-- Молчи, бой! -- рявкнул Рыжий Пес. -- Клянусь брюхом акулы, ваш
чернокожий дьяволенок не умеет разговаривать с господами!
-- Что? -- вдруг громко вскрикнула Мила, которая до сих пор робко
жалась к скале. -- Он не дьяволенок, а наш хороший товарищ! И вы не имеете
права так называть его!
Она говорила все это очень быстро, наступая на Рыжего Пса и размахивая
руками перед самым его носом. Я никогда не видел Милу такой сердитой.
Капитан отмахнулся от нее, как отмахиваются от назойливой мухи, пожал
плечами и расхохотался.
-- Не вижу ничего смешного! -- кричала рассерженная Мила.
Рыжий Пес с любопытством рассматривал ее. Он даже отступил на один шаг.
-- Прошу прощения, миледи. Я обошел на своей лоханке полсвета, пока она
не разбилась на этих проклятых рифах, но я никогда не видел, чтобы белые
дружили с черными.
Я потянул Милу за рукав и сказал пирату:
-- Видите ли. Рыжий Пес, есть другие полсвета, где дружат все люди.
-- Ноне хотел бы я туда попасть!
-- А вас туда и не просят! -- громко выпалила Мила.
Стоявший в отдалении и не перестававший чтото жевать Кошачий Зуб
невнятно пробормотал:
-- Не могу сказать, что хозяева гостеприимно встречают своих гостей.
-- А пусть гости не обижают хозяев! -- не унималась Мила.
-- Ха! -- словно выстрелил Одноглазый. -- Разве черные могут быть
хозяевами?
Он стоял перед нами, расставив ноги в ботфортах и уперев руки в бока.
-- Такими же, как белые! -- резко проговорил Юрка, заражаясь
горячностью Милы.
-- Ха!
Человек с серьгой в ухе неторопливо подошел к капитану, припадая на
одну ногу.
-- Капитан, не вздернуть ли нам негритенка на этой пальме?
-- Не торопись, Кривая Нога, всему свой черед, -- поморщился Рыжий Пес
и, заметив, что я их слушаю, сладко улыбнулся мне: -- Скажите же, сэр, как
нам повидать ваших родителей?
-- Наших родителей нет на этом острове, -- ответил я простодушно. -- Мы
здесь одни.
Это было непростительной глупостью. Пираты переглянулись, а Кошачий Зуб
зажевал что-то еще быстрее.
-- Вы жуете табак? -- наконец сообразил я, с интересом наблюдая, как
перекатываются под его загорелой кожей желваки и смешно топорщатся усы.
-- Так точно, сэр... -- заулыбался Кошачий Зуб.
-- Так я и думал! -- сказал я Миле и Юрке. -- Настоящие морские волки
всегда жуют табак и курят трубки.
Мягко ступая на носках, как будто крадучись, ко мне подошел Кошачий
Зуб. Я уже заметил, что все его движения были легкими и даже грациозными.
Он очень походил на артиста балета. Церемонно кланяясь мне. Кошачий Зуб
проговорил мурлыкающим, грудным голосом:
-- Хотите попробовать, сэр? Чудесный табачок, сэр! Всегда такое
ощущение, точно у тебя во рту ночевали лошади.
Пираты захохотали дружно и громко.
-- Нет... не надо... -- сказал я. -- Спасибо... Кривая Нога протянул
мне дымящуюся трубку.
-- Может быть, вам дать мою трубочку, сэр?
Две-три затяжки, и у вас будет такое блаженное состояние, словно вы
наглотались гвоздей пополам с паукам и пиявками.
-- Нет... спасибо...
-- Ха! -- проговорил Одноглазый. -- Молодой джентльмен не жует и не
курит табак. Зато он любит, наверное, этот напиток, сладкий, как змеиный яд!
-- Одноглазый протянул мне большую фляжку.
-- Вино? -- догадался я.
-- Нет, сэр! Ром! Отхлебните, сэр. Нам удалось спасти целый бочонок.
Чем больше пьешь, тем короче путь на кладбище.
Я отстранил рукой фляжку, которую Одноглазый держал у моих губ, и
покачал головой:
-- Я не тороплюсь на кладбище.
Пираты снова расхохотались.
Рыжий Пес издал вдруг какой-то странный шипящий звук. В ту же секунду
пираты бросились на нас и скрутили нам руки. Я слышал, как громко стонала
Мила и как кряхтел и сопел, отбиваясь от пиратов. Юрка.
-- Пустите! -- что было сил закричал я. -- Вы не имеете права!
-- Ха! -- усмехнулся Одноглазый, связывая мне руки.
Он приблизил свой единственный глаз к моему лицу, и я увидел в черном
зрачке столько ярости и жестокости, что почувствовал, как весь холодею от
ужаса.
-- Юную леди и юного джентльмена привязать к пальмам! А негритенка --
ко мне! -- приказал Рыжий Пес.
Меня и Милу крепко прикрутили к деревьям. Рыжий Пес тем временем важно
опустился в кресло, и к его ногам швырнули бедного Юрку. Рыжий Пес
торжественно пробасил:
-- За белых птенцов, пираты, мы потребуем хороший выкуп -- мешок денег!
А ты, негритенок, будешь служить мне. Слушайте все! Я назначаю себя
губернатором этого острова. Ура губернатору!
-- Ура-а!.. -- заорали пираты.
И где-то в скалах откликнулось раскатистое эхо. В темноте в недалеком
лесу шумно вспорхнула стая испуганных птиц.
-- Мы вас не признаем губернатором! -- крикнула Мила.
-- Воркуйте, воркуйте, птенчики! Клянусь брюхом акулы, это только
услаждает мой слух! -- посмеивался Рыжий Пес.
Пираты по-хозяйски расположились на нашей площадке и съели зажаренную
на костре рыбу, запивая ее ромом. По мере того как эти страшные люди
отхлебывали из своих фляжек, они делались все развязней и болтливей и,
наконец, запели песню:
Чтобы сладко есть и пить,
Без труда на свете жить,
Нужно денежки добыть,
Ой-ха-ха!..
А чтоб денежки добыть,
Нужно лишь пиратом быть,
Обмануть, украсть, убить,
Ой-ха-ха!..
От свирепых голосов и дикого смеха мороз продирал по коже. В конце
концов они перепились и захрапели.
-- Ах, если бы у меня были свободными руки! -- зашептал я своим
товарищам. -- Юрка, ты не можешь каким-нибудь образом развязать нас с Милой?
-- Не могу, -- простонал он из темноты.
Луна закатилась, костер погас, и вокруг нас черной плотной стеной стоял
мрак. Все потонуло в этой непроницаемой и жуткой темноте.
-- Юрка, -- умолял я, -- попробуй как-нибудь доползти до нас. Я слышал,
как он вздохнул.
-- Рыжий Пес привязал меня к своей ноге...
Мила тихонько всхлипывала:
-- Противный, Борька... Зачем ты нас затащил на этот гадкий остров?
Что я мог ответить? Я молчал, глотая слезы обиды и бессильной злобы.
Под конец я задремал, уронив голову на грудь.
Проснулся я от зычного крика Рыжего Пса. Было светло. Солнце сверкало в
синих волнах океана, снова свистели и щелкали в лесных зарослях птицы.
Пираты суетились на площадке. Рыжий Пес сидел в кресле, величественно
поглядывая на стоявшего перед ним на коленях Юрку. Я заметил, что руки у
Юрки были уже развязаны.
