Кудашев Алексей. Ледяной остров (в сокращении)

   В день испытания атомных микрохолодильников Трофимов приехал в управление очень рано.
   И не успел войти в кабинет, как задребезжал телефон: звонили с верфи и просили приехать-требовались его дополнительные указания по переоборудованию и оснащению суда.
   Вернулся Трофимов в управление через час.
   - Вами, Алексей Петрович, несколько раз интересовалась Кириллова,сообщила секретарша.
   - Кто?-невольно переспросил инженер, но сразу же понял, о ком идет речь.- Хорошо, спасибо.
   Алексей Петрович вспомнил почему-то случай в Приморском парке,-он словно вновь видел стройную в мокром блеске фигуру Ольги, пучок шпилек в зубах, большие задумчивые и такие нежные серые глаза на бледном лице, мягкие линии голых рук, отжимающих воду из кос...
   Он вспомнил также случай в кабинете Штанько и ее слова: "Вашей морской нефтью еще и не пахнет, а мне надо исследовать реальную нефть." И те же глаза, только гневные, с прищуром: Да, это он вызвал ее на такие слова, когда стал доказывать, что его дело важней, чем ее. А если она в самом деле не верит в морскую нефть? Нет, этого не может быть!
   Но почему он в последнее время постоянно ищет встреч с Ольгой? Потому, что он теперь редко ее видит? Нет. Раньше он мог не встречаться с ней месяц или два, не замечая ее отсутствия. А сейчас постоянно чувствует, как ему не хватает ее.
   Трофимов потянулся к телефону,- рука почувствовала вибрацию зуммера.
   - Я слушаю.
   - Это вы, Алексей Петрович? - Он узнал голос Кирилловой.Здравствуйте!
   - Здравствуйте, Ольга Петровна,- голос Трофимова дрогнул.
   - Вы не забыли, что сегодня испытание наших холодильников?
   - Конечно, нет.- Алексей Петрович, сам того не замечая, встал. Пальцы правой руки усиленно крутили крышку чернильницы.- Вы откуда звоните, Ольга Петровна?
   - Из лаборатории. Я уже всех своих отправила в Белые камни.
   - Хорошо, я еду. Ждите меня.
   Алексею Петровичу стало вдруг легко и радостно. Он по-мальчишески, с озорством, щелкнул по спичечной коробке, и та отлетела к самой двери. Без разбору распихал по ящикам разложенные на столе бумаги. Даже кляуза Родионова, о которой неожиданно вспомнил, нисколько не испортила настроения. Чего он добивается? Ведь не глупый человек, а дурак,- Алексей Петрович внутренне улыбнулся своему каламбуру.
   Но вот лицо Трофимова неожиданно потускнело. Алексей Петрович вспомнил день своего возвращения из Москвы и случайную встречу с Ольгой и Родионовым; плечом к плечу идущим по улице. Трофимов схватил последнюю пачку бумаг комкая, сунул в переполненный ящик и, не оглядываясь, вышел из кабинета,
   ...Промысел Белые камни находился на берегу моря, в двенадцати километрах от Приморска. Машина, миновав северовосточную часть города, вырвалась на асфальтированное шоссе, которое то извивалось по всхолмленной местности, то после неожиданного поворота выходило к морю.
   Ольгу, сидевшую рядом с Трофимовым, радовало все.
   Справа расстилалась голубая гладь бескрайнего моря. В прибрежной полосе то там, то здесь, на свайных островках, соединенных с берегом эстакадами, еще стояли стальные вышки. Издали они казались игрушечными, хотя в действительности это были гиганты высотой с пятнадцатиэтажный дом. От берега в сторону солнца, к горизонту, уходила ослепительно серебристая полоса. Белоснежные чайки скользили над морем, высматривая добычу. Время от времени они стремглав падали в воду, и вновь взмывали кверху. Слева и впереди зеленели буйной растительностью холмы и долины: фруктовые сады и виноградники перемежались с огородами и рощами аккуратные белостенные поселки сменялись группами резервуаров зданиями компрессорных насосных и других служебных помещений; вдоль шоссе мелькали многочисленные елки фонтанной арматуры нефтяных скважин,- это была промысловая площадь.
