Ли Эйна. Дорога любви

   – Доктор Грэхем, выходите быстрее! Барнаби плохо!
   Томасу и Роури оставалось только понимающе переглянуться.
   – Я буду тебя ждать, – произнесла Роури.
   – Извини, родная. – Он погладил ее по щеке и поспешно схватил свой саквояж.
   Прошло два часа. Кофе уже давно остыл, крем на пироге растаял, а бекон стал мягким и скользким. В дверь постучал Калеб Мэрфи.
   – Я возвращаюсь в город, миссис Грэхем. Вы хотите вернуться вместе со мной?
   Роури подняла корзинку.
   – Да, мистер Мэрфи.
   – Жаль, что вам не удалось устроить пикник, мэм.
   – Да, это была не очень удачная идея, – грустно ответила Роури.
   На паровоз она взбиралась совершенно удрученная.
   Тем же вечером, во время обратного рейса, в будку Мэрфи поднялся Мичелин Дэннехи, которому нужно было ехать на другой конец дороги.
   – Куда ты отправишься, когда закончится эта работа, Мичелин? – спросил Калеб, глядя вперед на совсем недавно проложенные рельсы.
   – Эта работа никогда не кончится, – объявил Мичелин. – Это только начало. От этой дороги будут отходить ветки, от них – другие ветки, и так – пока вся страна не покроется сетью дорог. – Он гордо поднял бровь. – И я думаю, что никакая железная дорога не откажется от хорошего повара.
   – И ты не собираешься осесть на одном месте? – осведомился Мэрфи.
   – Только следом за тобой, – широко улыбнулся маленький человечек.
   Когда поезд прибыл на место, железнодорожники оставили работу на время обеденного перерыва. Наскоро проглотив привычные бифштексы, бобы и картофель, рабочие прилегли у вагона, чтобы расслабиться и немного отдохнуть. Но их отдых был нарушен ружейным выстрелом. Вскочившие с мест люди заметались в поисках укрытия. От ближайших скал к ним двигались индейцы. Вскоре завязалась рукопашная. Кое-кому из строителей удалось достать из вагона ружья, и их стрельба начала сокращать ряды атакующих.
   Мичелин со своей импровизированной полевой кухней оказался довольно далеко от дороги. Он был плохим бегуном, и один из индейцев, догнав его в несколько прыжков, нанес страшный удар томагавком. Мичелин упал на землю. Краснокожий ударил еще раз, а затем, приподняв голову Мичелина за волосы, сделал быстрый круговой надрез и снял с головы скальп. Раздался душераздирающий крик.
   Вскочив на ноги, индеец ликующе заулюлюкал, размахивая в воздухе окровавленным скальпом. Затем положил скальп себе на голову и побежал обратно, под укрытие деревьев.
   Калеб Мэрфи пришел в ужас от этой сцены. Он вскинул ружье, прицелился и уложил индейца первой же пулей.
   Мичелин был еще жив. Он поднял голову и посмотрел на индейца. Окровавленный скальп скатился с головы мертвого на землю. Единственное, что маленький повар мог еще успеть, – это помолиться Создателю. Мичелин вынул талисман, который хранил еще его прапрадеда во время битвы при Бойоне и, глотая слезы, начал произносить слова молитвы.
   А вокруг него продолжалась яростная схватка. На земле уже лежало несколько убитых: одни пали от ударов томагавков, другие от пуль.
   Поскольку многие железнодорожники уже добрались до вагонов, ружейный огонь усилился, и нападающие дрогнули. Затем, видимо, по команде они бросились назад, и бой закончился так же внезапно, как и начался.
   Калеб Мэрфи поспешил туда, где на коленях стоял Мичелин Дэннехи. Лицо Калеба почернело от горя.
   – Святые да хранят нас, – только и произнес он.
   Борода Мичелина все больше и больше покрывалась кровью.
   – Посмотри, Мэрфи. Посмотри, что эти дьяволы сделали со мной.
   Мэрфи только покачал головой:
   – Я думал, ты успел убежать.
   – Ты не принесешь мне ведро с водой, Мэрфи?
