Кук Робин. Зараза

   — Я действительно плохо себя чувствую, — пожаловалась Тереза. — Головная боль просто доканывает. Мне кажется, я простудилась.
   — Я тоже, — отозвался с соседней кушетки Ричард, не глядя на сестру.
   — Мне опять надо в туалет, — подал голос Джек. Тереза страдальчески закатила глаза.
   — Ты дашь нам отдохнуть?
   Минут пять все молчали, никто не двинулся с места.
   — Мне можно помочиться прямо здесь? — нарушил молчание Джек.
   Тереза глубоко вздохнула и спустила ноги с кушетки.
   — Пошли, бравый вояка, — обратилась Тереза к братцу, не скрывая своего презрения.
   Все было как обычно — Тереза отомкнула наручники, а Ричард стоял сзади с пистолетом наготове.
   — Мне обязательно ходить в туалет в наручниках? — осведомился Джек.
   — Да, — кратко ответила Тереза.
   Оказавшись в ванной комнате, Джек принял еще одну таблетку ремантадина и запил ее водой. Потом, не закрыв кран, он встал на крышку унитаза и, взявшись обеими руками за переплет окна, потянул его на себя, пробуя открыть.
   В этот момент дверь отворилась.
   — А ну слезай! — рявкнула Тереза.
   Джек спрыгнул с унитаза, ожидая, что сейчас Ричард снова огреет его рукояткой револьвера по голове. Вместо этого братец тоже вошел в туалет и сунул в нос Джеку взведенный пистолет.
   — Только дай мне повод выстрелить, — прошипел Ричард.
   Несколько секунд никто не двигался.
   — Ну все, пошел на кухню, — скомандовала наконец Тереза.
   — Может быть, вы переведете меня в другое место, — заговорил Джек, — мне уже надоел вид из-под раковины.
   — Не выводи меня из себя, — злобно предупредила Джека Тереза.
   Чувствуя спиной дуло пистолета на боевом взводе, Джек понимал, что ничего сделать сейчас нельзя, приходилось покориться обстоятельствам. Через секунду он снова был прикован к сливной трубе.
   Через полчаса Тереза решила выйти из дома — надо было купить аспирин и что-нибудь поесть. Она спросила Ричарда, что он хочет из еды. Тот попросил мороженого — у него болело горло, может быть, от мороженого станет легче.
   Когда Тереза ушла, Джек снова попросился в туалет.
   — Сейчас, сейчас, — отозвался Ричард и не двинулся с места.
   — Мне очень надо, — повторил Джек, — в тот раз я не успел.
   Ричард коротко рассмеялся.
   — Вот упрямый сукин сын. Ты сам в этом виноват.
   — Пошли, пошли. Это же минутное дело.
   — Слушай! — вспылил вдруг Ричард. — Если я и подойду сейчас к тебе, то только для того, чтобы врезать тебе по башке, понял?
   Это Джек понял очень хорошо.
   Двадцать минут спустя он услышал шуршание шин по гравию и шум автомобильного мотора. В висках бешено застучало. Кто это? Неужели уже «Черные короли»? Отрешенным взглядом Джек уставился на раковину.
   Дверь открылась. Слава Богу, это вернулась Тереза. Она бросила сумку с едой на стол, улеглась на кушетку и закрыла глаза, велев Ричарду разобрать покупки.
   Ричард был отнюдь не в восторге, но подчинился и встал. Кое-что он положил в холодильник, мороженое сунул в морозильник, стаканчики с супом поставил в буфет. На дне пакета оказались арахисовые крекеры.
   — Можешь дать несколько крекеров Джеку, — сказала Тереза.
   Ричард глянул на пленника.
   — Хочешь? — спросил он.
   Джек кивнул. Он все еще неважно себя чувствовал, но аппетит вернулся. Степлтон вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего дня.
   Ричард кормил Джека крекерами, как мама-птица кормит своих птенцов червями — опуская печенье целиком в подставленный рот. Джек жадно проглотил пяток крекеров и попросил воды.
