Прежде чем выстрелила пятая пушка, человек в синем бархате побежал по палубе, его клинок сверкал, белое жабо резко выделялось на фоне загорелого лица и развевающихся каштановых волос. Ему удалось проложить путь к одной из пушек, сразить человека, державшего наготове запал, прежде чем тот поднес его к запальнику, пробиться мимо троих людей, но потом он исчез в толпе солдат, одетых в красное и черное.
У Джульетты больше не было возможности следить за судьбой Вариана, потому что «Железная роза», идя на слишком большой скорости, уже не могла избежать столкновения. Развернув топсели и скользнув боком по воде, корабль Джульетты врезался в «Доблесть» борт в борт. При столкновении между кораблями взлетел фонтан водяных брызг. Канониры на «Железной розе» к этому времени уже перезарядили пушки и выпустили очередной залп шрапнели и зажигательных снарядов, которые попали прямо в поврежденный корпус «Доблести», снеся большинство пушек на нижней палубе и поджигая все, куда попадали куски горящей парусины, пропитанной смолой. Взобравшись на верхушки мачт, матросы с мушкетами начали отвечать на смертоносный огонь испанских стрелков, но им мешал живой щит, и многие погибли, не имея возможности стрелять прицельно по врагу.
Джульетта отдала приказ забросить абордажные крюки, чтобы сблизить корабли.
Их первая попытка взобраться на борт «Доблести» была отбита оружейными залпами. Джульетта велела установить все имеющиеся фальконеты на правом борту, но их орудийные расчеты уничтожались испанцами с ужасающей меткостью. Пока на вантах «Доблести» все еще оставались пленные каперы, люди на палубе «Железной розы» были беспомощными мишенями для испанских стрелков. Джульетта была прижата к фальшборту на квартердеке, пуля, выпущенная из испанского мушкета, задела ей руку, и из раны лилась кровь.
Натан пригнулся рядом с ней, пытаясь дотянуться до рулевого, который лежал грудью на руле, по его спине растекалось кровавое пятно.
Из люка на квартердек вылезла фигура, глубоко вздохнула, собираясь с силами, и под огнем мушкетов пробежала к стене надстройки, ища там защиты.
Джонни Бой положил колчан со стрелами рядом с собой. Используя выступ на палубе как прикрытие, он начал стрелять в испанских аркебузистов, сбивая их с реев быстро и точно. Он умудрялся посылать стрелы в противника, не задевая людей, образующих живой щит. Выстрелы из мушкетов не смогли бы ответить на огонь испанцев, не попав в своих. Джонни выпускал стрелу за стрелой, пока колчан не опустел. Потом мальчик схватил еще один колчан, продолжив меткими выстрелами поражать испанцев.
— Вперед! — громко крикнула Джульетта. — Все на абордаж!
Команде «Железной розы» не нужно было повторять этот клич. Как только замолчали мушкеты, пираты полезли на палубу «Доблести» с ножами в зубах, держа на изготовку абордажные сабли и копья, чтобы достойно встретить сопротивление целого полчища испанских солдат, устремившихся им навстречу. Они прокладывали себе путь среди кровавых останков убитых членов своей команды, разрубали веревки на связанных и еще живых, просивших освободить их моряках.
Те, кого их товарищи уже освободили, ввязывались в драку, горя желанием отомстить врагу. Они хватали все, что попадалось под руку и что они могли использовать как оружие, а если ничего подходящего не оказывалось, то дрались голыми руками.
Джульетта уже разрядила четыре пистолета, которые были у нее за поясом, потом отшвырнула их и принялась пробиваться сквозь толпу солдат в шлемах, размахивая шпагой в правой руке и помогая себе кинжалом, который держала в левой. Стрелы продолжали летать у них над головами, раненые со стонами падали с реев в месиво на палубе, Канониры на борту «Железной розы» дали еще один продольный бортовой залп по корпусу «Доблести». В языках пламени в воздух взлетели щепки и горячая зола. Освобожденные пленники искромсали такелаж, и реи болтались в воздухе, сбивая испанцев с ног. Как только команда «Доблести» оказалась на свободе, судовые орудия на носу «Железной розы», так называемые преследователи, открыли огонь по верхушкам мачт.
Сквозь пробоины в корпусе «Доблести» хлынула вода;
Дым и пар окутали проходы и трапы. Испанские матросы, решившие отсидеться внизу, вынуждены были подняться на палубу, где они тотчас же падали замертво от рук каперов или от выстрелов своих же солдат.
Джульетта пробивалась к квартердеку, где, как она видела, было самое большое скопление красных камзолов и стальных нагрудников. И именно там она в последний раз видела своего брата, который отчаянно извивался, пытаясь порвать путы. Он выкрикивал подбадривающие слова, приветствуя людей с «Железной розы», когда те взобрались на палубу «Доблести», и просил как можно скорее освободить его, чтобы он тоже мог участвовать в битве. Джульетта уже была почти рядом с Гейбриелом, когда кучка испанцев, вооруженных тяжелыми абордажными саблями, прижала ее к переборке на квартердеке.
Натан держался слева от Джульетты. Он успел отразить один удар своим клинком. Удар пришелся по эфесу сабли, но в другой руке у нападавшего на него испанца был кинжал, который он со всего размаха и всадил по самую рукоятку в плечо Натану. Испанец выдернул свой клинок и замахнулся для нового удара, но неизвестно откуда взявшаяся узкая полоса стали заставила кинжал вместе со сжимавшим его кулаком покатиться по палубе.
— Нам нужно прекратить встречаться при таких обстоятельствах, любовь моя, — улыбнувшись, сказал Вариан и встал рядом, плечом к плечу, с Джульеттой перед нападавшими испанцами. Его лицо было в крови, жабо исчезло, один рукав камзола у плеча был рассечен, и виднелась глубокая рана на руке. Кровь текла и из другой раны — на бедре, но, казалось, он не замечал этого и продолжал помогать Джульетте прокладывать путь к трапу.
Зная, что с тыла она надежно защищена, девушка в несколько прыжков поднялась на капитанский мостик. Матросы с «Железной розы», раскачиваясь на канатах, загоняли в угол какого-то гиганта, а на другой стороне палубы испанец в стальном офицерском нагруднике что-то делал возле борта. Сначала ей не удалось рассмотреть, чем он там занимается, но потом он обернулся, держа в руках длинный, похожий на ослиный хвост, заряженный фальконет, и неумело целился в ванты, где был привязан Гейбриел.
Джульетта увидела горящий запальник и широкую злобную ухмылку на лице офицера, услышала что-то, похожее на ругательство. Она увидела, как из-под изогнутого края шлема на нее уставились темные тусклые глаза, и сразу узнала Кристобаля Рекальде. На мгновение Джульетта Данте оцепенела, и этого оказалось достаточно, чтобы капитан показал ей горящий фитиль, который он поднес к запальнику орудия. — Джульетта услышала свой крик. Она кинулась вперед, но ее шаги были медленными, а ноги казались тяжелыми, как будто она брела по пояс в зыбучем песке. Гейбриел обернулся, тоже так медленно, что капли пота у него на лбу казались тягучими каплями сиропа, которые, сверкая, разлетались по воздуху. Их взгляды встретились всего на мгновение, но это мгновение длилось целую вечность, в которой было все: улыбки, смех, детские проказы, которые они устраивали друг другу.
