Кук Робин. Хромосома-6

   Доктор Эдварде мягко гукал, подражая одному из множества звуков, с помощью которых шимпанзе и бонобо общались между собой. Был он довольно высок ростом, дюйма на три-четыре выше Кевина с его пятью футами и десятью дюймами. Волосы на голове у доктора были поразительной белизны, особенно в соседстве с почти черными бровями и ресницами. Резко разлетавшиеся брови в сочетании с привычкой морщить лоб придавали его лицу выражение постоянного удивления.
   Некоторое время Кевин молча наблюдал. Умение Эдвардса находить общий язык с животными вызывало в нем восхищение с самой первой встречи. Кевин догадывался: тут дело в прирожденном таланте, а не просто в выучке, – и потому восхищался еще больше. Наконец он произнес:
   – Простите!
   Доктор Эдварде подпрыгнул, как от испуга. Даже бонобо, взвизгнув, метнулась к задней стенке клетки.
   – Простите, мне ужасно неловко из-за моего вмешательства, – извинился Кевин.
   Улыбнувшись, доктор Эдварде прижал руку к груди и произнес:
   – Не стоит извиняться. Просто я так увлекся, что не слышал, как вы подошли.
   – Я, разумеется, никоим образом не намеревался путать вас, доктор Эдварде, – начал было Кевин, – но я...
   – Кевин, перестаньте! Я говорил вам однажды, я говорил вам уже десяток раз: меня зовут Бертрам. Помилуйте, мы знакомы друг с другом уже пять лет. Вам не кажется, что обращаться друг к другу по имени нам более пристало?
   – Разумеется, – согласился Кевин.
   – Ваш приход – счастливый случай, – воодушевился Бертрам. – Вот, познакомьтесь с двумя нашими самыми последними поступлениями. Это самки на приплод. – Ветеринар повел рукой в сторону двух обезьян, которые понемногу отодвигались от задней стенки. Появление Кевина поначалу испугало их, но теперь ими овладело любопытство.
   Кевин вглядывался в поразительно человекоподобные морды приматов. У бонобо челюсти выдавались вперед меньше, чем у их родичей, шимпанзе, а потому они гораздо больше походили на людей. Встречаясь взглядом с бонобо, Кевин всякий раз испытывал смущение.
   – По виду вполне здоровые животные, – пробормотал он, не зная, как еще отвечать.
   – Их сегодня утром на грузовике привезли из Заира, – сообщил Бертрам. – Это около тысячи миль, если по прямой. А если учесть, как они петляли, чтобы перебраться через границы Конго и Габона, то, наверное, втрое больше проехали.
   – Все равно что все Штаты на машине пересечь, – заметил Кевин.
   – В том, что касается расстояния, да, – согласился Бертрам. – Только здесь, если они что и видели, так только редкие полосочки мостовых. Как ни кинь – тяжкое путешествие.
   – На вид они, похоже, в хорошей форме, – произнес Кевин. А про себя подумал, как бы он выглядел, если бы его вот так прокатили в тесном деревянном ящике, упрятанном в кузове грузовика.
   – Теперь-то у нас водители хорошо обучены, – вздохнул Бертрам. – С животными обращаются нежнее, чем с собственными женами. Знают: если обезьяна умрет – не видать им зарплаты. Весьма действенный стимул!
   – По мере роста наших требований рабочие привыкнут к хорошему обращению, – сказал Кевин.
   – Дай-то Бог, дай-то Бог, – закивал Бертрам. – Эти две самки, как вам известно, уже расписаны. Если все анализы у них окажутся благополучными, в чем я совершенно уверен, денька через два мы наведаемся в вашу лабораторию. Мне хочется еще раз посмотреть. По-моему, вы просто гений. А Мелани... Скажем, мне никогда не доводилось видеть такой согласованности руки с глазом, тут даже хирургу-окулисту, которого я знавал в Штатах, до вас далеко.
