Ли Эйна. Дорога любви

   – О Томас… – прошептала она, когда он накрыл руками холмики ее грудей. И сквозь платье чувствовалось, как горячи у него руки.
   Роури всецело отдалась охватывающему ее желанию. Каждая ее клеточка жаждала его прикосновений и поцелуев.
   Прерывисто дыша, Томас прижимал Роури к груди, гладил ее спину. Она, обхватив его шею, тоже стремилась прижаться к нему как можно сильнее.
   – Томас… О Томас, – шептала она, и даже его имя для нее было наслаждением.
   – Я хочу любить тебя, Роури.
   – Да, да, – бормотала она.
   – Сегодня вечером. Я не могу больше ждать. – Он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.
   – И я тоже не могу.
   Он увидел на ее лице улыбку, и обхватив его ладонями, прильнул к ее губам. Рука Томаса скользнула по ее платью, разыскивая пуговицы.
   – О Господи! – проговорила она, когда его рука коснулась ее обнаженной груди. – Давай быстро найдем комнату.
   – Извините, ребята, у нас нет свободных номеров, – сказал сонный портье, когда они появились в гостинице. – Последний был сдан всего десять минут назад.
   Потрясенная Роури ошеломленно переводила взгляд с Томаса на клерка. После шестнадцати часов жестких вагонных скамеек, столь жаждущая забыться в объятиях Томаса, она не могла рассчитывать даже на то, чтобы просто где-то переночевать.
   Видя ее отчаяние, Томас спросил:
   – Может, поблизости есть другая гостиница или меблированные комнаты?
   Клерк кивнул:
   – Вы можете остановиться в Каунсил-Блафс.
   – Это невозможно, – простонала она.
   – Вы прибыли на пароме? Я слышал, там чуть не утонул мальчик?
   – Это так, – подтвердил Томас и сменил тему: – Вы уверены, что в этом городе мы не найдем комнату?
   – Нет, сэр. В городе полно приезжих.
   Роури отвернулась, чувствуя горькое разочарование. Ее лицо, столь недавно горевшее страстью, стало мрачным при мысли о еще одной жесткой скамейке на железнодорожной станции. Еще целых восемь часов отделяло их от того момента, когда они попадут на идущий на запад поезд «Юнион пасифик».
   Она подошла к небольшому дивану с рваной обивкой. Продавленный, с пятнами жира, с дырой, в которой виднелись пружины, он показался ей райским облаком, на котором можно было прикорнуть после утомительной дороги, и Роури с удовольствием устроилась в его уголке. Похоже, ее папа прав в своей стойкой ненависти к железной дороге.
   Томас остался у стойки, негромко о чем-то переговариваясь с клерком. Вытерев слезу в уголке глаза, Роури взглянула на них.
   Дружелюбие Томаса и учтивость клерка чуть уменьшили ее обиду на судьбу. Все-таки хорошо, что Томас сохранил хорошее настроение, ведь это единственное, что способно поддержать ее в эти минуты.
   Тут Томас повернулся и, широко улыбаясь, направился к ней.
   – У меня хорошая новость, дорогая.
   – Ты достал комнату? – с надеждой предположила она.
   – Нет… Но Фред говорит…
   – Фред?
   – Фред Грейнджер, ночной клерк. Похоже, хороший парень, – заметил Томас.
   – Да, конечно, твой старый приятель Фред, – насмешливо сказала она. – И что он?
   – Фред может отдать нам на ночь свою кровать, если я вылечу нарыв на… хм, его заду.
   В ее глазах загорелась искра надежды.
   – Кровать! – Она хлопнула в ладоши и подняла глаза к небу. – О, благодарю Тебя, Боже! Благодарю Тебя! Благодарю Тебя! – Вскочив на ноги, она восхищенно взглянула на Томаса. – И где она?
   – Ты сидишь на ней, – ответил он.
   На лице Роури осталась улыбка, хотя огонек в глазах и погас.
   – Это его кровать?
