Лоуренс Стефани. Обещание поцелуя

   Никогда прежде он не жаждал познать вкус невинности, но ее невинность была совсем другой — такой наивной и очень сексуальной, и она захватила его. Свела с ума, опьянила, как наркотик. Он помнил ее все эти семь лет и никогда не забывал своего обещания, скрытого в том поцелуе.
   Только опыт, долгий, с трудом завоеванный, позволил ему умерить пыл, и он смог обуздать себя.
   Правда, было уже поздно: он зашел дальше, чем намеревался, соблазнившись ее губами, удивленный своей жаждой страсти. Наверно, ее губы уже опухли от его поцелуев.
   Себастьян прервал поцелуй, едва сдерживая себя, чтобы снова не завладеть ее губами. Припав лбом к ее лбу, он выжидал, прислушиваясь к ее дыханию — тихому снаружи и учащенному внутри, потом с трудом заставил себя опустить ее на пол.
   Ее веки затрепетали, и она открыла глаза. Он отступил, чтобы увидеть смущение на ее лице, робкое приглашение в глазах.
   — Есть и другие критерии, которые вы должны принять во внимание в поисках мужа.
   Он пробормотал эти слова, наблюдая, как образуется глубокая морщинка между ее бровями, затем подумал, что она, возможно, не совсем понимает смысл его слов.
   Ослабив руку, лежавшую на ее талии, он другой провел по ее шее, начиная от ключицы и дальше вверх к подбородку.
   Она затаила дыхание. Одного короткого взгляда было ему достаточно, чтобы убедиться, что она следит за ним завороженно.
   Его пальцы спустились вниз, прошлись по шелку и легонько сжали ее грудь.
   Дрожь, пробежавшая по телу Хелены, разбудила в нем жаркую страсть. Подчеркнуто медленно он погладил затвердевший сосок, наблюдая за ее реакцией.
   — Ты хочешь меня, малышка?
   — Нет! — В ее голосе прозвучало отчаяние. Хелена не желала хотеть его. На все остальное, что произошло между ними, что он подразумевал и чего добивался от нее, она была согласна.
   Его пальцы трогали ее, блуждали по телу, и она не могла ни о чем думать. Она отступила, пытаясь вырваться из его рук. Он отпустил ее, но она почувствовала короткое столкновение между его желанием и его волей.
   — Нет! — заявила она решительно. — Это не доведет до добра.
   — Ошибаешься, дорогая, это будет очень здорово.
   Решив, что спорить с ним бесполезно, что он все равно настоит на своем, Хелена вздернула подбородок, упрямо посмотрела на него и сделала еще один шаг назад, по его руки снова обняли ее за талию.
   — Нет. Вы не сможете убежать от меня. Нам надо поговорить, но пока мы продолжим. Мне кое-что нужно от вас.
   Заглянув в его голубые глаза, Хелена поняла, что не хочет ничего слышать.
   — Вы неправильно истолковали мои намерения, ваша светлость.
   — Себастьян.
   — Хорошо — Себастьян. Вы меня неправильно поняли. Если вы думаете…
   — Нет, малышка. Это вы не хотите меня понять.
   В это время драпировки раздвинулись. Рука, Себастьяна быстро соскользнула с ее талии, когда он увидел улыбающееся лицо лорда Уэра.
   — Вот вы где, мои дорогие! Настало время для нашего танца.
   За его спиной играла музыка. Одного взгляда на его добродушную улыбку было достаточно, чтобы понять, что он не заметил ничего подозрительного.
   — Вы правы, милорд. Приношу свои извинения за то, что заставила вас ждать. — Она подошла к Уэру и оглянулась на Себастьяна: — Ваша светлость. — Она присела в глубоком реверансе, поднялась, положила пальцы на руку Уэра и позволила себя увести.
   Через ее голову Уэр усмехнулся, глядя на Себастьяна. Себастьян улыбнулся и поклонился ему. Теперь не только они с Хеленой станут предметом сплетен. Уэр нарочно или по какой другой причине тоже попал в эту категорию.
