Хэган Патриция. Любовь и слава

   Мэрили опять попыталась вырваться из его объятий.
   – Прошу тебя! Пожалуйста! Все кончилось. Я бы солгала, сказав, что мне это все не доставило удовольствия. Но сейчас действительно все кончилось.
   – Совсем не обязательно!
   Мэрили еще раз взглянула ему в лицо:
   – Ничто не может длиться вечно, Тревис. И мы оба это знаем. Я была одинока и всегда буду дорожить воспоминаниями о тех чувствах, которые испытала в твоих объятиях. Но это больше никогда не повторится. Так получается, что я люблю свою сестру. И мне очень гадко сознавать, что я занималась любовью с ее женихом.
   Тревис очень медленно сел, ни на миг не спуская глаз с лица Мэрили.
   – Женихом?
   Мэрили пожала плечами:
   – Может быть, так говорить еще рано. Но я знаю, что вы оба относитесь к этому очень серьезно.
   Тревис в упор смотрел на Мэрили.
   – Так! Давай-ка кое-что уточним, Мэрили, – спокойно, но с напряжением сказал он. – Я никогда не говорил Элейн, что на ней женюсь. Один-единственный разговор был у нас с ней, когда она приехала ко мне в город далеко за полночь. Ее привез ко мне один из ваших слуг.
   Мы тогда с ней долго говорили и согласились, что никаких обязательств у нас друг перед другом нет. Она сказала, что все понимает. Когда же сегодня на вашем вечернем приеме ты мне сообщила, что ваш отец возражает против наших с Элейн отношений, я несколько удивился. Совершенно очевидно, Элейн видела в них куда больше, чем было на самом деле.
   – Так почему же ты этого не сказал моему отцу, вместо того чтобы сбежать от Элейн?
   – Ты всегда говоришь все, что думаешь, да? – Тревис хотел погладить ее волосы, но Мэрили резко отвернулась. – Честно говоря, Мэрили, я ушел не потому, что хотел скрыться от Элейн. У меня было серьезное дело.
   – Тогда почему же ты сейчас здесь?
   – Я мог бы тот же вопрос задать тебе.
   – Это владения моего отца. И я имею полное право находиться тут.
   – Несколько странно видеть тебя здесь в столь поздний час, ты не находишь? Особенно если учесть, что ты мчишься сюда верхом в мужской одежде. И что тебя здесь встречает негр, который уводит твоего коня, а потом сам в ужасе скачет на нем прочь.
   Мэрили никогда не нравилось обороняться.
   – Шериф Колтрейн! То, что только что между нами произошло, было явной ошибкой. Я вовсе не обязана вам объяснять, почему я здесь. Но считаю, что имею право спросить у вас: почему вы за мной шпионили? – Мэрили отчаянно пыталась вырвать свои руки, которые Колтрейн крепко сжал. – Отпустите меня!
   – Мы еще не закончили наш разговор.
   Мэрили смерила его холодным взглядом.
   – Мне вам больше сказать нечего.
   – Последний раз, когда я вас видел, на вас было необыкновенно роскошное платье. Любопытно узнать, что же случилось после этого?
   – Можете любопытствовать и дальше, – огрызнулась Мэрили.
   – Почему вы здесь в столь поздний час? – настаивал Колтрейн.
   – А почему вы не занимаетесь тем делом, ради которого вас сюда послали? – парировала Мэрили. – Мне кажется, вас интересует только одно – считать, скольким женщинам вы вскружили голову. Вам наплевать на несчастья негров! Может быть, мне вам напомнить, в чем суть вашей миссии? Вы даже и не пытаетесь пресечь действия ку-клукс-клана. Вы забыли, где должно быть ваше место. Вы забыли о своем долге! Вы просто оскорбляете знак шерифа, который носите!
   – Черт побери, Мэрили, да вы не женщина, а сущий ад! – проворчал Колтрейн. – Я знал в своей жизни лишь одну женщину, столь же смелую, как вы. Я себе сказал, что больше никогда… – Он покачал головой и прохрипел: – Да катись все к чертовой матери! – И поцеловал Мэрили долгим страстным поцелуем. А потом прошептал: – Не надо, женщина, на меня нападать! Ты ведь знаешь, что снова хочешь меня, так же как и я тебя. И я сейчас снова тобой овладею.
