Страница:
– О добрая богиня, пусть это действительно будет знамением! Так чудно, что они явились именно сейчас! Дорогая богиня, я так хочу жить, хочу вырасти…
Она ощутила, как к глазам подступают слезы, горячие и горькие. Устыдившись, она сдержалась и, упрямо мотнув головою, опрометью помчалась вниз по лестнице. Она решила, что должна явиться в зал приемов, приветствовать купцов, доставивших ей такое сокровище, одарить их улыбкой и своим благоволением, чтобы наградить их как следует, помимо тех денег, которые должен им выдать казначей.
Когда она вбежала в зал, тьерин Элик, кастелян Таммаэль, сенешаль и казначей с помощником уже собрались у почетного стола, на возвышении; с ними стояли купцы в клетчатых штанах, двое моложавые, третий совсем старый, с копной густых белоснежных волос и лицом морщинистым, как потертая мешковина. Обсуждалась цена за железо, а потому прихода принцессы никто не заметил. По общей части зала носились, как угорелые, слуги, собирая все, какие найдутся, пивные кружки для угощения наемников, а те мало-помалу сходились, смеясь и болтая, и у каждого на поясе блестел кинжал с серебряной рукоятью.
Беллира долго пряталась за спиною тьерина Элика, выжидая удобного момента, чтобы произнести свою благодарственную речь, пока, наконец, седовласый старик не обратил на нее внимание:
– А, это, надо полагать, и есть принцесса-наследница? – сказал он, низко кланяясь с поразительным проворством. – Я имею честь говорить с Беллирой ап-Кермор, не так ли?
– Именно так, добрый господин, – Беллира выпрямилась во весь рост и протянула ему руку для поцелуя. – Примите нашу искреннюю благодарность за то, что вы отважились предпринять столь рискованное путешествие, чтобы доставить нам это черное железо, более драгоценное, нежели сверкающее золото!
– Позвольте высказать вам, ваше высочество, мою глубочайшую признательность!
Беллира рассердилась, заметив уже знакомую улыбку на устах Элика, но старик, казалось, ничего не замечал.
– Как же вас зовут, добрый господин?
– Имя мое, ваше высочество, заключает в себе шутливый намек, однако другого мне родители не дали. Зовут меня Невин.
– Как того мага! – она покраснела, укоряя себя за то, что болтала, как маленькая. – Ну, то есть, я имела в виду, что читала в книге про мага по имени Невин.
Элик уже неприкрыто потешался над нею, и она решила, что будет его ненавидеть, будь он хоть трижды регентом по закону.
– Простите принцессе ее неловкость, добрый господин, – Элик выступил вперед, чтобы овладеть положением. – В столь юном возрасте нелегко справляться со столь высоким положением, и…
– Она, конечно, юна, но, на мой взгляд, на диво старательно усваивает уроки. Я тоже читал упомянутую ею книгу, и могу подтвердить, что маг Невин действительно существовал, более того, много лет назад он проживал в вашем городе, во всяком случае, так там было написано, – Невин заговорщически подмигнул Беллире. – Возможно, именно некоторая известность этого имени и привлекла мою матушку.
Элик изобразил вежливую улыбку. Невин поклонился и уступил место двум купцам помоложе, чтобы они продолжили серьезный разговор о должном вознаграждении. Беллире оставалось лишь надеяться, что в казне найдется достаточное количество серебра, но в это как-то не верилось.
Между тем королевские дружинники, проведав о событии, тоже стали сходиться в зал. Хотя была еще ранняя весна, некоторые лорды, верные Кермору, уже привели свои отряды в столицу; теперь лорды входили и усаживались за столами на возвышении, а воины их устраивались в зале. Беллира ухватила за рукава парочку пажей и велела бежать к главному повару: пусть доставит закуски на столы для благородных и еще один бочонок эля в зал. Пажи умчались вприпрыжку.
Элик к этому времени оставил кастеляна вместо себя заканчивать переговоры об оплате, а сам отошел к краю возвышения, как бы выискивая кого-то среди солдат. Вдруг он засмеялся и спрыгнул вниз:
– Карадок! Клянусь всеми богами и их женами, это ты!
Ухмыляясь с видом смущенным и довольным, рослый человек со светлыми, тронутыми сединой волосами и жесткими серыми глазами, вскочил и стал проталкиваться сквозь толпу. Небритый с дороги, в запыленной одежде, он вел себя с таким естественным достоинством, что Беллира даже не удивилась, когда Элик обнял его, как родного брата. Второй раз за этот день она увидела слезы на глазах тьерина.
– Вы меня помните, ваша милость? – спросил Карадок.
– Что за глупости! Помню ли я тебя? Как я могу тебя забыть? Боги пресветлые, хоть один счастливый день вы даровали мне в этой проклятой сумятице! – Элик умолк и обвел взглядом потрепанную компанию наемников, притихшую и глазеющую на них с естественным интересом. – Это ведь твои люди?
– А с чего ты взял, что я командую?
– Я тебя хорошо знаю, вот с чего! Пойдем же, поднимись со мной на почетное место! Выпьем меду за встречу, непременно! – он обернулся и увидел Беллиру. – Если, конечно, ее высочество позволит.
– Позволю, господин регент, если вы объясните мне, кто этот ваш друг.
– Справедливое требование, ваше высочество. Позвольте же представить вам моего молочного брата, Карадока ап-Кермор, отправленного некогда в изгнание лишь за то, что совершил благородный поступок!
– Вычурно излагаешь, Элик, но ты всегда был мастак по части словес! – Наемник поклонился принцессе. – Ваше высочество, для меня большая честь находиться в вашем присутствии!
– Благодарю вас, капитан. И вы, и ваши люди – желанные гости здесь, но, увы, я не знаю, найдется ли у нас достаточно денег, чтобы заплатить вам, как подобает по обычаю, за вашу воинскую службу!
– Беллира… эээ… ваше высочество! – воскликнул Элик. – Извольте предоставить мне эти вопросы…
– А почему? – усмехнулся Карадок. – Разве это не ее королевство? Ваше высочество, я был бы счастлив сражаться ради вас просто за стол и кров для себя и своих людей!
Беллира решила, что капитан ей ужасно нравится.
– Так и договоримся, капитан. Не сомневаюсь, что вам с братом есть о чем побеседовать, и военные дела я оставляю на ваше усмотрение!
Она повернулась на каблуках, чтобы величественно удалиться прежде, чем Элик снова успеет выказать свое пренебрежение, но тут же наткнулась на престарелого купца, который, по-видимому, давно уже стоял рядом.
– Ой, извините! – ахнула она. – Нынче у меня все так плохо выходит!