   Драпировки закрылись. Себастьян смотрел на складки и хмурился.
 
   Она сопротивлялась — гораздо сильнее, чем он ожидал. Он не был уверен, что понимал причину такого поведения, но определенно его не одобрял. И определенно не оценил ее способность избегать его.
   Общество уже привыкло видеть их вместе, а сейчас ему придется привыкать видеть их порознь. Это не входило в его планы.
   Из окна кареты, катящейся по парку, Себастьян с интересом наблюдал, как его будущая герцогиня держит «двор». Она стала более уверенной, даже несколько бесцеремонной и держала на расстоянии джентльменов, окружавших ее, — где смехом, где гримаской, где одним взглядом прекрасных глаз.
   Он не мог удержаться от улыбки, наблюдая, с каким видом она слушает анекдоты, как держит на поводках своих кавалеров, вселяя в них надежду. Это было искусство, которое он знал и ценил.
   Но он уже достаточно насмотрелся.
   Подняв трость, он постучал в стенку кареты. Когда она остановилась, лакей открыл дверцу и спустил лестницу. Себастьян сошел на землю. Карета, в которой он ехал, не была его собственной. Этот экипаж был простым, черным и даже без герба на дверцах. Его кучер и лакей тоже были в черном, а не в ливреях его дома.
   Приняв такие меры предосторожности, он мог спокойно наблюдать за Хеленой, не опасаясь, что она заметит его и убежит.
   И вдруг она увидела его, но слишком поздно, чтобы незаметно исчезнуть. Общественное мнение работало на него, а она была слишком горда, чтобы устраивать сцену на публике.
   Поэтому ей пришлось улыбнуться и присесть в глубоком реверансе, а он поклонился и помог подняться. Взяв ее руку, он запечатлел на ней поцелуй.
   Глаза ее вспыхнули гневом, но она сумела его скрыть, изобразив вежливую улыбку. Подчеркнуто высокомерно она подняла голову.
   — Добрый день, ваша светлость. Решили подышать воздухом?
   — Нет, моя дорогая графиня, я приехал ради удовольствия увидеть вас.
   — Это правда? — Она ждала, когда он отпустит ее руку, и не стала вырывать ее, как в прошлый раз.
   Он оглядел собравшихся вокруг нее мужчин; все молодые, но не такие могущественные, как он.
   — Это правда, — ответил он ее словами и посмотрел на нее внимательно. — Полагаю, эти джентльмены простят нас, графиня? У меня появилось желание полюбоваться Серпентайном в вашей приятной компании.
   Он увидел, как ее грудь стала бурно вздыматься от возмущения, и в его жилах вскипела кровь. Снова оглядев ее поклонников, он небрежно кивнул, совершенно уверенный, что никто не осмелится скрестить с ним меч.
   Неожиданно он увидел мадам Тьерри. Она стояла недалеко от Хелены, он не сразу ее заметил. К его удивлению, она улыбнулась ему, затем повернулась к своей подопечной.
   — Очень кстати, моя дорогая, что так получилось. Ветер слишком сильный, ты можешь простудиться. Я уверена, что герцог потом проводит тебя до нашей кареты. Я буду ждать тебя в ней.
   Себастьян не мог сказать, кто был удивлен больше — он или Хелена. Он покосился на нее, но она тут же скрыла свое удивление под маской безразличия. Однако на ее прекрасных губках появилась кривая усмешка, и она, попрощавшись со своими кавалерами, позволила ему увести себя вниз к воде.
   — Улыбайтесь, дорогая, а то ваши поклонники решат, что мы поссорились.
   — Так оно и есть. Мне не доставляет удовольствия видеть вас.
   — Увы, увы. Что мне сделать, чтобы заставить вас снова улыбаться?
   — Прекратить преследовать меня.
   — Я буду счастлив это сделать, малышка. Откровенно, говоря, преследовать вас довольно скучно.
