Страница:
— Ты совсем не старая — ты выглядишь просто замечательно.
— Я спросила, нравится это тебе или нет. Тебя это волнует?
— Вообще-то у меня нет привычки задумываться об этом. Когда я смотрю на себя в зеркало, то вижу в нем себя таким же, как и тридцать лет назад. А вот фотографии — это другое дело. Но в конце концов, кому нужно меня фотографировать?
— С вами, мужчинами, все иначе. Мы, женщины, начинаем стареть гораздо раньше, — вздохнула она.
— По-моему, это потому, что они больше переживают из-за этого, — предположил Макс. — Ведь некоторые женщины не располагают ничем, кроме привлекательной внешности, не имея при этом ничего за душой. И потом это безвозвратно уходит... Но к тебе это не относится.
— Вот как? Это отчего же?
— Хочешь поспорить на тему старости? Или все же будем говорить по делу?
— У меня такое чувство, что мне приходится постоянно начинать жить заново, — заговорила Джеки, — и когда я наконец признаюсь себе в этом, то оказывается, что выбирать мне больше уже и не из чего. Помнишь, вчера вечером я сказала тебе, что дважды была замужем? На самом же деле у меня было три мужа, но только о двоих из них я думаю как об одном и том же парне, которого я сначала знала двадцатилетним, а потом встретила его более позднюю версию. Их даже звали одинаково. Поэтому я говорю, что дважды побывала замужем. Первый раз я вышла замуж в девятнадцать лет. Я тогда ещё училась в школе, в Майями. А он был гонщиком и постоянно участвовал в каких-то соревнованиях на мотоциклах.
— Довольно рано для брака.
— А иначе я не согласилась бы жить с ним. Да, вот такой строгой я была по молодости.
— Времена меняются, — сказал Макс, — но принято считать, что таков обычай.
— Мы были женаты всего пять месяцев... он погиб во время гонок, когда проезжая по разводному мосту, попытался перескочить на мотоцикле на другую сторону. Как показывают в кино. Только он был пьян, и ничего не получилось.
Макс молчал.
— Мой второй муж попался на наркотиках, решил откупиться, и в результате оказался в тюрьме. До того, как он начал работать на рейсовых самолетах в авиакомпании, он был боевым летчиком и воевал во Вьетнаме. Представляешь себе картинку? Последний изо всех оказался старше меня на пятнадцать лет, он был примерно твоего возраста. Я подумала тогда: «Ну наконец-то и мне встретился человек взрослый и, будем надеяться, рассудительный.» Даже не подозревая, что он был ничуть не лучше того моего гонщика.
— Я только на двенадцать лет старше тебя, — заметил Макс.
Она как будто улыбнулась — чему-то, он не знал, чему именно — а затем вновь посерьезнела.
— Так вот его беспокоило то, что он старше. Он не хотел стареть. Поэтому каждый день он пробегал сколько-то там миль. Заплывал так далеко в океан, что его было не видно с берега. Быстро водил машину, напивался каждый вечер... Он был забавным, очень не глупым, но, боже мой, как же он пил! Однажды вечером, когда мы с ним сидели на балконе, он вдруг вскочил на ограждение и принялся расхаживать взад и вперед по перилам, расставив руки в стороны для равновесия... А наша квартира находилась на шестом этаже. Я сказала ему: «Ты не должен мне ничего доказывать». И еще, как сейчас помню, добавила: «Я все равно не смотрю на тебя, так что можешь слезать». Я тогда правда отвернулась, я не могла спокойно смотреть на это, — Джеки немного помолчала. — Когда я снова подняла глаза, его уже не было. Я не знаю, оступился ли он нечаянно, или же нарочно шагнул вниз. Он даже не вскрикнул.
В кухне воцарилось молчание.
— Вот и вся моя биография. Я отлетала семь миллонов миль, дважды была замужем за пьянчугами и один раз за торговцем наркотиками.
Макс тихонько кашлянул.
— Знаешь, ты ни разу не назвала их по именам.
— Майк, Дейви и Майкл, — живо перечислила Джеки. — Да какая теперь разница? — но затем, немного подумав, она добавила: — Они были неплохими людьми, действительно, по большей части не плохими, и все же меня не удивило... Понимаешь, что я имею в виду? Моя величайшая ошибка в том, что я позволяла себе попадать в разные ситуации, заранее догадываясь, что из-за них у меня могут быть большие неприятности. Причем всегда шла на это сознательно, чтобы затем, зайдя в тупик, героически искать из него выход. — Она замолчала, и затушила сигарету, оставив окурок в пепельнице. — Но знаешь, что надоело мне больше всего на свете?
— Что же же? — переспросил Макс.
— Мне надоело всем улыбаться. Быть обходительной.
— Ты имеешь в виду работу?
— "Желаем вам превосходно провести время на Багамах и благодарим вас за то, что вы летаете самолетами нашей авиакомпании". Или еще: «Сэр, не хотите ли ещё кофе?»
Макс усмехнулся, узнавая в ней прежнюю Джеки.
— "Или желаете чая?"
— Но ведь тебе все же это нравится? Все эти твои полеты.
— Больше нет.
— Сейчас на тебя многие мужчины обращают внимание?
— Мне хватает.
— А когда ты была помоложе, — продолжал Макс, — парни с тобой обращались грубо?
Она взглянула на него поверх чашки, и в её глазах снова вспыхнули уже ставшие такими знакомыми ему искорки-смешинки.
— А как ты узнал?
Глава 13
Глава 14
— Я спросила, нравится это тебе или нет. Тебя это волнует?
— Вообще-то у меня нет привычки задумываться об этом. Когда я смотрю на себя в зеркало, то вижу в нем себя таким же, как и тридцать лет назад. А вот фотографии — это другое дело. Но в конце концов, кому нужно меня фотографировать?
— С вами, мужчинами, все иначе. Мы, женщины, начинаем стареть гораздо раньше, — вздохнула она.
— По-моему, это потому, что они больше переживают из-за этого, — предположил Макс. — Ведь некоторые женщины не располагают ничем, кроме привлекательной внешности, не имея при этом ничего за душой. И потом это безвозвратно уходит... Но к тебе это не относится.
— Вот как? Это отчего же?
— Хочешь поспорить на тему старости? Или все же будем говорить по делу?
