Добродушие исчезло из глаз Кина, сменившись тревогой.
– Надеюсь, не так скоро.
– Почему? Ты не хочешь ребенка?
– Конечно, хочу, доктор. Но сейчас она еще слишком слаба. И я боюсь за нее.
Томас внимательно вгляделся в лицо ирландки. Когда она переговаривалась с Роури, в ее голубых глазах вспыхивал свет, а щеки розовели.
– Нет, – покачал головой Томас, – я думаю, ей ничего не угрожает. Погляди на нее – она буквально излучает здоровье. Вот как меняет человека любовь.
– Должен сказать, и я во многом изменился.
К ним подошла Кэтлин, неся две тарелки с шоколадным пирогом. Одну тарелку она протянула Кину, вторую – Томасу. Но Томас, вставая, отрицательно покачал головой;
– Нет, Кэтлин, с меня достаточно. Мне пора возвращаться к жене. – Он дотронулся до плеча Кина и отправился туда, где Роури беседовала с Анжелой и Рурком.
– Как ты думаешь, сколько еще продлится это празднование? – спросила его Анжела. Из-за стен вагона все еще слышались радостные возгласы.
– Возможно, оно будет продолжаться и завтра, – предположил Рурк.
– Во всяком случае, сегодня вечером там не будет ни одного трезвого, – вмешался в разговор Томас.
– Держу пари, что ты хотел бы вернуться к ним, – решила поддразнить его Роури.
– Слушай, рыжая голова, Томас Грэхем всегда трезв как стеклышко, – сказал Томас, но Рурк поперхнулся, и Анжела принялась колотить его по спине.
– Тебе не требуется доктор, дружище? – осведомился Томас.
– Кто этот доктор Грэхем, который всегда трезв как стеклышко? Кто-то из иностранных гостей? – деланно изумился Рурк.
– Это не важно, – произнесла Роури. – Я бы сейчас хотела, чтобы поезд тронулся как можно скорее, и мы бы поехали в Огден. И сегодня вечером я бы хотела отправиться в кровать.
Томас не преминул сообщить Рурку.
– Эта женщина от меня без ума. Она только и мечтает о постели.
– Каждый понимает в меру своей испорченности, – парировала Роури.
– Дорогая, у тебя в уголке рта немного крошек, – тревожно произнес Томас и, когда Роури доверчиво приготовила губы для его салфетки, снял их губами. – М-м-м, на вкус неплохо, – оценил он.
– Томас! – воскликнула смущенная Роури, бросая взгляд на Стюартов.
Но Рурк не нашел в этом ничего предосудительного.
– Как я и говорил раньше, Томас ничуть не изменился.
Томаса в этот момент отвлекла мирная сцена – Кэтлин и Кин тихо беседовали, держа друг друга за руки.
– Видишь их? Молодожены. А мы с Роури еще не провели свой медовый месяц. – Он с сожалением покачал головой. – Не хочу напоминать тебе, старина, но среди нас только вы старая супружеская пара.
– Старая пара! – нарочито возмутилась Анжела.
– Этот парень только хочет сказать, что наша любовь испытана временем, – повернулся к ней Рурк. – А ты, парень, запомни: время и опыт – лучшие учителя в любви.
– Прежде, чем вы возобновите Гражданскую войну, – вмешалась Анжела, – я хочу задать вам вопрос о сегодняшнем дне. Поскольку шпалу из лавра растащили и другие, кажется, тоже, то кто же их восстановит?
– Откуда нам знать? – бросил Томас, – Наверное, одна из китайских бригад.
– Но тот китаец, который сделает это, и будет человеком, сделавшим последний вклад. Если бы я была репортером, я бы его обязательно разыскала.
– Дорогая, это не завершение работ. Это просто поддержание дороги в порядке, – ответил Рурк.
– Завершено… и все растащено на сувениры, – с удивлением произнесла Анжела.
– Ну, мне сувениры не нужны, чтобы я запомнил этот день, – провозгласил Рурк. – Дамы и господа, я хотел бы произнести тост. – Он взял бутылку с шампанским и стал наполнять бокалы.
Все повернулись к Рурку, ожидая обещанный тост.
– Я должен заранее извиниться, если мой тост будет слишком многословным.
– И покажет, как много шампанского выпито, – заметила его жена.
