Страница:
На душе стало до того мерзко, что малодушная мысль застрелиться немедленно вдруг возникла в моей идиотской голове. Возникла — и сразу же погасла. Во-первых, не из чего. И, в-главных — не дождетесь! Такого удовольствия я вам не доставлю. ИХ затея, возможно, на сегодня и сорвана, зато Я свое обещание так и не выполнила.
Все, Лера. Все.
Я последний раз по инерции всхлипнула, утерлась и сказала решительно фискалу Лаптеву:
— Снимите наручники. Слово даю, никуда не убегу.
Капитан Лаптев, не задумываясь, отстегнул браслеты, после чего мы с ним элегантно поменялись местами: он сел за руль, а я поместилась рядом с ним.
Я почувствовала, что отчаяние прячется в какой-то дальний уголок моего сознания, а на смену ему приходит моя прежняя решимость. Правильно, Лера. Игра еще не проиграна. Была чужая игра, станет — моя.
— И что теперь будем делать? — спросила я у своих спасителей-тюремщиков.
Бородатый Филиков распушил, потом кое-как пригладил свою ужасную бороду и сказал:
— Курить.
Полковников, вытащив из сумки крошку видеокамеру, бархоткой протер линзы, прицелился из окна и так же коротко произнес:
— Наблюдать.
Капитан Лаптев, который, как видно, в этой группе был за старшего, пожал плечами и честно признался:
— Черт его знает… Ждать, наверное. Вас мы выкрали, и без главного виновника им сейчас придется туго…
Буквально через две-три минуты все мы поняли, что были оптимистами. Глупыми, наивными оптимистами. Незаменимых у Охраны определенно не было. Дверь служебного выхода внезапно распахнулась, из нее высыпалась толпа разъяренных соколов с Этим Господином в центре. Президентский кортеж резко взял старт, мотоциклы взревели, и через секунду объект покушения пропал из глаз.
— Липа, все чистая липа, — брюзгливо произнес Дядя Саша.
— Хоть бы для порядка пошерстили вокруг театра, хоть бы машины вокруг для приличия проверили… Нет! Получили установку, сыграли в игру, — и отвалили. У нас бы в конторе таких дилетантов завтра бы, да без выходного пособия…
— Не заводись, Дядя Саша, — начал было Лаптев, но осекся. Спектакль, оказывается, еще не был сыгран. Из той же двери штатские вытащили каких-то двух людей, с криками кинули в свою машину — и тоже умчались, только в противоположном направлении.
— Вот и заговорщиков нашли, — не отрываясь от видоискателя возбужденно воскликнул Полковников. — Вы их узнали, да?
— Одного узнал, — зло ответил Лаптев и начал, наплевав на все правила движения, разворачивать нашу машину. — Тут ошибиться трудно. Этот нос картошкой ни с чем не спутаешь… Какие же они скоты!
— По-ли-ти-ка, — сквозь зубы просвистел озабоченный Полковников, прилипший к своей видеокамере. Слово это прозвучало как ругательство. — Вот кто им был нужен! Пистолет ему в руку они вложить не смогли, да и зачем? И так сойдет… До чего нагло все устроили!
Наша машина мчалась, сильно отставая от той, на которой повезли нашего Бывшего. Бывшую надежду нашей бывшей демократии. Теперь ему поспешно кроили образ заговорщика. Но ведь я устраивала заговор, одна я! Почему же я сижу в приятной компании, а ЕГО везут в Лефортово? Вопрос был излишним. Лера должна была быть гарниром, приправой к по-настоящему острому блюду. К какому — понятно. В нашей истории был уже один деятель, любитель острых кушаний… Я закусила губу от злости.
— Э-э, — неуверенно сказал Филиков. — А кто был тот второй… ну, разноцветный, в кепочке? Случайно не Евтушенко?
— Черт его знает, — равнодушно бросил Лаптев, стараясь любым способом сократить расстояние между машинами. — Прихватили кого-то для компании…
— Я узнала, — произнесла я. — Если кому интересно, это писатель Фердинанд Изюмов. Редкий сукин сын.
Дядя Саша сплюнул в открытое окно.
— А этот-то зачем? — озадаченно спросил он. — Он же вроде того… порнографию пишет, да еще про педерастов… Какие-то мужики в какой-то пустыне… В общем, муть голубая.
Капитан Лаптев резко сказал:
— Догоним — спросим. Это ведь охранцы. Значит, повезут не в Лефортово, а к себе на Садовую. Тут через два квартала будет тихая улочка…
— Ну и что? — скептически поинтересовался Дядя Саша. — Отбивать их будем? Тут без стрельбы не обойдешься, а мне бы не хотелось… Противное дело. Все равно что курить польский «Салем».
— Не говори под руку! — раздраженно произнес Лаптев. — Я за рулем. Сегодня по твоей милости мы уже раз чуть не попали в аварию…
— Почему это по моей? — удивился бородатый Филиков. — Кто вел машину, ты или я? Я просто сказал тогда… Я и сейчас только говорю. Без стрельбы, говорю, здесь не обойдешься… Вот и все, что я сказал.
К счастью, обошлось без стрельбы. Даже без намеков на нее. Видимо, есть Бог, в которого я честно не верю. Он хоть и начисто испортил погоду в Москве этим вечером, сжалился над бедной Лерой и ее друзьями-гэбистами. Или не Бог, а рок. Или случай. Какая-то сила без названия, но со своеобразным чувством юмора.
Машина, за которой мы так безуспешно гнались, свернула на тихую улочку и вдруг резко затормозила. Дверцы распахнулись, и оттуда начали прыгать охранцы вперемежку со своими пленниками. Из салона выползло рыжее облачко дыма. Мы были от них еще на приличном расстоянии, однако слабая волна удушливой вони стала докатываться и до нас.
Лаптев проехал еще сотню метров и затормозил.
— Что за дрянь? — возмутился Полковников, брезгливо кашляя.
— Гениально! — прокашлял в ответ Филиков. — То, что надо! Кто-то взорвал в салоне химическую гранатку. Вот козлы.
— Протухшую, — добавил Максим Лаптев и, зажимая нос, кинулся из машины прямо в облако вонючего дыма.
— Камикадзе, — простонал сердито Филиков и бросился следом. На секунду он остановился и бросил нам с Полковниковым: — Сидите на месте, справимся без вас…
— Да мы и не собирались, — чихая, ответил Полковников, машинально отмахиваясь от вони своей камерой. Запах был еще тот.
Я вспомнила древние уроки по гражданской обороне и старалась дышать через мокрый платок — благо слезы на моем еще не высохли. Я уже поняла, что дело, в которое мы впутались, воняет. Но я не догадывалась, что до ТАКОЙ степени!
