Хингстон Сэнди. Безрассудная леди

   Лукас заметил, как напрягся Гастингс — в поведении этого джентльмена было нечто напоминавшее его собственную слепую страсть к Джиллиан в те далекие годы.
   — Если вы хотите оскорбить леди, напоминая о ее возрасте…
   — Нет, конечно, нет. Я совсем не хотел этого. — «Осталось не более четырех минут. Ради Бога, казак, наберись терпения». — Джиллиан и сейчас воплощение молодости, такая выдумщица, такая беспечная. Я снимаю перед вами шляпу, милорд, потому что вы преуспели там, где я потерпел поражение. И если вы заметили некоторое раздражение с моей стороны, можете считать, что это от вполне понятной зависти. Так, значит, вы станете отчимом Араминты? Вы очень подходите для этой роли — такой заботливый. Но уж если вы находитесь здесь в отсутствие миледи, то, может быть, позволите мне засвидетельствовать свое почтение мисс Иннис-форд?
   Гастингс не спеша отхлебнул вина из своего бокала. «Тянет время…» Потом он пожал плечами, улыбнулся и прищелкнул пальцами.
   — Деруорд, пригласи мисс Иннисфорд.
   «Две минуты». Слуга вышел из комнаты.
   — Полагаю, вы будете на балу у принца-регента, лорд Гастингс? — вежливо осведомился Лукас.
   — Я должен встретиться там с моей невестой.
   Лукас понимающе кивнул головой:
   — Ах, эта женщины и их наряды! Например, моя невеста — моя кузина мисс Гримальди — вообще исчезла в неизвестном направлении, несомненно, тоже по какому-нибудь важному делу, касающемуся бального туалета. — Он поднял глаза и увидел девочку, появившуюся из боковой двери. — Мисс Иннисфорд! Как приятно вновь встретиться с вами! Надеюсь, вы уже распутали нитки для вышивания?
   Ее глаза предгрозовой синевы метнулись в сторону лорда Гастингса, потом она снова взглянула на Лукаса.
   — Вы лорд Стратмир, да?
   — У тебя отличная память, дорогая моя. — «Одна минута». Лукас неожиданно наклонился и поднял что-то с темного ковра. — Но я нашел ниточку, которая не предназначена для вышивания. — Он протянул ей белый волос длиной с его руку, который заметил, как только вошел в комнату.
   Девочка удивленно уставилась на волос.
   — Это не шелк, милорд. Это…
   — Возвращайтесь к своему рукоделию, — прервал се лорд Гастингс, — иначе мама может рассердиться…
   В этот самый момент в дверь ворвался Платов с пистолетом в руке, и Лукас с удовольствием уступил ему сцену. Платов устроил устрашающее шоу: лицо пылает, глаза горят, в зубах зажат кинжал, пистолет нацелен прямо в сердце Гастингса.
   Араминта взвизгнула от испуга.
   — Как твое имя? — рявкнул Лукас трясущейся от страха девчушке.
   — Араминта Иннис…
   — Как твое имя ?!
   Платов перевел дуло пистолета на нее.
   — Бекки Синклер! — взвизгнула она, прикрывая голову руками. — Скажите ему, чтобы он не убивал меня!
   — Откуда ты, Бекки Синклер?
   — Из Смитфилда, милорд. Иисусе Христе, не позволяйте ему…
   — Опусти пистолет, Матвей, — сказал по-русски Лукас, и Платов повернул оружие в сторону Гастингса. — Значит, ты из Смитфилда? Там тебя нашла леди Иннисфорд?
   — Да, милорд. Она пообещала мне заплатить пять фунтов…
   — Заткнись, дура! — проворчал лорд Гастингс.
   — Неужели это Уиллоуби? — спросил у Лукаса Платов. — Тот, кто убил моего двоюродного брата?
   — Нет. Но он знает, где находится Уиллоуби.
   — Позвольте мне… — Атаман приблизился к Гастингсу.
   — Как вам будет угодно. Однако не забудьте, что мы находимся в общественном месте, так что, пожалуйста, никакого шума.