   Она с удивлением воззрилась на него:
   — Вы прекратите…
   — Совращать вас? — Себастьян встретился с ней взглядом. — Конечно. — Он улыбнулся: — Когда вы станете моей.
   — Я никогда не буду вашей, ваша светлость!
   — Малышка, мы проходили это уже много раз: настанет день, и вы будете моей. Если бы вы были честны по отношению к самой себе, то давно бы признали это.
   Ее глаза вспыхнули огнем. Она проглотила резкий ответ, бросила на него сердитый взгляд и надменно вскинула подбородок.
   Если бы они были в комнате и под рукой оказалась тяжелая ваза, решилась бы она бросить ее в него? Никогда прежде он не поощрял вспышек гнева в своих любовницах, однако в случае с Хеленой… Темперамент был неотъемлемой чертой ее характера, указывающей на горевший в ней огонь, в котором он горел сам, и ему хотелось заставить ее выплеснуть из себя всю энергию, чтобы он мог погрузиться в нее, а затем превратить ее в страсть.
   Он знал, что его невозмутимость, его спокойная реакция на ее вспышки гнева раздражают Хелену так, что она едва владеет собой.
   — Здесь почти нет людей. Разумно ли идти туда одним?
   Тропинки вдоль берегов Серпентайна были пустынны.
   День был серым, небо покрыто тучами, холодный ветер пробирал до костей. Взгляд Себастьяна скользнул по теплой накидке на плечах Хелены.
   — Что касается приличий, то общество давно устало за нами наблюдать и потеряло надежду, что разразится скандал. Думаю, оно давно уже нашло себе другой объект для сплетен.
   Он думал, что она фыркнет, но в ее взгляде было удивление. Немного помолчав, она произнесла:
   — Я не лошадь, которую надо выгуливать, поэтому мы могли бы и не приходить сюда.
   Он быстро свернул на соседнюю тропу, ведущую туда, где стояла карета.
   — В словах мадам Тьерри содержался прозрачный намек.
   — Вы их неверно истолковали. — Нахмурившись, Хелена посмотрела на него. — Она изменила свое мнение о вас. Вы говорили с ней?
   — Если вы хотите спросить, покупал ли я ее расположение, то нет. Я говорил с ней только в вашем присутствии.
   — Гм…
   Они шли молча, и когда наконец показалась карета, он вдруг заявил:
   — Я получил удовольствие от прогулки с вами, но мне надо большего.
   Ее глаза потемнели от гнева.
   — Нет!
   Он ухмыльнулся:
   — Я не это имел в виду. Сегодня мне надо от вас всего лишь два танца на балу у леди Хеннесси.
   — Два танца? Не вызовет ли это новых сплетен?
   — В это время года никто ни о чем таком даже и не подумает. Кроме того, вчера вечером вы намеренно лишили меня танца. Два танца сегодня будут достаточной компенсацией.
   Она гордо вскинула голову:
   — Вы опоздали, милорд.
   — Я всегда опаздываю. Если бы я пришел раньше, мои слуги упали бы в обморок.
   — Не моя вина, что так много джентльменов хотят танцевать со мной. Но именно поэтому для вас не осталось ни одного танца.
   — Малышка, я не молоденький уже и вашу игру разгадал. Вы специально раздали все танцы. Вот почему вы должны пообещать мне два танца сегодня вечером…
   — Вы забыли добавить «а то».
   — Оставляю это вашему воображению. Как далеко вы зайдете, малышка?
   — Хорошо, два танца ваши, ваша светлость, — ответила она после некоторого колебания.
   — Себастьян. Вы все время забываете мое имя, графиня…
   — Я хочу вернуться к мадам Тьерри, Себастьян.
   Не проронив больше ни слова, он повел ее к карете мадам Тьерри, где и распрощался с дамами. Кучер тронул лошадей, и карета вскоре исчезла из виду.
