Ильин Андрей. Киллер из шкафа

   — Ну не всех. Половину. Только мне и половины хватит. И даже четверти.
   — А если мы компромисс найдем?
   — Какой компромисс?
   — Взаимовыгодный. Ты клиента получишь. Я информацию. Мне этот гражданин Иванов тоже небезынтересен. Конечно, не так, как тебе. Но тоже... Глупо не использовать удачу, когда она сама в руки прет.
   — Что ты предлагаешь?
   — Я? Ничего. Я прошу о небольшой услуге. Чтобы ты принял от меня человечка и приставил к гражданину Иванову в качестве телохранителя. Своего телохранителя. Причем даже без назначения ему оклада. Представляешь, какая выгода — клиент за телохранителя платит по полному прейскуранту, а ты телохранителю ничего. Прямой навар. Прямее не бывает.
   — И мы в расчете?
   — За что?
   — За приставленного к Иванову телохранителя?
   — Экий ты жмот стал. Даже разговаривать противно. Я тебя о том телохранителе как о небольшом личном одолжении просил. Которое тебе, между прочим, немалый барыш принесет. А ты торговаться...
   — Я же не знаю, зачем ты к моему клиенту своего телохранителя приставляешь. И что с того может получиться.
   — А тебе и не надо знать. И не надо беспокоиться. Тебе надо ему счет за предоставленные услуги предъявить. И причитающиеся деньги получить. За чужую, между прочим, работу.
   — Мягко стелешь, Степан Степанович...
   — И за эту пустяковую услугу и направленный в твою кассу барыш я готов скостить тебе четверть долга.
   — Две трети.
   — Хорошо, треть.
   — Половину, и я соглашусь.
   — Ладно, половинку с хвостиком, и по рукам?
   — По рукам!
   — Ну вот и договорились. Я своего человечка к тебе завтра подошлю. В твой отдел кадров. Ты там предупреди, чтобы все чин чином было. Чтобы собеседование, чтобы в трудовую книжку печать шлепнули и соответствующий оклад начислили. Скажи, какие ему документы надо при себе иметь?
   — Паспорт, трудовую, лицензию охранника, право на ношение оружия.
   — Ну, это сделаем. Это самое простое. Только ты не жадничай, большой оклад, который тебе в прибыль пойдет, не назначай. Держись в рамках средних цифр. И никого о новом работнике в курс не вводи. Не вздумай. Мне своего человечка светить резона нет.
   — А если он что-нибудь такое узнает?
   — Что? У тебя же законопослушная фирма? Которая кодекс и постановления правительства чтит, как монах Божьи заповеди. Чего тебе опасаться?
   — Ну мало ли... И на старуху бывает проруха. Вдруг он что-нибудь не то заметит? Или ему покажется, что он что-то не то заметил?
   — Если что заметит... Считай, что не заметил. Ну все. Надеюсь на тебя.
   — И я тоже...
   — Будь спокоен. Ну ты же меня не первый год знаешь...
   Генерал положил трубку и выключил магнитофон, на который записал разговор. На всякий случай записал. На случай, если он не добьется росписи под распиской о сотрудничестве, а прижать к ногтю старинного сослуживца надо будет.
   — Все слышал? — спросил он майора.
   — Слышал.
   — Все понял?
   — Понял.
   — Ну, значит, действуй. Направь туда человечка посмышленей да поинициативней. Который сможет увидеть больше, чем ему покажут. Ну и чтобы подготовлен был на случай непредвиденных обстоятельств. Чтобы один трех стоил. Есть такой?
   — Найдется.
   — Кого думаешь?
   — Сашку. То есть, я хотел сказать, лейтенанта Михайлова.
   — Михайлова? Михайлов сможет. Ну давай действуй, майор... Теперь, если мы за кончик уцепились, непростительно будет всю ниточку не вытянуть. Ни тебе, ни мне непростительно!..

Глава охранной фирмы положил трубку и вытер вспотевшую лысину. Еще в самом начале разговора вспотевшую.

   Зубр генерал. Еще больший зубр, чем раньше был. Ишь как в того Иванова вцепился. Всеми тридцатью двумя. Не оторвать.
   Интересно только знать, зачем вцепился? Что в том гражданине Иванове такого особенного, что им сам генерал заинтересовался? Очень сильно заинтересовался...
   Что?
   Узнать бы... Потому что если не узнать, то тот генерал слопает его вместе со всем его агентством, не поперхнувшись. Хоть и старый сослуживец. Или именно потому, что старый сослуживец.
