Лоуренс Стефани. Невеста дьявола

   — У нас все в порядке.
   — Ничего, что ты упала? Она покачала головой.
   — Думаю, ничего. Все на месте. Девил нахмурился.
   — Я отвезу тебя домой, к миссис Халл. Она разбирается в таких вещах. Но сначала… — Он взглянул на Чарльза, растянувшегося среди опавшей листвы.
   Онория фыркнула и подобрала юбки. Девил помог ей встать. Обнявшись, они подошли к телу убийцы, возле которого уже стоял Уэйн. Две пули, выпущенные с разных сторон, превратили грудь несчастного в кровавое месиво. Но он был еще жив. Когда Девил приподнял Чарльза, его веки затрепетали.
   — Как? — хрипло прошептал он.
   . Девил вытащил из кармана флягу Толли. Она отслужила свою службу: пуля насквозь пробила одну стенку и застряла в другой. Чарльз широко раскрыл глаза, черты его лица исказились. Видимо, он начал понимать, в чем дело.
   — Значит, мой маленький сводный братец все-таки победил, — с трудом прошептал умирающий. — Он так жаждал спасти тебя…
   Приступ кашля заставил Чарльза умолкнуть.
   — Толли был гораздо лучше тебя, — тихо промолвил Девил. Чарльз презрительно скривил губы.
   — На твоем месте, — сказал Уэйн, — я бы использовал последние минуты, чтобы примириться с Богом. Он знает, что Кинстеры тебя никогда не простят. — И он отошел в сторону.
   Чарльз открыл рот — видимо, чтобы сделать едкое замечание, но его глаза вдруг закрылись, по лицу пробежала судорога, а голова свесилась на плечо. Онория крепко сжала руку Девила, но он не отрываясь смотрел на Чарльза.
   — Умер?
   — Все кончено, — кивнув, подтвердил Девил.
   Послышался стук копыт. Уэйн выскочил из домика и вопросительно взглянул на кузена. Тот, пожав плечами, двинулся навстречу гостям. Онория пошла следом: она не могла расстаться с мужем ни на минуту. Всадники скакали во весь опор. Через несколько минут поляна была заполнена Кинстерами.
   — Что вы здесь делаете? — поинтересовался Девил.
   — Мы приехали помочь, — ответил Люцифер, видимо, оскорбившись, что ему задали такой вопрос. Увидев тело Чарльза, он хмыкнул. — Похоже, вы справились без нас. А он был уверен, что вы пляшете под его дудку, поэтому покинул Лондон раньше вас.
   — Что будем делать дальше? — спросил Габриель, привязав свою лошадь к дереву.
   — Мы не сможем представить это как несчастный случай, — заметил Люцифер. — Не говоря уже обо всем остальном, я лично категорически отказываюсь присутствовать на похоронах Чарльза.
   — Верно, — согласился Гарри. — Может, у кого-то и хватит пороха хоронить Чарльза после Толли, но только не у меня.
   — Так куда же мы денем тело, брат мой? — обратился к Девилу Ричард.
   Герцог обвел взглядом окружающих, сохраняя не — проницаемое выражение лица.
   — Закопать его в лесу рискованно. Кто-то может случайно наткнуться на могилу. — Он посмотрел на домик, потом на обступивший его со всех сторон густой лес. — Последнее время дождей было немного. Деревья сухие.
   — Это твоя собственность. И никто, кроме Кеннана, ничего не узнает, — поддержал его Уэйн.
   — О Кеннане я позабочусь. В деревне есть одна вдова — она с удовольствием возьмет его к себе постояльцем.
   — Отлично, — сказал Ричард, стягивая с себя сюртук. — Надо снести крышу и завалить стены, чтобы дом сгорел дотла.
   Мужчины разделись до пояса. Ричард и Габриель принесли из сарая топоры. Гарри и Люцифер увели лошадей, прихватив и гнедого коня, на котором приехал Чарльз.
   — Выпусти его в поле, где-нибудь поближе к Кембридж-роуд! — крикнул им Девил.
   — Я сделаю это сегодня же вечером, — кивнул Гарри.