– Напротив, ваше высочество, у вас очень многое выходит хорошо. Не огорчайтесь, я ведь не упал и не ушибся!
– Спасибо, добрый господин. Меня многие укоряют, что я делаю все неправильно, но никто не объясняет, как правильно. Как это противно, когда тебя ценят только за твою утробу!
Она покраснела и осеклась, стыдясь собственной грубости перед едва знакомым человеком, но старик с улыбкой погладил ее по плечу:
– Противно, не спорю, но в твоей жизни можно найти и многое другое, главное – узнать, где искать. Подойди же к почетному столу и займи надлежащее тебе место, По правую руку от регента, а не стой здесь, в углу! – Невин пододвинул для нее стул и сам уселся слева, не дожидаясь, пока его пригласят.
Беллира с опаской покосилась на Элика; тот хмуро глянул на нее, но, чувствуя поддержку Невина, она ответила таким же сердитым взглядом и подозвала тьерина к себе взмахом руки:
– Пригласите вашего молочного брата к нашему столу, он может сидеть по левую руку от вас, если захотите.
– Благодарю, ваше высочество, – ему явно претило подчиняться ее неявно выраженному приказу, но все же он поднялся на возвышение, и Карадок последовал за ним. – Позволено ли мне будет попотчевать моего гостя напитками?
Беллира проигнорировала его сарказм, милостиво кивнула в ответ и с подчеркнутым вниманием обратилась к Невину.
Уровень шума в зале понизился до шепота: люди дивились неожиданному появлению принцессы' среди вельможных персон, и в жужжании голосов можно было расслышать самые глубокомысленные соображения на этот счет.
– Вы говорили, ваше высочество, что прочли о том маге в некоей книге, – начал Невин. – Могу я узнать, что это за книга?
– Что-то вроде летописи, я нашла ее у нас в башне. Понимаете, там, в верхних комнатах, навалены груды всякой дребедени. Это вообще-то не настоящая книга, а кодекс, наш главный писец объяснил мне разницу и сказал, что это важно. Кто-то, не знаю, кто, имени не указано, написал историю Дан Кермора: когда что построили, да кто где жил, а иногда даже рассказывается, какие задавали пиры и во сколько обошлось угощение. Вот, и там, в записях от 760-го до 790-го, упоминается великий кудесник Невин, который посадил ту иву, что до сих пор растет в нашем садике, и в конце концов стал советником короля.
– Ага, понятно. Судя по рассказам, мой дед был человеком удивительным, но сильно сомневаюсь, был ли он и впрямь кудесником. Редко случается, чтобы простой садовник сделался советником, крайне редко, ваше высочество, наверно, потому кто-то и назвал это колдовством.
– У-у… – разочарованно протянула Беллира. – Наверно, вы правы, добрый господин, но мне так хотелось верить, что он был настоящим волшебником! Зато очень здорово, что я встретила вас, его внука, живьем, так сказать! Выходит, ваше семейство занялось торговлей благодаря оставленному им наследству?
– В некотором смысле, да. Я посвятил свои дни лекарственным зельям и травам, но сейчас настали тяжелые времена, и я решил помочь, насколько это в моих силах, истинному королю.
– О, железо – это наилучшее снадобье для войска, не спорю. Но неужели вы верите, что истинный король объявится?
– Верю всей душой, ваше высочество, более того, уверен – это случится очень скоро!
– Хорошо бы… Так, как сейчас, не может продолжаться до бесконечности. Вы же знаете, я должна буду стать его женой. Надеюсь, он не урод и не старик, вроде тьерина Элика, но это не самое важное. Наш повар говорит, что ночью все кошки серы!
– Значит, ни вы, ни ваша матушка не будете возражать против этого брака?
– Бедная моя матушка может возражать только против одного: когда в ее кувшине вино кончается. Ну, а я… если он доподлинно единственный истинный король всего Дэверри, будет ужасно глупо прогнать его, правда? Я не желаю плесневеть тут всю оставшуюся жизнь!
– Вы, принцесса, удивительно свежо и точно выражаетесь! Не сочтите за дерзость, ваше высочество, но я должен сказать, что из вас выйдет превосходная королева!
– Спасибо, добрый господин. Мне такого пока никто не говорил, – она со вздохом подперла голову рукой и поглядела в зал, где мужчины пили и смеялись, занятые вечной игрой в кости. – Но между нами есть много общего. Вам при рождении дали не свое имя, а я неправильно родилась…
– Как это?
– Я родилась в ночь Самхейна, сразу после заката солнца, в самый недобрый час. Повитуха сидела в ногах у моей матери, стараясь задержать рождение, а когда я все-таки появилась на свет, далее попыталась затолкнуть меня обратно, но матери стало так больно, что она попросила прекратить это. И повитуха с криком выскочила из комнаты, так что принимать роды пришлось матушкиным служанкам. Тут же призвали всяческих жрецов и мудрецов, они меня благословили, чтобы Вольный народец и духи умерших не завладели мною. Я, конечно, всего этого не помню, мне рассказали, когда я подросла…
– Удивительная история! Но, знаете ли, дети вообще-то рождаются и в Самхейн, бывает, и, как правило, они совершенно обычные люди.
– Ну, я себя всегда считала совершенно обычной! – она ущипнула себя за запястье. – Вполне материальна, как вам кажется?
– Именно так, ваше высочество.
Пажи и служанки уже вносили в зал корзинки с хлебом, блюда с холодным мясом, сыр и мед для благородных гостей и пиво для их солдат, не обделяя, конечно, и наемников Карадока. Беллира взяла кусок ветчины и принялась жевать, поглядывая на регента и капитана; они так глубоко погрузились в воспоминания о прежних временах, словно избегали говорить о нынешних. То и дело они хлопали друг друга по плечу или по руке, что, видимо, свидетельствовало о взаимной приязни. Невин вежливо кашлянул, чтобы привлечь ее внимание.
– Замечали здесь какие-либо знамения, предвещающие приход истинного короля, или нет, а, ваше высочество?
– Еще как замечали, добрый господин! Элик про них всем уши прожужжал, так что я все помню. Во-первых, его следует ждать до последнего полнолуния перед Белтейном, так что я бы на его месте поторопилась, потому как этот срок наступит завтра. Во-вторых, он явится с запада, но не из Элдиса. И еще всякую чушь болтают жеребец-де будет то ли нести его, то ли бежать перед ним, да что за жеребец, не ведомо. И придет он, мужчина и в то же время не мужчина, с войском, которое не войско…
– Как-как? Объясните, ваше высочество!
