Страница:
чем окончательно сбил Лизутина с толку.
Звонок Директора Службы заменяет все удостоверения, пропуска и
рекомендательные письма, он свидетельствует о принадлежности человека к
элите отечественной контрразведки или к высшим эшелонам власти, его
исключительной надежности и облеченности самым высоким доверием. А последняя
фраза как бы дезавуировала безупречность аттестации. Будто Лизутина
предостерегали от безоговорочной оценки именно в таком самоочевидном ключе
директорского звонка.
-- Насколько я понял, у вас произошло какое-то ЧП по милицейской линии,
-- невозмутимо проговорил Михеев, сосредоточенно обрезая маленькой
серебряной гильотинкой кончик сигары. Его действительно звали Михаил
Анатольевич, так удобней, потому что человек привыкает к имени-отчеству и
может перепутать в тот момент, когда путать ничего нельзя. А фамилия Михеев
была ненастоящей, она действовала только в обычном, легальном мире. В
карманах у Михаила Анатольевича имелось удостоверение полковника Московского
УФСБ, карточка депутата Государственной Думы и мандат сотрудника
Администрации Президента России. Все документы были настоящими и выписаны на
фамилию Михеева. В этом состоял парадокс: подлинные документы оформлены на
вымышленную фамилию.
Настоящая фамилия Михаила Анатольевича -- Куракин, но документов на нее
не было никаких, потому что под ней он существовал в нелегальном,
конспиративном мире, где настоящие удостоверения не предъявляют, а в ходу
исключительно легендированные "ксивы". Впрочем, подлинность вроде бы
настоящей фамилии знающие люди могли поставить под сомнение, обоснованно
предположив, что это просто оперативный псевдоним, полученный тогда, когда
делался первый шаг на тернистом пути секретной деятельности.
-- В городе объявлен план "Кольцо", -- продолжал Михеев, разогревая
кончик сигары синеватым огоньком газовой зажигалки. На левой руке вызывающе
сидел массивный золотой перстень с причудливой монограммой. В привычных
Лизутину кругах таких не носили. -- Распространяются фотографии какого-то
человека... Чем все это вызвано?
-- Простите, Михаил Анатольевич, -- вкрадчиво проговорил Лизутин. -- Вы
прилетели час назад, этот час провели в моей машине по пути сюда. Насколько
я знаю своего порученца, он вам ничего не рассказывал. Откуда же у вас
столько информации о происходящих у нас событиях?!
Белесые, мертвенно-холодные глаза уставились на генерала в упор поверх
газового пламени. Лизутину не пришлось работать "в поле", и сейчас он
ощутил, как по позвоночнику от копчика медленно поднимается неприятный
озноб.
-- Обычно я знаю все, что меня интересует, -- со странной интонацией
произнес остроухий. Генералу показалось, что он маскирует презрение. "Может,
его прислали из-за квартиры для Галочки? -- мелькнула тревожная мысль. --
Или из-за этого кредита в "Тихпромбанке"?"
Он не просил, Юмашев сам оформил двести миллионов на год под пять
процентов, сам запустил деньги в оборот, сам погасил кредит... Он только
подписал несколько документов и стал законным обладателем ста тридцати
миллионов, полученных от "прокрутки". Ничего криминального по нынешним
меркам тут нет, особенно когда одной ногой стоишь на узкой пенсионной
тропке... Это раньше за подобные штуки могли с мясом оторвать погоны и
заслать в спецколонию на пятнадцать лет, а еще раньше -- без долгих
церемоний прислонить к стенке... Но кто знает, какие веяния дуют сейчас в
Москве... Народ обозлен, нужны козлы отпущения -- зажравшиеся жирные коты,
беззастенчиво пользующиеся властью. А он подходит на эту роль ничуть не хуже
любого другого чиновника областного масштаба. Все зависит от того, с кого
решат начать... Больше расспрашивать человека со звериными ушами Лизутину не
захотелось.
-- Сегодня расстреляли известного бизнесмена Тахирова... С ним еще
пятерых... Киллеров было двое, и их уложил этот самый Лапин-Карданов...
Что-то изменилось. Сигара уже взялась, а желтоголубой огонек продолжал
жечь свернутые табачные листы и закрученное в них табачное крошево. Белесые
глаза превратились в незрячие стекляшки, теперь на генерала таращились два
бельма.
-- Он как-то оказался в том ресторанчике... Случайно или специально,
пока никто не знает... И застрелил этих двоих. Причем, что интересно, попал
каждому в переносицу!
Горящий комочек вывалился из темно-коричневой сигары и упал остроухому
на брюки. Свободная рука мгновенно смахнула тускнеющий вишневый шарик на
пол. Такой реакции можно было только позавидовать. В глазах вновь появилась
осмысленность.
-- Это точно? Именно Лапин их нейтрализовал?
-- Есть два свидетеля.
Все опять пришло в норму. Гость втянул дым, с силой выпустил,
придирчиво осмотрел горящий конец. Он явно что-то обдумывал.
-- Тогда ему надо дать орден. На худой конец, медаль. Но для
награждения розыск не объявляют...
Лизутин пожал плечами.
-- Этим занимается милиция. Я не знаю, чем они руководствуются.
Михеев откинулся на спинку кресла, расслабился и теперь не торопясь
выпустил несколько сизых колечек.
-- Я приехал за ним. Но эта шумная облавная охота портит все дело:
загнанный человек легко решается на глупости. И еще: вторая фамилия не
должна фигурировать ни в каких документах, тем более в широковещательных
объявлениях. Про нее все должны забыть. Чем вы можете мне помочь?
После короткого раздумья генерал повторил жест.
-- Это компетенция начальника УВД. Не знаю, сможет ли Крамской
застопорить раскрученный маховик. Да и захочет ли... Не уверен, что моего
обращения будет достаточно...
-- Я сам с ним поговорю. Просто представьте меня. И разъясните, что за
подтверждением моих полномочий дело не станет. Если понадобится, в течение
десяти минут ему позвонит министр МВД. Или премьер.
Лизутин испытующе взглянул на собеседника. И безошибочно понял, что тот
не блефует. И не шутит.
Если есть человек -- неважно, живой или мертвый, у него можно снять
отпечатки пальцев. Разумеется, если он не пролежал полгода в земле или пару
недель в воде -- мацерация еще быстрее гнилостных процессов уничтожает
папиллярные узоры. Если есть человек, живой или мертвый, и у него не
отрублены кисти рук или отдельные пальцы, дактилокарта получится полной. В
каждом из десяти квадратиков на плотном листе бумаги будет чернеть дуговой,
петлевидный или узорчатый оттиск. Направленная инициатором розыска в былые
времена по фототелеграфу в МВД СССР, а в настоящее время по компьютерной
сети "Розыск" в МВД России дактилокарта "примеряется" ко всему массиву
хранящихся данных. Соотношение узоров позволяет вывести формулу поиска,
позволяющую из сотен тысяч хранящихся в информационном центре отпечатков
выбрать нужные. Если, конечно, они зарегистрированы.
