Страница:
ЗАПРЕЩАЕТСЯ
Каждому узнику приковали к ноге тяжеленное чугунное ядро.
- Хотя они и не умеют летать, - сказал Камер Казематус, - но кто их
знает... А то еще научатся! - И долго жаловался жене, хмуро уставившись в
зеркало: - Крысой меня обозвал... Тюремной-то пусть! Но почему крысой?..
Разве я похож?
Пим едет домой
Когда на небе появлялась луна, Пим бросал тряпку в рукомойник и шел
домой. Пим работал мойщиком посуды в военных казармах. Он и еще двадцать
таких же мальчишек по двенадцать часов в день перемывали горы жирных
тарелок и складывали их в высокие пирамиды, похожие на гигантские стопы
тусклых черствых блинов. В одну из стен моечной был вмонтирован экран
наподобие телевизора. Когда по праздникам казармы посещали иностранные
корреспонденты, на экране возникали забавные похождения рисованных львов и
крокодилов. Ребята в белоснежных фартуках мыли посуду и, затаив дыхание,
глазели на экран.
В другие же дни - а таких других дней было триста пятьдесят в году -
они носили рваные халаты, а с экрана за ними хмуро следил злющий капрал
Карапузис. Он сидел в просторном кабинете, пил черный, как деготь, кофе,
курил сигары и грозно рычал на мойщиков. Ему было видно и слышно все.
Сегодня утром солдаты разогнали взбунтовавшихся мастеровых и за это
получили праздничный обед из пяти блюд: салат с крабами, бульон с
пирожками, мясо духовое с гарниром, банку консервов "Спрут в томате" и
четыре апельсина. "Они это заслужили!" - так сказал о своих солдатах
генерал Трах Тах-Тах. Поэтому у капрала Карапузиса было отличное
настроение, и он отпустил мальчишек домой на целые две минуты раньше.
Пим долго ехал в переполненном трамвае через весь город. Трамвай
звенел, тарахтел на стыках рельсов и высекал дугой из проводов
ослепительные искры.
Пассажиры шептались:
- Вы слышали? Вы слышали? Сегодня в городе арестованы тысячи
мастеровых...
- Тюрьмы переполнены. Забирают все новых и новых... Что будет! Что
будет!
- Уже целый месяц нет Дождя... Говорят, его заточили в подземелье!
В трамвай вошел низенький мужчина в черной шляпе с желтым портфелем.
Портфель был настолько огромный, что волочился по земле. В портфеле что-то
гремело и звякало, словно он был набит металлоломом.
Все сразу умолкли.
Это был знаменитый сыщик Нюх След. Он уже раскрыл не одну сотню
заговоров. Его портреты каждый день появлялись на страницах всех газет.
Слава мешала ему работать - его знал весь город. Но знаменитый сыщик не
унывал. Он считал, что каждый человек чем-то недоволен. Поэтому можно брать
любого!
Все пассажиры сразу же встали, уступая ему место. Только водитель не
встал, он вел трамвай.
Нюх След сдвинул шляпу на затылок и выудил из портфеля наручники - два
блестящих кольца, соединенных цепочкой. Одним кольцом сыщик защелкнул свою
руку, другим - руку водителя.
Трамвай остановился. Водитель удивленно посмотрел на сыщика и повертел
закованной рукой. Жалобно зазвенела цепочка.
- Пошли, - приказал сыщик.
- Сейчас, - ответил водитель.
Он достал из ящика с инструментом клещи и перекусил ими цепочку.
Все пассажиры засмеялись.
- Так, - сказал Нюх След. - Так...
Водитель поднялся и сразу стал вдвое выше сыщика.
Нюх След испуганно посмотрел на него снизу вверх и пробормотал:
- Ошибочка...
- Бывает, - угрюмо ответил водитель.
Знаменитый сыщик отступил, и трамвай снова загрохотал по рельсам.
На следующей остановке Нюх След вышел и зорко посмотрел по сторонам,
выбирая новую жертву. Мимо проходил негр с пачкой газет. Он размахивал
шуршащим листом с огромными буквами и кричал:
- Вечерний выпуск! Сенсация! Сенсация! В джунглях разбился реактивный
самолет! Экипаж остался жив! Но потом всех съели крокодилы! Сенсация!
Сенсация!
Нюх След остановил негра, открыл портфель, достал новые наручники, и
не успел тот опомниться, как оказался прикованным к руке сыщика.
Пачка влажных газет упала на тротуар, словно тесто.
- Я не виноват! - возмутился негр. - Я ни в чем не виноват!
- Все не виноваты, - буркнул Нюх След.
Пим высунулся из трамвая и насмешливо пропел:
Сыщик Нюх, сыщик След,
Каждый знает твой портрет!
Ты умоешься слезами,
Наша месть не за горами!
Нюх След рванулся к Пиму. Но негр стоял, будто врытый и цепочка
отбросила сыщика назад.
- Да ты знаешь, кто я! - заорал Нюх След.
- Знаю, - мрачно ответил негр и метнулся в темный переулок. И так как
его рука была прикована к руке сыщика тот неожиданно для себя помчался за
негром, как собачонка.
- Ой, умру! Ой, остановись! Не спеши! Что за глупые шутки! Куда ты?
Сыщик уронил тяжелый портфель и схватился свободной рукой за сердце.
Из раскрывшегося портфеля, словно из мусорной урны, вылетали какие-то
листки, и теплый вечерний ветер нагнал их по улице.
На листках было напечатано: "Донос No 1111", "Донос No 1112", "Донос
No 1113"...
Геркулес
В этот день Ник так и не попал во дворец. Солдаты не пропускали никого
в центр города. Они сидели на башнях новеньких танков, зажав карабины между
колен.
Весь день Ник бродил по городу, по окраинным улицам. Люди шептались:
- Против Тайфуна не пойдешь!.. Сила на стороне Тайфуна! Никто не
сможет помочь Дождю...
По мостовой гремели сапоги патрулей. Карабинеры кричали зычными
голосами:
- После девяти вечера на улицу не выходить!
И на перекрестках вопило радио:
"После девяти вечера не выходить! Комендантский час!"
В город пришел вечер и зажег на небе звезды. Если на них долго
смотреть, они расплываются. А Ник когда-то, у себя в деревне, любил долго
смотреть на звезды. Прошло то время... Может, он повзрослел?
На крышах запрыгали рекламы. Улица окрасилась в синие, зеленые и
красные цвета. Скоро комендантский час. Ник прицепился на "колбасу" трамвая
и поехал домой. Улицы и запутанные переулки уплывали назад. Кондуктор в
соломенной шляпе взглянул на Ника через стекло, но ничего не сказал.
Кондуктор давно привык к безбилетным мальчишкам.
Сразу за конечной остановкой начинался бедняцкий район, который носил
поэтическое название Южные Мерцающие Хижины.
У остановки ревел самосвал, сбрасывая мусор в огромную бетонированную
яму. Самосвал с горящими фарами напоминал огромного кота, приготовившегося
к прыжку.