   Они разговаривали по-русски, и Гастингс, переводя взгляд с одного на другого, уже не выглядел ни любезным, ни скучающим.
   — Милорд, — крикнул он Лукасу, — умоляю вас как англичанин англичанина!
   Платов тем временем взмахнул саблей и аккуратно, словно портной ножницами, разрезал его брюки по внутреннему шву.
   — Боже милосердный! — воскликнул Гастингс и так резко отодвинулся от Платова в дальний угол кресла, что оно перевернулось. Гастингс растянулся на полу.
   — Ни с места, Деруорд! — приказал Лукас парнишке, который, кажется, и не думал двигаться — взгляд его был прикован к сабле, ноги он на всякий случай держал скрещенными. — А вам, лорд Гастингс, если не хотите, чтобы следующим ударом сабли вам что-нибудь отрезали, я настоятельно посоветовал бы немедленно сообщить нам о местонахождении мисс Гримальди.
   — О чем вы так долго болтаете, черт побери?! — Платов отшвырнул ногой кресло и подцепил кончиком сабли галстук Гастингса.
   — Развяжи узел, Матвей, — по-русски сказал Лукас.
   Казак неуловимым движением сабли исполнил его просьбу.
   — Вы оба сумасшедшие! — тяжело дыша, прохрипел Гастингс.
   — Можете расстегнуть ему пуговицы?
   — На сорочке или на брюках?
   — Лучше на брюках, — усмехнувшись, сказал Лукас. — На вашем месте я бы постарался теперь не шевелиться, — посоветовал он Гастингсу.
   Сабля сверкнула в воздухе, и серебряные пуговицы отскочили одна за другой.
   Гастингс побелел как мел.
   — Если бы я знал, неужели бы не сказал вам? — умоляющим голосом проговорил он.
   — Как я могу быть в этом уверен? Мы с вами едва знакомы. Если бы вы знали моего друга лучше, то непременно сказали бы нам все.
   Черные глаза Платова горели.
   — Не кажется ли вам, лорд Стратмир, что его нужно побрить?
   — Зовите меня Лукасом. Побрить, говорите? Пожалуй, укоротите для начала бородку наполовину. — Увидев, как мягкие светлые кудряшки, словно выпавший снег, легли на ковер, Гастингс взвизгнул. — Может быть, пороетесь в своей памяти, лорд Гастингс, прежде чем мой друг продолжит работу?
   Молодой лорд понял, что потерпел поражение.
   — Ее увезли к мадам Каттлби, — угрюмо сказал он. — А теперь оттащите его от меня!
   Платов, вопросительно приподняв черные брови, повернулся к Лукасу:
   — Что он говорит?
   — Дайте-ка мне этот клинок!
   Платов отдал ему саблю, и Лукас поднял ее над головой, нацелив на Гастингса, корчившегося у его ног. Потом медленно опустил оружие.
   — Деруорд!
   — Да, милорд! — Слуга подскочил к нему.
   — Умеешь завязывать узлы?
   — Умею… и неплохо, милорд, — улыбнулся паренек, блеснув зубами.
   — Свяжи эту дрянь.
   Платов опустился на колени и вставил Гастингсу в рот кляп из остатков галстука, в то время как Деруорд сорвал шнур, с помощью которого раздвигались шторы, и прочно связал руки и ноги Гастингса.
   Платов попробовал, надежно ли связан пленник, и одобрительно взъерошил волосы паренька.
   — Отличная работа, — сказал он, и Деруорд так и расцвел от его похвалы.
   Лукас повернулся к Араминте — вернее, к Бекки, — которая неподвижно стояла, широко раскрыв глаза.
   — Отправляйтесь домой, в Смитфилд, молодая леди, и в следующий раз, когда вас поманят легким заработком, вспомните, что гораздо разумнее добывать деньги честным путем.
   — Я не хотела никому причинять зла, милорд, это правда! Она… леди Иннисфорд сказала, что здесь будет что-то вроде игры.
   — Ну что ж, игра окончена. Подожди! — крикнул Лукас, когда девочка бросилась к двери. — Тебе заплатили?
   — Миледи сказала… что заплатит завтра.