   Ольга Петровна, глядя на всю эту картину, вспомнила день, когда она, окончив институт, приехала в Приморск. Так же, как и сегодня, она ехала тогда из Приморска на этот старый промысел, Белые камни, куда была назначена заведующей промысловой лабораторией. Она сидела тогда на чемодане в кузове попутного грузовичке, жадно всматриваясь в непривычную для глаз картину.
   Теперь ничего этого нет. Вид промыслов стал неузнаваем, И всё это сделано человеческими руками за последние три года.
   Ей вспомнились те дни, когда все население Приморска и прилегающих к нему поселков очищало эту территорию, сносило вышки, а на очищенные площади по проложенным трубопроводам качали жидкую глинистую массу и разливали ее по поверхности, а после по тем же трубопроводам подавали и разливали поверх глинистого слоя гидромассу чернозема. Миллионы кубометров плодородной земли были перекачаны из Чернореченской долины. И вот обновленная земля покрылась фруктовыми садами, переселенными сюда из горных районов, рощами, парками, огородами.
   Она вспомнила и первую встречу с Трофимовым. Это было в его кабинете.
   Постучав в дверь и не услышав разрешения войти, она тихо переступила порог. Она не сразу увидела его. Трофимов стоял у окна, опершись рукой на раму, и задумчиво глядел куда-то вдаль. Он стоял к ней в профиль, и первое, что бросилось в глаза, был розоватый шрам на его щеке.
   - К вам можно?
   Он ничего не ответил, продолжая стоять в том же положении, и ей пришлось повторить вопрос.
   - Ах, да, входите,- как-то безразлично сказал он и прошел за письменный стол, не предлагая ей сесть.
   Сам он также не сел. Так они и стояли друг против друга. Безучастно он выслушал ее просьбу. Выражение его лица и грустных глаз за время разговора не изменилось. Казалось, он не слышал ее и не понимал, чего она хочет, и ей приходилось повторять свои слова.
   Какой молодой, а уже главный инженер объединения.
   "Только какой-то странный,"- подумала она. Лишь после она узнала, что всего за несколько дней до их разговора он похоронил отца.
   Больше таким Ольга никогда его не видела...
   Они ехали молча, погруженные каждый в свои думы. Наконец Алексей Петрович нарушил молчание.
   - Вам нравится Приморск, Ольга Петровна?
   - Сейчас да.
   - А раньше?-Трофимов на секунду повернулся к Ольге, пытаясь поймать ее взгляд. Но девушка отвела глаза.
   - Не знаю, как вам это объяснить,- после длительной паузы, низким грудным голосом начала Ольга.- Город и раньше был хорошим. Но ведь это не главное. Я тут была совсем-совсем... чужой, что ли. Я не умею, например, как Таня Березина. Она легко сходится с людьми, находит друзей, становится среди них своей. А я... Мимо проходит столько настоящих людей! И мало быть лишь зрителем... Мне трудно объяснить это, боюсь, что вы не поймете. Я сама не могу разобраться в себе.
   -Мне кажется, я вас понимаю, Ольга Петровна.-Трофимов вспомнил, как не раз Кириллову за глаза называли неприступной.- Я, наверное, из той же породы, что и вы.
   -Вы-совсем другое дело. Вы мужчина.
   - Это лучше или хуже?-улыбнулся Трофимов.
