Страница:
Файнз бросил на него удовлетворенный взгляд.
– Вот и прекрасно. Наконец мы до чего-то договорились. Приятно слышать. Попробую присмотреть для тебя кого-нибудь.
– Файнз, – угрожающе проговорил Чандлер, – я хотел бы сам найти себе любовницу, если ты не возражаешь.
– Нет, – громко фыркнул Файнз, – нет. Я ничуть не возражаю, но я не слышал, чтобы...
– Извини меня, пожалуйста, – прервал друга Чандлер. – Я вижу одного человека, с которым мне надо поговорить.
– Кого это? Я пойду с тобой. – Файнз устремил взгляд туда, куда смотрел Чандлер.
– Я не возражаю против того, чтобы ты присоединился ко мне, но думаю, что тебя заинтересует другое – мисс Пеннингтон направилась к столу с закусками в полном одиночестве.
– Правда? – Файнз оправил на себе фрак и снова фыркнул. – Мисс Пеннингтон сама наливает себе пунш? А может, ей хочется, чтобы кто-то ей помог?
– Наверное, поэтому она и пошла туда одна.
Файнз улыбнулся.
– Полагаю, мне следует отправиться следом и поговорить с ней.
– И пригласить ее танцевать?
– Меня уже вписали в карточку. Или ты полагаешь, что там найдется место не только для моего имени?
– Вряд ли. Она здесь уже почти целый час. Но тебе лучше поспешить. По-моему, к ней направляется виконт Тоулби.
– Я ушел, – сказал Файнз, но, сделав шаг, вернулся. – Позавтракаем в клубе? – предложил он.
– На меня не рассчитывай. Завтра мне придется кое-чем заняться.
Файнз кивнул, повернулся, и его поглотила толпа гостей. Чандлер поговорил с друзьями, знакомыми и даже протанцевал пару раз, когда наконец ему удалось оказаться лицом к лицу с мисс Миллисент Блэр. Она стояла рядом с лордом Хиткоутом и его женой.
Чандлер подошел к ним, не видя никого, кроме мисс Блэр. Ее белое вечернее платье было отделано тремя бледно-розовыми оборками, и лента из розового атласа красиво перехватывала платье под грудью. Стройную шею обрамлял слишком глубокий вырез, открывая ее грудь окружающим мужчинам больше, чем того хотелось бы Чандлеру. Он заметил на мисс Блэр жемчужные серьги в форме капелек и вспомнил, как взял в рот изящную мочку ее уха.
Они обменялись приветствиями, и тут же стало ясно, что мисс Блэр стремительна отдаляется от него. Ее реверанс был чопорным; она избегала смотреть ему в глаза и едва ли не вырвала свою руку, когда он вежливо поцеловал ее.
– Лорд Данрейвен, приятно видеть вас на этом балу, – сказал виконт Хиткоут.
– Миллисент первый раз в «Олмаксе», – сообщила леди Хиткоут. – Мы очень обрадовались, получив для нее приглашение.
– Я не могу себе представить, виконтесса, что особа, представленная вами, может получить отказ.
– Вы очень любезны, милорд.
Чандлер повернулся к мисс Блэр.
– Добро пожаловать, – сказал он и снова поклонился. – Надеюсь, ваши ожидания не будут обмануты.
– Ни в коем случае, милорд. Я очень рада, что пришла сюда, и с удовольствием провожу здесь время.
– Миллисент знает, что не само здание делает «Олмакс» знаменитым местом, где полагается появляться по средам, когда живешь в Лондоне. Люди, которые бывают здесь, – вот что делает это заведение самым важным добавлением к первому сезону мисс Блэр в Лондоне.
– Конечно, вы правы, – кивнула Миллисент. – И я высоко ценю то, что сделали вы и леди Беатриса, чтобы получить для меня приглашение.
– Я слышал, вы помогаете искать светского вора, – обратился виконт к Чандлеру, явно тяготясь тем направлением, которое принял разговор.
– Скорее, я настоял на том, чтобы меня хорошо информировали о ходе дела, которое ведут власти и на Боу-стрит.
Лорд Хиткоут поднял подбородок чуть выше, отчего его острый нос словно указал куда-то вверх.
– Я слышал, что они обходят дома, допрашивая всех, точно преступников. Достойно порицания, что они обращаются с нами, словно мы все под подозрением.
– Вы забываете, Хиткоут, что один из нас действительно преступник, и полицейские всего лишь делают свое дело.
Виконт не оставлял Чандлера в покое, а тому хотелось поговорить с мисс Блэр и узнать, чем вызвана перемена в ее настроении.
Наконец он смог повернуться к Миллисент и спросить:
– Могу ли я пригласить вас, мисс Блэр?
Она тихо ответила, избегая его взгляда:
– Да.
Чандлер взглянул на виконтессу.
– Сейчас начнется вальс. Свободна ли мисс Блэр?
– Ну конечно. Мы очень внимательны к выбору партнеров для Миллисент, но право предоставлено ей, поскольку это ее первый сезон.
Миллисент подняла руку, Чандлер взял ее карточку и вписал свое имя. Потом улучил момент и перевернул карточку. На обратной стороне ничего не было. «Но наверняка будет», – сказал он себе. Вчера вечером он понял, что она никак не связана со светским вором. Мисс Блэр просто записывает имена и происшествия, чтобы лучше все запомнить. Имена и титулы могут сбить с толку любого новичка в лондонском свете.
Сделав запись, Чандлер поклонился и сказал:
– Я вернусь в положенное время, чтобы заявить права на вашу руку.
– Вы можете в это поверить? – сказала леди Хиткоут мужу, настолько понизив голос, что Миллисент даже не считала ее способной на такое. – Я уверена, что лорд Данрейвен ею увлекся.
– Не говорите глупостей, – отозвался виконт, оглядывая бальный зал. – Он ни разу в жизни никем не увлекался и вряд ли увлечен сейчас.
– Она очень привлекательна. И вот уже во второй раз граф отыскал ее и пригласил танцевать.
Лорд Хиткоут громко хмыкнул.
– Ну и что из этого? Сэр Чарлз Уайт приглашает ее в третий раз.
– Сэр Чарлз Уайт старается танцевать каждый танец, и ему все равно, с кем. А лорд Данрейвен не таков. Даже если учесть его репутацию, он очень разборчив.
– Может быть, мисс Блэр и увлекла его на время, но это ненадолго. Так с ним всегда бывает. Не волнуйтесь. Я уверен, что граф не намерен позволить надеть на себя кандалы в ближайшее время. Он ведет слишком свободный образ жизни, чтобы поселиться в деревне с женой и детьми.
