Ильин Андрей. Картонный воин

   — Где деньги? Где четыре с половиной миллиарда долларов?
   — Я не знаю. Я их не брал! Новый удар.
   — Кто убил полицейских во Франции?
   — Товарищ Максим.
   Опять удар. Более болезненный, чем были раньше.
   — За что ты убил потерпевших на улице Агрономической?
   — Это не я!
   Серия коротких, хорошо поставленных ударов.
   — А после...
   Но договорить майор не успел, потому что вдруг услышал, как кашлянул, привлекая к себе внимание, сидящий в углу генерал Трофимов.
   Чего это он?
   — Не надо, — еле заметно покачал головой генерал.
   — Что не надо? Так допрашивать не надо? Или что не надо?..
   Но вдруг майор все понял.
   Потому что “после” был поселок Федоровка, где Иванов убил четырнадцать взявших его в плен уголовников. Хотя на самом деле убил не Иванов, убили они, вернее, бойцы их подразделения, оставив на месте преступления на ручках дверей, пуговицах и пряжках одежды убитых его отпечатки пальцев и даже предъявив его одному из выживших потерпевших. За такую разборку их бы по головке не погладили, вот и пришлось списать все на Иванова, на котором и без этих уголовников много чего висело.
   Если спрашивать Иванова, что было дальше, он может рассказать опасные подробности, которые могут услышать чужие уши, так как не исключено, что здесь установлены микрофоны или видеокамеры.
   И майор быстро переиначил вопрос.
   — Кто тебе заказал Анисимова? — спросил он.
   — Как кто — вы! — удивился Иванов. Потому что стрелять в Анисимова его уговорил майор Проскурин.
   — Не прикидывайся идиотом. Ты же прекрасно знаешь, что мы Анисимова убивать не собирались. Это была инсценировка — лжепокушение, с помощью которого мы должны были выяснить, кто собирается убить его по-настоящему. А ты его прикончил!.. Как, у тебя же патроны были холостые...
   — Я не знаю, это не я, — хныкал Иванов. — Убивал не я, и деньги брал не я. Все — не я...

Глава восьмая

   — Я не знаю, это не я, — сказал Иванов. — Убивал не я, и деньги брал не я. Все — не я...
   Большой Начальник нажал на магнитофоне “стоп” и перемотал пленку чуть назад.
   — Ты же прекрасно знаешь, что мы Анисимова убивать не собирались. Это была инсценировка — лжепокушение, с помощью которого мы должны были выяснить, кто собирается убить его по-настоящему...
   Судя по всему, они не догадываются, кто прикончил Анисимова. А раз они не догадываются, то вряд ли кто-нибудь еще догадывается...
   На самом деле Анисимова заказал он — Большой Начальник, воспользовавшись удачным стечением обстоятельств — предложением ФСБ разыграть лжепокушение, чтобы выйти на заказчиков. Анисимов согласился сыграть в этом спектакле главную роль и стоял, как на параде, подставив себя под прицел снайперской винтовки. Убил его не Иванов, Иванов действительно стрелял холостыми патронами, но, кроме него, был еще один стрелок, настоящий стрелок... Потом всех собак повесили на ФСБ, точнее, на генерала Трофимова, благодаря чему Большой Начальник смог заполучить его в полное свое распоряжение. Потому что появилась возможность засадить генерала в тюрьму за соучастие в убийстве известного в стране чиновника. И появилось моральное право взять в заложники его семью. Тот выстрел был очень удачным, тот выстрел поразил не одну, поразил две цели...
   А вот дальше пошли сбои. На Иванове пошли сбои. Он очень крепко держится, этот Иванов. На удивление крепко... Впрочем, это понятно — Иванов, судя по всему, профессионал и умеет противостоять следствию. Такую комедию ломает!.. И как ломает, без единого прокола! То есть всем совершенно понятно, что он врет, но так складно врет, что уличить его в этом практически невозможно. Впрочем, это понятно — человека, который имеет на своем счету несколько десятков трупов, который сбежал из неприступной французской тюрьмы, разговорить будет нелегко. Этот будет биться до конца, потому что будет биться не только за жизнь, но еще и за четыре миллиарда долларов...
   Ладно, поглядим, что у них там дальше?.. Большой Начальник вновь надел наушники и нажал на кнопку воспроизведения...

Глава девятая

   — Америка умеет ценить оказанные ей услуги, — проникновенно говорил Джон Пиркс...