   — Чтоб тебя черт побрал, — раздраженно пробурчал Ричард. Он был явно недоволен свалившейся на него работой.
   — Дай ему воды, — произнесла с кушетки Тереза.
   Ричард неохотно повиновался. Напившись, Джек поблагодарил своего стража.
   — Скажи спасибо Терезе, — буркнул Ричард.
   — Дай мне воды и пару таблеток аспирина, — попросила Тереза.
   От возмущения Оверстрит округлил глаза.
   — Я вам что, слуга? — язвительно поинтересовался он.
   — Просто дай воды и аспирин, — капризно повторила сестра.
   Через три четверти часа у дома снова зашуршал и шины автомобиля.
   — Ну наконец-то, — проворчал Ричард, тяжело поднимаясь с кушетки. — Они что, из Филадельфии ехали?
   Ричард направился к двери, а Тереза с трудом села. Джек занервничал, у него резко пересохло во рту. Он понял, что жить ему осталось считанные минуты.
   Рывком распахнув дверь, в дом ввалился Ричард.
   — Вот черт! — рявкнул он.
   Тереза резко выпрямилась.
   — В чем дело?
   — Это Генри, сторож. Заботливый, черт бы его побрал! Что нам делать?
   — Заткни Джека! — Тереза приняла решение мгновенно. — Я поговорю с Генри.
   Она встала и, борясь с головокружением, двинулась к двери.
   Ричард подошел поближе к Джеку. По дороге он взял с кухонного стола револьвер, схватив его за дуло, как топор.
   — Только пикни, я тебе голову снесу! — прорычал он.
   Джек оценивающе взглянул на Ричарда — тот был полон решимости исполнить свою угрозу. С улицы было слышно, как остановилась машина и как заговорила Тереза.
   Джек оказался в затруднительном положении. Он мог бы закричать, но услышат ли его до того, как Ричард оглушит ударом пистолета? Сомнительно. Но если он не использует этот шанс, то следующими пожалуют «Черные короли», а это верная смерть. Джек решил рискнуть.
   Откинув назад голову, Джек изо всех сил позвал на помощь. Как он и ожидал, Ричард обрушил на его лоб рукоятку револьвера. Крик пресекся. Навалилась благодатная темнота, словно кто-то вдруг выключил в комнате свет.
   Сознание возвращалось постепенно. Сначала Джек понял, что не может открыть глаза. Приложив некоторое усилие, он сумел открыть сначала левый, а потом и правый глаз. Оказалось, что веки были склеены запекшейся кровью.
   На лбу, как раз у границы волосистой части, Джек нащупал здоровенную шишку. Хорошо, что Ричард ударил его именно в лоб — здесь череп очень толст и, наверное, Оверстриту не удалось его проломить.
   Поморгав глазами, Джек посмотрел на часы. Было около четырех, за окном уже начало темнеть.
   Выглянув из-под раковины, Джек попытался рассмотреть, что творится в гостиной. Там было тихо, в камине медленно догорал огонь, Ричард и Тереза расположились на кушетках.
   Джек сменил положение и случайно опрокинул флакон с жидкостью для мытья окон.
   — Что он там делает? — поинтересовался Ричард.
   — Кого это интересует? — отозвалась со своей кушетки Тереза. — Скажи лучше, который час?
   — Пятый, — ответил Ричард.
   — Когда приедут твои друзья-бандиты? — спросила сестра. — Они что, ездят на велосипедах?
   — Может быть, мне позвонить еще раз?
   — Нет, давай подождем еще недельку, — съязвила Тереза.
   Ричард поставил телефон себе на грудь и набрал номер. Он терпеливо ждал. Твин подошел к своему аппарату.
   — Почему вы не едете? — жалобно спросил Ричард. — Мы ждем вас весь день.
   — Я не приеду, — коротко ответил Твин.
   — Но ты же обещал, — не отставал Ричард.
   — Я не могу этого сделать, — повторил Твин свой отказ. — Я не приеду.
   — Даже за тысячу долларов?
   — Нет.
   — Но почему?
