Страница:
Эта традиционная осторожность оправдана, в частности, потому, что, если убедить человека в том, что печать зверя будет предложена ему именно в таком виде (например, в виде штрих-кода или микрочипа), то в том случае, если облик печати и окажется иным, такой человек не сможет вовремя распознать духовной угрозы, пришедшей к нему в неожиданном обличье.
Но ныне, вопреки церковной традиции, раздаются самоуверенно-модернистские заявления о «печати» и о способе ее поставления: «Если „печать“ будет даваться с понуждением к открытому и явному отречению от Христа, тогда многие не примут ее. Если же открыто и явно не будут принуждаемы отречься от своей веры, тогда весь мир легко примет „печать“» [400]. Такой же «модернизм» содержится и в листовке Одесского Успенского монастыря (осень 1998 г. ), утверждающей, что «печать антихриста» (в понимании составителей листовки – «штрих-код») будет поставлена без согласия самого человека: «Несомненно, для того, чтобы незаметно нанести штрих-код на тело человека, есть множество способов. Осуществляющие „тайну беззакония“ знают, как это сделать незаметно для нас, и нам они этого никогда не скажут». «Те, кто принял этот номер, уже, можно сказать, подпали под влияние антихриста. Старец из Троице-Сергиевой Лавры говорил: „Ничего не принимайте! А то не заметите, как примете печать антихриста!“» [401].
«Русский вестник» пугает тем, что «принятие электронного паспорта под кожу будет чисто „техническим мероприятием“. Вы даже можете не заметить, когда у вас будут сканировать отпечатки пальцев или делать „прививку“» [402]. И, наконец, уже и светские газеты взвинчивают страхи до предела: «Если внешне нам не видно, как в компьютере к нашему ИНН добавляются три шестерки, то где гарантия, что так же незаметно чьей-то (отнюдь не компьютерной) злой волей к нему не прибавят и слова об отречении?» [403]. В Тульской области некоторые бабушки уже боятся получать сдачу в магазине: «ты просунешь руку за сдачей в кассовое окошко – а тебе там лазером незаметно печать антихриста и шлепнут!». Из Удмуртии испуганные прихожанки пишут в Самару: "Теперь еще один вопрос. В нашей больничной поликлинике не допускают на прием к врачам, если нет с собой паспорта и медицинского полиса. Так что же, не ходить и в больницы? Там тоже могут сделать что угодно без нашего ведома, ввести эти «микрочипы» и т. д. " [404].
Главное различие иннэнистского «богословия» от традиционно-церковного – в том, что иннэнисты не ставят вопроса о том, с какими условиями будет связана выдача печати антихриста. По их мнению, дело в самой процедуре выдачи, а не в том, что будет символизировать выдача этой «печати». По церковному учению, «единственным условием ее получения станет добровольное признание всемирного властителя богом» [405]. Модернисты полагают, что никаких мировоззренческих условий не будет: печать просто ставится на любом, кто подвернулся под руку и для ее эффективности не имеет никакого значения, как относится «штампуемый» человек к антихристу.
Вопреки этой волне модернизма в Послании Синода Элладской Церкви от 9 февраля 1998 года было упомянуто вполне традиционное церковное верование – «Вопрос о „печати антихриста“, о котором много говорят и пишут последнее время, который нарушил внутренний покой верующих и вызвал смуту, споры и беспокойство как среди официальных лиц, так и среди простого народа, вообще не является вопросом ни для публичных прений и дискуссий, ни, тем более, для личных и коллективных „авторитетных“ толкований. Святые отцы с трепетом касались тем Апокалипсиса и с величайшей осторожностью высказывали свои мнения, советуя быть предельно бдительными и трезвыми при необходимости сопоставления переживаемых исторических событий с тем, что пророчески описано в Апокалипсисе. „Печать“, будет ли это имя антихриста или число его имени, когда придет момент ее проставления, тогда только повлечет за собой отречение от Христа и сочетание с антихристом, когда будет добровольно принята человеком» [406].
Впрочем, настала пора объяснить причину моего личного неприятия идеи о том, что «печать антихриста» будет ставиться незаметно для самих штампуемых. На мой взгляд, такая мысль находится в противоречии с тем, что сообщает нам о Боге, человеке и сатане ветхозаветная книга Иова. Эт самая загадочная книга Иова, своего рода библейский «коан»: из этой книги можно пригоршнями черпать вопросы, но очень трудно цитировать ответы [407].
Вопрос ставится в самом начале книги: «Был человек в земле Уц, имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла. И родились у него семь сыновей и три дочери. Имения у него было: семь тысяч мелкого скота, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов и пятьсот ослиц и весьма много прислуги; и был человек этот знаменитее всех сынов Востока. И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана. И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее. И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла. И отвечал сатана Господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его и дом его и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; но простри руку Твою и коснись всего, что у него, – благословит ли он Тебя? И сказал Господь сатане: вот, все, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей… И отвечал сатана Господу и сказал: кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него; но простри руку Твою и коснись кости его и плоти его, – благословит ли он Тебя? И сказал Господь сатане: вот, он в руке твоей, только душу его сбереги» (Иов 1, 1-2, 6).
Вот главный вопрос книги Иова: «разве даром богобоязнен Иов?». Это вопрос, поражающий в самое сердце религию как таковую. Это вопрос о том, может ли человек любить Бога ради Бога, а не ради сопутствующих «взяток» в виде здоровья, долголетия, богатства, в конце концов – вечной жизни. Под вопрос была поставлена вообще сама возможность религии как связи с Богом, а не просто «благом».
По слову апостола Павла, «любовь не ищет своего». Но сатана не умеет любить. Поэтому ему кажется, что Творец подкупает преданность своих верных. Именно любовь в отношениях Бога и людей более всего загадочна для сатаны: ему непонятно и то, как любовь могла соделать Бога человеком и возвести Его на голгофский крест; и то, что человек может «оставить все» земное и идти к тому же кресту.