   Мэрили тихо застонала. Себя обмануть нельзя: в ней опять проснулось желание. О да, дикое желание! И вскоре Мэрили рыдала от удивления и восторга, когда обвила ногами спину Колтрейна и чуть вдавила пятки ему в ягодицы, давая знак продолжать еще… еще и еще.
   Тревис погружался в нее снова и снова. И каждый раз ее охватывала беспредельная, ни с чем не сравнимая радость. А Тревис чуть-чуть ее раскачивал, прежде чем начать дикую, необузданную пляску.
   Приближалась кульминация. Тревис приготовился вобрать в себя каждую вспышку сладкого пламени, сжигавшего Мэрили. Но он не остановился и после этого. Мэрили чувствовала, как языки пламени поднимаются все выше и выше и, вспыхнув ослепительно, медленно гаснут, погружая ее всю в блаженный покой. Однако языки пламени никак не хотели сойти на нет совсем. Тревис овладевал ею снова и снова, и она снова и снова возносилась на самую вершину пылающего гребня страсти.
   А потом Мэрили никак не могла вспомнить, когда же Тревис наконец остановился. В памяти осталось только одно: он сжимает ее в объятиях все крепче и крепче, и она каждой клеточкой своей чувствует его любовь.
   Колтрейн сверху взглянул на Мэрили и улыбнулся.
   – Никогда еще не встречал такой горячей женщины, Мэрили! – хрипло проговорил он.
   Она отвернула лицо, но Тревис быстро, чуть резко, положил ей на подбородок ладонь и повернул его так, чтобы Мэрили взглянула ему в глаза.
   – Никогда больше не отворачивайся от меня. Этого не должно быть после сегодняшней ночи.
   – Ты дал мне такое наслаждение, Тревис! Теперь я знаю, что значит быть женщиной. И не забуду никогда!
   – Конечно, не забудешь! Потому что впереди будут другие ночи, такие же чудесные, как эта. – Он приподнялся на локте, одаряя ее взглядом ярко сверкающих в перламутровой темноте глаз. – В тебе столько огня, столько духа, столько смелости! Пожалуй, это самые ценные качества, которыми Бог наделил женщину.
   – И к тому же я занимаюсь любовью с возлюбленным своей собственной сестры.
   Тревис сердито фыркнул:
   – Не драматизируй события. Это на тебя не похоже. Мы с тобой знаем, что Элейн меня вовсе не любит. Она просто добивается меня из упрямства, потому что знает, что я ей не принадлежу. Я ей так и сказал.
   Тревис пожалел о сказанном, но слова уже слетели у него с языка, и вернуть их назад было невозможно.
   Ненавидя себя за несдержанность, Мэрили невольно воскликнула:
   – А мне, мне ты принадлежишь? Именно на этот вопрос, я думаю, ты и хочешь мне сейчас ответить!
   Тревис помолчал; все это время Мэрили не сводила с него глаз.
   Наконец он глубоко вздохнул и прошептал:
   – Тебе я могу отдать все, Мэрили, кроме сердца. Сердца я не отдам никому.
   Мэрили с трудом пришла в себя.
   – Я не прошу твоего сердца. Я ничего вообще не прошу. – Она старалась говорить как можно спокойнее. – То, что у нас было, было прекрасно. Я уже сказала: я этого никогда не забуду. Но все кончилось. А теперь я могу уйти? Мне надо добраться домой, пока меня не хватились.
   Тревис взглянул на восток, где к небу поднимались первые лучи восходящего солнца, озарявшие горизонт коралловым светом. Мэрили тоже посмотрела на небо.
   – О Боже мой! Неужели уже так поздно? – Она резко вскочила на ноги, нашла свою одежду и стала быстро одеваться. Ждет ли ее до сих пор Роза? А вдруг она испугалась и от страха все рассказала Джордану? Да нет, такого не может быть! Роза предана Мэрили и очень толкова. Но в любом случае надо поторопиться.
   Тревис заправил в брюки рубашку.
   – Я довезу тебя до дома. У меня здесь поблизости лошадь.
