Страница:
В зале раздались аплодисменты – не оглушительные, но и не скромные.
Энакин вынужден был признать, что в словах Кипа был определенный смысл. Кому мог теперь доверять джедай? Казалось, только другому джедаю.
– Что ты хочешь, чтобы мы делали, Кип? – снисходительно спросил Люк.
– Я сказал вам. Защищайте самих себя. Боритесь со злом в любом его обличьи. И мы не должны допустить, чтобы война пришла к нам, захватила нас в наших домах, во сне, вместе с нашими детьми. Мы выйдем и найдем врага. Нападение на зло есть защита.
– Иными словами, ты хочешь, чтобы все мы подражали тому, что делаешь ты и твоя Дюжина.
– Я бы сказал, что это мы подражаем вам, мастер Скайокер – когда вы боролись с Империей.
Люк вздохнул:
– Я был тогда молод, – пояснил он. – Я многого не понимал. Агрессия – это путь темной стороны.
Кип потер свою челюсть, затем коротко улыбнулся:
– И кто может знать это лучше, мастер Скайуокер, чем тот, кто сам побывал на темной стороне?
– Совершенно верно, – ответил Люк. – Я пал, поэтому я знаю, каково это. Как и ты, Кип. Мы оба, каждый по-своему, считали себя достаточно мудрыми и достаточно ловкими, чтобы пройти по лазерному лучу и не обжечься. Мы оба ошибались.
– И все же мы вернулись.
– Еле-еле. Благодаря огромной любви и помощи друзей.
– Допускаю. Но были еще другие. Кам Солусар, например, не следует забывать и вашего собственного отца…
– О чем ты говоришь, Кип? Что вернуться с темной стороны легко, и это оправдывает риск?
Кип пожал плечами:
– Я говорю, что граница между тьмой и светом не столь резка, как вы пытаетесь представить, и определенно она проходит не там, где вы хотите ее расположить. – он сплел пальцы под подбородком, затем в раздумье помахал ими в воздухе. – Мастер Скайуокер, если кто-то нападет на меня со световым мечом, могу ли я защититься своим собственным клинком, чтобы он не снес мне голову? Не будет ли это слишком агрессивно?
– Конечно, можешь.
– А после того, как я отобью удар, могу ли я атаковать? Могу ли я ответить ударом на удар? Если нет, зачем тогда нас, джедаев, обучают фехтованию на световых мечах? Почему мы не учимся только обороняться и отступать, пока враг не загонит нас в угол и наши руки не устанут, пока, наконец, удар не проскользнет сквозь нашу защиту? Мастер Скайуокер, иногда единственная защита – это атака. Вы знаете это, так же, как и все.
– Это правда, Кип. Я знаю.
– Но вы отказываетесь от боя, мастер Скайуокер. Вы блокируете, отражаете, но никогда не наносите ответный удар. В то же время клинков, направленных против вас – множество. И вы начинаете проигрывать, мастер Скайуокер. Один упущенный момент! И вот Дешара’кор мертва. Еще один промах в вашей обороне, и Корран Хорн оклеветан как губитель Итора и вынужден уйти в изгнание. Еще пропущенная атака – и Вурт Скиддер отправляется туда, где Дешара’кор. И вот теперь шквал разрушения, словно миллион клинков, направлен на вас, и дальше гибнут Дорск 82, Сеййерин Итокло и Суилжа Фенн, и кто может сосчитать тех, о ком мы еще не знаем или кто умрет завтра? Когда вы атакуете, мастер Скайуокер?
– Это нелепо! – прозвенел женский голос в метре от уха Энакина. Это была его сестра Джейна, ее лицо раскраснелось от негодования. – Может быть, ты не слышал всех новостей, резвясь и играя в героев со своей эскадрильей, Кип. Может, ты почувствовал себя таким важным, что решил, что твой путь – единственно правильный. Пока ты героически летал, паля из своих пушек, мастер Скайуокер действительно тяжело трудился, чтобы уберечь все от развала.
– Да, и посмотрите, как это у него получилось, – сказал Кип. – Дуро, например. Сколько джедаев там было? Пять? Шесть? И все же ни один из вас – включая мастера Скайуокера – не почуял измены, пока не стало слишком поздно. Почему Сила не вела вас? – он сделал паузу и для выразительности ударил кулаком в ладонь. – Потому что вы действовали как няньки, а не как воины-джедаи! Я слышал, что один из вас даже отказался от использования Силы. – Он многозначительно посмотрел на близнеца Джейны, сидевшего с каменным лицом в середине зала.
– Оставь Джейсена в покое, – зарычала Джейна.
– По крайней мере, твой брат был честен в своем отказе использовать свою мощь, – заявил Кип. – Неправ, но честен, и в конце концов, когда ему пришлось использовать ее, он сделал это. Остальным в этом зале нет извинения за их нерешительность. Если спасение галактики от йуужань-вонгов – не достаточно хороший повод пустить в ход нашу истинную мощь, пусть этим поводом будет самосохранение!
– Джедаи ради джедаев! – крикнула Окта Рэмис, все еще охваченная новым горем утраты Дешара’кор.
– Я пытаюсь уберечь и галактику, и нас самих,- сказал Люк. – Если мы выиграем битву против йуужань-вонгов ценой использования мощи темной стороны, это не будет победа.
Кип повернул глаза и скрестил руки:
– Я знал, что прийти сюда будет ошибкой, – сказал он. – Каждая секунда, которую я теряю, разговаривая с вами – это торпеда, которую я мог бы выпустить в йуужань-вонгов.
– Если ты знал это, зачем ты пришел?
– Потому что я думал, что теперь даже вы должны видеть рисунок на хаджском ковре, мастер Скайуокер. После месяцев, когда вы не делали ничего, наблюдая, как тают наши ряды, слушая ложь о джедаях, циркулирующую от Края до Центра, я подумал, что теперь, наконец, вы решили, что пора действовать. Я пришел, мастер Скайуокер, чтобы услышать, как вы скажете: “Хватит!”, что вы поведете объединенных джедаев на борьбу за правое дело. Вместо этого я вижу все ту же нерешительность, от которой я давно устал.
– Наоборот, Кип. Я созвал это собрание, чтобы принять некоторые реальные решения о том, как нам преодолеть этот кризис.
– Это не кризис, – прошипел Кип. – Это резня. И я уже знаю, что делать. Я уже делаю.
– Люди напуганы, Кип. Они живут в кошмаре, совсем как мы. Они просто хотят проснуться.
– Да. И в надежде на пробуждение они скармливают чудовищам из своих снов все, чего те ни потребуют. Дроидов. Города. Планеты. Беженцев. Теперь джедаев. Отказываясь действовать против этого вероломства, мастер Скайуокер, вы подходите угрожающе близко к потворствованию ему.