Пока Хиткоуты говорили о ней так, словно ее здесь нет, Миллисент была занята своими мыслями. Хорошо, что она не сказала им, что лорд Данрейвен несколько раз просил принять его и что она ему отказала. Лучше она поделится этим только с теткой.
Если тетя Беатриса подозревает, что виконт и виконтесса хотят сами поставлять материал для ее раздела, Миллисент нужно быть осторожной и не говорить с ними ни о чем важном, предварительно не обсудив этого с теткой.
Миллисент понимала, что лорд Данрейвен действительно ею увлечен, но, без сомнения, это ненадолго. Она сознавала и опасность своего положения, поскольку, даже зная об этой опасности, оказалась в его объятиях. Пришло время честно поговорить с теткой и признаться ей во всем.
Сегодня днем она оказалась совсем близко к несчастной участи своей матери, которую вышвырнули из Лондона, словно грязную шлюху. Миллисент не могла этого объяснить, но знала, что когда дело касается графа, она становится совершенно безвольной.
Ангелы небесные! Если она позволила ему целовать себя в лавке, значит, в его обществе она нигде в Лондоне не может быть в себе уверена.
Она не должна позволить себе влюбиться в него еще больше, чем это уже есть, и впредь никогда не должна оставаться с ним наедине. Но несмотря на это решение, минуты до того момента, как лорд Данрейвен подошел и повел ее танцевать, показались Миллисент часами.
Легко ей бранить себя и упрекать в безволии, пока она не посмотрит в его небесно-синие глаза, пока он не обласкает ее своим гипнотическим взглядом, не поддразнит своим восхитительным голосом.
Миллисент в течение этого вечера несколько раз видела лорда Данрейвена, но издали. И вот он шел к ней своей уверенной походкой богатого титулованного господина. Он был чертовски красив, с волосами, отброшенными по моде назад, с красиво повязанным шейным платком. Его парчовый жилет и вечерний фрак почти полностью скрывал накрахмаленную белую рубашку, но от взгляда Миллисент не укрылось узкое кружево, которым были оторочены манжеты.
Вспомнив слова виконта, Миллисент ощутила острый укол в сердце. Ибо у того, кто шел к ней, воистину была внешность человека, который не имеет намерений остановиться на одной женщине. Тем больше оснований было у Миллисент попросить совета тетки, как избавиться от внимания лорда Данрейвена раз и навсегда.
Она глубоко втянула воздух, чтобы собраться с духом, когда он вел ее танцевать с непринужденностью человека, обладающего многолетней практикой.
«Ах, как он хорош, будучи таким плохим!»
– Я весь вечер ждал танца с вами.
– Держу пари, вы говорили это всем дамам, с которыми прогуливались сегодня.
Лорд Данрейвен с любопытством взглянул на нее:
– Почему вы так считаете?
Миллисент удивленно подняла брови.
– Не следует ли из вашей репутации, что вы умеете чаровать молодых девушек, заставляя их думать, будто безумно влюблены, а потом посещаете их всего один или два раза?
– Так, мы опять все на том же месте. Боюсь, моя репутация вечно будет стоять между нами стеной.
– Иногда такая стена необходима. Мне нужны доспехи, лорд Данрейвен, когда дело касается вас, потому что одной моей воли недостаточно.
Он с кающимся видом поднял уголки рта.
– А я-то думал, что это мне нужно обороняться от ваших чар.
Уголки губ Миллисент задрожали, предваряя улыбку. Но сегодня она не даст сбить себя с толку.
– Вы шутите, милорд, а я говорю серьезно.
– Не нужно говорить серьезно. Хотя бы сегодня. Давайте насладимся танцем, вечером. Наверное, у Довершафтов было очень хорошо, раз вы там так задержались.
– Мы не задержались. Просто мы поздно выехали из дома.
Заиграла музыка, лорд Данрейвен взял Миллисент за руку и уверенно положил свою ладонь ей на спину. Даже сквозь свою перчатку и ее платье он ощущал тепло тела девушки, и это его волновало. Они легко влились в круг танцующих. Миллисент ошиблась один раз, но он легко исправил ее ошибку. Что-то с ней, должно быть, происходило. Обычно она танцевала так, словно летела по воздуху, а не скользила по паркету.
– Вы сегодня немного скованны, мисс Блэр.
Она ответила, не глядя на графа:
– Вероятно, это потому, что я пришла в себя.
– А вы выходили из себя?
– Даже слишком.
– Мы несколько раз поцеловались.
«Нет, это было больше, чем поцелуи».
– И только, Миллисент. Ваша репутация ничуть от этого не пострадала.
Миллисент не была уверена, что озабочена она только своей репутацией. Теперь она боялась, что и ее сердце тоже в опасности.
Бесстрастный тон лорда Данрейвена заставил ее посмотреть ему в глаза.
– Меня не удивляет, что вы так легко относитесь к столь непристойному поведению.
– Я не вижу ничего дурного в том, что произошло между нами.
Его пальцы непрестанно двигались по руке Миллисент, затянутой в перчатку, гладя ее и лаская. Казалось, лорд Данрейвен никак не может насытиться прикосновениями.
– Это потому, что вы негодяй, сэр. Вы проделывали такое много раз с разными женщинами. Это так же естественно для вас, как дышать.
– И это не было для вас секретом еще до нашей встречи сегодня днем.
– Если бы нас застали, вас не выгнали бы с позором из Лондона, выгнали бы меня.
– Посмотрите на меня. – Когда она встретилась с ним глазами, граф продолжал: – Я бы не позволил случиться такому. Будучи джентльменом, я подвергаюсь риску и вполне готов ответить за любые последствия, которые могут явиться результатом моих поступков. Вы должны мне в этом доверять.
– Вы кажетесь таким искренним сейчас, что я могла бы вам поверить. Но я не могу. Скольким девушкам вы говорили то же самое?
– Не столь многим, как вы думаете. Знали бы вы, как мне хочется заключить вас в объятия и снова поцеловать, мисс Блэр!
Миллисент опять устремила взгляд куда-то мимо его плеча и вздохнула:
– Признаюсь, я не жалею о том, что мы поцеловались вчера и сегодня.
– И о том, что мы целовались так пылко?
Их взгляды встретились, и на мгновение Чандлеру показалось, что он заметил на лице Миллисент легкую улыбку.
– Да. Мне это очень понравилось.
– Интересно, понимаете ли вы, как подобные слова действуют на меня? Я даже не уверен, что еще не сбился с ритма вальса. Я страшно рад, что вы не раскаиваетесь в том, что произошло между нами.
– Но больше ничего непристойного между нами не будет. Никогда.
– Конечно, не будет. Могу я посетить вас завтра?
– Нет, сэр, не можете.
– Мисс Блэр, вы сводите меня с ума. После того, что вы только что сказали, как вы можете мне отказывать? Мы выяснили, что я вам не противен. Почему же вы не позволяете мне нанести вам визит?