   Как это похоже на Джиллиан: она всегда старалась по возможности оттягивать момент расставания с деньгами. Достав пятифунтовую купюру, Лукас протянул ее Бекки.
   — Спасибо, милорд, — пробормотала та и исчезла.
   Платов некоторое время смотрел ей вслед, затем перевел взгляд на Гастингса.
   — Как вы думаете, оставим его здесь или спрячем в гардероб? — спросил он.
   Глаза Гастингса от ужаса чуть не вылезли из орбит.
   — Здесь имеется вместительный шкаф? — спросил Лукас.
   — Да, милорд, в комнате миледи, — охотно сообщил Деруорд.
   Платов тут же взвалил связанного Гастингса на плечо, и затем они заперли его в гардероб, а ключ отдали Деруорду, добавив десять фунтов за то, чтобы он не воспользовался им. После этого им ничего больше не оставалось, как только покинуть отель.
   Сопровождающий казак ждал их, держа коней под уздцы. Поглазеть на легендарного белого коня собралась целая толпа.
   Не обращая внимания на зевак, Платов спросил:
   — Куда отправимся теперь, друг мой?
   — В бордель, Матвей. Надеюсь, вы не обидитесь?
   Платов пожал плечами.
   — Приехав в чужую страну, нужно познакомиться со всеми ее достопримечательностями, — спокойно сказал он и, пришпорив жеребца, врезался в толпу, заставив зевак с визгом разбежаться и освободить дорогу.

Глава 31

   Грум из конюшни при заведении мадам Каттлби, сидевший возле коновязи, встрепенулся при виде белого и черного коней, лихо влетевших в ворота. Всадник на вороном во все горло орал что-то на варварском наречии.
   Всадники спешились, и Лукас крикнул Платову:
   — Ты обошел меня, сукин сын!
   — Надо бы тебе выучить побольше русских ругательств. Даже коню надоело без конца слушать одно и то же.
   Лукас прищелкнул пальцами, подзывая грума, и перешел на английский:
   — Разве хозяйка платит тебе за то, чтобы ты целый день бездельничал? Ну-ка займись своей работой!
   — Слушаюсь, сэр. — Слуга торопливо вскочил на ноги, оправил ливрею и пригладил светлый чуб.
   — Напои коней как следует, — уже мягче сказал Лукас, — и держи их наготове. — Он бросил груму шиллинг. — Идем, Матвей.
   Дворецкий, открывший им дверь, презрительно повел носом и изрек с высокомерием, напомнившим Лукасу Смитерса:
   — Извините, сэр, но для входа сюда требуется быть должным образом одетым…
   — Заткнись, Гентроп, — проворчал Лукас, — и пропусти нас.
   Дворецкий удостоил его более внимательным взглядом.
   — Ба! Никак лорд Стратмир? Я вас едва узнал, милорд, ведь столько лет прошло. Добро пожаловать! Я сейчас же сбегаю и доложу мадам, что вы пожаловали.
   — Не нужно, — коротко сказал Лукас. — Мы сами найдем дорогу.
   Отстранив дворецкого, он вошел внутрь. Платов последовал за ним.
   — Ты частенько сюда захаживаешь? — вежливо осведомился он.
   — Захаживал много лет назад. А что в этом плохого? Разве ты никогда не бывал в борделе?
   Казак сверкнул белозубой улыбкой, проверяя ногтем большого пальца остроту лезвия своей сабли.
   — Бывал, и довольно часто, только я никогда не платил.
   Лукас рассмеялся.
   — Ладно, постарайся держать под контролем свою кровожадную натуру. А-а, мама Каттлби! — воскликнул Лукас, отвешивая поклон низенькой даме в шуршащих шелках, которая спускалась по лестнице им навстречу.
   Помедлив мгновение, она протянула к нему руки.
   — Дорогой лорд Стратмир, какая радость снова видеть вас после столь долгого перерыва! — Дама перевела несколько встревоженный взгляд на сердитое лицо Платова. — Простите, нельзя ли узнать, кто это с вами?
   — Позвольте представить: атаман Матвей Платов, доверенное лицо и советник русского царя Александра.