– Бантов корм, – бросил Джейсен, прервав, наконец, свое молчание. – Мастер Скайуокер не любезничает с ними. И никто из нас. Но та неприкрытая агрессия, которой ты потворствуешь, она…
– Эффективна? – ухмыльнулся Кип.
– Разве? – усомнился Джейсен. – Чего ты и твоя эскадрилья реально добились? Разграбили несколько йуужань-вонгских кораблей с припасами? В то же время мы спасли сотни тысяч…
– Спасли для чего? Чтобы они могли убегать от планеты к планете, пока уходить не станет некуда? Джейсен Соло, отказавшийся от Силы, ты поучаешь меня, что эффективно, а что нет?
– Что не есть эффективно – вот о чем здесь дискуссия, – прервал Люк. – Нам нужно спокойствие. Нам нужно подумать разумно.
– Я вовсе не думаю, что это то, что нам нужно, – бросил Кип. – Посмотрите, куда привела нас ваша “разумная” политика. Мы одни, разве вы не видите? Все отвернулись от нас.
– Ты преувеличиваешь.
Энакин перевел взгляд на нового оратора – Силгал. Рыбья голова Мон Каламари покачивалась, когда ее выпуклые глаза обежали зал.
– У нас все еще много союзников, – сказала Силгал, – В сенате и среди народов Новой Республики.
– Если под союзниками ты имеешь в виду людей, а не те отбросы, которые фактически желают сдать нас, то да, – сказал Кип. – Но подождите немного. Еще больше джедаев будут убиты или взяты в плен. Оставайтесь здесь, медитируйте и дожидайтесь. Я не буду. Я знаю, что такое бой и где он идет.
С этими словами он повернулся на каблуках и пошел прочь из зала.
– Нет! – прошептала Джейна Энакину. – Если Кип уйдет, он заберет с собой слишком многих.
– И что? – сказал Энакин. – Ты уверена, что он неправ?
– Конечно,я… – она запнулась, сделала паузу и начала снова. – Никому из нас не поможет, если среди джедаев произойдет раскол. Мы должны помочь дяде Люку. Идем.
Джейна следом за Кипом вышла из зала. Спустя секунду или две за ней последовал Энакин. Позади них снова началась дискуссия, в куда более сдержанных выражениях.
Кип обернулся, когда они приблизились:
– Энакин, Джейна. Чего вы хотите?
– Привести тебя к какому-то здравому смыслу, – сказала Джейна.
– У меня куча здравого смысла. – отрезал Кип. – Вы двое должны бы знать это лучше. Когда кто-то из вас уклонялся от боя? Это не похоже на вас – сидеть здесь, в то время как другие сражаются.
– Я не сидела, – вспыхнула Джейна. – Ни Энакин, ни дядя Люк, ни…
– Избавь меня, Джейна, я питаю величайшее уважение к мастеру Скайуокеру. Но он неправ. Я могу видеть йуужань-вонгов в Силе не больше, чем он, но мне этого не нужно, чтобы знать, что они – зло. Чтобы знать, что они должны быть остановлены.
– Разве ты не слышал, что только что говорил дядя Люк?
– Слышал. Он не сказал ничего из того, что меня интересовало, и не собирался.- Кип покачал головой. – Ваш дядя изменился. Что-то происходит с мастерами-джедаями, когда они становятся старше в Силе. Что-то, что не произойдет со мной. Они становятся настолько озабоченными светом и тьмой, что не могут действовать, а лишь поддаются агрессии. Как Оби-Ван Кеноби – вместо того, чтобы действовать самому, он позволил убить себя, ушел в Силу, чтобы потом Люк взял на себя весь моральный риск.
– Дядя Люк рассказывает это по-другому.
– Ваш дядя слишком близок к этому. И теперь он сам превращается в Кеноби.
– Что ты говоришь, конкретно? – сказала Джейна. – Что дядя Люк – трус?
Кип пожал плечами и на мгновение улыбнулся:
– Когда речь идет о его жизни – нет. Но когда речь идет о Силе… – он сделал жест тыльной стороной руки. – Спроси своего брата Джейсена – сдается мне, что он из-за этого начал рано седеть. Вокруг него вся галактика разваливается на куски, а он трясется над философскими теориями.
– Он использовал Силу, тем не менее, как ты заметил, – парировала Джейна.
– Чтобы спасти жизнь своей матери, как я слышал, и с тех пор почти не использовал. Как долго она пробыла в резервуаре с бактой?
– Но он спас ее, и меня тоже.
– Конечно. Но призвал бы он Силу, чтобы спасти нескольких дуро, которых он не знает? Судя по тому, что он имел достаточно возможностей, чтобы сделать это раньше, очевидно, что ответ будет – “нет”. Так что не какая-то универсальная забота о сохранении жизни или что-то в этом роде заставила его сломать запрет, который он сам на себя наложил, не так ли?
– Да, – пробормотал Энакин.
– Энакин! – резко сказала Джейна.
– Это правда, – ответил Энакин. – Я рад, что он сделал это, и рад, что он покалечил мастера войны, даже несмотря на то, что тот послал за головами всех джедаев, но Кип прав. Если бы вас с мамой там не было…
– У Джейсена тогда было трудное время, – сказала Джейна.
– Как будто у остальных нас не трудное, – возразил Энакин.
– Мне надо идти, – сказал им Кип. – Если кто-либо из вас захочет летать со мной, найдите меня. Кроме того, я искренне надеюсь, что мастер Скайуокер одумается. Я просто не могу ждать. Да пребудет с вами Сила.
Трое Соло смотрели ему вслед.
– К сожалению, я более чем наполовину уверена, что он прав, – прошептала Джейна. – Я чувствую, будто каким-то образом предаю дядю Люка.
Энакин кивнул:
– Я знаю, что ты имеешь в виду. Но Кип прав, по крайней мере в одном. Что бы мы не делали, мы должны заботиться о самих себе.
– Джедаи ради джедаев? – фыркнула Джейна. – Дядя Люк знает это. Я не знаю, куда он отослал маму, папу, Трипио и Р2, но создается что-то вроде сети, которая поможет джедаям бежать до того, как их выдадут йуужань-вонгам.
Энакин покачал головой:
– Хорошо, но это то, что Кип имел в виду как чисто защиту. Мы никогда не выиграем эту войну, если будем только реагировать. Мы должны упреждать. Нам нужна разведка. Мы должны знать, кто из джедаев в опасности до того, как они придут за нами.
– Как мы можем это знать?
– Подумай логически. Любая планета, уже занятая йуужань-вонгами, очевидно, опасна. Планеты вблизи оккупированного пространства – следующие по степени опасности, потому что они в достаточно отчаянном положении, чтобы пойти на сделку.
– Мастер войны сказал, что пощадит остальную часть галактики, но только если ему выдадут им всех нас. Это еще больше распространяет отчаяние, по крайней мере среди обывателей, достаточно недалеких, чтобы поверить ему. Мы видели на Дуро, что значат обещания йуужань-вонгов. Не сотрудничайте с ними – и они выкосят вас. Если вы сотрудничаете с ними, они выкосят вас, смеясь над тем, какие вы глупые.