– Глупо, правда? Или ты мужчина, или женщина, промежуточных вариантов, по-моему, немного, да? Но знамения толкуют именно так. Ну, что дальше? Кое-кто утверждает, что он явится, словно нищий, к воротам своей столицы, то есть Дан Кермора… – она умолкла, пораженная странными сопоставлениями. – А, и ему не будут предшествовать герольды…
– Вот это да!
– Ага… А ведь отряд наемников и есть войско, которое не войско. И полнолуние наступит завтра…
Она обвела взглядом зал, присматриваясь к каждому наемнику, и сердце ее забилось сильнее. Она знала, что Невин улыбается, но боялась оглянуться на старика, чтобы он снова не развеял ее надежды.
– Мужчина и в то же время не мужчина… А может, это мальчик, который ездит вместе со взрослыми мужчинами и сражается наравне с ними? Совсем молодой, безбородый, а?
– Кто, ваше высочество?
– Посмотрите, вон там, за последним столом – светловолосый мальчик, с ним рядом здоровяк со шрамом на лице, молча сидит. Вы знаете, кто это?
– Этот здоровяк?
– Да нет же! Не дразните меня, Невин. Кто этот мальчик?
– Его зовут Маррин. Распространенное имя в Пирдоне, откуда он родом.
– А ведь герб Пирдона – жеребец!
– Верно…
Сердце Беллиры бешено заколотилось, у нее перехватило дыхание. Старик наклонился к ней и спросил шепотом:
– Что заставило вас выделить из ряда этого юношу?
– Не знаю… Похоже, он смотрел на меня…
– Так и есть. Вы ведь такая красивая!
– Ах, не льстите! Я знаю, что некрасива…
– Ни в малейшей степени. Допускаю, что год назад вы были голенастой, неуклюжей, с худым лицом и впалыми щеками, но ведь год прошел, ваше высочество! Вам надо заглянуть в хорошее зеркало!
– Зеркал у меня нет, но так хотелось бы, чтоб ваши уверения оказались правдой…
– О, бывают моменты, когда желания исполняются, – он сделал многозначительную паузу. – Или не исполняются.
– Ох, вы просто дразните меня, вот и все!
– Погодите, дитя мое. Погодите и потерпите еще чуть-чуть. Я не могу обещать вам, что все сразу станет прекрасно и замечательно раз и навсегда, но обстоятельства непременно примут благоприятный оборот, и очень скоро!
Она все еще колебалась, не понимая, почему так безоговорочно верит его словам, но, по сути, он единственный отнесся к ней по-доброму.
– Замечательно, Невин! Откровенно говоря, хорошо уже и то, что хуже не станет!
Легкое покашливание у нее за спиной заставило ее обернуться: Эмрик, двенадцати лет от роду, главный паж, стоял перед нею, – рыжий, с раскосыми зелеными глазами, и, как всегда, пялился на нее с жалостью. За это Беллире уже не раз хотелось приказать, чтобы его выпороли.
– Повар просил узнать, не пора ли подавать на стол?
– Послушай, малыш, – сказал Невин, наклонившись к пажу, – изволь прибавлять почетное обращение, когда говоришь с особой королевской крови, как в начале разговора, так и на протяжении его!
– А вы кто такой, старичок?
Невин взглянул на мальчишку в упор и не отводил своих ледяных синих глаз, пока тот не смутился.
– Извините, сударь, – пробормотал он. – Извините, ваше высочество…
– Прощаю – на этот раз, – сказала Беллира. – А повару скажи, что у нас тут полон дом гостей, которых следует накормить. Да, и передай лорду Таммаэлю, что пора зажигать факелы!
Эмрик умчался с такой скоростью, что Беллира задумалась, не был ли все-таки дедушка Невина волшебником и не передалась ли внуку частица его способностей? Но старик в этот момент вовсе не выглядел носителем магической силы: он ел сыр, запивал элем и время от времени позевывал.
– А здесь и впрямь темнеет, ваше высочество, – заметил он. – Видимо солнце уже заходит.
– Наверно…
– Вот и хорошо.
– А что должно случиться на закате?
– Ждите, ваше высочество. Больше ничего не скажу.
Ей ничего больше и не оставалось, как ждать и, сгорая от нетерпения, следить за неспешным передвижением лорда Таммаэля по залу; он зажигал тростниковые факелы, вставленные в железные крепления, а слуги между тем по его приказанию убирали пласты дерна из очага и взбадривали огонь, тлевший под спудом весь этот теплый день. Когда пламя поднялось высоко, расчертив зал полосами длинных теней, люди отчего-то притихли, и Кара-док, прервав беседу с тьерином Эликом, повернулся к Невину. Старик же просто улыбнулся, чрезвычайно сладко, и взял себе еще кусок сыру.
– Ворота замка на ночь запирают, ваше высочество?
– Запирают только в полночь, после смены стражи, потому что в замке работает немало горожан, и они уходят со службы поздно.
– Ага. Очень хорошо.
Факелы внезапно перестали чадить и вспыхнули ярче. Хотя в зале не было сквозняка, языки пламени вытянулись вверх и затрепетали. Откуда-то издалека, из-за стен замка, донеслись голоса… нет, то было размеренное пение и глухие удары барабана. В ту же минуту заиграли и запели бронзовые трубы.
– Жрецы! – прошептал Элик. – Что, ради всех демонов преисподней, тут происходит?
Он едва успел вскочить с места, как огромные резные двери зала распахнулись настежь. Трубы вновь взыграли; ухали барабаны, пение нарастало. Жрецы Бэла вошли в зал по четыре в ряд. Их было так много, что Беллира подумала, что здесь, наверно, собрались служители из всех храмов на многие мили вокруг Кермора. Все они были бритоголовые, в длинных прямых туниках из некрашеного льна, как им и полагалось, и у каждого на шее сверкал золотой торк, а на груди – золотой серп. Подчиняясь ритму барабанов, под звуки протяжных песнопений Давнего времени процессия продвигалась по залу, и толпа расступалась перед ними. Впереди шел Никед, главенствующий над храмом; он был так стар, что давно никуда не показывался, но сейчас твердым шагом, будто молодость к нему вернулась, взошел на возвышение. Тьерин Элик, слегка дрожа, встал, чтобы приветствовать его:
– Святой отец, чему мы обязаны честью видеть вас?
– Оставь лишние слова, регент! Где истинный король?
– Что вы имеете в виду, святой отец? Я не знаю! Хотел бы знать, о да, но…
– Ты лжешь! Все знаки указывают на то, что в сей момент единственный истинный король Дэверри находится в этом замке. Где он?
