Страница:
— И все-таки, возможно, одного, двоих, а то и больше могли захватить живыми, — с нажимом проговорил Логан.
— Все зависит от того, сколько людей было вовлечено, — проговорил задумчиво Варак.
— А почему это так важно, Гидеон? — заинтересовался Самуил Уинтерс.
— Потому что все мы знаем о тех экстраординарных мерах, которые правительство предприняло для того, чтобы обеспечить безопасность Кендрика, — ответил Логан, изучая яйцо Варака. — И я думаю, нам следует выяснить, каким образом эти фанатики все же проникают в нашу страну, несмотря на такие мощные меры безопасности. Милош, что вы можете сказать по этому поводу?
— Кое-что могу, но лучше подождем пару дней. Федеральные службы безопасности наверняка обратят внимание на кое-какие совпадения и сделают соответствующие выводы.
— Что вы такое говорите, черт побери? — взорвалась Маргрет Лоуэлл.
— Я полагаю, вы все уже знаете о том, что случилось с Эндрю Ванвландереном.
— Лично я ничего не знаю! — заявила Маргрет Лоуэлл.
— А что с ним? — спросил Гидеон Логан.
— Стоит ли нам об этом говорить? — не без ехидства добавил Мандель.
— Он умер, — сказал Эрик Сандстрем и откинулся на спинку стула.
Это сообщение повергло всех в изумление. Почему-то все посмотрели на Самуила Уинтерса.
— Это случилось сегодня рано утром в Калифорнии. У нас газеты уже вышли, поэтому сообщение о его кончине появится в вечерних изданиях, — объяснил Уинтерс. — Причиной смерти стал сердечный приступ. Я слышал об этом по радио.
— Я тоже, — добавил Сандстрем.
— Я не слушала радио, — произнесла Маргрет Лоуэлл.
— Я был на яхте, потом в самолете, — заметил Гидеон Логан.
— Я приобщался к спорту, — добавил Иаков Мандель.
— Это не самое значительное событие дня, — продолжил Сандстрем. — Потому что утренняя «Вашингтон пост» поместила сообщение о смерти Ванвландерена то ли на четвертой, то ли на пятой полосе, а он, между прочим, был хорошо известен в этом городе. А за пределами Сан-Диего и Палм-Спрингс вообще мало кто слышал о его кончине.
— А какая тут связь с палестинцами? — спросил Логан, внимательно глядя на Варака.
— Сердечный приступ, сэр, под вопросом! — отчеканил Варак.
Наступила тишина. Напряженные лица у всех сидящих за столом застыли. Каждый внимательно посмотрел на остальных, медленно переводя взгляд. Чудовищность преступления накатила на участников встречи, как девятый вал.
— Это экстраординарное заявление, мистер Варак, — нарушил молчание Уинтерс. — Пожалуйста, объясните все так, как вы объяснили мне!
— Люди из окружения вице-президента Боллингера, сделавшие внушительные вклады в партийные фонды и имеющие интересы, которые они защищают, передрались между собой. Я узнал, что там образовалось несколько фракций. Одни хотят сместить вице-президента, поставив на его место своего человека, другие — сохранить его, третьи настаивают на том, что необходимо подождать, пока не прояснится политическая обстановка.
— Ну и... — протянул Иаков Мандель, снимая очки в серебряной оправе.
— Единственный человек, одинаково для всех неприемлемый, — это Эван Кендрик.
— И что дальше, Милош? — спросила Маргрет Лоуэлл.
— Все, что мы делаем, содержит в себе элемент риска, миссис Лоуэлл, — ответил Варак. — Я никогда не пытался это приуменьшить, несмотря на то, что гарантирую всем вам анонимность. Тем не менее, для того чтобы начать кампанию по выдвижению конгрессмена Кендрика, нам пришлось создать политический комитет, который будет заниматься рекламной агитацией, пополнять фонд. При этом вы нигде не будете фигурировать. Но, как вы понимаете, на это ушло несколько недель, и вполне возможно, что новость достигла Сан-Диего... Нетрудно себе представить реакцию людей Боллингера, особенно из той фракции, которая его поддерживает. Они понимают: Кендрик — настоящий американский герой, жизнеспособный кандидат, который легко получит мандат на волне популярности. Именно так, как это предполагаем и мы с вами. Эти люди вполне могли запаниковать и поискать иное решение. Среди них могла оказаться чета Ванвландеренов. Миссис Ванвландерен, начальник отдела кадров вице-президента, имеет очень большие связи в Европе и на Ближнем Востоке.
— Боже праведный! — воскликнул Сандстрем. — Вы полагаете, что вице-президент Боллингер несет ответственность за эти террористические акции, за убийства?
— Непосредственно не несет, сэр. Это напоминает замечание Генриха II, высказанное в адрес Томаса Беккета: «Кто-нибудь освободит меня от этого неистового священника?» Король не давал ни приказа, ни указаний, он просто задал вопрос со значением. Возможно, у короля было такое чувство юмора. Однако его рыцари не упустили сути. А здесь суть в том, что могущественные люди помогли этим убийцам попасть к нам в страну, затем, как только те прибыли сюда, обеспечили их всем необходимым.
— Это невероятно! — прошептал Мандель, огибая и разгибая дужки очков.
— Подожди минутку, — прервал его Гидеон Логан, по-прежнему не сводя глаз с Варака. — Вы предположили, что сердечный приступ Ванвландерена — фикция. Почему вы так думаете, и если вы правы, то какое это имеет отношение к палестинцам?
— Первоначальные подозрения у меня возникли, когда я узнал, что буквально через час после того, как тело привезли в морг, миссис Ванвландерен распорядилась немедленно его кремировать, утверждая, что они с мужем имели взаимную договоренность насчет этой процедуры.
— Известная процедура, которая уничтожает малейший шанс что-то обнаружить при вскрытии. — Адвокат Лоуэлл кивнула, подтверждая очевидное. — А что вы скажете, Милош, насчет связи с палестинцами?
— Начнем с того, что здоровый человек, спортсмен, у которого никогда не болело сердце, умирает менее чем через сутки после нападения на дом Кендрика. Дальше примем во внимание обширные связи миссис Ванвландерен на Ближнем Востоке, узнать о которых меня побудил наш короткий разговор с ней на последнем совещании. Федеральным разведывательным службам остается соединить по кусочкам эти моменты, сопоставить их с датами и, если все совпадет, соотнести с резней.
— Но если Ванвландерен имел дело с террористами, то почему его убили? — изумился Сандстрем. — Ведь он был одним из тех, кто дергал за веревочки.
