Красные глаза и чешуя отбрасывали изумрудные блики. Они вспыхивали то там, то здесь на остриях дубинки, свисавшей с веревочного пояса или от медного кастета, скрывавшего когтистую лапу. Даже после Трансформации, Трансформированные не были похожи дру на друга. Некоторым хватало достаточно ума, чтобы выбрать и владеть оружием. Другим либо не хватало ума, либо они слишком гордились обширностью своей новой мощи.
Наконец Трансформированные удалились в ночь. Еремиус произнес слова, которые перенесли заклятье контроля в посох. Через несколько дней ему будет ненужно использовать магию, кроме непредвиденных ситуций.
Даже если такое и произойдет, один Камень тоже неплохое оружие в руках такого колдуна, как Еремиус. Те кто в этом сомневался мог узнать нечто иное, хотя вряд ли они выживут, чтобы воспользоваться этим уроком.
Часть шестая
На западе подножье Ибарских Гор сливалось с горизонтом. Где-то среди них начинала свой путь река Шимак. В горах она то текла стремительным потоком, то широко разливалась. На равнины Турана она попадала уже рекой. Здесь было полпути до места ее слияния с Ибарской рекой. Уже теперь ее ширина и глубина требовали переправы.
Управляющий паромом подал сигнал медным горном длинной с руку Конана. Три раза хриплый звук пронесся над бурлящими водами. Три раза оседланные животные вращали своими глазами и жевали удила.
Раина слезла, оставив Конану заботу о седле. Иллиана осталась в седле, глаза остановившиеся начем-то только ей видимом. Не присмотревшись пристально , человек мог принять ее за ненормальную. Однако приглядевшись он не посмел повторить это.
Она управляла лошадью так хорошо, как пообещала Раина, и выполняла немного своих обязанностей. Никто бы непосмел назвать общество колдуньи приятным для Конана, но Иллиана была более, чем приемлема.
Конан никагда до этого не встречал более миловидных колдунов! Одевалась она будто не сознавая этого, но под грубой походной одежкой пряталось привлекательная женщина.
Привлекательная женщина, магия которой требовала от нее сохранять свою девстенность даже в возрасте, когда можно иметь взрослых дочерей. Она поступила мудро, взяв с собой другую женщинй не девственницу.
Действительно, Раины было более, чем достаточно для любого мужчины. После первой ночи с Раиной Конан с трудом думал о Иллиане, как о женщине. Сомнительно, чтобы это было целью Раины, что мало волновало Конана.
На расстоянии трех сотен шагов паром оставил дальний берег и начал пересекать Шимак. Назвав эту посудину баржей, Конан оскорбил бы любую баржу в кишащем ими порту Аграпура. Платформа в центре парома позволяла людям стоять отдельно от их скотины и багажа. По бокам посудины двое рабов управляли веслами.
Позади Конана сгрудились другие пассажиры - крестьянская семья, нагруженная корзинами, странствующий коробейник с мулом и рабом, полдюжины солдат под руководством сержанта со шрамом. Крестьяне казалось не могли купитьсебе куска хлеба, не говоря уж об оплате переправы, хотя возможно они продадут свои корзины.
Паром тащился через реку, пока наконец его нос не заскрипел по прибрежной гальке. Конан запрыгнул на сходни, которые прогнулись под его массой.
"Проходите леди. Мы слезли первые , но можем опоздать , если не поторопимся!"
Раина не нуждалась в поторапливании. Она помогла слезть с коня своей госпоже, затем повела лошадей на паром. Он имел две палубы, одна из которых могла выдержать слонов, и тем более лошадей.
Конан стоял на помостках, пока Раина не разместила все пять лошадей. Никто не пытался оттолкнуть его, не было и необходимости вытаскивать саблю. Толщина его рук, скрущенных на широкой груди и неморгающий взгляд ледяных глаз из-под черных бровей укрощала даже солдат.
Иллиана присела под тентом. Конан и Раина встали на открытой площадке. Солдаты и коробейник оценивающе оглядывали Раину.
Конан надеялся , что они ограничатся наблюдением. Он и женщины путешествовали под видом купеческой вдовы, ее младшей сестры и бывшего капитана охраны купеческих караванов. Такой обман вряд ли бы мог объяснить пролитие Раиной крови наиболее докучливого парня.
Крестьяне и коробейник присоединились к компании Конана. Двое матросов подняло сходни для скота на борт. Затем на помост ступили солдаты, ведя за собой лошадей. Хозяин раскрыл рот в ужасе и стал бледнее мутной речки.
"Именем богов , только не это! Не все! Паром не выдержит,Сержант прошу вас!"
"У меня нет ушей для просящих," прорычал сержант. "Вперед , мальчики!"
Конан спрыгнул с платформы. Доски на палубе затрещали будто от удара камня выпущенного катапультой. Он приблизился к краю палубы и положил ногу на один конец пассажирского трапа. Нога сержанта находилась на другом конце. Он только немного уступал Конану в росте, но был так же широк.
"Сержант, хозяин знает, сколько может принять его паром."
"Хорошо. Ты можешь сойти. Только ты и скотина. Не леди. Мои ребята и я знаем, как позаботиться о них. Правда?"
Крепкий, похотливый хор согласия изрыгнул язвительные Циммерианские проклятья. Конан раздвинул руки шире.
"Сержант ты хорошо плаваешь?"
"Что?"
"Возможно тебе необходимо поупражняться, до того как ты перегрузишь паром."
Конан подпрыгнул, взлетев на половину своего роста. Он приземлился на трапе. Сабля сержанта не могла его достать , но это ничего не значило.
Трап изогнулся как змея. Сержант взмахнул руками, пытаясь устоять. С мощным всплеском его голова врубилась в воды реки. Был достаточно мелко, чтобы он приземлился, болтая ногами в воздухе.
Конан отбросил трап от парома, чтобы не позволить солдатам оказать помощь. Затем он нагнулся, схватил сержанта за лодыжки и покачал пока он не откашлял всю воду, которой он наглотался.
Когда кашель сменился проклятьями, Конан опустил сержанта вниз. "Тебя надо еще поучить. Младшая сестра моей леди будет рада поучить тебя, если ты не хочешь быть с ней вежливым. Только плавание и ничего больше-"
К проклятьям в адрес Конана добавились в адрес "младшей сестры". Циммериец нахмурился.
"Сержант, если я не исправлю твои манеры водой, мне придется попробовать сталью. Кстати, ты хочешь с нами пересечь реку или твои солдаты нуждаются в тебе, чтобы сменить штанишки-?"
Сержант изрыгнул последнее проклятье и полетел в воду. На этот раз он умудрился приземлиться на ноги . Наконец , неспособный больше ругаться он взобрался на пирс. Солдаты помогли встать, глазея на Конана.