   Машинист поспешил выполнить просьбу несчастного. Спустя несколько минут он вернулся с ведром, полным воды, и поднес его ко рту Мичелина. Но тот отвернулся.
   – Я не хочу пить. – Мичелин опустил в воду свой собственный скальп. – Просто я не хочу встретиться с Создателем без части головы. Отвези меня к доктору, чтобы тот пришил мне его на место.
   Мичелин поднялся на трясущихся ногах, и машинист повел своего умирающего друга к вагону, у которого уже складывали убитых и раненых. Мичелин лег на деревянный настил и замер, не издав ни стона. В руках он крепко сжимал талисман.
   Когда всех пострадавших подняли на платформу, Мэрфи дал гудок, и поезд тронулся.
   Прибытие поезда с ранеными подняло на ноги весь лагерь. Каждый старался оказать им хоть какую-то помощь.
   Томас энергично принялся за работу, но, когда увидел, кого снимают с платформы последним, замер от ужаса. Однако оцепенение его было недолгим. Он быстро пришел в себя и стал осторожно снимать с головы Мичелина окровавленное полотенце. Затем сбрил оставшиеся волосы и тщательно очистил рану.
   – Если в рану не успела попасть инфекция, есть шанс. Ты счастливый человек, Мичелин. Немногим удавалось, оставшись без скальпа, самому сказать об этом.
   Мичелин слабо улыбнулся:
   – Все ирландцы везучие, доктор.
   Но когда Томас достал бинт, он остановил его:
   – Я хочу, чтобы ты пришил мне на место мой скальп. Я хранил его в холодной воде всю дорогу, чтобы он не высох.
   – Но волосы на нем никогда уже не вырастут, – мягко объяснил Томас.
   – Это не имеет значения, доктор. Я найду, чем прикрыть голову. Но для этого мне нужна голова в целости.
   Томас извлек из ведра скальп и, отряхнув от воды, внимательно к нему присмотрелся.
   – Я могу попытаться, но ничего не обещаю, Мичелин.
   Он вдел в иглу нить, приложил кожу к ране и начал пришивать ее мелкими стежками. Во время всей этой операции Мичелин не произнес почти ни звука, только иногда у него вырывался стон боли. Но наконец Томас отложил инструменты, обработал шов мазью и обмотал голову Мичелина бинтом.
   – Как я уже говорил, Мичелин, я ничего не обещаю. Тебе нужно лежать весь день – ты потерял очень много крови. Я осмотрю тебя снова сегодня вечером.
   Мичелин благодарно сжал руку Томаса.
   – Я очень вам признателен, доктор. Я всегда говорил, что вы настоящий джентльмен. Благодарение Богу, что среди нас есть вы.
   Открыв дверь, Томас подозвал Мэрфи, в волнении ожидающего на улице.
   – Отведи его домой, Мэрфи, и проследи, чтобы он сразу лег в постель.
   – А как он… в порядке? – спросил тот.
   – Должно быть все нормально, если он ляжет в постель и поспит.
   Мичелин вышел из дома, не приняв руки Мэрфи.
   – Мэрф, не веди себя так, как будто я одной ногой в могиле.
   – Я знаю, как вести себя с тобой, старым дураком, который из ирландского упрямства не хочет помереть даже после того, как с него сняли скальп.
   Томас удивленно покачал головой, наблюдая эту перепалку. Оперевшись о дверной косяк и скрестив руки, он молча смотрел, как эти двое уходят прочь. Потом выпрямился, встряхнул затекшими руками и отправился писать Роури еще одно письмо с извинениями за то, что дела не дают ему вернуться домой.
   Когда стемнело, он растянулся на кровати, неподвижно глядя в потолок и думая о Роури. Что-то он должен для нее сделать за все ее разочарования и одиночество.
   Тут Томас вспомнил о том, как они вместе проводили время в Сент-Луисе, и улыбнулся.
   Так или иначе, но западная и восточная ветки дороги встретятся всего через неделю или около того. И когда он освободится, то заберет Роури в Виргинию, где они начнут новую жизнь. И навсегда забудут про Т. Дж. Коллахена.
