Кудашев Алексей. Ледяной остров (в сокращении)

   - Все великолепно, замечательно! Вы молодец, Оля! Вы нашли то, что нам надо! Теперь мы сможем превратить в сушу любую часть моря. Будет у нас морская нефть!-и Алексей Петрович порывисто пригянул Ольгу к себе и поцеловал в губы.
   - Вы с ума сошли!-тихо вскрикнула она, отстраняя от себя Трофимова Ярким румянцем запылали ее щеки.
   - Наденьте полушубок Ахундова, вон он висит, вы же простудитесь,добавила она.
   Трофимов посмотрел в еще влажные от слез, просиявшие глаза, Ольги и тихо рассмеялся:
   - Мне и так жарко, Оля, дорогая.
   Он вынул платок и неумело cтал вытирать с лица Ольги следы слез.
   - Я сама,- девушка доверчиво улыбнулась и взяла платок из рук Алексея Петровича.
   Вбежала раскрасневшаяся, с непокрытой головой и расклепанными волосами Таня.
   -- Что же делать, Ольга?
   - Прежде всего причесаться и надеть шапку,- рассмеялaсь Ольга, протягивая подруге зеркальце.
   - Да ну тебя,-отмахнулась Таня.-Я серьезно...
   - Передай всем мое распоряжение,-лицо Кирилловой стало серьезным.Пусть немедленно сдадут в фотолабораторию свои конверты с контрольной фотопленкой и уходят домой. Работать сегодня больше не будем. Для уборки лаборатории вызовите людей из вечерней смены. Охрану тоже сменить.
   Когда Трофимов и Ольга вышли из лаборатории, у искалеченной цистерны толпились люди. Шофер, жестикулируя, рассказывал любопытным о необычайном происшествии:
   - Кто же мне поверит, что я нe виноват. Пропал я совсем. Это же колдовство какое-то. Машина форменным образом погибла. А начальство, оно разве в колдовство верит. Пропишет по первое число. Вы думаете, только цистерну порвало? Как бы не так! Смотрите, что стало с мотором.
   Водитель поднял капот, и Трофимов через головы людей увидел порванный замерзшей водой двигатель, искареженный радиатор.
   - Ваша работа,-улыбнувшись Ольге, Трофимов кивнул на изувеченную машину.
   - Неужели зона атомного возмущения оказалась такой большой?
   - Как видите. Надо убрать цистерну во двор лаборатории.
   - Собирайтесь, я вас подвезу.
   - А вы уверены, что сможете это сделать?-Ольга показала на лимузин Трофимова. На асфальт из радиатора уже успела натаять небольшая лужа.
   Алексей Петрович махнул рукой.
   Через день Трофимов позвонил Ольге и попросил зайти к нему.
   - Ольга Петровна,-приветливо встрeтил он ее,-командуйте Океаном, он ваш.
   - Как же им командовать, если его от нас забирают? - недоверчиво посмотрела Ольга на главного инженера.
   - Откуда это у вас такие сведения? - улыбнулся Трофимов.
   - Мне сам Воронин сказал.
   - А мы не отдали, доказали, что теплоход нам больше, нужен.
   - В самом деле? - вскричала Ольга.- Вот за это ваМ спасибо, Алексей Петрович, такое спасибо! Ой, как хорошо-тo.
   Алексей Петрович улыбался, довольный не меньше ее.
   - А вы знаете, -сказал он,- я прочитал ваши записи. Замечательную работу вы проделали. Правда, в ней есть некоторые неточности...
   - Да, да, я знаю. Я прочла книгу Петрова и уже знаю, в чем ошиблась.
   - Но общие выводы у вас правильны. Кажется, это именно то, чего нам недоставало.- Алексей Петрович протянул Ольге ее тетрадь.-Здесь вы найдете мои пометки. Но как у вас хватило смелости проводить такие опыты в лаборатории?
   - Ну, а что же было делать? Океана-то вы нам тогда не дали...-Ольга умолкла и стала смотреть в окно. Она вспомнила размолвку, происшедшую между ними.
