Страница:
В 1868 году бельгиец Пьер де Руддер сломал ногу, упав с дерева. Большой осколок кости пришлось вынуть из ноги, из-за чего нельзя было соединить оставшиеся осколки кости. Нижняя часть ноги крепилась к верхней лишь мышцами. Врачи рекомендовали ампутацию, но Руддер не соглашался. Через восемь лет страданий он поехал в Остакер, место в Бельгии, где стоит статуя Девы Марии из Лурда. Перед поездкой его осмотрел доктор ван Остенберг, который засвидетельствовал наличие открытой раны на месте перелома, и было видно, что два осколка кости находились на расстоянии трех сантиметров друг от друга. Де Руддер с огромным трудом добрался до Остакера, его рана кровоточила и гноилась. Из поезда его выносили три человека. Приблизившись на костылях к статуе Девы Марии из Лурда, он начал молиться. В какой-то момент у него появилось странное ощущение. Он встал на ноги и сделал шаг без костылей. Нога была здорова (Rogo. 1982. Pp. 293–294).
Когда де Руддер вернулся домой в Джабек, его осмотрел тот же врач, который с трудом смог поверить в то, что увидел. Затем врач написал в медицинское управление Лурда: «Пьер был исцелен с помощью чуда. Я видел его много раз за восемь лет и, опираясь на свои знания, могу сказать, что его выздоровление совершенно необъяснимо. Он был исцелен мгновенно и окончательно. Даже тот участок кости, который был удален при переломе, восстановился как бы из ничего, и кость полностью срослась» (Rogo. 1982. P. 294).
В 1898 году де Руддер умер, а в 1900 доктор ван Остенберг получил разрешение эксгумировать тело и провести вскрытие. К его отчету были приложены фотографии. Рого пишет: «По фотографиям ясно видно, что две части кости Руддера были соединены с помощью нового фрагмента кости длиной в дюйм, который как бы вырос на обоих сломанных краях. Такое наращивание кости никогда не встречалось в медицинской практике… Сейчас кости ноги Руддера хранятся в луванском университете в Бельгии» (Rogo. 1982. P. 294).
Доктор Проспер Густав Буассари, один из врачей медицинского Бюро BCM, пишет о случае с Йоахим Деант. У нее на ноге «в течение двенадцати лет была язва длиной в фут и шириной 6 дюймов, доходившая вглубь до кости и сопровождавшаяся гангреной» (Boissarie. 1933. P. 3). Язва появилась после перенесенной холеры и тифа. Деант было 29 лет, а весила она всего 60 фунтов.
Деант жила в Бельгии, и в Лурд ее отправили благодаря графине Лимминже. Деант была настолько уверена, что ей это поможет, что даже захотела купить туфли и чулки. Но по ее словам, она «никак не могла снять мерку с больной ноги. Язва шла от колена до щиколотки, а сама нога была тоньше и меньше другой. Мне пришлось удовольствоваться меркой с другой ноги» (Boissarie. 1933. P. 3).
Йоахим Деант отправилась в Лурд 10 сентября. Переезд был очень тяжелым и для нее, и для ее соседей по купе, поскольку язва все время кровоточила, гноилась и издавала ужасный запах. Несколько раз она меняла бинты, и каждый раз при этом они отходили от тела с кусочками мертвой плоти. 13 сентября она, наконец, прибыла в Лурд, и ее поместили в бассейн. Перед этим она еще раз сменила бинты: «Мне потребовалось на это более часа. Вместе с бинтами отделились кусочки сгнившей кости и мяса, и все это осталось на полу» (Boissarie. 1933. P. 4). Первый прием ванн не дал результата. На следующее утро она опять пошла в бассейн и пробыла в воде 27 минут. Когда она вышла, ее спутник, Леони Дорваль, снял бинты и сказал: «Йоахим, твоя нога здорова! Язвы больше нет!» Йоахим ответила: «Благословенна Дева Мария Лурдская! Она действительно помогает людям! Она дала мне новую плоть и новую кожу!» (Boissarie. 1933. P. 5) Все, кто видел Деант до исцеления, были поражены. Доктор Буассари писал, что она вышла из воды «полностью исцеленная, на ноге не было ни следа язвы» (Boissarie. 1933. P. 3).
На следующий день Йоахим опять приняла ванну, и случилось еще одно чудо. Кроме язвы на ноге, у нее были деформированы бедро, колено и стопа. Бертрин так описывает случившееся: «Она и ее спутник увидели, как нога начала выпрямляться и выпрямлялась до тех пор, пока не стала прямой как стрелка на часах. Нога выпрямилась во всю длину без мышечного усилия, колено приняло нормальную форму. В бедре началось внутреннее движение, которое вызвало невыносимую боль. Йоахим потеряла сознание и Леони подумал, что она умирает. Но через некоторое время она пришла в себя и открыла глаза. Процесс лечения закончился. Боль ушла, а ее тело стало здоровым и гибким» (Bertrin. 1908. Pp. 105–106).
По возвращении в Бельгию Йоахим Деант обследовал доктор Густав Фруадбизе и подтвердил, что имело место чудесное исцеление. Он также документально подтвердил состояние больной на момент перед отъездом в Лурд (Boissarie. 1933. P. 8). Его заключение после обследования Деант перед ее отъездом было следующим: «Я, нижеподписавшийся, Густав Фруадбизе, доктор медицины и т. д., в Охей, в провинции Намур, Бельгия, подтверждаю, что обследовал мадемуазель Йоахим Деант, 29 лет, уроженку Ванферси-Буле, проживающую в Жезве, и подтверждаю следующее: Справа смещение тазобедренного сустава. Ретракция латеральной тибиальной мышцы правой ноги, из-за чего нога вывернута (варусная стопа). Язва покрывает две трети поверхности правой ноги. Таково мое настоящее заключение, Охей, 6 сентября, 1878 год. Доктор Фруадбизе» (Bertrin. 1908. P. 106). К этому документу прилагался результат обследования Деант в день ее возвращения из Лурда: «Я, нижеподписавшийся, Густав Фруадбизе, доктор медицины и т.д., в Охей, в провинции Намур, Бельгия, подтверждаю, что обследовал мадемуазель Йоахим Деант, 29 лет, уроженку Ванферси-Буле, проживающую в Жезве, и обнаружил следующее: физические дефекты, о которых я писал в предыдущем заключении, полностью исчезли. На месте, где была язва, осталось легкое покраснение кожи. Доктор Фруадбизе. Жезве, 19 сентября 1878 года» (Bertrin. 1908. P. 107). Доктор Анри Вержез с факультета медицины Университета Монпелье писал: «Внезапное исцеление от хронической растущей язвы в крайне запущенном состоянии и спонтанное исчезновение дефектов бедра не поддаются никакому объяснению» (Bertrin. 1908. P. 107).
