Страница:
Алеф удобно устроился в специальном лекпинском кресле с приподнятым сиденьем, поставил книгу на пюпитр и приготовился к открытию тайны. Но каково же было его разочарование, когда, наугад раскрыв том, Железяка обнаружил, что в нем не хватает нескольких страниц. Они были аккуратно вырезаны под самый корень. Самым ужасным оказалось то, что его интересовали именно эти двадцать четыре страницы, именно на них были иллюстрации татуировок русалок перекатов. Но и положение, в котором оказался лекпин, было не менее ужасным, ведь теперь директор библиотеки вполне мог заподозрить и обвинить его в том, что книгу испортил он. Оставалось надеяться на помощь Зуйки. Как только помощница библиотекаря показалась из-за стеллажа, Алеф негромко ее окликнул.
– Смотри! – сказал он, показывая книгу Зуйке. – Листов не хватает…
– Не может быть!
– Смотри, вырезал кто-то. Целую главу.
– Зачем ты это сделал, несчастный? За это тебя…
– Да не я это! Зачем мне? Да и когда бы я успел? Ты же мне сама только что эту книгу принесла!
– Верно, – нахмурилась Зуйка. – А ну-ка, посмотри мне в глаза и дай сюда левую руку!
Железяка подчинился. Внимательно глядя в глаза лекпину, ведьмочка сжала его ладонь. Пожатие было несильным, но он вдруг почувствовал, что ладонь начало покалывать.
– Верно, – вновь сказала Зуйка. – Это, правда, не ты. Ну ничего, сейчас я узнаю, что за уродец брал книгу до тебя!
Покопавшись в регистрационной книге, она вскоре воскликнула:
– Йо-хо! Гатауль, негодник! Ну, я тебе устрою.
– Что? – удивился Алеф. – Последний, кто брал эту книгу, был Гатауль? Лекпин Гатауль?!
– Да-да. Твой соплеменничек!
И что за трагедия произошла с несчастным Гатаулем?
Масса вопросов обрушилась на эльфа. И решить их надо было как можно скорее. Но сейчас профессор должен был привести себя в форму, а для этого первым делом необходимо было выпить кружку целебного травяного чая.
Облаченный в длинный халат, профессор сидел в своей просторной светлой кухне в кресле за столом для завтрака. Чай уже заваривался в большом квадратном чайнике черного цвета, на боку которого был изображен серебристый судак. На столе рядом с чайником стояла чашка из того же черного набора, который Малач, будучи юношей, получил в качестве приза за первое место на спиннинговых соревнованиях. Из чашки торчала серебряная ложечка, ручка которой была сделана в виде тела и головы уклейки. Чай должен был окончательно набрать свою лечебную силу через несколько минут, пока же профессор вдыхал аромат, доносящийся из изогнутого носика чайника, что имело не менее целебное воздействие.
Звонок дверного колокольчика отвлек его от этой процедуры.
– Что там еще могло случиться? – пробурчал Малач, направляясь к входной двери.
К его немалому удивлению, на пороге его ждала та самая светловолосая красавица, которую он видел вчера в герптшцогском тронном зале в компании Алимка и других журналистов. Красавица была одета во все красное: красная широкополая шляпа с рыжими.перьями, красное приталенное платье, красные туфли, на плече – красная сумочка.
– Господин профессор, я так рада вас видеть! Я Офла, Офла – главный редактор очень, очень модного журнала его сиятельства герптшцога. У меня к вам дело, очень важное, даже не дело, а предложение, от которого вы просто не сможете отказаться! – затараторила блондинка, размахивая и надвигаясь на эльфа.
– Проходите же, сударыня, – волей-неволей предложил Малач и, посторонившись, пропустил Офлу в дом. Она проскочила мимо и прямиком направилась на кухню, дверь в которую так и осталась распахнутой.
– Профессор, профессор, вы такой милый! Можно чаю? – не успев получить согласия, девушка схватила черный чайник с серебряным судаком на боку, налила почти полную чашку заварки и моментально осушила ее до дна. Малач только рот открыть успел. Но теперь предупреждать, что это все-таки не обычный чай и пить его вот так не стоило, было поздно. Меж тем Офла как ни в чем не бывало уселась в кресло и вопросительно уставилась на хозяина дома. Слов нет, она и в самом деле была из разряда, что называется, королев красоты: волнистые белокурые волосы, большие карие глаза и длинные, загнутые вверх ресницы, пухлые губы; да и фигура, и ноги, как успел заметить Малач, были что надо.
– Я слушаю вас, милая Офла, – сказал профессор. – Только у меня к вам маленькая просьба – говорите, пожалуйста, помедленнее…
– Конечно же, конечно же, профессор, – вновь затараторила Офла. – Вы, конечно, слышали, слышали про наш ВСИ – журнал «Всегда своевременная информация», который выпускается в типографии самого герптшцога Ули-Клуна?! Я уверена, что слышали! Мы, и я, как главный редактор, стремимся, стремимся касаться в нем всех самых интересных сторон жизни нашего города и, конечно, его неотъемлемой части – факультета рыболовной магии.
Малач невольно поморщился. В действительности факультет никоим боком не являлся неотъемлемой частью Фалленблека, разве что соседствовал с ним географически. Факультетский городок фактически был частью Академии магических наук, находящейся в столице, и подчинялся исключительно ректору Академии Марк-Нейю и совету деканов, одним из которых был Кшиштовицкий. В то же время Малач очень хорошо знал, что герптшцог Ули-Клун мечтал сделать факультет своей вотчиной и, чтобы добиться этого, прилагал немало усилий. Которые, правда, до сих пор оставались тщетными.
Между тем Офла продолжала:
– Мы бы, точнее, лично я бы хотела предложить бы вам, господин профессор, написать несколько статей, целый цикл статей в наш модный журнал! Конечно же, не забесплатно, не забесплатно!!! Мы не можем заплатить столько, сколько потребовал этот грубиян, этот… фон дер Пропст! Но, уверяю, уверяю, уверяю, вы останетесь довольны. К тому же, – Офла вдруг состроила эльфу глазки, – мы можем, точнее, лично я могла бы предложить и необычные формы оплаты…
Однако Малач на такое предложение и бровью не повел.
– Мне все-таки хотелось бы, госпожа главный редактор, прежде чем продолжить разговор, воочию увидеть ваш модный журнал, – сказал он.
