Страница:
Пегги мягко потянула Джорджа за собой, увлекая его к двери. Теперь она держала его уже обеими руками, опираясь на него. При этом ее взгляд непрерывно скользил по залу, но медленно, а не мечась из стороны в сторону, что привлекло бы внимание. Все посетители находились в движении или стояли, разглядывая картины, за исключением невысокого мужчины в наглаженных коричневых брюках. Его угрюмое круглое лицо казалось здесь совсем не к месту – черная туча среди множества солнечных восторженных выражений...
Пегги остановилась перед "Святым семейством" Рафаэля и указала рукой на безбородого Иосифа и Деву Марию, словно обсуждая картину.
– Вон тот мужчина в коричневых брюках, похоже, следит за Волковым, – прошептала она.
– А я заметил только женщину, – шепотом ответил Джордж.
– Где?
– Она стоит в соседнем зале, – сказал он. – В том, где представлен Микеланджело. Читает путеводитель, лицом к этому залу.
Пегги, сделав вид, будто чихает, отвернулась от полотна. Она увидела женщину, которая стояла, устремив взгляд в брошюру, однако голова ее неподвижно застыла в неестественной позе. Судя по всему, женщина наблюдала за Волковым боковым зрением.
– Отличный улов, – похвалила Джорджа Пегги. – Вдвоем они прикрывают оба выхода. Но из этого еще не следует, что они вычислили нас.
– Быть может, именно поэтому они привели сюда Волкова, – предположил Джордж. – Его используют в качестве приманки. А он предупредил нас об этом.
Прошла минута, и Волков, взглянув на часы, направился прочь от картины. Круглолицый мужчина в коричневых брюках повернулся следом за ним, но женщина осталась стоять на месте. Ей по-прежнему был виден весь зал. Заметив ее действия, круглолицый мужчина тоже остановился.
– Что она высматривает? – высказала свое недоумение вслух Пегги, когда они с Джорджем перешли к следующему полотну.
– Быть может, наш приятель Ронаш сообщил наши приметы.
– Вполне возможно, – согласилась Пегги. – Давай разделимся и посмотрим, что будет.
– Это же безумие! Кто будет нас прикрывать?..
– Нам самим придется себя прикрывать, – остановила его Пегги. – Ты ступай следом за Волковым, а я пройду мимо женщины. Встречаемся на первом этаже у главного входа. Если один из нас попадет в беду, второй уходит один. Договорились?
– Об этом не может быть и речи, – упрямо произнес Джордж.
Пегги наугад раскрыла путеводитель.
– Слушай, – тихим, но решительным тоном промолвила она, – кто-то должен выбраться отсюда и рассказать о случившемся. Описать этих людей, раскрыть их. Неужели ты не понимаешь?
Джордж задумался. Вот в чем главная разница между "бомбардиром" и оперативным агентом. Первый из них – игрок единой команды, второй – одинокий волк. Однако в данном случае волк-одиночка был прав.
– Ну хорошо, – сказал Джордж. – Согласен.
Оторвавшись от путеводителя, Пегги указала на зал с Микеланджело. Кивнув, Джордж взглянул на часы и чмокнул ее в щеку.
– Удачи тебе, – сказал он, направляясь следом за Волковым.
Проходя мимо круглолицего мужчины, Джордж ощутил, как их словно притягивает друг к другу какая-то неведомая сила. Старательно избегая встречи взглядами, он искал в толпе Волкова. Джордж вошел в Лоджии Рафаэля, галерею, устроенную по подобию одноименной в Ватикане. Проходя мимо впечатляющих полотен Унтербергера, он не видел ни круглолицего, ни Волкова.
– Adnu minutu, pazhahlusta, – послышался голос у него за спиной. – Одну минуту, пожалуйста.
Джордж обернулся, напряженно вглядываясь в круглое лицо приближающегося мужчины в коричневых брюках. Он понял слово "пожалуйста" и по поднятому указательному пальцу догадался, что мужчина просит его остановиться. Однако у него не было понятия, как будет проходить разговор дальше.
Джордж мило улыбался. Внезапно из-за спины круглолицего выскочил Волков. Он успел снять ветровку – вот почему американский разведчик потерял его из виду – и теперь держал ее натянутой между двумя руками. Молниеносным движением Волков обмотал ветровкой шею круглолицему, глядя при этом на Джорджа.
– Будь ты проклят, Погодин! – с раскрасневшимся лицом в ярости выкрикнул он.
К нему тотчас же устремились из соседнего зала двое охранников. Прижимая ко рту рации, они вызвали подкрепление.
– Беги! – бросил Волков Джорджу.
"Бомбардир" попятился обратно ко входу в галерею западноевропейского искусства. Оглянувшись через плечо в поисках Пегги, он увидел, что его напарница и женщина из контрразведки успели скрыться из виду. Когда Джордж перевел взгляд на Волкова, Погодин уже выхватил из внутреннего кармана пиджака маленький пистолет "ПСМ". Не успел Джордж двинуться с места, как Погодин завел руку за спину и выстрелил в своего противника.
Он сделал всего один выстрел. Волков осел на колени, затем повалился на спину. Из раны в боку хлынула струя крови. Подавив желание последовать за Пегги и убедиться в том, что с ней все в порядке, Джордж быстро развернулся и поспешил к величественной лестнице Эрмитажного театра, ведущей вниз.
Уходя, он не видел, что сзади, со стороны арки в южной оконечности галереи, за ним наблюдает еще одна пара глаз, прошедших подготовку спецназа, острых и хищных, словно глаза ястреба.
Глава 66
Глава 67
Глава 68
Глава 69
Пегги остановилась перед "Святым семейством" Рафаэля и указала рукой на безбородого Иосифа и Деву Марию, словно обсуждая картину.
– Вон тот мужчина в коричневых брюках, похоже, следит за Волковым, – прошептала она.
– А я заметил только женщину, – шепотом ответил Джордж.
– Где?
– Она стоит в соседнем зале, – сказал он. – В том, где представлен Микеланджело. Читает путеводитель, лицом к этому залу.
Пегги, сделав вид, будто чихает, отвернулась от полотна. Она увидела женщину, которая стояла, устремив взгляд в брошюру, однако голова ее неподвижно застыла в неестественной позе. Судя по всему, женщина наблюдала за Волковым боковым зрением.