Система дактилоскопического учета СССР накапливала сведения о судимых
на всей территории страны, неопознанных трупах, преступниках, скрывшихся с
места совершения преступления. В последнем случае человек со всеми
имеющимися у него пальцами отсутствует, есть только отдельные отпечатки,
неосмотрительно оставленные на стакане, выдавленном стекле, рукоятке ножа,
полированной поверхности шифоньера, распитой в честь удачного "дела" бутылке
и других предметах материального мира. В таком случае дактилокарта
получается неполной, так же, как и формула поиска, здесь вступают в силу
дополнительные признаки: особенности конкретного узора, дефекты кожи --
шрамы, рубцы... Если в ИЦе хранится полная дактилокарта разыскиваемого, то
хватит и одного оставленного "пальчика", чтобы ее разыскать. Если в Центре
имеются лишь два-три отпечатка, а инициатор розыска располагает одним-двумя,
но другими, вполне возможно, что их не удастся "состыковать" и ответ будет
отрицательным.
Старший эксперт ЭКУ УВД Тиходонской области майор Пилютенко располагал
двумя полными дактилокартами и одной неполной. На полных в графе "Фамилия,
имя, отчество" было написано: "Труп N1 из "Маленького Парижа" и,
соответственно: "Труп N2 из "Маленького Парижа". На неполной имелись
отпечатки большого, указательного и среднего пальцев левой руки с кофейной
чашечки в третьем кабинете, большого и указательного правой с рюмки в
третьем кабинете, большого правой с рукоятки пистолета "ПМ", большого левой
с затвора этого же пистолета. В графе "Фамилия" карандашом было проставлено:
"Лапин? Карданов?"
По ИЦ УВД ни один из данных отпечатков не проходил, Пилютенко
сканировал карточки и загнал их в сеть "Розыск", ожидая теперь ответа из ИЦ
министерства. Здесь же нетерпеливо ходил из угла в угол начальник ЭКУ
подполковник Витошин, котоЭКУ -- экспертно-криминалистическое управление.
рому по субординации надлежало докладывать полученный результат генералу.
В городском морге томился капитан Макаров, дожидаясь, пока вскроют не
вылежавший положенных двенадцати часов труп. Когда отдаются команды с самого
верха, на мелочи вроде соблюдения инструкций никто не смотрит.
В ЭКУ картинка на экране монитора сменилась.
"По запросу N1 вам надлежит позвонить по телефону 292-66-06", --
появилась неожиданная надпись.
-- Что за чертовщина? -- удивился Пилютенко. -- Зачем куда-то звонить?
Обычно они выдают разыскиваемую карточку с установочными данными или
стандартный текст: "Интересующими вас материалами ИЦ МВД РФ не
располагает..." И все...
Экран мигнул еще раз.
"По запросу N 2 вам надлежит позвонить по телефону 292-66-06", --
появилась надпись ниже первой.
-- Ничего не понимаю...
-- Может, у них новая система обслуживания? -- высказал предположение
затихший сзади Витошин.
"По запросу N 3 вам надлежит позвонить по телефону 292-66-06", --
высветилась на зеленоватом экране третья надпись.
-- Точно, новая система, -- пробормотал Витошин, переписывая номера,
зачем-то все три. -- Сейчас позвоним от меня по межгороду...
-- Давайте вначале проверим... Еще утром никакой новой системы не
было...
Из стопки лежащих на столе дактилокарт Пилютенко наугад выбрал одну
-- Этот хорошо известен и у нас и в Москве. Подозревается в
причастности к убийству на Мануфактурном, соседи опознали, -- пояснил он,
включил сканер, подождал короткого звонка и набрал на клавиатуре нужную
комбинацию букв и цифр. Он испытывал непонятное возбуждение. Начальник не
возражал. Оба нетерпеливо уставились на монитор. Томительно текли минуты.
"Игонин Василий Михайлович, он же Жабин Василий Петрович, он же
Клоповников Михаил Васильевич, кличка "Дуремар", 20 октября 1961 года
рождения, уроженец Рязани, осужден 15 ноября 1977 года Рязанским горнарсудом
по ст, ст. 144, ч. 2 и 145, ч. 2 У К РСФСР к трем годам лишения свободы,
освобожден 18 декабря 1979 года условно-досрочно. Судим 11 июня 1980 года
Адлерским горнарсудом по ст, ст. 108, ч. 2,146, ч. 2, п. "б", 206, ч. 3 УК
РСФСР к восьми годам л.с., освобожден 20 апреля 1988 года по сроку. Судим 15
августа 1989 года по ст. 224, ч. З УК РСФСР к двум годам л.с. условно..."
-- Вот, пожалуйста, вся биография, -- прокомментировал Пилютенко. --
Кражи, грабежи, разбои, тяжкие телесные, повлекшие смерть, наркотики... Все
ясно и понятно, без всяких дополнительных звонков.
-- Ладно, пойдем позвоним, -- хмуро отозвался Витошин. Он уже понимал,
что столкнулся с какойто "чернухой", о которой ранее не имел ни малейшего
понятия.
Московский номер отозвался быстро, со второго сигнала.
-- Слушаю вас, -- прозвучал в трубке официальный молодой голос.
Привычная служебная интонация, только обычно отвечающий называет должность и
фамилию, фамилию -- обязательно.
-- Начальник ЭКУ УВД Тиходонской области подполковник Витошин. Мы
давали запрос в ИЦ МВД на трех фигурантов по уголовному делу. Вместо ответа
получили ваш телефон.
-- Да, я знаю, -- упруго ответил неизвестный молодой человек, и Витошин
удивился: когда он успел узнать? Значит, о запросе ему сообщили немедленно.
-- Кто проходит у вас под номерами один, два и три? -- спросил молодой
человек.
-- Один и два -- неизвестные лица, расстрелявшие майора милиции и
крупного бизнесмена. А третий -- местный житель, убивший первого и второго.
Мы бы хотели установить их личности. Судя по всему, их карточки у вас
имеются?
-- Дело в том, что у нас недавно прорвало теплоцентраль и несколько
помещений архива залило, -- пояснил упругий голос. -- Карточки, которые вас
интересуют, находятся в поврежденном массиве. Идентифицировать их нельзя. Я
записал все данные, когда реставрационные работы завершатся, мы сообщим вам
нужную информацию. До свидания.
-- Одну минуту! -- перебил гладкую речь Витошин. -- С кем я говорю?
-- Капитан Соколовский, старший инспектор оперативно-поисковой
картотеки И Ц. Еще вопросы имеются? -- Капитан говорил отстраненно-холодно,
но очень любезно.