— Я отвечу на это, Эрик, — сказала Маргрет Лоуэлл. — Самый лучший способ убрать свидетеля — уничтожить его. Убивают курьера, а не того, кто послал записку. Таким образом, подстрекателя невозможно выследить.
— Нет, все это слишком! — выкрикнул Иаков Мандель. — Неужели в верхних эшелонах власти, в нашем правительстве и такое отребье?
— Все возможно, мой друг, — ответил ему Самуил Уинтерс.
— Это — трагедия, — горестно покачал головой Мандель. — Такая многообещающая нация мучается изнутри. Они же нарушают все правила, все законы. Ради чего?
— Ради них самих, — пояснил Гидеон Логан.
— Как вы думаете, Милош, что произойдет? — вновь задала вопрос Маргрет Лоуэлл.
— Если мои догадки правильные и все пойдет своим курсом, то, безусловно, эта история получит огласку, но без каких-либо ссылок на высокопоставленных лиц из правительственных кругов, вступивших в контакт с террористами. Найдут дохлых козлов отпущения. Вашингтон не имеет права позволить себе поступить иначе.
— А Боллингер? — Сандстрем вновь откинулся на спинку стула.
— Официально, если козлы отпущения окажутся достаточно убедительными, его можно будет снять с крючка. Но это не наша забота.
— Интересное заявление, если не блестящее, мистер Варак, — проговорил Уинтерс. — А мы что же, будем сидеть, сложа руки?
— Вовсе нет, сэр. Несмотря на то, что мне нужно вернуться в Чикаго, я провел определенную работу с персоналом телефонной компании в Сан-Диего. Они обеспечат меня пленками с записью всех звонков в резиденцию и офис Боллингера и звонков его людей к миссис Ванвландерен. Это даст нам все исходные номера, и таким образом появится достаточно материала, чтобы убедить вице-президента без всякой шумихи снять свою кандидатуру на предстоящих выборах.
Самуил Уинтерс положил телефонную трубку и подошел к Милошу Вараку, стоявшему у окна.
— Так кто же из них? — спросил Милош, провожая взглядом последний лимузин.
— Думаю, вы это узнаете еще до того, как в Калифорнии наступит утро... Вертолет скоро будет здесь. Реактивный лайнер в Истоне готов взлететь минут через сорок пять.
— Спасибо, сэр. Но мне кажется, зря мы делали все эти приготовления.
— Случай довольно тяжелый, Милош. Кто бы он ни был, не вздумайте ему звонить. Он или она должны проявиться самостоятельно. В отеле все готово?
— Да. У моего водителя ключи от служебного входа от номера. Я воспользуюсь грузовым лифтом.
— Скажите, сценарий, который вы нам сегодня представили, соответствует действительности? Неужели Эндрю Ванвландерен напрямую был связан с палестинцами?
— Нет, сэр, такое невозможно. Его жена никогда не позволила бы ему это сделать. Она его убила бы, если бы он даже попытался. Дело подобного рода требует очень сложных приготовлений. Конечно, с трудом, но она их выследила бы, ни за что не упустила бы своего шанса. Ардис слишком профессиональна.
— Скрипка-скрипочка... — произнесла она устало, имитируя Скарлетт О'Хару и глядя в потолок. — Обо всем подумаю завтра, если, конечно, смогу. — Потом села, изучила инструкцию отеля, как пользоваться телефоном, наконец, сняла трубку и набрала соответствующие цифры.
— Да?
— Эм-Джей, ты что, домой уже не ходишь?
— А ты уже дома, дорогая?
— Я уже не знаю, где мой дом, но по секрету скажу, что скоро обрету постоянное пристанище, где сразу же поселю тебя, дядя Митч.
— Дядя?.. Боже правый, наверное, ты хочешь, как в детстве, покататься на пони. В чем дело?
— Дом может появиться вместе с одним нашим общим знакомым.
— Надо же! Ты делаешь успехи.
— Не я, а он. Даже говорил о супружеском стаже. Чего-то там про двадцать не то тридцать лет.
— Ну надо же!
— Настоящий дом, дети и все такое...
— Тогда, Адриенна, давай оставим его в живых. Калейла покачала головой просто для того, чтобы вернуть себя к реальности:
— Адриенна оживила его. Вот в чем дело!
— Прекрасно! Каждый человек должен поймать свой миг счастья. И ты знаешь, что я хочу для тебя всего этого.
— А у тебя никогда ничего подобного не было, да?
— Я сам это хотел, разведчица Рашад.
— Дядя Митч... Или мне лучше сказать «сэр»?
— Говори что нравится, но послушай меня. Из клиники поступило первое сообщение о пленнике. Они путешествуют по израильским паспортам, как священники-марониты из Ливана. Этот парнишка слишком много знает. Ему каким-то образом разрешили стать членом группы. Из-за Кендрика... Парень получил увечье, когда бежал в Маскате с нашим конгрессменом из тюрьмы.
— Я знаю. Эван мне рассказывал. Они ехали в полицейском фургоне и думали, что их везут на казнь.
— Становится и в самом деле опасно. Юнцу мало что известно, да и в том, что знает, он полностью уверен. Но из того, что наши «химики» нахимичили, получается, обе группы должны были встретиться возле какого-то аэропорта. «Группа один» должна была воссоединиться с «Группой два». Словом, из Фэрфакса и из Меса-Верде террористы сразу должны были лететь в какую-то другую страну.
— Вот это размах! Это какие же деньжищи требовались, а? Грамотные у них агенты, как я посмотрю...
— Расторопные ребята и конспираторы отменные. Можно даже сказать, скромные труженики бюрократического аппарата.
— Кстати, я нахожусь двумя этажами выше убитой горем вдовы.
— За ее офисом следят. Ей сообщили, что, ты к ней наведаешься с визитом.
— В таком случае я сейчас наряжаюсь и иду на дело. К слову сказать, пришлось купить пару туалетов, чтобы не посрамить честь и так далее... Дорогие, черт возьми! Давай вернем потом и скажем, что по размеру не подошли. Костюмы несколько строги.
— Принимая во внимание прошлое миссис Ванвландерен, ты могла бы одеться и с большим шиком.
— Ну хорошо, костюмы не так уж и строги...
— Могу себе представить! Позвони, когда все закончится. Калейла положила трубку, посмотрела на нее, потом подняла с пола сумку и вытащила из нее листок бумаги, на котором был записан телефон Эвана в Меса-Верде. Через секунду она набрала номер:
— Конечно, дорогая, но вам придется немного подождать, пока я его найду. Он прощается с приятным молодым греком.
— С кем?
— Думаю, с греком. Он знаком со многими, с кем конгрессмен водил дружбу в Аравии или где-то там еще...
