Я говорил еще что-то, без умолку, наверное минуты две, не меньше. Даже и не помню, о чем конкретно. Помню только, я много и яростно ругался. Оборвал мой затянувшийся гневный монолог далекий, но явно приближающийся к мотелю вой сирен. Эти дебилы-янки так же, как и самая жесткая и неподкупная полиция в мире – полиция Германии, слишком увлекаются внешними эффектами, совершенно забывая, что таким образом заранее предупреждают «клиентов» о своем намерении познакомиться с ними поближе! Я, положа руку на сердце, не считал себя заслуживающим сурового наказания, но и заводить приятелей среди копов Нью-Йорка тоже не собирался. А потому предпочел в последний раз в жизни посмотреть на угрюмо стоящую посреди спальни, безразличную ко всему Катю и, зачем-то проведя ладонью по ее нефритовым волосам, стремительно покинуть коттедж через распахнутое окно.
   Интересно, о чем она думала в этот момент? В последние минуты на свободе?
   Я бросился прочь от домика, но не успел – вой приближающихся полицейских сирен слышался уже как минимум с трех сторон сразу. Где-то за деревьями отчетливо сверкнула красно-синим всполохом мигалка. У меня оставалась только одна надежда на спасение – сарай для инвентаря. В нем, если очень повезет, можно было переждать опасность. Я ворвался в будку, быстро окинул взглядом навесные стеллажи с гвоздями, веревками и прочей ерундой и взял обломок ножовки. Приоткрыв дверь, подцепил им наружный накидной крючок, аккуратно придерживая его в вертикальном положении, медленно закрыл дверь и очень осторожно – на вторую попытку времени бы уже вряд ли хватило – опустил крючок в колечко, создав таким образом полную иллюзию, что сарай закрыт снаружи. Стало быть, внутри никого не может быть. Положив обломок ножовочного полотна на стеллаж, я прилип к пыльному окошку и принялся с замиранием сердца наблюдать, как вокруг коттеджа номер пять стягивается кольцо группы захвата. Две патрульных машины подъехали к домику со стороны шоссе, еще три – с двух других направлений, прямо по выложенным тротуарной плиткой пешеходным дорожкам между коттеджами. Из сверкающих плафонами тачек выскочила дюжина вооруженных ружьями и пистолетами полицейских и еще два хмурых типа в штатском. Половина заняла позиции возле машин, остальные с криками ломанулись в окно и дверь… Спустя пару минут двое вернулись, ведя под руки закованную в «браслеты» Катю. Она едва передвигала ноги и, как мне показалось, мысленно вообще находилась далеко от этого места. Где-то в потустороннем астрале. Ее – главную и единственную подозреваемую в двух убийствах – довольно грубо затолкали на заднее сиденье «бьюика», который тут же умчался, ревя сиреной, в сторону шоссе. На смену ему приехала карета «скорой помощи» с врачами. Лепилы, не особенно торопясь – в этом уже не было нужды, – вошли в коттедж. Следом выпрыгнувшие из фургона санитары внесли носилки. Один из типов в штатском вышел на свежий воздух, закурил, жестом подозвал к себе двух полицейских и, что-то сказав им, недвусмысленно обвел рукой вокруг. Все понятно – несмотря на то, что подозреваемая в убийстве задержана, детектив приказывал копам осмотреть примыкающие к месту преступления окрестности мотеля. И два вооруженных помповыми ружьями бугая – белый и негр – не сговариваясь первым же делом направились к будке…
   Теоретически вид накинутого снаружи крючка должен был поумерить их розыскной пыл, но лучше зашхериться. Я отпрянул от окна и снова огляделся. В одном из углов сарая лежали какие-то ящики, накрытые ворохом джутовых мешков, судя по трафаретам – от удобрений для цветов. Я раскидал мешки, стараясь не шуметь, отодвинул ящики, забился в угол, сел на корточки и накрылся мешками с головой.
