Страница:
— Слышишь? Давай их сюда! Если мне не видать доли моей добычи, то по крайней мере я хоть получу алмазы.
— Но ведь возможно, ваш помощник остался на берегу…
Он подошел ко мне вплотную и крепко схватил за руки.
— В этом случае наш договор останется в силе. Но с маленькими изменениями… я получу камни на несколько часов раньше, чем мы уговорились.
Он освободил одну мою руку и я принялся расстегивать свой камзол. На мне был мой новый щегольской наряд и расстегнуть его было не так-то просто. Мешочек с камнями был прикреплен к поясу. Мои пальцы так долго возились с узлом, что Слит в нетерпении подтолкнул меня. Затем внезапно, изменив решение, отпустил мою руку.
— Ни к чему, чтобы нас видели, — произнес он, — идемте в каюту.
Там он высыпал содержимое мешочка на маленький столик, прикрепленный к переборке. Руки его дрожали от нетерпения и ему пришлось дважды пересчитать камни.
— Некоторые из них чересчур малы, — проворчал он и обвиняюще сунул мне под нос один. — Что я смогу получить за него? Вы что, собираетесь надуть меня, мастер Близ? Клянусь, вам это даром не пройдет.
— У вас в руках целое состояние, капитан Слит.
Он поднял один из камней покрупней и неохотно кивнул головой.
— Да, этот очень неплох. За него можно взять приличную цену. Некоторые из них очень недурны, очень… — Он взглянул на меня и подмигнул. — Во всяком случае мне повезло больше чем остальным, а это уже немало.
— Если мы по-прежнему будем медлить, большинство остальных вместо своей доли получат могилу в открытом море, — сказал я.
— Это меня не касается, — он внимательно оглядел меня и снова подмигнул.
— А плащ у вас отличный. Как вы думаете, подойдет он мне?
Я начал терять самообладание.
— Он сшит на рослого мужчину и будет великоват вам, капитан Слит. Но думаю, я могу уступить его вам. Все равно он уже так пропитался вонью, которая царит на вашем судне, что никому больше он не нужен.
Капитан сгреб камни со стола, сунул их в кожаный мешочек на своем поясе и любовно погладил его пальцами. Потом он взглянул на меня и его лицо потемнело.
— Так значит вам не нравится мое судно? А вот мне так оно очень по душе. Славная посудина. Но если то, что вы сказали верно, мне необходим уборщик. Как вы, не против поработать в этом качестве? Думаю, вы не в восторге, мастер Близ. Тем не менее, полагаю, мне стоит обдумать эту мысль. Быть может, это неплохая идея и я поступлю именно так, а не сброшу вас за борт, как намеревался раньше.
Покачиваясь на волнах, мы бесцельно дрейфовали в течение двух часов, пока не подошли другие суда. Клим, по приказу капитана, работал на реях, крепя лини. В своем пурпурного цвета камзоле и желтых в полоску трико, он был похож на огромное насекомое, усевшееся на вантах. Я был предоставлен самому себе и решил заняться сочинением писем. Если мне суждено умереть, решил я, это непременно следует сделать. Я хотел рассказать Кэти о том, как люблю ее и все, что я никогда не решался сказать ей при встречах. Мне хотелось попросить у матушки и тети Гадилды прощения за горе, которое я им причинил. Я должен был также сообщить Джону то, что мне сказала Кристина. Быть может это помогло бы им лучше понять друг друга.
Я отлично понимал, что у меня нет никаких шансов отправить эти письма. Однако по крайней мере это занятие помогло бы мне скоротать мучительные часы ожидания в обществе дорогих мне людей. Однако это мне не удалось. На судне не оказалось ни одного листка бумаги. Это удивило меня, так как Слит на мой взгляд отнюдь не производил впечатление полного невежды. Тем не менее поиски писчих принадлежностей принесли мне несомненную пользу. Я обнаружил вещь, которая могла мне весьма пригодится. Это бы испанский кинжал. Его кожаные ножны были покрыты плесенью, но клинок был в порядке. Я сунул кинжал под камзол.
Судно находилось в ужасающем состоянии. Паруса были грязные и латанные. Лини плохо просмолены, буквы на борту полустерты. Все верхние постройки судна уже давно не видели краски и дерево кое-где начало гнить. Даже в капитанской каюте царило зловоние как на лондонских бойнях.
«Корнуэльская Девчонка» подошла к нам первой, и когда она приблизилось вплотную, я увидел, как Слит поднимается по трапу на ют. К этому времени Клим уже спустился вниз. Я стоял на шкафуте и окликнул его. Он подошел ко мне. По лицу его катился пот, так как солнце палило нещадно. Его богатый камзол был порван и запачкан смолой.
Я рассказал ему о замысле Слите. На его лице я не увидел и тени страха. Славный, отважный Клим! Он ободряюще похлопал меня по плечу. Другая его рука потянулась к кинжалу на поясе.
— Мы зададим им жару, — уверенно заявил он. — Эх, если бы у меня была с собой сабля! То-то бы полетели головы с плеч! Но мы и так им покажем. У тебя есть оружие, приятель?
Я показал ему испанский клинок, и он кивнул. — Мы взберемся наверх в люльку вахтенного. Им придется атаковать нас там. Ну, а уж мы сумеем их как следует встретить. — Казалось, перспектива схватки почти радует его. — Грязные скоты! Надеюсь, мы захватим с собой на тот свет немало этих мерзавцев. Хорошо бы сам Слит возглавил их атаку. Мне нужно с ним посчитаться.
Я услышал зычный голос Слита, стоявшего на юте, а потом ответ, донесшийся с «Корнуэльской Девчонки». Мне показалось, что голос этот принадлежит капитану Пули.
Разобрать слова я, как ни старался, не смог. Что ж, в любом случае ждать нам оставалось недолго. Если Хейт тоже вышел в море, впереди нас ждет недолгая схватка там наверху и неминуемая гибель. При этой мысли я невольно содрогнулся. Сердце бешено колотилось в груди. Я попытался вытащить кинжал из-под камзола, но руки у меня будто онемели. Я не был уверен, что сумею быстро взобраться по качающимся вантам и посоветовал Климу лезть наверх одному, пока еще есть время.
Он покачал головой и ухмыльнулся.
— Да, приятель, стоим мы с тобой здесь, оба разряженные в пух и прах как Эссекс перед свиданием с королевой — девственницей, а ждет нас впереди только кровавая схватка. Но ничего. Я всегда хотел умереть в богатом наряде, будто щеголь-дворянин. — Он стиснул мое плечо. — Ну, вот, он идет сюда. Приготовься!
Слит спустился на главную палубу и направился к нам.