   – Не надо! Нас может кто-нибудь услышать. Будет гораздо лучше, если я пойду пешком. У меня есть еще время.
   Мэрили уже собралась уйти, но Тревис ее догнал и взял за руку.
   – Ты мне так и не сказала, что же ты делала тут посреди ночи. Да еще в мужской одежде. – Он пристально посмотрел на нее. – Мне бы хотелось об этом услышать от тебя, Мэрили.
   – Я… я люблю бродить по ночам, – с трудом выдавила она, пытаясь найти подходящее объяснение. – А мужскую одежду надеваю для того, чтобы не привлекать к себе внимания. Кто удивится, увидев на дороге мужчину? А вот при виде женщины, да еще в бальном платье, удивился бы каждый. – Мэрили засмеялась, но смех получился фальшивым, и она это сразу же поняла.
   – Да кто же мог здесь увидеть вас в такой час? – не отпуская руки Мэрили, настаивал Тревис.
   И тут Мэрили вдруг отважилась:
   – Да такие же мужчины, как вы, Тревис Колтрейн, которые рыщут по ночам, охотясь за женщинами! Именно за такие дела вам платит деньги правительство?
   Тревис опустил руку, и лицо его омрачила странная тень.
   – Ты уже нечто подобное говорила мне раньше. Я делаю то, за что мне платят. Отчего же ты не хочешь мне сказать, почему ты делаешь то, за что тебе не платят?
   Во взгляде Мэрили был вызов.
   – Я не понимаю, о чем ты говоришь. А теперь могу я уйти или ты меня опять остановишь?
   Он кивнул:
   – Уйти ты можешь. Но только ты отлично понимаешь, о чем я говорю!
   Мэрили тряхнула длинными каштановыми волосами, которые уже давно были в беспорядке разбросаны у нее по плечам.
   – Вы странный человек, Тревис Колтрейн. Я думаю, я забуду, что эта ночь вообще когда-либо была в моей жизни. Предлагаю и вам поступить так же. Как вы относитесь к моей сестре – это ваше личное дело. Я сожалею, что позволила себе быть слабой. А может, следовало бы сказать – безумной? Этого больше не случится.
   Тревис улыбнулся так самодовольно, что Мэрили взбесилась.
   – Если этого больше не случится между нами наяву, очаровательная леди, то наверняка повторится в ваших снах. То, что доставило вам такое огромное удовольствие, вы забыть не сможете.
   – Ну и что? – с яростью ответила Мэрили, замедлив шаг. – Вы-то об этом никогда не узнаете! Можете не сомневаться! – Она повернулась и побежала, слыша у себя за спиной смех Тревиса.
   Колтрейн смотрел ей вслед, чувствуя, как на него снова накатывается старое, такое знакомое чувство одиночества. Был краткий миг, когда он почти впустил Мэрили в свое сердце. Тогда он подумал, что снова способен любить.
   Китти!
   Тревис сжал руку в кулак и с силой стукнул им по ближайшему дереву. Но ощущение боли не сняло горького чувства одиночества.
   У Мэрили была почти такая же сила духа, как у Китти. Эта сила не знала границ. Какая другая женщина отважилась бы вот так проникнуть в ряды куклуксклановцев?
   Да, он все про Мэрили знал. Постепенно отдельные детали, порой самые фантастические, стали складываться в единую картину. И картина эта получилась скверная. То, что узнал Тревис, ему очень не понравилось. Очень!
   Но сейчас думать об этом не хотелось. Хотелось помнить лишь то, какое счастье испытывала Мэрили в его объятиях. Как искренне она отвечала на его ласки! Какая же в ней страсть!
   Как у Китти.
   Но Мэрили совсем не такая, как Китти. Второй Китти уже не будет никогда. Его огненная, солнечная, рыжекудрая красавица была его единственной истинной любовью!
   И тем не менее в Мэрили было нечто завораживающее, нечто совсем особенное. У нее была своя собственная аура, устоять против которой Колтрейн не мог, хотя и не знал, в чем она заключается.
   Мэрили совсем не походила на свою ветреную сестру. Боже, никогда не забыть ту первую ночь, когда Элейн забралась к нему в постель, прямо у себя в родном доме! Тревису очень не хотелось, чтобы об этой проделке сестры узнала Мэрили.
