Страница:
– Превосходно, Элверстоук! – неожиданно заявила она. – Мне они нравятся. У обеих превосходные искренние манеры, а красавица к тому же наделена скромностью. Ты пригласил меня, чтобы попросить добыть для них пропуска в Олмакс?
Этот вызов, сопровождаемый острым, как рапира, взглядом графини, ни в коей мере не обескуражил его лордство. Воспользовавшись тем, что сидящая слева от него леди Сефтон поглощена беседой с мистером Мортоном, он холодно ответил:
– Нет, Салли. Только чтобы избавить меня от нестерпимой скуки. Я рассчитываю, что приглашения для них добудет Луиза.
– Она этого не сделает! – решительно возразила леди Джерси. – Луиза скажет тебе, что миссис Бэррелл ей отказала, и даже такой бесчувственный монстр, как ты, едва ли сможет ожидать, чтобы она в такой момент обратилась к Эмили Каупер! Все Лэмы сейчас потрясены смертью леди Мелбурн, а Эмили больше всех. – Бросив еще один взгляд через стол, она усмехнулась. – О господи, посмотри на Луизу! Ладно, я это сделаю! Хотя бы для того, чтобы заполучить тебя на наши собрания, Вернон!
– Ну уж нет, дорогая! Я стараюсь не подвергать себя оскорбительным замечаниям! Или вы придерживаете их для герцогов?
Леди Джерси рассмеялась:
– Ты имеешь в виду Веллингтона? Но он пытался нарушить наши правила, чего ты, я уверена, никогда не сделаешь!
– Много ты об этом знаешь! Спроси моих любящих сестер!
– Незачем – я знаю ответ. Как они третировали меня – разумеется, я имею в виду Огасту и Луизу, а не Элизу, – когда были молодыми леди, а я – неуклюжей школьницей! Представляю, как их разозлит, если я буду покровительствовать твоим подопечным, Мария!
Леди Сефтон, чье внимание так властно потребовали, с вопросительным взглядом отвернулась от собеседника.
– Можем мы пригласить подопечных Элверстоука в Олмакс?
– О да! Они такие хорошо воспитанные девушки и к тому же дочери бедного Фреда Мерривилла! Думаю, мы должны сделать для них все, что можем! – согласилась леди Сефтон, снова оборачиваясь к мистеру Мортону.
– Какая же я дура! – воскликнула леди Джерси. – Теперь я никогда не узнаю, ради этого ты меня пригласил или нет!
– Это не важно, – утешил ее Элверстоук. – Зато подумай, как ты будешь наслаждаться, доведя моих сестер до белого каления!
– Тоже верно! – Она снова посмотрела через стол. – Красавица быстро станет предметом всеобщего внимания! У старшей более скромные шансы, но… Каково их материальное положение, Элверстоук?
– Сносное.
Леди Джерси поморщилась:
– И только? Какая жалость! Хотя кто знает… С таким личиком, как у младшей, можно, по крайней мере, не опасаться, что останешься старой девой! Ладно, посмотрим!
Глава 11
Глава 12
Этот вызов, сопровождаемый острым, как рапира, взглядом графини, ни в коей мере не обескуражил его лордство. Воспользовавшись тем, что сидящая слева от него леди Сефтон поглощена беседой с мистером Мортоном, он холодно ответил:
– Нет, Салли. Только чтобы избавить меня от нестерпимой скуки. Я рассчитываю, что приглашения для них добудет Луиза.
– Она этого не сделает! – решительно возразила леди Джерси. – Луиза скажет тебе, что миссис Бэррелл ей отказала, и даже такой бесчувственный монстр, как ты, едва ли сможет ожидать, чтобы она в такой момент обратилась к Эмили Каупер! Все Лэмы сейчас потрясены смертью леди Мелбурн, а Эмили больше всех. – Бросив еще один взгляд через стол, она усмехнулась. – О господи, посмотри на Луизу! Ладно, я это сделаю! Хотя бы для того, чтобы заполучить тебя на наши собрания, Вернон!
– Ну уж нет, дорогая! Я стараюсь не подвергать себя оскорбительным замечаниям! Или вы придерживаете их для герцогов?
Леди Джерси рассмеялась:
– Ты имеешь в виду Веллингтона? Но он пытался нарушить наши правила, чего ты, я уверена, никогда не сделаешь!
– Много ты об этом знаешь! Спроси моих любящих сестер!
– Незачем – я знаю ответ. Как они третировали меня – разумеется, я имею в виду Огасту и Луизу, а не Элизу, – когда были молодыми леди, а я – неуклюжей школьницей! Представляю, как их разозлит, если я буду покровительствовать твоим подопечным, Мария!
Леди Сефтон, чье внимание так властно потребовали, с вопросительным взглядом отвернулась от собеседника.
– Можем мы пригласить подопечных Элверстоука в Олмакс?
– О да! Они такие хорошо воспитанные девушки и к тому же дочери бедного Фреда Мерривилла! Думаю, мы должны сделать для них все, что можем! – согласилась леди Сефтон, снова оборачиваясь к мистеру Мортону.
– Какая же я дура! – воскликнула леди Джерси. – Теперь я никогда не узнаю, ради этого ты меня пригласил или нет!
– Это не важно, – утешил ее Элверстоук. – Зато подумай, как ты будешь наслаждаться, доведя моих сестер до белого каления!
– Тоже верно! – Она снова посмотрела через стол. – Красавица быстро станет предметом всеобщего внимания! У старшей более скромные шансы, но… Каково их материальное положение, Элверстоук?
– Сносное.
Леди Джерси поморщилась:
– И только? Какая жалость! Хотя кто знает… С таким личиком, как у младшей, можно, по крайней мере, не опасаться, что останешься старой девой! Ладно, посмотрим!
Глава 11
По крайней мере одна часть пророчества леди Джерси быстро реализовалась: мисс Кэрис Мерривилл действительно привлекла всеобщее внимание. Задолго до того, как последний из гостей был принят Элверстоуком и его сестрой Луизой, она была заранее приглашена на все танцы, поэтому молодым джентльменам, прибывшим с опозданием, было отказано в счастье обнимать ее талию в вальсе или даже держать за руку в контрдансе. Кэрис не танцевала более двух раз с одним и тем же партнером, но позволила Эндимиону проводить ее к ужину, поверив утверждениям, что, являясь их родственником, он имеет на это право.