— О ком вы говорите?
— О священнике. Молодом священнике.
— Спасайтесь! Спасите Эвана! — закричала Калейла. — Где охрана! Где? Его сейчас убьют! Спасите его!
Глава 33
— Все зависит от того, сколько людей было вовлечено, — проговорил задумчиво Варак.
— А почему это так важно, Гидеон? — заинтересовался Самуил Уинтерс.
— Потому что все мы знаем о тех экстраординарных мерах, которые правительство предприняло для того, чтобы обеспечить безопасность Кендрика, — ответил Логан, изучая яйцо Варака. — И я думаю, нам следует выяснить, каким образом эти фанатики все же проникают в нашу страну, несмотря на такие мощные меры безопасности. Милош, что вы можете сказать по этому поводу?
— Кое-что могу, но лучше подождем пару дней. Федеральные службы безопасности наверняка обратят внимание на кое-какие совпадения и сделают соответствующие выводы.
— Что вы такое говорите, черт побери? — взорвалась Маргрет Лоуэлл.
— Я полагаю, вы все уже знаете о том, что случилось с Эндрю Ванвландереном.
— Лично я ничего не знаю! — заявила Маргрет Лоуэлл.
— А что с ним? — спросил Гидеон Логан.
— Стоит ли нам об этом говорить? — не без ехидства добавил Мандель.
— Он умер, — сказал Эрик Сандстрем и откинулся на спинку стула.
Это сообщение повергло всех в изумление. Почему-то все посмотрели на Самуила Уинтерса.
— Это случилось сегодня рано утром в Калифорнии. У нас газеты уже вышли, поэтому сообщение о его кончине появится в вечерних изданиях, — объяснил Уинтерс. — Причиной смерти стал сердечный приступ. Я слышал об этом по радио.
— Я тоже, — добавил Сандстрем.
— Я не слушала радио, — произнесла Маргрет Лоуэлл.
— Я был на яхте, потом в самолете, — заметил Гидеон Логан.
— Я приобщался к спорту, — добавил Иаков Мандель.
— Это не самое значительное событие дня, — продолжил Сандстрем. — Потому что утренняя «Вашингтон пост» поместила сообщение о смерти Ванвландерена то ли на четвертой, то ли на пятой полосе, а он, между прочим, был хорошо известен в этом городе. А за пределами Сан-Диего и Палм-Спрингс вообще мало кто слышал о его кончине.
— А какая тут связь с палестинцами? — спросил Логан, внимательно глядя на Варака.
— Сердечный приступ, сэр, под вопросом! — отчеканил Варак.
Наступила тишина. Напряженные лица у всех сидящих за столом застыли. Каждый внимательно посмотрел на остальных, медленно переводя взгляд. Чудовищность преступления накатила на участников встречи, как девятый вал.
— Это экстраординарное заявление, мистер Варак, — нарушил молчание Уинтерс. — Пожалуйста, объясните все так, как вы объяснили мне!
— Люди из окружения вице-президента Боллингера, сделавшие внушительные вклады в партийные фонды и имеющие интересы, которые они защищают, передрались между собой. Я узнал, что там образовалось несколько фракций. Одни хотят сместить вице-президента, поставив на его место своего человека, другие — сохранить его, третьи настаивают на том, что необходимо подождать, пока не прояснится политическая обстановка.
— Ну и... — протянул Иаков Мандель, снимая очки в серебряной оправе.
— Единственный человек, одинаково для всех неприемлемый, — это Эван Кендрик.
— И что дальше, Милош? — спросила Маргрет Лоуэлл.
— Все, что мы делаем, содержит в себе элемент риска, миссис Лоуэлл, — ответил Варак. — Я никогда не пытался это приуменьшить, несмотря на то, что гарантирую всем вам анонимность. Тем не менее, для того чтобы начать кампанию по выдвижению конгрессмена Кендрика, нам пришлось создать политический комитет, который будет заниматься рекламной агитацией, пополнять фонд. При этом вы нигде не будете фигурировать. Но, как вы понимаете, на это ушло несколько недель, и вполне возможно, что новость достигла Сан-Диего... Нетрудно себе представить реакцию людей Боллингера, особенно из той фракции, которая его поддерживает. Они понимают: Кендрик — настоящий американский герой, жизнеспособный кандидат, который легко получит мандат на волне популярности. Именно так, как это предполагаем и мы с вами. Эти люди вполне могли запаниковать и поискать иное решение. Среди них могла оказаться чета Ванвландеренов. Миссис Ванвландерен, начальник отдела кадров вице-президента, имеет очень большие связи в Европе и на Ближнем Востоке.
— Боже праведный! — воскликнул Сандстрем. — Вы полагаете, что вице-президент Боллингер несет ответственность за эти террористические акции, за убийства?
— Непосредственно не несет, сэр. Это напоминает замечание Генриха II, высказанное в адрес Томаса Беккета: «Кто-нибудь освободит меня от этого неистового священника?» Король не давал ни приказа, ни указаний, он просто задал вопрос со значением. Возможно, у короля было такое чувство юмора. Однако его рыцари не упустили сути. А здесь суть в том, что могущественные люди помогли этим убийцам попасть к нам в страну, затем, как только те прибыли сюда, обеспечили их всем необходимым.
— Это невероятно! — прошептал Мандель, огибая и разгибая дужки очков.
— Подожди минутку, — прервал его Гидеон Логан, по-прежнему не сводя глаз с Варака. — Вы предположили, что сердечный приступ Ванвландерена — фикция. Почему вы так думаете, и если вы правы, то какое это имеет отношение к палестинцам?
— Первоначальные подозрения у меня возникли, когда я узнал, что буквально через час после того, как тело привезли в морг, миссис Ванвландерен распорядилась немедленно его кремировать, утверждая, что они с мужем имели взаимную договоренность насчет этой процедуры.
— Известная процедура, которая уничтожает малейший шанс что-то обнаружить при вскрытии. — Адвокат Лоуэлл кивнула, подтверждая очевидное. — А что вы скажете, Милош, насчет связи с палестинцами?
— Начнем с того, что здоровый человек, спортсмен, у которого никогда не болело сердце, умирает менее чем через сутки после нападения на дом Кендрика. Дальше примем во внимание обширные связи миссис Ванвландерен на Ближнем Востоке, узнать о которых меня побудил наш короткий разговор с ней на последнем совещании. Федеральным разведывательным службам остается соединить по кусочкам эти моменты, сопоставить их с датами и, если все совпадет, соотнести с резней.
— Но если Ванвландерен имел дело с террористами, то почему его убили? — изумился Сандстрем. — Ведь он был одним из тех, кто дергал за веревочки.
