Хилл Сандра. Холодный викинг

   — Ты появилась у нас в мирное время, а такое редко выдается. Всего лишь шесть лет назад, когда Рогнвальд захватил город и стал королем Джорвика, улицы были залиты кровью. Каждая семья потеряла мужа, отца или брата. — И, печально покачав головой, призналась: — Наш старший сын Торвальд погиб в битве.
   Голос ее прервался, и Джида тихо заплакала.
   — О, Джида, прости, я не знала, что у тебя был сын! Мне так жаль!
   Немного успокоившись, Джида продолжала:
   — Но самое печальное в том, что войны не кончены. Помяни мое слово, кровь снова прольется. Саксы никогда не позволят нам жить в мире.
   — Но разве у викингов нет собственных земель?
   — Наша страна слишком мала и перенаселена. Кроме того, вожди викингов правят так же безжалостно, как и наши враги.
   — Подобно отцу Торка, Гаральду?
   — Именно. Множество наших братьев покинули родину, чтобы избежать гнева тирана, и осели в новых землях, стали торговцами и фермерами, как здесь, в Джорвике, но мы, чтобы выжить, соглашаемся пожертвовать верованиями и раствориться среди остальных.
   — Джида, ты можешь не верить, но в моей стране многие считают викингов кровожадными язычниками, убивающими ради собственного удовольствия. И это действительно так. В набегах обычно убивают и грабят, верно?
   — Некоторые очень жестоки, — признала Джида, — обуреваемы жаждой крови. Их называют берсеркерами, но остальные просто ищут лучшей жизни. Они стремятся выжить, только и всего, хотя и завоевывают лучшую жизнь силой.
   Этот разговор был одним из многих серьезных бесед, которые вели между собой Джида и Руби за последнее время. Правда, в основном они смеялись и шутили, особенно когда в доме собирались приятельницы Джиды, чтобы заняться шитьем и попросить Руби помочь им скроить изящное белье.
   Сегодня как раз был один из таких дней, и Руби показывала самым непонятливым, как сделать выкройку. Правда, она подозревала, что многие просто хотят увидеть новую стиральную доску Джиды, которую Руби попросила сделать кузнеца, не говоря уже о резных прищепках для белья. Джида, сияя от гордости, показывала также белье, висевшее на новой веревке, аккуратно натянутой за домом между двумя деревьями. Кроме того, Руби казалось, что Джида не снимает уже высохшее белье, желая похвалиться перед соседями современными приспособлениями.
   Женщины сплетничали и обменивались новостями, не переставая работать иголками.
   — Слышали, Гунвор опять носит ребенка! — сообщила одна из них. Остальные многозначительно покачали головой, явно сочувствуя бедняжке.
   — Десять малышей, а ведь она еще не встретила двадцать пятую зиму! — воскликнула Джида. — Она не доживет до тридцати! Во время последних родов, говорят, едва кровью не истекла!
   — Как будет тогда Зигфрид заботиться о детях? — вздохнула соседка Джиды, Фрейдис, кругленькая веселая кумушка.
   — Вероятно, женится на дочери бедняка, чей отец будет рад избавиться от лишнего рта! — презрительно фыркнула другая дама.
   А что сказать о мужчине тридцати восьми лет, после двадцатилетней супружеской жизни пустившемся на поиски молоденькой дурочки?!
   «О черт, — подумала Руби. — Опять я о том же».
   — Такова участь женщины, отныне и всегда. Мужчины вожделеют, женщины страдают, — покачала головой Джида с извечным женским смирением.
   — Но почему вам, женщинам, не предпринять что-то? Не помочь несчастной? — вмешалась Руби. — В конце концов, это ваш долг!
   Все повернулись к ней, открыв рты, широко распахнув глаза, глядя на Руби с неподдельным интересом. Даже Джида. Неужели она снова влезла не в свое дело? Возможно, не стоило и говорить на эту тему. Но, дьявол, женщины должны стоять друг за друга и защищать собственные интересы.