Трубы вскрикнули в третий раз; барабаны умолкли. Все, кто был в зале, обратили свои взоры на Элика, словно обвиняя его в черной измене. Регент же смотрел на них широко раскрытыми глазами, устрашенный и озадаченный.
– Бэл назвал нам этот самый день. Бэл ниспослал нам знаки. Бэл благословил нас знанием истины!
– Благословенно будь имя его, – тихо произнесли жрецы за его спиной. – Благословен будь свет небесный!
– Когда говорит Податель Законов, все мужчины и даже все женщины должны слышать его речи. Истинный король здесь, в этих стенах, регент!
Элик пытался что-то сказать, но язык не слушался; лоб его покрылся испариной. Беллира мысленно перебрала все свои подробные знания о замке: уж если короля держат пленником где-нибудь в потайной комнате, то она лучше всех сможет догадаться, где он. Вдруг она обнаружила, что во время этой потрясающей душу церемонии Невин ускользнул от стола, и снова сердце ее забилось, и дыхание перехватило.
Никед преодолел три ступеньки и взошел на возвышение. Золотой серп покачивался на его поясе, словно оружие. Элик упал на колени. Жрец повернулся лицом к залу и выкрикнул:
– Где единственный истинный король всея Дэверри? Он сидит среди вас! Неужели вы не узнали его?
В дальнем конце зала встал Маррин; простое движение – совсем юный человек, подросток, встал и отбросил в сторону грязный, поношенный плащ. Но все, кто видел это, и благородные лорды, и служанки, разом ахнули. Казалось, будто солнце на мгновение вернулось, чтобы осиять его, прежде чем уйти извечным путем своим в Иной мир; казалось, будто весенний ветер слетел сюда, чтобы дохнуть ему в лицо, взвихрить золотые волосы и на краткий миг наполнить чадный зал ароматом роз; казалось, будто сам воздух вокруг него ожил, словно одного его присутствия было достаточно, чтобы наполнить пространство зала бодростью и прохладой, как летняя гроза.
– Кто взывает здесь к королю? – голос его прозвучал звонко и ясно.
– Я взываю! – медленно и осторожно Никед опустился на колени рядом с Эликом. – Приди же, государь!
Потрескивание огня в очаге казалось громом, пока истинный король шел из дальнего угла к возвышению и всходил по ступенькам. Беллира не могла ни говорить, ни двигаться, ни даже думать. Обрывки жреческого гимна и глупые слова крутились в ее голове как хотели. Это мой муж… ну почему я забыла причесаться…
Маррин подошел к Элику и улыбнулся ему с той детской невинностью, которая подобна вспышке света:
– Рад ли ты меня видеть, регент?
– Государь… – Элик пытался сказать что-то еще, но слезы душили его. – О, мой государь…
Маррин наклонился, взял тьерина за руки и заставил подняться. Тут уже воины в зале не утерпели: пронесся шквал приветствий, военных кличей, имя короля гремело под сводами. Люди вскакивали на ноги, взбирались на столы и скамьи, топали ногами – и вновь и вновь повторяли имя короля. Маррин все с той же чарующей улыбкой смотрел на них, потом вскинул руку, призывая к тишине. Тотчас все смолкло, словно по команде. Беллире вдруг стало страшно: может, этот красивый мальчик – тоже колдун, если вот так сумел явиться вовремя и подчинить себе столько людей, даже не вынимая меч из ножен?
– Друзья, – сказал Маррин, – ради этого дня я был рожден на свет. Ради этого дня были рождены все мы. Но это лишь начало пути. Однажды настанет чудесный день, когда истинный король взойдет на трон Дан Дэверри, и королевство обретет долгожданный мир. Ради блага страны, а не только моего блага, будем молиться, чтобы этот день настал поскорее!
Восторг в зале достиг предела безумия, народ кричал и плакал, а страх Беллиры перерос в слепой ужас. Никто не заметил, как она выбежала из-за стола, проскользнула в тени помоста и выскочила через потайную дверцу в коридор. Несколько минут она постояла в темноте; стены зала тряслись от рева мужских глоток, словно сам замок дрожал от восторга при виде истинного короля. Она сорвалась с места, промчалась по коридору, потом вверх и вверх по ступенькам, пока, едва дыша, не влетела в детскую, где встретила ее доброжелательная тишина.
Все здесь дышало покоем и безопасностью. Вопреки обыкновению кто-то из слуг успел зажечь свечи в настенных подсвечниках, а на письменном столике стоял детский ужин: чашка молока, хлеб и миска с сушеными яблоками, замоченными в вине с водою и медом. Беллира отнесла хлеб и молоко Мелинне, присела на пол рядом и смотрела, как кошка ест.
– Знаешь, Мелинна, какие у нас новости? Король приехал. Его зовут Маррин.
Кошка, будто откликаясь, приподняла мордочку, торопливо облизалась и снова принялась за молоко.
– Наверно, меня скоро выдадут замуж. А потом я сделаюсь такой же толстой, как ты теперь. Только у меня будет один-единственный котенок. А мужчинам наверняка понравилось бы, если б женщины рожали сразу целыми выводками, как вы. Тогда они могли бы сразу знать, сколько у них будет наследников…
Вдруг она осознала, что плачет. Всхлипывая, она пыталась понять, почему. Маррин оказался красивым, молодым, он вызывал к себе почтение, он был намного лучше, чем в самых смелых девчоночьих мечтах. Такого мужа и во сне ей не грезилось получить. Он никогда не полюбит такую, как я, – подумала она. – Потому-то и плачу…
– Ваше высочество! – она узнала голос Невина, мягкий и сочувствующий. – Что с вами?
– Он никогда не полюбит меня, а жениться-то должен!
Слезы застилали ей глаза, но от нее не укрылось выражение искренней жалости на лице старика, когда он подошел ближе и, осмотревшись, сел рядом с нею на пол. Меллина посмотрела на него и напряглась; обычно она убегала от всех, кроме Беллиры, но Невин протянул кошке руку, она обнюхала его пальцы, поразмыслила – и вернулась к молочку.
Невин вынул из кармана штанов старую, мятую тряпицу и протянул Беллире с той же важностью, с какой придворный подал бы платок из тончайшего полотна. Она вытерла нос, промокнула щеки, но веселее ей ничуть не стало.
– Ваше высочество, Маррин не полюбит ни одной женщины по-настоящему, но оценит вас и привяжется душой. Я сожалею об этом до глубины души, но так и будет, увы. Его единственной истинной любовью всегда будут земля и народ Дэверри. Я сам воспитывал его и потому хорошо знаю.
– Вы воспитывали его?
– Я был его наставником с раннего детства.
– Значит, ты все-таки волшебник! Не нужно меня больше обманывать!