— Я отвечу на это, Эрик, — сказала Маргрет Лоуэлл. — Самый лучший способ убрать свидетеля — уничтожить его. Убивают курьера, а не того, кто послал записку. Таким образом, подстрекателя невозможно выследить.
— Нет, все это слишком! — выкрикнул Иаков Мандель. — Неужели в верхних эшелонах власти, в нашем правительстве и такое отребье?
— Все возможно, мой друг, — ответил ему Самуил Уинтерс.
— Это — трагедия, — горестно покачал головой Мандель. — Такая многообещающая нация мучается изнутри. Они же нарушают все правила, все законы. Ради чего?
— Ради них самих, — пояснил Гидеон Логан.
— Как вы думаете, Милош, что произойдет? — вновь задала вопрос Маргрет Лоуэлл.
— Если мои догадки правильные и все пойдет своим курсом, то, безусловно, эта история получит огласку, но без каких-либо ссылок на высокопоставленных лиц из правительственных кругов, вступивших в контакт с террористами. Найдут дохлых козлов отпущения. Вашингтон не имеет права позволить себе поступить иначе.
— А Боллингер? — Сандстрем вновь откинулся на спинку стула.
— Официально, если козлы отпущения окажутся достаточно убедительными, его можно будет снять с крючка. Но это не наша забота.
— Интересное заявление, если не блестящее, мистер Варак, — проговорил Уинтерс. — А мы что же, будем сидеть, сложа руки?
— Вовсе нет, сэр. Несмотря на то, что мне нужно вернуться в Чикаго, я провел определенную работу с персоналом телефонной компании в Сан-Диего. Они обеспечат меня пленками с записью всех звонков в резиденцию и офис Боллингера и звонков его людей к миссис Ванвландерен. Это даст нам все исходные номера, и таким образом появится достаточно материала, чтобы убедить вице-президента без всякой шумихи снять свою кандидатуру на предстоящих выборах.
Самуил Уинтерс положил телефонную трубку и подошел к Милошу Вараку, стоявшему у окна.
— Так кто же из них? — спросил Милош, провожая взглядом последний лимузин.
— Думаю, вы это узнаете еще до того, как в Калифорнии наступит утро... Вертолет скоро будет здесь. Реактивный лайнер в Истоне готов взлететь минут через сорок пять.
— Спасибо, сэр. Но мне кажется, зря мы делали все эти приготовления.
— Случай довольно тяжелый, Милош. Кто бы он ни был, не вздумайте ему звонить. Он или она должны проявиться самостоятельно. В отеле все готово?
— Да. У моего водителя ключи от служебного входа от номера. Я воспользуюсь грузовым лифтом.
— Скажите, сценарий, который вы нам сегодня представили, соответствует действительности? Неужели Эндрю Ванвландерен напрямую был связан с палестинцами?
— Нет, сэр, такое невозможно. Его жена никогда не позволила бы ему это сделать. Она его убила бы, если бы он даже попытался. Дело подобного рода требует очень сложных приготовлений. Конечно, с трудом, но она их выследила бы, ни за что не упустила бы своего шанса. Ардис слишком профессиональна.
* * *
Калейла опустила сумку на пол, бросила две коробки и три пакета с покупками на кровать и сама повалилась рядом с ними, головой на взбитые подушки. Она попросила разведчика по кличке Имбирный Пряник высадить ее возле универсального магазина. Было необходимо купить себе кое-какую одежду, поскольку все, что у нее было, в основном осталось в Каире, частично в Фэрфаксе и последние вещи — то ли в машине на Багамах, то ли в сверхзвуковом истребителе F-106.— Скрипка-скрипочка... — произнесла она устало, имитируя Скарлетт О'Хару и глядя в потолок. — Обо всем подумаю завтра, если, конечно, смогу. — Потом села, изучила инструкцию отеля, как пользоваться телефоном, наконец, сняла трубку и набрала соответствующие цифры.
— Да?
— Эм-Джей, ты что, домой уже не ходишь?
— А ты уже дома, дорогая?
— Я уже не знаю, где мой дом, но по секрету скажу, что скоро обрету постоянное пристанище, где сразу же поселю тебя, дядя Митч.
— Дядя?.. Боже правый, наверное, ты хочешь, как в детстве, покататься на пони. В чем дело?
— Дом может появиться вместе с одним нашим общим знакомым.
— Надо же! Ты делаешь успехи.
— Не я, а он. Даже говорил о супружеском стаже. Чего-то там про двадцать не то тридцать лет.
— Ну надо же!
— Настоящий дом, дети и все такое...
— Тогда, Адриенна, давай оставим его в живых. Калейла покачала головой просто для того, чтобы вернуть себя к реальности:
— Адриенна оживила его. Вот в чем дело!
— Прекрасно! Каждый человек должен поймать свой миг счастья. И ты знаешь, что я хочу для тебя всего этого.
— А у тебя никогда ничего подобного не было, да?
— Я сам это хотел, разведчица Рашад.
— Дядя Митч... Или мне лучше сказать «сэр»?
— Говори что нравится, но послушай меня. Из клиники поступило первое сообщение о пленнике. Они путешествуют по израильским паспортам, как священники-марониты из Ливана. Этот парнишка слишком много знает. Ему каким-то образом разрешили стать членом группы. Из-за Кендрика... Парень получил увечье, когда бежал в Маскате с нашим конгрессменом из тюрьмы.
— Я знаю. Эван мне рассказывал. Они ехали в полицейском фургоне и думали, что их везут на казнь.
— Становится и в самом деле опасно. Юнцу мало что известно, да и в том, что знает, он полностью уверен. Но из того, что наши «химики» нахимичили, получается, обе группы должны были встретиться возле какого-то аэропорта. «Группа один» должна была воссоединиться с «Группой два». Словом, из Фэрфакса и из Меса-Верде террористы сразу должны были лететь в какую-то другую страну.
— Вот это размах! Это какие же деньжищи требовались, а? Грамотные у них агенты, как я посмотрю...
— Расторопные ребята и конспираторы отменные. Можно даже сказать, скромные труженики бюрократического аппарата.
— Кстати, я нахожусь двумя этажами выше убитой горем вдовы.
— За ее офисом следят. Ей сообщили, что, ты к ней наведаешься с визитом.
— В таком случае я сейчас наряжаюсь и иду на дело. К слову сказать, пришлось купить пару туалетов, чтобы не посрамить честь и так далее... Дорогие, черт возьми! Давай вернем потом и скажем, что по размеру не подошли. Костюмы несколько строги.
— Принимая во внимание прошлое миссис Ванвландерен, ты могла бы одеться и с большим шиком.