-- Нет, спасибо.
Положив трубку, начальник ЭКУ обернулся к эксперту.
-- Что скажешь?
-- Что залили горячей водой -- это похоже на правду. А столь высокая
четкость ответов... Странно как-то...
-- Да, -- задумчиво протянул подполковник. -- Если карточки испорчены,
то как они узнали, какие мы ищем? Похоже, что у них стоит сторожевой листок
на каждую из трех дактилокарт. И они у нас узнали, в связи с чем проводится
розыск...
-- Кто они?
-- Сейчас узнаем...
Витошин извлек телефонный справочник МВД, нашел номер дежурного
оперативно-справочной картотеки ИЦ, набрал его.
-- Дежурный капитан Еремеев, -- четко доложились на другом конце
провода.
Витошин представился.
-- Только что я говорил с капитаном Соколовским, но разговор прервали.
Как мне с ним соединиться?
-- А кто такой капитан Соколовский? -- вопросом на вопрос ответил
дежурный.
-- Старший инспектор оперативно-поисковой картотеки. Телефон 292-66-06.
-- Вы что-то путаете, товарищ подполковник. Соколовский у нас не
работает. И телефона такого в министерстве нет. Это вообще не наш
коммутатор.
-- Спасибо... -- растерянно сказал Витошин и положил трубку.
-- Что там такое? -- спросил Пилютенко.
-- Нет у них Соколовского. И телефона такого нет, -- подполковник был
явно растерян.
-- Знаете что, Леонид Никитич, давайте я сейчас повторю запрос...
Быстро переглянувшись, одолеваемые одними и теми же мыслями, офицеры
вернулись к компьютеру. Эксперт быстро проделал необходимые манипуляции.
Теперь минуты ожидания тянулись еще медленнее. Подполковник и майор застыли
у монитора, охваченные одинаковым предчувствием. Предчувствие было слишком
невероятным, такие развязки встречаются лишь в круто закрученных западных
боевиках, нашпигованных секретами, тайнами, конкуренцией специальных служб и
неожиданными смертями.
Наконец изображение на мониторе сменилось, пришел ответ, и это был
совсем не тот ответ, что сорок минут назад. Но тот, которого они подспудно
ожидали.
"По запросам N 1, N 2 и N 3 информационный центр МВД РФ никакими
материалами не располагает".
-- А тот телефон? -- выдохнул Пилютенко. Витошин кивнул. Семизначный
номер был единственным подтверждением всего ранее происшедшего. Теперь по
нему ответил молодой женский голос.
-- Я слушаю вас, -- тот же обезличенно служебный оборот, та же
энергичная упругость речи.
-- Мне капитана Соколовского, -- попросил Витошин, чувствуя, как гулко
колотится сердце.
-- Вы ошиблись, здесь такого нет.
-- А чей это номер?!
-- Номер служебный. Раз вы не знаете, кому он принадлежит, я ничем не
могу вам помочь.
Раздались короткие гудки. Начальник ЭКУ вытер пот со лба. Могло быть и
по-другому. Тот же мужской голос, не знающий капитана Соколовского. Или
принадлежащий капитану Соколовскому, но не помнящему о состоявшемся
разговоре. Или вообще отключенный телефон. Но ведь это не игры со звонками
наугад: это официальная связь по каналам МВД! Здесь пахнет не розыгрышами и
шутниками... Пахнет теми самыми строго засекреченными тайнами и неожиданными
смертями, которые часто приходилось видеть в лихих боевиках... А сценаристы
не всегда выдумывают сюжеты -- взятое из жизни воспринимается гораздо
достовернее...
Витошина охватил страх. Девятнадцать тридцать, комплекс зданий УВД
опустел, на доклад к генералу надо пройти сквозь безлюдные этажи ЭКУ, выйти
на улицу, пересечь сто пятьдесят -- двести метров пустынного темноватого
двора, зайти на "черную", вечно не освещенную лестницу, подняться на второй
этаж... Обычный, привычный путь, но сейчас на каждом метре могла
подстерегать опасность.
-- Что с вами, товарищ подполковник? -- будто сквозь вату донесся голос
Пилютенко.
Начальник ЭКУ встряхнул головой.
-- Ничего. Пойду доложу генералу...
-- Мне пойти с вами?
-- Пойдем...
За окном густели сумерки. Они оба свидетели. Вдвоем лучше не идти.
-- Впрочем, дождись меня здесь...
Начальник ЭКУ залез в сейф, покопался в груде отстрелянного оружия,
выбрал крохотный дамский "браунинг", снарядил обойму четырьмя -- больше не
было, патронами. Взял мощный аккумуляторный фонарь, накинул шинель, сунул
пистолетик в карман и вышел в гулкий пустой коридор. Он понимал, что его
страх может выглядеть чистой паранойей и стать поводом для многочисленных
насмешек, но сейчас ему было не до смеха. Перед тем как выйти на лестничную
площадку, он светил фонарем, целясь из "браунинга" параллельно лучу, с
такими же предосторожностями пробегал пролеты, словно по вражеской
территории, пробирался по захламленному двору.
Только выйдя в освещенный коридор второго этажа основного здания, он
перевел дух. В приемной никого не было, рабочее время секретаря истекло.
Оставив шинель и фонарь, Витошин зашел в кабинет к генералу. Высокий,
ширококостный, с овальным, чуть вогнутым лицом, Крамской выглядел
озабоченным и раздраженным. Он внимательно выслушал доклад, задал несколько
вопросов и кивком отпустил подполковника. Потом еще раз просмотрел
предварительный акт вскрытия киллера из "Маленького Парижа".
Смерть наступила в результате слепого огнестрельного ранения головы с
повреждением мозга, входное отверстие располагалось в переносице. На лбу под
кромкой волос, на носу, вдоль подбородка и на скулах имелись тонкие
малозаметные шрамы, характерные для косметических операций. Его сознательно
сделали похожим на Лапина-Карданова. Можно было бы гадать, кому и зачем это
понадобилось, если бы не доклад Витошина.
Генералы более осведомлены, чем подполковники. Крамской знал, что
всеобъемлющие учеты МВД используют в своих целях и спецслужбы: когда-то
единый всемогущий КГБ, сейчас его части -- Служба внешней разведки и
Федеральная служба безопасности. Объявленные в розыск обвиняемые по делам
специальной подследственности: доживающие свой век каратели, власовцы,
полицаи, современные контрабандисты, международные наркодельцы,
террористы... Фигуранты оперативных разработок: скрывшиеся предатели,
перебежчики, "засветившиеся" агенты иноразведок... Кроме того, существу --
ют особо ответственные сотрудники, носители чрезвычайно важных
государственных секретов, которые могут внезапно исчезнуть, чтобы
обнаружиться в виде безымянного трупа в одном из моргов или в подмосковном
лесу. Жетон и удостоверение легко утрачиваются, а отпечатки пальцев всегда
помогут установить личность.