– Вот – наш самый первый номер! Наслаждайтесь! – Офла вытащила из сумочки журнал и с торжествующим видом протянула его эльфу.
С обложки на Малача смотрел безумно улыбающийся господин Нью. Второкурсник держал в руках огромную снизку окуней и спиннинг, годившийся скорее для охоты за полупудовыми камнеедами. Жирная надпись под фотографией гласила: «Мое счастье – ловля в темноте!»
– Художники у нас просто замечательные, не правда ли? – вновь затараторила Офла. – Господин Нью – ну прямо как живой, как живой!
Малач мельком взглянул на содержание журнала. Названия статей были очень злободневными: «Какую навести прическу перед приемом у герптшцога», «Меню традиционного субботнего пира в тронном герптшцогском зале», «Господин Пшенг советует, что надо кушать в первую очередь» и тому подобное.
Статья приверженца подземной ловли была первой. Малач открыл ее и пробежал глазами страницу: «…С тех пор, когда одним из сильнейших спиннингистов всех времен и народов, то есть лично мною, было выдвинуто гениальное предложение перенести соревнования по ловле рыбы спиннингом под землю… Все без исключения народы мечтают прекратить всем надоевшую, очень примитивную ловлю рыбы при дневном светиле… Уже сегодня созданы целые кланы фанатов ловли спиннингом на подземных реках…»
Малач вдохнул в грудь побольше воздуха, чтобы одним махом высказать гостье все, что он думает и о господине Нью, и о ее очень модном журнале, и о ней самой, но слова застряли в горле. И было от чего! Шикарное красное платье главного редактора небрежно валялось на полу, а сама Офла, оставшаяся лишь в туфлях, полупрозрачных красных панталонах и бюстгальтере, сидела в кресле, поджав ноги, и, словно веером, обмахивалась шляпкой.
«А вот и действие моего чая недозаваренного начало сказываться, – подумал Малач. – И она ведь теперь не отстанет…»
А Офла, как ни в чем не бывало, продолжала:
– Мы бы… точнее, лично я бы хотела бы видеть в нашем ВСИ статьи про самого герптшцога Ули-Клуна, про то, как он заботится о пополнении рыбных запасов нашего озера Зуро, статьи об эльфийской рыбной пище… А еще для специального элитного приложения к журналу мы бы хотели увидеть цикл статей о секретах эльфийской любви… – Офла отбросила шляпу, вскочила с кресла и вплотную приблизилась к Малачу: – Ведь правду, правду говорят, профессор, что женщина, испытавшая счастье любви с эльфом, очень, очень долго не постареет?
– Да, слухи эти верны, милая госпожа главный редактор. Только вот постареет тот идиот эльф, который этому поддастся!
– Профессор, наша редакция в моем лице готова получить практические уроки эльфийской любви! – выпалила Офла. – Прямо сейчас, профессор…
– Вы знаете, милая Офла, – Малач нерезко, но непреклонно убрал руки красавицы, обхватившие его шею, – ответить вам взаимностью я сегодня не в состоянии. Голова что-то побаливает…
– Голова! – усмехнулась Офла. – А может быть, не голова, а плечико. Левое! После вчерашней-то баньки…
– Что-что? – поднял брови профессор.
– А вот то, злой умышленник. Не надо корчить святую невинность, когда у самого рыльце в пушку…
– Секундочку, – Малач быстро плеснул чаю в чашку, из которой несколько минут назад пила Офла, и, произнеся про себя заклинание «Познания последней капли», проглотил целебный напиток.
Ему потребовалась всего одна секунда, чтобы увидеть то, что видела вчера Офла. А именно – себя, вылезающего из бассейна Боберса, и то, как он идет вслед за палачом по направлению к бане, держась рукой за свое посиневшее плечо…
– Оказывается, наш милый главный редактор болъшой любитель подсматривать! – Теперь уже эльф сжал шею девушки длинными цепкими пальцами.
– Да, да, профессор! – воскликнула девушка и раскинула руки в стороны, как бы полностью подчиняясь мужской силе. – И я не жалею, не жалею об этом. Вы снились мне всю ночь, профессор, ваша фигура, ваша…
Резкий звонок колокольчика прервал ее откровения. Малач толкнул Офлу в кресло и, не глядя, удачно ли она в него опустилась, поспешил к двери. Сейчас он был рад любому посетителю, только бы не оставаться наедине с одурманенной магическим напитком девушкой. Увидеть на пороге двух лекпинов он не ожидал.
– Господин профессор, у нас к вам очень важный вопрос, – с ходу выпалил Железяка, забыв даже поздороваться. – Мы хотели разобраться сами, но Гатауль вырезал из энциклопедии самые важные страницы. Может быть, в вашей личной библиотеке есть такая же книга? А может, вы и сами сможете нас просветить? В отношении татуировок… Дело в том, что переруслы… когда мы с Тубузом ловили на горной речке… в общем…
– В любом случае, – перебил лекпина Малач, – я предлагаю ваш очень важный вопрос обсуждать не на пороге. Что с тобой? – обратился эльф ко вдруг открывшему рот и выпучившему глаза Тубузу, который смотрел ему за спину. Он тоже обернулся и понял, чему был так поражен лекпин.
Посередине комнаты, в призывном жесте вытянув вперед руки, стояла совершенно обнаженная Офла. Ее женская красота была такой ослепительной, что эльф поймал себя на мысли, что ради нескольких минут обладания этим совершенством не грех было бы и в самом деле пожертвовать несколькими годами собственной жизни.
Однако, похоже, на Тубуза Офла произвела еще более сильное впечатление. Он тоже вытянул вперед руки и, словно загипнотизированный, пошел к ней неровной походкой. Офла была гораздо выше лекпина, но того, по-видимому, это совсем не смущало. Да и для Офлы разница в росте, видимо, не играла особой роли. Когда Тубуз подошел к ней вплотную, она с томным вздохом опустилась на колени, ее глаза оказались напротив глаз лекпина, губы – напротив его губ. В следующее мгновение эти губы слились в страстном поцелуе, и Офла начала срывать с лекпина одежду. Но такого профессор Малач в своем доме допустить уже не мог…
Глава одиннадцатая
– Смотри! – сказал он, показывая книгу Зуйке. – Листов не хватает…
– Не может быть!
– Смотри, вырезал кто-то. Целую главу.
– Зачем ты это сделал, несчастный? За это тебя…
– Да не я это! Зачем мне? Да и когда бы я успел? Ты же мне сама только что эту книгу принесла!