В книге Иова сатане кажется, что достаточно отобрать у человека те дары, которыми Бог наделил человека – и тот обнаружит, что на самом деле любил не Бога, а вот эти земные подарки. Поскольку вопрос поставлен о самом сокровенном: любви Бога и человека, Господь разрешает сатане реализовать задуманный им «эксперимент». Речь идет не просто о человеке по имени Иов. Речь идет о человеке.
Обратим внимание на то, что без соизволения Господа сатана не может прикоснуться даже к имуществу верующего человека, а тем паче к его телу. Обратим внимание на то, что Бог дозволил больше, чем требовал диавол [408]. Тот говорит: «посли руку Твою и коснися» (Иов 2, 5), Бог же отвечает: «предаю его тебе» (Иов 2, 6; церковно-славянский перевод). Обратим внимание и на то, как при этом Господь защищает свободу души своего раба: к душе его Он запрещает прикасаться.
Иов выстоял. Он смог это сделать потому, что было сокрушено его тело, но осталась нетронута душа. И здесь важно сопоставить книгу Иова с «Фаустом» Гете. Ведь Гете просто продолжает книгу Иова. В прологе «Фауста» совершается третье искушение Иова. Бог здесь говорит Мефистофелю: «Тебе позволено, иди и завладей его душою, и если сможешь, поведи путем разврата за собою». Но потому и оказывается возможным спасение Фауста в конце: «Кто ослеплен богами – чист душой»; поэтому и возможно спасение свыше [409].
Для сатаны все, что есть в религии – это корысть. Позиция Иова другая. Елиуй резюмирует слова Иова: «нет пользы» (Иов 24, 9). У Иова таких слов нет, но резюме точное. К Богу по Иову надо идти не ради пользы.
Иову предстоит ответить на вопрос: «Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?» (Иов 2, 10).
И тут оказывается, что в подобных вопросах все зависит от того, что считать итогом – вопрос или ответ… Привычка объяснять может мешать расслышать.
Ведь Бог не дает ответа на вопрос о причинах страданий Иова. Он отвергает слишком поверхностные теодицеи друзей Иова. Но Свой ответ Он не вмещает в слова. Он лишь показывает Иову, что «длинней земли мера Его» (Иов 11, 9). А главное – дает увидеть Себя. Вот –тот ответ, который нельзя цитировать, нельзя втиснуть в слова: Бог показывает Иову иррациональность таинственных, стихийных, Божественных энергий в ответ на его требование законной справедливости и рациональной понятности Провидения. И после этого Иов склоняется перед этой тайной. В конце концов есть ответ на каждый жизненный и важный вопрос. И ответ этот в глубине своей: Бог есть Бог. Дальнейшее вопрошание невозможно.
Истинный ответ дается сердцу Иова: «Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя» (Иов 42, 5). Концовка книги Иова – параллельное место к вопросу Пилата что есть истина. Перед лицом Истины нельзя спрашивать о ней. Иов это понял: «я вижу Тебя и умолкаю». Нельзя бесконечно спрашивать лишь о Боге. Хотя бы иногда надо спросить самого Бога. Надо обратится к Тому, Кто по сути выразим и познаваем лишь в звательном падеже: «Боже мой!».
Похоже, что что-то подобное понял и Экзюпери. Памятуя, что бытие полнее человеческих слов, он написал в своей последней книге: "Ах, Господи! Перейдут времена, Ты станешь складывать в житницу сотворенное, Ты отворишь дверь болтливому человеческому роду, чтобы навек поместить его у Себя в хлеву и, как от болезни, разрешишь нас от всех вопросов. Ибо я понял: продвинуться вперед – значит узнать, что вопрос, который тебя мучил, потерял смысл. Я спросил своих ученых, а они – о Господи! – рассмеялись, потому что истина явилась перед ними как ненужность этих вопросов. Я ведь знаю, Господи, что мудрость не умение отвечать, а избавление нашей речи от превратностей. Вот влюбленные сидят на низкой ограде, они сидят рядышком и болтают ногами, они не нашли ответов на вопросы, которые задавали вчера. но я знаю любовь, – им не о чем больше спрашивать. Только безумец можеть уповать на ответ от Господа. Если Он примет тебя, Он избавит тебя от лихорадки вопросов, отведя их Своей рукой как головную боль. Вот так [410]. Отголосок мудрости Иова слышится и у К. С. Льюиса, одна из героинь которого говорит: «Теперь я знаю, Господи, почему Ты не отвечаешь. Потому что Ты Сам – ответ. Перед ликом Твоим умирают вопросы» [411].
Но сатана, даже видя Господа, остается при своих «вопросах» и «интересах»… Высший же из его интересов – это стремление стать «Господом», господином, владыкой. Это желание переадресовать на себя те чувства, которые люди испытывают ко Творцу. Поскольку же эти чувства людей, по представлениям падшего ангела, вполне объяснимы и корыстны, то их можно просто перекупить. Чего вы желаете от Творца? Вот все это я и дам вам, причем в этой жизни. Не будучи в состоянии дать людям духовные дары, сатана постарается завалить их дарами земными, осязаемыми с последующим призывом: «Забудь о Боге, мне молись – мои верней награды!» (так демон Асмодей искушает в «Деве» Жуковского).
Антихрист как вместо-Христос пожелает, чтобы люди относились к нему так, как христиане к своему Господу [412]. Христианство предполагает ли сознательность веры? – Да. Вот сатане и желается, чтобы его сознательно чтили. Он слишком горд, чтобы принимать служение от тех, кто даже и не замечает, что служит ему. Если ему удастся кого-то обмануть и заставить совершить нечто угодное сатане так, что согрешающий даже и не будет знать, кому же он оказал услугу – то это еще не будет означать того, что сатана выиграл у Бога «пари» о человеке и его предназначении. А вот если бы ему удалось заставить всю человеческую популяцию вполне сознательно продекларировать: «Тебе, подателю земных благ мы служим, а не занебесному Богу!» – вот тогда его тщеславие было бы утешено (его разочаруют только святые пророки-обличители – и их придется «устранить»)…
В общем – не стоит отождествлять политику и религию. В политике цель – власть, все остальное лишь средство. Для антихриста глобальная власть – не цель, а только средство к тому, чтобы получить доступ к воле людей. Обманутая воля, скованная воля – это еще лишь полпобеды. Тот спор между Богом диаволом, который мы видим на страницах книги Иова, ведется именно из-за человека. Спор не закончен, ибо ничего не изменилось: «Так и ныне и Иов тот же, и Бог тот же, и диавол тот же» [413]. И только свободное склонение воли человека может разрешить это спор. Поступки, совершенные бессознательно, «не засчитываются»: для сути спора они не имеют никакого значения.