   — Потому что я дал слово.
   — Ты дал слово? — переспросил Ричард. — Что это значит?
   — Это значит то, что я сказал. Ты что, не понимаешь по-английски?
   — Но это же смешно, — проговорил раздосадованный Ричард.
   — Думай как знаешь, — буркнул Твин. — Ешь свое дерьмо сам.
   Твин отключился, Ричард некоторое время лежал с молчащей трубкой в руке.
   — Вот скотина! — взорвался Ричард. — Не хочет этого делать. Я не могу поверить.
   Тереза рывком села.
   — Слишком уж была заумная идея. Мы опять поставлены перед необходимостью что-то предпринять.
   — Не надо на меня так смотреть, я не собираюсь его убивать, — огрызнулся брат, глядя в глаза сестре. — Я все делал очень чисто, так что, сестричка, теперь твоя очередь. В конце концов, все предпринималось для тебя.
   — Да, только для меня, — согласилась Тереза. — Но ты сам получал от всего этого какое-то извращенное удовольствие. Ты наконец смог использовать свои штучки, с которыми играл всю жизнь как последний дурак. А теперь ты не можешь сделать такую несложную вещь. Ты просто... — Тереза несколько мгновений подыскивала подходящее слово и наконец нашла его, — просто дегенерат!
   — Ну ты тоже не Снежная королева! — окрысился Ричард. — Ничего удивительного, что тебя бросил муж.
   Тереза Хаген вспыхнула до корней волос. Она открыла рот, но не могла от ярости вымолвить ни слова. Вдруг она схватила со стола пистолет.
   Ричард вскочил с кушетки и отбежал в сторону — ему показалось, что он переборщил, наступив сестре на любимую мозоль, и теперь она, чего доброго, выстрелит в него. Однако вместо этого Тереза взвела курок и навела револьвер на окровавленное лицо Джека.
   — Отвернись! — скомандовала она.
   Джеку показалось, что у него остановилось сердце. Он не мигая продолжал смотреть на дрожащее дуло пистолета и в холодные голубые глаза Терезы. Степлтон был словно парализован и не смог выполнить команду.
   — Черт бы тебя побрал! — крикнула Тереза, разразившись слезами.
   Поставив пистолет на предохранитель, она швырнула оружие в сторону и рухнула на кушетку, обхватив голову руками и давясь рыданиями.
   Ричард почувствовал себя виноватым. Не следовало говорить то, что он сказал. Потеря ребенка и мужа были ахиллесовой пятой его любимой сестренки. Он робко подошел к ней и присел на край кушетки.
   — Я не хотел тебя обидеть, — произнес он тихо. — Это случайно сорвалось, я просто был не в себе.
   Тереза села и вытерла глаза.
   — Я и сама-то не в себе. Не верь этим слезам. Просто случилась катастрофа, к тому же я погано себя чувствую. Теперь у меня болит горло.
   — Дать тебе еще аспирин? — участливо спросил Ричард сестру.
   Тереза отрицательно покачала головой.
   — Как ты думаешь, что имел в виду Твин, когда говорил о данном им слове? — спросила она.
   — Не знаю, я спросил его, но он не ответил.
   — Почему ты не предложил ему больше денег?
   — Он не дал мне такой возможности — просто бросил трубку.
   — Позвони ему еще раз. Надо, чтобы он приехал.
   — Сколько мне ему предложить? У меня нет таких денег, как у тебя.
   — Дай ему, сколько он запросит. Сейчас деньги для нас — не главное.
   Ричард поднял трубку и набрал номер. Он попросил Твина, но ему сказали, что Твина нет, он вернется не раньше чем через час. Ричард положил трубку.
   — Придется подождать, — сказал он.
   — Что там новенького? — поинтересовалась Тереза. Она лежала на кушетке, закутавшись в шерстяной плед, ее колотил озноб.
   — У нас холодно или это лихорадка? — спросила она.
   — Меня тоже немного знобит, — признался Ричард. Он подошел к камину и бросил в огонь пару поленьев. Прежде чем лечь на кушетку, он принес из спальни одеяло. — Я сейчас подумал о новой напасти, — сказал он.