У скособоченных хижин трещали костры, огонь танцевал и выбрасывал
высоко вверх снопы искр. Лица людей в отблесках огня казались желтыми.
Россыпи костров тянулись до самого горизонта.
Однажды здесь снимался эпизод для какого-то многосерийного
исторического фильма. Этот район засняли вечером с самолета, а потом
выдавали за походный лагерь несметных полчищ варваров, осаждающих древний
Карфаген.
Люди, живущие здесь, в отличие от многих других, не считались
бездомными. У них даже был свой почтовый адрес, что-нибудь вроде: "Столица.
Южные Мерцающие Хижины, 105-й квартал. Дом No 1032. Возле мусорной ямы No
506".
Ник прошел мимо самосвала, на секунду выхваченный светом фар, и
толкнул покосившуюся дверь одной из хижин.
На топчане, который занимал чуть ли не всю лачугу, лежал почти
неразличимый в темноте человек.
- Пим? - неуверенно окликнул Ник, зажигая фонарь "летучая мышь",
подвешенный к потолку.
Нет, не Пим. Это был худой, небритый негр в залатанных полотняных
брюках.
- Тебе кого? - неприветливо спросил негр. - Хозяев нет.
- Хозяин - я, - строго ответил Ник.
Негр поспешно встал, всунул ноги в растоптанные башмаки и смущенно
улыбнулся:
- Извини.
- Ладно, - буркнул Ник.
Ему хотелось его спросить, кто он и как сюда попал, но было вроде бы
неудобно. Да и вообще здесь не принято, чтобы хозяева расспрашивали
незнакомого гостя. Нужно будет - сам расскажет.
Ник потолкал плечом столб, подпирающий гремящую на ветру крышу. Столб
даже не шелохнулся.
- Стоит, - сказал негр.
- Я его еще глубже в землю вкопаю. - Ник боялся, что крыша может
все-таки рухнуть на голову. - Тебя как звать? - спросил он.
- Геркулес, - ответил негр и достал пачку сигарет.
Ник сразу заметил, что это дорогие сигареты, и удивился: откуда они у
такого оборванца?
- Хорошие сигареты. Дорогие, - сказал Геркулес, будто угадав его
мысли, и чиркнул спичкой. - Мне их подарили.
Он закрыл огонек большими ладонями, и его пальцы, просвеченные
изнутри, стали алыми.
- Ты здесь один живешь? - спросил Геркулес, выпустив струю душистого
дыма.
- Нет, с приятелем... Вообще-то, - замялся Ник, - он здесь хозяин, а
не я.
Большой ночной жук, зачарованный светом, ошалело кружился вокруг
фонаря и громко жужжал, как старая швейная машина. Под черно-синими, словно
из стали, крыльями дрожали другие, прозрачные крылышки.
Геркулес осторожно поймал жука, откинул марлевую занавеску,
закрывающую оконце, и разжал кулак. Жук с ликующим гудением улетел в
темноту.
Дверь распахнулась, в хижину ворвался Пим.
- Сегодня на трамвайной остановке... - зачастил он и осекся, потому
что увидел негра.
Геркулес широко заулыбался, словно старому знакомому, и тихо пропел:
Сыщик Нюх, сыщик След,
Каждый знает твой портрет...
Пим ликующе подхватил:
Ты умоешься слезами,
Наша месть не за горами!
Вы уже, конечно, догадались, что Геркулес был тем самым негром с
газетами, которого сыщик Нюх След ни с того ни с сего арестовал на
трамвайной остановке.
Ник удивленно переводил взгляд с Пима на Геркулеса, с Геркулеса на
Пима.
Пим рассказал ему обо всем.
- Нюх След портфель потерял! - ликующе воскликнул Пим. - А как же тебе
удалось уйти? - Он вдруг спохватился и уставился на Геркулеса.
- О! - Геркулес гордо повел широкими плечами. - Я затащил его в темный
безлюдный переулок, и этот коротышка сразу скис. Стоило на него прицыкнуть,
как он сразу отомкнул наручники и униженно попросил принять в дар три пачки
сигарет. Ну, вроде как возмещение за ущерб. Он даже умолял меня взять его
пистолет. Он говорил, что дома у него есть еще.
- А ты? - засмеялся Пим.
- Взял, - деловито подтвердил Геркулес и продолжал: - А потом я
приковал Нюх Следа к чугунной ограде его же собственными наручниками.
И негр оглушительно захохотал, и Пим захохотал, и Ник. Они хохотали
втроем. Им было страшно весело.
- А затем мне пришлось удирать от карабинеров. Надо же, попал в
облаву! Задержали человек двадцать первых попавшихся прохожих, и меня тоже.
Поставили всех носом к стене и начали обыскивать. А у меня пистолет. Я не
стал дожидаться, пока очередь подойдет, и деру. За мной гнались до самой
свалки. Я заскочил в вашу хижину. Вот и сижу, дом караулю.
Неожиданно за стеной послышались чьи-то шаги, и в оконце просунулась
голова. В тусклом свете фонаря можно было разглядеть только густые усы и
черную кожаную фуражку. Фуражка поблескивала, словно смазанная жиром.
- Соседи, у вас закурить не найдется? - спросил усатый.
- Заходите!.. Заходите, дядюшка Хосе! - обрадовались ребята.
Голова исчезла.
- А он меня не выдаст? - встревожился Геркулес.
- Что ты! - возмутился Пим. - Это наш сосед. Он друг Грома!
- Нехорошо выдавать чужие тайны, - нахмурился Хосе, нагибаясь и входя
в хижину. Он слышал все - стенки были тоньше некуда.
Ребята смутились.
- Да он свой, - робко сказал Пим, кивнув на Геркулеса.
- А ну, свой, дай закурить, - сказал Хосе.
Геркулес протянул пачку:
- Берите всю. У меня хватит.
- Ого! - воскликнул Хосе, вертя сигареты в руках, и пошутил: - Крупный
выигрыш на петушиных боях?
- Подарок! - усмехнулся Геркулес.
И ему пришлось во второй раз рассказывать о том, как он приковал к
ограде знаменитого сыщика.
- В городе тебе появляться опасно. Несколько дней поживешь здесь, -
сказал Хосе Геркулесу. - Владельцы отеля не возражают?
- Что вы! - обиделись "владельцы отеля" Пим и Ник.
Ник поднимается по лестнице
Ступенька... Ступенька... Ступенька... Площадка. Уф!
Поваренок Ник совсем выдохся. Если вам когда-нибудь приходилось
подниматься пешком с тяжелым грузом, ну, скажем, на десятый этаж, то вы
можете себе представить, что значит добираться до сорокового.
Все медленней и медленней поднимался по лестнице Ник, и огромный
поднос с кофейником и тортом дрожал в его руках.
Ступенька... Ступенька... Ступенька...