   Алексей Петрович, словно отгадав мысли Ольги, спросил:
   - Оля, все еще сердитесь?
   - Нет,- девушка быстро повернулась к Трофимову и встретила его взгляд. Потом тихо, почти без звука засмеялась.- Извините, Алексей Петрович. Такая уж я глупая. Не сержусь, вот настолечко,-кокетливо показала она кончик ногтя.
   На обратном пути Ольга свернула к порту и вышла из машины. Среди множества кораблей выделялся огромный теплоход с бесснежными надстройками. На черном борту корабля белели саженные буквы: "Океан". Теплоход не был загружен, и ватерлиния находилась высоко над водой, отчего он казался еще больше.
   - Красавец ты мой!-прошептала Ольга, любуясь кораблем.
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
   Трофимова пригласил к себе Винокуров.
   -Работами вашего треста, - начал капитан,- и особеннo рaботами Кирилловой, снова интересуются представители одной страны. Вы совершили ошибку, Алексей Петрович. Случай с автоцистерной заинтересовал кое-кого на той стороне, надо будет сделать все, чтобы их попытки разгадать тайну деятельности вашей лаборатории так и остались попытками...
   Трофимов сделал нетерпеливое движение.
   - Нет, нет,- остановил его Винокуров,- вы не так меня поняли, Алексей Петрович. В ваших людях мы не сомневаемся. Случай с цистерной, к сожалению, известен всему городу, и мы точно знаем, что источником информации являются не ваши люди. Ваша ошибка заключается в том, что допустили этот случай. Кириллова предупреждала о возможных, еще xудших последствиях. И вы должны были запретить ей проводить столь рискованные эксперименты в лаборатории, в центре города.
   - Да, тут моя вина, товарищ капитан.
   - И Ольга Петровна-не школьница,-жестко бросил капитан.
   Трофимов выдержал долгий взгляд капитана, но почувствовал, как кровь приливает к лицу. Что он мог сделать? И так дело кончилось почти ссорой.
   От Винокурова не ускользнула внутренняя борьба, отразившаяся на лице Алексея Петровича.
   - Поймите, дорогой Алексей Петрович,- уже совеем мягко заговорил Винокуров,-в этих делах приходи тся отбрасывать все личное, причиняя иногда боль не только себе.
   -Я все понимаю, товарищ капитан, но...
   - А вы думаете,-Ольга Петровна не поняла бы вас? Но об этом хватит. Дело сделано, и ничего особенного пока не произошло. Сейчас надо принять меры, чтобы ничего, даже случайно не просочилось за пределы лаборатории и вашего коллектива. И oб этом я попрошу позаботиться вас. Серьезно поговорите с людьми.
   - Да, кстати,-вспомнил Винокуров,-тут меня просили поговорить с вами об одном товарище. Очень хороший инженер. Мы бы хотели, чтобы вы взяли его к себе на работу. Мы за него ручаемся,-рассмеялся Винокуров,-Может быть, хотите с его личным делом познакомиться?
   Винокуров открыл ящик стола и извлек тоненькую папку-скоросшиватель, протянул ее Трофимову.
   Пока главный инженер Морнефти знакомился с документами своего будущего работника. Винокуров углубился в бумаги.
   - Ну, как? Договорились? - улыбнулся капитан, когда Алексей Петрович закрыл скоросшиватель,
   - Да. В лаборатории он будет очень нужным работником.-Трофимов открыл свой портфель.
   - И я так думаю. Нет, Алексей Петрович, это будет храниться у нас,Винокуров остановил Трофимова, собравшегося было положить папку к себе в портфель.- Он придет к вам, как и все. Ну, например, завтра. И еще, Алексей Петрович, один вопрос. Как насчет проектного отдела?
   -Что вы имеете в виду?
   - Хранение материалов.
   - На ночь все сдается. Ну, а днем необходимое для работы находится у исполнителей.
   Когда Трофимов ушел, к Винокурову зашел Мамедов.
   - Ознакомились?-капитан взял из рук своего помощника толстую папку.-И что вы теперь скажете?