Некоторые крайне скептически настроенные люди могут, конечно, предположить, что никакой язвы у Деант не было. Но существуют и другие письменные свидетельства. Симон Деплуаж, профессор права в луванском католическом Университете и доктор Ройер, врач, провели тщательное обследование Деант. Доктор Буассари пишет: «Взяв за точку отсчета заключение доктора Фруадбизе от 6 сентября, они записали дальнейшую историю болезни буквально по часам, до момента исчезновения язвы. Они опрашивали: 1) Соседей Йоахим Деант, которые видели ее непосредственно перед отъездом в Лурд; 2) Ее спутников в поезде; 3) Персонал отеля, где она остановилась в Лурде. Никто из опрошенных не был связан с женщиной никаким образом… Все свидетели давали показания у себя дома без предварительной договоренности, и они не были знакомы друг с другом. Все прочитали и подписали свои показания, подтвердив их точность» (Boissarie. 1933. Pp. 8–9).
Деплуаж и Ройер писали в заключении: «Этот опрос позволил нам убедиться в двух фактах. 1 факт: У мадемуазель Йоахим по крайней мере до 10 часов вечера 12 сентября 1878 года, либо до утра 13 сентября, существовала язва, покрывавшая правую ногу от колена до щиколотки, верхнего слоя кожи на ноге не было, плоть была воспалена, местами потемнела; зрелище было ужасным, очень сильный неприятный запах, согласно медицинскому заключению, лечение за 13 дней было никаким образом невозможно, и никаких тенденций к улучшению не наблюдалось. 2 факт: Полное исчезновение описанной язвы и появление на ее месте сухой здоровой кожи 13 сентября 1878 года, к полудню, или, максимум, к 9–10 часам вечера» (Boissarie. 1933. P. 9). Представители Церкви, изучив все документы, объявили случай чудом.
Ранее существовали предположения, что все эти чудеса были следствием особых характеристик воды в целебном гроте Лурда. Был проведен химический анализ, который показал, что состав воды примерно схож с составом других минеральных вод этой области (Bertrin. 1908. P. 116). Среди прочих догадок также была и возможность внушения. Но эта идея также оказалась несостоятельной, поскольку даже самые маленькие дети, которые еще ничего не понимали, излечивались этой водой. Бертрин пишет: «Жорж Лемезль, которому было 2 года и 7 месяцев, вылечился от детского паралича (1895); у Фернана Балина, двух лет и шести месяцев, выпрямилось вывернутое колено (1895); двухлетнего Дюконта, которого мать принесла в грот практически умирающим, воды вернули к жизни (1858); у Ивонны Умэтр, которую ее отец, врач, насильно заставил опуститься в воду, несмотря на ее протесты и слезы, стали здоровыми обе вывернутые ноги (1896); А. Мертэн в 19 месяцев исцелился от паралича правой руки (1895); Пьер Эстурне, грудной младенец, избавился от болезни глаз (1864); Поль Мерсерэ в возрасте одного года избавился от врожденной грыжи (1866). В таких случаях гипотеза о внушении никаким образом не работает» (Bertrin. 1908. Pp. 142–143). Доктор Алексис Каррель, получивший нобелевскую премию по медицине и физиологии в 1912 году, также был убежденным сторонником Лурдских чудес (Rogo. 1982. P. 261).
В ноябре 1882 года Франсуа Вийон-Дюри, военнослужащий, получил ожог лица, спасая людей на пожаре в ресторане отеля в Дижоне. В результате у него отделилась сетчатка глаз, и он практически полностью ослеп. Он ушел в отставку из армии 11 июля 1884 года. Желая получать более высокую пенсию, он пришел к доктору Дор в Лионе, который 16 сентября 1884 года составил заключение: «Хотя сетчатка левого глаза вернулась на место, он все равно не видит ни темноты, ни света. Правым глазом мсье Вийон-Дюри видит не дальше фута, и то с трудом. Следовательно, он не может выполнять никакую работу, и слепота обоих глаз неизлечима» (Agnellet. 1958. P. 52). В 1890 году Вийон-Дюри попал в больницу в Конфорте, Франция. Сестры больницы убедили его помолиться Деве Марии Лурдской и дали ему бутылочку воды из целебного бассейна. На следующий день, после молитв, он промыл глаза этой водой. «Мое зрение вернулось мгновенно, – вспоминал он позже– Я до сих пор не могу этому поверить» (Agnellet. 1958. P. 53).
Доктор Дор, протестант, писал в отчете окулисту из Парижа: «Вийон-Дюри был практически слепым. Острота зрения составляла 0,02 ед. в каждом глазу.Несколько специалистов подтвердили отслоение сетчатки, лечение было невозможно. Состояние больного не менялось в течение семи с половиной лет. Затем, без какого-либо лечения... его зрение пришло в норму» (Agnellet. 1958. P. 53). Церковь также признала этот случай чудом.
В 1887 году у Катрин Лапейер появилась раковая опухоль на языке. Врач посоветовал операцию. Вместо этого Лапейер поехала в Лурд, но полоскание целебной водой не помогло. В январе 1889 года Лапейер легла в больницу в Тулузе. После безуспешного лечения врач решил удалить опухоль. Перед операцией был сделан фотоснимок языка. Буассари писал, что на снимке было видно «злокачественную опухоль на языке, неровной формы и растущую» (Boissarie. 1933. P. 40). Через 3 месяца после операции опухоль вернулась. Хирург предложил еще одну операцию, но Лапейер отказалась и выписалась из больницы. В июле 1889 года она опять поехала в Лурд. Ее друзья посоветовали ей просто помолиться Деве Марии в течение девяти дней. Лапейер молилась и лечилась водой. На девятый день опухоль исчезла. Буассари писал: «Ее опухоль исчезла. Прошло воспаление на гландах; она могла есть и говорить. Ужасные боли в голове и ухе, которые были следствием воспаленного нерва, полностью исчезли. За несколько часов болезнь, казавшаяся неизлечимой и повторившаяся после операции, ушла без всякого следа – остался обычный шрам» (Boissarie. 1933. P. 41). Буассари отмечал: «Таким образом, судя по заключению врачей и фотоснимку, можно без сомнения сказать, что у Катрин Лапейер был на языке рак – неизлечимая болезнь, которая в очень короткое время должна была привести к смерти. Ее исцеление, случившееся за несколько часов, без лечения, необъяснимо. Мы никогда не сталкивались с подобным в медицинской практике» (Boissarie. 1933. P. 42). Когда Лапейер обследовали в медицинском Бюро Лурда в 1897 году, врач подтвердил, что язык был здоров, и что шанса рецидива болезни не было.