   – Ну… да. Когда он дежурит. Для ночного клерка у него немного работы. – Она продолжала смотреть на него с застывшей улыбкой, и он поспешно добавил: – Послушай, я думаю, это очень любезно с его стороны – сделать такое великодушное предложение.
   – Великодушное предложение?
   Только девичья скромность удержала ее от ядовитого замечания. Ей хотелось сказать, что, пока Томас протыкает нарыв на заднице старины Фреда, какая-нибудь пружина непременно проткнет ее собственную. И почему женщины столь доверчивы, что вверяют свою судьбу этим бывшим мальчишкам – мужчинам? Скрестив на груди руки и уставившись в потолок, она медленно откинулась на спинку дивана.
   И тут же услышала, как хищно скрипнули пружины.
   На следующее утро, торопливо расправляясь с завтраком, Роури наклонилась к Томасу и прошептала:
   – Ты не обратил внимания, что эта женщина ведет себя как-то странно?
   – Какая? – удивился Томас.
   – Вон та, в углу.
   Томас бросил как бы случайный взгляд в угол зала и заметил даму, допивавшую чашечку кофе.
   – Ничего не вижу странного.
   – Она смотрит в окно, как будто кого-то ждет.
   – Может быть, и ждет, – философски заметил Томас.
   – Или, наоборот, кого-то боится.
   Роури подхватила вилкой кусок бифштекса, и ее взгляд вновь вернулся к даме в углу зала.
   – Все женщины, которых я знаю, пьют чай. – В ее устах это был почти приговор. – А эта… пьет… кофе.
   Томас сдержал смех и проглотил кусок бифштекса. Похлопав ее по руке, он заговорщически прошептал:
   – Верно. Я знаю, кто она. Это русская княжна, путешествующая инкогнито, или нет, это турчанка, бежавшая из гарема султана. У меня наметанный глаз, мисс Пинкертон.
   – Но что русской княжне делать в… – Она запнулась. – Томас, стань серьезным.
   Он вдруг широко улыбнулся.
   – Но я так и делаю. Ты играешь в сыщиков, и я всерьез хочу к этому подключиться. Давай подползем к ней. – В его глазах вспыхнули озорные огоньки.
   Увидев укор в ее глазах, он поспешил переменить тему.
   – Кстати, о сыщиках. Ты собираешься доедать свой бифштекс?
   Поскольку Роури отрицательно покачала головой, он воткнул в него вилку и положил на свою тарелку. Роури оставалось только, барабаня пальцами по столу, мрачно размышлять о том, почему Томас так пренебрежительно относится к ее талантам детектива.
   У них еще осталось время для короткой прогулки по городу. Вернувшись на вокзал, они увидели, что тот напоминает пчелиный улей. Пассажиры спешили сделать последние покупки у стоявших вдоль вагонов торговцев, среди которых выделялись белоснежными униформами продавцы бумажных коробок с ленчем.
   – Поезд отправляется! – выкрикнул кондуктор.
   Поскольку Томас задержался, чтобы купить ленч, Роури успела осмотреться. Ее взгляд задержался на группе весьма неприятных джентльменов, чересчур внимательно разглядывавших проходящих по перрону. Роури прекрасно знала о Джесси Джеймсе и о том, что ограбления железнодорожных поездов за последний год заметно участились. В ее полном приключений путешествии только этого недоставало!
   У багажного вагона она заметила трех человек в куртках из оленьей кожи и с нечесаными бородами. За погрузкой своих чемоданов они наблюдали, не слезая с лошадей.
   – Как мило смотрятся эти трое, – прошептала Роури, прячась за Томаса, когда тот подошел с коробками с ленчем. – Наверняка они пахнут хуже, чем их лошади. Надеюсь, они не устроят скачки в нашем вагоне.
   – Похоже, это охотники на бизонов, – вгляделся Томас. – Я видел на этой дороге множество охотников. Их нанимает руководство железнодорожной компании.
   – О, как Кина?
   Томас отрицательно покачал головой.