В общем, «печать антихриста» надо еще заслужить в очах того, кто будет ею награждать своих верных.
Итак, «печать антихриста» не столько порождает некоторое внутреннее отречение от Христа, сколько выражает его. Та душа, которая утратила желание жить во Христе, уже несет в себе дух антихриста, который и выразится в принятии «печати». Печать – знак собственности и принадлежности. Как на монетах древнего мира изображался император ради обозначения того, что эта монета является его собственностью, так и печать миропомазания ставится на нас, чтобы объявить о том, что мы уже не рабы миру, что мы избрали иной путь: пожелали служить Христу. Так и «печать антихристова» будет знаменовать тех людей, которые уже задолго перед ее внешним принятием потеряли желание искать Христа.
Поэтому у отцов встречается весьма расширительное понимание «печати антихриста».
«Некоторые святые отцы, не опровергая традиционного понимания начертания зверя на правую руку и чело, давали нравственное толкование: правая рука – деятельная жизнь по заповедям Божиим, чело – познание истины Божией. Принявший на правую руку и чело начертание зверя не может совершать куплю, т. е. выкуп Царствия Небесного за земную жизнь. Данное толкование основывается на словах из притчи Господа: „Куплю дейте, дондеже прииду“ (Лк.19, 13)» [414].
Или: «Злопомнение есть печать антихриста, и сердце злопамятного запечатлено печатию его. И когда антихрист (то есть дух антихристов, действующий в миру) кладет эту печать, то от этой печати злопамятства всегда обмирает сердце человеческое… так обмирает человек, когда сердце его бывает запечатлено ненавистию. Это проклятое злопамятство делает человека столь бесчувственным, что люди сами умерщвляют себя разными смертями» [415]. Издатели поучений преподобного Нила поясняют: святой считает, что все смуты, революции и нестроения «от злопамятства, то есть горделивого осуждения недостатков ближних, непочтительности родителям, подчиненных к начальникам и т. п… Особенно тонко этот яд осуждения излит в творениях <Л. >Толстого… Читающая их с увлечением молодежь отравляется от юности ядом злопомнения и осуждения, печатлеется печатию антихристовою, теряет доверие к Церкви» [416].
Преподобный Макарий Оптинский, говоря о том, что многие стесняются креститься на людях, предполагает: «Как же это враг налагает печать на челе и на правой руке? Не иначе как вводит в обычаи света постепенно свои ухищрения; да еще лукаво скрывает себя со своими действиями, – внушает людям, что нет диавола» [417].
Богословы предреволюционной поры предпочитали обращать внимание на внутреннее состояние людей, а не на внешние знаки: «Это число зверя или имени зверя не есть знак чисто буквальный, но символический, таинственный, вероятно, выражает характер исповедания веры или превратный образ мыслей и жизни того общества людей, которое здесь называется зверем. Иметь имя зверя или число имени его в таинственном смысле значит исповедать то учение, которое проповедует зверь, и тем отличаться от прочих» [418].
Свт. Иоанн Златоуст употребляет то самое слово – «начертание» – которое так завораживает нынешних полемистов. От людей, чрезмерно озабоченных своим отношением к ИНН, можно услышать, что, поскольку в Откровении говорится о «начертании», то этим обозначается именно внешний вид печати. Штрих-код же состоит из «черт», а, значит, это и есть «начертание»… Сравним эти самодеятельные богословские потуги со словом св. Иоанна Златоуста: «Пропев два или три псалма, и кое-как совершив обычные молитвы, вы расходитесь, думая, что этого достаточно для вашего спасения. Слышали ли вы, что говорит Бог через пророка: людие сии устнами чтут Мя, сердце же их далече отстоит от Мене (Ис.29, 13). Пусть же не будет сказано то же и про нас. Поэтому изгладь буквы, или лучше: те начертания, которые диавол напечатлел в душе твоей, и принеси мне сердце, свободное от всех житейских смятений, чтобы я мог написать беспрепятственно на нем то, что хочу. Теперь ничего нельзя видеть в нем, кроме диавольских письмен: хищения, любостяжания, зависти и злобы. Потому-то я, когда беру ваши листы, не могу даже и читать их; я не нахожу тех букв, которые мы написываем вам во дни воскресные, и с которыми отпускаем вас, но нахожу вместо их другие – негодные и искривленные. Мы стираем эти буквы, и пишем буквы духовные, а вы, выйдя отсюда, предаете сердца ваши действиям диавола, и опять доставляете ему случай написать в вас свое, вместо нашего. Впрочем, я не перестану исполнять свою обязанность, и писать в вас правильные буквы. Если же вы будете разрушать наш труд, то нам предстоит несомненная награда, а вам немалая опасность» [419].
Вот еще два возможных понимания «печати»: число из «трех шестерок» есть символ антихристовой «маеты», оно означает тоску души, лишенной Христа. «Шестеричное число есть число будничного труда и работы, постоянного беспокойства и усталости (666 – три раза повторенное число рабочих дней в неделе); истинную же субботу (успокоение) дарует только Христос, а с ним и новый день вечного мира» [420].
Кроме того, шестерка – это цифра, предшествующая семи. Семь – знак добротности и полноты, церковной благодатности. Шесть – то, что предельно близко, то, что уже как будто прикоснулось к этой полноте.666 – это предельная устремленность к полноте, но – все же в каждой своей детали, в каждой своей подробности так и не доходящая до нее. Это – пародия на церковь, так и не становящаяся церковью [421]. Самая страшная ложь – ложь правдоподобная… В итальянском городе Орвието есть фреска «Страшный Суд», исполненная в начале XVI века художником Л. Синьорелли. На ней есть и изображение антихриста. Он облачен в те же одежды, что и Христос (в традиционной христианской иконографии). У них похожие черты лица, волосы, бороды… И только глаза у антихриста – злые-злые [422]. Антихрист и в самом деле будет притворяться Христом. Шестерка, притирающаяся к Семи, и есть максимум притворства, то есть вершина обмана [423].