   С этим человеком он уже однажды разговаривал, этот человек в свое время вывел его на “леваков”. И мог вывести теперь. Хотя теперь он будет осторожничать больше, потому что тогда помогал двум заинтересованным в контакте друг с другом сторонам, а теперь только одной.
   — Вы получите много денег!..
   — Зачем мне “мертвому” деньги? — мотал головой собеседник Джона Пиркса. — Вы их не знаете! Они не прощают предательства! Они убьют меня! Они найдут меня, где бы я ни был, и убьют.
   — О, нет! — радостно улыбаясь, восклицал Джон Пиркс. — Америка позаботилась и об этом. У нас есть программа защиты свидетелей. Люди, которые боятся мести, которые помогают в расследовании серьезных преступлений, получают защиту государства. Мы даем им новый паспорт, новую фамилию, даем хороший дом, счет в банке, если надо, меняем внешность. Вас никто не сможет найти, вы станете другим человеком, богатым человеком!..
   — А вы не обманете?
   — Ну что вы! Мы можем прямо сейчас поехать в консульство Соединенных Штатов Америки, где вам подтвердят мои слова.
   Слово “консульство” убеждало.
   — Ну хорошо, я скажу вам, кто может вас на них вывести...
   Это было первое звено в длинной, ведущей к главарю “леваков” цепи, за которое ухватился Джон Пиркс. Но теперь он был уверен, что не выпустит ее из рук, пока не доберется до самого верха...
   — Моя страна сумеет отблагодарить вас... — внушал он на следующей встрече. — Америка очень богатая страна — мы подарим вам дом во Флориде, откроем счет...
   Многие сразу же соглашались. Многим хотелось попасть в Америку, потому что судили об Америке по голливудским кинолентам, считая ее земным раем.
   Но соглашались не все.
   — Да пошел ты! Не нужна мне твоя вонючая Америка!
   — Но может быть, тогда дом в Европе?
   — За кого ты меня принимаешь? Чтобы я продался янки!..
   С такими приходилось разговаривать иначе.
   — Хорошо, тогда извините, — извинялся Джон Пиркс. И уходил.
   Но ровно через минуту после того, как он уходил, в доме несговорчивого посредника отключался телефон и переставал работать мобильник. А еще через пару минут к нему приходили крепкие и плохо разговаривающие по-французски мужчины, которые сбивали его с ног, затыкали рот кляпом, забивали ногами в огромный чемодан, который грузили в багажник машины.
   На конспиративной квартире чемодан открывали, и пленник видел перед собой улыбающегося Джона Пиркса.
   — Вы не передумали? — дружелюбно спрашивал тот.
   Большинство отвечали, что передумали. И рассказывали все, что знали. Но уже на других условиях, уже без гарантий вида на жительство, счетов и дома в Майами. Уже бесплатно, за свою жизнь.
   Но нашлись и такие, кто стоял до конца. Их пропускали через детектор лжи и через расслабляющие волю наркотики. И все равно узнавали то, что хотели. На карту было поставлено слишком много, чтобы хоть с кем-то церемониться!
   Постепенно картина вырисовывалась — стали понятны форма и структура организации, известны отдельные ее члены, которые могли вывести на своих входящих в их тройки и пятерки товарищей. Но “другие” Джону Пирксу были не нужны. Он не собирался ликвидировать организацию как таковую, ему было довольно разобраться с верхушкой. Он был уверен, что при такой организации дела о контактах с ЦРУ в полной мере был осведомлен только один человек — только главарь. Связники и прочие контактировавшие с американцами исполнители были безопасны, они не знали всего, но даже если бы знали, никогда не решились бы ссориться с Америкой, зная, чем это может закончиться. Именно поэтому на мелочевку Джон Пиркс не отвлекался, сосредоточившись на главном.
   Наконец нашлись люди, которые указали на возможных посредников. С ними разговаривал не Джон Пиркс, с ними разговаривал его человек, который играл роль арабского шейха. “Шейх” предъявлял рекомендательные письма арабских террористов и просил “леваков” о помощи. О той помощи, которую ему не мог предложить никто другой. “Шейх” хотел наказать своих злейших врагов — американцев. Наказать здесь, в Европе.
   Расчет был на то, что враг был общий, что “леваки” тоже желают отомстить американцам. Но они желали отомстить бесплатно, а “шейх” предлагал за проведение теракта деньги. Очень большие деньги.
   Цели сходились, а деньги еще никому никогда не мешали.