   — О чем ты подумал? — спросила Тереза, не открывая глаз.
   — Джек все время кашляет и чихает. Ты не думаешь, что он заразился тем штаммом гриппа, который я ввел в увлажнитель?
   Завернувшись в одеяло, Ричард встал и, войдя на кухню, задал этот вопрос Джеку. Тот промолчал в ответ.
   — Отвечай, док, — потребовал Ричард, — а не то я сейчас опять дам тебе по голове.
   — И чего ты этим добьешься? — спросила Тереза со своей кушетки.
   — Я очень многого этим добьюсь, — возразил Ричард. — Скорее всего мой гриппозный штамм вызвал грандиозную пандемию в восемнадцатом году. Я добыл его из эскимоса, умершего от пневмонии. Временные рамки совпадают.
   Тереза тоже вышла на кухню.
   — Меня это очень тревожит, — заговорила она. — Ты думаешь, что он заразился сам и заразил нас?
   — Это вполне возможно, — ответил Ричард.
   — Но это же страшно! — воскликнула Тереза. — Ну, — обратилась она к Джеку, — ты контактировал с вирусом?
   Степлтон оказался в затруднительном положении — сказать или нет? Он не знал, что разозлит их больше — правда или молчание.
   — Мне не нравится, что он молчит, — произнес Ричард.
   — Он же судебно-медицинский эксперт, — сказала Тереза. — Должно быть, у него был контакт с вирусом. Им же привозили этих мертвецов, он сам рассказывал мне об этом по телефону.
   — Этого-то я как раз не боюсь, — подумав, произнес Ричард. — Следует опасаться контактов с живыми — чихающими и кашляющими людьми, а не с мертвыми.
   — Судебные медики не имеют дела с живыми, их пациенты — мертвецы, — проговорила Тереза.
   — Это верно, — согласился с сестрой Ричард.
   — Кроме того, — продолжала Тереза, — Джек вряд ли болен гриппом. Он просто простужен. Подумаешь, большое дело! Если бы он подцепил твой штамм, разве он отделался бы так легко?
   — Ты права, — еще раз согласился с Терезой Ричард. — Если бы это был штамм восемнадцатого года, Джек давно был бы уже покойником.
   Брат и сестра вернулись на свои кушетки.
   — Все же я ничего не понимаю, — призналась Тереза, — уж очень плохо я себя чувствую.
   В четверть шестого Ричард снова позвонил Твину — на этот раз тот сам взял трубку.
   — Какого черта ты ко мне прилип? — грубо спросил он.
   — Хочу предложить тебе больше денег, — ответил Ричард. — Конечно, за такую далекую поездку тысячи долларов мало, я это понял и готов предложить больше. Сколько бы ты хотел получить?
   — Ты что, меня не понял? Я же сказал тебе, что не могу этого сделать. Все! Игра окончена.
   — Две тысячи. — Ричард взглянул на Терезу. Она согласно кивнула.
   — Слушай, ты что, глухой или как? Сколько раз...
   — Три тысячи! — выпалил Ричард, и Тереза снова кивнула.
   — Три тысячи баксов? — переспросил Твин.
   — Да, — подтвердил Ричард.
   — Кажется, ты совсем отчаялся, — посочувствовал Ричарду его собеседник.
   — Мы готовы заплатить три тысячи долларов, — повторил Ричард. — Мне кажется, сумма говорит сама за себя.
   — Гм-м, — протянул задумчиво Твин. — И вы говорите, что док в наручниках?
   — Точно так, — подтвердил Ричард. — Он готов, как кусок пирога.
   — Вот что я тебе скажу, — проговорил, помолчав, Твин. — Сам я не приеду, но завтра утром кого-нибудь пришлю.
   — Ты не хочешь повторить сегодняшний трюк? — осторожно поинтересовался Ричард.
   — Нет, — ответил Твин, — я гарантирую, что завтра приедет человек и во всем разберется.