   -Ошибся я, поторопился с выводами...
   - Выходит ошиблись. А он, этот Курт Краузе, живет и здравствует. И где-то, должно быть, совсем рядом. Теперь давайте думать, что нам делать и как действовать. Садитесь.
   Винокуров раскрыл папку.
   Это были перехваченные и расшифрованные радиопередачи иностранных разведок, относящиеся к работам треста Морнефть.
   Провал попытки похитить нефтепромысловый микрохолодильник, закрытие консульства и высылка из страны Джона Кларка не ослабили шпионскую возню вокруг треста. Грязная волна шпионажа вскоре вновь вынесла Джона Кларка на одну из баз тайной войны против Советского Союза. На сей раз Джон Кларк появился в роли экономического советника в Айбурте, небольшом пограничном городке за нашим южным рубежом. Этот факт насторожил управление госбезопасности Приморска. Из тысяч радиопередач, принятых и записанных автоматическими радиоприемными машинами за два месяца, после кропотливой обработки были выделены шифровки направленного приема по линии Айбурт-Приморск. Дублирующие аппараты, расположенные в стороне от линии Айбурт - Приморск, этих передач не зафиксировали. Передачи велись дважды в неделю и каждый раз на.других волнах. Лишь одиннадцатая передача была принята и записана на первой волне, двенадцатая-на второй и т. д. Система была установлена. Аппараты направленного приема, установленные у самой границы, в створе Айбурт-Приморск, зафиксировали несколько передач со стороны Приморска. Но что толку было в этих радиограммах, если расшифровать их не удавалось. Да к тому же они могли оказаться двусторонней связью не Айбурта с Приморском, а любых других пунктов, расположенных от Приморска в сторону Айбурта и дальше. Надо было во что бы то ни стало найти код этих передач.
   Главное управление обещало помочь, но время шло, а шифровки лежали неразгаданными.
   Наконец код был получен. Предположения оправдались.
   И вот перед Винокуровым и Мамедовым лежала эта своеобразная перекличка Айбурта с Приморском.
   Ной - такова была новая агентурная кличка Кларка, - требовал от некоего Дроздова информации, вербовки агентов, угрожал, упрекал в беспомощности, напоминал о неудаче с микрохолодильниками, давал распоряжения не жалеть денег за секреты Морнефти и лаборатории Кирилловой. Ной явно нервничал, спешил. Время ответов Дроздова не совпадало с днями передач шифровок Ноя. К тому же радиограмм этого Дроздова было меньше. Среди них оказалось и сообщение о случае с автоцистерной у лаборатории Морнефти как о результате опытов Кирилловой.
   - Судя по документам, Дроздов и Краузе одно и то же лицо,-оторвавшись от папки, сказал Винокуров.
   - Это, должно быть, так. А может, Дроздов,-его новая фамилия по советскому паспорту?
   - Нет, товарищ лeйтенaнт. Этого не может быть. Курт Краузе - шпион опытный. Провeрить, конечно, стоит. Возраст его нам известен. Проверим всех Дроздовых Приморска. Но, думаю, что это ничего не даст.
   - Досадно, что мы до сих пор не запеленговали Дроздова.
   - Да, передатчик узконаправленного действия засечь трудно. Особенно, если он часто меняет место. Но, судя по всем предыдущим передачам, он установлен стационарно... А это уже лучше для нас И если Дроздов не перебазируется, то в следующую передачу мы установим его местонахождение. При прошлой передаче наши пеленгаторы приблизились к нему настолько, что захватили всю ширину луча. Район Старой крепости - вот его место.
   - Значит, это может быть через два дня, товарищ капитан.
   - Да. Отберите из своих людей человек пять-шесть. Думаю, нам удастся выследить его.
   - Будем брать, товарищ капитан?-Мамедов возбужденно поднялся.
   - Ни в коем случае. Сейчас важно установить личность этого молодца. Взять успеем, если будет известно, кого брать. Важней установить его связи здесь, в Приморске. Вряд ли это был один Плужников.