– Отличный улов, – похвалила Джорджа Пегги. – Вдвоем они прикрывают оба выхода. Но из этого еще не следует, что они вычислили нас.
– Быть может, именно поэтому они привели сюда Волкова, – предположил Джордж. – Его используют в качестве приманки. А он предупредил нас об этом.
Прошла минута, и Волков, взглянув на часы, направился прочь от картины. Круглолицый мужчина в коричневых брюках повернулся следом за ним, но женщина осталась стоять на месте. Ей по-прежнему был виден весь зал. Заметив ее действия, круглолицый мужчина тоже остановился.
– Что она высматривает? – высказала свое недоумение вслух Пегги, когда они с Джорджем перешли к следующему полотну.
– Быть может, наш приятель Ронаш сообщил наши приметы.
– Вполне возможно, – согласилась Пегги. – Давай разделимся и посмотрим, что будет.
– Это же безумие! Кто будет нас прикрывать?..
– Нам самим придется себя прикрывать, – остановила его Пегги. – Ты ступай следом за Волковым, а я пройду мимо женщины. Встречаемся на первом этаже у главного входа. Если один из нас попадет в беду, второй уходит один. Договорились?
– Об этом не может быть и речи, – упрямо произнес Джордж.
Пегги наугад раскрыла путеводитель.
– Слушай, – тихим, но решительным тоном промолвила она, – кто-то должен выбраться отсюда и рассказать о случившемся. Описать этих людей, раскрыть их. Неужели ты не понимаешь?
Джордж задумался. Вот в чем главная разница между "бомбардиром" и оперативным агентом. Первый из них – игрок единой команды, второй – одинокий волк. Однако в данном случае волк-одиночка был прав.
– Ну хорошо, – сказал Джордж. – Согласен.
Оторвавшись от путеводителя, Пегги указала на зал с Микеланджело. Кивнув, Джордж взглянул на часы и чмокнул ее в щеку.
– Удачи тебе, – сказал он, направляясь следом за Волковым.
Проходя мимо круглолицего мужчины, Джордж ощутил, как их словно притягивает друг к другу какая-то неведомая сила. Старательно избегая встречи взглядами, он искал в толпе Волкова. Джордж вошел в Лоджии Рафаэля, галерею, устроенную по подобию одноименной в Ватикане. Проходя мимо впечатляющих полотен Унтербергера, он не видел ни круглолицего, ни Волкова.
– Adnu minutu, pazhahlusta, – послышался голос у него за спиной. – Одну минуту, пожалуйста.
Джордж обернулся, напряженно вглядываясь в круглое лицо приближающегося мужчины в коричневых брюках. Он понял слово "пожалуйста" и по поднятому указательному пальцу догадался, что мужчина просит его остановиться. Однако у него не было понятия, как будет проходить разговор дальше.
Джордж мило улыбался. Внезапно из-за спины круглолицего выскочил Волков. Он успел снять ветровку – вот почему американский разведчик потерял его из виду – и теперь держал ее натянутой между двумя руками. Молниеносным движением Волков обмотал ветровкой шею круглолицему, глядя при этом на Джорджа.
– Будь ты проклят, Погодин! – с раскрасневшимся лицом в ярости выкрикнул он.
К нему тотчас же устремились из соседнего зала двое охранников. Прижимая ко рту рации, они вызвали подкрепление.
– Беги! – бросил Волков Джорджу.
"Бомбардир" попятился обратно ко входу в галерею западноевропейского искусства. Оглянувшись через плечо в поисках Пегги, он увидел, что его напарница и женщина из контрразведки успели скрыться из виду. Когда Джордж перевел взгляд на Волкова, Погодин уже выхватил из внутреннего кармана пиджака маленький пистолет "ПСМ". Не успел Джордж двинуться с места, как Погодин завел руку за спину и выстрелил в своего противника.
Он сделал всего один выстрел. Волков осел на колени, затем повалился на спину. Из раны в боку хлынула струя крови. Подавив желание последовать за Пегги и убедиться в том, что с ней все в порядке, Джордж быстро развернулся и поспешил к величественной лестнице Эрмитажного театра, ведущей вниз.
Уходя, он не видел, что сзади, со стороны арки в южной оконечности галереи, за ним наблюдает еще одна пара глаз, прошедших подготовку спецназа, острых и хищных, словно глаза ястреба.
Глава 66
Вторник, 23.47, неподалеку от Хабаровска
Он двигался подобно тени Питера Пэна[25], черный силуэт меняющейся формы, едва различимый на фоне темных предметов внизу, на земле, и темного неба над ней.
Матово-черные лопасти несущего винта с загнутыми концами и бесшовный округлый фюзеляж "Москита" практически не отражали свет, а специальное покрытие поглощало излучение радиолокаторов. Двигатели почти не издавали шума, а бронированные кресла, ремни безопасности, комбинезоны и шлемы членов экипажа также были черными, чтобы их невозможно было разглядеть в кабине.
Вертолет необнаруженным летел над железобетонными зданиями маленьких городов и бревенчатыми избами деревень. Радар и полноцветный топографический дисплей, работающие в сочетании с автопилотом, в компьютер которого была заложена программа исправления ошибок, позволяли пилоту избегать встречи с другими летательными аппаратами, которые могли бы обнаружить вертолет, и менять курс, обходя стороной горные вершины, поднимающиеся в небо выше чем на четыре тысячи футов – именно на такой высоте он летел.
Британское разведывательное судно, находящееся в Северном Ледовитом океане, перехватило радиосообщение из Москвы в Биробиджан с приказом выслать вертолеты навстречу составу. Быстрые расчеты, произведенные вторым пилотом Йовино на бортовом компьютере, показали, что вертолеты доберутся до места как раз тогда, когда "Москит" уже улетит оттуда. И если русским не поможет приличный попутный ветер, который при этом существенно замедлит продвижение "Москита", противники разминутся, так и не увидев друг друга.
"Если только не возникнет заминки", – напомнил первый пилот Карс. На этот случай у него был приказ немедленно разворачиваться и возвращаться в сторону Японского моря. Степень готовности военных летчиков помочь оперативной группе определялась не чувством сострадания, а вместимостью топливного бака "Москита".
– Подходим к цели, – доложил второй пилот Йовино.
