Страница:
И лорд Данрейвен повернул ее под своей рукой так, чтобы она оказалась лицом к нему, не пропустив такта. Глаза у него довольно блестели, хотя у него достало благоразумия, чтобы улыбка его была не более чем вежливой.
– Вот такое впечатление вы на меня производите, мисс Блэр. Но я переменю тему, чтобы не приводить вас в замешательство. Итак, где же обитает ваша матушка?
Прежде чем ответить, Миллисент глубоко втянула воздух.
– В деревне. Но скажите, если то, что пишут о вас, неправда, что же тогда правда?
– Это довольно широкий вопрос для леди, которая предпочитает давать только самые узкие ответы.
Миллисент посмотрела прямо в его интригующие синие глаза, сверкающие нескрываемым удовольствием. В первый раз после начала танца она не удержалась от мягкой улыбки.
– Уж конечно, милорд, вы не предполагаете, что леди расскажет вам все во время первого же танца.
– Осторожнее, мисс Блэр, вы можете погубить свою репутацию.
Она не испугалась и спросила:
– Это как?
– Похоже, эти слова – первое из всего вами сказанного, что можно счесть за кокетство.
– Стало быть, мне следует быть осторожней. Мне и в голову не приходило кокетничать с вами.
– Боюсь, что «леди слишком пылко возражает».
От удивления Миллисент широко раскрыла глаза. На душе у нее потеплело.
– Вы изучали Шекспира?
– Изучал? Нет, просто кое-что читал.
– Он очень умело обращался со словами.
– Не намек ли это на то, что я могу найти дорогу к вашему сердцу, минуя вашу голову, мисс Блэр?
Миллисент сразу же напряглась. Как он дерзок! И очарователен настолько, что она с легкостью забыла, кто он, и охотно завела с ним приятный разговор.
– Разумеется, нет.
– Мне бы хотелось нанести вам визит завтра утром, мисс Блэр.
– Это будет не очень удобно, лорд Данрейвен.
– Тогда во второй половине дня?
Лорд Данрейвен поднял руку, чтобы она сделала медленный поворот перед окончанием танца, снова ласково погладил пальцы Миллисент, затем отпустил ее руку и поклонился.
Миллисент присела, ощущая слабость в коленях. С ним постоянно нужно быть начеку!
– Прошу меня простить, но во второй половине дня я всегда занята.
Чандлер подал ей руку, и Миллисент грациозно оперлась на нее.
– Я полагаю, что вы отвергаете мои ухаживания, мисс Блэр.
– Именно это я и делаю, сэр.
Они не спеша вернулись туда, где леди Хиткоут ждала Миллисент. Сердце у девушки билось как никогда часто, но это никак не было следствием танца. Сердце ее колотилось из-за прикосновений лорда Данрейвена, совершенно не считаясь со здравым смыслом.
Когда они уже подходили к виконтессе, лорд Данрейвен повернулся к Миллисент и тихо сказал:
– Если умные слова не могут покорить ваше сердце, мисс Блэр, тогда мне придется найти иные способы, которые позволят это сделать.
Проводив, как и полагалось, мисс Блэр к леди Хиткоут, Чандлер смотрел, как они уходят. Когда мисс Блэр отвернулась от него, на лице ее все еще сохранялось изумленное выражение, появившееся там, когда он сказал, что найдет дорогу к ее сердцу. Он и сам был изумлен. С тех пор как в него запустила коготки леди Ламсбет, его никто не интересовал до такой степени.
Он дважды разговаривал с мисс Блэр, но ни разу не услышал, чтобы она хихикала – раздражающая манера, присущая большинству юных леди. Забавно, но похлопывание ресницами и обмахивание веером, прежде не вызывавшие у него досады, теперь казались ему отвратительными. А вот у мисс Блэр вообще не было веера. Чандлер не был уверен, что видел и как она моргает. Она слишком хорошо владеет собой.
Чандлеру нужно было выпить и снова обойти комнаты в поисках того, кто мог бы присутствовать здесь с недобрыми мыслями.
Мисс Блэр определенно была самой интригующей из здешних дебютанток. Пожалуй, он напрасно так быстро выказал ей свой интерес. Чандлер рано научился не показывать своей заинтересованности молодым дамам, даже если испытывал таковую. Но сегодня он почувствовал, что ему нестерпимо хочется отыскать путь к сердцу мисс Блэр. Никогда еще Чандлер не говорил никому ничего подобного. О чем он только думает? Более глупо он не мог бы выглядеть, даже если бы был мальчишкой, бросающим первый взгляд на платную любовницу.
Проклятие! Хватит думать о мисс Блэр. Ему нужно ловить вора. Сейчас он должен наблюдать за дверьми, бродить по комнатам и внимательно изучать толпу, иначе он никогда не найдет того, кого ищет.
Чандлер остановился поболтать с герцогом Грембруком и осведомиться о его дочери леди Линетт, но взгляд его постоянно озирал комнату в поисках того, кто казался бы здесь чужаком. Он поговорил с сэром Чарлзом Райтом, проходя мимо него; кивнул и улыбнулся группе дам и прервал излияния некоего джентльмена, который когда-то пытался вызвать его на дуэль в результате какого-то недоразумения.
Медленно обойдя каждую комнату по два раза, Чандлер отметил, что все мужчины выглядят одинаково. И если можно было подозревать кого-то одного, то и всех остальных тоже. К тому же он понял, что знает почти всех по имени и не может никого из них считать грабителем. Но тут же Чандлер возразил себе: ведь если бы вор выглядел среди светских людей как грабитель, его бы уже давно поймали.
– Данрейвен, одну минуту!
Чандлер мысленно выругался и продолжал идти, не останавливаясь и не замедляя шага. Он не был готов к еще одному разговору с Эндрю. Может, ему повезет и кто-нибудь перехватит его друга, прежде чем он настигнет Чандлера.
Но вскоре Эндрю поравнялся с ним.
– Данрейвен, хорошо, что я тебя нашел. Я видел, как ты с ней танцевал. Ну и как?
Чандлер пропустил мимо ушей вопрос Эндрю, улыбаясь, обернулся к нему и слегка похлопал по плечу:
– Ты нашел меня как раз вовремя. Я собираюсь чего-нибудь глотнуть. Хочешь присоединиться?
– Да, но давай уйдем отсюда и поедем в «Уайтс». Сейчас самое время для пары партий в вист.
– Не могу, старина.
– Почему? Она же ушла. Я видел.
Его отношения с мисс Блэр были запретной темой. И Чандлер спросил:
– Кто она?
– Действительно, кто? – нетерпеливо фыркнул Эндрю. – Мисс Блэр, разумеется. Или мы не проболтали недавно битых полчаса о ней?
– Значит, ты тогда уже знал, как ее зовут?
