зарядить в пистолеты, автоматы и даже снайперскую винтовку по три «желудя», поднял «макарова» и, почти не целясь, трижды надавил на спуск.
   Положил пистолет, из ствола которого едва заметно вился дымок, обратно на брезент и, взглянув на Доцента, махнул рукой в сторону тира:
   – Сходи принеси. Первая слева. Поглядим, не разучился ли я шмалять!
   Когда мишень была уже в руках у Чахлого, он с первого взгляда смог по достоинству оценить как качество милицейского пистолета, обычно не отличающегося особой меткостью и в основном предназначенного для ближнего боя, так и умение самого цыгана метко стрелять навскидку. Все пули вошли точно в центр круга, не отклонившись дальше «восьмерки».
   Удовлетворенно промычав, Чахлый скомкал бумагу и бросил ее на снег.
   – Фирма веников не вяжет! – гордо фыркнул Стрелочник, беря в руки следующий ствол, наводя его на стенку сарая и прищуривая левый глаз…
   Маячивший рядом с ним Чахлый терпеливо ждал подходящего момента, искоса поглядывая то на дряхлый дом с двумя смотрящими прямо ему в спину выбитыми окнами, за которыми как пить дать затаился припавший к прицелу подельник Стрелочника, то на сгруппировавшегося и готового выхватить «волыну», не вынимающего рук из карманов куртки Доцента, то на две зеленые лимонки, лежащие на капоте машины рядом с коробками патронов.
   Теперь Чахлый точно знал, что нужно делать, для того чтобы ликвидировать осторожных, опытных барыг и завладеть оружием…

Иван Северов

   Сознание возвращалось к Ивану медленно.
   Во всем теле ощущался поршнем давящий изнутри, метрономом стучащий в каждой клетке организма пульс.
   Обрывки ощущений сменяли друг друга, не давая полной картины происходящего, но уверенно подтверждая очевидное – в каком бы состоянии ни находилось тело, он до сих пор жив.
   Так продолжалось до тех пор, пока неожиданно не появилось странное ощущение полета, невесомости, вскоре сменившееся ударом о твердый предмет и острой болью в позвоночнике.
   Потом – вязкий, приятно обволакивающий лицо туман и вызванное им удушье, судорожное сокращение мышц и выворачивающий наизнанку кашель.
   Оказывается, его просто облили водой…
   Собравшись с силами, Северов разлепил непослушные, покрытые кровавой коркой веки и повел глазами влево-вправо, реагируя на окружающие его голоса. Даже от того немногого, что увидел, захотелось снова провалиться в спасительное забытье.
   Он был в плену, вокруг – только враги.
   – Очнулся, свинья?! – проскрипел склонившийся над ним бородатый золотозубый тип в натовском камуфляже и с зеленой повязкой на увенчанном папахой лбу. Протянув руку, он схватил Ивана за воротник куртки и легко вздернул вверх, на ноги. – Вздумаешь падать, добью без предупреждения.
   Голова кружилась нестерпимо, глаза заливало теплой кровью, сочащейся из рваной раны на лбу, в ушах звенели колокола, мышцы отказывались подчиняться, норовив обмякнуть разом и уронить его, как кукловод – марионетку, но Иван, руки которого были связаны за спиной, все же устоял.
   Сержант огляделся.
   Небольшая поляна-загон, огороженная покосившимся плетнем. Крохотный, почти игрушечный и способный вскарабкаться даже по узкой горной тропке донельзя грязный джип «сузуки-самурай» с откинутой крышкой багажника…
   Похоже, именно в японской тачке его доставили в это высокогорное логово боевиков.
   Вокруг – глухой лес. А выше, куда ни глянь, – только горы, с их острыми снежными пиками.
   Толкнув Ивана автоматом в грудь, бородач кивком головы указал нужное направление движения – к выложенному из камня на склоне, у подножия горы, длинному старому сараю, некогда предназначавшемуся для скота.
   Рядом со строением, вокруг дымящегося костра, полукругом стояли несколько вооруженных, хорошо экипированных боевиков.
   – Попробуешь дернуться – замочу, – равнодушно произнес конвоир, снова пихнув Ивана стволом под ребра. – Ты для меня хуже паршивой овцы!..
   Подошли к группе боевиков. Золотозубый что-то сказал явно выделяющемуся на общем фоне командиру – высокому широкоплечему горцу с орлиным носом и выпирающим подбородком, с витой, «генеральской» золотой вышивкой на погонах.
   Тот ничего не ответил, просто подошел к Северову вплотную, долго изучал его, разглядывая в упор, а затем сунул руку за пояс и с решительным видом вытащил острый кинжал, приставив его к горлу пленника.
   «Ну вот, отвоевался, – подумал Иван, плотно, с силой сжав челюсти, не моргая глядя в карие зрачки чечена и стараясь не выдать охватившего все тело озноба. – Но на хрена везти в логово, чтобы потом зарезать, как свинью?.. Блефует, гад, страху нагоняет!..»
   Словно в подтверждение его мыслей, острие клинка медленно сползло вниз, к разорванному вороту камуфляжной куртки, и, мягко проткнув покрытую коркой засохшей земли плотную ткань, с тихим хрустом пошло вниз.
   Остальные боевики с глумливыми ухмылками молча наблюдали, как «генерал» превращает спецпошив Ивана в лохмотья…
   Наконец закончив свою работу и довольно скривив губы, главарь убрал нож, взялся обеими руками за остатки куртки и резко рванул левый рукав. А потом нахмурил брови и мельком переглянулся с одним из стоящих рядом бородачей.
   На плече Северова синела сделанная полгода назад, у разных частей имеющая различные вариации, но в целом традиционная наколка – череп, с расположенной ниже надписью: «Спецназ. Чечня. 1999». Для пленного солдата обнаружение на его теле боевиками этого элитного клейма было равнозначно мгновенному смертному приговору.
   – Я – генерал Абдурахман, – объявил золотопогонник. – Ты кто? Какого полка-дивизии?! Имя!
   Щека Абдурахмана нервно дернулась. Глаза прожигали в переносице Ивана дыру размером с кулак.
   – Внутренние войска, – сдержанно процедил Иван. – Сержант Северов…
   – Срочник?! – Брови «генерала» сошлись в районе орлиной переносицы.
   – Контрактник… – стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, ответил Северов.
   Если все равно умирать, то лучше сделать это с поднятой головой, чем стоя на коленях, как некоторые, обливаясь слезами и целуя ботинки врагу. Теперь не так страшно, когда знаешь, что скорый конец неизбежен… Отбоялся.
   – Почему ехал в командирском «УАЗе»?! – рявкнул Абдурахман. – За что сержанту такая честь?!
   – Арестован, уволен из войск, – сухо ответил Иван, профессионально оценивая свои шансы на побег и приходя к выводу, что они равны нулю.
   – С автоматом?! – хитро скривился обладатель шитых золотой нитью погон.
   – Командирам виднее, – пожал плечами Северов и, перехватив вильнувший взгляд главаря, напрягся и застыл, уловив тень и какое-то движение за спиной…