Карс посмотрел на топографический дисплей. На двенадцатидюймовом экране перемещались изображения объектов, полученные со спутников и переведенные в зрительные образы компьютерами Пентагона. Можно было разглядеть даже отдельные ветки деревьев.
Проскользнув бесшумной тенью над самой вершиной плоской сопки, вертолет нырнул в долину. Компьютер показал на экране железнодорожное полотно.
– Перехожу на визуальный контроль, – доложил Карс, сообщая о том, что теперь он будет смотреть не на топографический образ, а на саму местность за стеклом кабины.
Оторвавшись от экрана, первый пилот прильнул глазами к окуляру прибора ночного видения, оснащенного широкоугольным инфракрасным излучателем переднего обзора. Приблизительно в миле впереди он увидел в снегу костер и сгрудившихся вокруг него людей. Судя по всему, это были бойцы российского спецназа, которых ссадили с поезда.
Карс нажал кнопку на шлеме. У всех "бомбардиров" в подошвы ботинок был вмонтирован передатчик, с помощью которого можно было определить их местонахождение. Пилот обвел взглядом вокруг, ища сигналы. На экране, проецируемом на стекло шлема, замигали красные точки – три в одном месте и три в другом.
Карс перевел взгляд выше. Вдалеке за высокими сопками к небу поднимался столб дыма.
Три сигнала подавались именно оттуда.
– Вижу состав, – сказал Карс.
Йовино ввел с клавиатуры координаты и посмотрел на топографический дисплей.
– Место эвакуации находится в полутора милях к северо-западу от нашего настоящего местонахождения. Судя по всему, группа разделилась.
– Как дела у нас со временем? – спросил первый пилот.
– Идем с опережением графика на пятьдесят три секунды.
Карс начал спускаться, одновременно разворачивая "Москит" на северо-запад. Вертолет послушно откликался на штурвал, словно планеры, которые Карс запускал в детстве, легко и уверенно рассекая воздух. Впечатление еще больше усиливалось бесшумной работой несущего винта.
Пролетев над склонами первого из трех параллельно идущих ущелий, пилот снизился до пятисот футов и повернул строго на север.
– Вижу мост, – доложил Карс, увидев старый железный мост, пересекающий все три ущелья. – Цель обнаружена, – добавил он, заметив у входа на мост троих "бомбардиров".
– До выхода на цель сорок шесть... сорок пять... сорок четыре секунды, – доложил Йовино, введя в компьютер координаты моста.
Карс перевел взгляд на юго-восток и увидел клубы дыма паровоза.
– Я вижу только троих из шести, – сказал он. – Начинаю снижаться. Приготовиться к приему пассажиров на борт.
– Вас понял, – ответил Йовино.
Пока Карс на полной скорости подлетал к цели, второй пилот следил за цифрами часов, ведущих обратный отсчет времени. За семь секунд до срока он нажал кнопку, и крышка заднего люка скользнула вперед. На это ушла одна секунда. За пять секунд до срока вертолет сбросил скорость, и Йовино нажал вторую кнопку. Выдвинулся рычаг, и с него начала разматываться черная веревочная лестница длиной двадцать пять футов. Она развернулась за четыре секунды, и "Москит" плавно застыл в двадцати семи футах над поверхностью земли.
Первым на борт вертолета поднялся Иси Хонда. Йовино вопросительно посмотрел на него.
– Где остальные? – спросил он.
– На поезде, – ответил Хонда, втискиваясь в тесный отсек и помогая подняться Сондре Де-Вонн.
– И что они собираются делать?
– Сойти с поезда и встретиться с нами, – ответил Хонда.
Вдвоем с Сондрой они помогли подняться Уолтеру Папшоу.
Йовино посмотрел на Карса, тот кивнул, показывая, что все слышал.
– Что мы выиграем, если полетим к ним навстречу? – спросил первый пилот своего помощника.
Не успел Папшоу забраться в кабину, а Йовино уже склонился над компьютером, рассчитывая, сколько дополнительного горючего придется сжечь, если не ждать состав на месте, а полететь навстречу. Единственным неизвестным параметром было то, когда трое "бомбардиров" покинут состав, но Йовино приходилось исходить из предположения, что это произойдет до появления вертолета.
– Нам лучше лететь навстречу, – наконец доложил второй пилот, нажимая кнопку.
Лестница смоталась, рычаг убрался, и люк закрылся. Все эти операции осуществлялись за счет энергии аккумуляторных батарей и не требовали затрат топлива; напротив, с размотанной лестницей и открытым люком возрастет сопротивление воздуха, что приведет к дополнительным затратам горючего.
– Что ж, подбросим ребят, – сказал Карс.
Удерживая "Москит" на высоте двадцать семь футов, он развернулся плавно и аккуратно, словно стрелка компаса, и полетел навстречу приближающемуся составу.
Он двигался подобно тени Питера Пэна[25], черный силуэт меняющейся формы, едва различимый на фоне темных предметов внизу, на земле, и темного неба над ней.
Матово-черные лопасти несущего винта с загнутыми концами и бесшовный округлый фюзеляж "Москита" практически не отражали свет, а специальное покрытие поглощало излучение радиолокаторов. Двигатели почти не издавали шума, а бронированные кресла, ремни безопасности, комбинезоны и шлемы членов экипажа также были черными, чтобы их невозможно было разглядеть в кабине.
Вертолет необнаруженным летел над железобетонными зданиями маленьких городов и бревенчатыми избами деревень. Радар и полноцветный топографический дисплей, работающие в сочетании с автопилотом, в компьютер которого была заложена программа исправления ошибок, позволяли пилоту избегать встречи с другими летательными аппаратами, которые могли бы обнаружить вертолет, и менять курс, обходя стороной горные вершины, поднимающиеся в небо выше чем на четыре тысячи футов – именно на такой высоте он летел.
Британское разведывательное судно, находящееся в Северном Ледовитом океане, перехватило радиосообщение из Москвы в Биробиджан с приказом выслать вертолеты навстречу составу. Быстрые расчеты, произведенные вторым пилотом Йовино на бортовом компьютере, показали, что вертолеты доберутся до места как раз тогда, когда "Москит" уже улетит оттуда. И если русским не поможет приличный попутный ветер, который при этом существенно замедлит продвижение "Москита", противники разминутся, так и не увидев друг друга.