Верность Миллисент своей тетке заставила ее оставаться непреклонной. Она сказала:
– Лорд Данрейвен, я приехала в Лондон не для того, чтобы мной играли.
– Я слышу в вашем голосе и вижу в ваших глазах, что вы говорите серьезно. Я не собираюсь вами играть, Миллисент.
– Ваша репутация говорит об обратном, и прошу вас не называть меня по имени.
– После сегодняшнего дня я думаю, что мне не пристало называть вас мисс Блэр.
– Вы должны.
– Почему?
–Я приехала сюда лишь на короткое время, а потом вернусь домой. Вы не должны посещать меня.
Чандлер знал, что танец скоро закончится. Ему придется вернуть Миллисент виконтессе.
– Вы приехали в Лондон в поисках подходящей партии?
– Нет, я приехала, чтобы помочь... – Она осеклась. – Я приехала, чтобы посмотреть Лондон, провести здесь сезон и пожить светской жизнью.
Чандлер мог бы поклясться, что Миллисент хотела сказать что-то совсем другое. Но что?
– И это все?
– Да. Но даже если бы я и хотела сделать хорошую партию, вы бы мне не подошли.
Сказано это было прямо, без обиняков, хотя мысль о том, чтобы жениться на ней, ни разу не приходила Чандлеру в голову. Ему просто хотелось быть с ней, прикасаться к ней, обнимать и целовать ее.
– Что же делает мою кандидатуру неприемлемой? – поинтересовался он.
В глазах Миллисент появилось грустное выражение, и ее лицо стало задумчиво прекрасным.
– Более двадцати лет назад моя мать приехала провести сезон в Лондоне, и она... и мне тоже захотелось провести здесь сезон. Это все, что я могу сказать.
Теперь Чандлер знал, что Миллисент собиралась сказать ему больше, но не решилась на откровенность. Если он не станет сейчас торопить ее, возможно, со временем она расскажет ему все.
– А за кого она вышла замуж?
– За моего отца.
Чандлер рассмеялся и крутанул ее, поскольку вальс кончился. Затем поклонился.
– Вы меня восхищаете, Миллисент. Как могу я от вас отказаться?
Она присела.
– Не преследуйте меня, лорд Данрейвен.
Он взял ее за руку и повел к леди Хиткоут.
– Я не позволю вам отринуть меня, прекрасная дама. Если я не могу прийти к вам открыто, мне придется снова видеться с вами тайком.
Глава 11
До рассвета оставалось не более часа, когда Миллисент поднялась по лестнице теткиного дома. Шаги ее были медленнее и тяжелее обычного. Гамлет известил дом о ее появлении предупреждающим лаем, но звучал его лай не так громко и отчаянно. Миллисент погасила лампу, которую оставляли для нее зажженной, и прислонилась к двери. Это уже вошло у нее в привычку. Возвращаясь домой под утро, она чувствовала такую усталость, что не могла сразу же пойти к тетке. Ей требовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.
Сегодня ей нужно было бы побыть одной в спальне и хорошенько подумать о лорде Данрейвене и обо всех нежелательных чувствах и волнениях, которые он возбудил в ней, и только потом уже отправиться к тетке. Но этого она не могла сделать. По утрам у нее бывало очень мало времени – она должна была написать статью и вовремя отправить ее в редакцию.
Миллисент оторвалась от двери и решительно направилась к комнате тетки. Она постучала и, услышав приглашение, вошла. Тетя Беатриса сидела в постели. Выглядела она уже вполне нормально. С каждым днем ее лицо все заметнее обретало свой обычный вид.
Миллисент, несмотря на усталость, улыбнулась:
– Доброе утро, тетя Беатриса. – Она остановилась в ногах кровати, зная, что Гамлет не позволит ей подойти ближе. – Какая на вас красивая ночная кофточка! И вы с каждым днем выглядите все лучше.
Тетка тоже улыбнулась.
– Спасибо, дружочек. Рада сообщить, что сегодня мне действительно лучше. А я уже думала, что этот день никогда не настанет. Расскажи о сегодняшних балах. Все ли были у «Олмакса»? Ты, наверное, чудесно провела время, раз так задержалась. Жаль, что меня там не было. Я так по всем соскучилась.
– Мой первый вечер у «Олмакса» прошел великолепно. Спасибо, что устроили все это, тетя Беатриса. Насколько я могу судить, там собрались все. Залы были переполнены.
– Так бывает всегда, дружочек, даже в самую плохую погоду. Я с огромным нетерпением ждала твоего возвращения. Меня страшно угнетает, что я не могу встать с постели и побывать где-нибудь, поболтать с друзьями и послушать, что говорят.
– Я уверена, что скоро это будет возможно. Но мне трудно понять, как это виконт и его жена могут каждую ночь так долго оставаться вне дома. Неудивительно, что его милость засыпает по дороге домой. – Миллисент посмотрела на собаку: – Доброе утро, Гамлет. Как поживаешь?
Гамлет тявкнул один раз. Миллисент подняла брови. Может ли быть, что она покорила его?
– Они спят, пока не настанет время вставать и одеваться, чтобы идти на следующий прием. Вот так они и живут. Недурная жизнь. Заметь, что этого лихорадочного распорядка им приходится придерживаться только во время сезона. Им хотелось бы почаще бывать на званых завтраках и на прогулках в парке, но полагаю, они делают все, что в их силах.
– Я не жалуюсь на них. Они очень ко мне внимательны.
– Прекрасно. А теперь, прежде чем мы начнем, я хочу, чтобы ты кое-что прочла, – сказала тетка. – Тебе письмо.
Миллисент увидела в руке у тетки лист бумаги.
– Мне? – Настроение у Миллисент сразу же поднялось. – Это от матушки?
Она протянула руку за письмом. Миллисент чувствовала себя виноватой из-за того, что редко писала матери, находясь в Лондоне, но у нее совсем не оставалось времени. Она была очень довольна, что выбрала для матери красивое кружево, когда лорд Данрейвен наконец оставил ее в лавке; утром она собиралась отослать его.
– Нет, но ты будешь рада ему не меньше, чем весточке от матери. Читай вслух.
Миллисент взяла письмо и пододвинулась ближе к яркой лампе, стоявшей у кровати. Кто бы это мог писать ей, если не мать?
– «Дорогой лорд Труфитт», – громко прочла Миллисент. Она остановилась и подняла глаза. – Это не мне.
– Нет, нет. Именно тебе. Дорогая моя Миллисент, ты теперь лорд Труфитт.
Услышав эти слова, Миллисент была ошарашена.
«Я теперь лорд Труфитт?»