Потрескавшиеся губы Гейбриела беззвучно двигались, Джульетта ничего не слышала, но потом она протянула руку, попала в пустой воздух, а затем в грудь Рекальде и ему в плечо в тот миг, когда испанец поднес шипящий фитиль к пороховому заряду.
Джульетте показалось, будто она повисла в воздухе, когда порох вспыхнул и загорелся. Этого мгновения ей хватило, чтобы понять, что она успела оттолкнуть руки Рекальде с дула фальконета, но потом она услышала оглушительный грохот — это взорвался основной заряд. Джульетта увидела сверкающие куски железа, вылетающие из раскаленного орудия, но теперь они летели не в Гейбриела, привязанного к вантам, а прямо ей в грудь…
Как только «Железная роза» открыла огонь, три испанских галеона подняли паруса и направились к месту боя. Корабль, прибывший первым, разворачивался так, чтобы открыть огонь из всех бортовых орудий, когда «Мститель» под командованием Изабеллы пересек ему путь. Орудия на обоих судах были в полной боевой готовности, но капер был легче, быстроходнее, маневреннее, чем «испанец». Пушки «Мстителя» быстро расправились с такелажами и орудийными портами на левом борту «испанца», пробив огромные дыры в обшивке и разнеся все пушечные лафеты в щепки. «Испанец» в ответ изрешетил верхушки парусов на «Мстителе», но на каперском судне уже поставили все паруса по ветру, и, невзирая на повреждения, оно резко развернулось и, паля прямо по носовому курсу, бортовым залпом снесло высокую надстройку на испанском корабле, так что оба судна окутали клубы густого дыма.
Когда дым развеялся, Изабелла приказала поставить дополнительные паруса и снова повернула штурвал, делая на этот раз меньший круг. Она знала: основная угроза — не орудийные батареи на галеоне, которые не могут поворачиваться и на расстоянии менее трехсот ярдов не опасны для ее судна, а испанские стрелки, облепившие, как муравьи, ванты и реи. Если галеону удастся подойти ближе, то он сможет разбить в пух и прах доблестных воинов на борту «Железной розы» и «Доблести». Поставив Люцифера к штурвалу, Изабелла снова направила «Мститель» в полосу бурлящей синей воды, на этот раз поливая верхние палубы и мачты «испанца» ядрами с цепями и шрапнелью.
Остатки высокой надстройки на галеоне были снесены.
Куски обшивки и мертвые тела взлетали в воздух от серии выстрелов, сопровождаемых вспышками яркого пламени по всей палубе. Одна канонада нанесла уже заметный ущерб «испанцу». Изабелла знала, что на команду ее мужа можно положиться, но напасть на галеон сразу с двух сторон даже они не могли.
Не прошло и полминуты, как из дыма появился второй корабль. Увидев его, Изабелла удивилась. Это была вовсе не «Голубка», как она ожидала. Это была ощетинившаяся орудиями, но потрепанная в бою «Дань». Ее рыжеволосый капитан стоял у мачты, сжатой в кулак рукой отдавая команду сделать выстрел зажигательными снарядами.
— Это же мастер Джонас! — радостно закричал Люцифер, улыбаясь во весь рот. — Посмотрите, кого он привел с собой.
Огромный негр ухмыльнулся и сквозь дым ткнул пальцем на север. Корабль Джеффри Питта «Кристиана» со Спитом Маккатченом у штурвала приближался с севера, ведя за собой эскадру из трех каперских судов, а еще одна группа кораблей, очевидно, из компании Джонаса, оторвалась от «Дани» и погналась за двумя оставшимися испанскими галеонами, которые спешили развернуться и догнать остальную испанскую флотилию.
Изабелла услышала плеск воды под килем и увидела «Голубку», быстро приближающуюся к ним с кормы. Она уже могла рассмотреть Симона, стоявшего на капитанском мостике, уперев руки в бока, его длинные черные волосы развевались на ветру. Данте посигналил Люциферу и прошел мимо них, держа курс на «Железную розу». Но Пират Волк успел подать жене особый сигнал, от которого Изабелла покраснела, и голос ее зазвучал совсем по-другому, когда она отдавала новый приказ штурману.
Вариан поднимался по трапу на шаг позади Джульетты. Одним взглядом он охватил все происходящее на квартердеке, но не успел удержать девушку от неожиданного прыжка под дуло фальконета. Все произошло так быстро, что движение показалось просто смазанным пятном. Вот она здесь, а вот она уже в воздухе, врезается в Рекальде, впечатывая его в поручни. Оружие выстрелило, но поскольку руки Рекальде не могли направлять его, то отдачей ствол отвело в сторону, и шрапнель разлетелась веером по палубе. Часть ее просвистела в воздухе так близко от головы Вариана, что он почувствовал, как волосы на голове зашевелились. Большая часть шрапнели как горох посыпалась на спину гиганта испанца, отражавшего удары мечей и абордажных сабель полудюжины матросов. Он внезапно споткнулся и упал прямо на клинки матросов с «Железной розы». Но даже и после этого им пришлось еще несколько раз пронзить его, прежде чем великан, злобно рыча, рухнул на палубу лицом вниз.
Вариан подбежал к Джульетте. Она не двигалась, и когда он обхватил ее за плечи, чтобы поднять с Рекальде, то увидел, что одна сторона ее лица залита кровью. Между тем испанец поднялся на ноги и вытащил свой клинок из ножен.
Вариан успел шпагой отразить удар, которым испанец намеревался перерезать Джульетте горло. Их клинки встретились и замерли, пока Вариану не удалось подняться на ноги и сломить сопротивление Рекальде. Затем клинки разъединились и снова встретились, звеня, высекая искры в серии быстрых смертельных атакующих и ответных ударов, при этом мужчины вынуждены были передвигаться взад и вперед поперек палубы.
Если умение Джульетты обращаться со шпагой поразило его, то от Рекальде герцог такого искусства ожидал, поскольку известно, что испанцы — непревзойденные фехтовальщики. От Вариана потребовалась вся его незаурядная сноровка, чтобы парировать удары и постараться не свалиться в нактоуз или в воду за борт. Как акула, почуявшая свежую кровь, Рекальде хищно целился в его раненое плечо, в раненое бедро. Удары его были быстрыми и четкими. Он не делал ни одного лишнего шага, редко применял ложные выпады, предпочитая поражать своего противника с холодной и беспощадной точностью.
Между тем Гейбриела уже сняли с вантов и помогли ему спуститься на палубу. Он не мог стоять на распухших ногах, и ему пришлось на коленях ползти к тому месту, где у стены палубной надстройки лежала Джульетта. Руки жгло адским пламенем, и хотя Гейбриел мог немного шевелить ими, они были очень неуклюжие. Все, что он смог сделать, — это, положив голову сестры себе на грудь, попытаться нащупать под синей банданой рану, из которой текла кровь, заливая ее лицо.
Вариан допустил классическую ошибку: на долю секунды отвел глаза от лица противника. Он увидел, как Гейбриел подполз к сестре, обнял ее, но она, казалось, была совершенно без сил. Желание немедленно убедиться в том, что голова ее цела, оказалось сильнее, чем инстинктивное стремление Вариана постоянно держать клинок Рекальде в поле зрения.