   Ольга не ответила. А как он хотел продолжения разговора! Но она только чуть-чуть приоткрыла душу, И тут же захлопнула наглухо. Намекнула как будто на свое одиночество. Ведь не о работе же говорила. Там она совсем другая, искренняя. Легко тогда с ней. И нет в глазах этой затаенной грустинки. Может, там, в Москве, оставила она свою судьбу? Ведь у него есть прошлое. Боль давно притупилась, но не проходит дня, чтобы он не вспоминал Ирину. А в последнее время рядом постоянно стоят эти серые грустные глаза. Хорошо ли? Но ведь любить то, чего нет, нельзя...
   Молчание становилось тягостным. Алексей Петрович не знал, как возобновить разговор. Он скосил глаза на Ольгу. Она смотрела куда-то в сторону, но, почувствовав на себе взгляд Трофимова, повернулась к нему.
   - Алексей Петрович, скажите, зачем вы тогда у Штанько настояли на выполнении заказа на последние две колонки? Ведь вы знали, что я неправа.
   - Нет, неправ был я, и очень сожалею об этом.
   - Это не так. Вы тогда верно сказали, что я могу еще работать на старых колонках. Если бы даже не было старых колонок, то трех новых нам бы тоже хватило,- мы могли работать в две смены.
   - И все-таки неправ был я,-твердо сказал Трофимов.- видите ли, Ольга Петрович, каждый должен верить в свое дело, как в самое главное. А я пытался доказать-вам, что мое - важнее. И вы правильно поступили, что стали решительно защищать интересы лаборатории.-Лучше скажите, верите вы в морскую нефть, что мы ее добудем?-казалось, без всякой последовательности спросил Трофимов. И тут же пожалел об этом.
   Ольга поняла намек. Лицо ее помрачнело.
   - Не будьте злопамятны, Алексей Петрович. Верю. И еще я верю в вас,-с волнением заключила Ольга.
   Алексей Петрович только крепче стиснул баранку руля.
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
   В просторном светлом кабинете директора промысла "Белые камни" собрались члены комиссии по испытанию атомных микрохолодильников. На председательском месте, в директорском кресле,- Воронин. Члены комиссии расположились за длинным столом, составлявшим вместе с директорским букву Т.
   Воронин постучал карандашом по графину:
   - Ну что ж, начинать так начинать. Возражений нет?
   - Надо бы пригласить мастеров и операторов,-сказала Кириллова.
   - Правильно, Ольга Петровна,- поддержал Гасан-Нури.
   - Тогда немного обождем.- И, обратившись к Гасан-Нури, Воронин добавил: -Дайте команду.
   Вскоре просторная комната наполнилась людьми.
   - Ну вот что, товарищи,- Воронин обвел взглядом присутствующих.-Сегодня мы начинаем испытание микрохолодильников-изобретения наших, советских инженеров и ученых. Двое из них-Ольга Петровна Кириллова и Алексей Петрович Трофимов - здесь присутствуют. С помощью холодильников мы должны оградить нефтеносные горизонты от верхних и нижних пластовых вод.
   Воронин предоставил слово Трофимову.
   - Вы знаете,-начал Трофимов,-что за последние годы мы коренным образом изменили методы эксплуатации нефтяных --месторождений и технологию добычи нефти. Советские ученые создали новую отрасль науки-физику нефтяного пласта. На основе достижений этой науки мы возродили многие старые, заброшенные промыслы, возвратили им молодость, широко применили нагнетание газа в нефтяные пласты, законтурное заводнение и другие методы воздействия на подземные режимы. Сейчас перед нами встала практическая задача-извлекать из недр земли не двадцать, не тридцать и даже не пятьдесят процентов, а всю нефть. Мне становится смешно, когда я вспоминаю разговоры, которые можно было слышать несколько лет тому назад о том, что Приморским промыслам скоро конец, что оставшуюся в недрах нефть взять уже нельзя. А ведь в этих истощенных недрах еще более миллиарда тонн черного золота. И мы его, этот миллиард, должны добыть. Настоящая эксплуатация промыслов только началась.
   Трофимов замолчал. Все напряженно ждали, что он скажет дальше.