   Напрасно капитан Винокуров и лейтенант Мамедов со своими людьми в назначенный день выслеживали Дроздова в районе Старой крепости. Передача из Приморска в Айбурт не состоялась. А через день была перехвачена тревожная шифровка Ноя. Возможно, наши разведчики чем-тo выдали себя и спугнули Дроздова.
   Ной в своей шифровке назначил Дроздову ответную передачу через три дня. Но и этот день, несмотря на все меры предосторожности, не принес ожидаемого успеха. Радиопередатчик Дроздова Молчал.
   Расстроенный Вянокуров вернулся в управление. Но каково же было его удивление, когда Мамедов, прибывший сюда несколько раньше, положил на стол капитану донесение Дроздова Ною.
   "Обстоятельства не позволили мне связаться Вами прошлый раз. Сообщаю: лаборатория Кирилловой перебазируется теплоход Океан для проведения широких экспериментов в море. Завербовал нового человека. Его данные перешлю при удобном случае. Ввиду осложнившейся обстановки перехожу положение три. Нужны деньги."
   Прочитав радиограмму, капитан посмотрел на лейтенанта.
   - Передана через обычный передатчик,- понял Мамедов немой вопрос своего начальника.- Запеленговано. Передатчик находился в движении. Чернореченское шоссе. По всей видимости, из автомашины.
   - Да, и на сей раз не вышло. Перехитрил нас Краузе. Очевидно, спугнули. Осторожный, дьявол. Вижу, без непосредственного руководства Кларка он работает лучше. Те две его неуклюжие попытки, несомненно, были сделаны под нажимом Кларка. Ну, да и мы не лыком шиты. Найдем тебя, голубчик,- капитан со злостью удaрил по столу.
   - Мне кажется, товарищ капитан, cтарым шифром он пользоваться не будет.
   - Это определенно. Положение двa, положение три... - задумчиво повторил Винокуров.--Опять, значит, придется ломать голову.
   - Ничего,-после паузы бодро сказал он.-Вы голодны, лейтенант? Ресторан еще открыт. Поехали ужинать.
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
   Квартира профессора Дубравина в этот тихий августовский вечер была похожа на цветочный магазин. Все вазы, кувшины, банки, графины, кастрюли были заполнены букетами роз, олеандр, гладиолусов, астр, георгинов.
   Цветы стояли в передней, в гостиной, в библиотеке, в спальне, в кухне и даже в ванной комнате. Исключение составлял лишь рабочий кабинет профессора, где стояло всего два букета. Зато здесь господствовали трубки. Если цветы приносили главным образом женщины, то трубки входили в дом в качестве мужских подарков: профессору Дубравину исполнилось семьдесят лет.
   Празднично одетая жена профессора Елена Николаевна и сам профессор, веселые и суетливые, принимали поздравления гостей, знакомили их с приехавшими из Ленинграда сыном и невесткой.
   Алексей Петрович к этому торжественному дню установил в квартире Дубравина искусственное охлаждение, и в комнатах царила приятная прохлада. Когда же гости просили открыть секрет, профессор недоуменно разводил руками.
   Поздравить юбиляра собралось много народу.
   Гости группировались вокруг весельчаков. Николай Дмитриевич ходил от группы к группе, шутил и отвечал на остроты. Елена Николаевна хлопотала по дому, появляясь то в одной, то в другой комнате. Оба они, однако, успевали заметить каждого нового гостя.
   Сын профессора, Виктор Николаевич, и его жена Люся, окруженные группой гостей, что-то весело наперебой рассказывали. Слушатели от души смеялись.
   Их девятилетний сынишка крутился тут же, польщенный вниманием, которое ему оказывали.
   В девять часов появился Иван Николаевич Воронин. Большой и шумный, он внес своей веселостью и шутками такое оживление, что громкий заразительный смех перекатывался следом за ним из комнаты в комнату. Обойдя квартиру и поздоровавшись со всеми, он вернулся в гостиную.