Амели Шаньон родилась во Франции в 1874 году. В детстве она глубоко верила в Деву Марию. В возрасте 13 лет ее стопа вдруг воспалилась и распухла. В 1889 году она поехала в Лурд, но не излечилась. В 17 лет кость на ноге полностью сгнила от туберкулеза, стала мягкой и отсоединилась от остальных костей стопы. Вокруг кости образовалась гниющая рана. Также было воспаление на колене. Лечение в больнице в Пуатье не дало результата, болезнь лишь усилилась и была признана неизлечимой. Три месяца девушка была прикована к постели. Однажды у нее появилось желание поехать в Лурд еще раз, и она отказалась от медицинского лечения (Boissarie. 1933. Pp. 10–14).
Амели приехали в Лурд 21 августа 1891 года. Она была так уверена в успехе, что даже купила пару туфель, хотя уже четыре года не могла носить обувь. Она приняла ванну в гроте, но ничего не случилось. Однако, когда ее положили в воду второй раз, она почувствовала в колене резкое движение и ощутила сильную боль в ступне. Нога была здорова. Буассари писал: «Гнилая кость, язва вокруг нее, туберкулез кости, – все исчезло в несколько мгновений. На месте раны появился шрам. Сгнившая кость стала твердой и здоровой и соединилась с другими как прежде. Опухоль на колене спала, боль ушла, колено также было здорово» (Boissarie. 1933. Pp. 10–11).
Одна из женщин, помогавших Амели, мадам де ла Салиньери, вспоминала потом: «Мы вшестером опускали девушку в воду и поддерживали ее… Между первым и вторым погружением ее в воду, когда мы подняли ее на специальном щите и хотели вынести из ванны, я отчетливо видела рану на ноге. Тогда Амели очень уверенно сказала: „Если вы положите меня обратно, я знаю, что исцелюсь“. Мы спустились по ступенькам обратно… Каково же было наше изумление, когда через минуту или две девушка сама выбежала из воды и сказала: „У меня больше ничего не болит; Дева Мария исцелила меня“. Я тут же опустилась на колени, чтобы осмотреть ногу, и увидела здоровую розовую кожу на том месте, где только что была гниющая рана».
Амели Шаньон пошла в медицинское бюро, где ее обследовали врачи, включая и доктора Буассари, который писал: «Она показала нам заключения врачей, где было написано, что она страдала от туберкулезного артрита колена, и что на стопе была гниющая рана и гнилая кость. Мы тщетно искали хотя бы след этих тяжелых недугов. Их не было ни на стопе, ни на колене… Исцеление… было мгновенным» (Boissarie. 1933. Pp. 15–16).
Были собраны показания врачей, которые лечили Амели Шаньон в Пуатье. Доктор Дюпон утверждал, что «наблюдал мадемуазель Амели Шаньон в течение нескольких месяцев, у нее была гниющая кость на стопе и туберкулезный артрит колена. Я решил удалить всю больную кость и вылечить колено уколами хлористого цинка. Девушка просила меня отложить лечение до ее возвращения из Лурда. Я видел ее прямо перед отъездом – она очень страдала от боли, и я не знал, как она сможет выдержать дорогу, так как до этого не покидала постель несколько месяцев. Вернулась она здоровой. Кость не болела ни в одном месте. Колено функционировало нормально. Девушка могла ходить, сидеть, наклоняться без малейшей боли» (Boissarie. 1933. P. 16). Дюпонт также писал: «Я получил более сотни писем, где меня просили дать информацию об истории болезни. Большинство этих писем были от моих коллег. Я всем отвечал: „И болезнь, и исцеление бесспорны“» (Boissarie. 1933. P. 16). Медицинское Бюро также собирало информацию в больнице Пуатье, у сестер, которые ухаживали за Амели и у спутников Амели по поезду в Лурд.
Мари Бриффо заболела в августе 1888 года. В течение четырех лет ее нога была в гипсе, она не могла встать с кровати, так как страдала от коксалгии, болезни тазобедренного сустава. Сустав гнил, и на этом месте появилась открытая гниющая рана, откуда выходили кусочки гнилой кости. Вся нога распухла, и Бриффо страдала от сильной боли. Инфекция отравила всю кровь в организме (Boissarie. 1933. Pp. 22–23). Описывая свой случай, Бриффо говорила: «В течение двух лет у меня был черный язык, постоянно пересохшее горло, меня тошнило от любой жидкости, я не могла есть твердую пищу. Однажды, когда мне должны были поменять белье, спина и нога прилипли к гипсу, и нужно было отодрать их от кожи, чтобы поднять меня; я вся была в крови… Врачи постепенно перестали приходить ко мне. Они сказали, что я никогда не поправлюсь и что скоро умру» (Boisarrie. 1933. P. 23).
Она не могла передвигаться, поэтому в Лурд ее привезли в похожем на гроб ящике. Ее соседи по купе думали, что она умрет в пути. Она все же продержалась все семьсот миль и прибыла в Лурд в сентябре 1893 года. Первая ванна не дала результата. Когда ее опускали в воду на следующий день, она почувствовала, что что-то происходит. «Боль уменьшилась. Нога уже не была такой тяжелой; казалось, что кто-то снял с нее огромный камень» (Boissarie. 1933. P. 23). Когда девушку подняли из воды, она сказала: «Я здорова» (Boissarie. 1933. P. 23). Ее сопровождающие обследовали ее. Мари Бриффо вспоминала: «на ноге не было раны; чернота и опухоль спали; они трогали мою ногу, – и она не болела – я была здорова!» (Boissarie. 1933. P. 23).
В 1950 году Рут Крэнстон, исследователь и протестантка, получила разрешение изучить записи медицинского Бюро в Лурде и выпустила одну из наиболее авторитетных на данный момент работ под названием «Miracle of Lourdes» (1955). Ниже мы приводим один из случаев, включенный в книгу. В 1924 году Чарльз Макдональд из Дублина заболел туберкулезом. На следующий год его здоровье улучшилось, и он уехал в Южную Африку, где в 1931 году опять заболел. Он вернулся в Ирландию, его состояние ухудшалось и казалось безнадежным. В ноябре 1935 года он лег в больницу для безнадежных больных и приготовился к смерти. Однако решил напоследок попытать счастья и съездить в Лурд. К тому времени у него начался туберкулез позвоночника, разрушался двенадцатый грудной позвонок, в результате чего сильно согнулась спина. Кость на правом плече была поражена туберкулезным артритом, были больны почки, и в одной из них началось острое воспаление. Макдональд приехал в Лурд 5 сентября 1936 года. К тому времени он уже не мог передвигаться самостоятельно. В первый же день после приема ванны он начал ходить, а когда вернулся в Ирландию, медицинское обследование показало, что туберкулез, артрит и нефрит исчезли. Как требовали правила медицинского Бюро BCM, Макдональд вернулся в Лурд через год, в сентябре 1937 года. Его обследовали 32 врача из BCM и изучали историю болезни, где среди прочего было заключение его лечащего врача, который подтверждал, что Макдональд ехал в Лурд с запущенной формой туберкулеза и различными осложнениями. Бюро BCM заключило, что случай Макдональда отвечал всем требованиям для признания его чудесным исцелением (Rogo. 1982. Pp. 287–288).
