Коултер Кэтрин. Мишень

   – Мне ужасно нравятся ваши волосы, – неожиданно для себя выпалил Рамзи.
   Молли удивленно подняла брови.
   – Волосы?! Что вы сказали? Мои волосы?
   – Да. Такие густые и тяжелые. И столько завитков.
   Как пружинки! Невероятная красота.
   – Что же, комплимент за комплимент. Мне ваши волосы тоже нравятся.
   Рамзи наконец расхохотался. Молли звонко вторила ему. Дверь открылась, и в комнату заглянул Мейсон.
   – Что тут творится? Чему вы так обрадовались?
   Но Молли только головой покачала:
   – Мы поедем встречать Луи в аэропорт?
   Мейсон задумчиво нахмурился:
   – Пожалуй, стоит взять с собой судью Ханта. Такой поворот застанет ублюдка врасплох. Посмотрим, как он будет выворачиваться.
   – Отличная мысль, мистер Лорд, – согласился Рамзи. – Мне много нужно сказать мистеру Сантере. Когда я зол, тотчас впадаю в прокурорско-обвинительный тон, перед которым мало кто может устоять.
   – Кстати, волосы у моей дочери ужасные, – внезапно объявил Мейсон. – Она настоящая растрепа. Вся в бабку.
   Чаша терпения Рамзи переполнилась. Он шагнул к Лорду:
   – Почему вы не скажете Молли, как рады видеть ее после долгой разлуки? Почему не похвалите за мужество и сообразительность? Почему не признаете, что вам чертовски повезло с дочерью?
   Вместо ответа Мейсон Лорд повернулся и направился к порогу. Рамзи понял, что зашел слишком далеко. Мейсон просто осатанел и в таком состоянии готов на все.
   Но тут Лорд обернулся, и Рамзи догадался, что его злоба направлена отнюдь не на бестактного гостя.
   – Вряд ли вы получите большое удовольствие, в, постели с моей доченькой, – отчеканил он. – Недаром Луи называл ее дохлой рыбой! Фригидна, как мертвец.
   Разумеется, мне пришлось его хорошенько отделать за эти слова, но, к сожалению, это чистая правда.
   Молли, казалось, пропустила эти оскорбления мимо ушей.
   – Оказывается, бедняжка Луи у нас сексуальный гигант? – смешливо протянула она. – Кстати, па, я страшно рада, что не подцепила от него какую-нибудь дурную болезнь.
   Он чуть замешкался, но, видимо, тут же взял себя в руки и исчез.
   – Ну и сладкая вы парочка, – выдохнул Рамзи. – Послушайте, Молли, вы уже взрослая. И вам, должно быть, очень больно, когда он пытается вас достать. Но постарайтесь не обращать внимания. Пусть тешится. На свете есть вещи поважнее, а самая главная уже перед нами.
   – Мама, почему дедушка сердится?
   На пороге появилась Эмма. Длинные волосы спутаны, ночная рубашка с розовыми бантиками доходит до пола. К груди прижато пианино.
   «Ей нужна кукла», – решил Рамзи.
   – Твой дедушка вовсе не сердится, Эм. Просто уже поздно, и он устал. Старые люди часто выходят из себя, когда утомляются.
   – Черт, ну и врушка.
   – Помолчите! Видишь ли, Эм, Рамзи никак не научится шутить, и я как раз собиралась дать ему урок, а ты мешаешь. Немедленно в постель. Я уложу тебя.
   – И я с вами – Рамзи подошел к Эмме и подхватил ее на руки. – Это пианино весит целую тонну, Эм. Придется снять одну октаву.
   Девочка отстранилась и пристально посмотрела на него.
   – У тебя смешно получилось, Рамзи, не так, как у мамы, но все равно смешно. Она уже давала тебе уроки?
   – Спасибо, Эм. Нет, еще не успела. Это я сам придумал.
   Он отдал пианино Молли. Эмма прижалась к нему и, положив головку ему на плечо, сунула в рот палец.
   Кровать в спальне была поистине необъятной. По-видимому, это старая комната Молли. Никаких оборочек и рюшечек. Одна стена уставлена книжными полками, забитыми книгами в твердых и мягких переплетах. Другая увешана десятками снимков. Многие в рамках, большинство аккуратно подвешены на пробковых подложках.