Эндрю пожал плечами и ухмыльнулся.
– Ну конечно, знал. Но мне хотелось выяснить, достаточно ли ты ею интересуешься, чтобы узнать это самому. Увидев, как ты с ней танцуешь, я получил ответ на свой вопрос.
– А я видел, как ты танцевал с мисс Пеннингтон. Надеюсь, она оправдала твои ожидания?
– Я еще не разобрался в этом. Она кажется ужасно молодой и глупой.
– А может, это ты стареешь?
– Что за дурацкая мысль! Но в этом сезоне все девицы мне кажутся такими. – И он с отвращением потряс головой. – Стареть – это ужасно, правда? Ну давай же поедем в клуб, выпьем и поболтаем.
– Мне скоро танцевать с мисс Бардуэлл.
– Неужели? – Эндрю с подозрением посмотрел на друга. – А когда мы говорили о ней, вид у тебя был совершенно незаинтересованный.
– Да так оно и есть, ни малейшего интереса. Однако пришлось пригласить ее, чтобы не поступить невежливо, так уж получилось. – Чандлер подумал, что в поведении девушки явно чувствуется школа ее матери, и добавил: – К несчастью, мне также пришлось пригласить мисс Доналдсон, так что я пробуду здесь дольше, чем намеревался.
– Они, похоже, загнали тебя в угол.
– Это еще мягко сказано.
– Эти многообещающие особы с каждым днем становятся все смелее. А помнишь, какими робкими девочками они были всего несколько лет назад?
– Помню. А разве не ты недавно называл те годы «добрым старым временем»?
Эндрю рассмеялся.
– Я, наверное, неплохо выпил тогда.
– Думаю, мы оба выпили неплохо.
– Но мы ведь исправляемся, верно?
– Там будет видно, – ответил Чандлер со всей искренностью, на которую был способен, учитывая, что он больше не был намерен делиться с друзьями каждой своей мыслью.
– Так скажи же, мисс Блэр оправдала твои ожидания?
«О да», – подумал Чандлер, но от прямого ответа уклонился и сказал:
– Я чувствую, что сегодня меня больше интересует поимка вора, чем внимание хорошенькой дамы.
– Хмм, видимо, это означает, что она оказалась ничем не примечательной.
«Нет, совсем наоборот», – подумал Чандлер и двинулся дальше сквозь толпу гостей.
Если бы он раньше поразмышлял над этим, то понял бы, что в жизни мужчины обязательно наступает момент, когда он становится самостоятельным человеком, а не частью какой-либо троицы.
Глава 6
Миллисент сидела в одиночестве в столовой особняка ее тетки, доедая сыр, вареные фиги и свежевыпеченный хлеб. Даже теперь, в половине третьего, ей было трудно избавиться от сонной одури – глаза ее слипались.
К счастью, кухарка тети Беатрисы присылала ей в спальню горячий чай, чтобы помочь проснуться. Уже несколько дней, с тех пор как Миллисент приехала в Лондон, ей не удавалось выспаться по-настоящему.
Она не могла понять, как ее тетке удается все эти годы ложиться спать так поздно. Работать приходилось с убийственной скоростью. Каждый вечер Миллисент посещала два-три приема и, вернувшись к утру домой, сразу же отправлялась в комнату тетки, и они вместе обсуждали события и разговоры.
Миллисент записывала то, что предлагала тетя Беатриса и что годилось для раздела, а потом, уйдя к себе, принималась за утомительное дело – писать доходчивый вариант, который Филлипс отвезет в «Дейли ридер».
Со дня своего приезда в Лондон она ложилась только на рассвете.
Наслаждаясь чаем, поданным ей в хрупкой фарфоровой чашке, Миллисент блуждала взглядом по саду за окном, где розовым, желтым и белым цветом цвели примулы, крокусы и какой-то кустарник. Эмери срезала цветы, чтобы поставить букет в комнату тети Беатрисы, а Гамлет обнюхивал землю вокруг ног Эмери.
Миллисент не понимала, почему собака так невзлюбила ее. Она могла объяснить это только тем, что Гамлет, кажется, не любит никого, кроме своей хозяйки и Эмери. А тетя Беатриса полагала, что это потому, что пес старел и становился сварлив, и скорее всего так оно и было.
Пока Миллисент смотрела на Эмери и Гамлета, мысли ее витали вокруг того, что сказал вчера лорд Данрейвен, направляясь с ней к виконтессе Хиткоут. И вдруг ее охватило какое-то предчувствие.
Миллисент была потрясена, а ее тетка была бы оскорблена, узнай она о том, что граф пообещал не оставлять ее в покое. Она должна как-то прекратить его ухаживания, но почему-то Миллисент вовсе не хотелось этого делать. Хотя он и великосветский повеса, но ее влечет к нему, по-видимому, слишком сильно, чтобы не обращать на это внимания. Она пыталась, но безуспешно. И сейчас Миллисент надеялась лишь на то, что она скоро надоест графу и он переключится на кого-нибудь еще.
Миллисент вспомнила, как легко, но при этом очень властно он прикасался к ней, когда они танцевали, и губы ее тронула улыбка. Ей нравилось ощущать его силу, когда он гладил ее по руке. Ах, как он красив и обходителен! Миллисент никогда еще не встречала таких интересных и очаровательных мужчин.
Но – и это «но» было огромным – она должна помнить, что именно так он заработал свою репутацию одного из «скандальной троицы». Лорд Данрейвен умеет очаровывать молодых леди и вызывать у них желание снова увидеться с ним. Она должна помнить, что ему нравится завлекать девушек в свои сети только для того, чтобы удовольствоваться несколькими танцами и парой визитов. И улыбка Миллисент тут же погасла.
Она не из тех, с кем он может вести себя легкомысленно, и на то есть две очень основательные причины. Во-первых, тетя Беатриса пригласила ее в Лондон, чтобы сохранить за собой свой раздел в «Дейли ридер», а во-вторых, именно из-за такого человека, как лорд Данрейвен, ее мать была изгнана из общества. И если этот дерзкий граф еще раз подойдет к ней, она даст ему отпор – не важно, что ей этого совсем не хочется. Она не желает, чтобы с ней случилось то, что случилось с ее матерью.
Миллисент снова посмотрела в пышный сад. День слишком уж хорош, чтобы вот так сидеть в четырех стенах. Может быть, неторопливая прогулка среди цветов и кустарников избавит ее от мыслей о лорде Данрейвене. Она выйдет на свежий воздух к Эмери и Гамлету и попробует подыскать новые цитаты из Шекспира для тетушкиного раздела.
Цитаты можно было бы найти в томах Шекспира, которые стояли на полках у тети Беатрисы, и читать его всегда было для Миллисент удовольствием, но особенно ей нравилась возможность самой припоминать великое множество любимых строк, не листая страниц книги.