"Если только не возникнет заминки", – напомнил первый пилот Карс. На этот случай у него был приказ немедленно разворачиваться и возвращаться в сторону Японского моря. Степень готовности военных летчиков помочь оперативной группе определялась не чувством сострадания, а вместимостью топливного бака "Москита".
– Подходим к цели, – доложил второй пилот Йовино.
Карс посмотрел на топографический дисплей. На двенадцатидюймовом экране перемещались изображения объектов, полученные со спутников и переведенные в зрительные образы компьютерами Пентагона. Можно было разглядеть даже отдельные ветки деревьев.
Проскользнув бесшумной тенью над самой вершиной плоской сопки, вертолет нырнул в долину. Компьютер показал на экране железнодорожное полотно.
– Перехожу на визуальный контроль, – доложил Карс, сообщая о том, что теперь он будет смотреть не на топографический образ, а на саму местность за стеклом кабины.
Оторвавшись от экрана, первый пилот прильнул глазами к окуляру прибора ночного видения, оснащенного широкоугольным инфракрасным излучателем переднего обзора. Приблизительно в миле впереди он увидел в снегу костер и сгрудившихся вокруг него людей. Судя по всему, это были бойцы российского спецназа, которых ссадили с поезда.
Карс нажал кнопку на шлеме. У всех "бомбардиров" в подошвы ботинок был вмонтирован передатчик, с помощью которого можно было определить их местонахождение. Пилот обвел взглядом вокруг, ища сигналы. На экране, проецируемом на стекло шлема, замигали красные точки – три в одном месте и три в другом.
Карс перевел взгляд выше. Вдалеке за высокими сопками к небу поднимался столб дыма.
Три сигнала подавались именно оттуда.
– Вижу состав, – сказал Карс.
Йовино ввел с клавиатуры координаты и посмотрел на топографический дисплей.
– Место эвакуации находится в полутора милях к северо-западу от нашего настоящего местонахождения. Судя по всему, группа разделилась.
– Как дела у нас со временем? – спросил первый пилот.
– Идем с опережением графика на пятьдесят три секунды.
Карс начал спускаться, одновременно разворачивая "Москит" на северо-запад. Вертолет послушно откликался на штурвал, словно планеры, которые Карс запускал в детстве, легко и уверенно рассекая воздух. Впечатление еще больше усиливалось бесшумной работой несущего винта.
Пролетев над склонами первого из трех параллельно идущих ущелий, пилот снизился до пятисот футов и повернул строго на север.
– Вижу мост, – доложил Карс, увидев старый железный мост, пересекающий все три ущелья. – Цель обнаружена, – добавил он, заметив у входа на мост троих "бомбардиров".
– До выхода на цель сорок шесть... сорок пять... сорок четыре секунды, – доложил Йовино, введя в компьютер координаты моста.
Карс перевел взгляд на юго-восток и увидел клубы дыма паровоза.
– Я вижу только троих из шести, – сказал он. – Начинаю снижаться. Приготовиться к приему пассажиров на борт.
– Вас понял, – ответил Йовино.
Пока Карс на полной скорости подлетал к цели, второй пилот следил за цифрами часов, ведущих обратный отсчет времени. За семь секунд до срока он нажал кнопку, и крышка заднего люка скользнула вперед. На это ушла одна секунда. За пять секунд до срока вертолет сбросил скорость, и Йовино нажал вторую кнопку. Выдвинулся рычаг, и с него начала разматываться черная веревочная лестница длиной двадцать пять футов. Она развернулась за четыре секунды, и "Москит" плавно застыл в двадцати семи футах над поверхностью земли.
Первым на борт вертолета поднялся Иси Хонда. Йовино вопросительно посмотрел на него.
– Где остальные? – спросил он.
– На поезде, – ответил Хонда, втискиваясь в тесный отсек и помогая подняться Сондре Де-Вонн.
– И что они собираются делать?
– Сойти с поезда и встретиться с нами, – ответил Хонда.
Вдвоем с Сондрой они помогли подняться Уолтеру Папшоу.
Йовино посмотрел на Карса, тот кивнул, показывая, что все слышал.
– Что мы выиграем, если полетим к ним навстречу? – спросил первый пилот своего помощника.
Не успел Папшоу забраться в кабину, а Йовино уже склонился над компьютером, рассчитывая, сколько дополнительного горючего придется сжечь, если не ждать состав на месте, а полететь навстречу. Единственным неизвестным параметром было то, когда трое "бомбардиров" покинут состав, но Йовино приходилось исходить из предположения, что это произойдет до появления вертолета.
– Нам лучше лететь навстречу, – наконец доложил второй пилот, нажимая кнопку.
Лестница смоталась, рычаг убрался, и люк закрылся. Все эти операции осуществлялись за счет энергии аккумуляторных батарей и не требовали затрат топлива; напротив, с размотанной лестницей и открытым люком возрастет сопротивление воздуха, что приведет к дополнительным затратам горючего.
– Что ж, подбросим ребят, – сказал Карс.
Удерживая "Москит" на высоте двадцать семь футов, он развернулся плавно и аккуратно, словно стрелка компаса, и полетел навстречу приближающемуся составу.
Глава 67
Вторник, 08.49, Вашингтон
– Послушайте, Поль, что это у вас там за операция в духе вестернов?
Поль Худ посмотрел на одутловатое лицо Ларри Рахлина, появившееся на экране монитора. Редеющие седые волосы директора ЦРУ были аккуратно расчесаны, светло-каштановые глаза за очками в золотой оправе горели гневом. Зажатая у него во рту незажженная сигара двигалась вверх и вниз в такт его словам.
– Понятия не имею, о чем это вы, – ответил Худ. Он посмотрел на часы в нижнем углу монитора. Всего через несколько минут "Бомбардир" будет в безопасности, а еще через два часа после этого "Москит" совершит посадку на борт авианосца, и все следы вторжения на российскую территорию будут заметены.
Вынув сигару изо рта, Рахлин ткнул ею в экран.