   – Это мама снимала, – объявила Эмма, едва Рамзи положил ее в постель. – Когда была молодая.
   – Понятно, – кивнул он, целуя Эмму в лоб, и откинул с ее лица волосы. – Ну а теперь пора спать, Эмма.
   И ни о чем не волнуйся, хорошо?
   – Ты ведь не уедешь, Рамзи?
   Да, он согласился с доводами Молли, но что, если все-таки придется? Мало ли какие обстоятельства могут возникнуть.
   – Боишься сказать правду, Рамзи? – прошептала девочка. – Ничего, я привыкла. Все лгут. Кроме мамы, конечно.
   – Неужели?
   – Честное слово. Мама, ты скоро придешь?
   – Да, родная, вот только поговорю с Рамзи. У нас еще много дел.
   Она выключила свет, но оставила дверь приоткрытой, так, чтобы в комнату проникало мягкое сияние трех ламп от Тиффани, украшавших коридор.
   – Эмма, обещаю, что уеду только в том случае, если что-то произойдет, и тогда первой скажу тебе об этом.
   Девочка ничего не ответила.
   – Если ей снова приснится кошмар, мы услышим, – тихо объяснила Молли, входя в комнату Рамзи.
   – Ну а сейчас, – начал он, – наметим первоочередные задачи.
   – Задать Луи перцу.
   – Это ясно, а что потом?
   – Не знаю, Рамзи, – вздохнула она. – Столько всего навалилось сразу.
   – А по-моему, надо срочно найти педиатра и детского психоаналитика.
   – Верно. Я сама об этом думала. Не желаю вести Эмму к мужчине. Хорошо бы найти женщину.
   – Мудрая мысль.
   – Завтра просмотрю телефонный справочник и, возможно, отыщу то, что нужно. Рамзи, а где, по-вашему, эти люди сейчас? Те, что гнались за нами?
   – Если и здесь, то кусают себе локти. Сюда не проберешься. Майлз сказал, что шестеро охранников день и ночь патрулируют поместье. Это владение охраняется лучше, чем Белый дом.
   – Я слышала, как Мейсон велел Гюнтеру вызвать еще троих. Наверное, готовится к осаде.
   – Он любит вас и Эмму.
   – Вероятно. А скорее всего не терпит, когда кто-то посягает на его собственность.
   – Так или иначе можно немного расслабиться. Посмотрим. Завтра… – Рамзи сладострастно потер руки. – Завтра я встречаю милейшего Луи. Предвкушаю радостный прием.
   – Поверьте, радости в этом мало. Вряд ли вы запомните этот день как самый светлый в жизни.
   – Как говорит Эмма, вы снова шутите.
   – Иногда истина куда забавнее и сложнее самого затейливого вымысла.

* * *

   Луи Сантера был взбешен и не скрывал этого. Глаза сверкают, губы поджаты. Однако при виде репортера ярость моментально сменилась очаровательной мальчишеской улыбкой.
   – Привет, – окликнул он репортера, благосклонно кивнул фотографу и помахал рукой идущей навстречу Молли. Репортер, старинный друг Рамзи, бодро объявил:
   – Я слышал, что вы прервали турне и прилетели, как только узнали о похищении дочки.
   – Не мог сразу вернуться, – мгновенно отпарировал Луи, почуяв неладное. – И вырвался при первой возможности.
   – Правда ли, что девочка уже в безопасности и под охраной в доме своего деда Мейсона Лорда?
   – Да, он ее дед, и она действительно в его доме. Надеюсь, вы узнали, что хотели? Слава Богу, что все обошлось.
   Кстати, мои концерты имели огромный успех.
   – Говорят также, что между вами и мистером Лордом не все ладно. Это правда, мистер Сантера?
   Вынырнувший откуда-то парень с угреватым лицом и грязными жирными волосами заслонил Луи:
   – Мистер Сантера только что прилетел и желает поскорее увидеться с дочкой. Он устал. И сказал все, что вы хотели услышать. До свидания.