   Главарь “леваков” согласился на контакт.
   Но на первую встречу не пришел, хотя должен был! Пришел совсем другой человек. Главарь “леваков” был хитрый как лис и предпочел подстраховаться. Если бы это была засада, то капкан захлопнулся бы без него, оставив охотников с носом. Но психологи ЦРУ просчитали такую возможность, и на первой встрече никаких действий не планировалось.
   Появилась возможность форсировать события. “Шейх” подтвердил свои, которые нельзя было быстро проверить, полномочия и отказался говорить дальше. “Шейх” “обиделся” и сказал, что разговаривать со слугами не будет, что он приехал к Хозяину. И сделал вид, что собирается хлопнуть дверью.
   Деньги могли уплыть, могли уплыть к другим террористам, потому что за такие деньги охотников отомстить американцам найдется немало.
   “Посол” “леваков” извинился и попросил “шейха” подождать несколько минут.
   Он вышел на балкон, развернул спутниковый телефон и, войдя через космос в Интернет, отправил электронное письмо. При таком виде связи установить местоположение адресата быстро было затруднительно. А если долго, то безнадежно. Вряд ли он принимал сообщение у себя дома. Скорее всего он сидел где-нибудь в Интернет-кафе или библиотеке, которые, получив сообщение, тут же покинет...
   Ответ пришел через три минуты. Главарь “леваков” соглашался на встречу, оговаривая за собой право самому решить, где и при каких обстоятельствах она произойдет.
   “Шейх” продиктовал все свои координаты и удалился.
   Теперь нужно было ждать. Только ждать...

Глава десятая

   — Не надо, не надо меня убивать! — орал благим матом Иванов, испуганно заслоняя лицо руками и жмурясь.
   Картина была препротивная: отступая от майора Проскурина, Иванов дополз до стены, уперся в нее спиной и вопил что было сил, чтобы его не убивали. Хотя майор его не то что убивать, а даже бить не мог в полную силу, потому что он от каждого удара срывался на визг!
   — Ой, не надо, не надо!!
   В комнату сунулась чья-то голова.
   — Все нормально, — сказал майор. Голова повернулась в сторону Иванова.
   — Нет, ненормально! Он бьет меня! — пожаловался Иванов.
   Голова посмотрела на майора.
   — Если бы я его бил, он бы не орал, а давно сдох, — ответил на молчаливый вопрос майор Проскурин.
   Это было убедительно. Багровый от злости майор выглядел очень внушительно.
   Голова скрылась за дверью.
   Майор придвинулся к Иванову.
   — Ты чего орешь? — возмущенно спросил он.
   — Так вы же бьете! — зашмыгал носом Иванов. Ну как с ним еще разговаривать? По-доброму не получается. По-доброму он такую чушь несет, что уши вянут! По-злому — он в крик. Эх, врезать бы ему разок по-настоящему, так, чтобы душу отвести... Но душу отвести тоже нельзя, потому как Иванов живой нужен.
   Похоже, выход может быть только один... Майор взглянул на Иванова и быстро вышел из комнаты. В коридоре, привалясь плечом к стене, нервно курил генерал.
   — Ну? — спросил взглядом он.
   — Нет, — развел руками майор. — Я думаю, нужно использовать полиграф или “химию”...
   — Тогда уж лучше “химию”... На том и порешили.
   — Мы хотим использовать сыворотку правды, — предупредил генерал Трофимов приставленного к ним человека.
   Тот ничего не ответил, тот молча кивнул и ушел.
   Но через десять минут вернулся.
   — Можно, — сказал он.
   По всей видимости, он советовался с Петром Петровичем, а Петр Петрович, не исключено, что с кем-нибудь еще. Но “добро” было получено.
   — Через четверть часа придет врач, и можно будет начинать.
   Это было предусмотрительно. При использовании сыворотки правды чего только не бывает. Значит, они имели с ней раньше дело и знают про возможные последствия.
   Через четверть часа действительно пришел врач, осмотрел Иванова, проверил у него давление.
   — Можно начинать, — сказал он.
   Иванову закатали рукав, заставили поработать кулаком, воткнули в вену иголку и, меняя шприцы, ввели в кровь содержимое одной, а затем второй ампулы.
   Иванов мгновенно “уплыл”. Сыворотка правды воздействует на подкорку, подавляя волю человека и вызывая безудержное желание говорить. Поэтому последствия были ужасающие. Иванова прорвало, как больного дизентерией, которому по ошибке прописали слабительное.