Рурк обнял ее за талию:
– Я просто взволнован этим днем и хочу сказать об этом прямо. – Он поднял свой бокал. – Выпьем за Америку, друзья! За эту молодую нацию, которой нет и столетия и которая еще десять лет назад была разделена на две части. Сегодня мы стали действительно неделимой страной. За Америку, дамы и господа, и за исполнение всех наших мечтаний!
– Отлично сказано, старина, – сказал Томас. И каждый подтвердил это – кивком, как Кин, взглядом, как Кэтлин, тем, как Роури сжала руку Томаса, и тем, как Анжела улыбнулась своему мужу. Все поддержали этот тост.
Неожиданно для всех раздался свисток паровоза, предупреждающий об отправлении поезда. Те, кто намеревался к сегодняшнему вечеру вернуться в Огден, начали поспешно забираться в вагоны.
– Поезд отправляется! – перекрыл смех и возгласы на перроне торжественный голос проводника.
Прошло несколько минут, и поезд двинулся из Промонтори.
Когда они прибыли наконец в Огден, настало время попрощаться с Рурком и Анжелой.
– Я так благодарен тебе и Анжеле! – сказал Кин Стюарту. – Я хочу заплатить вам за кольцо.
Рурк отрицательно покачал головой.
– Это был наш свадебный подарок. Это мы должны благодарить вас за приглашение на свадьбу.
– Это самый дорогой для нас подарок, – произнес Кин.
– Кроме того, он будет постоянно напоминать вам о нас, – вставила Анжела, целуя его в щеку.
Следом за Рурком и Анжелой с Кином и Кэтлин стали прощаться Томас и Роури.
Отойдя от поезда, Роури почувствовала на глазах слезы. Стараясь справиться с собой, она решила отогнать мысли о прощании.
– Надеюсь, ты не поедешь на ранчо сегодня вечером, – обратилась она к Кэтлин.
– Нет. Кин снял комнату в гостинице, – ответила Кэтлин и вдруг порывисто ее обняла. – У меня никогда больше не будет такой подруги, как ты.
– Но мы же часто будем приезжать сюда и навещать вас, – успокаивающе произнесла Роури.
– Обещаешь? – строго спросила Кэтлин.
– Обещаю, – ответила Роури, чувствуя, что не может удержать слез. – А ты попроси Кина, чтобы он иногда привозил тебя в Виргинию.
– Смотри, я слышал твое обещание, – вмешался Кин. – Мы надеемся, что ты скоро нас навестишь.
– Ну, не так скоро, – заметил Томас, – Нам потребуется время, чтобы устроиться.
Он пожал руку Кину, поклонился Кэтлин и, обняв Роури, повел ее обратно к поезду. Роури не удержалась и оглянулась назад.
– Хорошо, скоро ты их увидишь, – улыбнулся ей Томас и, тоже обернувшись, помахал рукой.
Держась за руки, они вернулись в вагон к Рурку и Анжеле.
– Прощаться всегда тяжело, – со вздохом заметила Анжела. – Не хочется и думать, что и мы с вами расстанемся в Сент-Луисе.
– Не говори об этом, а то нам с Томасом придется успокаивать двух рыдающих женщин всю дорогу до Миссури, – предупредил ее Рурк.
Вдруг послышался резкий стук в дверь. Рурк распахнул дверь и увидел проводника.
– Прошу прощения, что беспокою вас, мистер Стюарт, – повернулся к нему вошедший и тут же, отыскав глазами Томаса, обратился к нему. – В соседнем вагоне больная женщина. Не могли бы вы осмотреть ее?
– Конечно, – быстро ответил Томас.
– Мы оставили медицинский саквояж в твоем отделении, – произнесла Анжела.
Томас поспешил за своим саквояжем.
– Думаю, это не займет много времени, – уверил он их и последовал за проводником в следующий вагон.
Но прошел час, а Томас все не возвращался. Усталая Анжела ушла спать. Галантный Рурк остался возле Роури. В двенадцать часов поезд, разведя пары, покинул Огден и направился в Ларами. Роури с опаской подумала, что не может удержаться от зевоты. Она устроилась поудобнее в кресле, но вместо того, чтобы немного отдохнуть после утомительного дня, крепко уснула, несмотря на присутствие Рурка.
Проснувшись, Роури обнаружила, что осталась одна. По-видимому, и Рурк не выдержал столь долгого отсутствия Томаса. Встревоженная Роури быстро поднялась и отправилась на поиски мужа.