– Ну, по сути это так…
– Уже хорошо. Я так надеялась, что ты волшебник на самом деле!
Она ощутила, как к глазам подступают слезы, горячие и горькие. Устыдившись, она сдержалась и, упрямо мотнув головою, опрометью помчалась вниз по лестнице. Она решила, что должна явиться в зал приемов, приветствовать купцов, доставивших ей такое сокровище, одарить их улыбкой и своим благоволением, чтобы наградить их как следует, помимо тех денег, которые должен им выдать казначей.
Когда она вбежала в зал, тьерин Элик, кастелян Таммаэль, сенешаль и казначей с помощником уже собрались у почетного стола, на возвышении; с ними стояли купцы в клетчатых штанах, двое моложавые, третий совсем старый, с копной густых белоснежных волос и лицом морщинистым, как потертая мешковина. Обсуждалась цена за железо, а потому прихода принцессы никто не заметил. По общей части зала носились, как угорелые, слуги, собирая все, какие найдутся, пивные кружки для угощения наемников, а те мало-помалу сходились, смеясь и болтая, и у каждого на поясе блестел кинжал с серебряной рукоятью.
Беллира долго пряталась за спиною тьерина Элика, выжидая удобного момента, чтобы произнести свою благодарственную речь, пока, наконец, седовласый старик не обратил на нее внимание:
– А, это, надо полагать, и есть принцесса-наследница? – сказал он, низко кланяясь с поразительным проворством. – Я имею честь говорить с Беллирой ап-Кермор, не так ли?
– Именно так, добрый господин, – Беллира выпрямилась во весь рост и протянула ему руку для поцелуя. – Примите нашу искреннюю благодарность за то, что вы отважились предпринять столь рискованное путешествие, чтобы доставить нам это черное железо, более драгоценное, нежели сверкающее золото!
– Позвольте высказать вам, ваше высочество, мою глубочайшую признательность!
Беллира рассердилась, заметив уже знакомую улыбку на устах Элика, но старик, казалось, ничего не замечал.
– Как же вас зовут, добрый господин?
– Имя мое, ваше высочество, заключает в себе шутливый намек, однако другого мне родители не дали. Зовут меня Невин.
– Как того мага! – она покраснела, укоряя себя за то, что болтала, как маленькая. – Ну, то есть, я имела в виду, что читала в книге про мага по имени Невин.
Элик уже неприкрыто потешался над нею, и она решила, что будет его ненавидеть, будь он хоть трижды регентом по закону.
– Простите принцессе ее неловкость, добрый господин, – Элик выступил вперед, чтобы овладеть положением. – В столь юном возрасте нелегко справляться со столь высоким положением, и…
– Она, конечно, юна, но, на мой взгляд, на диво старательно усваивает уроки. Я тоже читал упомянутую ею книгу, и могу подтвердить, что маг Невин действительно существовал, более того, много лет назад он проживал в вашем городе, во всяком случае, так там было написано, – Невин заговорщически подмигнул Беллире. – Возможно, именно некоторая известность этого имени и привлекла мою матушку.
Элик изобразил вежливую улыбку. Невин поклонился и уступил место двум купцам помоложе, чтобы они продолжили серьезный разговор о должном вознаграждении. Беллире оставалось лишь надеяться, что в казне найдется достаточное количество серебра, но в это как-то не верилось.
Между тем королевские дружинники, проведав о событии, тоже стали сходиться в зал. Хотя была еще ранняя весна, некоторые лорды, верные Кермору, уже привели свои отряды в столицу; теперь лорды входили и усаживались за столами на возвышении, а воины их устраивались в зале. Беллира ухватила за рукава парочку пажей и велела бежать к главному повару: пусть доставит закуски на столы для благородных и еще один бочонок эля в зал. Пажи умчались вприпрыжку.
Элик к этому времени оставил кастеляна вместо себя заканчивать переговоры об оплате, а сам отошел к краю возвышения, как бы выискивая кого-то среди солдат. Вдруг он засмеялся и спрыгнул вниз:
– Карадок! Клянусь всеми богами и их женами, это ты!
Ухмыляясь с видом смущенным и довольным, рослый человек со светлыми, тронутыми сединой волосами и жесткими серыми глазами, вскочил и стал проталкиваться сквозь толпу. Небритый с дороги, в запыленной одежде, он вел себя с таким естественным достоинством, что Беллира даже не удивилась, когда Элик обнял его, как родного брата. Второй раз за этот день она увидела слезы на глазах тьерина.
– Вы меня помните, ваша милость? – спросил Карадок.
– Что за глупости! Помню ли я тебя? Как я могу тебя забыть? Боги пресветлые, хоть один счастливый день вы даровали мне в этой проклятой сумятице! – Элик умолк и обвел взглядом потрепанную компанию наемников, притихшую и глазеющую на них с естественным интересом. – Это ведь твои люди?
– А с чего ты взял, что я командую?
– Я тебя хорошо знаю, вот с чего! Пойдем же, поднимись со мной на почетное место! Выпьем меду за встречу, непременно! – он обернулся и увидел Беллиру. – Если, конечно, ее высочество позволит.
– Позволю, господин регент, если вы объясните мне, кто этот ваш друг.
– Справедливое требование, ваше высочество. Позвольте же представить вам моего молочного брата, Карадока ап-Кермор, отправленного некогда в изгнание лишь за то, что совершил благородный поступок!
– Вычурно излагаешь, Элик, но ты всегда был мастак по части словес! – Наемник поклонился принцессе. – Ваше высочество, для меня большая честь находиться в вашем присутствии!
– Благодарю вас, капитан. И вы, и ваши люди – желанные гости здесь, но, увы, я не знаю, найдется ли у нас достаточно денег, чтобы заплатить вам, как подобает по обычаю, за вашу воинскую службу!
– Беллира… эээ… ваше высочество! – воскликнул Элик. – Извольте предоставить мне эти вопросы…
– А почему? – усмехнулся Карадок. – Разве это не ее королевство? Ваше высочество, я был бы счастлив сражаться ради вас просто за стол и кров для себя и своих людей!
Беллира решила, что капитан ей ужасно нравится.
– Так и договоримся, капитан. Не сомневаюсь, что вам с братом есть о чем побеседовать, и военные дела я оставляю на ваше усмотрение!
Она повернулась на каблуках, чтобы величественно удалиться прежде, чем Элик снова успеет выказать свое пренебрежение, но тут же наткнулась на престарелого купца, который, по-видимому, давно уже стоял рядом.
– Ой, извините! – ахнула она. – Нынче у меня все так плохо выходит!
– Напротив, ваше высочество, у вас очень многое выходит хорошо. Не огорчайтесь, я ведь не упал и не ушибся!