   - Однако на пути к этому миллиарду у нас еще много препятствий. Вы знаете, что промыслы Приморска довольно старые. Часть скважин пробурена здесь еще в дореволюционное время ударным способом. Эти скважины - наш бич. Через них верхние воды проникают в нефтеносные пласты беспрепятственно, как ветер через открытые ворота. Мешают они и созданию в пластах нужных нам режимов, не разрешают применить законтурное заводнение и другие методы восстановления пластовой энергии. Мы нагнетаем воду за нефтяной контур, а она поднимается по этим скважинам вверх, в водоносные горизонты, а затем, по другим скважинам, вновь опускается, но уже не за контур, а где-нибудь в центре нефтяной залежи.
   Мы остановим эти подземные реки, поставив на их пути при помощи новых микрохолодильников ледяные перемычки.-Рука Трофимова взлетела вверх и, рассекая ребром ладони воздух, опустилась на стол, как бы разрубив воображаемый ищяной поток.- Созданный нами специальный холодильник основан на достижениях ядерной физики. Практически количество тепла, которое он может поглотить, неограниченно, несмятря на то, что он сравнительно невелик по размерам.
   С помощью этих холодильников мы надеемся изолировать нефтяные горизонты от водоносных, чтобы иметь возможность приступить к нагнетанию газа в нефтеносные пласты. Таким образом, мы восстановим в них прежнее давление и принудим малоподвижную нефть растворить в себе газ. Она сделается опять подвижной, живой. Тогда напор воды, которую мы закачаем за нефтяной контур, зажмет нефть в тиски и будет гнать ее к эксплуатационным скважинам.
   Если опыт, который мы начинаем сегодня, удастся,-закончил Трофимов,мы немедленно, применим новый метод на всех других промыслах...
   Зарубин скосил глаза на Кириллову. Только руки да бледность лица выдавали ее волнение. Гибкие пальцы то складывали в несколько раз лежавший перед ней листок бумаги, то развертывали и разглаживали.
   Застучали передвигаемые стулья, комната наполнилась многоголосым шумом, люди устремились к выходу. Кириллова побежала к своим девушкам-лаборанткам, чтобы дать последние указания по зарядке аппаратов перед спуском в скважины.
   Члены комиссии перешли в диспетчерскую. На щитах поблескивали многочисленные приборы. Сюда сходились нити управления всем промыслом. Трофимов остановился у щита, в который были вмонтированы регистраторы эяектротермометров, показывающие и записывающие температуру в скважинах-обводнительницах.
   Вскоре дежурный диспетчер, сидевший у телефонов, доложил, что на пятой скважине спуск закончен.
   - Разрешите дать ток?-диспетчер положил руку на рубильник. .
   Трофимов молча кивнул.
   - Сорок третья готова! - сообщил диспетчер, включая второй рубильник.
   - Восьмая и тридцать первая готовы! Двенадцатая! Сто девятая! выкрикивал диспетчер.
   Стрелки самопишущих электротермометров поползли влево. Микрохолодильники действовали.
   В диспетчерскую вбежала запыхавшаяся Ольга. Щеки ее порозовели.
   - Ой, я, кажется, опоздала!
   Все, кто стоял у приборного щита, обернулись. Трофимов, встретившись взглядом с Ольгой, улыбнулся. Радостью просияло ее лицо. .
   Когда был замкнут последний рубильник, Воронин посмотрел на часы.
   - Пятьдесят одна минута вместо полутора часов по графику!-сказал он.-Молодцы, подземники!