— Спокойно, — предупредил Клим. — Ты идешь первым. Я буду держаться за тобой и раскрою его гнусную башку. — Я не спускал глаз с капитана, пытаясь по выражению его лица догадаться, какая судьба нас ожидает. Он улыбался, но я знал, что доверять его улыбке не следует.
— Вы что же это, мастер Близ, отвлекаете нашего сбежавшего жениха от работы. Надеюсь, вы не подбиваете его на бунт? Хотя теперь это, пожалуй, уже значения не имеет. Хьюги Хейт оказался парнем с головой. Он выполнил полученные распоряжения и остался на берегу. Думаю, вы кое-чем обязаны этому ирландцу. Как-никак он спас вашу жизнь.
Облегчение, которое я испытал, трудно описать. Клим, однако, оказался более недоверчивым.
— А что если он врет? — прошептал он.
— Не думаю, — прошептал я в ответ. — Уверен, что он говорит правду.
Слит отвернулся от нас. Сложив руки рупором, он закричал.
— Кончай отдыхать. Топселя ставить, паруса с грот-мачты спустить. Быстрее, ребята, мы должны наверстать потерянные два часа.
Экипаж начал торопливо выполнять команды капитана. Слит повернулся ко мне и спокойно проговорил.
— Я сказал вам сущую правду, мастер Близ. Хьюги Хейт в самом деле остался на берегу и следит, чтобы наша добыча не ушла. — Знаком он предложил мне приблизиться к нему и я без колебаний повиновался.
— Наша сделка с вами остается в силе, мастер Близ. Я получил плату и как и обещал доставлю вас к капитану Уорду. Вы скажите ему лишь, что мы узнали об опасности и решили идти к нему на помощь. — Он перешел на шепот. — Хотя бы один намек с вашей стороны и вам не поздоровится. Я человек слова, мастер Близ. Если не хотите, чтобы я вырезал десять Господних заповедей на вашей спине, лучше вам помалкивать.
21
— Но ведь возможно, ваш помощник остался на берегу…
Он подошел ко мне вплотную и крепко схватил за руки.
— В этом случае наш договор останется в силе. Но с маленькими изменениями… я получу камни на несколько часов раньше, чем мы уговорились.
Он освободил одну мою руку и я принялся расстегивать свой камзол. На мне был мой новый щегольской наряд и расстегнуть его было не так-то просто. Мешочек с камнями был прикреплен к поясу. Мои пальцы так долго возились с узлом, что Слит в нетерпении подтолкнул меня. Затем внезапно, изменив решение, отпустил мою руку.
— Ни к чему, чтобы нас видели, — произнес он, — идемте в каюту.
Там он высыпал содержимое мешочка на маленький столик, прикрепленный к переборке. Руки его дрожали от нетерпения и ему пришлось дважды пересчитать камни.
— Некоторые из них чересчур малы, — проворчал он и обвиняюще сунул мне под нос один. — Что я смогу получить за него? Вы что, собираетесь надуть меня, мастер Близ? Клянусь, вам это даром не пройдет.
— У вас в руках целое состояние, капитан Слит.
Он поднял один из камней покрупней и неохотно кивнул головой.
— Да, этот очень неплох. За него можно взять приличную цену. Некоторые из них очень недурны, очень… — Он взглянул на меня и подмигнул. — Во всяком случае мне повезло больше чем остальным, а это уже немало.
— Если мы по-прежнему будем медлить, большинство остальных вместо своей доли получат могилу в открытом море, — сказал я.
— Это меня не касается, — он внимательно оглядел меня и снова подмигнул.
— А плащ у вас отличный. Как вы думаете, подойдет он мне?
Я начал терять самообладание.
— Он сшит на рослого мужчину и будет великоват вам, капитан Слит. Но думаю, я могу уступить его вам. Все равно он уже так пропитался вонью, которая царит на вашем судне, что никому больше он не нужен.
Капитан сгреб камни со стола, сунул их в кожаный мешочек на своем поясе и любовно погладил его пальцами. Потом он взглянул на меня и его лицо потемнело.
— Так значит вам не нравится мое судно? А вот мне так оно очень по душе. Славная посудина. Но если то, что вы сказали верно, мне необходим уборщик. Как вы, не против поработать в этом качестве? Думаю, вы не в восторге, мастер Близ. Тем не менее, полагаю, мне стоит обдумать эту мысль. Быть может, это неплохая идея и я поступлю именно так, а не сброшу вас за борт, как намеревался раньше.
Покачиваясь на волнах, мы бесцельно дрейфовали в течение двух часов, пока не подошли другие суда. Клим, по приказу капитана, работал на реях, крепя лини. В своем пурпурного цвета камзоле и желтых в полоску трико, он был похож на огромное насекомое, усевшееся на вантах. Я был предоставлен самому себе и решил заняться сочинением писем. Если мне суждено умереть, решил я, это непременно следует сделать. Я хотел рассказать Кэти о том, как люблю ее и все, что я никогда не решался сказать ей при встречах. Мне хотелось попросить у матушки и тети Гадилды прощения за горе, которое я им причинил. Я должен был также сообщить Джону то, что мне сказала Кристина. Быть может это помогло бы им лучше понять друг друга.
Я отлично понимал, что у меня нет никаких шансов отправить эти письма. Однако по крайней мере это занятие помогло бы мне скоротать мучительные часы ожидания в обществе дорогих мне людей. Однако это мне не удалось. На судне не оказалось ни одного листка бумаги. Это удивило меня, так как Слит на мой взгляд отнюдь не производил впечатление полного невежды. Тем не менее поиски писчих принадлежностей принесли мне несомненную пользу. Я обнаружил вещь, которая могла мне весьма пригодится. Это бы испанский кинжал. Его кожаные ножны были покрыты плесенью, но клинок был в порядке. Я сунул кинжал под камзол.
Судно находилось в ужасающем состоянии. Паруса были грязные и латанные. Лини плохо просмолены, буквы на борту полустерты. Все верхние постройки судна уже давно не видели краски и дерево кое-где начало гнить. Даже в капитанской каюте царило зловоние как на лондонских бойнях.
«Корнуэльская Девчонка» подошла к нам первой, и когда она приблизилось вплотную, я увидел, как Слит поднимается по трапу на ют. К этому времени Клим уже спустился вниз. Я стоял на шкафуте и окликнул его. Он подошел ко мне. По лицу его катился пот, так как солнце палило нещадно. Его богатый камзол был порван и запачкан смолой.
Я рассказал ему о замысле Слите. На его лице я не увидел и тени страха. Славный, отважный Клим! Он ободряюще похлопал меня по плечу. Другая его рука потянулась к кинжалу на поясе.
— Мы зададим им жару, — уверенно заявил он. — Эх, если бы у меня была с собой сабля! То-то бы полетели головы с плеч! Но мы и так им покажем. У тебя есть оружие, приятель?