   Когда Кин увидел следы, он понял, что шпалы крадут не индейцы. Он уже видел точно такие же на путях, среди следов сапог и ботинок, которые оставляли железнодорожные рабочие. Но сюда, так далеко от дороги, рабочие «Юнион пасифик» причин, да и времени заходить не имели. Так что эти следы, а также следы колес фургона и копыт вели прямо к похитителям. И это никак не могли быть индейцы, потому что они ботинок не носили.
   Через час следы привели разведчика компании к большому каньону. Кин привязал Дюка к ели и подошел к самому краю. Ему недолго пришлось искать то, за чем он охотился, – на дне каньона валялись исчезнувшие шпалы.
   Кин выпрямился и пошел обратно к своей лошади. Взобравшись на Дюка, он направился прочь с территории «Округа Си».

Глава 16

   Томас только начал седлать лошадь, собираясь вернуться в город, как вдруг заметил Кина Маккензи, въезжающего в лагерь верхом. Увидев Томаса, разведчик компании направился прямо к нему.
   – Ты приехал или уезжаешь, доктор?
   – Уезжаю, – ответил Томас. – Мне надо в Огден. Я не видел жену уже несколько дней. С тех пор, как ты уехал, здесь много чего произошло: несколько человек покалечило взрывом, была стычка с индейцами. Мне надо принять горячую ванну и хорошо выспаться.
   – И не только это, – дрогнули в улыбке уголки губ Кина.
   Томас поднял бровь.
   – Да. В общем, я хочу отдохнуть.
   – Если тебе нужна компания, я бы поехал с тобой, но через несколько минут.
   – Я подожду, – произнес Томас и повел лошадь, чтобы привязать ее к дереву.
   Здесь он увидел Мичелина с повязкой на голове, большой, как чалма, на самом верху повязки красовался амулет.
   – Добрый день, джентльмены, – произнес Дэннехи.
   – Дьявол, что это с тобой стряслось? – изумился Кин.
   – Один из этих диких нехристей снял с меня скальп, – объяснил Мичелин. – А доктор пришил мне его на место.
   Кин не мог в это поверить. Он повернулся к Томасу.
   – Ты пришил его на место?
   – Не могу ничего гарантировать. Корни волос погибли, и волосы он потеряет.
   – Кто бы мог подумать, что такой шевелюры больше не будет, – пробормотал Кин.
   – По крайней мере мой скальп на месте, – гордо ответил маленький человечек. – Будете свежие яйца на завтрак, мистер Маккензи?
   – А у нас есть немного времени? – спросил Кин Томаса. Тот кивнул. – Тогда хорошо бы к яйцам добавить бифштекс, Мичелин.
   Повар заметно оживился.
   – И немного жареного картофеля?
   – А почему бы и нет? – согласился Кин. – Ничего не держал во рту со вчерашнего утра, кроме куска вяленого мяса.
   – А как вы, доктор? – повернулся Мичелин к Томасу.
   – Ну, может, пару яиц и немного печенья, что вы сейчас испекли.
   – И без картошки? – не поверил повар.
   – Не сегодня, Мичелин.
   Мичелин решительно направился к кухне.
   – Нашел пропавшие шпалы? – догадался Томас, взглянув на Кина.
   Кин кивнул.
   – Похоже, это дело рук кого-то из «Округа Си», или же кто-то хочет создать такое впечатление. Одно можно сказать наверняка – это не индейцы.
   Томас тихо присвистнул.
   – Надеюсь, Коллахен понимает, что творит. Разрушение железной дороги может грозить ему крупными неприятностями. За него может взяться закон.
   – Да, это дело нешуточное, – согласился Кин.
   – Ты собираешься сообщить об этом Джеку Кейсменту?
   – Думаю, стоит сначала поговорить с Ти Джеем. Если он сделает это еще раз, тогда мне наверняка придется сообщить кому следует.
   В это время к палаточному городку подошел поезд Мэрфи. Из него выпрыгнули Майкл Рафферти и шесть человек его бригады. Под руководством Майкла рабочие принялись разгружать вагон.