   Платов, услышав свое имя, вложил саблю в ножны и тоже поклонился.
   В ответ мадам Каттлби сделала книксен.
   — Очень рада. Чем могу вам служить, лорд Стратмир?
   — Атаману Платову желательна женская компания.
   Мадам Каттлби вновь окинула казака пристальным взглядом, а затем, схватив Лукаса за рукав, отвела его в сторонку.
   — Дорогой лорд Стратмир, не сочтите меня негостеприимной, но мои девушки привыкли иметь дело с более цивилизованными клиентами.
   Лукас отступил на шаг.
   — Атаман Платов — герой войны против Корсиканца. Может быть, вы не пустили бы сюда даже генерала Блюхера?
   — Генерал Блюхер носит галстук!
   — Ну, если дело только в галстуке, то мы это сейчас исправим. Иди сюда, Матвей. — Лукас снял с себя галстук, надел его на Платова и в мгновение ока соорудил вполне приемлемый узел под названием «любовное гнездышко». — Теперь все в порядке, друг мой.
   — Боюсь, лорд Стратмир, мои девушки все равно заупрямятся.
   — Вот как? — Лукас обернулся к Платову. — Она говорит, что ни одна из девушек тебя не обслужит. Что ты предлагаешь?
   Платов положил руку на эфес сабли.
   — Казаки никогда не отступают.
   — Я тоже так думаю. Вперед!
   Оба они с оружием в руках проскользнули мимо хозяйки и взбежали вверх по лестнице.
   — Запри замки, Гентроп! — совсем неподобающим леди визгливым голосом завопила мадам.
   Слуга нехотя двинулся исполнять приказание, но Лукас ударом ноги уже распахнул дверь, ведущую внутрь заведения. В первой комнате стояли карточные столы, за которыми в этот час было мало народу. Когда в комнату вбежали Лукас с пистолетом и Платов с саблей наголо, раздались испуганные крики. Лукас, окинув взглядом комнату, сразу же понял, что Татьяны здесь нет. Этого он и ожидал.
   — Сюда, — сказал он Платову, бросаясь к двери в дальнем конце салона.
   Снизу доносился зычный голос мадам, приказывавшей Гентропу немедленно послать за стражей.
   — Только попробуй — и ты покойник. — Лукас угрожающе оглянулся, а Платов, взведя курок пистолета, выстрелил в зеркало над головой съежившегося слуги. — Ах, Матвей, Матвей, я ведь просил тебя проявлять сдержанность! — пожурил его Лукас.
   На звук выстрела из дверей небольших комнат, расположенных по обеим сторонам коридора, высунулись женские головки с растрепанными волосами всевозможных оттенков — блондинки, рыженькие, русые, брюнетки. Заметив приближающихся мужчин, дамы торопливо скрылись. Послышались возбужденные возгласы и скрежет задвигаемых засовов.
   Лукас кивнул Платову, и они пошли вдоль коридора, открывая двери одну за другой — каждый со своей стороны. Для казака это оказалось весьма познавательной экскурсией — при каждом очередном мимолетном взгляде на картину поведения англичан в интимной обстановке у него от удивления все выше и выше поднимались брови.
   — Неужели вы все пользуетесь плетками? — не удержавшись, спросил он, когда они прошли половину коридора.
   — Я — никогда, — заверил его Лукас.
   — Тогда ты, наверное, предпочитаешь эти маленькие деревянные дощечки? Как они называются?
   — Трости для телесных наказаний. Они тоже мне не по нраву. — Ударом сапога Лукас распахнул следующую дверь. С кровати на него с ужасом уставилась знакомая физиономия. — Ба! Да это, кажется, лорд Бартон! Рад видеть вас, сэр! Как поживает леди Бартон?
   — Стратмир! — судорожно ловя ртом воздух, воскликнул барон. — Если вы хоть слово скажете об этом Агате…
   — Обещаю молчать. А вы продолжайте — если, конечно, мы не перебили вам охоту.
   Постепенно Платов дошел до конца коридора.
   — Ее нигде нет, мой друг.
   — Посмотрим на этой стороне, — сказал Лукас. Он не думал, что Гастингс солгал, однако Татьяну могли перевезти в другое место.