   — За три тысячи долларов, — повторил Ричард. Он не хотел, чтобы в этом деле остались какие-то недоговоренности.
   — Три тысячи долларов — вполне достаточно, — подтвердил Твин.
   Ричард положил трубку на рычаг и посмотрел на Терезу.
   — Ты ему веришь? — спросила она.
   — На этот раз он гарантировал приезд, а если Твин что-то гарантирует, то все случается по его слову. Я уверен, завтра они приедут.
   — Слава Богу, — облегченно вздохнула Тереза.
   Единственный, кто не испытывал никакого облегчения, был Джек. Паника охватила его с новой силой. Если он не найдет способа бежать сегодня ночью, то утром наступит апокалипсис.
   Тереза и Ричард уснули. Огонь в камине медленно угасал. Вместе с темнотой наступил холод. Джек вывихнул себе мозги, думая, как освободиться, но он понимал, что сначала надо отделаться от сливной трубы. Как это сделать, он не знал.
   Около семи часов Тереза и Ричард начали кашлять во сне. Сначала это было просто легкое покашливание — только чтобы прочистить горло, но потом приступы стали более тяжелыми, появилась мокрота. Это был очень важный признак. Подозрение возникло у Джека с того момента, когда брат и сестра начали жаловаться на озноб — они, как и предполагал Джек, заразились от него страшным гриппом.
   Вспомнив долгую поездку на автомобиле из города, Джек подумал, что они просто должны были подцепить его заразу. Во время поездки симптоматика у Джека была очень выражена, а он знал, что такое бывает при массивной продукции в организме вирусных тел. При каждом чиханье и кашле он посылал миллионы и миллиарды инфекционных частиц в замкнутое пространство автомобильного салона.
   Однако полностью Джек не был в этом уверен. Кроме того, его очень тревожил предстоящий приезд «Черных королей». По сравнению с этим проблемы со здоровьем его тюремщиков отошли на задний план.
   Джек снова попытался расшатать трубу, но только еще сильнее ободрал руки.
   — Перестань греметь! — подал с кушетки голос Ричард, разбуженный шумом. Он зажег настольную лампу, и тут у него начался сильнейший приступ кашля.
   — Что происходит? — сонно спросила Тереза.
   — Животное ведет себя беспокойно, — прохрипел в ответ Ричард. — Боже, как я хочу пить.
   Он сел, немного посидел, затем нерешительно встал.
   — Как сильно кружится голова. И кажется, у меня лихорадка.
   Неуверенной походкой Ричард прошел на кухню за стаканом. Пока он его наполнял, Джека так и подмывало сбить его с ног. Но Степлтон подумал, что в награду получит лишь еще один удар по голове.
   — Я хочу в туалет, — сказал Джек.
   — Заткнись! — огрызнулся Ричард.
   — Прошло уже много времени, — настаивал Джек. — Я же прошусь не на пробежку по двору. Если вы меня не отведете, я, чего доброго, сделаю здесь лужу.
   Ричард кивнул и позвал Терезу — он не мог обойтись без ее помощи. Потом Оверстрит взял с кухонного стола пистолет и взвел курок. Шансов на побег стало существенно меньше.
   Подошла Тереза с ключом. В ее глазах горел лихорадочный огонек. Она склонилась под раковину и, не говоря ни слова, разомкнула один наручник. Потом Тереза отошла в сторону и подождала, пока Джек поднимется на ноги. Он встал — кухня поплыла у него перед глазами. Тоже мне беглец, цинично подумал Степлтон о себе — он сильно ослаб от недостатка сна и воды. Тереза замкнула наручники.
   Ричард шел вслед за Джеком с пистолетом на изготовку. Джек ничего не мог сделать. Войдя в туалет, он попытался закрыть за собой дверь.
   Тереза блокировала дверь ногой.
   — Прости, — проговорила она, — но мы вынуждены лишить тебя этой привилегии.
   Джек посмотрел на сестру, потом на брата — препираться было бессмысленно. Он пожал плечами и отвернулся к унитазу. Закончив, подошел к раковине.