— Ну хорошо, костюмы не так уж и строги...
— Могу себе представить! Позвони, когда все закончится. Калейла положила трубку, посмотрела на нее, потом подняла с пола сумку и вытащила из нее листок бумаги, на котором был записан телефон Эвана в Меса-Верде. Через секунду она набрала номер:
* * *
— Добрый день! Можно поговорить с конгрессменом? Это мисс Адриенна из Госдепа.— Конечно, дорогая, но вам придется немного подождать, пока я его найду. Он прощается с приятным молодым греком.
— С кем?
— Думаю, с греком. Он знаком со многими, с кем конгрессмен водил дружбу в Аравии или где-то там еще...
— О ком вы говорите?
— О священнике. Молодом священнике.
— Спасайтесь! Спасите Эвана! — закричала Калейла. — Где охрана! Где? Его сейчас убьют! Спасите его!
Глава 33
«Трогательный сценарий получился и главное — совсем несложный!» — подумал Абиад, наблюдая из леса за домом своего заклятого врага.
Благообразный «святой отец», молодой и весьма приятной наружности, у которого документы в полном порядке и никакого намека на оружие, навещает прославившегося на весь мир американца и передает ему приветы от старинных друзей-арабов. Все так просто!
В самом деле, кто откажет в аудиенции милейшему священнику, прибывшему из далекой страны и ведать не ведающему о том, что общение с важной персоной сопряжено с чередой формальностей?
Правда, презренный американец поначалу заартачился и отказал ему в приеме, но потом, благодаря изобретательности «святого отца», сменил гнев на милость — визит вежливости состоялся.
Иначе и быть не могло! Никак нельзя провалить мероприятие, важнее которого в данный момент ничего нет на белом свете.
...Ну наконец-то! «Святой отец» выходит из дома на открытую веранду. Амаль Бахруди... Разумеется, псевдо-Амаль Бахруди его провожает. Пожимают друг другу руки... За ними наблюдают четверо охранников. Стоят перед домом на лужайке. Все, как один, в пиджачных парах и с пистолетами в руках. Сколько их всего? Наверняка в доме — двое, а может, трое. Дюжина, стало быть, наберется. Не меньше... Ладно! С благословения Аллаха при первой же атаке кое-кто из них сразу отойдет в мир иной, а пулевые ранения выведут из строя остальных. Абиад достал пистолет.
..."Святой отец" в сопровождении охранника спускается по ступенькам на подъездную дорожку. Идет к машине, припаркованной у шпалерных невысоких кустов.
Что ж, остаются считанные мгновения, и наконец возлюбленный Аллах ниспошлет им прощение грехов... не всех, конечно, но хотя бы некоторых. За то, что последнее время случались у них болезни, тревоги, печали и огорчения...
Так-так! Появились еще двое охранников... Получается, перед домом их уже семеро.
Ну, брат, смотри, не оплошай! Абиад замер.
..."Святой отец" подходит к машине. Склонив в вежливом поклоне голову, осеняет всех крестным знамением. Огибает машину, открывает дверцу со стороны водительского сиденья. Подходит охранник. Протягивает руку... «Святой отец» покашливает, пожимает протянутую руку, делает шаг в сторону, выхватывает из сумы кинжал и вонзает его в горло охранника. Бездыханный, тот валится на кусты. А Бахруди не видит, Бахруди занят разговором с охранниками, столпившимися на лужайке.
Дальше все происходило строго по сценарию.
Террорист кивнул Абиаду. Тот щелкнул пальцами, подав знак остальным членам команды, притаившимся за деревьями.
С автоматами наперевес, с гранатами на поясе, трое террористов двинулись в сторону дома.
«Святой отец» сел за руль, включил зажигание, мотор заурчал, машина тронулась с места и медленно покатила по дорожке к воротам. Затем резко развернулась и помчалась назад, к ступенькам, к веранде... Одновременно «святой отец» щелкнул тумблером на приборной доске. В следующую секунду он открыл дверцу, выскочил на ходу из машины и упал плашмя прямо на гравий. И когда падал, услышал пронзительный женский крик.
Медсестра, с которой минуту назад разговаривала по телефону Калейла, выбежала на открытую веранду и, увидев мчавшуюся без водителя машину, схватила Кендрика за руку и потащила за собой в дом.
— Спасайтесь, кто может! — крикнула она. — Это террористы!
Захлопнув за собой дверь, Кендрик прижался вместе с медсестрой к дверной панели из листовой стали, которая и спасла им жизнь, когда раздался взрыв.
Пять килограммов динамита, прикрепленные к днищу машины, разорвали ее на куски. Вспыхнул бензин. Воспламенившиеся ошметки металла брызнули во все стороны.
От взрыва дом содрогнулся. Взрывная волна высадила оконные рамы.
Вспыхнули гардины, запылала мебель.
Четверо охранников погибли сразу же. Двое оказались тяжело ранены. Один, с раздробленной левой рукой, прижимал правой рукой автоматический пистолет к колену и давил на гашетку, стараясь сразить наповал «святого отца», который захлебывался истерическим смехом и не переставая поливал лужайку огнем из своего автомата.
Они убили друг друга. На излете по-зимнему короткого дня.
Кендрик действовал оперативно.
— Оставайтесь здесь, у этой двери, и никуда! Ясно? — отдал он приказание медсестре, смотревшей на него не мигая.
— Ясно! — ответила она и заплакала. Кендрик бросился в гостиную. Мэнни! Где он? Повсюду стелился дым. Под ногами хрустели осколки. Где он может быть? Скорее всего, на своей любимой застекленной веранде.
Эван услышал голоса. Охранники, дежурившие у ворот я на территории позади дома, прикрывая друг друга, бежали к парадному входу.
Раздались четыре взрыва — один за другим. Кендрик по звуку определил, что это разорвались гранаты. И сразу до него донеслись гортанные выкрики на арабском языке:
— Смерть врагам!
— Смерть неверным!
— Кровь за кровь!
Он едва успел увернуться от влетевшей в окно гранаты. Пролетев над ним, она с грохотом разворотила противоположную стену.
Когда рассеялся дым, он бросился в коридор.
— Мэнни! Мэнни! Где ты? — кричал он изо всех сил. Ответа не последовало. Где-то настойчиво трезвонил телефон.
Неожиданно возобновилась пальба. Через минуту она стала просто оглушительной. Пули, рикошетом отлетая от стен, вонзались в деревянные панели, свистели, рассекая воздух. Похоже, охрана ведет бой, подумал он, когда в проеме высаженного взрывной волной окна появился смуглый, седовласый араб.