Ну конечно. До тех пор, пока тетя Беатриса не начнет снова выезжать в свет. Миллисент снова подумала, что должна поговорить с ней о лорде Данрейвене. Больше это нельзя откладывать.
– Продолжай же, – поторопила ее тетка. – Читай.
Дорогой лорд Труфитт! Мое внимание обратил на себя тот факт, что редакция получает многочисленные отклики по поводу ваших цитат из Шекспира, которые вы помещаете кажый день в начале вашего раздела. Отклики самые положительные, должен добавить. Количество наших читателей растет. Мы полагаем, что успех вашего раздела является одной из причин того, что нас стали больше читать. Поздравляем вас с великолепной работой и надеемся, что вы продолжите использовать цитаты из Шекспира.
Искренне ваш Томас Гринбрайер.
Миллисент подняла голову от письма. Тетя Беатрис была права – ее обрадовало это письмо.
– Это успех.
– Да, именно это он и хочет сказать. – Тетка засмеялась. – Признаюсь, у меня были сомнения, когда ты начала мне помогать, но, как сообщили мне Эмери и Филлипс, на улицах все говорят о нашем разделе.
– Но почему?
– Судя по тому, что я слышу, люди спорят о том, из какой пьесы взята та или иная цитата, кто из героев ее произносит, а некоторые даже сделали из этого игру. Цены на книги Шекспира поднялись. Говорят, что в «Уайтсе» скоро можно будет заключать пари, из какой вещи Шекспира появится цитата в следующий раз. – Теткино лицо сияло. – Это потрясающе, дорогая моя девочка. Внимание, которое ты привлекла к разделу лорда Труфитта, просто неслыханно!
Миллисент ушам своим не верила. Она слышала какие-то разговоры о цитатах, но не придала этому значения.
– Не понимаю. Откуда взялась такая популярность?
– Ты соединила самого любимого писателя всех времен с тем, что свет любит больше всего – со сплетнями! И это прекрасно получилось. – Тетя Беатриса снова засмеялась. – Ты – последний крик моды!
Последний крик моды?
Миллисент просто потеряла дар речи! Что было бы, узнай об этом ее матушка? Или лорд Данрейвен?
Она постаралась отогнать эти мысли и сказала то, что, как она знала, хотелось услышать ее тетке:
– Это не я, тетя Беатриса, а вы. Не забывайте, это ваш раздел, и очень скоро вы к нему вернетесь. А я очень рада, что вы довольны моей работой. Мы будем и дальше давать вашим читателям то, что им нужно.
– Это была блестящая мысль, дорогая. Подумать только, все эти годы я упивалась Шекспиром, но никогда не думала воспользоваться его словами в своей работе. Как ты умно это придумала!
– Спасибо, что показали мне письмо. Вы вызвали меня сюда, чтобы я вам помогала, и я очень рада, что помогла вам. – Миллисент отдела письмо.
Гамлет поднялся, быстро обнюхал его, но тут же снова улегся.
– Шекспир всем хорош, но нашим читателям он показался бы скучным, если бы мы не приправляли его сплетнями. Скандал – это чудесный вид развлечений. Нам нужно стараться, Миллисент.
Миллисент была не робкого десятка и, бывая в обществе, прекрасно справлялась со своей работой. Просто ей не доставляло никакого удовольствия писать о частной и личной жизни людей.
– Ты уже неделю занимаешься этим, – продолжала тетка, с трудом переводя дыхание. – Постарайся добывать больше сведений о том, встречается ли лорд Данрейвен с леди Ламсбет, кто с кем танцевал, кто женится, кто только собирается жениться. Что происходит с мисс Пеннингтон в жизни мисс Доналдсон? Наши читатели хотят знать о тайных свиданиях в саду, о том, кто из джентльменов получает поцелуй и кто – пощечину. И конечно, всегда интересно прочитать, что леди и джентльмен, которые подходят друг другу, вдруг решили не вступать в брак – и почему они это сделали.
Миллисент слушала, с каким смаком тетка рассуждает о сокровенных сторонах жизни посторонних людей, и вдруг поняла, почему ей не нравится то, что она делает для тетки. Если бы кто-то увидел ее с лордом Данрейвеном в текстильной лавке, а потом написал об этом, она бы погибла. Внезапно Миллисент похолодела. Что будет, если кто-то видел их?
«Будет то, что случилось с мамой».
Стараясь окончательно не пасть духом, Миллисент сказала:
– Это напомнило мне о том, о чем я хотела с вами поговорить.
Тетка немного выпрямилась.
– Ты вдруг стала такой серьезной. Говори.
Миллисент нервно сжала руки и сказала:
– Мне кажется, что лорд Данрейвен против моей воли преследует меня.
– Что такое? – Тетка с такой быстротой наклонилась вперед, что Гамлет откатился к краю кровати. – Тот лорд Данрейвен из «скандальной троицы», у которого украли ворона?
«А разве еще есть другой?»
Миллисент надеялась, что поступает правильно, исповедуясь тетке и рассчитывая на ее помощь.
– Да. Клянусь, тетушка, я ничем его не поощряла. – «Так уж и ничем?» – Напротив, я бывала с ним подчас почти груба. – «А подчас покорна». – Но всякий раз он отвергает мои отказы и все время настаивает на том, чтобы я позволила ему нанести мне визит. Я всегда отказываюсь. И...
– И что?
– Каждый раз, когда мы встречаемся, он ведет себя по отношению ко мне совершенно дерзко.
– Это просто очаровательно, Миллисент. Ты должна изложить мне подробности.
Миллисент вздрогнула: «Нет!»
Не может же она рассказать тетке, что ее так пылко целовал и ласкал человек, в которого она уже почти влюбилась. Нужно что-то придумать.
– Пока что не было ничего такого, что как-то задело бы меня, но мне нужно знать, как поступить, чтобы он оставил меня в покое. Мы не можем рисковать – лорд Данрейвен не должен знать, кто я. Он может заинтересоваться, чем я занимаюсь.
– Обнаружить это он может лишь единственным способом – если ты ему скажешь сама, а я уверена, что ты этого не сделаешь. Однако я согласна, что в наших интересах сделать так, чтобы он тебя не преследовал.
– Он очень обаятелен.
– Это повеса, который знает все ходы и выходы, и к тому же он светский человек. Ты должна сказать мне, что именно он сделал. Лорд Данрейвен тебя скомпрометировал?
– Нет, пока не было ничего серьезного, – солгала Миллисент. Потом сказала, старательно подыскивая слова: – Он гладил меня по руке и сжимал мне пальцы все время, пока мы танцевали.
– Вот и прекрасно. Наконец мы до чего-то договорились. Приятно слышать. Попробую присмотреть для тебя кого-нибудь.
– Файнз, – угрожающе проговорил Чандлер, – я хотел бы сам найти себе любовницу, если ты не возражаешь.