-- Может быть, ты тоже не признаешь меня губернатором? -- спросил Рыжий
Пес, расчесывая свои огненные бакенбарды серебряной гребенкой.
-- Я вас презираю! -- страстно и громко воскликнул Юрка.
Рыжий Пес вскочил, и его красный нос побагровел еще больше.
-- Чисти мои сапоги, бой!
-- Ха! -- прищелкнул языком Одноглазый.
Все пираты столпились вокруг Юрки.
-- Чистить ваши сапоги? -- качнул Юрка курчавой головой. -- Да ни за
что!
Я просто обомлел от его храбрости и только ахнул, когда увидел, как он
преспокойно плюнул на сапог капитана.
Рыжий Пес отшвырнул Юрку ногой и заревел, словно бык:
-- Вздернуть чернокожего на эту рею! -- И он указал пальцем на дерево.
Пираты подхватили Юрку на руки, набросили на его шею петлю и,
похохатывая, потащили к пальме.
-- Боря!.. -- истерически закричала Мила.
-- Рыжий Пес, не смей! -- Я задыхался от волнения. -- Слышите, не
смейте! Ох, если бы у меня были свободными руки!
Пираты расхохотались. Вообще, как я заметил, они хохотали по всякому
поводу и даже без повода.
Ко мне подошел одноглазый и больно потянул за ухо.
-- Уж не думаешь ли ты, птенец, что если бы у тебя были свободными
руки, то ты поколотил бы его превосходительство нашего губернатора?
-- И еще как поколотил бы!
Они, конечно, не могли отнестись к моим словам всерьез и опять
захохотали, хватаясь за животы и приседая.
-- Ваше превосходительство, -- давясь смехом, с трудом выговорил
Кошачий Зуб, -- вам сделали вызов! Бокс! Восемь раундов!
У Рыжего Пса от смеха выступили слезы. Он вытер глаза кулаком и поднес
его к моему носу.
-- Тысяча чертей и одна ведьма! Мне это нравится! Клянусь брюхом акулы,
это будет самое веселое представление в мире! Ну-ка, развяжите птенцов!
Потирая затекшие руки, я незаметно махнул волшебным платком и
прошептал:
-- Хочу быть сильным и непобедимым.
Пираты, посмеиваясь, расчищали от сучьев площадку, а Мила и Юра в это
время поражение шептали мне:
-- Ты сошел с ума, Борька!
-- Он убьет тебя одним ударом!
-- Посмотрим!.. -- сказал я и пошел навстречу Рыжему Псу.
-- Внимание! -- пробасил капитан. -- Сейчас начнется представление!
Мальчишка! Слышишь, мальчишка? Знаешь ли ты, что в Лос-Анжелосе и в
Рио-де-Жанейро я дважды побил Шестипалого Джека?
-- Знать не знаю никаких Шестипалых и не понимаю, зачем вы хвастаетесь.
Рыжий Пес, -- сказал я, глядя прямо в его глаза. -- Наверно, вы боитесь, что
я вас побью!
-- Я боюсь? -- взревел Рыжий Пес. -- Смотри сюда, мальчишка!
Плечистый, рыжеволосый, он подошел к большому, величиной с одноэтажный
дом, замшелому камню. Этот камень словно врос в землю на краю обрыва.
Напрягаясь и тяжело дыша. Рыжий Пес попытался сдвинуть его с места плечом.
Конечно, это было ему не под силу. Однако он сказал, вытирая пот с красного
лица:
-- Ты видишь, этот камень сдвинулся с места. Неужели тебе не страшно,
мальчишка?
-- Что же тут особенного? -- пожал я плечами и, засучив рукава, показал
пиратам свой указательный палец. -- Вы видите этот палец? Так... Теперь
смотрите...
Я подошел к обрыву и совсем легонько ткнул камень пальцем. Земля
зашевелилась у нас под ногами -- это камень вывернул целые пласты песка и
глины. Сначала медленно, словно нехотя, камень перевернулся два раза вокруг
себя, а затем с оглушающим грохотом, сбивая и увлекая за собой другие камни,
полетел в океан. Было слышно, как внизу всплеснулись волны, и каскад брызг
взметнулся до самой площадки.
-- Ха! -- сказал в наступившей тишине Одноглазый.
-- Вот это волшебство! -- тихонько вскрикнула Мила.
Все пираты были в замешательстве. Но тут Кошачий Зуб крикнул:
-- Случайность! Самая обыкновенная случайность, уверяю вас. Губернатор
сдвинул камень, и он уже держался на волоске!
-- Конечно, случайность, ваше превосходительство, -- подтвердил Рваное
Ухо. -- Разве по силам птенцу опрокидывать скалы?
Рыжий Пес наконец пришел в себя от изумления.
-- Тысяча чертей и одна ведьма! Если мальчишка действительно силен, то
тем приятнее будет его поколотить!
-- На ринг, на ринг! -- хрипло закричали пираты.
-- Держись, Борис! -- шепнул мне Юрка подбадривающе.
Мила задержала меня и сказала умоляюще:
-- Борик, может быть, лучше отказаться?
-- Отказаться? -- сжал я кулаки. -- Нет уж, тысяча чертей и одна
ведьма!
Все умолкли. Мы сошлись с Рыжим Псом в самом центре площадки и, как это
делают настоящие боксеры перед началом боя, пожали друг другу руки. Когда я
протягивал ему руку, то видел над собой могучую гору в полосатой тельняшке,
увенчанную рыжей растительностью. Но вдруг эта гора присела и завизжала:
-- Ай-ай!.. Не могу! Ой, больно!.. О, моя бедная рука! Отпусти же мою
руку, мальчик!
Я отпустил его руку, и он отпрянул от меня, пританцовывая от боли и дуя
на пальцы.
-- Что случилось. Рыжий Пес? -- спросил ктото из пиратов.
-- У этого мальчишки не руки, а клещи!.. Сейчас я его нокаутирую!
Он сделал молниеносный выпад и с силой ударил меня в левую скулу. Но
как это ни странно, я не почувствовал этого удара, а Рыжий Пес отлетел на
несколько метров, словно наткнулся на стену.
Все безмолвствовали.
-- Ничего не понимаю... -- бормотал Рыжий Пес, потирая кулак.
-- Ты боишься его. Рыжий Пес? -- сказал Кошачий Зуб.
-- Что? -- заревел капитан. -- Я его боюсь? Я сделаю сейчас из него
медузу!
Как бык, наклонив голову и вращая налившимися кровью глазами, он
двинулся на меня. Честное слово, я стукнул его совсем не сильно. Но Рыжий
Пес пролетел через всю площадку, сбив с ног Кривую Ногу, и плашмя грохнулся
на камни. Я видел, как безмолвные, потрясенные пираты склонились над ним и
разжимали стиснутые зубы, чтобы влить в рот глоток рома.
Мила подпрыгивала возле меня на одном месте, не в силах сдержать своего
восторга.
-- Ты самый сильный человек на свете, Борик!
Юрка изумленно заглядывал мне в лицо.
-- Как ты все это делаешь, Борька?
Я не успел ответить, потому что услышал за спиной крадущиеся шаги и
оглянулся. Вынув кривые ножи и свирепо вращая глазами, на нас наступали
четверо пиратов. Рыжий Пес сидел в отдалении и указывал на меня пальцем.
Я смело принял этот неравный бой. Через несколько секунд четыре морских
разбойника валялись на камнях.
-- Ага, получили?! -- закричала Мила.
Один за другим, трусливо оглядываясь, пираты уползли за обрыв.