Это была парадная лестница самого роскошного дворца в столице. И до
сорокового этажа она была устлана широченной ковровой дорожкой, затканной
серебряными цветами. На каждом этаже стояли часовые в ярко-белых
эмалированных касках и проверяли у посетителей документы.
На первом этаже документы проверялись одну минуту, на втором - две, на
третьем - три и так далее. Стоит ли говорить, что на сороковом этаже
проверка заняла бы целых сорок минут. Но до сорокового этажа никто из
досужих посетителей никогда не доходил. Не успевали они добраться, скажем,
до двенадцатого, как рабочий день Апчхибосса Утриноса кончался.
- Никаких лифтов! - любил повторять диктатор.
Ступенька... Ступенька... Ступенька...
Ник прислонился к перилам и дышал часто-часто, словно целую минуту
пробыл под водой. Впереди еще тридцать этажей.
Отчаянно пыхтя, мимо прошел первый заместитель Главного Министра
сеньор Буль Бурес. Его брюхо колыхалось из стороны в сторону, и поэтому
Буль Буреса заносило то влево, то вправо. Когда он поднимался по лестнице,
то ничего не видел и не слышал. Пот заливал ему глаза, а из ушей торчали
клочья ваты. По лестнице гуляли сквозняки, и Буль Бурес боялся
простудиться. Эти странные сквозняки появились во дворце с тех пор, как
здесь поселился Тайфун. Когда где-нибудь внизу открывалась дверь, мощный
порыв ветра толкал в спину, и ноги сами убыстряли шаг. Но если ветер мчался
сверху, нужно было сразу садиться на ступеньки и хвататься за ковер, иначе,
хочешь или не хочешь, задом побежишь до самого первого этажа. Мало того,
ветер вышибет тебя на улицу через вращающуюся стеклянную дверь.
Ступенька... Ступенька... Ступенька...
У министров документов не проверяли. На то они и министры! У них даже
была особая привилегия: с тридцать девятого на последний, сороковой, этаж
они поднимались на лифте.
Лифт представлял собой специальную рентгеновскую кабину. Здесь каждого
незаметно просвечивали. Просто так, на всякий случай, - нет ли у кого
оружия. Перочинного ножа, например.
На крыше дворца стояли зенитные пулеметы. Тоже просто так, на всякий
случай.
Двадцатый этаж... Двадцать первый... Двадцать второй...
Где-то вверху оглушительно хлопнула форточка, и завыл, приближаясь,
ветер.
Буль Бурес сразу же полез под ковер. Ник юркнул за ним. Незаметно для
сеньора он зацепил за его пиджак прочную рыболовную леску с крючком, а
свободный конец лески привязал к своему поясу.
Ветер гнал перед собой волны ковра. Одна такая волна взмыла над Буль
Буресом, с треском опустилась на его лысину и тут же умчалась вниз, к
счастью, миновав Ника.
Восхождение продолжалось. Теперь Нику было легко подниматься. Буль
Бурес, пыхтя, как паровоз, тащил его за собой. Это был надежный, не раз
испробованный Ником буксир. Леска была прозрачная, капроновая, и часовые
ничего не замечали.
Тридцатый этаж... Тридцать первый... Тридцать второй...
Ник только в одном мог равняться с министрами. У него тоже не
проверяли документов. Во-первых, у Ника вообще не было документов. Ему было
всего девять лет. Во-вторых, поднос в руках поваренка служил самым надежным
пропуском. Апчхибосс Утринос не любил, когда запаздывали с завтраком.
Буль Бурес вконец выдохся. Он шипел, как проколотый футбольный мяч, и
вслух считал ступеньки.
Перед площадкой тридцать девятого этажа Ник осторожно обрезал леску.
Каждый день Буль Бурес с изумлением обнаруживал в своем пиджаке
рыболовный крючок. Никто не мог раскрыть ему эту тайну. Ни полиция, ни
тайные агенты, ни даже знаменитый звездочет Сириус.
- Вы у кого-то на крючке, - только и смог глубокомысленно сказать
Сириус сеньору Буль Буресу, два месяца пронаблюдав в телескоп за положением
небесных светил.
Буль Бурес протиснулся в лифт, а Ник пошел выше.
И только у дверей спальни Апчхибосса Утриноса сеньор обратил внимание
на маленького поваренка, который, сняв колпак, низко поклонился ему.
Буль Бурес напыжился и милостиво кивнул.
Он всегда здоровался с Ником. В кабинете министров это создало ему
славу любимца народа.
Внезапно где-то внизу небоскреба оглушительно хлопнула дверь, затем
мощный порыв ветра приподнял Буль Буреса и Ника и ударил о двери спальни.
Они распахнулись, их внесло в комнату, закрутило под потолком и... бросило
прямо на балдахин над кроватью. Потеряв и торт и поднос по пути, Ник чудом
удержал лишь кофейник.
Балдахин рухнул на диктатора - все запутались в этом огромном шелковом
полотнище с кистями, как в бредне. В довершение всех бед горячий кофе
выплеснулся на голую спину Апчхибосса Утриноса. Он завизжал и выхватил
из-под подушки автомат. Двери захлопнулись. Ошеломленные часовые стояли за
ними и не знали, что делать.
Вдруг из спальни раздались выстрелы: тра-та-та-та! По дверям пробежала
рваная строчка отверстий, оставленных автоматной очередью. Часовые
бросились на пол.
Та-та-та-та! - яростно надрывался автомат.
Внезапно наступила тишина.
Часовые подползли к дверям, превратившимся в сплошное сито, и
осторожно заглянули в комнату через дырки от бешеных пуль.
То, что они увидели, повергло их в смертельный ужас. Апчхибосс Утринос
в одних трусах лежал под кроватью с автоматом в руках и тревожно вертел
головой из стороны в сторону.
На кровати сидели ошалевшие от страха Буль Бурес и Ник.
Снова застрочил автомат. И часовые отпрянули от двери.
Апчхибосс Утринос палил во все стороны, спросонья ему всюду мерещился
враг. Вдребезги разлетелось окно, и сразу же в комнату ворвался мощный
сквозняк, настежь распахнув двери. Он подхватил Апчхибосса Утриноса с
автоматом, Буль Буреса и Ника, часовых в эмалированных касках, стулья на
гнутых ножках, флаконы с духами, щетки, картины, бумаги, газеты, портфели
и, торжественно завывая, понес вниз по лестнице. На каждом этаже вихрь
захватывал новых часовых, и все катилось по ступенькам с треском, шумом и
грохотом...
Опять где-то внизу хлопнула дверь - вихрь внезапно изменил направление
и понесся обратно, вверх: у-у-у!..
Потрясенные прохожие смотрели, как из широкого окна на сороковом этаже
дворца Апчхибосса Утриноса один за другим вылетали часовые в белых касках и
неслись в небе, распластав руки, словно крылья.
Сорок пять сбежавшихся по тревоге дюжих камердинеров с трудом
удерживали у окна рвущегося из их рук в небо тщедушного диктатора.