Я показал ему испанский клинок, и он кивнул. — Мы взберемся наверх в люльку вахтенного. Им придется атаковать нас там. Ну, а уж мы сумеем их как следует встретить. — Казалось, перспектива схватки почти радует его. — Грязные скоты! Надеюсь, мы захватим с собой на тот свет немало этих мерзавцев. Хорошо бы сам Слит возглавил их атаку. Мне нужно с ним посчитаться.
Я услышал зычный голос Слита, стоявшего на юте, а потом ответ, донесшийся с «Корнуэльской Девчонки». Мне показалось, что голос этот принадлежит капитану Пули.
Разобрать слова я, как ни старался, не смог. Что ж, в любом случае ждать нам оставалось недолго. Если Хейт тоже вышел в море, впереди нас ждет недолгая схватка там наверху и неминуемая гибель. При этой мысли я невольно содрогнулся. Сердце бешено колотилось в груди. Я попытался вытащить кинжал из-под камзола, но руки у меня будто онемели. Я не был уверен, что сумею быстро взобраться по качающимся вантам и посоветовал Климу лезть наверх одному, пока еще есть время.
Он покачал головой и ухмыльнулся.
— Да, приятель, стоим мы с тобой здесь, оба разряженные в пух и прах как Эссекс перед свиданием с королевой — девственницей, а ждет нас впереди только кровавая схватка. Но ничего. Я всегда хотел умереть в богатом наряде, будто щеголь-дворянин. — Он стиснул мое плечо. — Ну, вот, он идет сюда. Приготовься!
Слит спустился на главную палубу и направился к нам.
— Спокойно, — предупредил Клим. — Ты идешь первым. Я буду держаться за тобой и раскрою его гнусную башку. — Я не спускал глаз с капитана, пытаясь по выражению его лица догадаться, какая судьба нас ожидает. Он улыбался, но я знал, что доверять его улыбке не следует.
— Вы что же это, мастер Близ, отвлекаете нашего сбежавшего жениха от работы. Надеюсь, вы не подбиваете его на бунт? Хотя теперь это, пожалуй, уже значения не имеет. Хьюги Хейт оказался парнем с головой. Он выполнил полученные распоряжения и остался на берегу. Думаю, вы кое-чем обязаны этому ирландцу. Как-никак он спас вашу жизнь.
Облегчение, которое я испытал, трудно описать. Клим, однако, оказался более недоверчивым.
— А что если он врет? — прошептал он.
— Не думаю, — прошептал я в ответ. — Уверен, что он говорит правду.
Слит отвернулся от нас. Сложив руки рупором, он закричал.
— Кончай отдыхать. Топселя ставить, паруса с грот-мачты спустить. Быстрее, ребята, мы должны наверстать потерянные два часа.
Экипаж начал торопливо выполнять команды капитана. Слит повернулся ко мне и спокойно проговорил.
— Я сказал вам сущую правду, мастер Близ. Хьюги Хейт в самом деле остался на берегу и следит, чтобы наша добыча не ушла. — Знаком он предложил мне приблизиться к нему и я без колебаний повиновался.
— Наша сделка с вами остается в силе, мастер Близ. Я получил плату и как и обещал доставлю вас к капитану Уорду. Вы скажите ему лишь, что мы узнали об опасности и решили идти к нему на помощь. — Он перешел на шепот. — Хотя бы один намек с вашей стороны и вам не поздоровится. Я человек слова, мастер Близ. Если не хотите, чтобы я вырезал десять Господних заповедей на вашей спине, лучше вам помалкивать.
21
Удача как и прежде продолжала сопутствовать Джону Уорду. Он как раз созвал своих капитанов на борт «Королевы Бесс», стоявшей на якоре у мыса Пассер. Мы прибыли туда одновременно с ними.
Итак я снова находился на борту нашего флагмана и наблюдал как ялики и шлюпки с капитанами приближаются к нам со всех сторон. В глазах рябило от множества парусов. Картина была довольно впечатляющая. Многие из этих кораблей прославились подвигами, о которых с гордостью говорила вся Англия. Среди них была «Прекрасная Розамунда», одна захватившая у Сан Лукара три испанских судна; «Алкивиад», добиравшийся до берегов Китая; «Святой Иоанн», чья попытка отыскать Северовосточный проход едва не увенчалась успехом. Я любовался этим могучим флотом, и моя уверенность в успешном завершении нашего предприятия росла. Для испанцев и венецианцев такой орешек был явно не по зубам.
Вместе с Джоролемоном Сноудом я стоял на шкафуте и наблюдал за Джоном, который весело приветствовал поднимавшихся на борт капитанов.
— Вы всегда были грозой венецианцев, Харрис, и я рад, что вы здесь. У вас будет возможность еще раз сразиться с ними. Приятно снова встретиться с вами, Дик Лонгкасл. Своим прибытием вы сняли тяжесть с моей души. А-а, Хэлси, у меня для вас добрые вести. Вы ведь мечтали о хорошей драке, считайте, что ваша мечта сбылась.
Благочестивый Джоралемон, однако, смотрел на все происходящее совершенно другими глазами, шепотом он сообщил мне о каждом вновь прибывшем. Все они без исключения, были, по его мнению, дикими буянами. Они не боялись ни Бога, ни человека и за свои грехи несомненно должны были гореть в аду.
Джоралемон с жаром, словно пророк Иеремия продолжал бичевать порок. Я знал причину его праведного гнева. Когда мы прибыли прошлой ночью и вошли в каюту Джона, мы застали следующую картину: Джон во весь рост вытянулся в кресле, на подлокотнике которого восседала какая-то девица. Джон немного смутился и поспешно объяснил, что эта девушка — немка, которую сняли с захваченного итальянского судна. Ее отправят на родину, как только представится возможным. Девушка, рыжеволосая и полногрудая, ущипнула его за ухо и встала с подлокотника. Джон ухмыльнулся.
— Она очень благодарна нам за спасение, — объяснил он.
Глядя на нее, я припомнил свое посещение Сук-эль-Барка, невольничьего рынка в Тунисе. Там я впервые увидел нагих женщин. Они были прикованы цепями к черным столбикам и покупатели внимательно разглядывали их. И теперь, когда я смотрел на эту молодую немку, то почему-то представил ее себе совершенно нагой. Такое со мной случилось впервые и я испытывал острое чувство вины, и во время всего нашего разговора с Джоном старался не глядеть на девицу.
Позднее Джоралемон подробнее рассказал мне о ней, высмеивая ее претензии на аристократичность. Он также горько укорял Джона за прискорбную слабость к «иноземной Иезавели». [47]
Я насторожился, когда на борт поднялся Мачери.