   – Но, мистер Сантера, – не отставал репортер, – как же так? Эмма была похищена более двух недель назад. Не слишком ли поздно вы спохватились?
   – Без комментариев.
   Угреватый парень отшвырнул репортера. Негромко зажужжала камера: фотограф успел сделать снимок.
   Луи Сантера побелел. Учтиво улыбаясь, к нему приблизился Рамзи.
   – Мистер Сантера? Я здесь, чтобы встретить вас.
   Меня зовут Рамзи Хант. Временно живу у вашего бывшего тестя. Сюда, мистер Сантера, здесь огромная толпа. А вот и Молли.
   – Убирайтесь, – прошипел парень, пытаясь оттолкнуть Рамзи. От внимания Рамзи не укрылись его цепкий, ничего не упускающий взгляд, хищная осанка и весьма специфические повадки.
   – Как невежливо, – упрекнул Рамзи, легким, почти незаметным движением выкручивая большой палец парня.
   Тот взвыл от боли.
   – А теперь прочь! – тихо велел Рамзи. – Я тебе не репортер. – Он чуть надавил на палец. – Ясно?
   – Оставь его, Эленон, – прошипел Сантера. Парень кивнул, но в глазах стыла ледяная ненависть. До чего же просто в наши дни нажить уйму врагов Рамзи разжал руку.
   – Прошу к машине. Молли, поздоровайтесь с бывшим мужем.
   – Привет, Луи. Как живешь-можешь? А где же твоя подружка? Или ей еще паспорта не полагается?
   – Как ты нашла Эмму?
   Молли кокетливо похлопала ресницами и игриво выставила бедро:
   – Разумеется, за счет своей бьющей наповал сексапильности.
   Рамзи уставился на нее. Сантера злорадно рассмеялся:
   – Ха, вот это забавно! Остроумия тебе не занимать, ничего не скажешь. Значит, ты не спасла Эмму? Прикинулась героиней, чтобы заманить меня сюда?
   – Почему ты так считаешь? Что, у меня своих мозгов нет? Или смелости не хватит?
   – Да брось, Молли! Всем известно, что ты палец о палец не ударишь – все сделает папаша. Такая растеряха, как ты, не заметит у себя под носом даже слона! Так что не выделывайся и говори правду.
   Молли подалась вперед:
   – Я нашла ее, но, чтобы выручить, пришлось спать с похитителями. Я их так ублажила, что они отдали Эмму даром.
   – Перестань молоть чушь!"
   – Ладно, Луи, игра закончена. Слушай, ты, гнусная падаль, я отыскала свою дочь. Сама, без посторонней помощи. Хочешь знать, что случилось? Негодяй избил ее и изнасиловал Как тебе это нравится?
   – Не может быть! Я ничего подобного не слышал!
   Лжешь! Пытаешься выставить меня подлецом!
   – Поверь, твой худший враг – это ты сам. Никто не навредит тебе больше тебя! Звонишь из Европы и начинаешь расписывать свой триумф и женщин, с которыми трахаешься. Ты мерзкая жаба, Луи, и тебе плевать на Эмму!
   – В таком случае почему я здесь?
   – Потому что наложил в штаны, едва услышал голос отца. Если он прикажет тебе не дрючить никого целую неделю, клянусь, ты станешь бегать от баб, как от огня.
   – Он убийца, Молли, хоть и старайся показать всему миру, что честный бизнесмен, но на самом деле твой папаша – мафиози и проходимец. Да и ты не лучше.
   Разорила меня, ставила нищим, несчастная…
   – Довольно, – вмешался Рамзи, – хватит сентиментальных воспоминаний. Будем считать, что семья воссоединилась. Едем, пока не появились папарацци. – И, повернувшись к телохранителю Сантеры, приказал:
   – Возьми багаж хозяина. Отвезешь его в поместье Лорда, а сам переночуешь в мотеле. Вряд ли ты включен в список гостей мистера Лорда.
   Луи оглянулся на наглого репортера. Кажется, он из «Чикаго сан-таймс». Марзилак или как его там? Он о чем-то тихо совещался с фотографом. Не хватало ему еще разгромной статьи! Ну и денек!
   При мысли о встрече с Лордом у Луи заболела почка.
   – Едем, – повторил Рамзи.