– Спасибо, добрый господин. Меня многие укоряют, что я делаю все неправильно, но никто не объясняет, как правильно. Как это противно, когда тебя ценят только за твою утробу!
Она покраснела и осеклась, стыдясь собственной грубости перед едва знакомым человеком, но старик с улыбкой погладил ее по плечу:
– Противно, не спорю, но в твоей жизни можно найти и многое другое, главное – узнать, где искать. Подойди же к почетному столу и займи надлежащее тебе место, По правую руку от регента, а не стой здесь, в углу! – Невин пододвинул для нее стул и сам уселся слева, не дожидаясь, пока его пригласят.
Беллира с опаской покосилась на Элика; тот хмуро глянул на нее, но, чувствуя поддержку Невина, она ответила таким же сердитым взглядом и подозвала тьерина к себе взмахом руки:
– Пригласите вашего молочного брата к нашему столу, он может сидеть по левую руку от вас, если захотите.
– Благодарю, ваше высочество, – ему явно претило подчиняться ее неявно выраженному приказу, но все же он поднялся на возвышение, и Карадок последовал за ним. – Позволено ли мне будет попотчевать моего гостя напитками?
Беллира проигнорировала его сарказм, милостиво кивнула в ответ и с подчеркнутым вниманием обратилась к Невину.
Уровень шума в зале понизился до шепота: люди дивились неожиданному появлению принцессы' среди вельможных персон, и в жужжании голосов можно было расслышать самые глубокомысленные соображения на этот счет.
– Вы говорили, ваше высочество, что прочли о том маге в некоей книге, – начал Невин. – Могу я узнать, что это за книга?
– Что-то вроде летописи, я нашла ее у нас в башне. Понимаете, там, в верхних комнатах, навалены груды всякой дребедени. Это вообще-то не настоящая книга, а кодекс, наш главный писец объяснил мне разницу и сказал, что это важно. Кто-то, не знаю, кто, имени не указано, написал историю Дан Кермора: когда что построили, да кто где жил, а иногда даже рассказывается, какие задавали пиры и во сколько обошлось угощение. Вот, и там, в записях от 760-го до 790-го, упоминается великий кудесник Невин, который посадил ту иву, что до сих пор растет в нашем садике, и в конце концов стал советником короля.
– Ага, понятно. Судя по рассказам, мой дед был человеком удивительным, но сильно сомневаюсь, был ли он и впрямь кудесником. Редко случается, чтобы простой садовник сделался советником, крайне редко, ваше высочество, наверно, потому кто-то и назвал это колдовством.
– У-у… – разочарованно протянула Беллира. – Наверно, вы правы, добрый господин, но мне так хотелось верить, что он был настоящим волшебником! Зато очень здорово, что я встретила вас, его внука, живьем, так сказать! Выходит, ваше семейство занялось торговлей благодаря оставленному им наследству?
– В некотором смысле, да. Я посвятил свои дни лекарственным зельям и травам, но сейчас настали тяжелые времена, и я решил помочь, насколько это в моих силах, истинному королю.
– О, железо – это наилучшее снадобье для войска, не спорю. Но неужели вы верите, что истинный король объявится?
– Верю всей душой, ваше высочество, более того, уверен – это случится очень скоро!
– Хорошо бы… Так, как сейчас, не может продолжаться до бесконечности. Вы же знаете, я должна буду стать его женой. Надеюсь, он не урод и не старик, вроде тьерина Элика, но это не самое важное. Наш повар говорит, что ночью все кошки серы!
– Значит, ни вы, ни ваша матушка не будете возражать против этого брака?
– Бедная моя матушка может возражать только против одного: когда в ее кувшине вино кончается. Ну, а я… если он доподлинно единственный истинный король всего Дэверри, будет ужасно глупо прогнать его, правда? Я не желаю плесневеть тут всю оставшуюся жизнь!
– Вы, принцесса, удивительно свежо и точно выражаетесь! Не сочтите за дерзость, ваше высочество, но я должен сказать, что из вас выйдет превосходная королева!
– Спасибо, добрый господин. Мне такого пока никто не говорил, – она со вздохом подперла голову рукой и поглядела в зал, где мужчины пили и смеялись, занятые вечной игрой в кости. – Но между нами есть много общего. Вам при рождении дали не свое имя, а я неправильно родилась…
– Как это?
– Я родилась в ночь Самхейна, сразу после заката солнца, в самый недобрый час. Повитуха сидела в ногах у моей матери, стараясь задержать рождение, а когда я все-таки появилась на свет, далее попыталась затолкнуть меня обратно, но матери стало так больно, что она попросила прекратить это. И повитуха с криком выскочила из комнаты, так что принимать роды пришлось матушкиным служанкам. Тут же призвали всяческих жрецов и мудрецов, они меня благословили, чтобы Вольный народец и духи умерших не завладели мною. Я, конечно, всего этого не помню, мне рассказали, когда я подросла…
– Удивительная история! Но, знаете ли, дети вообще-то рождаются и в Самхейн, бывает, и, как правило, они совершенно обычные люди.
– Ну, я себя всегда считала совершенно обычной! – она ущипнула себя за запястье. – Вполне материальна, как вам кажется?
– Именно так, ваше высочество.
Пажи и служанки уже вносили в зал корзинки с хлебом, блюда с холодным мясом, сыр и мед для благородных гостей и пиво для их солдат, не обделяя, конечно, и наемников Карадока. Беллира взяла кусок ветчины и принялась жевать, поглядывая на регента и капитана; они так глубоко погрузились в воспоминания о прежних временах, словно избегали говорить о нынешних. То и дело они хлопали друг друга по плечу или по руке, что, видимо, свидетельствовало о взаимной приязни. Невин вежливо кашлянул, чтобы привлечь ее внимание.
– Замечали здесь какие-либо знамения, предвещающие приход истинного короля, или нет, а, ваше высочество?
– Еще как замечали, добрый господин! Элик про них всем уши прожужжал, так что я все помню. Во-первых, его следует ждать до последнего полнолуния перед Белтейном, так что я бы на его месте поторопилась, потому как этот срок наступит завтра. Во-вторых, он явится с запада, но не из Элдиса. И еще всякую чушь болтают жеребец-де будет то ли нести его, то ли бежать перед ним, да что за жеребец, не ведомо. И придет он, мужчина и в то же время не мужчина, с войском, которое не войско…
– Как-как? Объясните, ваше высочество!