Синод Элладской Церкви, выступая в июне 1997 г. против кощунственного использования «трех шестерок» в государственных документах Греции (в Греции, напомню, в отличие от Украины и от России, православие является государственной религией, и потому церковная оценка деятельности государства там более уместна), пояснял: «Наша Церковь признает, что печать Христова не есть некий внешний символ, но есть благодать Святого Духа, освящающая человека в Таинстве Крещения. Так и „печать антихриста“ не есть нечто внешнее, навязанное извне, но есть вольное отсечение себя от благодати Святого Духа через добровольное отречение от веры в то, что Иисус Христос есть Сын Божий и Спаситель мира» [424].
Но вот какое толкование не встречалось в церковной традиции – это представление, будто человек может невзначай наткнуться на «печать антихриста», а та помимо воли человека совершит духовный переворот в его душе и из раба Христова сделает его прислужником антихриста (листовка Одесского Успенского монастыря уверяет, будто «идентификационный номер соединяет нас с диаволом» [425]). Это представление, нередко озвучиваемое сегодня даже монахами (а монахи в Православии призваны быть носителями и защитниками традиции), есть нечто вполне модернистское.
Модернистским оно является потому, что прямо противоречит голосу Отцов, по суждению которых «Поклониться антихристу и принять его печать означает признать его Богом, то есть делом, словом и помышлением исповедать его. Поставление печати на лоб и руку знаменует изменение мыслей и дел» (Св. Арефа Кесарийский) [426].
В кассетах «ИНН и печать антихриста», распространяемых некиим «Православным обществом „Дискос“», компьютерное понимание «печати» прямо противопоставляется «вере старушек» в то, что «печать» будет содержать в себе слова «твой есмь аз». Так эти модернисты производят совершенно сознательный разрыв со святоотеческой традицией (как всегда в таких случаях –именуемой «старушечьей верой»).
О том, что именно позиция радикальных борцов с ИНН есть позиция модернистов, можно узнать хотя бы из сопоставления их голоса с голосом старообрядчества.
В Белокриницком согласии на заседании Совета Митрополии в мае 2000 г. свящ. Геннадий Чунин из Санкт-Петербурга сделал доклад «Налоговый номер и печать антихриста».
Вполне резонно докладчик пояснил: «Разделительные линии штрих-кода не имеют полного сходства с графическим изображением цифры 6. Конечно, никто не может вам запретить все равно считать по-своему и верить, что разделительные линии штрих-кода – это шестерки. Но это уже вопрос не знания, а веры. И тогда вам следует опасаться дачных заборов, так как каждые две доски любого штакетника по вашей логике тоже обозначают шестерку, и в одном заборе их может быть великое множество… Но пусть мы все-таки предположим, что эти линии на самом деле завуалированные шестерки. Число антихриста, как известно, 666, а в штрих-коде это будет, например, 6, 012345, 6, 789012, 6. Если бы это было число антихриста, то в Апокалипсисе должно было бы быть написано примерно так: числом зверя является любое многозначное число, имеющее в своем составе не менее трех цифр шесть в произвольной последовательности. Но там сказано совсем другое. „Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя. Число его шестьсот шестьдесят шесть“ (Откр., гл.13 ст.18). И беда наша в том, что считать число зверя берутся все подряд, а не те, к кому обращается Иоанн Богослов» [427]. «Не мы ли с вами тоскуем по порядку и по твердой руке? Или мы думаем, что к порядку будут призваны все остальные, кроме нас самих? Так не бывает. Порядок действительно нужен. И он должен быть всеобщим, или это будет и не порядок вовсе. Значит, каждый из нас должен потерять какую-то часть своей нынешней личной свободы и независимости… Слава Богу, что государство требует у нас не душу, не жизнь и даже не имущество, а всего лишь отчет о наших доходах и расходах» [428]. «Нравится это кому-то или нет, но рано или поздно антихрист придет. И конец света наступит, как бы мы ни старались его оттягивать. Можно добиться всемирного запрещения использования штрих-кодов, можно прекратить производство новых компьютеров и уничтожить все уже созданные, но ведь это не отменит и не отсрочит пришествие в мир антихриста. Можно сколько угодно возмущаться, например, зависимостью человека от воздуха. Можно написать огромный плакат: „Даешь жизнь в безвоздушном пространстве“, можно собрать миллиард подписей за отмену кислородной зависимости, но от этого ничего не изменится. Так стоит ли воевать с компьютерами, штрих-кодами, ИНН т. п. Как можно изменить или отсрочить то, что наметил сам Бог? Лучше поберечь силы для серьезной борьбы и свое спасение. Время, когда эти силы нам понадобятся, может быть, уже близко, а, может, и нет» [429].