Глава 68
Глава 69
Глава 70
Все, Лера. Все.
Я последний раз по инерции всхлипнула, утерлась и сказала решительно фискалу Лаптеву:
— Снимите наручники. Слово даю, никуда не убегу.
Капитан Лаптев, не задумываясь, отстегнул браслеты, после чего мы с ним элегантно поменялись местами: он сел за руль, а я поместилась рядом с ним.
Я почувствовала, что отчаяние прячется в какой-то дальний уголок моего сознания, а на смену ему приходит моя прежняя решимость. Правильно, Лера. Игра еще не проиграна. Была чужая игра, станет — моя.
— И что теперь будем делать? — спросила я у своих спасителей-тюремщиков.
Бородатый Филиков распушил, потом кое-как пригладил свою ужасную бороду и сказал:
— Курить.
Полковников, вытащив из сумки крошку видеокамеру, бархоткой протер линзы, прицелился из окна и так же коротко произнес:
— Наблюдать.
Капитан Лаптев, который, как видно, в этой группе был за старшего, пожал плечами и честно признался:
— Черт его знает… Ждать, наверное. Вас мы выкрали, и без главного виновника им сейчас придется туго…
Буквально через две-три минуты все мы поняли, что были оптимистами. Глупыми, наивными оптимистами. Незаменимых у Охраны определенно не было. Дверь служебного выхода внезапно распахнулась, из нее высыпалась толпа разъяренных соколов с Этим Господином в центре. Президентский кортеж резко взял старт, мотоциклы взревели, и через секунду объект покушения пропал из глаз.
— Липа, все чистая липа, — брюзгливо произнес Дядя Саша.
— Хоть бы для порядка пошерстили вокруг театра, хоть бы машины вокруг для приличия проверили… Нет! Получили установку, сыграли в игру, — и отвалили. У нас бы в конторе таких дилетантов завтра бы, да без выходного пособия…
— Не заводись, Дядя Саша, — начал было Лаптев, но осекся. Спектакль, оказывается, еще не был сыгран. Из той же двери штатские вытащили каких-то двух людей, с криками кинули в свою машину — и тоже умчались, только в противоположном направлении.
— Вот и заговорщиков нашли, — не отрываясь от видоискателя возбужденно воскликнул Полковников. — Вы их узнали, да?
— Одного узнал, — зло ответил Лаптев и начал, наплевав на все правила движения, разворачивать нашу машину. — Тут ошибиться трудно. Этот нос картошкой ни с чем не спутаешь… Какие же они скоты!
— По-ли-ти-ка, — сквозь зубы просвистел озабоченный Полковников, прилипший к своей видеокамере. Слово это прозвучало как ругательство. — Вот кто им был нужен! Пистолет ему в руку они вложить не смогли, да и зачем? И так сойдет… До чего нагло все устроили!
Наша машина мчалась, сильно отставая от той, на которой повезли нашего Бывшего. Бывшую надежду нашей бывшей демократии. Теперь ему поспешно кроили образ заговорщика. Но ведь я устраивала заговор, одна я! Почему же я сижу в приятной компании, а ЕГО везут в Лефортово? Вопрос был излишним. Лера должна была быть гарниром, приправой к по-настоящему острому блюду. К какому — понятно. В нашей истории был уже один деятель, любитель острых кушаний… Я закусила губу от злости.
— Э-э, — неуверенно сказал Филиков. — А кто был тот второй… ну, разноцветный, в кепочке? Случайно не Евтушенко?
— Черт его знает, — равнодушно бросил Лаптев, стараясь любым способом сократить расстояние между машинами. — Прихватили кого-то для компании…
— Я узнала, — произнесла я. — Если кому интересно, это писатель Фердинанд Изюмов. Редкий сукин сын.
Дядя Саша сплюнул в открытое окно.
— А этот-то зачем? — озадаченно спросил он. — Он же вроде того… порнографию пишет, да еще про педерастов… Какие-то мужики в какой-то пустыне… В общем, муть голубая.
Капитан Лаптев резко сказал:
— Догоним — спросим. Это ведь охранцы. Значит, повезут не в Лефортово, а к себе на Садовую. Тут через два квартала будет тихая улочка…
— Ну и что? — скептически поинтересовался Дядя Саша. — Отбивать их будем? Тут без стрельбы не обойдешься, а мне бы не хотелось… Противное дело. Все равно что курить польский «Салем».
— Не говори под руку! — раздраженно произнес Лаптев. — Я за рулем. Сегодня по твоей милости мы уже раз чуть не попали в аварию…
— Почему это по моей? — удивился бородатый Филиков. — Кто вел машину, ты или я? Я просто сказал тогда… Я и сейчас только говорю. Без стрельбы, говорю, здесь не обойдешься… Вот и все, что я сказал.
К счастью, обошлось без стрельбы. Даже без намеков на нее. Видимо, есть Бог, в которого я честно не верю. Он хоть и начисто испортил погоду в Москве этим вечером, сжалился над бедной Лерой и ее друзьями-гэбистами. Или не Бог, а рок. Или случай. Какая-то сила без названия, но со своеобразным чувством юмора.
Машина, за которой мы так безуспешно гнались, свернула на тихую улочку и вдруг резко затормозила. Дверцы распахнулись, и оттуда начали прыгать охранцы вперемежку со своими пленниками. Из салона выползло рыжее облачко дыма. Мы были от них еще на приличном расстоянии, однако слабая волна удушливой вони стала докатываться и до нас.
Лаптев проехал еще сотню метров и затормозил.
— Что за дрянь? — возмутился Полковников, брезгливо кашляя.
— Гениально! — прокашлял в ответ Филиков. — То, что надо! Кто-то взорвал в салоне химическую гранатку. Вот козлы.
— Протухшую, — добавил Максим Лаптев и, зажимая нос, кинулся из машины прямо в облако вонючего дыма.
— Камикадзе, — простонал сердито Филиков и бросился следом. На секунду он остановился и бросил нам с Полковниковым: — Сидите на месте, справимся без вас…
— Да мы и не собирались, — чихая, ответил Полковников, машинально отмахиваясь от вони своей камерой. Запах был еще тот.
Я вспомнила древние уроки по гражданской обороне и старалась дышать через мокрый платок — благо слезы на моем еще не высохли. Я уже поняла, что дело, в которое мы впутались, воняет. Но я не догадывалась, что до ТАКОЙ степени!