Дактилокарты перечисленных категорий лиц вносятся в картотеку МВД, но
без установочных данных и каких-либо сведений. Если поступает запрос,
сотрудник картотеки немедленно информирует соответствующего офицера
спецслужбы, а инициатору запроса предлагает телефон этого офицера. Причем
информация идет только в одном направлении: снизу вверх. Инициатор запроса
выкладывает все, что интересует спецслужбу, после чего выслушивает
какую-нибудь легенду типа истории о прорвавшейся ТЭЦ... А ФСБ узнает
местонахождение интересующего ее человека и принимает свои меры.
Интересно, какие меры будут приняты в этом случае...
Резко звякнул аппарат бывшей "обкомовской" связи, по нему общались
между собой ответственные руководители города и области.
-- Приветствую, Иван Васильевич! -- услышал он голос Лизутина и понял,
что уже сейчас получит ответ на свои мысли. -- Сегодня прилетел из Москвы
один человек, его фамилия Михеев, -- начальник УФСБ замялся. -- По крайней
мере его так представил мой самый большой шеф. Понимаешь?
-- Лично?
-- Да, лично позвонил сегодня около трех. Попросил оказать максимальное
содействие... -- Лизутин снова замялся, но ничего пояснять не стал. -- Но
дело проходит по твоей линии...
-- "Маленький Париж"? -- быстро переспросил генерал.
-- Да. Сейчас мой порученец ведет его к тебе. Он попросил
отрекомендовать его. И сказал, что его полномочия могут подтвердить твой
самый большой шеф и даже Богомазов. Мне показалось, он говорит правду.
-- Мне позвонит председатель правительства?!
-- Ты сможешь проэкспериментировать. Я тебе скажу только одно: он
прилетел час назад, а уже в курсе того, что происходит в городе. И он не
хочет шумихи вокруг этого Лапина.
-- Хорошо, разберусь.
Крамской положил трубку. В былые времена, при всевластии КПСС, Комитет
играл роль старшего брата по отношению к милиции, к его мнению
прислушивались, а рекомендации рассматривались как руководство к действию.
Но теперь положение изменилось. Крушение партии резко снизило политическую
силу ее вооруженного отряда, а ресурсные возможности МВД всегда были
несравненно выше. Ныне каждый существовал сам по себе и никто никому не мог
указывать. Взглянув на часы, Крамской взял пульт и включил телевизор.
Начинался местный выпуск новостей.
В дверь коротко постучали. Порученец Лизутина вошел первым. Верхнюю
одежду он снял в приемной, оставшись в поношенном черном костюме, видавшей
виды белой сорочке и древнем черном галстуке.
-- Здравия желаю, товарищ генерал, -- не слишком четко обозначив стойку
"смирно", выпалил он. -- По поручению генерал-майора Лизутина представляю
товарища Михеева, прибывшего из Москвы.
Прибывший не посчитал нужным раздеться. Длинное приталенное пальто из
черного кашемира, светлый шарф, шапка из неизвестного Крамскому, но,
очевидно, очень дорогого меха.
-- Вы свободны, -- небрежно кивнул он порученцу, раскованно пересек
кабинет, протянул Крамскому руку.
-- Михаил Анатольевич.
Как оказалось, он носил купеческий перстень.
-- Иван Васильевич, -- привстал генерал, пожимая очень твердую кисть.
Михеев снял шапку, и его уши в очередной раз за вечер произвели
впечатление. Крамскому стало не по себе.
-- В приемной никого нет, не рискнул оставлять вещи, -- доверительно
сообщил гость, сбрасывая пальто на спинку стула у стола для совещаний.
Поскольку генерал остался сидеть на своем обычном месте, он сел за
приставной столик для посетителей. Похоже, это его не смутило.
-- Матвей Фомич, конечно, сказал вам о цели моего визита...
-- Нет, -- ответил Крамской. -- Только попросил принять вас. И сослался
на некие высокие рекомендации.
Всем своим видом генерал давал понять, что слишком большого впечатления
они на него не произвели.
Раздался пронзительный сигнал тон-вызова. Крамской потянулся к своему
пульту, потрогал трубку сотового телефона. Нет, вызывали не его. Михеев
вытащил из внутреннего кармана пальто маленькую японскую рацию. Точно такую,
как та, что нашли у убитого в "Маленьком Париже". Генерал впился взглядом в
блестящую трубку. Гость вставил в ухо крохотную капсулу наушника, не желая,
чтобы разговор был услышан.
-- На связи, -- спокойно сказал он.
Крамской вспомнил, что кто-то по рации убитого киллера соединился с
засадой. Уж не с этого ли аппарата? Кто сейчас вызвал остроухого? Как бы ни
был велик радиус действия прибора, он не мог брать Москву. Значит, у Михеева
есть люди в Тиходонске. Отсюда и поразившая Лизутина осведомленность...
-- Я все понял. Конец связи.
-- Хорошая рация.
-- Неплохая.
-- Сегодня мы нашли точно такую на месте убийства.
-- Ничего удивительного, бандиты оснащены сейчас лучше милиции. Но
давайте перейдем к делу...
-- Одну минуточку...
Дикторшу, критикующую городские власти за безобразную уборку снега,
сменила заставка "УВД информирует". Генерал усилил звук.
-- Органами внутренних дел Тиходонска по подозрению в причастности к
тяжкому преступлению разыскивается Лапин Сергей Иванович, тысяча девятьсот
шестьдесят четвертого года рождения, -- раздался голос за кадром, а в кадре
появилось лицо Макса. Куракин отметил, что тот мало изменился. И выглядел
вполне осмысленно. -- Может иметь документы на фамилию Карданов, --
продолжал закадровый голос. Невозмутимость гостя испарилась.
-- Долбоебы! -- рявкнул он. -- Откуда у него документы на эту фамилию!
-- Всем, знающим о местонахождении ЛапинаКарданова, просьба сообщить по
телефонам...
Крамской выключил телевизор.
-- Что вас так взволновало?
-- Некомпетентность! -- Гость не скрывал своего раздражения. В кабинете
начальника УВД обычно так себя не ведут.
-- Мы раскрываем массовое убийство, -- как полному идиоту пояснил
генерал. -- Думаю, что вполне компетентно. Этот человек -- единственный, кто
остался жив. Потому мы его и ищем.
-- Вы прекрасно знаете, что он ни в чем не виноват! Если он застрелил
нападающих, то ему надо дать как минимум медаль! А скорей орден. Зачем
травить человека, загонять в угол?
-- Мы не знаем достоверно, кто кого застрелил...
-- Неправда! -- дерзко перебил гость. -- А отпечатки пальцев на
пистолете?