   Целых четыре дня они словно соревновались: он старался ее соблазнить, она упорно сопротивлялась. Другой на его месте уже давно бы объявил о своем намерении жениться на ней. Но он был лицом титулованным, а не просто мужчиной — в его венах текла кровь завоевателя.
   И она часто, как сейчас, например, диктовала ему линию поведения.
   Было невозможно даже представить, что он может вот так просто взять и попросить ее руки, видя, с какой холодной расчетливостью она выбирает кандидатов, сознавая при этом, что он, как никто другой, подходит ей в мужья, больше других отвечая ее требованиям.
   Нахмурившись, он повернулся и пошел к своей карете.
   Ее сопротивление — неожиданно сильное — только разжигало его страсть. В нем проснулся хищник, желавший заполучить свою добычу.
   Он хотел, чтобы она приняла его на его условиях, потому что, даже несмотря на их титулы, они были мужчиной и женщиной — уравнение старое как мир. Ему хотелось, чтобы она видела в нем мужчину, а не герцога. И не потому, что его титул выше, владения больше, а доход значительнее.
   Он мечтал о том, чтобы она желала его так, как он желает ее.
   Он ждал хоть какого-нибудь намека на капитуляцию, намека на покорность. Хоть намека на то, что она сознает, что принадлежит ему.
   Только это его устроило бы. Только это успокоило бы его.
   Стоит ей намекнуть, что между ними происходит нечто, и он заговорил бы о женитьбе.
   Лакей стоял, ожидая его, и придерживал дверцу кареты. Себастьян приказал возвращаться на Гросвенор-сквер, после чего забрался в карету, и дверца за ним захлопнулась.
 
   Настроив себя против Себастьяна, Хелена склонилась перед ним в реверансе, после чего, взявшись за руки, она закружились в первой фигуре ее первого с ним танца.
   «Думай! — приказала она себе. — О чем угодно, только не о нем. Не смотри ему в глаза. Не допускай, чтобы его близость кружила тебе голову».
   Когда в карете, едучи на бал, она пожаловалась Марджори на его ультиматум в виде двух танцев, ее компаньонка улыбнулась и одобрительно качнула головой, словно Сент-Ивз не был одним из первых повес в высшем свете. Словно он не был тем, кого Марджори сама назвала опасным. Еще более удивительной была реакция Луи. Предполагалось, что он выступал в Лондоне ее покровителем. Хелена чуть не фыркнула, думая о нем. Она подозревала, что Луи понятия не имеет о репутации герцога и его упорном нежелании связывать себя узами брака. Когда Сент-Ивз подошел к ней и пригласил на танец, Луи выглядел до глупости довольным.
   Она пришла к выводу, что агрессия — ее лучшая защита против Себастьяна. Набравшись храбрости, она посмотрела ему в глаза.
   — Я слышала, вы собираетесь покинуть Лондон?
   — Совершенно верно. Через неделю я с братьями уеду в провинцию.
   — И где вы намерены провести праздничные дни?
   — В Сомерсхэме, моем родовом поместье. Оно находится в Кембриджшире. — Они сделали круг, затем он спросил: — А где вы будете отдыхать, малышка?
   — Тьерри еще не решили. — И тут Хелена обратила внимание на улыбку Себастьяна. Похоже, сегодня все были довольны друг другом. Черт дернул ее за язык спросить: — Лорд Уэр вернулся в Лондон?
   Лицо Себастьяна напряглось, и он нехотя ответил:
   — Нет. И едва ли приедет в ближайшее время.
   Они сделали еще один круг; она не могла оторвать от него взгляда — не осмеливалась. Движения в танце были зеркальным отражением их отношений: руки соединяются, разводятся, она отходит назад, затем снова возвращается к нему.
   Она танцевала, ее юбки развевались, когда она кружилась вокруг него, после чего останавливалась и взмахивала руками. Он вставал вплотную к ее спине, их пальцы смыкались, и они в точности повторяли движения других танцоров.
   — Не соблазняй меня, малышка. Сегодня здесь нет лорда Уэра, чтобы спасти тебя.