   – Делай, как он велел, Эленон, – согласился Луи. – Позже позвонишь и скажешь, где остановился.

Глава 16

   Уже через полтора часа Луи Сантера мрачно взирал на бывшего тестя, восседавшего за огромным письменным столом красного дерева.
   – Этот кретин, – цедил он, тыкая пальцем в Рамзи, стоявшего у двери, – посмел притащить меня силой.
   Едва не сломал палец моему телохранителю. Готов поклясться, именно он натравил на меня эту газетную сволочь! И потом, страшно подумать, какую неустойку сдерут с меня немцы! Все шло прекрасно, народ ломился на концерты, и на тебе! Вообще, при чем тут я? Можно подумать, от меня какая-то польза! В толк не возьму, кому понадобилось похищать Эмму.
   Мейсон даже не приподнялся при виде зятя. И сейчас сидел прямой, спокойный, небрежно вертя в пальцах дорогую тяжелую авторучку с золотым пером. И молчал, предоставляя Луи выговориться. Наконец, решив, что достаточно наслушался, он вкрадчиво заметил:
   – Ты сильно похудел, Луи. И глаза неестественно блестят, а зрачки расширены. Надеюсь, ты не болен?
   – Гастроли кого хочешь заездят. Приходится быть на ногах с утра до ночи, а иногда принимать снотворное, иначе не уснешь. Послушайте, я не хотел прилетать. Что вам от меня нужно?
   – По-прежнему покупаешь кокаин тоннами? Ненавижу наркотики! И сказал, когда ты женился на Молли, что кокаин или какая другая дрянь тебя погубит. Или парни, что поставляют тебе эту гадость, в конце концов тебя прикончат и ограбят. Впервые вижу, чтобы снотворное так расширяло зрачки.
   – Я не наркоман.
   – Кстати, ты познакомился с Рамзи Хантом?
   Мейсон показал на Рамзи, который так и не двинулся с места, лишь скрестил руки на груди.
   – Я уже сказал, это тот подонок, который…
   – Это судья Рамзи Хант. Возможно, ты о нем слышал?
   – Нет. Кто это? Очередной жиголо вашей жены?
   – Ax, Луи, рисковый ты парень! Не мешает, однако, немного подумать, прежде чем пасть разевать. Если еще раз упомянешь о моей жене, велю Гюнтеру подрезать тебе язык. Твое пение вряд ли от этого ухудшится. Ну а поскольку ты не только глуп, но и невежествен, возьму на себя труд просветить тебя. Рамзи Хант – федеральный судья Сан-Франциско, чьи фотографии недавно появились на обложках журналов «Ньюсуик» и «Тайм».
   Говорят, он настоящий герой. Знаешь, что он сделал, когда из зала заседаний попытались похитить преступников?
   Луи непонимающе уставился на него. Мейсон вздохнул.
   – Луи, остается молить Бога, чтобы Эмма не унаследовала твоей безмозглой головы и безумного эгоизма. Ты когда-нибудь интересуешься тем, что не относится лично к тебе? Сильно сомневаюсь. Жаль, если девочка пойдет в тебя, очень жаль.
   – Но невежество еще не глупость, – возразил Рамзи.
   – В случае Луи это одно и то же.
   – Зато у Эммы его талант, папа, – вставила Молли, входя в комнату. – Когда-нибудь она превзойдет Луи, а ведь он талантлив, пусть и не очень умен.
   – Все это враки! – вспылил Сантера, смерив взглядом так называемого судью. Судья? Он слишком молод, чтобы быть судьей! И потом, когда успела появиться Молли? Прошмыгнула, как мышка, да еще стоит рядом с этим типом! – Эмма еще мала, чтобы говорить о талантах! Ей всего пять!
   – Шесть, Луи. Твоей дочери шесть.
   – Все равно, какие там способности?
   – Она может сыграть тебе на пианино. Ты такого в жизни не слышал.
   – Довольно!
   Присутствующие ошеломленно уставились на Мейсона. Тот ответил невозмутимым взглядом.
   – И все же, почему вы потребовали, чтобы я вернулся? – допытывался Луи. – Эмма спасена. Чего вам еще?