Крамской оцепенел. Направленная в ИЦ МВД час назад информация прошла по
Звонок Директора Службы заменяет все удостоверения, пропуска и
рекомендательные письма, он свидетельствует о принадлежности человека к
элите отечественной контрразведки или к высшим эшелонам власти, его
исключительной надежности и облеченности самым высоким доверием. А последняя
фраза как бы дезавуировала безупречность аттестации. Будто Лизутина
предостерегали от безоговорочной оценки именно в таком самоочевидном ключе
директорского звонка.
-- Насколько я понял, у вас произошло какое-то ЧП по милицейской линии,
-- невозмутимо проговорил Михеев, сосредоточенно обрезая маленькой
серебряной гильотинкой кончик сигары. Его действительно звали Михаил
Анатольевич, так удобней, потому что человек привыкает к имени-отчеству и
может перепутать в тот момент, когда путать ничего нельзя. А фамилия Михеев
была ненастоящей, она действовала только в обычном, легальном мире. В
карманах у Михаила Анатольевича имелось удостоверение полковника Московского
УФСБ, карточка депутата Государственной Думы и мандат сотрудника
Администрации Президента России. Все документы были настоящими и выписаны на
фамилию Михеева. В этом состоял парадокс: подлинные документы оформлены на
вымышленную фамилию.
Настоящая фамилия Михаила Анатольевича -- Куракин, но документов на нее
не было никаких, потому что под ней он существовал в нелегальном,
конспиративном мире, где настоящие удостоверения не предъявляют, а в ходу
исключительно легендированные "ксивы". Впрочем, подлинность вроде бы
настоящей фамилии знающие люди могли поставить под сомнение, обоснованно
предположив, что это просто оперативный псевдоним, полученный тогда, когда
делался первый шаг на тернистом пути секретной деятельности.
-- В городе объявлен план "Кольцо", -- продолжал Михеев, разогревая
кончик сигары синеватым огоньком газовой зажигалки. На левой руке вызывающе
сидел массивный золотой перстень с причудливой монограммой. В привычных
Лизутину кругах таких не носили. -- Распространяются фотографии какого-то
человека... Чем все это вызвано?
-- Простите, Михаил Анатольевич, -- вкрадчиво проговорил Лизутин. -- Вы
прилетели час назад, этот час провели в моей машине по пути сюда. Насколько
я знаю своего порученца, он вам ничего не рассказывал. Откуда же у вас
столько информации о происходящих у нас событиях?!
Белесые, мертвенно-холодные глаза уставились на генерала в упор поверх
газового пламени. Лизутину не пришлось работать "в поле", и сейчас он
ощутил, как по позвоночнику от копчика медленно поднимается неприятный
озноб.
-- Обычно я знаю все, что меня интересует, -- со странной интонацией
произнес остроухий. Генералу показалось, что он маскирует презрение. "Может,
его прислали из-за квартиры для Галочки? -- мелькнула тревожная мысль. --
Или из-за этого кредита в "Тихпромбанке"?"
Он не просил, Юмашев сам оформил двести миллионов на год под пять
процентов, сам запустил деньги в оборот, сам погасил кредит... Он только
подписал несколько документов и стал законным обладателем ста тридцати
миллионов, полученных от "прокрутки". Ничего криминального по нынешним
меркам тут нет, особенно когда одной ногой стоишь на узкой пенсионной
тропке... Это раньше за подобные штуки могли с мясом оторвать погоны и
заслать в спецколонию на пятнадцать лет, а еще раньше -- без долгих
церемоний прислонить к стенке... Но кто знает, какие веяния дуют сейчас в
Москве... Народ обозлен, нужны козлы отпущения -- зажравшиеся жирные коты,
беззастенчиво пользующиеся властью. А он подходит на эту роль ничуть не хуже
любого другого чиновника областного масштаба. Все зависит от того, с кого
решат начать... Больше расспрашивать человека со звериными ушами Лизутину не
захотелось.
-- Сегодня расстреляли известного бизнесмена Тахирова... С ним еще
пятерых... Киллеров было двое, и их уложил этот самый Лапин-Карданов...
Что-то изменилось. Сигара уже взялась, а желтоголубой огонек продолжал
жечь свернутые табачные листы и закрученное в них табачное крошево. Белесые
глаза превратились в незрячие стекляшки, теперь на генерала таращились два
бельма.
-- Он как-то оказался в том ресторанчике... Случайно или специально,
пока никто не знает... И застрелил этих двоих. Причем, что интересно, попал
каждому в переносицу!
Горящий комочек вывалился из темно-коричневой сигары и упал остроухому
на брюки. Свободная рука мгновенно смахнула тускнеющий вишневый шарик на
пол. Такой реакции можно было только позавидовать. В глазах вновь появилась
осмысленность.
-- Это точно? Именно Лапин их нейтрализовал?
-- Есть два свидетеля.
Все опять пришло в норму. Гость втянул дым, с силой выпустил,
придирчиво осмотрел горящий конец. Он явно что-то обдумывал.
-- Тогда ему надо дать орден. На худой конец, медаль. Но для
награждения розыск не объявляют...
Лизутин пожал плечами.
-- Этим занимается милиция. Я не знаю, чем они руководствуются.
Михеев откинулся на спинку кресла, расслабился и теперь не торопясь
выпустил несколько сизых колечек.
-- Я приехал за ним. Но эта шумная облавная охота портит все дело:
загнанный человек легко решается на глупости. И еще: вторая фамилия не
должна фигурировать ни в каких документах, тем более в широковещательных
объявлениях. Про нее все должны забыть. Чем вы можете мне помочь?
После короткого раздумья генерал повторил жест.
-- Это компетенция начальника УВД. Не знаю, сможет ли Крамской
застопорить раскрученный маховик. Да и захочет ли... Не уверен, что моего
обращения будет достаточно...
-- Я сам с ним поговорю. Просто представьте меня. И разъясните, что за
подтверждением моих полномочий дело не станет. Если понадобится, в течение
десяти минут ему позвонит министр МВД. Или премьер.
Лизутин испытующе взглянул на собеседника. И безошибочно понял, что тот
не блефует. И не шутит.
Если есть человек -- неважно, живой или мертвый, у него можно снять
отпечатки пальцев. Разумеется, если он не пролежал полгода в земле или пару
недель в воде -- мацерация еще быстрее гнилостных процессов уничтожает
папиллярные узоры. Если есть человек, живой или мертвый, и у него не
отрублены кисти рук или отдельные пальцы, дактилокарта получится полной. В
каждом из десяти квадратиков на плотном листе бумаги будет чернеть дуговой,
петлевидный или узорчатый оттиск. Направленная инициатором розыска в былые
времена по фототелеграфу в МВД СССР, а в настоящее время по компьютерной
сети "Розыск" в МВД России дактилокарта "примеряется" ко всему массиву
хранящихся данных. Соотношение узоров позволяет вывести формулу поиска,
позволяющую из сотен тысяч хранящихся в информационном центре отпечатков
выбрать нужные. Если, конечно, они зарегистрированы.