– Вот почему эта должность досталась вам, а не Майку Роджерсу, – сказал он. – У вас такое же непроницаемое лицо, как было у Кларка Гейбла в "Унесенных ветром". "Кто, я, Ларри? Провожу какую-то тайную операцию?" Видите ли, Поль, несмотря на все благородные старания Стивена Вьенса убедить меня в том, что наш спутник вышел из строя, мы получили кое-какие снимки с китайского разведывательного спутника, на которых отчетливо видны коммандос, нападающие на железнодорожный состав. Пекин поинтересовался у меня, в чем дело, а я, в отличие от вас, действительно ни черта не знаю. Итак, если только какому-то третьему государству не удалось заполучить "Ил-76Т", который китайцы обнаружили на месте преступления и который, как мне стало случайно известно, имелся в запасниках Пентагона, эту операцию проводите вы. Комиссия Конгресса утверждает, что никакого согласия на стрельбу не давала. Сенаторам тоже очень хотелось бы узнать, что происходит в Сибири. Итак, повторяю: что там происходит?
– Ларри, поверьте, я в полном недоумении, как и вы, – невозмутимо ответил Худ. – Как вам известно, я в отпуске.
– Знаю. Но вы быстренько из него вернулись.
– Просто я успел позабыть, как сильно ненавижу Лос-Анджелес... – ответил Худ.
– Ну да, конечно. Вот в чем дело. Все ненавидят Лос-Анджелес, так зачем же все туда так стремятся?
– Наверное, все дело в великолепной дорожной разметке, – сказал Худ.
– Ну хорошо, как вы отнесетесь к тому, что я обращусь с этим же вопросом к президенту? – спросил Рахлин, засовывая сигару обратно в рот. – Ведь у него на столе должна быть исчерпывающая информация, так?
– Не знаю, – сказал Худ. – Дайте мне несколько минут, я переговорю с Майком и Бобом и перезвоню вам.
– Ну разумеется, Поль, – сказал Рахлин. – Но только запомните: вы здесь новичок. Я работал в Пентагоне, в ФБР, теперь работаю на этом месте. Здесь у нас не "город ангелов", дружище. Это Город дьяволов. И если вы дернете кого-то за хвост, то вас сожгут или насадят на вилы. Это понятно?
– Ваше предостережение услышано, Ларри, и я вам за него очень признателен, – сказал Худ. – Как я уже говорил, я вам перезвоню.
– Буду ждать, – пообещал директор ЦРУ, обрезанным концом сигары отключая экран.
Худ посмотрел на Майка Роджерса. Все остальные разошлись по своим отделам, оставив директора и его первого заместителя вдвоем дожидаться сообщения от "Москита".
– Извини за то, что заставил тебя выслушать все это, – сказал Худ.
– Ничего страшного, – ответил Роджерс. Он сидел в кресле, скрестив руки на груди и наморщив лоб. – Однако ты можешь нисколько не беспокоиться на этот счет. У нас есть фотографии. Вот почему Ларри вынужден поднимать такой шум. На самом деле у него нет никакого веса.
– Какие еще фотографии? – удивился Худ.
– Фотографии Ларри на яхте с тремя женщинами, из которых ни одна не является его женой, – объяснил Роджерс. – Наш президент назначил Ларри на место Грега Кидда только потому, что у Рахлина имеется запись прослушанного телефонного разговора, в котором родная сестра Лоуренса пытается заставить одну японскую компанию сделать тайные пожертвования в избирательный фонд.
– Чисто женский подход, – усмехнулся Худ. – Президенту Лоуренсу следовало бы доверить руководство ЦРУ своей сестре, а не Рахлину. По крайней мере, под ее началом ведомство следило бы не за нами, а за нашими врагами.
– Как сказал один умный человек, – ответил Роджерс, – это Чистилище. Здесь у каждого есть враги.
Запищал телефон. Худ ткнул большим пальцем кнопку включения громкоговорящей связи.
– Да?
– Входящее сообщение от "Бомбардира", – доложил Жучок Беннет.
Роджерс подскочил в кресле.
– Докладывает рядовой Хонда, – донесся из океана тишины отчетливый голос.
– Я слушаю, рядовой, – сказал Роджерс.
– Сэр, я, Папшоу и Сондра находимся на борту вертолета...
Роджерс почувствовал, что у него в груди сжимается тугой комок.
– ...а трое остальных пока еще остаются в поезде. Мы не знаем, почему состав до сих пор не остановился.
Роджерс слегка расслабился.
– Есть какие-либо свидетельства того, что русские оказали сопротивление?
– Кажется, никаких, – ответил Хонда. – Мы видим наших в окнах кабины паровоза. Буду держать линию открытой. Встреча через тридцать девять секунд.
Стиснув кулаки, Роджерс поднялся на ноги, опираясь на стол. Худ, сплетя руки рядом с телефоном, воспользовался возможностью прочитать молитву за "бомбардиров".
Худ посмотрел на Роджерса. Подняв голову, тот встретился с ним взглядом. Увидев в глазах генерала гордость и беспокойство, Худ понял, какая сила связывает этих людей – прочнее любви, крепче брачных уз. И он позавидовал этой связи, даже сейчас, когда она причиняла Роджерсу столько тревоги.
"Особенно сейчас, – подумал Худ. – Так как эти страхи делают связь еще крепче".
Затем снова послышался голос Хонды, и в нем прозвучали интонации, которых не было раньше.
– Послушайте, Поль, что это у вас там за операция в духе вестернов?
Поль Худ посмотрел на одутловатое лицо Ларри Рахлина, появившееся на экране монитора. Редеющие седые волосы директора ЦРУ были аккуратно расчесаны, светло-каштановые глаза за очками в золотой оправе горели гневом. Зажатая у него во рту незажженная сигара двигалась вверх и вниз в такт его словам.
– Понятия не имею, о чем это вы, – ответил Худ. Он посмотрел на часы в нижнем углу монитора. Всего через несколько минут "Бомбардир" будет в безопасности, а еще через два часа после этого "Москит" совершит посадку на борт авианосца, и все следы вторжения на российскую территорию будут заметены.
Вынув сигару изо рта, Рахлин ткнул ею в экран.
– Вот почему эта должность досталась вам, а не Майку Роджерсу, – сказал он. – У вас такое же непроницаемое лицо, как было у Кларка Гейбла в "Унесенных ветром". "Кто, я, Ларри? Провожу какую-то тайную операцию?" Видите ли, Поль, несмотря на все благородные старания Стивена Вьенса убедить меня в том, что наш спутник вышел из строя, мы получили кое-какие снимки с китайского разведывательного спутника, на которых отчетливо видны коммандос, нападающие на железнодорожный состав. Пекин поинтересовался у меня, в чем дело, а я, в отличие от вас, действительно ни черта не знаю. Итак, если только какому-то третьему государству не удалось заполучить "Ил-76Т", который китайцы обнаружили на месте преступления и который, как мне стало случайно известно, имелся в запасниках Пентагона, эту операцию проводите вы. Комиссия Конгресса утверждает, что никакого согласия на стрельбу не давала. Сенаторам тоже очень хотелось бы узнать, что происходит в Сибири. Итак, повторяю: что там происходит?