– Верно, – нахмурилась Зуйка. – А ну-ка, посмотри мне в глаза и дай сюда левую руку!
Железяка подчинился. Внимательно глядя в глаза лекпину, ведьмочка сжала его ладонь. Пожатие было несильным, но он вдруг почувствовал, что ладонь начало покалывать.
– Верно, – вновь сказала Зуйка. – Это, правда, не ты. Ну ничего, сейчас я узнаю, что за уродец брал книгу до тебя!
Покопавшись в регистрационной книге, она вскоре воскликнула:
– Йо-хо! Гатауль, негодник! Ну, я тебе устрою.
– Что? – удивился Алеф. – Последний, кто брал эту книгу, был Гатауль? Лекпин Гатауль?!
– Да-да. Твой соплеменничек!
* * *
Это утро выпало профессору Малачу совсем не Доброе. Левое плечо основательно побаливало, хотя, конечно, если бы не баня у Боберса, все было бы гораздо хуже. Да, повезло ему с новым знакомым. А вот с Королевским шершнем не повезло. И откуда этот убийца только взялся? И кто направил на его поиски – поиски «злого умышленника» – стражников герптшцога?И что за трагедия произошла с несчастным Гатаулем?
Масса вопросов обрушилась на эльфа. И решить их надо было как можно скорее. Но сейчас профессор должен был привести себя в форму, а для этого первым делом необходимо было выпить кружку целебного травяного чая.
Облаченный в длинный халат, профессор сидел в своей просторной светлой кухне в кресле за столом для завтрака. Чай уже заваривался в большом квадратном чайнике черного цвета, на боку которого был изображен серебристый судак. На столе рядом с чайником стояла чашка из того же черного набора, который Малач, будучи юношей, получил в качестве приза за первое место на спиннинговых соревнованиях. Из чашки торчала серебряная ложечка, ручка которой была сделана в виде тела и головы уклейки. Чай должен был окончательно набрать свою лечебную силу через несколько минут, пока же профессор вдыхал аромат, доносящийся из изогнутого носика чайника, что имело не менее целебное воздействие.
Звонок дверного колокольчика отвлек его от этой процедуры.
– Что там еще могло случиться? – пробурчал Малач, направляясь к входной двери.
К его немалому удивлению, на пороге его ждала та самая светловолосая красавица, которую он видел вчера в герптшцогском тронном зале в компании Алимка и других журналистов. Красавица была одета во все красное: красная широкополая шляпа с рыжими.перьями, красное приталенное платье, красные туфли, на плече – красная сумочка.
– Господин профессор, я так рада вас видеть! Я Офла, Офла – главный редактор очень, очень модного журнала его сиятельства герптшцога. У меня к вам дело, очень важное, даже не дело, а предложение, от которого вы просто не сможете отказаться! – затараторила блондинка, размахивая и надвигаясь на эльфа.
– Проходите же, сударыня, – волей-неволей предложил Малач и, посторонившись, пропустил Офлу в дом. Она проскочила мимо и прямиком направилась на кухню, дверь в которую так и осталась распахнутой.
– Профессор, профессор, вы такой милый! Можно чаю? – не успев получить согласия, девушка схватила черный чайник с серебряным судаком на боку, налила почти полную чашку заварки и моментально осушила ее до дна. Малач только рот открыть успел. Но теперь предупреждать, что это все-таки не обычный чай и пить его вот так не стоило, было поздно. Меж тем Офла как ни в чем не бывало уселась в кресло и вопросительно уставилась на хозяина дома. Слов нет, она и в самом деле была из разряда, что называется, королев красоты: волнистые белокурые волосы, большие карие глаза и длинные, загнутые вверх ресницы, пухлые губы; да и фигура, и ноги, как успел заметить Малач, были что надо.
– Я слушаю вас, милая Офла, – сказал профессор. – Только у меня к вам маленькая просьба – говорите, пожалуйста, помедленнее…
– Конечно же, конечно же, профессор, – вновь затараторила Офла. – Вы, конечно, слышали, слышали про наш ВСИ – журнал «Всегда своевременная информация», который выпускается в типографии самого герптшцога Ули-Клуна?! Я уверена, что слышали! Мы, и я, как главный редактор, стремимся, стремимся касаться в нем всех самых интересных сторон жизни нашего города и, конечно, его неотъемлемой части – факультета рыболовной магии.
Малач невольно поморщился. В действительности факультет никоим боком не являлся неотъемлемой частью Фалленблека, разве что соседствовал с ним географически. Факультетский городок фактически был частью Академии магических наук, находящейся в столице, и подчинялся исключительно ректору Академии Марк-Нейю и совету деканов, одним из которых был Кшиштовицкий. В то же время Малач очень хорошо знал, что герптшцог Ули-Клун мечтал сделать факультет своей вотчиной и, чтобы добиться этого, прилагал немало усилий. Которые, правда, до сих пор оставались тщетными.
Между тем Офла продолжала:
– Мы бы, точнее, лично я бы хотела предложить бы вам, господин профессор, написать несколько статей, целый цикл статей в наш модный журнал! Конечно же, не забесплатно, не забесплатно!!! Мы не можем заплатить столько, сколько потребовал этот грубиян, этот… фон дер Пропст! Но, уверяю, уверяю, уверяю, вы останетесь довольны. К тому же, – Офла вдруг состроила эльфу глазки, – мы можем, точнее, лично я могла бы предложить и необычные формы оплаты…
Однако Малач на такое предложение и бровью не повел.
– Мне все-таки хотелось бы, госпожа главный редактор, прежде чем продолжить разговор, воочию увидеть ваш модный журнал, – сказал он.
– Вот – наш самый первый номер! Наслаждайтесь! – Офла вытащила из сумочки журнал и с торжествующим видом протянула его эльфу.
С обложки на Малача смотрел безумно улыбающийся господин Нью. Второкурсник держал в руках огромную снизку окуней и спиннинг, годившийся скорее для охоты за полупудовыми камнеедами. Жирная надпись под фотографией гласила: «Мое счастье – ловля в темноте!»
– Художники у нас просто замечательные, не правда ли? – вновь затараторила Офла. – Господин Нью – ну прямо как живой, как живой!
Малач мельком взглянул на содержание журнала. Названия статей были очень злободневными: «Какую навести прическу перед приемом у герптшцога», «Меню традиционного субботнего пира в тронном герптшцогском зале», «Господин Пшенг советует, что надо кушать в первую очередь» и тому подобное.