   В тихо произнесенных словах звучали угроза и обещание. Себастьян выдохнул их ей в плечо, отчего у нее по обнаженной коже поползли мурашки.
   Слегка повернув голову, она прошептала в ответ:
   — Я уже говорила вам, что я не для вас, ваша светлость.
   Он после короткой паузы произнес:
   — Вы будете моей, графиня, — можете не сомневаться.
   Они снова разделились, как требовали фигуры танца.
   Когда она отплывала от него, его пальцы коснулись ее шеи, а затем пробежались по ее спине.
   Его прикосновение отозвалось острой болью у нее в груди, горячая волна омыла тело. Хелена с трудом заставила себя улыбнуться и снова посмотреть в его глаза.
   После танца он поднес ее руку к губам:
   — Скоро, малышка, скоро.
   «Никогда!» — поклялась она себе, хотя знала, что отказать ему будет непросто.
   Хелена не могла нарушить свое обещание и отказать ему во втором танце, но вот если он не сможет ее найти…
   Она болтала, улыбалась, смеялась, а про себя составляла план. Луи, как всегда, был рядом, и она импульсивно схватила его за руку.
   — Давай прогуляемся, кузен.
   Небрежно пожав плечами, он согласился. Хелена потащила его в дальний конец зала, где сидели престарелые вдовы, шаря острыми глазами по толпе и сплетничая в ожидании малейших признаков скандала.
   — Я думаю, — проговорила Хелена, — что лорд Уэр, пожалуй, подойдет мне в качестве мужа. Как вы относитесь к его светлости и будет ли Фабиан рад его предложению?
   — Уэр? — Луи нахмурился. — Это такой большой, темноволосый, в меру дородный джентльмен, который предпочитает в одежде коричневые тона?
   Она не назвала бы его дородным.
   — Ему предстоит унаследовать титул маркиза, что должно понравиться Фабиану. Что же касается всего остального, оно, по моему мнению, тоже не вызывает сомнения.
   — Гм… из того, что я слышал, он не пользуется большим уважением, этот Уэр. Он спокойный, добродушный, застенчивый. — Последнее Луи произнес с усмешкой. — Не думаю, чтобы Фабиан одобрил твой союз со слабовольным человеком.
   «Слабовольный». Для нее эта оценка прозвучала как одобрение.
   — Хорошо, я еще подумаю над этим.
   В углу зала, за спинами вдов находилась открытая настежь дверь.
   — Куда мы идем? — спросил Луи, когда она подвела его к ней.
   — Я хочу посмотреть, что там, за этой дверью. В зале слишком душно. — Она прошла мимо него и юркнула в дверь, когда первые, звуки менуэта — ее второго танца с Себастьяном — поплыли над головами толпы.
   Луи последовал за ней в галерею. Три дамы, стоявшие на галерее, услышав музыку, поспешили в бальный зал, оставив их одних, словно заранее задумали это.
   — Здесь гораздо тише. — Хелена улыбнулась.
   Луи нахмурился, но тут его внимание привлек буфет. Он отправился исследовать напитки, налитые в графины. Хелена прошлась по узкому помещению мимо длинных окон.
   Она остановилась, глядя на звезды, и вдруг слабый звук привлек ее внимание.
   Секундой позже она услышала знакомый голос.
   Хелена повернулась и увидела, что Луи низко кланяется. Из тени, отбрасываемой дверью, вышел Себастьян и обратился к Луи:
   — Мадемуазель графиня оставила за мной этот танец, но так как она, вероятно, испытывает потребность побыть в тишине, я останусь с ней здесь. Думаю, у вас есть некие обязательства в бальном зале, а потому можете быть свободны.
   Даже в полумраке Хелена заметила, как Луи бросил на нее быстрый взгляд.
   — Конечно, ваша светлость. — Луи все еще колебался, посматривая на Хелену. Она не могла поверить, что он сможет оставить ее с герцогом наедине.