   Мне стоило огромных усилий не разразиться судорожным кашлем и чиханием. От влажных мешков нестерпимо воняло кошками. Я машинально глянул в угол сарая и обнаружил там лаз размером в два кулака, через который внутрь будки и пролезали младшие братья бенгальских тигров, отлавливающие мышей на окрестных полях. Эти ценные наблюдения я сделал за долю секунды, а в следующий миг отчетливо звякнул сброшенный крючок, и дверь сарая со скрипом открылась. Я замер.
   – Тебе не кажется, Билли, что здесь пахнет табачным дымом? – рявкнул один из копов. – С тех пор, как я бросил курить, мой нос моментально улавливает малейшие намеки на никотин…
   – Может, это означает, что тебе пора начать смолить снова? – усмехнулся второй и, судя по звуку, пнул ногой козлы для распиловки дров. – Какого хрена мы тут ищем, Рой, ведь дверь была заперта снаружи! Хочешь стянуть газонокосилку? Ха-ха!.. Ладно, пошли отсюда, а то точно сорвешься и закуришь. Закрывай дверь и подумай о чем-нибудь приятном. Например, как придешь домой с дежурства и разомнешься со своей женушкой!
   – О, Господи, только не это! – фраза была произнесена таким тоном, что не грех было бы при этом и перекреститься. – Я лучше задержусь в участке до тех пор, пока эта мымра не отправится в спальню. А потом для страховки задержусь еще немного. Ты ведь составишь мне компанию пропустить в баре по стаканчику пива?
   – Разве я когда-нибудь отказывался?! Ха-ха!.. – с готовностью поддержат предложение бухнуть второй коп, после чего дверь сарая вновь скрипнула и чуть слышно звякнул упавший в кольцо крючок…
   Я проторчал в этом долбаном сарае часа три, вдоволь налюбовавшись и на копов, и на посыпающего голову пеплом и взывающего к небесам хозяина мотеля – низенького упитанного итальянца, и на приехавших почти одновременно, чтобы взять интервью у детективов и заснять труп Толика, шакалов-журналистов из трех разных телевизионных каналов. Свистопляска вокруг домика номер пять прекратилась только поздно вечером, когда уставшие от назойливых «акул пера» легавые натянули вокруг коттеджа желтую ленту с надписью «полиция Нью-Йорка» и, опечатав дверь, отправились назад, в Столицу Мира. Лишь тогда я, еле держась на ногах от сильного нервного напряжения минувшего дня, рискнул сбросить с двери крючок и покинуть свое укрытие. Сторожко озираясь по сторонам, я по большой дуге добрался до трассы, выйдя на нее в километре от бензоколонки, поймал такси и поехал в международный аэропорт имени Джона Кеннеди. Там я забрал из камеры хранения свой портплед, на том же самом «извозчике» доехал до центральной автобусной станции, купил билет на автобус до другого, пусть и весьма отдаленного от Нью-Йорка, замечательного города, имеющего прямое воздушное сообщение с Россией, и с огромным наслаждением забурился в ближайший ресторан. Там я поужинал стейком с горчицей, выпил четыре кружки пива и выкурил не менее десятка сигарет. Вдумчиво и неторопливо порассуждав на тему сегодняшнего – самого безумного за всю мою жизнь – дня, я пришел к выводу, что мне еще повезло. Я не оказался на месте Бориса, не попал в полицию и в конечном итоге сумел-таки отомстить едва не угробившим меня Кате и курьеру. Так что когда пришло время отправляться в дальнюю дорогу, я садился в автобус уже более-менее успокоившимся. Увы, два миллиона баксов наличными, из-за которых за последние трое суток расстались с жизнью в общей сложности пять человек, не достались никому. Секрет тайника подонок Толик унес с собой в могилу. Навсегда ли? Возможно, и нет. Только Денису Стрельникову этих обильно политых кровью бандитских денег уже не видать, как своих ушей. И по возвращению в Питер мне, как и большинству сограждан, придется снова включаться в бешеную гонку за выживание. Свой шанс стать миллионером я, к сожалению, упустил.