— У меня такое чувство, что мне приходится постоянно начинать жить заново, — заговорила Джеки, — и когда я наконец признаюсь себе в этом, то оказывается, что выбирать мне больше уже и не из чего. Помнишь, вчера вечером я сказала тебе, что дважды была замужем? На самом же деле у меня было три мужа, но только о двоих из них я думаю как об одном и том же парне, которого я сначала знала двадцатилетним, а потом встретила его более позднюю версию. Их даже звали одинаково. Поэтому я говорю, что дважды побывала замужем. Первый раз я вышла замуж в девятнадцать лет. Я тогда ещё училась в школе, в Майями. А он был гонщиком и постоянно участвовал в каких-то соревнованиях на мотоциклах.
— Довольно рано для брака.
— А иначе я не согласилась бы жить с ним. Да, вот такой строгой я была по молодости.
— Времена меняются, — сказал Макс, — но принято считать, что таков обычай.
— Мы были женаты всего пять месяцев... он погиб во время гонок, когда проезжая по разводному мосту, попытался перескочить на мотоцикле на другую сторону. Как показывают в кино. Только он был пьян, и ничего не получилось.
Макс молчал.
— Мой второй муж попался на наркотиках, решил откупиться, и в результате оказался в тюрьме. До того, как он начал работать на рейсовых самолетах в авиакомпании, он был боевым летчиком и воевал во Вьетнаме. Представляешь себе картинку? Последний изо всех оказался старше меня на пятнадцать лет, он был примерно твоего возраста. Я подумала тогда: «Ну наконец-то и мне встретился человек взрослый и, будем надеяться, рассудительный.» Даже не подозревая, что он был ничуть не лучше того моего гонщика.
— Я только на двенадцать лет старше тебя, — заметил Макс.
Она как будто улыбнулась — чему-то, он не знал, чему именно — а затем вновь посерьезнела.
— Так вот его беспокоило то, что он старше. Он не хотел стареть. Поэтому каждый день он пробегал сколько-то там миль. Заплывал так далеко в океан, что его было не видно с берега. Быстро водил машину, напивался каждый вечер... Он был забавным, очень не глупым, но, боже мой, как же он пил! Однажды вечером, когда мы с ним сидели на балконе, он вдруг вскочил на ограждение и принялся расхаживать взад и вперед по перилам, расставив руки в стороны для равновесия... А наша квартира находилась на шестом этаже. Я сказала ему: «Ты не должен мне ничего доказывать». И еще, как сейчас помню, добавила: «Я все равно не смотрю на тебя, так что можешь слезать». Я тогда правда отвернулась, я не могла спокойно смотреть на это, — Джеки немного помолчала. — Когда я снова подняла глаза, его уже не было. Я не знаю, оступился ли он нечаянно, или же нарочно шагнул вниз. Он даже не вскрикнул.
В кухне воцарилось молчание.
— Вот и вся моя биография. Я отлетала семь миллонов миль, дважды была замужем за пьянчугами и один раз за торговцем наркотиками.
Макс тихонько кашлянул.
— Знаешь, ты ни разу не назвала их по именам.
— Майк, Дейви и Майкл, — живо перечислила Джеки. — Да какая теперь разница? — но затем, немного подумав, она добавила: — Они были неплохими людьми, действительно, по большей части не плохими, и все же меня не удивило... Понимаешь, что я имею в виду? Моя величайшая ошибка в том, что я позволяла себе попадать в разные ситуации, заранее догадываясь, что из-за них у меня могут быть большие неприятности. Причем всегда шла на это сознательно, чтобы затем, зайдя в тупик, героически искать из него выход. — Она замолчала, и затушила сигарету, оставив окурок в пепельнице. — Но знаешь, что надоело мне больше всего на свете?
— Что же же? — переспросил Макс.
— Мне надоело всем улыбаться. Быть обходительной.
— Ты имеешь в виду работу?
— "Желаем вам превосходно провести время на Багамах и благодарим вас за то, что вы летаете самолетами нашей авиакомпании". Или еще: «Сэр, не хотите ли ещё кофе?»
Макс усмехнулся, узнавая в ней прежнюю Джеки.
— "Или желаете чая?"
— Но ведь тебе все же это нравится? Все эти твои полеты.
— Больше нет.
— Сейчас на тебя многие мужчины обращают внимание?
— Мне хватает.
— А когда ты была помоложе, — продолжал Макс, — парни с тобой обращались грубо?
Она взглянула на него поверх чашки, и в её глазах снова вспыхнули уже ставшие такими знакомыми ему искорки-смешинки.
— А как ты узнал?
Глава 13
Рей Николет позвонил во второй половине дня, в четыре часа. К этому времени Джеки уже и сама пыталась связаться с Тайлером, но в офисе его не оказалось, а когда она набрала номер его мобильного телефона, то на её звонок никто не ответил.
— Оставьте все свои дела и немедленно приезжайте в больницу, — сдержанно сказал Николет. Он говорил тихо, и в его голосе чувствовалась натянутость. Хотя, возможно, ему просто хотелось придать себе важности. — Если хотите, я пришлю за вами машину. Так как?
— Зачем мне туда приезжать?
— Посмотрите, как Ферону досталось от одного из ребят Орделла. И потом мне хотелось бы, чтобы вы увидели того парня и если признаете его, то скажете об этом мне.
— Где вас там можно будет найти?
Он сказал, что будет ждать её в восточном крыле третьего этажа.
Когда меньше чем через сорок минут, прошедшие со времени этого их разговора, она приехала в больницу, он уже дожидался её у стойки медсестры. На Джеки была белая мужская рубашка и все те же джинсы, а через плечо был перекинут ремень горчичного цвета сумки.
— Спасибо, что пришли, — сказал Николет.
Это её несколько удивило.
Еще несколько мгновений он продолжал молча разглядывать её, а затем развернулся и зашагал по длинному коридору, в самом конце которого у открытой двери в палату стояли двое охранников-полицейских. Николет дал им знак и они отступили от двери, с ног до головы оглядывая Джеки, в то время как она вслед за Николетом вошла в палату, проходя мимо пустой койки, туда, где на соседней кровати лежал молодой негр. Глаза его были закрыты. К его руке тянулись требки сразу трех капельниц, ещё одна трубка выходила из носа, и ещё одна выла выведена из-под одеяла к катетер-баллону, подвешенному с боку кровати.
— Что с ним случилось?
— Я его подстрелил, — сказал Николет, — но прежде он все же успел ранить Ферона.