   Томас подошел к локомотиву и крикнул:
   – Эй, Мэрф, ты сейчас отправляешься в город?
   – Да, как только разгружусь, – ответил машинист. – Мне надо отвезти Кейсменту список на оплату.
   – А у тебя найдется место для двух пассажиров?
   – К вашим услугам, доктор, – ответил Мэрфи. Тут подошел Мичелин, протянул жестяные тарелки Кину и Томасу, поднял голову.
   – Мэрфи, друг мой, ты не хочешь свежих яиц?
   – Уже ел в городе, – коротко ответил Мэрфи. Мичелин нахмурился.
   – Зачем ты тратишь деньги, которые так трудно достаются, в городе, когда есть замечательная кухня Мичелина Дэннехи? Ты умрешь в бедности, Мэрфи.
   – Зато я умру много позже, – ответил Мэрфи. Раздался дружный смех. Но общее веселье стихло, как только к паровозу подошел Рафферти.
   – Дэннехи, я тоже хотел бы пару яиц, – пробурчал прораб.
   – Только что использовал последние, – ответил Мичелин.
   Лицо Рафферти перекосилось от злости.
   – Врешь, коротышка. Я сам их найду и запихну тебе в глотку вместе со скорлупой. – И он быстро пошел вдоль поезда.
   Подойдя к своей бригаде, он распорядился:
   – Эй ты, новичок, отцепи этот вагон.
   – Я этого никогда не делал, сэр, – ответил тот.
   – Вот сейчас и научишься, – хмуро сказал Рафферти. Он зашел между вагонами и вынул тяжелый железный штырь из сцепления, соединявшего вагоны. – Вот так, а теперь отгоните этот вагон подальше, – приказал он своей бригаде.
   Рабочие навалились и двинули его по рельсам.
   – А ты так и будешь смотреть? – напустился Рафферти на новичка. – Отцепи следующий вагон.
   Тот поспешно повиновался. Забравшись между вагонами, он вытащил стержень из соединения. Не успел он сделать и шага в сторону, как тяжело груженный вагон сдвинулся с места и придавил его к стенке другого вагона. Раздался пронзительный крик.
   Вагон спешно оттянули, и раздавленный человек упал на землю.
   Услышав крик, Томас поспешил к пострадавшему, тот лежал без сознания. Осмотр не занял много времени. Томас поднял глаза на обступивших его людей.
   – У него повреждение внутренних органов. Нужна срочная операция. Мы забираем его в город.
   Мэрфи не стал слушать дальше. Пока отцепляли следующие вагоны, он развел пары, развернул поезд на кольцевой ветке и присоединил к локомотиву вагон-платформу, куда осторожно уложили пострадавшего.
   Кин понял, что нельзя тратить время на то, чтобы поднимать на платформу лошадей. Он махнул рукой.
   – Доктор, я отведу в город твою лошадь. Мэрфи на полной скорости двинулся в Огден.
   Когда поезд прибыл в город, Роури и Кэтлин беседовали, стоя перед домом Томаса. Они удивились, когда увидели Томаса, Рафферти и еще несколько человек, несущих носилки.
   – Что случилось, Томас? – спросила Роури.
   – Позже. Сейчас нет времени объяснять, – бросил он, проходя мимо.
   Но Роури уловила в его голосе не только спешку. В этом голосе слышалось какое-то разочарование. Когда железнодорожники вышли из дома, Кэтлин попросила мужа рассказать все подробно.
   – Этот дурак попал между двумя вагонами, его сильно придавило, – пробормотал Рафферти. – Пойдем, приготовишь мне поесть. С самого утра ничего не ел.
   Обменявшись взглядами с Роури, Кэтлин отправилась вместе с ним.
   Весь следующий день Роури пришлось провести, расхаживая туда-сюда у двери. Чтобы пройти к себе в комнату, ей нужно было миновать приемную, а мешать Томасу она не хотела.
   Тем времени Калеб Мэрфи отправился к Джеку Кейсменту и доложил ему о случившемся несчастье. Этот обычно невозмутимый человек, бывший генерал армии северян, выглядел испуганным и взволнованным, когда направлялся к медицинскому пункту.