– Я попрошу вашу сестру присоединиться к нам, – добавил он, заметив сомнение на ее лице. – Она разговаривает с моим кузеном Грегом. Вы бы этого хотели, не так ли?
– О да! Так будет приличнее! И пожалуйста, пригласите и вашу сестру!
Эндимиону не слишком понравилось это предложение. За Хлоей в данный момент ухаживал молодой лорд Ренторп – один из опоздавших, которому не удалось пригласить на танец Кэрис. Ренторп, гвардейский офицер и приятель Эндимнона, без колебаний выразил мнение относительно ловкачей, которые норовят опередить своих друзей, а так как, будучи дерзким и веселым, он пользовался огромным успехом у дам, Эндимион отнюдь не жаждал ужинать в его компании.
– Да, но ведь Хлоя с Ренторпом! – возразил он.
– А он не пожелает к нам присоединиться? – простодушно спросила Кэрис. – Ваша мама представила его мне, и он был очень любезен, хотя страшно огорчился, когда я сказала ему, что не могу с ним танцевать. Ваша мама сказала, что он ваш друг, не так ли?
– Да, конечно! Ренторп – отличный парень! – ответил Эндимион. – Я просто подумал, что это вам может не понравиться, – у нас, так сказать, семейная группа, а он не член семьи…
Но решение вопроса присвоил «отличный парень», который в этот момент подошел к ним под руку с Хлоей, одержимый той же счастливой идеей формирования уютной маленькой группы для ужина. Его горячо поддержала Хлоя, испытывавшая детское восхищение красавицей кузиной и робко надеявшаяся попасть в число ее друзей. Тщетно Эндимион пытался говорить о «семейных группах»; его беспечный друг весело заявил, что семьи всегда ссорятся, если среди них не оказывается посторонний. Поэтому Эндимиону ничего не оставалось, как только найти Фредерику и своего кузена Грегори и пригласить их присоединиться к ним за ужином.
– Поторопись, Простофиля, – подгонял его вероломный друг, – а то нам не хватит пирожков с омарами!
Леди Бакстид опасалась, что на балу не будет хватать публики, так как о нем оповестили за короткое время до назначенной даты и к тому же перед самым разгаром многочисленных увеселений сезона. Спустившись к ужину, она поняла, что ни один из предстоящих балов и приемов не сможет превзойти этот по великолепию, и теперь разрывалась между гордостью и возмущением. Ее никчемному братцу стоило пошевелить пальцем, и весь высший свет устремился к нему в дом, как он и предсказывал. Естественно, ее милость также этого хотела, тем не менее она была взбешена, считая, что Элверстоуку пошло бы на пользу столкнуться несколько раз с сокрушительным провалом своих затей. Разумеется, маркиз обеспечил ей возможность ввести Джейн в высшие сферы, но это не являлось его целью: маркиз хотел ввести в упомянутые сферы девиц Мерривилл и сделал это. Уже не менее полудюжины дам умоляли леди Бакстид привести на их приемы своих очаровательных протеже – своих, как бы не так! – а в довершение всего Салли Джерси пообещала им приглашения в Олмакс и имела наглость попросить ее – ее! – привести их в зал ассамблеи!
– Конечно, и твою дочь тоже. Кажется, ее зовут Джейн, не так ли? – добавила леди Джерси с любезностью, вызвавшей у леди Бакстид желание дать ей пощечину. – Я пришлю ей приглашение, а если забуду, напомни мне, Луиза! Ты ведь знаешь, какая у меня скверная память!
Когда леди Бакстид вспоминала дерзкую маленькую школьницу Салли Фейн, которой она неоднократно делала заслуженные выговоры, деликатесы, приготовленные французским поваром ее брата, превращались у нее во рту в пепел. В эти минуты ничего не могло порадовать ее больше, чем возможность дать Салли еще одну взбучку. Но какой бы гнев ни бушевал в душе леди Бакстид, она понимала, что ни одна мать с дочерью на выданье не может пренебрегать покровительством леди Джерси – признанной королевы самого избранного лондонского клуба, именуемого недоброжелателями «брачным рынком». Леди Бакстид лишилась аппетита, но чувствовала себя обязанной принять предложение Салли и улыбнулась ей столь же сладко и фальшиво. Лишь одно обстоятельство в какой-то мере облегчало душу леди Бакстид: Элверстоук не приглашал танцевать ни одну из своих подопечных, ограничиваясь дамами более солидного возраста. Правда, маркиз обменялся несколькими словами с Фредерикой, но это ничего не значило, так как он, несмотря на свою леность, умудрился побеседовать с каждым из гостей.
– Вы довольны, Фредерика? – осведомился Элверстоук.
– Конечно! – с улыбкой отозвалась она. – Не знаю, как вас благодарить! Это вечер моего триумфа! Я знала, что Кэрис сразу оценят по достоинству! – Так как маркиз промолчал, Фредерика с беспокойством добавила: – Ведь дело не в том, что я пристрастна? Кэрис действительно произвела фурор, не так ли?
– Естественно, произвела: А вот вы когда-нибудь думаете о ком-то, кроме Кэрис?
– Разумеется! – Фредерика была шокирована. – Я думаю о них всех, только сейчас я в первую очередь думаю о Кэрис, так как она меня больше всего заботит.
Он с любопытством посмотрел на нее:
– А о себе вы никогда не заботитесь, Фредерика?
– О себе? – Она озадаченно наморщила лоб. – Заботилась бы в случае необходимости. Но так как…
– Мне следовало сказать не «заботитесь», а «думаете», – прервал маркиз. – Вы сказали, что это вечер вашего триумфа только потому, что Кэрис произвела фурор, хотя, по-моему, вас приглашали танцевать не менее часто, чем Кэрис.
Фредерика рассмеялась:
– Ну разве не забавно? Очевидно, мои партнеры надеялись, что, если будут вежливы и внимательны, я представлю их моей сестре!
– Вы странное существо, – заметил Элверстоук.
Кивнув, он двинулся дальше, так как в этот момент лорд Бакстид повел Фредерику танцевать кадриль.
Она была озадачена последними словами его лордства, но не задумывалась над их смыслом, а тем более над тем, действительно ли джентльмены, вторично приглашавшие ее на танец, делали это с целью познакомиться с Кэрис. Фредерика не поверила бы, если бы ей сказали, что некоторые из этих джентльменов считают ее более привлекательной.