   — Я все расскажу, не надо меня бить, я сам расскажу все, что вам надо... — затараторил, захлебываясь словами, Иванов. — Я инженер по котлоагрегатам, я никого не убивал, меня заставили, это товарищ Максим и еще Маргарита...
   — Эй, погоди, не гони, — попытался остановить Иванова майор Проскурин, впервые наблюдавший такое убойное действие сыворотки. Другие, конечно, тоже начинали болтать, но другие пытались с этим своим желанием хоть как-то бороться. — Стой! Хватит!..
   Но Иванова несло. Иванова так несло!..
   — Однажды в детстве я украл варенье, я никому не говорил, теперь скажу, а еще я своровал на работе графин, а еще однажды... — быстро-быстро говорил он, проглатывая окончания слов.
   Да кому он нужен, этот графин? Нужно совсем другое.
   — Погодите, остановитесь! Меня интересуют деньги, которые...
   — Деньги, да, деньги, — перебил майора Иванов, торопясь рассказать все, что знает про деньги. — Я в детстве воровал деньги у мамы из кошелька, двадцать копеек и десять копеек, а один раз потерял на работе пятьдесят рублей, это было много, я ужасно, ужасно расстроился, а когда проигрывал на рулетке, радовался, потому что они все равно все деньги забирали себе, я люблю деньги, только их всегда не хватало...
   — Тихо! — гаркнул майор и громко хлопнул в ладоши.
   Иванов вздрогнул и, ошарашенно глядя на него, замолк. Но, две секунды помолчав, чуть не лопнул от напряжения.
   — Можно, я скажу, ну можно, я скажу, — забубнил он. — Я очень хочу сказать, я все скажу... Однажды в детстве...
   Майор закатал Иванову звонкую оплеуху. Раньше он его бил, чтобы разговорить, а теперь, чтобы заставить замолчать! Как быстро все меняется в этом мире.
   — Не надо говорить, надо отвечать на вопросы. Только на вопросы!
   — Да, да, да, — как сумасшедший закивал Иванов.
   — Вы... — начал майор.
   — Да, да, да, я Иванов... — тут же прорвало Иванова.
   — Вы получали...
   Но Иванов не был способен дослушать вопрос до конца.
   — Да, да, я получал, я зарплату получал и премиальные, квартиру получал, еще в морду получал, я все расскажу...
   — Да цыц ты! — снова рявкнул майор Проскурин. — Дослушайте до конца. Получали ли вы деньги в швейцарском...
   — Я получал, но на самом деле не получал, хотя как будто получал, но если бы получал, то что-то имел, а я ничего не имел...
   Это было невозможно! В этом потоке слов можно было утонуть!
   Майор сгреб Иванова в охапку и как следует встряхнул, хотя при использовании сыворотки применять к “пациенту” физические меры воздействия не рекомендуется.
   — Я буду задавать вопросы, вы отвечать только “да” или “нет”!
   — Ага, ага, ага, — закивал, затарахтел Иванов, умоляюще глядя на майора. Ему очень хотелось понравиться этому человеку, хотелось рассказать ему все, что он знает, все, все, все, но он его не понимал и постоянно прерывал.
   — Вы получили четыре с половиной миллиарда долларов? Да или нет?
   — А что нужно ответить — нет или да? — быстро спросил Иванов. — Я отвечу, что надо, только вы скажите, что надо...
   — Надо говорить правду. Только правду! Да? Или нет?
   — Тогда — да... то есть нет... то есть, конечно, да, ну то есть как бы получал, но на самом деле нет...
   — Отвечать нужно “да” или “нет”!..
   А как тут ответишь “да” или “нет”, если, с одной стороны, получал, а с другой — ни цента из них не видел!
   — И да, и нет...
   На все остальные вопросы Иванов отвечал так же — и да, и нет, то ли да, то ли нет, да, да, да — нет, нет, нет...
   Сыворотка правды не сработала. Вернее, сработала, и даже очень хорошо сработала, клиент говорил без умолку, но толку от него не было никакого.
   Очень скоро Иванов начал скисать и терять интерес к происходящему. Действие сыворотки заканчивалось и начиналось “похмелье”. Дальше его спрашивать о чем-либо было безнадежно.
   — Сволочь! — сказал в сердцах майор, вынося свой вердикт. — Сволочь и гад!
   Сказав невероятно много, Иванов не сказал ничего!
   Опять не сказал ничего!