   Прошел еще час. Члены комиссии ушли обедать. Только Ольга ни на минуту не отходила от приборного щита. Ей все казалось, что температура в скважинах падает слишком медленно. Она то и дело подходила к щиту, постукивала пальцем по плоским стеклам, за которыми белели медленно двигавшиеся клетчатые ленты регистраторов температуры. А когда первый прибор показал 50 градусов ниже нуля, Ольга сверила время со своими расчетами. Все в порядке-расчеты верны. Успокоившись, она открыла сумочку и вынула зеркало. "Боже мой, на кого я похожа!-подумала, она, глядя на свои растрепавшиеся волосы. Так вот почему он так на меня посмотрел!"- вспомнила Ольга улыбку Трофимова, которой он встретил ее. Легкий румянец выступил на щеках. Она еле успела привести себя в порядок, когда вернулись Трофимов и Воронин.
   - Пора откачивать воду,-сказал Алексей Петрович, взглянув на электротермометры. Диспетчер подошел к большому щиту, где были установлены регуляторы электропогружных насосов. Он начал переключать приборы на малые обороты.
   -Давай на максимальные, не бойся,- сказал Трофимов и добавил:Передайте геофизикам, чтобы следили за водяными контурами. Обо всех изменениях пусть Сообщают сюда
   Вошли Нури и Зарубин.
   - Ну куда же вы пропали?-говорил на ходу директор журналисту.- Ведь самое интересное здесь, а вы разгуливаете по промыслу.
   - Я был у Громова, наблюдал работу его бригады.
   - Да чудак вы человек, отсюда же лучше все видно. Здесь весь промысел. Вот, например, этот,-директор указал на прибор, только что включенный диспетчером,- регулирует работу электропогружного насоса в четвертой скважине. Если вы пойдете к этой скважине, вы ничего не увидите.
   А здесь видно все. Вот эта стрелка показывает число оборотов, а вот эта - производительность. Видите, она стоит на цифе тридцать пять. Это значит-тридцать пять литров в секунду. Вы хотите знать, что откачивает насос? Пожалуйста. Вот еще две стрелки: эта показывает процент воды, тапроцент нефти.
   - Что же, насос качает одну воду?
   - Совершенно верно. Зона вокруг скважины обводнена. А вот в сорок седьмой скважине, видите,- директор указал на другой прибор,- воды восемьдесят четыре процента, нефти шестнадцать. Насосы всех обводненных скважин работают сейчас на полную мощность. И если притока посторонней воды в зоны этих скважин не будет, тогда все они вскоре перейдут на чистую нефть.
   - Так именно и будет! - вмешался в разговор Трофимов.
   - Алексей Петрович, вас к телефону,-сказал диспетчер.
   - Я слушаю. Уменьшается? Замечательно!-Трофимов положил трубку.Товарищи, звонил Козлов от геофизиков. Он Говорит, что зона обводнения уменьшается. Скоро можно будет начать нагнетание воды за контур.
   Прошел еще час. Нефти в скважинах обводненной зоны больше, воды-меньше.
   -Пора,- сказал Трофимов.
   Диспетчер замкнул рубильники нагнетательной станции. Он с любопытством наблюдал за поведением многочисленных приборов. Судорожные колебания стрелок и самописцев указывали на первую волну давления, прошедшую по нефтяным пластам. Постепенно движения стрелок стали устойчивыми.
   Алексей Петрович повернулся к диспетчеру:
   - Пора закрыть эксплуатационные скважины и начать нагнетание газа в нефтяную зону.
   Через несколько минут снаружи донеслись приглушенные, но частые постукивания компрессоров.
   К вечеру пробный отбор нефти показал увеличение ее притока к скважинам. Но давление у забоев скважин было еще небольшим. Некоторые скважины давали чистый газ.
   - Придется несколько деньков постоять,-сказал Трофимов директору промысла Гасан-Нури.
   Но директора это замечание не огорчило. Повеселевший, он уже прикидывал в уме, когда промысел сможет выполнить годовой план. Закончив подсчет, он посмотрел на Трофимова и Кириллову, стоящих рядом.
   - Ай, какие же вы молодцы! Вы промысел вылечили. Олечка, дай я тебя расцелую,-и растроганный Гасан-Нури шагнул к Кирилловой, которая, смеясь, выбежала из диспетчерской.
