Страница:
Обо всем об этом он доверительно рассказывал Луису, пока они стояли в темноте.
Даже доверил ему ключ от замка, чтобы он мог перевезти сюда ещё несколько единиц оружия — ТЕС-9 — которые все ещё хранились в доме Симоны.
Луис слышал такой знакомый голос своего давнишнего приятеля, и в нем крепла уверенность, что вовсе не Орделл пытался подставить его, а сама Мелани.
— Я надеюсь, расклад тебе ясен, — говорил Орделл. — Ты можешь разом стать богатым, но с другой стороны начинаешь также подмечать и кое-какие, я бы сказал, занимательные, ньюансы. Такие приколы, на которые никто другой на твоем месте не стал бы обращать внимания. Понимаешь, о чем я говорю? Ты единственный из белых, на чье понимание я всегда мог расчитывать. А вот с Мелани этого не получается. Мелани может запросто ляпнуть какую-нибудь глупость, даже не заметив этого. Но иногда она делает это специально, желая продемонстривать свое остроумие, которого она лишена по жизни. Помнишь, когда мы все вместе возвращались на машине от Джеральда? Ты её слышал? А как она объявила: «А вы, мальчики, оказывается, все такие же придурки как и раньше.» Видал? Она считает, что если она застрелила того мужика, то теперь ей дозволено болтать все, что только придет в голову. Как будто бы она шутит, а мне и ответить-то на это нечего.
— Так ты и промолчал, — заметил Луис.
— Промолчал, но я ей это ещё припомню. Потому что она завела моду выставить тебя дураком и считает, что это очень весело и остроумно. А я терпеть не могу, когда надо мной смеются и никому не даю спуску, за исключением людей особо мной уважаемых.
— Ты ей доверяешь? — спросил Луис.
— Ни в коем случае, — отозвался Орделл, — с тех самых пор, как впервые увидел. Я постоянно приглядываю за ней, и все же время от времени она умудряется преподносить мне сюрпризы. Как, например, с этим пистолетом. Крохотный «Вальтер .32» — слышал, как громко пальнул? Должно быть она тайком стащила его у меня же, да так, что я даже не знал, что она, оказывается, при оружии. А то где бы ещё ей взять пистолет, за который в лучшем случае пришлось бы выложить восемь сотен? Ведь не купила же она его, в самом деле.
— Я тоже стану за ней присматривать.
Отвлекшись от дороги — они ехали по Виндзор-Авеню, Орделл пристально взглянул на Луиса.
— Она пытается настроить тебя против меня?... Можешь не отвечать, уж я-то её хорошо знаю. Прежде чем что-то сделать, она десять раз подумает, чтобы уж быть уверенной в удаче наверняка. Она выпустила в Верзилу пять пуль, так?
— Четыре, — поправил Луис.
— Ну, хорошо, пусть будет четыре. А в обойме их семь. Тогда отчего же она не избавилась от меня сразу же, как только ей предоставилась такая возможность? И ты знаешь, почему? Потому что она не уверена, что ты сумеешь занять мое место. Ты ведь тоже мог пристрелить Верзилу, а заодно и меня вместе с ним, но ты этого нне сделал. И тогда Мелани подумала: «Фу ты, черт, и этот слабак ни на что не способен». Она из тех, кто никогда не сделают ставки, прежде чем не будут точно знать, кто победит.
— Так на кой черт ты держишь её при себе?
Орделл усмехнулся в ответ.
— Потому что она моя девчонка. А теперь у меня есть ты, и я уверен, что в случае чего ты сможешь прикрыть меня...
— Ты слишком рискуешь, — сказал Луис. — Ты находишься на виду у всех. Слишком уж многие знают, чем ты занимаешься.
— Выгодное дело, — ответил Орделл, — всегда сопряжено с риском. Эти люди нужны мне, пока дело не будет доведено до конца. Я знаю, кому можно доверять, а кому нет. Единственный из моих людей, кто волнует меня на данный момент — это Куджо. Я уже рассказывал тебе о нем. Его уже перевезли в «Ган-Клаб». Я позвонил, и мне сказали, что размер залога за него ещё не назначен. Я бы с радостью вытащил бы его оттуда и послал куда подальше, только боюсь, что за это могут назначить такую сумму, которую будет невозможно заплатить иначе, как наличными, а их-то как раз сейчас у меня и нет. Я не думаю, что им удастся с ходу его расколоть, чтобы он выложил все, что знает обо мне. Еще какое-то время он будет строить из себя крутого, а мне только этого и надо. Продержаться бы ещё пару дней, а потом свалить отсюда.
Они свернули с Виндзор на 30-ю улицу и в конце концов остановились перед домом с оштукатуренными стенами, выстроенным на испанский манер, где жила Симона.
— Ну так ты перевезешь остальные пушки на склад? — напомнил Орделл.
— Сегодня же вечером.
И тогда Орделл задал ещё один вопрос.
— Послушай, я ведь так от тебя и не услышал, оттрахал ты уже мою старуху или ещё нет?
Глава 18
Даже доверил ему ключ от замка, чтобы он мог перевезти сюда ещё несколько единиц оружия — ТЕС-9 — которые все ещё хранились в доме Симоны.
Луис слышал такой знакомый голос своего давнишнего приятеля, и в нем крепла уверенность, что вовсе не Орделл пытался подставить его, а сама Мелани.
— Я надеюсь, расклад тебе ясен, — говорил Орделл. — Ты можешь разом стать богатым, но с другой стороны начинаешь также подмечать и кое-какие, я бы сказал, занимательные, ньюансы. Такие приколы, на которые никто другой на твоем месте не стал бы обращать внимания. Понимаешь, о чем я говорю? Ты единственный из белых, на чье понимание я всегда мог расчитывать. А вот с Мелани этого не получается. Мелани может запросто ляпнуть какую-нибудь глупость, даже не заметив этого. Но иногда она делает это специально, желая продемонстривать свое остроумие, которого она лишена по жизни. Помнишь, когда мы все вместе возвращались на машине от Джеральда? Ты её слышал? А как она объявила: «А вы, мальчики, оказывается, все такие же придурки как и раньше.» Видал? Она считает, что если она застрелила того мужика, то теперь ей дозволено болтать все, что только придет в голову. Как будто бы она шутит, а мне и ответить-то на это нечего.
— Так ты и промолчал, — заметил Луис.