– Нет, – громко фыркнул Файнз, – нет. Я ничуть не возражаю, но я не слышал, чтобы...
– Извини меня, пожалуйста, – прервал друга Чандлер. – Я вижу одного человека, с которым мне надо поговорить.
– Кого это? Я пойду с тобой. – Файнз устремил взгляд туда, куда смотрел Чандлер.
– Я не возражаю против того, чтобы ты присоединился ко мне, но думаю, что тебя заинтересует другое – мисс Пеннингтон направилась к столу с закусками в полном одиночестве.
– Правда? – Файнз оправил на себе фрак и снова фыркнул. – Мисс Пеннингтон сама наливает себе пунш? А может, ей хочется, чтобы кто-то ей помог?
– Наверное, поэтому она и пошла туда одна.
Файнз улыбнулся.
– Полагаю, мне следует отправиться следом и поговорить с ней.
– И пригласить ее танцевать?
– Меня уже вписали в карточку. Или ты полагаешь, что там найдется место не только для моего имени?
– Вряд ли. Она здесь уже почти целый час. Но тебе лучше поспешить. По-моему, к ней направляется виконт Тоулби.
– Я ушел, – сказал Файнз, но, сделав шаг, вернулся. – Позавтракаем в клубе? – предложил он.
– На меня не рассчитывай. Завтра мне придется кое-чем заняться.
Файнз кивнул, повернулся, и его поглотила толпа гостей. Чандлер поговорил с друзьями, знакомыми и даже протанцевал пару раз, когда наконец ему удалось оказаться лицом к лицу с мисс Миллисент Блэр. Она стояла рядом с лордом Хиткоутом и его женой.
Чандлер подошел к ним, не видя никого, кроме мисс Блэр. Ее белое вечернее платье было отделано тремя бледно-розовыми оборками, и лента из розового атласа красиво перехватывала платье под грудью. Стройную шею обрамлял слишком глубокий вырез, открывая ее грудь окружающим мужчинам больше, чем того хотелось бы Чандлеру. Он заметил на мисс Блэр жемчужные серьги в форме капелек и вспомнил, как взял в рот изящную мочку ее уха.
Они обменялись приветствиями, и тут же стало ясно, что мисс Блэр стремительна отдаляется от него. Ее реверанс был чопорным; она избегала смотреть ему в глаза и едва ли не вырвала свою руку, когда он вежливо поцеловал ее.
– Лорд Данрейвен, приятно видеть вас на этом балу, – сказал виконт Хиткоут.
– Миллисент первый раз в «Олмаксе», – сообщила леди Хиткоут. – Мы очень обрадовались, получив для нее приглашение.
– Я не могу себе представить, виконтесса, что особа, представленная вами, может получить отказ.
– Вы очень любезны, милорд.
Чандлер повернулся к мисс Блэр.
– Добро пожаловать, – сказал он и снова поклонился. – Надеюсь, ваши ожидания не будут обмануты.
– Ни в коем случае, милорд. Я очень рада, что пришла сюда, и с удовольствием провожу здесь время.
– Миллисент знает, что не само здание делает «Олмакс» знаменитым местом, где полагается появляться по средам, когда живешь в Лондоне. Люди, которые бывают здесь, – вот что делает это заведение самым важным добавлением к первому сезону мисс Блэр в Лондоне.
– Конечно, вы правы, – кивнула Миллисент. – И я высоко ценю то, что сделали вы и леди Беатриса, чтобы получить для меня приглашение.
– Я слышал, вы помогаете искать светского вора, – обратился виконт к Чандлеру, явно тяготясь тем направлением, которое принял разговор.
– Скорее, я настоял на том, чтобы меня хорошо информировали о ходе дела, которое ведут власти и на Боу-стрит.
Лорд Хиткоут поднял подбородок чуть выше, отчего его острый нос словно указал куда-то вверх.
– Я слышал, что они обходят дома, допрашивая всех, точно преступников. Достойно порицания, что они обращаются с нами, словно мы все под подозрением.
– Вы забываете, Хиткоут, что один из нас действительно преступник, и полицейские всего лишь делают свое дело.
Виконт не оставлял Чандлера в покое, а тому хотелось поговорить с мисс Блэр и узнать, чем вызвана перемена в ее настроении.
Наконец он смог повернуться к Миллисент и спросить:
– Могу ли я пригласить вас, мисс Блэр?
Она тихо ответила, избегая его взгляда:
– Да.
Чандлер взглянул на виконтессу.
– Сейчас начнется вальс. Свободна ли мисс Блэр?
– Ну конечно. Мы очень внимательны к выбору партнеров для Миллисент, но право предоставлено ей, поскольку это ее первый сезон.
Миллисент подняла руку, Чандлер взял ее карточку и вписал свое имя. Потом улучил момент и перевернул карточку. На обратной стороне ничего не было. «Но наверняка будет», – сказал он себе. Вчера вечером он понял, что она никак не связана со светским вором. Мисс Блэр просто записывает имена и происшествия, чтобы лучше все запомнить. Имена и титулы могут сбить с толку любого новичка в лондонском свете.
Сделав запись, Чандлер поклонился и сказал:
– Я вернусь в положенное время, чтобы заявить права на вашу руку.
– Вы можете в это поверить? – сказала леди Хиткоут мужу, настолько понизив голос, что Миллисент даже не считала ее способной на такое. – Я уверена, что лорд Данрейвен ею увлекся.
– Не говорите глупостей, – отозвался виконт, оглядывая бальный зал. – Он ни разу в жизни никем не увлекался и вряд ли увлечен сейчас.
– Она очень привлекательна. И вот уже во второй раз граф отыскал ее и пригласил танцевать.
Лорд Хиткоут громко хмыкнул.
– Ну и что из этого? Сэр Чарлз Уайт приглашает ее в третий раз.
– Сэр Чарлз Уайт старается танцевать каждый танец, и ему все равно, с кем. А лорд Данрейвен не таков. Даже если учесть его репутацию, он очень разборчив.
– Может быть, мисс Блэр и увлекла его на время, но это ненадолго. Так с ним всегда бывает. Не волнуйтесь. Я уверен, что граф не намерен позволить надеть на себя кандалы в ближайшее время. Он ведет слишком свободный образ жизни, чтобы поселиться в деревне с женой и детьми.
Пока Хиткоуты говорили о ней так, словно ее здесь нет, Миллисент была занята своими мыслями. Хорошо, что она не сказала им, что лорд Данрейвен несколько раз просил принять его и что она ему отказала. Лучше она поделится этим только с теткой.
Если тетя Беатриса подозревает, что виконт и виконтесса хотят сами поставлять материал для ее раздела, Миллисент нужно быть осторожной и не говорить с ними ни о чем важном, предварительно не обсудив этого с теткой.