Федосеевец М. О. Шахов, директор старообрядческого исследовательского центра, пояснил, что «Старообрядчество, неоднократно переживавшее эсхатологические тревоги, приняло события вокруг ИНН достаточно спокойно. Объяснять это можно, наверное, по-разному, но факт несомненен. Древлеправославная поморская церковь (беспоповцы) вообще не обсуждает этот вопрос, при том, что для беспоповцев всегда был характерен эсхатологический радикализм. Освященный Собор Русской Православной старообрядческой Церкви в октябре 2000 г. определил, что в ИНН не следует видеть печать антихриста и вопрос о том, принимать ли его, есть дело личных убеждений. Особняком стоят только так называемые „беглопоповцы“ или Древлеправославная Церковь (иерархия в которой в 1923 году установилась с переходом из обновленчества архиепископа Николы (Позднева)). Ее Освященный Собор в августе 2000 г. пришел к выводу, что ИНН – предвестник печати антихриста, превращающий человека в обезличенное число. Малочисленность паствы Древлеправославной Церкви, положение которой усугублено внутренними нестроениями, не позволяет назвать ее позицию типичной для российского старообрядчества»
Но ныне, вопреки церковной традиции, раздаются самоуверенно-модернистские заявления о «печати» и о способе ее поставления: «Если „печать“ будет даваться с понуждением к открытому и явному отречению от Христа, тогда многие не примут ее. Если же открыто и явно не будут принуждаемы отречься от своей веры, тогда весь мир легко примет „печать“» [400]. Такой же «модернизм» содержится и в листовке Одесского Успенского монастыря (осень 1998 г. ), утверждающей, что «печать антихриста» (в понимании составителей листовки – «штрих-код») будет поставлена без согласия самого человека: «Несомненно, для того, чтобы незаметно нанести штрих-код на тело человека, есть множество способов. Осуществляющие „тайну беззакония“ знают, как это сделать незаметно для нас, и нам они этого никогда не скажут». «Те, кто принял этот номер, уже, можно сказать, подпали под влияние антихриста. Старец из Троице-Сергиевой Лавры говорил: „Ничего не принимайте! А то не заметите, как примете печать антихриста!“» [401].
«Русский вестник» пугает тем, что «принятие электронного паспорта под кожу будет чисто „техническим мероприятием“. Вы даже можете не заметить, когда у вас будут сканировать отпечатки пальцев или делать „прививку“» [402]. И, наконец, уже и светские газеты взвинчивают страхи до предела: «Если внешне нам не видно, как в компьютере к нашему ИНН добавляются три шестерки, то где гарантия, что так же незаметно чьей-то (отнюдь не компьютерной) злой волей к нему не прибавят и слова об отречении?» [403]. В Тульской области некоторые бабушки уже боятся получать сдачу в магазине: «ты просунешь руку за сдачей в кассовое окошко – а тебе там лазером незаметно печать антихриста и шлепнут!». Из Удмуртии испуганные прихожанки пишут в Самару: "Теперь еще один вопрос. В нашей больничной поликлинике не допускают на прием к врачам, если нет с собой паспорта и медицинского полиса. Так что же, не ходить и в больницы? Там тоже могут сделать что угодно без нашего ведома, ввести эти «микрочипы» и т. д. " [404].
Главное различие иннэнистского «богословия» от традиционно-церковного – в том, что иннэнисты не ставят вопроса о том, с какими условиями будет связана выдача печати антихриста. По их мнению, дело в самой процедуре выдачи, а не в том, что будет символизировать выдача этой «печати». По церковному учению, «единственным условием ее получения станет добровольное признание всемирного властителя богом» [405]. Модернисты полагают, что никаких мировоззренческих условий не будет: печать просто ставится на любом, кто подвернулся под руку и для ее эффективности не имеет никакого значения, как относится «штампуемый» человек к антихристу.
Вопреки этой волне модернизма в Послании Синода Элладской Церкви от 9 февраля 1998 года было упомянуто вполне традиционное церковное верование – «Вопрос о „печати антихриста“, о котором много говорят и пишут последнее время, который нарушил внутренний покой верующих и вызвал смуту, споры и беспокойство как среди официальных лиц, так и среди простого народа, вообще не является вопросом ни для публичных прений и дискуссий, ни, тем более, для личных и коллективных „авторитетных“ толкований. Святые отцы с трепетом касались тем Апокалипсиса и с величайшей осторожностью высказывали свои мнения, советуя быть предельно бдительными и трезвыми при необходимости сопоставления переживаемых исторических событий с тем, что пророчески описано в Апокалипсисе. „Печать“, будет ли это имя антихриста или число его имени, когда придет момент ее проставления, тогда только повлечет за собой отречение от Христа и сочетание с антихристом, когда будет добровольно принята человеком» [406].
Впрочем, настала пора объяснить причину моего личного неприятия идеи о том, что «печать антихриста» будет ставиться незаметно для самих штампуемых. На мой взгляд, такая мысль находится в противоречии с тем, что сообщает нам о Боге, человеке и сатане ветхозаветная книга Иова. Эт самая загадочная книга Иова, своего рода библейский «коан»: из этой книги можно пригоршнями черпать вопросы, но очень трудно цитировать ответы [407].
Вопрос ставится в самом начале книги: «Был человек в земле Уц, имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла. И родились у него семь сыновей и три дочери. Имения у него было: семь тысяч мелкого скота, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов и пятьсот ослиц и весьма много прислуги; и был человек этот знаменитее всех сынов Востока. И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана. И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее. И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла. И отвечал сатана Господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его и дом его и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; но простри руку Твою и коснись всего, что у него, – благословит ли он Тебя? И сказал Господь сатане: вот, все, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей… И отвечал сатана Господу и сказал: кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него; но простри руку Твою и коснись кости его и плоти его, – благословит ли он Тебя? И сказал Господь сатане: вот, он в руке твоей, только душу его сбереги» (Иов 1, 1-2, 6).
Вот главный вопрос книги Иова: «разве даром богобоязнен Иов?». Это вопрос, поражающий в самое сердце религию как таковую. Это вопрос о том, может ли человек любить Бога ради Бога, а не ради сопутствующих «взяток» в виде здоровья, долголетия, богатства, в конце концов – вечной жизни. Под вопрос была поставлена вообще сама возможность религии как связи с Богом, а не просто «благом».
По слову апостола Павла, «любовь не ищет своего». Но сатана не умеет любить. Поэтому ему кажется, что Творец подкупает преданность своих верных. Именно любовь в отношениях Бога и людей более всего загадочна для сатаны: ему непонятно и то, как любовь могла соделать Бога человеком и возвести Его на голгофский крест; и то, что человек может «оставить все» земное и идти к тому же кресту.
В книге Иова сатане кажется, что достаточно отобрать у человека те дары, которыми Бог наделил человека – и тот обнаружит, что на самом деле любил не Бога, а вот эти земные подарки. Поскольку вопрос поставлен о самом сокровенном: любви Бога и человека, Господь разрешает сатане реализовать задуманный им «эксперимент». Речь идет не просто о человеке по имени Иов. Речь идет о человеке.