— Промолчал, но я ей это ещё припомню. Потому что она завела моду выставить тебя дураком и считает, что это очень весело и остроумно. А я терпеть не могу, когда надо мной смеются и никому не даю спуску, за исключением людей особо мной уважаемых.
— Ты ей доверяешь? — спросил Луис.
— Ни в коем случае, — отозвался Орделл, — с тех самых пор, как впервые увидел. Я постоянно приглядываю за ней, и все же время от времени она умудряется преподносить мне сюрпризы. Как, например, с этим пистолетом. Крохотный «Вальтер .32» — слышал, как громко пальнул? Должно быть она тайком стащила его у меня же, да так, что я даже не знал, что она, оказывается, при оружии. А то где бы ещё ей взять пистолет, за который в лучшем случае пришлось бы выложить восемь сотен? Ведь не купила же она его, в самом деле.
— Я тоже стану за ней присматривать.
Отвлекшись от дороги — они ехали по Виндзор-Авеню, Орделл пристально взглянул на Луиса.
— Она пытается настроить тебя против меня?... Можешь не отвечать, уж я-то её хорошо знаю. Прежде чем что-то сделать, она десять раз подумает, чтобы уж быть уверенной в удаче наверняка. Она выпустила в Верзилу пять пуль, так?
— Четыре, — поправил Луис.
— Ну, хорошо, пусть будет четыре. А в обойме их семь. Тогда отчего же она не избавилась от меня сразу же, как только ей предоставилась такая возможность? И ты знаешь, почему? Потому что она не уверена, что ты сумеешь занять мое место. Ты ведь тоже мог пристрелить Верзилу, а заодно и меня вместе с ним, но ты этого нне сделал. И тогда Мелани подумала: «Фу ты, черт, и этот слабак ни на что не способен». Она из тех, кто никогда не сделают ставки, прежде чем не будут точно знать, кто победит.
— Так на кой черт ты держишь её при себе?
Орделл усмехнулся в ответ.
— Потому что она моя девчонка. А теперь у меня есть ты, и я уверен, что в случае чего ты сможешь прикрыть меня...
— Ты слишком рискуешь, — сказал Луис. — Ты находишься на виду у всех. Слишком уж многие знают, чем ты занимаешься.
— Выгодное дело, — ответил Орделл, — всегда сопряжено с риском. Эти люди нужны мне, пока дело не будет доведено до конца. Я знаю, кому можно доверять, а кому нет. Единственный из моих людей, кто волнует меня на данный момент — это Куджо. Я уже рассказывал тебе о нем. Его уже перевезли в «Ган-Клаб». Я позвонил, и мне сказали, что размер залога за него ещё не назначен. Я бы с радостью вытащил бы его оттуда и послал куда подальше, только боюсь, что за это могут назначить такую сумму, которую будет невозможно заплатить иначе, как наличными, а их-то как раз сейчас у меня и нет. Я не думаю, что им удастся с ходу его расколоть, чтобы он выложил все, что знает обо мне. Еще какое-то время он будет строить из себя крутого, а мне только этого и надо. Продержаться бы ещё пару дней, а потом свалить отсюда.
Они свернули с Виндзор на 30-ю улицу и в конце концов остановились перед домом с оштукатуренными стенами, выстроенным на испанский манер, где жила Симона.
— Ну так ты перевезешь остальные пушки на склад? — напомнил Орделл.
— Сегодня же вечером.
И тогда Орделл задал ещё один вопрос.
— Послушай, я ведь так от тебя и не услышал, оттрахал ты уже мою старуху или ещё нет?
Глава 18
Николет посетил его вечером во вторник, когда в конторе обычно было больше всего работы. Он показал свое удостоверение, обменялся рукопожатем с Максом, а затем и с Уинстоном, сказав при этом:
— Уинстон Вилли Пауэлл... В детстве отец почти всегда брал меня с собой посмотреть на боксерские поединки, что проводились в «Конвеншн-Центр» Майями. Я видел, как вы тогда уложили Томми Лаглесиа и парня, которого звали Хесус Диаз, Хе-сус. До сих пор помню, как я тогда ещё думал: «Что это за имя? С таким именем он никогда не победит.» Вы одержали победу в тридцати-девяти профессиональных боях, и лишь в двух вам было засчитано поражение?
— Да, было такое дело, — признался Уинстон.
— Для меня большая честь иметь возможность пожать вашу руку, — сказал Николет и сел у стола Макса, повернувшись к Уинстону спиной. — Встрече с вами я тоже чрезвычайно рад. Про вас же просто легенды ходят, я имею в виду то, как в былые времена вы за два-три дня раскрывали дела об убийствах.
— Мне просто больше ничего не оставалось, — ответил Макс, — иначе потом было бы ещё трудней.
— Я понимаю, что вы имеете в виду, — согласился Николет. — Чем дальше дело лежит без движания... — Тут зазвонил телефон, и он замолчал, пока Уинстон наконец не поднял трубку. — У меня сейчас возникла одна проблема, и я подумал, что, возможно, вы сможете помочь мне в моем деле. Вы же сами работали в полиции и знаете, с какими трудностями приходится сталкиваться, чтобы добиться обвинительного приговора.
— Если речь идет об Орделле Робби, — сказал Макс, — то мне известен лишь его адрес, и к тому же я совершенно не уверен, что живет он именно так.
Николет усмехнулся.
— А почему вы думаете, что я собираюсь говорить именно о нем?
— Я ждал, что рано или поздно вы все же обратитесь ко мне.
— Косвенно это и его тоже касается, — продолжал Николет. — Вы знаете парня, который подстрелил Тайлера, агента из Департамента по борьбе с преступностью? Мы уверены, что он работает на Орделла.
— Халон Миллер-младший, — покачал головой Макс. — С тех пор, как ему исполнилось шестнадцать, я несколько раз оформлял на него поручительства.
— Вот как? — переспросил Николет, пристально глядя на Макса, всем своим видом выказывая неподдельный интерес к этой теме.
Должно быть, эти сведения и были той большой услугой, на которую парень так рассчитывал.
— Семнадцать арестов, и, кажется, девять илидесять судимостей, — сказал Николет, — крутой парнишка, о тюрьме знает не понаслышке. Мы взяли его с краденым пистолетом, на угнанной машине... Мы видели его во двое перед домом Орделла. Вообще-то, он подъехал туда практически сразу же за вами.
— В пятницу, значит, — сказал Макс. — А ещё к тому же покушение на убийство, нападение на федерального агента, незаконное ношение оружия... — Снова зазвонил телефон, и Макс взглянул на Уинстона, когда тот снял трубку.