А что же Ник?.. Когда сквозняк изменил направление, Ник снова
прицепился запасным крючком с леской к пиджаку Буль Буреса. Ник надеялся,
что с таким тяжелым якорем его далеко не унесет.
Увы, это не помогло...
В этот день звездочет Сириус наблюдал из своего окна невооруженным
глазом удивительное зрелище.
Сначала по небу пронеслась большая группа метеоритов, до странности
напоминающая фигуры людей. Сириус был готов поклясться, что впереди на
каждом метеорите торчал какой-то белый наконечник, излучающий неземное
сияние.
Сириус не знал, что это пронеслась личная гвардия диктатора в белых
эмалированных касках.
А вслед за ними промчался какой-то странный бочкообразный снаряд с
крохотным спутником.
Это пролетел первый заместитель Главного Министра Буль Бурес, вокруг
которого вращался на длинной рыболовной леске поваренок Ник.
Сириус бросился к телескопу, но удивительное явление больше не
повторилось.
Апчхибосса Утриноса удалось спасти.
Весь день вновь набранная гвардия диктатора ходила по всем этажам
дворца и огромными гвоздями наглухо забивала окна.
А по зданию разносился могучий храп Тайфуна. Время от времени он
просыпался и кашлял - и тогда по коридорам проносился ветер, с треском
распахивая двери и срывая тяжелые бархатные портьеры.
В открытом море
Буль Бурес и Ник летели над городом, над высокими белыми зданиями и
разлапистыми пальмами.
Внизу промелькнула скоростная дорога, забитая крошечными машинами,
пустынный пляж, а потом пошли плясать волны.
Ветер посылал их в атаку на берег, и, словно цепи бойцов, они то
поднимались, то залегали, но неуклонно двигались вперед и с грозным шумом
обрушивали на песок водопад серой пены. Каждая волна набегала на берег
сначала только одним краем бесконечной извилистой ленты, а затем постепенно
подтягивала всю ленту за собой - и вдоль всего пляжа возникали пенистые
взрывы, один за другим, через равные промежутки времени. Казалось, что по
берегу били из множества орудий, каждое из которых стреляло вслед за
другими.
А потом наступала другая бесконечная волна, и все повторялось сначала.
Вскоре берег остался далеко позади, и Буль Бурес и Ник упали в воду.
Недаром сеньора Буль Буреса за глаза называли бочкой жира - его
мгновенно вытолкнуло на поверхность.
Ник плавал отлично и поэтому сразу перерезал леску, освобождаясь от
ненужного балласта.
- Если поможешь добраться до берега, я назначу тебя самым старшим
помощником Главного Повара! - заверещал Буль Бурес.
- Что я, буксир? - ответил Ник. - Плыви сам!
- Я тебя обвиняю в государственной измене! - вскричал Буль Бурес,
хлебнул соленой воды и умолк.
Налетевшая волна унесла прочь более легкого Ника, и, когда она
умчалась дальше, он оказался словно на дне глубокого ущелья. Позади выросла
новая высоченная волна, на гребне которой барахтался Буль Бурес. Казалось,
сейчас она обрушится вместе с ним на Ника. Но волна, как и полагается
волне, резко осела, как будто провалилась на месте. И теперь Ник оказался
на гребне водяной горы, а Буль Бурес - далеко внизу, у ее подножия.
- Я тебя озолочу! - кричал он. - Не уходи!
Волна снова подняла Ника на гребень. Ник изловчился и снял башмаки.
Они с бульканьем пошли ко дну.
- Спасите! - раздался истошный вопль Буль Буреса. - Полиция!
Ник увидел сверху, как у гребня следующей волны появилась гигантская
акула.
Буль Бурес опять барахтался внизу между двумя громадами волн и с
ужасом смотрел на акулу, которая висела над ним. Акула жадно смотрела на
Буль Буреса. Вот она открыла скобастую пасть, сделала чудовищный прыжок
и...
Волна унесла Ника вперед, и он не увидел бесславной гибели всесильного
министра.
И только сейчас Ник испугался. Акулы! В залив заплыли акулы! Кто
знает, сколько их подстерегает его на пути к берегу!
Волна снова ушла вперед, и Ник опять оказался в глубокой выемке. Новая
волна встала над ним на дыбы. В ней висело несколько акул. Он ясно видел их
кривые ухмыляющиеся рты, похожие на гигантские подковы.
"Все, - подумал Ник. - Конец".
Но тут пришло спасение. Волна неожиданно швырнула вниз широкую
короткую доску. И Ник машинально обхватил ее.
Акулы метнулись к нему, в то же мгновение волна подхватила доску с
Ником, и он понесся на гребне, окутанный брызгами. Все замелькало вокруг.
Огромная сила многокилометрового прибоя мчала его к берегу.
Когда в заливе нет акул, многочисленные туристы гоняют на особых
досках, пластмассовых и деревянных, по могучим волнам прибоя. Правда, в
отличие от Ника, они носятся на досках стоя, а не лежа. Нередко доску
вырывает из-под ног, и тогда неудачнику приходится рассчитывать только на
свои силы. Бывает, что утерянные доски затем долго швыряет по морю где
попало. Одна из таких досок и угодила в руки Ника, потерявшего уже было
надежду на спасение.
Стая акул гналась за Ником, вспенивая воду. Акулы были похожи на
торпеды.
Берег вырастал прямо на глазах.
Государственный преступник
Пустынный пляж был усеян обрывками газет. Они трепетали на ветру и
напоминали подстреленных птиц.
Под бамбуковым навесом, недалеко от полосы прибоя, сидело двое
карабинеров. От раскаленных сапог, брошенных на песок, поднимался пар.
- Скоро смена, - сказал один, взглянув на часы.
- Ну и жара, - сказал другой, вытирая платком шею. - Уж лучше
патрулировать улицы, чем сидеть без толку на этом идиотском пляже. Там по
пути можно хоть холодного пива выпить... Смотри! - вдруг вскрикнул он.
На гребне волны к берегу приближался какой-то загадочный темный
предмет. Ближе, ближе... Следом за ним резали воду плавники акул.
Карабинеры вскочили.
В ту же секунду волна обрушилась на песок. И когда схлынул бушующий
водоворот пены, перед ними оказался мальчишка, крепко прижимающий к груди
доску.
- Здравствуйте, - ошалело выпалил мальчишка. - Хорошая погода, правда?
Карабинеры втащили его под навес.
- Ты что, с ума сошел? - завопили они, перебивая друг друга. - Весь
день по радио передают, что в заливе появились акулы!
- Я не слышал...
- Как тебя зовут?
- Ник.
Карабинеры переглянулись.
- Это ты?!
Ник растерянно взглянул на газету, которую ему сунули под нос.
Посредине газетной полосы было что-то напечатано жирными буквами.
- Я не умею читать, - испуганно ответил Ник.
Один карабинер схватил его за плечо, а другой громко зачитал
следующее:
ОБЪЯВЛЕНИЕ
Срочно разыскивается государственный
Каждому узнику приковали к ноге тяжеленное чугунное ядро.