   Вспомнил Колтрейн и другую ночь. Не прошло и недели после той первой ночи, как Элейн приехала к нему в контору. Она попросила Сэма выйти. И как только они остались в комнате одни, Элейн тотчас же обнажила груди и стала Тревиса поддразнивать:
   – У вас, шериф, сегодня вечером что-нибудь на десерт было?
   А он, что говорить, всего-навсего живой человек. Черт, тогда ему не хотелось поставить все точки над i и сказать Элейн напрямик, что он не чувствует к ней ничего, кроме чисто физического влечения. Сейчас Тревис вздохнул.
   Правда, он уже заприметил характерные признаки, которые должны были бы его насторожить. Такие признаки посягательства на мужскую свободу появляются тогда, когда женщина хочет сделать временное постоянным. Но тогда Тревис этому значения не придал. А теперь очень пожалел, что не принял их всерьез и не прекратил все сразу же. А может, он сам давал Элейн повод? Неужели он был настолько эгоистичным?
   Тяжело вздохнув, Колтрейн зашагал к тому месту, где оставил коня. Черт побери, до чего же он устал! А времени поспать уже не будет. Вот-вот должны произойти важные события.
   Тревис замер, услышав треск придавленной ветки, и, чисто инстинктивно упав на колени, вытащил пистолет.
   – Не стреляйте, шериф! Это я, Уиллис.
   Колтрейн увидел, как негр осторожно поднимается из-за куста, растущего возле домика на ручье, и, облегченно вздохнув, сказал:
   – Тебе бы лучше научиться реагировать побыстрее, а не то окажешься с пулей в голове!
   – Я не знал, что вы можете услышать мои шаги. Я хотел подойти поближе. – Уиллис шагнул на поляну. Дышал он тяжело, а плечи совсем опустились. – Я не думал, что застану вас тут. Я заходил в дом Барбоу. Роза насмерть напугана долгим отсутствием мисси Мэрили. А я знал, что вы были тут, когда я уходил от мисси Мэрили, и сразу бросился к вам, чтобы сказать, что с ней что-то случилось.
   – С ней ничего не случилось, Уиллис, – спокойно сказал Тревис. От него не ускользнуло, что негр смотрит на него во все глаза. – Она только что отсюда ушла. И наверное, уже добралась до дому.
   – И она пробыла здесь все это время? – воскликнул Уиллис. Но, сообразив, что лезет не в свое дело, понурил голову и отвел глаза.
   Колтрейн счел за лучшее переменить тему разговора:
   – Ты нашел Мунроу? Ты успел вовремя?
   Уиллис мотнул пару раз головой и широко улыбнулся:
   – Ага! Я его нашел. И помог убежать. Нам с ним пришлось нелегко, потому что куклуксклановцы были совсем недалеко от нас, но мы все же успели.
   – Отлично! – улыбнулся Тревис. – Похоже, что Мэрили не зря рисковала ради твоего народа.
   – Да, сэр, это именно так, – согласился Уиллис. И тут же осторожно спросил: – Вы ведь никогда не скажете ей, что это я рассказал вам про то, что она для нас делает? Не скажете, шериф, да? А то она очень рассердится.
   – От меня она никогда не узнает, что об этом рассказал мне ты, Уиллис. Когда наступит нужное время, если только оно наступит, я сделаю все так, чтобы она решила, что о ее делах я додумался сам. Так что не беспокойся! Ты поступил мудро, что во всем доверился мне. Мэрили подвергала себя огромной опасности. В клане есть несколько отъявленных мерзавцев. И если бы они пронюхали, что в их ряды проникла женщина, они бы с ней расправились, как с мужчиной.
   Уиллиса передернуло.
   – А может быть, ее надо остановить?
   – Да, в скором времени. Только предоставь это мне. И продолжай с ней себя вести как и раньше. Пока я тебе не дам указаний.
   – Хорошо, сэр. А я буду вам рассказывать, что где происходит. Буду с вами держать связь, как всегда.
   Тревис махнул рукой и исчез за домиком на ручье.