Энакин пожал плечами:
– Видимо, множество людей скорее поверят йуужань-вонговской лжи, чем воспользуются своим шансом. Вопрос в том…
– Вопрос в том, что вы двое делаете здесь, вместо того, чтобы сидеть на собрании? – спросил Джейсен Соло из конца коридора.
– Мы пытались уговорить Кипа остаться, – сказал Энакин старшему брату.
– Легче уговорить сирингану залезть в ящик.
– Точно, – сказала Джейна, – Но мы должны были попытаться. Думаю, теперь нам надо вернуться…
– Не беспокойся. Через пять минут после того, как Кип вышел, дядя Люк закрыл совещание. Слишком много тревоги и замешательства.
– Дела идут нехорошо, – сказала Джейна.
– Да. Слишком много людей думают, что Кип прав.
– А что ты думаешь? – спросил Энакин.
– Он неправ, – сказал Джейсен без колебаний. – Отвечать неприкрытой агрессией на неприкрытую агрессию – это не может быть решением.
– Не может? Если бы ты не принял это конкретное решение, сейчас ты, мама и Джейна были бы мертвы. Разве вселенная стала бы от этого лучше?
– Энакин, я не испытываю гордости от… – начал Джейсен.
Джейна оборвала его:
– Вы двое, не начинайте снова. Когда ты присоединился к нам, Энакин и я говорили о кое-чем конструктивном. Давайте не опускаться до ссоры, как другие. Мы же дети одних родителей, в конце концов. Если мы не можем обсудить это, не уходя в сторону, как мы можем ожидать, что кто-то еще поймет?
Джейсен задержал свой взгляд на Энакине еще на несколько мгновений, ожидая, кто отведет глаза первым.
Оказалось, он сам.
– Что вы обсуждали? – спросил Джейсен уже мягче.
Джейна облегченно вздохнула.
– Как вычислить, где самые горячие точки, в которых джедаи находятся под самой непосредственной угрозой, – сказала она.
Джейсен скривился, как будто отведав хаттовой закуски:
– Благодаря «Бригаде мира» это открытый вопрос. Они не связаны интересами отдельной системы. Они будут охотиться на нас от Края до Центра, раз они думают, что это умиротворит йуужань-вонгов.
– «Бригада мира» не может быть везде одновременно. Они не могут бросаться на каждый слух о джедаях.
– У «Бригады мира» множество союзников и хорошая разведка, – возразил Джейсен. – Судя по тому, чего они уже добились, у них должно быть более чем несколько агентов – может, даже в Сенате. Им не нужно гоняться за слухами. Чаще они этим и не занимаются, и поэтому я могу сказать, что на их счету нет и половины тех поимок, которыми они похваляются. Они просто торговцы живым товаром, которые передают джедаев йуужань-вонгам.
– У меня все еще нехорошие ощущения относительно сенатора с Куата, Вики Шеш, – пробормотала Джейна.
– Мой вопрос вот в чем, – сказал Энакин. – Трудно сказать, какой джедай следующий в их списке. Но если бы они могли провести оптовую сделку, разве бы они не ухватились за это?
Глаза сестры расширились:
– Ты думаешь, они двинут на нас, пока мы здесь собрались?
Энакин отрицательно повел подбородком:
– Пока все не так плохо, да и кто захочет встретиться со всеми самыми могучими джедаями в галактике одновременно? Это было бы сумасшествием – нас они будут ловить по одному. Но…
– Праксеум! – прервал Джейсен.
– Да, – согласился Энакин. – Академия джедаев!
– Но они же всего лишь дети! – сказала Джейна.
– Ты когда-нибудь замечала, чтобы это имело какое-то значение для йуужань-вонгов или «Бригады мира»? – спросил Джейсен. – Кроме того, Энакину только шестнадцать, а он убил в бою больше йуужань-вонгов, чем кто-либо из нас. Йуужань-вонги знают это.
– А как насчет миража, который джедаи поддерживают вокруг Явина 4? Он должен отваживать непрошенных гостей.
– Но не теперь, когда почти все рыцари-джедаи разъехались, – сказал Энакин. – Они или полетели на Корускант на эту встречу, или уехали, чтобы попытаться помочь пропавшим товарищам. Последнее, что я слышал – остались только ученикы, Кам и Тионна, может быть, еще Стрин и мастер Икрит. Их сил явно недостаточно. Куда ушел дядя Люк? Нам надо поговорить с ним об этом, прямо сейчас. Может быть, уже поздно.
– Это хорошее предложение, Энакин, – признал Джейсен.
– Спасибо.
О чем Энакин не сказал брату и сестре – о том, как он проснулся среди ночи,с колотящимся сердцем, охваченный безумянным ужасом. И, хотя он и не мог вспомнить сон, который разбудил его, одно видение оставалось с ним: светлые волосы и зеленые глаза Тахири, его лучшего друга.
Тахири была в Академии.
ГЛАВА 2
Энакин вынужден был признать, что в словах Кипа был определенный смысл. Кому мог теперь доверять джедай? Казалось, только другому джедаю.
– Что ты хочешь, чтобы мы делали, Кип? – снисходительно спросил Люк.
– Я сказал вам. Защищайте самих себя. Боритесь со злом в любом его обличьи. И мы не должны допустить, чтобы война пришла к нам, захватила нас в наших домах, во сне, вместе с нашими детьми. Мы выйдем и найдем врага. Нападение на зло есть защита.
– Иными словами, ты хочешь, чтобы все мы подражали тому, что делаешь ты и твоя Дюжина.
– Я бы сказал, что это мы подражаем вам, мастер Скайокер – когда вы боролись с Империей.
Люк вздохнул:
– Я был тогда молод, – пояснил он. – Я многого не понимал. Агрессия – это путь темной стороны.
Кип потер свою челюсть, затем коротко улыбнулся:
– И кто может знать это лучше, мастер Скайуокер, чем тот, кто сам побывал на темной стороне?
– Совершенно верно, – ответил Люк. – Я пал, поэтому я знаю, каково это. Как и ты, Кип. Мы оба, каждый по-своему, считали себя достаточно мудрыми и достаточно ловкими, чтобы пройти по лазерному лучу и не обжечься. Мы оба ошибались.
– И все же мы вернулись.
– Еле-еле. Благодаря огромной любви и помощи друзей.
– Допускаю. Но были еще другие. Кам Солусар, например, не следует забывать и вашего собственного отца…
– О чем ты говоришь, Кип? Что вернуться с темной стороны легко, и это оправдывает риск?
Кип пожал плечами:
– Я говорю, что граница между тьмой и светом не столь резка, как вы пытаетесь представить, и определенно она проходит не там, где вы хотите ее расположить. – он сплел пальцы под подбородком, затем в раздумье помахал ими в воздухе. – Мастер Скайуокер, если кто-то нападет на меня со световым мечом, могу ли я защититься своим собственным клинком, чтобы он не снес мне голову? Не будет ли это слишком агрессивно?