Глава 68
ЭКС-ПРЕЗИДЕНТ
Какая-то сволочь из штатских разбила мне губу, пока меня волокли из театра в эту машину. Было больно, противно, обидно. Больше всего — обидно. Год назад газетчики называли меня непредсказуемым политиком. Как бы не так! За все мои шесть лет я, наверное, наделал полным-полно глупостей. Собственных и подсказанных мудрилами из референтов. В ком-то ошибся, кто-то ошибся во мне. Понял раз и навсегда, что чистыми руками большую политику не сделаешь. Абсолютно чистыми руками. Руки мои были довольно чисты — насколько это было возможно. Приходилось делать разное, и не очень хорошее. Но ведь у меня была мера! Была ведь граница, перед которой я мог остановиться, была…
У ЭТОГО никаких границ не было. Он и победил меня три месяца назад, потому что не стеснялся. Никого и ни в чем. И теперь, выходит, я сам виноват. Выкупил Аньку и внуков, но какой дорогой ценой! Поверил, что ему просто нужно мое унижение на глазах у всех. Как же. Моя старая шкура ему нужна. Моя седая голова ему нужна — чтобы насадить на кол: я, мол, поймал злодея. Глядите, люди добрые! Вы меня выбрали, а ОН задумал меня извести. Глупо до отвращения, но ведь кто-то поверит. Верили же во врагов народа, и в то, что первые лица в стране оказывались шпионами, — тоже верили. Слопают и это. Кто-то поморщится, но сожрет. На Западе, естественно, не поверят, но, в конце концов, сделают вид. Одного не пойму: зачем ОН сотворил это накануне саммита? Неужели не мог подождать? Или нарочно — считает всю семерку круглыми идиотами? Сразу ведь, пожалуй, застесняются они такого вранья и кредитов не дадут. Или… Или чихал он на кредиты?… Тогда он просто безумец. Господи, да предупреждали ведь меня, что он псих. Что у него чего-то там с наследственностью… А я посмеялся, да. Сказал моим умникам, что если он псих, так и выберут его одни ненормальные. Было очень весело. Последний раз мы так веселились три года назад, когда выбирали Думу. Уже тогда вся компания этого деятеля скверно попахивала. Очень-очень скверно пахла…
Тут я понял, что в нашей машине действительно пахнуть стало как в свинарнике или в нечищеном коровнике. Как будто где-то в воздухе перед нашими носами кто-то подвесил огромную невидимую коровью лепешку.
— Кончай пердеть! — заорал на моего соседа охранник.
Писатель с дебильным имечком Фердинанд протестующе замахал рукой — и тут вдруг у него из кармана повалил густой омерзительный дым. Казалось, что невидимую коровью лепешку еще и подожгли. Запах стал невыносимым. В какую-то секунду я подумал, что сейчас умру от вони.
Я гаркнул что есть мочи:
— Все из машины! Быстро! Угорим к такой-то матери!
Голос меня не подвел. Шофер дернулся, как будто его ударили кулаком по спине, и резко двинул по тормозам. Штатский обалдуй копошился по правую руку, не решаясь открыть дверь.
Пришлось крикнуть ему в самое ухо:
— Ну!!!
Крик — мое стратегическое оружие. Может, я использовал его и не в полную силу, но хватило и этого. Штатский схватился за голову. По-моему, у него лопнула барабанная перепонка. Крик плюс удушливая вонь сделали свое дело. Второй охранник с бессмысленными глазами распахнул дверцу, и мы стали вываливаться оттуда на воздух. Первым наружу вылетел охранник, но на ногах не удержался. Писатель-придурок в дымящемся пиджаке упал на четвереньки, вскочил и резко побежал куда-то в сторону, продолжая дымить, вонять и кашлять в одно и то же время.
— Пиджак сними, писатель! — крикнул я ему вслед.
Фердинанд услышал, стянул свой разноцветный пиджак, бросил его через плечо и припустил дальше. Дымный пиджак накрыл того охранника, который успел вылезти. Рыжая вонь расходилась кругами, и я почувствовал, что теряю сознание. Мне померещилось, что какой-то милиционер без фуражки и бородач с совершенно разбойничьим лицом хватают меня и куда-то тащат. Сопротивляться не было сил…
В себя я пришел уже в какой-то машине. Машина куда-то ехала. Я занимал треть заднего сиденья. С одной стороны сидела какая-то женщина и неумело обмахивала мое лицо ридикюлем. С другой стороны расположился мужчина с кинокамерой, который что-то снимал за окном.
— Что это было? — спросил я слабым голосом. С переднего сиденья ко мне повернулась разбойничья борода.
Борода весело хмыкнула:
— Жадность фраера сгубила! В том смысле, что выручила…
Милиционер, сидящий за рулем, сказал нетерпеливо:
— Дядя Саша, скажи нормально. Человек и так чуть живой.
Тот, которого назвали Дядей Сашей, великодушно объяснил:
— Кто-то из пассажиров пожадничал. Купил себе просроченный баллончик, да еще румынского производства. Они в три раза дешевле немецких, зато и корпус у них — чепуха на постном масле. А уж про то, каким дерьмом они его наполняют, сами можете убедиться. Причем, выдают это за нервно-паралитическую смесь…
Я принюхался. От моего костюма еще попахивало, но еле-еле. Какая-то добрая душа щедро вылила на меня флакончик приторных духов. Духи были явно не французские, но запах они надежно перешибали. И на том, как говорится, спасибо.
— Это писателя Фердинанда баллончик, — объявил я. — Моего товарища по несчастью. По-моему, он его просто неосторожно раздавил.
— Я же говорю, — произнес бородач. — Корпус у них чуть ли не бумажный. Экономию наводят, черти. Молодец, Фердинанд.
В салоне наступило молчание. Машина ехала как будто по центру Москвы, но все больше маленькими улочками и переулками.
— Пора познакомиться, — сказала моя соседка. — Моя фамилия Старосельская, лидер партии Демократический Альянс. С сегодняшнего дня, вероятно, партии запрещенной… Вы, кстати, можете не представляться, — любезно прибавила она, — вас тут все знают. Многие даже за вас голосовали…
— Спасибо, — проговорил я искренне. — Я про вас, кажется, слышал… Это не ваши останавливали танковую колонну в 91-м?
Лидер партии Демократический Альянс потупилась. Кажется, о том августе было приятно вспомнить и мне, и ей.
— Ну, не то чтобы останавливала… — протянула она.
— Но танки просто взяли и притормозили, — закончил за нее мой сосед с кинокамерой. Лицо его мне показалось очень знакомым.
— Полковников, — назвал себя он. — Аркадий Полковников. Может, вам попадалась на ТВ передача «Лицом к лицу»?
— Еще бы, — улыбнувшись, ответил я. — Я все ждал, когда вы меня позовете? Так и не дождался.