   Кевин зарделся от похвалы и поспешил перевести разговор:
   – Мелани очень талантлива.
   Мелани Беккет была технологом по размножению. «Генсис» наняла ее прежде всего для проекта Кевина.
   – Она молодец, – согласился Бертрам. – Да только те немногие из нас, кому посчастливилось участвовать в вашем проекте, знают, что герой – это вы.
   Он оглядел место между коридорной стеной и клетками и, убедившись, что никого из затянутых в комбинезоны рабочих поблизости нет, произнес:
   – Знаете, когда я давал согласие приехать сюда, то думал, что нам с женой повезло. По деньгам, думал я, это все равно что в Саудовскую Аравию отправиться. Но я и мечтать не мог, что все окажется настолько хорошо. Благодаря вашему проекту и связанным с ним фондовым опционам мы скоро станем богачами. Вчера я услышал от Мелани, что у нас появилось еще два клиента в Нью-Йорке. Если так, у нас их больше сотни будет.
   – Я про двух новых клиентов ничего не слышал, – сказал Кевин.
   – Нет? Что ж, это правда, – уверил Бертрам. – Мелани мне сама сообщила, когда мы с ней столкнулись в центре отдыха. Сказала, что говорила с Раймондом Лайонзом. Хорошо, что она меня уведомила: я успел отправить водителей обратно в Заир еще за одним грузом. Могу только сказать: я очень надеюсь, что наши туземные коллеги в Ломако сделают все, о чем мы с ними договаривались.
   Кевин оглянулся на клетку с двумя самками. Те в ответ посмотрели так умоляюще, что у Кевина защемило сердце. Какая жалость, что никак нельзя попросту сказать им: «Не пугайтесь, вам совсем нечего бояться. Всего-то и забот – забеременеть в течение месяца». Во время беременности самок будут содержать в помещении и кормить по особому, питательному, рациону. Когда же появятся детеныши, то мамаш поместят в громадный природный вольер для бонобо, где они и станут растить свое потомство. Когда молодняк достигнет трехлетнего возраста, цикл будет повторен.
   – Они и в самом деле очень похожи на людей, – произнес Бертрам, прервав ход размышлений Кевина. – Порой никак не отделаться от мысли: интересно, о чем они думают?
   – Или от беспокойства: а вдруг их потомство способно мыслить? – подхватил Кевин.
   Бертрам взглянул на него. Его черные брови взметнулись выше обычного:
   – Я не очень понял, о чем вы.
   – Послушайте, Бертрам. Я приехал сюда специально для того, чтобы поговорить с вами о проекте.
   – Какое чудесное совпадение! – воскликнул Бертрам. – Я собирался заехать к вам сегодня и пригласить посмотреть на наши достижения. И вот вы здесь. Чудеса!
   Бертрам распахнул ближайшую дверь в коридор, жестом пригласил Кевина следовать за ним и широким шагом пошел вперед. Кевину пришлось его спешно догонять.
   – «Достижения»? – переспросил Кевин. Он восхищался Бертрамом, но его огорчала страсть этого человека к маниакальности. Даже при самых благоприятных обстоятельствах Кевин с трудом мог обсуждать то, что волновало его мысли. Ему и начать-то разговор об этом было трудно. Бертрам же никак не хотел пойти навстречу. Больше того, он будто уходил от разговора.
   – Достижения, как пить дать достижения! – воодушевленно бросал на ходу Бертрам. – Мы решили проблему с сетью на острове. Она уже действует – сейчас вы это увидите. Простым нажатием кнопки мы можем определить местонахождение любого животного. Замечу, очень вовремя. При двенадцати квадратных милях и почти сотне особей вряд ли по-прежнему можно полагаться только на мастерство и чутье простых загонщиков. И вот вам еще трудность: мы не предполагали, что эти создания разобьются на два раздельных сообщества. Мы-то рассчитывали, что они заживут единой счастливой семьей.