   Он подошел к двери, и Роури решилась постучать.
   Томас мыл руки. Он не повернулся к ним, и Роури перевела взгляд на стол. Там лежал пострадавший, он был с головой накрыт простыней. У Роури вырвалось:
   – Как жаль… Но я уверена, ты сделал все, что было возможно.
   Следом за ней вошел Джек Кейсмент со словами:
   – Доктор Грэхем, я слышал, что один из моих… – Он запнулся, глядя на стол.
   – Совсем еще ребенок, – произнес Томас. – Ему было не больше пятнадцати или шестнадцати. Жизнь для него только начиналась.
   Кейсмент подошел к столу и, подняв простыню, посмотрел на погибшего.
   – Для такой работы необходимо специальное обучение, – продолжил Томас и в сердцах бросил полотенце на стул. – Твои люди совершенно ничего не соображают. Ради чего погиб этот мальчик?
   – Мне тоже очень его жаль, Томас, – сказал Кейсмент. – У нас погибло немало людей – и молодых, и старых. Но такое дело – это как ведение войны. Есть множество различных причин, от которых они гибнут.
   – Вы так думаете? Этой смерти нельзя было избежать?
   – Вы участвовали в недавней войне? Там масса людей полегла ради идеи.
   – Все эти идеи для тех, кто выжил. Для тех, кто погиб, уже нет никаких идей.
   – Может быть, вы и правы, доктор, – уступил Кейсмент. Он вышел из комнаты и отдал распоряжение сопровождающим его людям.
   Четыре человека вошли, чтобы забрать тело.
   – Рафферти, – окликнул Кейсмент прораба, спешившего к дому врача.
   Рафферти подошел к нему ближе.
   – Да, слушаю вас?
   – Рафферти, возьмите расчет и убирайтесь. Мне надоели неприятности, которые вы причиняете. Я слышу жалобы на вас каждый день. Последний случай переполнил чашу моего терпения.
   – Вы считаете, что по моей вине убился этот чертов дурак?
   – Именно так. Только опытный сцепщик имеет право расцеплять вагоны, и вы прекрасно это знаете. Вы не имели права давать такое распоряжение новичку.
   – Конечно, когда работа почти закончена, от Майкла Рафферти можно и избавиться. Вы не слушали ничьи жалобы, когда моя бригада укладывала больше рельсов, чем остальные.
   – Рафферти, я не хочу с вами спорить. Вы уволены. – И Кейсмент, отвернувшись от него, зашагал прочь.
   За ним двинулись остальные железнодорожники, кроме одного, прожигающего спину Кейсмента ненавидящим взглядом.
   Роури и Томас наблюдали эту сцену, стоя у двери. Зло посмотрев на них, Рафферти зашагал к своей палатке.
   – Бедная Кэтлин, – грустно произнесла Роури. – Этот мерзавец обязательно выместит на ней свою злость.
   – Не выместит, – ответил Томас. Он оттолкнулся плечом от двери и двинулся следом.
   Но здесь на его пути встал какой-то человек. Томас не сразу узнал его. Потом вспомнил последнюю ночь у Коллахена, когда его высекли. Этот человек был тогда там.
   Здорово перебравший ковбой нетвердо держался на ногах.
   – Я думал, ты давно смылся, желторотый.
   – Как видишь, нет, ковбой.
   – Ти Джей, видимо, тебя не доучил. – Его язык заплетался. – Никогда не любил южных денди и этих чертовых конфедератов.
   – Я чувствую то же самое при виде пьяных болтунов.
   Перепалка стала привлекать внимание – несколько прохожих остановились, прислушиваясь. Роури увидела это и поспешила узнать, что происходит.
   Ковбой из «Округа Си» поднял кулак.
   – Я сам тебя поучу.
   Томас и так был выведен из равновесия смертью молодого парня, а тут еще этот пьянчуга. Вспомнив экзекуцию в «Округе Си», Томас решил, что за нее пора начать платить. Кроме того, не стоило тратить время на препирательства с пьяным погонщиком коров.
