Страница:
Подняв голову, Кеноби встретил с Йодой взглядом.
– Мысли твои выдают тебя, Оби-Ван. Считаешь ты, что раньше следовало мне рассказать об этом.
– За вами мудрость веков, мастер.
– Годы значения не имеют. Занят ты был, сражаясь на войне. Наставляя падавана своевольного. Разыскивая Дуку и его ставленников… Темнее становятся события. Повернуть войну к своей собственной выгоде Дуку и Сидиус пытаются.
– Уверен, мы скоро схватим Дуку.
– Не поднялась завеса тёмной стороны после успеха твоего на Набу. Не играет Дуку роль решающую в войне этой. Теперь обоих ситов должны мы к ответу призвать. И всех тех, кого Сидиус на тёмную сторону увёл. – Йода твёрдо посмотрел на Оби-Вана. – Найти этого Сидиуса должен ты. Предоставлен вам с Энакином шанс войну закончить.
Глава 12
Глава 13
Глава 14
***
– Мысли твои выдают тебя, Оби-Ван. Считаешь ты, что раньше следовало мне рассказать об этом.
– За вами мудрость веков, мастер.
– Годы значения не имеют. Занят ты был, сражаясь на войне. Наставляя падавана своевольного. Разыскивая Дуку и его ставленников… Темнее становятся события. Повернуть войну к своей собственной выгоде Дуку и Сидиус пытаются.
– Уверен, мы скоро схватим Дуку.
– Не поднялась завеса тёмной стороны после успеха твоего на Набу. Не играет Дуку роль решающую в войне этой. Теперь обоих ситов должны мы к ответу призвать. И всех тех, кого Сидиус на тёмную сторону увёл. – Йода твёрдо посмотрел на Оби-Вана. – Найти этого Сидиуса должен ты. Предоставлен вам с Энакином шанс войну закончить.
Глава 12
В ангаре Энакин не сводил глаз с механического кресла, в то время как Р2-Д2 и ТС-16 не сводили фоторецепторов с Энакина. К настоящему моменту аналитики уже запустили диагностическую программу, а техники упаковывали кресло, готовя его для безопасной перевозки на Корускант.
Как и предсказывал Оби-Ван, их возмутило то, как легкомысленно Энакин обошёлся с креслом. Хотя при этом никто не удосужился обратить внимание на то, что, не сделай он этого, кресло взорвалось бы вместе с голограммой Сидиуса и всеми записями переговоров, которое оно могло содержать.
Может, Квай-Гону стоило оставить тебя в лавке Уотто.
Энакин понимал, что Оби-Ван всего лишь шутил. Но эти слова почему-то причиняли боль. Может быть, потому что Энакин и сам раздумывал, что стало бы с ним, если бы джедаи не были вынуждены совершить посадку на Татуине в поисках запасных частей к звездолёту Падме. Нетрудно было представить, что он навсегда остался бы в Мос Эспа. С мамой, с Ц-3ПО… О том великолепии, которое сейчас окружало его, мечтать не приходилось…
Нет.
В девять лет он был искусным гонщиком, в двадцать один он стал бы чемпионом галактики. В конце концов, не важно, помогал ему Квай-Гон или нет, но он выиграл гонки Бунта Ив, и это создало ему репутацию. Он бы купил свободу себе, матери, всем рабам в Мос Эспа, стал бы побеждать в Больших гонках на Маластере, его бы приветствовали в казино Орд Мантелл и Корусканта. Он не стал бы джедаем – он был бы слишком стар для обучения – и никогда не узнал бы, как обращаться со световым мечом. Но он мог бы с лёгкостью нарезать круги вокруг лучших джедаев-пилотов, включая Сейси Тийна.
И всё равно обладал бы большим могуществом в Силе, чем любой из них.
Он мог бы никогда не встретить Падме…
Она казалась ему ангелом, прилетевшим на Татуин с лун Иего. Забавное предположение с его стороны, но не такое простодушное, как могло бы показаться. Однако, несмотря ни на что, для неё он был всего лишь смешным маленьким мальчиком. Она не знала тогда ни о его не по годам развитых способностях собирать и чинить механизмы, ни о сверхъестественном умении предчувствовать события, ни об уверенности в том, что он непременно прославится. Он был иным… В каком-то роде он стал избранным ещё задолго до того, как Орден джедаев нарёк его этим титулом. К нему явились сказочные существа – ангел и джедай – и он превзошёл всех на состязаниях, в которых прежде люди даже участия не принимали. И когда ангел и джедай гостили у него в доме, он даже предположить не мог, что его ждёт в ближайшем будущем: скорый отъезд с Татуина, обучение в Ордене, женитьба.