Этот взгляд стоил ему дорого. Сент-Клер почувствовал, как сталь впилась в его грудную клетку и стала проникать все глубже. Он отпрянул, прежде чем удар завершился, но кровь уже начала струиться по его боку, пропитывая камзол и капая на панталоны.. Герцог отскочил назад, но Рекальде упорно преследовал его. Споткнувшись о тело мертвого гиганта испанца, Вариан едва удержался на ногах. Воспользовавшись этим, Рекальде так свирепо атаковал его, что загнал в угол, заставив упасть на одно колено. Теперь грудь и плечи Вариана были открыты для удара.
Стоя над герцогом, Рекальде, поднял свой клинок, направив его острие под углом так, что достаточно одного завершающего удара и острие пройдет сквозь позвоночник Вариана.
— В конце концов вы, кажется, все-таки моргнули первым, сеньор.
— На этот раз он этого точно не сделал! — прошипела Джульетта.
Ошеломленный Рекальде оглянулся. Джульетта Данте, покачиваясь, стояла у него за спиной. Он увидел, как сверкнула ее шпага, словно луч серебристого голубого света. Конец ее рассек ему руку между нагрудником и рукавом. Тем временем Вариан вытащил нож, висевший на кожаном шнуре у него между лопаток. В этот же момент Гейбриел, решив, что его пальцы уже обрели былую сноровку, схватил пистолет одного из членов своей команды и нажал на курок.
Тело Рекальде задрожало, когда нож пронзил его живот, выстрел попал в шею, а шпага Джульетты проколола грудь. Пошатываясь, он отступил назад и напоролся на сломанные перила. Дерево затрещало и рухнуло. Рекальде умер прежде, чем с шумным всплеском упал за борт в бурлящую воду.
На некоторое время все замерли. На шкафуте бой еще продолжался, но испанцы уже сдавались. Матросы на «Железной розе» и «Доблести» разразились громкими радостными криками при виде «Дани», «Мстителя» и «Голубки». Маленькая флотилия мчалась наперерез трем боевым кораблям, отрезая им путь к отступлению. Они шли на всех парусах, паля изо всех орудий.
У Джульетты подкосились ноги, и Вариан поспешил поддержать ее. На виске у нее была глубокая рана — она порезалась об острую кромку шлема Рекальде. Но хотя рана и выглядела ужасно, Джульетта улыбалась. Одной рукой она обняла Вариана, а другой — Гейбриела, который стойко переносил сестринские нежности, невзирая на свои раны.
Вариан чувствовал себя не лучше. В боку у него была дыра, на руке — рана, бедро проколото, и кому-то придется снова зашивать рану на голове. Для человека, который прибыл на Карибы с единственным шрамом — памятью о детской шалости, он приобрел не так уж много новых рубцов.
Гейбриел высвободился из рук Джульетты и, прихрамывая, подошел к поручням, чтобы взглянуть на обломки орудийной палубы.
— Мой корабль! — тихо вскрикнул он. — Посмотрите, что вы сделали с моим судном.
Гейбриел обернулся к сестре и благодарно улыбнулся ей.
Но Джульетта не ответила на его улыбку. Она обнимала за шею Вариана, а их губы слились в крепком поцелуе. В правой руке Джульетта продолжала сжимать шпагу, а левой комкала испанский флаг, который еще недавно развевался на мачте «Доблести».
Глава 25
У Джульетты больше не было возможности следить за судьбой Вариана, потому что «Железная роза», идя на слишком большой скорости, уже не могла избежать столкновения. Развернув топсели и скользнув боком по воде, корабль Джульетты врезался в «Доблесть» борт в борт. При столкновении между кораблями взлетел фонтан водяных брызг. Канониры на «Железной розе» к этому времени уже перезарядили пушки и выпустили очередной залп шрапнели и зажигательных снарядов, которые попали прямо в поврежденный корпус «Доблести», снеся большинство пушек на нижней палубе и поджигая все, куда попадали куски горящей парусины, пропитанной смолой. Взобравшись на верхушки мачт, матросы с мушкетами начали отвечать на смертоносный огонь испанских стрелков, но им мешал живой щит, и многие погибли, не имея возможности стрелять прицельно по врагу.
Джульетта отдала приказ забросить абордажные крюки, чтобы сблизить корабли.
Их первая попытка взобраться на борт «Доблести» была отбита оружейными залпами. Джульетта велела установить все имеющиеся фальконеты на правом борту, но их орудийные расчеты уничтожались испанцами с ужасающей меткостью. Пока на вантах «Доблести» все еще оставались пленные каперы, люди на палубе «Железной розы» были беспомощными мишенями для испанских стрелков. Джульетта была прижата к фальшборту на квартердеке, пуля, выпущенная из испанского мушкета, задела ей руку, и из раны лилась кровь.
Натан пригнулся рядом с ней, пытаясь дотянуться до рулевого, который лежал грудью на руле, по его спине растекалось кровавое пятно.
Из люка на квартердек вылезла фигура, глубоко вздохнула, собираясь с силами, и под огнем мушкетов пробежала к стене надстройки, ища там защиты.
Джонни Бой положил колчан со стрелами рядом с собой. Используя выступ на палубе как прикрытие, он начал стрелять в испанских аркебузистов, сбивая их с реев быстро и точно. Он умудрялся посылать стрелы в противника, не задевая людей, образующих живой щит. Выстрелы из мушкетов не смогли бы ответить на огонь испанцев, не попав в своих. Джонни выпускал стрелу за стрелой, пока колчан не опустел. Потом мальчик схватил еще один колчан, продолжив меткими выстрелами поражать испанцев.
— Вперед! — громко крикнула Джульетта. — Все на абордаж!
Команде «Железной розы» не нужно было повторять этот клич. Как только замолчали мушкеты, пираты полезли на палубу «Доблести» с ножами в зубах, держа на изготовку абордажные сабли и копья, чтобы достойно встретить сопротивление целого полчища испанских солдат, устремившихся им навстречу. Они прокладывали себе путь среди кровавых останков убитых членов своей команды, разрубали веревки на связанных и еще живых, просивших освободить их моряках.
Те, кого их товарищи уже освободили, ввязывались в драку, горя желанием отомстить врагу. Они хватали все, что попадалось под руку и что они могли использовать как оружие, а если ничего подходящего не оказывалось, то дрались голыми руками.
Джульетта уже разрядила четыре пистолета, которые были у нее за поясом, потом отшвырнула их и принялась пробиваться сквозь толпу солдат в шлемах, размахивая шпагой в правой руке и помогая себе кинжалом, который держала в левой. Стрелы продолжали летать у них над головами, раненые со стонами падали с реев в месиво на палубе, Канониры на борту «Железной розы» дали еще один продольный бортовой залп по корпусу «Доблести». В языках пламени в воздух взлетели щепки и горячая зола. Освобожденные пленники искромсали такелаж, и реи болтались в воздухе, сбивая испанцев с ног. Как только команда «Доблести» оказалась на свободе, судовые орудия на носу «Железной розы», так называемые преследователи, открыли огонь по верхушкам мачт.
Сквозь пробоины в корпусе «Доблести» хлынула вода;
Дым и пар окутали проходы и трапы. Испанские матросы, решившие отсидеться внизу, вынуждены были подняться на палубу, где они тотчас же падали замертво от рук каперов или от выстрелов своих же солдат.
