Страница:
– Ну-ну, миссис Фордайс...
– Самое меньшее, что вы можете сделать, это предложить мне компенсацию за то, как беспардонно вы использовали мое имя для увеличения тиража вашей газеты.
– Если вы собираетесь потребовать дополнительные деньги за ваш роман, то хочу напомнить вам, мадам, что мы связаны условиями контракта...
– Успокойтесь, мистер Спраггет, я говорю не о деньгах. Нам нужна ваша помощь и профессиональный совет.
– Ничего не понимаю! – Спраггет взирал на посетителей в полной растерянности.
Кэролайн извлекла из кармана лист бумаги, на котором она постаралась как можно более точно изобразить знак, виденный на акциях мистера Макдэниела.
– Этого грифона, обвивающего хвостом букву «Б», я увидела на акциях одной компании. Взгляните. Мистер Хардести и я хотим знать, кто был гравером и кто печатал эти бумаги.
– Ну-ка, ну-ка. – Тревогу на лице издателя сменило любопытство. Он взял из рук Кэролайн листок и некоторое время разглядывал его; потом нахмурился. – Вы утверждаете, что видели этот знак на акциях?
– Да. Вы его узнаете?
– Мастер Бассингторп многие годы метил этим рисунком свои работы. Он всегда слыл виртуозом... но ходили разные слухи.
– Бассингторп? – Адам с сомнением покачал головой. – Я слышал, что он ушел на покой.
– Я тоже это слышал. Однако, – Спраггет вновь бросил взгляд на рисунок, – это, несомненно, его знак.
– А какие слухи ходили об этом человеке? – заинтересовалась Кэролайн.
– Да ничего особо ужасного, – передернул плечами редактор. – Поговаривали, что если вы не затрудняли себя посещением учебного заведения, но вам был очень нужен документ об образовании для медицинской или юридической практики, например, то можно было купить у Бассингторпа очень красивый и не вызывающий сомнений документ.
– Что ж, спасибо за помощь, мистер Спраггет. – Кэролайн встала.
– Минуточку. – В коротышке опять проснулся газетчик. – А к чему, собственно, был этот разговор? Неужели Бассингторп как-то связан с этими убийствами?
– Мы пока не знаем, – сказал Адам, распахивая дверь и пропуская Кэролайн вперед. – Но на вашем месте я бы не стал посылать к нему репортера.
– Почему бы и нет?
– Этот человек зарабатывает на жизнь не совсем законным промыслом, а потому заинтересован в том, чтобы хранить в тайне подробности своих сделок. Кроме того, он всегда отличался осторожностью и сдержанностью. Не думаю, что с возрастом старик поглупел.
Адам захлопнул за собой дверь кабинета, лишив Спраггета возможности задать новые вопросы.
– Расскажите мне поподробнее о мистере Бассингторпе, – попросила Кэролайн, которая никогда еще не сталкивалась с подобной фигурой и потому сгорала от любопытства.
– Говорили, что он может изготовить не только диплом любого университета, но и копии банкнот, весьма мало отличные от оригиналов.
– Ах, вот как. Теперь понятно, почему вы охарактеризовали его как осторожного человека. Но если этот мастер никогда не сплетничает о своих заказчиках, каким же образом вы собираетесь получить от него нужную информацию?
– Бассингторп еще не отошел от дел, когда я продавал информацию на улицах. Мне довелось оказать ему услугу... и не одну. Будем надеяться, что он не забыл этого и захочет отблагодарить меня.
– Давайте, не теряя времени, отправимся к граверу немедленно!
– Это не годится. – Адам покачал головой. – Бассингторп не тот человек, к которому приходят без приглашения и разрешения. Необходимо соблюсти кое-какие условности. Я пошлю ему весточку. Предложу выбрать время и место встречи. Будем надеяться, что он согласится.
Глава 29
Глава 30
– Самое меньшее, что вы можете сделать, это предложить мне компенсацию за то, как беспардонно вы использовали мое имя для увеличения тиража вашей газеты.
– Если вы собираетесь потребовать дополнительные деньги за ваш роман, то хочу напомнить вам, мадам, что мы связаны условиями контракта...
– Успокойтесь, мистер Спраггет, я говорю не о деньгах. Нам нужна ваша помощь и профессиональный совет.
– Ничего не понимаю! – Спраггет взирал на посетителей в полной растерянности.
Кэролайн извлекла из кармана лист бумаги, на котором она постаралась как можно более точно изобразить знак, виденный на акциях мистера Макдэниела.
– Этого грифона, обвивающего хвостом букву «Б», я увидела на акциях одной компании. Взгляните. Мистер Хардести и я хотим знать, кто был гравером и кто печатал эти бумаги.
– Ну-ка, ну-ка. – Тревогу на лице издателя сменило любопытство. Он взял из рук Кэролайн листок и некоторое время разглядывал его; потом нахмурился. – Вы утверждаете, что видели этот знак на акциях?
– Да. Вы его узнаете?
– Мастер Бассингторп многие годы метил этим рисунком свои работы. Он всегда слыл виртуозом... но ходили разные слухи.
– Бассингторп? – Адам с сомнением покачал головой. – Я слышал, что он ушел на покой.
– Я тоже это слышал. Однако, – Спраггет вновь бросил взгляд на рисунок, – это, несомненно, его знак.
– А какие слухи ходили об этом человеке? – заинтересовалась Кэролайн.
– Да ничего особо ужасного, – передернул плечами редактор. – Поговаривали, что если вы не затрудняли себя посещением учебного заведения, но вам был очень нужен документ об образовании для медицинской или юридической практики, например, то можно было купить у Бассингторпа очень красивый и не вызывающий сомнений документ.
– Что ж, спасибо за помощь, мистер Спраггет. – Кэролайн встала.
– Минуточку. – В коротышке опять проснулся газетчик. – А к чему, собственно, был этот разговор? Неужели Бассингторп как-то связан с этими убийствами?
– Мы пока не знаем, – сказал Адам, распахивая дверь и пропуская Кэролайн вперед. – Но на вашем месте я бы не стал посылать к нему репортера.
– Почему бы и нет?
– Этот человек зарабатывает на жизнь не совсем законным промыслом, а потому заинтересован в том, чтобы хранить в тайне подробности своих сделок. Кроме того, он всегда отличался осторожностью и сдержанностью. Не думаю, что с возрастом старик поглупел.
Адам захлопнул за собой дверь кабинета, лишив Спраггета возможности задать новые вопросы.