   – Нет. Задача Кина – разведывать местность и охотиться за дичью. Этих нанимают просто для того, чтобы они истребляли бизонов. Они убивают их тысячами. Железной дороге нужно, чтобы их не было вообще.
   – Но ведь бизоны – это то, чем в основном питаются индейцы, – возразила она.
   – Верно. В том-то и весь смысл. Избавьтесь от бизонов – и вы избавитесь от индейцев.
   К большому облегчению Роури, охотники на бизонов направились в другой вагон. Правда, при этом один, проходя мимо, уронил из трубки табак прямо ей на ногу. Охотник проследовал мимо, не только не извинившись, но даже и не взглянув на Роури.
   В роскошном пульмановском вагоне их взору предстали сиденья с подушками и кружевные занавески на окнах. Как для джентльменов, так и для дам имелись туалетные комнаты.
   Спальный вагон состоял из трех отделений. В каждом отделении размещались три двойных сиденья на каждой стороне.
   Поскольку вагон был не полон, Роури и Томас быстро нашли отделение, где они могли остаться только вдвоем.
   – На каком месте ты хочешь сидеть? – спросил Томас.
   Она беспечно улыбнулась при мысли, что наконец-то им предстоит поездка с комфортом.
   – Не могу решить, куда мне хочется сидеть лицом – туда, где я была, или туда, где буду.
   Он похлопал по сиденью рядом с собой.
   – Я оставляю своему Пинкертону место у окна. Она рассмеялась:
   – Ах, вот что ты имел в виду, – и опустилась на предложенное место.
   Тем не менее она оглянулась в поисках таинственной женщины и, к своему изумлению, обнаружила, что та спокойно шествует по проходу. Немного погодя, заметив, что женщина направляется в туалетную комнату, Роури прошептала снова погрузившемуся в свой медицинский журнал Томасу:
   – Что-то в ней есть определенно странное.
   – В ком? – спросил Томас, опуская журнал.
   – В этой женщине, – проговорила она. – Взгляни на нее, когда она будет возвращаться назад.
   – Роури, – терпеливо произнес Томас, – эта женщина здесь никому не мешает. Почему ты уделяешь ей столько внимания?
   – Похоже, она как-то связана с теми грабителями поездов, которых я видела на перроне.
   – Грабители поездов? – изумился он.
   – Ну, они выглядели, как грабители, – уступила она. – Возможно, она работает на них, и потому нам надо быть начеку.
   – Они сели в поезд?
   – Не знаю. Я смотрела на охотников.
   – Ну, если грабители решат напасть на охотников, они сделают величайшую ошибку, – произнес Томас тоном, который как бы подводил итог их разговору.
   Через некоторое время она вновь толкнула его.
   – Я поняла, что в ней кажется странным, – сказала она, – ее походка.
   Томас опустил журнал.
   – Ты бы стала ходить иначе, если бы прожила жизнь в турецком гареме?
   Она кинула на него взгляд, полный досады: как можно быть таким непонятливым?
   – Никто из женщин так не ходит, поверь мне. Ты же доктор. Разве ты не видишь разницу?
   – Разницу в том, как ходят женщины? – устало переспросил он. – Конечно. Некоторые двигаются маленькими шажками, некоторые шагают широко, некоторые покачивают бедрами, некоторые размахивают руками…
   – Я говорю о разнице между мужчинами и женщинами, – нетерпеливо прошипела она.
   – Я никогда не пытался различать мужчин и женщин по их походке. Мне важно только, что ты, Роури, – точно женщина.
   – Говорю тебе, что эта женщина ходит, как мужчина, и в ней чувствуются мужские мускулы. Я не удивлюсь, если утром проснусь с перерезанным горлом.
   Томас с тоской вздохнул.
   – Если у тебя, Роури, сейчас не самое удачное время месяца, я могу дать тебе пилюлю, которая устранит чрезмерную раздражительность.