   Благополучно добравшись на автобусе до Вашингтона, я сразу же поехал в аэропорт и на последние деньги купил билет до Москвы. Спустя еще двадцать два часа я уже сидел на заднем сиденье желтой «Волги»-такси и дышал смогом осенних московских улиц. Ленинградский вокзал, один «полет» на «Стреле» – и вот я снова поднимаюсь по ступенькам родного подъезда и жму на звонок у двери Марии Ивановны, чтобы взять ключ от своей холостяцкой берлоги.
   – Денис, мальчик, как хорошо, что ты вернулся! – воскликнула соседка, буквально силком затаскивая меня в прихожую и дальше – в наполненную ароматными запахами свежей выпечки кухню. – Ты уже все знаешь, да?!
   – А в чем, собственно, дело-то? – насторожился я, за обе щеки уплетая теплые пирожки с капустой и запивая их холодным молоком.
   – Мамочки мои, да ты не в курсе! – снова всплеснула руками Мария Ивановна, сбегала в комнату и положила передо мной слегка мятый билет одной из многочисленных общенациональных лотерей.
   Я некоторое время непонимающе разглядывал этот разноцветный клочок бумаги с защитной голограммой и водяными знаками, прежде чем с огромным трудом вспомнил, что однажды в качестве прикола купил его во время одной из наших с Катей прогулок в Гостином дворе, две недели назад, и подарил Зайке. Куда билет делся потом – я понятия не имел. Да и вообще, если честно, позабыл о нем через минуту после покупки.
   – Где вы его нашли? – осторожно спросил я, разглядывая сияющее лицо соседки.
   – Сегодня утром убирала в твоей квартире и вдруг смотрю – под кроватью что-то белеет!.. Ну, достала, хотела уже выбросить в мусорник. Раз, думаю, валяется здесь, мятый, значит, пустой оказался. А потом что-то меня словно дернуло. Решила на всякий случай проверить.
   – И что? – Пирожок застрял у меня в горле.
   – А то! Что ты, милок, выиграл по нему ни много ни мало – триста семьдесят пять тысяч долларов! Это же надо, как свезло!..
   Я взял в руки маленькую бумажку, сверил с опубликованной в «Молодежке» таблицей розыгрыша и, отыскав нужную строку, не поверил своим глазам. Все совпадало. Билет сорвал главный приз!!!
   Вот оно – долгожданное небо в алмазах. Такое близкое и – самое главное – на сто процентов реальное. И чтобы прикоснуться к нему, совсем не обязательно лететь в далекую, расположенную на краю света Америку!..
   Принимая поздравления от самой честной и порядочной женщины в мире – моей соседки Марии Ивановны, я однако не подозревал, что история с двумя миллионами будет иметь продолжение…

ЭПИЛОГ

   Я больше не хотел бесцельно прожигать жизнь в ночных клубах. Пора было становиться серьезным и заниматься настоящим делом. Поэтому сразу же по возвращении из Штатов я взялся за ум, значительно снизил количество потребляемого алкоголя, в меру своих скромных способностей проанализировал рынок Санкт-Петербурга, выискивая в нем свободное «товарное окно», и в итоге нашел достойное применение деньгам, которые после долгих и нудных проволочек все-таки перечислила на мой банковский счет московская фирма – организатор лотереи. На точку приложения сил меня натолкнул заказ Карела-младшего. Я взял в компаньоны оставившего работу бармена Костю Николаева, у которого, как неожиданно выяснилось, живущий вдали от Питера папа был весьма влиятельным политическим деятелем Белоруссии, и, сбросившись капиталами, мы организовали акционерное общество закрытого типа под броским названием «Лимузин-сервис «Северная Пальмира». Как и следовало из названия, основным и единственным направлением нашего бизнеса стала сдача в прокат трех купленных в США роскошных лимузинов с водителем. Спрос на эту, еще не слишком распространенную в Санкт-Петербурге, услугу заметно превышал наши скромные возможности. Заказать на несколько часов роскошный, белоснежный или черный – на выбор, шестиметровый «линкольн» хотели и молодожены, и состоятельные юбиляры, и продюсерские компании, с шиком встречающие приезжающих в город на гастроли известных артистов и деятелей шоу-бизнеса, и много еще кто. Не удивительно, что у нас существовала длинная предварительная запись. Мы с Костей прикинули свои возможности, всерьез озаботились расширением нашего парка автомобилей класса «люкс» и вскоре, взяв кредит в банке, выписали себе из Штатов еще два подержанных, но весьма прилично сохранившихся «крокодила». Для управления ими предстояло взять на работу новых шоферов. Критерии отбора водил нами изначально были поставлены очень жесткие. Специфика услуги предъявляла целый набор качеств, которыми в обязательном порядке должен – обладать человек, сидящий за рулем лимузина. Кроме великолепного, фактически – виртуозного обхождения с дорогой машиной, шофер лимузина должен быть не слишком молодым, но и не слишком старым, не худым и не толстым, должен отлично знать город и область, и кроме всего вышеназванного, быть чистоплотным и достаточно интеллигентным человеком, чтобы не «гыкать», не сверкать золотыми зубами и вообще – не выглядеть дрессированной обезьяной.