   – Похоже, против нас плетется заговор. Похититель не одинок, Луи. Судья Хант уверен, что тут действует целая организация, поскольку слежка ведется настоящими профессионалами. Они появлялись везде, где пытались спрятаться Молли и Рамзи. Гнались за ними по всему Колорадо и Калифорнии. Тебе что-нибудь об этом известно?
   – Да это просто бред! Что я могу знать об этом? К тому же Эмма моя дочь, Господи помилуй! Ведать не ведаю ни о каком заговоре.
   – Возможно, но возникли кое-какие проблемы, – продолжал Лорд внезапно изменившимся голосом, мягким, бархатистым, фальшиво-искренним. Воплощенное чистосердечие. Рамзи мгновенно вспомнил Билла Мэттиаса, адвоката в Сан-Франциско, прозванного Скользким Уилли. – Не представляю себе, кто сотворил такое с невинным ребенком. Кроме тебя, Луи, я не знаю человека, способного на подобную мерзость. Видишь ли, Эмму не просто похитили, а избили и изнасиловали.
   Луи, побледнев, вскочил:
   – Нет! Это невозможно! Молли говорила мне, но я не поверил. Должно быть, какая-то ошибка! Нет, только не Эмма.., никто бы не посмел к ней прикоснуться.
   Мейсон немного подался вперед.
   – Неужели ты не дал себе труда убедиться, что человек, которого нанял украсть Эмму, хотя бы не является сексуальным маньяком?
   Луи снова рухнул в кресло.
   – Послушайте, никого я не, нанимал. И не знаю, что вы тут плетете. Черт побери, она моя дочь, а какой отец пойдет на такое?
   Г – Вот как? – жестко спросила Молли. –" – Но ведь ты ради денег удавишься, Луи. Ни перед чем не остановишься. Бьюсь об заклад, ты кому-то задолжал кучу баксов и смылся из страны, потому что не мог заплатить. Верно?
   Луи повернулся к бывшей жене, разъяренный до такой степени, что жилка на виске бешено запульсировала.
   – И ты еще имеешь наглость выступать? Подумаешь, все в дерьме, она одна в белом! И это после того, как ухитрилась кинуть меня на все бабки, до последнего цента! По-твоему, ты их заслужила?! Скажите, пожалуйста, залетела и не согласилась сделать аборт! Говорю тебе, я ни в чем не виноват.
   Мейсон неспешно поднялся и, опершись о столешницу, промурлыкал все тем же мягким, вкрадчивым голосом:
   – Молли права. Ты кому-то задолжал по-крупному и пытаешься таким способом расплатиться. Скажи нам имена кредиторов, Луи. И тех, кто помог все это устроить. А заодно объясни, почему они до сих пор гоняются за Эммой.
   – Ничего не знаю ни о каких людях! И вообще ни о чем. Молли врет!
   – Гюнтер, пожалуйста, подойди ближе.
   Гюнтер навис над столом, огромный, зловеще-опасный, с безвольно повисшими здоровенными ручищами.
   – Что прикажете, мистер Лорд?
   – Гюнтер, будь добр, отведи Луи в одну из спален для гостей. Он очень устал после долгого путешествия.
   Прилетел из самой Германии. Ему необходим отдых.
   Проводи его наверх и уложи в постель. И не отходи от него. Напомни, что жизнь иногда становится невыносимо тяжелой. Что я однажды простил его, но терпение мое небезгранично. И не забудь добавить, что я не всегда так снисходителен. Кстати, не стоит ему говорить с той швалью, которую он именует своим телохранителем. Мистеру Сантере нужны абсолютные покой и уединение.
   – Я не имею никакого отношения к похищению Эммы!
   – Мы с тобой обязательно увидимся, Луи, после того как хорошенько выспишься, – словно не слыша, напутствовал Мейсон и удовлетворенно кивнул, едва Гюнтер схватил тяжелой лапищей тощего Сантеру и потащил к дверям. Но пленник каким-то чудом вырвался.
   – Если Молли наплела вам, что это сделал я, значит, окончательно шизанулась! Просто она меня ненавидит! Кто знает, может, этот так называемый судья – ее любовник, и им не терпится поделить ваши денежки?