   – Вы ошибаетесь, доктор Грэхем. И, кроме того, с девушкой этот предмет настоящий джентльмен обсуждать не станет.
   – Что ты девушка – это не моя вина, – сокрушенно покачал он головой.
   Видя, что все ее доводы на него не действуют Роури сложила руки на груди и откинулась на спинку сиденья.
   – Ну, погоди. Не говори потом, что я тебя не предупреждала, Томас Грэхем.
   – Я и не смогу, если мое горло будет перерезано, – заметил он и вновь поднял журнал.
   Молодая пара, адвокат Дэвид Селлер и его жена Барбара, сидевшие в соседнем отделении, предложили им партию в вист. Роури и Томас пересели к ним за стол, составив пару против своих новых знакомых.
   Следующие два часа пролетели быстро, поскольку адвокат и его жена оказались интересными собеседниками.
   Внезапно по вагону пронесся вздох удивления. Пассажиры стали вскакивать со своих мест, чтобы выглянуть в окно. И действительно, было на что посмотреть: гигантское стадо бизонов закрыло склон большой горы. Решив, что вид стада вызывает интерес у большинства пассажиров, кондуктор поезда дал команду замедлить ход, чтобы каждый мог увидеть это редкое зрелище.
   – Боже, их здесь, похоже, тысячи, – пробормотал адвокат. – Вот это вид!
   Грохот выстрела заставил всех вздрогнуть. За ним последовали новые и новые выстрелы. Барбара вскрикнула, увидев, что бизоны начали падать на землю.
   Томас сразу понял, кто стреляет. Он бросился к двери и обнаружил на открытой платформе, прицепленной к вагону, трех охотников, торопливо посылающих в стадо пулю за пулей.
   – Вы их только разъярите! – крикнул Томас.
   Но охотники, всецело поглощенные своим «спортом», оставили его предупреждение без внимания. Томасу даже на миг пришла мысль, что они оглохли от выстрелов. И будто в подтверждение правоты его слов стадо, сотрясая копытами землю, двинулось по направлению к железнодорожному пути.
   Машинист увидел опасность слишком поздно. Он поспешил прибавить скорость, поезд стал набирать ход, но гораздо медленнее, чем катилась со склона разъяренная лавина.
   Казалось, началось землетрясение. Только сейчас пассажиры с ужасом поняли, какая опасность им грозит. В разных концах вагона раздались выкрики и визг, однако все понимали, что бежать некуда. Оставалась одна надежда – что поезд успеет набрать ход прежде, чем стадо достигнет железнодорожного полотна.
   Томас поспешил назад к Роури, отдернул ее от окна и ткнул головой в подушки сиденья.
   – Держи голову в этих подушках, – приказал он.
   Поезд, казалось, полз по сравнению с поднимающими облако пыли бизонами. Томас услышал приглушенные возгласы, пассажиры начали в панике метаться по вагону.
   Какое-то мгновение казалось, что поезд уже оторвался от стада – по крайней мере паровоз и большая часть вагонов. Но последний, тормозной, вагон от столкновения увести не удалось. Оно было страшным. Удар столкнул вагон с пути, и он потянул с рельсов багажный вагон и один из пассажирских. Пассажирский вагон накренился, а затем рухнул на землю. В этом столкновении несколько бизонов упало, и их мгновенно затоптало несущееся стадо. Остальные обогнули поезд и пронеслись мимо, оставив густое облако пыли.
   – С тобой все в порядке, Роури? – спросил Томас, поворачивая к себе ее голову. Она только кивнула, не в силах произнести ни слова.
   – Мне придется тебя покинуть. Уверен, что там требуется доктор, – сказал он. Достав из-под сиденья свой медицинский саквояж, Томас поспешил из вагона, чтобы присоединиться к машинисту, кондукторам и проводникам, бегущим вдоль поезда к месту крушения.
   Роури решила отправиться следом. Из перевернувшегося вагона слышались крики. Через разбитые окна пассажиры пытались выбраться наружу.