Джеки перевела взгляд на своего спутника.
— Ну и как он?
— Который?
— Тайлер. С ним все в порядке?
— Мне бы хотелось, чтобы для начала вы взглянули вот на этого молодца. Вы с ним знакомы?
Джеки подошла поближе к кровати.
— Нет.
— Но может быть вы встречались до этого?
— Вряд ли.
— Может быть как-нибудь в компании Орделла?
Она решительно покачала головой.
— Нет.
— Интересно все же, — проговорил Николет, — тот ли это случай, когда вы его не знаете, а он вас откуда-то все же знает. Как это получилось с Бьюмонтом.
— Он что, тоже с Ямайки?
— Нет, это наш, доморощенный экземпляр, — ответил Николет. — Если один из тех двух ребят за дверью не ошибается, то перед нами Куджо — личность довольно известная в здешних местах, в том числе и в суде, я проверял. Вообще-то в его водительском удостоверении записано, что на самом деле его зовут Халон Миллер младший, но я весьма сомневаюсь, что кто-нибудь называл его этим именем. — Николет потряс Куджо за плечо. — Правильно я говорю? Открой глаза, посмотри, кто пришел тебя проведать.
Джеки видела, как негр поморщился от боли, когда Николет снова потряс его за плечо, и наконец открыл глаза.
— Чего ты ко мне привязался?
— Что, Куджо, тебе больно? Я на это очень надеюсь, — сказал Николет. — Хочу, чтобы ты сейчас взглянул на эту леди и рассказал мне, кто она такая.
Куджо, щурясь от света, взглянул на Джеки.
— Послушай, мне-то откуда знать? Ты сам притащил её сюда.
Тогда Николет ухватил Куджо за волосы, рывком запрокидывая ему голову назад.
— Ты, козел, отпусти, — вскрикнул Куджо, глядя ему в лицо.
Джеки молча продолжала наблюдать за ними. Николет, казалось, был абсолютно спокоен.
— Знаешь, а ведь кто-нибудь может запросто прийти сюда и выдернуть из тебя все эти трубки. Ты об этом ещё не задумывался? И в больницах люди иногда умирают, друг мой, — сказав это, он потрепал Куджо по волосам и обернулся к ней. У него было беспристрастное лицо полицейского. Время уходить. Уже в коридоре, когда они шли обратно, направляясь к стойке, за которой сидела медсестра, он позволил себе взять её за руку повыше локтя.
— Я попал ему куда-то в область паха, и у него там якобы кое-что нарушилось, но могло бы быть и хуже. Возможно, ему придется сделать ещё одну операцию, врачи ещё сами толком не могут ничего сказать, а может быть его через пару дней выпишут отсюда. У меня самого были, скажем так, довольно смешанные чувства. Я надеялся, что он умрет, — Джеки подняла глаза на него, и он тут же добавил, — но мне также хотелось, чтобы он жил. Чтобы потом мы могли бы его использовать.
— Он работает на Орделла?
— Мы в этом абсолютно уверены. Мне стало известно, что он поставляет ему оружие.
— А что если он ничего вам не расскажет?
— Расскажет, куда он денется. Ему только двадцать лет, а его уже семнадцать раз арестовывали. С такими как он можно иметь дело. Для него главное мерило качества жизни — это длина срока, который ему могут влепить за его подвиги.
— А как там Тайлер? — спросила Джеки. — Мы пойдем к нему?
— Прямо сейчас. С ним там жена, — сказал Николет. — Так что мы заглянем ненадолго, проведаем, так сказать... В Ферона попали две пули. Одна раздробила бедренную кость. А вторая отколола кусочек подвздошной кости, — рука Николета скользнула вниз и коснулась её бедра. — Эта кость находится вот здесь. С ним все будет хорошо. Пули прошли сквозь обшивку двери автомобиля, и это погасило их скорость. Одна попала сначала в его телефон и изменила направление.
— Я пыталась дозвониться до него, — призналась Джеки.
— Правильно, вы хотели поговорить с нами.
— Мне очень нужна моя работа.
— Все мы чего-то хотим, — ответил Николет. — Давайте для начала проведаем Ферона.
— Эй, напарник, ты спишь, что ли? — окликнул его Николет, подходя к кровати.
Джеки видела, как он открывает глаза. Белая подушка под головой, волосы всклокочены — так он казался гораздо моложе, ну просто юноша лет, которому едва-едва исполнилось двадцать.
— А где Черил?
— Наверное вышла за кофе.
— А тебе здесь, небось, первоклассными наркотиками ширяют, а?
Тайлер закрыл и снова открыл глаза, стараясь улыбаться.
— Ты только погляди, кого я тебе привел.
Джеки подошла поближе к кровати.
— Как вы себя чувствуете?
Теперь он глядел на неё и заставил себя улыбнуться.
— Замечательно.
От этого у неё появилось странное ощущение, будто она находится среди друзей. Николет предложил ей сесть, и сам тут же расположился в точно таком же кресле с клеенчатой обивкой и деревянными подлокотниками. Джеки продолжала разглядывать Тайлера, который сонно смотрел в их сторону, его правая нога была приподнята на несколько дюймов, и у спинки кровати из-под одеяла виднелись голые пальцы. Трубка капельницы тянулась от его руки к подвешенной на стойке прозрачной пластиковой бутыли.
Николет облокотился о деревянный подлокотник кресла, нагибаясь к ней.
— Так на чем мы остановились?
— Мне очень нужна моя работа.
И сигарета. Она бы сейчас с большим удовольствием закурила.
— Ну вы же знаете, чего я хочу от вас.
— Если у меня будет возможность работать, я смогу вам помочь.
— Или просто-напросто соскочить отсюда.
— В этом нет никакого резона. Что мне грозит? Какие-то несколько месяцев?
— Гораздо больше, если я передам вас федеральному суду. Что, кстати, я могу запросто сделать.
Может быть курить в отдельной палате все же не возбраняется.
— Ну и какой мне лично будет прок от вашей работы? В чем тут помощь?
— Но ведь вам нужен Орделл Робби, не так ли?
— А вы, оказывается, и его знаете. Раньше вы об этом не говорили.
— Начать с того, что раньше вы меня об этом не спрашивали.
— А мы уж тут было подумали, что вы нас хотите чем-то удивить.
— Это он поручил мне провезти сюда деньги.