   – Бертрам, – задыхаясь от ходьбы, выговорил Кевин, собрав все свое мужество. – Я хотел посоветоваться с вами, потому что я очень обеспокоен...
   – И неудивительно, – сказал Бертрам, когда Кевин примолк. – Я бы тоже забеспокоился, если бы провел за работой столько часов, сколько вы, без какого ни на есть отдыха или отдушины. Черт, иногда, когда мы с женой возвращаемся из кино, уже за полночь, я вижу, как в окнах вашей лаборатории горит свет. Мы говорили с ней об этом. Даже несколько раз приглашали вас к себе домой на ужин, чтобы вытащить из лаборатории. Как так получилось, что вы ни разу не пришли?
   Кевин в душе издал стон. Не об этом ему хотелось поговорить.
   – Ладно, можете не отвечать, – не унимался Бертрам. – Вовсе не хочу добавлять вам тревог. Мы будем вам рады в любое время, так что, как передумаете, сразу звоните. Но почему бы вам не наведаться в спортзал? В центр отдыха? Или даже в бассейн? Я вас нигде там ни разу не видел. Торчать здесь, в этой части Африки, где духотища, как в парнике, уже плохо, но сделаться к тому же узником своей лаборатории или дома – куда хуже.
   – Вы правы, спору нет, – поспешил перебить его Кевин, – но только...
   – Разумеется, я прав. Но есть тут и другая сторона, о которой хотел бы вас предупредить. Разговоры пошли.
   – Что вы имеете в виду? – спросил Кевин. – Какие разговоры?
   – Люди говорят, будто вы потому сторонитесь их, что считаете себя выше всех, – ответил Бертрам. – Ну, вы понимаете: ученый... всякие там дипломы... Гарвард да Массачусетский технологический. Людям легко переиначить ваше поведение, особенно если они завидуют.
   – С чего бы это кому бы то ни было завидовать мне? – искренне удивился Кевин. Он был поражен.
   – Очень просто. К вам явно особое отношение в главной конторе. Вы получаете новую машину каждые два года, жилье у вас такое же шикарное, как и у Зигфрида Шполлека, управляющего всем предприятием. Это вызывает удивление, особенно у людей типа Камерона Макиверса, у которого хватило глупости притащить сюда все свое чертово семейство. Плюс ваш ЯМР-агрегат. Мы с директором клиники за простой магнитный спектрометр бьемся с самого первого дня.
   – Я пробовал убедить их не давать мне этот дом, – забормотал Кевин. – Говорил, что он слишком большой.
   – Послушайте, вам незачем передо мной оправдываться, – оборвал его Бертрам. – Я понимаю – поскольку причастен к вашему проекту. Но таких причастных очень немного, да и не все из них довольны. Даже Шполлек всего не понимает, хотя ему явно по нраву быть среди получающих льготы, какие ваш проект принес тем из нас, кому посчастливилось в нем участвовать.
   Ответить Кевин не успел: Бертрама то и дело останавливали в коридоре сотрудники, жаждавшие получить совет. Кевин пользовался этими задержками, чтобы вникнуть в то, о чем сказал ветеринар. Ему всегда казалось, что он как бы невидим и неслышен для других. Мысль, что он вызывает злобные чувства, воспринималась с трудом.
   – Извините, – обратился к нему Бертрам, покончив с очередной консультацией, и пошел через последние двойные двери. Кевин последовал за ним.
   Проходя мимо своего секретаря, Марты, главный ветеринар подхватил стопочку телефонограмм и пролистал их, дожидаясь, пока в ответ на его молчаливое приглашение Кевин войдет в кабинет. Дождавшись, плотно прикрыл дверь.
   – Вам это непременно понравится, – сказал Бертрам, отбросив бумажки в сторону. Усевшись перед экраном компьютера, он показал Кевину, как получить изображение острова Франчески. Оно также было построено по сетевому принципу. – А теперь назовите номер любого животного, местоположение которого вам хотелось бы узнать.