   — Мне можно умыться? — спросил он.
   — Умывайся, — равнодушно обронила Тереза. Она закашлялась, но продолжала следить за Джеком, не сводя с него глаз. Было ясно, что у нее сильно болит горло.
   Джек встал около раковины, почти скрывшись из поля зрения Терезы. Включив воду, он украдкой извлек из кармана ремантадин и принял таблетку. Он так спешил, что чуть не уронил флакончик, когда клал его обратно в карман.
   Посмотрев на себя в зеркало, Джек отшатнулся. Сейчас он выглядел гораздо хуже, чем утром, — появилась ссадина на лбу. Рана была довольно глубокая, и ее следовало бы зашить, иначе останется безобразный шрам. Джек чуть было не расхохотался. Ему жить осталось неизвестно сколько, а он переживает из-за косметических неудобств.
   Обратный путь на кухню конвоиры и заключенный проделали без особых происшествий. Был момент, когда Джеку казалось, что стоит попытаться, однако у него не хватило мужества испытать судьбу. Когда его снова приковали к трубе, он разочаровался в себе и совершенно пал духом. Было ясно, что он упустил свой последний шанс.
   — Не хочешь супа? — спросила Тереза у Ричарда.
   — Я совсем не хочу есть. Мне бы сейчас принять пару таблеток аспирина. У меня такое чувство, словно меня переехал грузовик.
   — Я тоже не хочу есть, — согласилась Тереза. — Ты знаешь, это не просто простуда. Мне кажется, что у меня тоже поднялась температура. Не пора ли нам побеспокоиться о себе?
   — Очевидно, мы все-таки заразились от Джека, — задумчиво произнес Ричард. — Просто он переносит болезнь более стоически, чем мы. Как бы то ни было, завтра, после визита Твина, мы покажемся врачу. Может, нам нужен всего-навсего хороший ночной отдых.
   — Пожалуй, дай и мне пару таблеток аспирина, — попросила Тереза.
   Приняв лекарство, брат и сестра вернулись в гостиную. Ричард задержался у камина, подбросив в огонь несколько поленьев. Тереза тем временем попыталась поудобнее устроиться на кушетке. Скоро лег и Ричард. Оба казались совершенно обессиленными.
   Теперь Джек был уверен на сто процентов, что и Тереза, и Ричард заразились смертельным штаммом вируса гриппа.
   Врачебная этика в таких случаях предписывает совершенно определенное поведение. Если брат и сестра начнут немедленно принимать противовирусный препарат, то симптоматика уменьшится и грипп потечет легче. Джек был просто обязан сообщить им о своем заболевании или дать и им ремантадин, чтобы попытаться спасти их жизни, несмотря на то что они были готовы без колебания отнять жизнь у него самого. Должен ли он сочувствовать этим людям, учитывая их полное бездушие? Должен ли он подчиниться требованиям клятвы Гиппократа?
   Соображение о том, что будет удовлетворена некая высшая справедливость, не утешало Джека, он не был романтиком. Однако если он попробует разделить с ними ремантадин, не лишат ли они его спасительных таблеток? Во всяком случае, сами они не были столь разборчивы по отношению к чужим жизням: самое главное, чтобы дело было сделано не их руками, — это единственное, что волновало Ричарда и Терезу.
   Джек вздохнул. Поделиться ремантадином немыслимо. Выбора не было. Непринятие решения — тоже решение. Но Джек отчетливо понимал всю двойственность своего положения.
   К девяти часам дыхание Ричарда и Терезы стало затрудненным и шумным, часто прерываемым приступами тяжелого кашля. Состояние Терезы было явно тяжелее. Около десяти часов приступ жестокого кашля разбудил Терезу, и она жалобным голосом позвала Ричарда.
   — Что такое? — сонным голосом спросил он.
   — Мне плохо, — простонала женщина. — Дай мне воды и еще аспирина.
   Ричард встал и, спотыкаясь, побрел на кухню. На его пути оказался Джек, и Ричард от души пнул его. Степлтон постарался забраться глубже под раковину. Ричард набрал воды в стакан и вернулся к Терезе.