   Лукас открыл предпоследнюю дверь. Там находились мужчина и черноволосая женщина — оба были так поглощены своим занятием, что даже выстрел их не встревожил.
   — Извините, — пробормотал он, выходя.
   Оставалась последняя дверь, которая не желала поддаваться — видимо, она была заперта изнутри на задвижку. Навалившись вдвоем, они сорвали ее с петель.
   В комнате стоял полумрак. Платов тихо выругался — на кровати, скрестив ноги и сжимая в руках пистолет, сидела Татьяна и целилась в них. Она была в нижнем белье и дрожала так сильно, что даже если бы попыталась выстрелить, то наверняка бы промахнулась.
   — Опусти пистолет, пожалуйста. — Лукас приблизился к ней. — Все в порядке, больше тебе не надо бояться.
   Зеленые глаза Татьяны были широко распахнуты от ужаса; Лукасу пришлось очень осторожно высвободить пистолет из ее стиснутых пальцев.
   — Где ты его взяла? — тихо спросил он, засовывая пистолет за пояс.
   Она смотрела куда-то на пол, продолжая дрожать, и тогда он, обняв, крепко прижал ее к себе.
   — Посмотри-ка, Лукас, — каким-то странным голосом произнес Платов, наклоняясь и засовывая руку под кровать. Когда он разогнулся, все увидели тело человека с искаженным до неузнаваемости лицом, высунутым языком и выпученными глазами. Даже Лукас не сразу узнал его.
   — Боже мой! Это же Уиллоуби!
   — Я его предупреждала, — прошептала Татьяна. — Я говорила ему, что если он прикоснется ко мне, я его убью, а он только смеялся.
   — Задушен, — констатировал казак, отпуская тело, которое со стуком упало на пол. — Собственным галстуком. Чистая работа. Я и сам не смог бы сделать лучше.
   Татьяна спрятала лицо на груди Лукаса.
   — Я пыталась избежать этого…
   — Тсс! Ни слова больше, любовь моя. Бедная моя девочка… Это убийца Казимира, Матвей, могу поклясться своей жизнью. Сколько времени ты находишься здесь с… его трупом? — осторожно спросил он Татьяну.
   — Давно. Много часов. — Она всхлипнула. — Я не знала, что делать. Я никогда еще не убивала человека. — Она подняла на него глаза. — И еще я боялась, что ты никогда не придешь.
   Платов деликатно откашлялся.
   — Извините, мой друг, но, наверное, кто-нибудь уже послал за стражей. Чем скорее мы уйдем отсюда…
   — Вы правы. — Лукас завернул Татьяну в покрывало и без труда поднял ее с кровати.
   — Нет, Лукас, я не осмелюсь выйти отсюда без одежды!
   Он закрыл ей рот поцелуем. Плечи его тряслись от смеха.
   — Почему ты смеешься? — спросила она.
   — Смеюсь над твоей щепетильностью. Ты никогда не перестанешь удивлять меня, Татьяна.
   — Куда мы направляемся?
   — К маме, конечно.
   Вслед за Платовым Лукас с Татьяной на руках спустился вниз по черной лестнице.
   — Едва ли она обрадуется, — сказала Татьяна, плотнее закутываясь в покрывало.
   — Наоборот, она будет в восторге. Помимо всего прочего, ты убила человека, по приказу которого меня чуть не насмерть проткнули ножом в Париже.
   Кони, всхрапывая, ждали на конюшенном дворе. Грум, широко улыбаясь, отсалютовал наездникам, приложив к картузу пальцы.
   Едва они успели выехать за ворота, как на улице раздались свистки полицейских.

Глава 32

   К изумлению Татьяны, Далси ни единым словом не упрекнула ее за диковинное одеяние. Когда Лукас внес ее в дом, графиня засияла улыбкой.
   — Куда ты так внезапно исчезла, моя дорогая девочка?
   — Об этом после, мама, — коротко пресек расспросы Лукас, проходя мимо Смитерса, чей оскорбленный вид резко контрастировал с самообладанием графини. — Скажи, что тебе дать, любовь моя? Бренди? Водки? Или что-нибудь поесть?