   Прав генерал насчет закона равновесия. На нем все держится. И если это равновесие нарушится хоть на йоту — пиши пропало. Придется падать на самое дно самого глубокого колодца. Куда даже соломка не подстелена...

Глава тридцать третья

   Майор Сивашов был доволен. И был радостно возбужден. Впервые за последнюю неделю. Он был доволен и был возбужден по одной-единственной причине — сверка номеров оружия, изъятого следствием с места боя, вывела на оружейку одной из войсковых частей. Именно на этом складе его враг получил оружие. По крайней мере большую часть участвовавшего в бое оружия, из которого расстрелял его боевых товарищей. Там, на квартире, расстрелял. И еще раз на квартире. И в морге...
   Майор был доволен, потому что имел наконец возможность отомстить. За павших друзей, за позор проигранных боев, за преследующую его в последнее время невезуху. Теперь он мог отыграться за все. На виновных отыграться. Если вышестоящее начальство даст на то разрешение...
   А даст? Даст генерал-товарищ Петр Семенович добро на бой-реванш? Или опять начнет мудрить? Свои замысловатые и совершенно непонятные воспитанному в пехотном строю и общевойсковых традициях майору каверзы строить?
   Ведь не даст. Как пить дать! Начнет тянуть время, запрашивать дополнительную информацию, перепроверять информацию... А в итоге ребята останутся неотмщенными.
   Черт бы побрал эти хитромудрые подковерные интриги. Насколько все проще в открытом бою. Здесь свои позиции. Там чужие. На своих позициях свои, в своей форме. На чужих — чужие, в чужой форме. Если на своих позициях кто-то в чужой форме — значит, он перешедший линию фронта чужой и с ним можно поступать по законам военного времени. То есть допрашивать и, если молчит, — расстреливать.
   Ну прелесть же что за жизнь! Всегда ясно, кто враг, кто друг. Всегда есть сосед справа и сосед слева. Есть прикрывающая ближние и дальние подступы артиллерия. Есть авиация, кухня и санбат в ближнем тылу.
   А в этих их закулисных игрищах — сам черт ногу сломит. Кто враг? Где друг? С какой стороны пуля прилетит? И в какой санбат с той пулей в спине бежать?
   Может, ну к ляху этого Петра Семеновича с его перестраховками? Может, на этот раз обойтись без него? Может, проявить инициативу и самому справиться? Расчихвостить этих подлецов, взять языка, узнать у него обо всем, о чем возможно, и лишь после этого выйти на доклад. В конце концов, победителей за самоуправство не судят. Правда, и не награждают. Ну да ему наград не надо. Ему бы только за ребят поквитаться...
   — Дневальный!
   — Я!
   — Давай, дневальный, личный состав на построение! Шевелись давай!
   — Есть, товарищ майор. Взво-од! Подъем! Мгновенный скрип пружин солдатских коек, удар множества босых пяток о пол казармы, шелест одежды, звон пряжек, топот каблуков... Сорок пять секунд на все про все.
   — Товарищ майор, по вашему приказанию...
   — Вот что, ребята. Долгие разговоры мне разговаривать с вами некогда. Скажу одно, но главное. Я, кажется, знаю местонахождение тех, кто... Ну, в общем, кто наших ребят положил. Тогда... Кто там тогда был, поймет. Короче, кто хочет поквитаться... Добровольцы — выйти из строя.
   Большая часть взвода сделала шаг вперед.
   — Равняйсь! Смир-но! Добровольцам напра-во, в красный уголок, всем прочим на месте... шагом марш!
   В красном уголке майор развернул карту.
   — Периметр охраняемой зоны. Склад. Автопарк. Казармы...
   Задача — организовать скрытое наблюдение за объектом с целью обнаружения и опознания противника и выявления огневых точек и мест скопления живой силы и техники.
   Задача ясна?
   — Так точно!
   — Выезд в двадцать один ноль-ноль. Форма одежды полевая. Приготовить маскировочное снаряжение, оружие, средства связи и сухпай на трое суток. Быть готовым к двадцати пятнадцати! Вопросы есть? Вопросов нет. Разойдись! Командиры пятерок, ко мне!..
   В 20.15 личный состав построился во дворе казармы. Командир прошел вдоль рядов, внимательно осматривая каждого бойца, поправляя одежду и снаряжение.
   — Подтяни... Шнурки завяжи. А то они в самый неподходящий момент... Что в карманах? Оставить документы и письма. Документы и письма сдать старшине... Все остальное на ходу. По машинам!