— Что еще?
— Он понимает, что он уже по уши в дерьме, — сказал Николет, — но зато среди своих, в тюрьме теперь он герой: ещё бы, подстрелил полицейского. Хромает, но все равно уже ходит — я ведь тогда в него девять пуль засадил, да так, что едва не отстрелил ему член, жаль, промахнулся немного. А все из-за этого дурацкого тонированного стекла в машине. Пришлось стрелять наугад.
— Значит, говорить с вами он не желает, — подытожил Макс.
— Молчит, только глядит злобно.
— Улик против него у вас вполне достаточно.
— Это он знает. Но я решил пойти другим путем. Я ему говорю: «Послушай, Куджо, а вед я мог запросто убить тебя, но не сделал этого. Так что теперь ты вроде как мой должник. Давай лучше поговорим об Орделле Робби.» А он мне: «О ком?». Я ему снова: «Расскажи мне, что ты знаешь о нем.» А он мне: «О ком?» А я ему на это: «Да что ты заладил как попугай». Вот так он и торчит в тюрьме, и залог за него не назначают... И тогда мне на ум пришла одна идея. Я сказал ему: «А что если я вытащу тебя отсюда? Хочешь?» После этого мне наконец удалось обратить на себя его внимание. Я ему сказал: «За это я прошу тебя об одном. Я не заставлю тебя становиться стукачом. Я только хочу, чтобы ты представил меня Орделлу. Скажи ему, что я обращался к тебе несколько недель тому назад и просил помочь достать оружие. Все, больше от тебя ничего не потребуется. Дальше я и сам управлюсь.»
— Да? — переспросил Макс. Он выжидал.
— Именно так. Я подберусь поближе к Орделлу, стану всячески ему угождать, заискивать, и он в конце концов покажет мне свои пулеметы.
— Но вы только что сказали, что залог не назначен. Но насчет этого я смогу договориться в федеральном магистрате.
— И на какую сумму рассчитываете?
— Двадцать пять тысяч. Но, видите ли, это станет возможным лишь если вы согласитесь помочь нам.
— Кем вносится залог?
— В том-то и дело, что никто ничего платить не будет. Вот почему я сказал, что рассчитываю на вашу помощь.
Макс невольно улыбнулся. Он перевел взгляд на Уинстона, который к тому времени уже закончил разговаривать по телефону и положил трубку.
— Слышал? Этот господин хочет от нас, чтобы мы за просто так, без залога, без приплаты к нему, оформили бы поручительство на двадцать пять штук за парня, который до этого семнадцать раз попадал под арест и не далее как несколько дней назад подстрелил полицейского.
Теперь улыбался и Уинстон.
Николет взглянул на него через плечо.
— Я прошу об одолжении. Что же в этом смешного?
— Вы ведете речь о парне, — продолжал Макс, — который при первой же возможности постарается удариться в бега. Он представляет угрозу для общества... Он пристрелит ещё кого-либо, может быть какого-нибудь очередного полицейского и поспешит смыться, а мы так и останемся при своих интересах.
Николет же, по-видимому, был с ним не согласен.
— Сначала выслушайте меня, ладно? Я гарантирую, что не выпущу его из своего поля зрения. Но даже если предположить невозможное, даже если он сбежит, то этих двадцати тысяч вы не лишитесь в любом случае. Это я вам обещаю. Я уже обо всем договорился с судьей. Она знает о каждом нашем шаге и о том, что это не ординарный случай поручительства.
— А что если она умрет, выйдет на пенсию, перейдет на другую работу, если её молнией убьет, в конце концов... так что, перестаньте, — отмахнулся Макс. — По-вашему, я что, похож на идиота? Думаете, я настолько выжил из ума, чтобы подписаться под гарантией на двадцать пять тысяч, имея в замен только ваше честное слово, что деньги по ней у меня никогда не стребуют? — Он перевел взгляд на Уинстона. — Ты когда-нибудь слыхивал о чем-нибудь подобном?
— А как же. Я знаю, что один поручитель из Маями в свое время дал себя уговорить, — ответил Уинстон. — Тогда шла речь о десяти тысячах. После того, как подсудимый благополучно ударился в бега, дело передали в другой суд. Новый судья заявил, что ничему такому он верить не собирается, и нашему поручителю пришлось раскошелиться.
— Я принесу заверенную расписку, — поспешил предложить Николет.
Уинстон лишь молча покачал головой.
— Надеетесь, что суд подпишется под заявлением, утверждающим, что это поручительство «понарошку»? Тогда имейте в виду, что у них даже обычную доверенность бывает совсем непросто подписать. — Макс замолчал, а потом добавил: — Но вопреки моему здравому смыслу я частично готов пойти вам навстречу. Если вы все же найдете кого-нибудь, кто сможет внести залог, мы не станем брать с вас десяти процентов полагающегося нам вознаграждения. А как насчет вас? У вас есть дом?
— Он достался моей бывшей жене, — ответил Николет.
— Я вам сочувствую, — сказал Макс. — Кстати, другая причина, гарантирующая вероятнейший неуспех подобной затеи, в том, что все в их шайке уже будут знать, что Халон заключил с вами сделку. Он даже может сам подать им некий условный знак, означающий: «Я шпион». Одно из двух: или он сбежит, или его убьют свои же.
Николет снова пристально посмотрел на него.
— А я был уверен, что вы не откажетесь.
— Это почему же?
— Вы сами побывали в шкуре полицейского, и знаете каково это. Тем более, что вы и сами в накладе не остались бы.
— Я вам искренне сочувствую, — сказал Макс. — Но только о какой выгоде разговор?
— Ну, я полагаю, у вас тоже есть свои проблемы, — ответил Николет. — Например, вы оформляете поручительство на какого-нибудь парня, а он вдруг исчезает?...
— В таком случае, мы отправляемся вслед за ним и доставляем обратно, — не дал ему договорить Макс.
— Но именно этого-то парня вам и не удастся разыскать, потому что его безопасность надежно обеспечена федеральной программой по защите свидетелей. А что если кто-нибудь из ребят, на которых вы оформляете крупные поручительства, исчезнут подобным образом?
Макс взглянул на Уинстона.
— Похоже, он нам угрожает.
— А ты спроси у него, — сказал Уинстон, — давно ли его били последний раз?
Николет обернулся к нему, беззлобно усмехаясь.