Обратим внимание на то, что без соизволения Господа сатана не может прикоснуться даже к имуществу верующего человека, а тем паче к его телу. Обратим внимание на то, что Бог дозволил больше, чем требовал диавол [408]. Тот говорит: «посли руку Твою и коснися» (Иов 2, 5), Бог же отвечает: «предаю его тебе» (Иов 2, 6; церковно-славянский перевод). Обратим внимание и на то, как при этом Господь защищает свободу души своего раба: к душе его Он запрещает прикасаться.
Иов выстоял. Он смог это сделать потому, что было сокрушено его тело, но осталась нетронута душа. И здесь важно сопоставить книгу Иова с «Фаустом» Гете. Ведь Гете просто продолжает книгу Иова. В прологе «Фауста» совершается третье искушение Иова. Бог здесь говорит Мефистофелю: «Тебе позволено, иди и завладей его душою, и если сможешь, поведи путем разврата за собою». Но потому и оказывается возможным спасение Фауста в конце: «Кто ослеплен богами – чист душой»; поэтому и возможно спасение свыше [409].
Для сатаны все, что есть в религии – это корысть. Позиция Иова другая. Елиуй резюмирует слова Иова: «нет пользы» (Иов 24, 9). У Иова таких слов нет, но резюме точное. К Богу по Иову надо идти не ради пользы.
Иову предстоит ответить на вопрос: «Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?» (Иов 2, 10).
И тут оказывается, что в подобных вопросах все зависит от того, что считать итогом – вопрос или ответ… Привычка объяснять может мешать расслышать.
Ведь Бог не дает ответа на вопрос о причинах страданий Иова. Он отвергает слишком поверхностные теодицеи друзей Иова. Но Свой ответ Он не вмещает в слова. Он лишь показывает Иову, что «длинней земли мера Его» (Иов 11, 9). А главное – дает увидеть Себя. Вот –тот ответ, который нельзя цитировать, нельзя втиснуть в слова: Бог показывает Иову иррациональность таинственных, стихийных, Божественных энергий в ответ на его требование законной справедливости и рациональной понятности Провидения. И после этого Иов склоняется перед этой тайной. В конце концов есть ответ на каждый жизненный и важный вопрос. И ответ этот в глубине своей: Бог есть Бог. Дальнейшее вопрошание невозможно.
Истинный ответ дается сердцу Иова: «Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя» (Иов 42, 5). Концовка книги Иова – параллельное место к вопросу Пилата что есть истина. Перед лицом Истины нельзя спрашивать о ней. Иов это понял: «я вижу Тебя и умолкаю». Нельзя бесконечно спрашивать лишь о Боге. Хотя бы иногда надо спросить самого Бога. Надо обратится к Тому, Кто по сути выразим и познаваем лишь в звательном падеже: «Боже мой!».
Похоже, что что-то подобное понял и Экзюпери. Памятуя, что бытие полнее человеческих слов, он написал в своей последней книге: "Ах, Господи! Перейдут времена, Ты станешь складывать в житницу сотворенное, Ты отворишь дверь болтливому человеческому роду, чтобы навек поместить его у Себя в хлеву и, как от болезни, разрешишь нас от всех вопросов. Ибо я понял: продвинуться вперед – значит узнать, что вопрос, который тебя мучил, потерял смысл. Я спросил своих ученых, а они – о Господи! – рассмеялись, потому что истина явилась перед ними как ненужность этих вопросов. Я ведь знаю, Господи, что мудрость не умение отвечать, а избавление нашей речи от превратностей. Вот влюбленные сидят на низкой ограде, они сидят рядышком и болтают ногами, они не нашли ответов на вопросы, которые задавали вчера. но я знаю любовь, – им не о чем больше спрашивать. Только безумец можеть уповать на ответ от Господа. Если Он примет тебя, Он избавит тебя от лихорадки вопросов, отведя их Своей рукой как головную боль. Вот так [410]. Отголосок мудрости Иова слышится и у К. С. Льюиса, одна из героинь которого говорит: «Теперь я знаю, Господи, почему Ты не отвечаешь. Потому что Ты Сам – ответ. Перед ликом Твоим умирают вопросы» [411].
Но сатана, даже видя Господа, остается при своих «вопросах» и «интересах»… Высший же из его интересов – это стремление стать «Господом», господином, владыкой. Это желание переадресовать на себя те чувства, которые люди испытывают ко Творцу. Поскольку же эти чувства людей, по представлениям падшего ангела, вполне объяснимы и корыстны, то их можно просто перекупить. Чего вы желаете от Творца? Вот все это я и дам вам, причем в этой жизни. Не будучи в состоянии дать людям духовные дары, сатана постарается завалить их дарами земными, осязаемыми с последующим призывом: «Забудь о Боге, мне молись – мои верней награды!» (так демон Асмодей искушает в «Деве» Жуковского).
Антихрист как вместо-Христос пожелает, чтобы люди относились к нему так, как христиане к своему Господу [412]. Христианство предполагает ли сознательность веры? – Да. Вот сатане и желается, чтобы его сознательно чтили. Он слишком горд, чтобы принимать служение от тех, кто даже и не замечает, что служит ему. Если ему удастся кого-то обмануть и заставить совершить нечто угодное сатане так, что согрешающий даже и не будет знать, кому же он оказал услугу – то это еще не будет означать того, что сатана выиграл у Бога «пари» о человеке и его предназначении. А вот если бы ему удалось заставить всю человеческую популяцию вполне сознательно продекларировать: «Тебе, подателю земных благ мы служим, а не занебесному Богу!» – вот тогда его тщеславие было бы утешено (его разочаруют только святые пророки-обличители – и их придется «устранить»)…
В общем – не стоит отождествлять политику и религию. В политике цель – власть, все остальное лишь средство. Для антихриста глобальная власть – не цель, а только средство к тому, чтобы получить доступ к воле людей. Обманутая воля, скованная воля – это еще лишь полпобеды. Тот спор между Богом диаволом, который мы видим на страницах книги Иова, ведется именно из-за человека. Спор не закончен, ибо ничего не изменилось: «Так и ныне и Иов тот же, и Бог тот же, и диавол тот же» [413]. И только свободное склонение воли человека может разрешить это спор. Поступки, совершенные бессознательно, «не засчитываются»: для сути спора они не имеют никакого значения.