"Хозяин , я думаю нам пора отчаливать," сказал Конан.
Хозяин, еще более бледный, энергично закачал головой. Он махнул барабанщику с центральной палубы, который поднял колотушку и начал отбивать ритм для рабов. Заскрипела и застонала галька под паромом, он снова был на плаву.
По сравнению с паромом даже улитка имела крылья. Пока они достигли середины реки Конан мог бы съесть обед и залить его элем, достойным смакования.
Хозяин стоял на платформе, переводя взгляд с рабов на удаляющийся берег с сыплющими проклятьями солдатами. Он бледнел и бледнел. Может заболел?
"Хай, ха, хо, хей!"
Раздались с носа безумные звуки. Конан обернулся и увидел как исчезло одно из управляющих весел. Матрос содрал одежду и собрался плыть за ним, но оно исчезло прежде, чем он успел прыгнуть.
"Вендианский тик," сказал хозяин, будто слова были проклятьем. "Тяжел как железо и тонет так же. Плохой сегодня день. Нам необходимо развернуться на середине реки и сделать нос кормой. Я надеюсь вы не слишком торопитесь."
В его слован не было ничего кроме здравого смысла. Однако странно звенели в ушах Конана. Так как он не мог это назвать, он смотрел как хозяин поспешил на нос, позвать на помощь.
"Сколько мы здесь проторчим из-за того, что у какого-то моряка трясутся руки?" бросила Иллиана.
"Столько сколько необходимо, чтобы развернуть эту пьяную свинью-паром," сказал Конан. "Как долго это продлится один бог занет. И может хозяин парома. Лучше не смотри на меня , я не моряк."
"Возможно, но ты можешь спросить хозяина?"
"Как хочешь."
Конан повернулся и направился к носу, где хозяин и два помощника боролись с легким яликом. Раина положили кисть на его руку , будто в приступе страсти. Она горячо , но не слышимо для чужих ушей, прошептала :
"Будь осторожен, Конан. Я бы пшла с тобой, но спина Иллианы нуждается в большей охране."
"Это так. Но от кого?"
"Я не знаю. Но что сказал хозяин - Я редко слышала речь, которая бы пахла большей практикой. Он говорил как старый попрошайка, который просил милостыню на одних и тех же ступенях храма двадцать лет."
"Может это случается каждую третью переправу," прорычал Конан. "На этой плавающей куче дерьма все возможно."
"Ненадо меня переубеждать!" шепот Раины стал еще свирепее. "Мне надо знать, что ты не глупец."
"Женщина , ты могла бы предупредить меня без оскорблений. Если хозяин что-то задумал, мы его численно превосходим."
"Как?"
"Ты стоишь двоих, а что касается меня - " он пожал плечами. "Будь судьей".
"Ты великий Цимерийский дурачек-" начала Раина. Затем она мягко рассмеялась. "Боги охранят тебя."
"Нас всех, если у хозяина есть друзья на борту," сказал Конан. Он несомненно понимал , какую помощь могут оказать солдаты. Итак, только боги знают будущее и то , если священник скажет правду, что однако не значит , что никто не знал , что лежит перед ним!
Освободив саблю в ножнах, Конан прошел к хозяину на нос парома.
Когда Конан подошел, двое уже спускали ялик на воду. Хозяин еще бледнее наблюдал за работой. Наблюдая за хозяином, Конан заметил, что руки того не удалялись далеко от ножа. Как не отводил он глаз от крестьянской семьи. В свою осередь, крестьяне смотрели на хозяина, как кошка на птичье гнездо. Туповатый взгляд, с которым они зашли на борт , исчез.
Конан почувствоал как потек по его спине пот. Раина справедливо что-то заподозрила. Что-то было не так.
Ялик плюхнулся в реку. Один помощник устанавливал весла, пока другой привязывал лодку. Хозяин повернулся к Конану.
"С двумя крепкими гребцами, ялик быстро развернет нас. После этого мы сможем снова тронуться и поискать место, чтобы пристать.
На обширных мелях вдоль обеих берегов Шимак протекало едва ли больше воды, чем через запруду у мельницы. Здесь, на середине реки дело обстояло иначе. Паром уже сильно снесло от пристани на противоположном берегу.
Ниже по течению берега становились круче и выше. Человеку, приставшему там придется прилично карабкаться вверх ппрежде, чем он достигнет уровня земли. В это время он мог стать легкой мишенью для лучников на реке. Еще ниже , если память не изменяет Конану, лежали пороги, чьи камни сейчас , в период низкой воды, выступают из воды, но все же не безвредны для парома...
Второй помощник спустился в ялик и взялся за весла. Хозяин нырнул в тень под платформой. Он вышел с туго набитым кошельком в одной руке. Накрытая капюшоном крестьянка шагнула вперед, подняв руки с просьбой о милостыне.
Конан выхватил саблю и поднял ее рукоядкой вверх. Они с Раиной договорились, что это будет сигналом готовности к битве, но позволили начатьее другим. Хозяин метнулся к краю парома, заталкивая на ходу кошелек под рубашку. На краю он выхватил кинжал и прыгнул.
В этот момент подпрыгнула и женщина. Капюшон упал назад, раскрыв беззубое, с кряючковатым носом коричневое лицо, чью кучерявую черную бороду , которая вряд ли могла принадлежать женщине. Длинный нож выпрыгнул из-под покрывала в направлении Конана.
Однако он попал в место, где только что стоял Конан. Прыжок назад освободил его от опасности. Он подбросил клинок, который опустился точно в руку, будто вырос там.
С другой стороны раздавались хруст дерева и пронзительные проклятья. Торопясь сбежать хозяин слишком легко прыгнул и слишком тяжело приземлился. Одна нога прошла сквозь дно ялика.
"Я надеюсь ты плаваешь лучше, чем сержант," проорал Конан. Пришло время подумать о своих собственных оппонентах, трое "крестьян" наступало с мастерством тренированных солдат.
Не просто вытренированных, а натренированных для совместной битвы. Конан понял из их движений и увидел в этом опасность. Троих человек было недостаточно, чтобы с легкостью одолеть его, если вообще одолеть. Это были смертники. Они могли долго держаться , умирая, чтобы позволить своим друзьям расправиться с Иллианой и Раиной7
Прежде всего, давайте расправимся с одним , а не двумя. Опять Конан отпрыгнул назад, его сабля рассекла воздух, чтобы не подпустить слишком близко преследователей. На большее он не рассчитывал: для точного удара необходимо иметь твердую опору.
Искрящая серая сталь делала свою работу. Трое дали свободу движений Конану. Один попытался приблизиться, достав второй кинжал. В отчаянной попытке отразить удар сабли Конана он поднял кинжал. Кинжал вылетел, клацая и лязгая. Моментом позже воин осел на колени, схватившись за свою бесполезную руку. Рассудок покидал его глаза вместе с вытекавшей из тела кровью.
