– Что за Людмила? – поинтересовался я.
   – О… Тамарочка, – сказал Севка, – найди мне Людмилу, я с ней сам поговорю.
   Тамара, повернувшись, быстро отошла куда-то в зал.
   – Так что это за Людмила? – повторил я свой вопрос.
   – Людмила – бригадирша проституток. Девчонок местных, которые здесь тусуются, – объяснил Севка.
   – Так что, Тамара – проститутка?
   – А ты что, сразу это видишь? Заметно что-то? Красивая девчонка… Каждый зарабатывает на жизнь как умеет и как хочет. Мы с тобой тоже зарабатываем достаточно нетрадиционным путем…
   Вскоре появилась Людмила. Это была упитанная женщина лет сорока, с красивой косметикой на лице, в дорогом, шикарном платье. Сразу было видно, что в прошлом она была штатной проституткой при дорогом отеле и входила в разряд высокооплачиваемых путан.
   Но, выйдя «на пенсию» пять лет назад, в возрасте тридцати пяти лет, она стала руководительницей всех путан, работающих в нескольких ночных клубах.
   Людмила улыбнулась нам, поздоровалась. Севка обратился к ней:
   – Людочка, я очень рад тебя видеть! Мой друг скучает. Как бы нам подружку для него найти?
   – Брюнетку, блондинку? – поинтересовалась Людмила. – Или рыженькую?
   – Самую симпатичную, – сказал Севка. – Какой цвет тебе больше всего нравится?
   Я пожал плечами:
   – Дело не в цвете…
   – Ладно, давай выбирай, какую тебе?
   – Давайте на ваш вкус… – растерялся я.
   – Помнишь, четыре дня назад у меня была блондиночка крашеная, – сказал Севка, – как ее зовут?
   – Это Света, – сказала Людмила.
   – Вот, давай Свету!
   – Сейчас я посмотрю, занята она или нет. Одну минуточку, – снова улыбнулась Людмила и отошла от нас.
   Я обратился к Севке:
   – А ты, я смотрю, уже здесь завсегдатай! Уже, наверное, всех девчонок перепробовал?
   – Ну, не всех, конечно… Штат-то большой, – улыбнулся Севка.
   Вскоре появилась Светлана. Это была действительно симпатичная девушка – крашеная блондинка с высокой грудью. Таким образом, я был «в комплекте», Света сразу взяла надо мной шефство – поцеловала в щеку, взяла под руку и, прижавшись грудью к моей руке, повела по залу.
   Народу стало прибывать. Многих представителей других группировок я уже знал. Многие подходили, здоровались, хлопали по плечу, спрашивали как дела, знакомили со своими подругами.
   К началу двенадцатого зал был заполнен. Всех пригласили за столы. Накрытые столики стояли немного в стороне. На каждом были стандартные закуски – икра, овощи, фрукты, салаты, шампанское, водка, вино и коньяк. Кто-то стал провожать старый год.
   Я посмотрел на ребят – как они? Видимо, почувствовав мой взгляд и помня про запрет на спиртное, все потянулись за шампанским или сухим вином. Я улыбнулся. Подруги же, наоборот, стали расслабляться – кто наливал водку, кто – коньяк, кто – французское вино.
   Наступил Новый год. Погасили яркий свет, зажгли разноцветные огни, заиграла музыка, все стали поздравлять друг друга. Первым меня поздравил Севка:
   – Ну, братишка, с Новым годом тебя! Чтобы у нас все было нормально, чтобы мы стали сильнее и богаче! Да, – добавил он, – давай и за Сашку. Его с нами нет, но он скоро приедет. Ему тоже успехов!
   Мы чокнулись, пожелали друг другу счастья.
   Вскоре начались танцы. Я танцевал то с Севкиной Тамарой, то со Светой. Потом приехала группа «Браво» со своим последним шлягером «Дорога в облака», который Сюткин пел аж три раза на «бис». Вечер был в самом разгаре.