   Женщина села, приняла аспирин и запила таблетку водой, причем Ричарду пришлось придержать стакан, на — столько ослабела сестра. Выпив воды, Тереза оттолкнула руку брата и вытерла губы. Движения ее были неуверенными и какими-то толчкообразными.
   — Я так плохо себя чувствую, — простонала она. — Как ты думаешь, не вернуться ли нам домой?
   — Надо подождать, — сказал Ричард. — Вот приедет Твин... А потом мы сразу уедем. Да к тому же я сейчас не смогу вести машину — мне страшно хочется спать.
   — Ты прав, — произнесла Тереза и легла на спину. — Мне кажется, что я сейчас тоже не выдержу долгой поездки. Какой жуткий кашель — он не дает мне дышать.
   — Поспишь, и все пройдет, — успокоил сестру Ричард. — Я оставлю тебе воду. — С этими словами он опустил стакан на кофейный столик.
   — Спасибо, — пробормотала Тереза.
   Вернувшись на свое место, Ричард без сил повалился на кушетку. Завернувшись в одеяло до подбородка, он шумно вздохнул.
   Время шло — час от часу дыхание Терезы и Ричарда становилось все тяжелее. В половине одиннадцатого у Терезы резко усилилась одышка — дыхание сделалось затрудненным. Даже со своего места Джек видел, что губы ее стали иссиня-черными. Удивительно, но женщина не просыпалась — очевидно, от аспирина у нее спала температура.
   Наконец Джек не выдержал — плевать он хотел на двусмысленность своего положения. Он окликнул Ричарда и сообщил ему, что Терезе совсем худо.
   — Заткнись! — прикрикнул на него Ричард между двумя пароксизмами кашля.
   Джек молчал еще полчаса. Но в это время он уловил, что на высоте вдоха у Терезы стали слышны клокочущие звуки — это был зловещий сигнал: у женщины начинался респираторный дистресс-синдром.
   — Ричард! — крикнул Джек, игнорировав предупреждения Оверстрита. — Терезе становится хуже.
   Ответа не последовало.
   — Ричард! — повысил голос Джек.
   — Что? — сонно отозвался тот.
   — Думаю, что твою сестру следует отправить в отделение интенсивной терапии.
   Ричард не ответил.
   — Я предупреждаю тебя о последствиях, — снова заговорил Джек. — В конце концов, я же врач и понимаю в этом. Если ты будешь бездействовать, то ответственность падет на тебя. Виноват будешь ты.
   Степлтон задел Ричарда за живое — приступ ярости выбросил его из постели.
   — Я буду виноват?! — зарычал Ричард. — Это ты виноват в том, что мы заболели!
   Он лихорадочно озирался в поисках пистолета. К счастью, он так и не вспомнил, куда его положил.
   Вспышка ярости продолжалась всего несколько секунд. Ричард громко застонал и повалился лицом в подушку, обхватив руками голову.
   Джек облегченно вздохнул. Угораздило же его разбудить в Ричарде зверя. Хорошо хоть тот не нашел пистолета.
   Хватит и того, что он стал свидетелем спонтанного развития знаменитой испанки — гриппа-убийцы, наводившего ужас на людей в начале двадцатого века. Видя, как стремительно ухудшается состояние Ричарда и Терезы, Джек вспомнил слышанные на факультете рассказы о пандемии восемнадцатого-девятнадцатого годов. Говорили, что человек садился в метро в Бруклине с легким кашлем, а в Манхэттене его вытаскивали из поезда мертвым. Тогда Джек не верил, считал это преувеличением, и вот теперь он сам стал свидетелем подобного ужаса.
   Вирус свирепствовал во всю свою грозную силу.
   К часу ночи у Ричарда развилась такая же одышка, как у Терезы, которая к этому моменту посинела и почти перестала дышать. К четырем часам цианоз поразил Ричарда, а Тереза была уже мертва. К шести часам утра Джек перестал слышать клокочущее дыхание Ричарда. Все было кончено.