Один из нападавших воспользовался смертью друга и проскользнул за Конана, чтобы отрезать ему путь. Еще один присоединился к оставшемуся. Попытайся Конан миновать первого, и у остальных хватит достаточно времени, чтобы подоййти к нему сзади.
Хорошая уловка против всех кроме Конана. Им следует получше узнать горцев, прежде чем драться с ними, подумал он.
Конан прыгнул к краю палубы, упал на весло. Глаза раба округлились, руки разжались. Весло наклонилось, волочась свободно, Конан уже переместил вес на соседнее. Воины , считавшие,что поймали Конана, долго не могли поверить своим глазам. Приблизилась Раина, прыгающая вперед, как охотящаяся львица. Ее меч разрубил череп противника, а кинжал вонзился в кишки. Он беззвучно согнулся, слишком быстро умерев, чтобы понять это. Конан вновь поднялся на борт, чтобы встать позади Раины.
"Оставь этих мне," закричала она. "Посмотри за Иллианой!"
Неистовые вопли и топот копыт доносились с дальнегоконца палубы. Донеслись проклятья, затем пронзительный крик Иллианы.
Еще один достиг ушей Конана, когда он пробирался сквозь скот под палубой. Он добрался до просвета во время , чтобы увидеть, как "крестьянин" выпрыгнул за борт, спасаясь от коробейниковского мула. Скотина безумно металось , потеряв в панике свой маленький разум. В следующий момент паника могла бы распространиться на всех животных, что для Конана и его леди было опасней, чем наемники Хоумы.
Иллиана была прижата к стенке, поддерживающей платформу тремя врагами. Конан мысленно проклинал ее за то, что она спустилась вниз из относительной безопасности, и отдавал должное ее храбрости. Она опытно держала длинный кинжал, близнец Раининого. Ее медленные движения мало что могли сделать даже против одного, будь они способны подойти. Мул служил прекрасным стражем. Мужчины боялись подойти на расстояние , где их могли достать его копыта и зубы.
Этот страх дал Конан время, которое он использовал. Один умер с пробитой головой, так и не узнав, что за его спиной враг. Второй развернулся, подняв саблю для защиты. Он был и подвижен и силен. Конан знал , что имеет над ним преимущество, но следует остеречься.
Встреча двух опытных воинов заставило мула отступить. Последний мужчина нашел зазор и проскользнул в него. У него не было сабли, но его два ножа танцевали с изящной уверенностью против неуклюжих парирований Иллианы. Вероятно он играл с ней, пытаясь испугать ее и посмотреть на ее животный страх и пот до того, как отобрать у нее жизнь.
Конан выругался и позвал Раину, не думая, что это принесет пользу. Что-то, что Иллиана могла сделать с другой стороны
"Заколдую его?" прокричал он. "Или какой прок от твоей магии?"
"Больший, чем ты смеешь поверить, Циммериец!" прокричала Иллиана. Удачный блок отвел один нож от ее левой груди. Она вцепилась в другую руку воина и держала ее с отчаянной силой.
Конан знал, что ни ее силы ни ее отчаяния надолго не хватит. Если что-то подведет ее прежде , чем он доберется
"Тогда , если это чертовски хорошо!-"
"Оно - не быстрее, чем-ххххххххх!" мужчина вырвал свою руку. Иллиана попыталась ударить его в пах, но он приподнялся , и она только задела его бедро. Моментом позже одна его рука вцепилась в волосы, когда другая приставила к горлу нож.
В тот же самый момент меч Конана нашел жизнь его противника. Из плеча и груди заструилась кровь, орошая и без того грязную одежду. Мужчина не издал ни звука и не упал, лишь пошел шатаясь к Конану, преграждая попрежнему путь к Иллиане, которую отделяло от смерти лишь несколько ударов сердца.
Когда нож коснулся горла Иллианы, на ноге обладателя ножа затянулась петля из железной цепи. Он дернулся , чтобы освободиться от нее, отеряв равновесие. Цепь еще больше натянулась, отбросив его от Иллианы. Он поднял руку, пытаясь прикрыться. Меч Конана опустился на нее. Отрубленная рука и кинжал упали на палубу одновременно.
Иллиана стояла, вцепившись в стойку одной рукой. Другую она прижимала к горлу, будто не могла поверить, что он не зияет отверстием от уха до уха, ее нож валялся без внимания на палубе. Конан подобрал его и вручил Иллиане.
"Никогда больше не бросай клинок пока хоть один враг жив!"
Она сглотнула комок и облизнула губы. Ее лицо заставило бы назвать молоко ярко окрашенным, по бокам шеи пульсировали вены." Она снова глотнула и упала в объятья Конана.
Это был не обморок. Она пробормотала слова, которые не имели смысла ни в одном известном Конану языке, и сжала его так, будто имела железные руки. Конан освободил правую руку, а другой обнял ее, держа ее как щенка или котенка.
Под маской волшебницы лежала женщина, которой было необходимо мужское объятие, чтобы обрести уверенность. Конану следует остановиться. Отнять ее девственность будет своего рода кража, к которой он относился с презрением, даже будучи свеже испеченным вором в Заморе. Все же было приятно обнаружить в Иллиане больше человеческого, чем он мог когда нибудь найти в колдуне.
"Ладно," сказал он наконец. "Обнимать мужчин чем то схоже с бросанием оружия. Лучше оставить это до тех пор, когда умрет наш последний враг." Он мягко оттолкнул ее прочь, затем последовал за цепью, идущей от ноги мертвеца к краю палубы, и посмотрел вниз.
Один из рабов стоял на ципочках, выглядывая через край. Цепь была достаточно длинной, чтобы использовать ее как оружие.
"Мой друг," сказал Конан. "Я не знаю заслужил ты себе свободу или сажание на кол." Судя по изможденному лицу раба и покрытой рубцами спине, ему было все равно.
Однако глаза на изможденном лице были подвижны. Как и голос. "Хозяин был заговорщиком и я ему ничего не должен. Вы будете определять свой долг мне, ты и твоя женщина."
"Не я-" начала Иллиана возмущенно , потом рассмеялась. Она все еще смеялась, когда появилась Раина, стирающая кровь с кинжала.
"Те двое, что ты мне оставил, готовы. Один пока жив, если у тебя есть к нему ворпосы. О , наш друг рассказывает правду о хозяине. Он должен был присоединиться к битве, но в последний момент потерял мужество."
"Где он?"
"Цепляется за жизнь на конце ялика," сказала Раина со злорадной улыбкой. "Двое помощников выбросили его за борт и отплыли. Они были еще достаточно далеко отберега, когда ялик затонул. Один из них мог плавать. Я видела, как он забирался по склону."