   Через несколько минут на поляне застучали топоры. Девил и Уэйн взяли Чарльза за руки и поволокли в домик. Онория пошла следом и встала на пороге. Мужчины уложили Чарльза на кровать — ту самую, на которой умер Толли.
   — Очень символично, — заметил Уэйн, отряхивая пыль с рук. Онория вдруг шарахнулась в сторону: большая щепка чуть не попала ей в лицо.
   — Какого… — сердито крикнул Ричард. — Девил!
   Ему даже не потребовалось объяснять, в чем дело. Девил появился словно по мановению волшебной палочки и хмуро уставился на жену.
   — Какого черта ты стоишь здесь? Сядь! — И он указал на бревно — так же, как и полгода назад. — Иди туда и не мешай нам.
   За шесть месяцев многое изменилось, и на этот раз Онория не собиралась уступать. Она посмотрела на Уэйна, который одним ударом разнес на куски шаткую табуретку.
   — Что будет с мебелью? Девил вздохнул.
   — Придется все употребить на дрова, чтобы дотла сжечь тело Чарльза. Устроим ему погребальный костер.
   Онория окинула взглядом стены, сложенные из толстых бревен, и увесистые балки под крышей.
   — Но дерева здесь предостаточно. Зачем же жечь мебель?
   — Онория, это моя мебель.
   — А что, если Кеннану она дорога? — упрямо возразила та. Девил поджал губы, а его жена выпятила подбородок.
   — Мебель можно вынести за две минуты. Мы накроем ее одеялами, а потом Кеннан заберет все, что нужно.
   Девил воздел руки к небесам.
   — Хорошо, хорошо. Но надо поторопиться.
   Выслушав объяснения Девила, Уэйн ответил ему недоуменным взглядом, но спорить не стал. Они с Девилом начали выносить самые тяжелые вещи. Онория собирала мелочи и укладывала их в корзины и ведра. Гарри и Люцифер с трудом верили своим глазам. Люцифера удалось мобилизовать довольно быстро, а Гарри сбежал, солгав, что ему нужно заняться лошадьми.
   Ричард и Габриель рушили стены, а гора вещей во дворе все росла и росла. Наконец Гарри, которого Онория все-таки заставила работать, принес из сарая старую тряпку и пыльную лампу.
   — Готово! — Он взглянул на свою повелительницу — без всякого вызова или раздражения, а с надеждой. — Теперь вы можете сесть и не мешаться на пути.
   Люцифер тут же вытащил резное кресло, попытался взбить подушку с кисточками, но зашелся кашлем и бросил ее обратно.
   — Ваше кресло, мадам. Извольте сесть, — сказал он, отвесив ей весьма экстравагантный поклон.
   Онория не знала, что ответить. Ее замешательство переполнило чашу терпения Габриеля.
   — Ради Бога, сядьте, если не хотите довести нас до сумасшествия.
   Одарив его надменным взглядом, Онория величаво уселась в кресло и услышала, как мужчины с облегчением вздохнули. После этого на нее перестали обращать внимание, но стоило герцогине встать и пройти несколько шагов, чтобы размять ноги, как ее немедленно останавливали сердитыми взглядами.
   Вскоре от домика почти ничего не осталось. Онория наблюдала за происходящим со своего трона. Это было впечатляющее зрелище: столько красивых, загорелых, обнаженных до пояса мужчин, обливающихся трудовым потом! Но как ни странно, только голая грудь мужа по-прежнему вызывала у нее трепет. За полгода ничего не изменилось.
   А вот их отношения стали совсем другими. Потом появится ребенок — новое поколение, новая ветвь рода Кинстеров. И они будут любить друг друга как-то иначе.
   Девил подошел к ней, когда огонь разгорелся вовсю. Онория посмотрела на него, улыбаясь сквозь слезы.
   — Это просто от дыма, — объяснила она. Зашипев, пламя взметнулось до самой крыши. Онория встала. Девил накрыл кресло тряпкой и взял ее за руку.
   — Пора ехать домой.