– Расскажите мне поподробнее о мистере Бассингторпе, – попросила Кэролайн, которая никогда еще не сталкивалась с подобной фигурой и потому сгорала от любопытства.
– Говорили, что он может изготовить не только диплом любого университета, но и копии банкнот, весьма мало отличные от оригиналов.
– Ах, вот как. Теперь понятно, почему вы охарактеризовали его как осторожного человека. Но если этот мастер никогда не сплетничает о своих заказчиках, каким же образом вы собираетесь получить от него нужную информацию?
– Бассингторп еще не отошел от дел, когда я продавал информацию на улицах. Мне довелось оказать ему услугу... и не одну. Будем надеяться, что он не забыл этого и захочет отблагодарить меня.
– Давайте, не теряя времени, отправимся к граверу немедленно!
– Это не годится. – Адам покачал головой. – Бассингторп не тот человек, к которому приходят без приглашения и разрешения. Необходимо соблюсти кое-какие условности. Я пошлю ему весточку. Предложу выбрать время и место встречи. Будем надеяться, что он согласится.
Глава 29
Адам обвел глазами гостиную и вздохнул. Он много раз бывал в этой комнате и каждый раз заново переживал шок. Дизайнер, вдохновленный важностью задачи и грандиозностью замысла, решил, по-видимому, отринуть хороший вкус в угоду драматическому эффекту. Для описания получившегося интерьера слово «экстравагантный» было слишком мягким и безликим.
Здесь господствовал красный цвет. Огромный диван и кресла были обтянуты малиновым шелком. Бархатные портьеры алого цвета ниспадали пышными складками и образовывали на полу рельеф цвета киновари. Красный с золотом ковер довершал обстановку. Над камином висела фотография королевы, облаченной в свой вечный траур. Такой портрет можно было найти практически в любом доме страны. Единственное, что отличало данный экземпляр, – рамка. Впрочем, множество других живописных произведений украшало стены, но сюжеты их были исполнены совершенно в ином ключе. Каждая картина изображала бесстрашного рыцаря, который спасал от какой-либо напасти даму неизбежно пышных форм, облаченную в легчайшие – а местами так просто прозрачные – одежды.
Флоренс Стоутли обожала истории про рыцарей.
Этой довольно полной женщине шел шестой десяток. Человек, впервые увидевший ее седые локоны, ямочки на щеках, живые глаза и озорную улыбку, принял бы ее за чью-то добрую бабушку или тетушку. На самом же деле Флоренс составила состояние, торгуя живым товаром: она содержала один из самых шикарных борделей в Лондоне.
Официально она уже ушла на покой, но, чтобы не скучать, периодически использовала свой предпринимательский талант, участвуя в различных выгодных проектах. Многие недооценивали Флоренс Стоутли, считая ее недалекой особой. Адам никогда не заблуждался на этот счет. Он знал Флоренс с тех давних времен, когда она еще работала на улицах, и всегда относился к ней с неизменным уважением.
В некоторых случаях Хардести и Флоренс Стоутли выступали в роли деловых партнеров, но интересы их лежали в несколько разных плоскостях. Адам занимался людьми, принадлежащими к высшему обществу, а Флоренс основное внимание уделяла тайной жизни воротил лондонского преступного мира.
И все же они частенько бывали полезны друг другу, ибо интересы представителей аристократии и лидеров криминальных кругов славного города Лондона пересекались гораздо чаще, чем могли себе представить обычные граждане.
– Я так рада видеть тебя снова, Адам! – Флоренс наливала чай из серебряного чайника, выполненного в виде дракона. – Давненько мы не встречались. Надеюсь, у Джулии и деток все хорошо?
– Они здоровы и счастливы, спасибо, – отозвался Адам, удобно устроившийся в мягком кресле. – В настоящий момент моя сестрица занята организацией очередного невероятного бала, который затмит все остальные мероприятия сезона и заставит говорить о ней весь свет.
– Уверена, это будет что-то необыкновенное. – Флоренс протянула ему чашку. – Камелота, которой был посвящен ее прошлогодний бал, обсуждали потом неделями.
– Джулия считает, что половиной успеха обязана человеку, который подсказал ей сюжет, то есть тебе. – Адам с интересом разглядывал фарфоровую чашечку, на которой изящно и красочно художник изобразил сцены из жизни рыцарей Круглого стола. – Вижу, у тебя новый фарфор.
– Милый, правда? – Флоренс устроилась поудобнее, расправила юбки и перешла к делу: – Я всегда рада помочь тебе, Адам. И я начала поиски пропавшей экономки, которая служила у убитой женщины-медиума, сразу же, как только получила твое письмо. Но с огорчением должна признаться, что пока похвастаться нечем.
– Если и есть человек, который сможет разыскать Бесс Уэйли, то это ты, Флоренс. Ни у кого нет таких многочисленных и надежных информаторов. Но сегодня я пришел по другому делу. Оно важное и конфиденциальное настолько, что я не рискнул доверить его бумаге и предпочел явиться лично.
– И что же это за дело?
– Мне нужно передать весточку Бассингторпу, старому мошеннику, помнишь его? Он одно время был твоим клиентом. Возможно, ты все еще поддерживаешь с ним какие-то отношения?
– Конечно! – Флоренс улыбнулась. – Он бывший клиент, но постоянный друг. Я передам ему, что ты просишь о встрече.
– Спасибо, Флоренс.
– Это все?
– Пока да.
Флоренс налила ему еще чаю.
– Что ты думаешь об этом странном деле – об убитых медиумах? Ходят слухи, что они освободили какие-то темные потусторонние силы и поплатились за это.
– Тот, кто убил этих женщин, принадлежит к нашему миру, уверяю тебя.
– А могу я узнать, почему ты интересуешься этим делом?
– Ты помнишь Мод Гатли? – спросил Адам.
– Конечно. Очень печальная история. – Флоренс покачала головой. – Бедняжка так и не смогла освободиться от своей зависимости. Я знаю, ты много раз пытался помочь ей... Врачи и все такое. Но все оказалось напрасно.
– У нее не хватило силы воли, чтобы победить опиум, – кивнул Хардести. – Так вот, оказывается, она вела дневник, который после ее смерти достался Элизабет Делмонт. Она попыталась шантажировать меня, и я не успел ничего предпринять. Дневник исчез в ту ночь, когда Делмонт была убита. А потом погибла Ирен Толлер, и ее смерть очень напоминала убийство Делмонт.
– Вот оно что... Это многое объясняет. Мод ведь знала правду о тебе и Джулии? А уж о Натане и Джессике так наверняка!