В отчете BCM было написано: «Чарльз Макдональд страдал от: 1) туберкулеза на левом плече; 2) туберкулеза позвоночника; 3) хронического нефрита с наличием гноя, крови и альбумина. Все три болезни были в запущенном состоянии на момент прибытия больного в Лурд… Они внезапно прекратили развиваться 7 сентября [1936]. Полное функциональное выздоровление наступило меньше, чем за четыре дня...моча стала нормальной, исчезли микробы; прекратились боли, левая рука стала нормально двигаться, поясничная область стала здоровой… Никакого медицинского объяснения найти невозможно, учитывая скорость, с которой прекращали развиваться и исчезали все последствия туберкулеза, считавшегося неизлечимым, и в начале которого организм оказался полностью инфицирован, а позже инфекция локализовалась в костях» (Rogo. 1982. Pp. 288–289).
4 июля 1921 года доктор Пьер Кот составил медицинское заключение о состоянии здоровья мадемуазель Ирэн Салин, 21 года, которая хотела поехать в Лурд на лечение: «Я, нижеподписавшийся, Пьер Кот, доктор медицины из Монпелье, проживающий в Мосонне, подтверждаю, что в течение двух лет наблюдал мадемуазель Ирэн Салин, которая страдала от болезни Потта в области поясницы. Точнее, у больной поражены три последних позвонка поясничного отдела, присутствуют постоянные боли. Больной приходится носить гипсовый корсет» (Marchand. 1924. P. 51). Болезнь Потта – это туберкулез позвоночника с разрушением костной ткани, что приводит к деформации спины. Диагноз доктора Кота был подтвержден еще четырьмя врачами и рентгеновским снимком (Marchand. 1924. P. 55).
Состояние Салин было тяжелым, она не могла ходить без посторонней помощи. Доктор Кот не очень обрадовался ее желанию поехать в Лурд. Он дал ей разрешение только на условии, что она не снимет корсет и будет все время носить шину Бонне. Также она должна была передвигаться с помощью специального устройства, наподобие костылей. Салин приехала в Лурд 18 августа 1921 года, дорога была очень тяжелой. В Лурде она дважды принимала ванну без видимого результата. 23 августа Салин села в поезд, чтобы ехать домой, в Прованс, не оставляя надежду, что в следующий раз вода Лурда обязательно поможет ей. В поезде она вдруг обнаружила, что может ходить. Пока Салин ехала в экипаже от вокзала до дома, ей встретился доктор Кот, который был поражен переменами. 26 августа доктор Кот посетил девушку, снял шину и обнаружил, что все симптомы болезни исчезли.
14 сентября он писал: «Мадемуазель Ирэн Салин, 21 год, страдала от болезни Потта в области поясницы и с марта 1919 года до июня 1920 года носила шину Бонне; затем, поскольку боли не прекращались, и ходить стало невозможно, ей надели гипсовый корсет, который она носила с 5 апреля до 26 августа 1921 года. 26 августа я снял с нее гипсовый корсет и утверждаю, что на тот момент у мадемуазель Салин не было ни единого симптома болезни Потта. Все движения спины вперед, назад, вбок были совершенно свободны и безболезненны. Пациентка могла спокойно ходить и не чувствовала усталости. Я должен беспристрастно признать, что такое быстрое и полное выздоровление невозможно объяснить иначе как сверхъестественным вмешательством» (Marchand. 1924. P. 54).
В 1927 году, в возрасте 13 лет, Луиза Жамэ заболела туберкулезом и легла в больницу Сен-Луи в Париже. В 1930 году ей сделали операцию в другой больнице, но болезнь продолжала прогрессировать. В 1937 году Жамэ поступила в больницу Ленне, находясь почти при смерти, страдая от легочного, кишечного и перитонеального туберкулеза. Она не могла сама есть, кашляла кровью и решила поехать в Лурд. 28 марта она села на поезд. И в поезде, и по прибытии в Лурд у нее были приступы сильного кашля с кровью. 1 апреля ее хотели отвести на вечерний сеанс в грот, но она потеряла сознание, и ее поместили в больницу, где она и лежала, похожая на мертвую. Позже Жамэ вспоминала: «было три часа утра, я лежала на кровати в больнице Сен-Мишель в Лурде. Возле постели стояли трое моих друзей и обсуждали, как организовать мои похороны и как везти тело обратно в Париж. Они вспомнили, что у меня не было семьи: мой отец умер после газового отравления на войне, а мама и четыре брата умерли от туберкулеза. Тут я вдруг попросила есть. Друзья принесли мне кофе с молоком. Можете себе представить, как они удивились, потому что за шесть месяцев меня кормили только внутривенно и сывороткой» (Agnellet. 1958. P. 110). Жамэ выпила кофе и заснула. На следующее утро она встала с постели и очень хотела есть.
Затем Жамэ отправилась в медицинское Бюро. Врачи были поражены, увидев ее. Через несколько часов, когда она садилась на поезд, все симптомы болезни исчезли. По приезде в Париж она прибыла в больницу Ленне. Аньелет пишет: «Медицинский персонал был шокирован, увидев шествующую по коридору пациентку, которая по всем параметрам уже должна была быть на кладбище. Когда она пришла в отделение, где за несколько дней до того лежала умирающая, – врачи не могла сдержать удивления, и, конечно же, не обошлось и без скептиков, и без желающих разоблачить это чудо. Однако осмотр только подтвердил полное выздоровление. Не было ни признаков туберкулеза легких, ни следа палочки Коха в кишечнике. Чудо было клинически подтверждено и заверено подписями врачей Безансона и Качина, которых вряд ли могли подкупить в Лурде» (Agnellet. 1958. P. 111). В 1951 году чудесное исцеление Жамэ было подтверждено Церковью.
Жерар Байе родился во Франции в 1940 году. В детстве он ослеп от хориоретинита. Как пишет Аньелет, «при этой болезни из-за инфекции внутренние слои глазной ткани – сосудистая оболочка и сетчатка – постоянно разрушаются. Палочки и колбочки, которые формируют окончания глазного нерва и сетчатку, разрушаются, и область зрения все время сужается, как будто закрывается затвор фотоаппарата. Когда разрушение доходит до внутреннего конца зрительного нерва, сам нерв атрофируется. Наступает абсолютная и неизлечимая слепота, поскольку нервные клетки в принципе не восстанавливаются, если разрушено их ядро. Можно восстановить только аксон, а в случае хориоретинита разрушается вся клетка» (Agnellet. 1958. P. 118).