Статья приверженца подземной ловли была первой. Малач открыл ее и пробежал глазами страницу: «…С тех пор, когда одним из сильнейших спиннингистов всех времен и народов, то есть лично мною, было выдвинуто гениальное предложение перенести соревнования по ловле рыбы спиннингом под землю… Все без исключения народы мечтают прекратить всем надоевшую, очень примитивную ловлю рыбы при дневном светиле… Уже сегодня созданы целые кланы фанатов ловли спиннингом на подземных реках…»
Малач вдохнул в грудь побольше воздуха, чтобы одним махом высказать гостье все, что он думает и о господине Нью, и о ее очень модном журнале, и о ней самой, но слова застряли в горле. И было от чего! Шикарное красное платье главного редактора небрежно валялось на полу, а сама Офла, оставшаяся лишь в туфлях, полупрозрачных красных панталонах и бюстгальтере, сидела в кресле, поджав ноги, и, словно веером, обмахивалась шляпкой.
«А вот и действие моего чая недозаваренного начало сказываться, – подумал Малач. – И она ведь теперь не отстанет…»
А Офла, как ни в чем не бывало, продолжала:
– Мы бы… точнее, лично я бы хотела бы видеть в нашем ВСИ статьи про самого герптшцога Ули-Клуна, про то, как он заботится о пополнении рыбных запасов нашего озера Зуро, статьи об эльфийской рыбной пище… А еще для специального элитного приложения к журналу мы бы хотели увидеть цикл статей о секретах эльфийской любви… – Офла отбросила шляпу, вскочила с кресла и вплотную приблизилась к Малачу: – Ведь правду, правду говорят, профессор, что женщина, испытавшая счастье любви с эльфом, очень, очень долго не постареет?
– Да, слухи эти верны, милая госпожа главный редактор. Только вот постареет тот идиот эльф, который этому поддастся!
– Профессор, наша редакция в моем лице готова получить практические уроки эльфийской любви! – выпалила Офла. – Прямо сейчас, профессор…
– Вы знаете, милая Офла, – Малач нерезко, но непреклонно убрал руки красавицы, обхватившие его шею, – ответить вам взаимностью я сегодня не в состоянии. Голова что-то побаливает…
– Голова! – усмехнулась Офла. – А может быть, не голова, а плечико. Левое! После вчерашней-то баньки…
– Что-что? – поднял брови профессор.
– А вот то, злой умышленник. Не надо корчить святую невинность, когда у самого рыльце в пушку…
– Секундочку, – Малач быстро плеснул чаю в чашку, из которой несколько минут назад пила Офла, и, произнеся про себя заклинание «Познания последней капли», проглотил целебный напиток.
Ему потребовалась всего одна секунда, чтобы увидеть то, что видела вчера Офла. А именно – себя, вылезающего из бассейна Боберса, и то, как он идет вслед за палачом по направлению к бане, держась рукой за свое посиневшее плечо…
– Оказывается, наш милый главный редактор болъшой любитель подсматривать! – Теперь уже эльф сжал шею девушки длинными цепкими пальцами.
– Да, да, профессор! – воскликнула девушка и раскинула руки в стороны, как бы полностью подчиняясь мужской силе. – И я не жалею, не жалею об этом. Вы снились мне всю ночь, профессор, ваша фигура, ваша…
Резкий звонок колокольчика прервал ее откровения. Малач толкнул Офлу в кресло и, не глядя, удачно ли она в него опустилась, поспешил к двери. Сейчас он был рад любому посетителю, только бы не оставаться наедине с одурманенной магическим напитком девушкой. Увидеть на пороге двух лекпинов он не ожидал.
– Господин профессор, у нас к вам очень важный вопрос, – с ходу выпалил Железяка, забыв даже поздороваться. – Мы хотели разобраться сами, но Гатауль вырезал из энциклопедии самые важные страницы. Может быть, в вашей личной библиотеке есть такая же книга? А может, вы и сами сможете нас просветить? В отношении татуировок… Дело в том, что переруслы… когда мы с Тубузом ловили на горной речке… в общем…
– В любом случае, – перебил лекпина Малач, – я предлагаю ваш очень важный вопрос обсуждать не на пороге. Что с тобой? – обратился эльф ко вдруг открывшему рот и выпучившему глаза Тубузу, который смотрел ему за спину. Он тоже обернулся и понял, чему был так поражен лекпин.
Посередине комнаты, в призывном жесте вытянув вперед руки, стояла совершенно обнаженная Офла. Ее женская красота была такой ослепительной, что эльф поймал себя на мысли, что ради нескольких минут обладания этим совершенством не грех было бы и в самом деле пожертвовать несколькими годами собственной жизни.
Однако, похоже, на Тубуза Офла произвела еще более сильное впечатление. Он тоже вытянул вперед руки и, словно загипнотизированный, пошел к ней неровной походкой. Офла была гораздо выше лекпина, но того, по-видимому, это совсем не смущало. Да и для Офлы разница в росте, видимо, не играла особой роли. Когда Тубуз подошел к ней вплотную, она с томным вздохом опустилась на колени, ее глаза оказались напротив глаз лекпина, губы – напротив его губ. В следующее мгновение эти губы слились в страстном поцелуе, и Офла начала срывать с лекпина одежду. Но такого профессор Малач в своем доме допустить уже не мог…
Глава одиннадцатая
СЕРЕБРИСТЫЙ РЫБОДРАКОН
Тубуз Моран частенько посещал различные питейные заведения. Любил посидеть с друзьями за столом, уставленным пивными кружками, с выползающей через край белоснежной пеной, обожал полакомиться солеными земляными орешками, поболтать о рыбалке… Но все эти заведения были либо трактирами, либо погребками, либо просто пивнушками. В ресторане же ему предстояло побывать впервые. Если же учесть, что ресторан «Золотой шлем герптшцога», к дверям которого он сейчас приближался, считался самым шикарным в Фалленблеке, то лекпину стало даже немного не по себе.
На самом деле, в такие вот респектабельные места его никогда не тянуло, и сегодня Тубуз пришел в «Золотой шлем герптшцога» только потому, что этого потребовала Офла. После того как этот ничего не понимающий в настоящей любви профессор Малач грубо прервал только начавшиеся отношения между лекпином и редакторшей и выставил самую красивую девушку в мире за дверь (дав ей время только на то, чтобы одеться), Тубуз поспешил за ней и, прежде чем Офла села в экипаж, успел попросить о свидании. И красавица согласилась на встречу, причем сегодня вечером и нигде больше, как только в этом дорогущем ресторане, расположенном … прямо напротив герптшцогского замка.