Миллисент понимала, что лорд Данрейвен действительно ею увлечен, но, без сомнения, это ненадолго. Она сознавала и опасность своего положения, поскольку, даже зная об этой опасности, оказалась в его объятиях. Пришло время честно поговорить с теткой и признаться ей во всем.
Сегодня днем она оказалась совсем близко к несчастной участи своей матери, которую вышвырнули из Лондона, словно грязную шлюху. Миллисент не могла этого объяснить, но знала, что когда дело касается графа, она становится совершенно безвольной.
Ангелы небесные! Если она позволила ему целовать себя в лавке, значит, в его обществе она нигде в Лондоне не может быть в себе уверена.
Она не должна позволить себе влюбиться в него еще больше, чем это уже есть, и впредь никогда не должна оставаться с ним наедине. Но несмотря на это решение, минуты до того момента, как лорд Данрейвен подошел и повел ее танцевать, показались Миллисент часами.
Легко ей бранить себя и упрекать в безволии, пока она не посмотрит в его небесно-синие глаза, пока он не обласкает ее своим гипнотическим взглядом, не поддразнит своим восхитительным голосом.
Миллисент в течение этого вечера несколько раз видела лорда Данрейвена, но издали. И вот он шел к ней своей уверенной походкой богатого титулованного господина. Он был чертовски красив, с волосами, отброшенными по моде назад, с красиво повязанным шейным платком. Его парчовый жилет и вечерний фрак почти полностью скрывал накрахмаленную белую рубашку, но от взгляда Миллисент не укрылось узкое кружево, которым были оторочены манжеты.
Вспомнив слова виконта, Миллисент ощутила острый укол в сердце. Ибо у того, кто шел к ней, воистину была внешность человека, который не имеет намерений остановиться на одной женщине. Тем больше оснований было у Миллисент попросить совета тетки, как избавиться от внимания лорда Данрейвена раз и навсегда.
Она глубоко втянула воздух, чтобы собраться с духом, когда он вел ее танцевать с непринужденностью человека, обладающего многолетней практикой.
«Ах, как он хорош, будучи таким плохим!»
– Я весь вечер ждал танца с вами.
– Держу пари, вы говорили это всем дамам, с которыми прогуливались сегодня.
Лорд Данрейвен с любопытством взглянул на нее:
– Почему вы так считаете?
Миллисент удивленно подняла брови.
– Не следует ли из вашей репутации, что вы умеете чаровать молодых девушек, заставляя их думать, будто безумно влюблены, а потом посещаете их всего один или два раза?
– Так, мы опять все на том же месте. Боюсь, моя репутация вечно будет стоять между нами стеной.
– Иногда такая стена необходима. Мне нужны доспехи, лорд Данрейвен, когда дело касается вас, потому что одной моей воли недостаточно.
Он с кающимся видом поднял уголки рта.
– А я-то думал, что это мне нужно обороняться от ваших чар.
Уголки губ Миллисент задрожали, предваряя улыбку. Но сегодня она не даст сбить себя с толку.
– Вы шутите, милорд, а я говорю серьезно.
– Не нужно говорить серьезно. Хотя бы сегодня. Давайте насладимся танцем, вечером. Наверное, у Довершафтов было очень хорошо, раз вы там так задержались.
– Мы не задержались. Просто мы поздно выехали из дома.
Заиграла музыка, лорд Данрейвен взял Миллисент за руку и уверенно положил свою ладонь ей на спину. Даже сквозь свою перчатку и ее платье он ощущал тепло тела девушки, и это его волновало. Они легко влились в круг танцующих. Миллисент ошиблась один раз, но он легко исправил ее ошибку. Что-то с ней, должно быть, происходило. Обычно она танцевала так, словно летела по воздуху, а не скользила по паркету.
– Вы сегодня немного скованны, мисс Блэр.
Она ответила, не глядя на графа:
– Вероятно, это потому, что я пришла в себя.
– А вы выходили из себя?
– Даже слишком.
– Мы несколько раз поцеловались.
«Нет, это было больше, чем поцелуи».
– И только, Миллисент. Ваша репутация ничуть от этого не пострадала.
Миллисент не была уверена, что озабочена она только своей репутацией. Теперь она боялась, что и ее сердце тоже в опасности.
Бесстрастный тон лорда Данрейвена заставил ее посмотреть ему в глаза.
– Меня не удивляет, что вы так легко относитесь к столь непристойному поведению.
– Я не вижу ничего дурного в том, что произошло между нами.
Его пальцы непрестанно двигались по руке Миллисент, затянутой в перчатку, гладя ее и лаская. Казалось, лорд Данрейвен никак не может насытиться прикосновениями.
– Это потому, что вы негодяй, сэр. Вы проделывали такое много раз с разными женщинами. Это так же естественно для вас, как дышать.
– И это не было для вас секретом еще до нашей встречи сегодня днем.
– Если бы нас застали, вас не выгнали бы с позором из Лондона, выгнали бы меня.
– Посмотрите на меня. – Когда она встретилась с ним глазами, граф продолжал: – Я бы не позволил случиться такому. Будучи джентльменом, я подвергаюсь риску и вполне готов ответить за любые последствия, которые могут явиться результатом моих поступков. Вы должны мне в этом доверять.
– Вы кажетесь таким искренним сейчас, что я могла бы вам поверить. Но я не могу. Скольким девушкам вы говорили то же самое?
– Не столь многим, как вы думаете. Знали бы вы, как мне хочется заключить вас в объятия и снова поцеловать, мисс Блэр!
Миллисент опять устремила взгляд куда-то мимо его плеча и вздохнула:
– Признаюсь, я не жалею о том, что мы поцеловались вчера и сегодня.
– И о том, что мы целовались так пылко?
Их взгляды встретились, и на мгновение Чандлеру показалось, что он заметил на лице Миллисент легкую улыбку.
– Да. Мне это очень понравилось.
– Интересно, понимаете ли вы, как подобные слова действуют на меня? Я даже не уверен, что еще не сбился с ритма вальса. Я страшно рад, что вы не раскаиваетесь в том, что произошло между нами.
– Но больше ничего непристойного между нами не будет. Никогда.
– Конечно, не будет. Могу я посетить вас завтра?
– Нет, сэр, не можете.
– Мисс Блэр, вы сводите меня с ума. После того, что вы только что сказали, как вы можете мне отказывать? Мы выяснили, что я вам не противен. Почему же вы не позволяете мне нанести вам визит?
Верность Миллисент своей тетке заставила ее оставаться непреклонной. Она сказала:
– Лорд Данрейвен, я приехала в Лондон не для того, чтобы мной играли.
– Я слышу в вашем голосе и вижу в ваших глазах, что вы говорите серьезно. Я не собираюсь вами играть, Миллисент.