— Я не виноват, — возразил Полковников серьезно. — К вам было не пробиться. Раньше вас охраняли…
— А потом — караулили, — продолжил я. — Знаете, такая дачка в Завидово и много-много вооруженных людей. И все меня очень не любили.
Бородач опять повернулся к нам со своего сиденья.
— Филиков моя фамилия, — церемонно представился он. — Александр Вячеславович. Фискал.
— Капитан Максим Лаптев, — подал голос водитель в милицейской рубашке. — Коллега Дяди Саши.
— Это что же, — медленно поинтересовался я. — Вы ко мне приставлены Лубянкой или как?
— Скорее всего «или как», — подумав, сказал капитан Лаптев. — Тут вообще все очень странно… Если хотите, я вам сейчас все расскажу.
— Лучше дай я, — перебил Дядя Саша. — Ты у нас по-простому не умеешь, тебе бы все с психологией.
— Давай, расскажи по-простому, — согласился капитан.
— Ага, — важно кивнул бородатый Филиков. — Тогда с самого начала. Захожу я вчера в сортир на «Профсоюзной» и вдруг вижу…
У ЭТОГО никаких границ не было. Он и победил меня три месяца назад, потому что не стеснялся. Никого и ни в чем. И теперь, выходит, я сам виноват. Выкупил Аньку и внуков, но какой дорогой ценой! Поверил, что ему просто нужно мое унижение на глазах у всех. Как же. Моя старая шкура ему нужна. Моя седая голова ему нужна — чтобы насадить на кол: я, мол, поймал злодея. Глядите, люди добрые! Вы меня выбрали, а ОН задумал меня извести. Глупо до отвращения, но ведь кто-то поверит. Верили же во врагов народа, и в то, что первые лица в стране оказывались шпионами, — тоже верили. Слопают и это. Кто-то поморщится, но сожрет. На Западе, естественно, не поверят, но, в конце концов, сделают вид. Одного не пойму: зачем ОН сотворил это накануне саммита? Неужели не мог подождать? Или нарочно — считает всю семерку круглыми идиотами? Сразу ведь, пожалуй, застесняются они такого вранья и кредитов не дадут. Или… Или чихал он на кредиты?… Тогда он просто безумец. Господи, да предупреждали ведь меня, что он псих. Что у него чего-то там с наследственностью… А я посмеялся, да. Сказал моим умникам, что если он псих, так и выберут его одни ненормальные. Было очень весело. Последний раз мы так веселились три года назад, когда выбирали Думу. Уже тогда вся компания этого деятеля скверно попахивала. Очень-очень скверно пахла…
Тут я понял, что в нашей машине действительно пахнуть стало как в свинарнике или в нечищеном коровнике. Как будто где-то в воздухе перед нашими носами кто-то подвесил огромную невидимую коровью лепешку.
— Кончай пердеть! — заорал на моего соседа охранник.
Писатель с дебильным имечком Фердинанд протестующе замахал рукой — и тут вдруг у него из кармана повалил густой омерзительный дым. Казалось, что невидимую коровью лепешку еще и подожгли. Запах стал невыносимым. В какую-то секунду я подумал, что сейчас умру от вони.
Я гаркнул что есть мочи:
— Все из машины! Быстро! Угорим к такой-то матери!
Голос меня не подвел. Шофер дернулся, как будто его ударили кулаком по спине, и резко двинул по тормозам. Штатский обалдуй копошился по правую руку, не решаясь открыть дверь.
Пришлось крикнуть ему в самое ухо:
— Ну!!!
Крик — мое стратегическое оружие. Может, я использовал его и не в полную силу, но хватило и этого. Штатский схватился за голову. По-моему, у него лопнула барабанная перепонка. Крик плюс удушливая вонь сделали свое дело. Второй охранник с бессмысленными глазами распахнул дверцу, и мы стали вываливаться оттуда на воздух. Первым наружу вылетел охранник, но на ногах не удержался. Писатель-придурок в дымящемся пиджаке упал на четвереньки, вскочил и резко побежал куда-то в сторону, продолжая дымить, вонять и кашлять в одно и то же время.
— Пиджак сними, писатель! — крикнул я ему вслед.
Фердинанд услышал, стянул свой разноцветный пиджак, бросил его через плечо и припустил дальше. Дымный пиджак накрыл того охранника, который успел вылезти. Рыжая вонь расходилась кругами, и я почувствовал, что теряю сознание. Мне померещилось, что какой-то милиционер без фуражки и бородач с совершенно разбойничьим лицом хватают меня и куда-то тащат. Сопротивляться не было сил…
В себя я пришел уже в какой-то машине. Машина куда-то ехала. Я занимал треть заднего сиденья. С одной стороны сидела какая-то женщина и неумело обмахивала мое лицо ридикюлем. С другой стороны расположился мужчина с кинокамерой, который что-то снимал за окном.
— Что это было? — спросил я слабым голосом. С переднего сиденья ко мне повернулась разбойничья борода.
Борода весело хмыкнула:
— Жадность фраера сгубила! В том смысле, что выручила…
Милиционер, сидящий за рулем, сказал нетерпеливо:
— Дядя Саша, скажи нормально. Человек и так чуть живой.
Тот, которого назвали Дядей Сашей, великодушно объяснил:
— Кто-то из пассажиров пожадничал. Купил себе просроченный баллончик, да еще румынского производства. Они в три раза дешевле немецких, зато и корпус у них — чепуха на постном масле. А уж про то, каким дерьмом они его наполняют, сами можете убедиться. Причем, выдают это за нервно-паралитическую смесь…
Я принюхался. От моего костюма еще попахивало, но еле-еле. Какая-то добрая душа щедро вылила на меня флакончик приторных духов. Духи были явно не французские, но запах они надежно перешибали. И на том, как говорится, спасибо.
— Это писателя Фердинанда баллончик, — объявил я. — Моего товарища по несчастью. По-моему, он его просто неосторожно раздавил.
— Я же говорю, — произнес бородач. — Корпус у них чуть ли не бумажный. Экономию наводят, черти. Молодец, Фердинанд.
В салоне наступило молчание. Машина ехала как будто по центру Москвы, но все больше маленькими улочками и переулками.
— Пора познакомиться, — сказала моя соседка. — Моя фамилия Старосельская, лидер партии Демократический Альянс. С сегодняшнего дня, вероятно, партии запрещенной… Вы, кстати, можете не представляться, — любезно прибавила она, — вас тут все знают. Многие даже за вас голосовали…
— Спасибо, — проговорил я искренне. — Я про вас, кажется, слышал… Это не ваши останавливали танковую колонну в 91-м?
Лидер партии Демократический Альянс потупилась. Кажется, о том августе было приятно вспомнить и мне, и ей.