— Шутки в сторону. Где же он берет их?
— Он торгует оружием.
— Он сам вам об этом сказал, или вы лично видели его за этим занятием?
— Все, что мне требуется от вас, если вам действительно нужна моя помощь, — продолжала Джеки, — так это разрешение на выезд из страны и освобождение от досмотра.
— Вы сама скромность.
— Так да или нет?
— Возможно.
— Я подскажу вам, как подобраться к нему, а вы за это снимите с меня обвинение.
— Это адвокат вас так надоумил?
Она достала из сумочки сигареты и зажигалку.
— Так да или нет?
— Ну а я лично, что с этого буду иметь?
Она закурила.
— Его. Вы получите Орделла.
— Вы нервничаете?
— Разумеется.
— И я что, смогу заполучить его вместе с его пушками?
— С деньгами от продажи этих пушек.
Оглядевшись, она не заметила ничего подходящего, что можно было бы приспособить под пепельницу.
— Можно на пол, — подсказал Николет. — Так на чем я тогда буду строить свое дело? Я не таможня, и мне плевать на деньги. Мне нужно взять его с поличным, то есть с товаром. Он должен попасться на незаконном хранении незарегистрированного или заявленного в розыск огнестрельного оружия или на нелецензированной торговле оружием. — Он взглянул в сторону кровати. — Ты согласен со мной, напарник? Нам нужно заполучить на него уже готовенькое дело.
— Верно, — еле слышно проговорил Тайлер.
— Ему откровенно наплевать на то, что подарочек с «дурью» прошел мимо него, — снова заговорил Николет, в очередной раз переводя взгляд на Джеки.
— Мне от этих сорока двух граммов тоже ни холодно, ни жарко. Я могу сделать так, чтобы с вас сняли это обвинение, но сделаю это только в том случае, если заполучу Орделла Робби вместе с оружием. Вам это понятно?
— Все, что я могу сделать для вас, так это рассказать о том, что знаю сама, — ответила Джеки.
— О чем же, например?
Она помедлила с ответом и затянулась сигаретой.
— На сегодняшний день у него во Фрипорте зависло в ожидании отправки больше полумиллиона долларов.
— Что ж, видать, бизнес процветает.
— И как только будет произведена очережная поставка, эта сумма значительно увеличится.
— Это он сам рассказал вам об этом?
— Он мне доверяет.
— Хорошо. Будем надеяться, что это поможет вам остаться в живых.
— Он хочет, чтобы я помогла переправить деньги оттуда сюда.
— А разве он не знает, что в данный момент вы не можете выехать из страны?
— Я ему сказала, что смогу достать разрешение.
— Боже мой, — саркастически усмехнулся Николет. — Выходит, что если мы пойдем на это, то автоматически попадем в число пособников, так получается?
— Вы сможете отследить деньги.
— Как раз это мне понятно. Мы бы пометили купюры до того, как вы покинете аэропорт. А потом оставалось бы только проследить за тем, чтобы вы передали бы их ему из рук в руки. Но только каким боком я смогу привязать сюда свое «оружейное дело»?
— Если он планирует ещё одну поставку, то это подразумевает, что у него уже есть оружие.
— Где же оно?
— Пока ещё здесь.
— Если я помешаю переправить товар — иначе ему просто-напросто не заплатят — у нас дополнительно появится некоторая сумма денег, но только все мои доказательства окажутся безвозратно потерянными.
— Извините, я на минутку, — прервала его рассуждения Джеки, держа в руке окурок, оставшийся от её сигареты, — Сейчас, только выброшу. — Пройдя через всю комнату, она подошла к двери в ванную и бросила окурок в унитаз. Таким образом ей удалось выиграть не больше минуты времени. Затем она снова вернулась на свое место, и поудобнее устроившись в кресле, предложила: — А что если бы вы позволили бы ему вывезти большую часть оружия, но придержали бы ровно столько, чтобы хватило для состава преступления. Такое было бы возможно, как вы думаете?
— А разве он не лично осуществляет поставки?
— Вот уже несколько месяцев прошло с тех пор, когда он был во Фрипорте в последний раз.
— Так значит, ещё какая-то сумма должна будет поступить к...
Джеки оборвала его на полуслове.
— Знаю, вам до этого мало дела. Но только с какой стати эти «бабки» должны достаться тамошнему правительству? Ведь как только Орделла арестуют, разве не будет его капитал целиком конфискован?
— Если только им станет известно, где он держит денежки.
— Эти деньги стали бы вам своего рода поощрительным вознаграждением за труды, — продолжала развивать свою мысль Джеки. Она робко улыбнулась ему. — Признаюсь, что мне хотелось бы расписать для вас эту картину самыми радужными красками...
Николет понимающе улыбнулся в ответ.
— И у вас это вполне получается.
— Мне бы просто не хотелось, чтобы вы подумали, что, вот, мол, такие деньжищи, и никто не станет их востребовать. Что якобы я всего-навсего пытаюсь таким образом откупиться...
— У меня даже в мыслях ничего подобного не было, — возразил Николет.
— ... якобы все это только ради того, чтобы обвинение против меня было снято.
— Мне бы тоже этого хотелось, — вставил Николет, — честно. Но только где оружие? Мне очень жаль, что снова приходится возвращаться к этому.
Она было собралась закурить ещё одну сигарету, и даже уже подняла сумочку с пола, но затем решила выждать момент.
— Разве вы никогда не работали под прикрытием?
— Вообще-то, мы этим только и занимаемся.
— А тогда что, если вы подступитесь к нему в качестве покупателя; якобы вам необходимо достать некое оружия, которое не продается в магазине?
Николет перевел взгляд на Тайлера.
— Эй, напарник, ты это слышал? — А затем снова обратился к Джеки: — Вообще-то мы одно время подумывали об этом, но только собирались подобраться к нему с другого конца. В том смысле, чтобы самим предложить ему что-нибудь из оружия, нечто такое-эдакое, что-нибудь прэкзотичнее.
— И как же вы думаете это провернуть? — поинтересовалась Джеки. — Вот так запросто заявитесь к нему?
— Сначала нас должен был бы кто-то порекомендовать. Но только до сих пор мы никак не могли выйти на кого-нибудь из его знакомых.
— Но ведь меня вы в виду не имеете? — забеспокоилась Джеки.
Николет отрицательно покачал головой.