Конан пожелал солнечного удара, укуса змеи и жажды на веролемные руки и зашагал вперед. Хозяин больше не был бледным, но красным , будто ошпаренный попыткой удержаться на веревке.
"Во имя любви богов, не дайте мне утонуть!" умолял он. "Я не могу плавать."
"Боги не любят вероломство, как и я," сказал Конан. "И Лорд Мишрак."
Хозяин чуть не разжал руки. "Вы служите Мишраку!"
"Я могу заставить его заинтересоваться тобой, если захочу. Выбирай."
"Имейте милость! Назвать мое имя Мишраку - убить меня и всех моих родственников?"
"Я погляжу как ты тонешь нже моргнув глазом," отрывисто сказал Конан. "Твои родственники заслуживают большего. Скажи мне , что ты знаешь о нападавших, и я возможно придержу свой язык."
Для человека на последнем издыхании, хозяин умудрился рассказать очень много за очень короткий срок. Оказалось, что действительно Наемники были Лорда Хоумы. Он никогда не слышал о Мастере Еремиусе или о Драгоценностях Курага. Не счел и Конан необходимым его просветить на этот счет.
Наконец хозяин начал повторятся . Конан втащил его заборт как мокрую собаку. Когда он опустил беднягу, колени того тряслись. Конан связал его руки за спиной его собственным ремнем.
"Вы же поклялись -" начал хозяин.
"Я ничем не клялся. Мне не нужны руки, чтобы отдавать приказы. Все , что тебе нужно - язык, которому тебе стоит придать уважительные очертания. Или я выкину тебя за борт и не беспокоить Мишрака работой по выбиванию из тебя знаний."
Хозяин опять побледнел и сидел неподвижный, как камень, наблюдая как Конан развернулся и удалился.
Прошло некоторое время, прежде чем они нашли безопасное место, чтобы пристать к берегу. Хозяин едва мог говорить. Коробейника и его мальчика казалось волновал лишь их бзбесившийся мул.
"Чтоб вас демоны забрали!" в сердцах бросил Конан после их пятого отказа помочь управлять паромом. "Неужели вы предпочитаете, чтобы ваша драгоценная скотинка умерла от жажды или потонула на камнях?"
Пока мы не будем уверены, что наш Лотус в полном порядке, можете нас не звать." заявил коробейник.
"Ну пожалуйста, леди," добавил мальчик в сторону Иллианы. "Если вы волшебница, вылечите Лотуса. Мы не сможем заплатить вам много, но без него нам будет плохо."
Конан поборол в себе желание шлепнуть парня или выкинуть мула за борт. Обоих спавла улыбка Иллианы.
"Моя магия не из тех, что помогает животным," сказала она. "Но моя сестра выросла среди лошадей, возможно она вам поможет."
Конан отошел с проклятьями прочь, когда Раина опустилась на колени, чтобы взять в обе руки левое копыто.
Именно Массоуф, раб спасший Иллиану, принес им безопасность. Освобожденный от цепей ключем, найденным Конаном в кошельке хозяина (вместе с кругленькой суммой в золоте, в которой , как считал Конан , хозяин больше не нуждается), Массоуф придал своим товарищам слаженность в гребле. С Конаном управляющим рулевым веслом силой, в виду отсутствия знаний, они наконец врезались в берег немного ниже по течению.
"Мы тебе еще раз обязаны," произнесла Иллиана, вынырнув из-за валуна в свежем одеянии. "Ты уже свободен. Можем мы еще что-нибудь сделать для тебя? У нас нет проблем с золотом-"
"Лучше не надо этого говорить так громко, моя леди," сказал Массоуф. "Даже скалы имеют уши. Но если у вас есть золото, чтобы истратить-" В первый раз казалось, что он утерял уверенность в себе.
"Если у вас есть золото, я прошу вас принести его в дом Кимона, что в Гале, и выкупить рабыню Дессу. Они запросят много за нее, так как она очень жмиловидна. Но если вы освободите ее, я буду вашим рабом, если я не смогу отплатить иначе."
"Кем она тебе приходится?" спросила Раина. "Мы не то, чтобы не желаем-"
"Мы были обручены, когда - произошло то, что сделало нас рабами. Было приказано продать нас поотдельности, чтобы каждый служил другому залогом. В противном случае мы бы давно сбежали или умерли вместе."
Конан услышал в его словах эхо своих собственных мыслей, когда он был рабом. "Что заставило восстать тебя против своего хозяина на этот раз? Если Десса и сейчас в рабстве-"
"Если бы вы умерли, Капитан, я не намного дольше прожил. Все рабы были бы казнены как повстанцы. Таков закон. Кимон скорее всего продал бы Дессу, освобожденную от оков, в Вендию или вообще убьет ее. Он выпря мился. "Я ничего не потерял присоединившись к вам."
"Мишрак посылал нас сюда не для спаения рабынь," прорычал Конан.
"Однако он не посылал вас, чтобы вас спасали рабы," дружелюбно сказал Массоуф. "Но такова ваша судьба. Примите это как знак от богов, Капитан."
"Ты можешь принять это, как сигнал придержать свой язык," сказал Конан, подняв один кулак. "Я гораздо ближе богов. Не бойся. Мы нанесем визит в Галу и освободим Дессу. Мы даже заплатим за нее золотом твоего хозяина." Конан потряс кошельком паромщика. "Если Кимон решит , что этого мало, я приведу ему другие аргументы.
"Но не надейся , что у тебя будет увеселительная прогулка после Галы! Или я сообщу твое имя Мишраку , как препятствующего осуществлению его планов!"
Часть седьмая
Они въехали в Галу, когда на западе полыхал закат. Три Монеты ,где работала Десса, молчаливо лежал, отгородившись от сада, состоявшего из перепутанного кустарника, и улицы закрытыми ставнями. Ответы проходящих селян направили их к Рогатому Волку в противоположном конце деревни. Ноздри Иллианы расширились в отвращении, когда она рассматривала второй постоялый двор.
"Неужели это лучшее, на что мы можем рассчитывать?"
"Может так, а может нет, госпожа," сказал Конан. Возможно слухи о битве на пароме уже достигли Галы. Лучше было продолжать свой маскарад, пока он не стал очевидно бесполезен.
"ОТ чего это зависит?"
"От того, насколько удобным вы найдете сон в открытом поле среди овечьего дерьма. Рогатый Волк может предложить только свободную от вшей солому, но-"
"Ты лжешь! Ни одна самая мелкая вошьж не нашла приюта в моем доме!"
Широкая, напыщенная морда, увенчанная копной серых волос, показалась из ближайшего окна. Женщина покачала Конану кулаком и набрала воздуха для очередного обвинения.