Она допила чай и, выйдя через задние двери из дома, оказалась в красивом классическом саду. Миллисент слышала, что цветник ее тетки один из самых больших и красивых в Мейфэре, и, глядя на великолепие, представшее ее глазам, она не сомневалась в этом. Весь сад пестрел яркими красками.
Высокие густые тисы образовывали ограду, которая была не менее восьми футов высотой и полностью укрывала сад с трех сторон. Цветочные гряды и клумбы были расположены так, что в саду с ранней весны и до поздней осени постоянно цвели какие-либо цветы или кустарники. В глубине сада стояла статуя Дианы-охотницы размером больше человеческого роста. В руке богиня держала колчан со стрелами, у ног притулилась ее верная собака. Нетрудно было догадаться, почему тетка выбрала именно эту статую, зная ее любовь к собственной собаке.
Эмери и Гамлет, которые возвращались в дом, встретились с Миллисент на нижней ступеньке лестницы.
– Добрый день, мисс, – дружелюбно приветствовала ее Эмери.
– Добрый день, Эмери, – откликнулась Миллисент, глядя в корзину горничной. – Какие красивые цветы вы собрали для тети Беатрисы!
Похвала обрадовала горничную.
– Вы думаете, ей понравится?
– Я в этом уверена.
Эмери улыбнулась и сказала:
– Благодарю вас, мисс, – а затем пошла по лестнице к задней двери.
Миллисент повернулась к спаниелю, который все еще с любопытством смотрел на нее.
– А ты что же, Гамлет? Хочешь немного погулять со мной по саду?
Собачка тявкнула. Миллисент решила, что это означает желание остаться с ней в саду, но как только Эмери открыла дверь, Гамлет вскарабкался по ступеням и бросился в дом, торопясь успеть, пока горничная не закрыла дверь.
«Вот и пытайся подружиться с ним», – подумала Миллисент, направляясь по выложенной камнем дорожке в глубь сада. День был хорош – яркое солнце, ясное синее небо, легкий ветерок, чуть шевеливший листья. После сырой зимы и весенних дождей листва была сочного зеленого цвета.
Миллисент наклонилась, чтобы понюхать красивый розовый цветок, и ее скромное дневное платье прошелестело по атласным туфелькам.
– Миллисент.
Миллисент выпрямилась. Кажется, она сходите ума. Она могла бы поклясться, что слышала голос лорда Данрейвена, окликнувшего ее по имени. Она окинула взглядом сад от угла до угла и никого не увидела. Миллисент встряхнула головой и улыбнулась. Как это не похоже на нее – никогда у нее не было слуховых галлюцинаций. Это, наверное, оттого, что она никак не может выбросить из головы этого дерзкого негодяя.
И она продолжала свою неспешную прогулку.
– Миллисент.
На этот раз она резко остановилась и снова, еще более внимательно, оглядела сад. Не мерещится же ей! Лорд Данрейвен зовет ее по имени.
– Здесь, рядом со статуей.
Миллисент медленно направилась к статуе и, почти подойдя к ней справа, увидела лорда Данрейвена, пригнувшегося и прячущегося за высокой Дианой. Он жестом позвал ее к себе.
Это было немыслимо.
Она посмотрела на заднюю дверь, за которой только что скрылись Эмери и Гамлет. Не было видно ни их, ни Филлипса, никого из других теткиных слуг. Невообразимо, как же он сумел пройти в сад так, что его никто не заметил?
Миллисент понимала, что нужно, не говоря ни слова, броситься в дом, однако поступила она совсем не так. Любопытство одержало верх, и она сделала еще пару шагов в его сторону. Она не торопилась, направляясь туда, где лорд Данрейвен прятался в глубине сада и где стояла статуя. Оказавшись достаточно близко, чтобы разговаривать, Миллисент остановилась и притворилась, будто рассматривает маргаритки, сама же не сводила с графа глаз.
– Вы меня изумляете, сэр.
Он подмигнул ей и сказал:
– Благодарю вас.
– Как вы попали в сад?
– Через изгородь.
Миллисент посмотрела на густые, тесно посаженные кусты, образующие живую изгородь, и не заметила ни одного отверстия в аккуратно подстриженных тисах; не было даже намека на то, что сквозь кусты кто-то пробирался.
– Невероятно.
– Мисс Блэр, неужели вы никогда не слышали старую поговорку: «Кто хочет, тот найдет дорогу»?
– Вы, сэр, просто волшебник, если смогли пройти через эту изгородь.
Хитрая улыбка заиграла на губах лорда Данрейвена, и весь гнев Миллисент испарился.
– У меня большая многолетняя практика, но, правда, должен признать, что я несколько потерял форму. – Он фыркнул и уселся прямо на землю. – Слишком давно не пробирался в сад, чтобы повидаться с молодой леди.
– И не делайте этого, – посоветовала Миллисент. Хотя столь дерзкое поведение возмущало ее, поступок лорда Данрейвена вызывал у нее волнение. – Вам такие выходки не по возрасту.
Граф потрогал царапину на щеке и скривился.
– Согласен. Но это было так забавно, к тому же приятно сознавать, что ты все еще способен на такое.
– Меня не удивляет, что вы проделывали такие штуки и прежде.
– Я бы предпочел, чтобы вы позволили мне прийти к вам.
– Сэр, мне кажется, я ясно дала понять, что совершенно не желаю, чтобы вы приходили ко мне.
– Это говорит о вашей уверенности в том, что я соответствую своей репутации.
– Разумеется. Вас могли поймать, когда вы лезли сюда. – Она замолчала, – Что я говорю? Это меня могут застать здесь во время разговора с вами, и будет скандал. Эмери и Гамлет только что были в саду.
– Я видел их и ждал, когда они уйдут. Я всегда веду себя осторожно. Некоторое время я прятался по другую сторону изгороди, надеясь, что Гамлет меня не учует и что вы сегодня выйдете в сад.
– Вот как? Но почему?
– Мне хотелось вас видеть. Вы не разрешили мне прийти к вам по правилам, вот я и пришел не по правилам. Подойдите поближе, чтобы можно было разговаривать не так громко, не привлекая внимания слуг.
Ближе? Ей вообще не следует с ним разговаривать. Но... пусть он и повеса, с ним всегда возникает это «но». Ей хочется с ним поговорить.
Миллисент подошла совсем близко к статуе и присела на ее постамент рядом с лордом Данрейвеном, сидевшим на траве. Сейчас она смотрела на него сверху вниз. Волосы у него были взъерошены, в них застряли веточки тиса. Фрак был порван на плече, а на белой рубашке виднелись зеленые пятна. На щеке под глазом была небольшая царапина. У лорда Данрейвена действительно был вид джентльмена, который забрался в сад, чтобы увидеть свою любимую.