   Бойцы один за другим попрыгали в крытые брезентом «КамАЗы». На этот раз они даже не переодевались в гражданку. На этот раз они действовали как нормальное воинское подразделение. Без обычных конспиративных заморочек...
   Машины ехали пять часов. По асфальту, по грейдеру, по грунтовке, по бездорожью. И встали на поляне в глубине густого, поросшего мелким кустарником леса.
   — Личному составу можно оправиться. Истосковавшийся по кустам личный состав рассредоточился по лесу. Чтобы через пять минут собраться и построиться между машинами.
   — Отсюда до объекта три километра по прямой. Значит, реальных пять. Первая пятерка выходит через двадцать минут. Первой пятерке приготовиться к выходу. Оставшимся оборудовать лагерь. При контактах с гражданским населением объяснять свое здесь присутствие проведением плановых учений. Вопросы есть? Нет? Разойдись!
   Личный состав разбежался в стороны. И занялся тем, чем должен был заняться. Растянул поверх машин и закрепил маскировочные сети, установил две армейского образца палатки и тоже замаскировал ветками и листвой, развернул антенну радиостанции, вырыл выгребную яму и приготовился ко сну... Кроме разосланных во все стороны дозоров и секретов, которым была поставлена задача наблюдать, обнаруживать на дальних подступах, сдерживать, уводить, а при необходимости принимать бой, если к лагерю опасно приблизятся передовые силы противника либо нежелательные гражданские лица.
   Через час лагерь был оборудован, секреты расставлены, личный состав накормлен выданным им сухпаем и уложен спать в палатки на подстеленные под спины и бока ветки и сухую листву. Армейские разведчики не туристы. Они, расставив палатки, костры не жгут и песен возле них до полуночи не орут. Они спят. Пока представилась такая возможность.
   Первая пятерка, напялив маскировочные, напоминающие зеленые мохнатые шкуры комбинезоны, натянув на стволы маскчехлы и измазав лица темно-коричневым маскировочным гримом, двинулась в путь. В обход деревень, лесных кордонов и прочих населенных пунктов. Через полтора часа они были на месте.
   — Двое на север. Двое на юго-восток. Я здесь, — приказал начальник пятерки; — Смена по темноте. Смена через двадцать два часа.
   Двойки расползлись в стороны и, оседлав господствующие высотки, оборудовали временные наблюдательные пункты, вырыв саперными лопатками углубления в грунте, покрыв себя дерном и густо замаскировав подходы кустарником.
   — Готовы! — доложила по рации первая двойка.
   — Готовы! — доложила вторая.
   Время пошло.
   Пять пар глаз, вооруженных двадцатикратной оптикой, вцепились в объект. Они внимательно изучали каждое строение, каждую выезжающую или въезжающую машину, каждого попавшего в объектив биноклей человека и даже каждую болтающуюся в периметре части собаку, которая в дальнейшем могла их демаскировать, не вовремя залаяв. Они фиксировали время смены караулов возле складов вооружения. Подсчитывали общее количество личного состава и выделяли командиров. Вычисляли наиболее и наименее посещаемые здания и подъезды. Они делали все то, что делал бы разведотряд, отслеживающий в тылу противника тот или иной объект.
   Но более всего они искали людей, лица которых им были знакомы. Которые были им памятны по второй вооруженной стычке на Агрономической. И из-за которых они сюда и прибыли.
   — Вижу. Северная казарма. На выходе. Боец в лейтенантской форме. С вашей стороны его должно быть видно лучше. Подтвердите опознание.
   — Какой из двух?
   — Тот, что слева.
   — Отсматриваю.
   — Ну что?
   — Похож. Я, кажется, помню такого.
   — Я тоже помню. Есть опознание!
   — Еще один. Крыльцо на выходе из столовой. В центре.
   — Есть в центре.
   — Похож?
   — Нет. Не помню. Этого не помню.
   — А мне кажется, он был.
   Спорное опознание. Но все равно почти опознание!
   — Двое! Со стороны КПП. Видите?
   — Видим.
   — Они?
   — Они! Черт! Похоже, здесь собрался весь их отряд...
   Скорее всего весь. Так и должно быть. Спецгруппы в промежуток между операциями и после операций по домам не распускаются. До момента, пока не утихнет поднятый ими во время очередной боевой вылазки шум, спецподразделения выдерживают одно-двухнедельный и более карантин, находясь на казарменном положении без права выхода за пределы части.
   Бойцы этого спецподразделения выдерживают карантин в пределах этой части!