Когда она шла по вагонам, стало темно: поезд въехал в узкое ущелье. Горели лишь тусклые ночные фонари над дверьми вагонов. С обеих сторон слышались храп и сопение – пассажиры спали. И нигде не было никаких признаков присутствия Томаса.
Роури все сильнее охватывало беспокойство. Она прошла еще несколько вагонов и наконец увидела проводника и кондуктора, спокойно спящих в головном вагоне поезда. Она тряхнула проводника за плечо.
– Я миссис Грэхем. Вы можете мне сказать, где мой муж?
– Вы имеете в виду доктора? – спросил проводник.
Роури кивнула:
– Да. Я не видела его с тех пор, как вы его увели с собой.
– Ах да, у нас была больная женщина.
– Да, да, я так и поняла, – нетерпеливо перебила Роури.
– Доктор сказал, что она слишком больна, чтобы продолжить путешествие.
Роури, не в силах сдерживать свой страх, закричала:
– Так где же он?
– Когда я его видел в последний раз, он спускался с этой женщиной с поезда.
– Спускался с поезда! – в ужасе воскликнула она. – И он не сел обратно?
– Я думал, что он сел. Он говорил, что вернется.
– Вы видели его возвращение? – крикнула она чуть не в истерике.
Проводник молча надел шляпу.
– Не могу этого сказать. – Он подслеповато глянул на своего напарника: – Ты не видел, как он возвращался, Генри?
– Нет, я был занят пассажирами – показывал им их места и все прочее.
– То есть мой муж сошел в Огдене, и вы не позаботились узнать, вернулся он или нет? – окончательно потеряла терпение Роури.
– Пожалуйста, не так громко, мэм. Вы разбудите всех пассажиров, – недовольно пробурчал проводник. – Мы пошлем ему телеграмму. – Вы можете сойти в Ларами, и он догонит вас завтра.
– Спасибо за совет, сэр, – выдохнула она в ярости. – Я бы никогда не додумалась до этого сама.
Чувствуя, как ее охватывает гнев, Роури повернулась, но вдруг у нее закружилась голова, и она покачнулась.
Проводник поспешил к ней.
– С вами все в порядке, мэм? Я провожу вас. Однако, как он ни спешил, ему едва удавалось поспевать за ней.
К тому времени, когда она добралась до личного вагона Рурка, ее гнев сменился отчаянием. В вагон она вошла тихо: не стоит будить Стюартов.
Удрученная Роури отправилась в туалетную комнату, чтобы надеть ночной халат. И здесь она впервые почувствовала тошноту. «И где этот доктор, когда он мне действительно нужен?» – в отчаянии подумала она. Смочив водой платок, она приложило его к шее. Приступ прошел, и она направилась обратно в свое отделение. И тут она вздрогнула – на фоне окна вырисовывался темный силуэт.
Это был Томас. Он обернулся к ней и улыбнулся, Затем снял пиджак, с шеи свешивались концы развязанного галстука.
– Привет, дорогая. Почему ты не спишь? Чем это ты занята?
– Чем я занята? – выдохнула она. – Томас Джефферсон Грэхем, где вы были? Я чуть с ума не сошла, разыскивая вас по всему поезду!
– И чего это ты так разволновалась?
– Проводник сказал мне, что ты сошел в Огдене. Я думала, ты отстал от поезда. Где ты был все это время?
– Я вернулся, когда ты уже спала, и мы с Рурком пошли покурить. Мы кое-что припомнили из прошлого… может, это заняло много времени.
Томас шагнул к ней и поцеловал в щеку.
– Прости, дорогая. Я не думал, что это тебя так испугает. – На его лице появилась детская извиняющаяся улыбка, которую она так любила. И ее недовольство стало быстро улетучиваться. – Ну и, конечно, мы немного отпраздновали, что у меня будет сын.
Ее глаза округлились:
– Как ты догадался? Я не была уверена в этом и никому не говорила. Я хранила эту новость для сегодняшнего вечера.
Он взял ее на руки, перенес на постель и снисходительно улыбнулся:
– Ты разве забыла, что доктора знают все?
– Вот как? У меня такое ощущение, будто я снова рядом с доктором Омнипотентом. – Она стянула с шеи Томаса галстук. – Я думала, что избавилась от этого жулика еще в Огдене.
– И кроме того, – произнес он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее живот: – Я знаю твое тело почти так, как ладонь своей руки. И могу определить в нем малейшие изменения.