— Да вы что, я же лишь пошутил. Мы же с вами на одной стороне.
— До тех пор, пока никто не переступает черту, — проворчал Уинстон.
Николет с невинным видом смотрел на Макса.
— Я же пошутил, только-то и всего.
Макс молча кивнул. Может быть и пошутил, а может быть и нет. Этот юнец был ещё слишком молод, чересчур настойчив и самоуверен, и теперь ему не терпелось поскорее добраться до Орделла Робби и засадить его за решетку. Против этого у Макса возражений не было, и поэтому он сказал:
— Советую вам проверить одного жука по имени Луис Гара, освобожден из тюрьмы пару месяцев назад — точнее не скажу, сам не знаю. Запросите «Общество взаимопомощи Глэдиса» в Маями. Попробуйте подобраться к нему. Я думаю, он выведет вас на Орделла.
Они ещё несколько минут поговорили о Луисе Гара, после чего Николет ушел.
— Тут тебе звонили, — сказал Уинстон после того, как они остались одни. — Назвали имя... — Уинстон заглянул в лежавший на столе перед ним блокнот. — Симона Харрисон, проживает на 30-й улице. Кто это?
Макс недоуменно покачал головой.
— Понятия не имею.
— Она ездит на «85 Меркури».
— Это должно быть вот здесь, в самом тебе, — она положила руку на живот, — а не где-то на полу.
Он схватил её и притянул к себе, все ещё продолжая двигаться под музыку.
— Пойдем в спальню.
— Радость моя, но там же нельзя танцевать.
Когда он принялся водить руками по всему её телу и в конце концов запустил руку под юбку, Симона поинтересовалась:
— Что ты там ищешь?
— Уже нашел.
— Да уж, кажется и в самом деле...
— Пошли в спальню.
— Малыш, только не надо рвать белье. Эти трусы я только сегодня купила.
— А я могу. Запросто.
Новое белье напомнило ей о недавнем походе по магазинам, где она встретила девчонку, с которой должна была там встретиться и сказала:
— Деньги нужно прибрать подальше. Нечего им валяться на виду.
— Ладно.
— Их нужно спрятать.
— А я сейчас спрячу свою вещицу.
Белые мужики любили говорить что-нибудь такое остроумное. Даже вот такие отъявленные уголовники, как этот.
— Правда? Тебе хорошо со мной, малыш? Даааа... Но только не рви белье, ладно, сладкий мой? Если тебе нравится рвать белье, то я специально для тебя пойду и надену старое.
— Что вам нужно?
— Мне нужен Орделл, — ответил Макс, глядя в глазок. Было слишком темно, чтобы она могла разглядеть его через глазок, для этого ей пришлось бы включить свет на крыльце.
— Его здесь нет.
— Но я должен с ним встретиться.
— Где?
— Здесь. Он сказал в девять. — На часах было без десяти девять вечера.
— Подождите.
На противоположной стороне улицы дети затеяли какую-то шумную игру, и Макс подумал, что в столь поздний час им следовалось бы уже давно отправиться по домам.
За дверью раздался мужской голос.
— Чего вам надо?
— Я уже сказал об этом леди. У меня встреча с Орделлом.
За дверью наступило молчание.
— Вы полицейский?
— Я поручитель. Включите свет на крыльце, и я покажу вам мое удостоверение.
— Я так и подумал, — произнес мудской голос за дверью.
Теперь он звучал уверенно.
Дверь отворилась, и за ней Макс увидел Луиса Гара, который стоял на пороге в одних брюках, без рубашки, почесывая волосатую грудь. Макс мгновенно установил взаимосвязь: оба были приятелями Орделла, этим можно было объяснить пребываниме Луиса в этом доме, но не то, чем он занимался с этой женщиной.
— Никакой встречи Орделл тебе не назначал, — нарушил молчание Луис. — А не то он мне обязательно сказал бы.
— Значит, ты работаешь на него, — сказал Макс. — Ну а я как раз разыскивал вас обоих, и видно труды мои не напрасны.
С этими словами он перешагнул порог дома, оттолкнув Луиса от двери плечо, отчего тот едва не потерял равновесие, падая на дверь, которая с грохотом ударилась о стену, оказываясь распахнутой настежь. Макс обернулся в его сторону.
— С тобой все в порядке?
Тут снова голос подала женщина.
— Слушайте, мне здесь только мордобоя не хватало.
Она стояла в прихожей, запахнув на себе халат, босиком, но зато с макияжем на лице — густо наложенные голубые тени и ярко-красная помада — а волосы старательно уложены в замысловатую прическу. Что здесь происходит? Оба они полураздеты, на кофейном столике в гостиной стоят бутылки с кока-колой и пуэрториканским ромом, но стаканов нет, играет музыка.
— Госпожа Харрисон, — сказал Макс, — вы не подскажете мне, что это за группа?
— "Марвелеттс", — ответила Симона. — Онни мне очень нравятся. — Она подошла к стерео и выключила его.
Макс продолжал разглядываить её.
— А этот господин здесь тоже живет?
Луис теперь стоял рядом со столиком, на котором стояли бутылки. Негритянка подошла к низкому мягкому креслу и села, закинув ногу на ногу.
— Если вы хотите узнать что-то о Луисе, то почему бы вам не спросить об этом у него? Вот он, стоит перед вами.
— Извините за беспокойство, — сказал Макс. — Мы с ним и на улице можем поболтать.
— Да что вы, не стоит, — Симона взяла со стола недопитую бутылку с кока-колой. — Просто ведите себя прилично.
Она решила наблюдать за происходящим со стороны.
Макс затруднялся даже приблизительно определить для себя её возраст: вызывающе яркий макияж, а волосы зачесаны наверх и уложены в элегантную прическу, в которую была вплетена нитка жемчуга.
— Раньше Луис рработал на меня.
— Вот как? Что ж, очень интересно, — отозвалась женщина.
— А уходя, он выломал входную дверь моего офиса и позаимсотвовал из конторы парочку «пушек».
— Это которых? — нагло поинтересовался Луис. — Уж не «Моссберг» ли и «Питон»?
Макс видел, что четыре года, проведенные в тюрьме штата, не прошли для Луиса даром, теперь он стоял, подбоченясь, демонстрируя перед ним свои мускулы. Но его выдавал взгляд, который скорее можно было назвать остекленевшим, чем угрожающим: Луис был слишком пьян для того, чтобы изображать из себя супермена.