— Абиад! — крикнул Эван и замер.
— Ну вот и ты, наконец! — процедил террорист по кличке Белый. — Слава Аллаху! Услышал он мои молитвы и, к великой моей радости, сподобил меня не разминуться с тобой, так что ответишь ты за смерть Азрака и гибель Зайи, попавшей под бомбежку израильских летчиков на американских самолетах в небе над когда-то мирной долиной Бекаа.
— Стоит ли так радоваться? Стольких ты зарезал, стольких убил, неужели для полного счастья тебе не хватало лишь меня? И ответь еще на один вопрос. Неужели твой славный Аллах такой кровожадный? Неужели ему мало пролитой крови?
— Тебе ли об этом рассуждать? Презренный американец, провокатор, назвавшийся арабским именем, недостойный ты, хотя и умный, жить тебе осталось не больше минуты, отправлю я тебя сейчас в ад...
— Как бы не так! — донесся из коридора тихий голос. И сразу раздались два выстрела, вызвавшие беспорядочную стрельбу снаружи дома.
Абиад качнулся и рухнул на пол. Эммануил Вайнграсс снес ему половину черепа.
— Мэнни! — крикнул Эван.
Эммануил Вайнграсс, забрызганный кровью, сполз по стене на колени.
— Мэнни, куда тебя ранили?
— Легче сказать, куда не ранили, — отозвался Вайнграсс глухим голосом. — Проверь, как там мои девочки? Когда началась суматоха, они, как всегда, бросились к окну. Я хотел остановить их, но ведь не слушаются! Пойди проверь...
Эван молча смотрел на обезображенные трупы двух медсестер, убитых палестинскими террористами.
— Мэнни, там нечего проверять! — сказал он, вернувшись с веранды.
— О-о-о! — простонал Эммануил Вайнграсс. — И ты еще называешь себя Богом на своих проклятых небесах? — закричал он, вздымая руки кверху. — Обманщик, величайший враль, чего ты добиваешься от тех, кто верит Тебе либо в Тебя? — Глаза старого еврея наполнились слезами. Спустя секунду он повалился навзничь и потерял сознание.
Кендрик опустился возле него на колени. Нащупал пульс. На душе стало чуточку легче. Разжав правую руку своего названого отца, вытащил «магнум-357». Откуда у старикана эта смертоносная игрушка? «Ну да, конечно! — сообразил он. — Гонсалес помог, больше некому!»
Эван перенес его на кушетку в углу гостиной. Сел возле него и задумался.
— Четыре! — раздался голос за окном. — Я насчитал четырех.
— Я видел, как один из них влез в окно. Давай в темпе — в дом, и наповал всякого, кто вовремя не остановится! Понял?
— Понял!
— Конгрессмен? Это вы, мистер Кендрик? — заорал пожарный с брандспойтом в руках.
— Это я, но больше не желаю слышать ни про какого «конгрессмена»!
Вновь зазвонил телефон. Эван поплелся на веранду к обуглившемуся сосновому столу, на котором посреди лужи трезвонил телефонный аппарат, и вдруг увидел медсестру. Она стояла в дверях, переступая с ноги на ногу. «А ведь он ей обязан жизнью!» — подумал Эван и тихо сказал:
— Не заходите сюда, дорогая! Оставайтесь в коридоре.
— Сэр, я слышала, вы крикнули, будто кто-то ранен. Я ведь еще и санитарка!
— Мэнни в гостиной, окажите ему первую помощь, а сюда, пожалуйста, не заходите. Ваши подруги мертвы, не надо вам их видеть.
— Я не кисейная барышня, конгрессмен! Трижды побывала во Вьетнаме и не такое видела.
— Но ведь это ваши подруги!
— Во Вьетнаме погибли многие мои друзья. Некоторые на моих глазах.
Телефон звонил не умолкая.
— Сэр, после того как вы поговорите, пожалуйста, свяжитесь с доктором Лайонсом! Кендрик поднял трубку:
— Да?
— Эван, слава Богу! Это Эм-Джей. Я только что услышал от Адриенны...
— А шел бы ты лесом! — оборвал его Кендрик и бросил трубку.
Сначала ему показалось, что падает потолок, потом под ним закачался и поехал пол, затем в ушах раздался звон.
— Повторите, пожалуйста! Алло, коммутатор... Повторите то, что вы только что сказали.
— Сэр, у нас нет сведений о докторе Лайонсе. В Кортесе нет такого доктора. В Меса-Верде тоже нет. Здесь, в округе, нет ни одного человека по фамилии Лайонс.
— Это не может быть! Я сам видел удостоверение, выданное ему администрацией больницы, где он работает.
— Удостоверение? Какое удостоверение?
— Спасибо за справку, — сказал Эван и положил трубку. Через секунду раздался еще один звонок.
— Да?
— Мой любимый, с тобой все в порядке?
— Все в порядке! А твой замумуканный Эм-Джей пусть не гонит волну! И вообще он полный нуль. Мэнни без сознания, а у него и врача нет!
— Эван, позвони Лайонсу.
— Его не существует. Нет его, поняла? Откуда ты узнала обо всем, что здесь происходит?
— Я разговаривала с медсестрой. Она сказала, что к тебе заявился с визитом «святой отец». Эван, послушай! За несколько минут до этого мы узнали, что они путешествуют под видом священников! Я позвонила Эм-Джею, и он всем устроил бенц. Митч поднял на ноги половину Колорадо. Все федералы подняты по команде, вся разведка стоит на ушах.
— Я только что сказал ему, чтобы он шел лесом куда подальше!
— Ну зачем ты так? Эван, он тебе не враг.
— Он мне друг, да?
— Но мы же стараемся!
— Тише едешь — дальше будешь от того места, куда едешь...
— Оказалось, что они расторопнее нас. Ну, что я могу тебе еще сказать?
Кендрик поглядел на медсестру, возившуюся с Вайнграссом. Глаза у нее были полны слез. Губы дрожали. Судя по всему, она была близка к истерике. Он догадался. Бегая за медикаментами, медсестра увидела на веранде своих растерзанных подруг.
— Скажи, что возвращаешься ко мне, — тихо проговорил Эван. — Скажи, что все уже закончилось, и я не сойду с ума.
— Я скажу тебе все это и придется мне поверить! Но сейчас для меня самое главное, что ты жив.
— А как насчет остальных, которых уже нет в живых? Как насчет Мэнни? Они не в счет?