Миллисент тихонько рассмеялась.
– Что здесь такого смешного? – спросил он, прислоняясь к постаменту.
– Вы.
– Я? Я хотел произвести на вас впечатление, а не вызвать у вас смех. Где я допустил ошибку? – Лорд Данрейвен насмешливо улыбнулся.
– Я как раз думала о том, что нет ничего удивительного, что у вас такая репутация. Прийти сюда подобным способом – очень рискованно для нас обоих.
– Я еще в ранней молодости научился пробираться в сады и влезать в окна так, чтобы меня не поймали.
– Ваши трюки легко могут убедить некоторых молодых леди, будто вы влюблены в них до безумия.
– Некоторых? – переспросил он. – Полагаю, это должно означать, что вы не входите в это число.
– Конечно, нет.
– Но вы не рассердились, что я пришел вас увидеть?
«О нет».
– Конечно, рассердилась, – сказала Миллисент, но прозвучало это не очень убедительно. – Это просто глупо. Если вас здесь застанут, моя репутация погибнет навсегда.
– Некоторым утешением может служить то, что меня еще ни разу не заставали.
– Очевидно, это так. Иначе вы были бы женаты.
– Именно поэтому я всегда так осторожен.
– Но ведь вы сказали, что потеряли форму.
– Я так сказал? Не может быть. Но давайте проверим.
Он как-то незаметно завладел ее рукой и потянул ее вниз, на траву, и она оказалась сидящей наполовину рядом с ним, наполовину – у него на коленях, и он закрыл ей губы быстрым нежным поцелуем, который ей показался таким сильным, что голова у нее пошла кругом от разных мучительных ощущений.
Миллисент была настолько ошеломлена, что не могла ни пошевелиться, ни сказать что-нибудь. Она смотрела в его ласково улыбающиеся глаза и не испытывала ни страха, ни угрызений совести, ни стыда. Как это может быть? Это шло вразрез со всем, чему ее учили.
Лорд Данрейвен поднял руку и погладил ее по щеке. Потом спросил:
– Так потерял ли я форму?
– Нет, сэр, вы настоящий мастер.
Она почти сидела на нем. Он удерживал ее, но при этом не прилагал больших усилий. Миллисент вполне могла бы встать, закричать и даже дать ему пощечину, но продолжала сидеть и не двигалась.
Он снова приблизил губы к ее губам и еще раз нежно поцеловал ее. Сердце ее затрепетало. Губы графа были теплыми и влажными. Он осторожно учил ее, как отвечать на поцелуй. Было так легко отдаться его прикосновениям и просто наслаждаться близостью с этим человеком, но она не должна была этого делать. Нужно взять все под контроль и не дать этому продолжаться.
Миллисент толкнула лорда Данрейвена в грудь, и поцелуй кончился.
– Вы доказали, что ваша характеристика верна, лорд Данрейвен. Вы – повеса высшего класса.
– Должен ли я расценить это как комплимент или как оскорбление?
– Вы должны отнестись к этому как к данности. А теперь мне действительно нужно идти, пока нас не увидели.
– Могу я зайти к вам завтра?
Миллисент поднялась на ноги и посмотрела на него сверху вниз.
– Я не могу этого разрешить, сэр. Прошу вас, займитесь кем-нибудь другим. А теперь уходите тем же путем, каким пришли, а я посторожу.
Граф усмехнулся и послал ей воздушный поцелуй.
В этот момент из задней двери дома выбежал Гамлет. Он остановился на верхней ступеньке и дважды тявкнул, а потом на полной скорости помчался вниз по лестнице по направлению к Миллисент. Сердце тревожно забилось у нее в горле.
– Быстрее, лорд Данрейвен. Гамлет почуял, что вы здесь, – прошептала Миллисент, но граф уже исчез через незаметное отверстие, которое проделал в нижней части живой изгороди. Едва только он пролез, кусты сомкнулись у него за спиной.
Гамлет направился прямиком к тому участку изгороди, где скрылся лорд Данрейвен, начал обнюхивать землю и лаять.
Миллисент посмотрела на заднюю дверь и увидела, что в дверях стоит ее горничная Гленда. Миллисент вздрогнула. Сколько времени она там стоит? Могла ли она видеть со своего места лорда Данрейвена? Если да, то скажет ли она что-нибудь тетке или решит, что это ее не касается, и промолчит?
Гленда, невысокая молодая женщина с большими темными глазами и бледным лицом, была самой тихой женщиной из всех, кого только знала Миллисент. Она входила в комнату так, что никто даже не знал, что она здесь.
– С вами все в порядке, мисс? – окликнула она.
– Да, Гленда, все хорошо, – ответила Миллисент и, не оглядываясь на Гамлета, пошла к дому.
– У вас визитер.
– Нет, нет, никаких визитеров, – солгала Миллисент, которая всячески старалась скрыть волнение, но не была уверена, что это у нее получилось. – Не знаю, почему Гамлет лает. Может быть, там кролик или кошка.
Она готова была удавить лорда Данрейвена за то, что тот поставил ее в такое неловкое положение.
Гленда сошла со ступенек вниз навстречу Миллисент и подала ей на серебряном подносе визитную карточку.
– Нет, мисс, я хотела сказать, что к вам пришли с визитом. Молодая леди.
– Ах так. Понимаю. Благодарю вас. – Миллисент попыталась обрести ровное дыхание и, взяв в руки карточку, прочла вслух: – «Леди Линетт Найтингтон». – Она подняла глаза на горничную. – Эта леди еше здесь или она только оставила свою карточку?
– Она в передней гостиной, мисс, но говорит, что не хочет вас беспокоить, если вы заняты.
Миллисент вспомнила поцелуй лорда Данрейвена и вытерла губы тыльной стороной ладони, жалея, что сейчас у нее нет времени подумать о том, зачем он ее преследует.
Она подумает об этом позже.
Сегодняшний приятный день воистину превратился в день волнующий. Должна ли она принять молодую леди, которая держалась с ней так дружелюбно накануне вечером, или велеть Гленде сказать, что это ей сейчас неудобно?
Миллисент вернула карточку на поднос. Силы небесные, не думает же тетка, что, посещая по два-три приема каждый вечер, она, Миллисент, не обзаведется хотя бы одной подругой?
– Скажите леди, что я сейчас приду, а потом попросите экономку переговорить с кухаркой о чае и сандвичах.
– Слушаю, мисс.
– Леди Линетт, как мило, что вы пришли, – чуть позже приветствовала Миллисент гостью, входя в переднюю гостиную. Ее дневное платье белого цвета полностью прикрывало удобные атласные туфельки, позволявшие ступать совершенно бесшумно.
– Вот такое впечатление вы на меня производите, мисс Блэр. Но я переменю тему, чтобы не приводить вас в замешательство. Итак, где же обитает ваша матушка?
