Коул Кэндис. Рыцарское слово

   Гришем опустил голову и, быстро-быстро заморгал, будто Озрик угрожал кастрировать не осла, а его самого.
   – Следующая жалоба!
   Элфред и Гришем отошли от стола, что-то бормоча себе под нос. В следующий момент управляющий поднялся с лавки и заявил:
   – Одри из Эвендейла жалуется твоей милости на Бетси и Дила, тоже родом из Эвендейла.
   К помосту вышли две женщины и мужчина. Когда управляющий начал перечислять претензии одной стороны к другой, Озрик остановил его взмахом руки и обратился к женщине по имени Одри:
   – Говори, что случилось?
   – Я разбила огородик на полоске земли у себя за домиком. Хотела вырастить для семьи овощи. Все у меня поначалу шло хорошо, и овощи дали отличные всходы. Но потом, милорд, начались затяжные дожди – ты дожди-то эти помнишь?
   – Помню, помню, продолжай!
   – Так вот, дожди основательно размыли землю. Этим воспользовалась свинья Дила: подрыла изгородь, забралась на мой участок и устроила себе лежку прямо посреди моего огорода! – Одри, вспоминая убыток, нанесенный нахальным животным, говорила высоким, прерывавшимся от обиды голосом: – Короче говоря, милорд, из-за этой проклятущей свиньи вся моя работа пошла насмарку. Теперь лето, и овощи высаживать уже поздно. Я запаслась новыми семенами, – сказала она, понизив голос, – и на всякий случай снова засеяла делянку, однако надежды на приличный урожай у меня уже нет.
   – Она правду говорит? – спросил Озрик Дила и его жену. Те кивнули и виновато понурили головы.
   Между тем Озрик задал им следующий вопрос:
   – Какая у вас свинья? На откорме или уже нагуляла вес?
   – Уже нагуляла вес, милорд, – скорбно пропели Дил и Бетси.
   – А у вас самих огород-то есть?
   – Как не быть, милорд. Имеется, – кивнула Бетси.
   – В таком случае вот вам мой приговор. Забейте свинью, освежуйте и отдайте половину мяса семье Одри. Когда осенью соберете урожай с огорода, передайте ее семье треть всех овощей.
   Дил мрачно посмотрел на Одри, снова опустил голову и принялся нервно мять в руках шапку.
   – Бог мой! – пробормотал Уилфред себе под нос. – Да у Озрика прорва терпения. Заявись эти люди ко мне в замок со своими ничтожными делишками, я приказал бы солдатам прогнать их пинками. Можно подумать, владетельному лорду больше делать нечего, кроме как разбирать их склоки. – Наконец он повернулся к Люсьену и продолжил: – А если бы они стали настаивать на правосудии, я бы велел всех их выпороть. Тогда бы они трижды подумали, прежде чем являться ко мне с жалобами.
   – А по-моему, Озрик – справедливый лорд. И мудрый. Как царь Соломон.
   Люсьен сам удивился, что вознес хвалу своему заклятому врагу. Скрипнув от злости зубами, он стал всматриваться в лица крестьян. Удивительное дело: люди шумели, переругивались, спорили без всякого страха. Ни Озрика, ни его суда они не боялись.
   Люсьен хорошо помнил, как вершил правосудие Гандольф. Оно не было ни милосердным, ни правым. По этой причине ни крепостные, ни слуги не спешили со своими жалобами к грозному лорду. Наоборот, всячески избегали господского суда и появлялись в замке лишь по приказу Рандольфа. На суд людей доставляли в цепях; при этом их, не разбирая, кто прав, кто виноват, избивали. Так, в грязи, крови и кандалах, понурив головы, ожидали они приговора Рандольфа, несправедливого и беспощадного…
   Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Люсьен принялся шарить глазами по залу в поисках какого-нибудь хорошенького женского личика.
   Неожиданно он увидел Адриенну. Они с Шарлоттой стояли на нижних ступенях лестницы, которая вела в жилые покои. Люсьен вскочил с места и направился к девушкам.
   – Приветствую вас, милые дамы, – негромко сказал он.