   - Елена Николаевна,- обратился Воронин к хозяйке дома, сидевшей в обществе его жены и Надежды Ивановны Трофимовой,-заглянул я сейчас в одно запретное место и вижу: нам предстоит сегодня много поработать. Боюсь, унесут ли нас обратно ноги.
   Все рассмеялись, и как бы в ответ ва эту шутку в передней колокольчиком рассыпался девичий смех.
   - О! Так может смеяться только Таня Березина,- сказал Воронин.-Так и есть!
   - Ну да, это я, Иван Николаевич,- вбежала в комнату смеющаяся девушка.
   Вместе с Таней вошли Ольга Кириллова и палеонтолог Костерин.
   Не сдержав душившего ее смеха, Таня крикнула: - Ой, не могу!-и засмеялась еще более заразительно. Присутствовавшие, глядя на девушку, не выдержали и тоже расхохотались.
   Когда взрыв смеха стих, Воронин спросил Березину:
   - Над чем же вы, Таня, так смеялись?
   - Это она надо мной, стариком, потешается,-сказал Костерин.- Был со мной в жизни один веселый случай.
   - Расскажите, Афанасий Евграфович,-попросил Воронин.
   - Расскажите!
   - И нам интересно послушать.
   - Просим, Афанасий Евграфович!
   Старик, очевидно, не прочь был рассказать присутствовавшим случай, над которым так весело смеялась Таня, и уже стал усаживаться на предложенный стул.
   - О, нет!-сказала Таня.-Вы, Афанасий Евграфович обязательно утаите самое интересное. Лучше я сама.
   - Давай, Таня, начинай.
   - Сейчас, только дайте поздравить Николая Дмитриевича,-она передала корзину с цветами Кирилловой, крепко пожала руку профессору и неожиданно для всех поцеловала его в щеку.-Желаю вам, Николай Дмитриевич, еще сто лет жизни и приглашаю вас на свой семидесятилетний юбилей.
   - Молодец, Таня!-засмеялись вокруг.
   - Ну, а теперь слушайте,- заглушая остальные голоса, сказала Таня.Итак... Только, чур, внимательно слушать! Жил в Москве один очень рассеянный ученый.
   - Таня, садись,- сказал Воронин, ставя для девушки стул рядом со стулом Ольги Кирилловой.- В ногах правды нет.
   - Спасибо, Иван Николаевич. Ну так вот, жил этот ученый, жил и дожил до шестидесяти лет. Но хоть и было ему шестьдесят, а влюблен он был, как Ромео в Джульетту...
   - Кто же была его возлюбленная?
   - О! Их было много! -с комической серьезностью отвечала Таня.-Это были... остракоды от девонских и карбонских времен до четвертичного периода. В среднем этим юным красавицам было по пятьдесят миллионов лет. Одни из них очаровали нашего ученого необыкновенной архитектурой брюшка, другие живописным рисунком хвостового оперения...
   -Таня! - простонал Костерин.-У остракод же нет хвостового оперения.
   -Ну все равно, каждая остракода пленяла ученого какими-нибудь особенно привлекательными линиями. Одним словом, они были неотразимо прекрасны. И вот решил наш ученый один раз в жизни изменить своим возлюбленным и отпраздновать свое шестидесятилетие. За это коварство он был жестоко наказан.
   Объявив своим остракодам, что у него должно состояться важное совещание и что он, к своему величайшему огорчению, вынужден их покинуть (вы заметьте, какое коварство!), наш ученый отправился домой, куда уже пригласил своих наземных друзей.
   Выйдя на площадь, он заметил у газетного киоска очередь за Вечерней Москвой. И тут его попутал лукавый. Он встал в очередь и, вспомнив, что в портфеле у него лежит журнал с непрочитанной статьей об остракодах палеозоя, извлек журнал, стал читать и не заметил, как отбился от очереди за Вечеркой и по своей великой рассеянности пристал к очереди на автобус Москва - Кашира. Следом за всеми он спокойно вошел в автобус и сел на место, которое ему любезно уступил один пионер. Забыв обо всем на свете, он продолжал читать статью о любимых созданиях. -Вам до Каширы? - спросила кондукторша.-Да, да,-рассеянно ответил он.- Платите.- И он уплатил, продолжая читать.