– Конечно, можешь.
– А после того, как я отобью удар, могу ли я атаковать? Могу ли я ответить ударом на удар? Если нет, зачем тогда нас, джедаев, обучают фехтованию на световых мечах? Почему мы не учимся только обороняться и отступать, пока враг не загонит нас в угол и наши руки не устанут, пока, наконец, удар не проскользнет сквозь нашу защиту? Мастер Скайуокер, иногда единственная защита – это атака. Вы знаете это, так же, как и все.
– Это правда, Кип. Я знаю.
– Но вы отказываетесь от боя, мастер Скайуокер. Вы блокируете, отражаете, но никогда не наносите ответный удар. В то же время клинков, направленных против вас – множество. И вы начинаете проигрывать, мастер Скайуокер. Один упущенный момент! И вот Дешара’кор мертва. Еще один промах в вашей обороне, и Корран Хорн оклеветан как губитель Итора и вынужден уйти в изгнание. Еще пропущенная атака – и Вурт Скиддер отправляется туда, где Дешара’кор. И вот теперь шквал разрушения, словно миллион клинков, направлен на вас, и дальше гибнут Дорск 82, Сеййерин Итокло и Суилжа Фенн, и кто может сосчитать тех, о ком мы еще не знаем или кто умрет завтра? Когда вы атакуете, мастер Скайуокер?
– Это нелепо! – прозвенел женский голос в метре от уха Энакина. Это была его сестра Джейна, ее лицо раскраснелось от негодования. – Может быть, ты не слышал всех новостей, резвясь и играя в героев со своей эскадрильей, Кип. Может, ты почувствовал себя таким важным, что решил, что твой путь – единственно правильный. Пока ты героически летал, паля из своих пушек, мастер Скайуокер действительно тяжело трудился, чтобы уберечь все от развала.
– Да, и посмотрите, как это у него получилось, – сказал Кип. – Дуро, например. Сколько джедаев там было? Пять? Шесть? И все же ни один из вас – включая мастера Скайуокера – не почуял измены, пока не стало слишком поздно. Почему Сила не вела вас? – он сделал паузу и для выразительности ударил кулаком в ладонь. – Потому что вы действовали как няньки, а не как воины-джедаи! Я слышал, что один из вас даже отказался от использования Силы. – Он многозначительно посмотрел на близнеца Джейны, сидевшего с каменным лицом в середине зала.
– Оставь Джейсена в покое, – зарычала Джейна.
– По крайней мере, твой брат был честен в своем отказе использовать свою мощь, – заявил Кип. – Неправ, но честен, и в конце концов, когда ему пришлось использовать ее, он сделал это. Остальным в этом зале нет извинения за их нерешительность. Если спасение галактики от йуужань-вонгов – не достаточно хороший повод пустить в ход нашу истинную мощь, пусть этим поводом будет самосохранение!
– Джедаи ради джедаев! – крикнула Окта Рэмис, все еще охваченная новым горем утраты Дешара’кор.
– Я пытаюсь уберечь и галактику, и нас самих,- сказал Люк. – Если мы выиграем битву против йуужань-вонгов ценой использования мощи темной стороны, это не будет победа.
Кип повернул глаза и скрестил руки:
– Я знал, что прийти сюда будет ошибкой, – сказал он. – Каждая секунда, которую я теряю, разговаривая с вами – это торпеда, которую я мог бы выпустить в йуужань-вонгов.
– Если ты знал это, зачем ты пришел?
– Потому что я думал, что теперь даже вы должны видеть рисунок на хаджском ковре, мастер Скайуокер. После месяцев, когда вы не делали ничего, наблюдая, как тают наши ряды, слушая ложь о джедаях, циркулирующую от Края до Центра, я подумал, что теперь, наконец, вы решили, что пора действовать. Я пришел, мастер Скайуокер, чтобы услышать, как вы скажете: “Хватит!”, что вы поведете объединенных джедаев на борьбу за правое дело. Вместо этого я вижу все ту же нерешительность, от которой я давно устал.
– Наоборот, Кип. Я созвал это собрание, чтобы принять некоторые реальные решения о том, как нам преодолеть этот кризис.
– Это не кризис, – прошипел Кип. – Это резня. И я уже знаю, что делать. Я уже делаю.
– Люди напуганы, Кип. Они живут в кошмаре, совсем как мы. Они просто хотят проснуться.
– Да. И в надежде на пробуждение они скармливают чудовищам из своих снов все, чего те ни потребуют. Дроидов. Города. Планеты. Беженцев. Теперь джедаев. Отказываясь действовать против этого вероломства, мастер Скайуокер, вы подходите угрожающе близко к потворствованию ему.
– Бантов корм, – бросил Джейсен, прервав, наконец, свое молчание. – Мастер Скайуокер не любезничает с ними. И никто из нас. Но та неприкрытая агрессия, которой ты потворствуешь, она…
– Эффективна? – ухмыльнулся Кип.
– Разве? – усомнился Джейсен. – Чего ты и твоя эскадрилья реально добились? Разграбили несколько йуужань-вонгских кораблей с припасами? В то же время мы спасли сотни тысяч…
– Спасли для чего? Чтобы они могли убегать от планеты к планете, пока уходить не станет некуда? Джейсен Соло, отказавшийся от Силы, ты поучаешь меня, что эффективно, а что нет?
– Что не есть эффективно – вот о чем здесь дискуссия, – прервал Люк. – Нам нужно спокойствие. Нам нужно подумать разумно.
– Я вовсе не думаю, что это то, что нам нужно, – бросил Кип. – Посмотрите, куда привела нас ваша “разумная” политика. Мы одни, разве вы не видите? Все отвернулись от нас.
– Ты преувеличиваешь.
Энакин перевел взгляд на нового оратора – Силгал. Рыбья голова Мон Каламари покачивалась, когда ее выпуклые глаза обежали зал.
– У нас все еще много союзников, – сказала Силгал, – В сенате и среди народов Новой Республики.
– Если под союзниками ты имеешь в виду людей, а не те отбросы, которые фактически желают сдать нас, то да, – сказал Кип. – Но подождите немного. Еще больше джедаев будут убиты или взяты в плен. Оставайтесь здесь, медитируйте и дожидайтесь. Я не буду. Я знаю, что такое бой и где он идет.
С этими словами он повернулся на каблуках и пошел прочь из зала.
– Нет! – прошептала Джейна Энакину. – Если Кип уйдет, он заберет с собой слишком многих.
– И что? – сказал Энакин. – Ты уверена, что он неправ?
– Конечно,я… – она запнулась, сделала паузу и начала снова. – Никому из нас не поможет, если среди джедаев произойдет раскол. Мы должны помочь дяде Люку. Идем.