   – И тебе привет, рыцарь.
   Адриенна не отвела глаз от горящего взгляда Люсьена, хотя это было ей нелегко.
   – Ты опоздала!
   – Опоздала?
   – Разве ты не обещала отправиться со мной утром на соколиную охоту?
   – Ну… – протянула Адриенна, мельком взглянув на сестру, – у нас с Шарлоттой были кое-какие дела, которые не терпели отлагательства.
   – Лорд Уилфред! – негромко произнесла Шарлотта, когда к ним подошел Хоутон. Ее приветствие скорее походило на жалобный крик раненой птицы.
   Люсьен взглянул на побледневшее личико Лотти. На нем был написан страх.
   – Ты все еще плохо чувствуешь себя после падения с лошади? – хладнокровно осведомился лорд Уилфред.
   – Нет, – пробормотала Шарлотта, опустив голову. – Я… я хорошо себя чувствую, милорд.
   – Вот и отлично. – Уилфред бесцеремонно приподнял лицо девушки, подцепив его большим пальцем за подбородок. – Надеюсь, ты не откажешься отправиться со мной на соколиную охоту?
   – На соколиную охоту? Но я не умею охотиться с хищными птицами. И Адриенна тоже!
   – Твоя сестра уже дала согласие сопровождать сэра Люсьена. Полагаю, в его намерения входит обучить ее этому благородному искусству. – Уилфред устремил взгляд на Люсьена и многозначительно причмокнул губами.
   Что бы там ни думал Уилфред, Люсьену было на него наплевать. Зато Шарлотту он очень жалел. У него появилось желание защитить девушку от этого грубого, жестокого человека.
   – Мы можем отправиться на охоту все вместе, – сказал Люсьен.
   – Никуда я с вами не поеду! – с решительным видом заявила Адриенна. Она стояла на ступеньку выше Люсьена и выглядела весьма величественно. Взглянув на Уилфреда, она добавила: – По крайней мере сегодня. У меня множество неотложных дел.
   – Мне почему-то кажется, что Шарлотта получит больше удовольствия, если мы поедем все вместе, – сказал Люсьен. – Чем больше участников, тем веселее. Кроме того, легче освоить азы охотничьего дела.
   Адриенна сложила на груди руки и посмотрела на Шарлотту.
   – Ты и вправду хочешь, чтобы мы поехали все вместе?
   – Ничего подобного. Если у тебя, Адди, есть важные дела, я не стану тебя отвлекать, – сказала. Лотти, виновато посмотрев на Люсьена.
   – В таком случае мы выезжаем немедленно, – сказал лорд Хоутон, подхватывая Шарлотту под локоток. – Если немного задержимся – не волнуйтесь. Чтобы познать тайны соколиной охоты, новичку необходимо время.
   С этими словами Уилфред зашагал к выходу, таща за собой Шарлотту, Люсьен, провожая их взглядом, подумал, что Лотти похожа в этот момент на невольницу, привязанную к колеснице захватившего ее в плен варвара.
   Повернувшись к Адриенне, он увидел, что девушка, приподняв юбки, собирается двинуться вверх по лестнице в свои покои, Люсьен одним прыжком догнал ее, ухватил за локоть и спросил:
   – Почему, скажи на милость, ты так поступила?
   – На что это ты намекаешь? Я ничего дурного не сделала!
   – Какая же ты ненаблюдательная! – воскликнул Люсьен. Впервые за время их знакомства он злился на Адриенну по-настоящему. – Неужели не поняла, что твою сестру словно агнца уводят на заклание? Что сама отдала ее на растерзание человеку, который страшнее волка!
   – Ты с ума сошел! – воскликнула Адриенна, вырвавшись от Люсьена.
   В ту же секунду Люсьен снова схватил ее за руку и потащил вверх по лестнице. Обнаружив незапертую дверь, он втолкнул девушку внутрь. Это оказалась комната того самого управляющего, который помогал лорду Озрику вершить суд над крестьянами и арендаторами. Стол здесь был завален бумажными свитками, а в специальных кувшинах торчали именные деревянные метки с обозначением задолженности по оброку того или иного крестьянина.