— Ну, не то чтобы останавливала… — протянула она.
— Но танки просто взяли и притормозили, — закончил за нее мой сосед с кинокамерой. Лицо его мне показалось очень знакомым.
— Полковников, — назвал себя он. — Аркадий Полковников. Может, вам попадалась на ТВ передача «Лицом к лицу»?
— Еще бы, — улыбнувшись, ответил я. — Я все ждал, когда вы меня позовете? Так и не дождался.
— Я не виноват, — возразил Полковников серьезно. — К вам было не пробиться. Раньше вас охраняли…
— А потом — караулили, — продолжил я. — Знаете, такая дачка в Завидово и много-много вооруженных людей. И все меня очень не любили.
Бородач опять повернулся к нам со своего сиденья.
— Филиков моя фамилия, — церемонно представился он. — Александр Вячеславович. Фискал.
— Капитан Максим Лаптев, — подал голос водитель в милицейской рубашке. — Коллега Дяди Саши.
— Это что же, — медленно поинтересовался я. — Вы ко мне приставлены Лубянкой или как?
— Скорее всего «или как», — подумав, сказал капитан Лаптев. — Тут вообще все очень странно… Если хотите, я вам сейчас все расскажу.
— Лучше дай я, — перебил Дядя Саша. — Ты у нас по-простому не умеешь, тебе бы все с психологией.
— Давай, расскажи по-простому, — согласился капитан.
— Ага, — важно кивнул бородатый Филиков. — Тогда с самого начала. Захожу я вчера в сортир на «Профсоюзной» и вдруг вижу…
Глава 69
ПРЕЗИДЕНТ
Это был хороший план… Да что там хороший — это был самый лучший план! Самый гениальный, самый тонкий, самый остроумный, какие умею придумывать только один я и никто другой.
Представьте себе покушение на священную особу Президента. Через пару-тройку месяцев после избрания, когда народ еще не остыл от обещаний, но уже простил цены на сахар и временно отложенный поход на Восток. Представьте себе террористку, один только вид которой у народа вызовет законную ненависть: в очках да еще и толстая — значит, много жрет. Теперь представьте себе компанию заговорщиков — бывший президент страны, ослепленный местью к сопернику, скандальный писака, к тому же гражданин Франции, да еще и украинский посол в Москве, ослепленный… предположим, проблемами Донбасса или чем еще хохлы могут быть ослеплены? Допустим, салом или горилкой. К тому же дама с пистолетом — это всегда очень смешно, а еще смешнее — писатель-порнограф в компании с бывшим президентом. Высочайший уровень издевки, такое только мне в голову придет. Здесь кругом сплошные плюсы. Эта… как еще там?… Новосельская так много во всеуслышание объявляла — еще до выборов — на меня покушение, что после выборов ее совсем просто было поймать на слабо. Дескать, ты все пела? Это дело. Так поди ж ты, постреляй… Вдобавок у этой недоделанной Фанни Каплан была еще и своя партия из трех с половиной человек, под названием Демократический Альянс. При желании наши славные органы смогли бы записать в эту партию тысячу, сто тысяч, миллион членов… Только свистни — и вся тундра будет заполнена Демократическим Альянсом, благо название подходящее.
Словом, идея была гениальная, потому что простая. Французское гражданство моего бывшего друга Фердинанда вообще было достаточным поводом, чтобы заявить об интригах Запада. Помимо того, Фердик еще и пользовался известностью как голубой, а наш простой народ известно как к педикам относится… Ну и, наконец, хохлы. По сигналу номер раз возмущенные народные массы вполне могли бы немного погромить особняк украинского посольства. Тут очень уместно было бы небольшое введение чрезвычайного положения ввиду чрезвычайных обстоятельств и покушения на священную особу. Ввести ненадолго, годика на три. И в это же самое время…
И в это время…
И в это время мозгляк Митрофанов, стоящий навытяжку посередине моего кабинета, робко кашлянул. Сталинский табак ему, видите ли, не понравился. Бог ты мой! Вот из-за таких остолопов ломаются самые блестящие замыслы. Вот из-за таких лупоглазых недоносков. У-у, мррразь.
Я на цыпочках подошел к мозгляку, втянул в себя побольше дыма и выпустил ему в самую рожу.
— Ты у меня в Магадан поедешь, в двадцать четыре часа! — Я оттянул трубку и щелкнул его по медному лбу. Звук был хорош. Я повторил процедуру. Звук стал еще лучше. Похоже, у начальника Управления Охраны в черепушке почти не было мозгов. К длинной царапине на лбу прибавилась еще и блямба. — Ты весь мой план изгадил… Ну, почти весь, — прибавил я во внезапном приступе великодушия. — Но изгадил. Где украинский посол?
Митрофанов что-то жалко прошептал, с трудом двигая губами.
— Ах, машина сломалась? Ах, в аварию попал? Ладно. Где тогда очкастая фанатичка с пистолетом? Ну, я тебя спрашиваю, ГЕНЕРАЛ?
— Ее… ее похитили… — через силу произнес этот кандидат в Магадан. — Увезли на машине…
— На какой машине? Кто увез?! Ну?!
— На нашей, на управленской… — покаянно прошептал все еще генерал Митрофанов. — Какой-то Лаптев из гэбухи спутал нам все карты… Прикажете вызвать Голубева…
— Ма-ал-чать! — заорал я в его бледное недоношенное лицо. — Эту сказку я уже слышал. Вы поставили на контроль кабинет Голубева? Так?
Все-еще-генерал промолчал.
— Приказывал Голубев этому… как его… Лаптеву путать вам все карты? Ну, приказывал или нет?
Недоношенное лицо Митрофанова совсем побледнело. Теперь на нем выделялись только царапина и моя блямба.
— Нет, — вынужденно признал он. — Наоборот, он отстранил Лаптева от всех дел…
— Та-а-а-к, — сурово протянул я, глядя в помертвевшие глазки начальника Управления Охраны. — Значит, выходит, то, что ты раньше мне пел, — брехня? Не ФСК тебя подкузьмила, а только один-единственный никем не управляемый капитан? Да ведь за такое расстрелять мало… Тебя, тебя, дегенерат!
— Он был не один, — прошелестел Митрофанов.
— Ну, пусть двое или трое, — раздраженно перебил его я. — Ты понимаешь, что получается? Дело начато, его не остановить. И начато оно из-за тебя просто по-идиотски…
— Лаптеву помогали, — с неожиданным тихим упрямством сказал Митрофанов. — Мы его уже взяли, и тут вмешался ваш Пал-Сека…
Я снова приблизился к пока-генералу и взял его за галстук.