В общем, «печать антихриста» надо еще заслужить в очах того, кто будет ею награждать своих верных.
Итак, «печать антихриста» не столько порождает некоторое внутреннее отречение от Христа, сколько выражает его. Та душа, которая утратила желание жить во Христе, уже несет в себе дух антихриста, который и выразится в принятии «печати». Печать – знак собственности и принадлежности. Как на монетах древнего мира изображался император ради обозначения того, что эта монета является его собственностью, так и печать миропомазания ставится на нас, чтобы объявить о том, что мы уже не рабы миру, что мы избрали иной путь: пожелали служить Христу. Так и «печать антихристова» будет знаменовать тех людей, которые уже задолго перед ее внешним принятием потеряли желание искать Христа.
Поэтому у отцов встречается весьма расширительное понимание «печати антихриста».
«Некоторые святые отцы, не опровергая традиционного понимания начертания зверя на правую руку и чело, давали нравственное толкование: правая рука – деятельная жизнь по заповедям Божиим, чело – познание истины Божией. Принявший на правую руку и чело начертание зверя не может совершать куплю, т. е. выкуп Царствия Небесного за земную жизнь. Данное толкование основывается на словах из притчи Господа: „Куплю дейте, дондеже прииду“ (Лк.19, 13)» [414].
Или: «Злопомнение есть печать антихриста, и сердце злопамятного запечатлено печатию его. И когда антихрист (то есть дух антихристов, действующий в миру) кладет эту печать, то от этой печати злопамятства всегда обмирает сердце человеческое… так обмирает человек, когда сердце его бывает запечатлено ненавистию. Это проклятое злопамятство делает человека столь бесчувственным, что люди сами умерщвляют себя разными смертями» [415]. Издатели поучений преподобного Нила поясняют: святой считает, что все смуты, революции и нестроения «от злопамятства, то есть горделивого осуждения недостатков ближних, непочтительности родителям, подчиненных к начальникам и т. п… Особенно тонко этот яд осуждения излит в творениях <Л. >Толстого… Читающая их с увлечением молодежь отравляется от юности ядом злопомнения и осуждения, печатлеется печатию антихристовою, теряет доверие к Церкви» [416].
Преподобный Макарий Оптинский, говоря о том, что многие стесняются креститься на людях, предполагает: «Как же это враг налагает печать на челе и на правой руке? Не иначе как вводит в обычаи света постепенно свои ухищрения; да еще лукаво скрывает себя со своими действиями, – внушает людям, что нет диавола» [417].
Богословы предреволюционной поры предпочитали обращать внимание на внутреннее состояние людей, а не на внешние знаки: «Это число зверя или имени зверя не есть знак чисто буквальный, но символический, таинственный, вероятно, выражает характер исповедания веры или превратный образ мыслей и жизни того общества людей, которое здесь называется зверем. Иметь имя зверя или число имени его в таинственном смысле значит исповедать то учение, которое проповедует зверь, и тем отличаться от прочих» [418].
Свт. Иоанн Златоуст употребляет то самое слово – «начертание» – которое так завораживает нынешних полемистов. От людей, чрезмерно озабоченных своим отношением к ИНН, можно услышать, что, поскольку в Откровении говорится о «начертании», то этим обозначается именно внешний вид печати. Штрих-код же состоит из «черт», а, значит, это и есть «начертание»… Сравним эти самодеятельные богословские потуги со словом св. Иоанна Златоуста: «Пропев два или три псалма, и кое-как совершив обычные молитвы, вы расходитесь, думая, что этого достаточно для вашего спасения. Слышали ли вы, что говорит Бог через пророка: людие сии устнами чтут Мя, сердце же их далече отстоит от Мене (Ис.29, 13). Пусть же не будет сказано то же и про нас. Поэтому изгладь буквы, или лучше: те начертания, которые диавол напечатлел в душе твоей, и принеси мне сердце, свободное от всех житейских смятений, чтобы я мог написать беспрепятственно на нем то, что хочу. Теперь ничего нельзя видеть в нем, кроме диавольских письмен: хищения, любостяжания, зависти и злобы. Потому-то я, когда беру ваши листы, не могу даже и читать их; я не нахожу тех букв, которые мы написываем вам во дни воскресные, и с которыми отпускаем вас, но нахожу вместо их другие – негодные и искривленные. Мы стираем эти буквы, и пишем буквы духовные, а вы, выйдя отсюда, предаете сердца ваши действиям диавола, и опять доставляете ему случай написать в вас свое, вместо нашего. Впрочем, я не перестану исполнять свою обязанность, и писать в вас правильные буквы. Если же вы будете разрушать наш труд, то нам предстоит несомненная награда, а вам немалая опасность» [419].
Вот еще два возможных понимания «печати»: число из «трех шестерок» есть символ антихристовой «маеты», оно означает тоску души, лишенной Христа. «Шестеричное число есть число будничного труда и работы, постоянного беспокойства и усталости (666 – три раза повторенное число рабочих дней в неделе); истинную же субботу (успокоение) дарует только Христос, а с ним и новый день вечного мира» [420].
Кроме того, шестерка – это цифра, предшествующая семи. Семь – знак добротности и полноты, церковной благодатности. Шесть – то, что предельно близко, то, что уже как будто прикоснулось к этой полноте.666 – это предельная устремленность к полноте, но – все же в каждой своей детали, в каждой своей подробности так и не доходящая до нее. Это – пародия на церковь, так и не становящаяся церковью [421]. Самая страшная ложь – ложь правдоподобная… В итальянском городе Орвието есть фреска «Страшный Суд», исполненная в начале XVI века художником Л. Синьорелли. На ней есть и изображение антихриста. Он облачен в те же одежды, что и Христос (в традиционной христианской иконографии). У них похожие черты лица, волосы, бороды… И только глаза у антихриста – злые-злые [422]. Антихрист и в самом деле будет притворяться Христом. Шестерка, притирающаяся к Семи, и есть максимум притворства, то есть вершина обмана [423].