   – Да как ты смеешь! – кипя от негодования, вскричала Адриенна, когда Люсьен захлопнул за собой дверь. – Какое имеешь право затаскивать меня в пустые комнаты? Неужели не понимаешь, что это неприлично? Что ты меня компрометируешь!
   – Неприлично? Но ты считаешь приличным лишь то, что отвечает твоим интересам.
   – Пребывание в этой комнате моим интересам не отвечает!
   Она двинулась было к двери, но Люсьен крепко ее держал.
   – Ты вот твердишь о приличиях. Но прилично ли было отпускать Шарлотту с Уилфредом?
   – Не понимаю, что в этом дурного? Они отправились на соколиную охоту – вот и все!
   – Нет не все! Она не хотела ехать!
   – В таком случае ей следовало об этом сказать. Я же сказала, что не поеду!
   – Да у тебя язык без костей! Ты скажешь все, что угодно, даже то, о чем следует умолчать. Шарлотта совсем другая.
   – Ты не смеешь меня оскорблять! – вскричала Адриенна и сделала новую попытку прорваться к двери.
   – Разумеется, тебя оскорблять нельзя – кто ж усомнится? Зато твою сестру можно! Кстати, этим сейчас и занимается мерзавец Уилфред, который выманил Шарлотту из замка под предлогом соколиной охоты.
   Адриенна нахмурила свои тонкие черные брови.
   – Ошибаешься, милорд. С чего бы ему оскорблять Шарлотту? Ведь это я терпеть не могу Уилфреда Хоутона, а она относится к нему вполне доброжелательно.
   Люсьен расхохотался.
   – Хочешь меня уверить, что Шарлотта в восторге от лорда?
   – Не в восторге, но не против выйти за него замуж.
   – С чего бы это?
   – «С чего бы это?» – передразнила девушка Люсьена. – А ты не понимаешь? В этом мире всем заправляют мужчины. Именно они командуют женщинами. И в этом смысле мы с Лотти не исключение. Ведь Лотти хотела стать монахиней, но ей не позволили. Озрик, опекун, считает, что она должна выйти замуж. Так что, хотим мы того или нет, одной из нас придется стать женой Уилфреда. Повторяю, я терпеть не могу Уилфреда. Шарлотта ненависти к нему не питает и, насколько я понимаю, не прочь стать его женой.
   – Не питать ненависти к мужчине еще не значит желать выйти за него замуж, – резонно заметил Люсьен.
   – Женщине, даже благородной, выбирать не приходится. Хорошо, если будущий муж ей не противен.
   Ярость, кипевшая в Люсьене, стала стихать. С Адриенной, разумеется, можно спорить, но нельзя было не признать, что в ее словах много правды.
   – Скажи, а я тебе не противен? – негромко спросил он, глядя на ее раскрасневшееся от волнения лицо, блестящие голубые глаза и трепещущую грудь.
   – Случается… не всегда… изредка. Да не знаю я!
   – Так вот почему ты отказалась ехать на соколиную охоту – я противен тебе.
   – Нет! Это из-за Уилфреда. Я видеть его не могу!
   – Ага! – сказал Люсьен, глядя на Адриенну сверху вниз. – Значит, я противен тебе, но не так, как Уилфред?
   – Да, не так. Меньше.
   Люсьен обхватил Адриенну за талию и привлек к себе.
   – Стало быть, и мои прикосновения тебе не приятны? – спросил он, скользя рукой по ее спине и ягодицам. – А так? Так тоже не приятно? – Он сжал грудь.
   – Люсьен… – едва слышно пробормотала она, опустив глаза.
   – И так неприятно? – произнес рыцарь, стискивая пальцами ее затвердевший сосок.
   Наконец он запечатлел на ее губах страстный поцелуй.
   Как она ни крепилась, волна возбуждения захлестнула ее с головой. Она обвила его шею руками, привлекла к себе и прижалась к нему, желая, чтобы их поцелуй длился вечно.
   Вдруг она отпрянула от Люсьена.