– Ларри, поверьте, я в полном недоумении, как и вы, – невозмутимо ответил Худ. – Как вам известно, я в отпуске.
– Знаю. Но вы быстренько из него вернулись.
– Просто я успел позабыть, как сильно ненавижу Лос-Анджелес... – ответил Худ.
– Ну да, конечно. Вот в чем дело. Все ненавидят Лос-Анджелес, так зачем же все туда так стремятся?
– Наверное, все дело в великолепной дорожной разметке, – сказал Худ.
– Ну хорошо, как вы отнесетесь к тому, что я обращусь с этим же вопросом к президенту? – спросил Рахлин, засовывая сигару обратно в рот. – Ведь у него на столе должна быть исчерпывающая информация, так?
– Не знаю, – сказал Худ. – Дайте мне несколько минут, я переговорю с Майком и Бобом и перезвоню вам.
– Ну разумеется, Поль, – сказал Рахлин. – Но только запомните: вы здесь новичок. Я работал в Пентагоне, в ФБР, теперь работаю на этом месте. Здесь у нас не "город ангелов", дружище. Это Город дьяволов. И если вы дернете кого-то за хвост, то вас сожгут или насадят на вилы. Это понятно?
– Ваше предостережение услышано, Ларри, и я вам за него очень признателен, – сказал Худ. – Как я уже говорил, я вам перезвоню.
– Буду ждать, – пообещал директор ЦРУ, обрезанным концом сигары отключая экран.
Худ посмотрел на Майка Роджерса. Все остальные разошлись по своим отделам, оставив директора и его первого заместителя вдвоем дожидаться сообщения от "Москита".
– Извини за то, что заставил тебя выслушать все это, – сказал Худ.
– Ничего страшного, – ответил Роджерс. Он сидел в кресле, скрестив руки на груди и наморщив лоб. – Однако ты можешь нисколько не беспокоиться на этот счет. У нас есть фотографии. Вот почему Ларри вынужден поднимать такой шум. На самом деле у него нет никакого веса.
– Какие еще фотографии? – удивился Худ.
– Фотографии Ларри на яхте с тремя женщинами, из которых ни одна не является его женой, – объяснил Роджерс. – Наш президент назначил Ларри на место Грега Кидда только потому, что у Рахлина имеется запись прослушанного телефонного разговора, в котором родная сестра Лоуренса пытается заставить одну японскую компанию сделать тайные пожертвования в избирательный фонд.
– Чисто женский подход, – усмехнулся Худ. – Президенту Лоуренсу следовало бы доверить руководство ЦРУ своей сестре, а не Рахлину. По крайней мере, под ее началом ведомство следило бы не за нами, а за нашими врагами.
– Как сказал один умный человек, – ответил Роджерс, – это Чистилище. Здесь у каждого есть враги.
Запищал телефон. Худ ткнул большим пальцем кнопку включения громкоговорящей связи.
– Да?
– Входящее сообщение от "Бомбардира", – доложил Жучок Беннет.
Роджерс подскочил в кресле.
– Докладывает рядовой Хонда, – донесся из океана тишины отчетливый голос.
– Я слушаю, рядовой, – сказал Роджерс.
– Сэр, я, Папшоу и Сондра находимся на борту вертолета...
Роджерс почувствовал, что у него в груди сжимается тугой комок.
– ...а трое остальных пока еще остаются в поезде. Мы не знаем, почему состав до сих пор не остановился.
Роджерс слегка расслабился.
– Есть какие-либо свидетельства того, что русские оказали сопротивление?
– Кажется, никаких, – ответил Хонда. – Мы видим наших в окнах кабины паровоза. Буду держать линию открытой. Встреча через тридцать девять секунд.
Стиснув кулаки, Роджерс поднялся на ноги, опираясь на стол. Худ, сплетя руки рядом с телефоном, воспользовался возможностью прочитать молитву за "бомбардиров".
Худ посмотрел на Роджерса. Подняв голову, тот встретился с ним взглядом. Увидев в глазах генерала гордость и беспокойство, Худ понял, какая сила связывает этих людей – прочнее любви, крепче брачных уз. И он позавидовал этой связи, даже сейчас, когда она причиняла Роджерсу столько тревоги.
"Особенно сейчас, – подумал Худ. – Так как эти страхи делают связь еще крепче".
Затем снова послышался голос Хонды, и в нем прозвучали интонации, которых не было раньше.
Глава 68
Вторник, 16.54, Санкт-Петербург
Расстояние между Пегги и главным входом Эрмитажа не могло быть больше, даже если бы она оставалась в Хельсинки. По крайней мере, так думала английская разведчица, быстрым шагом проходя в следующую галерею, где были представлены мастера Болонской школы. Отсюда до Главной лестницы останется уже совсем немного – если только ей удастся туда дойти.
Пегги понимала, что женщина преследует ее. И у нее обязательно должно быть прикрытие – еще один человек, который наблюдает за ней и докладывает руководителю операции. И этот человек, возможно, находится прямо здесь, в Эрмитаже, с согласия генерала Орлова или вопреки ему.
Пегги остановилась перед полотном кисти Тинторетто, просто чтобы выяснить, как поступит ее преследователь. Она пристально посмотрела на нее, словно разглядывая отпечаток пальца в лупу.
Женщина задержалась перед картиной Веронезе. В ее поведении больше не было игры. Она остановилась резко, привлекая к себе внимание, показывая Пегги, что следит за ней. Возможно, мелькнула у Пегги мысль, женщина рассчитывает, что она впадет в панику.