– Она знала все. – Адам помедлил, потом продолжал: – Толлер и Делмонт были мошенницами, которые предлагали людям сделать выгодные капиталовложения и обирали их. В этой схеме есть еще некий мужчина. Его описание весьма живописно: сильная хромота, пышные бакенбарды, очки в тонкой золотой оправе.
– Полагаешь, все это маскировка?
– Думаю, так оно и есть: слишком уж броские и хорошо запоминающиеся приметы.
– Я согласна с тобой. Похоже, тут действует опытный мошенник. Но, – она в раздумье сдвинула брови, – если твой дневник попал к нему в руки, он не мог не подумать о шантаже. Почему же этот человек не связался с тобой и не потребовал денег?
– Полагаю, он просто выжидает. Надеется потрепать мне нервы, – пояснил Адам.
– Скорее всего он раздумывает, старается не наделать ошибок. Мошенник наверняка навел о тебе справки и должен теперь знать, что ему нельзя допустить ни одного промаха. Ибо если он хоть чем-то выдаст себя, мистер Хардести тут же воспользуется этим. Он прекрасно все понимает.
Адам взглянул на Флоренс. Лицо его странным образом утратило всякое выражение.
– Я все равно найду его, – негромко сказал он, и женщина поежилась.
– Знаю, знаю, – поспешила ответить она. – Не забудь, я помню тебя с тех пор, как ты был еще вот таким мальчонкой. Ты и тогда был упорным и хитрым чертенком. И теперь не остановишься, пока не получишь то, к чему стремишься. Я только хочу, чтобы ты был осторожен, Адам Хардести. В этом деле уже есть два трупа, и мне не хотелось бы узнать, что ты стал третьим.
– Спасибо за заботу. – Адам помолчал, обдумывая следующий вопрос. В конце концов, если кто и может помочь ему, то это Флоренс. У нее обширные связи, причем в самых разных слоях общества. – Скажи, не знаешь ли ты чего-нибудь интересного про людей, которые собираются вУинтерсетт-Хаус? В последнее время мне довелось встречаться с некоторыми из них. Все до одного занимаются исследованиями необычных талантов и возможностей человека – кто практически, кто теоретически. В целом это очень странная и разношерстная компания.
– Просто не знаю, чем я могу тебе помочь. Эти люди всегда казались мне слегка чокнутыми, но довольно безобидными. Например, мистер Рид, глава общества. Он вдовец, годами скорбящий об умершей жене. И все эти годы он пытается тем или иным способом вступить в контакт с ее духом.
– А что случилось с его женой?
– Ее убили несколько лет назад. Тогда это было очень громкое дело, настоящая сенсация, все газеты буквально захлебывались... Сейчас-то я уж всех деталей не помню. Кажется, тело миссис Рид нашли в парке, недалеко от дома. Похоже, она пошла прогуляться. Кто-то напал на нее, изнасиловал и задушил. И все это случилось чуть ли не в день свадьбы.
– Полиция нашла убийцу?
– Нет. – Флоренс отпила чай и осторожно поставила чашечку на блюдце. – Думаю, это одна из причин, почему Дэруард Рид так рвется поговорить с ней. Наверняка он хочет спросить имя негодяя, чтобы привлечь его к ответственности за содеянное.
– Я бы на его месте нашел иной способ разыскать убийцу. Не столь... психологический, – мрачно заметил Адам.
– Я понимаю и даже согласна, что твой способ был бы результативнее, но не у всех есть такие связи. И далеко не все готовы применить силу, если понадобится. Тебя подобные мысли не останавливают, но очень многие не хотят марать руки.
Адам решил, что не стоит дальше развивать эту тему, испросил:
– Интересно, а почему Рид вообще так уверен в возможности связаться с женой и поговорить с ней?
– Видишь ли, когда миссис Рид еще пребывала в нашем мире, она слыла довольно сильным медиумом. Думаю, это соображение играет не последнюю роль в рассуждениях Рида. Наверное, он полагает, что если кто и может пробиться сквозь завесу, разделяющую наши миры, так это дух человека, обладавшего при жизни сверхъестественными способностями.
– Так, значит, миссис Рид была медиумом?
– Ну да. Лет десять назад она пользовалась довольно большой популярностью. Давала сеансы, и порой их посещали весьма заметные персоны.
– Она вращалась в высшем обществе?
– Она принадлежала к семье, сделавшей деньги на торговле. Торговый флот. Но все ее родственники умерли, и девушка осталась одна... Кое-кто из моих знакомых бывал на ее сеансах.
– Спасибо, Флоренс. Ты опять снабдила меня бесценной информацией. Я твой должник.
– Не проблема. Ты легко можешь вернуть должок, поделившись со мной какой-нибудь великосветской сплетней.
– Тебя интересует что-то конкретное? Спрашивай, я постараюсь ответить.
– Помнишь небольшое заведение на Марбери-стрит? Туда обычно приходят джентльмены, которые любят некоторую жестокость. Их там связывают, немножко наказывают и все такое.
– Помню, помню. Я слышал также, что миссис Торн, владевшая заведением, продала его.
– Так оно и есть. Новая хозяйка, миссис Лэш, дама весьма амбициозная. Она хочет расширить дело и переехать в новое, более просторное помещение. Для этого, как ты понимаешь, нужны деньги. Она ищет инвесторов среди постоянных клиентов. Создается своего рода консорциум.
– Вот как? – Хардести был искренне заинтересован услышанным. – Это весьма дельная мысль. Полагаю, инвесторы в основном принадлежат к высшим слоям общества?
– Естественно. Миссис Лэш поручила мне навести справки о финансовом состоянии некоторых джентльменов, пожелавших вступить в консорциум. Женщина в ее положении должна быть осторожной. Прежде чем вступить в сделку с людьми, занимающими подобное положение, нужно все хорошенько проверить.
Адам одобрительно кивал.
– Я покажу тебе список. – Флоренс встала, подошла к письменному столу и выдвинула ящик. – Двоих я знаю, а вот трое остальных – полная неизвестность. Взгляни, вдруг ты сможешь мне помочь.
Адам встал и взял список. Он прочел имена и в силу привычки запомнил их. Кроме того, подобная информация могла оказаться и весьма полезной.
– А я и не знал, что Айвибридж и Милборн любят жестокие игры, – рассеянно заметил он. – Надо же, все как в самом пафосном политическом памфлете. Именно те люди, которые задирают нос, претендуют на чистоту деяний и помыслов и на всех перекрестках кричат о падении нравов, и оказываются самыми грязными лицемерами. Стоит им закрыть за собой дверь частного дома, как они начинают насиловать служанок и вкладывать деньги в бордели.