   - Так и уехал в Каширу?-смеясь, спросил Воронин.
   - Истории об этом умалчивает. Только поздно ночью собравшиеся гости получили от него молнию: "Ввиду особо важных дел празднике быть не могу празднуйте без меня мысленно с вами ваш Остракода."
   - Это телеграф перепутал: не писал я слова Оcтракода,- под общий хохот сказал Костерин.
   Пока все смеялись, Воронин куда-то вышел. Вскоре он вернулся, нeся на маленьком подносе кучу самых разнообразных по форме трубок Остановившись на середине комнаты, сказал:
   - Товарищи мужчины, я должен, к своему великому сожалению, вас огорчить. Не богатая у нас фантазия. Эти восемнадцать трубок Николаю Дмитриевичу подарили мы.
   В это время дверь из передней открылась, и на пороге появился Трофимов. Увидев поднос с трубками, быстро спрятал в карман небольшую коробку.
   Навстречу Трофимову вышел Дубравия с женой.
   - Поздравляю вас, Николай Дмитриевич, и вас, Елена Николаевна.
   - Э, нет так не годится, Алексей Петрович! Что у тебя тaм в кармане, выкладывай сюда,-и Воронин подставил Трофимову поднос.
   Алексею Петровичу ничего не оставалось делать, как под общий смех положить на поднос девятнадцатую трубку.
   Не успел улечься смех, как появился секретарь обкома Орлов и вручил юбиляру еще одну трубку.
   - Двадцатая,-прокатился по комнате новый взрыв смеха.
   - Что случилось? - обратился Орлов к Трофимову.- тоже хочу посмеяться.
   - Двадцатая! Ваша трубка двадцатая по счету.
   - Правильно. Партийный руководитель не может отрываться от масс,-нашелся Орлов.
   Алексей Петрович, поздоровавшись с гостями, отыскал глазами Ольгу. Она сидела с Люсей Дубравиной, и Трофимов постеснялся подойти к ней. Он подсел к Виктору Дубравину, с которым его познакомила Елена Николаевна. Виктор был кораблестроителем-подводником и сразу заинтересовался делами Морнефти. Завязалась непринужденная беседа. Время.от времени Алексей Петрович бросал взгляд в сторону Ольги. Она тоже издали наблюдала за ним, и ей показалось, что он чем-то озабочен.
   К Алексею Петровичу и Виктору Дубравину подсел Орлов.
   - Как дела?
   - Ничего, Петр Петрович.
   - Ничего-это плохр. Чем вы озабочены?
   - Да вот агитирую Виктора Николаевича помочь нам с морской нефтью.
   - Ну и как, успешно?
   -Видите ли, Петр Петрович,-серьезно начал Трофимов,- добывать нефть из-под больших морских глубин вдали от берега дело трудное, дорогое и рискованное. Если мы не можем нефтяные месторождения перенести на сушу или хотя бы приблизить к берегу, то будем пытаться берег приблизить к нефтяным залежам. Тут большие надежды я возлагаю на экспедицию Кирилловой. Но эта экспедиция при лучших ее результатах не решит нам всей проблемы морской нефти. Уже сейчас появилась необходимость лезть под воду. Иначе нас застигнут осенние штормы, и к первому ноября мы разведку не закончим. Надо думать и о подводных промыслах, о подводном хозяйстве этих промыслов. Тут, мне кажется, сил одних нефтяников недостаточно. Нужна их помощь, - Трофимов кивнул в сторону Виктора,- помощь подводников. Мы уже написали об этом в Москву.
   - А что вы скажете, Виктор Николаевич?
   Но Виктор Дубрааин уклонился от прямого ответа.
   - Вы в отпуске? - не отставал Орлов.
   - Да.
   - Не могли бы вы завтра прийти на заседание обкома. Мы как раз будем обсуждать работу Морнефти.
   - Хорошо.