— Приветствую вас, сэр Невил, — дружелюбно поздоровался с ним Джон. Манеры поведения Мачери ничуть не изменились. В его обращении чувствовался тот же налет снисходительности, что и прежде. Я почувствовал сильное искушение выложить ему все, что мне стало о нем известно.
— Так в чем же дело, Уорд? — высокомерно поинтересовался он.
— Приспешники ада задумали уничтожить нас, Мачери, — ответил Джон, — нас ждут серьезные испытания.
Сэр Невил подошел к троице своих приспешников, стоявших у поручней. Когда на борт «Королевы Бесс» поднялся последний из прибывших капитанов, Джон повел всех в свою каюту. Я воспользовался удобным случаем и отправился вниз, где отбывал свое наказание Клим. Его на шесть часов заковали в тесные наручники. Я увидел, что кисти у него уже распухли и сильно покраснели.
— Ничего, Клим, — ободрил я его, — остался всего лишь один час. — Ему должно быть было очень больно, но он переносил страдания стоически.
— Плевать, — ответил он, — я заслужил наказание. Нарушил приказ и оставил леди на произвол судьбы. Поделом мне.
Я дал ему напиться, хотя это было запрещено. Меня сопровождал Джоралемон, и когда мы вышли, он заметил.
— Хорошо, что тебя не видел Гард, Роджер. Он бы и тебя приковал рядом с Климом за то, что ты нарушил правила. — Очевидно его мысли по-прежнему были заняты молодой немкой, по тому что немного погодя он мрачно произнес. — Неужели Джон устроит еще один вертеп разврата на берегу? И для этой блудницы вавилонской? И поставит охранять его честных английских моряков? Как же можно ожидать, что Господь и дальше будет покровительствовать его начинаниям?
Он удалился, скорбно бормоча что-то себе под нос. Я бесцельно бродил по палубе, размышлял о том, какой план действий примет военный совет. На ют вышла молодая немка. Ветер тесно облепил ее юбку вокруг бедер, но ее это не смущало. Она смотрела на меня сверху и улыбалась.
Совещание закончилось примерно через час. Джон вышел на палубу в сопровождении капитана Мачери. Его рука лежала на плече сэра Невила.
— Думаю этого будет достаточно, Мачери, — заявил он. — У вас будет отличная возможность показать себя.
Сэр Невил сухо ответил.
— Надеюсь, я окажусь на высоте задачи, Уорд.
О принятых решениях я узнал лишь через несколько часов. Пока же капитаны шумно выпили за успех предприятия и отбыли на свои суда. На палубу вынесли котлы с пищей. Двое матросов затеяли спор. Остальные члены экипажа разделились, приняв ту или иную сторону. Густая брань просолила воздух. Все это длилось не меньше четверти часа. Освобожденный от своих цепей Клим уплетал за обе щеки, хотя руки у него, судя по всему, здорово болели.
Ранним вечером меня вызвали в капитанскую каюту. Джон сидел перед разложенной на столе картой. Здесь же стояла свеча и фляжка с белым вином. Девушка, которую как я узнал звали Аврора, калачиком свернулась на кресле рядом. Джон пребывал в отличном расположении духа.
— Считай, что они у нас уже в руках, — объявил он. — Ты так быстро доставил мне новости, что я могу подготовить им отличную западню. Я только что беседовал с Гормишем, и он сообщил мне очень ценные сведения о численности флота, двигающегося с востока. — Джон помолчал и чувствуя, что меня смущает присутствие девушки добавил.
— Не беспокойся, мой осторожный друг, она ни слова не понимает по-английски, так что мы можем безо всяких опасений беседовать в ее присутствии.
— Я не об этом беспокоюсь. Я подумал о Кэти.
Его лицо помрачнело.
— Черт побери, Роджер. Я позвал тебя, чтобы поблагодарить, а ты меня отвлекаешь такими глупостями. Сколько раз повторять тебе — не следует обращать внимания на мои мимолетные увлечения.
— Кристина тоже мимолетное увлечение? Я очень привязался к ней и не хочу, чтобы она испытала боль.
— Довольно читать мне проповеди, Роджер. — На лице Джона появилось раздраженное выражение. Предоставь это пастору Сноуду. Он и так не дает мне ни минуты покоя. Вам обоим стоило бы завести себе туземных женщин. Тогда, быть может, вы стали бы более терпимыми. Что же до этой девчушки, то она сегодня приглянулась Мачери. Так что, возможно, я отправлю ее к нему на корабль и тогда вы оба перестанете порицать меня. Как, черт побери, удовлетворит это тебя?
Девушка произнесла что-то тихим ленивым голосом. Джон слушал ее нахмурившись. Очевидно, он с трудом понимал ее. Ответил он ей немногословно, запинаясь. Единственное, что я понял, было его обычное «черт побери». Потом он ухмыльнулся и подмигнул мне.
— Она говорит, ей известно, что мы говорим о ней и хочет знать, в чем дело. Я сказал ей, что она пришлась тебе по вкусу и ты грозишься увести ее у меня. Теперь смотри в оба. Девчонка она бедовая.
Он выпрямился в кресле, давая понять, что разговор на эту тему закончен и положил руку на карту.
— А теперь перейдем к делу. Во-первых, хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделал. Вел ты себя безупречно. Полагаю, ты рассказал мне далеко не все, ведь я знаю мерзавцев, с которыми тебе пришлось иметь дело. Но это может подождать. Я хочу сообщить о принятых сегодня решениях. Испанцы полагают, что взяли меня в тиски, разделив свой флот. Они явно полагают, что появление кораблей с востока заставит нас оттянуть туда значительную часть нашего флота, и они сумеют легко справиться с нами. Ну, а я оставлю здесь почти весь наш флот, за исключением шести кораблей. Это будет для них большим и не очень приятным сюрпризом. А тем временем шесть кораблей свяжут силы венецианцев.
— Шесть против целого флота?
Джон усмехнулся.
— А почему бы нет? Ведь «Ревейндж» целый день противостоял испанцам. Имея шесть кораблей, я сумею сдерживать венецианцев столько, сколько будет необходимо. Осуществление этой части операции я возьму на себя.
— А кто будет командовать силами, которые выступят против испанцев?
— Сэр Невил Мачери.
— Мачери! — воскликнул я, не веря своим ушам. — Но ведь ему нельзя доверять. Он собирался сбежать вместе со Слитом, Блантом и Пули, прихватив всю нашу добычу. К счастью, я вовремя узнал об этом. Я обещал Слиту молчать, но теперь, когда речь идет о судьбе флота, я считаю себя свободным от этого обещания.
Джон мрачно кивнул.