   Почти под утро, устав, мы решили ехать домой, прихватив с собой девчонок. Влезли вчетвером в Севкину машину и поехали на квартиру.
   – Ну что, девчата, праздновать будем или… – Севка открыл холодильник и достал из морозилки заиндевевшую бутылку «Мадам Клико». Озорно взглянул на рыженькую пампушечку Тамару, та перевела взгляд на высокую стройную Свету, которая вскинула руки к длинным волосам, чтобы перехватить волосы узлом, отчего ее большая грудь вызывающе вздыбилась.
   Я не выдержал, схватил ее за руку, потащил в свою комнату, на ходу сбрасывая с себя пиджак и рубашку:
   – Вы пока там приготовьте застолье, – крикнул им, уже чулком сдергивая со Светы ее новогодний наряд. Она мягко высвободилась, переступила через сползшие к щиколоткам колготки и повернула ко мне свое вспыхнувшее лицо. Я не дал ей развернуться, рванул со спины упруго напрягшийся бюстгальтер и тут же руками ощутил тяжело рванувшиеся в стороны груди. Они были литые, будто ядра, шелковистая их прохлада уютно улеглась в мои жадные ладони, и она, прогнувшись, застонала, приподняла свои матово блеснувшие в свете ночника бедра, качнула ими слева направо, будто ища моего мгновенно настроившегося на боевой лад «буратино», и надвинулась, раскрылась, мягко впустила в себя, плотно сжав неимоверно распухшую головку, требовательно проталкивая меня все глубже и глубже навстречу нарастающему наслаждению.
   Она накатывала на меня, ее идеальные формы прижимались к моей груди, прогибала спину, отчего волосы рассыпались по моему лицу, тонкая талия расширялась, принимая в самое святая святых всего меня. Мои руки сжимали ее тяжелые ядра, отчего она становилась еще неистовее, позволяя проникать, казалось бы, туда, куда уже невозможно было войти. Она хваталась руками за свою длинную шею, поглаживая ее в наслаждении, и мне казалось, что я проник уже и туда…
   Когда мы в изнеможении лежали на атласном покрывале, не ощущая ни собственных рук, ни ног, ни тел, Тамара и Севка, все еще одетые, принесли нам по бокалу искрящегося шампанского, распространившего по комнате сладковатый запах солнечного винограда. Увидев наши блаженные улыбки, молча поставили все на прикроватную тумбочку и почти бегом бросились к себе. Через минуту я уже слышал воркующие стоны рыженькой, ее азартные вскрикивания, шаловливые смешки, нелепые слова, которыми она то подгоняла Севку, то просила его не спешить.
   Праздник Нового года для нас продолжался еще пару дней. За это время мы съездили с девчонками за город, а вечера проводили в ресторане. На третий день надо уже было выходить на работу.
   Первый рабочий день нового года начался с ЧП. Рано утром в дверь позвонил Эдик. Он ввалился в квартиру и взволнованно сказал:
   – Ребята, беда!
   – Что случилось? – переглянувшись, спросили мы с Севкой.
   – Люди Барона похитили Кольку!
   – Погоди, какой Барон, какой Колька? В чем дело? Давай все по порядку!
   – Нашего Кольку похитили!
   Эдик подошел к столу, налил стакан воды, выпил и принялся рассказывать:
   – Барон – правая рука покойного Грома. Сейчас, после смерти Грома, он возглавил центральную группировку. Я не знаю, каким образом он нас вычислил, – может, какая-то информация прошла, может, по своим каким-то каналам, – но Колька пропал со стоянки. Мы с ним снимали одну квартиру. Вечером вчера мне позвонил Колька, говорил странным голосом. А потом подошли его злодеи…
   – Чьи?
   – Да Барона! Стали всячески угрожать нам, говорить, что никогда не простят нам Грома, что мы ответим за это, что ночного клуба нам в жизни не видать, что он теперь их, и все в этом духе. Я слышал, как кричал Колька, – видать, они его били.
   – Вот падла! – зло выругался Севка и стал ходить по комнате из угла в угол. – Надо что-то делать. Поехали в клуб! Срочно! Надо поговорить с Гусаровым, а потом созвониться с Сильвестром.