   Возвращался Алексей Петрович в Приморск, когда на землю уже спустилась ночь. С грустью посмотрел он на пустое сиденье рядом с собой - Ольга задержалась на промысле.
   Проехав вдоль морского берега до Соленого мыса, он не повернул вправо, куда уходила дорога, а по песчаной отмели проехал метров триста вперед, остановил машину под скалистым обрывом, погасил свет и выключил мотор. Пройдя еще немного пешком, он оказался возле двух больших камней, образовавших как бы естественное кресло. Это было его излюбленное место. Усевшись, он с наслаждением затянулся папиросой. У ног плескалось море, легкий ветерок, поднявшийся к вечеру, освежал лицо. Далеко в море мелькали созвездия огоньков,-это светились морские эстакадные островки, с которых бурили морские скважины в прибрежной зоне,
   Дышалось легко, свободно. Приятно было думать, мечтать.
   Но то ли горячие, не успевшие остыть от дневного зноя камни, то ли удобная, расслабленная поза, то ли суета и волнение прошедшего дня, а может быть, все это вместе перепутало мысли, смежило глаза...
   Проснулся Алексей .Петрович неожиданно, словно от толчка. Еще не понимая, что с ним и где он, услышал позади себя голоса. Он невольно вытянул затекшую ногу. В воду посыпались камешки. Только тут он окончательно пришел в себя, прислушался. Было тихо, только сильней плескались внизу волны да сзади наверху шелестела листва кустарника под порывами посвежевшего ветерка. Значит, ему послышалось. Пора ехать. Трофимов собрался встать, но вдруг ясно услышал, как кто-то сказал по-английски:
   - Никого нет. Это море. У вас слабые нервы, господин Краузе. Это не годится. Люди вашей профессии не должны иметь нервов.
   - Извините, мне послышалось.- Голос показался Трофимову очень знакомым.
   - Я уполномочен сообщить, что шеф недоволен вашей деятельностью, а точнее бездеятельностью. Это может плохо кончиться для вас,- в голосе послышалась угроза.
   - Я стараюсь, но это очень трудно.
   - Вы что же, хотиге, чтобы большевики принесли вам секреувоего холодильного аппарата на золотом блюдечке? Не дождетесь.
   - Но ведь кто мог знать...
   Дальнейшее Трофимов не расслышал.
   - Вы обязаны знать. И зачем было лезть в окно, когда есть дверь? Романтики захотелось? К черту! Мы платим вам не за романтику, а за дело.
   - Извините, но...
   -К черту извинения! К черту ваши трудности! Вы их сами выдумали. Предупредите инженера...
   Порыв ветра унес конец фразы.
   -Что касается Медведя, то он трус. И вряд ли на него можно рассчитывать.
   - Тем легче его заставить работать на нас. Вот деньги. Возьмите. Потом, почему вы медлите с операцией В? Между прочим, Кириллова сегодня в Белых камнях. Лишняя холодильная бомба у нее, наверное, найдется. Ну, мне пора. Я поеду мимо Белых камней. Вас подвезти?
   Ответа Трофимов не расслышал.
   Голоса смолкли. Сверху посыпались камешки. Слышны были удаляющиеся шаги.
   Первой мыслью Трофимова, пораженного услышанным, было броситься на голоса, размозжить булыжником головы мерзавцам. Но он сдержал свой порыв, понимая, что это бессмысленно -двадцать метров отвесного обрыва отделяло его от врагов. Но что делать? Задержать их он не может. Вот уже не слышно шагов - они поднялись на холм, за которым проходит шоссе.
   Кто же этот Краузе? Уж очень знакомым показался Трофимову его голос. Мысль лихорадочно работала. Но чем сильней напрягал Алексей Петрович память, тем безнадежнее ускользал звук этого голоса. А что, если этот Краузе сойдет сейчас в Белых камнях? А там Оля.