   Ричард и Люцифер остались, чтобы последить за огнем. Гарри ускакал, прихватив лошадь Чарльза, а остальные медленно поехали лесом. Онория, сидевшая впереди Девила, прижалась к груди мужа и закрыла глаза.
   Они в безопасности… и едут домой.
 
   Через несколько часов, нежась в благовонной ванне, Онория услышала какой-то странный шорох. Она открыла глаза и увидела, как горничная Кэсси тихонько притворила за собой дверь. Онория хотела нахмуриться, но это потребовало слишком больших усилий. Минуту спустя тайна открылась: в ванну забрался Девил. Места в ней вполне хватало и для двоих.
   — А-ах. — Погрузившись в воду, герцог зажмурился и положил голову на край ванны. Черты его лица обострились от глубокой усталости.
   — Ничего не поделаешь, — прошептала Онория. Девил вздохнул.
   — Знаю. Но Чарльз был членом семьи. Жаль, что все так получилось.
   — Ты поступил правильно. Если бы злодеяния Чарльза вышли на свет Божий, жизнь Артура и Луизы была бы разрушена. Не говоря уже о Симоне, близнецах и остальных. Свет безжалостен и несправедлив: их репутация была бы испорчена навсегда. — Онория говорила спокойно и убедительно. В каждом ее слове звучала истина. — Стало быть, для всех Чарльз просто исчез?
   — Да, это загадочное, необъяснимое исчезновение. — Помолчав, Девил добавил: — Через несколько дней Уэйн уладит дела со Смиггсом. А наша семья, конечно, будет недоумевать, но так ничего и не узнает. Пусть прах Чарльза упокоится в том самом лесу, где умер Толли.
   Онория нахмурилась.
   — Артуру и Луизе надо сказать правду.
   — Хм. — Глаза Девила блеснули из-под длинных ресниц. — Позже.
   Он взял мыло и протянул его Онории. Она открыла глаза, сонно поморгала, взяла мыло и села на колени между его полусогнутых ног. Ей доставляло невыразимое наслаждение мыть великолепное тело мужа. Намыливая грудь, поросшую жесткими курчавыми волосами, она любовно погладила каждую выпуклую мышцу, провела губкой по широким плечам.
   «Я люблю тебя. Люблю». Эти слова звучали у нее в голове, как песня, придавая особую нежность движениям рук. Девил тоже начал ласкать Онорию, и волшебная музыка любви заиграла еще громче.
   Когда большая ладонь коснулась округлого живота Онории, она посмотрела на мужа и нахмурилась, заметив, как блеснули его зеленые глаза.
   — Ты знал.
   Он по обыкновению дерзко выгнул бровь и скривил губы.
   — Я ждал, пока ты сама скажешь.
   — Я собиралась сделать это завтра, в Валентинов день. Девил усмехнулся, как заправский пират.
   — Надо отметить такое знаменательное событие. Супруги переглянулись. С трудом сдержав улыбку, Онория хмыкнула и забралась к мужу на колени.
   — Повернись.
   Она намылила Девилу спину, потом голову и заставила окунуться. Когда она занялась ногой, он обнял ее и шепнул на ушко:
   — Ты уверена, что все в порядке?
   — Я чувствую себя великолепно, и твой сын тоже. Перестань волноваться.
   — Я?! — Девил фыркнул. — Это ты всегда волнуешься.
   Оставив в покое его ногу, Онория с улыбкой откинулась назад. Она наслаждалась, чувствуя, как к ее спине прижимается влажная теплая мужская грудь.
   — О, я уже перестала беспокоиться за тебя.
   Девил издал какое-то весьма скептическое восклицание.
   — Подумай сам. Твой фаэтон разбился, тебя пытались заколоть шпагой, а сегодня стреляли прямо в сердце. И все-таки ты жив. — Она нарочито театрально развела руками. — Это так ярко доказывает твою неуязвимость, что волноваться просто бессмысленно. Судьба и в самом деле покровительствует Кинстерам, как мне уже неоднократно говорили.
   Девил улыбнулся. Они будут волноваться друг за друга до конца дней своих. Он привлек ее к себе.
   — Судьба предназначила тебе быть женой Кинстера. Неуязвимый муж необходим такой женщине, как ты.