   Ничто не может длиться вечно, сказала Мэрили. Зато может возникнуть нечто новое, не менее прекрасное.
   Тревис ей не лгал. Он готов был отдать Мэрили все, кроме сердца, потому что сердце его было похоронено в одной из могил в Неваде.

Глава 19

   Никакой боли Тревис не чувствовал. Неразведенное виски горело на дне его желудка. Время от времени Колтрейн поднимал голову и оглядывал салун. Видел он все чуть расплывчато, но этой ночью у него был первый выходной, который он позволил себе за долгие-долгие недели. И если ему захотелось немножко выпить, то, черт побери, это никого, кроме него самого, не касается!
   Перед мысленным взором возник знакомый образ – золотисто-рыжие волосы, синие глаза. Китти! На устах ее была та особая улыбка, которая означала: «Я тебя хочу».
   О Господи! А как же он сам хочет ее! Так будет вечно.
   Тревис не ощущал, насколько крепко сжимает в руках бокал, и сжимал его все сильнее до тех пор, пока он не треснул. Колтрейн почувствовал, как по руке потекла кровь вперемешку с виски.
   Сэм отошел от бара и сел напротив друга.
   – Ну ладно! – мягко заговорил он. – Что же случилось, почему все началось снова?
   – Что началось снова?
   – Выпивка.
   – Да катись ты к чертям собачьим, Сэм! Сегодня в первый раз за много недель взял себе выходной. Разве нельзя человеку пропустить в тишине пару стаканчиков, и чтобы при этом никто ему не мешал?
   – Я бы сказал, что тебя что-то мучит. Выходной здесь ни при чем, я тебя знаю. Что-то тебя грызет. Что? Элейн?
   Тревис весь напрягся.
   – Принеси-ка мне лучше еще один проклятый стаканчик, Сэм, – оборвал он друга. – Я бы и сам за ним сходил, да кровь идет!
   – Я вижу, что идет кровь. И никакого стаканчика я тебе не принесу. Ты и так выпил предостаточно! – Сэм вздохнул, потом, помолчав, добавил: – Ну, говори же! Утешь любопытство старика и скажи мне, что случилось. Элейн? Или снова Китти?
   Тревис сердито заворчал:
   – Знаешь, Сэм, а ты ублюдок и всегда таким был! Сам не знаю, чего я так долго тебя терплю?
   – Все как раз наоборот, – нехотя улыбнулся Бачер. – Так! А сейчас или ты мне все расскажешь, или мы пойдем и займемся твоей рукой. Выбирай сам! Хочешь говорить или хочешь, чтобы кровь не лилась дальше?
   – Ни того, ни другого!
   Сэм пожал плечами:
   – Тогда я буду сидеть здесь и смотреть, как ты истекаешь кровью из-за этой Элейн Барбоу. Честно говоря, я очень удивился. Я полагал, ты в этом деле можешь контролировать себя гораздо лучше. Заметь-ка, она смазливая штучка, по-настоящему смазливая. Будь я помоложе, я бы за твои же деньги вызвал тебя на спор и приударил бы за ней сам. Но поскольку я стар, то мне остается только наблюдать, каким дураком ты из-за нее становишься.
   – Заткнись, Сэм! – прохрипел Тревис, прижимая к груди кровоточащую руку.
   Сэм сжал губы.
   – Значит, дело не в Элейн? Ты опять страдаешь из-за Китти?
   Уцепившись одной рукой за край стола, Колтрейн с усилием поднялся. Он понимал, что Сэм только хочет ему помочь. Но бывают такие времена, когда помочь не может никто.
   – Я, Сэм, благодарен тебе за беспокойство, но…
   Он вдруг замолк, потому что совсем рядом с ним стоял Мейсон. Глаза его сверкали.
   – Я бы хотел сказать вам кое-что, шериф. И скажу это прямо здесь и сейчас. Мне наплевать, что на вас эта ваша бляха! – Он заметил кровоточащую руку Тревиса. – И мне наплевать, что вы уже успели побывать в потасовке!
   Сэм хотел было отвечать, но Тревис его опередил:
   – Если вам надо что-то мне сказать, Мейсон, то говорите! И пусть вас не волнуют ни моя бляха, ни моя кровь.