"Госпожа," прохладно произнес Конан. "Возможно овца окажет больше гостеприимства. Дерьмо и все прочее, но они не назовут нас лжецами."
Наконец Трансформированные удалились в ночь. Еремиус произнес слова, которые перенесли заклятье контроля в посох. Через несколько дней ему будет ненужно использовать магию, кроме непредвиденных ситуций.
Даже если такое и произойдет, один Камень тоже неплохое оружие в руках такого колдуна, как Еремиус. Те кто в этом сомневался мог узнать нечто иное, хотя вряд ли они выживут, чтобы воспользоваться этим уроком.
Часть шестая
На западе подножье Ибарских Гор сливалось с горизонтом. Где-то среди них начинала свой путь река Шимак. В горах она то текла стремительным потоком, то широко разливалась. На равнины Турана она попадала уже рекой. Здесь было полпути до места ее слияния с Ибарской рекой. Уже теперь ее ширина и глубина требовали переправы.
Управляющий паромом подал сигнал медным горном длинной с руку Конана. Три раза хриплый звук пронесся над бурлящими водами. Три раза оседланные животные вращали своими глазами и жевали удила.
Раина слезла, оставив Конану заботу о седле. Иллиана осталась в седле, глаза остановившиеся начем-то только ей видимом. Не присмотревшись пристально , человек мог принять ее за ненормальную. Однако приглядевшись он не посмел повторить это.
Она управляла лошадью так хорошо, как пообещала Раина, и выполняла немного своих обязанностей. Никто бы непосмел назвать общество колдуньи приятным для Конана, но Иллиана была более, чем приемлема.
Конан никагда до этого не встречал более миловидных колдунов! Одевалась она будто не сознавая этого, но под грубой походной одежкой пряталось привлекательная женщина.
Привлекательная женщина, магия которой требовала от нее сохранять свою девстенность даже в возрасте, когда можно иметь взрослых дочерей. Она поступила мудро, взяв с собой другую женщинй не девственницу.
Действительно, Раины было более, чем достаточно для любого мужчины. После первой ночи с Раиной Конан с трудом думал о Иллиане, как о женщине. Сомнительно, чтобы это было целью Раины, что мало волновало Конана.
На расстоянии трех сотен шагов паром оставил дальний берег и начал пересекать Шимак. Назвав эту посудину баржей, Конан оскорбил бы любую баржу в кишащем ими порту Аграпура. Платформа в центре парома позволяла людям стоять отдельно от их скотины и багажа. По бокам посудины двое рабов управляли веслами.
Позади Конана сгрудились другие пассажиры - крестьянская семья, нагруженная корзинами, странствующий коробейник с мулом и рабом, полдюжины солдат под руководством сержанта со шрамом. Крестьяне казалось не могли купитьсебе куска хлеба, не говоря уж об оплате переправы, хотя возможно они продадут свои корзины.
Паром тащился через реку, пока наконец его нос не заскрипел по прибрежной гальке. Конан запрыгнул на сходни, которые прогнулись под его массой.
"Проходите леди. Мы слезли первые , но можем опоздать , если не поторопимся!"
Раина не нуждалась в поторапливании. Она помогла слезть с коня своей госпоже, затем повела лошадей на паром. Он имел две палубы, одна из которых могла выдержать слонов, и тем более лошадей.
Конан стоял на помостках, пока Раина не разместила все пять лошадей. Никто не пытался оттолкнуть его, не было и необходимости вытаскивать саблю. Толщина его рук, скрущенных на широкой груди и неморгающий взгляд ледяных глаз из-под черных бровей укрощала даже солдат.
Иллиана присела под тентом. Конан и Раина встали на открытой площадке. Солдаты и коробейник оценивающе оглядывали Раину.
Конан надеялся , что они ограничатся наблюдением. Он и женщины путешествовали под видом купеческой вдовы, ее младшей сестры и бывшего капитана охраны купеческих караванов. Такой обман вряд ли бы мог объяснить пролитие Раиной крови наиболее докучливого парня.
Крестьяне и коробейник присоединились к компании Конана. Двое матросов подняло сходни для скота на борт. Затем на помост ступили солдаты, ведя за собой лошадей. Хозяин раскрыл рот в ужасе и стал бледнее мутной речки.
"Именем богов , только не это! Не все! Паром не выдержит,Сержант прошу вас!"
"У меня нет ушей для просящих," прорычал сержант. "Вперед , мальчики!"
Конан спрыгнул с платформы. Доски на палубе затрещали будто от удара камня выпущенного катапультой. Он приблизился к краю палубы и положил ногу на один конец пассажирского трапа. Нога сержанта находилась на другом конце. Он только немного уступал Конану в росте, но был так же широк.
"Сержант, хозяин знает, сколько может принять его паром."
"Хорошо. Ты можешь сойти. Только ты и скотина. Не леди. Мои ребята и я знаем, как позаботиться о них. Правда?"
Крепкий, похотливый хор согласия изрыгнул язвительные Циммерианские проклятья. Конан раздвинул руки шире.
"Сержант ты хорошо плаваешь?"
"Что?"
"Возможно тебе необходимо поупражняться, до того как ты перегрузишь паром."
Конан подпрыгнул, взлетев на половину своего роста. Он приземлился на трапе. Сабля сержанта не могла его достать , но это ничего не значило.
Трап изогнулся как змея. Сержант взмахнул руками, пытаясь устоять. С мощным всплеском его голова врубилась в воды реки. Был достаточно мелко, чтобы он приземлился, болтая ногами в воздухе.
Конан отбросил трап от парома, чтобы не позволить солдатам оказать помощь. Затем он нагнулся, схватил сержанта за лодыжки и покачал пока он не откашлял всю воду, которой он наглотался.
Когда кашель сменился проклятьями, Конан опустил сержанта вниз. "Тебя надо еще поучить. Младшая сестра моей леди будет рада поучить тебя, если ты не хочешь быть с ней вежливым. Только плавание и ничего больше-"
К проклятьям в адрес Конана добавились в адрес "младшей сестры". Циммериец нахмурился.
"Сержант, если я не исправлю твои манеры водой, мне придется попробовать сталью. Кстати, ты хочешь с нами пересечь реку или твои солдаты нуждаются в тебе, чтобы сменить штанишки-?"
Сержант изрыгнул последнее проклятье и полетел в воду. На этот раз он умудрился приземлиться на ноги . Наконец , неспособный больше ругаться он взобрался на пирс. Солдаты помогли встать, глазея на Конана.
"Хозяин , я думаю нам пора отчаливать," сказал Конан.