-- Полная победа, ребята! Небось, больше не явятся! -- сказал я и,
обняв Юрку и Милу, положил им на плечи руки. А это мне никак нельзя было
делать, потому что оба они в ту же секунду полетели на землю.
-- Чего вы? -- обескуражено спросил я. Они поднялись, потирая плечи.
-- Что ты положил нам на плечи?
-- Руки...
-- Это не руки, а какие-то железные рельсы.
Только теперь я начал понимать по-настоящему, что обладаю невероятной,
нечеловеческой силой. Я пощупал свои пальцы, локти, мускулы -- казалось, что
все было таким же, как всегда. В рассеянности я оперся на пальму. Дерево
затрещало и переломилось, словно спичка. Оно с шумом рухнуло на площадку,
накрыв своими ветками Милу. Я хотел помочь ей подняться, но она живо
вскочила на ноги и бросилась от меня наутек.
-- Борис, это невозможно!
-- Да, да, Борька, так нельзя! -- крикнул мне Юрка, высовывая лицо
из-за скалы. -- Не подходи ко мне, пожалуйста. Стань сначала таким, как
прежде.
Я отлично понимал, что так продолжаться не может, и, превратив себя в
обычного человека, бросил волшебный платок на ствол упавшей пальмы.
-- Ребята, идите сюда, я теперь такой же, как всегда. Они осторожно
приблизились и ощупали меня.
-- Да, теперь ты, кажется, похож на человека, -- успокоено проговорил
Юрка. -- Объясни, наконец, как ты все это устраиваешь.
-- Очень просто... -- сказал я. -- Но согласитесь сначала, что
волшебником быть очень приятно!
Они промолчали.
-- Чего вы молчите?
-- Как бы тебе сказать?.. -- задумчиво сказал Юрка. -- Мне понравилось,
как ты колотил... Но...
-- Что "но"?
-- Но ведь так бывает только в сказке.
-- Совершенно правильно, -- оживилась Мила. -- А в настоящей жизни до
всего надо доходить вот этим. -- Она показала на свой лоб. -- И вот этим, --
и она показала на свои руки.
-- Да ну вас! -- рассердился я. -- Смотрите, какие птицы полетели!
Это была стая красивых длиннохвосток с разноцветными перьями. Они
промелькнули над нами с певучим клекотом и скрылись в лесу.
-- Мы уже видели одну такую, -- сказал Юрка. -- Очень похожи на
павлинов. Наверно, у них вкусное мясо. Вот бы поймать и изжарить на костре!
Я полез в карман за волшебным платком, совсем позабыв о том, что он
лежит на стволе пальмы.
-- Пожалуйста... Сейчас эта птица свалится к твоим ногам.
-- Стой, Борька! -- остановил он меня. -- Ты хочешь опять сделать
какой-нибудь фокус? А что, если мы поймаем ее, как настоящие робинзоны?
-- А как же мы поймаем эту птицу. Юрка?
-- В силок.
Я отошел в сторонку и начал придумывать схему силка. Но в это время
Юрка крикнул:
-- Вот и все! -- и показал мне небольшую веревочку с петлей.
-- Только и всего? -- Я был разочарован. -- Хм... У меня получается
побольше.
Я показал Миле и Юрке свою схему, которую начал чертить на площадке.
Они переглянулись и рассмеялись.
-- В такой силок, Борька, надо ловить не птиц, а диких слонов.
-- Смешной ты, Борик, -- вздохнула Мила, с улыбкой глядя на меня. --
Ничего-то ты не умеешь.
-- Это я не умею? -- взорвался я.
-- Ты только не сердись... Я же по-дружески...
-- Хватит! Надоели мне ваши нотации.
В эту минуту мы отчетливо услышали страшную песню пиратов и умолкли. Я
подбежал к обрыву. Морские разбойники сидели на песке и отхлебывали из
фляжек. Океан был спокойным, как ягненок. Там, где недавно клокотал прибой,
чуть-чуть шевелились ленивые и прозрачные волны.
Я видел, как Кошачий Зуб сделал какой-то знак Одноглазому и отполз в
сторону. Одноглазый загородил от него Рыжего Пса.
-- Кошачий Зуб опять лезет к нам, -- зашептала возле моего уха Мила. --
Боря, мне это надоело!
-- Да, Борька, пора домой, -- опасливо вглядываясь в приближающегося
пирата, сказал Юрка. -- Дома, наверно, уже беспокоятся.
-- Погодите, ребята... Смотрите. В руках у Кошачьего Зуба белый флаг.
Они предлагают нам мир?
-- А ну их! -- топнула ногой Мила.
-- Нет, это интересно, что они нам скажут. Давайте послушаем.
-- Только ты на всякий случай опять стань сильным, -- предложил Юра.
-- Что ты! Теперь они и так будут меня бояться! -- небрежно сказал я.
Мы отошли в сторону. Сначала из-за камней высунулся белый флаг, а затем
показалась усатая физиономия Кошачьего Зуба. Увидев нас, он умиленно и
почтительно заулыбался.
-- Сэр! Я прислан к вам как парламентер.
-- Вижу, -- сурово сказал я. -- Что вам надо?
Он по-прежнему жевал табак. И, переложив его языком из-за щеки за щеку,
с той же почтительностью продолжал:
-- Сэр! Я уполномочен сделать вам чрезвычайно важное предложение.
-- Я слушаю.
Он вылез на площадку и сел на камень.
-- Видите ли, сэр... Разговор должен быть секретным.
Я посмотрел на приятелей и понял, что они встревожены.
-- Не беспокойтесь, ребята...
Грациозно изгибаясь, Кошачий Зуб приблизился ко мне, ступая на носках.
-- Сядем, сэр...
Мы сели на ствол пальмы.
Юрка и Мила скрылись в ущелье.
-- Если что -- свистни! -- крикнул мне издалека Юрка.
-- Если только вы... -- предостерегающе сказал я.
Кошачий Зуб испуганно отодвинулся, подвигав в подобострастной улыбке
свои кошачьи усы.
-- Что вы, что вы, сэр!
-- Я вас слушаю.
-- Мы признаем вашу полную непобедимость, сэр, и предлагаем вам быть
нашим капитаном!
Я смотрел на него во все глаза.
-- Что? Я -- вашим капитаном?
-- Да, сэр.
-- У вас есть капитан.
-- Рыжий Пес? Мы убьем его, сэр, -- спокойно сказал Кошачий Зуб.
Тут я даже привскочил.
-- Убьете своего товарища? Да как же вам не совестно говорить это?
Кошачий Зуб сделал какое-то изящное движение рукой.
-- Таков закон жизни, сэр. Сильные бьют слабых. Рыжий Пес свое уже
сделал. Мы держали его, пока он был нужен, но теперь он сыграет в ящик, сэр!
Он не захочет уйти по доброй воле, и нам придется его убрать. Да, сэр, таков
закон жизни!
-- Это какой-то... звериный закон! -- возмущался я.
Кошачий Зуб посмотрел на меня со снисходительной улыбкой.
-- Будем откровенны, сэр, как джентльмен с джентльменом... Мы живем для
того, сэр, чтобы поменьше работать, но иметь побольше!
Он говорил все это, пережевывая табак и поглаживая мне руку. Но вдруг
он скрестил свои руки на груди, и я похолодел, увидев, что мои маленькие
ручные часы, которые мне подарила мама в День рождения, исчезли.
-- Эй, Кошачий Зуб, отдайте мои часы!
-- Ваши часы, сэр? Какие часы?
-- Которые вы сейчас сняли с моей руки!