- Хотя они и не умеют летать, - сказал Камер Казематус, - но кто их
знает... А то еще научатся! - И долго жаловался жене, хмуро уставившись в
зеркало: - Крысой меня обозвал... Тюремной-то пусть! Но почему крысой?..
Разве я похож?
Пим едет домой
Когда на небе появлялась луна, Пим бросал тряпку в рукомойник и шел
домой. Пим работал мойщиком посуды в военных казармах. Он и еще двадцать
таких же мальчишек по двенадцать часов в день перемывали горы жирных
тарелок и складывали их в высокие пирамиды, похожие на гигантские стопы
тусклых черствых блинов. В одну из стен моечной был вмонтирован экран
наподобие телевизора. Когда по праздникам казармы посещали иностранные
корреспонденты, на экране возникали забавные похождения рисованных львов и
крокодилов. Ребята в белоснежных фартуках мыли посуду и, затаив дыхание,
глазели на экран.
В другие же дни - а таких других дней было триста пятьдесят в году -
они носили рваные халаты, а с экрана за ними хмуро следил злющий капрал
Карапузис. Он сидел в просторном кабинете, пил черный, как деготь, кофе,
курил сигары и грозно рычал на мойщиков. Ему было видно и слышно все.
Сегодня утром солдаты разогнали взбунтовавшихся мастеровых и за это
получили праздничный обед из пяти блюд: салат с крабами, бульон с
пирожками, мясо духовое с гарниром, банку консервов "Спрут в томате" и
четыре апельсина. "Они это заслужили!" - так сказал о своих солдатах
генерал Трах Тах-Тах. Поэтому у капрала Карапузиса было отличное
настроение, и он отпустил мальчишек домой на целые две минуты раньше.
Пим долго ехал в переполненном трамвае через весь город. Трамвай
звенел, тарахтел на стыках рельсов и высекал дугой из проводов
ослепительные искры.
Пассажиры шептались:
- Вы слышали? Вы слышали? Сегодня в городе арестованы тысячи
мастеровых...
- Тюрьмы переполнены. Забирают все новых и новых... Что будет! Что
будет!
- Уже целый месяц нет Дождя... Говорят, его заточили в подземелье!
В трамвай вошел низенький мужчина в черной шляпе с желтым портфелем.
Портфель был настолько огромный, что волочился по земле. В портфеле что-то
гремело и звякало, словно он был набит металлоломом.
Все сразу умолкли.
Это был знаменитый сыщик Нюх След. Он уже раскрыл не одну сотню
заговоров. Его портреты каждый день появлялись на страницах всех газет.
Слава мешала ему работать - его знал весь город. Но знаменитый сыщик не
унывал. Он считал, что каждый человек чем-то недоволен. Поэтому можно брать
любого!
Все пассажиры сразу же встали, уступая ему место. Только водитель не
встал, он вел трамвай.
Нюх След сдвинул шляпу на затылок и выудил из портфеля наручники - два
блестящих кольца, соединенных цепочкой. Одним кольцом сыщик защелкнул свою
руку, другим - руку водителя.
Трамвай остановился. Водитель удивленно посмотрел на сыщика и повертел
закованной рукой. Жалобно зазвенела цепочка.
- Пошли, - приказал сыщик.
- Сейчас, - ответил водитель.
Он достал из ящика с инструментом клещи и перекусил ими цепочку.
Все пассажиры засмеялись.
- Так, - сказал Нюх След. - Так...
Водитель поднялся и сразу стал вдвое выше сыщика.
Нюх След испуганно посмотрел на него снизу вверх и пробормотал:
- Ошибочка...
- Бывает, - угрюмо ответил водитель.
Знаменитый сыщик отступил, и трамвай снова загрохотал по рельсам.
На следующей остановке Нюх След вышел и зорко посмотрел по сторонам,
выбирая новую жертву. Мимо проходил негр с пачкой газет. Он размахивал
шуршащим листом с огромными буквами и кричал:
- Вечерний выпуск! Сенсация! Сенсация! В джунглях разбился реактивный
самолет! Экипаж остался жив! Но потом всех съели крокодилы! Сенсация!
Сенсация!
Нюх След остановил негра, открыл портфель, достал новые наручники, и
не успел тот опомниться, как оказался прикованным к руке сыщика.
Пачка влажных газет упала на тротуар, словно тесто.
- Я не виноват! - возмутился негр. - Я ни в чем не виноват!
- Все не виноваты, - буркнул Нюх След.
Пим высунулся из трамвая и насмешливо пропел:
Сыщик Нюх, сыщик След,
Каждый знает твой портрет!
Ты умоешься слезами,
Наша месть не за горами!
Нюх След рванулся к Пиму. Но негр стоял, будто врытый и цепочка
отбросила сыщика назад.
- Да ты знаешь, кто я! - заорал Нюх След.
- Знаю, - мрачно ответил негр и метнулся в темный переулок. И так как
его рука была прикована к руке сыщика тот неожиданно для себя помчался за
негром, как собачонка.
- Ой, умру! Ой, остановись! Не спеши! Что за глупые шутки! Куда ты?
Сыщик уронил тяжелый портфель и схватился свободной рукой за сердце.
Из раскрывшегося портфеля, словно из мусорной урны, вылетали какие-то
листки, и теплый вечерний ветер нагнал их по улице.
На листках было напечатано: "Донос No 1111", "Донос No 1112", "Донос
No 1113"...
Геркулес
В этот день Ник так и не попал во дворец. Солдаты не пропускали никого
в центр города. Они сидели на башнях новеньких танков, зажав карабины между
колен.
Весь день Ник бродил по городу, по окраинным улицам. Люди шептались:
- Против Тайфуна не пойдешь!.. Сила на стороне Тайфуна! Никто не
сможет помочь Дождю...
По мостовой гремели сапоги патрулей. Карабинеры кричали зычными
голосами:
- После девяти вечера на улицу не выходить!
И на перекрестках вопило радио:
"После девяти вечера не выходить! Комендантский час!"
В город пришел вечер и зажег на небе звезды. Если на них долго
смотреть, они расплываются. А Ник когда-то, у себя в деревне, любил долго
смотреть на звезды. Прошло то время... Может, он повзрослел?
На крышах запрыгали рекламы. Улица окрасилась в синие, зеленые и
красные цвета. Скоро комендантский час. Ник прицепился на "колбасу" трамвая
и поехал домой. Улицы и запутанные переулки уплывали назад. Кондуктор в
соломенной шляпе взглянул на Ника через стекло, но ничего не сказал.
Кондуктор давно привык к безбилетным мальчишкам.
Сразу за конечной остановкой начинался бедняцкий район, который носил
поэтическое название Южные Мерцающие Хижины.
У остановки ревел самосвал, сбрасывая мусор в огромную бетонированную
яму. Самосвал с горящими фарами напоминал огромного кота, приготовившегося
к прыжку.