   Он нежно провел рукой между ее бедрами, и в следующее же мгновение его восставшее мужское естество проникло в знакомое убежище. Уронив мыло на пол, Онория выгнулась, приглашая его идти дальше.
   — Имей в виду: слуги скоро начнут удивляться, почему в ванной опять красят потолок.
   — Ты бросаешь мне вызов?
   — Да, — усмехнулась Онория.
   Девил издал глухой смешок, который она почувствовала всем телом.
   — Ни единой брызги, — предупредила Онория.
   — Готов исполнить все твои желания.
   Так оно и получилось. Девил принял вызов. Он раскачивал Онорию, сидевшую у него на коленях, до тех пор, пока не довел ее до исступления. Его руки гладили ее разбухшие, болезненно напрягшиеся груди и затвердевшие соски. При каждом их движении вода тихонько плескалась, омывая самые чувствительные места, и наслаждение становилось еще острее. Лихорадка страсти уже разгорячила кожу Онории, да так, что теплая ванна показалась ей ледяной. Ее возбуждали и собственная нагота, и дразнящие прикосновения жестких волосков на груди мужа… Не в силах сдерживать бушующий внутри пожар, Онория попыталась приподняться, но Девил снова опустил ее вниз.
   — Никаких брызг, помнишь?
   Она только судорожно вздохнула, ощутив проникающую все глубже и глубже твердую мужскую плоть. Три мощных толчка — и она достигла вершины.
   Онория закрыла глаза и, шепча имя мужа, улетела в зияющую лучистую пустоту, а потом тихонько приплыла обратно, на землю.
   На этот раз Девил не присоединился к ней. Он просто нежно обнимал жену, дожидаясь, пока она придет в себя Онория блаженно улыбнулась и с такой же властной силой сжала руки. Девил не сказал, что любит ее, но после всего случившегося она не нуждалась в словах. Как истинный Кинстер, он не говорил, а действовал.
   Они принадлежали друг другу, и этого было вполне достаточно. Их любовь росла вместе с ребенком в чреве Онории. Вот оно — их достояние, их жизнь.
   Очнувшись от сладкого забытья, Онория начала ласкать мужа, искусно пробуждая желание. В следующее мгновение он встал, взял жену на руки и вышел из ванной.
   — Мы же еще мокрые, — удивленно сказала Онория, поняв, что Девил направляется в спальню.
   — Мы быстро высохнем.
   И они действительно высохли быстро, извиваясь на шелковых простынях и подтверждая взаимную любовь самым прекрасным способом из всех существующих на свете. Чуть позже Онория заснула у Девила на груди. Он лежал и улыбался.
   Настоящие Кинстеры умирают в своих кроватях.
   Подавив смешок, Девил посмотрел на жену, но она уткнулась лицом в его плечо. Он осторожно перевернул Онорию на бок. Она снова прижалась к нему, положив руку на грудь. Девил обнял ее и поцеловал в висок.
   «Владеть и держать» — это девиз их рода, но также и супружеский обет. Один из предков Девила заплатил чудовищную сумму, чтобы его выполнить. Женившись на Онории Пруденс, он понял почему.
   Иметь — это прекрасно, но любить и никогда не расставаться — гораздо лучше.

Эпилог

   Сомершем-Шейс, Кембриджшир
   Сентябрь 1819 года
   «Коллегия Кинстеров» была в полном сборе.
   Мужчины наслаждались отдыхом в библиотеке, похожие на сытых, ленивых хищников. Девил отодвинул свое кресло от письменного стола и положил ногу на ногу, устроив отличную люльку для наследника — Себастьяна Сильвестра Джереми Бартоломью Кинстера. Главный объект внимания всего клана был крещен несколько часов назад, его головка еще не высохла.
   Уэйн расположился в кресле, Габриель и Гарри — на кушетке, Люцифер и Ричард развалились в креслах возле камина. У каждого в руках был бокал бренди. Они пили в честь его светлости герцога Сент-Ивза. В библиотеке царила атмосфера радостной умиротворенности.