— Луис, ты никогда не пойдешь на это, — сказал Макс.
Этот парень сам не ведал, чего творит.
— Где мое оружие?
Луис пожал плечами плечами.
— У тебя в машине?
— Он её кому-то одолжил, — подала голос Симона. — И никакого оружия здесь нет, так же как и его машины. Или что, станете обыскивать дом, чтобы убедиться вру я или нет?
— Он не имеет права, — возразил Луис.
Макс обернулся к нему.
— Хочешь, чтобы я вызвал полицию?
— Только попробуй сунуть свой нос куда-нибудь, я тебя живо остановлю. Макс пожалел, что не прихватил с собой свое ружье, стреляющее шариковыми пулями. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака автоматический «Браунинг» и направил его на Луиса.
— Сядь и не выступай. А не то буду стрелять. Нет, убивать я тебя не стану. Просто подстрелю, чтобы ты сначала как следует помучился от боли, а потом ещё остался калекой на всю жизнь. — Он перевел взгля на притихшую женщину. — Возможно это даже могло бы спасти ему жизнь.
Она кивнула, оставаясь сидеть в своем кресле.
— Возможно.
— Вы только представьте себе, мадам: человек выходит из тюрьмы и начинает усиленно добиваться того, чтобы его снова туда засадили.
— Он просто ничего не может с собой поделать, — сказала на это Симона.
— Вы слышали историю о том, как скорпион попросил черепаху перевезти его через реку?
— Что-то не припоминаю ничего подобного.
— Тогда слушайте. Этот скорпион попросил черепаху перевезти его через реку на другой берег. Черепаха ответила: «Ишь, каккой хитрый. А ты возьмешь и ужалишь меня?» Тогда скорпион сказал: «Но тогда мы оба утонули бы. Ты думаешь, я хочу совершить самоубийство?» И черепаха согласилась. И когда они были уже на самой середине реки, скорпион ужалил черепаху. Оба пошли ко дну, и черепаха говорит: «Ты что, придурок? Зачем ты это сделал?» А скорпион ответил ей на это: «Ничего не поделаешь, приятель, это моя натура. Я таков, каков есть.»
Макс кивнул.
— Поучительная история.
— Скорпион сказал: «Я таков, каков есть», — повторила Симона. — И он такой же, и все они, выходящие и выходившие из тюряги на волю. Они ждут-не дождутся, чтобы поскорее попасть обратно.
— Я сейчас собираюсь осмотреть дом, — сказал Макс.
— А разрешения вы не собираетесь спросить?
Макс молча покачал головой.
— Вы наглядно знаете, как выглядит то, что вы ищите? Вы сможете это опознать?
— Пистолет и револьвер.
— Ладно, начинайте, — согласилась Симона. — А что если вам попадется на глаза ещё что-нибудь? Вы это тоже заберете? Но только запомните, что тогда по вашу душу будет охотиться уже совсем другой человек. Ясно? И у него столько оружия, сколько вы в своей жизни никогда не видели.
Звонок в дверь. Она встает, и говорит, что это, должно быть, Орделл. Скорее всего, ему что-то понадобилось, и теперь он звонит, вместо того, чтобы войти сразу и застать их врасплох. Возвращается в комнату, говорит, что это не Орделл, а какой-то мужик. Он надевает брюки и идет к двери. Боже праведный, это же Макс Черри. Так в чем же дело? Откуда Макс знает об этом доме, если только Орделл сам ему об этом не рассказал? Врет, что у них с Орделлом назначена встреча. Хотя может быть это правда. Пусть заходит. Что я с ним не справлюсь, что ли? Так, теперь припоминает ему те «пушки», так вот же тебе, получай. Да? Уж не «Моссберг» ли это и «Питон»? Полное спокойствие, наплевать на все. Если будет продолжать приставать, пошел он к черту. Да и что он может следать? Все равно ничего не докажет.
Но на деле все было не так. Все случилось намного стремительнее, и он совершенно не был к этому готов. Ему следовало хорошенько подумать, прежде, чем открывать перед ним дверь. А то стоило ему лишь только войти в дом, как он тут же перехватил иннициативу.
— Уинстон Вилли Пауэлл... В детстве отец почти всегда брал меня с собой посмотреть на боксерские поединки, что проводились в «Конвеншн-Центр» Майями. Я видел, как вы тогда уложили Томми Лаглесиа и парня, которого звали Хесус Диаз, Хе-сус. До сих пор помню, как я тогда ещё думал: «Что это за имя? С таким именем он никогда не победит.» Вы одержали победу в тридцати-девяти профессиональных боях, и лишь в двух вам было засчитано поражение?
— Да, было такое дело, — признался Уинстон.
— Для меня большая честь иметь возможность пожать вашу руку, — сказал Николет и сел у стола Макса, повернувшись к Уинстону спиной. — Встрече с вами я тоже чрезвычайно рад. Про вас же просто легенды ходят, я имею в виду то, как в былые времена вы за два-три дня раскрывали дела об убийствах.
— Мне просто больше ничего не оставалось, — ответил Макс, — иначе потом было бы ещё трудней.
— Я понимаю, что вы имеете в виду, — согласился Николет. — Чем дальше дело лежит без движания... — Тут зазвонил телефон, и он замолчал, пока Уинстон наконец не поднял трубку. — У меня сейчас возникла одна проблема, и я подумал, что, возможно, вы сможете помочь мне в моем деле. Вы же сами работали в полиции и знаете, с какими трудностями приходится сталкиваться, чтобы добиться обвинительного приговора.
— Если речь идет об Орделле Робби, — сказал Макс, — то мне известен лишь его адрес, и к тому же я совершенно не уверен, что живет он именно так.
Николет усмехнулся.
— А почему вы думаете, что я собираюсь говорить именно о нем?
— Я ждал, что рано или поздно вы все же обратитесь ко мне.
— Косвенно это и его тоже касается, — продолжал Николет. — Вы знаете парня, который подстрелил Тайлера, агента из Департамента по борьбе с преступностью? Мы уверены, что он работает на Орделла.
— Халон Миллер-младший, — покачал головой Макс. — С тех пор, как ему исполнилось шестнадцать, я несколько раз оформлял на него поручительства.
— Вот как? — переспросил Николет, пристально глядя на Макса, всем своим видом выказывая неподдельный интерес к этой теме.
Должно быть, эти сведения и были той большой услугой, на которую парень так рассчитывал.