– Глупо, правда? Или ты мужчина, или женщина, промежуточных вариантов, по-моему, немного, да? Но знамения толкуют именно так. Ну, что дальше? Кое-кто утверждает, что он явится, словно нищий, к воротам своей столицы, то есть Дан Кермора… – она умолкла, пораженная странными сопоставлениями. – А, и ему не будут предшествовать герольды…
– Вот это да!
– Ага… А ведь отряд наемников и есть войско, которое не войско. И полнолуние наступит завтра…
Она обвела взглядом зал, присматриваясь к каждому наемнику, и сердце ее забилось сильнее. Она знала, что Невин улыбается, но боялась оглянуться на старика, чтобы он снова не развеял ее надежды.
– Мужчина и в то же время не мужчина… А может, это мальчик, который ездит вместе со взрослыми мужчинами и сражается наравне с ними? Совсем молодой, безбородый, а?
– Кто, ваше высочество?
– Посмотрите, вон там, за последним столом – светловолосый мальчик, с ним рядом здоровяк со шрамом на лице, молча сидит. Вы знаете, кто это?
– Этот здоровяк?
– Да нет же! Не дразните меня, Невин. Кто этот мальчик?
– Его зовут Маррин. Распространенное имя в Пирдоне, откуда он родом.
– А ведь герб Пирдона – жеребец!
– Верно…
Сердце Беллиры бешено заколотилось, у нее перехватило дыхание. Старик наклонился к ней и спросил шепотом:
– Что заставило вас выделить из ряда этого юношу?
– Не знаю… Похоже, он смотрел на меня…
– Так и есть. Вы ведь такая красивая!
– Ах, не льстите! Я знаю, что некрасива…
– Ни в малейшей степени. Допускаю, что год назад вы были голенастой, неуклюжей, с худым лицом и впалыми щеками, но ведь год прошел, ваше высочество! Вам надо заглянуть в хорошее зеркало!
– Зеркал у меня нет, но так хотелось бы, чтоб ваши уверения оказались правдой…
– О, бывают моменты, когда желания исполняются, – он сделал многозначительную паузу. – Или не исполняются.
– Ох, вы просто дразните меня, вот и все!
– Погодите, дитя мое. Погодите и потерпите еще чуть-чуть. Я не могу обещать вам, что все сразу станет прекрасно и замечательно раз и навсегда, но обстоятельства непременно примут благоприятный оборот, и очень скоро!
Она все еще колебалась, не понимая, почему так безоговорочно верит его словам, но, по сути, он единственный отнесся к ней по-доброму.
– Замечательно, Невин! Откровенно говоря, хорошо уже и то, что хуже не станет!
Легкое покашливание у нее за спиной заставило ее обернуться: Эмрик, двенадцати лет от роду, главный паж, стоял перед нею, – рыжий, с раскосыми зелеными глазами, и, как всегда, пялился на нее с жалостью. За это Беллире уже не раз хотелось приказать, чтобы его выпороли.
– Повар просил узнать, не пора ли подавать на стол?
– Послушай, малыш, – сказал Невин, наклонившись к пажу, – изволь прибавлять почетное обращение, когда говоришь с особой королевской крови, как в начале разговора, так и на протяжении его!
– А вы кто такой, старичок?
Невин взглянул на мальчишку в упор и не отводил своих ледяных синих глаз, пока тот не смутился.
– Извините, сударь, – пробормотал он. – Извините, ваше высочество…
– Прощаю – на этот раз, – сказала Беллира. – А повару скажи, что у нас тут полон дом гостей, которых следует накормить. Да, и передай лорду Таммаэлю, что пора зажигать факелы!
Эмрик умчался с такой скоростью, что Беллира задумалась, не был ли все-таки дедушка Невина волшебником и не передалась ли внуку частица его способностей? Но старик в этот момент вовсе не выглядел носителем магической силы: он ел сыр, запивал элем и время от времени позевывал.
– А здесь и впрямь темнеет, ваше высочество, – заметил он. – Видимо солнце уже заходит.
– Наверно…
– Вот и хорошо.
– А что должно случиться на закате?
– Ждите, ваше высочество. Больше ничего не скажу.
Ей ничего больше и не оставалось, как ждать и, сгорая от нетерпения, следить за неспешным передвижением лорда Таммаэля по залу; он зажигал тростниковые факелы, вставленные в железные крепления, а слуги между тем по его приказанию убирали пласты дерна из очага и взбадривали огонь, тлевший под спудом весь этот теплый день. Когда пламя поднялось высоко, расчертив зал полосами длинных теней, люди отчего-то притихли, и Кара-док, прервав беседу с тьерином Эликом, повернулся к Невину. Старик же просто улыбнулся, чрезвычайно сладко, и взял себе еще кусок сыру.
– Ворота замка на ночь запирают, ваше высочество?
– Запирают только в полночь, после смены стражи, потому что в замке работает немало горожан, и они уходят со службы поздно.
– Ага. Очень хорошо.
Факелы внезапно перестали чадить и вспыхнули ярче. Хотя в зале не было сквозняка, языки пламени вытянулись вверх и затрепетали. Откуда-то издалека, из-за стен замка, донеслись голоса… нет, то было размеренное пение и глухие удары барабана. В ту же минуту заиграли и запели бронзовые трубы.
– Жрецы! – прошептал Элик. – Что, ради всех демонов преисподней, тут происходит?
Он едва успел вскочить с места, как огромные резные двери зала распахнулись настежь. Трубы вновь взыграли; ухали барабаны, пение нарастало. Жрецы Бэла вошли в зал по четыре в ряд. Их было так много, что Беллира подумала, что здесь, наверно, собрались служители из всех храмов на многие мили вокруг Кермора. Все они были бритоголовые, в длинных прямых туниках из некрашеного льна, как им и полагалось, и у каждого на шее сверкал золотой торк, а на груди – золотой серп. Подчиняясь ритму барабанов, под звуки протяжных песнопений Давнего времени процессия продвигалась по залу, и толпа расступалась перед ними. Впереди шел Никед, главенствующий над храмом; он был так стар, что давно никуда не показывался, но сейчас твердым шагом, будто молодость к нему вернулась, взошел на возвышение. Тьерин Элик, слегка дрожа, встал, чтобы приветствовать его:
– Святой отец, чему мы обязаны честью видеть вас?
– Оставь лишние слова, регент! Где истинный король?
– Что вы имеете в виду, святой отец? Я не знаю! Хотел бы знать, о да, но…
– Ты лжешь! Все знаки указывают на то, что в сей момент единственный истинный король Дэверри находится в этом замке. Где он?
Трубы вскрикнули в третий раз; барабаны умолкли. Все, кто был в зале, обратили свои взоры на Элика, словно обвиняя его в черной измене. Регент же смотрел на них широко раскрытыми глазами, устрашенный и озадаченный.