   И значит, здесь они! Все! Ну или большая их часть! Отыскались-таки!
   — Есть опознание! — передал командир пятерки в лагерь.
   — Сокол передает — есть опознание, — доложил Дежурный радист майору.
   — Ты уверен?!
   — Так точно, уверен. Только что Сокол передал.
   — Значит, есть... Значит, все-таки нашли! Значит, не зря... Командира второй пятерки ко мне!
   — Товарищ майор... по вашему приказанию...
   — Слушай боевую задачу. Первая пятерка узнала их. Тебе необходимо продублировать и подтвердить либо опровергнуть проведенное ими опознание. От твоей работы будет зависеть весь ход дальнейших действий. Поэтому ошибаться тебе нельзя. Возьмешь дополнительных бойцов. Из тех, что их видели и хорошо запомнили. Если результаты твоих наблюдений совпадут с выводами первой пятерки, если ты узнаешь их — переключись на отсмотр подходов к местам их сосредоточения, на маршруты и режим смены караулов. Мы выйдем на исходные к двадцати четырем ноль-ноль. Приказ ясен?
   — Так точно. Продублировать опознание. Отсмотреть подходы и перемещения караулов, быть готовым к приему основных сил.
   — Добро. Сверим часы.
   — Девятнадцать ноль семь.
   — У меня ноль восемь. Ставь по моим. Ну все, Иди готовь своих бойцов.
   Бойцы второй пятерки спали. Бойцы второй пятерки отсыпались перед суточным бдением.
   — Егоров, Дроздов, Матвеенко... подъем!
   Через два часа усиленная тремя бойцами вторая пятерка вышла на маршрут. Через четыре — была на месте.
   Наблюдавшие за объектом бойцы первой пятерки выползли из своих убежищ. Чтобы наконец расправить затекшие ноги и руки, размять одеревеневшие мышцы. В их еще теплые логова вползла новая смена.
   — Первая двойка готова.
   — Вторая двойка готова.
   — Третья двойка...
   Сдавшие наблюдательную вахту бойцы не ушли. Еще по меньшей мере час они вводили в курс дела новоприбывшую смену. Потому что, отлежав здесь двадцать два часа, лучше, чем кто-либо, ориентировались в обстановке.
   — Это третья казарма, это столовая, это котельная...
   Чаще всего они появлялись возле четвертой казармы... возле столовой... в физкультурном городке...
   Место постоянной дислокации, по всей видимости, четвертая казарма...
   Смена караулов через три часа... Посты по углам. Там, где фонари... Караулка с северной оконечности... Несение службы оставляет желать лучшего. Бойцы на постах дремлют, подходы надлежащим образом не отсматривают. Сменный караул подпускают без предписанного уставом окрика... В общем, нормальный среднеарифметический бардак...
   Ну что, все понятно?
   — Все.
   — Тогда мы пошли.
   — Счастливо.
   Отработавшая свое боевое дежурство первая пятерка шагнула в темноту и растворилась в ней, как черные кошки.
   — Вторая казарма. Три человека. Один, мне кажется, похож.
   — Вижу. Который?
   — Крайний слева.
   — Вижу. Но не узнаю.
   — Я тоже не узнаю. Ложное опознание.
   — Еще пятеро. Тот, что с правого края, и тот что в центре.
   — Заметил.
   — Похожи?
   — Эти похожи. Особенно крайний.
   — Согласен. Это они. Опознание!
   — Двое возле плаца... Опознание.
   — Шесть бойцов на волейбольной площадке.! Трое...
   Опознание. Опознание. Опознание...
   — Опознание подтверждаю! Перехожу к выполнению второй половины работ, — передал команддир второй пятерки.
   — Подтверждение опознания, — доложил paдист. — Запрашивает, какие будут дополнительные указания.
   — Никаких дополнительных указаний не будет. Работать. И ждать подхода основных сил. Передайте.
   — Есть!
   — Дневальный?
   — Я!
   — Доведите до сведения личного состава — всем быть готовыми через три часа. Лагерь свернуть, все за собой подчистить. И чтобы ни одного окурка, ни одного следа... Ясно?
   — Так точно.
   Через три часа лагерь был свернут. Палатки и маскировочные сети сняты, сложены и заброшены в машины, сорванные ветки равномерно разнесены по округе на триста и более метров, отверстия в грунте от колышков и палаточных стоек выровнены, выгребная яма засыпана и покрыта дерном. Местность приобрела первоначально нетронутый вид.