В возрасте двух лет Байе положили в институт для слепых детей в Аррасе, где специалисты подтвердили диагноз.Через два года родители привезли мальчика в Лурд. По словам Аньелет, «15 заключений врачей подтверждали слепоту и болезнь Жерара по прибытии в Лурд, равно как и показания сотни человек» (Agnellet. 1958. P. 119). Через несколько дней в Лурде зрение начало возвращаться к ребенку. Врачи медицинского бюро и другие доктора подтверждали, что он опять видит. В 1950 году исцеление завершилось, и медицинское заключение показало, что «сетчатая оболочка и зрительный нерв были полностью восстановлены» (Agnellet. 1958. P. 120).
Когда де Руддер вернулся домой в Джабек, его осмотрел тот же врач, который с трудом смог поверить в то, что увидел. Затем врач написал в медицинское управление Лурда: «Пьер был исцелен с помощью чуда. Я видел его много раз за восемь лет и, опираясь на свои знания, могу сказать, что его выздоровление совершенно необъяснимо. Он был исцелен мгновенно и окончательно. Даже тот участок кости, который был удален при переломе, восстановился как бы из ничего, и кость полностью срослась» (Rogo. 1982. P. 294).
В 1898 году де Руддер умер, а в 1900 доктор ван Остенберг получил разрешение эксгумировать тело и провести вскрытие. К его отчету были приложены фотографии. Рого пишет: «По фотографиям ясно видно, что две части кости Руддера были соединены с помощью нового фрагмента кости длиной в дюйм, который как бы вырос на обоих сломанных краях. Такое наращивание кости никогда не встречалось в медицинской практике… Сейчас кости ноги Руддера хранятся в луванском университете в Бельгии» (Rogo. 1982. P. 294).
Доктор Проспер Густав Буассари, один из врачей медицинского Бюро BCM, пишет о случае с Йоахим Деант. У нее на ноге «в течение двенадцати лет была язва длиной в фут и шириной 6 дюймов, доходившая вглубь до кости и сопровождавшаяся гангреной» (Boissarie. 1933. P. 3). Язва появилась после перенесенной холеры и тифа. Деант было 29 лет, а весила она всего 60 фунтов.
Деант жила в Бельгии, и в Лурд ее отправили благодаря графине Лимминже. Деант была настолько уверена, что ей это поможет, что даже захотела купить туфли и чулки. Но по ее словам, она «никак не могла снять мерку с больной ноги. Язва шла от колена до щиколотки, а сама нога была тоньше и меньше другой. Мне пришлось удовольствоваться меркой с другой ноги» (Boissarie. 1933. P. 3).
Йоахим Деант отправилась в Лурд 10 сентября. Переезд был очень тяжелым и для нее, и для ее соседей по купе, поскольку язва все время кровоточила, гноилась и издавала ужасный запах. Несколько раз она меняла бинты, и каждый раз при этом они отходили от тела с кусочками мертвой плоти. 13 сентября она, наконец, прибыла в Лурд, и ее поместили в бассейн. Перед этим она еще раз сменила бинты: «Мне потребовалось на это более часа. Вместе с бинтами отделились кусочки сгнившей кости и мяса, и все это осталось на полу» (Boissarie. 1933. P. 4). Первый прием ванн не дал результата. На следующее утро она опять пошла в бассейн и пробыла в воде 27 минут. Когда она вышла, ее спутник, Леони Дорваль, снял бинты и сказал: «Йоахим, твоя нога здорова! Язвы больше нет!» Йоахим ответила: «Благословенна Дева Мария Лурдская! Она действительно помогает людям! Она дала мне новую плоть и новую кожу!» (Boissarie. 1933. P. 5) Все, кто видел Деант до исцеления, были поражены. Доктор Буассари писал, что она вышла из воды «полностью исцеленная, на ноге не было ни следа язвы» (Boissarie. 1933. P. 3).
На следующий день Йоахим опять приняла ванну, и случилось еще одно чудо. Кроме язвы на ноге, у нее были деформированы бедро, колено и стопа. Бертрин так описывает случившееся: «Она и ее спутник увидели, как нога начала выпрямляться и выпрямлялась до тех пор, пока не стала прямой как стрелка на часах. Нога выпрямилась во всю длину без мышечного усилия, колено приняло нормальную форму. В бедре началось внутреннее движение, которое вызвало невыносимую боль. Йоахим потеряла сознание и Леони подумал, что она умирает. Но через некоторое время она пришла в себя и открыла глаза. Процесс лечения закончился. Боль ушла, а ее тело стало здоровым и гибким» (Bertrin. 1908. Pp. 105–106).
По возвращении в Бельгию Йоахим Деант обследовал доктор Густав Фруадбизе и подтвердил, что имело место чудесное исцеление. Он также документально подтвердил состояние больной на момент перед отъездом в Лурд (Boissarie. 1933. P. 8). Его заключение после обследования Деант перед ее отъездом было следующим: «Я, нижеподписавшийся, Густав Фруадбизе, доктор медицины и т. д., в Охей, в провинции Намур, Бельгия, подтверждаю, что обследовал мадемуазель Йоахим Деант, 29 лет, уроженку Ванферси-Буле, проживающую в Жезве, и подтверждаю следующее: Справа смещение тазобедренного сустава. Ретракция латеральной тибиальной мышцы правой ноги, из-за чего нога вывернута (варусная стопа). Язва покрывает две трети поверхности правой ноги. Таково мое настоящее заключение, Охей, 6 сентября, 1878 год. Доктор Фруадбизе» (Bertrin. 1908. P. 106). К этому документу прилагался результат обследования Деант в день ее возвращения из Лурда: «Я, нижеподписавшийся, Густав Фруадбизе, доктор медицины и т.д., в Охей, в провинции Намур, Бельгия, подтверждаю, что обследовал мадемуазель Йоахим Деант, 29 лет, уроженку Ванферси-Буле, проживающую в Жезве, и обнаружил следующее: физические дефекты, о которых я писал в предыдущем заключении, полностью исчезли. На месте, где была язва, осталось легкое покраснение кожи. Доктор Фруадбизе. Жезве, 19 сентября 1878 года» (Bertrin. 1908. P. 107). Доктор Анри Вержез с факультета медицины Университета Монпелье писал: «Внезапное исцеление от хронической растущей язвы в крайне запущенном состоянии и спонтанное исчезновение дефектов бедра не поддаются никакому объяснению» (Bertrin. 1908. P. 107).
Некоторые крайне скептически настроенные люди могут, конечно, предположить, что никакой язвы у Деант не было. Но существуют и другие письменные свидетельства. Симон Деплуаж, профессор права в луванском католическом Университете и доктор Ройер, врач, провели тщательное обследование Деант. Доктор Буассари пишет: «Взяв за точку отсчета заключение доктора Фруадбизе от 6 сентября, они записали дальнейшую историю болезни буквально по часам, до момента исчезновения язвы. Они опрашивали: 1) Соседей Йоахим Деант, которые видели ее непосредственно перед отъездом в Лурд; 2) Ее спутников в поезде; 3) Персонал отеля, где она остановилась в Лурде. Никто из опрошенных не был связан с женщиной никаким образом… Все свидетели давали показания у себя дома без предварительной договоренности, и они не были знакомы друг с другом. Все прочитали и подписали свои показания, подтвердив их точность» (Boissarie. 1933. Pp. 8–9).