Джульетта пробивалась к квартердеку, где, как она видела, было самое большое скопление красных камзолов и стальных нагрудников. И именно там она в последний раз видела своего брата, который отчаянно извивался, пытаясь порвать путы. Он выкрикивал подбадривающие слова, приветствуя людей с «Железной розы», когда те взобрались на палубу «Доблести», и просил как можно скорее освободить его, чтобы он тоже мог участвовать в битве. Джульетта уже была почти рядом с Гейбриелом, когда кучка испанцев, вооруженных тяжелыми абордажными саблями, прижала ее к переборке на квартердеке.
Натан держался слева от Джульетты. Он успел отразить один удар своим клинком. Удар пришелся по эфесу сабли, но в другой руке у нападавшего на него испанца был кинжал, который он со всего размаха и всадил по самую рукоятку в плечо Натану. Испанец выдернул свой клинок и замахнулся для нового удара, но неизвестно откуда взявшаяся узкая полоса стали заставила кинжал вместе со сжимавшим его кулаком покатиться по палубе.
— Нам нужно прекратить встречаться при таких обстоятельствах, любовь моя, — улыбнувшись, сказал Вариан и встал рядом, плечом к плечу, с Джульеттой перед нападавшими испанцами. Его лицо было в крови, жабо исчезло, один рукав камзола у плеча был рассечен, и виднелась глубокая рана на руке. Кровь текла и из другой раны — на бедре, но, казалось, он не замечал этого и продолжал помогать Джульетте прокладывать путь к трапу.
Зная, что с тыла она надежно защищена, девушка в несколько прыжков поднялась на капитанский мостик. Матросы с «Железной розы», раскачиваясь на канатах, загоняли в угол какого-то гиганта, а на другой стороне палубы испанец в стальном офицерском нагруднике что-то делал возле борта. Сначала ей не удалось рассмотреть, чем он там занимается, но потом он обернулся, держа в руках длинный, похожий на ослиный хвост, заряженный фальконет, и неумело целился в ванты, где был привязан Гейбриел.
Джульетта увидела горящий запальник и широкую злобную ухмылку на лице офицера, услышала что-то, похожее на ругательство. Она увидела, как из-под изогнутого края шлема на нее уставились темные тусклые глаза, и сразу узнала Кристобаля Рекальде. На мгновение Джульетта Данте оцепенела, и этого оказалось достаточно, чтобы капитан показал ей горящий фитиль, который он поднес к запальнику орудия. — Джульетта услышала свой крик. Она кинулась вперед, но ее шаги были медленными, а ноги казались тяжелыми, как будто она брела по пояс в зыбучем песке. Гейбриел обернулся, тоже так медленно, что капли пота у него на лбу казались тягучими каплями сиропа, которые, сверкая, разлетались по воздуху. Их взгляды встретились всего на мгновение, но это мгновение длилось целую вечность, в которой было все: улыбки, смех, детские проказы, которые они устраивали друг другу.
Потрескавшиеся губы Гейбриела беззвучно двигались, Джульетта ничего не слышала, но потом она протянула руку, попала в пустой воздух, а затем в грудь Рекальде и ему в плечо в тот миг, когда испанец поднес шипящий фитиль к пороховому заряду.
Джульетте показалось, будто она повисла в воздухе, когда порох вспыхнул и загорелся. Этого мгновения ей хватило, чтобы понять, что она успела оттолкнуть руки Рекальде с дула фальконета, но потом она услышала оглушительный грохот — это взорвался основной заряд. Джульетта увидела сверкающие куски железа, вылетающие из раскаленного орудия, но теперь они летели не в Гейбриела, привязанного к вантам, а прямо ей в грудь…
Как только «Железная роза» открыла огонь, три испанских галеона подняли паруса и направились к месту боя. Корабль, прибывший первым, разворачивался так, чтобы открыть огонь из всех бортовых орудий, когда «Мститель» под командованием Изабеллы пересек ему путь. Орудия на обоих судах были в полной боевой готовности, но капер был легче, быстроходнее, маневреннее, чем «испанец». Пушки «Мстителя» быстро расправились с такелажами и орудийными портами на левом борту «испанца», пробив огромные дыры в обшивке и разнеся все пушечные лафеты в щепки. «Испанец» в ответ изрешетил верхушки парусов на «Мстителе», но на каперском судне уже поставили все паруса по ветру, и, невзирая на повреждения, оно резко развернулось и, паля прямо по носовому курсу, бортовым залпом снесло высокую надстройку на испанском корабле, так что оба судна окутали клубы густого дыма.
Когда дым развеялся, Изабелла приказала поставить дополнительные паруса и снова повернула штурвал, делая на этот раз меньший круг. Она знала: основная угроза — не орудийные батареи на галеоне, которые не могут поворачиваться и на расстоянии менее трехсот ярдов не опасны для ее судна, а испанские стрелки, облепившие, как муравьи, ванты и реи. Если галеону удастся подойти ближе, то он сможет разбить в пух и прах доблестных воинов на борту «Железной розы» и «Доблести». Поставив Люцифера к штурвалу, Изабелла снова направила «Мститель» в полосу бурлящей синей воды, на этот раз поливая верхние палубы и мачты «испанца» ядрами с цепями и шрапнелью.
Остатки высокой надстройки на галеоне были снесены.
Куски обшивки и мертвые тела взлетали в воздух от серии выстрелов, сопровождаемых вспышками яркого пламени по всей палубе. Одна канонада нанесла уже заметный ущерб «испанцу». Изабелла знала, что на команду ее мужа можно положиться, но напасть на галеон сразу с двух сторон даже они не могли.
Не прошло и полминуты, как из дыма появился второй корабль. Увидев его, Изабелла удивилась. Это была вовсе не «Голубка», как она ожидала. Это была ощетинившаяся орудиями, но потрепанная в бою «Дань». Ее рыжеволосый капитан стоял у мачты, сжатой в кулак рукой отдавая команду сделать выстрел зажигательными снарядами.
— Это же мастер Джонас! — радостно закричал Люцифер, улыбаясь во весь рот. — Посмотрите, кого он привел с собой.
Огромный негр ухмыльнулся и сквозь дым ткнул пальцем на север. Корабль Джеффри Питта «Кристиана» со Спитом Маккатченом у штурвала приближался с севера, ведя за собой эскадру из трех каперских судов, а еще одна группа кораблей, очевидно, из компании Джонаса, оторвалась от «Дани» и погналась за двумя оставшимися испанскими галеонами, которые спешили развернуться и догнать остальную испанскую флотилию.
Изабелла услышала плеск воды под килем и увидела «Голубку», быстро приближающуюся к ним с кормы. Она уже могла рассмотреть Симона, стоявшего на капитанском мостике, уперев руки в бока, его длинные черные волосы развевались на ветру. Данте посигналил Люциферу и прошел мимо них, держа курс на «Железную розу». Но Пират Волк успел подать жене особый сигнал, от которого Изабелла покраснела, и голос ее зазвучал совсем по-другому, когда она отдавала новый приказ штурману.
Вариан поднимался по трапу на шаг позади Джульетты. Одним взглядом он охватил все происходящее на квартердеке, но не успел удержать девушку от неожиданного прыжка под дуло фальконета. Все произошло так быстро, что движение показалось просто смазанным пятном. Вот она здесь, а вот она уже в воздухе, врезается в Рекальде, впечатывая его в поручни. Оружие выстрелило, но поскольку руки Рекальде не могли направлять его, то отдачей ствол отвело в сторону, и шрапнель разлетелась веером по палубе. Часть ее просвистела в воздухе так близко от головы Вариана, что он почувствовал, как волосы на голове зашевелились. Большая часть шрапнели как горох посыпалась на спину гиганта испанца, отражавшего удары мечей и абордажных сабель полудюжины матросов. Он внезапно споткнулся и упал прямо на клинки матросов с «Железной розы». Но даже и после этого им пришлось еще несколько раз пронзить его, прежде чем великан, злобно рыча, рухнул на палубу лицом вниз.