Тубуз был на седьмом небе, ни о чем, кроме как о предстоящем свидании, думать больше не мог и, вернувшись в дом эльфа, пропустил мимо ушей все, о чем говорили Малач и Железяка. Перед его мысленным взором была Офла, он чувствовал на губах вкус ее поцелуя и представлял, что могло бы быть дальше, не останови их эльф. И что наверняка должно произойти сегодняшней ночью! Поэтому, когда Малач и Алеф направились в профессорскую библиотеку, Тубуз, сославшись на неожиданно начавшуюся головную боль, оставил их вдвоем, а сам помчался домой готовиться к самому важному в своей жизни вечеру.
Сейчас вместо обычного своего слегка растрепанного вида он словно вышел от дорогого портного. Волосы гладко зачесаны назад, на плечи накинут коричневый плащ, под ним элегантная бежевая тройка и такая же блузка, темно-коричневые туфли на высоком каблуке. Встреть его в таком виде где-нибудь на улице Железяка, он наверняка не узнал бы своего лучшего друга.
Все эти изысканные предметы туалета Тубуз одолжил у своего двоюродного дяди, известного лекпинского портного Чассока, а над прической постаралась его тетушка – госпожа Оманидэ. Она же повязала на шею племянника элегантный галстук с брошью в виде эмблемы рода Чассоков – семь иголок, воткнутых в катушку ниток. Но галстук с такой брошью Тубуз посчитал малоэффективным, поэтому по дороге к месту свидания зашел в лекпинскую галантерейную лавку господина Анраллы и приобрел там пышный желто-оранжевый бант. Теперь скомканный галстук и брошь покоились в кармане плаща, а бант красовался на шее лекпина, что, по правде говоря, со стороны выглядело довольно комично.
Помимо прочего, Тубуз одолжил у дяди Чассока немного наличных, которые вкупе с его собственными сбережениями должны были покрыть предстоящие расходы. Во всяком случае, он на это очень рассчитывал. Однако чтобы проверить свою кредитоспособность, на свидание лекпин пришел пораньше, надеясь успеть познакомиться с ресторанными расценками и хотя бы немного освоиться в непривычном для себя месте.
Подавив возникшую робость, Тубуз засунул руки в карманы плаща и с независимым видом продефилировал мимо двух расфуфыренных троглинов-швейцаров в открытые двери «Золотого шлема». За исключением швейцаров и нескольких троглинов-вышибал, обслуга ресторана полностью состояла из гномов клана Ватрангов, который прославился своими мастерами-кулинарами.
Не успел Тубуз переступить порог, как перед ним возник метрдотель ресторана седобородый Ватранг семьдесят четвертый (о чем сообщала вычурная золотистая вышивка на правом лацкане камзола). Камзол метрдотеля был роскошный, ярко-зеленого цвета, весь расшитый золотистыми узорами. Высокие сапоги украшали золотые пряжки, а на форменной шляпе красовалась золотая кокарда в виде эмблемы ресторана – золотого герптшцогского шлема. Ростом Ватранг был лишь немногим выше лекпина, но смотрел на Тубуза, словно великан на букашку, то есть практически не замечая.
– Господин желает поужинать или… – метрдотель, все так же глядя мимо посетителя, начал неторопливо накручивать кончик бороды на указательный палец, – или просто ошибся и заглянул не в то заведение, которое ему… кхе-кхе по карману?
– Кажется, я и в самом деле заглянул не в те двери, – озабоченно подумал Тубуз, но, вместо того чтобы, пока не поздно, ретироваться, выпалил:
– Нет, нет, я не ошибся! Ваше заведение меня вполне устраивает, и сегодня ужинать я буду здесь!
– Судя по такому модному, шикарному костюму, господин заказал в нашем ресторане, лучшем ресторане Фалленблека, столик заранее…
– Я… нет. Но поужинать сегодня вечером я хотел бы действительно в самом лучшем ресторане Фалленблека. – Он выразительно похлопал себя по карману пиджака, в котором звякнули уложенные в мешочек монеты. – Разве у вас нет свободных столиков?
Звяканье явно было услышано, метрдотель мельком глянул на слегка оттопырившийся карман и, перестав накручивать бороду, поднял руку вверх и щелкнул пальцами. В мгновение ока перед ним возникла молоденькая симпатичная офицантка-гномиха.
– Буська, господин лекпин изъявил желание отужинать в «Золотом шлеме герптшцога»! Обслужи господина лекпина! – велел он официантке и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, словно растворился между столиков.
– Господин желает поужинать один? – поинтересовалась Буська, вежливо улыбнувшись.
– Нет, мне нужен столик на двоих.
– Какой именно столик хотел бы занять господин?
Тубуз не ответил. Сейчас, когда метрдотель перестал загораживать ему обзор, лекпин просто поразился богатством ресторанного интерьера. Перед ним был большой, почти круглый зал с высокими стрельчатыми окнами, между которыми висели такие же высокие зеркала. С потолка, терявшегося в темноте, свисали на цепях громоздкие люстры. Они освещали столики в центре зала, свет переливался на хрустале бокалов, ослепительно белом фарфоре тарелок, серебре столовых приборов. Чем дальше от центра, тем свет становился приглушенней, и самые дальние столики освещались уже свечами, горевшими в изящных подсвечниках. Справа, в глубине зала возвышалась сцена. Сейчас она пустовала, на ней находились лишь несколько стульев с высокими спинками и маленький рояль.
Лекпин посмотрел налево и обомлел. Вместо стены там был огромный, подсвеченный разноцветными огнями аквариум. И в нем – Тубуз не поверил своим глазам – шевелил плавниками серебристый рыбодракон, магорыба, являющаяся символом факультета рыболовной магии. Словно загипнотизированный, Тубуз подошел к аквариуму и провел ладошкой по прохладной поверхности стекла. Рыбодракон отреагировал моментально, ткнувшись пастью в стекло с противоположной стороны, лекпин невольно отдернул руку. На мгновение глаза Тубуза и рыбодракона встретились, но этого хватило, чтобы лекпину стало совершенно понятно, какая глубокая тоска точит пленника.
– Молодой господин желает отведать рыбодракона? – услышал Тубуз сзади голос официантки и не поверил своим ушам.