Хозяин, еще более бледный, энергично закачал головой. Он махнул барабанщику с центральной палубы, который поднял колотушку и начал отбивать ритм для рабов. Заскрипела и застонала галька под паромом, он снова был на плаву.
По сравнению с паромом даже улитка имела крылья. Пока они достигли середины реки Конан мог бы съесть обед и залить его элем, достойным смакования.
Хозяин стоял на платформе, переводя взгляд с рабов на удаляющийся берег с сыплющими проклятьями солдатами. Он бледнел и бледнел. Может заболел?
"Хай, ха, хо, хей!"
Раздались с носа безумные звуки. Конан обернулся и увидел как исчезло одно из управляющих весел. Матрос содрал одежду и собрался плыть за ним, но оно исчезло прежде, чем он успел прыгнуть.
"Вендианский тик," сказал хозяин, будто слова были проклятьем. "Тяжел как железо и тонет так же. Плохой сегодня день. Нам необходимо развернуться на середине реки и сделать нос кормой. Я надеюсь вы не слишком торопитесь."
В его слован не было ничего кроме здравого смысла. Однако странно звенели в ушах Конана. Так как он не мог это назвать, он смотрел как хозяин поспешил на нос, позвать на помощь.
"Сколько мы здесь проторчим из-за того, что у какого-то моряка трясутся руки?" бросила Иллиана.
"Столько сколько необходимо, чтобы развернуть эту пьяную свинью-паром," сказал Конан. "Как долго это продлится один бог занет. И может хозяин парома. Лучше не смотри на меня , я не моряк."
"Возможно, но ты можешь спросить хозяина?"
"Как хочешь."
Конан повернулся и направился к носу, где хозяин и два помощника боролись с легким яликом. Раина положили кисть на его руку , будто в приступе страсти. Она горячо , но не слышимо для чужих ушей, прошептала :
"Будь осторожен, Конан. Я бы пшла с тобой, но спина Иллианы нуждается в большей охране."
"Это так. Но от кого?"
"Я не знаю. Но что сказал хозяин - Я редко слышала речь, которая бы пахла большей практикой. Он говорил как старый попрошайка, который просил милостыню на одних и тех же ступенях храма двадцать лет."
"Может это случается каждую третью переправу," прорычал Конан. "На этой плавающей куче дерьма все возможно."
"Ненадо меня переубеждать!" шепот Раины стал еще свирепее. "Мне надо знать, что ты не глупец."
"Женщина , ты могла бы предупредить меня без оскорблений. Если хозяин что-то задумал, мы его численно превосходим."
"Как?"
"Ты стоишь двоих, а что касается меня - " он пожал плечами. "Будь судьей".
"Ты великий Цимерийский дурачек-" начала Раина. Затем она мягко рассмеялась. "Боги охранят тебя."
"Нас всех, если у хозяина есть друзья на борту," сказал Конан. Он несомненно понимал , какую помощь могут оказать солдаты. Итак, только боги знают будущее и то , если священник скажет правду, что однако не значит , что никто не знал , что лежит перед ним!
Освободив саблю в ножнах, Конан прошел к хозяину на нос парома.
Когда Конан подошел, двое уже спускали ялик на воду. Хозяин еще бледнее наблюдал за работой. Наблюдая за хозяином, Конан заметил, что руки того не удалялись далеко от ножа. Как не отводил он глаз от крестьянской семьи. В свою осередь, крестьяне смотрели на хозяина, как кошка на птичье гнездо. Туповатый взгляд, с которым они зашли на борт , исчез.
Конан почувствоал как потек по его спине пот. Раина справедливо что-то заподозрила. Что-то было не так.
Ялик плюхнулся в реку. Один помощник устанавливал весла, пока другой привязывал лодку. Хозяин повернулся к Конану.
"С двумя крепкими гребцами, ялик быстро развернет нас. После этого мы сможем снова тронуться и поискать место, чтобы пристать.
На обширных мелях вдоль обеих берегов Шимак протекало едва ли больше воды, чем через запруду у мельницы. Здесь, на середине реки дело обстояло иначе. Паром уже сильно снесло от пристани на противоположном берегу.
Ниже по течению берега становились круче и выше. Человеку, приставшему там придется прилично карабкаться вверх ппрежде, чем он достигнет уровня земли. В это время он мог стать легкой мишенью для лучников на реке. Еще ниже , если память не изменяет Конану, лежали пороги, чьи камни сейчас , в период низкой воды, выступают из воды, но все же не безвредны для парома...
Второй помощник спустился в ялик и взялся за весла. Хозяин нырнул в тень под платформой. Он вышел с туго набитым кошельком в одной руке. Накрытая капюшоном крестьянка шагнула вперед, подняв руки с просьбой о милостыне.
Конан выхватил саблю и поднял ее рукоядкой вверх. Они с Раиной договорились, что это будет сигналом готовности к битве, но позволили начатьее другим. Хозяин метнулся к краю парома, заталкивая на ходу кошелек под рубашку. На краю он выхватил кинжал и прыгнул.
В этот момент подпрыгнула и женщина. Капюшон упал назад, раскрыв беззубое, с кряючковатым носом коричневое лицо, чью кучерявую черную бороду , которая вряд ли могла принадлежать женщине. Длинный нож выпрыгнул из-под покрывала в направлении Конана.
Однако он попал в место, где только что стоял Конан. Прыжок назад освободил его от опасности. Он подбросил клинок, который опустился точно в руку, будто вырос там.
С другой стороны раздавались хруст дерева и пронзительные проклятья. Торопясь сбежать хозяин слишком легко прыгнул и слишком тяжело приземлился. Одна нога прошла сквозь дно ялика.
"Я надеюсь ты плаваешь лучше, чем сержант," проорал Конан. Пришло время подумать о своих собственных оппонентах, трое "крестьян" наступало с мастерством тренированных солдат.
Не просто вытренированных, а натренированных для совместной битвы. Конан понял из их движений и увидел в этом опасность. Троих человек было недостаточно, чтобы с легкостью одолеть его, если вообще одолеть. Это были смертники. Они могли долго держаться , умирая, чтобы позволить своим друзьям расправиться с Иллианой и Раиной7
Прежде всего, давайте расправимся с одним , а не двумя. Опять Конан отпрыгнул назад, его сабля рассекла воздух, чтобы не подпустить слишком близко преследователей. На большее он не рассчитывал: для точного удара необходимо иметь твердую опору.
Искрящая серая сталь делала свою работу. Трое дали свободу движений Конану. Один попытался приблизиться, достав второй кинжал. В отчаянной попытке отразить удар сабли Конана он поднял кинжал. Кинжал вылетел, клацая и лязгая. Моментом позже воин осел на колени, схватившись за свою бесполезную руку. Рассудок покидал его глаза вместе с вытекавшей из тела кровью.