– Все, кто внесен в этот список, обожают, когда их шлепают и... ну, сам понимаешь. Это старые клиенты. Очень надеюсь, что ты сможешь сообщить что-нибудь об их финансовом положении.
– Миссис Лэш проявила похвальную предусмотрительность. Несомненно, ей ничего не удастся получить от этих высокопоставленных лицемеров, если кто-то из них окажется финансово несостоятельным.
Адам кратко и четко изложил все, что знал о материальном положении особ, перечисленных в списке.
– Спасибо, дружок. – Флоренс убрала список в стол. – Я сообщу миссис Лэш, что все ее инвесторы вполне платежеспособны.
– Напомни ей, что, несмотря на этот отрадный факт, никому из этих людей нельзя доверять полностью.
– Думаю, что она и так прекрасно все понимает.
– Если ты больше ничего не хочешь узнать, то я вынужден проститься. – Адам склонился над пухлой ручкой Флоренс. – До свидания и спасибо. Я провел чудесный вечер.
– Ты всегда такой милый. – Флоренс задумчиво смотрела на молодого человека. – Знаешь, когда я вижу тебя теперь – такого элегантного, прекрасно одетого и настоящего джентльмена по речи и манерам, – я едва могу поверить, что это и есть тот самый оборванный мальчишка, который иногда стучался ко мне и предлагал недорого купить секреты, которые выбалтывали клиенты Мод. Впрочем, хочешь – верь, хочешь – нет, но я всегда знала, что ты далеко пойдешь. – Правда? – Адам усмехнулся.
– Единственное, в чем я не была уверена, так это в дорожке, по которой ты направляешься. Ведь и кривая была недалеко.
– Один из уроков, преподанных мне жизнью, состоит в том, что дорожки эти не так уж далеко расходятся и часто идут параллельным курсом.
– Ба, не делай такого лица и не произноси циничных слов, когда говоришь со мной, Адам Хардести. Может, кого ты и обманешь, но только не старушку Флоренс. Я знаю тебя слишком давно и помню, как ты спас детишек, которые стали твоей семьей. И про дома для бездомных детей, которые ты содержишь на свои деньги, я тоже знаю. Под ржавчиной твоего юмора висельника скрывается благородное сердце, которое сделало бы честь любому из рыцарей Круглого стола.
Адам, пораженный этой тирадой, взглянул в раскрасневшееся лицо Флоренс. Потом взгляд его переместился на картину за ее спиной. Полотно изображало рыцаря, облаченного в великолепные, украшенные чеканкой доспехи. Рыцарь был окружен пристальным вниманием целой стайки нимф, одетых весьма фривольно.
– Рыцарь, значит, – протянул Адам, пряча улыбку. – Тогда почему же меня не пытаются взять в плен красивые обнаженные женщины?
– Возможно, потому, что ты всячески стараешься избегать скандалов. Это одно из правил, которые ты выдумал для себя сам и теперь неукоснительно соблюдаешь.
Хардести уже разглядывал другую картину: рыцарь в сияющих золотом доспехах сжимал в объятиях нагую красотку. Адам вдруг вспомнил Кэролайн и то, как страстно она отвечала на его ласки, и кровь его быстрее побежала по жилам.
– Знаешь, в последнее время я довольно часто отступаю от правил, – медленно сказал он.
– Да уж, – рассмеялась Флоренс. – Ты умудрился даже в газеты попасть. Вот уж когда я удивилась! Кстати, это кое-что напомнило мне. С миссис Фордайс у тебя что-то серьезное или страстная, но кратковременная интрижка?
– Ты знаешь миссис Фордайс?
– Я обожаю ее романы, но лично, к сожалению, не знакома.
– Хочешь, я тебе кое в чем признаюсь, Флоренс? Это страшный секрет, и я чувствую, что это унизительно, но мне кажется, она использует меня как своего рода образец. В частности, эта несносная писательница не постеснялась поставить меня в известность, что я послужил прототипом для героя ее последнего романа – Эдмунда Дрейка.
– О! Но это же замечательно! Всех негодяев миссис Фордайс всегда наказывает с примерной жестокостью. Посмотрим, избежит ли Эдмунд Дрейк общей печальной участи.
Здесь господствовал красный цвет. Огромный диван и кресла были обтянуты малиновым шелком. Бархатные портьеры алого цвета ниспадали пышными складками и образовывали на полу рельеф цвета киновари. Красный с золотом ковер довершал обстановку. Над камином висела фотография королевы, облаченной в свой вечный траур. Такой портрет можно было найти практически в любом доме страны. Единственное, что отличало данный экземпляр, – рамка. Впрочем, множество других живописных произведений украшало стены, но сюжеты их были исполнены совершенно в ином ключе. Каждая картина изображала бесстрашного рыцаря, который спасал от какой-либо напасти даму неизбежно пышных форм, облаченную в легчайшие – а местами так просто прозрачные – одежды.
Флоренс Стоутли обожала истории про рыцарей.
Этой довольно полной женщине шел шестой десяток. Человек, впервые увидевший ее седые локоны, ямочки на щеках, живые глаза и озорную улыбку, принял бы ее за чью-то добрую бабушку или тетушку. На самом же деле Флоренс составила состояние, торгуя живым товаром: она содержала один из самых шикарных борделей в Лондоне.
Официально она уже ушла на покой, но, чтобы не скучать, периодически использовала свой предпринимательский талант, участвуя в различных выгодных проектах. Многие недооценивали Флоренс Стоутли, считая ее недалекой особой. Адам никогда не заблуждался на этот счет. Он знал Флоренс с тех давних времен, когда она еще работала на улицах, и всегда относился к ней с неизменным уважением.
В некоторых случаях Хардести и Флоренс Стоутли выступали в роли деловых партнеров, но интересы их лежали в несколько разных плоскостях. Адам занимался людьми, принадлежащими к высшему обществу, а Флоренс основное внимание уделяла тайной жизни воротил лондонского преступного мира.
И все же они частенько бывали полезны друг другу, ибо интересы представителей аристократии и лидеров криминальных кругов славного города Лондона пересекались гораздо чаще, чем могли себе представить обычные граждане.
– Я так рада видеть тебя снова, Адам! – Флоренс наливала чай из серебряного чайника, выполненного в виде дракона. – Давненько мы не встречались. Надеюсь, у Джулии и деток все хорошо?