– Как отведать?!
– Рыбодракона заказывают только настоящие гурманы. – Буська отступила на шаг от готового на нее набросится Тубуза. – И это фирменное блюдо стоит очень и очень дорого. Его имеет право готовить исключительно шеф-повар нашего рес…
– Готовить?! Ты хочешь сказать, что кто-то осмеливается есть серебристых рыбодраконов!!! – Возмущению лекпина не было предела.
Да. – Официантка, видимо, не понимала, какие чувствa бушуют в душе посетителя. – Кушают. Но редко и только очень богатые господа. Заказ рыбодракона – настоящее событие для нашего ресторана.
– Но ведь рыбодракона нельзя… кушать! – чуть не плача, сказал Тубуз. – Это же герб нашего факультета. Он должен быть свободен…
– Я слышала историю, как однажды какой-то человек выкупил рыбодракона и тут же выпустил его в озеро Зуро. – сказала Буська.
– А сколько? – встрепенулся лекпин. – Сколько стоит этот рыбодракон?
– Боюсь, у господина не хватит денег, – вздохнула гномиха. – Цена рыбодракона эквивалентна его весу в монетах плюс еще одна монета. К тому же, Его величество герптшцог, узнав о том самом случае, под страхом закрытия ресторана запретил впредь торговать рыбодраконами на вынос.
– На вынос… – машинально повторил Тубуз. – И часто их… заказывают?
– При мне этого рыбодракона заказывали на обед два раза. – Буська улыбнулась.
– Как… два раза?
– Он оказался очень хитрым, – пояснила гномиха. – Как только видел, что шеф-повар приближался к аквариуму с сачком, чтобы его выловить, моментально проглатывал со дна несколько камней и становился гораздо тяжелее, чем выглядел в то время, когда клиенты делали заказ, а после взвешивания оказывалось, что у тех не хватало денег, чтобы расплатиться. – Буська хихикнула. – Я думаю, господин не хочет оказаться в таком же смешном положении, как те некредитоспособные клиенты?
– Да-да, конечно, – сказал Тубуз. – Я хотел бы ужинать вот здесь. – Он показал на самый близкий к аквариуму столик.
– Конечно. – Буська вновь улыбнулась, услужливо придвинула немного высоковатый для лекпина стул и, когда тот уселся, с помощью скрытого рычага приподняла сиденье, чтобы над столом оказались не только глаза и нос Тубуза. – Пожалуйста, ознакомьтесь с меню, а я пока принесу вам вина.
Он открыл меню в кожаном переплете с тисненым золотым шлемом на обложке и, увидев первую страницу, вздрогнул. Точно в таком же виде, как и на гербе факультета рыболовной магии, там был нарисован серебристый рыбодракон, затем был знак равенства, а после него – большой денежный мешок рядом с которым поблескивала еще одна золотая монета.
«Значит, официантка сказала правду, значит, здесь и в самом деле едят рыбодраконов», – подумал Тубуз, и настроение его окончательно испортилось. Для него, и для всех, кого знал лекпин, серебристый рыбодракон считался самым достойным рыболовным трофеем, но после поимки это почти разумное существо всегда выпускалось в родную стихию. Такова была даже не традиция, а негласный закон, о нарушении которого он ни разу не слышал. Но кто же сумел выловить этого рыбодракона? И кто из посетителей мог осмелиться заказать его себе на ужин?
Тубуз огляделся. Почти никого из присутствующих он не знал. Невдалеке за длинным столом чинно сидели гномы, потягивая темное вино из хрустальных бокалов. За столиками на две персоны сидели в основном люди, судя по всему, влюбленные парочки. Хотя кто-то вел и сугубо деловую беседу. Среди последних он заметил эльфов Лукиина и Алимка.
– Господин уже ознакомился с меню? Хочет сделать заказ? – спросила улыбчивая Буська, ставя на перед Тубузом бокал и наливая в него вино из длинного графина.
– Минуточку. – Он машинально схватил бокал и сделал несколько больших глотков, словно пил не вино, а пиво. После чего углубился в чтение меню. Официантка застыла в ожидании.
Перелистнув несколько страниц, Тубуз, к своему ужасу, понял, что с такими ценами денег у него хватит, пожалуй, лишь на этот графин вина и легкую закуску. Ни о каких горячих фирменных блюдах можно было и не мечтать.
– Я пока тут вина попью, – сказал он, не поднимая глаз.
– Как будет угодно господину. – Буська подлила вина в опустевший бокал, поставила графин, еще один бокал на стол и удалилась.
Тубуз посмотрел на часы. Офла должна была появиться с минуты на минуту. Как же быть? Остаться с ней в ресторане на ужин невозможно. Разве что выпить вина и сразу прочь отсюда – в парк, на речку, что протекает совсем недалеко от ресторана. И в самом деле, что здесь рассиживаться-то! В своих чувствах лучше всего признаваться на природе, когда вокруг никого нет, когда можно, не стесняясь посторонних глаз, обнимать любимую, целовать ее…
Но сначала нужно не ударить в грязь лицом в этом шикарном ресторане. А он не знает, как себя вести, не умеет пользоваться столовыми приборами, даже не знает, как правильно держать бокал. Тубуз скосил глаза на худого длинноносого господина, поднимающего тонкими пальцами за ножку такой же, как у него, бокал. Он попытался сделать точно так же, но, увы, рука, так уверенно державшая спиннинг, дрогнула и большая красная капля упала на белоснежную скатерть.
«Что ж так руки-то дрожат, вроде еще не пьяный!» – подумал Тубуз и тут же выпил вино. После чего вновь наполнил бокал и прикрыл графином пятно на скатерти…
Прошел почти час. Тубуз ждал Офлу, время от времени попивая вино, а той все не было. Когда первый графин опустел, он попросил официантку принести второй. Гномиха поинтересовалась, не желает ли господин что-нибудь на закуску, но Тубуз отказался.
На сцене появились гномы-музыканты, и полилась плавная мелодия. Ему стало тоскливо, наверное, так же тоскливо, как и рыбодракону за стеклом аквариума. Он вдруг понял, что Офла на свидание не придет, что она его обманула, просто подшутила над низкорослым лекпином.