   Сэм встал:
   – Тревис, на мой взгляд…
   – Не вмешивайся, Сэм! Мы уже собирались идти в свою контору, Мейсон. Если хотите со мной поговорить, можете пойти с нами.
   Сэм и Тревис двинулись к деревянным дверям и вышли, оставив Мейсона позади.
   Оказавшись на слабо освещенной улице, Сэм покачал головой и пробормотал:
   – Черт побери, из-за чего это он так взбешен?
   – Да, я дьявольски взбешен, старик! – завопил Мейсон, выбежавший следом за ними из салуна. – Убирайся с моей дороги! – И одним ударом отшвырнул Сэма так, что тот растянулся на дощатом настиле.
   Тревис повернулся как раз в тот миг, когда Мейсон занес над ним кулак. Раненая рука сейчас была беспомощной, и потому Колтрейн выставил вперед предплечье, чтобы заблокировать удар Мейсона. А сам ударил его в челюсть левым апперкотом.
   Мейсон покачнулся. Следующий удар пришелся под ложечку. Мейсон упал на колени. Колтрейн уловил едва заметное движение противника, потянувшегося к кобуре. Его реакция была мгновенной – изо всех сил он ударил ногой в лицо Мейсона. Тот откинулся на спину, и Тревис, быстро вытащив свой пистолет, приставил к виску Мейсона холодное стальное дуло.
   – Так из-за чего же весь этот чертов шум? – сквозь стиснутые зубы спросил он. Из дверей салуна стали выбегать любопытные. – Что же вас так разъярило, что вы чуть было не отправились на тот свет?
   Глаза у Мейсона сверкали, а все тело тряслось от ярости, когда он словно выплюнул:
   – Ты знаешь из-за чего, сукин сын! Ты знаешь, что ты сделал с Элейн! Лучше убей меня сейчас, пока у тебя есть шанс, иначе, если только я отсюда выберусь и возьму пистолет, можешь считать себя мертвецом!
   – Проклятие! – взревел Тревис, убирая пистолет в кобуру. Левой рукой он толчком поднял Мейсона с земли. – Вот – мой пистолет в кобуре. – Он с вызовом посмотрел на Мейсона: – Если хочешь со мной потягаться, то давай!
   Мейсон выплюнул кровь и вытер рот тыльной стороной ладони. Потом взглянул на набежавших зевак и подумал о сплетнях, которые немедленно поползут про Элейн. И еще он подумал, что момент для убийства Колтрейна неподходящий.
   – Не здесь и не сейчас! – пробормотал он, свирепо глядя на Тревиса.
   Тот глубоко вздохнул.
   – Пойдем ко мне в контору. Поговорим там.
   – Никуда я с тобой не пойду!
   – Пойдешь, Мейсон, если мне придется снова вытащить пистолет. Облегчи свою участь сам.
   Мейсон еще раз огляделся вокруг. Изо рта у него все еще текла кровь. Он понимал, что толпа не разойдется, если он останется здесь стоять. Все жаждали узнать, что же будет дальше. И он двинулся вперед, а Сэм и Тревис шли за ним по пятам.
   Как только они оказались в шерифской конторе, Сэм кивнул Тревису на стул за его столом и резко сказал:
   – Вам обоим придется подождать со своим делом, сначала я посмотрю, что с рукой.
   – Ты займись рукой, а мы с ним пока поговорим.
   Сэм принес воду, иголку, бинты и небольшой ножик. Потом присел возле Тревиса и стал рассматривать его руку.
   – Стисни зубы, проклятый дурак! Будет здорово больно, но винить тебе некого – только себя самого.
   Тревис прикусил язык. Боль он выдержит, какой бы она ни была, ни один мускул у него не дрогнет. Колтрейн видел, с каким злорадством наблюдает за ним Мейсон.
   – Все в порядке! Можете говорить.
   Мейсон скривил верхнюю губу:
   – Ты знаешь, зачем я пришел. Это касается Элейн. – Он сел на стол Тревиса, наслаждаясь, что смотрит на шерифа сверху вниз.
   Колтрейн поднял бровь:
   – А в чем дело?