– Они здоровы и счастливы, спасибо, – отозвался Адам, удобно устроившийся в мягком кресле. – В настоящий момент моя сестрица занята организацией очередного невероятного бала, который затмит все остальные мероприятия сезона и заставит говорить о ней весь свет.
– Уверена, это будет что-то необыкновенное. – Флоренс протянула ему чашку. – Камелота, которой был посвящен ее прошлогодний бал, обсуждали потом неделями.
– Джулия считает, что половиной успеха обязана человеку, который подсказал ей сюжет, то есть тебе. – Адам с интересом разглядывал фарфоровую чашечку, на которой изящно и красочно художник изобразил сцены из жизни рыцарей Круглого стола. – Вижу, у тебя новый фарфор.
– Милый, правда? – Флоренс устроилась поудобнее, расправила юбки и перешла к делу: – Я всегда рада помочь тебе, Адам. И я начала поиски пропавшей экономки, которая служила у убитой женщины-медиума, сразу же, как только получила твое письмо. Но с огорчением должна признаться, что пока похвастаться нечем.
– Если и есть человек, который сможет разыскать Бесс Уэйли, то это ты, Флоренс. Ни у кого нет таких многочисленных и надежных информаторов. Но сегодня я пришел по другому делу. Оно важное и конфиденциальное настолько, что я не рискнул доверить его бумаге и предпочел явиться лично.
– И что же это за дело?
– Мне нужно передать весточку Бассингторпу, старому мошеннику, помнишь его? Он одно время был твоим клиентом. Возможно, ты все еще поддерживаешь с ним какие-то отношения?
– Конечно! – Флоренс улыбнулась. – Он бывший клиент, но постоянный друг. Я передам ему, что ты просишь о встрече.
– Спасибо, Флоренс.
– Это все?
– Пока да.
Флоренс налила ему еще чаю.
– Что ты думаешь об этом странном деле – об убитых медиумах? Ходят слухи, что они освободили какие-то темные потусторонние силы и поплатились за это.
– Тот, кто убил этих женщин, принадлежит к нашему миру, уверяю тебя.
– А могу я узнать, почему ты интересуешься этим делом?
– Ты помнишь Мод Гатли? – спросил Адам.
– Конечно. Очень печальная история. – Флоренс покачала головой. – Бедняжка так и не смогла освободиться от своей зависимости. Я знаю, ты много раз пытался помочь ей... Врачи и все такое. Но все оказалось напрасно.
– У нее не хватило силы воли, чтобы победить опиум, – кивнул Хардести. – Так вот, оказывается, она вела дневник, который после ее смерти достался Элизабет Делмонт. Она попыталась шантажировать меня, и я не успел ничего предпринять. Дневник исчез в ту ночь, когда Делмонт была убита. А потом погибла Ирен Толлер, и ее смерть очень напоминала убийство Делмонт.
– Вот оно что... Это многое объясняет. Мод ведь знала правду о тебе и Джулии? А уж о Натане и Джессике так наверняка!
– Она знала все. – Адам помедлил, потом продолжал: – Толлер и Делмонт были мошенницами, которые предлагали людям сделать выгодные капиталовложения и обирали их. В этой схеме есть еще некий мужчина. Его описание весьма живописно: сильная хромота, пышные бакенбарды, очки в тонкой золотой оправе.
– Полагаешь, все это маскировка?
– Думаю, так оно и есть: слишком уж броские и хорошо запоминающиеся приметы.
– Я согласна с тобой. Похоже, тут действует опытный мошенник. Но, – она в раздумье сдвинула брови, – если твой дневник попал к нему в руки, он не мог не подумать о шантаже. Почему же этот человек не связался с тобой и не потребовал денег?
– Полагаю, он просто выжидает. Надеется потрепать мне нервы, – пояснил Адам.
– Скорее всего он раздумывает, старается не наделать ошибок. Мошенник наверняка навел о тебе справки и должен теперь знать, что ему нельзя допустить ни одного промаха. Ибо если он хоть чем-то выдаст себя, мистер Хардести тут же воспользуется этим. Он прекрасно все понимает.
Адам взглянул на Флоренс. Лицо его странным образом утратило всякое выражение.
– Я все равно найду его, – негромко сказал он, и женщина поежилась.
– Знаю, знаю, – поспешила ответить она. – Не забудь, я помню тебя с тех пор, как ты был еще вот таким мальчонкой. Ты и тогда был упорным и хитрым чертенком. И теперь не остановишься, пока не получишь то, к чему стремишься. Я только хочу, чтобы ты был осторожен, Адам Хардести. В этом деле уже есть два трупа, и мне не хотелось бы узнать, что ты стал третьим.
– Спасибо за заботу. – Адам помолчал, обдумывая следующий вопрос. В конце концов, если кто и может помочь ему, то это Флоренс. У нее обширные связи, причем в самых разных слоях общества. – Скажи, не знаешь ли ты чего-нибудь интересного про людей, которые собираются вУинтерсетт-Хаус? В последнее время мне довелось встречаться с некоторыми из них. Все до одного занимаются исследованиями необычных талантов и возможностей человека – кто практически, кто теоретически. В целом это очень странная и разношерстная компания.
– Просто не знаю, чем я могу тебе помочь. Эти люди всегда казались мне слегка чокнутыми, но довольно безобидными. Например, мистер Рид, глава общества. Он вдовец, годами скорбящий об умершей жене. И все эти годы он пытается тем или иным способом вступить в контакт с ее духом.
– А что случилось с его женой?
– Ее убили несколько лет назад. Тогда это было очень громкое дело, настоящая сенсация, все газеты буквально захлебывались... Сейчас-то я уж всех деталей не помню. Кажется, тело миссис Рид нашли в парке, недалеко от дома. Похоже, она пошла прогуляться. Кто-то напал на нее, изнасиловал и задушил. И все это случилось чуть ли не в день свадьбы.
– Полиция нашла убийцу?
– Нет. – Флоренс отпила чай и осторожно поставила чашечку на блюдце. – Думаю, это одна из причин, почему Дэруард Рид так рвется поговорить с ней. Наверняка он хочет спросить имя негодяя, чтобы привлечь его к ответственности за содеянное.
– Я бы на его месте нашел иной способ разыскать убийцу. Не столь... психологический, – мрачно заметил Адам.
– Я понимаю и даже согласна, что твой способ был бы результативнее, но не у всех есть такие связи. И далеко не все готовы применить силу, если понадобится. Тебя подобные мысли не останавливают, но очень многие не хотят марать руки.