Деплуаж и Ройер писали в заключении: «Этот опрос позволил нам убедиться в двух фактах. 1 факт: У мадемуазель Йоахим по крайней мере до 10 часов вечера 12 сентября 1878 года, либо до утра 13 сентября, существовала язва, покрывавшая правую ногу от колена до щиколотки, верхнего слоя кожи на ноге не было, плоть была воспалена, местами потемнела; зрелище было ужасным, очень сильный неприятный запах, согласно медицинскому заключению, лечение за 13 дней было никаким образом невозможно, и никаких тенденций к улучшению не наблюдалось. 2 факт: Полное исчезновение описанной язвы и появление на ее месте сухой здоровой кожи 13 сентября 1878 года, к полудню, или, максимум, к 9–10 часам вечера» (Boissarie. 1933. P. 9). Представители Церкви, изучив все документы, объявили случай чудом.
Ранее существовали предположения, что все эти чудеса были следствием особых характеристик воды в целебном гроте Лурда. Был проведен химический анализ, который показал, что состав воды примерно схож с составом других минеральных вод этой области (Bertrin. 1908. P. 116). Среди прочих догадок также была и возможность внушения. Но эта идея также оказалась несостоятельной, поскольку даже самые маленькие дети, которые еще ничего не понимали, излечивались этой водой. Бертрин пишет: «Жорж Лемезль, которому было 2 года и 7 месяцев, вылечился от детского паралича (1895); у Фернана Балина, двух лет и шести месяцев, выпрямилось вывернутое колено (1895); двухлетнего Дюконта, которого мать принесла в грот практически умирающим, воды вернули к жизни (1858); у Ивонны Умэтр, которую ее отец, врач, насильно заставил опуститься в воду, несмотря на ее протесты и слезы, стали здоровыми обе вывернутые ноги (1896); А. Мертэн в 19 месяцев исцелился от паралича правой руки (1895); Пьер Эстурне, грудной младенец, избавился от болезни глаз (1864); Поль Мерсерэ в возрасте одного года избавился от врожденной грыжи (1866). В таких случаях гипотеза о внушении никаким образом не работает» (Bertrin. 1908. Pp. 142–143). Доктор Алексис Каррель, получивший нобелевскую премию по медицине и физиологии в 1912 году, также был убежденным сторонником Лурдских чудес (Rogo. 1982. P. 261).
В ноябре 1882 года Франсуа Вийон-Дюри, военнослужащий, получил ожог лица, спасая людей на пожаре в ресторане отеля в Дижоне. В результате у него отделилась сетчатка глаз, и он практически полностью ослеп. Он ушел в отставку из армии 11 июля 1884 года. Желая получать более высокую пенсию, он пришел к доктору Дор в Лионе, который 16 сентября 1884 года составил заключение: «Хотя сетчатка левого глаза вернулась на место, он все равно не видит ни темноты, ни света. Правым глазом мсье Вийон-Дюри видит не дальше фута, и то с трудом. Следовательно, он не может выполнять никакую работу, и слепота обоих глаз неизлечима» (Agnellet. 1958. P. 52). В 1890 году Вийон-Дюри попал в больницу в Конфорте, Франция. Сестры больницы убедили его помолиться Деве Марии Лурдской и дали ему бутылочку воды из целебного бассейна. На следующий день, после молитв, он промыл глаза этой водой. «Мое зрение вернулось мгновенно, – вспоминал он позже– Я до сих пор не могу этому поверить» (Agnellet. 1958. P. 53).
Доктор Дор, протестант, писал в отчете окулисту из Парижа: «Вийон-Дюри был практически слепым. Острота зрения составляла 0,02 ед. в каждом глазу.Несколько специалистов подтвердили отслоение сетчатки, лечение было невозможно. Состояние больного не менялось в течение семи с половиной лет. Затем, без какого-либо лечения... его зрение пришло в норму» (Agnellet. 1958. P. 53). Церковь также признала этот случай чудом.
В 1887 году у Катрин Лапейер появилась раковая опухоль на языке. Врач посоветовал операцию. Вместо этого Лапейер поехала в Лурд, но полоскание целебной водой не помогло. В январе 1889 года Лапейер легла в больницу в Тулузе. После безуспешного лечения врач решил удалить опухоль. Перед операцией был сделан фотоснимок языка. Буассари писал, что на снимке было видно «злокачественную опухоль на языке, неровной формы и растущую» (Boissarie. 1933. P. 40). Через 3 месяца после операции опухоль вернулась. Хирург предложил еще одну операцию, но Лапейер отказалась и выписалась из больницы. В июле 1889 года она опять поехала в Лурд. Ее друзья посоветовали ей просто помолиться Деве Марии в течение девяти дней. Лапейер молилась и лечилась водой. На девятый день опухоль исчезла. Буассари писал: «Ее опухоль исчезла. Прошло воспаление на гландах; она могла есть и говорить. Ужасные боли в голове и ухе, которые были следствием воспаленного нерва, полностью исчезли. За несколько часов болезнь, казавшаяся неизлечимой и повторившаяся после операции, ушла без всякого следа – остался обычный шрам» (Boissarie. 1933. P. 41). Буассари отмечал: «Таким образом, судя по заключению врачей и фотоснимку, можно без сомнения сказать, что у Катрин Лапейер был на языке рак – неизлечимая болезнь, которая в очень короткое время должна была привести к смерти. Ее исцеление, случившееся за несколько часов, без лечения, необъяснимо. Мы никогда не сталкивались с подобным в медицинской практике» (Boissarie. 1933. P. 42). Когда Лапейер обследовали в медицинском Бюро Лурда в 1897 году, врач подтвердил, что язык был здоров, и что шанса рецидива болезни не было.
Амели Шаньон родилась во Франции в 1874 году. В детстве она глубоко верила в Деву Марию. В возрасте 13 лет ее стопа вдруг воспалилась и распухла. В 1889 году она поехала в Лурд, но не излечилась. В 17 лет кость на ноге полностью сгнила от туберкулеза, стала мягкой и отсоединилась от остальных костей стопы. Вокруг кости образовалась гниющая рана. Также было воспаление на колене. Лечение в больнице в Пуатье не дало результата, болезнь лишь усилилась и была признана неизлечимой. Три месяца девушка была прикована к постели. Однажды у нее появилось желание поехать в Лурд еще раз, и она отказалась от медицинского лечения (Boissarie. 1933. Pp. 10–14).