У скособоченных хижин трещали костры, огонь танцевал и выбрасывал
высоко вверх снопы искр. Лица людей в отблесках огня казались желтыми.
Россыпи костров тянулись до самого горизонта.
Однажды здесь снимался эпизод для какого-то многосерийного
исторического фильма. Этот район засняли вечером с самолета, а потом
выдавали за походный лагерь несметных полчищ варваров, осаждающих древний
Карфаген.
Люди, живущие здесь, в отличие от многих других, не считались
бездомными. У них даже был свой почтовый адрес, что-нибудь вроде: "Столица.
Южные Мерцающие Хижины, 105-й квартал. Дом No 1032. Возле мусорной ямы No
506".
Ник прошел мимо самосвала, на секунду выхваченный светом фар, и
толкнул покосившуюся дверь одной из хижин.
На топчане, который занимал чуть ли не всю лачугу, лежал почти
неразличимый в темноте человек.
- Пим? - неуверенно окликнул Ник, зажигая фонарь "летучая мышь",
подвешенный к потолку.
Нет, не Пим. Это был худой, небритый негр в залатанных полотняных
брюках.
- Тебе кого? - неприветливо спросил негр. - Хозяев нет.
- Хозяин - я, - строго ответил Ник.
Негр поспешно встал, всунул ноги в растоптанные башмаки и смущенно
улыбнулся:
- Извини.
- Ладно, - буркнул Ник.
Ему хотелось его спросить, кто он и как сюда попал, но было вроде бы
неудобно. Да и вообще здесь не принято, чтобы хозяева расспрашивали
незнакомого гостя. Нужно будет - сам расскажет.
Ник потолкал плечом столб, подпирающий гремящую на ветру крышу. Столб
даже не шелохнулся.
- Стоит, - сказал негр.
- Я его еще глубже в землю вкопаю. - Ник боялся, что крыша может
все-таки рухнуть на голову. - Тебя как звать? - спросил он.
- Геркулес, - ответил негр и достал пачку сигарет.
Ник сразу заметил, что это дорогие сигареты, и удивился: откуда они у
такого оборванца?
- Хорошие сигареты. Дорогие, - сказал Геркулес, будто угадав его
мысли, и чиркнул спичкой. - Мне их подарили.
Он закрыл огонек большими ладонями, и его пальцы, просвеченные
изнутри, стали алыми.
- Ты здесь один живешь? - спросил Геркулес, выпустив струю душистого
дыма.
- Нет, с приятелем... Вообще-то, - замялся Ник, - он здесь хозяин, а
не я.
Большой ночной жук, зачарованный светом, ошалело кружился вокруг
фонаря и громко жужжал, как старая швейная машина. Под черно-синими, словно
из стали, крыльями дрожали другие, прозрачные крылышки.
Геркулес осторожно поймал жука, откинул марлевую занавеску,
закрывающую оконце, и разжал кулак. Жук с ликующим гудением улетел в
темноту.
Дверь распахнулась, в хижину ворвался Пим.
- Сегодня на трамвайной остановке... - зачастил он и осекся, потому
что увидел негра.
Геркулес широко заулыбался, словно старому знакомому, и тихо пропел:
Сыщик Нюх, сыщик След,
Каждый знает твой портрет...
Пим ликующе подхватил:
Ты умоешься слезами,
Наша месть не за горами!
Вы уже, конечно, догадались, что Геркулес был тем самым негром с
газетами, которого сыщик Нюх След ни с того ни с сего арестовал на
трамвайной остановке.
Ник удивленно переводил взгляд с Пима на Геркулеса, с Геркулеса на
Пима.
Пим рассказал ему обо всем.
- Нюх След портфель потерял! - ликующе воскликнул Пим. - А как же тебе
удалось уйти? - Он вдруг спохватился и уставился на Геркулеса.
- О! - Геркулес гордо повел широкими плечами. - Я затащил его в темный
безлюдный переулок, и этот коротышка сразу скис. Стоило на него прицыкнуть,
как он сразу отомкнул наручники и униженно попросил принять в дар три пачки
сигарет. Ну, вроде как возмещение за ущерб. Он даже умолял меня взять его
пистолет. Он говорил, что дома у него есть еще.
- А ты? - засмеялся Пим.
- Взял, - деловито подтвердил Геркулес и продолжал: - А потом я
приковал Нюх Следа к чугунной ограде его же собственными наручниками.
И негр оглушительно захохотал, и Пим захохотал, и Ник. Они хохотали
втроем. Им было страшно весело.
- А затем мне пришлось удирать от карабинеров. Надо же, попал в
облаву! Задержали человек двадцать первых попавшихся прохожих, и меня тоже.
Поставили всех носом к стене и начали обыскивать. А у меня пистолет. Я не
стал дожидаться, пока очередь подойдет, и деру. За мной гнались до самой
свалки. Я заскочил в вашу хижину. Вот и сижу, дом караулю.
Неожиданно за стеной послышались чьи-то шаги, и в оконце просунулась
голова. В тусклом свете фонаря можно было разглядеть только густые усы и
черную кожаную фуражку. Фуражка поблескивала, словно смазанная жиром.
- Соседи, у вас закурить не найдется? - спросил усатый.
- Заходите!.. Заходите, дядюшка Хосе! - обрадовались ребята.
Голова исчезла.
- А он меня не выдаст? - встревожился Геркулес.
- Что ты! - возмутился Пим. - Это наш сосед. Он друг Грома!
- Нехорошо выдавать чужие тайны, - нахмурился Хосе, нагибаясь и входя
в хижину. Он слышал все - стенки были тоньше некуда.
Ребята смутились.
- Да он свой, - робко сказал Пим, кивнув на Геркулеса.
- А ну, свой, дай закурить, - сказал Хосе.
Геркулес протянул пачку:
- Берите всю. У меня хватит.
- Ого! - воскликнул Хосе, вертя сигареты в руках, и пошутил: - Крупный
выигрыш на петушиных боях?
- Подарок! - усмехнулся Геркулес.
И ему пришлось во второй раз рассказывать о том, как он приковал к
ограде знаменитого сыщика.
- В городе тебе появляться опасно. Несколько дней поживешь здесь, -
сказал Хосе Геркулесу. - Владельцы отеля не возражают?
- Что вы! - обиделись "владельцы отеля" Пим и Ник.
Ник поднимается по лестнице
Ступенька... Ступенька... Ступенька... Площадка. Уф!
Поваренок Ник совсем выдохся. Если вам когда-нибудь приходилось
подниматься пешком с тяжелым грузом, ну, скажем, на десятый этаж, то вы
можете себе представить, что значит добираться до сорокового.
Все медленней и медленней поднимался по лестнице Ник, и огромный
поднос с кофейником и тортом дрожал в его руках.
Ступенька... Ступенька... Ступенька...