Адам решил, что не стоит дальше развивать эту тему, испросил:
– Интересно, а почему Рид вообще так уверен в возможности связаться с женой и поговорить с ней?
– Видишь ли, когда миссис Рид еще пребывала в нашем мире, она слыла довольно сильным медиумом. Думаю, это соображение играет не последнюю роль в рассуждениях Рида. Наверное, он полагает, что если кто и может пробиться сквозь завесу, разделяющую наши миры, так это дух человека, обладавшего при жизни сверхъестественными способностями.
– Так, значит, миссис Рид была медиумом?
– Ну да. Лет десять назад она пользовалась довольно большой популярностью. Давала сеансы, и порой их посещали весьма заметные персоны.
– Она вращалась в высшем обществе?
– Она принадлежала к семье, сделавшей деньги на торговле. Торговый флот. Но все ее родственники умерли, и девушка осталась одна... Кое-кто из моих знакомых бывал на ее сеансах.
– Спасибо, Флоренс. Ты опять снабдила меня бесценной информацией. Я твой должник.
– Не проблема. Ты легко можешь вернуть должок, поделившись со мной какой-нибудь великосветской сплетней.
– Тебя интересует что-то конкретное? Спрашивай, я постараюсь ответить.
– Помнишь небольшое заведение на Марбери-стрит? Туда обычно приходят джентльмены, которые любят некоторую жестокость. Их там связывают, немножко наказывают и все такое.
– Помню, помню. Я слышал также, что миссис Торн, владевшая заведением, продала его.
– Так оно и есть. Новая хозяйка, миссис Лэш, дама весьма амбициозная. Она хочет расширить дело и переехать в новое, более просторное помещение. Для этого, как ты понимаешь, нужны деньги. Она ищет инвесторов среди постоянных клиентов. Создается своего рода консорциум.
– Вот как? – Хардести был искренне заинтересован услышанным. – Это весьма дельная мысль. Полагаю, инвесторы в основном принадлежат к высшим слоям общества?
– Естественно. Миссис Лэш поручила мне навести справки о финансовом состоянии некоторых джентльменов, пожелавших вступить в консорциум. Женщина в ее положении должна быть осторожной. Прежде чем вступить в сделку с людьми, занимающими подобное положение, нужно все хорошенько проверить.
Адам одобрительно кивал.
– Я покажу тебе список. – Флоренс встала, подошла к письменному столу и выдвинула ящик. – Двоих я знаю, а вот трое остальных – полная неизвестность. Взгляни, вдруг ты сможешь мне помочь.
Адам встал и взял список. Он прочел имена и в силу привычки запомнил их. Кроме того, подобная информация могла оказаться и весьма полезной.
– А я и не знал, что Айвибридж и Милборн любят жестокие игры, – рассеянно заметил он. – Надо же, все как в самом пафосном политическом памфлете. Именно те люди, которые задирают нос, претендуют на чистоту деяний и помыслов и на всех перекрестках кричат о падении нравов, и оказываются самыми грязными лицемерами. Стоит им закрыть за собой дверь частного дома, как они начинают насиловать служанок и вкладывать деньги в бордели.
– Все, кто внесен в этот список, обожают, когда их шлепают и... ну, сам понимаешь. Это старые клиенты. Очень надеюсь, что ты сможешь сообщить что-нибудь об их финансовом положении.
– Миссис Лэш проявила похвальную предусмотрительность. Несомненно, ей ничего не удастся получить от этих высокопоставленных лицемеров, если кто-то из них окажется финансово несостоятельным.
Адам кратко и четко изложил все, что знал о материальном положении особ, перечисленных в списке.
– Спасибо, дружок. – Флоренс убрала список в стол. – Я сообщу миссис Лэш, что все ее инвесторы вполне платежеспособны.
– Напомни ей, что, несмотря на этот отрадный факт, никому из этих людей нельзя доверять полностью.
– Думаю, что она и так прекрасно все понимает.
– Если ты больше ничего не хочешь узнать, то я вынужден проститься. – Адам склонился над пухлой ручкой Флоренс. – До свидания и спасибо. Я провел чудесный вечер.
– Ты всегда такой милый. – Флоренс задумчиво смотрела на молодого человека. – Знаешь, когда я вижу тебя теперь – такого элегантного, прекрасно одетого и настоящего джентльмена по речи и манерам, – я едва могу поверить, что это и есть тот самый оборванный мальчишка, который иногда стучался ко мне и предлагал недорого купить секреты, которые выбалтывали клиенты Мод. Впрочем, хочешь – верь, хочешь – нет, но я всегда знала, что ты далеко пойдешь. – Правда? – Адам усмехнулся.
– Единственное, в чем я не была уверена, так это в дорожке, по которой ты направляешься. Ведь и кривая была недалеко.
– Один из уроков, преподанных мне жизнью, состоит в том, что дорожки эти не так уж далеко расходятся и часто идут параллельным курсом.
– Ба, не делай такого лица и не произноси циничных слов, когда говоришь со мной, Адам Хардести. Может, кого ты и обманешь, но только не старушку Флоренс. Я знаю тебя слишком давно и помню, как ты спас детишек, которые стали твоей семьей. И про дома для бездомных детей, которые ты содержишь на свои деньги, я тоже знаю. Под ржавчиной твоего юмора висельника скрывается благородное сердце, которое сделало бы честь любому из рыцарей Круглого стола.
Адам, пораженный этой тирадой, взглянул в раскрасневшееся лицо Флоренс. Потом взгляд его переместился на картину за ее спиной. Полотно изображало рыцаря, облаченного в великолепные, украшенные чеканкой доспехи. Рыцарь был окружен пристальным вниманием целой стайки нимф, одетых весьма фривольно.
– Рыцарь, значит, – протянул Адам, пряча улыбку. – Тогда почему же меня не пытаются взять в плен красивые обнаженные женщины?
– Возможно, потому, что ты всячески стараешься избегать скандалов. Это одно из правил, которые ты выдумал для себя сам и теперь неукоснительно соблюдаешь.
Хардести уже разглядывал другую картину: рыцарь в сияющих золотом доспехах сжимал в объятиях нагую красотку. Адам вдруг вспомнил Кэролайн и то, как страстно она отвечала на его ласки, и кровь его быстрее побежала по жилам.
– Знаешь, в последнее время я довольно часто отступаю от правил, – медленно сказал он.