— Охотно верю. Но неужели ты думаешь, что я избрал бы этот план, если бы был возможен другой? Я глубоко презираю Мачери и предпочел бы скорее потерять глаз, чем предоставить ему возможность пожать плоды столь блистательной победы. Но сейчас наступил такой момент, когда личными чувствами приходится пренебречь. Мачери — второй после меня по старшинству, и если я попытаюсь обойти его, большой крови нам не миновать, а рисковать я не имею права. В любом случае самую трудную часть работы я беру на себя, потому что все зависит от того, сумеем ли мы сдержать венецианцев на востоке, пока наши главные силы разобьют испанцев.
— А что если Мачери проиграет сражение?
Джон встал и подвел меня к иллюминатору, через который нам видны были огни на верхушках мачт лежавших в дрейфе судов. Джон понизил голос до шепота.
— В хитрости я, пожалуй, не уступлю сэру Невилу. Я заключил негласный договор с самыми опытными капитанами — Харрисом, Дженнингсом и Ленгкаслом. Мачери должен советоваться с ними по всем важным вопросам. В случае, если дела пойдут не так, как следует, они вмешаются и отстранят Мачери от командования.
— Со мной против венецианцев согласились пойти Хэлси и Глэнвилл. Два самых отважных капитана, каких только видела Англия. — Он помолчал и подмигнул мне. — А как ты думаешь, кто остальные? Три твоих друга — Слит, Блант и Пули.
— Разве ты можешь им доверять?
— Что касается их боевых качеств, то в этом они остальным не уступят. А Слит вообще один из лучших. Что же касается доверия… они ведь тоже будут рисковать своей шкурой. Зато они будут отрезаны от Мачери и не смогут поддержать его в случае, если он поднимет какую-то бучу. Думаю, я поступаю разумно, связав им таким образом руки. — Он указал на один из кораблей, стоявших на якоре поблизости.
— Это — «Грейс О'Мэлли». Как тебе известно, экипаж Слита сильно недоукомплектован, и я обещал ему помочь людьми. По какому-то недоразумению его старший пушкарь остался в Тунисе. Мне кажется, пушкарское дело тебя заинтересовало. Я бы хотел, Роджер, чтобы это место занял ты.
Если мне чего-то здорово не хотелось, так это как раз возобновить знакомство с капитаном Слитом и вновь очутиться на грязной палубе «Грейс О'Мэлли». Кроме того, я вовсе не был уверен, что сумею справиться с командой пушкарей. Было ясно, однако, что Джон рассчитывает на меня, а значит мои личные симпатии и антипатии здесь были не в счет. Я неохотно кивнул.
— Благодарю, мой славный Роджер! У меня нет иного выхода, иначе я не попросил бы об этом тебя. Кстати, при всех его пороках, Слит — отменный воин. Вместе с тобой пойдет твой приятель Клим. Не давай ему делать глупости. У него уже два серьезных взыскания. Наказание за третью провинность будет суровым. Присматривай за парнем. Мне он по сердцу, и не хотелось бы видеть его в петле на нок-рее.
Джоралемон сидел на шкафуте, штопая при свете фонаря прореху на своих штанах… Продолжая орудовать иглой, он сделал мне знак сесть рядом.
— Меня переводят на «Грейс О'Мэлли». Ты знал об этом?
Он покачал головой и нахмурился. — Ты больше смыслишь в счете и ведении бухгалтерских книг, чем в артиллерии, — сказал он. — Я предпочел бы, чтобы ты остался на «Королеве».
— А почему он всюду берет тебя с собой? Моряк ведь из тебя прямо скажем, неважный, Джор. Это потому, что ты дружишь с ним с детства?
— Вот именно. — Он критически оглядел свою работу. — Мы ведь жили в одном квартале, как ты, быть может, помнишь. Джон всегда был богом в моих глазах. Я смотрел на него снизу вверх, его слово было для меня законом. Мальчишкой я не был сильным и Джон частенько заступался за меня.
— Я помню, как он однажды порвал кафтан Нику Билу, когда тот посмеялся над тобой.
— Ты, наверное, тогда был совеем маленьким, Роджер. Да, мы с Джоном были очень дружны. Не знаю почему он так ко мне относился. Ведь трудно было найти двух столь непохожих мальчуганов. Быть может дело здесь в моем отце. Джон проводил целые часы в нашем маленьком дворике, где работал мой старик, слушая его истории. — В голосе Джора слышалась гордость. — Отец Джона не ходил в дальние плавания, мой же, прежде чем занялся изготовлением парусов пару раз бывал и в Индии и в Америке. Боюсь, правда, что он, частенько, привирал нам. Его истории заставляли нас замирать от ужаса. О морских чудовищах, которые целиком заглатывали суда. Он клялся, что видел привидения погибших испанцев, управлявших парусами в южных морях, видел как над их головами бегали огоньки, похожие на огни ада. Джон буквально впитывал в себя эти истории. И они укрепляли его желание посвятить жизнь морю. На меня же они оказывали обратное действие. Но когда Джон ушел в море, у меня и мысли не было покинуть его. — Он глубоко вздохнул.
— Уже двенадцать лет мы ведем такую жизнь. Двенадцать лет несчастий для меня. Я всегда желал изучить латынь и стать священником, а вместо этого стал самозванным пастором для толпы кровожадных пиратов. Все это так непохоже на то, о чем я мечтал, что порой кажется мне дурным сном. Я мечтаю проснуться и услышать звон колоколов нашей городской церкви. — Джор задумался. Я не стал прерывать его размышлений, и он продолжал. — Первое наше большое плавание мы совершили в арктических морях. Компания Московии послала судно, чтобы отыскать Северовосточный проход, и мы нанялись на этот корабль. Джон вернулся из этого плавания уже первым помощником. Капитан судна оказался слабым человеком. В конце концов команда подняла мятеж. Двоих матросов пришлось повесить. Никогда не забуду этого плавания!
— Ты не удивишься, — продолжал он, — если я скажу тебе, что когда мы отплывали назад, на причале нас провожала высокая девушка-норвежка. Она была такой печальной, что я впервые как следует отругал Джона. Красивая была девушка, очень похожа на мать Джона. Ты помнишь миссис Уорд?
— Смутно. Помню она была высокого роста, со светлыми волосами и очень добрыми глазами. Я был еще очень мал, когда она умерла.
— Превосходная была женщина. Слишком хороша для Еноха Уорда. От нее Джон унаследовал красоту и свои лучшие качества тоже. Все дурное перешло к нему от отца. Я находился как раз у таверны «Бычья голова», когда муж этой рыжеволосой бабенки всадил Еноху Уорду нож между ребер. Енох был маленького роста, ужасный хвастун, щеголь и бабник. Трудно поверить, что у такого недомерка мог родиться этакий гигант-сын. Зато миссис Уорд была мне как мать. Моя собственная ведь давно умерла, как тебе известно. Наслушавшись историй моего отца, мы шли к Джону, и его мать всегда угощала нас чем-нибудь вкусным. Пирогами или ломтиками жареной говядины. — Он помолчал и как-то искательно посмотрел на меня. — Не придавай значения моим словам, когда я браню Джона. Мне не нравятся в нем лишь две черты: отсутствие интереса к Слову Божьему и то, как он ведет себя с женщинами. В лицо я всегда говорю ему более неприятные вещи, чем у него за спиной. Я всегда стараюсь помнить, что он не стал бы великим капитаном, если бы был иным. Его добродетели и недостатки переплелись и слились воедино. Тебе тоже нужно понять это, Роджер.