Наморщив лоб, Пегги лихорадочно размышляла, обдумывая и отвергая различные варианты, от того, чтобы захватить в качестве заложника картину, и до того, чтобы устроить пожар. Подобные действия только привлекут сюда дополнительные силы, сделав шансы на бегство еще более призрачными. У Пегги даже мелькнула мысль добежать до телевизионной студии и сдаться на милость генералу Орлову. Но она быстро отвергла ее: даже если Орлов и выразил готовность устроить шпионское "совещание в верхах", обеспечить ее безопасность он не сможет. Кроме того, первый урок, который постигают разведчики, заключается в том, что ни в коем случае нельзя попадать в замкнутые помещения, а подвалы Эрмитажа – это уже не просто замкнутое помещение, а самый настоящий гроб, закопанный в землю.
Однако Пегги понимала, что долго ей бежать не дадут: теперь, когда их с Джорджем обнаружили, будут перекрыты все выходы, затем коридоры и, наконец, галереи. И тогда она окажется взаперти. А Пегги не собиралась позволять русским самим определять время и место ее встречи с ними.
Главное – хоть на несколько минут вывести их из игры, чтобы уйти самой или хотя бы отвлечь внимание от рядового Джорджа. А для этого лучше всего начать с "любительницы искусства", которая преследует ее по пятам.
У Пегги мелькнула мысль, а что, если сдаться этой женщине, так, чтобы от этого предложения нельзя было отказаться, – до того, как подоспеет подкрепление.
Резко отвернувшись от Тинторетто, Пегги быстрым шагом, почти бегом направилась к главной лестнице.
Женщина поспешила следом за ней, тоже переходя на бег.
Завернув за угол, Пегги оказалась на величественной лестнице, отделанной желтым мрамором, с двумя рядами колонн, поднимающихся с первого этажа. Глядя себе под ноги, она стала пробираться сквозь плотную толпу туристов, направляясь вниз.
И вдруг на полпути Пегги оступилась и упала.
Расстояние между Пегги и главным входом Эрмитажа не могло быть больше, даже если бы она оставалась в Хельсинки. По крайней мере, так думала английская разведчица, быстрым шагом проходя в следующую галерею, где были представлены мастера Болонской школы. Отсюда до Главной лестницы останется уже совсем немного – если только ей удастся туда дойти.
Пегги понимала, что женщина преследует ее. И у нее обязательно должно быть прикрытие – еще один человек, который наблюдает за ней и докладывает руководителю операции. И этот человек, возможно, находится прямо здесь, в Эрмитаже, с согласия генерала Орлова или вопреки ему.
Пегги остановилась перед полотном кисти Тинторетто, просто чтобы выяснить, как поступит ее преследователь. Она пристально посмотрела на нее, словно разглядывая отпечаток пальца в лупу.
Женщина задержалась перед картиной Веронезе. В ее поведении больше не было игры. Она остановилась резко, привлекая к себе внимание, показывая Пегги, что следит за ней. Возможно, мелькнула у Пегги мысль, женщина рассчитывает, что она впадет в панику.
Наморщив лоб, Пегги лихорадочно размышляла, обдумывая и отвергая различные варианты, от того, чтобы захватить в качестве заложника картину, и до того, чтобы устроить пожар. Подобные действия только привлекут сюда дополнительные силы, сделав шансы на бегство еще более призрачными. У Пегги даже мелькнула мысль добежать до телевизионной студии и сдаться на милость генералу Орлову. Но она быстро отвергла ее: даже если Орлов и выразил готовность устроить шпионское "совещание в верхах", обеспечить ее безопасность он не сможет. Кроме того, первый урок, который постигают разведчики, заключается в том, что ни в коем случае нельзя попадать в замкнутые помещения, а подвалы Эрмитажа – это уже не просто замкнутое помещение, а самый настоящий гроб, закопанный в землю.
Однако Пегги понимала, что долго ей бежать не дадут: теперь, когда их с Джорджем обнаружили, будут перекрыты все выходы, затем коридоры и, наконец, галереи. И тогда она окажется взаперти. А Пегги не собиралась позволять русским самим определять время и место ее встречи с ними.
Главное – хоть на несколько минут вывести их из игры, чтобы уйти самой или хотя бы отвлечь внимание от рядового Джорджа. А для этого лучше всего начать с "любительницы искусства", которая преследует ее по пятам.
У Пегги мелькнула мысль, а что, если сдаться этой женщине, так, чтобы от этого предложения нельзя было отказаться, – до того, как подоспеет подкрепление.
Резко отвернувшись от Тинторетто, Пегги быстрым шагом, почти бегом направилась к главной лестнице.
Женщина поспешила следом за ней, тоже переходя на бег.
Завернув за угол, Пегги оказалась на величественной лестнице, отделанной желтым мрамором, с двумя рядами колонн, поднимающихся с первого этажа. Глядя себе под ноги, она стала пробираться сквозь плотную толпу туристов, направляясь вниз.
И вдруг на полпути Пегги оступилась и упала.
Глава 69
Вторник, 23.55, неподалеку от Хабаровска
За две минуты до того, как Скуайрс собирался остановить состав, русский офицер попросил:
– Sigaryet?
Остальные "бомбардиры" находились в глубине кабины, собирая снаряжение. Скуайрс посмотрел на пленного.
– Мы не курим, – сказал он. – Мы – новая армия. У тебя есть сигареты?
Русский его не понял.
– Sigaryet? – повторил он, указывая подбородком на левый нагрудный карман.
Состав начинал делать плавный поворот. Скуайрс, надев очки ночного видения, подошел к окну.
– Ньюмайер, – распорядился он, – посмотри, сможешь ли ты ему помочь.
– Будет исполнено, сэр, – ответил рядовой.
Оставив раненого сержанта Грея в углу, Ньюмайер склонился над русским. Засунув руку в нагрудный карман гимнастерки, он достал потертый кожаный кисет с табаком, перетянутый широкой резинкой. Под резинку была заткнута также большая стальная зажигалка с портретом Сталина и выгравированной надписью по-русски.
– Наверное, досталась по наследству, – заметил Ньюмайер, изучая надпись в тусклом свете.
Раскрыв кисет, он нашел внутри несколько готовых самокруток, достал одну и подал ее пленнику. Русский офицер втянул самокрутку в губы и прикурил.
Закрыв зажигалку, Ньюмайер засунул ее под резинку.
Никита выпустил носом две струйки дыма.
Ньюмайер нагнулся к нему, чтобы убрать кисет. В это самое мгновение Никита внезапно согнулся пополам, ударяя Ньюмайера лбом в лицо.