Джейна следом за Кипом вышла из зала. Спустя секунду или две за ней последовал Энакин. Позади них снова началась дискуссия, в куда более сдержанных выражениях.
Кип обернулся, когда они приблизились:
– Энакин, Джейна. Чего вы хотите?
– Привести тебя к какому-то здравому смыслу, – сказала Джейна.
– У меня куча здравого смысла. – отрезал Кип. – Вы двое должны бы знать это лучше. Когда кто-то из вас уклонялся от боя? Это не похоже на вас – сидеть здесь, в то время как другие сражаются.
– Я не сидела, – вспыхнула Джейна. – Ни Энакин, ни дядя Люк, ни…
– Избавь меня, Джейна, я питаю величайшее уважение к мастеру Скайуокеру. Но он неправ. Я могу видеть йуужань-вонгов в Силе не больше, чем он, но мне этого не нужно, чтобы знать, что они – зло. Чтобы знать, что они должны быть остановлены.
– Разве ты не слышал, что только что говорил дядя Люк?
– Слышал. Он не сказал ничего из того, что меня интересовало, и не собирался.- Кип покачал головой. – Ваш дядя изменился. Что-то происходит с мастерами-джедаями, когда они становятся старше в Силе. Что-то, что не произойдет со мной. Они становятся настолько озабоченными светом и тьмой, что не могут действовать, а лишь поддаются агрессии. Как Оби-Ван Кеноби – вместо того, чтобы действовать самому, он позволил убить себя, ушел в Силу, чтобы потом Люк взял на себя весь моральный риск.
– Дядя Люк рассказывает это по-другому.
– Ваш дядя слишком близок к этому. И теперь он сам превращается в Кеноби.
– Что ты говоришь, конкретно? – сказала Джейна. – Что дядя Люк – трус?
Кип пожал плечами и на мгновение улыбнулся:
– Когда речь идет о его жизни – нет. Но когда речь идет о Силе… – он сделал жест тыльной стороной руки. – Спроси своего брата Джейсена – сдается мне, что он из-за этого начал рано седеть. Вокруг него вся галактика разваливается на куски, а он трясется над философскими теориями.
– Он использовал Силу, тем не менее, как ты заметил, – парировала Джейна.
– Чтобы спасти жизнь своей матери, как я слышал, и с тех пор почти не использовал. Как долго она пробыла в резервуаре с бактой?
– Но он спас ее, и меня тоже.
– Конечно. Но призвал бы он Силу, чтобы спасти нескольких дуро, которых он не знает? Судя по тому, что он имел достаточно возможностей, чтобы сделать это раньше, очевидно, что ответ будет – “нет”. Так что не какая-то универсальная забота о сохранении жизни или что-то в этом роде заставила его сломать запрет, который он сам на себя наложил, не так ли?
– Да, – пробормотал Энакин.
– Энакин! – резко сказала Джейна.
– Это правда, – ответил Энакин. – Я рад, что он сделал это, и рад, что он покалечил мастера войны, даже несмотря на то, что тот послал за головами всех джедаев, но Кип прав. Если бы вас с мамой там не было…
– У Джейсена тогда было трудное время, – сказала Джейна.
– Как будто у остальных нас не трудное, – возразил Энакин.
– Мне надо идти, – сказал им Кип. – Если кто-либо из вас захочет летать со мной, найдите меня. Кроме того, я искренне надеюсь, что мастер Скайуокер одумается. Я просто не могу ждать. Да пребудет с вами Сила.
Трое Соло смотрели ему вслед.
– К сожалению, я более чем наполовину уверена, что он прав, – прошептала Джейна. – Я чувствую, будто каким-то образом предаю дядю Люка.
Энакин кивнул:
– Я знаю, что ты имеешь в виду. Но Кип прав, по крайней мере в одном. Что бы мы не делали, мы должны заботиться о самих себе.
– Джедаи ради джедаев? – фыркнула Джейна. – Дядя Люк знает это. Я не знаю, куда он отослал маму, папу, Трипио и Р2, но создается что-то вроде сети, которая поможет джедаям бежать до того, как их выдадут йуужань-вонгам.
Энакин покачал головой:
– Хорошо, но это то, что Кип имел в виду как чисто защиту. Мы никогда не выиграем эту войну, если будем только реагировать. Мы должны упреждать. Нам нужна разведка. Мы должны знать, кто из джедаев в опасности до того, как они придут за нами.
– Как мы можем это знать?
– Подумай логически. Любая планета, уже занятая йуужань-вонгами, очевидно, опасна. Планеты вблизи оккупированного пространства – следующие по степени опасности, потому что они в достаточно отчаянном положении, чтобы пойти на сделку.
– Мастер войны сказал, что пощадит остальную часть галактики, но только если ему выдадут им всех нас. Это еще больше распространяет отчаяние, по крайней мере среди обывателей, достаточно недалеких, чтобы поверить ему. Мы видели на Дуро, что значат обещания йуужань-вонгов. Не сотрудничайте с ними – и они выкосят вас. Если вы сотрудничаете с ними, они выкосят вас, смеясь над тем, какие вы глупые.
Энакин пожал плечами:
– Видимо, множество людей скорее поверят йуужань-вонговской лжи, чем воспользуются своим шансом. Вопрос в том…
– Вопрос в том, что вы двое делаете здесь, вместо того, чтобы сидеть на собрании? – спросил Джейсен Соло из конца коридора.
– Мы пытались уговорить Кипа остаться, – сказал Энакин старшему брату.
– Легче уговорить сирингану залезть в ящик.
– Точно, – сказала Джейна, – Но мы должны были попытаться. Думаю, теперь нам надо вернуться…
– Не беспокойся. Через пять минут после того, как Кип вышел, дядя Люк закрыл совещание. Слишком много тревоги и замешательства.
– Дела идут нехорошо, – сказала Джейна.
– Да. Слишком много людей думают, что Кип прав.
– А что ты думаешь? – спросил Энакин.
– Он неправ, – сказал Джейсен без колебаний. – Отвечать неприкрытой агрессией на неприкрытую агрессию – это не может быть решением.
– Не может? Если бы ты не принял это конкретное решение, сейчас ты, мама и Джейна были бы мертвы. Разве вселенная стала бы от этого лучше?
– Энакин, я не испытываю гордости от… – начал Джейсен.
Джейна оборвала его:
– Вы двое, не начинайте снова. Когда ты присоединился к нам, Энакин и я говорили о кое-чем конструктивном. Давайте не опускаться до ссоры, как другие. Мы же дети одних родителей, в конце концов. Если мы не можем обсудить это, не уходя в сторону, как мы можем ожидать, что кто-то еще поймет?
Джейсен задержал свой взгляд на Энакине еще на несколько мгновений, ожидая, кто отведет глаза первым.
Оказалось, он сам.
– Что вы обсуждали? – спросил Джейсен уже мягче.
Джейна облегченно вздохнула.