Прежде чем ответить, Миллисент глубоко втянула воздух.
– В деревне. Но скажите, если то, что пишут о вас, неправда, что же тогда правда?
– Это довольно широкий вопрос для леди, которая предпочитает давать только самые узкие ответы.
Миллисент посмотрела прямо в его интригующие синие глаза, сверкающие нескрываемым удовольствием. В первый раз после начала танца она не удержалась от мягкой улыбки.
– Уж конечно, милорд, вы не предполагаете, что леди расскажет вам все во время первого же танца.
– Осторожнее, мисс Блэр, вы можете погубить свою репутацию.
Она не испугалась и спросила:
– Это как?
– Похоже, эти слова – первое из всего вами сказанного, что можно счесть за кокетство.
– Стало быть, мне следует быть осторожней. Мне и в голову не приходило кокетничать с вами.
– Боюсь, что «леди слишком пылко возражает».
От удивления Миллисент широко раскрыла глаза. На душе у нее потеплело.
– Вы изучали Шекспира?
– Изучал? Нет, просто кое-что читал.
– Он очень умело обращался со словами.
– Не намек ли это на то, что я могу найти дорогу к вашему сердцу, минуя вашу голову, мисс Блэр?
Миллисент сразу же напряглась. Как он дерзок! И очарователен настолько, что она с легкостью забыла, кто он, и охотно завела с ним приятный разговор.
– Разумеется, нет.
– Мне бы хотелось нанести вам визит завтра утром, мисс Блэр.
– Это будет не очень удобно, лорд Данрейвен.
– Тогда во второй половине дня?
Лорд Данрейвен поднял руку, чтобы она сделала медленный поворот перед окончанием танца, снова ласково погладил пальцы Миллисент, затем отпустил ее руку и поклонился.
Миллисент присела, ощущая слабость в коленях. С ним постоянно нужно быть начеку!
– Прошу меня простить, но во второй половине дня я всегда занята.
Чандлер подал ей руку, и Миллисент грациозно оперлась на нее.
– Я полагаю, что вы отвергаете мои ухаживания, мисс Блэр.
– Именно это я и делаю, сэр.
Они не спеша вернулись туда, где леди Хиткоут ждала Миллисент. Сердце у девушки билось как никогда часто, но это никак не было следствием танца. Сердце ее колотилось из-за прикосновений лорда Данрейвена, совершенно не считаясь со здравым смыслом.
Когда они уже подходили к виконтессе, лорд Данрейвен повернулся к Миллисент и тихо сказал:
– Если умные слова не могут покорить ваше сердце, мисс Блэр, тогда мне придется найти иные способы, которые позволят это сделать.
Проводив, как и полагалось, мисс Блэр к леди Хиткоут, Чандлер смотрел, как они уходят. Когда мисс Блэр отвернулась от него, на лице ее все еще сохранялось изумленное выражение, появившееся там, когда он сказал, что найдет дорогу к ее сердцу. Он и сам был изумлен. С тех пор как в него запустила коготки леди Ламсбет, его никто не интересовал до такой степени.
Он дважды разговаривал с мисс Блэр, но ни разу не услышал, чтобы она хихикала – раздражающая манера, присущая большинству юных леди. Забавно, но похлопывание ресницами и обмахивание веером, прежде не вызывавшие у него досады, теперь казались ему отвратительными. А вот у мисс Блэр вообще не было веера. Чандлер не был уверен, что видел и как она моргает. Она слишком хорошо владеет собой.
Чандлеру нужно было выпить и снова обойти комнаты в поисках того, кто мог бы присутствовать здесь с недобрыми мыслями.
Мисс Блэр определенно была самой интригующей из здешних дебютанток. Пожалуй, он напрасно так быстро выказал ей свой интерес. Чандлер рано научился не показывать своей заинтересованности молодым дамам, даже если испытывал таковую. Но сегодня он почувствовал, что ему нестерпимо хочется отыскать путь к сердцу мисс Блэр. Никогда еще Чандлер не говорил никому ничего подобного. О чем он только думает? Более глупо он не мог бы выглядеть, даже если бы был мальчишкой, бросающим первый взгляд на платную любовницу.
Проклятие! Хватит думать о мисс Блэр. Ему нужно ловить вора. Сейчас он должен наблюдать за дверьми, бродить по комнатам и внимательно изучать толпу, иначе он никогда не найдет того, кого ищет.
Чандлер остановился поболтать с герцогом Грембруком и осведомиться о его дочери леди Линетт, но взгляд его постоянно озирал комнату в поисках того, кто казался бы здесь чужаком. Он поговорил с сэром Чарлзом Райтом, проходя мимо него; кивнул и улыбнулся группе дам и прервал излияния некоего джентльмена, который когда-то пытался вызвать его на дуэль в результате какого-то недоразумения.
Медленно обойдя каждую комнату по два раза, Чандлер отметил, что все мужчины выглядят одинаково. И если можно было подозревать кого-то одного, то и всех остальных тоже. К тому же он понял, что знает почти всех по имени и не может никого из них считать грабителем. Но тут же Чандлер возразил себе: ведь если бы вор выглядел среди светских людей как грабитель, его бы уже давно поймали.
– Данрейвен, одну минуту!
Чандлер мысленно выругался и продолжал идти, не останавливаясь и не замедляя шага. Он не был готов к еще одному разговору с Эндрю. Может, ему повезет и кто-нибудь перехватит его друга, прежде чем он настигнет Чандлера.
Но вскоре Эндрю поравнялся с ним.
– Данрейвен, хорошо, что я тебя нашел. Я видел, как ты с ней танцевал. Ну и как?
Чандлер пропустил мимо ушей вопрос Эндрю, улыбаясь, обернулся к нему и слегка похлопал по плечу:
– Ты нашел меня как раз вовремя. Я собираюсь чего-нибудь глотнуть. Хочешь присоединиться?
– Да, но давай уйдем отсюда и поедем в «Уайтс». Сейчас самое время для пары партий в вист.
– Не могу, старина.
– Почему? Она же ушла. Я видел.
Его отношения с мисс Блэр были запретной темой. И Чандлер спросил:
– Кто она?
– Действительно, кто? – нетерпеливо фыркнул Эндрю. – Мисс Блэр, разумеется. Или мы не проболтали недавно битых полчаса о ней?
– Значит, ты тогда уже знал, как ее зовут?
Эндрю пожал плечами и ухмыльнулся.
– Ну конечно, знал. Но мне хотелось выяснить, достаточно ли ты ею интересуешься, чтобы узнать это самому. Увидев, как ты с ней танцуешь, я получил ответ на свой вопрос.
– А я видел, как ты танцевал с мисс Пеннингтон. Надеюсь, она оправдала твои ожидания?