   – Я не могу…
   – Почему?
   – Я уже тебе говорила. – Глаза Адриенны блестели от слез. – В твоей жизни нет для меня места. А мне… – тут она заколебалась, – мне нужен муж, который бы меня любил.
   – Значит, Уилфред тебя не устраивает? – Она со стоном от него отстранилась.
   – Хотелось бы знать, когда и из каких краев явится этот твой мифический муж?
   – Откуда я знаю? – Она посмотрела ему в глаза. – Дедушка кого-нибудь найдет! Рано или поздно.
   – И место в его сердце для тебя расчистит? – Не дождавшись ответа, Люсьен сказал: – Пока что он вам с Шарлоттой нашел только одного мерзавца Уилфреда.
   – Придется выйти за мерзавца, – вздохнув, произнесла Адриенна. – Не за этого, так за другого. У меня нет выбора.
   – Неправда, есть, – усмехнувшись, сказал Люсьен.

Глава 15

   Адриенна не сразу поняла, чего Люсьен от нее хочет. Отодвинув засов, он вывел девушку за дверь и увлек за собой в сторону лестницы. Затем подхватил на руки и понес вниз.
   – Что ты делаешь? – возмутилась Адриенна. Люсьен лишь хитро улыбнулся в ответ. Он поставил ее на ноги, когда они добрались до первого этажа. Однако Озрик и все собравшиеся в зале видели, как Люсьен нес девушку на руках. Словно по команде все повернулись в их сторону, после чего наступила гробовая тишина. Люсьен, высоко подняв голову, вывел Адриенну на середину зала.
   – Милорд, – обратился он к Озрику, – у меня к тебе серьезный разговор.
   Старик с любопытством посмотрел на Люсьена, перевел взгляд на Адриенну и снова остановил его на рыцаре.
   – Быть может, подождешь, пока закончится суд?
   – Боюсь, это невозможно, милорд.
   – Правда? – удивленно протянул Озрик. – В таком случае говори.
   – Я, милорд, прошу у тебя руки твоей внучки. – Адриенна взвизгнула и оттолкнула Люсьена.
   – Я рад обсудить твое предложение, сэр. Но для этого нам лучше удалиться в покои.
   – Нет, – покачал головой Люсьен. – Если мы станем обсуждать этот вопрос всесторонне и не торопясь, леди Адриенна почти наверняка уговорит тебя отклонить мое предложение или отложить решение до лучших времен. Но я ждать не могу – меня зовет долг. Кроме того, отрицательный ответ меня не устраивает.
   – Это правда? – Озрик едва сдерживал смех. – Адриенна, я тебя спрашиваю! Правду ли говорит сэр Люсьен? Согласна ли ты выйти за него замуж?
   – Я… я… – Адриенна попыталась было что-то сказать, но не смогла произнести ни единого слова.
   Озрик понял, что не добьется от нее сейчас вразумительного ответа, и обернулся к Люсьену:
   – Насколько я понял из твоего рассказа, сэр Люсьен, ты служивый рыцарь короля Генриха, не барон, не лорд и не владеешь сколько-нибудь значительными земельными угодьями. Это правда?
   – Да, милорд.
   – Ответь мне, являешься ли ты старшим сыном в семье?
   – Да, я первенец у матери. Старший из шести братьев, – сказал Люсьен, памятуя, что леди Люсинда родила шестерых сыновей. Он знал, что цифра шесть не вызовет у Озрика подозрений – а вот упоминание о трех сыновьях заставит его насторожиться. У Гандольфа было три сына, и Озрик об этом отлично знал.
   – Так. И какую же собственность ты надеешься получить в ближайшее время?
   – На этот вопрос я не могу ответить со всей определенностью. – Увидев, что Озрик нахмурил свои мохнатые брови, Люсьен торопливо добавил: – Мое благосостояние напрямую связано с возложенной на меня королем миссией. Детали, имеющие отношение ко мне и моей миссии, я не могу в настоящий момент раскрыть из соображений личной безопасности.