Застонав, Ньюмайер отлетел назад и выронил кисет. Усевшись на полу, русский торопливо запихнул кисет и зажигалку в зубчатую шестерню контроллера. Затем, в тот самый момент, когда Ньюмайер запоздало бросился на него, Никита быстро толкнул железный рычаг до отказа вперед.
Состав снова начал набирать скорость. Шестеренка зажевала кожаный кисет, раздирая его в клочья. Стальная зажигалка застряла между двумя зубцами, сливаясь с ними в изуродованные объятия.
– Проклятие! – выругался Скуайрс, когда Ньюмайер отлетел назад, зажимая лицо.
Подскочив к контроллеру, подполковник попытался вернуть его в противоположное положение, но стальные шестеренки застыли намертво.
– Проклятие! – повторил Скуайрс.
Оглянувшись, он перевел взгляд с русского на Ньюмайера. На лице русского не было торжества; его отрешенный взор был устремлен вдаль. Ньюмайер потирал скулу, на которой начинал наливаться отвратительный синяк. Он стоял на четвереньках, прижимая русского коленом к полу, и у него на лице было написано отвращение к самому себе.
– Сэр, я очень сожалею, – виновато пробормотал Ньюмайер.
"Черт! – подумал Скуайрс. – Этот сукин сын русский сделал то самое, что сделали бы на его месте и мы, и сделал это хорошо".
И теперь потерявший управление состав набирал скорость. Описав поворот, он вышел на последний прямой участок, ведущий к мосту. Времени на то, чтобы вытащить Грея и русского и спрыгнуть самим до того, как состав достигнет ущелья, уже не было. А меньше чем через две минуты паровоз взлетит на воздух.
Подскочив к окну, Скуайрс посмотрел вперед. Над горизонтом он в зеленоватом свечении очков ночного видения разглядел что-то вроде стаи саранчи. Это был вертолет, на котором предстоит эвакуироваться "Бомбардиру" – но он не был похож ни на один летательный аппарат, с которым был знаком Скуайрс. По плавным обводам и цвету подполковник сразу же понял, что речь идет о "невидимке". Он был польщен. Даже Муамар Каддафи не удостоился чести опробовать на себе боевое крещение "Стелсов", хотя они были приведены в состояние повышенной готовности, когда в 1986 году Рейган и Уайнбергер[26] пересекли установленную ливийским диктатором «линию смерти» в заливе Сидра и подбили глаз Триполи[27].
За две минуты до того, как Скуайрс собирался остановить состав, русский офицер попросил:
– Sigaryet?
Остальные "бомбардиры" находились в глубине кабины, собирая снаряжение. Скуайрс посмотрел на пленного.
– Мы не курим, – сказал он. – Мы – новая армия. У тебя есть сигареты?
Русский его не понял.
– Sigaryet? – повторил он, указывая подбородком на левый нагрудный карман.
Состав начинал делать плавный поворот. Скуайрс, надев очки ночного видения, подошел к окну.
– Ньюмайер, – распорядился он, – посмотри, сможешь ли ты ему помочь.
– Будет исполнено, сэр, – ответил рядовой.
Оставив раненого сержанта Грея в углу, Ньюмайер склонился над русским. Засунув руку в нагрудный карман гимнастерки, он достал потертый кожаный кисет с табаком, перетянутый широкой резинкой. Под резинку была заткнута также большая стальная зажигалка с портретом Сталина и выгравированной надписью по-русски.
– Наверное, досталась по наследству, – заметил Ньюмайер, изучая надпись в тусклом свете.
Раскрыв кисет, он нашел внутри несколько готовых самокруток, достал одну и подал ее пленнику. Русский офицер втянул самокрутку в губы и прикурил.
Закрыв зажигалку, Ньюмайер засунул ее под резинку.
Никита выпустил носом две струйки дыма.
Ньюмайер нагнулся к нему, чтобы убрать кисет. В это самое мгновение Никита внезапно согнулся пополам, ударяя Ньюмайера лбом в лицо.
Застонав, Ньюмайер отлетел назад и выронил кисет. Усевшись на полу, русский торопливо запихнул кисет и зажигалку в зубчатую шестерню контроллера. Затем, в тот самый момент, когда Ньюмайер запоздало бросился на него, Никита быстро толкнул железный рычаг до отказа вперед.
Состав снова начал набирать скорость. Шестеренка зажевала кожаный кисет, раздирая его в клочья. Стальная зажигалка застряла между двумя зубцами, сливаясь с ними в изуродованные объятия.
– Проклятие! – выругался Скуайрс, когда Ньюмайер отлетел назад, зажимая лицо.
Подскочив к контроллеру, подполковник попытался вернуть его в противоположное положение, но стальные шестеренки застыли намертво.
– Проклятие! – повторил Скуайрс.
Оглянувшись, он перевел взгляд с русского на Ньюмайера. На лице русского не было торжества; его отрешенный взор был устремлен вдаль. Ньюмайер потирал скулу, на которой начинал наливаться отвратительный синяк. Он стоял на четвереньках, прижимая русского коленом к полу, и у него на лице было написано отвращение к самому себе.
– Сэр, я очень сожалею, – виновато пробормотал Ньюмайер.
"Черт! – подумал Скуайрс. – Этот сукин сын русский сделал то самое, что сделали бы на его месте и мы, и сделал это хорошо".
И теперь потерявший управление состав набирал скорость. Описав поворот, он вышел на последний прямой участок, ведущий к мосту. Времени на то, чтобы вытащить Грея и русского и спрыгнуть самим до того, как состав достигнет ущелья, уже не было. А меньше чем через две минуты паровоз взлетит на воздух.
Подскочив к окну, Скуайрс посмотрел вперед. Над горизонтом он в зеленоватом свечении очков ночного видения разглядел что-то вроде стаи саранчи. Это был вертолет, на котором предстоит эвакуироваться "Бомбардиру" – но он не был похож ни на один летательный аппарат, с которым был знаком Скуайрс. По плавным обводам и цвету подполковник сразу же понял, что речь идет о "невидимке". Он был польщен. Даже Муамар Каддафи не удостоился чести опробовать на себе боевое крещение "Стелсов", хотя они были приведены в состояние повышенной готовности, когда в 1986 году Рейган и Уайнбергер[26] пересекли установленную ливийским диктатором «линию смерти» в заливе Сидра и подбили глаз Триполи[27].