Он глуповато заулыбался и вернул мне часы.
-- Простите, сэр, привычка. Больше не буду... Это называется
клептоманией, сэр. Когда я работал клерком, все в конторе знали мою болезнь
и берегли свои вещи. Совершенно не могу видеть чужую вещь, чтобы не положить
в карман... Да, так что вы все-таки думаете о нашем предложении, сэр?
-- Мне не нравится ваша жизнь...
-- Ах, сэр, я уже сказал вам, что все мы живем для того, чтобы работать
поменьше, а иметь побольше! Для этого всегда один человек пожирает другого.
Вот, например, мой родной дядя... Он раньше был пиратом, сэр! Он убил и
ограбил сто восемьдесят два человека и стал миллиардером!
-- Какой ужас! -- вырвалось у меня.
-- А теперь дядю знает вся страна, и его охраняет полиция, --
мурлыкающим голосом продолжал Кошачий Зуб, пережевывая табак. -- Обратите
внимание на то, сэр, что мой дядя сейчас ровным счетом ничего не делает и
только ходит по воскресеньям в церковь, чтобы помолиться Богу. На него
работают другие, и уж, будьте уверены, он дерет с них три шкуры, сэр! А
разве это не тот же разбой?
Мне становилось все больше не по себе от разговора с Кошачьим Зубом.
-- Значит, миллиардеры -- это одно и то же, что разбойники?
-- Конечно, сэр! -- воскликнул он, обрадованный тем, что я, наконец,
начал понимать его. -- Вообще все люди в той или иной степени разбойники.
Согласитесь, сэр, что это очень приятно -- ничего не делать, а иметь много.
-- Это... неправильно...
Кошачий Зуб хитро подмигнул мне.
-- А разве вы сами, сэр, любите работать?
Я не сразу нашел, что ответить, и замялся.
-- Говорите, говорите, не стесняйтесь, сэр, -- подбадривающе похлопал
он меня по плечу.
-- Я... люблю... работать...
Он рассмеялся, не открывая рта и топорща усы. Сейчас он еще больше
походил на кошку.
-- Не верю, сэр, хоть убейте!
-- Я не буду вашим капитаном, -- сказал я решительно.
-- Сэр...
-- Нет, нет! Не хочу!
Кошачий Зуб приподнялся и взмахнул рукой.
-- С вашей ужасающей силой, сэр, мы подчиним себе все моря и океаны! Мы
ограбим и убьем тысячи людей! -- Он говорил, все более увлекаясь, и глаза
его алчно засверкали. -- Вы станете самым богатым человеком в мире и сможете
всю жизнь не работать! На вас будут работать другие! Только подумайте, сэр:
до самой смерти ничего не делать!
-- Я не разбойник и не миллиардер, чтобы ничего не делать.
-- Весьма сожалею, сэр, что вы отказываетесь от своего счастья. Но я
думаю, что вы еще подумаете и согласитесь.
-- Уходите! -- сказал я сердито.
-- Но я хотел...
-- Уходите! Ну?!
Он мягко отскочил от меня, не переставая кланяться.
-- Уношу ноги... -- Кошачий Зуб вдруг выпрямился и потянул носом
воздух. -- Сэр! Сейчас будет шторм! Будет страшный шторм, не приведи Бог! Я
знаю эту лужу, как лягушка свое болото, и не говорю попусту. Штормы налетают
в этих местах мгновенно, и спасения от них нет! Ищите убежище, пока не
поздно, сэр!
Он торопливо убежал.
Я продолжал сидеть на стволе упавшей пальмы, совсем расстроенный
разговором с Кошачьим Зубом. Больше всего меня обижало и возмущало то, что
пираты, эти воры и убийцы, посмели обратиться ко мне с гнусным предложением,
словно видели во мне своего единомышленника.
Печальные мысли все больше овладевали мной. Какие наглецы! Ну,
допустим, я не люблю подметать пол, стелить кровать, мыть посуду... Но ведь
это, в сущности, мелочь, и она не дает им никакого права втягивать меня в
свою шайку. А может быть, это не такая уж мелочь, как мне кажется? Мама не
раз говорила, что на таких мелочах и проверяется характер человека!
Мои грустные размышления нарушили Мила и Юрка.
-- Борик, а что он тебе говорил?
-- Всякие глупости...
-- Что именно? -- допытывался Юрка.
-- Да так...
-- Ты не хочешь нам сказать? -- удивилась Мила.
-- Ну, смотри, Борька, я тебе это припомню! -- в голосе Юрки прозвучала
обида.
-- Ребята, -- сказал я смущенно, -- Кошачий Зуб предложил мне быть
пиратским капитаном.
-- Вот болван! -- всплеснул Юрка черными ладонями.
-- Я его прогнал...
-- Как ему только это пришло в голову? -- весело рассмеялась Мила и
вдруг подняла лицо к небу. -- Ребята, вы посмотрите, как потемнело.
Из-за линии горизонта на океан наползала величественная
темно-фиолетовая туча. Солнце уже скрылось за ней, и потоки лучей тонкими
шпагами вырывались из-за разорванных вихрящихся концов тучи.
Было очень тихо. Не шумел океан, и на его потемневшей глади не было
заметно ни одной шероховатости. Только теперь я обратил внимание на то, что
в лесу умолкли все птицы, которые совсем недавно наполняли воздух
щебетаньем. Острые листья на пальмах висели не покачиваясь, словно мертвые.
Все застыло в каком-то оцепенении. Стало трудно дышать. Воздух был тяжелым и
душным.
-- Кошачий Зуб сказал, что сейчас будет шторм, -- проговорил я, роясь в
кармане. -- Кажется, он прав. Я читал, что все затихает перед штормом. Но
нам этот шторм не страшен...
Последние слова я сказал уже не очень уверенно, потому что не обнаружил
в кармане своего волшебного платка.
-- Что ты ищешь? -- спросила Мила.
-- Платок... Где мой платок?
-- Синий платок? Ты, кажется, положил его сюда... на ствол пальмы.
-- Где? Где он?
Платка нигде не было.
Кривая молния разрезала тучу и словно провалилась в океан. Слабо
затрепетали над нашими головами листья деревьев, и в ту же минуту мы
увидели, как с океана к берегу идет, растянувшись на несколько километров,
высокий черный вал. Только на самой его вершине пенилась вода.
Следом за этим валом шел второй, еще более высокий и грозный. А дальше
уже ничего не было видно, потому что фиолетовая туча опустилась к самому
океану и скрыла бушующие волны.
На нас пахнуло холодом, зашелестели, зашептали густые листья в кронах
деревьев. Со страшной силой рявкнул гром, и почти в ту же секунду с пушечным
грохотом разбился о берег первый вал. Стволы деревьев закачались и
затрещали, и мою рубашку вздуло ветром.
-- Ищите, ищите! -- кричал я. -- Ищите, иначе мы погибли!
Второй вал разбился с еще большим шумом. Каскады брызг взлетели над
скалой и градом забарабанили по нашей площадке.
Мы бросились в ущелье. Но и туда ворвалась разъяренная пена третьего
вала. Милу подхватила волна и понесла из ущелья. Уцепившийся за камень Юрка
с трудом удержал ее. Но в это время на нас обрушилась новая волна и понесла
всех в глубину ущелья. Вероятно, она и спасла нас. Задыхаясь и глотая
соленую воду, я выбрался на какой-то скользкий выступ.
Стало темно, как ночью. Но молнии вспыхивали одна за другой, и в их
синеватом свете я видел, как копошатся на другой стороне ущелья Мила и Юра.