   Трофимов впервые, даже мысленно, назвал так Кириллову.
   В ушах его еще звучали слова: Кириллова сегодня в Белых камнях. Этот волк правильно рассчитал. Но не бывать их грязному делу! Скорее в Белые камни!
   Спотыкаясь в темноте, Трофимов рванулся к машине.
   Развернувшись, Алексей Петрович прибавил газу. Выехав на шоссе, он увидел впереди два красных огонька. "Не уйдете!"-подумал инженер, уверенный, что впереди машина диверсантов. Стрелка спидометра быстро ползла по циферблату от 40 к 60, 80, 100... и, наконец, остановилась на 140. 140 километров в час! С бешеной скоростью уходила под машину серая лента шоссе. Красные огоньки все ближе и ближе. Вдруг машину с невероятной силой бросило в сторону, баранка руля в резком повороте выскользнула из рук. Темная масса гранитного склона вздыбилась и опрокинулась на Трофимова...
   ГЛАВА ВОСЬМАЯ
   Али Гасанович Байрамов принимал лечебную ванну. Расторопные и веселые медицинские сестры с напускной строгостью требовали от больных соблюдения полной тишины, которую сами же первые нарушали бойким щебетаньем. Эх, молодость! Не девушки, а синички,- по-отечески улыбаясь, вздохнул Байрамов.
   - Здравствуйте, красавицы! - в процедурный зал влетел, припадая на одну ногу, статный, плечистый здоровяк.-Я не опоздал?
   - Ох, бессовестный! Еще спрашивает! - сдерживая улыбку, ответила одна из сестер,-вот пожалуюсь главному врачу, будете знать.
   - Нехорошо ябедничать, Зиночка, больше не буду, честное пионерское,молодой человек подмигнул сестре;- а море сегодня такое веселое, даже нога почти не болит. Грех не покататься.
   Болтая, здоровяк задернул гардину, отделявшую ванное отделение от остальной части зала, быстро разделся и с размаху плюхнулся в ванну.
   - От бисова душа! - без злости выругался сосед Байрамова, на которого обрушился каскад брызг, поднятый веселым молодым человеком.- Бегемот африканский.
   Здоровяк в ответ только захохотал.
   Байрамов невольно повернул голову к соседу, в котором по голосу узнал Штанько.
   - Остап Федорович! Вы ли это?
   - Как видите, я самый, в натуральном виде. Вот не ожидал встретиться,в свою очередь удивился Штанько.
   - Вы что, сегодня приехали?-спросил Байрамов.
   - Угу. А вы когда собираетесь в Приморск?
   - Недели через две, не раньше. Врачи - будь они неладны! - грозятся задержать еще на месяц. Но думаю, что этот номер у них не пройдет. Нельзя же столько времени здесь прохлаждаться. Рассказывайте же, что нового у нас в Приморске.
   - Больной Байрамов! Не разговаривайте,- певуче предупредила сестра.
   - В Приморске у нас, Али Гасанович, нового много,-переходя на шепот, ответил Штанько.- Ваш Трофимов развил такую деятельность, что за две недели на голом месте создал колоссальное хозяйство.
   - Какое хозяйство?
   - Ну, этот трест новый по разведке и добыче нефти с морского дна Морнефть.
   - Как? Разве Морнефть уже организована?-Байрамов даже подскочил в ванне.
   - Да что вы, Али Гасанович! Вы управляющий Мор-нефтью и задаете мне такие, извините, странные вопросы.
   Наступила пауза. Удивленный словами Штанько, Байрамов вспомнил свою последнюю встречу с мицистром, с которым был дружен со студенческих лет...
   Министр, провожая его до двери своего кабинета, говорил:
   - Отдыхать, отдыхать и поправляться. Ты, Али, варвар. Сам к себе варвар. Четыре года не отдыхать! Посмотри на себя в зеркало, на кого ты похож! Постарел. Весь седой.