   Да-да, это Молли все обтяпала!
   Гюнтер осторожно прикрыл дверь, и в комнате воцарилось молчание. Наконец Рамзи восхищенно присвистнул:
   – Порой я забываю, какой властью обладают люди вроде вас, мистер Лорд. Каждый день я имею дело с обвиняемыми, которые клянутся, будто чисты, как только что выпавший снег, хотя все прекрасно понимают, что они нагло лгут и большинство просто воры, грабители, убийцы или обычная мразь, а иногда и того хуже, маньяки или психи. Но наша правоохранительная система такова, что нам возбраняется измочалить их до полусмерти, чтобы вытянуть признание, пусть на это имеется хоть сотня доказательств. Нет, мы играем по правилам, которые любой посчитает абсурдно мягкими, а потом удивляемся, что преступность процветает. Идем на компромиссы, торгуемся и бессильны как следует закручивать гайки. – Рамзи пожал плечами. – С другой стороны, и ваше вмешательство ни к чему не привело, разве что удалось без труда запугать трусливого ублюдка. Молли, возможно, не согласится со мной, но я бы не советовал сразу отдавать Луи на расправу. Подождем. Ваши угрозы – достаточно действенное средство, но я хотел бы сам поговорить с ним Судя по тому, что я видел, Молли следовало бы держаться подальше от бывшего мужа: слишком она вспыльчива да и оружием владеет безупречно.
   – Разумеется, я знаю силу своих угроз, Рамзи, – согласился Мейсон. – Однако если их не подкрепить делом, вряд ли кто-нибудь станет меня бояться, особенно если пронюхают о моей неуместной снисходительности. Посчитают, будто я постарел, а зубы сточились.
   Но я разрешаю вам поговорить с Луи. Может быть, вы сумеете что-то выведать у негодяя.
   Рамзи кивнул и обратился к Молли:
   – Умираю от жажды! Не выпить ли нам лимонада?
   – С удовольствием, а потом мне нужно позвонить.

* * *

   Доктор Элинор Лу, высокая китаянка лет тридцати пяти, с загипсованной до колена ногой неуклюже поднялась навстречу новым пациентам. Молли узнала ее имя от педиатра Эммы и ужасно волновалась, как примет девочка незнакомого врача. Она даже скрестила пальцы на счастье, когда все перезнакомились и доктор Лу обратилась к девочке.
   – Можно я сяду, Эмма? – улыбнулась она. – Видишь ли, гипс страшно тяжелый, и ходить пока трудно.
   Слава Богу, хоть болит уже не так сильно. Я сломала ногу, когда каталась на лыжах. Представляешь себе картину: я лечу кувырком с двенадцатифутового обрыва!
   Все, кто это видел, утверждали, что падала я, как подстреленная пташка. Ты, наверное, еще не ходишь на лыжах?
   – Мама умеет, а я только учусь.
   Девочка так и не двинулась с места и по-прежнему держалась за руки Молли и Рамзи.
   – Ты взяла три урока, мышка, – заметила Молли. – Вот увидишь, еще научишься. Может, тебе повезет и не свалишься с обрыва, но всякое бывает Помнишь, как я ушибла колено?
   – Да, мама. Тебе пришлось ходить на физиотерапию.
   – Мне тоже, – вздохнула доктор Лу. – Я вновь встану на лыжи, но года через полтора. Такая жалость!
   Эмма, а почему ты там стоишь? Проходи, садись рядом Эмма, не отвечая, стиснула пальцы Рамзи. Тот мгновенно поспешил на выручку.
   – Доктор Лу, – весело предложил он, – что, если Эмма посидит у меня на коленях? Хотя бы первое время?
   – Разумеется Мне говорили, что ты ужасно сообразительная и находчивая девочка, Эмма. Мама рассказывала, как ты убежала от этого нехорошего человека.
   Правда, что ты сама придумала, как от него избавиться?
   Малышка застыла и, казалось, даже не дышала. Но Рамзи вынудил себя оставаться спокойным, хотя предполагал, что психоаналигик для начала поговорит на какие-то нейтральные темы и не станет рубить сплеча.
   – Интересно, как тебе это удалось? – настаивала доктор Лу.