Он больше не был смешным маленьким мальчиком. Но Падме осталась его ангелом…
Её образ прервал течение мыслей.
Что-то… что-то изменилось. Сердце переполняло желание увидеть её. Даже в Силе он не мог выяснить, что это за чувство. Он просто знал, что ему следует быть вместе с ней. Что он должен быть там, чтобы защитить её…
Он сжал искусственную руку.
Оставайся в Жизненной Силе, приказал он себе. Джедай не живёт прошлым. Джедай не поддаётся привязанности к людям или вещам, которые уходят из его жизни. Джедай не фантазирует и не думает: что, если…
Он впился взглядом в трёх техников-людей, которые устанавливали механическое кресло в сетку из защитной пены. Один из них работал слишком торопливо и чуть не уронил его.
Энакин вскочил на ноги и помчался через ангар.
– Эй, осторожней! – закричал он.
Самый старший из техников бросил на него насмешливый взгляд.
– Расслабься, малыш, мы знаем свою работу.
Малыш.
Он взмахом руки призвал Силу, чтобы удержать механическое кресло на месте. Три техника, старавшиеся сдвинуть предмет мебели, сперва не понимали, что происходит, пока не обратили внимание на манипуляции Энакина. Тогда тот же старший техник выпрямился и посмотрел на юношу.
– Ладно, отпусти его.
– Только когда буду уверен, что вы на самом деле знаете, что делаете.
– Послушай, малыш…
Энакин в гневе сдвинул брови и сделал шаг вперёд. Техи попятились от кресла.
Они боятся меня. Они наслышаны обо мне.
На мгновение их страх добавил Энакину сил, но затем ему стало стыдно, и он отвёл глаза.
Старший техник выставил руки перед собой.
– Расслабься, джедай. Я не хотел тебя обидеть.
– Упакуй его сам, если хочешь, – сказал другой.
Энакин сглотнул.
– Всё это очень важно. Я не хочу, чтобы с креслом что-нибудь произошло.
Он оставил механическое кресло стоять на полу.
– На этот раз осторожнее, – сказал старший, боясь даже взглянуть на Энакина.
– Генерал Скайуокер! – окликнул его один из клонов. Повернувшись, Энакин увидел, что тот указывает на челнок. – Для вас гиперволновая передача из офиса Верховного канцлера.
Трое техников не сводили с него глаз. Ну ещё бы…
Не говоря ни слова, Энакин развернулся на каблуках, прошёл к челноку и поднялся по посадочному трапу. Над голопроекторной пластиной корабельного центра связи высветилось мерцающее изображение Верховного канцлера Палпатина. Энакин встал на передающую решётку, и Палпатин тут же улыбнулся:
– Энакин, поздравляю тебя с победой на Кейто Неймодии.
– Спасибо, сэр. К сожалению, я вынужден доложить, что вице-король Ганрей бежал, а в арочных городах продолжаются бои.
Улыбка Палпатина дрогнула.
– Да, мне сообщили.
Не в первый раз Энакин разговаривал с Палпатином с поля боя. На Джабииме Палпатин приказал Энакину отступить, прежде чем планета пала под ударами сепаратистов; на Празитлине он похвалил Энакина за то, что тот спас положение. Однако эти разговоры часто вызывали у него неловкость, хотя и были лестными.
– Что-то не так, мой мальчик? – спросил Палпатин. – Я чувствую, тебя что-то беспокоит. Если это касается Ганрея, то даю слово: он не сможет прятаться от нас вечно. И никто не сможет. Однажды ты получишь шанс отпраздновать окончательный и бесповоротный триумф.
Энакин облизнул губы.
– Это не из-за Ганрея, сэр. Просто меня вывел из себя небольшой инцидент.
– Какой инцидент?
Энакину хотелось подробно рассказать об их с Оби-Ваном открытии, но Йода велел ему молчать о механическом кресле.
– Ничего существенного, – сказал он. – Но я всегда чувствую себя виноватым, когда злюсь.
– В этом твоя ошибка, – мягко сказал Палпатин. – Гнев – естественное чувство, Энакин. Думаю, все мы прошли через это – вспомни, что произошло на Татуине.
– Оби-Ван не показывает гнева – конечно, кроме тех случаев, когда он сердится на меня. И даже тогда это скорее… раздражение.