На самом деле, в такие вот респектабельные места его никогда не тянуло, и сегодня Тубуз пришел в «Золотой шлем герптшцога» только потому, что этого потребовала Офла. После того как этот ничего не понимающий в настоящей любви профессор Малач грубо прервал только начавшиеся отношения между лекпином и редакторшей и выставил самую красивую девушку в мире за дверь (дав ей время только на то, чтобы одеться), Тубуз поспешил за ней и, прежде чем Офла села в экипаж, успел попросить о свидании. И красавица согласилась на встречу, причем сегодня вечером и нигде больше, как только в этом дорогущем ресторане, расположенном … прямо напротив герптшцогского замка.
Тубуз был на седьмом небе, ни о чем, кроме как о предстоящем свидании, думать больше не мог и, вернувшись в дом эльфа, пропустил мимо ушей все, о чем говорили Малач и Железяка. Перед его мысленным взором была Офла, он чувствовал на губах вкус ее поцелуя и представлял, что могло бы быть дальше, не останови их эльф. И что наверняка должно произойти сегодняшней ночью! Поэтому, когда Малач и Алеф направились в профессорскую библиотеку, Тубуз, сославшись на неожиданно начавшуюся головную боль, оставил их вдвоем, а сам помчался домой готовиться к самому важному в своей жизни вечеру.
Сейчас вместо обычного своего слегка растрепанного вида он словно вышел от дорогого портного. Волосы гладко зачесаны назад, на плечи накинут коричневый плащ, под ним элегантная бежевая тройка и такая же блузка, темно-коричневые туфли на высоком каблуке. Встреть его в таком виде где-нибудь на улице Железяка, он наверняка не узнал бы своего лучшего друга.
Все эти изысканные предметы туалета Тубуз одолжил у своего двоюродного дяди, известного лекпинского портного Чассока, а над прической постаралась его тетушка – госпожа Оманидэ. Она же повязала на шею племянника элегантный галстук с брошью в виде эмблемы рода Чассоков – семь иголок, воткнутых в катушку ниток. Но галстук с такой брошью Тубуз посчитал малоэффективным, поэтому по дороге к месту свидания зашел в лекпинскую галантерейную лавку господина Анраллы и приобрел там пышный желто-оранжевый бант. Теперь скомканный галстук и брошь покоились в кармане плаща, а бант красовался на шее лекпина, что, по правде говоря, со стороны выглядело довольно комично.
Помимо прочего, Тубуз одолжил у дяди Чассока немного наличных, которые вкупе с его собственными сбережениями должны были покрыть предстоящие расходы. Во всяком случае, он на это очень рассчитывал. Однако чтобы проверить свою кредитоспособность, на свидание лекпин пришел пораньше, надеясь успеть познакомиться с ресторанными расценками и хотя бы немного освоиться в непривычном для себя месте.
Подавив возникшую робость, Тубуз засунул руки в карманы плаща и с независимым видом продефилировал мимо двух расфуфыренных троглинов-швейцаров в открытые двери «Золотого шлема». За исключением швейцаров и нескольких троглинов-вышибал, обслуга ресторана полностью состояла из гномов клана Ватрангов, который прославился своими мастерами-кулинарами.
Не успел Тубуз переступить порог, как перед ним возник метрдотель ресторана седобородый Ватранг семьдесят четвертый (о чем сообщала вычурная золотистая вышивка на правом лацкане камзола). Камзол метрдотеля был роскошный, ярко-зеленого цвета, весь расшитый золотистыми узорами. Высокие сапоги украшали золотые пряжки, а на форменной шляпе красовалась золотая кокарда в виде эмблемы ресторана – золотого герптшцогского шлема. Ростом Ватранг был лишь немногим выше лекпина, но смотрел на Тубуза, словно великан на букашку, то есть практически не замечая.
– Господин желает поужинать или… – метрдотель, все так же глядя мимо посетителя, начал неторопливо накручивать кончик бороды на указательный палец, – или просто ошибся и заглянул не в то заведение, которое ему… кхе-кхе по карману?
– Кажется, я и в самом деле заглянул не в те двери, – озабоченно подумал Тубуз, но, вместо того чтобы, пока не поздно, ретироваться, выпалил:
– Нет, нет, я не ошибся! Ваше заведение меня вполне устраивает, и сегодня ужинать я буду здесь!
– Судя по такому модному, шикарному костюму, господин заказал в нашем ресторане, лучшем ресторане Фалленблека, столик заранее…
– Я… нет. Но поужинать сегодня вечером я хотел бы действительно в самом лучшем ресторане Фалленблека. – Он выразительно похлопал себя по карману пиджака, в котором звякнули уложенные в мешочек монеты. – Разве у вас нет свободных столиков?
Звяканье явно было услышано, метрдотель мельком глянул на слегка оттопырившийся карман и, перестав накручивать бороду, поднял руку вверх и щелкнул пальцами. В мгновение ока перед ним возникла молоденькая симпатичная офицантка-гномиха.
– Буська, господин лекпин изъявил желание отужинать в «Золотом шлеме герптшцога»! Обслужи господина лекпина! – велел он официантке и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, словно растворился между столиков.
– Господин желает поужинать один? – поинтересовалась Буська, вежливо улыбнувшись.
– Нет, мне нужен столик на двоих.
– Какой именно столик хотел бы занять господин?
Тубуз не ответил. Сейчас, когда метрдотель перестал загораживать ему обзор, лекпин просто поразился богатством ресторанного интерьера. Перед ним был большой, почти круглый зал с высокими стрельчатыми окнами, между которыми висели такие же высокие зеркала. С потолка, терявшегося в темноте, свисали на цепях громоздкие люстры. Они освещали столики в центре зала, свет переливался на хрустале бокалов, ослепительно белом фарфоре тарелок, серебре столовых приборов. Чем дальше от центра, тем свет становился приглушенней, и самые дальние столики освещались уже свечами, горевшими в изящных подсвечниках. Справа, в глубине зала возвышалась сцена. Сейчас она пустовала, на ней находились лишь несколько стульев с высокими спинками и маленький рояль.
Лекпин посмотрел налево и обомлел. Вместо стены там был огромный, подсвеченный разноцветными огнями аквариум. И в нем – Тубуз не поверил своим глазам – шевелил плавниками серебристый рыбодракон, магорыба, являющаяся символом факультета рыболовной магии. Словно загипнотизированный, Тубуз подошел к аквариуму и провел ладошкой по прохладной поверхности стекла. Рыбодракон отреагировал моментально, ткнувшись пастью в стекло с противоположной стороны, лекпин невольно отдернул руку. На мгновение глаза Тубуза и рыбодракона встретились, но этого хватило, чтобы лекпину стало совершенно понятно, какая глубокая тоска точит пленника.