   Наверное, он мог заговорить только в одном случае — в случае, если с него с живого сдирать шкуру. И майор готов был сдирать, потому что ему своя шкура была ближе к телу. Потому что лучше пожертвовать Ивановым, чем своей семьей!
   — С ним надо как в боевых условиях, — сказал раздраженно майор. — По самому верхнему пределу. Иначе он ничего не скажет.
   Генерал согласно кивнул.
   Наверное, так, наверное, с Ивановым иначе нельзя! Иначе — не получится!..

Глава одиннадцатая

   “Шейх” никого не искал и не должен был искать, шейха нашли сами.
   “Шейха” просили приготовить половину обещанной суммы, сложить ее в спортивную сумку и быть с ней в руках на мосту Александра III, ближе к левому берегу Сены, на следующий день, ровно в полдень. Приехать следовало одному, на городском транспорте.
   Передача аванса означала, что “леваки” приняли предложение и начинают подготовку к акции. Сценарий предстоящей операции был придуман и прописан в ЦРУ и выглядел очень убедительно. “Левакам” предлагалось дождаться визита во Францию Госсекретаря США, который должен был состояться в самое ближайшее время, и совершить на него покушение. Для чего зарезервировать номер в отеле, расположенном на площади Оперы, проплатив его на месяц вперед. Окна номера должны были выходить на улицу. На второй или третий день официального визита Госсекретарь США должен был, в рамках запланированной культурной программы, посетить парижскую оперу. В момент, когда из служебных ворот будет выезжать лимузин с высоким гостем, “леваки”, находящиеся в номере, аккуратно выдавят заранее подрезанные куски стекла, высунут в них раструбы гранатометов и в момент, когда лимузин вырулит на улицу, дадут залп; Из двух выпущенных ракет как минимум одна поразит цель. Кумулятивный заряд пробьет легкую броню автомобиля и, взорвавшись, сожжет всех находящихся в салоне людей. В том числе, и в первую очередь. Госсекретаря США.
   Отстрелявшиеся “леваки” бросят пустые гранатометы и, выйдя из номера и пройдя по коридору, спустятся по запасной лестнице во двор, пробегут сорок шагов, вскроют заранее приготовленным ключом дверь и, оказавшись в стоящем параллельно отелю здании и пройдя его насквозь через расположенный на первом этаже офис, выйдут на соседнюю улицу, где их будет ждать машина.
   “Левакам” не мог не понравиться такой план. И, судя по всему, он им понравился.
   “Шейх” купил спортивную сумку, бросил туда упакованные в пакет и перетянутые крест-накрест скотчем доллары и отправился на мост Александра III. В полдень отправился. Он гулял туда-сюда по мосту, держась ближе к левому берегу, и ждал встречи. Но встреча произошла не так, как он ожидал. Возле тротуара резко затормозила какая-то машина. Из салона высунулась и поманила “шейха” пальцем миловидная девушка. “Шейх” сделал шаг навстречу.
   — Вы Гарри Трумэн? — спросила девушка по-английски. — Меня просил вас встретить Джордж.
   И протянула руку.
   “Шейх”, обозначенный в пароле как Гарри Трумэн, кивнул. По логике, человек, который попросил его встретить, должен был называться Джорджем Вашингтоном.
   Встреча состоялась.
   “Шейх” приподнял и отдал даме сумку.
   И машина мгновенно сорвалась с места.
   — Погодите! А как же?.. — крикнул было вдогонку “шейх”.
   Но машины уже не было, она растворилась среди сотен других, идущих через мост сплошным потоком.
   Деньги уехали.
   “Шейх” остался...
   Девушка в машине сумку не вскрывала, она скорее всего даже не знала, что в ней находится, и не знала, от кого ее получила. Возможно, ее просто попросил об одолжении какой-нибудь хороший приятель. Террористы любят использовать в своих играх случайных людей — так меньше шансов угодить под слежку. И легче выявить слежку, если она уже ведется. Например, сопровождая машину с приятельницей и наблюдая за теми, кто едет за ней следом.
   Проехав десять кварталов, девушка вышла из машины и встала возле остановки автобуса. Ждала она недолго. Возле нее тоже скоро остановилась машина, и молодой парень сказал, что от Джорджа, и забрал у нее сумку. Наверное, этот парень тоже не знал о том, кому и что везет, но знал уже чуть больше, так как эта машина долго кружила по Парижу по заранее определенному маршруту. Вполне возможно, ему хорошо заплатили и сказали, что он повезет контрабанду, и что поэтому будет не лишним проверить, не сели ли ему на хвост полицейские.