– Как вычислить, где самые горячие точки, в которых джедаи находятся под самой непосредственной угрозой, – сказала она.
Джейсен скривился, как будто отведав хаттовой закуски:
– Благодаря «Бригаде мира» это открытый вопрос. Они не связаны интересами отдельной системы. Они будут охотиться на нас от Края до Центра, раз они думают, что это умиротворит йуужань-вонгов.
– «Бригада мира» не может быть везде одновременно. Они не могут бросаться на каждый слух о джедаях.
– У «Бригады мира» множество союзников и хорошая разведка, – возразил Джейсен. – Судя по тому, чего они уже добились, у них должно быть более чем несколько агентов – может, даже в Сенате. Им не нужно гоняться за слухами. Чаще они этим и не занимаются, и поэтому я могу сказать, что на их счету нет и половины тех поимок, которыми они похваляются. Они просто торговцы живым товаром, которые передают джедаев йуужань-вонгам.
– У меня все еще нехорошие ощущения относительно сенатора с Куата, Вики Шеш, – пробормотала Джейна.
– Мой вопрос вот в чем, – сказал Энакин. – Трудно сказать, какой джедай следующий в их списке. Но если бы они могли провести оптовую сделку, разве бы они не ухватились за это?
Глаза сестры расширились:
– Ты думаешь, они двинут на нас, пока мы здесь собрались?
Энакин отрицательно повел подбородком:
– Пока все не так плохо, да и кто захочет встретиться со всеми самыми могучими джедаями в галактике одновременно? Это было бы сумасшествием – нас они будут ловить по одному. Но…
– Праксеум! – прервал Джейсен.
– Да, – согласился Энакин. – Академия джедаев!
– Но они же всего лишь дети! – сказала Джейна.
– Ты когда-нибудь замечала, чтобы это имело какое-то значение для йуужань-вонгов или «Бригады мира»? – спросил Джейсен. – Кроме того, Энакину только шестнадцать, а он убил в бою больше йуужань-вонгов, чем кто-либо из нас. Йуужань-вонги знают это.
– А как насчет миража, который джедаи поддерживают вокруг Явина 4? Он должен отваживать непрошенных гостей.
– Но не теперь, когда почти все рыцари-джедаи разъехались, – сказал Энакин. – Они или полетели на Корускант на эту встречу, или уехали, чтобы попытаться помочь пропавшим товарищам. Последнее, что я слышал – остались только ученикы, Кам и Тионна, может быть, еще Стрин и мастер Икрит. Их сил явно недостаточно. Куда ушел дядя Люк? Нам надо поговорить с ним об этом, прямо сейчас. Может быть, уже поздно.
– Это хорошее предложение, Энакин, – признал Джейсен.
– Спасибо.
***
О чем Энакин не сказал брату и сестре – о том, как он проснулся среди ночи,с колотящимся сердцем, охваченный безумянным ужасом. И, хотя он и не мог вспомнить сон, который разбудил его, одно видение оставалось с ним: светлые волосы и зеленые глаза Тахири, его лучшего друга.
Тахири была в Академии.
ГЛАВА 2
Люк Скайуокер опустился в кресло в своем кабинете, провел рукой по бровям и уставился в ночь, или в то, что заменяло ее на Корусканте – сотни оттенков ночного свечения, мерцающие трассы аэрокаров и транспортов, сияющие гирлянды, устремленные к невидимым звездам. Сколько тысячелетий прошло с тех пор, как кто-либо видел звезду в ночном небе этого города-мира?
На Татуине звезды были настойчивыми, они сверкали, обещая надежду пареньку, который хотел от жизни больше, чем быть сборщиком влаги. Они были всем, и стремление к ним стало началом всего, чего Люк добился. Сейчас, в центре галактики, за спасение которой он столько боролся, он не мог даже видеть их.
Что-то вплыло в Силе, чьи-то ожидающие объятия. Ожидающие разрешения.
– Заходи, Мара, – сказал он, вставая.
– Сиди, – ответила жена. – Я присоединюсь к тебе.
Она села в соседнее кресло и взяла его за руку. Он почувствовал, как она придвинулась ближе, поймал себя на том, что отодвигается от нее.
– Эй, Скайуокер, – сказала она. – Я же вроде не пришла требовать с тебя плату.
– Это утешает.
– Да? – Она повысила голос. – Не думай, что мне это не приходило в голову. Как, например, когда я не смогла удержать завтрак, или когда у меня одно из этих двадцатиминутных сверхсветовых турне по каждому из ощущений, которое у меня когда-то было, плюс еще по нескольким, о которых я и не думала, что они существуют – и потом опять с начала. Когда мои лодыжки начнут раздуваться, как у гаморреанского хряка, и я начну превращаться в хатта, я бы посоветовала всем ответственным за это сторожить свои задницы.
– Эй, подожди минутку. Я не припоминаю, чтобы мы с тобой сговаривались. Я был так же удивлен, как и ты. Кроме того, это твой последний план убить меня привел ко всем этим вещам, включая беременность. Продолжай в том же духе, и мы скоро опередим Хана и Лею.
Мара хихикнула.
– Дорогой, – сказала она лицемерным тоном. – Я люблю тебя, ты моя жизнь и мой свет. Если ты сделаешь со мной такое еще раз, я сожгу тебя на месте.
Она нежно сжала его руку.
– Как я и говорил, – сказал Люк. – Чем я могу тебе угодить, дорогая?
– Расскажи мне, что не так.
Он пожал плечами и снова повернулся к городскому пейзажу.
– Джедаи, конечно. Мы разваливаемся на части. Сначала галактика поворачивается против нас, потом мы поворачиваемся друг против друга.
– Очень плохо, что я не позаботилась о Кипе много лет назад, – сказала Мара.
– Даже не шути на эту тему. И это не Кипа ошибка, а, в конечном счете, моя… Ты когда-то объясняла мне это, помнишь?
– Я помню, что поправляла тебя по нескольким вещам. Это не значит, что Кип сейчас был прав.
– Да, он неправ. Но когда дети заблуждаются, не говорит ли это кое-чего о родителях?
– Хороший момент, чтобы сказать мне, что ты собираешься стать паршивым отцом. Или, может, ты не думаешь, что я буду хорошей матерью?
Она говорила в шутку, но он почувствовал внезапную волну страха, депрессии и гнева, исходящую от его жены.
– Мара, – сказал он. – Это была просто метафора.
– Я знаю. Ничего. Продолжай.
– Это не ничего.
– Это ничего. Гормоны. Перемена настроения. Очень раздражает, связано с химией, и вообще не твоя забота, Скайуокер. Продолжай, о чем говорил. Без родительских метафор.
– Хорошо. Я имею в виду вот что: мои уроки не были ни достаточно долгими, ни достаточно строгими, ни достаточно исчерпывающими, раз другие смотрят на Кипа в поисках ответов.
– Нас предают и убивают, – сказала Мара. – Кип дал им насчет этого ответ. А ты не дал.