   Имей Люсьен возможность тщательно обдумать и взвесить все им сказанное, он поразился бы истинности своих слов и одновременно заключенной в них иронии. Но он об этом не думал, сосредоточив все внимание на Озрике и Адриенне.
   – Дорогая, – обратился между тем Озрик к Адриенне, – Надеюсь, тебе известно, что лорд Уилфред намерен жениться на твоей сестре?
   Девушка кивнула.
   – А что других женихов у меня пока нет на примете, ты знаешь?
   Адриенна промолчала, проглотив подступивший к горлу комок.
   – Не скрою, я намеревался разослать приглашения на смотрины некоторым баронам и лордам нашего графства. Хотел познакомить их с тобой и с Шарлоттой, но до сих пор этого не сделал – как говорится, руки не дошли.
   Адриенна продолжала хранить молчание и Люсьен понял, что она размышляет. Он же вспомнил о том, как выходила замуж его мать. Отец Люсинды, лорд Ранульф, тоже рассылал приглашения окрестным баронам, и молодой лорд Гандольф на одно из таких приглашений откликнулся. Он женился на Люсинде, и от этого брака на свет появился он, Люсьен.
   – Ну что? Ответишь ты нам хоть что-нибудь? – спросил Озрик свою воспитанницу.
   Адриенна кусала губу, время от времени бросала пронзительные взгляды на Люсьена, но не произносила ни слова.
   – Что же ты молчишь? Надеюсь, сэр Люсьен не напоил тебя и не отрезал тебе язык?
   Находившиеся в зале крестьяне, услышав эту реплику, покатились со смеху.
   – Нет! – пробормотала себе под нос Адриенна, повернувшись к опекуну.
   – Похоже, она дает нам понять, что согласна за тебя выйти. – Озрик с ухмылкой посмотрел на Люсьена. – Так на какое число назначим свадьбу? Не забывай, еще надо провести оглашение!
   – Но я не могу больше задерживаться, так что обойдемся без оглашения. Не сомневаюсь, наш король, как глава церкви, закроет глаза на нарушение некоторых формальностей и спешку в заключении этого брака и признает его действительным, – шепотом произнес Люсьен.
   – Очень хорошо. Когда же в таком случае должна состояться брачная церемония?
   Люсьен повернулся к Адриенне, но она в это время внимательно изучала торчавшие из-под стола длинноносые туфли опекуна.
   – В конце этой недели! – сказал как отрезал Люсьен.
   – Ах!
   Кроме «Нет!», сказанного пятью минутами раньше, это было единственное, что произнесла Адриенна за последние четверть часа. Потом, правда, она разговорилась до такой степени, что ухитрилась выдавить из себя свое знаменитое:
   – Я не могу.
   – Что ты не можешь? – осведомился Озрик. – Принести этому рыцарю свои брачные обеты? Или тебя не устраивает, что их придется произносить через пять дней?
   – Позволь, я скажу, – обратился Люсьен к Озрику. Старого лорда все происходящее чрезвычайно забавляло. Он и представить себе не мог, что отдает руку своей воспитанницы своему заклятому врагу. – Пять дней – больше я не могу пробыть в Эйншеме, – произнес Люсьен. – После этого я обязан приступить к исполнению порученной мне королем миссии.
   – Я… я понимаю. Что же, будь по-твоему.
   Озрик с улыбкой посмотрел на собравшихся в зале крестьян и арендаторов и вскинул вверх правую руку, как бы приглашая их разделить его радость. В ту же секунду зал взорвался приветственными возгласами.
   Адриенна покраснела до корней волос, вырвала у Люсьена руку и, повернувшись на каблуках, выбежала из зала.
   Старый лорд и молодой рыцарь наблюдали за тем, как она мчалась вверх по лестнице.
   – Вернется, никуда не денется, – прошептал Озрик. – Девушки в подобных случаях проявляют излишнюю чувствительность.
   – Я понимаю.
   – Но ты не волнуйся. Ты ей нравишься. Это написано у нее на лице.
   – Хорошо бы… – Люсьен поднял глаза на Озрика. – Думаю, Адриенну сейчас лучше оставить в покое. Пойду-ка я в стойло, проведаю свою лошадь.