– Бэл назвал нам этот самый день. Бэл ниспослал нам знаки. Бэл благословил нас знанием истины!
– Благословенно будь имя его, – тихо произнесли жрецы за его спиной. – Благословен будь свет небесный!
– Когда говорит Податель Законов, все мужчины и даже все женщины должны слышать его речи. Истинный король здесь, в этих стенах, регент!
Элик пытался что-то сказать, но язык не слушался; лоб его покрылся испариной. Беллира мысленно перебрала все свои подробные знания о замке: уж если короля держат пленником где-нибудь в потайной комнате, то она лучше всех сможет догадаться, где он. Вдруг она обнаружила, что во время этой потрясающей душу церемонии Невин ускользнул от стола, и снова сердце ее забилось, и дыхание перехватило.
Никед преодолел три ступеньки и взошел на возвышение. Золотой серп покачивался на его поясе, словно оружие. Элик упал на колени. Жрец повернулся лицом к залу и выкрикнул:
– Где единственный истинный король всея Дэверри? Он сидит среди вас! Неужели вы не узнали его?
В дальнем конце зала встал Маррин; простое движение – совсем юный человек, подросток, встал и отбросил в сторону грязный, поношенный плащ. Но все, кто видел это, и благородные лорды, и служанки, разом ахнули. Казалось, будто солнце на мгновение вернулось, чтобы осиять его, прежде чем уйти извечным путем своим в Иной мир; казалось, будто весенний ветер слетел сюда, чтобы дохнуть ему в лицо, взвихрить золотые волосы и на краткий миг наполнить чадный зал ароматом роз; казалось, будто сам воздух вокруг него ожил, словно одного его присутствия было достаточно, чтобы наполнить пространство зала бодростью и прохладой, как летняя гроза.
– Кто взывает здесь к королю? – голос его прозвучал звонко и ясно.
– Я взываю! – медленно и осторожно Никед опустился на колени рядом с Эликом. – Приди же, государь!
Потрескивание огня в очаге казалось громом, пока истинный король шел из дальнего угла к возвышению и всходил по ступенькам. Беллира не могла ни говорить, ни двигаться, ни даже думать. Обрывки жреческого гимна и глупые слова крутились в ее голове как хотели. Это мой муж… ну почему я забыла причесаться…
Маррин подошел к Элику и улыбнулся ему с той детской невинностью, которая подобна вспышке света:
– Рад ли ты меня видеть, регент?
– Государь… – Элик пытался сказать что-то еще, но слезы душили его. – О, мой государь…
Маррин наклонился, взял тьерина за руки и заставил подняться. Тут уже воины в зале не утерпели: пронесся шквал приветствий, военных кличей, имя короля гремело под сводами. Люди вскакивали на ноги, взбирались на столы и скамьи, топали ногами – и вновь и вновь повторяли имя короля. Маррин все с той же чарующей улыбкой смотрел на них, потом вскинул руку, призывая к тишине. Тотчас все смолкло, словно по команде. Беллире вдруг стало страшно: может, этот красивый мальчик – тоже колдун, если вот так сумел явиться вовремя и подчинить себе столько людей, даже не вынимая меч из ножен?
– Друзья, – сказал Маррин, – ради этого дня я был рожден на свет. Ради этого дня были рождены все мы. Но это лишь начало пути. Однажды настанет чудесный день, когда истинный король взойдет на трон Дан Дэверри, и королевство обретет долгожданный мир. Ради блага страны, а не только моего блага, будем молиться, чтобы этот день настал поскорее!
Восторг в зале достиг предела безумия, народ кричал и плакал, а страх Беллиры перерос в слепой ужас. Никто не заметил, как она выбежала из-за стола, проскользнула в тени помоста и выскочила через потайную дверцу в коридор. Несколько минут она постояла в темноте; стены зала тряслись от рева мужских глоток, словно сам замок дрожал от восторга при виде истинного короля. Она сорвалась с места, промчалась по коридору, потом вверх и вверх по ступенькам, пока, едва дыша, не влетела в детскую, где встретила ее доброжелательная тишина.
Все здесь дышало покоем и безопасностью. Вопреки обыкновению кто-то из слуг успел зажечь свечи в настенных подсвечниках, а на письменном столике стоял детский ужин: чашка молока, хлеб и миска с сушеными яблоками, замоченными в вине с водою и медом. Беллира отнесла хлеб и молоко Мелинне, присела на пол рядом и смотрела, как кошка ест.
– Знаешь, Мелинна, какие у нас новости? Король приехал. Его зовут Маррин.
Кошка, будто откликаясь, приподняла мордочку, торопливо облизалась и снова принялась за молоко.
– Наверно, меня скоро выдадут замуж. А потом я сделаюсь такой же толстой, как ты теперь. Только у меня будет один-единственный котенок. А мужчинам наверняка понравилось бы, если б женщины рожали сразу целыми выводками, как вы. Тогда они могли бы сразу знать, сколько у них будет наследников…
Вдруг она осознала, что плачет. Всхлипывая, она пыталась понять, почему. Маррин оказался красивым, молодым, он вызывал к себе почтение, он был намного лучше, чем в самых смелых девчоночьих мечтах. Такого мужа и во сне ей не грезилось получить. Он никогда не полюбит такую, как я, – подумала она. – Потому-то и плачу…
– Ваше высочество! – она узнала голос Невина, мягкий и сочувствующий. – Что с вами?
– Он никогда не полюбит меня, а жениться-то должен!
Слезы застилали ей глаза, но от нее не укрылось выражение искренней жалости на лице старика, когда он подошел ближе и, осмотревшись, сел рядом с нею на пол. Меллина посмотрела на него и напряглась; обычно она убегала от всех, кроме Беллиры, но Невин протянул кошке руку, она обнюхала его пальцы, поразмыслила – и вернулась к молочку.
Невин вынул из кармана штанов старую, мятую тряпицу и протянул Беллире с той же важностью, с какой придворный подал бы платок из тончайшего полотна. Она вытерла нос, промокнула щеки, но веселее ей ничуть не стало.
– Ваше высочество, Маррин не полюбит ни одной женщины по-настоящему, но оценит вас и привяжется душой. Я сожалею об этом до глубины души, но так и будет, увы. Его единственной истинной любовью всегда будут земля и народ Дэверри. Я сам воспитывал его и потому хорошо знаю.
– Вы воспитывали его?
– Я был его наставником с раннего детства.
– Значит, ты все-таки волшебник! Не нужно меня больше обманывать!
– Ну, по сути это так…
– Уже хорошо. Я так надеялась, что ты волшебник на самом деле!