   – Сильвестр же в отъезде, за границей, – напомнил я.
   – Но люди же его знают, где он! Мы найдем его. Нужно что-то делать.
   Через несколько минут мы сели в машину и поехали в сторону ночного клуба.
   Естественно, в ночном клубе Гусарова не было. Мы стали требовать у его секретарши, чтобы она срочно связала нас с ним. Мы прекрасно понимали, что связь у Гусарова со своей фирмой, тем более с секретаршей, была постоянно.
   – Хорошо, – сказала девушка, – подождите немного в гостиной.
   Через несколько минут позвонил Гусаров. Я взял трубку.
   – Санек, здорово. Как жизнь?
   – Какая там жизнь! – ответил Гусаров. – Прячусь, в подполье сижу!
   – Что такое?
   – Люди этого… – сказал он, – моего бывшего крестника «наехали» на меня. Угрожали, ругались, запретили с вами работать. Сейчас прячусь пока.
   – Подожди. Где Сергей Иванович?
   – Он в отъезде, вы ж знаете. Свяжитесь с его ребятами.
   – Хорошо. Ты пока сиди дома, никуда не выходи. Эту проблему мы решим.
   Мы позвонили Культику. Он оказался дома.
   – Культик, ты можешь связаться с Сергеем Ивановичем?
   – Попробую, – ответил тот. – А что случилось?
   – Проблемы с «крышей» ночного клуба.
   – Что, опять прохудилась?
   – Да, и течет сильно…
   – Понял, – ответил Культик. – Куда вам позвонить?
   – Сейчас мы поедем домой, будем ждать звонка.
   Мы оставили Культику наши мобильные телефоны и поехали туда.
   Часа через два позвонил сам Сильвестр. Мы изложили ему суть проблемы – про ночной клуб, про новый «наезд», про похищение Кольки и угрозы. Сильвестр внимательно выслушал нас, потом сказал:
   – Барона я знаю. Он такой же беспредельщик, каким был Гром. С ним разговаривать бесполезно. Надо решать проблему хирургическим путем… и обратиться к вашему врачу, – намекнул на Сашку.
   – Послушай, они взяли нашего человека…
   – Ну вот и решите одновременно обе проблемы – и человека освободите, и снимете головную боль, – сказал Сильвестр.
   Трубку взял Севка. Он стал намекать Сильвестру на то, что работа выходит за рамки контракта, что необходимо увеличить оплату. Я с большим удивлением смотрел на Севку. Надо же, наш товарищ похищен, находится в опасности, а он начинает торговаться, словно на рынке!
   Севка говорил с Сильвестром еще минут пять. Наконец он положил трубку.
   – Все, Олежек, в порядке! – довольно сказал он мне. – Проценты теперь будем получать. Я договорился с Иванычем. Да, а с Бароном надо решать вопрос. Сильвестр сказал, что он часто бывает в тире на Волоколамке. Они там пристреливаются. Ты этот тир знаешь?
   – Нет, – пожал плечами я.
   – Надо срочно вызывать Сашку и подтягивать ребят. В тире – это самый оптимальный вариант.
   Примерно через час мы по пейджерам вызвали всю бригаду на Севкину квартиру. Я коротко изложил суть проблемы. Затем мы разбили бригаду на две части.
   Двоих послали к Культику за информацией о Бароне и за фотографиями, которые он обещал прислать нам, а остальные уселись в две машины и выехали в сторону тира на Волоколамском шоссе.
   Тир мы нашли без труда. Он находился недалеко от Тушина, сразу за тоннелем, проложенным под акведуком канала имени Москвы.
   Тир был огорожен бетонным забором, справа от шоссе. Мы вошли в калитку и увидели, что там есть небольшая площадка для автомашин, а невдалеке – специальный ангар, где и производилась стрельба. Как нам показалось, это место было идеальным для устранения Барона.