Но в то же время он как будто улыбался, она сама видела это. Он явно задумал что-то, но только посвящать её в свои планы вовсе не собирался.
— В конце концов, это сугубо ваше дело, — сказала Джеки. — Мне все равно не понять.
— Оставьте все свои дела и немедленно приезжайте в больницу, — сдержанно сказал Николет. Он говорил тихо, и в его голосе чувствовалась натянутость. Хотя, возможно, ему просто хотелось придать себе важности. — Если хотите, я пришлю за вами машину. Так как?
— Зачем мне туда приезжать?
— Посмотрите, как Ферону досталось от одного из ребят Орделла. И потом мне хотелось бы, чтобы вы увидели того парня и если признаете его, то скажете об этом мне.
— Где вас там можно будет найти?
Он сказал, что будет ждать её в восточном крыле третьего этажа.
Когда меньше чем через сорок минут, прошедшие со времени этого их разговора, она приехала в больницу, он уже дожидался её у стойки медсестры. На Джеки была белая мужская рубашка и все те же джинсы, а через плечо был перекинут ремень горчичного цвета сумки.
— Спасибо, что пришли, — сказал Николет.
Это её несколько удивило.
Еще несколько мгновений он продолжал молча разглядывать её, а затем развернулся и зашагал по длинному коридору, в самом конце которого у открытой двери в палату стояли двое охранников-полицейских. Николет дал им знак и они отступили от двери, с ног до головы оглядывая Джеки, в то время как она вслед за Николетом вошла в палату, проходя мимо пустой койки, туда, где на соседней кровати лежал молодой негр. Глаза его были закрыты. К его руке тянулись требки сразу трех капельниц, ещё одна трубка выходила из носа, и ещё одна выла выведена из-под одеяла к катетер-баллону, подвешенному с боку кровати.
— Что с ним случилось?
— Я его подстрелил, — сказал Николет, — но прежде он все же успел ранить Ферона.
Джеки перевела взгляд на своего спутника.
— Ну и как он?
— Который?
— Тайлер. С ним все в порядке?
— Мне бы хотелось, чтобы для начала вы взглянули вот на этого молодца. Вы с ним знакомы?
Джеки подошла поближе к кровати.
— Нет.
— Но может быть вы встречались до этого?
— Вряд ли.
— Может быть как-нибудь в компании Орделла?
Она решительно покачала головой.
— Нет.
— Интересно все же, — проговорил Николет, — тот ли это случай, когда вы его не знаете, а он вас откуда-то все же знает. Как это получилось с Бьюмонтом.
— Он что, тоже с Ямайки?
— Нет, это наш, доморощенный экземпляр, — ответил Николет. — Если один из тех двух ребят за дверью не ошибается, то перед нами Куджо — личность довольно известная в здешних местах, в том числе и в суде, я проверял. Вообще-то в его водительском удостоверении записано, что на самом деле его зовут Халон Миллер младший, но я весьма сомневаюсь, что кто-нибудь называл его этим именем. — Николет потряс Куджо за плечо. — Правильно я говорю? Открой глаза, посмотри, кто пришел тебя проведать.
Джеки видела, как негр поморщился от боли, когда Николет снова потряс его за плечо, и наконец открыл глаза.
— Чего ты ко мне привязался?
— Что, Куджо, тебе больно? Я на это очень надеюсь, — сказал Николет. — Хочу, чтобы ты сейчас взглянул на эту леди и рассказал мне, кто она такая.
Куджо, щурясь от света, взглянул на Джеки.
— Послушай, мне-то откуда знать? Ты сам притащил её сюда.
Тогда Николет ухватил Куджо за волосы, рывком запрокидывая ему голову назад.
— Ты, козел, отпусти, — вскрикнул Куджо, глядя ему в лицо.
Джеки молча продолжала наблюдать за ними. Николет, казалось, был абсолютно спокоен.
— Знаешь, а ведь кто-нибудь может запросто прийти сюда и выдернуть из тебя все эти трубки. Ты об этом ещё не задумывался? И в больницах люди иногда умирают, друг мой, — сказав это, он потрепал Куджо по волосам и обернулся к ней. У него было беспристрастное лицо полицейского. Время уходить. Уже в коридоре, когда они шли обратно, направляясь к стойке, за которой сидела медсестра, он позволил себе взять её за руку повыше локтя.
— Я попал ему куда-то в область паха, и у него там якобы кое-что нарушилось, но могло бы быть и хуже. Возможно, ему придется сделать ещё одну операцию, врачи ещё сами толком не могут ничего сказать, а может быть его через пару дней выпишут отсюда. У меня самого были, скажем так, довольно смешанные чувства. Я надеялся, что он умрет, — Джеки подняла глаза на него, и он тут же добавил, — но мне также хотелось, чтобы он жил. Чтобы потом мы могли бы его использовать.
— Он работает на Орделла?
— Мы в этом абсолютно уверены. Мне стало известно, что он поставляет ему оружие.
— А что если он ничего вам не расскажет?
— Расскажет, куда он денется. Ему только двадцать лет, а его уже семнадцать раз арестовывали. С такими как он можно иметь дело. Для него главное мерило качества жизни — это длина срока, который ему могут влепить за его подвиги.
— А как там Тайлер? — спросила Джеки. — Мы пойдем к нему?
— Прямо сейчас. С ним там жена, — сказал Николет. — Так что мы заглянем ненадолго, проведаем, так сказать... В Ферона попали две пули. Одна раздробила бедренную кость. А вторая отколола кусочек подвздошной кости, — рука Николета скользнула вниз и коснулась её бедра. — Эта кость находится вот здесь. С ним все будет хорошо. Пули прошли сквозь обшивку двери автомобиля, и это погасило их скорость. Одна попала сначала в его телефон и изменила направление.
— Я пыталась дозвониться до него, — призналась Джеки.
— Правильно, вы хотели поговорить с нами.
— Мне очень нужна моя работа.
— Все мы чего-то хотим, — ответил Николет. — Давайте для начала проведаем Ферона.
* * *
Ферон лежал в отдельной палате.— Эй, напарник, ты спишь, что ли? — окликнул его Николет, подходя к кровати.
Джеки видела, как он открывает глаза. Белая подушка под головой, волосы всклокочены — так он казался гораздо моложе, ну просто юноша лет, которому едва-едва исполнилось двадцать.
— А где Черил?
— Наверное вышла за кофе.