Система дактилоскопического учета СССР накапливала сведения о судимых
на всей территории страны, неопознанных трупах, преступниках, скрывшихся с
места совершения преступления. В последнем случае человек со всеми
имеющимися у него пальцами отсутствует, есть только отдельные отпечатки,
неосмотрительно оставленные на стакане, выдавленном стекле, рукоятке ножа,
полированной поверхности шифоньера, распитой в честь удачного "дела" бутылке
и других предметах материального мира. В таком случае дактилокарта
получается неполной, так же, как и формула поиска, здесь вступают в силу
дополнительные признаки: особенности конкретного узора, дефекты кожи --
шрамы, рубцы... Если в ИЦе хранится полная дактилокарта разыскиваемого, то
хватит и одного оставленного "пальчика", чтобы ее разыскать. Если в Центре
имеются лишь два-три отпечатка, а инициатор розыска располагает одним-двумя,
но другими, вполне возможно, что их не удастся "состыковать" и ответ будет
отрицательным.
Старший эксперт ЭКУ УВД Тиходонской области майор Пилютенко располагал
двумя полными дактилокартами и одной неполной. На полных в графе "Фамилия,
имя, отчество" было написано: "Труп N1 из "Маленького Парижа" и,
соответственно: "Труп N2 из "Маленького Парижа". На неполной имелись
отпечатки большого, указательного и среднего пальцев левой руки с кофейной
чашечки в третьем кабинете, большого и указательного правой с рюмки в
третьем кабинете, большого правой с рукоятки пистолета "ПМ", большого левой
с затвора этого же пистолета. В графе "Фамилия" карандашом было проставлено:
"Лапин? Карданов?"
По ИЦ УВД ни один из данных отпечатков не проходил, Пилютенко
сканировал карточки и загнал их в сеть "Розыск", ожидая теперь ответа из ИЦ
министерства. Здесь же нетерпеливо ходил из угла в угол начальник ЭКУ
подполковник Витошин, котоЭКУ -- экспертно-криминалистическое управление.
рому по субординации надлежало докладывать полученный результат генералу.
В городском морге томился капитан Макаров, дожидаясь, пока вскроют не
вылежавший положенных двенадцати часов труп. Когда отдаются команды с самого
верха, на мелочи вроде соблюдения инструкций никто не смотрит.
В ЭКУ картинка на экране монитора сменилась.
"По запросу N1 вам надлежит позвонить по телефону 292-66-06", --
появилась неожиданная надпись.
-- Что за чертовщина? -- удивился Пилютенко. -- Зачем куда-то звонить?
Обычно они выдают разыскиваемую карточку с установочными данными или
стандартный текст: "Интересующими вас материалами ИЦ МВД РФ не
располагает..." И все...
Экран мигнул еще раз.
"По запросу N 2 вам надлежит позвонить по телефону 292-66-06", --
появилась надпись ниже первой.
-- Ничего не понимаю...
-- Может, у них новая система обслуживания? -- высказал предположение
затихший сзади Витошин.
"По запросу N 3 вам надлежит позвонить по телефону 292-66-06", --
высветилась на зеленоватом экране третья надпись.
-- Точно, новая система, -- пробормотал Витошин, переписывая номера,
зачем-то все три. -- Сейчас позвоним от меня по межгороду...
-- Давайте вначале проверим... Еще утром никакой новой системы не
было...
Из стопки лежащих на столе дактилокарт Пилютенко наугад выбрал одну
-- Этот хорошо известен и у нас и в Москве. Подозревается в
причастности к убийству на Мануфактурном, соседи опознали, -- пояснил он,
включил сканер, подождал короткого звонка и набрал на клавиатуре нужную
комбинацию букв и цифр. Он испытывал непонятное возбуждение. Начальник не
возражал. Оба нетерпеливо уставились на монитор. Томительно текли минуты.
"Игонин Василий Михайлович, он же Жабин Василий Петрович, он же
Клоповников Михаил Васильевич, кличка "Дуремар", 20 октября 1961 года
рождения, уроженец Рязани, осужден 15 ноября 1977 года Рязанским горнарсудом
по ст, ст. 144, ч. 2 и 145, ч. 2 У К РСФСР к трем годам лишения свободы,
освобожден 18 декабря 1979 года условно-досрочно. Судим 11 июня 1980 года
Адлерским горнарсудом по ст, ст. 108, ч. 2,146, ч. 2, п. "б", 206, ч. 3 УК
РСФСР к восьми годам л.с., освобожден 20 апреля 1988 года по сроку. Судим 15
августа 1989 года по ст. 224, ч. З УК РСФСР к двум годам л.с. условно..."
-- Вот, пожалуйста, вся биография, -- прокомментировал Пилютенко. --
Кражи, грабежи, разбои, тяжкие телесные, повлекшие смерть, наркотики... Все
ясно и понятно, без всяких дополнительных звонков.
-- Ладно, пойдем позвоним, -- хмуро отозвался Витошин. Он уже понимал,
что столкнулся с какойто "чернухой", о которой ранее не имел ни малейшего
понятия.
Московский номер отозвался быстро, со второго сигнала.
-- Слушаю вас, -- прозвучал в трубке официальный молодой голос.
Привычная служебная интонация, только обычно отвечающий называет должность и
фамилию, фамилию -- обязательно.
-- Начальник ЭКУ УВД Тиходонской области подполковник Витошин. Мы
давали запрос в ИЦ МВД на трех фигурантов по уголовному делу. Вместо ответа
получили ваш телефон.
-- Да, я знаю, -- упруго ответил неизвестный молодой человек, и Витошин
удивился: когда он успел узнать? Значит, о запросе ему сообщили немедленно.
-- Кто проходит у вас под номерами один, два и три? -- спросил молодой
человек.
-- Один и два -- неизвестные лица, расстрелявшие майора милиции и
крупного бизнесмена. А третий -- местный житель, убивший первого и второго.
Мы бы хотели установить их личности. Судя по всему, их карточки у вас
имеются?
-- Дело в том, что у нас недавно прорвало теплоцентраль и несколько
помещений архива залило, -- пояснил упругий голос. -- Карточки, которые вас
интересуют, находятся в поврежденном массиве. Идентифицировать их нельзя. Я
записал все данные, когда реставрационные работы завершатся, мы сообщим вам
нужную информацию. До свидания.
-- Одну минуту! -- перебил гладкую речь Витошин. -- С кем я говорю?
-- Капитан Соколовский, старший инспектор оперативно-поисковой
картотеки И Ц. Еще вопросы имеются? -- Капитан говорил отстраненно-холодно,
но очень любезно.
-- Нет, спасибо.