— Мой ПАВЕЛ СЕМЕНОВИЧ, между прочим, специально не был предупрежден. Специально! По твоему, между прочим, совету. И он, кстати, верит в покушение до сих пор. И он, а не ты, закрывал меня собою от пули, не зная, что вместо пули туфта. Понял?
— На нем ведь все равно был бронежилет, — тускло произнес Митрофанов. — Знал, наверное, что не пострадает. А нашего сотрудника пристрелил…
— Правильно, — кивнул я. — Наверняка на нем был бронежилет. И на мне был. Я и сейчас, кстати, в нем. И вам никто не мешал дать бронежилет своему агенту. Вы же знали, что Павлик не в курсе… Получается, что ты, именно ты виноват в смерти вашего агента. Соображаешь? — Я опять выдохнул ему в лицо, и Митрофанов не решился даже кашлянуть.
— Мы надеялись… — увянувшим голосом проговорил Митрофанов, — что наши сразу его схватят — и все. Они ждали совсем рядом, в комнате литчасти…
Я махнул рукой:
— Мне плевать на что ты надеялся. Разжалую я тебя потом. А сейчас изволь спасать положение. У тебя в руках бывший вместе с Фердинандом. Доставь обоих в Лефортово и покрути. К утру мне нужно признание в заговоре с целью. От обоих. Только тогда ты еще…
Замигала лампочка телефона спецсвязи. Загудел зуммер. Кажется, было что-то срочное. Я взял трубку, послушал, положил на место. Потом поглядел на Митрофанова. Наверное, в моем лице было что-то нехорошее, потому что начальник Управления Охраны мелко затрясся.
— Это что же получается? — тихо и зловеще спросили я. — Ты меня убедил, что твои охранцы — самые лучшие Я тебя послушал, даже переместил половину ваших в Кремль, обеспечил их пропусками, в ущерб Павлику и его соколам… А ТВОИ ОКАЗАЛИСЬ ПОЛНЫМ ДЕРЬМОМ!!! — заорал я что есть силы.
Митрофанов помертвел. Он наверняка вспомнил предвыборную кампанию, мои выступления на митингах, где я своими сокрушительными воплями «На Восток! На Восток!!» мог сорвать с места разом хоть тысячу, хоть сто тысяч человек.
— ОНИ ИХ УПУСТИЛИ!!! — снова проорал я, наслаждаясь митрофановским страхом. Моя предвыборная манера вообще была популярна. Я знал, что мой Павлик, например, со своими подчиненными обращается только так.
— Не может быть… — пропищал Митрофанов, тщетно стараясь не распасться на мелкие кусочки.
Я с ходу сменил тональность. Воспитательная работа была проведена и сейчас трясущийся овечий хвостик был мне уже не нужен. Теперь надо быстро действовать. План проваливался, но не провалился. Более того, я придумал его таким прочным, что даже при полном идиотизме исполнителей он продолжал работать.
— Может. Все может быть, — сказал я спокойно. — Твои не догадались их обыскать, а у Фердика-педика, оказывается, была припрятана газовая бомбочка. Я не знал, что этот стервец на такие шутки горазд… Ладно. — Я подвел черту. — По твоей милости все паршиво, но не безнадежно. Немедленно бери своих охранцев… даже из Кремля почти всех бери… и начинайте прочесывать город. Все дороги, все вокзалы, все аэропорты. Подключите всех, кого можно, — милицию, ГАИ, соколов, хоть пожарные команды и «скорые помощи». Они наверняка постараются скрыться из города. Вы их должны взять до утра. Живыми или мертвыми…
При последних словах Митрофанов, кажется, немного повеселел. Мертвыми охранцы брать умели. Вдесятером на одного — и в капусту.
— Шагом марш! — скомандовал я. — Это твоя последняя попытка. Не найдешь — сорву погоны и отправлю жрать баланду.
— Есть! — по-военному сказал Митрофанов, хотя никаким военным сроду не был. А был паршивым журналистом в паршивой газетке.
— Катись, — произнес я. — И в случае чего запомни: испортишь и это — пожалеешь, что на свет родился. Обещаю.
Митрофанов улетучился, а я сразу же набрал Павлика.
— Павлик, — сказал я. — Еще раз спасибо за службу. Спас. Век буду признателен…
Павлик на другом конце провода радостно-смущенно молчал. Это ведь не шутка: спас своего Президента от верной гибели. Мой преданный дебил. Мой сторожевой песик. Да-а, будь Павлик поголовастее — мне и не нужен был бы никакой Митрофанов…
— Павлик, — продолжал я. — Дело еще не сделано…
— Слушаю! — Главный сокол встрепенулся:
— Нескольким заговорщикам удалось скрыться. Среди них — бывший президент, пара ссученных гэбистов, баба-фанатичка и какой-то журналист с телевидения…
— Слушаю!! — воскликнул Павлик с готовностью. — Шеф, усилим вашу охрану в Кремле. Я сам буду дежурить, только прикажите…
Вот дурачок. Он решил, что покушения еще не кончились и что меня будут доставать в моем собственном кабинете. Мой верный тупица… Хотя да: для него-то и ПЕРВОЕ ПОКУШЕНИЕ было взаправду! Ах, его бедные карликовые мозги.
— Павлик, — прервал я его верноподданные излияния. — Дополнительной охраны не надо. Наоборот. Забирай своих соколов и начинайте поиски в городе. Ищите на окраинах и на выездах. Приметы террористов получишь у Митрофанова, немедленно.
— Мы что, поступаем в распоряжение Охраны? — напряженным тоном осведомился мой Павлик. Он вообразил, что шеф за все его труды его же и предал.
— Вовсе нет, — сказал я. — Вы действуйте самостоятельно. Если уж мне захочется слить СБ и УО, то скорее я поставлю начальником тебя, а не Митрофанова.
— Спасибо, шеф, — потеплевшим голосом пробормотал мой Главный Телохранитель. — Но, может, я у вас оставлю хоть полусотню соколов?
— Нет, — сказал я твердо. — Найдите этих, живыми или мертвыми. Это сейчас самое важное. Если вы их упустите, все рано или поздно повторится. И вдруг тогда они не промажут?…
— Я понял, — осознал глупый Павлик. — Будет исполнено. Мы сейчас же начнем передавать все их приметы… — На этих словах он отключил связь.
Я спрятал свою дежурную курительную трубочку, которую все еще машинально держал в руке, и стал разгонять рукой табачный дым. До кондиционера дотягиваться было лень.