   Багажный вагон продолжал стоять вертикально, упираясь в небольшой холм. Те, кто находился в этом вагоне, выпрыгивали прямо из окон. Томас заметил кровь на некоторых из них, кое-кто явно был в шоке от происшедшего. Правда, раздавались и радостные возгласы, когда люди находили своих близких.
   Вскоре Томас услышал тихое ржание лошадей – из багажного вагона удалось вывести лошадей охотников за бизонами.
   Судьба оказалась благосклонной к пассажирам – только двое из них пострадали более или менее серьезно: один сломал руку, у другого было легкое сотрясение мозга. Множество людей получили порезы, выбираясь из разбитых окон. Несмотря на запрет Томаса, Роури осталась с ним, пытаясь помочь тем, кому могла.
   Для того чтобы извлечь из багажного вагона почту и багаж и перегрузить их в другие вагоны, понадобился час. Никто не выразил никакого недовольства, когда охотники на бизонов взобрались на своих лошадей, чтобы последовать за стадом.
   – Хорошей прогулки, – напутствовала их Роури.
   Обоих серьезно пострадавших Томас провел в свой вагон, где он мог бы за ними присмотреть. Все были рады, что опасность миновала.
   Позднее, правда, нашлась одна девушка, которая не пожелала скрывать свое неудовольствие. Это была Роури. Ее место занял один из пострадавших, а ей самой предложили устроиться ночевать с той женщиной, в которой Роури подозревала мужчину.
   Свое недовольство Роури высказала Томасу, когда незадолго до отправления поезда они вышли на открытую платформу.
   – Роури, это только на сегодняшний вечер. Я охотно отдал бы свою полку этому человеку, но где я буду спать сам? Ведь только вы двое – женщины в этом вагоне.
   – Я не возражала бы, если бы разделила эту полку с тобой, – решила поддразнить его она.
   – Это хорошая мысль, – произнес он серьезно. Затем привлек ее к себе, и она подумала, что этот поцелуй – прекрасное успокоительное после всех пережитых волнений. Но поцелуй затянулся, и это уже не было успокоительное. Хотя, надо признаться, от такого волнения она ни за что бы ни отказалась.
   Она прошептала его имя и положила голову ему на грудь.
   – Думаю, я не смогу лежать на одной полке с тобой просто так, – шепнула она.
   Он посмотрел в ее зеленые, полные нежности глаза еще раз и понял, что она права: если Роури будет рядом, он непременно обнимет ее, а потом ситуация выйдет из-под контроля.
   И именно в этот момент, глядя в эти сияющие глаза, он понял, что нет никакого сомнения в том, что он любит эту девушку. Что-то колдовское было в этой рыжей головке. И если и суждено им разделить ложе, то это будет не на вагонной полке.
   Он медленно протянул руки и осторожно привлек ее к себе. И снова его рот накрыл ее губы, а язык проник внутрь. Его рука прошлась по ее спине, и она вздрогнула от этого прикосновения.
   Только Томас Грэхем рождал в ней такую страсть. Роури со стоном крепко сжала его плечи и почувствовала, какой силой налиты его мускулы под тонкой тканью рубашки.
   – О Боже, Роури, – прошептал он, его прерывистое дыхание шевелило ее волосы. – Я тебя так хочу, что даже чувствую боль. – Его ладони накрыли ей грудь.
   Но он тут же справился с собой, быстро поцеловал ее в лоб и подтолкнул к спальному вагону.
   – Да изыди же ты в кровать, сатана.

Глава 11

   Когда они вернулись в свой вагон, у потолка горели лишь тусклые ночники. В вагоне было тихо – пассажиры уже спали. В тревожном состоянии духа Роури переоделась ко сну в женской туалетной комнате и направилась к своей полке. Мысли о наступающей ночи ее совсем не радовали, поскольку подозрения по поводу странной женщины не рассеялись.
   Роури вспомнила, что во время крушения эту женщину нигде не было видно. А женщине следовало бы хотя бы попытаться оказать помощь пострадавшим. На сердце Роури стало совсем скверно.