Роури стала спускать рубашку с его плеч.
– Ну, тогда ты можешь сказать и то, когда наш сын появится на свет. Я уверена, что это будет сын, поскольку мне это обещал мой могущественный, всезнающий и осведомленный в астрологии доктор.
– Ну, если исходить из египетской и арабской астрологии, не говоря уж о персидских магах, я осмелюсь высказать предположение, что это событие придется на середину января. – Он снова по-детски улыбнулся. – Хотя, признаться, доктор здесь воспользовался знаниями мужа. Я же все про тебя знаю.
Она провела рукой по его телу.
– Я поражена, доктор. В самом деле. Томас возразил:
– Но все-таки не так, как будешь поражена сейчас. – И он, приподнявшись, принялся снимать с себя одежду. Затем лег рядом и приник к ее губам так надолго, что она чуть не задохнулась.
– А других предсказаний у вас нет, доктор Омнипотент? – проговорила она, стараясь отдышаться.
– Я предсказываю долгое, – он коснулся губами ее века, – …медленное, – он поцеловал другой ее глаз, – …путешествие, – прошептал он, коснувшись губами кончика ее носа.
В ее янтарных глазах появилось желание.
– Должна сказать, пора. – Она мягко улыбнулась и обвила руками его шею. – Поезд отправляется, доктор.
Эпилог
– Надеюсь, не так скоро.
– Почему? Ты не хочешь ребенка?
– Конечно, хочу, доктор. Но сейчас она еще слишком слаба. И я боюсь за нее.
Томас внимательно вгляделся в лицо ирландки. Когда она переговаривалась с Роури, в ее голубых глазах вспыхивал свет, а щеки розовели.
– Нет, – покачал головой Томас, – я думаю, ей ничего не угрожает. Погляди на нее – она буквально излучает здоровье. Вот как меняет человека любовь.
– Должен сказать, и я во многом изменился.
К ним подошла Кэтлин, неся две тарелки с шоколадным пирогом. Одну тарелку она протянула Кину, вторую – Томасу. Но Томас, вставая, отрицательно покачал головой;
– Нет, Кэтлин, с меня достаточно. Мне пора возвращаться к жене. – Он дотронулся до плеча Кина и отправился туда, где Роури беседовала с Анжелой и Рурком.
– Как ты думаешь, сколько еще продлится это празднование? – спросила его Анжела. Из-за стен вагона все еще слышались радостные возгласы.
– Возможно, оно будет продолжаться и завтра, – предположил Рурк.
– Во всяком случае, сегодня вечером там не будет ни одного трезвого, – вмешался в разговор Томас.
– Держу пари, что ты хотел бы вернуться к ним, – решила поддразнить его Роури.
– Слушай, рыжая голова, Томас Грэхем всегда трезв как стеклышко, – сказал Томас, но Рурк поперхнулся, и Анжела принялась колотить его по спине.
– Тебе не требуется доктор, дружище? – осведомился Томас.
– Кто этот доктор Грэхем, который всегда трезв как стеклышко? Кто-то из иностранных гостей? – деланно изумился Рурк.
– Это не важно, – произнесла Роури. – Я бы сейчас хотела, чтобы поезд тронулся как можно скорее, и мы бы поехали в Огден. И сегодня вечером я бы хотела отправиться в кровать.
Томас не преминул сообщить Рурку.
– Эта женщина от меня без ума. Она только и мечтает о постели.
– Каждый понимает в меру своей испорченности, – парировала Роури.
– Дорогая, у тебя в уголке рта немного крошек, – тревожно произнес Томас и, когда Роури доверчиво приготовила губы для его салфетки, снял их губами. – М-м-м, на вкус неплохо, – оценил он.
– Томас! – воскликнула смущенная Роури, бросая взгляд на Стюартов.
Но Рурк не нашел в этом ничего предосудительного.
– Как я и говорил раньше, Томас ничуть не изменился.
Томаса в этот момент отвлекла мирная сцена – Кэтлин и Кин тихо беседовали, держа друг друга за руки.
– Видишь их? Молодожены. А мы с Роури еще не провели свой медовый месяц. – Он с сожалением покачал головой. – Не хочу напоминать тебе, старина, но среди нас только вы старая супружеская пара.
– Старая пара! – нарочито возмутилась Анжела.