Вариан подбежал к Джульетте. Она не двигалась, и когда он обхватил ее за плечи, чтобы поднять с Рекальде, то увидел, что одна сторона ее лица залита кровью. Между тем испанец поднялся на ноги и вытащил свой клинок из ножен.
Вариан успел шпагой отразить удар, которым испанец намеревался перерезать Джульетте горло. Их клинки встретились и замерли, пока Вариану не удалось подняться на ноги и сломить сопротивление Рекальде. Затем клинки разъединились и снова встретились, звеня, высекая искры в серии быстрых смертельных атакующих и ответных ударов, при этом мужчины вынуждены были передвигаться взад и вперед поперек палубы.
Если умение Джульетты обращаться со шпагой поразило его, то от Рекальде герцог такого искусства ожидал, поскольку известно, что испанцы — непревзойденные фехтовальщики. От Вариана потребовалась вся его незаурядная сноровка, чтобы парировать удары и постараться не свалиться в нактоуз или в воду за борт. Как акула, почуявшая свежую кровь, Рекальде хищно целился в его раненое плечо, в раненое бедро. Удары его были быстрыми и четкими. Он не делал ни одного лишнего шага, редко применял ложные выпады, предпочитая поражать своего противника с холодной и беспощадной точностью.
Между тем Гейбриела уже сняли с вантов и помогли ему спуститься на палубу. Он не мог стоять на распухших ногах, и ему пришлось на коленях ползти к тому месту, где у стены палубной надстройки лежала Джульетта. Руки жгло адским пламенем, и хотя Гейбриел мог немного шевелить ими, они были очень неуклюжие. Все, что он смог сделать, — это, положив голову сестры себе на грудь, попытаться нащупать под синей банданой рану, из которой текла кровь, заливая ее лицо.
Вариан допустил классическую ошибку: на долю секунды отвел глаза от лица противника. Он увидел, как Гейбриел подполз к сестре, обнял ее, но она, казалось, была совершенно без сил. Желание немедленно убедиться в том, что голова ее цела, оказалось сильнее, чем инстинктивное стремление Вариана постоянно держать клинок Рекальде в поле зрения.
Этот взгляд стоил ему дорого. Сент-Клер почувствовал, как сталь впилась в его грудную клетку и стала проникать все глубже. Он отпрянул, прежде чем удар завершился, но кровь уже начала струиться по его боку, пропитывая камзол и капая на панталоны.. Герцог отскочил назад, но Рекальде упорно преследовал его. Споткнувшись о тело мертвого гиганта испанца, Вариан едва удержался на ногах. Воспользовавшись этим, Рекальде так свирепо атаковал его, что загнал в угол, заставив упасть на одно колено. Теперь грудь и плечи Вариана были открыты для удара.
Стоя над герцогом, Рекальде, поднял свой клинок, направив его острие под углом так, что достаточно одного завершающего удара и острие пройдет сквозь позвоночник Вариана.
— В конце концов вы, кажется, все-таки моргнули первым, сеньор.
— На этот раз он этого точно не сделал! — прошипела Джульетта.
Ошеломленный Рекальде оглянулся. Джульетта Данте, покачиваясь, стояла у него за спиной. Он увидел, как сверкнула ее шпага, словно луч серебристого голубого света. Конец ее рассек ему руку между нагрудником и рукавом. Тем временем Вариан вытащил нож, висевший на кожаном шнуре у него между лопаток. В этот же момент Гейбриел, решив, что его пальцы уже обрели былую сноровку, схватил пистолет одного из членов своей команды и нажал на курок.
Тело Рекальде задрожало, когда нож пронзил его живот, выстрел попал в шею, а шпага Джульетты проколола грудь. Пошатываясь, он отступил назад и напоролся на сломанные перила. Дерево затрещало и рухнуло. Рекальде умер прежде, чем с шумным всплеском упал за борт в бурлящую воду.
На некоторое время все замерли. На шкафуте бой еще продолжался, но испанцы уже сдавались. Матросы на «Железной розе» и «Доблести» разразились громкими радостными криками при виде «Дани», «Мстителя» и «Голубки». Маленькая флотилия мчалась наперерез трем боевым кораблям, отрезая им путь к отступлению. Они шли на всех парусах, паля изо всех орудий.
У Джульетты подкосились ноги, и Вариан поспешил поддержать ее. На виске у нее была глубокая рана — она порезалась об острую кромку шлема Рекальде. Но хотя рана и выглядела ужасно, Джульетта улыбалась. Одной рукой она обняла Вариана, а другой — Гейбриела, который стойко переносил сестринские нежности, невзирая на свои раны.
Вариан чувствовал себя не лучше. В боку у него была дыра, на руке — рана, бедро проколото, и кому-то придется снова зашивать рану на голове. Для человека, который прибыл на Карибы с единственным шрамом — памятью о детской шалости, он приобрел не так уж много новых рубцов.
Гейбриел высвободился из рук Джульетты и, прихрамывая, подошел к поручням, чтобы взглянуть на обломки орудийной палубы.
— Мой корабль! — тихо вскрикнул он. — Посмотрите, что вы сделали с моим судном.
Гейбриел обернулся к сестре и благодарно улыбнулся ей.
Но Джульетта не ответила на его улыбку. Она обнимала за шею Вариана, а их губы слились в крепком поцелуе. В правой руке Джульетта продолжала сжимать шпагу, а левой комкала испанский флаг, который еще недавно развевался на мачте «Доблести».
Глава 25
На борту «Железной розы» Симон Данте расхаживал по просторной каюте. Он ходил, заложив руки за спину, склонив голову, неторопливыми, размеренными шагами от стены к стене. Время от времени он поглядывал на узкую койку, где Ног Келли делал последние стежки, зашивая рану на виске Джульетты.
— Возможно, есть трещина в черепе, — важно заявил плотник. — По крайней мере ближайшие несколько дней в голове у нее будет звенеть, и она может натыкаться на стены.
А если она будет вставать чаще, чем необходимо, чтобы пописать в горшок, то это продлится и гораздо дольше. Плечо тоже будет чертовски болеть, но ей повезло — она отделалась только синяками и кровоподтеками, могло быть гораздо хуже, если бы был перелом. Но если она не собирается снова бросаться на каждого испанца в нагруднике со стальными пластинами, то скоро все заживет. Ну а кроме этого, только несколько порезов да царапин.
— У Джульетты будет масса времени, чтобы поправиться, когда мы вернемся на Голубиный остров, — спокойно сказал Симон Данте. Он заметил, что дочь возмущенно вытаращила на него глаза, и предостерегающе прищурился. — И никаких споров. У Натана дырка в плече, половина твоей команды зализывает раны. Корабль Гейбриела покоится на дне океана. Среди вас двоих нет трезвомыслящего капитана, который знает, когда убегать и когда нападать. Это напоминает мне другую женщину из нашей семьи, которая тоже все вечно путает, Пират Волк устремил взгляд на Изабеллу, сидевшую возле стола.