– Погоди. Теперь ты соглашаешся с Кипом?
– Я соглашаюсь, что мы не можем просто сидеть и ждать. Знаю, что ты тоже не хочешь, но ты не выражаешь это достаточно хорошо. Кип дал джедаям видение, настолько же ясное и простое, насколько ошибочное. Все, что мы сделали – это дали им неясные заверения и запреты. Мы должны сказать им, что делать, а не чего не делать.
– Мы?
– Конечно, мы, Скайуокер. Ты и я. Куда ты, туда и я.
Она снова легонько прикоснулась к нему в Силе, и Люк на мгновение вздрогнул Это было приятное ощущение, тепло рядом с холодным и колючим гнездом его сомнений и боли. Как он посмел усомниться? Как он мог позволить еще кому-то увидеть это, когда это могло означать конец всего?
Прикосновение ослабло, как будто отступая, он раслабился, и оно вернулось, еще более вкрадчивое и более сильнее… Он сдался, открываясь ей, и они слились в ярком потоке. Он обнял ее и позволил ей отогнать его худшие сомнения своими руками и внутренним сиянием.
– Я люблю тебя, Мара, – сказал он какое-то время спустя.
– Я тоже люблю тебя, – ответила она.
– Тяжело смотреть, как все разваливается.
– Ничего не разваливается, Люк. Ты должен верить.
– Я должен быть сильным с ними. Я должен быть примером. Но сегодня…
– Да, я видела. У тебя был момент слабости. Думаю, я единственная, кто заметила.
– Нет. Энакин заметил тоже. Это расстроило его, очень сильно.
– Ты беспокоишься об Энакине? – спросила она, уловив подтекст его слов. – Он боготворит тебя. Если есть кто-то, кем он всегда хотел быть, то это ты. Он никогда не примет сторону Кипа.
– Не это меня беспокоит. Он больше похож на Кипа, чем думает, но он не видит этого. Он через слишком многое прошел, Мара, и он слишком юн, чтобы легко перенести все то, с чем ему пришлось иметь дело. Он все еще несет на себе вину за смерть Чубакки, и в глубине души какая-то часть его все еще думает, что Хан тоже обвиняет его. Он видел смерть Дешара’кор. Он винит себя в уничтожении хэйпанского флота при Фондоре. Он носит в себе всю эту боль, однажды она выльется нечно такое, справится с чем у него не хватит опыта. Горе и вина – всего в микроне от гнева и ненависти. И он все еще беспечен, все еще считает себя бессертным, несмотря на все смерти, которые он видел.
– Вот почему он расстроился из-за твоей сегодняшней слабости, – предположила Мара. – Он думал, что ты тоже бессмертен.
– Он верил в это. Но теперь он знает, что если можно потерять Чуи, то можно потерять кого угодно. От этого ему отнюдь не полегчало. Он теряет веру во все, на что он полагался всю жизнь.
– У меня не было полностью нормального детства, – сказала Мара, – но разве это не происходит в определенный момент с большинством детей?
– Да. Но большенство детей не являются учениками-джедаями. Большинство детей не столь могучи в Силе, как Энакин, или столь склонны к ее использованию. Ты знаешь, что когда он был мальчиком, он однажды убил гигантскую змею, остановив ее сердце при помощи Силы?
Мара прищурилась:
– Нет.
– Да. Он защищал себя и своих друзей. Вероятно, это казалось ему единственым, что можно было сделать в тот момент.
– Энакин – прагматичный парень.
– Вот в этом-то и проблема, – вздохнул Люк. – Он вырос джедаем. Использовать Силу для него – все равно что дышать, и для Энакина в ней нет ничего мистического. Это инструмент, с помощью которого он может делать то и это.
– Джейсен, с другой стороны…
– Джейсен старше, но вырос он подобно Энакину. Это две разные реакции на одинаковую ситуацию. Что у них общего – это то, что ни один из них не думает, что я действительно все делаю правильно. И, что еще хуже, я думаю, что по крайней мере один из них прав. Я видел… – он запнулся.
– Что? – мягко подтолкнула Мара..
– Не знаю. Я видел будущее. Несколько будущих. Как бы не закончилось это дело с йуужань-вонгами, закончу его не я, и не Кип, и никто из старших джедаев. Это будет кто-то новый.
– Энакин?
– Не знаю. Я боюсь даже говорить об этом. Каждое слово все размывает, посылает волны Силы всем, кто его слышит, меняет вещи. Я начинаю понимать, что чувствовали Бен и Йода. Наблюдая, пытаясь направлять, надеясь, что я не ошибаюсь, что я вижу ясно, что есть такая вещь, как мудрость, и я просто не дурачу сам себя.
Она мягко засмеялась и поцеловала его в щеку.
– Ты слишком много волнуешься.
– Иногда я думаю, что волнуюсь недостаточно.
– Волнуешься? – сказала Мара мягко. Она взяла его руку и положила ее себе на живот.
– Ты хочешь поволноваться? Слушай.
Она еще раз обняла его в Силе, и еще раз они слились друг с другом и с третьей жизнью в комнате – с той, что росла в чреве Мары.
Осторожно, нерешительно Люк потянулся к своему сыну.
На Татуине звезды были настойчивыми, они сверкали, обещая надежду пареньку, который хотел от жизни больше, чем быть сборщиком влаги. Они были всем, и стремление к ним стало началом всего, чего Люк добился. Сейчас, в центре галактики, за спасение которой он столько боролся, он не мог даже видеть их.
Что-то вплыло в Силе, чьи-то ожидающие объятия. Ожидающие разрешения.
– Заходи, Мара, – сказал он, вставая.
– Сиди, – ответила жена. – Я присоединюсь к тебе.
Она села в соседнее кресло и взяла его за руку. Он почувствовал, как она придвинулась ближе, поймал себя на том, что отодвигается от нее.
– Эй, Скайуокер, – сказала она. – Я же вроде не пришла требовать с тебя плату.
– Это утешает.
– Да? – Она повысила голос. – Не думай, что мне это не приходило в голову. Как, например, когда я не смогла удержать завтрак, или когда у меня одно из этих двадцатиминутных сверхсветовых турне по каждому из ощущений, которое у меня когда-то было, плюс еще по нескольким, о которых я и не думала, что они существуют – и потом опять с начала. Когда мои лодыжки начнут раздуваться, как у гаморреанского хряка, и я начну превращаться в хатта, я бы посоветовала всем ответственным за это сторожить свои задницы.
– Эй, подожди минутку. Я не припоминаю, чтобы мы с тобой сговаривались. Я был так же удивлен, как и ты. Кроме того, это твой последний план убить меня привел ко всем этим вещам, включая беременность. Продолжай в том же духе, и мы скоро опередим Хана и Лею.
Мара хихикнула.
– Дорогой, – сказала она лицемерным тоном. – Я люблю тебя, ты моя жизнь и мой свет. Если ты сделаешь со мной такое еще раз, я сожгу тебя на месте.