   Женщины по-прежнему глазели на Руби, ожидая продолжения.
   — Вы что, никогда не слыхали о противозачаточных средствах? Нужно предохраняться, если не хочешь детей!
   Фрейдис безнадежно махнула рукой:
   — Ты говоришь об этих бесполезных порошках, которые продают знахарки? Пустая трата денег!
   — Но в моей стране есть зелья, которые помогают, — возразила Руби, понимая, что они понятия не имеют о противозачаточных таблетках. — Не слыхали вы разве о презервативах, спринцовках?
   Ну конечно нет! Глупо и спрашивать!
   — Презервативы? Что это? — спросила Джида. — Ты хочешь сказать, что есть способ не забеременеть?
   — Ну конечно.
   Все женщины, затаив дыхание, уставились на Руби.
   — Презервативы — это особые чехлы, надеваемые на мужскую плоть, такие тонкие, что не мешают наслаждению, но зато удерживают семя от проникновения в женщину, так что оно не может оплодотворить яйцо.
   Руби засыпали вопросами, и пришлось прочитать давно известную еще со времен высшей школы лекцию о менструальном цикле и воспроизведении.
   — Но эти презервативы, — осведомилась какая-то молодая женщина, — где их можно купить? Из какой ткани они сделаны?
   — Не знаю, — призналась Руби, — хотя, думаю, их уже производят на востоке. Наверное, шьют из мягкой кожи, которую можно промыть и использовать снова и снова, но те, которые я видела, сделаны из прозрачной пленки и выбрасываются после первого же раза.
   Руби лихорадочно вспоминала, что еще можно рассказать о предмете, с которым она была не очень-то знакома.
   — И женщина может спать с мужчиной и не забеременеть? — удивилась Джида.
   Руби, улыбнувшись, кивнула.
   — А что это за пленка? Похожа на тонкий шелк? — спросила соседка.
   — Нет, потому что шелк может намокать. Скорее похожа на тонкую кожу женской груди или кожу животного, которую выскребают до тех пор, пока она не становится прозрачной, так что ее можно натянуть на окна. Похоже на внутренности животных, хорошенько выскобленные.
   Теперь женщины поняли.
   — Но разве в вашей стране мужчины не сердятся, когда женщины требуют надевать такие чехлы? — осведомилась Фрейдис.
   — Не думаю. Если мужчина любит женщину, он хочет ее защитить, тем более когда роды опасны для ее здоровья, или когда детей слишком много и прокормить их трудно, или женщина слишком стара.
   После ухода женщин Джида как-то странно взглянула на Руби.
   — Кто ты? — допытывалась она, нахмурившись. — Почему ты знаешь так много неизвестного нfм, хотя наши мужчины путешествуют по всему свету.
   — Я пришла из будущего, Джида, — попыталась объяснить Руби.
   — Нет, этому поверить невозможно. Должно быть, ты пришла из страны, которую викинги еще не нашли.
   На следующее утро, после пробежки с Бернхил, любовница короля потребовала, чтобы Руби отправилась с ней во дворец на тайную беседу. Руби вскоре обнаружила, что в городе викингов слухи распространяются так же быстро, как в современной Америке. До дворца уже докатилась весть о вчерашней лекции Руби. По крайней мере двадцать женщин заполнили комнату Бернхил, требуя, чтобы она повторила все, рассказанное вчера. Когда она закончила говорить, женщины задали еще больше вопросов, чем подруги Джиды.
   — Я попрошу Зигтрига поискать эти презервативы, когда в следующий раз его корабли отправятся на восток, — уверенно объявила Бернхил.
   — Но неужели женщинам все равно, когда эти странные вещи находятся внутри? — застенчиво спросила молодая девушка.
   — Хм! Не более странные, чем некоторые мужские причиндалы, которые я видела! — фыркнула Бернхил.