   Скрупулезный отбор претендентов продолжался три дня, с утра до вечера. Одного шофера еще накануне принял на работу Костя, и вот наконец я нашел второго. Ему было сорок два года. Бывший водитель автопарка горкома компартии. В последние несколько лет, после расформирования гаража, работал таксистом. Представительный внешний вид, хорошие манеры, плюс знание двух иностранных языков – финского и английского. Евгений – именно так звали мужчину – подходил нам по всем критериям. Словом, выбор был сделан, и я пригласил его в офис для заключения трудового соглашения. Когда речь зашла о деньгах, я сказал:
   – С учетом того, что вы, Евгений Андреевич, у нас в фирме человек все-таки новый, я предлагаю вам зарплату в… – я сделал небольшую паузу, словно размышляя, – …семьсот долларов в месяц. Устраивает? Когда вы отработаете у нас некоторое время, вопрос о повышении будет рассматриваться. Но – не раньше, чем через полгода.
   Я откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди и выжидающе посмотрел на претендента.
   – Конечно, это не два миллиона… Но я все равно согласен! – ответил, смущенно улыбнувшись, мужчина и первым протянул руку для пожатия. Я непроизвольно стиснул ее значительно более вяло, чем обычно это делаю. Пробормотал, нахмурив брови:
   – Простите… а при чем здесь два миллиона? – я вдруг ощутил, как где-то в глубинах моей памяти шевельнулось нечто, казалось, забытое и вместе с тем – до боли знакомое. Я даже подался вперед.
   – Простите, просто мысли вслух, – смутился Евгений. – Вы случайно не читали вчерашний номер «Тайного Советника»?
   – Нет. А что?
   – Да там заметка одна напечатана любопытная. Из Америки. Одна пожилая миссис из Нью-Йорка купила на распродаже конфискованный полицией джип – «чероки», поехала на нем в гости к сыну, в Бостон. Но едва выехала на трассу, как тут же лопнуло колесо. Дело обычное. Вызвала техничку, чтобы заменить севший баллон. А когда та приехала, то вдруг обнаружилось, что запаска этого самого джипа вместо сжатого воздуха под завязку заполнена самыми настоящими долларами!.. Ровно два «лимона»! Вот так-то, – Евгений улыбнулся и покачал головой. – И никто не знает, откуда и когда они там появились. Бывший хозяин машины вроде бы давно мертв, родственников у него нет. Так что все это халявное богатство по существующему закону досталось семидесятипятилетней старухе. Везет же некоторым, честное слово!..
   Он достал из кармана сигареты и закурил, так как еще раньше спросил на это разрешение. Затем задул пламя зажигалки и как-то странно взглянул на меня, сидящего за столом напротив в своем огромном директорском кресле.
   – Денис Владленович? Что с вами?.. Вам плохо?! Может, вызвать врача?!
   А я молчал, не в силах произнести ни слова, и смотрел на него широко раскрытыми стеклянными глазами.
Конец
   СПб 1996—2003 гг.