   — Думаю, я начну с ванны, — пробормотала Татьяна. — Противно, что он прикасался ко мне.
   — Немедленно наполните ванну наверху, — приказал Лукас выкатившему глаза дворецкому. — И чтобы вода была горячей. — Уже поднимаясь по лестнице, он увидел Платова, остановившегося в проеме двери. — Мама, будь любезна, займи атамана, пока я позабочусь о Татьяне.
   — Почту за честь, — не моргнув глазом заявила Далси. — Прошу вас, проходите, сэр!
   — Иди с ней, Матвей, — обернувшись, сказал Лукас по-русски, — она тебя покормит.
   Платов, поглаживая усы, смотрел на красивую хозяйку.
   — Скажи, мой друг, а твой отец тоже дома?
   — Он умер пять лет назад.
   У казака блеснули глаза.
   — Твоя мать говорит по-русски?
   — Нет, но уверен, что вы сумеете понять друг друга.
   Лукас, посмеиваясь, перешагнул порог комнаты, но сразу же посерьезнел, увидев, что Татьяна все еще дрожит.
   — Во всем виноват я один. — Он взял ее рукой за подбородок.
   — Уиллоуби сказал мне о твоей дочери, — прошептала Татьяна, отводя взгляд. — Он также сказал, что тебе придется жениться на Джиллиан — только тогда я поняла, почему ты так вел себя вчера вечером. И еще он уверял, что ты все равно не придешь мне на помощь, так что я могла бы… — Лицо ее жалобно сморщилось. — Но я бы на это ни за что не согласилась.
   — Ах ты, моя храбрая красавица! — Лукас поцеловал ее в мокрую от слез щеку. — Джиллиан меня обманула — та девочка не имеет ко мне никакого отношения, да и к ней тоже. Она нашла девочку в Смитфилде и пообещала заплатить пять фунтов, если та сыграет роль нашей дочери.
   В глазах Татьяны зажегся огонек надежды.
   — О Лукас! А ты уверен?
   — Абсолютно. Платов в ее присутствии устроил для Гастингса представление со своей саблей, и она сама во всем призналась.
   Татьяна впервые за долгие часы улыбнулась:
   — Могу себе представить! Я до смерти испугалась, когда атаман Платов ворвался в комнату. Но потом я увидела тебя…
   В это время двое слуг внесли ванну. Следом за ними шла Каррутерс с кувшинами дымящейся воды. Увидев Татьяну, она чуть не уронила кувшин и, поставив его, упала на колени, а затем принялась целовать руки своей хозяйки.
   — Ах, мисс, мы так боялись за вас! Слава Богу, вы вернулись домой — целая и невредимая! Позвольте, я помогу вам раздеться…
   — Спасибо, Каррутерс, пока ты свободна, — тихо сказала Татьяна.
   — Как пожелаете, мисс.
   Когда слуги ушли, Лукас нежно поцеловал Татьяну в лоб.
   — Ты желаешь побыть одна? Тогда я пришлю наверх вино, сыр и печенье, хорошо?
   Она заглянула ему в глаза.
   — Я надеялась, что ты поможешь мне мыться… если, конечно, захочешь.
   — Захочу ли? Что за вопрос!
   — Я теперь с тебя глаз не спущу!
   — А я с тебя. — Он попробовал рукой воду. — В кои-то веки Смитерс точно выполнил мое приказание — вода до сих пор горячая. Позволь, я помогу тебе раздеться, а ты тем временем расскажешь, как попала в лапы Уиллоуби.
   Татьяна повернулась так, чтобы ему было удобнее развязать тесемки.
   — Я отправилась к Платову, после того как получила от него письмо — ведь ты об этом знаешь? — Он кивнул, продолжая столь приятную для него работу. — Ему действительно известно, кто мои родители?
   — Боюсь, что нет; но он приходится двоюродным братом Казимиру и жаждет отомстить за его смерть. — Лукас коротко пересказал ей то, что сообщил ему Платов о смерти Казимира.
   — Душенька, — задумчиво повторила Татьяна. — Говоришь, дядя Иван так меня называл?