Это была парадная лестница самого роскошного дворца в столице. И до
сорокового этажа она была устлана широченной ковровой дорожкой, затканной
серебряными цветами. На каждом этаже стояли часовые в ярко-белых
эмалированных касках и проверяли у посетителей документы.
На первом этаже документы проверялись одну минуту, на втором - две, на
третьем - три и так далее. Стоит ли говорить, что на сороковом этаже
проверка заняла бы целых сорок минут. Но до сорокового этажа никто из
досужих посетителей никогда не доходил. Не успевали они добраться, скажем,
до двенадцатого, как рабочий день Апчхибосса Утриноса кончался.
- Никаких лифтов! - любил повторять диктатор.
Ступенька... Ступенька... Ступенька...
Ник прислонился к перилам и дышал часто-часто, словно целую минуту
пробыл под водой. Впереди еще тридцать этажей.
Отчаянно пыхтя, мимо прошел первый заместитель Главного Министра
сеньор Буль Бурес. Его брюхо колыхалось из стороны в сторону, и поэтому
Буль Буреса заносило то влево, то вправо. Когда он поднимался по лестнице,
то ничего не видел и не слышал. Пот заливал ему глаза, а из ушей торчали
клочья ваты. По лестнице гуляли сквозняки, и Буль Бурес боялся
простудиться. Эти странные сквозняки появились во дворце с тех пор, как
здесь поселился Тайфун. Когда где-нибудь внизу открывалась дверь, мощный
порыв ветра толкал в спину, и ноги сами убыстряли шаг. Но если ветер мчался
сверху, нужно было сразу садиться на ступеньки и хвататься за ковер, иначе,
хочешь или не хочешь, задом побежишь до самого первого этажа. Мало того,
ветер вышибет тебя на улицу через вращающуюся стеклянную дверь.
Ступенька... Ступенька... Ступенька...
У министров документов не проверяли. На то они и министры! У них даже
была особая привилегия: с тридцать девятого на последний, сороковой, этаж
они поднимались на лифте.
Лифт представлял собой специальную рентгеновскую кабину. Здесь каждого
незаметно просвечивали. Просто так, на всякий случай, - нет ли у кого
оружия. Перочинного ножа, например.
На крыше дворца стояли зенитные пулеметы. Тоже просто так, на всякий
случай.
Двадцатый этаж... Двадцать первый... Двадцать второй...
Где-то вверху оглушительно хлопнула форточка, и завыл, приближаясь,
ветер.
Буль Бурес сразу же полез под ковер. Ник юркнул за ним. Незаметно для
сеньора он зацепил за его пиджак прочную рыболовную леску с крючком, а
свободный конец лески привязал к своему поясу.
Ветер гнал перед собой волны ковра. Одна такая волна взмыла над Буль
Буресом, с треском опустилась на его лысину и тут же умчалась вниз, к
счастью, миновав Ника.
Восхождение продолжалось. Теперь Нику было легко подниматься. Буль
Бурес, пыхтя, как паровоз, тащил его за собой. Это был надежный, не раз
испробованный Ником буксир. Леска была прозрачная, капроновая, и часовые
ничего не замечали.
Тридцатый этаж... Тридцать первый... Тридцать второй...
Ник только в одном мог равняться с министрами. У него тоже не
проверяли документов. Во-первых, у Ника вообще не было документов. Ему было
всего девять лет. Во-вторых, поднос в руках поваренка служил самым надежным
пропуском. Апчхибосс Утринос не любил, когда запаздывали с завтраком.
Буль Бурес вконец выдохся. Он шипел, как проколотый футбольный мяч, и
вслух считал ступеньки.
Перед площадкой тридцать девятого этажа Ник осторожно обрезал леску.
Каждый день Буль Бурес с изумлением обнаруживал в своем пиджаке
рыболовный крючок. Никто не мог раскрыть ему эту тайну. Ни полиция, ни
тайные агенты, ни даже знаменитый звездочет Сириус.
- Вы у кого-то на крючке, - только и смог глубокомысленно сказать
Сириус сеньору Буль Буресу, два месяца пронаблюдав в телескоп за положением
небесных светил.
Буль Бурес протиснулся в лифт, а Ник пошел выше.
И только у дверей спальни Апчхибосса Утриноса сеньор обратил внимание
на маленького поваренка, который, сняв колпак, низко поклонился ему.
Буль Бурес напыжился и милостиво кивнул.
Он всегда здоровался с Ником. В кабинете министров это создало ему
славу любимца народа.
Внезапно где-то внизу небоскреба оглушительно хлопнула дверь, затем
мощный порыв ветра приподнял Буль Буреса и Ника и ударил о двери спальни.
Они распахнулись, их внесло в комнату, закрутило под потолком и... бросило
прямо на балдахин над кроватью. Потеряв и торт и поднос по пути, Ник чудом
удержал лишь кофейник.
Балдахин рухнул на диктатора - все запутались в этом огромном шелковом
полотнище с кистями, как в бредне. В довершение всех бед горячий кофе
выплеснулся на голую спину Апчхибосса Утриноса. Он завизжал и выхватил
из-под подушки автомат. Двери захлопнулись. Ошеломленные часовые стояли за
ними и не знали, что делать.
Вдруг из спальни раздались выстрелы: тра-та-та-та! По дверям пробежала
рваная строчка отверстий, оставленных автоматной очередью. Часовые
бросились на пол.
Та-та-та-та! - яростно надрывался автомат.
Внезапно наступила тишина.
Часовые подползли к дверям, превратившимся в сплошное сито, и
осторожно заглянули в комнату через дырки от бешеных пуль.
То, что они увидели, повергло их в смертельный ужас. Апчхибосс Утринос
в одних трусах лежал под кроватью с автоматом в руках и тревожно вертел
головой из стороны в сторону.
На кровати сидели ошалевшие от страха Буль Бурес и Ник.
Снова застрочил автомат. И часовые отпрянули от двери.
Апчхибосс Утринос палил во все стороны, спросонья ему всюду мерещился
враг. Вдребезги разлетелось окно, и сразу же в комнату ворвался мощный
сквозняк, настежь распахнув двери. Он подхватил Апчхибосса Утриноса с
автоматом, Буль Буреса и Ника, часовых в эмалированных касках, стулья на
гнутых ножках, флаконы с духами, щетки, картины, бумаги, газеты, портфели
и, торжественно завывая, понес вниз по лестнице. На каждом этаже вихрь
захватывал новых часовых, и все катилось по ступенькам с треском, шумом и
грохотом...
Опять где-то внизу хлопнула дверь - вихрь внезапно изменил направление
и понесся обратно, вверх: у-у-у!..
Потрясенные прохожие смотрели, как из широкого окна на сороковом этаже
дворца Апчхибосса Утриноса один за другим вылетали часовые в белых касках и
неслись в небе, распластав руки, словно крылья.
Сорок пять сбежавшихся по тревоге дюжих камердинеров с трудом
удерживали у окна рвущегося из их рук в небо тщедушного диктатора.