   — Взвод... стройся!
   Бойцы коротко пробежались по поляне и замерли, подперев друг друга плечами и выровняв в единую линию носки.
   — Слушать боевую задачу. Нашему подразделению предстоит совершить скрытый марш, выйти на рубеж атаки и через два часа двадцать пять минут атаковать и уничтожить превосходящие силы противника, максимально используя эффект неожиданности. Силы того противника... которого вы знаете. Сдаваться без боя они не будут. А будут оказывать сопротивление, где и как только можно. Так что потери в личном составе не исключены.
   Раненых, убитых, оружие и предметы, по которым можно опознать нашу принадлежность, на поле боя не оставлять. Выносить. Или уничтожать подрывом толовых шашек и гранат. В случае попадания в плен — молчать и отдуваться самостоятельно. Убить они, вполне возможно, не убьют, а вот под суд подвести могут. Всем все ясно? На что идем, чем это может быть чревато?
   — Так точно!
   — Отказники есть? Пауза.
   — Отказников нет.
   — Вопросы есть? Пауза.
   — Вопросов нет! Ну, тогда, значит, выход через четверть часа. Ни пуха...
   — К черту, товарищ майор!

Глава тридцать четвертая

   Иванов Иван Иванович осматривал строй предложенных ему на выбор телохранителей. Телохранители были как на подбор — один другого краше. Правда, не мастера спорта и не олимпийские чемпионы. Но Ивану Ивановичу не долг требовалось выбивать и не на презентации мощью чужих мускулов щеголять. Ему надо было защитить свое бренное тело от грозящих ему со всех сторон опасностей.
   — Спецучебка Первого главного управления КГБ. Пять лет службы в подразделении «Дельта», опыт участия в боевых действиях, заграничные командировки, правительственные награды, личный двузначный счет...
   — В каком смысле личный счет? В банке счет?
   — Личный счет — это число боевых потерь у противника, причиненных ему данным конкретным бойцом. У этого бойца счет выражается двузначной цифрой. Вам требуется уточнение?
   — Нет-нет. Не требуется. Уточнения мне не надо...
   — Три года назад вышел в отставку. Два — работает у нас. Нареканий со стороны заказчиков не имеет. Характеризуется с положительной стороны. Двадцать пять долларов...
   — Что двадцать пять долларов?
   — Цена двадцать пять долларов. Двадцать пять долларов в час. Вы согласны?
   — Я? Да, конечно, согласен.
   Отобранный и утвержденный заказчиком кандидат покидал строй и отходил в сторону в ожидании дальнейших распоряжений. Его время уже начинало тикать. Его время уже отсчитывало причитающиеся ему за работу центы.
   — Обращаю внимание на следующего кандидата Второй взрослый разряд по боевому самбо. Черный пояс карате. Призер регионального финала интеллектуальной игры «Что? Где? Когда?». Мастер спорта по стрельбе из пневматической винтовки...
   — Из пневматической?
   — Из пневматической. Но это не играет никакой роли. Современное огнестрельное оружие по своим характеристикам почти ничем не отличается от спортивного пневматического. Примерно тот же калибр. Те же прицел и мушка. Та же интенсивность отдачи. Так что мастер спорта по пневматике во всех случаях и из всех прочих типов все равно мастер. С тридцати шагов в глазной зрачок попадет... Тридцать пять долларов.
   — В зрачок?
   — В зрачок.
   — Тогда беру.
   — На-ле-во!
   Кандидат кивал и выходил из строя.
   — Мастер рукопашного боя... Афганистан. Таджикистан. Чечня... Личный пятизначный счет...
   — Пятизначный?!
   — Пятизначный. Причем по преимуществу в рукопашных схватках с использованием холодного и подручного оружия.
   — Я согласен...
   — Могу предложить также опытного, с пятнадцатилетним стажем... участием в боевых действиях... личным двузначным счетом... сапера-взрывника. Классный специалист. Незаменим при проверке помещений, машин и прилегающей местности на предмет присутствия мин, гранат-растяжек и иных взрывоопасных предметов... Двадцать пять долларов...
   — Беру!..
   Итого, общий личный счет привлеченных к охране тела Иванова хранителей перевалил за сотню поверженных бойцов противника. И за полторы сотни долларов почасового гонорара. Плюс еще сотню за услуги фирме, предоставившей за столь невысокие цены такие квалифицированные, с двузначными и более боевыми показателями кадры...