   Это повело к обсуждению постельных утех, сексуальной мощи и хороших любовников. Руби временами краснела от откровенных описаний, которые без всякого смущения выкладывали женщины. Почувствовав, как она смущена, Бернхил спросила:
   — Разве женщины не спят с мужчинами в вашей стране? Говорят, что саксонские женщины терпеть этого не могут.
   — О, женщины наслаждаются любовью почти так же, как мужчины, — засмеялась Руби, — особенно с тех пор, как мы много узнали о строении тела женщины и что дает ей удовольствие. Женщины в моей стране испытывают такой же оргазм, и по правде говоря, многие поняли, что могут иметь не один оргазм.
   Ошеломленное молчание встретило ее слова. Руби осеклась. О Боже! Неужели она действительно сказала все это?
   — Думаю, мне пора домой, — пробормотала она.
   Но уйти так легко ей не удалось. Сосредоточенное выражение лица Бернхил сказало ей, что она легкомысленно открыла крышку змеиного колодца.
   — Что такое оргазм? — требовательно допытывалась Бернхил.
   Когда Руби описала это так кратко и подробно, как могла, Бернхил осведомилась, что такое множественный оргазм.
   Объяснение Руби вызвало потрясенные вздохи одних и недоверчивые возгласы других женщин.
   — Я так и думала! — высокомерно заявила Бернхил. — Просто не знала этих слов. — И, не выдержав, похвасталась: — Я всегда кончаю не меньше трех раз.
   Вот это да! Неудивительно, что Бернхил сумела покорить свирепого Зигтрига.
   Два дня спустя раскрасневшиеся соседки и приятельницы с заговорщическим видом появились в доме Джиды. Когда все уселись в комнате для шитья, Фрейдис объявила:
   — Мы хотим что-то показать тебе.
   Очередная выкройка женского белья? Некоторые из грудастых женщин просили сделать такие лифчики, которые только поддерживали бы грудь, но не делали бы их похожими на украшение на носу корабля.
   Фрейдис вытащила из мешочка странный предмет и сунула его Руби. Сморщенный, сероватый, он выглядел свиной кишкой, употреблявшейся для колбас: такие она видела на ферме деда.
   — Что это? — удивилась Руби, вопросительно глядя на Фрейдис.
   — Презерватив, — гордо ответила Фрейдис. — Я сама его сделала.
   Руби пыталась не улыбнуться, изучая уродливую штуку. Фрейдис зашила конец крошечными стежками, чтобы удержать сперму внутри.
   И, прежде чем Руби успела сказать что-то, остальные женщины тоже принесли свое рукоделие. Одна вышила на презервативе руны красной и золотой нитками, другая предъявила мочевой пузырь свиньи, такой огромный, что муж поистине должен был быть великаном, чтобы его заполнить. Однако женщина, глуповато глядя на Руби, призналась:
   — Мой Горм становится могучим, как ствол дерева, когда его сжигает похоть, хотя эта штука немного великовата.
   Женщины громко расхохотались.
   Когда Руби наконец рассмотрела все изделия, она тоже начала смеяться, не в силах ничего с собой поделать. По щекам текли слезы, в боку закололо, но она никак не могла остановиться. Наконец Джида похлопала ее по спине, чтобы немного успокоить, и заставила выпить чашку воды. Вытерев слезы, Руби оглядела любопытствующих женщин, непонимающе глазевших на нее.
   — Самодельные презервативы не годятся, — мягко объяснила она. — Они обязательно протекут или порвутся. Простите, если заставила вас поверить, что вы сможете сшить их сами.
   — Я так не думаю, — возразила Фрейдис. — Кое-что лучше, чем ничего. Я буду проверять их каждый раз, чтобы убедиться, что они не порваны. И стану шить самым мелким швом.
   Остальные женщины согласились с ней.
   — Знаете, можно попробовать циклический метод, — предложила Руби. — Конечно, и он несовершенен, но будет куда более надежным, чем такие презервативы.