   – Моего, – тут же сказал Кевин. – Номер один.
   – Сей момент, – произнес Бертрам, ввел информацию и щелкнул клавишей. Внезапно на карте острова появилась красная мигающая точка. Она находилась севернее известнякового хребта, но к югу от ручья, который в шутку прозвали Рио-Дивизо, рекой Раздела. Ручей, протекавший с востока на запад, делил почти по всей длине этот клочок суши размером шесть миль на две. В середине острова находился пруд, который по вполне понятным причинам называли Лаго-Гиппо, озером Бегемота.
   – Правда, здорово? – горделиво бросил Бертрам.
   Кевин смотрел как завороженный. Дело было не столько в технике, хотя и она его интересовала. Красная точка завораживала тем, что мигала как раз в том месте, откуда, как представлялось Кевину, и курился к небу дымок.
   Бертрам поднялся и выдвинул ящик. Он был полон каких-то портативных электронных устройств, похожих на миниатюрные записные книжки с небольшими экранчиками на жидких кристаллах. Каждое было снабжено выдвижной антенной.
   – Эти работают по тому же принципу, – пояснил Бертрам. И вручил одно устройство Кевину. – Мы их зовем локаторами. Разумеется, они портативны и их можно взять с собой в экспедицию. С их помощью поиск и возврат этих созданий становятся едва ли не забавой в сравнении с тяготами, какие нам приходилось одолевать в самом начале.
   Кевин прошелся пальцами по клавиатуре. С помощью Бертрама он вскоре получил изображение острова с красной мерцающей точкой. Бертрам показал, как, переходя от карты к карте со все более мелким масштабом, получить на экране картинку части острова размером пятьдесят на пятьдесят футов.
   – Когда же вы подобрались настолько близко, пускаете в ход вот это, – сказал Бертрам, вручая Кевину прибор, похожий на фонарик с клавишной панелью. – Через это вводите ту же информацию. Сам прибор действует по принципу указывающего направление маяка. Чем точнее он направлен на место, где находится животное, которое вы ищете, тем громче гудит. Когда устанавливается четкий визуальный контакт, он издает непрерывный звук. После этого берете ружье с усыпляющим зарядом – и все.
   – А как действует эта система отслеживания? – спросил Кевин. Глубоко погруженный в биомолекулярные тонкости проекта, он не обращал внимания на то, чем тот обеспечивался. Пять лет назад, в самом начале их рискованной затеи, он объехал островок – только и всего. Его никогда не интересовало, какими винтиками и гайками крепится каждодневная работа предприятия.
   – Система спутниковая, – пояснил Бертрам. – Не стану делать вид, будто постиг ее в деталях. Разумеется, каждому животному под кожей закрепили микрочип с долгодействующей никель-кадмиевой батарейкой. Испускаемый микрочипом сигнал маломощен, но он улавливается сетью, усиливается и передается на УКВ.
   Кевин протянул было приборы, возвращая их хозяину, но Бертрам только отмахнулся:
   – Оставьте их себе. У нас таких полно.
   – Да они мне не нужны, – запротестовал Кевин.
   – Кевин, бросьте! – шутливо прикрикнул Бертрам и бухнул коллегу кулаком по спине. Удар получился довольно крепкий: Кевина шатнуло вперед. – Расслабьтесь! Уж слишком вы серьезны. – Ветеринар уселся за письменный стол, собрал листочки телефонограмм и рассеянно стал сортировать их в порядке значимости.
   Кевин глянул на электронные приборы, которые держал в руках: он никак не мог решить, что с ними делать. Судя по всему, стоили они дорого.
   – Так о чем же вы хотели поговорить со мной? – спросил Бертрам, отрываясь от телефонограмм. – На меня всегда жалуются: мол, в разговоре словечка не даю вставить. Так что у вас на уме?
   – Я о... обеспокоен, – запинаясь, выговорил Кевин.
   – Чем? Дела идут – лучше некуда.