– Этот парень только хочет сказать, что наша любовь испытана временем, – повернулся к ней Рурк. – А ты, парень, запомни: время и опыт – лучшие учителя в любви.
– Прежде, чем вы возобновите Гражданскую войну, – вмешалась Анжела, – я хочу задать вам вопрос о сегодняшнем дне. Поскольку шпалу из лавра растащили и другие, кажется, тоже, то кто же их восстановит?
– Откуда нам знать? – бросил Томас, – Наверное, одна из китайских бригад.
– Но тот китаец, который сделает это, и будет человеком, сделавшим последний вклад. Если бы я была репортером, я бы его обязательно разыскала.
– Дорогая, это не завершение работ. Это просто поддержание дороги в порядке, – ответил Рурк.
– Завершено… и все растащено на сувениры, – с удивлением произнесла Анжела.
– Ну, мне сувениры не нужны, чтобы я запомнил этот день, – провозгласил Рурк. – Дамы и господа, я хотел бы произнести тост. – Он взял бутылку с шампанским и стал наполнять бокалы.
Все повернулись к Рурку, ожидая обещанный тост.
– Я должен заранее извиниться, если мой тост будет слишком многословным.
– И покажет, как много шампанского выпито, – заметила его жена.
Рурк обнял ее за талию:
– Я просто взволнован этим днем и хочу сказать об этом прямо. – Он поднял свой бокал. – Выпьем за Америку, друзья! За эту молодую нацию, которой нет и столетия и которая еще десять лет назад была разделена на две части. Сегодня мы стали действительно неделимой страной. За Америку, дамы и господа, и за исполнение всех наших мечтаний!
– Отлично сказано, старина, – сказал Томас. И каждый подтвердил это – кивком, как Кин, взглядом, как Кэтлин, тем, как Роури сжала руку Томаса, и тем, как Анжела улыбнулась своему мужу. Все поддержали этот тост.
Неожиданно для всех раздался свисток паровоза, предупреждающий об отправлении поезда. Те, кто намеревался к сегодняшнему вечеру вернуться в Огден, начали поспешно забираться в вагоны.
– Поезд отправляется! – перекрыл смех и возгласы на перроне торжественный голос проводника.
Прошло несколько минут, и поезд двинулся из Промонтори.
Когда они прибыли наконец в Огден, настало время попрощаться с Рурком и Анжелой.
– Я так благодарен тебе и Анжеле! – сказал Кин Стюарту. – Я хочу заплатить вам за кольцо.
Рурк отрицательно покачал головой.
– Это был наш свадебный подарок. Это мы должны благодарить вас за приглашение на свадьбу.
– Это самый дорогой для нас подарок, – произнес Кин.
– Кроме того, он будет постоянно напоминать вам о нас, – вставила Анжела, целуя его в щеку.
Следом за Рурком и Анжелой с Кином и Кэтлин стали прощаться Томас и Роури.
Отойдя от поезда, Роури почувствовала на глазах слезы. Стараясь справиться с собой, она решила отогнать мысли о прощании.
– Надеюсь, ты не поедешь на ранчо сегодня вечером, – обратилась она к Кэтлин.
– Нет. Кин снял комнату в гостинице, – ответила Кэтлин и вдруг порывисто ее обняла. – У меня никогда больше не будет такой подруги, как ты.
– Но мы же часто будем приезжать сюда и навещать вас, – успокаивающе произнесла Роури.
– Обещаешь? – строго спросила Кэтлин.
– Обещаю, – ответила Роури, чувствуя, что не может удержать слез. – А ты попроси Кина, чтобы он иногда привозил тебя в Виргинию.
– Смотри, я слышал твое обещание, – вмешался Кин. – Мы надеемся, что ты скоро нас навестишь.
– Ну, не так скоро, – заметил Томас, – Нам потребуется время, чтобы устроиться.
Он пожал руку Кину, поклонился Кэтлин и, обняв Роури, повел ее обратно к поезду. Роури не удержалась и оглянулась назад.
– Хорошо, скоро ты их увидишь, – улыбнулся ей Томас и, тоже обернувшись, помахал рукой.
Держась за руки, они вернулись в вагон к Рурку и Анжеле.
– Прощаться всегда тяжело, – со вздохом заметила Анжела. – Не хочется и думать, что и мы с вами расстанемся в Сент-Луисе.
– Не говори об этом, а то нам с Томасом придется успокаивать двух рыдающих женщин всю дорогу до Миссури, – предупредил ее Рурк.