Синод Элладской Церкви, выступая в июне 1997 г. против кощунственного использования «трех шестерок» в государственных документах Греции (в Греции, напомню, в отличие от Украины и от России, православие является государственной религией, и потому церковная оценка деятельности государства там более уместна), пояснял: «Наша Церковь признает, что печать Христова не есть некий внешний символ, но есть благодать Святого Духа, освящающая человека в Таинстве Крещения. Так и „печать антихриста“ не есть нечто внешнее, навязанное извне, но есть вольное отсечение себя от благодати Святого Духа через добровольное отречение от веры в то, что Иисус Христос есть Сын Божий и Спаситель мира» [424].
Но вот какое толкование не встречалось в церковной традиции – это представление, будто человек может невзначай наткнуться на «печать антихриста», а та помимо воли человека совершит духовный переворот в его душе и из раба Христова сделает его прислужником антихриста (листовка Одесского Успенского монастыря уверяет, будто «идентификационный номер соединяет нас с диаволом» [425]). Это представление, нередко озвучиваемое сегодня даже монахами (а монахи в Православии призваны быть носителями и защитниками традиции), есть нечто вполне модернистское.
Модернистским оно является потому, что прямо противоречит голосу Отцов, по суждению которых «Поклониться антихристу и принять его печать означает признать его Богом, то есть делом, словом и помышлением исповедать его. Поставление печати на лоб и руку знаменует изменение мыслей и дел» (Св. Арефа Кесарийский) [426].
В кассетах «ИНН и печать антихриста», распространяемых некиим «Православным обществом „Дискос“», компьютерное понимание «печати» прямо противопоставляется «вере старушек» в то, что «печать» будет содержать в себе слова «твой есмь аз». Так эти модернисты производят совершенно сознательный разрыв со святоотеческой традицией (как всегда в таких случаях –именуемой «старушечьей верой»).
О том, что именно позиция радикальных борцов с ИНН есть позиция модернистов, можно узнать хотя бы из сопоставления их голоса с голосом старообрядчества.
В Белокриницком согласии на заседании Совета Митрополии в мае 2000 г. свящ. Геннадий Чунин из Санкт-Петербурга сделал доклад «Налоговый номер и печать антихриста».
Вполне резонно докладчик пояснил: «Разделительные линии штрих-кода не имеют полного сходства с графическим изображением цифры 6. Конечно, никто не может вам запретить все равно считать по-своему и верить, что разделительные линии штрих-кода – это шестерки. Но это уже вопрос не знания, а веры. И тогда вам следует опасаться дачных заборов, так как каждые две доски любого штакетника по вашей логике тоже обозначают шестерку, и в одном заборе их может быть великое множество… Но пусть мы все-таки предположим, что эти линии на самом деле завуалированные шестерки. Число антихриста, как известно, 666, а в штрих-коде это будет, например, 6, 012345, 6, 789012, 6. Если бы это было число антихриста, то в Апокалипсисе должно было бы быть написано примерно так: числом зверя является любое многозначное число, имеющее в своем составе не менее трех цифр шесть в произвольной последовательности. Но там сказано совсем другое. „Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя. Число его шестьсот шестьдесят шесть“ (Откр., гл.13 ст.18). И беда наша в том, что считать число зверя берутся все подряд, а не те, к кому обращается Иоанн Богослов» [427]. «Не мы ли с вами тоскуем по порядку и по твердой руке? Или мы думаем, что к порядку будут призваны все остальные, кроме нас самих? Так не бывает. Порядок действительно нужен. И он должен быть всеобщим, или это будет и не порядок вовсе. Значит, каждый из нас должен потерять какую-то часть своей нынешней личной свободы и независимости… Слава Богу, что государство требует у нас не душу, не жизнь и даже не имущество, а всего лишь отчет о наших доходах и расходах» [428]. «Нравится это кому-то или нет, но рано или поздно антихрист придет. И конец света наступит, как бы мы ни старались его оттягивать. Можно добиться всемирного запрещения использования штрих-кодов, можно прекратить производство новых компьютеров и уничтожить все уже созданные, но ведь это не отменит и не отсрочит пришествие в мир антихриста. Можно сколько угодно возмущаться, например, зависимостью человека от воздуха. Можно написать огромный плакат: „Даешь жизнь в безвоздушном пространстве“, можно собрать миллиард подписей за отмену кислородной зависимости, но от этого ничего не изменится. Так стоит ли воевать с компьютерами, штрих-кодами, ИНН т. п. Как можно изменить или отсрочить то, что наметил сам Бог? Лучше поберечь силы для серьезной борьбы и свое спасение. Время, когда эти силы нам понадобятся, может быть, уже близко, а, может, и нет» [429].
Федосеевец М. О. Шахов, директор старообрядческого исследовательского центра, пояснил, что «Старообрядчество, неоднократно переживавшее эсхатологические тревоги, приняло события вокруг ИНН достаточно спокойно. Объяснять это можно, наверное, по-разному, но факт несомненен. Древлеправославная поморская церковь (беспоповцы) вообще не обсуждает этот вопрос, при том, что для беспоповцев всегда был характерен эсхатологический радикализм. Освященный Собор Русской Православной старообрядческой Церкви в октябре 2000 г. определил, что в ИНН не следует видеть печать антихриста и вопрос о том, принимать ли его, есть дело личных убеждений. Особняком стоят только так называемые „беглопоповцы“ или Древлеправославная Церковь (иерархия в которой в 1923 году установилась с переходом из обновленчества архиепископа Николы (Позднева)). Ее Освященный Собор в августе 2000 г. пришел к выводу, что ИНН – предвестник печати антихриста, превращающий человека в обезличенное число. Малочисленность паствы Древлеправославной Церкви, положение которой усугублено внутренними нестроениями, не позволяет назвать ее позицию типичной для российского старообрядчества»