– Я еще не разобрался в этом. Она кажется ужасно молодой и глупой.
– А может, это ты стареешь?
– Что за дурацкая мысль! Но в этом сезоне все девицы мне кажутся такими. – И он с отвращением потряс головой. – Стареть – это ужасно, правда? Ну давай же поедем в клуб, выпьем и поболтаем.
– Мне скоро танцевать с мисс Бардуэлл.
– Неужели? – Эндрю с подозрением посмотрел на друга. – А когда мы говорили о ней, вид у тебя был совершенно незаинтересованный.
– Да так оно и есть, ни малейшего интереса. Однако пришлось пригласить ее, чтобы не поступить невежливо, так уж получилось. – Чандлер подумал, что в поведении девушки явно чувствуется школа ее матери, и добавил: – К несчастью, мне также пришлось пригласить мисс Доналдсон, так что я пробуду здесь дольше, чем намеревался.
– Они, похоже, загнали тебя в угол.
– Это еще мягко сказано.
– Эти многообещающие особы с каждым днем становятся все смелее. А помнишь, какими робкими девочками они были всего несколько лет назад?
– Помню. А разве не ты недавно называл те годы «добрым старым временем»?
Эндрю рассмеялся.
– Я, наверное, неплохо выпил тогда.
– Думаю, мы оба выпили неплохо.
– Но мы ведь исправляемся, верно?
– Там будет видно, – ответил Чандлер со всей искренностью, на которую был способен, учитывая, что он больше не был намерен делиться с друзьями каждой своей мыслью.
– Так скажи же, мисс Блэр оправдала твои ожидания?
«О да», – подумал Чандлер, но от прямого ответа уклонился и сказал:
– Я чувствую, что сегодня меня больше интересует поимка вора, чем внимание хорошенькой дамы.
– Хмм, видимо, это означает, что она оказалась ничем не примечательной.
«Нет, совсем наоборот», – подумал Чандлер и двинулся дальше сквозь толпу гостей.
Если бы он раньше поразмышлял над этим, то понял бы, что в жизни мужчины обязательно наступает момент, когда он становится самостоятельным человеком, а не частью какой-либо троицы.
Глава 6
«Поскольку краткость есть душа ума... я буду краток» и сообщу, как это замечательно – видеть лорда Данрейвена, лорда Чатуина и лорда Дагдейла танцующими с таким множеством юных леди в течение одного вечера. И все эти джентльмены танцевали вчера с мисс Бардуэлл. Возможно ли, что после стольких лет мы увидим «скандальную троицу», соперничающую из-за одной леди?
Лорд Труфитт
Из светской хроники
Миллисент сидела в одиночестве в столовой особняка ее тетки, доедая сыр, вареные фиги и свежевыпеченный хлеб. Даже теперь, в половине третьего, ей было трудно избавиться от сонной одури – глаза ее слипались.
К счастью, кухарка тети Беатрисы присылала ей в спальню горячий чай, чтобы помочь проснуться. Уже несколько дней, с тех пор как Миллисент приехала в Лондон, ей не удавалось выспаться по-настоящему.
Она не могла понять, как ее тетке удается все эти годы ложиться спать так поздно. Работать приходилось с убийственной скоростью. Каждый вечер Миллисент посещала два-три приема и, вернувшись к утру домой, сразу же отправлялась в комнату тетки, и они вместе обсуждали события и разговоры.
Миллисент записывала то, что предлагала тетя Беатриса и что годилось для раздела, а потом, уйдя к себе, принималась за утомительное дело – писать доходчивый вариант, который Филлипс отвезет в «Дейли ридер».
Со дня своего приезда в Лондон она ложилась только на рассвете.
Наслаждаясь чаем, поданным ей в хрупкой фарфоровой чашке, Миллисент блуждала взглядом по саду за окном, где розовым, желтым и белым цветом цвели примулы, крокусы и какой-то кустарник. Эмери срезала цветы, чтобы поставить букет в комнату тети Беатрисы, а Гамлет обнюхивал землю вокруг ног Эмери.
Миллисент не понимала, почему собака так невзлюбила ее. Она могла объяснить это только тем, что Гамлет, кажется, не любит никого, кроме своей хозяйки и Эмери. А тетя Беатриса полагала, что это потому, что пес старел и становился сварлив, и скорее всего так оно и было.
Пока Миллисент смотрела на Эмери и Гамлета, мысли ее витали вокруг того, что сказал вчера лорд Данрейвен, направляясь с ней к виконтессе Хиткоут. И вдруг ее охватило какое-то предчувствие.
Миллисент была потрясена, а ее тетка была бы оскорблена, узнай она о том, что граф пообещал не оставлять ее в покое. Она должна как-то прекратить его ухаживания, но почему-то Миллисент вовсе не хотелось этого делать. Хотя он и великосветский повеса, но ее влечет к нему, по-видимому, слишком сильно, чтобы не обращать на это внимания. Она пыталась, но безуспешно. И сейчас Миллисент надеялась лишь на то, что она скоро надоест графу и он переключится на кого-нибудь еще.
Миллисент вспомнила, как легко, но при этом очень властно он прикасался к ней, когда они танцевали, и губы ее тронула улыбка. Ей нравилось ощущать его силу, когда он гладил ее по руке. Ах, как он красив и обходителен! Миллисент никогда еще не встречала таких интересных и очаровательных мужчин.
Но – и это «но» было огромным – она должна помнить, что именно так он заработал свою репутацию одного из «скандальной троицы». Лорд Данрейвен умеет очаровывать молодых леди и вызывать у них желание снова увидеться с ним. Она должна помнить, что ему нравится завлекать девушек в свои сети только для того, чтобы удовольствоваться несколькими танцами и парой визитов. И улыбка Миллисент тут же погасла.
Она не из тех, с кем он может вести себя легкомысленно, и на то есть две очень основательные причины. Во-первых, тетя Беатриса пригласила ее в Лондон, чтобы сохранить за собой свой раздел в «Дейли ридер», а во-вторых, именно из-за такого человека, как лорд Данрейвен, ее мать была изгнана из общества. И если этот дерзкий граф еще раз подойдет к ней, она даст ему отпор – не важно, что ей этого совсем не хочется. Она не желает, чтобы с ней случилось то, что случилось с ее матерью.
Миллисент снова посмотрела в пышный сад. День слишком уж хорош, чтобы вот так сидеть в четырех стенах. Может быть, неторопливая прогулка среди цветов и кустарников избавит ее от мыслей о лорде Данрейвене. Она выйдет на свежий воздух к Эмери и Гамлету и попробует подыскать новые цитаты из Шекспира для тетушкиного раздела.