Вдруг послышался резкий стук в дверь. Рурк распахнул дверь и увидел проводника.
– Прошу прощения, что беспокою вас, мистер Стюарт, – повернулся к нему вошедший и тут же, отыскав глазами Томаса, обратился к нему. – В соседнем вагоне больная женщина. Не могли бы вы осмотреть ее?
– Конечно, – быстро ответил Томас.
– Мы оставили медицинский саквояж в твоем отделении, – произнесла Анжела.
Томас поспешил за своим саквояжем.
– Думаю, это не займет много времени, – уверил он их и последовал за проводником в следующий вагон.
Но прошел час, а Томас все не возвращался. Усталая Анжела ушла спать. Галантный Рурк остался возле Роури. В двенадцать часов поезд, разведя пары, покинул Огден и направился в Ларами. Роури с опаской подумала, что не может удержаться от зевоты. Она устроилась поудобнее в кресле, но вместо того, чтобы немного отдохнуть после утомительного дня, крепко уснула, несмотря на присутствие Рурка.
Проснувшись, Роури обнаружила, что осталась одна. По-видимому, и Рурк не выдержал столь долгого отсутствия Томаса. Встревоженная Роури быстро поднялась и отправилась на поиски мужа.
Когда она шла по вагонам, стало темно: поезд въехал в узкое ущелье. Горели лишь тусклые ночные фонари над дверьми вагонов. С обеих сторон слышались храп и сопение – пассажиры спали. И нигде не было никаких признаков присутствия Томаса.
Роури все сильнее охватывало беспокойство. Она прошла еще несколько вагонов и наконец увидела проводника и кондуктора, спокойно спящих в головном вагоне поезда. Она тряхнула проводника за плечо.
– Я миссис Грэхем. Вы можете мне сказать, где мой муж?
– Вы имеете в виду доктора? – спросил проводник.
Роури кивнула:
– Да. Я не видела его с тех пор, как вы его увели с собой.
– Ах да, у нас была больная женщина.
– Да, да, я так и поняла, – нетерпеливо перебила Роури.
– Доктор сказал, что она слишком больна, чтобы продолжить путешествие.
Роури, не в силах сдерживать свой страх, закричала:
– Так где же он?
– Когда я его видел в последний раз, он спускался с этой женщиной с поезда.
– Спускался с поезда! – в ужасе воскликнула она. – И он не сел обратно?
– Я думал, что он сел. Он говорил, что вернется.
– Вы видели его возвращение? – крикнула она чуть не в истерике.
Проводник молча надел шляпу.
– Не могу этого сказать. – Он подслеповато глянул на своего напарника: – Ты не видел, как он возвращался, Генри?
– Нет, я был занят пассажирами – показывал им их места и все прочее.
– То есть мой муж сошел в Огдене, и вы не позаботились узнать, вернулся он или нет? – окончательно потеряла терпение Роури.
– Пожалуйста, не так громко, мэм. Вы разбудите всех пассажиров, – недовольно пробурчал проводник. – Мы пошлем ему телеграмму. – Вы можете сойти в Ларами, и он догонит вас завтра.
– Спасибо за совет, сэр, – выдохнула она в ярости. – Я бы никогда не додумалась до этого сама.
Чувствуя, как ее охватывает гнев, Роури повернулась, но вдруг у нее закружилась голова, и она покачнулась.
Проводник поспешил к ней.
– С вами все в порядке, мэм? Я провожу вас. Однако, как он ни спешил, ему едва удавалось поспевать за ней.
К тому времени, когда она добралась до личного вагона Рурка, ее гнев сменился отчаянием. В вагон она вошла тихо: не стоит будить Стюартов.
Удрученная Роури отправилась в туалетную комнату, чтобы надеть ночной халат. И здесь она впервые почувствовала тошноту. «И где этот доктор, когда он мне действительно нужен?» – в отчаянии подумала она. Смочив водой платок, она приложило его к шее. Приступ прошел, и она направилась обратно в свое отделение. И тут она вздрогнула – на фоне окна вырисовывался темный силуэт.
Это был Томас. Он обернулся к ней и улыбнулся, Затем снял пиджак, с шеи свешивались концы развязанного галстука.
– Привет, дорогая. Почему ты не спишь? Чем это ты занята?
– Чем я занята? – выдохнула она. – Томас Джефферсон Грэхем, где вы были? Я чуть с ума не сошла, разыскивая вас по всему поезду!