— Семнадцать арестов, и, кажется, девять илидесять судимостей, — сказал Николет, — крутой парнишка, о тюрьме знает не понаслышке. Мы взяли его с краденым пистолетом, на угнанной машине... Мы видели его во двое перед домом Орделла. Вообще-то, он подъехал туда практически сразу же за вами.
— В пятницу, значит, — сказал Макс. — А ещё к тому же покушение на убийство, нападение на федерального агента, незаконное ношение оружия... — Снова зазвонил телефон, и Макс взглянул на Уинстона, когда тот снял трубку.
— Что еще?
— Он понимает, что он уже по уши в дерьме, — сказал Николет, — но зато среди своих, в тюрьме теперь он герой: ещё бы, подстрелил полицейского. Хромает, но все равно уже ходит — я ведь тогда в него девять пуль засадил, да так, что едва не отстрелил ему член, жаль, промахнулся немного. А все из-за этого дурацкого тонированного стекла в машине. Пришлось стрелять наугад.
— Значит, говорить с вами он не желает, — подытожил Макс.
— Молчит, только глядит злобно.
— Улик против него у вас вполне достаточно.
— Это он знает. Но я решил пойти другим путем. Я ему говорю: «Послушай, Куджо, а вед я мог запросто убить тебя, но не сделал этого. Так что теперь ты вроде как мой должник. Давай лучше поговорим об Орделле Робби.» А он мне: «О ком?». Я ему снова: «Расскажи мне, что ты знаешь о нем.» А он мне: «О ком?» А я ему на это: «Да что ты заладил как попугай». Вот так он и торчит в тюрьме, и залог за него не назначают... И тогда мне на ум пришла одна идея. Я сказал ему: «А что если я вытащу тебя отсюда? Хочешь?» После этого мне наконец удалось обратить на себя его внимание. Я ему сказал: «За это я прошу тебя об одном. Я не заставлю тебя становиться стукачом. Я только хочу, чтобы ты представил меня Орделлу. Скажи ему, что я обращался к тебе несколько недель тому назад и просил помочь достать оружие. Все, больше от тебя ничего не потребуется. Дальше я и сам управлюсь.»
— Да? — переспросил Макс. Он выжидал.
— Именно так. Я подберусь поближе к Орделлу, стану всячески ему угождать, заискивать, и он в конце концов покажет мне свои пулеметы.
— Но вы только что сказали, что залог не назначен. Но насчет этого я смогу договориться в федеральном магистрате.
— И на какую сумму рассчитываете?
— Двадцать пять тысяч. Но, видите ли, это станет возможным лишь если вы согласитесь помочь нам.
— Кем вносится залог?
— В том-то и дело, что никто ничего платить не будет. Вот почему я сказал, что рассчитываю на вашу помощь.
Макс невольно улыбнулся. Он перевел взгляд на Уинстона, который к тому времени уже закончил разговаривать по телефону и положил трубку.
— Слышал? Этот господин хочет от нас, чтобы мы за просто так, без залога, без приплаты к нему, оформили бы поручительство на двадцать пять штук за парня, который до этого семнадцать раз попадал под арест и не далее как несколько дней назад подстрелил полицейского.
Теперь улыбался и Уинстон.
Николет взглянул на него через плечо.
— Я прошу об одолжении. Что же в этом смешного?
— Вы ведете речь о парне, — продолжал Макс, — который при первой же возможности постарается удариться в бега. Он представляет угрозу для общества... Он пристрелит ещё кого-либо, может быть какого-нибудь очередного полицейского и поспешит смыться, а мы так и останемся при своих интересах.
Николет же, по-видимому, был с ним не согласен.
— Сначала выслушайте меня, ладно? Я гарантирую, что не выпущу его из своего поля зрения. Но даже если предположить невозможное, даже если он сбежит, то этих двадцати тысяч вы не лишитесь в любом случае. Это я вам обещаю. Я уже обо всем договорился с судьей. Она знает о каждом нашем шаге и о том, что это не ординарный случай поручительства.
— А что если она умрет, выйдет на пенсию, перейдет на другую работу, если её молнией убьет, в конце концов... так что, перестаньте, — отмахнулся Макс. — По-вашему, я что, похож на идиота? Думаете, я настолько выжил из ума, чтобы подписаться под гарантией на двадцать пять тысяч, имея в замен только ваше честное слово, что деньги по ней у меня никогда не стребуют? — Он перевел взгляд на Уинстона. — Ты когда-нибудь слыхивал о чем-нибудь подобном?
— А как же. Я знаю, что один поручитель из Маями в свое время дал себя уговорить, — ответил Уинстон. — Тогда шла речь о десяти тысячах. После того, как подсудимый благополучно ударился в бега, дело передали в другой суд. Новый судья заявил, что ничему такому он верить не собирается, и нашему поручителю пришлось раскошелиться.
— Я принесу заверенную расписку, — поспешил предложить Николет.
Уинстон лишь молча покачал головой.
— Надеетесь, что суд подпишется под заявлением, утверждающим, что это поручительство «понарошку»? Тогда имейте в виду, что у них даже обычную доверенность бывает совсем непросто подписать. — Макс замолчал, а потом добавил: — Но вопреки моему здравому смыслу я частично готов пойти вам навстречу. Если вы все же найдете кого-нибудь, кто сможет внести залог, мы не станем брать с вас десяти процентов полагающегося нам вознаграждения. А как насчет вас? У вас есть дом?
— Он достался моей бывшей жене, — ответил Николет.
— Я вам сочувствую, — сказал Макс. — Кстати, другая причина, гарантирующая вероятнейший неуспех подобной затеи, в том, что все в их шайке уже будут знать, что Халон заключил с вами сделку. Он даже может сам подать им некий условный знак, означающий: «Я шпион». Одно из двух: или он сбежит, или его убьют свои же.
Николет снова пристально посмотрел на него.
— А я был уверен, что вы не откажетесь.
— Это почему же?
— Вы сами побывали в шкуре полицейского, и знаете каково это. Тем более, что вы и сами в накладе не остались бы.
— Я вам искренне сочувствую, — сказал Макс. — Но только о какой выгоде разговор?
— Ну, я полагаю, у вас тоже есть свои проблемы, — ответил Николет. — Например, вы оформляете поручительство на какого-нибудь парня, а он вдруг исчезает?...
— В таком случае, мы отправляемся вслед за ним и доставляем обратно, — не дал ему договорить Макс.