Положив трубку, начальник ЭКУ обернулся к эксперту.
-- Что скажешь?
-- Что залили горячей водой -- это похоже на правду. А столь высокая
четкость ответов... Странно как-то...
-- Да, -- задумчиво протянул подполковник. -- Если карточки испорчены,
то как они узнали, какие мы ищем? Похоже, что у них стоит сторожевой листок
на каждую из трех дактилокарт. И они у нас узнали, в связи с чем проводится
розыск...
-- Кто они?
-- Сейчас узнаем...
Витошин извлек телефонный справочник МВД, нашел номер дежурного
оперативно-справочной картотеки ИЦ, набрал его.
-- Дежурный капитан Еремеев, -- четко доложились на другом конце
провода.
Витошин представился.
-- Только что я говорил с капитаном Соколовским, но разговор прервали.
Как мне с ним соединиться?
-- А кто такой капитан Соколовский? -- вопросом на вопрос ответил
дежурный.
-- Старший инспектор оперативно-поисковой картотеки. Телефон 292-66-06.
-- Вы что-то путаете, товарищ подполковник. Соколовский у нас не
работает. И телефона такого в министерстве нет. Это вообще не наш
коммутатор.
-- Спасибо... -- растерянно сказал Витошин и положил трубку.
-- Что там такое? -- спросил Пилютенко.
-- Нет у них Соколовского. И телефона такого нет, -- подполковник был
явно растерян.
-- Знаете что, Леонид Никитич, давайте я сейчас повторю запрос...
Быстро переглянувшись, одолеваемые одними и теми же мыслями, офицеры
вернулись к компьютеру. Эксперт быстро проделал необходимые манипуляции.
Теперь минуты ожидания тянулись еще медленнее. Подполковник и майор застыли
у монитора, охваченные одинаковым предчувствием. Предчувствие было слишком
невероятным, такие развязки встречаются лишь в круто закрученных западных
боевиках, нашпигованных секретами, тайнами, конкуренцией специальных служб и
неожиданными смертями.
Наконец изображение на мониторе сменилось, пришел ответ, и это был
совсем не тот ответ, что сорок минут назад. Но тот, которого они подспудно
ожидали.
"По запросам N 1, N 2 и N 3 информационный центр МВД РФ никакими
материалами не располагает".
-- А тот телефон? -- выдохнул Пилютенко. Витошин кивнул. Семизначный
номер был единственным подтверждением всего ранее происшедшего. Теперь по
нему ответил молодой женский голос.
-- Я слушаю вас, -- тот же обезличенно служебный оборот, та же
энергичная упругость речи.
-- Мне капитана Соколовского, -- попросил Витошин, чувствуя, как гулко
колотится сердце.
-- Вы ошиблись, здесь такого нет.
-- А чей это номер?!
-- Номер служебный. Раз вы не знаете, кому он принадлежит, я ничем не
могу вам помочь.
Раздались короткие гудки. Начальник ЭКУ вытер пот со лба. Могло быть и
по-другому. Тот же мужской голос, не знающий капитана Соколовского. Или
принадлежащий капитану Соколовскому, но не помнящему о состоявшемся
разговоре. Или вообще отключенный телефон. Но ведь это не игры со звонками
наугад: это официальная связь по каналам МВД! Здесь пахнет не розыгрышами и
шутниками... Пахнет теми самыми строго засекреченными тайнами и неожиданными
смертями, которые часто приходилось видеть в лихих боевиках... А сценаристы
не всегда выдумывают сюжеты -- взятое из жизни воспринимается гораздо
достовернее...
Витошина охватил страх. Девятнадцать тридцать, комплекс зданий УВД
опустел, на доклад к генералу надо пройти сквозь безлюдные этажи ЭКУ, выйти
на улицу, пересечь сто пятьдесят -- двести метров пустынного темноватого
двора, зайти на "черную", вечно не освещенную лестницу, подняться на второй
этаж... Обычный, привычный путь, но сейчас на каждом метре могла
подстерегать опасность.
-- Что с вами, товарищ подполковник? -- будто сквозь вату донесся голос
Пилютенко.
Начальник ЭКУ встряхнул головой.
-- Ничего. Пойду доложу генералу...
-- Мне пойти с вами?
-- Пойдем...
За окном густели сумерки. Они оба свидетели. Вдвоем лучше не идти.
-- Впрочем, дождись меня здесь...
Начальник ЭКУ залез в сейф, покопался в груде отстрелянного оружия,
выбрал крохотный дамский "браунинг", снарядил обойму четырьмя -- больше не
было, патронами. Взял мощный аккумуляторный фонарь, накинул шинель, сунул
пистолетик в карман и вышел в гулкий пустой коридор. Он понимал, что его
страх может выглядеть чистой паранойей и стать поводом для многочисленных
насмешек, но сейчас ему было не до смеха. Перед тем как выйти на лестничную
площадку, он светил фонарем, целясь из "браунинга" параллельно лучу, с
такими же предосторожностями пробегал пролеты, словно по вражеской
территории, пробирался по захламленному двору.
Только выйдя в освещенный коридор второго этажа основного здания, он
перевел дух. В приемной никого не было, рабочее время секретаря истекло.
Оставив шинель и фонарь, Витошин зашел в кабинет к генералу. Высокий,
ширококостный, с овальным, чуть вогнутым лицом, Крамской выглядел
озабоченным и раздраженным. Он внимательно выслушал доклад, задал несколько
вопросов и кивком отпустил подполковника. Потом еще раз просмотрел
предварительный акт вскрытия киллера из "Маленького Парижа".
Смерть наступила в результате слепого огнестрельного ранения головы с
повреждением мозга, входное отверстие располагалось в переносице. На лбу под
кромкой волос, на носу, вдоль подбородка и на скулах имелись тонкие
малозаметные шрамы, характерные для косметических операций. Его сознательно
сделали похожим на Лапина-Карданова. Можно было бы гадать, кому и зачем это
понадобилось, если бы не доклад Витошина.
Генералы более осведомлены, чем подполковники. Крамской знал, что
всеобъемлющие учеты МВД используют в своих целях и спецслужбы: когда-то
единый всемогущий КГБ, сейчас его части -- Служба внешней разведки и
Федеральная служба безопасности. Объявленные в розыск обвиняемые по делам
специальной подследственности: доживающие свой век каратели, власовцы,
полицаи, современные контрабандисты, международные наркодельцы,
террористы... Фигуранты оперативных разработок: скрывшиеся предатели,
перебежчики, "засветившиеся" агенты иноразведок... Кроме того, существу --
ют особо ответственные сотрудники, носители чрезвычайно важных
государственных секретов, которые могут внезапно исчезнуть, чтобы
обнаружиться в виде безымянного трупа в одном из моргов или в подмосковном
лесу. Жетон и удостоверение легко утрачиваются, а отпечатки пальцев всегда
помогут установить личность.