   – Тоже верно. Лошади не менее капризны, чем женщины, и тоже требуют внимания и ласки.
   Люсьен вышел из большого зала и ступил на замковый двор. Жизнь там била ключом: сбиваясь с ног, носились прачки, поварята и слуги, из кузни доносился оглушительный звон кузнечного молота, ржали запряженные в фургоны и повозки лошади. Рыцарь подошел к казармам и стал осматриваться, надеясь отыскать взглядом плотного рыцаря с седой бородой и усами. Это не заняло у него много времени – сэр Кристиан стоял у окованных металлом дверей и незаметно подавал ему знаки: дескать, ко мне подходить не надо, я сам тебя догоню.
   Люсьен как ни в чем не бывало неторопливо двинулся в глубь двора, минуя казармы. Через некоторое время он услышал за спиной шаги и, не поворачивая головы, сказал:
   – Озрик согласился отдать леди Адриенну мне в жены. – Старый рыцарь присвистнул, но ничего не сказал.
   – Озрик до сих пор ничего обо мне не знает. А как другие? Кто-нибудь догадался о том, кто я?
   – Нет. Во всяком случае, никаких разговоров на эту тему я не слышал. – Сэр Кристиан раскланялся с дородной прачкой, следовавшей через двор с тазом в руках, и продолжил: – Те, кто служил твоему отцу, помнят тебя юнцом. Ты ведь редко бывал в замке после того, как достиг совершеннолетия.
   – Но ты-то меня узнал.
   – Потому лишь, что общался с тобой и твоими братьями и после вашего совершеннолетия. Помогал тебе, Рейвену и Питеру готовиться к посвящению врыцари – или ты забыл?
   Они остановились у маленькой прачечной. Сэр Кристиан нырнул в низенькую дверь, огляделся и жестом предложил Люсьену войти. Поставив деревянные ведра вверх дном, они сели на них, и старый рыцарь сказал:
   – Как только ты приехал, я стал за тобой следить и слышал байки, которые ты рассказывал Озрику. Ну, что ты дружил с его внучками чуть ли не с детства и случайно встретился с ними по дороге на кэррингтонскую ярмарку. Из твоих слов я также узнал, что ты якобы служишь королю Генриху и королеве Элеоноре.
   – Я и вправду служил королю и только неделю назад вернулся в эти края.
   – Стало быть, тебя сюда прислал король? – Люсьен ухмыльнулся:
   – Скажем так: король тоже приложил к этому руку. – Старый рыцарь, прищурившись, посмотрел на Люсьена.
   – Как прикажешь тебя понимать?
   Люсьен заколебался, не зная, стоит ли говорить Кристиану правду. Кристиан это заметил и, положив руку ему на плечо, произнес:
   – Я буду нем как рыба, милорд. Но мне не мешало бы знать, что за кашу ты заварил. Пребывая в неведении, я не смогу тебе помочь. Признаться, я в полном недоумении, что лорд Озрик согласился отдать тебе в жены леди Адриенну.
   – Думаешь, я ее не стою? – хмыкнул Люсьен.
   – Да стоишь, стоишь! Но принимая во внимание все обстоятельства… – Кристиан не договорил и пожал плечами.
   – Она мне нравится – и в этом все дело, – сказал Люсьен, сняв со шпоры клочок сена. – При других обстоятельствах я бы тоже на ней женился. А теперь этот брак даст мне возможность вернуть свою собственность, не проливая крови и не подвергая риску жизни многих невинных людей.
   – А если леди, узнав правду, отвернется от тебя? – Люсьен поставил локти на колени и уперся кулаком в подбородок.
   – Надеюсь, ничего подобного не случится, – задумчиво произнес Люсьен и повернулся к старому воину; – Ну а у тебя как дела, Кристиан? Что заставило тебя служить Озрику?
   Кристиан развел руками.