   Она объяснила, в чем суть метода, рассказав, как вести календарь и какие дни месяца наиболее опасны. Они внимательно слушали, но лишь одна осмелилась высказать то, о чем думали все.
   — По-твоему, муж, который хочет жену, просто отвернется, если жена скажет, что это неподходящее время?
   И только какая-то молодая женщина ответила:
   — Некоторые мужья отвернутся. Если жизнь жены в опасности, они подождут.
   После этого Руби решила держать рот на замке и не рассказывать больше о чудесах современной науки. Не стоит привлекать к себе внимание, а именно это она и делает последнее время. Но больше ни за что!
   Торка и Олафа не было всю последнюю неделю. Они продали большинство товаров, привезенных судами Торка, часть которых принадлежала Олафу, и отправились отвезти остальное в поместье Дара. До созыва альтинга остались три коротких недели. Торк пытался устроить все дела прежде, чем уедет из Джорвика и от нее так надолго. Возможно, она больше никогда его не увидит.
   Но Руби старалась жить только настоящим. Будущее казалось темным и неясным. Она не только смертельно боялась судилища на альтинге, но и самой мысли о том, чтобы остаться в одиночестве, без Торка, в этой чужой стране.
   Руби пыталась занять себя работой, чтобы отвлечься, но через два дня она и Джида, занятые сушкой грибов, с изумлением заметили Торка, Олафа и странно знакомого седого старика, входящих в дом.
   Калейдоскоп эмоций охватил Руби при виде мужа, не бывшего ее мужем. Такого счастья она давно не испытывала. Однако она тут же нахмурилась, поняв, что Торк выглядит мрачнее тучи.
   — Что, во имя Локи, ты опять натворила? — осведомился Торк, не здороваясь и холодно оглядывая Руби.
   Как отличался этот взгляд от того, которым он окинул ее во время последней встречи! Тогда, у конюшни Олафа, они обменялись сладостным поцелуем. Но теперь…
   Сердце Руби тревожно сжалось.
   — Я не пробыл в отлучке и недели, а ты уже опять взялась за свое!
   — Я?.. — растерянно пролепетала Руби, силясь понять, в чем он ее обвиняет. Правда, подозрение уже зашевелилось в мозгу, но, возможно, все еще обойдется. — Не знаю, о чем ты говоришь, — солгала она.
   — Зигтриг послал мне гонца с приказом немедленно возвращаться в Джорвик и увезти причиняющую всем беспокойство девицу подальше из города, пока женщины не пошли войной на мужчин. Не тебя он случайно имел в виду? — вкрадчиво поинтересовался Торк.
   Страх тисками сжал горло, но Руби не собиралась сдаваться.
   — Неужели? Но что в силах сделать единственная женщина? Просто у него опять испортилось настроение, — произнесла она, потрясенная тем, что король несомненно узнал о том, чему она учила женщин.
   Господи Боже!
   Руби украдкой воззрилась на Торка из-под опущенных ресниц, пытаясь определить, очень ли он зол. Может, заранее предупредить его, чего следует ожидать от короля? Ну нет! Пусть узнает сам!
   — Торк, может, представишь меня? — капризно спросил старик.
   Торк нехотя отвернулся, поняв, что не получит необходимых ответов, но успев послать Руби предостерегающий взгляд, означавший, что разделается с ней позднее.
   — Руби, это Дар, мой дед, — угрюмо пробормотал он.
   — А! Та девушка из будущего, утверждающая, что ты ее муж, — ехидно хмыкнул старик.
   — Кто тебе это наговорил? — фыркнул Торк, жадно осушив кубок с элем, принесенный Джидой, и вытирая рот пыльным рукавом. Небритое лицо и грязная одежда говорили о срочности вызова Зигтрига. Руби охватило дурное предчувствие.
   — Слухи быстро распространяются, даже в наших отдаленных землях. — Дар заговорщически подмигнул Руби.