– Молодой господин желает отведать рыбодракона? – услышал Тубуз сзади голос официантки и не поверил своим ушам.
– Как отведать?!
– Рыбодракона заказывают только настоящие гурманы. – Буська отступила на шаг от готового на нее набросится Тубуза. – И это фирменное блюдо стоит очень и очень дорого. Его имеет право готовить исключительно шеф-повар нашего рес…
– Готовить?! Ты хочешь сказать, что кто-то осмеливается есть серебристых рыбодраконов!!! – Возмущению лекпина не было предела.
Да. – Официантка, видимо, не понимала, какие чувствa бушуют в душе посетителя. – Кушают. Но редко и только очень богатые господа. Заказ рыбодракона – настоящее событие для нашего ресторана.
– Но ведь рыбодракона нельзя… кушать! – чуть не плача, сказал Тубуз. – Это же герб нашего факультета. Он должен быть свободен…
– Я слышала историю, как однажды какой-то человек выкупил рыбодракона и тут же выпустил его в озеро Зуро. – сказала Буська.
– А сколько? – встрепенулся лекпин. – Сколько стоит этот рыбодракон?
– Боюсь, у господина не хватит денег, – вздохнула гномиха. – Цена рыбодракона эквивалентна его весу в монетах плюс еще одна монета. К тому же, Его величество герптшцог, узнав о том самом случае, под страхом закрытия ресторана запретил впредь торговать рыбодраконами на вынос.
– На вынос… – машинально повторил Тубуз. – И часто их… заказывают?
– При мне этого рыбодракона заказывали на обед два раза. – Буська улыбнулась.
– Как… два раза?
– Он оказался очень хитрым, – пояснила гномиха. – Как только видел, что шеф-повар приближался к аквариуму с сачком, чтобы его выловить, моментально проглатывал со дна несколько камней и становился гораздо тяжелее, чем выглядел в то время, когда клиенты делали заказ, а после взвешивания оказывалось, что у тех не хватало денег, чтобы расплатиться. – Буська хихикнула. – Я думаю, господин не хочет оказаться в таком же смешном положении, как те некредитоспособные клиенты?
– Да-да, конечно, – сказал Тубуз. – Я хотел бы ужинать вот здесь. – Он показал на самый близкий к аквариуму столик.
– Конечно. – Буська вновь улыбнулась, услужливо придвинула немного высоковатый для лекпина стул и, когда тот уселся, с помощью скрытого рычага приподняла сиденье, чтобы над столом оказались не только глаза и нос Тубуза. – Пожалуйста, ознакомьтесь с меню, а я пока принесу вам вина.
Он открыл меню в кожаном переплете с тисненым золотым шлемом на обложке и, увидев первую страницу, вздрогнул. Точно в таком же виде, как и на гербе факультета рыболовной магии, там был нарисован серебристый рыбодракон, затем был знак равенства, а после него – большой денежный мешок рядом с которым поблескивала еще одна золотая монета.
«Значит, официантка сказала правду, значит, здесь и в самом деле едят рыбодраконов», – подумал Тубуз, и настроение его окончательно испортилось. Для него, и для всех, кого знал лекпин, серебристый рыбодракон считался самым достойным рыболовным трофеем, но после поимки это почти разумное существо всегда выпускалось в родную стихию. Такова была даже не традиция, а негласный закон, о нарушении которого он ни разу не слышал. Но кто же сумел выловить этого рыбодракона? И кто из посетителей мог осмелиться заказать его себе на ужин?
Тубуз огляделся. Почти никого из присутствующих он не знал. Невдалеке за длинным столом чинно сидели гномы, потягивая темное вино из хрустальных бокалов. За столиками на две персоны сидели в основном люди, судя по всему, влюбленные парочки. Хотя кто-то вел и сугубо деловую беседу. Среди последних он заметил эльфов Лукиина и Алимка.
– Господин уже ознакомился с меню? Хочет сделать заказ? – спросила улыбчивая Буська, ставя на перед Тубузом бокал и наливая в него вино из длинного графина.
– Минуточку. – Он машинально схватил бокал и сделал несколько больших глотков, словно пил не вино, а пиво. После чего углубился в чтение меню. Официантка застыла в ожидании.
Перелистнув несколько страниц, Тубуз, к своему ужасу, понял, что с такими ценами денег у него хватит, пожалуй, лишь на этот графин вина и легкую закуску. Ни о каких горячих фирменных блюдах можно было и не мечтать.
– Я пока тут вина попью, – сказал он, не поднимая глаз.
– Как будет угодно господину. – Буська подлила вина в опустевший бокал, поставила графин, еще один бокал на стол и удалилась.
Тубуз посмотрел на часы. Офла должна была появиться с минуты на минуту. Как же быть? Остаться с ней в ресторане на ужин невозможно. Разве что выпить вина и сразу прочь отсюда – в парк, на речку, что протекает совсем недалеко от ресторана. И в самом деле, что здесь рассиживаться-то! В своих чувствах лучше всего признаваться на природе, когда вокруг никого нет, когда можно, не стесняясь посторонних глаз, обнимать любимую, целовать ее…
Но сначала нужно не ударить в грязь лицом в этом шикарном ресторане. А он не знает, как себя вести, не умеет пользоваться столовыми приборами, даже не знает, как правильно держать бокал. Тубуз скосил глаза на худого длинноносого господина, поднимающего тонкими пальцами за ножку такой же, как у него, бокал. Он попытался сделать точно так же, но, увы, рука, так уверенно державшая спиннинг, дрогнула и большая красная капля упала на белоснежную скатерть.
«Что ж так руки-то дрожат, вроде еще не пьяный!» – подумал Тубуз и тут же выпил вино. После чего вновь наполнил бокал и прикрыл графином пятно на скатерти…
Прошел почти час. Тубуз ждал Офлу, время от времени попивая вино, а той все не было. Когда первый графин опустел, он попросил официантку принести второй. Гномиха поинтересовалась, не желает ли господин что-нибудь на закуску, но Тубуз отказался.
На сцене появились гномы-музыканты, и полилась плавная мелодия. Ему стало тоскливо, наверное, так же тоскливо, как и рыбодракону за стеклом аквариума. Он вдруг понял, что Офла на свидание не придет, что она его обманула, просто подшутила над низкорослым лекпином.