чернокожий дьяволенок не умеет разговаривать с господами!
-- Что? -- вдруг громко вскрикнула Мила, которая до сих пор робко
жалась к скале. -- Он не дьяволенок, а наш хороший товарищ! И вы не имеете
права так называть его!
Она говорила все это очень быстро, наступая на Рыжего Пса и размахивая
руками перед самым его носом. Я никогда не видел Милу такой сердитой.
Капитан отмахнулся от нее, как отмахиваются от назойливой мухи, пожал
плечами и расхохотался.
-- Не вижу ничего смешного! -- кричала рассерженная Мила.
Рыжий Пес с любопытством рассматривал ее. Он даже отступил на один шаг.
-- Прошу прощения, миледи. Я обошел на своей лоханке полсвета, пока она
не разбилась на этих проклятых рифах, но я никогда не видел, чтобы белые
дружили с черными.
Я потянул Милу за рукав и сказал пирату:
-- Видите ли. Рыжий Пес, есть другие полсвета, где дружат все люди.
-- Ноне хотел бы я туда попасть!
-- А вас туда и не просят! -- громко выпалила Мила.
Стоявший в отдалении и не перестававший чтото жевать Кошачий Зуб
невнятно пробормотал:
-- Не могу сказать, что хозяева гостеприимно встречают своих гостей.
-- А пусть гости не обижают хозяев! -- не унималась Мила.
-- Ха! -- словно выстрелил Одноглазый. -- Разве черные могут быть
хозяевами?
Он стоял перед нами, расставив ноги в ботфортах и уперев руки в бока.
-- Такими же, как белые! -- резко проговорил Юрка, заражаясь
горячностью Милы.
-- Ха!
Человек с серьгой в ухе неторопливо подошел к капитану, припадая на
одну ногу.
-- Капитан, не вздернуть ли нам негритенка на этой пальме?
-- Не торопись, Кривая Нога, всему свой черед, -- поморщился Рыжий Пес
и, заметив, что я их слушаю, сладко улыбнулся мне: -- Скажите же, сэр, как
нам повидать ваших родителей?
-- Наших родителей нет на этом острове, -- ответил я простодушно. -- Мы
здесь одни.
Это было непростительной глупостью. Пираты переглянулись, а Кошачий Зуб
зажевал что-то еще быстрее.
-- Вы жуете табак? -- наконец сообразил я, с интересом наблюдая, как
перекатываются под его загорелой кожей желваки и смешно топорщатся усы.
-- Так точно, сэр... -- заулыбался Кошачий Зуб.
-- Так я и думал! -- сказал я Миле и Юрке. -- Настоящие морские волки
всегда жуют табак и курят трубки.
Мягко ступая на носках, как будто крадучись, ко мне подошел Кошачий
Зуб. Я уже заметил, что все его движения были легкими и даже грациозными.
Он очень походил на артиста балета. Церемонно кланяясь мне. Кошачий Зуб
проговорил мурлыкающим, грудным голосом:
-- Хотите попробовать, сэр? Чудесный табачок, сэр! Всегда такое
ощущение, точно у тебя во рту ночевали лошади.
Пираты захохотали дружно и громко.
-- Нет... не надо... -- сказал я. -- Спасибо... Кривая Нога протянул
мне дымящуюся трубку.
-- Может быть, вам дать мою трубочку, сэр?
Две-три затяжки, и у вас будет такое блаженное состояние, словно вы
наглотались гвоздей пополам с паукам и пиявками.
-- Нет... спасибо...
-- Ха! -- проговорил Одноглазый. -- Молодой джентльмен не жует и не
курит табак. Зато он любит, наверное, этот напиток, сладкий, как змеиный яд!
-- Одноглазый протянул мне большую фляжку.
-- Вино? -- догадался я.
-- Нет, сэр! Ром! Отхлебните, сэр. Нам удалось спасти целый бочонок.
Чем больше пьешь, тем короче путь на кладбище.
Я отстранил рукой фляжку, которую Одноглазый держал у моих губ, и
покачал головой:
-- Я не тороплюсь на кладбище.
Пираты снова расхохотались.
Рыжий Пес издал вдруг какой-то странный шипящий звук. В ту же секунду
пираты бросились на нас и скрутили нам руки. Я слышал, как громко стонала
Мила и как кряхтел и сопел, отбиваясь от пиратов. Юрка.
-- Пустите! -- что было сил закричал я. -- Вы не имеете права!
-- Ха! -- усмехнулся Одноглазый, связывая мне руки.
Он приблизил свой единственный глаз к моему лицу, и я увидел в черном
зрачке столько ярости и жестокости, что почувствовал, как весь холодею от
ужаса.
-- Юную леди и юного джентльмена привязать к пальмам! А негритенка --
ко мне! -- приказал Рыжий Пес.
Меня и Милу крепко прикрутили к деревьям. Рыжий Пес тем временем важно
опустился в кресло, и к его ногам швырнули бедного Юрку. Рыжий Пес
торжественно пробасил:
-- За белых птенцов, пираты, мы потребуем хороший выкуп -- мешок денег!
А ты, негритенок, будешь служить мне. Слушайте все! Я назначаю себя
губернатором этого острова. Ура губернатору!
-- Ура-а!.. -- заорали пираты.
И где-то в скалах откликнулось раскатистое эхо. В темноте в недалеком
лесу шумно вспорхнула стая испуганных птиц.
-- Мы вас не признаем губернатором! -- крикнула Мила.
-- Воркуйте, воркуйте, птенчики! Клянусь брюхом акулы, это только
услаждает мой слух! -- посмеивался Рыжий Пес.
Пираты по-хозяйски расположились на нашей площадке и съели зажаренную
на костре рыбу, запивая ее ромом. По мере того как эти страшные люди
отхлебывали из своих фляжек, они делались все развязней и болтливей и,
наконец, запели песню:
Чтобы сладко есть и пить,
Без труда на свете жить,
Нужно денежки добыть,
Ой-ха-ха!..
А чтоб денежки добыть,
Нужно лишь пиратом быть,
Обмануть, украсть, убить,
Ой-ха-ха!..
От свирепых голосов и дикого смеха мороз продирал по коже. В конце
концов они перепились и захрапели.
-- Ах, если бы у меня были свободными руки! -- зашептал я своим
товарищам. -- Юрка, ты не можешь каким-нибудь образом развязать нас с Милой?
-- Не могу, -- простонал он из темноты.
Луна закатилась, костер погас, и вокруг нас черной плотной стеной стоял
мрак. Все потонуло в этой непроницаемой и жуткой темноте.
-- Юрка, -- умолял я, -- попробуй как-нибудь доползти до нас. Я слышал,
как он вздохнул.
-- Рыжий Пес привязал меня к своей ноге...
Мила тихонько всхлипывала:
-- Противный, Борька... Зачем ты нас затащил на этот гадкий остров?
Что я мог ответить? Я молчал, глотая слезы обиды и бессильной злобы.
Под конец я задремал, уронив голову на грудь.
Проснулся я от зычного крика Рыжего Пса. Было светло. Солнце сверкало в
синих волнах океана, снова свистели и щелкали в лесных зарослях птицы.
Пираты суетились на площадке. Рыжий Пес сидел в кресле, величественно
поглядывая на стоявшего перед ним на коленях Юрку. Я заметил, что руки у
Юрки были уже развязаны.
-- Может быть, ты тоже не признаешь меня губернатором? -- спросил Рыжий
Пес, расчесывая свои огненные бакенбарды серебряной гребенкой.