— Прошлой ночью Мэнни произнес слова, которые произвели на меня огромное впечатление. Мы тогда говорили о Сабри и Каши Хассан. Он сказал, что все мы будем помнить о них, каждый по-своему будет их оплакивать, но сделаем это позже. Кого-то такие слова, может, и покоробят, но не меня. Мэнни был там, где и я. Мне известно, откуда он родом. Но сейчас мы должны делать то, что нужно делать. Разве для тебя нет в этом смысла?
— Пытаюсь разобраться. Когда ты возвращаешься?
— Буду знать об этом через пару часов. Сразу позвоню тебе.
Повесив трубку, Эван услышал гудки сирен и шум вертолетов.
Благообразный «святой отец», молодой и весьма приятной наружности, у которого документы в полном порядке и никакого намека на оружие, навещает прославившегося на весь мир американца и передает ему приветы от старинных друзей-арабов. Все так просто!
В самом деле, кто откажет в аудиенции милейшему священнику, прибывшему из далекой страны и ведать не ведающему о том, что общение с важной персоной сопряжено с чередой формальностей?
Правда, презренный американец поначалу заартачился и отказал ему в приеме, но потом, благодаря изобретательности «святого отца», сменил гнев на милость — визит вежливости состоялся.
Иначе и быть не могло! Никак нельзя провалить мероприятие, важнее которого в данный момент ничего нет на белом свете.
...Ну наконец-то! «Святой отец» выходит из дома на открытую веранду. Амаль Бахруди... Разумеется, псевдо-Амаль Бахруди его провожает. Пожимают друг другу руки... За ними наблюдают четверо охранников. Стоят перед домом на лужайке. Все, как один, в пиджачных парах и с пистолетами в руках. Сколько их всего? Наверняка в доме — двое, а может, трое. Дюжина, стало быть, наберется. Не меньше... Ладно! С благословения Аллаха при первой же атаке кое-кто из них сразу отойдет в мир иной, а пулевые ранения выведут из строя остальных. Абиад достал пистолет.
..."Святой отец" в сопровождении охранника спускается по ступенькам на подъездную дорожку. Идет к машине, припаркованной у шпалерных невысоких кустов.
Что ж, остаются считанные мгновения, и наконец возлюбленный Аллах ниспошлет им прощение грехов... не всех, конечно, но хотя бы некоторых. За то, что последнее время случались у них болезни, тревоги, печали и огорчения...
Так-так! Появились еще двое охранников... Получается, перед домом их уже семеро.
Ну, брат, смотри, не оплошай! Абиад замер.
..."Святой отец" подходит к машине. Склонив в вежливом поклоне голову, осеняет всех крестным знамением. Огибает машину, открывает дверцу со стороны водительского сиденья. Подходит охранник. Протягивает руку... «Святой отец» покашливает, пожимает протянутую руку, делает шаг в сторону, выхватывает из сумы кинжал и вонзает его в горло охранника. Бездыханный, тот валится на кусты. А Бахруди не видит, Бахруди занят разговором с охранниками, столпившимися на лужайке.
Дальше все происходило строго по сценарию.
Террорист кивнул Абиаду. Тот щелкнул пальцами, подав знак остальным членам команды, притаившимся за деревьями.
С автоматами наперевес, с гранатами на поясе, трое террористов двинулись в сторону дома.
«Святой отец» сел за руль, включил зажигание, мотор заурчал, машина тронулась с места и медленно покатила по дорожке к воротам. Затем резко развернулась и помчалась назад, к ступенькам, к веранде... Одновременно «святой отец» щелкнул тумблером на приборной доске. В следующую секунду он открыл дверцу, выскочил на ходу из машины и упал плашмя прямо на гравий. И когда падал, услышал пронзительный женский крик.
Медсестра, с которой минуту назад разговаривала по телефону Калейла, выбежала на открытую веранду и, увидев мчавшуюся без водителя машину, схватила Кендрика за руку и потащила за собой в дом.
— Спасайтесь, кто может! — крикнула она. — Это террористы!
Захлопнув за собой дверь, Кендрик прижался вместе с медсестрой к дверной панели из листовой стали, которая и спасла им жизнь, когда раздался взрыв.
Пять килограммов динамита, прикрепленные к днищу машины, разорвали ее на куски. Вспыхнул бензин. Воспламенившиеся ошметки металла брызнули во все стороны.
От взрыва дом содрогнулся. Взрывная волна высадила оконные рамы.
Вспыхнули гардины, запылала мебель.
Четверо охранников погибли сразу же. Двое оказались тяжело ранены. Один, с раздробленной левой рукой, прижимал правой рукой автоматический пистолет к колену и давил на гашетку, стараясь сразить наповал «святого отца», который захлебывался истерическим смехом и не переставая поливал лужайку огнем из своего автомата.
Они убили друг друга. На излете по-зимнему короткого дня.
Кендрик действовал оперативно.
— Оставайтесь здесь, у этой двери, и никуда! Ясно? — отдал он приказание медсестре, смотревшей на него не мигая.
— Ясно! — ответила она и заплакала. Кендрик бросился в гостиную. Мэнни! Где он? Повсюду стелился дым. Под ногами хрустели осколки. Где он может быть? Скорее всего, на своей любимой застекленной веранде.
Эван услышал голоса. Охранники, дежурившие у ворот я на территории позади дома, прикрывая друг друга, бежали к парадному входу.
Раздались четыре взрыва — один за другим. Кендрик по звуку определил, что это разорвались гранаты. И сразу до него донеслись гортанные выкрики на арабском языке:
— Смерть врагам!
— Смерть неверным!
— Кровь за кровь!
Он едва успел увернуться от влетевшей в окно гранаты. Пролетев над ним, она с грохотом разворотила противоположную стену.
Когда рассеялся дым, он бросился в коридор.
— Мэнни! Мэнни! Где ты? — кричал он изо всех сил. Ответа не последовало. Где-то настойчиво трезвонил телефон.
Неожиданно возобновилась пальба. Через минуту она стала просто оглушительной. Пули, рикошетом отлетая от стен, вонзались в деревянные панели, свистели, рассекая воздух. Похоже, охрана ведет бой, подумал он, когда в проеме высаженного взрывной волной окна появился смуглый, седовласый араб.
— Абиад! — крикнул Эван и замер.
— Ну вот и ты, наконец! — процедил террорист по кличке Белый. — Слава Аллаху! Услышал он мои молитвы и, к великой моей радости, сподобил меня не разминуться с тобой, так что ответишь ты за смерть Азрака и гибель Зайи, попавшей под бомбежку израильских летчиков на американских самолетах в небе над когда-то мирной долиной Бекаа.
— Стоит ли так радоваться? Стольких ты зарезал, стольких убил, неужели для полного счастья тебе не хватало лишь меня? И ответь еще на один вопрос. Неужели твой славный Аллах такой кровожадный? Неужели ему мало пролитой крови?