Я подумал о Кэти и Кристине и заявил Джору, что не могу одобрить поведения Джона в этом вопросе.
— Винить его одного тоже не справедливо, — заметил Джоралемон. — Они сами бросаются ему на шею. И так было всегда. А возьми эту женщину… — Он мотнул головой в сторону каюты. — Когда она впервые поднялась на наш корабль, и я увидел ее бесстыжие, распутные глаза, то сразу понял, что произойдет. Она только раз взглянула на Джона и пожалуйста…
— Он обещал мне, что отошлет ее.
— Но ведь этим дело не закончится. Сколько их еще будет!
— Я надеялся, что с сеньоритой у него все будет по-другому. Она так добра и красива и она любит его. Ведь из-за него вся ее жизнь пошла кувырком.
— Она католичка, папистка! — в глазах Джора это был едва ли не смертный грех. — Такие как она тысячами сжигали наших мучеников! Всякий раз как я гляжу на нее, мне мерещится дым костров инквизиции. По мне уж лучше пусть развлекается с этой наглой немкой. Она хоть нашей истиной веры.
— Как ты считаешь, может Джон, несмотря ни на что, любить одну женщину? Он говорит, что любит Кэти Лэдланд, но на его поведении это никак не сказывается. Мне это причиняет боль, ведь я… ведь я люблю Кэти сам.
Итак я снова находился на борту нашего флагмана и наблюдал как ялики и шлюпки с капитанами приближаются к нам со всех сторон. В глазах рябило от множества парусов. Картина была довольно впечатляющая. Многие из этих кораблей прославились подвигами, о которых с гордостью говорила вся Англия. Среди них была «Прекрасная Розамунда», одна захватившая у Сан Лукара три испанских судна; «Алкивиад», добиравшийся до берегов Китая; «Святой Иоанн», чья попытка отыскать Северовосточный проход едва не увенчалась успехом. Я любовался этим могучим флотом, и моя уверенность в успешном завершении нашего предприятия росла. Для испанцев и венецианцев такой орешек был явно не по зубам.
Вместе с Джоролемоном Сноудом я стоял на шкафуте и наблюдал за Джоном, который весело приветствовал поднимавшихся на борт капитанов.
— Вы всегда были грозой венецианцев, Харрис, и я рад, что вы здесь. У вас будет возможность еще раз сразиться с ними. Приятно снова встретиться с вами, Дик Лонгкасл. Своим прибытием вы сняли тяжесть с моей души. А-а, Хэлси, у меня для вас добрые вести. Вы ведь мечтали о хорошей драке, считайте, что ваша мечта сбылась.
Благочестивый Джоралемон, однако, смотрел на все происходящее совершенно другими глазами, шепотом он сообщил мне о каждом вновь прибывшем. Все они без исключения, были, по его мнению, дикими буянами. Они не боялись ни Бога, ни человека и за свои грехи несомненно должны были гореть в аду.
Джоралемон с жаром, словно пророк Иеремия продолжал бичевать порок. Я знал причину его праведного гнева. Когда мы прибыли прошлой ночью и вошли в каюту Джона, мы застали следующую картину: Джон во весь рост вытянулся в кресле, на подлокотнике которого восседала какая-то девица. Джон немного смутился и поспешно объяснил, что эта девушка — немка, которую сняли с захваченного итальянского судна. Ее отправят на родину, как только представится возможным. Девушка, рыжеволосая и полногрудая, ущипнула его за ухо и встала с подлокотника. Джон ухмыльнулся.
— Она очень благодарна нам за спасение, — объяснил он.
Глядя на нее, я припомнил свое посещение Сук-эль-Барка, невольничьего рынка в Тунисе. Там я впервые увидел нагих женщин. Они были прикованы цепями к черным столбикам и покупатели внимательно разглядывали их. И теперь, когда я смотрел на эту молодую немку, то почему-то представил ее себе совершенно нагой. Такое со мной случилось впервые и я испытывал острое чувство вины, и во время всего нашего разговора с Джоном старался не глядеть на девицу.
Позднее Джоралемон подробнее рассказал мне о ней, высмеивая ее претензии на аристократичность. Он также горько укорял Джона за прискорбную слабость к «иноземной Иезавели». [47]
Я насторожился, когда на борт поднялся Мачери.
— Приветствую вас, сэр Невил, — дружелюбно поздоровался с ним Джон. Манеры поведения Мачери ничуть не изменились. В его обращении чувствовался тот же налет снисходительности, что и прежде. Я почувствовал сильное искушение выложить ему все, что мне стало о нем известно.
— Так в чем же дело, Уорд? — высокомерно поинтересовался он.
— Приспешники ада задумали уничтожить нас, Мачери, — ответил Джон, — нас ждут серьезные испытания.
Сэр Невил подошел к троице своих приспешников, стоявших у поручней. Когда на борт «Королевы Бесс» поднялся последний из прибывших капитанов, Джон повел всех в свою каюту. Я воспользовался удобным случаем и отправился вниз, где отбывал свое наказание Клим. Его на шесть часов заковали в тесные наручники. Я увидел, что кисти у него уже распухли и сильно покраснели.
— Ничего, Клим, — ободрил я его, — остался всего лишь один час. — Ему должно быть было очень больно, но он переносил страдания стоически.
— Плевать, — ответил он, — я заслужил наказание. Нарушил приказ и оставил леди на произвол судьбы. Поделом мне.
Я дал ему напиться, хотя это было запрещено. Меня сопровождал Джоралемон, и когда мы вышли, он заметил.
— Хорошо, что тебя не видел Гард, Роджер. Он бы и тебя приковал рядом с Климом за то, что ты нарушил правила. — Очевидно его мысли по-прежнему были заняты молодой немкой, по тому что немного погодя он мрачно произнес. — Неужели Джон устроит еще один вертеп разврата на берегу? И для этой блудницы вавилонской? И поставит охранять его честных английских моряков? Как же можно ожидать, что Господь и дальше будет покровительствовать его начинаниям?
Он удалился, скорбно бормоча что-то себе под нос. Я бесцельно бродил по палубе, размышлял о том, какой план действий примет военный совет. На ют вышла молодая немка. Ветер тесно облепил ее юбку вокруг бедер, но ее это не смущало. Она смотрела на меня сверху и улыбалась.