   – Я опять видел дым, – выдавил из себя Кевин.
   – Что? Хотите сказать, такую же струйку дыма, о какой вы мне говорили на прошлой неделе?
   – Вот именно. И поднималась она с того же самого места на острове.
   – Пустое! – решительно объявил Бертрам, подкрепляя слово взмахом руки. – Тут грозы чуть ли не через ночь бушевали. А молнии вызывают пожары – это всем известно.
   – В такую-то сырость? – Кевин в сомнении покачал головой. – Я полагал, молнии вызывают пожары в саваннах во время сухого сезона, а вовсе не в насквозь промокших экваториальных лесах.
   – Молния устроит пожар в любом месте, – сказал Бертрам. – Подумайте только, о каких температурах идет речь! Вспомните: гром ведь не что иное, как расширение воздуха от немыслимого жара. Это невероятно!
   – Что ж, возможно. – В голосе Кевина еще слышалось сомнение. – Но, положим, даже если бы занялся огонь, разве бы он долго продержался?
   – Вы, простите, возитесь с этой безумной мыслью, как собака с любимой косточкой, – не сдержался Бертрам. – Вы ею ни с кем больше не делились?
   – Только с Раймондом Лайонзом. Он мне звонил вчера по другому поводу.
   – Ну и что он сказал?
   – Посоветовал не давать слишком много воли воображению.
   – Дельный совет, я бы сказал. Полностью к нему присоединяюсь.
   – Не знаю, – вздохнул Кевин. – Может быть, следовало бы съездить на остров и проверить.
   – Нет! – отрезал Бертрам. На какой-то миг губы его сжались в твердую линию, голубые глаза сверкнули. Потом лицо опять расслабилось. – Я не считаю нужным ездить на остров, иначе как для отлова. Таков был первоначальный план, и, черт побери, мы его придерживаемся. При том, как все здорово идет, я вовсе не хочу испытывать судьбу. Животные так и останутся изолированными, никто не станет их беспокоить. Единственный человек, кто туда ездит, это пигмей Альфонсе Кимба, и то он ездит затем, чтобы разбросать по острову подкормку.
   – Может, я сам съезжу, – размышлял вслух Кевин. – Много времени у меня это не займет, и тогда я смогу успокоиться.
   – Решительно и бесповоротно – нет! – Бертрам повысил голос. – За эту часть проекта отвечаю я, и я запрещаю вам и кому угодно ездить на остров.
   – Не вижу в том особой разницы, – пожал плечами Кевин. – Я не потревожу животных.
   – Нет! Не будет никаких исключений. Нам нужно, чтобы они оставались дикими животными. А это значит свести к минимуму все контакты. Кроме того, колония у нас здесь небольшая, посещения вызовут пересуды, а мы этого не хотим. Ну и – самое главное – такое посещение грозит опасностью.
   – Опасностью? – переспросил Кевин. – От бегемотов и крокодилов я и сам буду держаться подальше. А бонобо, конечно же, не представляют никакой опасности.
   – Один из наших пигмеев-носильщиков во время последнего отлова был убит, – угрюмо сообщил Бертрам. – По причинам, вполне понятным, мы об этом помалкиваем.
   – Как же его убили?
   – Камнем. Один из бонобо швырнул камень.
   – Вас это не удивляет?
   Бертрам, пожав плечами, ответил:
   – Известно, что шимпанзе порой бросаются палками, когда они возбуждены или напуганы. Нет, я тут ничего необычного не нахожу. Наверное, то было всего лишь рефлекторное движение. Попался камень под руку – он его и швырнул.
   – Но ведь это еще и нападение, – сказал Кевин. – А такое бонобо несвойственно, особенно одному из наших.
   – Всем человекообразным обезьянам свойственно защищать свои сообщества, когда на них нападают.
   – Но с чего у них возникло ощущение, будто на них нападают? – задал вопрос Кевин.