— Чтобы именно меня Бог наградил двумя женщинами, которые…
— Очень тебя любят, — ласково сказала Белла, — и терпят твой дурной нрав.
— Мой дурной нрав? Вы терпите? Мадам! Вы бросили мой корабль в бой! Вы рисковали своей жизнью, жизнями моих матросов, подвергли риску мое судно!..
— Ради спасения вашей дочери и вашего сына…
— Ради… — Он замолчал и плотно сжал губы. — Вас я также хочу отправить на Голубиный остров.
Изабелла улыбнулась:
— Только попробуйте.
Данте выругался и огляделся, выбирая себе новую жертву. В каюте на борту «Железной розы» было полно народу.
Гейбриел и Джонас подпирали одну стену. Первого едва можно было узнать, настолько изменили его лицо опухшие глаза-щелочки, многочисленные порезы и губы, которые больше походили на куски сырого мяса. Джонас, с глубокими ранами на лице и руке, ухмылялся в свою пышную рыжую бороду. Он незаметно следовал за испанским конвоем от самой Гаваны, не теряя надежды при удобном случае отбить корабль брата у испанцев. Теперь он здоровой рукой обнимал Гейбриела за плечи, время от времени трепля его волосы на затылке, как бы желая убедиться, что они снова вместе и живы.
— Тебе смешно? — грозно поинтересовался у сына Симон.
— Да, отец, — басом ответил Джонас. — Брат, от которого разит, как от бочки протухшей селедки, — это одно. А второе — лихая сестра, которая пошла в мать, способную вывести корабль в море и уничтожить любого проклятого паписта, какой попадется ей на пути. Прибавь к этому три пузатых галеона, доверху набитых сокровищами, и я сказал бы, что у нас есть отличная причина веселиться. Да, я еще забыл упомянуть отца, у которого хватило ума найти себе жену, подарившую ему таких сыновей и дочь.
Данте посмотрел на сына, потом — на Джеффри Питта.
— Кто из нас сошел с ума: я или они, как ты думаешь?
Питт пожал плечами:
— Всего понемножку.
Пират Волк насмешливо сощурил серебристо-голубые глаза.
— Я знал, что всегда могу рассчитывать на твою откровенность, мой самый старый и мудрый друг.
— Иди сюда, садись рядом со мной, — позвала мужа Изабелла, похлопав по свободному месту рядом с собой. — Пусть теперь Ног поработает над тобой.
— Взгляни лучше на герцога. Кажется, у него пробоин больше, чем у меня.
Вариан тихо стоял у койки, положив раненую руку на грудь. Камзол он снял, когда Джульетта настояла на том, чтобы Ног прежде всего осмотрел его ребра. Но кровотечение уже прекратилось, и боль была терпимой. Повелительный взгляд темно-синих глаз заставил плотника отправиться к постели Джульетты. Теперь ее раны, как и раны Гейбриела, были уже зашиты. Рану на плече Натана прижгли, и он вместе со Спитом Маккатченом занимался пленными и подбирал команды, которые должны были отвести захваченные испанские корабли с ценным грузом к Голубиному острову.
«Доблесть» была повреждена так, что ремонт не имел смысла, поэтому, убрав с корабля все, представлявшее хоть какую-то ценность, его решили затопить. Джонас, встретивший по дороге три запоздавших каперских корабля, отправил их преследовать два галеона, которые сначала попали в засаду, а потом сбежали. Итого теперь уже пять испанских кораблей — шесть, включая корпус «Санто-Доминго», — сдались семейству Данте и стояли на якоре в лье от двух маленьких островков. Один из кораблей передали каперам, которые прибыли вместе с Джонасом. Добычу должны были поделить между командами каперских кораблей. Еще один испанский галеон отдали командам двух кораблей, сопровождавших «Кристиану» на пути обратно в порт. Оба судна останутся в засаде, так же как и команды с «Доблести» и «Железной розы», все еще жаждущие сражаться. Всех раненых отправляли на Голубиный остров на «Железной розе».
Из оставшихся трех захваченных кораблей один переходил к Гейбриелу до тех пор, пока не найдут более достойную замену его «Доблести». «Санто-Доминго» годился только на роль приманки, а посему Симон Данте решил нагрузить его бочками с порохом и послать навстречу следующему отряду испанских боевых кораблей. Авангард спасался бегством, держа курс на север, но все-таки один фрегат отправили предупредить остальные испанские корабли о засаде.
«Кристиана», летевшая по волнам как птица, успела вовремя перехватить курьера. Так что ничего не подозревающие галеоны шли навстречу гибели, ожидавшей их на следующий день.
На самом деле дневные труды завершились даже более удачно, нежели Симон мог ожидать. Повреждения на «Мстителе» не были настолько серьезными, чтобы пришлось отправлять его домой. За ночь плотники успеют починить все, что необходимо. Приобрести пять, а потерять только один корабль — «Доблесть» — было замечательным событием, и если остальным пиратам повезет хоть вполовину, испанская армада уменьшится вдвое, не дойдя даже до северного выхода из пролива. А здесь Данте планировал выставить ряд каперских судов, чтобы блокировать выход. Само их присутствие, после изматывающих стычек по всему пути следования испанских кораблей, заставит оставшиеся суда вернуться в Гавану.
Однако в настоящее время Симону требовались силы, чтобы строго смотреть на норовистых членов своего семейства. Если они сейчас догадаются, как он ими гордится, потом ему уже вряд ли удастся держать их под контролем.
Пират Волк решил сосредоточить свое внимание на Вариане Сент-Клере — единственном человеке в каюте, который не шумел, как стая крикливых чаек, и кого он все еще мог терроризировать взглядом своих серебристо-голубых глаз, Герцог наконец позволил Ногу Келли заняться его ранами, хотя от Джульетты не отошел и его рука была все время рядом с ней. При малейшем выражении боли, мелькавшем на ее лице, он ласково сжимал пальцы девушки.
Вспомнив, как он сам лет двадцать пять назад находился в такой же ситуации, легендарный Пират Волк улыбнулся и покачал головой:
— Вам нужно было бежать, когда у вас была такая возможность, ваша светлость.
Вариан посмотрел на него, потом улыбнулся:
— А вы когда-нибудь сожалели о том, чего не сделали?
Симон взглянул на Беллу, весело смеявшуюся рассказам Джонаса и Гейбриела.
— Нет, ни одного мгновения.
— Тогда и мне это подходит.
Через два часа «Железная роза» снялась с якоря и отплыла с первыми лучами рассвета. Натан проложил курс так, что они сначала шли на запад, а потом поворачивали на юг в сторону дома. Вместе с ними двигались три фрегата, которые должны были идти впереди на достаточном расстоянии, чтобы успеть предупредить «Розу», если на их пути появятся какие-нибудь корабли.
Вариан оставил спящую Джульетту и стоял у двери на галерею, наблюдая, как за кормой вдали исчезают два маленьких островка. Бок у него болел, и руку дергало. Закрывая глаза, он мог ощутить каждую рану и царапину, полученную им за последние двадцать четыре часа. С одной стороны, возвращение на Голубиный остров радовало его. Но с другой… Эти двадцать четыре часа были насыщены событиями. И Вариан снова подумал, может ли человек вроде Симона Данте пресытиться такой жизнью, когда каждый день в его жизни — приключение.
Запах пороха и горелой парусины все еще ощущался в каюте. Оглянувшись на Джульетту, герцог вышел на галерею. Ветер развевал его волосы. Вода пенилась в кильватере корабля и разлеталась в воздухе алмазными брызгами.