   — Не сомневайтесь, — продолжал Себастьян, — мадемуазель графиня будет со мной в полной безопасности. По окончании танца я сдам ее с рук на руки мадам Тьерри. А до тех пор ее время принадлежит мне.
   — Как скажете, ваше сиятельство. — Луи поклонился и исчез, тихо закрыв за собой дверь.
   Ошеломленная, Хелена уставилась на то место, где только что стоял ее кузен. Луи не мог быть настолько безмозглым, чтобы поверить, будто она окажется в безопасности с человеком такой репутации.
   — Я не знаю причины, малышка, но он действительно оставил нас одних.
   Удивление в голосе Себастьяна несколько умерило ее злость. Она смотрела, как он идет к ней через галерею. Щеки ее вспыхнули, но она, не обратив на это внимания, вскинула подбородок.
   — Я не считаю это разумным.
   — Я полностью согласен с вами, но это был ваш выбор, графиня. — Он подошел к ней, и она увидела, как он улыбается — это была улыбка хищника. — Если менуэт не самый любимый ваш танец, мы всегда можем выбрать другой.
   Она посмотрела в его глаза, но ничего не смогла в них прочитать.
   — Нет. — Она хотела скрестить на груди руки, но он перехватил их и слегка сжал. Она нахмурилась. — Я не понимаю, зачем вы это делаете.
   — Малышка, уверяю вас, что это я не понимаю, почему вы так себя ведете.
   — Я? Мне кажется, что причина моего поведения всем очевидна. Я много раз говорила вам, что никогда не буду вашей любовницей.
   — А я просил вас быть моей любовницей?
   — Нет, но…
   — Мы все уже выяснили.
   — Мы ничего не выяснили, ваша светлость. Себастьян, — поправилась она, когда он открыл рот. — Вы уверяли меня, что хотите меня соблазнить…
   — Остановитесь.
   Она замолчала, озадаченная его тоном: сейчас в нем не слышалось цинизма, он говорил очень искренне.
   — Поможет ли вам, дорогая, если я дам вам честное слово, что не собираюсь соблазнять вас на балу?
   Его слово… Она знала, что он дорожит им и скорее умрет, чем нарушит его. И все же…
   — Вы сказали однажды, что не играете со мной. Это правда?
   Его губы скривились то ли в гримасе, то ли в улыбке.
   — Если вы пешка, то и я тоже — это высшая сила играет нами на этой земной доске.
   Хелена подумала с минуту, затем вздохнула и промолвила:
   — Очень хорошо. Но если вы не соблазняете меня, тогда что?..
   Он взял ее руки в свои. Она снова увидела его улыбку, все еще хищническую, все еще завораживающую, мешавшую ей спокойно думать.
   — Музыка скоро закончится. Вместо танца я требую компенсации.
   — И что это за компенсация, милорд?
   — Поцелуй.
   — Вы уже целовали меня дважды — нет, даже три раза.
   — Но на этот раз я хочу, чтобы вы поцеловали меня.
   Она надменно взглянула на него. На что это будет похоже, если она его сама поцелует?
   — Хорошо.
   Ей пришлось придвинуться к нему. Он был намного выше, и сначала она положила руки ему на грудь, затем на плечи и, наконец, сомкнула их у него на шее, чуть не распластавшись на нем.
   Он стоял неподвижно, наблюдая за, ней из-под полуопущенных век.
   Молясь, чтобы не произошло шокирующего контакта — ее груди с его грудью, бедер с его бедрами, — и стараясь не думать о завораживающем контрасте между шелковой мягкостью его одежды и твердостью тела, скрытого под ней, она нагнула его голову к себе, встала на цыпочки и приложила свои губы к его губам.
   Она поцеловала его, и он вернул поцелуй, но это был просто ответ — он и она в равной степени. Уверенная в нем и приятно удивленная, она снова его поцеловала, теперь уже более продолжительно и более страстно. Его губы ответили ей и вдруг слегка раздвинулись. Она не смогла устоять перед искушением.