Она нежно сжала его руку.
– Как я и говорил, – сказал Люк. – Чем я могу тебе угодить, дорогая?
– Расскажи мне, что не так.
Он пожал плечами и снова повернулся к городскому пейзажу.
– Джедаи, конечно. Мы разваливаемся на части. Сначала галактика поворачивается против нас, потом мы поворачиваемся друг против друга.
– Очень плохо, что я не позаботилась о Кипе много лет назад, – сказала Мара.
– Даже не шути на эту тему. И это не Кипа ошибка, а, в конечном счете, моя… Ты когда-то объясняла мне это, помнишь?
– Я помню, что поправляла тебя по нескольким вещам. Это не значит, что Кип сейчас был прав.
– Да, он неправ. Но когда дети заблуждаются, не говорит ли это кое-чего о родителях?
– Хороший момент, чтобы сказать мне, что ты собираешься стать паршивым отцом. Или, может, ты не думаешь, что я буду хорошей матерью?
Она говорила в шутку, но он почувствовал внезапную волну страха, депрессии и гнева, исходящую от его жены.
– Мара, – сказал он. – Это была просто метафора.
– Я знаю. Ничего. Продолжай.
– Это не ничего.
– Это ничего. Гормоны. Перемена настроения. Очень раздражает, связано с химией, и вообще не твоя забота, Скайуокер. Продолжай, о чем говорил. Без родительских метафор.
– Хорошо. Я имею в виду вот что: мои уроки не были ни достаточно долгими, ни достаточно строгими, ни достаточно исчерпывающими, раз другие смотрят на Кипа в поисках ответов.
– Нас предают и убивают, – сказала Мара. – Кип дал им насчет этого ответ. А ты не дал.
– Погоди. Теперь ты соглашаешся с Кипом?
– Я соглашаюсь, что мы не можем просто сидеть и ждать. Знаю, что ты тоже не хочешь, но ты не выражаешь это достаточно хорошо. Кип дал джедаям видение, настолько же ясное и простое, насколько ошибочное. Все, что мы сделали – это дали им неясные заверения и запреты. Мы должны сказать им, что делать, а не чего не делать.
– Мы?
– Конечно, мы, Скайуокер. Ты и я. Куда ты, туда и я.
Она снова легонько прикоснулась к нему в Силе, и Люк на мгновение вздрогнул Это было приятное ощущение, тепло рядом с холодным и колючим гнездом его сомнений и боли. Как он посмел усомниться? Как он мог позволить еще кому-то увидеть это, когда это могло означать конец всего?
Прикосновение ослабло, как будто отступая, он раслабился, и оно вернулось, еще более вкрадчивое и более сильнее… Он сдался, открываясь ей, и они слились в ярком потоке. Он обнял ее и позволил ей отогнать его худшие сомнения своими руками и внутренним сиянием.
– Я люблю тебя, Мара, – сказал он какое-то время спустя.
– Я тоже люблю тебя, – ответила она.
– Тяжело смотреть, как все разваливается.
– Ничего не разваливается, Люк. Ты должен верить.
– Я должен быть сильным с ними. Я должен быть примером. Но сегодня…
– Да, я видела. У тебя был момент слабости. Думаю, я единственная, кто заметила.
– Нет. Энакин заметил тоже. Это расстроило его, очень сильно.
– Ты беспокоишься об Энакине? – спросила она, уловив подтекст его слов. – Он боготворит тебя. Если есть кто-то, кем он всегда хотел быть, то это ты. Он никогда не примет сторону Кипа.
– Не это меня беспокоит. Он больше похож на Кипа, чем думает, но он не видит этого. Он через слишком многое прошел, Мара, и он слишком юн, чтобы легко перенести все то, с чем ему пришлось иметь дело. Он все еще несет на себе вину за смерть Чубакки, и в глубине души какая-то часть его все еще думает, что Хан тоже обвиняет его. Он видел смерть Дешара’кор. Он винит себя в уничтожении хэйпанского флота при Фондоре. Он носит в себе всю эту боль, однажды она выльется нечно такое, справится с чем у него не хватит опыта. Горе и вина – всего в микроне от гнева и ненависти. И он все еще беспечен, все еще считает себя бессертным, несмотря на все смерти, которые он видел.
– Вот почему он расстроился из-за твоей сегодняшней слабости, – предположила Мара. – Он думал, что ты тоже бессмертен.
– Он верил в это. Но теперь он знает, что если можно потерять Чуи, то можно потерять кого угодно. От этого ему отнюдь не полегчало. Он теряет веру во все, на что он полагался всю жизнь.
– У меня не было полностью нормального детства, – сказала Мара, – но разве это не происходит в определенный момент с большинством детей?
– Да. Но большенство детей не являются учениками-джедаями. Большинство детей не столь могучи в Силе, как Энакин, или столь склонны к ее использованию. Ты знаешь, что когда он был мальчиком, он однажды убил гигантскую змею, остановив ее сердце при помощи Силы?
Мара прищурилась:
– Нет.
– Да. Он защищал себя и своих друзей. Вероятно, это казалось ему единственым, что можно было сделать в тот момент.
– Энакин – прагматичный парень.
– Вот в этом-то и проблема, – вздохнул Люк. – Он вырос джедаем. Использовать Силу для него – все равно что дышать, и для Энакина в ней нет ничего мистического. Это инструмент, с помощью которого он может делать то и это.
– Джейсен, с другой стороны…
– Джейсен старше, но вырос он подобно Энакину. Это две разные реакции на одинаковую ситуацию. Что у них общего – это то, что ни один из них не думает, что я действительно все делаю правильно. И, что еще хуже, я думаю, что по крайней мере один из них прав. Я видел… – он запнулся.
– Что? – мягко подтолкнула Мара..
– Не знаю. Я видел будущее. Несколько будущих. Как бы не закончилось это дело с йуужань-вонгами, закончу его не я, и не Кип, и никто из старших джедаев. Это будет кто-то новый.
– Энакин?
– Не знаю. Я боюсь даже говорить об этом. Каждое слово все размывает, посылает волны Силы всем, кто его слышит, меняет вещи. Я начинаю понимать, что чувствовали Бен и Йода. Наблюдая, пытаясь направлять, надеясь, что я не ошибаюсь, что я вижу ясно, что есть такая вещь, как мудрость, и я просто не дурачу сам себя.
Она мягко засмеялась и поцеловала его в щеку.
– Ты слишком много волнуешься.
– Иногда я думаю, что волнуюсь недостаточно.
– Волнуешься? – сказала Мара мягко. Она взяла его руку и положила ее себе на живот.
– Ты хочешь поволноваться? Слушай.
Она еще раз обняла его в Силе, и еще раз они слились друг с другом и с третьей жизнью в комнате – с той, что росла в чреве Мары.
Осторожно, нерешительно Люк потянулся к своему сыну.