Среди последних был мистер Мортон, который, насмешливо приподняв брови, осведомился, какой именно трюк проделывает Элверстоук, затеяв все это.
– Никакого, – холодно ответил маркиз. Мистер Мортон тяжко вздохнул:
– Дружище, и не рассчитывай меня провести! Ни одно из предложенных мне объяснений твоего покровительства дочерям Мерривилла меня не удовлетворяет. С одной стороны я узнаю, что ты чем-то обязан Мерривиллу, а с другой – будто ты пал жертвой неземной красоты Кэрис, что совсем ни в какие ворота не лезет!
– Почему? – возразил маркиз. – Вспомни других красавиц, жертвой которых я оказался, Дарси!
– Я помню. Пышные, зрелые красотки! – отозвался мистер Мортон.
– Но разве ты когда-нибудь видел такое совершенство лица и фигуры?
– Если и видел, то редко, – согласился мистер Мортон. – Но очаровательные простушки не в моем и не в твоем вкусе! Вот старшая сестра – другое дело! Неординарная особа, и ей не откажешь в здравомыслии! Впрочем, если она и в моем стиле, то опять-таки не в твоем. Так почему же ты взял эту пару под свою опеку?
– А что еще я мог сделать, когда Мерривилл… э-э… поручил их моим заботам?
– Пользуясь тем, что ты ему обязан? Нет, Вер! – твердо заявил мистер Мортон. – Никогда не поверю в такую чушь! У тебя с ним были не более чем обычные вежливые отношения!
– Возможно, я поддался импульсу сострадания, – промолвил маркиз.
– Чему?! – изумленно воскликнул его друг.
– По-твоему, такого со мной никогда не случалось? – Иронический блеск в глазах его лордства говорил сам за себя. – Ты меня недооцениваешь! Иногда со мной происходит нечто подобное – правда, нечасто.
– Я отнюдь тебя не недооцениваю! Мне отлично известно, что для друзей ты готов на все! Думаешь, я не знаю, что это ты вытащил из воды беднягу Эшбери во время отлива?
– Не знаю, о чем ты! – сердито прервал Элверстоук. – Ты становишься занудой, Дарси! Если хочешь знать правду, я ввел в общество дочерей Мерривилла, чтобы досадить Луизе!
– Так я и думал, – кивнул мистер Мортон. – Только это не объясняет, почему ты водил мальчика в какой-то литейный цех!
– Феликса? – Маркиз расхохотался. – Если бы ты хоть раз встретился с ним, Дарси, ты бы знал, почему я повел его в этот цех!
Еще одним человеком, у которого создалось хорошее впечатление о старшей мисс Мерривилл, был лорд Бакстид – к этому обстоятельству его мать относилась со смешанными чувствами. Естественно, леди Бакстид испытала облегчение, узнав, что Карлтон, в отличие от своего придурковатого кузена, не был с первого взгляда очарован красотой Кэрис, однако ей не понравилось необычное оживление, с которым он беседовал с Фредерикой во время обеда, а его последующее поведение вызвало ее очевидное неудовольствие. Неудовлетворенный тем, что протанцевал с Фредерикой целый час в течение двух контрдансов, что само по себе встревожило леди Бакстид, Карлтон постоянно обращался к девушке и между другими танцами охарактеризовал ее в беседе с матерью как весьма интересную и толковую собеседницу. Но когда он добавил, что она недурна собой, леди Бакстид немного успокоилась, подумав, что столь умеренная похвала едва ли свидетельствует о высокой степени восхищения.
Достойная леди была бы куда менее спокойна, будь она информирована, что Карлтон на следующий день отправился на Аппер-Уимпоул-стрит узнать, как поживают леди после того, что он со свойственным ему тяжеловесным юмором именовал «ночным сборищем». Лорд Бакстид оказался далеко не единственным визитером – несколько других джентльменов посетили сестер Мерривилл под малоубедительными предлогами, а Эндимион Донтри и вовсе без предлога – однако последний обрел над ними преимущество, подчеркнув свое родство с Мерривиллами и обращаясь к кузинам, словно добрый дядюшка. Это вызвало бы немалое возмущение у присутствовавших в доме трех других джентльменов, если бы Карлтон не дал понять, что объектом его интереса является Фредерика, а не Кэрис.
В течение недели после бала в Элвестоук-Хаус обе мисс Мерривилл получили несколько приглашений, а мисс Уиншем удостоилась визита леди Джерси, которая принесла обещанные приглашения в Олмакс. Она пришла отчасти из любопытства, отчасти потому, что хотела угодить Элверстоуку и разозлить его сестру Луизу, но, поднимаясь по лестнице следом за Баддлом, уже сожалела о своей снисходительности. Графиня ставила себя достаточно высоко и никогда не жаловала выскочек, тем более не стремилась с ними общаться. Дом показался ей жалким, к тому же она вспомнила, что Фред Мерривилл вроде бы женился на каком-то провинциальном ничтожестве. Было слишком поздно, чтобы отступать, но леди Джерси твердо решила держать мисс Уиншем на должном расстоянии. Однако двух минут оказалось достаточно, чтобы заставить ее отбросить свои высокомерные и властные манеры. Конечно, платье мисс Уиншем было старомодным, а она сама – явно эксцентричной, но отнюдь не выскочкой. К тому же она придавала приходу королевы высшего света так же мало значения, как и недавнему визиту леди Бакстид. Будь леди Джерси в худшем настроении, она могла бы вспылить, но сейчас предпочла извлечь удовольствие из ситуации, и к тому времени, как мисс Уиншем почтила ее своим мнением о лондонских домах в целом и их меблировке в частности, о браке, нахальных хлыщах и неоправданном самодовольстве мужского пола, она весело смеялась и ушла с намерением сообщить своим друзьям, что мисс Уиншем – забавнейшее существо, полное язвительного юмора и отнюдь не склонное к глупой болтовне.
Леди Джерси не пользовалась всеобщей популярностью – ее капризный нрав снискал немало недоброжелателей, а частые грубые и высокомерные выходки шокировали даже таких надменных леди, как миссис Бэррелл и графиня Лайвен, однако немногие из них отваживались игнорировать ее мнение. В результате мисс Уиншем нанесли несколько визитов, которые должны были бы обрадовать ее куда больше, чем вышло на самом деле. Когда же она (после решительных протестов) сопровождала своих племянниц в Олмакс, каждое ее легкомысленное замечание встречалось с таким энтузиазмом, что, будь мисс Уиншем более чувствительной к лести, она могла бы почувствовать себя подлинной жемчужиной остроумия. В итоге ей пришлось выдать слабые ревматические боли за тяжелый приступ ишиаса и на этом основании отказаться от посыпавшихся на нее приглашений, передав задачу сопровождать ее племянниц леди Бакстид или миссис Донтри.