   Его язык встретился с ее языком, отступил, и вот опять вернулся. Новый танец, новая игра, прилив и отлив прикосновений, игра более интимная, чем сплетение рук.
   Это было таким новым, возбуждающим. Ей хотелось узнать больше, научиться большему. Больше почувствовать. Спустя десять минут, таких блаженных, ей стало трудно дышать. Оторвав от него свои губы, она заглянула в его глаза, сверкающие из-под тяжелых век. Затем ее взгляд опустился на его губы — слегка изогнутые и такие, нежные. Она сглотнула. Сердце ее колотилось где-то в ушах.
   — Музыка закончилась, милорд.
   — Как скажете, малышка.
   Каким-то образом, пока ее сознание было затуманенным, его руки успели крепко обвить ее тело, поддерживая ее и не давая упасть. Она оказалась в клетке из мускулов, крепких как, сталь, и, однако, еще никогда Хелена не чувствовала, себя так комфортно и так безопасно.
   Она перевела дыхание и снова поцеловала его — в последний раз, чтобы запечатлеть это ощущение в своем сознании.
   Он держал ее крепко, но не пытался удерживать против ее воли. Когда она захотела отодвинуться, он опустил руки.
   — Мои комплименты, малышка. — Он поцеловал ей руку. — Вы играли честно.
   Несомненно. Она отвернулась, пряча смущение.
   — Полагаю, мы должны вернуться в бальный зал, — Она направилась к двери, но он остановил ее.
   — Нет, пойдемте-ка лучше другим путем. Мы слишком долго были одни. Поэтому стоит выбрать другой маршрут, чтобы вдовы не заметили нашего возвращения.
   Поколебавшись, Хелена кивнула. Он дал ей слово, и она хотела ему верить.
   Себастьян провел ее через лабиринт коридоров, и они вошли в бальный зал с другой стороны. Он вручил ее мадам Тьерри, слегка удивившись довольному виду этой дамы, затем с чувством выполненного долга удалился.
   Если Хелена Ребекка де Стансьон не получила удовольствия от того, что он сумел ей предложить, он готов съесть свою шляпу. А раз получив удовольствие, она уже не сможет отрицать, что он не для нее.
 
   — Все идет хорошо, просто фантастически хорошо. План дяди Фабиана под моим чутким руководством пока еще не давал сбоев. — Луи стянул с себя жилет и бросил его Вийяру.
   Собирая разбросанную одежду, Вийяр спросил:
   — Значит, она заинтересовала его?
   — Заинтересовала, можешь не сомневаться. Сейчас он всерьез начал за ней охотиться. До сегодняшнего вечера, — Луи помахал рукой, — это мог быть просто праздный интерес. Но сейчас он уже не праздный. Она добилась успеха. Охота продолжается!
   — Возможно, стоит послать письмо вашему дяде, чтобы сообщить хорошие новости?
   Луи энергично закивал:
   — Да-да, ты прав. Дядя Фабиан любит положительные результаты. Напомни мне, чтобы завтра утром я первым делом написал ему.
   — Осмелюсь напомнить, месье, что утренняя почта отправляется рано. Если вы напишете сегодня вечером, граф получит ваши хорошие новости на несколько дней раньше.
   Луи плюхнулся на кровать и уставился на Вийяра. Вийяр спокойно добавил:
   — А месье граф любит получать хорошие новости с пылу с жару.
   Луи продолжал таращиться, затем вздохнул и приказал:
   — Принеси сюда мой письменный ящик. Я напишу немедленно, а ты проследи за отправкой.
   Вийяр поклонился:
   — Непременно, месье.

Глава 4

   На следующее утро Хелена, встав с постели и накинув пеньюар, металась по спальне, перебирая в уме события прошлого вечера, — оценивала неожиданный курс, взятый Себастьяном.
   Вспомнила свои сны.
   Снова удивлялась тому чувству, какое она испытала, положив руки ему на грудь поверх шелка и атласа его одежды и ощутив под пальцами бугры твердых мускулов.