   – То был наш четвертый отлов, – пояснил Бертрам, снова пожав плечами. – Может, они усваивают прошлый опыт и знают, чего ожидать... Однако какой бы ни была причина, мы никому не позволим забираться на остров. Мы со Шполлеком говорили об этом, и он полностью со мной согласился.
   Бертрам встал из-за стола и обнял Кевина рукой за плечи. Тот попробовал было освободиться, но ветеринар держал крепко.
   – Бросьте, Кевин! Расслабьтесь! Я ведь именно про то вам и твердил только что, про этот самый слишком уж вольный полет вашего воображения. Знаете, вылезайте-ка из своей лаборатории и сотворите что-нибудь, дайте отвлечься вашему чересчур загруженному уму. Вы в своем заточении рассудком тронетесь, вон уже невесть какие страхи обуяли! Это я к тому, что ваш вздор про огонь смехотворен. Ирония в том, что проект развивается блестяще. Может, передумаете все же да зайдете к нам поужинать? Мы с Триш были бы просто счастливы.
   – Я серьезно над этим подумаю, – пообещал Кевин. Ему было крайне неудобно оттого, что рука Бертрама обвилась вокруг его шеи.
   – Вот и хорошо, – похвалил ветеринар и на прощание хлопнул Кевина по спине. – Может, мы втроем еще и в кино сходим. На этой неделе потрясающий двойной сеанс обещают. Я к тому, что надо пользоваться тем, что мы получаем самые новые фильмы. «Генсис» не так-то просто каждую неделю самолет гонять, чтоб доставить их сюда. Как думаете?
   – Наверное, – уклончиво ответил Кевин.
   – Вот и хорошо. Так я скажу Триш, а она уж вам позвонит. Договорились?
   – Договорились, – кивнул Кевин и слабо улыбнулся.

* * *

   Спустя пять минут Кевин садился в машину, озадаченный еще больше, чем до приезда сюда и встречи с Бертрамом Эдвардсом. Он терялся в догадках. Возможно, воображение у него чересчур разыгралось. Может, оно и так, да только как узнать наверняка? Одно лишь и остается: побывать на острове Франчески. А сверх того добавилась новая тревога: люди-то, оказывается, на него обижаются.
   Притормозив на выезде со стоянки, Кевин осмотрел дорогу перед комплексом для животных. Подождал, пока прогрохочет мимо большой грузовик. И уже собирался трогать, как вдруг уголком глаза заметил человека, неподвижно стоящего в окне казармы марокканцев. Бьющее в стекло солнце мешало разглядеть его, но Кевин был уверен, что это один из усатых гвардейцев. Уверен он был и в том, что усач внимательно следил за ним.
   Неизвестно почему Кевин почувствовал, как его охватила дрожь.
   Обратно до клиники он добрался быстро и без происшествий, хотя сплошные стены на вид совершенно непроницаемой темно-зеленой растительности вызывали у него чувство, близкое к клаустрофобии. Оно заставляло Кевина вжимать педаль газа едва ли не в пол. Добравшись до черты города, он почувствовал облегчение.
   Кевин поставил машину на место. Открыл дверцу – и замешкался. Время шло к полудню, и он гадал, то ли отправиться домой пообедать, то ли еще на часок-другой заскочить в лабораторию. Выбор пал на лабораторию. Не было случая, чтобы Эсмеральда ждала его раньше часа дня.
   Даже на таком коротком пути, от машины до дверей клиники, Кевин испытал на себе весь жар полуденного солнца: он охватывал, будто в одеяло плотно укутывал, затрудняя всякое движение, даже дыхание. Попадать в настоящую тропическую жару ему не доводилось, пока он не приехал в Африку. Войдя в здание, Кевин, омытый прохладным воздухом из кондиционеров, ухватил себя сзади за воротник рубашки и постарался отлепить ее от взмокшей спины.
   Начав подниматься по лестнице, он едва одолел несколько ступенек, как услышал чей-то голос:
   – Доктор Маршалл!