– Да уж, – рассмеялась Флоренс. – Ты умудрился даже в газеты попасть. Вот уж когда я удивилась! Кстати, это кое-что напомнило мне. С миссис Фордайс у тебя что-то серьезное или страстная, но кратковременная интрижка?
– Ты знаешь миссис Фордайс?
– Я обожаю ее романы, но лично, к сожалению, не знакома.
– Хочешь, я тебе кое в чем признаюсь, Флоренс? Это страшный секрет, и я чувствую, что это унизительно, но мне кажется, она использует меня как своего рода образец. В частности, эта несносная писательница не постеснялась поставить меня в известность, что я послужил прототипом для героя ее последнего романа – Эдмунда Дрейка.
– О! Но это же замечательно! Всех негодяев миссис Фордайс всегда наказывает с примерной жестокостью. Посмотрим, избежит ли Эдмунд Дрейк общей печальной участи.
Глава 30
Двери гостеприимного дома Флоренс Стоутли закрылись за спиной Хардести. Было уже довольно поздно, ночь и туман окутали город. Улица лежала у ног Адама словно широкая темная река, и ему предстояло ступить в ее мутные воды и добраться до своего причала. Само собой, это была вполне приличная улица, с тротуарами и фонарями вдоль них, но вот толку от освещения не было никакого. Цепочка светящихся шаров, скорее отражавших свет, чем дающих его, – вот и все, что можно было сказать о газовых фонарях. «Пусть это будут бакены на поверхности темной реки», – мысленно решил Адам, спускаясь по широким мраморным ступеням.
Он предвидел туманную ночь и потому пришел пешком, ибо вечером экипажи двигались едва ли не на ощупь. И вот теперь, ступив в колышущийся мрак, Адам пустился в обратный путь, полагаясь на свою память и на карту Лондона, хранившуюся в ней. Это был весьма подробный план, где имелись и тропинки через парк, и тупиковые аллеи, и проходные дворики.
Он двигался вдоль цепочки фонарей, иногда на их фоне проплывали смутные очертания людей и экипажей – медленные и лишенные шагов тени. Благодаря удивительному свойству тумана, звуки начинали жить своей жизнью, и иной раз шаги слышались только после того, как человек исчезал из виду.
Хардести уверенно пересекал абсолютно темный, но, к счастью, не сильно заросший парк, и вдруг ему пришло в голову, что он находится не так уж далеко от Корли-лейн. Помнится, Кэролайн собиралась писать очередную главу сегодня вечером. Еще нет десяти, вряд ли она спит. Наверняка ей будет интересно услышать его отчет о визите к Флоренс Стоутли.
Вздохнув, Адам признался себе, что просто ищет благовидный предлог, чтобы зайти к Кэролайн – увидеть ее, поговорить... «К черту предлоги, – решил он. – Все равно весь Лондон знает, что у нас роман. Это должно давать мне определенные привилегии».
В конце концов он решил, что просто пройдет мимо ее дома. Если в окнах будет свет – можно и постучать, если нет – не судьба увидеть ее сегодня.
Приняв столь мудрое решение, Хардести свернул в темный проулок, пересек еще один небольшой парк и вышел на узкую улочку. Круглые спинки булыжников, покрывавших мостовую со времен Средневековья, вытерлись и стали почти плоскими. «Сколько раз я ходил этой дорогой, – думал Адам. – Это было давно, когда я был молод и чертовски беден. Опасность всегда шла следом...» И в тот же миг он почуял, что и теперь она не оставила его. Чуткий слух уловил осторожные шаги за спиной. «Как интересно», – сказал себе Хардести, продолжая двигаться вперед и ничем не выдавая, что заметил преследование.
Он знал, что чуть дальше по улице будет несколько домов с замечательно удобными входами.
Углубленная в стену дверь или навес над входом создавали прекрасное укрытие: островок темноты, практически непроницаемый для людского взгляда. Адам выбрал одну из таких дверей и быстро скользнул во мрак, прижавшись спиной к каменной стене.
Через несколько секунд звук шагов замер. Преследователь оказался в замешательстве: жертва вдруг словно растворилась в воздухе. Адам ждал, надеясь, что его маленький трюк не спугнет того, кто шел следом. Он весьма рассчитывал на близкое знакомство и интересную беседу. Вот шаги послышались вновь. Теперь человек торопился: должно быть, решил, что жертва просто ускорила шаг и нужно ее догнать.
Хардести терпеливо ждал. Фонарь в конце улицы освещал лишь кусты на углу и наполнял улочку призрачными существами, сотканными из теней листвы. Разглядеть что-либо в трепещущих тенях было практически невозможно. Но сейчас это даже хорошо...
Вот и фигура преследователя. Адам выскочил из своего укрытия и врезался в мужчину с такой силой, что они оба оказались на мостовой. Незнакомец принял на себя основной удар от падения. От неожиданности он выронил некий металлический предмет, который покатился по булыжникам с весьма характерным звуком.
Человек, оглушенный падением, хрипло дышал. Адам вскочил на ноги, быстро нащупал и поднял нож, который выронил незнакомец.
– Не двигайся, – негромко приказал Хардести. – Я вижу, ты пришел с оружием. Думаю, можно догадаться, что ты не собирался приглашать меня выпить в каком-нибудь уютном местечке. Чего же тебе нужно?
Человек, с трудом переводя дыхание, прохрипел:
– Послание. Я просто должен был передать вам кое-что. И не было причин нападать на меня.
– Так говори. Что за послание и от кого...
Хардести осекся. Шаги. Еще один. Адам развернулся навстречу новой опасности, но отодвинуться не успел: за спиной оказалась ограда. Негодяй изо всех сил пнул его ногой, обутой в грубый тяжелый башмак. Адам не смог избежать удара, хоть и подставил ребра вместо живота. Потеряв равновесие, он упал.
– Можешь считать, что послание доставлено. А сейчас будет второе! – И громила занес ногу для нового удара. Извернувшись, Хардести поймал нападавшего за ногу, и тот, крикнув «Ах ты, поганец!», не сумел удержать равновесие и рухнул на землю.
Тем временем первый из нападавших успел прийти в себя, поднялся и шагнул к лежащему Адаму. Тот быстро вскочил и повернулся лицом к новой угрозе. Увидев в его руках нож, негодяй нерешительно замер на месте.
Второй громила с трудом встал на ноги и прохрипел:
– Чего ты ждешь, Джорджи, черт бы тебя драл? Врежь ему хорошенько! Нужно его отделать за то, что он нас так приложил.
– У него мой нож, Барт...