   Проводник принес ей лесенку, и она вскарабкалась наверх. Отсюда ей хорошо было видно загадочную женщину: она лежала у самой стенки, отвернувшись. Если она и не спала, то никак себя не выдавала. Стараясь не шуметь, Роури вытянулась на постели.
   Замерев, чтобы, не дай Бог, не разбудить эту женщину, Роури попыталась справиться со своими страхами. Может, эта женщина вовсе и не дорожный бандит, а просто чем-то больна? А чем она может быть больна? Допустим, чумой. Роури мгновенно открыла глаза. Эта женщина больна чумой, а она лежит с ней совсем рядом и вдыхает ее смертоносное дыхание!
   А какими еще болезнями может быть больна ее попутчица? Роури перебрала в голове около двадцати различных недугов и тут почувствовала, что погружается в сон. Перечисление болезней, как оказалось, действует так же, как подсчет овец.
   Но долго спать ей не пришлось. Роури проснулась оттого, что женщина повернулась на другой бок. Ее шумное дыхание показывало, что она находится в более чем добром здравии, и в голове Роури вновь зароились жуткие подозрения. Захотелось немедленно на нее взглянуть, но было очень темно. Чуть откинув занавеску, Роури выглянула в безлюдный проход, который освещался тусклым ночным фонарем. Было слышно, как похрапывают пассажиры. В обступившей Роури полутьме ей чудилось что-то жуткое, чего она не испытывала никогда.
   Она повернула голову и бросила взгляд на свою попутчицу. В ту же секунду ее глаза расширились от ужаса, и она приложила ладонь ко рту, чтобы не вскрикнуть.
   Не теряя времени даже на то, чтобы спокойно спуститься вниз, Роури спрыгнула с верхней полки, стремительно пробежала по проходу к полке Томаса и взлетела на нее без помощи лестницы.
   – Томас, Томас, – негромко позвала она толкая его в плечо.
   Вздрогнув, Томас открыл глаза и вскочил, ударившись о потолок.
   – Что такое? Что случилось? – Несмотря на всю неожиданность своего пробуждения, он тоже говорил шепотом.
   – Томас, этот… этот человек… это мужчина! – воскликнула она. – Я говорила тебе, что в этой женщине что-то странное. Я имею в виду, что это не женщина. Это мужчина!
   Томас откинулся на кровати. Затем притянул ее к себе и, тесно прижав, скользнул руками по ее спине.
   – Почему ты думаешь, что это мужчина? – спросил он.
   – У него на лице щетина. Прямо как у тебя сейчас. Ему требуется бритва.
   – Ты не ошиблась?
   – Ну, я его, конечно, не очень хорошо рассмотрела. Как только я поняла, что это мужчина, я убежала.
   – Ну, может, это бородатая дама из цирка, – добродушно пробурчал Томас, стараясь успокоить девушку. Тем временем его руки начали стягивать с нее одежду.
   – Томас, говорю тебе, что она – это он, – прошипела Роури. По всему было видно, что он ей не верит. Его больше занимало то, что они остались вдвоем. – Слушай, дорогой, я польщена твоим вниманием, но сейчас не время и не место.
   Его неверие просто выводило ее из себя, казалось даже оскорбительным, но только до того момента, как она вдруг поняла, что он уже спустил ее рубашку до талии, и ощутила его пальцы на своей спине.
   – Я не лгу тебе, Томас, – попыталась она убедить его в последний раз, но он принялся ласкать ее грудь, и, чувствуя, как твердеют ее соски, в панике произнесла:
   – Томас, что ты делаешь?
   – Тебе не нравится? – спросил он, опуская голову ей на плечо.
   – Нравится, – выдохнула она.
   – И мне, – сказал он.
   Он стянул с нее рубашку, и она на миг закрыла глаза, вбирая в себя новое ощущение – она в его руках совершенно обнаженная. Томас отбросил прочь одеяло и с силой привлек ее к себе. Но тут она стала вырываться.