Цитаты можно было бы найти в томах Шекспира, которые стояли на полках у тети Беатрисы, и читать его всегда было для Миллисент удовольствием, но особенно ей нравилась возможность самой припоминать великое множество любимых строк, не листая страниц книги.
Она допила чай и, выйдя через задние двери из дома, оказалась в красивом классическом саду. Миллисент слышала, что цветник ее тетки один из самых больших и красивых в Мейфэре, и, глядя на великолепие, представшее ее глазам, она не сомневалась в этом. Весь сад пестрел яркими красками.
Высокие густые тисы образовывали ограду, которая была не менее восьми футов высотой и полностью укрывала сад с трех сторон. Цветочные гряды и клумбы были расположены так, что в саду с ранней весны и до поздней осени постоянно цвели какие-либо цветы или кустарники. В глубине сада стояла статуя Дианы-охотницы размером больше человеческого роста. В руке богиня держала колчан со стрелами, у ног притулилась ее верная собака. Нетрудно было догадаться, почему тетка выбрала именно эту статую, зная ее любовь к собственной собаке.
Эмери и Гамлет, которые возвращались в дом, встретились с Миллисент на нижней ступеньке лестницы.
– Добрый день, мисс, – дружелюбно приветствовала ее Эмери.
– Добрый день, Эмери, – откликнулась Миллисент, глядя в корзину горничной. – Какие красивые цветы вы собрали для тети Беатрисы!
Похвала обрадовала горничную.
– Вы думаете, ей понравится?
– Я в этом уверена.
Эмери улыбнулась и сказала:
– Благодарю вас, мисс, – а затем пошла по лестнице к задней двери.
Миллисент повернулась к спаниелю, который все еще с любопытством смотрел на нее.
– А ты что же, Гамлет? Хочешь немного погулять со мной по саду?
Собачка тявкнула. Миллисент решила, что это означает желание остаться с ней в саду, но как только Эмери открыла дверь, Гамлет вскарабкался по ступеням и бросился в дом, торопясь успеть, пока горничная не закрыла дверь.
«Вот и пытайся подружиться с ним», – подумала Миллисент, направляясь по выложенной камнем дорожке в глубь сада. День был хорош – яркое солнце, ясное синее небо, легкий ветерок, чуть шевеливший листья. После сырой зимы и весенних дождей листва была сочного зеленого цвета.
Миллисент наклонилась, чтобы понюхать красивый розовый цветок, и ее скромное дневное платье прошелестело по атласным туфелькам.
– Миллисент.
Миллисент выпрямилась. Кажется, она сходите ума. Она могла бы поклясться, что слышала голос лорда Данрейвена, окликнувшего ее по имени. Она окинула взглядом сад от угла до угла и никого не увидела. Миллисент встряхнула головой и улыбнулась. Как это не похоже на нее – никогда у нее не было слуховых галлюцинаций. Это, наверное, оттого, что она никак не может выбросить из головы этого дерзкого негодяя.
И она продолжала свою неспешную прогулку.
– Миллисент.
На этот раз она резко остановилась и снова, еще более внимательно, оглядела сад. Не мерещится же ей! Лорд Данрейвен зовет ее по имени.
– Здесь, рядом со статуей.
Миллисент медленно направилась к статуе и, почти подойдя к ней справа, увидела лорда Данрейвена, пригнувшегося и прячущегося за высокой Дианой. Он жестом позвал ее к себе.
Это было немыслимо.
Она посмотрела на заднюю дверь, за которой только что скрылись Эмери и Гамлет. Не было видно ни их, ни Филлипса, никого из других теткиных слуг. Невообразимо, как же он сумел пройти в сад так, что его никто не заметил?
Миллисент понимала, что нужно, не говоря ни слова, броситься в дом, однако поступила она совсем не так. Любопытство одержало верх, и она сделала еще пару шагов в его сторону. Она не торопилась, направляясь туда, где лорд Данрейвен прятался в глубине сада и где стояла статуя. Оказавшись достаточно близко, чтобы разговаривать, Миллисент остановилась и притворилась, будто рассматривает маргаритки, сама же не сводила с графа глаз.
– Вы меня изумляете, сэр.
Он подмигнул ей и сказал:
– Благодарю вас.
– Как вы попали в сад?
– Через изгородь.
Миллисент посмотрела на густые, тесно посаженные кусты, образующие живую изгородь, и не заметила ни одного отверстия в аккуратно подстриженных тисах; не было даже намека на то, что сквозь кусты кто-то пробирался.
– Невероятно.
– Мисс Блэр, неужели вы никогда не слышали старую поговорку: «Кто хочет, тот найдет дорогу»?
– Вы, сэр, просто волшебник, если смогли пройти через эту изгородь.
Хитрая улыбка заиграла на губах лорда Данрейвена, и весь гнев Миллисент испарился.
– У меня большая многолетняя практика, но, правда, должен признать, что я несколько потерял форму. – Он фыркнул и уселся прямо на землю. – Слишком давно не пробирался в сад, чтобы повидаться с молодой леди.
– И не делайте этого, – посоветовала Миллисент. Хотя столь дерзкое поведение возмущало ее, поступок лорда Данрейвена вызывал у нее волнение. – Вам такие выходки не по возрасту.
Граф потрогал царапину на щеке и скривился.
– Согласен. Но это было так забавно, к тому же приятно сознавать, что ты все еще способен на такое.
– Меня не удивляет, что вы проделывали такие штуки и прежде.
– Я бы предпочел, чтобы вы позволили мне прийти к вам.
– Сэр, мне кажется, я ясно дала понять, что совершенно не желаю, чтобы вы приходили ко мне.
– Это говорит о вашей уверенности в том, что я соответствую своей репутации.
– Разумеется. Вас могли поймать, когда вы лезли сюда. – Она замолчала, – Что я говорю? Это меня могут застать здесь во время разговора с вами, и будет скандал. Эмери и Гамлет только что были в саду.
– Я видел их и ждал, когда они уйдут. Я всегда веду себя осторожно. Некоторое время я прятался по другую сторону изгороди, надеясь, что Гамлет меня не учует и что вы сегодня выйдете в сад.
– Вот как? Но почему?
– Мне хотелось вас видеть. Вы не разрешили мне прийти к вам по правилам, вот я и пришел не по правилам. Подойдите поближе, чтобы можно было разговаривать не так громко, не привлекая внимания слуг.
Ближе? Ей вообще не следует с ним разговаривать. Но... пусть он и повеса, с ним всегда возникает это «но». Ей хочется с ним поговорить.
Миллисент подошла совсем близко к статуе и присела на ее постамент рядом с лордом Данрейвеном, сидевшим на траве. Сейчас она смотрела на него сверху вниз. Волосы у него были взъерошены, в них застряли веточки тиса. Фрак был порван на плече, а на белой рубашке виднелись зеленые пятна. На щеке под глазом была небольшая царапина. У лорда Данрейвена действительно был вид джентльмена, который забрался в сад, чтобы увидеть свою любимую.