-- Я вас презираю! -- страстно и громко воскликнул Юрка.
Рыжий Пес вскочил, и его красный нос побагровел еще больше.
-- Чисти мои сапоги, бой!
-- Ха! -- прищелкнул языком Одноглазый.
Все пираты столпились вокруг Юрки.
-- Чистить ваши сапоги? -- качнул Юрка курчавой головой. -- Да ни за
что!
Я просто обомлел от его храбрости и только ахнул, когда увидел, как он
преспокойно плюнул на сапог капитана.
Рыжий Пес отшвырнул Юрку ногой и заревел, словно бык:
-- Вздернуть чернокожего на эту рею! -- И он указал пальцем на дерево.
Пираты подхватили Юрку на руки, набросили на его шею петлю и,
похохатывая, потащили к пальме.
-- Боря!.. -- истерически закричала Мила.
-- Рыжий Пес, не смей! -- Я задыхался от волнения. -- Слышите, не
смейте! Ох, если бы у меня были свободными руки!
Пираты расхохотались. Вообще, как я заметил, они хохотали по всякому
поводу и даже без повода.
Ко мне подошел одноглазый и больно потянул за ухо.
-- Уж не думаешь ли ты, птенец, что если бы у тебя были свободными
руки, то ты поколотил бы его превосходительство нашего губернатора?
-- И еще как поколотил бы!
Они, конечно, не могли отнестись к моим словам всерьез и опять
захохотали, хватаясь за животы и приседая.
-- Ваше превосходительство, -- давясь смехом, с трудом выговорил
Кошачий Зуб, -- вам сделали вызов! Бокс! Восемь раундов!
У Рыжего Пса от смеха выступили слезы. Он вытер глаза кулаком и поднес
его к моему носу.
-- Тысяча чертей и одна ведьма! Мне это нравится! Клянусь брюхом акулы,
это будет самое веселое представление в мире! Ну-ка, развяжите птенцов!
Потирая затекшие руки, я незаметно махнул волшебным платком и
прошептал:
-- Хочу быть сильным и непобедимым.
Пираты, посмеиваясь, расчищали от сучьев площадку, а Мила и Юра в это
время поражение шептали мне:
-- Ты сошел с ума, Борька!
-- Он убьет тебя одним ударом!
-- Посмотрим!.. -- сказал я и пошел навстречу Рыжему Псу.
-- Внимание! -- пробасил капитан. -- Сейчас начнется представление!
Мальчишка! Слышишь, мальчишка? Знаешь ли ты, что в Лос-Анжелосе и в
Рио-де-Жанейро я дважды побил Шестипалого Джека?
-- Знать не знаю никаких Шестипалых и не понимаю, зачем вы хвастаетесь.
Рыжий Пес, -- сказал я, глядя прямо в его глаза. -- Наверно, вы боитесь, что
я вас побью!
-- Я боюсь? -- взревел Рыжий Пес. -- Смотри сюда, мальчишка!
Плечистый, рыжеволосый, он подошел к большому, величиной с одноэтажный
дом, замшелому камню. Этот камень словно врос в землю на краю обрыва.
Напрягаясь и тяжело дыша. Рыжий Пес попытался сдвинуть его с места плечом.
Конечно, это было ему не под силу. Однако он сказал, вытирая пот с красного
лица:
-- Ты видишь, этот камень сдвинулся с места. Неужели тебе не страшно,
мальчишка?
-- Что же тут особенного? -- пожал я плечами и, засучив рукава, показал
пиратам свой указательный палец. -- Вы видите этот палец? Так... Теперь
смотрите...
Я подошел к обрыву и совсем легонько ткнул камень пальцем. Земля
зашевелилась у нас под ногами -- это камень вывернул целые пласты песка и
глины. Сначала медленно, словно нехотя, камень перевернулся два раза вокруг
себя, а затем с оглушающим грохотом, сбивая и увлекая за собой другие камни,
полетел в океан. Было слышно, как внизу всплеснулись волны, и каскад брызг
взметнулся до самой площадки.
-- Ха! -- сказал в наступившей тишине Одноглазый.
-- Вот это волшебство! -- тихонько вскрикнула Мила.
Все пираты были в замешательстве. Но тут Кошачий Зуб крикнул:
-- Случайность! Самая обыкновенная случайность, уверяю вас. Губернатор
сдвинул камень, и он уже держался на волоске!
-- Конечно, случайность, ваше превосходительство, -- подтвердил Рваное
Ухо. -- Разве по силам птенцу опрокидывать скалы?
Рыжий Пес наконец пришел в себя от изумления.
-- Тысяча чертей и одна ведьма! Если мальчишка действительно силен, то
тем приятнее будет его поколотить!
-- На ринг, на ринг! -- хрипло закричали пираты.
-- Держись, Борис! -- шепнул мне Юрка подбадривающе.
Мила задержала меня и сказала умоляюще:
-- Борик, может быть, лучше отказаться?
-- Отказаться? -- сжал я кулаки. -- Нет уж, тысяча чертей и одна
ведьма!
Все умолкли. Мы сошлись с Рыжим Псом в самом центре площадки и, как это
делают настоящие боксеры перед началом боя, пожали друг другу руки. Когда я
протягивал ему руку, то видел над собой могучую гору в полосатой тельняшке,
увенчанную рыжей растительностью. Но вдруг эта гора присела и завизжала:
-- Ай-ай!.. Не могу! Ой, больно!.. О, моя бедная рука! Отпусти же мою
руку, мальчик!
Я отпустил его руку, и он отпрянул от меня, пританцовывая от боли и дуя
на пальцы.
-- Что случилось. Рыжий Пес? -- спросил ктото из пиратов.
-- У этого мальчишки не руки, а клещи!.. Сейчас я его нокаутирую!
Он сделал молниеносный выпад и с силой ударил меня в левую скулу. Но
как это ни странно, я не почувствовал этого удара, а Рыжий Пес отлетел на
несколько метров, словно наткнулся на стену.
Все безмолвствовали.
-- Ничего не понимаю... -- бормотал Рыжий Пес, потирая кулак.
-- Ты боишься его. Рыжий Пес? -- сказал Кошачий Зуб.
-- Что? -- заревел капитан. -- Я его боюсь? Я сделаю сейчас из него
медузу!
Как бык, наклонив голову и вращая налившимися кровью глазами, он
двинулся на меня. Честное слово, я стукнул его совсем не сильно. Но Рыжий
Пес пролетел через всю площадку, сбив с ног Кривую Ногу, и плашмя грохнулся
на камни. Я видел, как безмолвные, потрясенные пираты склонились над ним и
разжимали стиснутые зубы, чтобы влить в рот глоток рома.
Мила подпрыгивала возле меня на одном месте, не в силах сдержать своего
восторга.
-- Ты самый сильный человек на свете, Борик!
Юрка изумленно заглядывал мне в лицо.
-- Как ты все это делаешь, Борька?
Я не успел ответить, потому что услышал за спиной крадущиеся шаги и
оглянулся. Вынув кривые ножи и свирепо вращая глазами, на нас наступали
четверо пиратов. Рыжий Пес сидел в отдалении и указывал на меня пальцем.
Я смело принял этот неравный бой. Через несколько секунд четыре морских
разбойника валялись на камнях.
-- Ага, получили?! -- закричала Мила.
Один за другим, трусливо оглядываясь, пираты уползли за обрыв.