Трудно было определить, какой из двух леди больше не хотелось выполнять упомянутую миссию, но обеих вынуждали хотя бы внешне проявлять добрую волю весьма сходные соображения. Леди Бакстид страшилась, что ее бессердечный братец откажется оплачивать растущую кипу счетов от модисток, снабжающих Джейн и ее мать платьями, шалями, шляпами, перчатками и прочими атрибутами, необходимыми для достойного появления в высших кругах общества, а миссис Донтри, хотя и не жалела о гинеях, истраченных на наряды старшей дочери, предвидела, что без помощи Элверстоука ей придется соблюдать крайне неприятный режим экономии. Однако из них двоих она была более достойна сожаления, ибо в то время как леди Бакстид знала, что Карлтон не увлечен Кэрис, и не сомневалась, что у него достаточно здравого смысла, чтобы не допускать даже мысли о помолвке с Фредерикой, миссис Донтри не имела подобного утешения. Эндимион, ослепленный красотой Кэрис, влюбился в нее с первого взгляда и вел себя, что была вынуждена признать даже обожающая его мать, как последний болван. Он не оставлял мисс Мерривилл знаками своего внимания и глядел на нее с неприкрытым обожанием. В довершение всего Хлоя подружилась с Кэрис, и это обстоятельство снабдило Эндимиона великолепным предлогом для визитов на Аппер-Уимпоул-стрит. Всегда будучи добрым братом, насколько позволяла природная леность, он за одну ночь превратился в образцового, посвящая все свободное время (благо воинские обязанности не слишком его обременяли) досугу сестры. Эндимион сопровождал ее на приемы и даже в Олмакс, чего ранее избегал, считая элитные собрания унылым времяпрепровождением, прогуливался с ней в парке, а когда она посещала Кэрис, всегда оказывался тут как тут. Хлоя и ее сестра Диана обожали Эндимиона и восхищались им, но он был на несколько лет старше их, а потому выглядел в их глазах скорее как некое божество, одаривавшее их леденцами и иногда водившее на разнообразные представления. Хлоя никак не ожидала от него такого усердия даже теперь, когда она была уже не школьницей, а юной леди, вступившей в свой первый сезон, и в минуту откровенности трогательно призналась матери, что считает самым чудесным на свете иметь такого красивого и доброго брата, как Эндимион.
– Когда он сопровождает нас на приемы, мама, я испытываю такое удивительное чувство! Ты и представить не можешь, как прекрасно отправляться на прогулку с ним, а не с Дианой и мисс Нанни! Уверена, что ни у кого еще не было такого великолепного брата!
Только искренняя любовь к своим детям помогла миссис Донтри ответить после недолгой борьбы с самой собой:
– Истинная правда, дорогая!
Однако позднее она откровенно призналась кузине Харриет, что ее тревожит страстная влюбленность Эидимиона и что ей разбивает сердце видеть бедную невинную Хлою так сильно заблуждающейся.
– Я ведь прекрасно знаю, что Эндимион сопровождает ее на приемы, так как ему нужен предлог, чтобы волочиться за этой жалкой Кэрис Мерривилл! Она просто околдовала его, дорогая Харриет, да и Хлою тоже! Какое же это коварное существо!
На эти и подобные замечания мисс Пламли отвечала успокаивающим кудахтаньем и рядом противоречивых заявлений, которые как будто оказывали благодетельный эффект на вдову. Она уверяла, что Эндимион вовсе не околдован, и напоминала его матери о девицах, в которых он безумно влюблялся ранее. Мисс Пламли сомневалась, что Кэрис коварна, но подозревала ее в заигрывании с лордом Ренторпом или сэром Дигби Митом. Она не думает, чтобы такой превосходный брат, как Эндимион, имел скрытый мотив для того, чтобы сопровождать Хлою на балы, хотя считает удачей, что надежда встретить там Кэрис побуждает его отправляться с сестрой на увеселения, к которым он не питал особого пристрастия. Учитывая слабое здоровье Лукреции, ей следует радоваться, что она может перепоручить Хлою его заботам!
Эта болтовня если не полностью развеивала опасения миссис Донтри, то по крайней мере уменьшала их, и, когда мисс Пламли стала восхищаться искренней добротой кузины к Мерривиллам в сравнении с совершенно иным поведением леди Бакстид, она воскликнула:
– Ты не поверишь, Харриет, но эта ужасная женщина отзывается о них как о «бедных девушках» и всем рассказывает, что они не имеют состояния! Все ее участие к ним – сплошное притворство! Она боится, что Карлтон увлечется какой-нибудь из сестер! Что до меня, то я ненавижу подобные лицемерные штучки и считаю себя слишком хорошей христианкой, чтобы им подражать!
Мисс Пламли сказала, что уверена в этом, и, так как она была не только дружелюбной, но и некритичной, ей не пришло в голову, что миссис Донтри могла бы с большим основанием назвать себя слишком умной, чтобы подражать «подобным штучкам».
Миссис Донтри прилагала немало усилий, стараясь представить Кэрис каждого холостого джентльмена, который мог бы пленить ее изысканным обращением или ослепить высоким положением. Убежденная, что Кэрис неравнодушна к титулам, она не только действовала в интересах лорда Ренторпа (не имеющего, как все знали, ни гроша в кармане), но и знакомила Кэрис с любым отпрыском благородного семейства, которого не желала заполучить в зятья. К ее чести, миссис Донтри еще не думала о поисках подходящей партии для Хлои, которая только вышла из школьного возраста и была слишком молода для серьезной привязанности, так что, если бы не решимость не дать леди Бакстид себя опередить, она не стала бы выводить дочь в общество до будущего года. Миссис Донтри все еще думала о Хлое как о ребенке и настолько посвятила себя задаче отвлечения Эндимиона от Кзрис Мерривилл, что растущая близость между Хлоей и Чарлзом Тревором ускользала от ее внимания.