— А тебе здесь, небось, первоклассными наркотиками ширяют, а?
Тайлер закрыл и снова открыл глаза, стараясь улыбаться.
— Ты только погляди, кого я тебе привел.
Джеки подошла поближе к кровати.
— Как вы себя чувствуете?
Теперь он глядел на неё и заставил себя улыбнуться.
— Замечательно.
От этого у неё появилось странное ощущение, будто она находится среди друзей. Николет предложил ей сесть, и сам тут же расположился в точно таком же кресле с клеенчатой обивкой и деревянными подлокотниками. Джеки продолжала разглядывать Тайлера, который сонно смотрел в их сторону, его правая нога была приподнята на несколько дюймов, и у спинки кровати из-под одеяла виднелись голые пальцы. Трубка капельницы тянулась от его руки к подвешенной на стойке прозрачной пластиковой бутыли.
Николет облокотился о деревянный подлокотник кресла, нагибаясь к ней.
— Так на чем мы остановились?
— Мне очень нужна моя работа.
И сигарета. Она бы сейчас с большим удовольствием закурила.
— Ну вы же знаете, чего я хочу от вас.
— Если у меня будет возможность работать, я смогу вам помочь.
— Или просто-напросто соскочить отсюда.
— В этом нет никакого резона. Что мне грозит? Какие-то несколько месяцев?
— Гораздо больше, если я передам вас федеральному суду. Что, кстати, я могу запросто сделать.
Может быть курить в отдельной палате все же не возбраняется.
— Ну и какой мне лично будет прок от вашей работы? В чем тут помощь?
— Но ведь вам нужен Орделл Робби, не так ли?
— А вы, оказывается, и его знаете. Раньше вы об этом не говорили.
— Начать с того, что раньше вы меня об этом не спрашивали.
— А мы уж тут было подумали, что вы нас хотите чем-то удивить.
— Это он поручил мне провезти сюда деньги.
— Шутки в сторону. Где же он берет их?
— Он торгует оружием.
— Он сам вам об этом сказал, или вы лично видели его за этим занятием?
— Все, что мне требуется от вас, если вам действительно нужна моя помощь, — продолжала Джеки, — так это разрешение на выезд из страны и освобождение от досмотра.
— Вы сама скромность.
— Так да или нет?
— Возможно.
— Я подскажу вам, как подобраться к нему, а вы за это снимите с меня обвинение.
— Это адвокат вас так надоумил?
Она достала из сумочки сигареты и зажигалку.
— Так да или нет?
— Ну а я лично, что с этого буду иметь?
Она закурила.
— Его. Вы получите Орделла.
— Вы нервничаете?
— Разумеется.
— И я что, смогу заполучить его вместе с его пушками?
— С деньгами от продажи этих пушек.
Оглядевшись, она не заметила ничего подходящего, что можно было бы приспособить под пепельницу.
— Можно на пол, — подсказал Николет. — Так на чем я тогда буду строить свое дело? Я не таможня, и мне плевать на деньги. Мне нужно взять его с поличным, то есть с товаром. Он должен попасться на незаконном хранении незарегистрированного или заявленного в розыск огнестрельного оружия или на нелецензированной торговле оружием. — Он взглянул в сторону кровати. — Ты согласен со мной, напарник? Нам нужно заполучить на него уже готовенькое дело.
— Верно, — еле слышно проговорил Тайлер.
— Ему откровенно наплевать на то, что подарочек с «дурью» прошел мимо него, — снова заговорил Николет, в очередной раз переводя взгляд на Джеки.
— Мне от этих сорока двух граммов тоже ни холодно, ни жарко. Я могу сделать так, чтобы с вас сняли это обвинение, но сделаю это только в том случае, если заполучу Орделла Робби вместе с оружием. Вам это понятно?
— Все, что я могу сделать для вас, так это рассказать о том, что знаю сама, — ответила Джеки.
— О чем же, например?
Она помедлила с ответом и затянулась сигаретой.
— На сегодняшний день у него во Фрипорте зависло в ожидании отправки больше полумиллиона долларов.
— Что ж, видать, бизнес процветает.
— И как только будет произведена очережная поставка, эта сумма значительно увеличится.
— Это он сам рассказал вам об этом?
— Он мне доверяет.
— Хорошо. Будем надеяться, что это поможет вам остаться в живых.
— Он хочет, чтобы я помогла переправить деньги оттуда сюда.
— А разве он не знает, что в данный момент вы не можете выехать из страны?
— Я ему сказала, что смогу достать разрешение.
— Боже мой, — саркастически усмехнулся Николет. — Выходит, что если мы пойдем на это, то автоматически попадем в число пособников, так получается?
— Вы сможете отследить деньги.
— Как раз это мне понятно. Мы бы пометили купюры до того, как вы покинете аэропорт. А потом оставалось бы только проследить за тем, чтобы вы передали бы их ему из рук в руки. Но только каким боком я смогу привязать сюда свое «оружейное дело»?
— Если он планирует ещё одну поставку, то это подразумевает, что у него уже есть оружие.
— Где же оно?
— Пока ещё здесь.
— Если я помешаю переправить товар — иначе ему просто-напросто не заплатят — у нас дополнительно появится некоторая сумма денег, но только все мои доказательства окажутся безвозратно потерянными.
— Извините, я на минутку, — прервала его рассуждения Джеки, держа в руке окурок, оставшийся от её сигареты, — Сейчас, только выброшу. — Пройдя через всю комнату, она подошла к двери в ванную и бросила окурок в унитаз. Таким образом ей удалось выиграть не больше минуты времени. Затем она снова вернулась на свое место, и поудобнее устроившись в кресле, предложила: — А что если бы вы позволили бы ему вывезти большую часть оружия, но придержали бы ровно столько, чтобы хватило для состава преступления. Такое было бы возможно, как вы думаете?
— А разве он не лично осуществляет поставки?
— Вот уже несколько месяцев прошло с тех пор, когда он был во Фрипорте в последний раз.
— Так значит, ещё какая-то сумма должна будет поступить к...
Джеки оборвала его на полуслове.
— Знаю, вам до этого мало дела. Но только с какой стати эти «бабки» должны достаться тамошнему правительству? Ведь как только Орделла арестуют, разве не будет его капитал целиком конфискован?
— Если только им станет известно, где он держит денежки.