   — Повезло тебе, — похлопывали по плечу отобранные для работы кандидаты увиденного ими лишь вчерашний вечером агента-новичка. — Без году неделя — а уже при деле. Другие месяцами такого фарта ждут. И то не дожидаются. А ты даже не сторожем. Сразу в телохранители.
   — Это точно, что повезло.
   — С тебя причитается.
   — Какой разговор! Хоть сейчас...
   — Сейчас нельзя. Сейчас служба! А вот после службы... Есть у нас тут на примете один кабачок...
   — Хоть два кабачка. Я же понимаю, такое везение надо оплачивать. Чтобы оно не последним было...
   — Не оплачивать, а обмывать. Тогда не заржавеет...
   — Ха-ха-ха...
   — Вы чего здесь прохлаждаетесь? Чего лясы точите? — возмутился менеджер фирмы.
   — А что?
   — То самое! Клиент копытом на улице стучит, а его телохранители байки травят! Совесть надо иметь. Он вам, между прочим, уже деньги платит.
   — А мы что, мы ничего...
   — Ничего... Быстро проверяйте оружие, радиостанции — и к нему. И чтобы без рекламаций у меня! А то в прошлый раз клиент жаловался, что на полночи остался без прикрытия.
   — Так он же к любовнице пошел!
   — Ну и что? Вы считаете это достаточным основанием для того, чтобы лишить клиента защиты?
   — Она же у него в однокомнатной квартире живет! В малометражке без балкона! Куда нам было в той малометражке деться?
   — Не знаю, куда деться. Хоть вместе с ним в постель деться.
   — Так мы бы с удовольствием. Только он не приглашал.
   — А она?
   — Она бы, конечно, не прочь...
   — Ну-ка, прекратить разговорчики в строю! Проверить удостоверения личности, лицензии, разрешения, оружие и шагом марш работать!
   — Есть проверить и шагом марш!
   — Давно бы так...
   Телохранители вытянули из заплечных кобур пистолеты. Вытащили из них обоймы, выщелкнули верхний патрон и снова поставили его на место. Передернули затворы, произвели холостые выстрелы. Вновь воткнули обоймы в рукояти пистолетов, а пистолеты в скрытого ношения кобуры.
   — Оружие в порядке.
   — У меня тоже.
   — В порядке...
   Потом агенты вытащили из внутренних карманов необходимые им для работы даже больше, чем оружие, казенные, с многочисленными печатями, штампами и росписями бумажки. Проверили, пересчитали их. И засунули обратно в карманы.
   — Готов.
   — Готов.
   — Готов...
   — Ну, тогда можете приступать к работе, — благословил своих работников курирующий их менеджер. И проставил в журнале регистрации число и время выхода на работу очередной группы агентов-охранников.
   Агенты поодиночке вышли на улицу. И рассредоточились, изображая случайных прохожих. Старший подошел к объекту охраны.
   — Где ваша машина?
   — Какая машина?
   — Ваша машина?
   — У меня нет машины.
   — Как так нет?
   — Ну так нет. Я на городском транспорте езжу.
   — На каком городском?
   — На трамваях и автобусах.
   Старший телохранитель растерянно оглянулся на своих бойцов. Такого с ними еще не случалось. Чтобы клиент, отстегивающий фирме почти по триста долларов в час, не имел машины.
   — А как же вы... Сейчас?..
   — Я же говорю. На двадцать шестом автобусе. Тут остановка за углом недалеко...
   — А мы как же?
   — И вы на автобусе.
   Старший группы почесал в затылке... И пошел к углу, за которым была остановка 26-го автобуса. За ним рассредоточенной гурьбой двинулись подчиненные ему агенты. Тоже к остановке.
   Телохранители перекрывали своими фигурами все потенциально опасные направления, отчего клиент шел как бы в живом круге, состоящем из рослых, одинаково одетых, лениво осматривающихся по сторонам мужчин. Правда, круг был не вполне правильной формы, но все равно очень хорошо просматривался, отчего встречные прохожие испуганно оглядывались на странного вида процессию.
   «Торчим, как мухи на бильярдном шаре. Народ смешим. Какая же это работа — насмешка одна! И совершенная демаскировка», — расстраивался про себя бригадир охранников.
   На остановке телохранители окружили своего клиента плотным кольцом. Так, что за их плечами его макушки видно не было.
   В автобус Иван Иванович вошел с плотной группой, через задние двери. Все прочие недоумевающие пассажиры, оттесненные могучими плечами сопровождающих его лиц, вошли через другие двери. Вошел и встал на задней площадке в гордом «групповом» окружении.