   – Она мне все рассказала. Сказала, что не выйдет за меня замуж из-за тебя. Если ты думаешь, что я позволю янки увести у меня мою женщину, то ты тогда настоящее…
   – Попридержи свой язык, сукин сын! – вскочил Тревис и выставил вперед палец на левой руке. Сэм выругался, пытаясь удержать на месте правую руку Колтрейна. – Не вздумай мне указывать, что мне можно и чего нельзя! Если бы Элейн была твоя женщина, она бы не встречалась со мной. Я буду и дальше видеться с ней, пока этого буду хотеть я и будет хотеть она. А тебе лучше подумать о Боге, если ты собираешься указывать мне, что позволено, а что нет! А сейчас давай-ка проваливай отсюда, пока ты еще цел!
   Мейсон и Колтрейн скрестили взгляды, стоя друг против друга почти вплотную.
   Сэм посмотрел на одного, потом на другого и сказал:
   – Почему бы тебе не внять его совету, Мейсон? Для одного вечера неприятностей и так было слишком много.
   – Она выйдет замуж за меня, – тихо произнес Мейсон. – Элейн молодая и взбалмошная. Она всегда была такой. Барбоу совсем ее избаловал. И только я один знаю, как с ней справляться. А тебя она использует просто для того, чтобы я стал ревновать.
   – Я бы сказал, ей это здорово удалось!
   – Но я положу этому конец! – завопил Мейсон. – Отец сказал, что запрещает ей с тобой встречаться. А если ты и дальше будешь возле нее ошиваться, то тебя ждет смерть! Мне плевать, что ты шериф! Пусть не я – тебя убьет ее отец! Не будь у тебя сейчас порезана рука, я бы вывел тебя на улицу и мы бы сразу все там и решили! Но я не желаю, чтобы говорили, что я стрелял в человека, у которого была повреждена правая рука.
   – Как ты выглядишь в белом?
   Мейсон растерянно заморгал:
   – Что?
   Тревис улыбнулся:
   – Ты похож на тех трусов, которые носят белые балахоны и капюшоны клана. Почему бы нам вместо разговора об Элейн не обсудить эту тему, а?
   Мейсон изо всех сил старался себя сдержать. Выдавив слабую улыбку, он сказал:
   – Не запугивай меня, шериф! Здесь я с тобой счеты сводить не стану. А что касается клана, то это не твое собачье дело! – Мейсон подвинулся и постучал по столу костяшками пальцев. – Ты, шериф, давно уже в нашем городе и должен понять, что тебе никогда ничего про клан узнать не удастся. Почему бы тебе не убраться отсюда подобру-поздорову, пока тебя самого не вздернули на дереве, как этих грязных черномазых?
   Тревис взглянул на Сэма, который все еще вытаскивал из его руки кусочки стекла.
   – Сэм, – абсолютно спокойно сказал он, – убери-ка его отсюда или освободи мне руку, чтобы я на месте придушил этого ублюдка!
   Не поднимая глаз, Сэм прогремел:
   – Давай-ка, Мейсон, убирайся к чертовой матери, или я пристрелю тебя сам! Считай за счастье, что ты еще дышишь!
   Мейсон шагнул к двери. Он уже почти вышел, но на пороге повернулся и прошипел:
   – Мы еще встретимся! А если вы хоть сколько-нибудь соображаете, что для вас лучше, то выметайтесь отсюда вон! Людям, живущим здесь, очень не нравится, что вы суете нос не в свое дело!
   – Наше дело не дать трусам, скрывающимся под масками, убивать ни в чем не повинных людей, – по-прежнему не поднимая глаз, сказал Сэм. – И пока мы вас не остановим, Мейсон, мы никуда не уедем. Передай это своему клану.
   Мейсон вызывающе захохотал:
   – Да неужели вы, дураки, действительно думаете, что сможете победить клан? Да вы просто ума лишились! Вы только обречете себя на смерть, вот чего вы добьетесь! Кричите тут во все горло, как эти тупые черномазые. Вас пока еще не убили только потому, что все в клане знают: такие идиоты, как вы, ничего никогда не дознаются. Трепитесь и дальше, как сейчас, и они вами как следует займутся!