Один из нападавших воспользовался смертью друга и проскользнул за Конана, чтобы отрезать ему путь. Еще один присоединился к оставшемуся. Попытайся Конан миновать первого, и у остальных хватит достаточно времени, чтобы подоййти к нему сзади.
Хорошая уловка против всех кроме Конана. Им следует получше узнать горцев, прежде чем драться с ними, подумал он.
Конан прыгнул к краю палубы, упал на весло. Глаза раба округлились, руки разжались. Весло наклонилось, волочась свободно, Конан уже переместил вес на соседнее. Воины , считавшие,что поймали Конана, долго не могли поверить своим глазам. Приблизилась Раина, прыгающая вперед, как охотящаяся львица. Ее меч разрубил череп противника, а кинжал вонзился в кишки. Он беззвучно согнулся, слишком быстро умерев, чтобы понять это. Конан вновь поднялся на борт, чтобы встать позади Раины.
"Оставь этих мне," закричала она. "Посмотри за Иллианой!"
Неистовые вопли и топот копыт доносились с дальнегоконца палубы. Донеслись проклятья, затем пронзительный крик Иллианы.
Еще один достиг ушей Конана, когда он пробирался сквозь скот под палубой. Он добрался до просвета во время , чтобы увидеть, как "крестьянин" выпрыгнул за борт, спасаясь от коробейниковского мула. Скотина безумно металось , потеряв в панике свой маленький разум. В следующий момент паника могла бы распространиться на всех животных, что для Конана и его леди было опасней, чем наемники Хоумы.
Иллиана была прижата к стенке, поддерживающей платформу тремя врагами. Конан мысленно проклинал ее за то, что она спустилась вниз из относительной безопасности, и отдавал должное ее храбрости. Она опытно держала длинный кинжал, близнец Раининого. Ее медленные движения мало что могли сделать даже против одного, будь они способны подойти. Мул служил прекрасным стражем. Мужчины боялись подойти на расстояние , где их могли достать его копыта и зубы.
Этот страх дал Конан время, которое он использовал. Один умер с пробитой головой, так и не узнав, что за его спиной враг. Второй развернулся, подняв саблю для защиты. Он был и подвижен и силен. Конан знал , что имеет над ним преимущество, но следует остеречься.
Встреча двух опытных воинов заставило мула отступить. Последний мужчина нашел зазор и проскользнул в него. У него не было сабли, но его два ножа танцевали с изящной уверенностью против неуклюжих парирований Иллианы. Вероятно он играл с ней, пытаясь испугать ее и посмотреть на ее животный страх и пот до того, как отобрать у нее жизнь.
Конан выругался и позвал Раину, не думая, что это принесет пользу. Что-то, что Иллиана могла сделать с другой стороны
"Заколдую его?" прокричал он. "Или какой прок от твоей магии?"
"Больший, чем ты смеешь поверить, Циммериец!" прокричала Иллиана. Удачный блок отвел один нож от ее левой груди. Она вцепилась в другую руку воина и держала ее с отчаянной силой.
Конан знал, что ни ее силы ни ее отчаяния надолго не хватит. Если что-то подведет ее прежде , чем он доберется
"Тогда , если это чертовски хорошо!-"
"Оно - не быстрее, чем-ххххххххх!" мужчина вырвал свою руку. Иллиана попыталась ударить его в пах, но он приподнялся , и она только задела его бедро. Моментом позже одна его рука вцепилась в волосы, когда другая приставила к горлу нож.
В тот же самый момент меч Конана нашел жизнь его противника. Из плеча и груди заструилась кровь, орошая и без того грязную одежду. Мужчина не издал ни звука и не упал, лишь пошел шатаясь к Конану, преграждая попрежнему путь к Иллиане, которую отделяло от смерти лишь несколько ударов сердца.
Когда нож коснулся горла Иллианы, на ноге обладателя ножа затянулась петля из железной цепи. Он дернулся , чтобы освободиться от нее, отеряв равновесие. Цепь еще больше натянулась, отбросив его от Иллианы. Он поднял руку, пытаясь прикрыться. Меч Конана опустился на нее. Отрубленная рука и кинжал упали на палубу одновременно.
Иллиана стояла, вцепившись в стойку одной рукой. Другую она прижимала к горлу, будто не могла поверить, что он не зияет отверстием от уха до уха, ее нож валялся без внимания на палубе. Конан подобрал его и вручил Иллиане.
"Никогда больше не бросай клинок пока хоть один враг жив!"
Она сглотнула комок и облизнула губы. Ее лицо заставило бы назвать молоко ярко окрашенным, по бокам шеи пульсировали вены." Она снова глотнула и упала в объятья Конана.
Это был не обморок. Она пробормотала слова, которые не имели смысла ни в одном известном Конану языке, и сжала его так, будто имела железные руки. Конан освободил правую руку, а другой обнял ее, держа ее как щенка или котенка.
Под маской волшебницы лежала женщина, которой было необходимо мужское объятие, чтобы обрести уверенность. Конану следует остановиться. Отнять ее девственность будет своего рода кража, к которой он относился с презрением, даже будучи свеже испеченным вором в Заморе. Все же было приятно обнаружить в Иллиане больше человеческого, чем он мог когда нибудь найти в колдуне.
"Ладно," сказал он наконец. "Обнимать мужчин чем то схоже с бросанием оружия. Лучше оставить это до тех пор, когда умрет наш последний враг." Он мягко оттолкнул ее прочь, затем последовал за цепью, идущей от ноги мертвеца к краю палубы, и посмотрел вниз.
Один из рабов стоял на ципочках, выглядывая через край. Цепь была достаточно длинной, чтобы использовать ее как оружие.
"Мой друг," сказал Конан. "Я не знаю заслужил ты себе свободу или сажание на кол." Судя по изможденному лицу раба и покрытой рубцами спине, ему было все равно.
Однако глаза на изможденном лице были подвижны. Как и голос. "Хозяин был заговорщиком и я ему ничего не должен. Вы будете определять свой долг мне, ты и твоя женщина."
"Не я-" начала Иллиана возмущенно , потом рассмеялась. Она все еще смеялась, когда появилась Раина, стирающая кровь с кинжала.
"Те двое, что ты мне оставил, готовы. Один пока жив, если у тебя есть к нему ворпосы. О , наш друг рассказывает правду о хозяине. Он должен был присоединиться к битве, но в последний момент потерял мужество."
"Где он?"
"Цепляется за жизнь на конце ялика," сказала Раина со злорадной улыбкой. "Двое помощников выбросили его за борт и отплыли. Они были еще достаточно далеко отберега, когда ялик затонул. Один из них мог плавать. Я видела, как он забирался по склону."