– Это так, – сказал Адам. – Но я все же предпочту пользоваться своим. – Он уронил на землю нож Джорджи и, сунув руку за пазуху, достал свой клинок. Нежно коснувшись тускло блеснувшего лезвия, Адам добавил: – Так мне привычнее.
Это заявление было встречено задумчивым молчанием.
– А ведь мы не подряжались на поножовщину, – неуверенно подал голос Джорджи.
– Точно, – торопливо поддержал дружка Барт. – Ошибочка вышла. Нам заплатили, и мы взялись доставить послание, вот и все дела.
– Тогда почему вы на меня напали? – поинтересовался Адам.
– Заказчик намекнул, что ежели мы вас того... немного отметелим, то вы это... лучше поймете, чего он хочет.
Он предвидел туманную ночь и потому пришел пешком, ибо вечером экипажи двигались едва ли не на ощупь. И вот теперь, ступив в колышущийся мрак, Адам пустился в обратный путь, полагаясь на свою память и на карту Лондона, хранившуюся в ней. Это был весьма подробный план, где имелись и тропинки через парк, и тупиковые аллеи, и проходные дворики.
Он двигался вдоль цепочки фонарей, иногда на их фоне проплывали смутные очертания людей и экипажей – медленные и лишенные шагов тени. Благодаря удивительному свойству тумана, звуки начинали жить своей жизнью, и иной раз шаги слышались только после того, как человек исчезал из виду.
Хардести уверенно пересекал абсолютно темный, но, к счастью, не сильно заросший парк, и вдруг ему пришло в голову, что он находится не так уж далеко от Корли-лейн. Помнится, Кэролайн собиралась писать очередную главу сегодня вечером. Еще нет десяти, вряд ли она спит. Наверняка ей будет интересно услышать его отчет о визите к Флоренс Стоутли.
Вздохнув, Адам признался себе, что просто ищет благовидный предлог, чтобы зайти к Кэролайн – увидеть ее, поговорить... «К черту предлоги, – решил он. – Все равно весь Лондон знает, что у нас роман. Это должно давать мне определенные привилегии».
В конце концов он решил, что просто пройдет мимо ее дома. Если в окнах будет свет – можно и постучать, если нет – не судьба увидеть ее сегодня.
Приняв столь мудрое решение, Хардести свернул в темный проулок, пересек еще один небольшой парк и вышел на узкую улочку. Круглые спинки булыжников, покрывавших мостовую со времен Средневековья, вытерлись и стали почти плоскими. «Сколько раз я ходил этой дорогой, – думал Адам. – Это было давно, когда я был молод и чертовски беден. Опасность всегда шла следом...» И в тот же миг он почуял, что и теперь она не оставила его. Чуткий слух уловил осторожные шаги за спиной. «Как интересно», – сказал себе Хардести, продолжая двигаться вперед и ничем не выдавая, что заметил преследование.
Он знал, что чуть дальше по улице будет несколько домов с замечательно удобными входами.
Углубленная в стену дверь или навес над входом создавали прекрасное укрытие: островок темноты, практически непроницаемый для людского взгляда. Адам выбрал одну из таких дверей и быстро скользнул во мрак, прижавшись спиной к каменной стене.
Через несколько секунд звук шагов замер. Преследователь оказался в замешательстве: жертва вдруг словно растворилась в воздухе. Адам ждал, надеясь, что его маленький трюк не спугнет того, кто шел следом. Он весьма рассчитывал на близкое знакомство и интересную беседу. Вот шаги послышались вновь. Теперь человек торопился: должно быть, решил, что жертва просто ускорила шаг и нужно ее догнать.
Хардести терпеливо ждал. Фонарь в конце улицы освещал лишь кусты на углу и наполнял улочку призрачными существами, сотканными из теней листвы. Разглядеть что-либо в трепещущих тенях было практически невозможно. Но сейчас это даже хорошо...
Вот и фигура преследователя. Адам выскочил из своего укрытия и врезался в мужчину с такой силой, что они оба оказались на мостовой. Незнакомец принял на себя основной удар от падения. От неожиданности он выронил некий металлический предмет, который покатился по булыжникам с весьма характерным звуком.
Человек, оглушенный падением, хрипло дышал. Адам вскочил на ноги, быстро нащупал и поднял нож, который выронил незнакомец.
– Не двигайся, – негромко приказал Хардести. – Я вижу, ты пришел с оружием. Думаю, можно догадаться, что ты не собирался приглашать меня выпить в каком-нибудь уютном местечке. Чего же тебе нужно?
Человек, с трудом переводя дыхание, прохрипел:
– Послание. Я просто должен был передать вам кое-что. И не было причин нападать на меня.
– Так говори. Что за послание и от кого...
Хардести осекся. Шаги. Еще один. Адам развернулся навстречу новой опасности, но отодвинуться не успел: за спиной оказалась ограда. Негодяй изо всех сил пнул его ногой, обутой в грубый тяжелый башмак. Адам не смог избежать удара, хоть и подставил ребра вместо живота. Потеряв равновесие, он упал.
– Можешь считать, что послание доставлено. А сейчас будет второе! – И громила занес ногу для нового удара. Извернувшись, Хардести поймал нападавшего за ногу, и тот, крикнув «Ах ты, поганец!», не сумел удержать равновесие и рухнул на землю.
Тем временем первый из нападавших успел прийти в себя, поднялся и шагнул к лежащему Адаму. Тот быстро вскочил и повернулся лицом к новой угрозе. Увидев в его руках нож, негодяй нерешительно замер на месте.
Второй громила с трудом встал на ноги и прохрипел:
– Чего ты ждешь, Джорджи, черт бы тебя драл? Врежь ему хорошенько! Нужно его отделать за то, что он нас так приложил.
– У него мой нож, Барт...
– Это так, – сказал Адам. – Но я все же предпочту пользоваться своим. – Он уронил на землю нож Джорджи и, сунув руку за пазуху, достал свой клинок. Нежно коснувшись тускло блеснувшего лезвия, Адам добавил: – Так мне привычнее.
Это заявление было встречено задумчивым молчанием.
– А ведь мы не подряжались на поножовщину, – неуверенно подал голос Джорджи.
– Точно, – торопливо поддержал дружка Барт. – Ошибочка вышла. Нам заплатили, и мы взялись доставить послание, вот и все дела.
– Тогда почему вы на меня напали? – поинтересовался Адам.
– Заказчик намекнул, что ежели мы вас того... немного отметелим, то вы это... лучше поймете, чего он хочет.