Совещание закончилось примерно через час. Джон вышел на палубу в сопровождении капитана Мачери. Его рука лежала на плече сэра Невила.
— Думаю этого будет достаточно, Мачери, — заявил он. — У вас будет отличная возможность показать себя.
Сэр Невил сухо ответил.
— Надеюсь, я окажусь на высоте задачи, Уорд.
О принятых решениях я узнал лишь через несколько часов. Пока же капитаны шумно выпили за успех предприятия и отбыли на свои суда. На палубу вынесли котлы с пищей. Двое матросов затеяли спор. Остальные члены экипажа разделились, приняв ту или иную сторону. Густая брань просолила воздух. Все это длилось не меньше четверти часа. Освобожденный от своих цепей Клим уплетал за обе щеки, хотя руки у него, судя по всему, здорово болели.
Ранним вечером меня вызвали в капитанскую каюту. Джон сидел перед разложенной на столе картой. Здесь же стояла свеча и фляжка с белым вином. Девушка, которую как я узнал звали Аврора, калачиком свернулась на кресле рядом. Джон пребывал в отличном расположении духа.
— Считай, что они у нас уже в руках, — объявил он. — Ты так быстро доставил мне новости, что я могу подготовить им отличную западню. Я только что беседовал с Гормишем, и он сообщил мне очень ценные сведения о численности флота, двигающегося с востока. — Джон помолчал и чувствуя, что меня смущает присутствие девушки добавил.
— Не беспокойся, мой осторожный друг, она ни слова не понимает по-английски, так что мы можем безо всяких опасений беседовать в ее присутствии.
— Я не об этом беспокоюсь. Я подумал о Кэти.
Его лицо помрачнело.
— Черт побери, Роджер. Я позвал тебя, чтобы поблагодарить, а ты меня отвлекаешь такими глупостями. Сколько раз повторять тебе — не следует обращать внимания на мои мимолетные увлечения.
— Кристина тоже мимолетное увлечение? Я очень привязался к ней и не хочу, чтобы она испытала боль.
— Довольно читать мне проповеди, Роджер. — На лице Джона появилось раздраженное выражение. Предоставь это пастору Сноуду. Он и так не дает мне ни минуты покоя. Вам обоим стоило бы завести себе туземных женщин. Тогда, быть может, вы стали бы более терпимыми. Что же до этой девчушки, то она сегодня приглянулась Мачери. Так что, возможно, я отправлю ее к нему на корабль и тогда вы оба перестанете порицать меня. Как, черт побери, удовлетворит это тебя?
Девушка произнесла что-то тихим ленивым голосом. Джон слушал ее нахмурившись. Очевидно, он с трудом понимал ее. Ответил он ей немногословно, запинаясь. Единственное, что я понял, было его обычное «черт побери». Потом он ухмыльнулся и подмигнул мне.
— Она говорит, ей известно, что мы говорим о ней и хочет знать, в чем дело. Я сказал ей, что она пришлась тебе по вкусу и ты грозишься увести ее у меня. Теперь смотри в оба. Девчонка она бедовая.
Он выпрямился в кресле, давая понять, что разговор на эту тему закончен и положил руку на карту.
— А теперь перейдем к делу. Во-первых, хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделал. Вел ты себя безупречно. Полагаю, ты рассказал мне далеко не все, ведь я знаю мерзавцев, с которыми тебе пришлось иметь дело. Но это может подождать. Я хочу сообщить о принятых сегодня решениях. Испанцы полагают, что взяли меня в тиски, разделив свой флот. Они явно полагают, что появление кораблей с востока заставит нас оттянуть туда значительную часть нашего флота, и они сумеют легко справиться с нами. Ну, а я оставлю здесь почти весь наш флот, за исключением шести кораблей. Это будет для них большим и не очень приятным сюрпризом. А тем временем шесть кораблей свяжут силы венецианцев.
— Шесть против целого флота?
Джон усмехнулся.
— А почему бы нет? Ведь «Ревейндж» целый день противостоял испанцам. Имея шесть кораблей, я сумею сдерживать венецианцев столько, сколько будет необходимо. Осуществление этой части операции я возьму на себя.
— А кто будет командовать силами, которые выступят против испанцев?
— Сэр Невил Мачери.
— Мачери! — воскликнул я, не веря своим ушам. — Но ведь ему нельзя доверять. Он собирался сбежать вместе со Слитом, Блантом и Пули, прихватив всю нашу добычу. К счастью, я вовремя узнал об этом. Я обещал Слиту молчать, но теперь, когда речь идет о судьбе флота, я считаю себя свободным от этого обещания.
Джон мрачно кивнул.
— Охотно верю. Но неужели ты думаешь, что я избрал бы этот план, если бы был возможен другой? Я глубоко презираю Мачери и предпочел бы скорее потерять глаз, чем предоставить ему возможность пожать плоды столь блистательной победы. Но сейчас наступил такой момент, когда личными чувствами приходится пренебречь. Мачери — второй после меня по старшинству, и если я попытаюсь обойти его, большой крови нам не миновать, а рисковать я не имею права. В любом случае самую трудную часть работы я беру на себя, потому что все зависит от того, сумеем ли мы сдержать венецианцев на востоке, пока наши главные силы разобьют испанцев.
— А что если Мачери проиграет сражение?
Джон встал и подвел меня к иллюминатору, через который нам видны были огни на верхушках мачт лежавших в дрейфе судов. Джон понизил голос до шепота.
— В хитрости я, пожалуй, не уступлю сэру Невилу. Я заключил негласный договор с самыми опытными капитанами — Харрисом, Дженнингсом и Ленгкаслом. Мачери должен советоваться с ними по всем важным вопросам. В случае, если дела пойдут не так, как следует, они вмешаются и отстранят Мачери от командования.
— Со мной против венецианцев согласились пойти Хэлси и Глэнвилл. Два самых отважных капитана, каких только видела Англия. — Он помолчал и подмигнул мне. — А как ты думаешь, кто остальные? Три твоих друга — Слит, Блант и Пули.
— Разве ты можешь им доверять?
— Что касается их боевых качеств, то в этом они остальным не уступят. А Слит вообще один из лучших. Что же касается доверия… они ведь тоже будут рисковать своей шкурой. Зато они будут отрезаны от Мачери и не смогут поддержать его в случае, если он поднимет какую-то бучу. Думаю, я поступаю разумно, связав им таким образом руки. — Он указал на один из кораблей, стоявших на якоре поблизости.
— Это — «Грейс О'Мэлли». Как тебе известно, экипаж Слита сильно недоукомплектован, и я обещал ему помочь людьми. По какому-то недоразумению его старший пушкарь остался в Тунисе. Мне кажется, пушкарское дело тебя заинтересовало. Я бы хотел, Роджер, чтобы это место занял ты.