   Эмма непроизвольно облизнула губы – первое движение, которое она сделала за все это время. Рамзи так хотелось притянуть ее к себе, обнять, защитить, но разве этим залечишь душевную рану, кровоточащую и глубокую?
   Он беспомощно уставился на Молли, но и у нее лицо стало бледным и напряженным. Она безуспешно пыталась сделать вид, будто ничего не происходит, но кулаки были судорожно сжаты.
   – Я все думала и думала, – тихо призналась Эмма.
   Рамзи словно с размаху ударили в живот. Он поморщился, удивляясь тому, что кто-то вообще расслышал этот беззвучный шепот.
   Доктор Лу терпеливо ждала, но Эмма ничего больше не сказала.
   – Ты придумала очень хитрый план, – похвалила наконец доктор. – И долго ты над ним размышляла?
   – Целый день. Только не знала, как распутать руки, но он забыл меня связать. И вскоре вышел покурить.
   – А ты что в это время делала?
   Эмма так крепко прижалась к Рамзи, что тот уже подумывал вмешаться и открыл было рот, но девочка снова произнесла все тем же едва слышным голоском:
   – Я поскорее спрыгнула с кровати, потому что она была ужасно грязная. И хотела сразу выскочить в окно, но поняла, что он тотчас обо всем догадается. Поэтому сунула подушку под одеяло и только потом вылезла из окошка. Оно было над раковиной. Я боялась, что упаду, но не упала.
   – Так и сбежала босая?
   – Нет, я знала, что придется долго идти, и захватила кроссовки. Но надела их после того, как оказалась на земле.
   – Ты больно ушиблась, когда прыгала?
   – Да, но даже не вскрикнула, – гордо объявила Эмма, – иначе он услышал бы и поймал меня.
   – Он очень много пил?
   – Там стояли четыре пустые бутылки. Мне все равно нечего было делать, так что я успела их пересчитать.
   Такие огромные!
   – И за сколько дней он их выпил?
   – За пять.
   – Именно столько тебе пришлось ждать, прежде чем удалось скрыться?
   – Да, – чуть громче подтвердила Эмма.
   – Когда же именно он пил из этих бутылок? Днем или ночью?
   Громкий пронзительный вой вонзился, будто клинок, в сердце Рамзи. Девочка дрожала, задыхалась, из груди рвались ужасные, не поддающиеся описанию звуки.
   – Нет-нет, солнышко, – прошептал Рамзи, прижимаясь щекой к ее щеке, укачивая девочку, согревая своим теплом. – Мы все вместе, и я с гобои. Будь там доктор Лу, наверняка как следует пнула бы этого поганца в задницу.
   – Точно, Эм, – вмешалась Молли, – да еще той ногой, на которой гипс. Он бы неделю не смог сидеть!
   Мяукающие стоны смолкли.
   – Эмма, – окликнула врач. Девочка не отозвалась, только вновь приникла к Рамзи. – Не сомневайся, он бы живым у меня не ушел.
   Эмма дернулась и, медленно подняв голову, оглядела взрослых.
   – Мама хотела застрелить его, – выговорила она. – Она бы убила Рамзи, если бы я промолчала.
   – Ты все сделала правильно, мышка, – ободрила Молли. – Все как надо.
   – Ты не могла бы ответить еще на один вопрос, Эмма?
   – Это очень трудно, но мама и Рамзи хотят, чтобы я попробовала, – откровенно призналась девочка.
   – Ладно, только если тебе не слишком тяжело. Заметано?
   – Заметано.
   – Тебя украл тот же человек, что потом привез в хижину?
   – Да.
   – Как ему удалось утащить тебя?
   – Мама делала снимки в том парке, что перед нашим домом. Я гуляла со Скутером, соседским псом. Мне пришлось долго учить его приносить палку, потому что мама сказала, будто доги – довольно глупые собаки, просто очень симпатичные. Я бросила палку, а Скутер не прибежал. Тогда я пошла на поиски и увидела мужчину, который его гладил. Потом мама меня позвала, и я сказала, что сейчас возьму Скутера и приду. А мужчина улыбнулся мне и ударил по голове. Я пыталась позвать маму, но не смогла.