— Но именно этого-то парня вам и не удастся разыскать, потому что его безопасность надежно обеспечена федеральной программой по защите свидетелей. А что если кто-нибудь из ребят, на которых вы оформляете крупные поручительства, исчезнут подобным образом?
Макс взглянул на Уинстона.
— Похоже, он нам угрожает.
— А ты спроси у него, — сказал Уинстон, — давно ли его били последний раз?
Николет обернулся к нему, беззлобно усмехаясь.
— Да вы что, я же лишь пошутил. Мы же с вами на одной стороне.
— До тех пор, пока никто не переступает черту, — проворчал Уинстон.
Николет с невинным видом смотрел на Макса.
— Я же пошутил, только-то и всего.
Макс молча кивнул. Может быть и пошутил, а может быть и нет. Этот юнец был ещё слишком молод, чересчур настойчив и самоуверен, и теперь ему не терпелось поскорее добраться до Орделла Робби и засадить его за решетку. Против этого у Макса возражений не было, и поэтому он сказал:
— Советую вам проверить одного жука по имени Луис Гара, освобожден из тюрьмы пару месяцев назад — точнее не скажу, сам не знаю. Запросите «Общество взаимопомощи Глэдиса» в Маями. Попробуйте подобраться к нему. Я думаю, он выведет вас на Орделла.
Они ещё несколько минут поговорили о Луисе Гара, после чего Николет ушел.
— Тут тебе звонили, — сказал Уинстон после того, как они остались одни. — Назвали имя... — Уинстон заглянул в лежавший на столе перед ним блокнот. — Симона Харрисон, проживает на 30-й улице. Кто это?
Макс недоуменно покачал головой.
— Понятия не имею.
— Она ездит на «85 Меркури».
* * *
Специально для Луиса Симона исполняла репертуар Марты и Ванделлас: на смену «Жаркой волне» пришли «Зыбучие пески». Луис сидел, кивая головой, и иногда даже попадая в такт, то и дело попивая ром. Выпивка тоже была её. Затем он принялся хлопать, и Симоне пришлось отвлечься — «Нет, милый, вот как надо» — и задать ему ритм. Ром помог ему окончательно раскрепоститься. Затем вместе с Мэри Уэллс она исполнила песню «Мой парень». Потом настал черед «Что с тобой, малыш» в исполнении все той же Мэри Уэллс и Марвина Гайе, и Симона протянула руки Луису, приглашая его составить ей компанию и выступить в роли Марвела Гайе. Луис сказал, что он не знает слов этой песни. Сказать по правде, он не знал ещё много чего, но зато он был большим, крепким мужиком, с упругими мускулами и волосатой грудью. «А ты слушай слова, сладкий ты мой. Вот и запомнишь. Иди сюда и делай вот так,» — она показала ему, как нужно, свободно держа руки, ме-е-едленно двигать бедрами, ясно? Мечтательно глядя на своего партнера, и желая отвлечь его от созерцания собственных ног, Симона сказала:— Это должно быть вот здесь, в самом тебе, — она положила руку на живот, — а не где-то на полу.
Он схватил её и притянул к себе, все ещё продолжая двигаться под музыку.
— Пойдем в спальню.
— Радость моя, но там же нельзя танцевать.
Когда он принялся водить руками по всему её телу и в конце концов запустил руку под юбку, Симона поинтересовалась:
— Что ты там ищешь?
— Уже нашел.
— Да уж, кажется и в самом деле...
— Пошли в спальню.
— Малыш, только не надо рвать белье. Эти трусы я только сегодня купила.
— А я могу. Запросто.
Новое белье напомнило ей о недавнем походе по магазинам, где она встретила девчонку, с которой должна была там встретиться и сказала:
— Деньги нужно прибрать подальше. Нечего им валяться на виду.
— Ладно.
— Их нужно спрятать.
— А я сейчас спрячу свою вещицу.
Белые мужики любили говорить что-нибудь такое остроумное. Даже вот такие отъявленные уголовники, как этот.
— Правда? Тебе хорошо со мной, малыш? Даааа... Но только не рви белье, ладно, сладкий мой? Если тебе нравится рвать белье, то я специально для тебя пойду и надену старое.
* * *
Макс нажал кнопку звонка и замер в ожидании. Из дома доносилась музыка, в которой он постепенно узнал мелодию из старого детройтского репертуара, это было что-то знакомое, хотя припомнить название группы, или что за песню они исполняли, ему так и не удалось. Он снова позвонил, и ему пришлось прождать ещё минуту, прежде, чем женский голос из-за двери спросил:— Что вам нужно?
— Мне нужен Орделл, — ответил Макс, глядя в глазок. Было слишком темно, чтобы она могла разглядеть его через глазок, для этого ей пришлось бы включить свет на крыльце.
— Его здесь нет.
— Но я должен с ним встретиться.
— Где?
— Здесь. Он сказал в девять. — На часах было без десяти девять вечера.
— Подождите.
На противоположной стороне улицы дети затеяли какую-то шумную игру, и Макс подумал, что в столь поздний час им следовалось бы уже давно отправиться по домам.
За дверью раздался мужской голос.
— Чего вам надо?
— Я уже сказал об этом леди. У меня встреча с Орделлом.
За дверью наступило молчание.
— Вы полицейский?
— Я поручитель. Включите свет на крыльце, и я покажу вам мое удостоверение.
— Я так и подумал, — произнес мудской голос за дверью.
Теперь он звучал уверенно.
Дверь отворилась, и за ней Макс увидел Луиса Гара, который стоял на пороге в одних брюках, без рубашки, почесывая волосатую грудь. Макс мгновенно установил взаимосвязь: оба были приятелями Орделла, этим можно было объяснить пребываниме Луиса в этом доме, но не то, чем он занимался с этой женщиной.
— Никакой встречи Орделл тебе не назначал, — нарушил молчание Луис. — А не то он мне обязательно сказал бы.
— Значит, ты работаешь на него, — сказал Макс. — Ну а я как раз разыскивал вас обоих, и видно труды мои не напрасны.
С этими словами он перешагнул порог дома, оттолкнув Луиса от двери плечо, отчего тот едва не потерял равновесие, падая на дверь, которая с грохотом ударилась о стену, оказываясь распахнутой настежь. Макс обернулся в его сторону.
— С тобой все в порядке?
Тут снова голос подала женщина.
— Слушайте, мне здесь только мордобоя не хватало.