Миллисент тихонько рассмеялась.
– Что здесь такого смешного? – спросил он, прислоняясь к постаменту.
– Вы.
– Я? Я хотел произвести на вас впечатление, а не вызвать у вас смех. Где я допустил ошибку? – Лорд Данрейвен насмешливо улыбнулся.
– Я как раз думала о том, что нет ничего удивительного, что у вас такая репутация. Прийти сюда подобным способом – очень рискованно для нас обоих.
– Я еще в ранней молодости научился пробираться в сады и влезать в окна так, чтобы меня не поймали.
– Ваши трюки легко могут убедить некоторых молодых леди, будто вы влюблены в них до безумия.
– Некоторых? – переспросил он. – Полагаю, это должно означать, что вы не входите в это число.
– Конечно, нет.
– Но вы не рассердились, что я пришел вас увидеть?
«О нет».
– Конечно, рассердилась, – сказала Миллисент, но прозвучало это не очень убедительно. – Это просто глупо. Если вас здесь застанут, моя репутация погибнет навсегда.
– Некоторым утешением может служить то, что меня еще ни разу не заставали.
– Очевидно, это так. Иначе вы были бы женаты.
– Именно поэтому я всегда так осторожен.
– Но ведь вы сказали, что потеряли форму.
– Я так сказал? Не может быть. Но давайте проверим.
Он как-то незаметно завладел ее рукой и потянул ее вниз, на траву, и она оказалась сидящей наполовину рядом с ним, наполовину – у него на коленях, и он закрыл ей губы быстрым нежным поцелуем, который ей показался таким сильным, что голова у нее пошла кругом от разных мучительных ощущений.
Миллисент была настолько ошеломлена, что не могла ни пошевелиться, ни сказать что-нибудь. Она смотрела в его ласково улыбающиеся глаза и не испытывала ни страха, ни угрызений совести, ни стыда. Как это может быть? Это шло вразрез со всем, чему ее учили.
Лорд Данрейвен поднял руку и погладил ее по щеке. Потом спросил:
– Так потерял ли я форму?
– Нет, сэр, вы настоящий мастер.
Она почти сидела на нем. Он удерживал ее, но при этом не прилагал больших усилий. Миллисент вполне могла бы встать, закричать и даже дать ему пощечину, но продолжала сидеть и не двигалась.
Он снова приблизил губы к ее губам и еще раз нежно поцеловал ее. Сердце ее затрепетало. Губы графа были теплыми и влажными. Он осторожно учил ее, как отвечать на поцелуй. Было так легко отдаться его прикосновениям и просто наслаждаться близостью с этим человеком, но она не должна была этого делать. Нужно взять все под контроль и не дать этому продолжаться.
Миллисент толкнула лорда Данрейвена в грудь, и поцелуй кончился.
– Вы доказали, что ваша характеристика верна, лорд Данрейвен. Вы – повеса высшего класса.
– Должен ли я расценить это как комплимент или как оскорбление?
– Вы должны отнестись к этому как к данности. А теперь мне действительно нужно идти, пока нас не увидели.
– Могу я зайти к вам завтра?
Миллисент поднялась на ноги и посмотрела на него сверху вниз.
– Я не могу этого разрешить, сэр. Прошу вас, займитесь кем-нибудь другим. А теперь уходите тем же путем, каким пришли, а я посторожу.
Граф усмехнулся и послал ей воздушный поцелуй.
В этот момент из задней двери дома выбежал Гамлет. Он остановился на верхней ступеньке и дважды тявкнул, а потом на полной скорости помчался вниз по лестнице по направлению к Миллисент. Сердце тревожно забилось у нее в горле.
– Быстрее, лорд Данрейвен. Гамлет почуял, что вы здесь, – прошептала Миллисент, но граф уже исчез через незаметное отверстие, которое проделал в нижней части живой изгороди. Едва только он пролез, кусты сомкнулись у него за спиной.
Гамлет направился прямиком к тому участку изгороди, где скрылся лорд Данрейвен, начал обнюхивать землю и лаять.
Миллисент посмотрела на заднюю дверь и увидела, что в дверях стоит ее горничная Гленда. Миллисент вздрогнула. Сколько времени она там стоит? Могла ли она видеть со своего места лорда Данрейвена? Если да, то скажет ли она что-нибудь тетке или решит, что это ее не касается, и промолчит?
Гленда, невысокая молодая женщина с большими темными глазами и бледным лицом, была самой тихой женщиной из всех, кого только знала Миллисент. Она входила в комнату так, что никто даже не знал, что она здесь.
– С вами все в порядке, мисс? – окликнула она.
– Да, Гленда, все хорошо, – ответила Миллисент и, не оглядываясь на Гамлета, пошла к дому.
– У вас визитер.
– Нет, нет, никаких визитеров, – солгала Миллисент, которая всячески старалась скрыть волнение, но не была уверена, что это у нее получилось. – Не знаю, почему Гамлет лает. Может быть, там кролик или кошка.
Она готова была удавить лорда Данрейвена за то, что тот поставил ее в такое неловкое положение.
Гленда сошла со ступенек вниз навстречу Миллисент и подала ей на серебряном подносе визитную карточку.
– Нет, мисс, я хотела сказать, что к вам пришли с визитом. Молодая леди.
– Ах так. Понимаю. Благодарю вас. – Миллисент попыталась обрести ровное дыхание и, взяв в руки карточку, прочла вслух: – «Леди Линетт Найтингтон». – Она подняла глаза на горничную. – Эта леди еше здесь или она только оставила свою карточку?
– Она в передней гостиной, мисс, но говорит, что не хочет вас беспокоить, если вы заняты.
Миллисент вспомнила поцелуй лорда Данрейвена и вытерла губы тыльной стороной ладони, жалея, что сейчас у нее нет времени подумать о том, зачем он ее преследует.
Она подумает об этом позже.
Сегодняшний приятный день воистину превратился в день волнующий. Должна ли она принять молодую леди, которая держалась с ней так дружелюбно накануне вечером, или велеть Гленде сказать, что это ей сейчас неудобно?
Миллисент вернула карточку на поднос. Силы небесные, не думает же тетка, что, посещая по два-три приема каждый вечер, она, Миллисент, не обзаведется хотя бы одной подругой?
– Скажите леди, что я сейчас приду, а потом попросите экономку переговорить с кухаркой о чае и сандвичах.
– Слушаю, мисс.
– Леди Линетт, как мило, что вы пришли, – чуть позже приветствовала Миллисент гостью, входя в переднюю гостиную. Ее дневное платье белого цвета полностью прикрывало удобные атласные туфельки, позволявшие ступать совершенно бесшумно.