Что касается Мерривиллов, то их родство с Элверстоуком, успех, произведенный ими в обществе, покровительство леди Джерси и леди Сефтон, а также безошибочные признаки хорошего воспитания обеспечили им множество лестных приглашений. Очень немногие придавали значение улыбчивым намекам леди Бакстид на отсутствие у них состояния, и лишь самых ревнивых родителей возмущала красота Кэрис. Все соглашались, что она очень искренняя и обаятельная девушка и что Луиза Бакстид пытается навредить ей, потому что ее дочь абсолютно лишена привлекательности. Раз миссис Донтри, также располагающая дочерью на выданье, не отпускает подобных намеков, значит, в них нет ни слова правды. Конечно, Мерривиллы арендуют дом отнюдь не в фешенебельном районе, но это следствие эксцентричности мисс Уиншем. Никаких других признаков бедности в них не обнаружили: они всегда были элегантно одеты, их превосходный дворецкий состарился на службе у семьи, к тому же они наняли вполне респектабельного лакея. Более того, стало известно (со слов миссис Донтри), что у их брата обширные владения в Херфордшире. Это заставило некоторых вспомнить, что Фред Мерривилл, чья расточительность свела в могилу родителей, неожиданно унаследовал их состояние. Так как ни отец, ни старший брат Фреда не были известны в Лондоне, никто не имел точных сведений о размерах этого состояния – даже его родственники Донтри никогда не посещали Грейнард. Поэтому миссис Донтри смогла, не опасаясь возражений, создать впечатление, что нынешний глава семьи – богатый человек, а его сестры располагают хорошим приданым.
– Я попрошу вашу сестру присоединиться к нам, – добавил он, заметив сомнение на ее лице. – Она разговаривает с моим кузеном Грегом. Вы бы этого хотели, не так ли?
– О да! Так будет приличнее! И пожалуйста, пригласите и вашу сестру!
Эндимиону не слишком понравилось это предложение. За Хлоей в данный момент ухаживал молодой лорд Ренторп – один из опоздавших, которому не удалось пригласить на танец Кэрис. Ренторп, гвардейский офицер и приятель Эндимнона, без колебаний выразил мнение относительно ловкачей, которые норовят опередить своих друзей, а так как, будучи дерзким и веселым, он пользовался огромным успехом у дам, Эндимион отнюдь не жаждал ужинать в его компании.
– Да, но ведь Хлоя с Ренторпом! – возразил он.
– А он не пожелает к нам присоединиться? – простодушно спросила Кэрис. – Ваша мама представила его мне, и он был очень любезен, хотя страшно огорчился, когда я сказала ему, что не могу с ним танцевать. Ваша мама сказала, что он ваш друг, не так ли?
– Да, конечно! Ренторп – отличный парень! – ответил Эндимион. – Я просто подумал, что это вам может не понравиться, – у нас, так сказать, семейная группа, а он не член семьи…
Но решение вопроса присвоил «отличный парень», который в этот момент подошел к ним под руку с Хлоей, одержимый той же счастливой идеей формирования уютной маленькой группы для ужина. Его горячо поддержала Хлоя, испытывавшая детское восхищение красавицей кузиной и робко надеявшаяся попасть в число ее друзей. Тщетно Эндимион пытался говорить о «семейных группах»; его беспечный друг весело заявил, что семьи всегда ссорятся, если среди них не оказывается посторонний. Поэтому Эндимиону ничего не оставалось, как только найти Фредерику и своего кузена Грегори и пригласить их присоединиться к ним за ужином.
– Поторопись, Простофиля, – подгонял его вероломный друг, – а то нам не хватит пирожков с омарами!
Леди Бакстид опасалась, что на балу не будет хватать публики, так как о нем оповестили за короткое время до назначенной даты и к тому же перед самым разгаром многочисленных увеселений сезона. Спустившись к ужину, она поняла, что ни один из предстоящих балов и приемов не сможет превзойти этот по великолепию, и теперь разрывалась между гордостью и возмущением. Ее никчемному братцу стоило пошевелить пальцем, и весь высший свет устремился к нему в дом, как он и предсказывал. Естественно, ее милость также этого хотела, тем не менее она была взбешена, считая, что Элверстоуку пошло бы на пользу столкнуться несколько раз с сокрушительным провалом своих затей. Разумеется, маркиз обеспечил ей возможность ввести Джейн в высшие сферы, но это не являлось его целью: маркиз хотел ввести в упомянутые сферы девиц Мерривилл и сделал это. Уже не менее полудюжины дам умоляли леди Бакстид привести на их приемы своих очаровательных протеже – своих, как бы не так! – а в довершение всего Салли Джерси пообещала им приглашения в Олмакс и имела наглость попросить ее – ее! – привести их в зал ассамблеи!
– Конечно, и твою дочь тоже. Кажется, ее зовут Джейн, не так ли? – добавила леди Джерси с любезностью, вызвавшей у леди Бакстид желание дать ей пощечину. – Я пришлю ей приглашение, а если забуду, напомни мне, Луиза! Ты ведь знаешь, какая у меня скверная память!
Когда леди Бакстид вспоминала дерзкую маленькую школьницу Салли Фейн, которой она неоднократно делала заслуженные выговоры, деликатесы, приготовленные французским поваром ее брата, превращались у нее во рту в пепел. В эти минуты ничего не могло порадовать ее больше, чем возможность дать Салли еще одну взбучку. Но какой бы гнев ни бушевал в душе леди Бакстид, она понимала, что ни одна мать с дочерью на выданье не может пренебрегать покровительством леди Джерси – признанной королевы самого избранного лондонского клуба, именуемого недоброжелателями «брачным рынком». Леди Бакстид лишилась аппетита, но чувствовала себя обязанной принять предложение Салли и улыбнулась ей столь же сладко и фальшиво. Лишь одно обстоятельство в какой-то мере облегчало душу леди Бакстид: Элверстоук не приглашал танцевать ни одну из своих подопечных, ограничиваясь дамами более солидного возраста. Правда, маркиз обменялся несколькими словами с Фредерикой, но это ничего не значило, так как он, несмотря на свою леность, умудрился побеседовать с каждым из гостей.
– Вы довольны, Фредерика? – осведомился Элверстоук.
– Конечно! – с улыбкой отозвалась она. – Не знаю, как вас благодарить! Это вечер моего триумфа! Я знала, что Кэрис сразу оценят по достоинству! – Так как маркиз промолчал, Фредерика с беспокойством добавила: – Ведь дело не в том, что я пристрастна? Кэрис действительно произвела фурор, не так ли?