-- Полная победа, ребята! Небось, больше не явятся! -- сказал я и,
обняв Юрку и Милу, положил им на плечи руки. А это мне никак нельзя было
делать, потому что оба они в ту же секунду полетели на землю.
-- Чего вы? -- обескуражено спросил я. Они поднялись, потирая плечи.
-- Что ты положил нам на плечи?
-- Руки...
-- Это не руки, а какие-то железные рельсы.
Только теперь я начал понимать по-настоящему, что обладаю невероятной,
нечеловеческой силой. Я пощупал свои пальцы, локти, мускулы -- казалось, что
все было таким же, как всегда. В рассеянности я оперся на пальму. Дерево
затрещало и переломилось, словно спичка. Оно с шумом рухнуло на площадку,
накрыв своими ветками Милу. Я хотел помочь ей подняться, но она живо
вскочила на ноги и бросилась от меня наутек.
-- Борис, это невозможно!
-- Да, да, Борька, так нельзя! -- крикнул мне Юрка, высовывая лицо
из-за скалы. -- Не подходи ко мне, пожалуйста. Стань сначала таким, как
прежде.
Я отлично понимал, что так продолжаться не может, и, превратив себя в
обычного человека, бросил волшебный платок на ствол упавшей пальмы.
-- Ребята, идите сюда, я теперь такой же, как всегда. Они осторожно
приблизились и ощупали меня.
-- Да, теперь ты, кажется, похож на человека, -- успокоено проговорил
Юрка. -- Объясни, наконец, как ты все это устраиваешь.
-- Очень просто... -- сказал я. -- Но согласитесь сначала, что
волшебником быть очень приятно!
Они промолчали.
-- Чего вы молчите?
-- Как бы тебе сказать?.. -- задумчиво сказал Юрка. -- Мне понравилось,
как ты колотил... Но...
-- Что "но"?
-- Но ведь так бывает только в сказке.
-- Совершенно правильно, -- оживилась Мила. -- А в настоящей жизни до
всего надо доходить вот этим. -- Она показала на свой лоб. -- И вот этим, --
и она показала на свои руки.
-- Да ну вас! -- рассердился я. -- Смотрите, какие птицы полетели!
Это была стая красивых длиннохвосток с разноцветными перьями. Они
промелькнули над нами с певучим клекотом и скрылись в лесу.
-- Мы уже видели одну такую, -- сказал Юрка. -- Очень похожи на
павлинов. Наверно, у них вкусное мясо. Вот бы поймать и изжарить на костре!
Я полез в карман за волшебным платком, совсем позабыв о том, что он
лежит на стволе пальмы.
-- Пожалуйста... Сейчас эта птица свалится к твоим ногам.
-- Стой, Борька! -- остановил он меня. -- Ты хочешь опять сделать
какой-нибудь фокус? А что, если мы поймаем ее, как настоящие робинзоны?
-- А как же мы поймаем эту птицу. Юрка?
-- В силок.
Я отошел в сторонку и начал придумывать схему силка. Но в это время
Юрка крикнул:
-- Вот и все! -- и показал мне небольшую веревочку с петлей.
-- Только и всего? -- Я был разочарован. -- Хм... У меня получается
побольше.
Я показал Миле и Юрке свою схему, которую начал чертить на площадке.
Они переглянулись и рассмеялись.
-- В такой силок, Борька, надо ловить не птиц, а диких слонов.
-- Смешной ты, Борик, -- вздохнула Мила, с улыбкой глядя на меня. --
Ничего-то ты не умеешь.
-- Это я не умею? -- взорвался я.
-- Ты только не сердись... Я же по-дружески...
-- Хватит! Надоели мне ваши нотации.
В эту минуту мы отчетливо услышали страшную песню пиратов и умолкли. Я
подбежал к обрыву. Морские разбойники сидели на песке и отхлебывали из
фляжек. Океан был спокойным, как ягненок. Там, где недавно клокотал прибой,
чуть-чуть шевелились ленивые и прозрачные волны.
Я видел, как Кошачий Зуб сделал какой-то знак Одноглазому и отполз в
сторону. Одноглазый загородил от него Рыжего Пса.
-- Кошачий Зуб опять лезет к нам, -- зашептала возле моего уха Мила. --
Боря, мне это надоело!
-- Да, Борька, пора домой, -- опасливо вглядываясь в приближающегося
пирата, сказал Юрка. -- Дома, наверно, уже беспокоятся.
-- Погодите, ребята... Смотрите. В руках у Кошачьего Зуба белый флаг.
Они предлагают нам мир?
-- А ну их! -- топнула ногой Мила.
-- Нет, это интересно, что они нам скажут. Давайте послушаем.
-- Только ты на всякий случай опять стань сильным, -- предложил Юра.
-- Что ты! Теперь они и так будут меня бояться! -- небрежно сказал я.
Мы отошли в сторону. Сначала из-за камней высунулся белый флаг, а затем
показалась усатая физиономия Кошачьего Зуба. Увидев нас, он умиленно и
почтительно заулыбался.
-- Сэр! Я прислан к вам как парламентер.
-- Вижу, -- сурово сказал я. -- Что вам надо?
Он по-прежнему жевал табак. И, переложив его языком из-за щеки за щеку,
с той же почтительностью продолжал:
-- Сэр! Я уполномочен сделать вам чрезвычайно важное предложение.
-- Я слушаю.
Он вылез на площадку и сел на камень.
-- Видите ли, сэр... Разговор должен быть секретным.
Я посмотрел на приятелей и понял, что они встревожены.
-- Не беспокойтесь, ребята...
Грациозно изгибаясь, Кошачий Зуб приблизился ко мне, ступая на носках.
-- Сядем, сэр...
Мы сели на ствол пальмы.
Юрка и Мила скрылись в ущелье.
-- Если что -- свистни! -- крикнул мне издалека Юрка.
-- Если только вы... -- предостерегающе сказал я.
Кошачий Зуб испуганно отодвинулся, подвигав в подобострастной улыбке
свои кошачьи усы.
-- Что вы, что вы, сэр!
-- Я вас слушаю.
-- Мы признаем вашу полную непобедимость, сэр, и предлагаем вам быть
нашим капитаном!
Я смотрел на него во все глаза.
-- Что? Я -- вашим капитаном?
-- Да, сэр.
-- У вас есть капитан.
-- Рыжий Пес? Мы убьем его, сэр, -- спокойно сказал Кошачий Зуб.
Тут я даже привскочил.
-- Убьете своего товарища? Да как же вам не совестно говорить это?
Кошачий Зуб сделал какое-то изящное движение рукой.
-- Таков закон жизни, сэр. Сильные бьют слабых. Рыжий Пес свое уже
сделал. Мы держали его, пока он был нужен, но теперь он сыграет в ящик, сэр!
Он не захочет уйти по доброй воле, и нам придется его убрать. Да, сэр, таков
закон жизни!
-- Это какой-то... звериный закон! -- возмущался я.
Кошачий Зуб посмотрел на меня со снисходительной улыбкой.
-- Будем откровенны, сэр, как джентльмен с джентльменом... Мы живем для
того, сэр, чтобы поменьше работать, но иметь побольше!
Он говорил все это, пережевывая табак и поглаживая мне руку. Но вдруг
он скрестил свои руки на груди, и я похолодел, увидев, что мои маленькие
ручные часы, которые мне подарила мама в День рождения, исчезли.
-- Эй, Кошачий Зуб, отдайте мои часы!
-- Ваши часы, сэр? Какие часы?
-- Которые вы сейчас сняли с моей руки!
Он глуповато заулыбался и вернул мне часы.