   Во-первых, тут было мало народу. Во-вторых, здесь, как сказал Севка, можно вести огонь с двух сторон.
   – Смотри, – показал он на левую сторону забора, – отсюда можно вести отвлекающий огонь, а с правой стороны Санек засядет. Таким образом, Барон будет находиться под двойным прицельным огнем.
   Через несколько минут мы проверили все места, где возможно было расположить наших ребят и Сашку. Все было великолепно – пути отхода, народу мало, место пустынное.
   Оставалось только сидеть и ждать, когда заявится Барон.
   Оставив в тире двоих ребят с машиной для наблюдения, появится Барон или нет, мы с Севкой выехали в сторону дома. По дороге я спросил:
   – Послушай, может, не стоит нам устранять Барона? Может быть, как-то договоримся с ним, выкупим Кольку…
   – Олег, не говори ерунды! – резко ответил Севка. – Я думаю, что Кольки уже давно нет в живых. Его похитили не для того, чтобы потом выпустить. Это нам вызов! Пойми, по всем их понятиям и законам Барон должен нанести нам ответный удар, и чем жестче, чем кровавей, тем выше будет поднят его авторитет в бригаде. Поэтому ни о каком компромиссе и речи быть не может. Наоборот, если мы не устраним его, то в дальнейшем будем нести более серьезные потери.
   Дома нас ждал приятный сюрприз. Приехал Александр. Он был уже в курсе всех дел. Вскоре подъехали другие ребята. Через час прибыл Эдик, уставший, раздраженный и взволнованный. Он сказал, что только что ему вновь позвонили и сказали, что Кольки больше нет.
   – Вот видишь, – сказал Севка, – я же говорил тебе!
   – Они назначили нам стрелку! – добавил Эдик.
   – Когда?
   – Завтра.
   – А где?
   – У ночного клуба, в семнадцать ноль-ноль. Просили, чтоб приехали не более четырех человек, на одной машине.
   – Хорошо, мы поедем, – сказал Севка.
   Через некоторое время вернулись ребята от Культика. Они привезли фотографии Барона и три автомата «АКМ» с большими патронами. Я дал задание ребятам изучать оружие. Мы же с Севкой и Сашкой стали рассматривать фотографии Барона. Ему было лет тридцать – тридцать пять, овальное лицо, темные глаза и волосы, острый нос. На фото он улыбался надменной, самоуверенной улыбкой, как бы говоря: вот какой я, попробуй достань!
   – Ну что, пацаны, запомнили внешность? – спросил Севка.
   Все кивнули головами.
   – Теперь остается только ждать. На чем он ездит?
   Эдик, который был на связи с Культиком, замотал головой:
   – Это бесполезно. Он меняет машины каждые два дня.
   – Это что же, у него такой автопарк большой? – спросил я.
   – Да нет. Машины у него отовсюду. Он берет их то у своих коммерсантов, то у ребят в автосалоне, который держит специально, чтобы следы заметать. Кстати, я выяснил, и ночует он в разных местах, как и его покойный патрон, – сказал Эдик.
   На следующий день в пять вечера мы подъехали к ночному клубу на стрелку с Бароном. С собой не взяли никакого оружия, но с нами была запасная машина, в которую мы положили пару автоматов и пистолет. В ней, недалеко от места нашей встречи, находился Сашка.
   Мы заранее договорились, что стрелять никто не будет – все же центр Москвы, прохожие вокруг, могут пострадать невиновные. А Сашка с ребятами на машине с оружием был взят на случай непредвиденной ситуации.
   Ровно в пять подъехал Барон со своими людьми. Они приехали на трехсотом «Мерседесе» черного цвета.
   Вышел высокий человек в темном пальто без головного убора, хотя на дворе был январь, и с ним – два его телохранителя. Один человек остался за рулем.
   Мы тоже вышли из машины и не спеша пошли навстречу. Подошли, руку никто не протягивает. Барон первым нарушил молчание:
   – Ну что, это вы? – и назвал наш город. – Слышал я про вас. Под Сильвестра, что ли, встали?