   Кевин оглянулся. Он не привык, чтобы к нему приставали на лестнице.
   – Стыдно, доктор Маршалл, – говорила женщина, стоявшая у нижней ступеньки. В голосе ее звучала мелодичная ирония, позволявшая считать, что говорилось все не очень-то всерьез. На ней был хирургический костюм, а поверх него – белый халат. Рукава халата были подвернуты почти до локтей.
   – Простите? – произнес Кевин. Женщина казалась знакомой, но он никак не мог вспомнить, где ее видел.
   – Вы забыли навестить пациента, – сказала женщина. – В других случаях вы каждый день приходили.
   – Что ж, это верно, – смущенно пробормотал Кевин. Он наконец-то ее узнал. Сестра Кэндис Брикманн работала в хирургической группе, прилетевшей вместе с пациентом. Это ее четвертый приезд в Кого. В прежние три приезда Кевин всякий раз, заходя в палату, неизменно сталкивался с ней.
   – Вы обидели мистера Винчестера, – укоряла Кэндис, грозя Кевину пальчиком. Ей было под тридцать, но выглядела она сущим сорванцом. Впечатление усиливали роскошные золотистые волосы, лихо остриженные на французский лад. Кевин не мог припомнить ни минуты, когда бы видел ее без улыбки на живом симпатичном лице.
   – Вряд ли он даже заметил мое отсутствие, – выдавил из себя Кевин.
   Кэндис запрокинула голову и расхохоталась. И тут же, заметив растерянное выражение лица Кевина, зажала рот ладошкой, словно попыталась затолкать обратно новые смешки.
   – Это я вас поддразниваю, – сказала она. – На самом деле отнюдь не уверена, что мистер Винчестер запомнил хоть что-то из той лихорадки, именуемой днем прибытия.
   – Вообще-то я собирался прийти посмотреть, как у него дела. Просто был чересчур занят.
   – Чересчур заняты в этой дыре посреди незнамо где? – заулыбалась Кэндис.
   – Да дело не только в моей занятости, – признался Кевин. – Очень много всего случилось.
   – Например? – спросила Кэндис, сдержав улыбку. Ей нравился этот застенчивый, скромный работяга-исследователь.
   Кевин, подыскивая слова для ответа, сделал несколько неопределенных жестов руками, потом, покраснев, выпалил наконец:
   – Ну, всякое такое.
   – Вы, ученые, меня до смерти ухохочете, – сказала Кэндис. – Ладно, шутки в сторону. Счастлива доложить, что у мистера Винчестера все обстоит прекрасно, и, насколько я поняла нашего хирурга, во многом это благодаря вам.
   – Ну, я бы не стал так преувеличивать...
   – Ой, он еще и скромник! – воскликнула Кэндис. – Умный, очаровашка и скромный. Сочетание – наповал!
   Кевин открыл было рот, но не мог произнести ни слова.
   – Я очень сильно выйду за рамки, – продолжала Кэндис, – если приглашу вас отобедать со мной? Как раз собиралась пойти купить где-нибудь гамбургер. Еда в столовой клиники мне малость поднадоела, да и неплохо было бы глотнуть свежего воздуха, коль скоро солнышко выглянуло. Что скажете?
   Голова у Кевина пошла кругом. Приглашение было неожиданным, и в обычных обстоятельствах он уже только поэтому отыскал бы причину, чтобы отклонить его. Однако нотации Бертрама были еще свежи в памяти, и Кевин колебался.
   – Вам, часом, не киска язык откусила? – поинтересовалась Кэндис. Склонив голову, она игриво поглядывала на него из-под изогнутых бровей.
   Кевин повел рукой в сторону лаборатории, потом промямлил что-то про то, что Эсмеральда его ждет.
   – А вы позвонить домой не можете? – спросила Кэндис. Интуиция подсказывала, что ученому хочется составить ей компанию, и потому она упорствовала.