Рядом с «Железной розой» плыли два дельфина, в чистой прозрачной воде можно было рассмотреть их гибкие, блестящие тела. Время от времени они выскакивали на поверхность, потом снова ныряли в глубину.
Вариану послышался глухой удар у него за спиной. Он обернулся и увидел Джульетту, выбравшуюся на галерею. Она держалась руками за голову и тихо покачивалась в ритме корабельной качки. Герцог кинулся к девушке и обхватил ее за талию.
— Вам дали строгий приказ оставаться в постели, капитан, — сурово нахмурив брови, произнес он.
— Тебя там не было, — прошептала Джульетта. — Я открыла глаза, а тебя нет.
Он нежно прижал ее к себе и почувствовал, как она уткнулась лицом в его плечо.
— Я здесь, с тобой. И буду с тобой столько, сколько ты сама захочешь.
Она подняла лицо, очень медленно, с трудом. Глаза у нее были как стеклянные, зрачки расширены от успокаивающего отвара, который ее заставил выпить Ног Келли. Но она улыбалась:
— Думаю, мне захочется, чтобы вы оба остались со мной.
— Оба?
— Да, вас двое. На самом деле всего вокруг по два.
Нужную дверь мне удалось найти только со второй попытки.
Джульетта попыталась поднять руку и коснуться его щеки, но боль от ран в плече и груди заставила ее передумать. А потом что-то еще привлекло ее внимание, и она посмотрела вперед на восток, где сияло горячее, яркое солнце, обещая ясный день.
— Я вижу два, — тихо прошептала она.
Вариан посмотрел вниз и увидел дельфинов, скользивших бок о бок в воде. Он хотел было сказать, что со зрением у нее уже лучше, когда понял — она смотрит совсем не в воду. Проследив за ее взглядом, Вариан почувствовал, как кровь закипела у него в жилах. Он понял.
— Насколько я помню, это было одним из твоих условий, да? Ты сказала, что согласишься выйти за меня замуж, только когда ты, проснувшись, увидишь на небе два солнца.
Джульетта подняла голову и посмотрела на него с таким удивлением, как будто ему удалось сотворить чудо. Потом глаза ее остановились на его губах, на улыбке, которая под ее взглядом становилась все шире.
— На этот раз не будет никакого принуждения, мадам.
Только чистое и искреннее удовольствие видеть, как вы держите свое слово. И благодарю Бога за это, потому что я уже разговаривал с вашим отцом.
— Да?
— Да, — сказал Вариан и прижал ее руку к своим губам. — Твой отец считает, что мне разумнее было бы жениться на рое шершней. Я уже привык к укусам, сказал я ему. И прежде чем ты спросишь меня об этом, скажу тебе сам: я никогда не буду предлагать тебе жить в Англии. Более того, мне понадобилось всего несколько недель, чтобы понять, насколько счастливее я здесь, плавая с тобой за край света.
— Ты хочешь вместе со мной сражаться с драконами?
— До последнего вздоха, любимая. До самого последнего!
— Возможно, есть трещина в черепе, — важно заявил плотник. — По крайней мере ближайшие несколько дней в голове у нее будет звенеть, и она может натыкаться на стены.
А если она будет вставать чаще, чем необходимо, чтобы пописать в горшок, то это продлится и гораздо дольше. Плечо тоже будет чертовски болеть, но ей повезло — она отделалась только синяками и кровоподтеками, могло быть гораздо хуже, если бы был перелом. Но если она не собирается снова бросаться на каждого испанца в нагруднике со стальными пластинами, то скоро все заживет. Ну а кроме этого, только несколько порезов да царапин.
— У Джульетты будет масса времени, чтобы поправиться, когда мы вернемся на Голубиный остров, — спокойно сказал Симон Данте. Он заметил, что дочь возмущенно вытаращила на него глаза, и предостерегающе прищурился. — И никаких споров. У Натана дырка в плече, половина твоей команды зализывает раны. Корабль Гейбриела покоится на дне океана. Среди вас двоих нет трезвомыслящего капитана, который знает, когда убегать и когда нападать. Это напоминает мне другую женщину из нашей семьи, которая тоже все вечно путает, Пират Волк устремил взгляд на Изабеллу, сидевшую возле стола.
— Чтобы именно меня Бог наградил двумя женщинами, которые…
— Очень тебя любят, — ласково сказала Белла, — и терпят твой дурной нрав.
— Мой дурной нрав? Вы терпите? Мадам! Вы бросили мой корабль в бой! Вы рисковали своей жизнью, жизнями моих матросов, подвергли риску мое судно!..
— Ради спасения вашей дочери и вашего сына…
— Ради… — Он замолчал и плотно сжал губы. — Вас я также хочу отправить на Голубиный остров.
Изабелла улыбнулась:
— Только попробуйте.
Данте выругался и огляделся, выбирая себе новую жертву. В каюте на борту «Железной розы» было полно народу.
Гейбриел и Джонас подпирали одну стену. Первого едва можно было узнать, настолько изменили его лицо опухшие глаза-щелочки, многочисленные порезы и губы, которые больше походили на куски сырого мяса. Джонас, с глубокими ранами на лице и руке, ухмылялся в свою пышную рыжую бороду. Он незаметно следовал за испанским конвоем от самой Гаваны, не теряя надежды при удобном случае отбить корабль брата у испанцев. Теперь он здоровой рукой обнимал Гейбриела за плечи, время от времени трепля его волосы на затылке, как бы желая убедиться, что они снова вместе и живы.
— Тебе смешно? — грозно поинтересовался у сына Симон.
— Да, отец, — басом ответил Джонас. — Брат, от которого разит, как от бочки протухшей селедки, — это одно. А второе — лихая сестра, которая пошла в мать, способную вывести корабль в море и уничтожить любого проклятого паписта, какой попадется ей на пути. Прибавь к этому три пузатых галеона, доверху набитых сокровищами, и я сказал бы, что у нас есть отличная причина веселиться. Да, я еще забыл упомянуть отца, у которого хватило ума найти себе жену, подарившую ему таких сыновей и дочь.
Данте посмотрел на сына, потом — на Джеффри Питта.
— Кто из нас сошел с ума: я или они, как ты думаешь?
Питт пожал плечами:
— Всего понемножку.
Пират Волк насмешливо сощурил серебристо-голубые глаза.
— Я знал, что всегда могу рассчитывать на твою откровенность, мой самый старый и мудрый друг.
— Иди сюда, садись рядом со мной, — позвала мужа Изабелла, похлопав по свободному месту рядом с собой. — Пусть теперь Ног поработает над тобой.
— Взгляни лучше на герцога. Кажется, у него пробоин больше, чем у меня.
Вариан тихо стоял у койки, положив раненую руку на грудь. Камзол он снял, когда Джульетта настояла на том, чтобы Ног прежде всего осмотрел его ребра. Но кровотечение уже прекратилось, и боль была терпимой. Повелительный взгляд темно-синих глаз заставил плотника отправиться к постели Джульетты. Теперь ее раны, как и раны Гейбриела, были уже зашиты. Рану на плече Натана прижгли, и он вместе со Спитом Маккатченом занимался пленными и подбирал команды, которые должны были отвести захваченные испанские корабли с ценным грузом к Голубиному острову.