   Мы промолчали.
   – Что тебе нужно, Барон? – спросили мы с Севкой почти одновременно. – Верни нашего Кольку!
   – Кольку?! А кто вернет нам моего брата Грома? Сучары! – И, сплюнув, продолжил: – Значит, так. Кольки вашего больше нет. А в ближайшее время не будет и никого из вашей бригады. Особенно вас, – он указал на Севку и меня.
   Я понял, что он обладал какой-то информацией. Может быть, Колька под пытками проговорился, что мы являемся лидерами.
   – Условия мои таковы, – сказал Барон. – За смерть нашего лидера и законника мы налагаем на вас штраф в размере одного «лимона». Это для вас минимальная цифра, с учетом того, что больше вы и не соберете.
   При этих словах он презрительно взглянул на нас.
   – Кроме этого, вы немедленно покидаете столицу, и больше мы о вас ничего никогда не слышим. Вот наши условия. На выполнение даем ровно неделю. Но имейте в виду, что в случае отказа война будет продолжена, причем не только с нашей стороны, но и с участием других людей, с которыми покойный Гром – царство ему небесное – дружил.
   После этих слов Барон отступил назад. Мы увидели, как два здоровых амбала вышли вперед, из-под пол их дубленок высунулись короткие дула автоматов, что-то типа израильского «узи», то ли короткого чеченского автомата. Они заулыбались.
   – Ну что, сучары, может, вас лучше здесь завалить? – проговорил Барон, нехорошо улыбаясь.
   Какой-то холод пошел по телу с пяток до головы. Я взглянул на Севку. Он растерянно смотрел на меня. «Да, – думаю, – сейчас нас порешат! А мы-то, козлы… Без оружия пришли на стрелку. Кому поверили?!» Я сглотнул слюну. Сердце забилось сильно.
   Первым нарушил тишину Севка.
   – Послушай, Барон, это же беспредел! Это без всяких правил!
   – А вы моего дружбана как завалили, по правилам, что ли? – нахально ухмыльнулся Барон. – Это вы – беспредельщики, вы, сучары! Ладно, – он махнул рукой. – Не будем сейчас кровь пускать. Много посторонних людей. Все, уходим! – сказал своим охранникам и сел в машину. Тут же машина рванула с места.
   Мы с Севкой остались стоять вдвоем. Взглянули в сторону запасной машины. Сашка там сидел спокойно. Почему он не стрелял? Или ждал, пока начнут стрелять в нас?..
   Мы сели в машину и проехали несколько метров. Затем, остановившись рядом с машиной, где находился Сашка, мы вышли и подошли к нему.
   – Ты чего, Санек? Чего не стрелял? Ты что, не видел ничего?
   – А как я буду стрелять? Вы меня загораживали. Что же мне, по вам стрелять? Я же не слепой, все вижу. Вот если бы они вас замочили, тогда бы живыми не ушли!
   – Ну, спасибо, Санек, – невесело улыбнулся я. – Успокоил! Только нам бы это уже было все равно, мы уже были бы на небесах.
   Вечером мы вновь подъехали в тир, сменили посты, дежурившие там, поставили новых людей. В укромном месте припрятали два автомата и снайперскую винтовку для Сашки, чтобы не тащить с собой после.
   Я долго не мог заснуть, все ворочался, вспоминал сегодняшнюю стрелку.
   Утром, часов в одиннадцать, раздался звонок с поста. Голос Володьки коротко бросил:
   – Приехал. Подтягивайтесь!
   Мы моментально собрались, сели в машину и понеслись к тиру. Ехали на трех машинах. Сашка – отдельно от нас.
   Медленно подъехав к тиру, мы поставили машины недалеко от калитки, дальше прошли пешком. Сашка вошел с бокового двора, где была припрятана винтовка, а ребята, которые должны были стрелять из автоматов, – с противоположной стороны. Мы же с Севкой прошли к главным воротам.
   Не доходя до них несколько метров, мы увидели, что Барон приехал на новой машине. На сей раз это был американский «Форд».