– Естественно, произвела: А вот вы когда-нибудь думаете о ком-то, кроме Кэрис?
– Разумеется! – Фредерика была шокирована. – Я думаю о них всех, только сейчас я в первую очередь думаю о Кэрис, так как она меня больше всего заботит.
Он с любопытством посмотрел на нее:
– А о себе вы никогда не заботитесь, Фредерика?
– О себе? – Она озадаченно наморщила лоб. – Заботилась бы в случае необходимости. Но так как…
– Мне следовало сказать не «заботитесь», а «думаете», – прервал маркиз. – Вы сказали, что это вечер вашего триумфа только потому, что Кэрис произвела фурор, хотя, по-моему, вас приглашали танцевать не менее часто, чем Кэрис.
Фредерика рассмеялась:
– Ну разве не забавно? Очевидно, мои партнеры надеялись, что, если будут вежливы и внимательны, я представлю их моей сестре!
– Вы странное существо, – заметил Элверстоук.
Кивнув, он двинулся дальше, так как в этот момент лорд Бакстид повел Фредерику танцевать кадриль.
Она была озадачена последними словами его лордства, но не задумывалась над их смыслом, а тем более над тем, действительно ли джентльмены, вторично приглашавшие ее на танец, делали это с целью познакомиться с Кэрис. Фредерика не поверила бы, если бы ей сказали, что некоторые из этих джентльменов считают ее более привлекательной.
Среди последних был мистер Мортон, который, насмешливо приподняв брови, осведомился, какой именно трюк проделывает Элверстоук, затеяв все это.
– Никакого, – холодно ответил маркиз. Мистер Мортон тяжко вздохнул:
– Дружище, и не рассчитывай меня провести! Ни одно из предложенных мне объяснений твоего покровительства дочерям Мерривилла меня не удовлетворяет. С одной стороны я узнаю, что ты чем-то обязан Мерривиллу, а с другой – будто ты пал жертвой неземной красоты Кэрис, что совсем ни в какие ворота не лезет!
– Почему? – возразил маркиз. – Вспомни других красавиц, жертвой которых я оказался, Дарси!
– Я помню. Пышные, зрелые красотки! – отозвался мистер Мортон.
– Но разве ты когда-нибудь видел такое совершенство лица и фигуры?
– Если и видел, то редко, – согласился мистер Мортон. – Но очаровательные простушки не в моем и не в твоем вкусе! Вот старшая сестра – другое дело! Неординарная особа, и ей не откажешь в здравомыслии! Впрочем, если она и в моем стиле, то опять-таки не в твоем. Так почему же ты взял эту пару под свою опеку?
– А что еще я мог сделать, когда Мерривилл… э-э… поручил их моим заботам?
– Пользуясь тем, что ты ему обязан? Нет, Вер! – твердо заявил мистер Мортон. – Никогда не поверю в такую чушь! У тебя с ним были не более чем обычные вежливые отношения!
– Возможно, я поддался импульсу сострадания, – промолвил маркиз.
– Чему?! – изумленно воскликнул его друг.
– По-твоему, такого со мной никогда не случалось? – Иронический блеск в глазах его лордства говорил сам за себя. – Ты меня недооцениваешь! Иногда со мной происходит нечто подобное – правда, нечасто.
– Я отнюдь тебя не недооцениваю! Мне отлично известно, что для друзей ты готов на все! Думаешь, я не знаю, что это ты вытащил из воды беднягу Эшбери во время отлива?
– Не знаю, о чем ты! – сердито прервал Элверстоук. – Ты становишься занудой, Дарси! Если хочешь знать правду, я ввел в общество дочерей Мерривилла, чтобы досадить Луизе!
– Так я и думал, – кивнул мистер Мортон. – Только это не объясняет, почему ты водил мальчика в какой-то литейный цех!
– Феликса? – Маркиз расхохотался. – Если бы ты хоть раз встретился с ним, Дарси, ты бы знал, почему я повел его в этот цех!
Еще одним человеком, у которого создалось хорошее впечатление о старшей мисс Мерривилл, был лорд Бакстид – к этому обстоятельству его мать относилась со смешанными чувствами. Естественно, леди Бакстид испытала облегчение, узнав, что Карлтон, в отличие от своего придурковатого кузена, не был с первого взгляда очарован красотой Кэрис, однако ей не понравилось необычное оживление, с которым он беседовал с Фредерикой во время обеда, а его последующее поведение вызвало ее очевидное неудовольствие. Неудовлетворенный тем, что протанцевал с Фредерикой целый час в течение двух контрдансов, что само по себе встревожило леди Бакстид, Карлтон постоянно обращался к девушке и между другими танцами охарактеризовал ее в беседе с матерью как весьма интересную и толковую собеседницу. Но когда он добавил, что она недурна собой, леди Бакстид немного успокоилась, подумав, что столь умеренная похвала едва ли свидетельствует о высокой степени восхищения.
Достойная леди была бы куда менее спокойна, будь она информирована, что Карлтон на следующий день отправился на Аппер-Уимпоул-стрит узнать, как поживают леди после того, что он со свойственным ему тяжеловесным юмором именовал «ночным сборищем». Лорд Бакстид оказался далеко не единственным визитером – несколько других джентльменов посетили сестер Мерривилл под малоубедительными предлогами, а Эндимион Донтри и вовсе без предлога – однако последний обрел над ними преимущество, подчеркнув свое родство с Мерривиллами и обращаясь к кузинам, словно добрый дядюшка. Это вызвало бы немалое возмущение у присутствовавших в доме трех других джентльменов, если бы Карлтон не дал понять, что объектом его интереса является Фредерика, а не Кэрис.