Сквозь застоявшийся дым проглянуло табло часов-календаря на стене. Я подумал, что лучше всего было бы получить всех этих голубчиков мертвыми. В конце концов, признания даже и не обязательны… Упростим план. Их вооруженный заговор и смерть в перестрелке со спецслужбами — лучшее доказательство. Я подумал, что Митрофанова я, наверное, разжаловать не буду. Он провалил почти все, но не провалил самой важной операции — самого покушения. В конце концов, пусть не женщина, пусть одураченный парень из той же самой партии. Все равно понятно, КТО был идейным вдохновителем. Самое главное — сделано…
Я опять посмотрел на электронное табло. Через несколько часов начнутся новые сутки. Завтра будет саммит. Уже скоро, потерпи. И не думаю, ухмыльнулся я про себя, что в теперешних условиях этот саммит растянется надолго…
Я взял трубку телефона спецсвязи и приказал:
— Соедините с Таманской дивизией… Да, с генералом Дроздовым.
Представьте себе покушение на священную особу Президента. Через пару-тройку месяцев после избрания, когда народ еще не остыл от обещаний, но уже простил цены на сахар и временно отложенный поход на Восток. Представьте себе террористку, один только вид которой у народа вызовет законную ненависть: в очках да еще и толстая — значит, много жрет. Теперь представьте себе компанию заговорщиков — бывший президент страны, ослепленный местью к сопернику, скандальный писака, к тому же гражданин Франции, да еще и украинский посол в Москве, ослепленный… предположим, проблемами Донбасса или чем еще хохлы могут быть ослеплены? Допустим, салом или горилкой. К тому же дама с пистолетом — это всегда очень смешно, а еще смешнее — писатель-порнограф в компании с бывшим президентом. Высочайший уровень издевки, такое только мне в голову придет. Здесь кругом сплошные плюсы. Эта… как еще там?… Новосельская так много во всеуслышание объявляла — еще до выборов — на меня покушение, что после выборов ее совсем просто было поймать на слабо. Дескать, ты все пела? Это дело. Так поди ж ты, постреляй… Вдобавок у этой недоделанной Фанни Каплан была еще и своя партия из трех с половиной человек, под названием Демократический Альянс. При желании наши славные органы смогли бы записать в эту партию тысячу, сто тысяч, миллион членов… Только свистни — и вся тундра будет заполнена Демократическим Альянсом, благо название подходящее.
Словом, идея была гениальная, потому что простая. Французское гражданство моего бывшего друга Фердинанда вообще было достаточным поводом, чтобы заявить об интригах Запада. Помимо того, Фердик еще и пользовался известностью как голубой, а наш простой народ известно как к педикам относится… Ну и, наконец, хохлы. По сигналу номер раз возмущенные народные массы вполне могли бы немного погромить особняк украинского посольства. Тут очень уместно было бы небольшое введение чрезвычайного положения ввиду чрезвычайных обстоятельств и покушения на священную особу. Ввести ненадолго, годика на три. И в это же самое время…
И в это время…
И в это время мозгляк Митрофанов, стоящий навытяжку посередине моего кабинета, робко кашлянул. Сталинский табак ему, видите ли, не понравился. Бог ты мой! Вот из-за таких остолопов ломаются самые блестящие замыслы. Вот из-за таких лупоглазых недоносков. У-у, мррразь.
Я на цыпочках подошел к мозгляку, втянул в себя побольше дыма и выпустил ему в самую рожу.
— Ты у меня в Магадан поедешь, в двадцать четыре часа! — Я оттянул трубку и щелкнул его по медному лбу. Звук был хорош. Я повторил процедуру. Звук стал еще лучше. Похоже, у начальника Управления Охраны в черепушке почти не было мозгов. К длинной царапине на лбу прибавилась еще и блямба. — Ты весь мой план изгадил… Ну, почти весь, — прибавил я во внезапном приступе великодушия. — Но изгадил. Где украинский посол?
Митрофанов что-то жалко прошептал, с трудом двигая губами.
— Ах, машина сломалась? Ах, в аварию попал? Ладно. Где тогда очкастая фанатичка с пистолетом? Ну, я тебя спрашиваю, ГЕНЕРАЛ?
— Ее… ее похитили… — через силу произнес этот кандидат в Магадан. — Увезли на машине…
— На какой машине? Кто увез?! Ну?!
— На нашей, на управленской… — покаянно прошептал все еще генерал Митрофанов. — Какой-то Лаптев из гэбухи спутал нам все карты… Прикажете вызвать Голубева…
— Ма-ал-чать! — заорал я в его бледное недоношенное лицо. — Эту сказку я уже слышал. Вы поставили на контроль кабинет Голубева? Так?
Все-еще-генерал промолчал.
— Приказывал Голубев этому… как его… Лаптеву путать вам все карты? Ну, приказывал или нет?
Недоношенное лицо Митрофанова совсем побледнело. Теперь на нем выделялись только царапина и моя блямба.
— Нет, — вынужденно признал он. — Наоборот, он отстранил Лаптева от всех дел…
— Та-а-а-к, — сурово протянул я, глядя в помертвевшие глазки начальника Управления Охраны. — Значит, выходит, то, что ты раньше мне пел, — брехня? Не ФСК тебя подкузьмила, а только один-единственный никем не управляемый капитан? Да ведь за такое расстрелять мало… Тебя, тебя, дегенерат!
— Он был не один, — прошелестел Митрофанов.
— Ну, пусть двое или трое, — раздраженно перебил его я. — Ты понимаешь, что получается? Дело начато, его не остановить. И начато оно из-за тебя просто по-идиотски…
— Лаптеву помогали, — с неожиданным тихим упрямством сказал Митрофанов. — Мы его уже взяли, и тут вмешался ваш Пал-Сека…
Я снова приблизился к пока-генералу и взял его за галстук.
— Мой ПАВЕЛ СЕМЕНОВИЧ, между прочим, специально не был предупрежден. Специально! По твоему, между прочим, совету. И он, кстати, верит в покушение до сих пор. И он, а не ты, закрывал меня собою от пули, не зная, что вместо пули туфта. Понял?
— На нем ведь все равно был бронежилет, — тускло произнес Митрофанов. — Знал, наверное, что не пострадает. А нашего сотрудника пристрелил…
— Правильно, — кивнул я. — Наверняка на нем был бронежилет. И на мне был. Я и сейчас, кстати, в нем. И вам никто не мешал дать бронежилет своему агенту. Вы же знали, что Павлик не в курсе… Получается, что ты, именно ты виноват в смерти вашего агента. Соображаешь? — Я опять выдохнул ему в лицо, и Митрофанов не решился даже кашлянуть.