Амели приехали в Лурд 21 августа 1891 года. Она была так уверена в успехе, что даже купила пару туфель, хотя уже четыре года не могла носить обувь. Она приняла ванну в гроте, но ничего не случилось. Однако, когда ее положили в воду второй раз, она почувствовала в колене резкое движение и ощутила сильную боль в ступне. Нога была здорова. Буассари писал: «Гнилая кость, язва вокруг нее, туберкулез кости, – все исчезло в несколько мгновений. На месте раны появился шрам. Сгнившая кость стала твердой и здоровой и соединилась с другими как прежде. Опухоль на колене спала, боль ушла, колено также было здорово» (Boissarie. 1933. Pp. 10–11).
Одна из женщин, помогавших Амели, мадам де ла Салиньери, вспоминала потом: «Мы вшестером опускали девушку в воду и поддерживали ее… Между первым и вторым погружением ее в воду, когда мы подняли ее на специальном щите и хотели вынести из ванны, я отчетливо видела рану на ноге. Тогда Амели очень уверенно сказала: „Если вы положите меня обратно, я знаю, что исцелюсь“. Мы спустились по ступенькам обратно… Каково же было наше изумление, когда через минуту или две девушка сама выбежала из воды и сказала: „У меня больше ничего не болит; Дева Мария исцелила меня“. Я тут же опустилась на колени, чтобы осмотреть ногу, и увидела здоровую розовую кожу на том месте, где только что была гниющая рана».
Амели Шаньон пошла в медицинское бюро, где ее обследовали врачи, включая и доктора Буассари, который писал: «Она показала нам заключения врачей, где было написано, что она страдала от туберкулезного артрита колена, и что на стопе была гниющая рана и гнилая кость. Мы тщетно искали хотя бы след этих тяжелых недугов. Их не было ни на стопе, ни на колене… Исцеление… было мгновенным» (Boissarie. 1933. Pp. 15–16).
Были собраны показания врачей, которые лечили Амели Шаньон в Пуатье. Доктор Дюпон утверждал, что «наблюдал мадемуазель Амели Шаньон в течение нескольких месяцев, у нее была гниющая кость на стопе и туберкулезный артрит колена. Я решил удалить всю больную кость и вылечить колено уколами хлористого цинка. Девушка просила меня отложить лечение до ее возвращения из Лурда. Я видел ее прямо перед отъездом – она очень страдала от боли, и я не знал, как она сможет выдержать дорогу, так как до этого не покидала постель несколько месяцев. Вернулась она здоровой. Кость не болела ни в одном месте. Колено функционировало нормально. Девушка могла ходить, сидеть, наклоняться без малейшей боли» (Boissarie. 1933. P. 16). Дюпонт также писал: «Я получил более сотни писем, где меня просили дать информацию об истории болезни. Большинство этих писем были от моих коллег. Я всем отвечал: „И болезнь, и исцеление бесспорны“» (Boissarie. 1933. P. 16). Медицинское Бюро также собирало информацию в больнице Пуатье, у сестер, которые ухаживали за Амели и у спутников Амели по поезду в Лурд.
Мари Бриффо заболела в августе 1888 года. В течение четырех лет ее нога была в гипсе, она не могла встать с кровати, так как страдала от коксалгии, болезни тазобедренного сустава. Сустав гнил, и на этом месте появилась открытая гниющая рана, откуда выходили кусочки гнилой кости. Вся нога распухла, и Бриффо страдала от сильной боли. Инфекция отравила всю кровь в организме (Boissarie. 1933. Pp. 22–23). Описывая свой случай, Бриффо говорила: «В течение двух лет у меня был черный язык, постоянно пересохшее горло, меня тошнило от любой жидкости, я не могла есть твердую пищу. Однажды, когда мне должны были поменять белье, спина и нога прилипли к гипсу, и нужно было отодрать их от кожи, чтобы поднять меня; я вся была в крови… Врачи постепенно перестали приходить ко мне. Они сказали, что я никогда не поправлюсь и что скоро умру» (Boisarrie. 1933. P. 23).
Она не могла передвигаться, поэтому в Лурд ее привезли в похожем на гроб ящике. Ее соседи по купе думали, что она умрет в пути. Она все же продержалась все семьсот миль и прибыла в Лурд в сентябре 1893 года. Первая ванна не дала результата. Когда ее опускали в воду на следующий день, она почувствовала, что что-то происходит. «Боль уменьшилась. Нога уже не была такой тяжелой; казалось, что кто-то снял с нее огромный камень» (Boissarie. 1933. P. 23). Когда девушку подняли из воды, она сказала: «Я здорова» (Boissarie. 1933. P. 23). Ее сопровождающие обследовали ее. Мари Бриффо вспоминала: «на ноге не было раны; чернота и опухоль спали; они трогали мою ногу, – и она не болела – я была здорова!» (Boissarie. 1933. P. 23).
В 1950 году Рут Крэнстон, исследователь и протестантка, получила разрешение изучить записи медицинского Бюро в Лурде и выпустила одну из наиболее авторитетных на данный момент работ под названием «Miracle of Lourdes» (1955). Ниже мы приводим один из случаев, включенный в книгу. В 1924 году Чарльз Макдональд из Дублина заболел туберкулезом. На следующий год его здоровье улучшилось, и он уехал в Южную Африку, где в 1931 году опять заболел. Он вернулся в Ирландию, его состояние ухудшалось и казалось безнадежным. В ноябре 1935 года он лег в больницу для безнадежных больных и приготовился к смерти. Однако решил напоследок попытать счастья и съездить в Лурд. К тому времени у него начался туберкулез позвоночника, разрушался двенадцатый грудной позвонок, в результате чего сильно согнулась спина. Кость на правом плече была поражена туберкулезным артритом, были больны почки, и в одной из них началось острое воспаление. Макдональд приехал в Лурд 5 сентября 1936 года. К тому времени он уже не мог передвигаться самостоятельно. В первый же день после приема ванны он начал ходить, а когда вернулся в Ирландию, медицинское обследование показало, что туберкулез, артрит и нефрит исчезли. Как требовали правила медицинского Бюро BCM, Макдональд вернулся в Лурд через год, в сентябре 1937 года. Его обследовали 32 врача из BCM и изучали историю болезни, где среди прочего было заключение его лечащего врача, который подтверждал, что Макдональд ехал в Лурд с запущенной формой туберкулеза и различными осложнениями. Бюро BCM заключило, что случай Макдональда отвечал всем требованиям для признания его чудесным исцелением (Rogo. 1982. Pp. 287–288).