   Та лишь ошеломленно заморгала, настолько быстро происходил обмен намеками. Следовало бы сразу догадаться, что Дар — родственник Торка — почти того же роста, хотя плечи слегка сгорблены от возраста и тело не такое мускулистое. Однако лицо… лицо постаревшего Торка, такое же надменное и красивое.
   — Ауд и ее дамы просят привезти те странные одеяния, о которых они так много слышали, — продолжал Дар. В покрасневших глазах мелькнули веселые искорки. — Клянусь кровью Христовой, не знаю, почему женщинам приспичило зря тратить дорогие ткани, чтобы закрыть голый зад и титьки, которые лучше все равно оставить открытыми, чтобы кормить ребенка или ублажать мужчину.
   Глаза Торка невольно блеснули, вероятно, потому, что он понимал, как раздражают Руби вульгарные выражения деда.
   — Что, язык проглотила, рабыня? — продолжал проклятый старик. — А мне сказали, что ты ничего не делаешь, кроме как целыми днями болтаешь.
   Он радостно фыркнул, и напряженное лицо Торка расплылось в легкой усмешке. Он тоже явно потешался над Руби. Но та пылала негодованием. Довольно с нее грубых высокомерных викингов! Стиснув кулаки и боясь, что сейчас врежет по физиономии старому пердуну, Руби с едва сдерживаемой яростью прошипела:
   — Ты мгновенно догадаешься, старик, когда я решу показать тебе, на что способна! Но даже рабыня должна знать о правилах приличия! Может, я сумею поучить тебя, как себя вести, если, конечно, ты не слишком глуп для этого.
   Торк закатил глаза, закусив губу, чтобы не расхохотаться. Джида перекрестилась. Олаф разъяренно уставился на Руби. Но Дар лишь расплылся в улыбке и стиснул ее плечи огромными лапами.
   — Прекрасно, девушка, прекрасно. Думаю, ты вполне подойдешь.
   И, повернувшись к Торку, с подозрением глядевшему на деда, рявкнул:
   — Мы что, так и проболтаемся здесь целый день, парень? Кажется, ты давно должен был явиться в замок Зигтрига!
   Торк проворчал что-то невнятное насчет назойливых стариков, но Дар, намеренно игнорируя его, велел Руби:
   — Приготовь к завтрашнему дню эти одеяния. Моя жена Ауд почти такая же ростом, как Джида, верно, Торк?
   — Да ты шутишь! — воскликнул Торк, почти швыряя кубок на стол.
   — Ничего подобного! — ухмыльнулся Дар.
   — Бабушка в жизни не наденет такое! — почти заикаясь, выпалил Торк, с негодованием уставившись на Руби, словно это она все придумала.
   — На твоем месте я бы не был так уверен, — покачал головой Дар, сухо усмехнувшись. Торк побагровел от смущения.
   Прежде чем они пошли к двери, Торк предупредил Руби громким театральным шепотом:
   — Нам о многом надо поговорить. Не потерплю, чтобы моей жизнью управляла женщина. Будь здесь, когда я вернусь.
   — Я подумаю об этом, — глуповато заверила Руби. Словно ей было куда идти!
   Джида работала тихо, напряженно, и Руби стала помогать ей. Когда Астрид спросила Руби, не хочет ли та пойти на рынок, Джида посоветовала ей вообще не выходить сегодня из дома на случай, если мужчины вернутся рано. Руби убирала свою спальню, когда услыхала стук двери и громкий рассерженный спор, в который включилась и Джида.
   — Нет! Я этого не сделаю! Мне нет до нее дела! Зигтриг не имеет права вмешиваться в мои обязанности по отношению к джомсвикингам!
   Торк злобно выругался, и Руби услышала, как Олаф упрекает его за грубость в присутствии Джиды, на что Торк, коротко извинившись, добавил:
   — Можешь представить, что она сделает с людьми на судне, если я возьму ее на борт? Вероятно, заставит пришивать кружева на паруса или вставлять в штаны прозрачные гульфики.