В течение недели после бала в Элвестоук-Хаус обе мисс Мерривилл получили несколько приглашений, а мисс Уиншем удостоилась визита леди Джерси, которая принесла обещанные приглашения в Олмакс. Она пришла отчасти из любопытства, отчасти потому, что хотела угодить Элверстоуку и разозлить его сестру Луизу, но, поднимаясь по лестнице следом за Баддлом, уже сожалела о своей снисходительности. Графиня ставила себя достаточно высоко и никогда не жаловала выскочек, тем более не стремилась с ними общаться. Дом показался ей жалким, к тому же она вспомнила, что Фред Мерривилл вроде бы женился на каком-то провинциальном ничтожестве. Было слишком поздно, чтобы отступать, но леди Джерси твердо решила держать мисс Уиншем на должном расстоянии. Однако двух минут оказалось достаточно, чтобы заставить ее отбросить свои высокомерные и властные манеры. Конечно, платье мисс Уиншем было старомодным, а она сама – явно эксцентричной, но отнюдь не выскочкой. К тому же она придавала приходу королевы высшего света так же мало значения, как и недавнему визиту леди Бакстид. Будь леди Джерси в худшем настроении, она могла бы вспылить, но сейчас предпочла извлечь удовольствие из ситуации, и к тому времени, как мисс Уиншем почтила ее своим мнением о лондонских домах в целом и их меблировке в частности, о браке, нахальных хлыщах и неоправданном самодовольстве мужского пола, она весело смеялась и ушла с намерением сообщить своим друзьям, что мисс Уиншем – забавнейшее существо, полное язвительного юмора и отнюдь не склонное к глупой болтовне.
Леди Джерси не пользовалась всеобщей популярностью – ее капризный нрав снискал немало недоброжелателей, а частые грубые и высокомерные выходки шокировали даже таких надменных леди, как миссис Бэррелл и графиня Лайвен, однако немногие из них отваживались игнорировать ее мнение. В результате мисс Уиншем нанесли несколько визитов, которые должны были бы обрадовать ее куда больше, чем вышло на самом деле. Когда же она (после решительных протестов) сопровождала своих племянниц в Олмакс, каждое ее легкомысленное замечание встречалось с таким энтузиазмом, что, будь мисс Уиншем более чувствительной к лести, она могла бы почувствовать себя подлинной жемчужиной остроумия. В итоге ей пришлось выдать слабые ревматические боли за тяжелый приступ ишиаса и на этом основании отказаться от посыпавшихся на нее приглашений, передав задачу сопровождать ее племянниц леди Бакстид или миссис Донтри.
Трудно было определить, какой из двух леди больше не хотелось выполнять упомянутую миссию, но обеих вынуждали хотя бы внешне проявлять добрую волю весьма сходные соображения. Леди Бакстид страшилась, что ее бессердечный братец откажется оплачивать растущую кипу счетов от модисток, снабжающих Джейн и ее мать платьями, шалями, шляпами, перчатками и прочими атрибутами, необходимыми для достойного появления в высших кругах общества, а миссис Донтри, хотя и не жалела о гинеях, истраченных на наряды старшей дочери, предвидела, что без помощи Элверстоука ей придется соблюдать крайне неприятный режим экономии. Однако из них двоих она была более достойна сожаления, ибо в то время как леди Бакстид знала, что Карлтон не увлечен Кэрис, и не сомневалась, что у него достаточно здравого смысла, чтобы не допускать даже мысли о помолвке с Фредерикой, миссис Донтри не имела подобного утешения. Эндимион, ослепленный красотой Кэрис, влюбился в нее с первого взгляда и вел себя, что была вынуждена признать даже обожающая его мать, как последний болван. Он не оставлял мисс Мерривилл знаками своего внимания и глядел на нее с неприкрытым обожанием. В довершение всего Хлоя подружилась с Кэрис, и это обстоятельство снабдило Эндимиона великолепным предлогом для визитов на Аппер-Уимпоул-стрит. Всегда будучи добрым братом, насколько позволяла природная леность, он за одну ночь превратился в образцового, посвящая все свободное время (благо воинские обязанности не слишком его обременяли) досугу сестры. Эндимион сопровождал ее на приемы и даже в Олмакс, чего ранее избегал, считая элитные собрания унылым времяпрепровождением, прогуливался с ней в парке, а когда она посещала Кэрис, всегда оказывался тут как тут. Хлоя и ее сестра Диана обожали Эндимиона и восхищались им, но он был на несколько лет старше их, а потому выглядел в их глазах скорее как некое божество, одаривавшее их леденцами и иногда водившее на разнообразные представления. Хлоя никак не ожидала от него такого усердия даже теперь, когда она была уже не школьницей, а юной леди, вступившей в свой первый сезон, и в минуту откровенности трогательно призналась матери, что считает самым чудесным на свете иметь такого красивого и доброго брата, как Эндимион.
– Когда он сопровождает нас на приемы, мама, я испытываю такое удивительное чувство! Ты и представить не можешь, как прекрасно отправляться на прогулку с ним, а не с Дианой и мисс Нанни! Уверена, что ни у кого еще не было такого великолепного брата!
Только искренняя любовь к своим детям помогла миссис Донтри ответить после недолгой борьбы с самой собой:
– Истинная правда, дорогая!
Однако позднее она откровенно призналась кузине Харриет, что ее тревожит страстная влюбленность Эидимиона и что ей разбивает сердце видеть бедную невинную Хлою так сильно заблуждающейся.
– Я ведь прекрасно знаю, что Эндимион сопровождает ее на приемы, так как ему нужен предлог, чтобы волочиться за этой жалкой Кэрис Мерривилл! Она просто околдовала его, дорогая Харриет, да и Хлою тоже! Какое же это коварное существо!
На эти и подобные замечания мисс Пламли отвечала успокаивающим кудахтаньем и рядом противоречивых заявлений, которые как будто оказывали благодетельный эффект на вдову. Она уверяла, что Эндимион вовсе не околдован, и напоминала его матери о девицах, в которых он безумно влюблялся ранее. Мисс Пламли сомневалась, что Кэрис коварна, но подозревала ее в заигрывании с лордом Ренторпом или сэром Дигби Митом. Она не думает, чтобы такой превосходный брат, как Эндимион, имел скрытый мотив для того, чтобы сопровождать Хлою на балы, хотя считает удачей, что надежда встретить там Кэрис побуждает его отправляться с сестрой на увеселения, к которым он не питал особого пристрастия. Учитывая слабое здоровье Лукреции, ей следует радоваться, что она может перепоручить Хлою его заботам!
Эта болтовня если не полностью развеивала опасения миссис Донтри, то по крайней мере уменьшала их, и, когда мисс Пламли стала восхищаться искренней добротой кузины к Мерривиллам в сравнении с совершенно иным поведением леди Бакстид, она воскликнула:
– Ты не поверишь, Харриет, но эта ужасная женщина отзывается о них как о «бедных девушках» и всем рассказывает, что они не имеют состояния! Все ее участие к ним – сплошное притворство! Она боится, что Карлтон увлечется какой-нибудь из сестер! Что до меня, то я ненавижу подобные лицемерные штучки и считаю себя слишком хорошей христианкой, чтобы им подражать!