Дактилокарты перечисленных категорий лиц вносятся в картотеку МВД, но
без установочных данных и каких-либо сведений. Если поступает запрос,
сотрудник картотеки немедленно информирует соответствующего офицера
спецслужбы, а инициатору запроса предлагает телефон этого офицера. Причем
информация идет только в одном направлении: снизу вверх. Инициатор запроса
выкладывает все, что интересует спецслужбу, после чего выслушивает
какую-нибудь легенду типа истории о прорвавшейся ТЭЦ... А ФСБ узнает
местонахождение интересующего ее человека и принимает свои меры.
Интересно, какие меры будут приняты в этом случае...
Резко звякнул аппарат бывшей "обкомовской" связи, по нему общались
между собой ответственные руководители города и области.
-- Приветствую, Иван Васильевич! -- услышал он голос Лизутина и понял,
что уже сейчас получит ответ на свои мысли. -- Сегодня прилетел из Москвы
один человек, его фамилия Михеев, -- начальник УФСБ замялся. -- По крайней
мере его так представил мой самый большой шеф. Понимаешь?
-- Лично?
-- Да, лично позвонил сегодня около трех. Попросил оказать максимальное
содействие... -- Лизутин снова замялся, но ничего пояснять не стал. -- Но
дело проходит по твоей линии...
-- "Маленький Париж"? -- быстро переспросил генерал.
-- Да. Сейчас мой порученец ведет его к тебе. Он попросил
отрекомендовать его. И сказал, что его полномочия могут подтвердить твой
самый большой шеф и даже Богомазов. Мне показалось, он говорит правду.
-- Мне позвонит председатель правительства?!
-- Ты сможешь проэкспериментировать. Я тебе скажу только одно: он
прилетел час назад, а уже в курсе того, что происходит в городе. И он не
хочет шумихи вокруг этого Лапина.
-- Хорошо, разберусь.
Крамской положил трубку. В былые времена, при всевластии КПСС, Комитет
играл роль старшего брата по отношению к милиции, к его мнению
прислушивались, а рекомендации рассматривались как руководство к действию.
Но теперь положение изменилось. Крушение партии резко снизило политическую
силу ее вооруженного отряда, а ресурсные возможности МВД всегда были
несравненно выше. Ныне каждый существовал сам по себе и никто никому не мог
указывать. Взглянув на часы, Крамской взял пульт и включил телевизор.
Начинался местный выпуск новостей.
В дверь коротко постучали. Порученец Лизутина вошел первым. Верхнюю
одежду он снял в приемной, оставшись в поношенном черном костюме, видавшей
виды белой сорочке и древнем черном галстуке.
-- Здравия желаю, товарищ генерал, -- не слишком четко обозначив стойку
"смирно", выпалил он. -- По поручению генерал-майора Лизутина представляю
товарища Михеева, прибывшего из Москвы.
Прибывший не посчитал нужным раздеться. Длинное приталенное пальто из
черного кашемира, светлый шарф, шапка из неизвестного Крамскому, но,
очевидно, очень дорогого меха.
-- Вы свободны, -- небрежно кивнул он порученцу, раскованно пересек
кабинет, протянул Крамскому руку.
-- Михаил Анатольевич.
Как оказалось, он носил купеческий перстень.
-- Иван Васильевич, -- привстал генерал, пожимая очень твердую кисть.
Михеев снял шапку, и его уши в очередной раз за вечер произвели
впечатление. Крамскому стало не по себе.
-- В приемной никого нет, не рискнул оставлять вещи, -- доверительно
сообщил гость, сбрасывая пальто на спинку стула у стола для совещаний.
Поскольку генерал остался сидеть на своем обычном месте, он сел за
приставной столик для посетителей. Похоже, это его не смутило.
-- Матвей Фомич, конечно, сказал вам о цели моего визита...
-- Нет, -- ответил Крамской. -- Только попросил принять вас. И сослался
на некие высокие рекомендации.
Всем своим видом генерал давал понять, что слишком большого впечатления
они на него не произвели.
Раздался пронзительный сигнал тон-вызова. Крамской потянулся к своему
пульту, потрогал трубку сотового телефона. Нет, вызывали не его. Михеев
вытащил из внутреннего кармана пальто маленькую японскую рацию. Точно такую,
как та, что нашли у убитого в "Маленьком Париже". Генерал впился взглядом в
блестящую трубку. Гость вставил в ухо крохотную капсулу наушника, не желая,
чтобы разговор был услышан.
-- На связи, -- спокойно сказал он.
Крамской вспомнил, что кто-то по рации убитого киллера соединился с
засадой. Уж не с этого ли аппарата? Кто сейчас вызвал остроухого? Как бы ни
был велик радиус действия прибора, он не мог брать Москву. Значит, у Михеева
есть люди в Тиходонске. Отсюда и поразившая Лизутина осведомленность...
-- Я все понял. Конец связи.
-- Хорошая рация.
-- Неплохая.
-- Сегодня мы нашли точно такую на месте убийства.
-- Ничего удивительного, бандиты оснащены сейчас лучше милиции. Но
давайте перейдем к делу...
-- Одну минуточку...
Дикторшу, критикующую городские власти за безобразную уборку снега,
сменила заставка "УВД информирует". Генерал усилил звук.
-- Органами внутренних дел Тиходонска по подозрению в причастности к
тяжкому преступлению разыскивается Лапин Сергей Иванович, тысяча девятьсот
шестьдесят четвертого года рождения, -- раздался голос за кадром, а в кадре
появилось лицо Макса. Куракин отметил, что тот мало изменился. И выглядел
вполне осмысленно. -- Может иметь документы на фамилию Карданов, --
продолжал закадровый голос. Невозмутимость гостя испарилась.
-- Долбоебы! -- рявкнул он. -- Откуда у него документы на эту фамилию!
-- Всем, знающим о местонахождении ЛапинаКарданова, просьба сообщить по
телефонам...
Крамской выключил телевизор.
-- Что вас так взволновало?
-- Некомпетентность! -- Гость не скрывал своего раздражения. В кабинете
начальника УВД обычно так себя не ведут.
-- Мы раскрываем массовое убийство, -- как полному идиоту пояснил
генерал. -- Думаю, что вполне компетентно. Этот человек -- единственный, кто
остался жив. Потому мы его и ищем.
-- Вы прекрасно знаете, что он ни в чем не виноват! Если он застрелил
нападающих, то ему надо дать как минимум медаль! А скорей орден. Зачем
травить человека, загонять в угол?
-- Мы не знаем достоверно, кто кого застрелил...
-- Неправда! -- дерзко перебил гость. -- А отпечатки пальцев на
пистолете?
Крамской оцепенел. Направленная в ИЦ МВД час назад информация прошла по