В отчете BCM было написано: «Чарльз Макдональд страдал от: 1) туберкулеза на левом плече; 2) туберкулеза позвоночника; 3) хронического нефрита с наличием гноя, крови и альбумина. Все три болезни были в запущенном состоянии на момент прибытия больного в Лурд… Они внезапно прекратили развиваться 7 сентября [1936]. Полное функциональное выздоровление наступило меньше, чем за четыре дня...моча стала нормальной, исчезли микробы; прекратились боли, левая рука стала нормально двигаться, поясничная область стала здоровой… Никакого медицинского объяснения найти невозможно, учитывая скорость, с которой прекращали развиваться и исчезали все последствия туберкулеза, считавшегося неизлечимым, и в начале которого организм оказался полностью инфицирован, а позже инфекция локализовалась в костях» (Rogo. 1982. Pp. 288–289).
4 июля 1921 года доктор Пьер Кот составил медицинское заключение о состоянии здоровья мадемуазель Ирэн Салин, 21 года, которая хотела поехать в Лурд на лечение: «Я, нижеподписавшийся, Пьер Кот, доктор медицины из Монпелье, проживающий в Мосонне, подтверждаю, что в течение двух лет наблюдал мадемуазель Ирэн Салин, которая страдала от болезни Потта в области поясницы. Точнее, у больной поражены три последних позвонка поясничного отдела, присутствуют постоянные боли. Больной приходится носить гипсовый корсет» (Marchand. 1924. P. 51). Болезнь Потта – это туберкулез позвоночника с разрушением костной ткани, что приводит к деформации спины. Диагноз доктора Кота был подтвержден еще четырьмя врачами и рентгеновским снимком (Marchand. 1924. P. 55).
Состояние Салин было тяжелым, она не могла ходить без посторонней помощи. Доктор Кот не очень обрадовался ее желанию поехать в Лурд. Он дал ей разрешение только на условии, что она не снимет корсет и будет все время носить шину Бонне. Также она должна была передвигаться с помощью специального устройства, наподобие костылей. Салин приехала в Лурд 18 августа 1921 года, дорога была очень тяжелой. В Лурде она дважды принимала ванну без видимого результата. 23 августа Салин села в поезд, чтобы ехать домой, в Прованс, не оставляя надежду, что в следующий раз вода Лурда обязательно поможет ей. В поезде она вдруг обнаружила, что может ходить. Пока Салин ехала в экипаже от вокзала до дома, ей встретился доктор Кот, который был поражен переменами. 26 августа доктор Кот посетил девушку, снял шину и обнаружил, что все симптомы болезни исчезли.
14 сентября он писал: «Мадемуазель Ирэн Салин, 21 год, страдала от болезни Потта в области поясницы и с марта 1919 года до июня 1920 года носила шину Бонне; затем, поскольку боли не прекращались, и ходить стало невозможно, ей надели гипсовый корсет, который она носила с 5 апреля до 26 августа 1921 года. 26 августа я снял с нее гипсовый корсет и утверждаю, что на тот момент у мадемуазель Салин не было ни единого симптома болезни Потта. Все движения спины вперед, назад, вбок были совершенно свободны и безболезненны. Пациентка могла спокойно ходить и не чувствовала усталости. Я должен беспристрастно признать, что такое быстрое и полное выздоровление невозможно объяснить иначе как сверхъестественным вмешательством» (Marchand. 1924. P. 54).
В 1927 году, в возрасте 13 лет, Луиза Жамэ заболела туберкулезом и легла в больницу Сен-Луи в Париже. В 1930 году ей сделали операцию в другой больнице, но болезнь продолжала прогрессировать. В 1937 году Жамэ поступила в больницу Ленне, находясь почти при смерти, страдая от легочного, кишечного и перитонеального туберкулеза. Она не могла сама есть, кашляла кровью и решила поехать в Лурд. 28 марта она села на поезд. И в поезде, и по прибытии в Лурд у нее были приступы сильного кашля с кровью. 1 апреля ее хотели отвести на вечерний сеанс в грот, но она потеряла сознание, и ее поместили в больницу, где она и лежала, похожая на мертвую. Позже Жамэ вспоминала: «было три часа утра, я лежала на кровати в больнице Сен-Мишель в Лурде. Возле постели стояли трое моих друзей и обсуждали, как организовать мои похороны и как везти тело обратно в Париж. Они вспомнили, что у меня не было семьи: мой отец умер после газового отравления на войне, а мама и четыре брата умерли от туберкулеза. Тут я вдруг попросила есть. Друзья принесли мне кофе с молоком. Можете себе представить, как они удивились, потому что за шесть месяцев меня кормили только внутривенно и сывороткой» (Agnellet. 1958. P. 110). Жамэ выпила кофе и заснула. На следующее утро она встала с постели и очень хотела есть.
Затем Жамэ отправилась в медицинское Бюро. Врачи были поражены, увидев ее. Через несколько часов, когда она садилась на поезд, все симптомы болезни исчезли. По приезде в Париж она прибыла в больницу Ленне. Аньелет пишет: «Медицинский персонал был шокирован, увидев шествующую по коридору пациентку, которая по всем параметрам уже должна была быть на кладбище. Когда она пришла в отделение, где за несколько дней до того лежала умирающая, – врачи не могла сдержать удивления, и, конечно же, не обошлось и без скептиков, и без желающих разоблачить это чудо. Однако осмотр только подтвердил полное выздоровление. Не было ни признаков туберкулеза легких, ни следа палочки Коха в кишечнике. Чудо было клинически подтверждено и заверено подписями врачей Безансона и Качина, которых вряд ли могли подкупить в Лурде» (Agnellet. 1958. P. 111). В 1951 году чудесное исцеление Жамэ было подтверждено Церковью.
Жерар Байе родился во Франции в 1940 году. В детстве он ослеп от хориоретинита. Как пишет Аньелет, «при этой болезни из-за инфекции внутренние слои глазной ткани – сосудистая оболочка и сетчатка – постоянно разрушаются. Палочки и колбочки, которые формируют окончания глазного нерва и сетчатку, разрушаются, и область зрения все время сужается, как будто закрывается затвор фотоаппарата. Когда разрушение доходит до внутреннего конца зрительного нерва, сам нерв атрофируется. Наступает абсолютная и неизлечимая слепота, поскольку нервные клетки в принципе не восстанавливаются, если разрушено их ядро. Можно восстановить только аксон, а в случае хориоретинита разрушается вся клетка» (Agnellet. 1958. P. 118).
В возрасте двух лет Байе положили в институт для слепых детей в Аррасе, где специалисты подтвердили диагноз.Через два года родители привезли мальчика в Лурд. По словам Аньелет, «15 заключений врачей подтверждали слепоту и болезнь Жерара по прибытии в Лурд, равно как и показания сотни человек» (Agnellet. 1958. P. 119). Через несколько дней в Лурде зрение начало возвращаться к ребенку. Врачи медицинского бюро и другие доктора подтверждали, что он опять видит. В 1950 году исцеление завершилось, и медицинское заключение показало, что «сетчатая оболочка и зрительный нерв были полностью восстановлены» (Agnellet. 1958. P. 120).