   – Ковбой, единственное, на что ты способен, так это написать в штаны, – произнес Томас, затем сжал кулак и нанес сильный удар в красное лицо.
   Ковбой упал в громко чавкнувшую коровью лепешку.
   Не тратя на него больше времени, Томас быстро зашагал прочь. Роури поспешила за ним.
   – Томас, это Гас Дженнингс. Он работает в «Округе Си». Тебе не стоило так его унижать.
   От удивления Томас остановился.
   – Унижать? Ты забыла, что они нас похитили?
   – Гас только выполнял приказ отца.
   – Думаю, он выполнял его с особым удовольствием.
   – Ты не все знаешь, Томас, – продолжала она. – Когда ты живешь на ранчо, ты должен быть предан хозяину, как верный пес.
   – Независимо от того, как ты думаешь сам?
   – Ну… да.
   Томас внимательно посмотрел на нее.
   – Я считаю, что человек должен думать собственной головой. – Он повернулся и направился к дому.
   – А Рафферти? – спросила она.
   – Рафферти? Он, кажется, пошел в салун. Вернувшись домой, Томас бросился на кровать.
   – Боже, как я устал. – Он лег на спину, закрыл глаза и уже через несколько секунд спал глубоким сном.
   Роури подошла к нему на цыпочках. Она была разочарована: Томас сказал ей всего лишь несколько фраз, и почти все они были произнесены в гневе. И то, что он сделал с Гасом Дженнингсом, говорило, что он не забыл случай с Коллахеном. Встреча с Гасом, без сомнения, увеличила трещину, возникшую в ту злополучную ночь.
   Она вздохнула, стянула с него ботинки и прикрыла одеялом. Когда он проснется, ей надо будет с ним поговорить.
   А пока Томас спит, стоит навестить Кэтлин. Ее муж уволен, и вряд ли она пробудет в Огдене долго. Кэтлин удивилась, увидев Роури.
   – Ты еще не слышала эту ужасную новость? – сочувственно спросила Роури.
   – Боюсь, что тот молодой человек скончался, – проговорила Кэтлин.
   Роури кивнула.
   – И мистер Кейсмент уволил твоего мужа. Кэтлин опустилась на кровать. Ее глаза наполнились слезами.
   – Тогда мы, наверное, скоро отсюда уедем.
   – И куда вы можете направиться? – поинтересовалась Роури.
   Кэтлин пожала плечами.
   – Понятия не имею.
   – Оставайся здесь, в Огдене, Кэтлин, – выпалила Роури. – Ты же не любишь Майкла Рафферти, тебе с ним тяжело. Он слишком груб.
   – Я не могу сделать этого, – грустно произнесла Кэтлин. – Он мой муж. Мы связаны узами церковного брака.
   Кэтлин готова была зарыдать. Теперь она никогда не увидит ни Роури, ни Кина. Она знала, что рано или поздно им придется расстаться, но этот момент наступил слишком неожиданно. Однако она сдержала слезы и поднялась с кровати.
   – Тебе лучше уйти отсюда до возвращения Майкла. Думаю, он вернется злой.
   – Но ты придешь попрощаться, когда будешь уезжать?
   Кэтлин кивнула:
   – Да, Роури.
   Роури подумала, что в такой момент лучше оставить Кэтлин одну, и поспешила к себе домой.
   С каждым глотком Майкл Рафферти становился все мрачнее. Он считал, что Кейсмент обошелся с ним незаслуженно сурово. Два года он работал на компанию, как проклятый, и вот что получил в благодарность. Он сражался с индейцами сиу, пробивал проходы сквозь скалы, а теперь, когда работа была почти завершена, компания выкинула его за дверь.
   Чем больше он об этом размышлял, тем в большую ярость приходил. Он поговорит с Кейсментом еще раз. Может, поостыв, босс пожалеет, что поспешил его уволить. Дороге все еще нужны такие хорошие работники, как Майкл Рафферти. С грохотом опустив стакан на стойку, Рафферти быстро направился к выходу. Подойдя к специальному вагону, в котором привозили зарплату, он постучал в дверь.