— Мы надеялись… — увянувшим голосом проговорил Митрофанов, — что наши сразу его схватят — и все. Они ждали совсем рядом, в комнате литчасти…
Я махнул рукой:
— Мне плевать на что ты надеялся. Разжалую я тебя потом. А сейчас изволь спасать положение. У тебя в руках бывший вместе с Фердинандом. Доставь обоих в Лефортово и покрути. К утру мне нужно признание в заговоре с целью. От обоих. Только тогда ты еще…
Замигала лампочка телефона спецсвязи. Загудел зуммер. Кажется, было что-то срочное. Я взял трубку, послушал, положил на место. Потом поглядел на Митрофанова. Наверное, в моем лице было что-то нехорошее, потому что начальник Управления Охраны мелко затрясся.
— Это что же получается? — тихо и зловеще спросили я. — Ты меня убедил, что твои охранцы — самые лучшие Я тебя послушал, даже переместил половину ваших в Кремль, обеспечил их пропусками, в ущерб Павлику и его соколам… А ТВОИ ОКАЗАЛИСЬ ПОЛНЫМ ДЕРЬМОМ!!! — заорал я что есть силы.
Митрофанов помертвел. Он наверняка вспомнил предвыборную кампанию, мои выступления на митингах, где я своими сокрушительными воплями «На Восток! На Восток!!» мог сорвать с места разом хоть тысячу, хоть сто тысяч человек.
— ОНИ ИХ УПУСТИЛИ!!! — снова проорал я, наслаждаясь митрофановским страхом. Моя предвыборная манера вообще была популярна. Я знал, что мой Павлик, например, со своими подчиненными обращается только так.
— Не может быть… — пропищал Митрофанов, тщетно стараясь не распасться на мелкие кусочки.
Я с ходу сменил тональность. Воспитательная работа была проведена и сейчас трясущийся овечий хвостик был мне уже не нужен. Теперь надо быстро действовать. План проваливался, но не провалился. Более того, я придумал его таким прочным, что даже при полном идиотизме исполнителей он продолжал работать.
— Может. Все может быть, — сказал я спокойно. — Твои не догадались их обыскать, а у Фердика-педика, оказывается, была припрятана газовая бомбочка. Я не знал, что этот стервец на такие шутки горазд… Ладно. — Я подвел черту. — По твоей милости все паршиво, но не безнадежно. Немедленно бери своих охранцев… даже из Кремля почти всех бери… и начинайте прочесывать город. Все дороги, все вокзалы, все аэропорты. Подключите всех, кого можно, — милицию, ГАИ, соколов, хоть пожарные команды и «скорые помощи». Они наверняка постараются скрыться из города. Вы их должны взять до утра. Живыми или мертвыми…
При последних словах Митрофанов, кажется, немного повеселел. Мертвыми охранцы брать умели. Вдесятером на одного — и в капусту.
— Шагом марш! — скомандовал я. — Это твоя последняя попытка. Не найдешь — сорву погоны и отправлю жрать баланду.
— Есть! — по-военному сказал Митрофанов, хотя никаким военным сроду не был. А был паршивым журналистом в паршивой газетке.
— Катись, — произнес я. — И в случае чего запомни: испортишь и это — пожалеешь, что на свет родился. Обещаю.
Митрофанов улетучился, а я сразу же набрал Павлика.
— Павлик, — сказал я. — Еще раз спасибо за службу. Спас. Век буду признателен…
Павлик на другом конце провода радостно-смущенно молчал. Это ведь не шутка: спас своего Президента от верной гибели. Мой преданный дебил. Мой сторожевой песик. Да-а, будь Павлик поголовастее — мне и не нужен был бы никакой Митрофанов…
— Павлик, — продолжал я. — Дело еще не сделано…
— Слушаю! — Главный сокол встрепенулся:
— Нескольким заговорщикам удалось скрыться. Среди них — бывший президент, пара ссученных гэбистов, баба-фанатичка и какой-то журналист с телевидения…
— Слушаю!! — воскликнул Павлик с готовностью. — Шеф, усилим вашу охрану в Кремле. Я сам буду дежурить, только прикажите…
Вот дурачок. Он решил, что покушения еще не кончились и что меня будут доставать в моем собственном кабинете. Мой верный тупица… Хотя да: для него-то и ПЕРВОЕ ПОКУШЕНИЕ было взаправду! Ах, его бедные карликовые мозги.
— Павлик, — прервал я его верноподданные излияния. — Дополнительной охраны не надо. Наоборот. Забирай своих соколов и начинайте поиски в городе. Ищите на окраинах и на выездах. Приметы террористов получишь у Митрофанова, немедленно.
— Мы что, поступаем в распоряжение Охраны? — напряженным тоном осведомился мой Павлик. Он вообразил, что шеф за все его труды его же и предал.
— Вовсе нет, — сказал я. — Вы действуйте самостоятельно. Если уж мне захочется слить СБ и УО, то скорее я поставлю начальником тебя, а не Митрофанова.
— Спасибо, шеф, — потеплевшим голосом пробормотал мой Главный Телохранитель. — Но, может, я у вас оставлю хоть полусотню соколов?
— Нет, — сказал я твердо. — Найдите этих, живыми или мертвыми. Это сейчас самое важное. Если вы их упустите, все рано или поздно повторится. И вдруг тогда они не промажут?…
— Я понял, — осознал глупый Павлик. — Будет исполнено. Мы сейчас же начнем передавать все их приметы… — На этих словах он отключил связь.
Я спрятал свою дежурную курительную трубочку, которую все еще машинально держал в руке, и стал разгонять рукой табачный дым. До кондиционера дотягиваться было лень.
Сквозь застоявшийся дым проглянуло табло часов-календаря на стене. Я подумал, что лучше всего было бы получить всех этих голубчиков мертвыми. В конце концов, признания даже и не обязательны… Упростим план. Их вооруженный заговор и смерть в перестрелке со спецслужбами — лучшее доказательство. Я подумал, что Митрофанова я, наверное, разжаловать не буду. Он провалил почти все, но не провалил самой важной операции — самого покушения. В конце концов, пусть не женщина, пусть одураченный парень из той же самой партии. Все равно понятно, КТО был идейным вдохновителем. Самое главное — сделано…
Я опять посмотрел на электронное табло. Через несколько часов начнутся новые сутки. Завтра будет саммит. Уже скоро, потерпи. И не думаю, ухмыльнулся я про себя, что в теперешних условиях этот саммит растянется надолго…
Я взял трубку телефона спецсвязи и приказал:
— Соедините с Таманской дивизией… Да, с генералом Дроздовым.
Глава 70
МАКС ЛАПТЕВ
— …Ну и дела! — удивленно проговорил бывший президент, когда все мы закончили. — Так, значит, вы и вправду хотели его убить?