А что же Ник?.. Когда сквозняк изменил направление, Ник снова
прицепился запасным крючком с леской к пиджаку Буль Буреса. Ник надеялся,
что с таким тяжелым якорем его далеко не унесет.
Увы, это не помогло...
В этот день звездочет Сириус наблюдал из своего окна невооруженным
глазом удивительное зрелище.
Сначала по небу пронеслась большая группа метеоритов, до странности
напоминающая фигуры людей. Сириус был готов поклясться, что впереди на
каждом метеорите торчал какой-то белый наконечник, излучающий неземное
сияние.
Сириус не знал, что это пронеслась личная гвардия диктатора в белых
эмалированных касках.
А вслед за ними промчался какой-то странный бочкообразный снаряд с
крохотным спутником.
Это пролетел первый заместитель Главного Министра Буль Бурес, вокруг
которого вращался на длинной рыболовной леске поваренок Ник.
Сириус бросился к телескопу, но удивительное явление больше не
повторилось.
Апчхибосса Утриноса удалось спасти.
Весь день вновь набранная гвардия диктатора ходила по всем этажам
дворца и огромными гвоздями наглухо забивала окна.
А по зданию разносился могучий храп Тайфуна. Время от времени он
просыпался и кашлял - и тогда по коридорам проносился ветер, с треском
распахивая двери и срывая тяжелые бархатные портьеры.
В открытом море
Буль Бурес и Ник летели над городом, над высокими белыми зданиями и
разлапистыми пальмами.
Внизу промелькнула скоростная дорога, забитая крошечными машинами,
пустынный пляж, а потом пошли плясать волны.
Ветер посылал их в атаку на берег, и, словно цепи бойцов, они то
поднимались, то залегали, но неуклонно двигались вперед и с грозным шумом
обрушивали на песок водопад серой пены. Каждая волна набегала на берег
сначала только одним краем бесконечной извилистой ленты, а затем постепенно
подтягивала всю ленту за собой - и вдоль всего пляжа возникали пенистые
взрывы, один за другим, через равные промежутки времени. Казалось, что по
берегу били из множества орудий, каждое из которых стреляло вслед за
другими.
А потом наступала другая бесконечная волна, и все повторялось сначала.
Вскоре берег остался далеко позади, и Буль Бурес и Ник упали в воду.
Недаром сеньора Буль Буреса за глаза называли бочкой жира - его
мгновенно вытолкнуло на поверхность.
Ник плавал отлично и поэтому сразу перерезал леску, освобождаясь от
ненужного балласта.
- Если поможешь добраться до берега, я назначу тебя самым старшим
помощником Главного Повара! - заверещал Буль Бурес.
- Что я, буксир? - ответил Ник. - Плыви сам!
- Я тебя обвиняю в государственной измене! - вскричал Буль Бурес,
хлебнул соленой воды и умолк.
Налетевшая волна унесла прочь более легкого Ника, и, когда она
умчалась дальше, он оказался словно на дне глубокого ущелья. Позади выросла
новая высоченная волна, на гребне которой барахтался Буль Бурес. Казалось,
сейчас она обрушится вместе с ним на Ника. Но волна, как и полагается
волне, резко осела, как будто провалилась на месте. И теперь Ник оказался
на гребне водяной горы, а Буль Бурес - далеко внизу, у ее подножия.
- Я тебя озолочу! - кричал он. - Не уходи!
Волна снова подняла Ника на гребень. Ник изловчился и снял башмаки.
Они с бульканьем пошли ко дну.
- Спасите! - раздался истошный вопль Буль Буреса. - Полиция!
Ник увидел сверху, как у гребня следующей волны появилась гигантская
акула.
Буль Бурес опять барахтался внизу между двумя громадами волн и с
ужасом смотрел на акулу, которая висела над ним. Акула жадно смотрела на
Буль Буреса. Вот она открыла скобастую пасть, сделала чудовищный прыжок
и...
Волна унесла Ника вперед, и он не увидел бесславной гибели всесильного
министра.
И только сейчас Ник испугался. Акулы! В залив заплыли акулы! Кто
знает, сколько их подстерегает его на пути к берегу!
Волна снова ушла вперед, и Ник опять оказался в глубокой выемке. Новая
волна встала над ним на дыбы. В ней висело несколько акул. Он ясно видел их
кривые ухмыляющиеся рты, похожие на гигантские подковы.
"Все, - подумал Ник. - Конец".
Но тут пришло спасение. Волна неожиданно швырнула вниз широкую
короткую доску. И Ник машинально обхватил ее.
Акулы метнулись к нему, в то же мгновение волна подхватила доску с
Ником, и он понесся на гребне, окутанный брызгами. Все замелькало вокруг.
Огромная сила многокилометрового прибоя мчала его к берегу.
Когда в заливе нет акул, многочисленные туристы гоняют на особых
досках, пластмассовых и деревянных, по могучим волнам прибоя. Правда, в
отличие от Ника, они носятся на досках стоя, а не лежа. Нередко доску
вырывает из-под ног, и тогда неудачнику приходится рассчитывать только на
свои силы. Бывает, что утерянные доски затем долго швыряет по морю где
попало. Одна из таких досок и угодила в руки Ника, потерявшего уже было
надежду на спасение.
Стая акул гналась за Ником, вспенивая воду. Акулы были похожи на
торпеды.
Берег вырастал прямо на глазах.
Государственный преступник
Пустынный пляж был усеян обрывками газет. Они трепетали на ветру и
напоминали подстреленных птиц.
Под бамбуковым навесом, недалеко от полосы прибоя, сидело двое
карабинеров. От раскаленных сапог, брошенных на песок, поднимался пар.
- Скоро смена, - сказал один, взглянув на часы.
- Ну и жара, - сказал другой, вытирая платком шею. - Уж лучше
патрулировать улицы, чем сидеть без толку на этом идиотском пляже. Там по
пути можно хоть холодного пива выпить... Смотри! - вдруг вскрикнул он.
На гребне волны к берегу приближался какой-то загадочный темный
предмет. Ближе, ближе... Следом за ним резали воду плавники акул.
Карабинеры вскочили.
В ту же секунду волна обрушилась на песок. И когда схлынул бушующий
водоворот пены, перед ними оказался мальчишка, крепко прижимающий к груди
доску.
- Здравствуйте, - ошалело выпалил мальчишка. - Хорошая погода, правда?
Карабинеры втащили его под навес.
- Ты что, с ума сошел? - завопили они, перебивая друг друга. - Весь
день по радио передают, что в заливе появились акулы!
- Я не слышал...
- Как тебя зовут?
- Ник.
Карабинеры переглянулись.
- Это ты?!
Ник растерянно взглянул на газету, которую ему сунули под нос.
Посредине газетной полосы было что-то напечатано жирными буквами.
- Я не умею читать, - испуганно ответил Ник.
Один карабинер схватил его за плечо, а другой громко зачитал
следующее:
ОБЪЯВЛЕНИЕ
Срочно разыскивается государственный