   Он изъездил пол-Парижа, прежде чем доехал до места. В определенных точках его машину подхватывали и сопровождали неприметные легковушки и мотоциклисты, но довольно быстро, через пять-десять кварталов, уходили в сторону, сообщая по мобильникам, рациям или с телефонов-автоматов марки, цвет и номера машин, которые показались им подозрительными. “Леваки” имели большой опыт конспирации, почему до сих пор и были еще на свободе. Они предпочитали страховаться не раз и не два, предпочитали нагораживать целую систему контроля, предшествующую любому контакту с внешним миром. Поэтому любой успех полиции обычно сводился к поимке случайных помощников и мелких исполнителей. Они рубили организации руки, но не могли добраться до головы. Больше повезло заокеанской разведке, которая удостоилась высокой аудиенции, но с некоторых пор американцы тоже попали в черный список, и нового шанса встретиться с главарем “леваков” ни у Джона Пиркса, ни у кого-либо еще не было. Был у “шейха”, но с него тоже предпочли вначале взять деньги....
   На одном из перекрестков парень остановил машину и спустился в метро. Здесь его тоже ждали и сопровождали чужие, о которых он не знал, глаза, которые внимательно наблюдали за всеми идущими за ним и рядом с ним пассажирами, запоминая приметы тех, что сели вместе с ним вагон. На следующей остановке парень вышел, а его случайные попутчики ехали дальше. Парень переходил на другую сторону и садился в поезд, идущий в обратную сторону, что абсолютно исключало возможность случайного совпадения маршрутов, потому что ни один здравомыслящий человек не станет ездить туда-сюда, выскакивая на каждой следующей станции.
   Все было чисто — “хвоста” не было.
   На одном из перегонов к парню подсел мужчина и, сказав пару слов, забрал сумку, в последний момент выскочив из вагона.
   Ещё через шесть часов, уже не в Париже и даже не во Франции, сумку передали главарю “леваков”.
   Аванс был получен.
   Но и даже тут главарь “леваков” перестраховался! Он знал, что такие посылки иногда могут взрываться, поднимая на воздух получателя. Он сам посылал такие посылки. “Шейх” был, конечно, друг, но посылку могли подменить на любом из этапов передачи, если допустить, что кто-то из исполнителей его предал.
   Для начала главарь “леваков” проверил сумку “карманным” миноискателем, предварительно срезав с нее все металлические пряжки.
   И сумка запищала! В сумке было какое-то железо!
   Главарь “леваков” мгновенно выбежал на улицу, но там, отойдя от дома на несколько кварталов, вдруг сообразил, что фонить может металлическая лента в банкнотах! Денег было много, вполне достаточно для того, чтобы металлоискатель почуял железо.
   Главарь вернулся, но сумку вскрывать не стал. Если уж страховаться, то страховаться до конца!
   Он вызвал одного из своих соратников и, проводив в подземный гараж, попросил проверить, что находится в сумке. Тот не протестовал — это было нормально, чтобы своей жизнью рисковал менее ценный член организации. Так и должно быть, если иметь в виду не свои интересы, а интересы дела!
   Молодой, преданный идее “левак” дернул “язычок” “молнии” и развел ручки сумки в стороны. Внутри был прозрачный полиэтиленовый пакет, сквозь который просвечивали пачки долларов.
   — Там доллары, много долларов, — сказал молодой “левак” по внутреннему телефону.
   — Как они упакованы?
   — В прозрачный полиэтиленовый пакет, перетянутый скотчем.
   — Там больше ничего нет?
   Парень внимательно осмотрел сумку и пакет.
   — Нет, больше ничего.
   — Тогда разрежь пакет.
   Молодой “левак” вытащил из кармана нож и полоснул лезвием по полиэтилену. Из разорванного пакета на пол посыпались деньги. Он поднял одну из пачек и повертел в руках.
   — Ну что у тебя? — спросил главарь “леваков”.
   — Ничего особенного. Доллары как доллары.
   — Все, больше ничего не трогай, я иду. Главарь спустился в гараж и сбросил пачки обратно в сумку.
   — Спасибо, можешь идти.
   Парень ушел. Он был рад, что сумел пригодиться.
   Главарь “леваков” поднялся к себе в комнату и пересчитал деньги. Это дело он предпочитал не передоверять никому.