   – Разве ты не видишь, что я старею? Я и во времена Гандольфа был уже далеко не молод. При штурме замка оказался в плену. Когда сражение закончилось, Озрик предоставил мне выбор: или служить ему, или найти себе другого лорда. Озрику вообще-то угодить нетрудно. Не в обиду тебе будь сказано, служба у твоего папаши была не мед. Я тебе больше скажу: хозяина хуже, чем Гандольф, у меня никогда не бывало.
   – Выходит, мой отец был плохим хозяином? – Кристиан рассмеялся и покачал головой:
   – Как будто ты сам не знаешь? Гандольф был человеком тяжелым, я бы даже сказал, жестоким. В отличие от него Озрик сама доброта. Мне жаловаться на него не приходится.
   – Что-то не верю я в его доброту, – проворчал Люсьен. – У меня до сих пор в горле от дыма першит, стоит вспомнить, как полыхал подожженный по его приказу замок. Я и сейчас слышу звон мечей, вопли раненых и торжествующие крики нападающих. – Он тяжело вздохнул, передернул плечами и погрузился в воспоминания.
   – Война есть война, лорд Люсьен.
   – Но ведь Озрик – или кто-то из его людей – убил моего отца!
   – Гандольф не был убит из-за угла, парень, – он пал в сражении с мечом в руке, а это большая разница, – произнес Кристиан, глядя на Люсьена в упор. – Скажи по чести, у тебя в детстве не появлялось желание прирезать своего папашу? Вот у леди Люсинды появлялось, уверен в этом.
   – Откуда ты знаешь?
   Кристиан провел своей большой мозолистой рукой по лицу, отвернулся от Люсьена и стал смотреть прямо перед собой. Перед его мысленным взором замелькали картины далекого прошлого.
   – Помню, как она впервые появилась в Эйншеме. Давно это было – еще до того, как родился ты и твои братья. Она была совсем молоденькая, робкая и очень трепетно относилась к Гандольфу. Но очень скоро поняла, что он за фрукт. Опять же прошу меня извинить, если сказал лишнее.
   Она была очень хорошенькая и добрая, но Гандольф обращался с ней дурно. Она избегала мужа, а сколько слез выплакала! Мы, вассалы, не раз замечали у нее на лице синяки и кровоподтеки. – Кристиан покрутил головой и сплюнул. – Короче, колотил он ее под горячую руку, и весьма жестоко.
   Но у леди Люсинды была железная воля. Она уважительно относилась к слугам и в обиду их не давала даже в том случае, если им случалось провиниться. Принимала их вину на себя, хотя знала, что ждать пощады от Гандольфа не приходится. Потом у нее пошли дети – сначала ты родился, а спустя год близнецы. Видел бы ты, как она с вами носилась, как от пьяного Гандольфа защищала, когда у него появлялось желание отвесить кому-нибудь из вас оплеуху. Когда вы подросли и уехали в школу оруженосцев, ей стало совсем одиноко.
   Кристиан тяжело вздохнул.
   – Ты и твои братья боялись отца – это я хорошо помню, но леди Люсинда его ненавидела. Когда он набрасывался на нее с кулаками, глаза, у нее горели от гнева, казалось, она готова испепелить его взглядом. А сколько раз она хваталась за кухонный нож! Но уберег ее Господь от греха, прикончили Гандольфа при штурме замка. Так-то!
   – Тебя послушать, так мой отец был просто исчадием ада, – прошептал Люсьен.
   – А что? Очень может быть, – оживился Кристиан. – Он всех ненавидел, себя одного любил. Это я тебе точно говорю.
   – Зачем же ты в таком случае ему служил?
   – Потому что ни имения, ни состояния не имел, а Гандольф сделал меня капитаном замковой стражи. Другими словами, стал я хоть и маленьким, но начальником. Командовать-то легче, чем по грязи на брюхе ползать или в дождь и снег стены обходить, – виновато произнес Кристиан. – Кроме того, я – мужчина крупный и сильный, а Гандольф большей частью слабых да робких обижал. К тому же забрал я себе в голову, что леди Люсинда во мне нуждается…
   Впервые в жизни Люсьен взглянул на сэра Кристиана не как на своего старого наставника, а как на мужчину.