– Ваша репутация говорит об обратном, и прошу вас не называть меня по имени.
– После сегодняшнего дня я думаю, что мне не пристало называть вас мисс Блэр.
– Вы должны.
– Почему?
–Я приехала сюда лишь на короткое время, а потом вернусь домой. Вы не должны посещать меня.
Чандлер знал, что танец скоро закончится. Ему придется вернуть Миллисент виконтессе.
– Вы приехали в Лондон в поисках подходящей партии?
– Нет, я приехала, чтобы помочь... – Она осеклась. – Я приехала, чтобы посмотреть Лондон, провести здесь сезон и пожить светской жизнью.
Чандлер мог бы поклясться, что Миллисент хотела сказать что-то совсем другое. Но что?
– И это все?
– Да. Но даже если бы я и хотела сделать хорошую партию, вы бы мне не подошли.
Сказано это было прямо, без обиняков, хотя мысль о том, чтобы жениться на ней, ни разу не приходила Чандлеру в голову. Ему просто хотелось быть с ней, прикасаться к ней, обнимать и целовать ее.
– Что же делает мою кандидатуру неприемлемой? – поинтересовался он.
В глазах Миллисент появилось грустное выражение, и ее лицо стало задумчиво прекрасным.
– Более двадцати лет назад моя мать приехала провести сезон в Лондоне, и она... и мне тоже захотелось провести здесь сезон. Это все, что я могу сказать.
Теперь Чандлер знал, что Миллисент собиралась сказать ему больше, но не решилась на откровенность. Если он не станет сейчас торопить ее, возможно, со временем она расскажет ему все.
– А за кого она вышла замуж?
– За моего отца.
Чандлер рассмеялся и крутанул ее, поскольку вальс кончился. Затем поклонился.
– Вы меня восхищаете, Миллисент. Как могу я от вас отказаться?
Она присела.
– Не преследуйте меня, лорд Данрейвен.
Он взял ее за руку и повел к леди Хиткоут.
– Я не позволю вам отринуть меня, прекрасная дама. Если я не могу прийти к вам открыто, мне придется снова видеться с вами тайком.
Глава 11
«Умеренное сомнение – путеводная звезда мудреца» – и неудивительно. Не говорил ли, случайно, кто-нибудь об этом дерзкому лорду Данрейвену – человеку, чье имя каждый день фигурирует в скандальной хронике, и вполне обоснованно. Ходят слухи, что он больше не интересуется леди Ламсбет. Теперь он положил глаз на молодую леди, новичка в Лондоне, но явно не новичка в похищении сердец у закоренелых холостяков. Видели, как он послал ей воздушный поцелуй.
Лорд Труфитт
Из светской хроники
До рассвета оставалось не более часа, когда Миллисент поднялась по лестнице теткиного дома. Шаги ее были медленнее и тяжелее обычного. Гамлет известил дом о ее появлении предупреждающим лаем, но звучал его лай не так громко и отчаянно. Миллисент погасила лампу, которую оставляли для нее зажженной, и прислонилась к двери. Это уже вошло у нее в привычку. Возвращаясь домой под утро, она чувствовала такую усталость, что не могла сразу же пойти к тетке. Ей требовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.
Сегодня ей нужно было бы побыть одной в спальне и хорошенько подумать о лорде Данрейвене и обо всех нежелательных чувствах и волнениях, которые он возбудил в ней, и только потом уже отправиться к тетке. Но этого она не могла сделать. По утрам у нее бывало очень мало времени – она должна была написать статью и вовремя отправить ее в редакцию.
Миллисент оторвалась от двери и решительно направилась к комнате тетки. Она постучала и, услышав приглашение, вошла. Тетя Беатриса сидела в постели. Выглядела она уже вполне нормально. С каждым днем ее лицо все заметнее обретало свой обычный вид.
Миллисент, несмотря на усталость, улыбнулась:
– Доброе утро, тетя Беатриса. – Она остановилась в ногах кровати, зная, что Гамлет не позволит ей подойти ближе. – Какая на вас красивая ночная кофточка! И вы с каждым днем выглядите все лучше.
Тетка тоже улыбнулась.
– Спасибо, дружочек. Рада сообщить, что сегодня мне действительно лучше. А я уже думала, что этот день никогда не настанет. Расскажи о сегодняшних балах. Все ли были у «Олмакса»? Ты, наверное, чудесно провела время, раз так задержалась. Жаль, что меня там не было. Я так по всем соскучилась.
– Мой первый вечер у «Олмакса» прошел великолепно. Спасибо, что устроили все это, тетя Беатриса. Насколько я могу судить, там собрались все. Залы были переполнены.
– Так бывает всегда, дружочек, даже в самую плохую погоду. Я с огромным нетерпением ждала твоего возвращения. Меня страшно угнетает, что я не могу встать с постели и побывать где-нибудь, поболтать с друзьями и послушать, что говорят.
– Я уверена, что скоро это будет возможно. Но мне трудно понять, как это виконт и его жена могут каждую ночь так долго оставаться вне дома. Неудивительно, что его милость засыпает по дороге домой. – Миллисент посмотрела на собаку: – Доброе утро, Гамлет. Как поживаешь?
Гамлет тявкнул один раз. Миллисент подняла брови. Может ли быть, что она покорила его?
– Они спят, пока не настанет время вставать и одеваться, чтобы идти на следующий прием. Вот так они и живут. Недурная жизнь. Заметь, что этого лихорадочного распорядка им приходится придерживаться только во время сезона. Им хотелось бы почаще бывать на званых завтраках и на прогулках в парке, но полагаю, они делают все, что в их силах.
– Я не жалуюсь на них. Они очень ко мне внимательны.
– Прекрасно. А теперь, прежде чем мы начнем, я хочу, чтобы ты кое-что прочла, – сказала тетка. – Тебе письмо.
Миллисент увидела в руке у тетки лист бумаги.
– Мне? – Настроение у Миллисент сразу же поднялось. – Это от матушки?
Она протянула руку за письмом. Миллисент чувствовала себя виноватой из-за того, что редко писала матери, находясь в Лондоне, но у нее совсем не оставалось времени. Она была очень довольна, что выбрала для матери красивое кружево, когда лорд Данрейвен наконец оставил ее в лавке; утром она собиралась отослать его.
– Нет, но ты будешь рада ему не меньше, чем весточке от матери. Читай вслух.
Миллисент взяла письмо и пододвинулась ближе к яркой лампе, стоявшей у кровати. Кто бы это мог писать ей, если не мать?
– «Дорогой лорд Труфитт», – громко прочла Миллисент. Она остановилась и подняла глаза. – Это не мне.