   – Слушай, Севка, – сказал я, – нам тоже нужно поставить машину у ворот, чтобы он не рванул. Давай вернись, пригони!
   Севка вернулся и подъехал на машине к воротам. Мы поставили ее у самых ворот. Открыв капот, Севка стал ковыряться там, имитируя неисправность. Я стоял рядом и пристально смотрел на ворота.
   Они были наполовину открыты, и через них хорошо просматривалось крыльцо тира.
   Вдруг я заметил, что на крыльце появился Барон. Он был не один. С ним был парень с короткой стрижкой – телохранитель, и рядом – черт возьми! – маленький ребенок лет девяти-десяти. Мне стало не по себе. Только бы ребенка не зацепили!
   Я стал осматриваться и увидел, как из-за забора поднимается пар от дыхания стоявших там ребят. Неожиданно оттуда высунулись дула автоматов, и раздался звук выстрелов.
   Барон с телохранителем тут же упали в снег, прижав к земле ребенка. Телохранитель быстро достал пистолет и стал стрелять в сторону забора. Барон приподнялся и пытался перебежать к машине. И тут я услышал два негромких хлопка. Это стрелял Сашка.
   Барон упал. Ребенок присел на корточки и громко заплакал. Телохранитель тем временем приподнялся и тоже рванулся к машине. Тут же он был сражен автоматной очередью.
   Перестрелка была закончена. К телам, лежавшим на снегу, подбежал перепрыгнувший через забор Лешка и произвел контрольные выстрелы из пистолета с глушителем. Все бросились врассыпную.
   Мы с Севкой сели в машину и понеслись прочь от тира.
   Долго перед моими глазами стояла сцена – тело Барона на снегу и плачущий ребенок рядом…
   В этот же вечер мы с Севкой поменяли квартиру, временно поселившись в гостинице. В вечерних новостях по телевизору передавали об убийстве Барона.
   Многие телевизионные передачи были посвящены этому убийству. Из них мы узнали, что ребенок не пострадал, только сильно напуган и в шоковом состоянии доставлен в больницу.
   Через пару дней мы сняли новые квартиры – на сей раз каждый отдельную. Севка стал жить с рыжей Тамарой. Я решил пока жить один. Кроме того, мы заставили всех ребят также поменять квартиры, так как Кольку наверняка пытали, и он мог выдать адреса.
   Теперь мы решили сделать немного по-другому. Члены бригады не должны знать адреса друг друга. Эти сведения должен иметь только бригадир.

Глава 9
ЛЮБОВЬ И… МЕНТОВСКИЙ ПРОТИВОГАЗ

   После ликвидации Барона мы решили съездить в свой родной город. На сей раз летели самолетом.
   В городе мы провели инспекцию наших коммерческих точек, встречались с ребятами, оставшимися на хозяйстве. Вскоре мы с Севкой пришли к выводу, что нам необходимо усилить московское крыло. С этой целью, возвращаясь обратно, мы взяли с собой несколько человек. Таким образом, у нас в бригаде уже стало двадцать два человека.
   В Москве возникла проблема. Поскольку новым пацанам нужно было снимать квартиры, а москвичи, сдающие жилье, с большой предосторожностью относятся к иногородним, мы решили взять в бригаду парня-москвича, именно для административно-хозяйственных целей. Им стал двадцатилетний Ромка Бархатов.
   Это был сын отставного полковника, из хорошей семьи. Почему он пришел в бригаду – непонятно. Я уж не помню, кто из ребят его привел, но Ромка начал работать с большим интересом и энтузиазмом. Вначале мы поручали ему все административно-хозяйственные дела. На нем лежало все, связанное с обеспечением ребят жильем, пейджерами, радиотелефонами, на которые мы скоро перешли.
   Поскольку нужно было предъявлять паспорт, и человек должен быть ни в чем не замешан, у которого нет никаких «косяков» со стороны правоохранительных органов, Ромка как раз годился на эту роль. Каждый раз, когда он снимал квартиру для ребят, Ромка представлялся молодым супругом, только что женившимся на девушке, ушедшей из родительского дома. Такой прием действовал практически безотказно, и Ромка с большим успехом снимал квартиры.