   - Ольга Петровна, Людмила Сергеевна,- крикнул Орлов через комнату,-что вы там сидите одни? Идите к нам.
   - Что, соскучились без дамского общества? - шутливо спросила Люся, подходя с Ольгой.
   - Очень,- улыбнулся Орлов, уступая женщинам место.- Да, кстати, как ваша экспедиция, Ольга Петровна?
   - Через два дня выходим в море.
   - Ну, ну. Желаю удачи!
   - Петр Петрович,-раздалось с другого конца гостиной,-разрешите наш спор.
   - Иду. Извините, покидаю вас.
   К Люсе и Виктору подбежал сынишка и потащил их в другую комнату.
   Трофимов взял руку Ольги в свою и посмотрел девушке в глаза.
   - Прошу, дорогие гости, к столу,-громко обратилась Елена Николаевна к присутствующим.
   Ольга слегка сжала пальцы Алексея Петровича.
   - Пойдемте,- сказала она просто.
   Веселье продолжалось почти до утра. Только перед рассветом гости стали расходиться. Алексей Петрович с Ольгой, проводив Надежду Ивановну домой, ушли в Приморский парк. Долго бродили они по пустынным аллеям. А когда первые лучи солнца осветили верхушки пальм, Алексей Петрович проводил Ольгу домой.
   Войдя к себе, девушка достала дневник и написала в нем всего два слова:
   "Я счастлива!"
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
   Коля Муравьев, пониженный в разряде и переведенный на другой станок, тяжело переживал свою ошибку.
   Чувствуя настороженность, с которой относились к нему товарищи, он нервничaл и работал неуверенно. В первый же день испортил несколько деталей.
   Катя Грибанова, наоборот, вернувшись на прежнее место, к станку, было довольна своим положением, хотя переживала не меньше Муравьева.
   Она мучительно, вспоминала подробности приема деталей.
   Шаг за шагом восстановила в памяти всю картину и все-таки не могла понять, где же она напутала. Проверив очередную серию деталей, она каждый раз заглядывала в чертеж, сверяла размеры с установкой прибора и проверяла следующую серию. Но откуда же гогда взялась ошибка?
   Она допускала, что можно сделать один неверный замер, но ведь она проверяла установку прибора после каждой серии.
   Вдруг она вспомнила, что перед концом работы ее срочно позвали к начальнику цеха. Быстро сложив кальку в несколько раз, она сунула ее тогда в сумочку, собираясь потом отнести чертеж ла место, и пошла к начальнику цеха. Только вечером Катя вспомнила, что в нарушение всяких правил принесла чертеж домой. "Ничего, утром отнесу,-решила она, собираясь в кино, вынула чертеж и заложила его в книгу Джека Лондона "Сердца трeх". Как ни напрягала та свою память, не могла припомнить, возвратила она чертеж или нет. Но вчера она сама видела, калька была на месте. Только почему она не мятая? Ведь она сама сгибала ее несколько раз.
   В перерыв, чтобы проверить себя еще раз, она побежала в отдел технического контроля и попросила покaзать ей чертёж.
   Да, как будто нет никаких следов, что калька была смята. А это что за беловатые, еле заметные полосы? Две поперек и одна вдоль? Но почему же не заметно сгибов? He могла же калька так быстро отлежаться в куче чертежей. Нет, это не тот чертеж. "Ведь я его здорово помяла. Странно,"- подумала Катя.
   Вечером, после смены, она поделилась своими сомнениями с Колей Муравьевым.
   - Постой, Катя! Знаешь что? Идем в партком, к Шибанову.
   - Зачем?
   - Как зачем? Ты все это ему расскажешь.
   - Да, так он тебе и поверил. А где доказательства? Скажет, что мы выкручиваемся, хотим оправдаться.
   - Да, это верно. А что же делать?
   - Что? А вот что. Надо искать чертеж, который я потеряла. Если я сдала чертеж вместе с книгой, то надо искать его в библиотеке или у тех, кто читал книгу после меня.
   - Правильно.
   - Сейчас же иду в библиотеку.