   — Ты тогда была еще совсем ребенком. Посмотрел бы он, какой ты выросла!
   Она чуть заметно поежилась от озноба, и Лукас на руках перенес ее в ванну.
   — Я смою все следы прикосновения этого негодяя, — сказал он и с бесконечной нежностью принялся намыливать ее спину, плечи и волосы. — Пожалуйста, продолжай — я хочу знать, что произошло в отеле.
   Татьяна закрыла глаза, наслаждаясь его заботой.
   — Я пришла намного раньше назначенного часа и была очень расстроена, так как не знала, что со мной будет. Ты перестал меня любить…
   — Я не переставал любить тебя, — быстро сказал Лукас, целуя ее мокрое колено, — и не женился бы на ней. Но и надеяться, что ты простишь меня за мой проступок, я тоже не мог.
   Зеленые глаза открылись, следя за тем, как ловко он действует.
   — Вопрос заключался в том, сможешь ли ты сам себя простить. Джиллиан отлично все предусмотрела, но неужели она затеяла это для того лишь, чтобы помешать твоему счастью? Почему эта женщина так ненавидит тебя?
   — Я убил ее мужа.
   — Нет, не то. Я думаю, это потому, что она не взяла тебя, когда это было для нее так просто. Ты предложил ей путь к спасению, а она его отвергла. Я поняла это, когда увидела, с какой горечью она о тебе говорит.
   — Я убью ее за то, что она сделала с тобой, — тихо сказал Лукас. — Но рассказывай, что было дальше.
   — Когда я вошла в отель, Джиллиан как раз спускалась, по лестнице со своими борзыми. Увидев, что я стою в вестибюле, она пригласила меня к себе, и я, дурочка, пошла. У меня была одна мысль…
   — Сговориться с ней? — подсказал Лукас.
   — Нет, нет. Мне хотелось удовлетворить свое любопытство. Зная, что ей удавалось так долго сохранить твою привязанность, я подумала, что, наверное, в ней есть нечто, чего не разглядишь с первого взгляда.
   — Ты ее переоцениваешь. Это происходило четырнадцать лет назад — тогда я был молодым оболтусом и влюбился в ее груди и волосы.
   — Волосы у нее действительно великолепные…
   — Как у Медузы. Другую ногу, пожалуйста. Итак, ты пошла с ней в ее апартаменты…
   — Да. Мы выпили по чашечке шоколада, вкус которого показался мне странным; но Джиллиан сказала, что шоколад марокканского производства. Потом я каким-то образом оказалась на полу, на коленях, а она стояла рядом и смеялась. У меня кружилась голова, я пыталась встать, но каждый раз снова падала.
   — Она что-то подмешала в шоколад! — воскликнул Лукас.
   — Наверное. Пока я ползала по полу, пытаясь встать, вошли двое мужчин: молодой незнакомец и Уиллоуби. Комната продолжала кружиться у меня перед глазами, но я помню, что тот, кого звали Гастингс, вел себя отвратительно, а Уиллоуби был просто ужасен — он хватал меня своими лапами, прикасался ко мне… Наконец Джиллиан сказала, что если уж ему так не терпится, пусть занимается этим не у нее на глазах — к ней в любую минуту может прийти Лукас. Это было последнее, что я услышала перед тем, как потерять сознание. Очнулась я уже там, где ты меня нашел. Сначала я подумала, что спасена; голова у меня все еще кружилась, но я встала и попыталась открыть дверь, однако это мне не удалось. Тогда я попробовала выбраться через окно, но оно находилось слишком высоко, а я очень ослабла. Потом пришел Уиллоуби. Должно быть, он много пил, потому что от него сильно пахло алкоголем. Он подошел и сообщил мне то, о чем я тебе уже рассказывала… что у тебя есть дочь и что ты женишься на Джиллиан. Потом стал уверять меня, что я могла бы тоже… Разумеется, я ответила отказом, но он и слушать ничего не хотел! Поэтому я…
   — Не думай больше об этом, — поспешно сказал Лукас.
   — Как я могу не думать, если убила человека?
   — Ты предпочла бы, чтобы он тебя убил?