   Из-за решетки на него кинул взгляд сутулый пожилой человек в шляпе с длинным козырьком над седыми волосами. Узнав Рафферти, он открыл дверь и вернулся к столу, где раскладывал деньги по стопкам.
   – Закрой дверь, – попросил он Рафферти, как только тот поднялся в вагон.
   – Где Кейсмент? – буркнул Рафферти. Человек за столом кивнул в сторону города.
   – Отправился за сандвичами и кофе. Скоро вернется.
   – Хочу с ним поговорить, – бросил Рафферти.
   – Тогда выйди из вагона. Кейсмент не любит, когда кто-то присутствует при распределении денег.
   – Мне надо получить расчет.
   – Обращайся к Кейсменту, – ответил кассир. – Я только считаю деньги. А сейчас убирайся.
   Рафферти в гневе сжал кулаки. Теперь еще и этот дохлый ублюдок будет ему указывать. Вдруг в его голове блеснула мысль, как он может поквитаться с Кейсментом, с компанией и с этим придурком, выгоняющим его из вагона.
   Рафферти быстро шагнул к столу и до того, как кассир смог что-то сообразить, ударил его изо всех сил по голове так, что тот слетел со стула. Из носа хлынула кровь.
   Кассир открыл рот, чтобы закричать, но крик застрял у него в горле: Рафферти всадил ему в грудь нож по самую рукоятку. После этого он поспешно сгреб деньги со стола в саквояж, покинул вагон и направился в свою палатку.
   – Мы немедленно уезжаем, – коротко бросил он Кэтлин.
   – Уезжаем? Куда? – удивилась та. – Я еще не собралась.
   – Возьми только белье на смену, – произнес он, быстро запихивая свои вещи в седельный вьюк. – Больше нам ничего не понадобится. Перестань кукарекать и торопись.
   – Я могу попрощаться с миссис Грэхем?
   – У нас нет времени. Идем быстрее. – Схватив за руку, он потащил ее за собой.
   На конюшне для них оседлали двух лошадей. Когда конюх подвел их к Рафферти, тот нанес ему страшный удар. Парень без чувств упал на землю.
   Кэтлин в ужасе воскликнула:
   – Что ты делаешь?
   – Садись на лошадь и скачи за мной! – крикнул он ей.
   Когда всадники покидали город, на них почти никто не обратил внимания.
   С потемневшим лицом Джек Кейсмент склонился над мертвым кассиром.
   – Это мог быть только кто-нибудь из тех, кого кассир знал. Иначе он бы не пустил его внутрь вагона. – В ярости Кейсмент ударил ногой по стулу. – И этот ублюдок унес всю зарплату.
   В этот момент к вагону подбежал один из железнодорожников.
   – Мистер Кейсмент, вам надо сходить на конюшню. У конюха шишка размером с яблоко, и он говорит, что Майкл Рафферти украл двух лошадей.
   Они поспешили к конюшне. Выслушав пострадавшего, Кейсмент сделал вывод:
   – Теперь понятно, кто украл деньги.
   Он повернулся к сопровождавшему его человеку:
   – О'Рурк, отправляйся за разведчиком, за Маккензи.

Глава 17

   Проснувшись с рассветом, Томас поднялся с кровати и хотел отдернуть шторы. Но, тронув их, он замер, удивленно оглядел комнату, потом перевел глаза на Роури и улыбнулся:
   – Какие поразительные изменения. Я просто не могу прийти в себя.
   Роури наблюдала за ним, опершись локтем о подушку.
   – Кэтлин и я сделали все это за один день. Если бы я знала, что моего дорогого мужа не будет несколько дней, мы сделали бы все гораздо лучше.
   – Такой труд не должен остаться без награды. Я подумаю, как тебя отблагодарить.
   – Кэтлин ты уже не сможешь отблагодарить – она уехала. Мне очень жаль ее: она осталась вдвоем со своим ужасным мужем.
   Роури выбралась из кровати и, обняв Томаса за талию, мягко поцеловала его в плечо.