   Вскоре мы с Севкой переехали в более престижный район – Крылатское. Можно сказать, что это был молодежный район. Кто-то снимал там квартиры, кто-то покупал их. Ромка подобрал нам с Севкой две квартиры в разных подъездах одного дома. В квартирах был сделан евроремонт.
   Вечерами мы с Севкой ходили в универсам «Юникор» или в другой магазинчик под названием «Ежик» закупать продукты. Там иногда встречали ребят из других группировок. Кое с кем мы уже были знакомы. Иногда мы замечали враждебные взгляды. Видимо, это были люди, контактировавшие с центральной группировкой. А поскольку по криминальной Москве о нас уже ходили слухи как о кровавой группировке, то и отношение к нам было двоякое. С одной стороны, нас уважали, с другой – ненавидели.
   Вечера мы проводили разнообразно. Иногда я с Севкой и его рыжей Тамарой ходил в ночные клубы, в рестораны. Но чаще всего я ходил ужинать к Севке. Тамарка готовила отлично. Каждый раз, после вкусного ужина, я возвращался в свой подъезд.
   Однажды, когда вечером после ужина я вышел от Севки и прошел несколько шагов по двору, я вдруг заметил, что сзади медленно движется машина с потушенными фарами. Мне это показалось подозрительным. Я резко обернулся и с ужасом заметил, что в лицо мне смотрит автоматное дуло. Затем я услышал щелчок затвора… Резкая боль пронзила мое тело, потом наступила кромешная тьма.
   Очнулся я в больничной палате. Кругом белые стены, белые потолки. Надо мной – капельница. Рука перебинтована, грудь тоже. Сильная головная боль. Надо мной склонилась девушка в белом халате и белой шапочке, молоденькая, симпатичная.
   – Вам лучше, больной? – обратилась она ко мне.
   Я кивнул головой и тут же почувствовал резкую боль. Еле слышно прошептал:
   – Что со мной? Где я?
   Вероятно, догадавшись по движению губ, о чем я спрашиваю, девушка ответила:
   – Вас тяжело ранили, вы в больнице. Два дня назад вас привезли. Все это время вы были без сознания. Сейчас я позову врача.
   Вскоре появился врач и стал осматривать меня. Я узнал, что ранили меня в грудь, а вторая пуля задела висок. Но, слава богу, голова осталась цела. Пока меня везли в больницу, я потерял много крови.
   После визита врача мне дали снотворное, и я снова заснул.
   На следующий день эта девушка снова пришла ко мне в палату. Она была дежурной медсестрой по нашему отделению и курировала несколько палат, в том числе и мою. Ее звали Олеся.
   Ей было лет девятнадцать. Небольшого роста, русоволосая, с правильными чертами лица, с голубыми глазами, Олеся была очень симпатична и уделяла мне много внимания. Каждое дежурство она приносила мне фрукты, соки. Однажды я спросил:
   – Олеся, а почему ты приносишь мне все это?
   – Это не я, – ответила она, – это ваши друзья через меня передают.
   На следующий день случилась неприятность. Неожиданно ко мне в палату вошли трое незнакомых мужчин. Все они были в белых халатах. Тщательно закрыли дверь в палату, а моего соседа, который уже достаточно хорошо чувствовал себя и свободно ходил по больнице, просто попросили выйти.
   Мужчина взял стул и сел возле моей кровати. Он достал из бокового кармана красную книжечку и сказал:
   – Я следователь районной прокуратуры, – и назвал свою фамилию. – А это, – он указал на своих спутников, – оперативники из криминальной милиции. Нам нужно побеседовать с вами.
   – Слушаю, – сказал я тихо.
   – Для начала давайте заполним протокол, – и следователь достал из папки зеленые листки протокола допроса. Он записал мои данные – фамилию, имя, отчество, где родился – и перешел к самому главному.