– Нет, нет. Именно тебе. Дорогая моя Миллисент, ты теперь лорд Труфитт.
Услышав эти слова, Миллисент была ошарашена.
«Я теперь лорд Труфитт?»
Ну конечно. До тех пор, пока тетя Беатриса не начнет снова выезжать в свет. Миллисент снова подумала, что должна поговорить с ней о лорде Данрейвене. Больше это нельзя откладывать.
– Продолжай же, – поторопила ее тетка. – Читай.
Дорогой лорд Труфитт! Мое внимание обратил на себя тот факт, что редакция получает многочисленные отклики по поводу ваших цитат из Шекспира, которые вы помещаете кажый день в начале вашего раздела. Отклики самые положительные, должен добавить. Количество наших читателей растет. Мы полагаем, что успех вашего раздела является одной из причин того, что нас стали больше читать. Поздравляем вас с великолепной работой и надеемся, что вы продолжите использовать цитаты из Шекспира.
Искренне ваш Томас Гринбрайер.
Миллисент подняла голову от письма. Тетя Беатрис была права – ее обрадовало это письмо.
– Это успех.
– Да, именно это он и хочет сказать. – Тетка засмеялась. – Признаюсь, у меня были сомнения, когда ты начала мне помогать, но, как сообщили мне Эмери и Филлипс, на улицах все говорят о нашем разделе.
– Но почему?
– Судя по тому, что я слышу, люди спорят о том, из какой пьесы взята та или иная цитата, кто из героев ее произносит, а некоторые даже сделали из этого игру. Цены на книги Шекспира поднялись. Говорят, что в «Уайтсе» скоро можно будет заключать пари, из какой вещи Шекспира появится цитата в следующий раз. – Теткино лицо сияло. – Это потрясающе, дорогая моя девочка. Внимание, которое ты привлекла к разделу лорда Труфитта, просто неслыханно!
Миллисент ушам своим не верила. Она слышала какие-то разговоры о цитатах, но не придала этому значения.
– Не понимаю. Откуда взялась такая популярность?
– Ты соединила самого любимого писателя всех времен с тем, что свет любит больше всего – со сплетнями! И это прекрасно получилось. – Тетя Беатриса снова засмеялась. – Ты – последний крик моды!
Последний крик моды?
Миллисент просто потеряла дар речи! Что было бы, узнай об этом ее матушка? Или лорд Данрейвен?
Она постаралась отогнать эти мысли и сказала то, что, как она знала, хотелось услышать ее тетке:
– Это не я, тетя Беатриса, а вы. Не забывайте, это ваш раздел, и очень скоро вы к нему вернетесь. А я очень рада, что вы довольны моей работой. Мы будем и дальше давать вашим читателям то, что им нужно.
– Это была блестящая мысль, дорогая. Подумать только, все эти годы я упивалась Шекспиром, но никогда не думала воспользоваться его словами в своей работе. Как ты умно это придумала!
– Спасибо, что показали мне письмо. Вы вызвали меня сюда, чтобы я вам помогала, и я очень рада, что помогла вам. – Миллисент отдела письмо.
Гамлет поднялся, быстро обнюхал его, но тут же снова улегся.
– Шекспир всем хорош, но нашим читателям он показался бы скучным, если бы мы не приправляли его сплетнями. Скандал – это чудесный вид развлечений. Нам нужно стараться, Миллисент.
Миллисент была не робкого десятка и, бывая в обществе, прекрасно справлялась со своей работой. Просто ей не доставляло никакого удовольствия писать о частной и личной жизни людей.
– Ты уже неделю занимаешься этим, – продолжала тетка, с трудом переводя дыхание. – Постарайся добывать больше сведений о том, встречается ли лорд Данрейвен с леди Ламсбет, кто с кем танцевал, кто женится, кто только собирается жениться. Что происходит с мисс Пеннингтон в жизни мисс Доналдсон? Наши читатели хотят знать о тайных свиданиях в саду, о том, кто из джентльменов получает поцелуй и кто – пощечину. И конечно, всегда интересно прочитать, что леди и джентльмен, которые подходят друг другу, вдруг решили не вступать в брак – и почему они это сделали.
Миллисент слушала, с каким смаком тетка рассуждает о сокровенных сторонах жизни посторонних людей, и вдруг поняла, почему ей не нравится то, что она делает для тетки. Если бы кто-то увидел ее с лордом Данрейвеном в текстильной лавке, а потом написал об этом, она бы погибла. Внезапно Миллисент похолодела. Что будет, если кто-то видел их?
«Будет то, что случилось с мамой».
Стараясь окончательно не пасть духом, Миллисент сказала:
– Это напомнило мне о том, о чем я хотела с вами поговорить.
Тетка немного выпрямилась.
– Ты вдруг стала такой серьезной. Говори.
Миллисент нервно сжала руки и сказала:
– Мне кажется, что лорд Данрейвен против моей воли преследует меня.
– Что такое? – Тетка с такой быстротой наклонилась вперед, что Гамлет откатился к краю кровати. – Тот лорд Данрейвен из «скандальной троицы», у которого украли ворона?
«А разве еще есть другой?»
Миллисент надеялась, что поступает правильно, исповедуясь тетке и рассчитывая на ее помощь.
– Да. Клянусь, тетушка, я ничем его не поощряла. – «Так уж и ничем?» – Напротив, я бывала с ним подчас почти груба. – «А подчас покорна». – Но всякий раз он отвергает мои отказы и все время настаивает на том, чтобы я позволила ему нанести мне визит. Я всегда отказываюсь. И...
– И что?
– Каждый раз, когда мы встречаемся, он ведет себя по отношению ко мне совершенно дерзко.
– Это просто очаровательно, Миллисент. Ты должна изложить мне подробности.
Миллисент вздрогнула: «Нет!»
Не может же она рассказать тетке, что ее так пылко целовал и ласкал человек, в которого она уже почти влюбилась. Нужно что-то придумать.
– Пока что не было ничего такого, что как-то задело бы меня, но мне нужно знать, как поступить, чтобы он оставил меня в покое. Мы не можем рисковать – лорд Данрейвен не должен знать, кто я. Он может заинтересоваться, чем я занимаюсь.
– Обнаружить это он может лишь единственным способом – если ты ему скажешь сама, а я уверена, что ты этого не сделаешь. Однако я согласна, что в наших интересах сделать так, чтобы он тебя не преследовал.
– Он очень обаятелен.
– Это повеса, который знает все ходы и выходы, и к тому же он светский человек. Ты должна сказать мне, что именно он сделал. Лорд Данрейвен тебя скомпрометировал?
– Нет, пока не было ничего серьезного, – солгала Миллисент. Потом сказала, старательно подыскивая слова: – Он гладил меня по руке и сжимал мне пальцы все время, пока мы танцевали.