-- Простите, сэр, привычка. Больше не буду... Это называется
клептоманией, сэр. Когда я работал клерком, все в конторе знали мою болезнь
и берегли свои вещи. Совершенно не могу видеть чужую вещь, чтобы не положить
в карман... Да, так что вы все-таки думаете о нашем предложении, сэр?
-- Мне не нравится ваша жизнь...
-- Ах, сэр, я уже сказал вам, что все мы живем для того, чтобы работать
поменьше, а иметь побольше! Для этого всегда один человек пожирает другого.
Вот, например, мой родной дядя... Он раньше был пиратом, сэр! Он убил и
ограбил сто восемьдесят два человека и стал миллиардером!
-- Какой ужас! -- вырвалось у меня.
-- А теперь дядю знает вся страна, и его охраняет полиция, --
мурлыкающим голосом продолжал Кошачий Зуб, пережевывая табак. -- Обратите
внимание на то, сэр, что мой дядя сейчас ровным счетом ничего не делает и
только ходит по воскресеньям в церковь, чтобы помолиться Богу. На него
работают другие, и уж, будьте уверены, он дерет с них три шкуры, сэр! А
разве это не тот же разбой?
Мне становилось все больше не по себе от разговора с Кошачьим Зубом.
-- Значит, миллиардеры -- это одно и то же, что разбойники?
-- Конечно, сэр! -- воскликнул он, обрадованный тем, что я, наконец,
начал понимать его. -- Вообще все люди в той или иной степени разбойники.
Согласитесь, сэр, что это очень приятно -- ничего не делать, а иметь много.
-- Это... неправильно...
Кошачий Зуб хитро подмигнул мне.
-- А разве вы сами, сэр, любите работать?
Я не сразу нашел, что ответить, и замялся.
-- Говорите, говорите, не стесняйтесь, сэр, -- подбадривающе похлопал
он меня по плечу.
-- Я... люблю... работать...
Он рассмеялся, не открывая рта и топорща усы. Сейчас он еще больше
походил на кошку.
-- Не верю, сэр, хоть убейте!
-- Я не буду вашим капитаном, -- сказал я решительно.
-- Сэр...
-- Нет, нет! Не хочу!
Кошачий Зуб приподнялся и взмахнул рукой.
-- С вашей ужасающей силой, сэр, мы подчиним себе все моря и океаны! Мы
ограбим и убьем тысячи людей! -- Он говорил, все более увлекаясь, и глаза
его алчно засверкали. -- Вы станете самым богатым человеком в мире и сможете
всю жизнь не работать! На вас будут работать другие! Только подумайте, сэр:
до самой смерти ничего не делать!
-- Я не разбойник и не миллиардер, чтобы ничего не делать.
-- Весьма сожалею, сэр, что вы отказываетесь от своего счастья. Но я
думаю, что вы еще подумаете и согласитесь.
-- Уходите! -- сказал я сердито.
-- Но я хотел...
-- Уходите! Ну?!
Он мягко отскочил от меня, не переставая кланяться.
-- Уношу ноги... -- Кошачий Зуб вдруг выпрямился и потянул носом
воздух. -- Сэр! Сейчас будет шторм! Будет страшный шторм, не приведи Бог! Я
знаю эту лужу, как лягушка свое болото, и не говорю попусту. Штормы налетают
в этих местах мгновенно, и спасения от них нет! Ищите убежище, пока не
поздно, сэр!
Он торопливо убежал.
Я продолжал сидеть на стволе упавшей пальмы, совсем расстроенный
разговором с Кошачьим Зубом. Больше всего меня обижало и возмущало то, что
пираты, эти воры и убийцы, посмели обратиться ко мне с гнусным предложением,
словно видели во мне своего единомышленника.
Печальные мысли все больше овладевали мной. Какие наглецы! Ну,
допустим, я не люблю подметать пол, стелить кровать, мыть посуду... Но ведь
это, в сущности, мелочь, и она не дает им никакого права втягивать меня в
свою шайку. А может быть, это не такая уж мелочь, как мне кажется? Мама не
раз говорила, что на таких мелочах и проверяется характер человека!
Мои грустные размышления нарушили Мила и Юрка.
-- Борик, а что он тебе говорил?
-- Всякие глупости...
-- Что именно? -- допытывался Юрка.
-- Да так...
-- Ты не хочешь нам сказать? -- удивилась Мила.
-- Ну, смотри, Борька, я тебе это припомню! -- в голосе Юрки прозвучала
обида.
-- Ребята, -- сказал я смущенно, -- Кошачий Зуб предложил мне быть
пиратским капитаном.
-- Вот болван! -- всплеснул Юрка черными ладонями.
-- Я его прогнал...
-- Как ему только это пришло в голову? -- весело рассмеялась Мила и
вдруг подняла лицо к небу. -- Ребята, вы посмотрите, как потемнело.
Из-за линии горизонта на океан наползала величественная
темно-фиолетовая туча. Солнце уже скрылось за ней, и потоки лучей тонкими
шпагами вырывались из-за разорванных вихрящихся концов тучи.
Было очень тихо. Не шумел океан, и на его потемневшей глади не было
заметно ни одной шероховатости. Только теперь я обратил внимание на то, что
в лесу умолкли все птицы, которые совсем недавно наполняли воздух
щебетаньем. Острые листья на пальмах висели не покачиваясь, словно мертвые.
Все застыло в каком-то оцепенении. Стало трудно дышать. Воздух был тяжелым и
душным.
-- Кошачий Зуб сказал, что сейчас будет шторм, -- проговорил я, роясь в
кармане. -- Кажется, он прав. Я читал, что все затихает перед штормом. Но
нам этот шторм не страшен...
Последние слова я сказал уже не очень уверенно, потому что не обнаружил
в кармане своего волшебного платка.
-- Что ты ищешь? -- спросила Мила.
-- Платок... Где мой платок?
-- Синий платок? Ты, кажется, положил его сюда... на ствол пальмы.
-- Где? Где он?
Платка нигде не было.
Кривая молния разрезала тучу и словно провалилась в океан. Слабо
затрепетали над нашими головами листья деревьев, и в ту же минуту мы
увидели, как с океана к берегу идет, растянувшись на несколько километров,
высокий черный вал. Только на самой его вершине пенилась вода.
Следом за этим валом шел второй, еще более высокий и грозный. А дальше
уже ничего не было видно, потому что фиолетовая туча опустилась к самому
океану и скрыла бушующие волны.
На нас пахнуло холодом, зашелестели, зашептали густые листья в кронах
деревьев. Со страшной силой рявкнул гром, и почти в ту же секунду с пушечным
грохотом разбился о берег первый вал. Стволы деревьев закачались и
затрещали, и мою рубашку вздуло ветром.
-- Ищите, ищите! -- кричал я. -- Ищите, иначе мы погибли!
Второй вал разбился с еще большим шумом. Каскады брызг взлетели над
скалой и градом забарабанили по нашей площадке.
Мы бросились в ущелье. Но и туда ворвалась разъяренная пена третьего
вала. Милу подхватила волна и понесла из ущелья. Уцепившийся за камень Юрка
с трудом удержал ее. Но в это время на нас обрушилась новая волна и понесла
всех в глубину ущелья. Вероятно, она и спасла нас. Задыхаясь и глотая
соленую воду, я выбрался на какой-то скользкий выступ.
Стало темно, как ночью. Но молнии вспыхивали одна за другой, и в их
синеватом свете я видел, как копошатся на другой стороне ущелья Мила и Юра.