— Эти деньги стали бы вам своего рода поощрительным вознаграждением за труды, — продолжала развивать свою мысль Джеки. Она робко улыбнулась ему. — Признаюсь, что мне хотелось бы расписать для вас эту картину самыми радужными красками...
Николет понимающе улыбнулся в ответ.
— И у вас это вполне получается.
— Мне бы просто не хотелось, чтобы вы подумали, что, вот, мол, такие деньжищи, и никто не станет их востребовать. Что якобы я всего-навсего пытаюсь таким образом откупиться...
— У меня даже в мыслях ничего подобного не было, — возразил Николет.
— ... якобы все это только ради того, чтобы обвинение против меня было снято.
— Мне бы тоже этого хотелось, — вставил Николет, — честно. Но только где оружие? Мне очень жаль, что снова приходится возвращаться к этому.
Она было собралась закурить ещё одну сигарету, и даже уже подняла сумочку с пола, но затем решила выждать момент.
— Разве вы никогда не работали под прикрытием?
— Вообще-то, мы этим только и занимаемся.
— А тогда что, если вы подступитесь к нему в качестве покупателя; якобы вам необходимо достать некое оружия, которое не продается в магазине?
Николет перевел взгляд на Тайлера.
— Эй, напарник, ты это слышал? — А затем снова обратился к Джеки: — Вообще-то мы одно время подумывали об этом, но только собирались подобраться к нему с другого конца. В том смысле, чтобы самим предложить ему что-нибудь из оружия, нечто такое-эдакое, что-нибудь прэкзотичнее.
— И как же вы думаете это провернуть? — поинтересовалась Джеки. — Вот так запросто заявитесь к нему?
— Сначала нас должен был бы кто-то порекомендовать. Но только до сих пор мы никак не могли выйти на кого-нибудь из его знакомых.
— Но ведь меня вы в виду не имеете? — забеспокоилась Джеки.
Николет отрицательно покачал головой.
Но в то же время он как будто улыбался, она сама видела это. Он явно задумал что-то, но только посвящать её в свои планы вовсе не собирался.
— В конце концов, это сугубо ваше дело, — сказала Джеки. — Мне все равно не понять.
Глава 14
Погожим субботним утром Мелани, весь наряд которой состоял лишь из шортов и тесного бюстгальтера, как обычно нежилась на солнышке, мысленно перебирая в памяти последние семнадцать лет своей жизни, когда, проводя большую часть времени на пляже, она довольно не плохо жила за счет своего амплуа загорелой блондинки, калифорнийской девушки-мечты. Она подумала и о том, что очень немногие из её тогдашних приятелей любили позагорать. А вот Фрэнку — этому чудику из Детройта, вместе с которым она проводила время на Багамах, когда судьбе было угодно свести её с Орделлом, и с тех пор прошло уже целых четырнадцать лет — так же как и ей нравилось поваляться на солнышке. Нет, конечно, он был придурком, но солнце определенно любил. А вот киношники не были в восторге от такого времяпровождения. А вместе с ними и японские промышленники, а также красавчики восточного типа с греческих курортов в подавляющем своем большинстве были настроены так же. Лежа на солнышке, она любила почитать о жизни кинозвезд и о разных других красивых людях, обо всех этих совсем молоденьких и прежде никому не известных девчонках, которым в один прекрасный день так повезло, что они стали знаменитостями. Но она никогда ничего не читала о том, какая участь может постигнуть тех девчонок, которые сначала до одурения вылеживаются на пляже, потому что загар помогает им заработать на жизнь, а потом, когда кожа их оказывается основательно испорченной солнцем, опускаются до сожительства с негром, которому и загорать-то никчему. Это было как раз её, Мелани, случаем, когда в свои тридцать четыре года она, намазавшись лосьоном для загара, сидела в шезлонге на просторном балконе. Она даже не слышала, как они вошли.
Она даже не заметила, как они вошли в гостинную, пока Орделл наконец не окликнул ее:
— Детка, ты только посмотри, кто к нам пожаловал.
Она обернулась и увидела Орделла, а вместе с ним и его гостя — мужчину в голубой спортивного покроя куртке, надетой поверх желтой рубашки и с пухлым фирменным пакетом из магазина «Бердайнз» в руках. Ничего не скажешь, довольно крутой экзмемпляр, да ещё в совсем новой, только что с прилавка, куртке. Она так и не узнала его, пока Орделл сам не сказал:
— Детка, да это же Луис.
После этого ей уже ничего не оставалось, как встать из шезлонга и войти в гостиную. Мелани пришлось придерживать бюстгальтер на груди, чтобы не дать ему свалиться окончательно.
— Ну, что я тебе говорил? Видишь, она все такая же как и прежде, большая и классная деваха.
— Черт подери, вот так так, — изумленно проговорила Мелани, — ты и правда пришел. Знаешь, Луис, тогда, во время последней нашей встречи...
— Он все знает, — перебил её Орделл. — Луис не хочет вслух говорить об этом.
— Я все понимаю, — кивнула Мелани. Она выпустила из рук краешки бюстгальтера, который немедленно съехал вниз, подошла к Луису и поцеловала его в губы, но назад затем не отступила, оставаясь стоять перед ним.
— Знаешь, тогда вы мне показались самыми большими приколистами из всех, кто у меня были прежде.
— Я ведь уже сказал, — одернул её Орделл, — он не хочет говорить об этом.
Она не сводила глуз с Луиса.
— Вы ведь тогда просто валяли дурака, разве нет? У вас ещё был ящик с масками, помнишь? А вообще-то если вы действительно хотели, чтобы вам заплатили выкуп, то похищать надо было меня.
Наконец он улыбнулся.
— Да уж, не плохая идея.
— Он рассказал мне, что ты сейчас в городе, и я не могла дождаться, когда снова смогу увидеть тебя.
Тогда Орделл сказал:
— А Луис пришел сюда для того, чтобы увидеть мой фильм об оружии.
— ... там просто куча разных технических наворотов. Точно, Беретта — кажется, он сказал РМ-12S. Но это не важно, они все равно попадаются не слишком часто. Но ты только послушай это: тат-тат-тат-тат. Каково, а?
Вот он, тот придурок, который стреляет из М-16. Представь себе, ты покупаешь себе вот такую полуавтоматическую игрушку — это любой может сделать. А затем я своими силами довожу её до ума, делаю полностью автоматической, и пожалуйста — в твоем распоряжении настоящий автомат. Вообще-то дело плевое, но мне это обходится в сотню с каждого такого ружьеца, потому что каждый прежде всего печется о безопасности своей задницы. Взять хотя бы для примера парня, который обычно поставлял мне глушители...