Если мне чего-то здорово не хотелось, так это как раз возобновить знакомство с капитаном Слитом и вновь очутиться на грязной палубе «Грейс О'Мэлли». Кроме того, я вовсе не был уверен, что сумею справиться с командой пушкарей. Было ясно, однако, что Джон рассчитывает на меня, а значит мои личные симпатии и антипатии здесь были не в счет. Я неохотно кивнул.
— Благодарю, мой славный Роджер! У меня нет иного выхода, иначе я не попросил бы об этом тебя. Кстати, при всех его пороках, Слит — отменный воин. Вместе с тобой пойдет твой приятель Клим. Не давай ему делать глупости. У него уже два серьезных взыскания. Наказание за третью провинность будет суровым. Присматривай за парнем. Мне он по сердцу, и не хотелось бы видеть его в петле на нок-рее.
Джоралемон сидел на шкафуте, штопая при свете фонаря прореху на своих штанах… Продолжая орудовать иглой, он сделал мне знак сесть рядом.
— Меня переводят на «Грейс О'Мэлли». Ты знал об этом?
Он покачал головой и нахмурился. — Ты больше смыслишь в счете и ведении бухгалтерских книг, чем в артиллерии, — сказал он. — Я предпочел бы, чтобы ты остался на «Королеве».
— А почему он всюду берет тебя с собой? Моряк ведь из тебя прямо скажем, неважный, Джор. Это потому, что ты дружишь с ним с детства?
— Вот именно. — Он критически оглядел свою работу. — Мы ведь жили в одном квартале, как ты, быть может, помнишь. Джон всегда был богом в моих глазах. Я смотрел на него снизу вверх, его слово было для меня законом. Мальчишкой я не был сильным и Джон частенько заступался за меня.
— Я помню, как он однажды порвал кафтан Нику Билу, когда тот посмеялся над тобой.
— Ты, наверное, тогда был совеем маленьким, Роджер. Да, мы с Джоном были очень дружны. Не знаю почему он так ко мне относился. Ведь трудно было найти двух столь непохожих мальчуганов. Быть может дело здесь в моем отце. Джон проводил целые часы в нашем маленьком дворике, где работал мой старик, слушая его истории. — В голосе Джора слышалась гордость. — Отец Джона не ходил в дальние плавания, мой же, прежде чем занялся изготовлением парусов пару раз бывал и в Индии и в Америке. Боюсь, правда, что он, частенько, привирал нам. Его истории заставляли нас замирать от ужаса. О морских чудовищах, которые целиком заглатывали суда. Он клялся, что видел привидения погибших испанцев, управлявших парусами в южных морях, видел как над их головами бегали огоньки, похожие на огни ада. Джон буквально впитывал в себя эти истории. И они укрепляли его желание посвятить жизнь морю. На меня же они оказывали обратное действие. Но когда Джон ушел в море, у меня и мысли не было покинуть его. — Он глубоко вздохнул.
— Уже двенадцать лет мы ведем такую жизнь. Двенадцать лет несчастий для меня. Я всегда желал изучить латынь и стать священником, а вместо этого стал самозванным пастором для толпы кровожадных пиратов. Все это так непохоже на то, о чем я мечтал, что порой кажется мне дурным сном. Я мечтаю проснуться и услышать звон колоколов нашей городской церкви. — Джор задумался. Я не стал прерывать его размышлений, и он продолжал. — Первое наше большое плавание мы совершили в арктических морях. Компания Московии послала судно, чтобы отыскать Северовосточный проход, и мы нанялись на этот корабль. Джон вернулся из этого плавания уже первым помощником. Капитан судна оказался слабым человеком. В конце концов команда подняла мятеж. Двоих матросов пришлось повесить. Никогда не забуду этого плавания!
— Ты не удивишься, — продолжал он, — если я скажу тебе, что когда мы отплывали назад, на причале нас провожала высокая девушка-норвежка. Она была такой печальной, что я впервые как следует отругал Джона. Красивая была девушка, очень похожа на мать Джона. Ты помнишь миссис Уорд?
— Смутно. Помню она была высокого роста, со светлыми волосами и очень добрыми глазами. Я был еще очень мал, когда она умерла.
— Превосходная была женщина. Слишком хороша для Еноха Уорда. От нее Джон унаследовал красоту и свои лучшие качества тоже. Все дурное перешло к нему от отца. Я находился как раз у таверны «Бычья голова», когда муж этой рыжеволосой бабенки всадил Еноху Уорду нож между ребер. Енох был маленького роста, ужасный хвастун, щеголь и бабник. Трудно поверить, что у такого недомерка мог родиться этакий гигант-сын. Зато миссис Уорд была мне как мать. Моя собственная ведь давно умерла, как тебе известно. Наслушавшись историй моего отца, мы шли к Джону, и его мать всегда угощала нас чем-нибудь вкусным. Пирогами или ломтиками жареной говядины. — Он помолчал и как-то искательно посмотрел на меня. — Не придавай значения моим словам, когда я браню Джона. Мне не нравятся в нем лишь две черты: отсутствие интереса к Слову Божьему и то, как он ведет себя с женщинами. В лицо я всегда говорю ему более неприятные вещи, чем у него за спиной. Я всегда стараюсь помнить, что он не стал бы великим капитаном, если бы был иным. Его добродетели и недостатки переплелись и слились воедино. Тебе тоже нужно понять это, Роджер.
Я подумал о Кэти и Кристине и заявил Джору, что не могу одобрить поведения Джона в этом вопросе.
— Винить его одного тоже не справедливо, — заметил Джоралемон. — Они сами бросаются ему на шею. И так было всегда. А возьми эту женщину… — Он мотнул головой в сторону каюты. — Когда она впервые поднялась на наш корабль, и я увидел ее бесстыжие, распутные глаза, то сразу понял, что произойдет. Она только раз взглянула на Джона и пожалуйста…
— Он обещал мне, что отошлет ее.
— Но ведь этим дело не закончится. Сколько их еще будет!
— Я надеялся, что с сеньоритой у него все будет по-другому. Она так добра и красива и она любит его. Ведь из-за него вся ее жизнь пошла кувырком.
— Она католичка, папистка! — в глазах Джора это был едва ли не смертный грех. — Такие как она тысячами сжигали наших мучеников! Всякий раз как я гляжу на нее, мне мерещится дым костров инквизиции. По мне уж лучше пусть развлекается с этой наглой немкой. Она хоть нашей истиной веры.
— Как ты считаешь, может Джон, несмотря ни на что, любить одну женщину? Он говорит, что любит Кэти Лэдланд, но на его поведении это никак не сказывается. Мне это причиняет боль, ведь я… ведь я люблю Кэти сам.