   Ее нарушил частый стук каблучков в холле. В распахнувшуюся дверь влетела Онория. Одного взгляда на ее лицо и горящие глаза было достаточно, чтобы понять: кто-то попал в беду.
   Девил встретил жену улыбкой. Он давно выработал свою позицию: что бы ни возбудило гнев жены, герцог Сент-Ивз тут совершенно ни при чем. Онория кивнула ему с устрашающей серьезностью. Кузены хотели встать, но она взмахом руки показала, что этикет ее сейчас не волнует. Шурша юбками, герцогиня подошла к письменному столу и, скрестив руки на груди, уставилась на мужчин. Все, кроме Девила, были награждены гневным взглядом.
   — Мне стало известно, — начала она, медленно и четко выговаривая каждое слово, — что кое-кто из присутствующих заключил пари — я правильно выразилась? — и не по поводу дня рождения Себастьяна, хотя и в этом нет ничего хорошего, а по поводу даты его зачатия. — Онория остановила свой взор на Габриеле и надменно подняла брови. — Я не ошиблась?
   Габриель насторожился, его худые щеки окрасились легким румянцем. Он покосился на Девила, но тот смолчал.
   — Эта информация верна, — хмуро заявил Габриель.
   — Вот как? — Глаза Онории отливали стальным блеском. — И сколько же вы все выиграли?
   Габриель растерянно заморгал. Себастьян что-то пробормотал. Обращаться за помощью к Девилу было бессмысленно. Его светлость обожал жену не меньше, чем сына. Краем глаза Габриель заметил, что у Онории появилась мощная защита в лице их матерей, столпившихся возле дверей библиотеки. Гарри, сидевший рядом, окаменел. Уэйн поежился и снял ногу с коленки, Ричард и Люцифер встали, Габриель без труда понял, что они хотели ему сказать.
   Что ж, им не впервой испытывать на себе гнев герцогини.
   — Семь тысяч шестьсот сорок три фунта.
   Брови Онории взлетели вверх. Потом она улыбнулась.
   — Мистер Постлтуэйт будет очень доволен.
   — Постлтуэйт? — В голосе Ричарда прозвучала тревога, охватившая и всех мужчин. — Что он будет делать с такой суммой?
   Онория широко открыла глаза.
   — Нужно сделать в церкви новую крышу. Мистер Постлтуэйт был в полном отчаянии: это стоит уйму денег. А если мы отдадим все мистеру Мэрриуэзеру, он обидится.
   Мужчины переглянулись, не веря своим ушам. Девил, корчась от беззвучного смеха, опустил голову и принялся разглядывать ангельское личико сына.
   Первым нарушил молчание Уэйн.
   — Итак? — бросил он, подчеркнув интонацией свое мужское превосходство.
   Этот прием подействовал бы на любую женщину, но только не на Онорию. Она пристально посмотрела на Уэйна и перевела взгляд на Габриеля.
   — Вы отдадите всю выручку с процентами мистеру Постлтуэйту, дабы он использовал деньги, как сочтет нужным. Вы ответственны за это позорное пари, а теперь я заставлю вас отдать деньги викарию. — Онория произнесла эту фразу тоном судьи. — Приговор обсуждению не подлежит. В качестве дополнительного наказания вам придется присутствовать на церемонии освящения. — Она сделала паузу. — Надеюсь, я выразилась ясно?
   Ее взгляд был полон вызова, но никто его не принял. Онория сухо кивнула.
   Себастьян заплакал, весьма красноречиво оповестив присутствующих, что ему пора есть. Онория тут же позабыла об участниках пари, их непристойном поведении и даже о крыше.
   Она властно протянула руки, и Девил с озорной улыбкой отдал ей ребенка.
   Она направилась к двери, не обращая ни малейшего внимания на пятерых рослых мужчин. Дамы, стоявшие в холле, последовали за ней.
   Пятеро мужчин с тревогой переглянулись. В глазах шестого сияла гордость.
   Они заплатили безропотно. Мистер Постлтуэйт был в восторге. Через месяц Кинстеры пришли на церемонию освящения и помолились о том, чтобы судьба не лишала их благодеяний.
   Увы, судьба не услышала эти молитвы.