Вон, гляди, та штука на МАС-10. Это и есть глушитель. Пах-пах-пах-пах — просто беззвучно выплевывает пули. Так вот, его засекли и при обыске нашли в машине восемьдесят семь глушителей. Ему светит получить тридцать лет. И никакого тебе залога. Теперь я нашел в Лантане другого парня, который взялся делать для меня этот товар. В следующую поездку мне придется отдать тридцать тысяч за сто единиц товара, боже мой, это уже выходит по три сотни за штуку. — Он обернулся к Мелани, — Детка, брось мне сюда ещё льда.
Мелани взяла его стакан и вышла в кухню.
— МАС-10 — это именна та модель, без которой не обходится ни один такой фильм. Вот, а это знаменитый УЗИ, смотри какой красавец. За такую вещицу можно выручить пятнадцать. Их производят евреи в своем Израиле.
Автомат «Стайер» — один из лучших. Только послушай, как он стреляет. Вот это да, вот это работа! Очень дорогой, сюда попадает из Австрии. Мои клиенты не знают о нем ни черта, а поэтому и спроса нет.
Мелани вышла в гостиную из кухни, неся в руке его бокал, как раз тогда, как Орделл снова завел свое «Тах-тах-тах, тра-та-та-та-та». Это повторялось из раза в раз, когда он показывал этот фильм и лез из кожи вон, чтобы все увидели, какой он крутой. Луис же с самого начала не произнес ни слова. Ей нравился этот тип мужчин. И в нем ей нравилось решительно все: резкие черты лица, большие руки...
Она даже не заметила, как они вошли в гостинную, пока Орделл наконец не окликнул ее:
— Детка, ты только посмотри, кто к нам пожаловал.
Она обернулась и увидела Орделла, а вместе с ним и его гостя — мужчину в голубой спортивного покроя куртке, надетой поверх желтой рубашки и с пухлым фирменным пакетом из магазина «Бердайнз» в руках. Ничего не скажешь, довольно крутой экзмемпляр, да ещё в совсем новой, только что с прилавка, куртке. Она так и не узнала его, пока Орделл сам не сказал:
— Детка, да это же Луис.
После этого ей уже ничего не оставалось, как встать из шезлонга и войти в гостиную. Мелани пришлось придерживать бюстгальтер на груди, чтобы не дать ему свалиться окончательно.
— Ну, что я тебе говорил? Видишь, она все такая же как и прежде, большая и классная деваха.
— Черт подери, вот так так, — изумленно проговорила Мелани, — ты и правда пришел. Знаешь, Луис, тогда, во время последней нашей встречи...
— Он все знает, — перебил её Орделл. — Луис не хочет вслух говорить об этом.
— Я все понимаю, — кивнула Мелани. Она выпустила из рук краешки бюстгальтера, который немедленно съехал вниз, подошла к Луису и поцеловала его в губы, но назад затем не отступила, оставаясь стоять перед ним.
— Знаешь, тогда вы мне показались самыми большими приколистами из всех, кто у меня были прежде.
— Я ведь уже сказал, — одернул её Орделл, — он не хочет говорить об этом.
Она не сводила глуз с Луиса.
— Вы ведь тогда просто валяли дурака, разве нет? У вас ещё был ящик с масками, помнишь? А вообще-то если вы действительно хотели, чтобы вам заплатили выкуп, то похищать надо было меня.
Наконец он улыбнулся.
— Да уж, не плохая идея.
— Он рассказал мне, что ты сейчас в городе, и я не могла дождаться, когда снова смогу увидеть тебя.
Тогда Орделл сказал:
— А Луис пришел сюда для того, чтобы увидеть мой фильм об оружии.
* * *
Мелани принесла им по водке с тоником, а сама села в сторонке, продолжая разглядывать Луиса, в то время как Орделл показывал ему свой фильм — видеокассету, купленную на одном из выставок оружия. Орделл увлеченно комментировал, не умолкая ни на минуту.— ... там просто куча разных технических наворотов. Точно, Беретта — кажется, он сказал РМ-12S. Но это не важно, они все равно попадаются не слишком часто. Но ты только послушай это: тат-тат-тат-тат. Каково, а?
Вот он, тот придурок, который стреляет из М-16. Представь себе, ты покупаешь себе вот такую полуавтоматическую игрушку — это любой может сделать. А затем я своими силами довожу её до ума, делаю полностью автоматической, и пожалуйста — в твоем распоряжении настоящий автомат. Вообще-то дело плевое, но мне это обходится в сотню с каждого такого ружьеца, потому что каждый прежде всего печется о безопасности своей задницы. Взять хотя бы для примера парня, который обычно поставлял мне глушители...
Вон, гляди, та штука на МАС-10. Это и есть глушитель. Пах-пах-пах-пах — просто беззвучно выплевывает пули. Так вот, его засекли и при обыске нашли в машине восемьдесят семь глушителей. Ему светит получить тридцать лет. И никакого тебе залога. Теперь я нашел в Лантане другого парня, который взялся делать для меня этот товар. В следующую поездку мне придется отдать тридцать тысяч за сто единиц товара, боже мой, это уже выходит по три сотни за штуку. — Он обернулся к Мелани, — Детка, брось мне сюда ещё льда.
Мелани взяла его стакан и вышла в кухню.
— МАС-10 — это именна та модель, без которой не обходится ни один такой фильм. Вот, а это знаменитый УЗИ, смотри какой красавец. За такую вещицу можно выручить пятнадцать. Их производят евреи в своем Израиле.
Автомат «Стайер» — один из лучших. Только послушай, как он стреляет. Вот это да, вот это работа! Очень дорогой, сюда попадает из Австрии. Мои клиенты не знают о нем ни черта, а поэтому и спроса нет.
Мелани вышла в гостиную из кухни, неся в руке его бокал, как раз тогда, как Орделл снова завел свое «Тах-тах-тах, тра-та-та-та-та». Это повторялось из раза в раз, когда он показывал этот фильм и лез из кожи вон, чтобы все увидели, какой он крутой. Луис же с самого начала не произнес ни слова. Ей нравился этот тип мужчин. И в нем ей нравилось решительно все: резкие черты лица, большие руки...