– И чего это ты так разволновалась?
– Проводник сказал мне, что ты сошел в Огдене. Я думала, ты отстал от поезда. Где ты был все это время?
– Я вернулся, когда ты уже спала, и мы с Рурком пошли покурить. Мы кое-что припомнили из прошлого… может, это заняло много времени.
Томас шагнул к ней и поцеловал в щеку.
– Прости, дорогая. Я не думал, что это тебя так испугает. – На его лице появилась детская извиняющаяся улыбка, которую она так любила. И ее недовольство стало быстро улетучиваться. – Ну и, конечно, мы немного отпраздновали, что у меня будет сын.
Ее глаза округлились:
– Как ты догадался? Я не была уверена в этом и никому не говорила. Я хранила эту новость для сегодняшнего вечера.
Он взял ее на руки, перенес на постель и снисходительно улыбнулся:
– Ты разве забыла, что доктора знают все?
– Вот как? У меня такое ощущение, будто я снова рядом с доктором Омнипотентом. – Она стянула с шеи Томаса галстук. – Я думала, что избавилась от этого жулика еще в Огдене.
– И кроме того, – произнес он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее живот: – Я знаю твое тело почти так, как ладонь своей руки. И могу определить в нем малейшие изменения.
Роури стала спускать рубашку с его плеч.
– Ну, тогда ты можешь сказать и то, когда наш сын появится на свет. Я уверена, что это будет сын, поскольку мне это обещал мой могущественный, всезнающий и осведомленный в астрологии доктор.
– Ну, если исходить из египетской и арабской астрологии, не говоря уж о персидских магах, я осмелюсь высказать предположение, что это событие придется на середину января. – Он снова по-детски улыбнулся. – Хотя, признаться, доктор здесь воспользовался знаниями мужа. Я же все про тебя знаю.
Она провела рукой по его телу.
– Я поражена, доктор. В самом деле. Томас возразил:
– Но все-таки не так, как будешь поражена сейчас. – И он, приподнявшись, принялся снимать с себя одежду. Затем лег рядом и приник к ее губам так надолго, что она чуть не задохнулась.
– А других предсказаний у вас нет, доктор Омнипотент? – проговорила она, стараясь отдышаться.
– Я предсказываю долгое, – он коснулся губами ее века, – …медленное, – он поцеловал другой ее глаз, – …путешествие, – прошептал он, коснувшись губами кончика ее носа.
В ее янтарных глазах появилось желание.
– Должна сказать, пора. – Она мягко улыбнулась и обвила руками его шею. – Поезд отправляется, доктор.
Эпилог
Прошло много лет.
Руки Роури дрожали, когда мальчик-посыльный вручал ей телеграмму. В волнении она быстро пробежала глазами строки:
Руки Роури дрожали, когда мальчик-посыльный вручал ей телеграмму. В волнении она быстро пробежала глазами строки:
ПРИБЫЛИ ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ В ПОРЯДКЕ ТЧК ЧУВСТВУЕМ СЕБЯ ОТЛИЧНО ТЧК СЫН И ДОЧЬ ТРЕБУЮТ ПОВИДАТЬ СВОИХ ДЯДЮ ТЕТЮ И КУЗЕНА МЭТЬЮ ТЧК НАДЕЕМСЯ ВЫ СМОЖЕТЕ ОСЕДЛАТЬ СЛЕДУЮЩИЙ ПОЕЗД НА ЗАПАД ТЧК ОЧЕНЬ ХОТИМ ВАС ВИДЕТЬ ТЧК КИН МАККЕНЗИДверь открылась, и в дом вошел Томас. Роури, широко улыбаясь, шагнула ему навстречу.
И «Юнион» рявкнул: «Не стой на пути,
Ведь я же могу и с дороги смести!»
Но «Централ» в ответ лишь смеется: «Тебе я
Сказал бы, что в гневе тебя не слабее,
Но нынче настал замечательный миг:
Впервые сегодня узнает весь мир,
Как топки горели, гремели колеса —
Затем, чтобы встретились два паровоза,
Сошлись не в крушенье, средь смерти и боли,
А мирно, как братья – по собственной воле».
Вот так паровоз паровозу ответил,
Сойдясь, как еще не бывало на свете.
Потом попрощались и сдвинулись с мест…
А людям слышны лишь гуденье да свист!
Брет Гарт