— Тебе ли об этом рассуждать? Презренный американец, провокатор, назвавшийся арабским именем, недостойный ты, хотя и умный, жить тебе осталось не больше минуты, отправлю я тебя сейчас в ад...
— Как бы не так! — донесся из коридора тихий голос. И сразу раздались два выстрела, вызвавшие беспорядочную стрельбу снаружи дома.
Абиад качнулся и рухнул на пол. Эммануил Вайнграсс снес ему половину черепа.
— Мэнни! — крикнул Эван.
Эммануил Вайнграсс, забрызганный кровью, сполз по стене на колени.
— Мэнни, куда тебя ранили?
— Легче сказать, куда не ранили, — отозвался Вайнграсс глухим голосом. — Проверь, как там мои девочки? Когда началась суматоха, они, как всегда, бросились к окну. Я хотел остановить их, но ведь не слушаются! Пойди проверь...
Эван молча смотрел на обезображенные трупы двух медсестер, убитых палестинскими террористами.
— Мэнни, там нечего проверять! — сказал он, вернувшись с веранды.
— О-о-о! — простонал Эммануил Вайнграсс. — И ты еще называешь себя Богом на своих проклятых небесах? — закричал он, вздымая руки кверху. — Обманщик, величайший враль, чего ты добиваешься от тех, кто верит Тебе либо в Тебя? — Глаза старого еврея наполнились слезами. Спустя секунду он повалился навзничь и потерял сознание.
Кендрик опустился возле него на колени. Нащупал пульс. На душе стало чуточку легче. Разжав правую руку своего названого отца, вытащил «магнум-357». Откуда у старикана эта смертоносная игрушка? «Ну да, конечно! — сообразил он. — Гонсалес помог, больше некому!»
Эван перенес его на кушетку в углу гостиной. Сел возле него и задумался.
— Четыре! — раздался голос за окном. — Я насчитал четырех.
— Я видел, как один из них влез в окно. Давай в темпе — в дом, и наповал всякого, кто вовремя не остановится! Понял?
— Понял!
* * *
— Он мертв, убит! — крикнул Эван. — Но есть еще один, Мэнни Вайнграсс. Он тяжело ранен, и он один из нас.— Конгрессмен? Это вы, мистер Кендрик? — заорал пожарный с брандспойтом в руках.
— Это я, но больше не желаю слышать ни про какого «конгрессмена»!
Вновь зазвонил телефон. Эван поплелся на веранду к обуглившемуся сосновому столу, на котором посреди лужи трезвонил телефонный аппарат, и вдруг увидел медсестру. Она стояла в дверях, переступая с ноги на ногу. «А ведь он ей обязан жизнью!» — подумал Эван и тихо сказал:
— Не заходите сюда, дорогая! Оставайтесь в коридоре.
— Сэр, я слышала, вы крикнули, будто кто-то ранен. Я ведь еще и санитарка!
— Мэнни в гостиной, окажите ему первую помощь, а сюда, пожалуйста, не заходите. Ваши подруги мертвы, не надо вам их видеть.
— Я не кисейная барышня, конгрессмен! Трижды побывала во Вьетнаме и не такое видела.
— Но ведь это ваши подруги!
— Во Вьетнаме погибли многие мои друзья. Некоторые на моих глазах.
Телефон звонил не умолкая.
— Сэр, после того как вы поговорите, пожалуйста, свяжитесь с доктором Лайонсом! Кендрик поднял трубку:
— Да?
— Эван, слава Богу! Это Эм-Джей. Я только что услышал от Адриенны...
— А шел бы ты лесом! — оборвал его Кендрик и бросил трубку.
Сначала ему показалось, что падает потолок, потом под ним закачался и поехал пол, затем в ушах раздался звон.
— Повторите, пожалуйста! Алло, коммутатор... Повторите то, что вы только что сказали.
— Сэр, у нас нет сведений о докторе Лайонсе. В Кортесе нет такого доктора. В Меса-Верде тоже нет. Здесь, в округе, нет ни одного человека по фамилии Лайонс.
— Это не может быть! Я сам видел удостоверение, выданное ему администрацией больницы, где он работает.
— Удостоверение? Какое удостоверение?
— Спасибо за справку, — сказал Эван и положил трубку. Через секунду раздался еще один звонок.
— Да?
— Мой любимый, с тобой все в порядке?
— Все в порядке! А твой замумуканный Эм-Джей пусть не гонит волну! И вообще он полный нуль. Мэнни без сознания, а у него и врача нет!
— Эван, позвони Лайонсу.
— Его не существует. Нет его, поняла? Откуда ты узнала обо всем, что здесь происходит?
— Я разговаривала с медсестрой. Она сказала, что к тебе заявился с визитом «святой отец». Эван, послушай! За несколько минут до этого мы узнали, что они путешествуют под видом священников! Я позвонила Эм-Джею, и он всем устроил бенц. Митч поднял на ноги половину Колорадо. Все федералы подняты по команде, вся разведка стоит на ушах.
— Я только что сказал ему, чтобы он шел лесом куда подальше!
— Ну зачем ты так? Эван, он тебе не враг.
— Он мне друг, да?
— Но мы же стараемся!
— Тише едешь — дальше будешь от того места, куда едешь...
— Оказалось, что они расторопнее нас. Ну, что я могу тебе еще сказать?
Кендрик поглядел на медсестру, возившуюся с Вайнграссом. Глаза у нее были полны слез. Губы дрожали. Судя по всему, она была близка к истерике. Он догадался. Бегая за медикаментами, медсестра увидела на веранде своих растерзанных подруг.
— Скажи, что возвращаешься ко мне, — тихо проговорил Эван. — Скажи, что все уже закончилось, и я не сойду с ума.
— Я скажу тебе все это и придется мне поверить! Но сейчас для меня самое главное, что ты жив.
— А как насчет остальных, которых уже нет в живых? Как насчет Мэнни? Они не в счет?
— Прошлой ночью Мэнни произнес слова, которые произвели на меня огромное впечатление. Мы тогда говорили о Сабри и Каши Хассан. Он сказал, что все мы будем помнить о них, каждый по-своему будет их оплакивать, но сделаем это позже. Кого-то такие слова, может, и покоробят, но не меня. Мэнни был там, где и я. Мне известно, откуда он родом. Но сейчас мы должны делать то, что нужно делать. Разве для тебя нет в этом смысла?
— Пытаюсь разобраться. Когда ты возвращаешься?
— Буду знать об этом через пару часов. Сразу позвоню тебе.
Повесив трубку, Эван услышал гудки сирен и шум вертолетов.