Конан пожелал солнечного удара, укуса змеи и жажды на веролемные руки и зашагал вперед. Хозяин больше не был бледным, но красным , будто ошпаренный попыткой удержаться на веревке.
"Во имя любви богов, не дайте мне утонуть!" умолял он. "Я не могу плавать."
"Боги не любят вероломство, как и я," сказал Конан. "И Лорд Мишрак."
Хозяин чуть не разжал руки. "Вы служите Мишраку!"
"Я могу заставить его заинтересоваться тобой, если захочу. Выбирай."
"Имейте милость! Назвать мое имя Мишраку - убить меня и всех моих родственников?"
"Я погляжу как ты тонешь нже моргнув глазом," отрывисто сказал Конан. "Твои родственники заслуживают большего. Скажи мне , что ты знаешь о нападавших, и я возможно придержу свой язык."
Для человека на последнем издыхании, хозяин умудрился рассказать очень много за очень короткий срок. Оказалось, что действительно Наемники были Лорда Хоумы. Он никогда не слышал о Мастере Еремиусе или о Драгоценностях Курага. Не счел и Конан необходимым его просветить на этот счет.
Наконец хозяин начал повторятся . Конан втащил его заборт как мокрую собаку. Когда он опустил беднягу, колени того тряслись. Конан связал его руки за спиной его собственным ремнем.
"Вы же поклялись -" начал хозяин.
"Я ничем не клялся. Мне не нужны руки, чтобы отдавать приказы. Все , что тебе нужно - язык, которому тебе стоит придать уважительные очертания. Или я выкину тебя за борт и не беспокоить Мишрака работой по выбиванию из тебя знаний."
Хозяин опять побледнел и сидел неподвижный, как камень, наблюдая как Конан развернулся и удалился.
Прошло некоторое время, прежде чем они нашли безопасное место, чтобы пристать к берегу. Хозяин едва мог говорить. Коробейника и его мальчика казалось волновал лишь их бзбесившийся мул.
"Чтоб вас демоны забрали!" в сердцах бросил Конан после их пятого отказа помочь управлять паромом. "Неужели вы предпочитаете, чтобы ваша драгоценная скотинка умерла от жажды или потонула на камнях?"
Пока мы не будем уверены, что наш Лотус в полном порядке, можете нас не звать." заявил коробейник.
"Ну пожалуйста, леди," добавил мальчик в сторону Иллианы. "Если вы волшебница, вылечите Лотуса. Мы не сможем заплатить вам много, но без него нам будет плохо."
Конан поборол в себе желание шлепнуть парня или выкинуть мула за борт. Обоих спавла улыбка Иллианы.
"Моя магия не из тех, что помогает животным," сказала она. "Но моя сестра выросла среди лошадей, возможно она вам поможет."
Конан отошел с проклятьями прочь, когда Раина опустилась на колени, чтобы взять в обе руки левое копыто.
Именно Массоуф, раб спасший Иллиану, принес им безопасность. Освобожденный от цепей ключем, найденным Конаном в кошельке хозяина (вместе с кругленькой суммой в золоте, в которой , как считал Конан , хозяин больше не нуждается), Массоуф придал своим товарищам слаженность в гребле. С Конаном управляющим рулевым веслом силой, в виду отсутствия знаний, они наконец врезались в берег немного ниже по течению.
"Мы тебе еще раз обязаны," произнесла Иллиана, вынырнув из-за валуна в свежем одеянии. "Ты уже свободен. Можем мы еще что-нибудь сделать для тебя? У нас нет проблем с золотом-"
"Лучше не надо этого говорить так громко, моя леди," сказал Массоуф. "Даже скалы имеют уши. Но если у вас есть золото, чтобы истратить-" В первый раз казалось, что он утерял уверенность в себе.
"Если у вас есть золото, я прошу вас принести его в дом Кимона, что в Гале, и выкупить рабыню Дессу. Они запросят много за нее, так как она очень жмиловидна. Но если вы освободите ее, я буду вашим рабом, если я не смогу отплатить иначе."
"Кем она тебе приходится?" спросила Раина. "Мы не то, чтобы не желаем-"
"Мы были обручены, когда - произошло то, что сделало нас рабами. Было приказано продать нас поотдельности, чтобы каждый служил другому залогом. В противном случае мы бы давно сбежали или умерли вместе."
Конан услышал в его словах эхо своих собственных мыслей, когда он был рабом. "Что заставило восстать тебя против своего хозяина на этот раз? Если Десса и сейчас в рабстве-"
"Если бы вы умерли, Капитан, я не намного дольше прожил. Все рабы были бы казнены как повстанцы. Таков закон. Кимон скорее всего продал бы Дессу, освобожденную от оков, в Вендию или вообще убьет ее. Он выпря мился. "Я ничего не потерял присоединившись к вам."
"Мишрак посылал нас сюда не для спаения рабынь," прорычал Конан.
"Однако он не посылал вас, чтобы вас спасали рабы," дружелюбно сказал Массоуф. "Но такова ваша судьба. Примите это как знак от богов, Капитан."
"Ты можешь принять это, как сигнал придержать свой язык," сказал Конан, подняв один кулак. "Я гораздо ближе богов. Не бойся. Мы нанесем визит в Галу и освободим Дессу. Мы даже заплатим за нее золотом твоего хозяина." Конан потряс кошельком паромщика. "Если Кимон решит , что этого мало, я приведу ему другие аргументы.
"Но не надейся , что у тебя будет увеселительная прогулка после Галы! Или я сообщу твое имя Мишраку , как препятствующего осуществлению его планов!"
Часть седьмая
Они въехали в Галу, когда на западе полыхал закат. Три Монеты ,где работала Десса, молчаливо лежал, отгородившись от сада, состоявшего из перепутанного кустарника, и улицы закрытыми ставнями. Ответы проходящих селян направили их к Рогатому Волку в противоположном конце деревни. Ноздри Иллианы расширились в отвращении, когда она рассматривала второй постоялый двор.
"Неужели это лучшее, на что мы можем рассчитывать?"
"Может так, а может нет, госпожа," сказал Конан. Возможно слухи о битве на пароме уже достигли Галы. Лучше было продолжать свой маскарад, пока он не стал очевидно бесполезен.
"ОТ чего это зависит?"
"От того, насколько удобным вы найдете сон в открытом поле среди овечьего дерьма. Рогатый Волк может предложить только свободную от вшей солому, но-"
"Ты лжешь! Ни одна самая мелкая вошьж не нашла приюта в моем доме!"
Широкая, напыщенная морда, увенчанная копной серых волос, показалась из ближайшего окна. Женщина покачала Конану кулаком и набрала воздуха для очередного обвинения.
"Госпожа," прохладно произнес Конан. "Возможно овца окажет больше гостеприимства. Дерьмо и все прочее, но они не назовут нас лжецами."