Она стояла в прихожей, запахнув на себе халат, босиком, но зато с макияжем на лице — густо наложенные голубые тени и ярко-красная помада — а волосы старательно уложены в замысловатую прическу. Что здесь происходит? Оба они полураздеты, на кофейном столике в гостиной стоят бутылки с кока-колой и пуэрториканским ромом, но стаканов нет, играет музыка.
— Госпожа Харрисон, — сказал Макс, — вы не подскажете мне, что это за группа?
— "Марвелеттс", — ответила Симона. — Онни мне очень нравятся. — Она подошла к стерео и выключила его.
Макс продолжал разглядываить её.
— А этот господин здесь тоже живет?
Луис теперь стоял рядом со столиком, на котором стояли бутылки. Негритянка подошла к низкому мягкому креслу и села, закинув ногу на ногу.
— Если вы хотите узнать что-то о Луисе, то почему бы вам не спросить об этом у него? Вот он, стоит перед вами.
— Извините за беспокойство, — сказал Макс. — Мы с ним и на улице можем поболтать.
— Да что вы, не стоит, — Симона взяла со стола недопитую бутылку с кока-колой. — Просто ведите себя прилично.
Она решила наблюдать за происходящим со стороны.
Макс затруднялся даже приблизительно определить для себя её возраст: вызывающе яркий макияж, а волосы зачесаны наверх и уложены в элегантную прическу, в которую была вплетена нитка жемчуга.
— Раньше Луис рработал на меня.
— Вот как? Что ж, очень интересно, — отозвалась женщина.
— А уходя, он выломал входную дверь моего офиса и позаимсотвовал из конторы парочку «пушек».
— Это которых? — нагло поинтересовался Луис. — Уж не «Моссберг» ли и «Питон»?
Макс видел, что четыре года, проведенные в тюрьме штата, не прошли для Луиса даром, теперь он стоял, подбоченясь, демонстрируя перед ним свои мускулы. Но его выдавал взгляд, который скорее можно было назвать остекленевшим, чем угрожающим: Луис был слишком пьян для того, чтобы изображать из себя супермена.
— Луис, ты никогда не пойдешь на это, — сказал Макс.
Этот парень сам не ведал, чего творит.
— Где мое оружие?
Луис пожал плечами плечами.
— У тебя в машине?
— Он её кому-то одолжил, — подала голос Симона. — И никакого оружия здесь нет, так же как и его машины. Или что, станете обыскивать дом, чтобы убедиться вру я или нет?
— Он не имеет права, — возразил Луис.
Макс обернулся к нему.
— Хочешь, чтобы я вызвал полицию?
— Только попробуй сунуть свой нос куда-нибудь, я тебя живо остановлю. Макс пожалел, что не прихватил с собой свое ружье, стреляющее шариковыми пулями. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака автоматический «Браунинг» и направил его на Луиса.
— Сядь и не выступай. А не то буду стрелять. Нет, убивать я тебя не стану. Просто подстрелю, чтобы ты сначала как следует помучился от боли, а потом ещё остался калекой на всю жизнь. — Он перевел взгля на притихшую женщину. — Возможно это даже могло бы спасти ему жизнь.
Она кивнула, оставаясь сидеть в своем кресле.
— Возможно.
— Вы только представьте себе, мадам: человек выходит из тюрьмы и начинает усиленно добиваться того, чтобы его снова туда засадили.
— Он просто ничего не может с собой поделать, — сказала на это Симона.
— Вы слышали историю о том, как скорпион попросил черепаху перевезти его через реку?
— Что-то не припоминаю ничего подобного.
— Тогда слушайте. Этот скорпион попросил черепаху перевезти его через реку на другой берег. Черепаха ответила: «Ишь, каккой хитрый. А ты возьмешь и ужалишь меня?» Тогда скорпион сказал: «Но тогда мы оба утонули бы. Ты думаешь, я хочу совершить самоубийство?» И черепаха согласилась. И когда они были уже на самой середине реки, скорпион ужалил черепаху. Оба пошли ко дну, и черепаха говорит: «Ты что, придурок? Зачем ты это сделал?» А скорпион ответил ей на это: «Ничего не поделаешь, приятель, это моя натура. Я таков, каков есть.»
Макс кивнул.
— Поучительная история.
— Скорпион сказал: «Я таков, каков есть», — повторила Симона. — И он такой же, и все они, выходящие и выходившие из тюряги на волю. Они ждут-не дождутся, чтобы поскорее попасть обратно.
— Я сейчас собираюсь осмотреть дом, — сказал Макс.
— А разрешения вы не собираетесь спросить?
Макс молча покачал головой.
— Вы наглядно знаете, как выглядит то, что вы ищите? Вы сможете это опознать?
— Пистолет и револьвер.
— Ладно, начинайте, — согласилась Симона. — А что если вам попадется на глаза ещё что-нибудь? Вы это тоже заберете? Но только запомните, что тогда по вашу душу будет охотиться уже совсем другой человек. Ясно? И у него столько оружия, сколько вы в своей жизни никогда не видели.
* * *
Луис неподвижно сидел в кресле, вцепившись в подлокотники, пытаясь шаг за шагом проанализировать ситуацию. Он думал. Нет, а с чего, собственно говоря, все началось? Они занимаются любовью, она сверху, и он уже готов вот-вот кончить, а по дому ошивается этот нахал?Звонок в дверь. Она встает, и говорит, что это, должно быть, Орделл. Скорее всего, ему что-то понадобилось, и теперь он звонит, вместо того, чтобы войти сразу и застать их врасплох. Возвращается в комнату, говорит, что это не Орделл, а какой-то мужик. Он надевает брюки и идет к двери. Боже праведный, это же Макс Черри. Так в чем же дело? Откуда Макс знает об этом доме, если только Орделл сам ему об этом не рассказал? Врет, что у них с Орделлом назначена встреча. Хотя может быть это правда. Пусть заходит. Что я с ним не справлюсь, что ли? Так, теперь припоминает ему те «пушки», так вот же тебе, получай. Да? Уж не «Моссберг» ли это и «Питон»? Полное спокойствие, наплевать на все. Если будет продолжать приставать, пошел он к черту. Да и что он может следать? Все равно ничего не докажет.
Но на деле все было не так. Все случилось намного стремительнее, и он совершенно не был к этому готов. Ему следовало хорошенько подумать, прежде, чем открывать перед ним дверь. А то стоило ему лишь только войти в дом, как он тут же перехватил иннициативу.