   – Черт возьми, я же сказала тебе, что это плохая идея, – прошипела она. – Я тут не могу.
   Сама эта мысль заставила Томаса рассмеяться. Он откинулся на подушку.
   – Тогда тебе надо выбираться отсюда, – с видимым усилием над собой произнес он. Затем снова сел и помог ей надеть ночную рубашку. – Роури, – тихо сказал он. Его глаза блеснули в темноте. – Так больше не может продолжаться. Нам надо положить этому конец.
   – Не понимаю, о чем ты?
   – Вот что мы сейчас сделаем: выберемся из этого чертова поезда, обвенчаемся и снимем комнату.
   Это неожиданное предложение изумило ее.
   – Что ты сказал? Он вдруг улыбнулся.
   – В переводе это звучит: я тебя люблю, ты выйдешь за меня замуж?
   Он произнес те слова, которых она так ждала и о которых молилась, но, услышав их, почувствовала, что что-то не так. Эти слова почему-то не давали ей уверенности в его чувствах.
   – Ты предлагаешь это потому, что не сумел снять с меня ночную рубашку?
   – Роури, нас влечет друг к другу с первой же встречи. – Он обнял ее и осторожно поцеловал. – Но играть в эти игры просто так мы больше не можем. Мне не нужны встречи тайком в экипаже. И я думаю о гораздо большем, чем отправиться с тобой в постель. Я хочу будить тебя по утрам и знать, что ты будешь со мной и на следующий день. – Он осторожно заключил ее лицо в свои ладони. – И я хотел бы видеть в твоих зеленых глазах, что ты мне веришь. – Она опустила глаза, и он поцеловал ее веки. – И я хочу иметь ребенка именно от тебя. Когда-нибудь я войду в дом и увижу, как ты кормишь его грудью. Я хочу, чтобы мы состарились вместе, гордясь нашими детьми. – Даже в темноте она видела, как горят его карие глаза. – Так как же, Роури? Ты выйдешь за меня замуж?
   – Думаю, тебе следует выйти за него, Роури, – раздался голос Дэвида Селлера с соседней полки.
   – Да, Роури, скажи, что выйдешь за него, и мы хоть немного поспим, – с оттенком досады добавила Барбара Селлер. С их полки раздался сдавленный смех.
   – О нет! – изумилась Роури. – Они слышали нас все это время?
   Томас тихо засмеялся.
   – Думаю, и весь вагон тоже. Теперь тебе придется согласиться. Итак, ты выйдешь за меня замуж?
   Она обхватила руками его шею.
   – А ты как думаешь? Я хотела выйти за вас с того момента, как впервые увидела, Томас Джефферсон Грэхем.
   После долгого поцелуя, от которого она чуть не задохнулась, они решили обвенчаться на следующее утро, как только поезд доберется до Шайенна. Затем, держа друг друга за руки, они погрузились в сон.
   На следующее утро Роури растолкала Томаса и показала на последнюю полку. Наконец-то он должен был удостовериться в ее правоте.
   – Убедись сам, – драматичным голосом объявила она, раздвигая занавески.
   Полка была пуста.
   – Наверняка он сейчас переодевается. Посмотри в мужской туалетной комнате.
   – Ну, и что будет, если я его там увижу? – насмешливо произнес он. – Я не могу с ним поздороваться: мы друг другу не представлены.
   – Перестань дурачиться, Томас. Он не осмелится с такой щетиной появиться в дамской туалетной комнате. Там я и сама могу посмотреть, но ты тогда меня сопровождай.
   Когда выяснилось, что пусты обе туалетные комнаты, Роури не могла скрыть удивления.
   – Наверное, он прячется где-то в поезде. Чтобы выйти со своим ножом ночью. – Она окликнула проводника: – Сэм, кто-нибудь ночью сходил с поезда?
   – Нет, мисс Коллахен, – ответил тот, широко улыбаясь. – Шайенн через десять минут. Поспешите, мэм.