«Доблесть» была повреждена так, что ремонт не имел смысла, поэтому, убрав с корабля все, представлявшее хоть какую-то ценность, его решили затопить. Джонас, встретивший по дороге три запоздавших каперских корабля, отправил их преследовать два галеона, которые сначала попали в засаду, а потом сбежали. Итого теперь уже пять испанских кораблей — шесть, включая корпус «Санто-Доминго», — сдались семейству Данте и стояли на якоре в лье от двух маленьких островков. Один из кораблей передали каперам, которые прибыли вместе с Джонасом. Добычу должны были поделить между командами каперских кораблей. Еще один испанский галеон отдали командам двух кораблей, сопровождавших «Кристиану» на пути обратно в порт. Оба судна останутся в засаде, так же как и команды с «Доблести» и «Железной розы», все еще жаждущие сражаться. Всех раненых отправляли на Голубиный остров на «Железной розе».
Из оставшихся трех захваченных кораблей один переходил к Гейбриелу до тех пор, пока не найдут более достойную замену его «Доблести». «Санто-Доминго» годился только на роль приманки, а посему Симон Данте решил нагрузить его бочками с порохом и послать навстречу следующему отряду испанских боевых кораблей. Авангард спасался бегством, держа курс на север, но все-таки один фрегат отправили предупредить остальные испанские корабли о засаде.
«Кристиана», летевшая по волнам как птица, успела вовремя перехватить курьера. Так что ничего не подозревающие галеоны шли навстречу гибели, ожидавшей их на следующий день.
На самом деле дневные труды завершились даже более удачно, нежели Симон мог ожидать. Повреждения на «Мстителе» не были настолько серьезными, чтобы пришлось отправлять его домой. За ночь плотники успеют починить все, что необходимо. Приобрести пять, а потерять только один корабль — «Доблесть» — было замечательным событием, и если остальным пиратам повезет хоть вполовину, испанская армада уменьшится вдвое, не дойдя даже до северного выхода из пролива. А здесь Данте планировал выставить ряд каперских судов, чтобы блокировать выход. Само их присутствие, после изматывающих стычек по всему пути следования испанских кораблей, заставит оставшиеся суда вернуться в Гавану.
Однако в настоящее время Симону требовались силы, чтобы строго смотреть на норовистых членов своего семейства. Если они сейчас догадаются, как он ими гордится, потом ему уже вряд ли удастся держать их под контролем.
Пират Волк решил сосредоточить свое внимание на Вариане Сент-Клере — единственном человеке в каюте, который не шумел, как стая крикливых чаек, и кого он все еще мог терроризировать взглядом своих серебристо-голубых глаз, Герцог наконец позволил Ногу Келли заняться его ранами, хотя от Джульетты не отошел и его рука была все время рядом с ней. При малейшем выражении боли, мелькавшем на ее лице, он ласково сжимал пальцы девушки.
Вспомнив, как он сам лет двадцать пять назад находился в такой же ситуации, легендарный Пират Волк улыбнулся и покачал головой:
— Вам нужно было бежать, когда у вас была такая возможность, ваша светлость.
Вариан посмотрел на него, потом улыбнулся:
— А вы когда-нибудь сожалели о том, чего не сделали?
Симон взглянул на Беллу, весело смеявшуюся рассказам Джонаса и Гейбриела.
— Нет, ни одного мгновения.
— Тогда и мне это подходит.
Через два часа «Железная роза» снялась с якоря и отплыла с первыми лучами рассвета. Натан проложил курс так, что они сначала шли на запад, а потом поворачивали на юг в сторону дома. Вместе с ними двигались три фрегата, которые должны были идти впереди на достаточном расстоянии, чтобы успеть предупредить «Розу», если на их пути появятся какие-нибудь корабли.
Вариан оставил спящую Джульетту и стоял у двери на галерею, наблюдая, как за кормой вдали исчезают два маленьких островка. Бок у него болел, и руку дергало. Закрывая глаза, он мог ощутить каждую рану и царапину, полученную им за последние двадцать четыре часа. С одной стороны, возвращение на Голубиный остров радовало его. Но с другой… Эти двадцать четыре часа были насыщены событиями. И Вариан снова подумал, может ли человек вроде Симона Данте пресытиться такой жизнью, когда каждый день в его жизни — приключение.
Запах пороха и горелой парусины все еще ощущался в каюте. Оглянувшись на Джульетту, герцог вышел на галерею. Ветер развевал его волосы. Вода пенилась в кильватере корабля и разлеталась в воздухе алмазными брызгами.
Рядом с «Железной розой» плыли два дельфина, в чистой прозрачной воде можно было рассмотреть их гибкие, блестящие тела. Время от времени они выскакивали на поверхность, потом снова ныряли в глубину.
Вариану послышался глухой удар у него за спиной. Он обернулся и увидел Джульетту, выбравшуюся на галерею. Она держалась руками за голову и тихо покачивалась в ритме корабельной качки. Герцог кинулся к девушке и обхватил ее за талию.
— Вам дали строгий приказ оставаться в постели, капитан, — сурово нахмурив брови, произнес он.
— Тебя там не было, — прошептала Джульетта. — Я открыла глаза, а тебя нет.
Он нежно прижал ее к себе и почувствовал, как она уткнулась лицом в его плечо.
— Я здесь, с тобой. И буду с тобой столько, сколько ты сама захочешь.
Она подняла лицо, очень медленно, с трудом. Глаза у нее были как стеклянные, зрачки расширены от успокаивающего отвара, который ее заставил выпить Ног Келли. Но она улыбалась:
— Думаю, мне захочется, чтобы вы оба остались со мной.
— Оба?
— Да, вас двое. На самом деле всего вокруг по два.
Нужную дверь мне удалось найти только со второй попытки.
Джульетта попыталась поднять руку и коснуться его щеки, но боль от ран в плече и груди заставила ее передумать. А потом что-то еще привлекло ее внимание, и она посмотрела вперед на восток, где сияло горячее, яркое солнце, обещая ясный день.
— Я вижу два, — тихо прошептала она.
Вариан посмотрел вниз и увидел дельфинов, скользивших бок о бок в воде. Он хотел было сказать, что со зрением у нее уже лучше, когда понял — она смотрит совсем не в воду. Проследив за ее взглядом, Вариан почувствовал, как кровь закипела у него в жилах. Он понял.
— Насколько я помню, это было одним из твоих условий, да? Ты сказала, что согласишься выйти за меня замуж, только когда ты, проснувшись, увидишь на небе два солнца.
Джульетта подняла голову и посмотрела на него с таким удивлением, как будто ему удалось сотворить чудо. Потом глаза ее остановились на его губах, на улыбке, которая под ее взглядом становилась все шире.
— На этот раз не будет никакого принуждения, мадам.
Только чистое и искреннее удовольствие видеть, как вы держите свое слово. И благодарю Бога за это, потому что я уже разговаривал с вашим отцом.
— Да?
— Да, — сказал Вариан и прижал ее руку к своим губам. — Твой отец считает, что мне разумнее было бы жениться на рое шершней. Я уже привык к укусам, сказал я ему. И прежде чем ты спросишь меня об этом, скажу тебе сам: я никогда не буду предлагать тебе жить в Англии. Более того, мне понадобилось всего несколько недель, чтобы понять, насколько счастливее я здесь, плавая с тобой за край света.
— Ты хочешь вместе со мной сражаться с драконами?
— До последнего вздоха, любимая. До самого последнего!