   При этих словах Руби разобрал смех. Но тут Джида, чудесная женщина, встала на защиту Руби:
   — Руби только пытается помочь. Она не хочет причинить зло.
   — Пусть боги избавят нас от такой помощи, — презрительно фыркнул Торк.
   — Есть и другое решение, — вмешался Дар.
   — И какое же именно?
   — Можно привезти ее в Рейвншир, пока не соберется альтинг. В конце концов, осталось всего три недели. Что плохого может наделать какая-то девчонка?
   — Вот именно! — иронически подтвердил Торк, хотя, по всей видимости, не возражал против предложения деда.
   — Приведите девчонку, но пусть держит свой чертов рот на замке, иначе, клянусь, сдеру шкуру с ее спины кнутом, как и предложил Зигтриг.
   Руби спустилась вниз, пытаясь выглядеть возможно более покорной. Мужчины восседали за столом с видом судей. Руби очень захотелось повернуться и сбежать, но она не смела. Доведенный до крайности, Торк ткнул пальцем в Руби и объявил:
   — Наконец-то тебе удалось убедить Зигтрига, что ты шпионка Ивара. Вот его точные слова: «Ивар хочет не только убить моих людей, но и посылает женщин, желая сделать так, чтобы у нас не рождались дети, которые могли бы заменить стариков».
   — Но это вздор! Я…
   Торк рассерженно поднял руку и процедил:
   — Впредь будешь говорить, лишь когда тебе дадут разрешение.
   Ну, это мы еще посмотрим!
   Но Руби благоразумно промолчала.
   — Коварный Локи послал тебя в мою жизнь, чтобы поиздеваться. Он и остальные дьяволы христиан и викингов, должно быть, смеются от души.
   — Кто такой Локи?
   — Я же велел тебе молчать! — рявкнул Торк.
   — О чем ты думала, девушка, — вмешался Олаф, — когда проповедовала убийство детей?
   И тут Руби сорвалась, уже не заботясь о приказах Торка. Нельзя молчать, если тебя обвиняют в таких ужасных вещах!
   — Я никогда не говорила ни о каких убийствах! Только о способах предотвратить зачатие!
   Торк вскочил, перевернул кубок с элем. Такое вызывающее поведение требует наказания! Раздувая ноздри, он шагнул к Руби, но та в панике поспешно отступила за спину Олафа. Она пряталась за Олафом несколько секунд, прежде чем прониклась отвращением к себе. Выпрямившись на дрожащих ногах, она объявила со всем возможным достоинством:
   — Давай, Торк, избей меня! Я не могу молчать, слушая ложные обвинения!
   — Ложные обвинения! — задохнулся Торк, а Олаф протянул руку и вытащил ее из-за спинки стула. Джида поспешно наполнила чаши элем, возможно, надеясь отвлечь внимание мужчин и немного их смягчить. Взгляды женщин встретились. В глазах Джиды мелькнуло сочувствие.
   — Я отказываюсь выслушивать твои глупые извинения. Да это и неважно. Зигтриг в бешенстве. Хуже раненого медведя. Рычит и мечется по залу, и казнил бы тебя, хоть ты и родня Грольфу.
   — Может, мы, женщины, пойдем к нему и объясним, что ничего такого Руби не говорила? — предложила Джида.
   — Ну да, и получите по фонарю под глаз, как Вернхил, — ехидно вставил Дар.
   — Немедленно уходи, Джида! — заревел Олаф, словно дикий бык, поскольку жена вмешалась в мужской разговор. — Где ты выучилась вести себя, словно мужчина, и так непристойно прерывать беседу? Возможно, у этой назойливой дурочки? Кажется, я был слишком мягок с тобой, жена.
   Джида, громко всхлипывая, убежала, закрыв лицо передником. Так вот к чему привело ее поведение! Близкая подруга поссорилась с мужем!
   Руби выругала себя последними словами.
   — Это было так жестоко и совсем ни к чему, — вслух упрекнула она Олафа и холодно осведомилась у Торка:
   — Чего ты желаешь от меня?