Мисс Пламли сказала, что уверена в этом, и, так как она была не только дружелюбной, но и некритичной, ей не пришло в голову, что миссис Донтри могла бы с большим основанием назвать себя слишком умной, чтобы подражать «подобным штучкам».
Миссис Донтри прилагала немало усилий, стараясь представить Кэрис каждого холостого джентльмена, который мог бы пленить ее изысканным обращением или ослепить высоким положением. Убежденная, что Кэрис неравнодушна к титулам, она не только действовала в интересах лорда Ренторпа (не имеющего, как все знали, ни гроша в кармане), но и знакомила Кэрис с любым отпрыском благородного семейства, которого не желала заполучить в зятья. К ее чести, миссис Донтри еще не думала о поисках подходящей партии для Хлои, которая только вышла из школьного возраста и была слишком молода для серьезной привязанности, так что, если бы не решимость не дать леди Бакстид себя опередить, она не стала бы выводить дочь в общество до будущего года. Миссис Донтри все еще думала о Хлое как о ребенке и настолько посвятила себя задаче отвлечения Эндимиона от Кзрис Мерривилл, что растущая близость между Хлоей и Чарлзом Тревором ускользала от ее внимания.
Что касается Мерривиллов, то их родство с Элверстоуком, успех, произведенный ими в обществе, покровительство леди Джерси и леди Сефтон, а также безошибочные признаки хорошего воспитания обеспечили им множество лестных приглашений. Очень немногие придавали значение улыбчивым намекам леди Бакстид на отсутствие у них состояния, и лишь самых ревнивых родителей возмущала красота Кэрис. Все соглашались, что она очень искренняя и обаятельная девушка и что Луиза Бакстид пытается навредить ей, потому что ее дочь абсолютно лишена привлекательности. Раз миссис Донтри, также располагающая дочерью на выданье, не отпускает подобных намеков, значит, в них нет ни слова правды. Конечно, Мерривиллы арендуют дом отнюдь не в фешенебельном районе, но это следствие эксцентричности мисс Уиншем. Никаких других признаков бедности в них не обнаружили: они всегда были элегантно одеты, их превосходный дворецкий состарился на службе у семьи, к тому же они наняли вполне респектабельного лакея. Более того, стало известно (со слов миссис Донтри), что у их брата обширные владения в Херфордшире. Это заставило некоторых вспомнить, что Фред Мерривилл, чья расточительность свела в могилу родителей, неожиданно унаследовал их состояние. Так как ни отец, ни старший брат Фреда не были известны в Лондоне, никто не имел точных сведений о размерах этого состояния – даже его родственники Донтри никогда не посещали Грейнард. Поэтому миссис Донтри смогла, не опасаясь возражений, создать впечатление, что нынешний глава семьи – богатый человек, а его сестры располагают хорошим приданым.
Глава 12
Вскоре Фредерика стала осознавать, что у общества складывается весьма преувеличенное мнение о наследстве ее отца. Одно или два случайных замечания свидетельствовали, что ее и Кэрис считали богатыми наследницами если не всего состояния, то по крайней мере значительной его части. Когда миссис Пэрраком, к которой Фредерика сразу почувствовала неприязнь, спросила ее, где именно находится Грейнард, добавив, что слышала о нем как о прекрасном поместье, Фредерика заподозрила, что подобные слухи исходят от Элверстоука. От мисс Джейн Бакстид, очевидно испытывавшей пристрастие к сплетням, она получила информацию, что миссис Пэрраком была одной из cheres amies[8] Элверстоука, и, хотя Фредерика резко упрекнула Джейн, она не видела причин в этом сомневаться. Образ жизни его лордства ее не касался, но ей было неприятно участвовать в том, что походило на обман, и Фредерика решила выяснить, действительно ли он ответствен за эти слухи.
Однако немедленной возможности сделать это не было, а когда таковая представилась, это произошло при невыгодных для Фредерики обстоятельствах и вынудило ее задать свой вопрос безупречно вежливо. Его лордство не забыл об обещании взять с собой Джессами, когда он поедет в Ричмонд, управляя новой упряжкой, – точнее, ему напомнил об этом старший конюх Карри, у которого создалось очень хорошее впечатление о Джессами. Поэтому однажды утром маркиз явился за мальчиком на Аппер-Уимпоул-стрит, что заставило Джессами вступить в жестокую борьбу с собственной совестью. Он заявил Фредерике, которая столкнулась на лестнице с Оуэном, поднимавшимся наверх, чтобы передать приглашение его лордства, что принял решение посвящать каждое утро учебе и не должен поддаваться искушению, но Фредерика разумно возразила, что к занятиям можно вернуться позднее. Лицо Джессами просветлело – радостно потирая руки, он велел Оуэну передать маркизу, что спустится сейчас же.
Однако сообщение Элверстоуку передала Фредерика, спросив заодно, не сможет ли он после возвращения уделить ей несколько минут.
Маркиз устремил на нее внимательный взгляд.
– Разумеется, – ответил он. – Какое-нибудь важное дело?
Однако немедленной возможности сделать это не было, а когда таковая представилась, это произошло при невыгодных для Фредерики обстоятельствах и вынудило ее задать свой вопрос безупречно вежливо. Его лордство не забыл об обещании взять с собой Джессами, когда он поедет в Ричмонд, управляя новой упряжкой, – точнее, ему напомнил об этом старший конюх Карри, у которого создалось очень хорошее впечатление о Джессами. Поэтому однажды утром маркиз явился за мальчиком на Аппер-Уимпоул-стрит, что заставило Джессами вступить в жестокую борьбу с собственной совестью. Он заявил Фредерике, которая столкнулась на лестнице с Оуэном, поднимавшимся наверх, чтобы передать приглашение его лордства, что принял решение посвящать каждое утро учебе и не должен поддаваться искушению, но Фредерика разумно возразила, что к занятиям можно вернуться позднее. Лицо Джессами просветлело – радостно потирая руки, он велел Оуэну передать маркизу, что спустится сейчас же.
Однако сообщение Элверстоуку передала Фредерика, спросив заодно, не сможет ли он после возвращения уделить ей несколько минут.
Маркиз устремил на нее внимательный взгляд.
– Разумеется, – ответил он. – Какое-нибудь важное дело?