   На лице Торка сменяли друг друга различные эмоции, которые он явно пытался сдержать. Наконец пи бесстрастно заявил:
   — Завтра мы отправляемся в дом моего деда. Джида и ее семья будут сопровождать нас — не ради тебя, а потому что моя бабушка Ауд хочет их видеть. Там ты будешь вести себя, как подобает, молчаливо и покорно, пока альтинг не освободит меня от тебя. Понятно?
   Руби кивнула.
   — Иначе тебя свяжут и заткнут рот.
   Полностью усмиренная, по крайней мере внешне, Руби отправилась в спальню поразмышлять о том, что наделала. Она долго лежала, глядя в потолок, пока не заснула. И, проснувшись несколько часов спустя, с удивлением увидела Торка, прислонившегося к косяку и внимательно наблюдавшего за ней.
   — Что? Что я опять сделала? — подскочила в тревоге Руби.
   — Кажется, я велел тебе молчать, — ответил Торк поразительно мягко, с добродушным юмором.
   Руби презрительно шмыгнула носом и подошла к маленькому окошку. Закатные лучи солнца озаряли ясное небо. Завтра будет хороший день для путешествия. Она вновь обернулась к Торку, изучая замкнутое лицо и гадая, какое преступление совершила на этот раз.
   Как он дьявольски красив! Атмосфера мужественности, исходящая от него, наполняла воздух, заставляла Руби краснеть от непрошеных тайных мыслей.
   Торк вернул ее дерзкий взгляд, всматриваясь в Руби с напряженностью ястреба, словно пытаясь решить сложную загадку.
   — Готов предложить тебе свободу, если признаешься, кто ты на самом деле, — хрипло выдавил он наконец.
   Предательское сердце Руби пропустило удар. Вздохнув, она попыталась взять себя в руки и ответила:
   — Я много раз говорила тебе правду, но ты отказываешься верить. У меня много недостатков, Торк, но лживость не в их числе. Презираю ложь.
   — А я ненавижу тайны.
   Он тряхнул головой и весело спросил:
   — Что нашло на тебя, когда ты объясняла женщинам, как не забеременеть? И откуда ты этому выучилась?
   Руби невольно сжалась:
   — Возможною, если бы женщины, которых ты и другие викинги тащите в постель, не заботясь ни о чем, знали больше, как уберечься, у вас было бы куда меньше бастардов.
   — Ты называешь моих сыновей бастардами?! — взвился Торк, но тут же смягчась спросил:
   — Считаешь, что им лучше бы не родиться?
   — Конечно нет! Я не это имела в виду!
   Но тут Руби пришла в голову неожиданная мысль!
   — Торк, у тебя есть еще дети?
   Господи! Да у него их, должно быть, десятки! Глаза Торка насмешливо сощурились: видимо, он понял, о чем она думает.
   — Нет, Эйрик и Тайкир единственные дети, которые у меня есть.
   — Откуда ты знаешь?
   — Тогда я был слишком молод и беззаботен.
   Он говорил так уверенно, однако если эти люди ничего не знают о противозачаточных средствах, почему Торк ни в в чем не сомневается?
   Торк, казалось, снова проник в ее мысли:
   — В вашей христианской библии все сказано. — И, видя недоумевающий взгляд Руби, пояснил: — Там говорится об Онане, проливавшем семя на землю.
   О Господи! Видимо, он выходит из женщины перед тем, как кончить! Кровь бросилась Руби в лицо. Торк ухмыльнулся, видя ее смущение, и сел на маленькую лежанку, а потом… потом лег, скрестив ноги и подложив руки под голову, невинно глядя на Руби сквозь длинные ресницы, совсем темные по контрасту с волосами. Руби облизнула внезапно пересохшие губы и с трудом сглотнула.
   — Не думаешь ли ты, что это странно — беседовать с женщиной о таком? — небрежно бросил Торк.