– Энакин, ты пылкий молодой человек. Это отличает тебя от твоих товарищей-джедаев. В отличие от Оби-Вана и других, ты вырос не в Храме, где детей учат обуздывать гнев, становиться выше него. У тебя было обычное детство. Ты мог фантазировать, у тебя были мечты и грёзы. Ты не безмозглая машина, не бессердечный механизм. Конечно же, я не считаю, что джедаи все без исключения таковы, – поспешно добавил Палпатин, – но, вероятно, у таких, как ты, любая опасность, угрожающая чему-то важному для тебя, вызывает эмоциональный отклик. Так было с твоей матерью, и так будет снова, но с такими откликами тебе не стоит бороться. Учись на них, но не борись.
И опять Энакин подавил желание открыть, что они с Падме женаты.
– Ты думаешь, я не подвержен гневу? – сказал Палпатин после короткого молчания.
– Я никогда не видел, чтобы вы злились.
– Ну, скорее я научился сдерживать свой гнев… не давать ему воли и выплёскивать лишь тогда, когда остаюсь один. Но делать это становится всё труднее перед лицом моих неудач в Сенате. Притом, что война продолжается… О, я знаю, что ты и другие джедаи делаете всё от вас зависящее… Но нам с Советом джедаев не слишком часто удаётся проводить встречи и с глазу на глаз обсуждать стратегию военных действий. Ты знаешь, моя любовь к Республике не имеет границ. Вот почему я так упорно стараюсь удержать государство от развала.
Энакин выдавил из себя саркастический смешок.
– Сенату надо бы просто следовать вашим указаниям. Но вместо этого они вам препятствуют. Связывают вам руки, как будто завидуют власти, которую они вам дали.
– Да, мой мальчик, многие так делают. Но также многие поддерживают меня. Что более важно, мы должны выполнять законы и нормы Конституции, иначе мы будем ничем не лучше тех, кто стоит на пути к свободе.
– Некоторые должны быть выше законов, – проворчал Энакин.
– Этого можно добиться. И, несомненно, ты один из них, Энакин. Но ты должен знать, когда надо действовать, а когда нет.
Энакин кивнул.
– Я понял.
Помедлив, он добавил:
– Как там, на Корусканте, сэр? Я скучаю по нему.
– На Корусканте, как и прежде, жизнь бьёт ключом. Но я слишком занят, чтобы наслаждаться его многочисленными удовольствиями.
Энакин искал возможность задать нужный ему вопрос.
– Я думаю, вы часто встречаетесь с Комитетом лоялистов.
– Действительно. Я высоко ценю сенаторов, которые отдают должное идеалам Республики, так же, как ты или я.
Палпатин улыбнулся.
– Сенатор Амидала, например. Её переполняет сострадание и жажда деятельности – за эти качества её и сделали королевой Набу. Где бы она ни появилась, она заставляет всех двигаться. – Он в упор посмотрел на Энакина. – Я так рад, что вы с ней стали добрыми друзьями.
Энакин нервно сглотнул.
– Передайте ей… передайте ей от меня привет.
– Конечно, передам.
Молчание слегка затянулось.
– Энакин, я почему-то уверен, что скоро ты вернёшься с Внешнего кольца, – сказал Палпатин. – Но мы не успокоимся, пока те, кто несёт ответственность за эту войну, не ответят за свои преступления и не перестанут представлять угрозу миру в галактике. Ты понимаешь?
– Я выполню свой долг, сэр.
– Да, мой мальчик. Я знаю, что выполнишь.
Как и предсказывал Оби-Ван, их возмутило то, как легкомысленно Энакин обошёлся с креслом. Хотя при этом никто не удосужился обратить внимание на то, что, не сделай он этого, кресло взорвалось бы вместе с голограммой Сидиуса и всеми записями переговоров, которое оно могло содержать.
Может, Квай-Гону стоило оставить тебя в лавке Уотто.
Энакин понимал, что Оби-Ван всего лишь шутил. Но эти слова почему-то причиняли боль. Может быть, потому что Энакин и сам раздумывал, что стало бы с ним, если бы джедаи не были вынуждены совершить посадку на Татуине в поисках запасных частей к звездолёту Падме. Нетрудно было представить, что он навсегда остался бы в Мос Эспа. С мамой, с Ц-3ПО… О том великолепии, которое сейчас окружало его, мечтать не приходилось…
Нет.
В девять лет он был искусным гонщиком, в двадцать один он стал бы чемпионом галактики. В конце концов, не важно, помогал ему Квай-Гон или нет, но он выиграл гонки Бунта Ив, и это создало ему репутацию. Он бы купил свободу себе, матери, всем рабам в Мос Эспа, стал бы побеждать в Больших гонках на Маластере, его бы приветствовали в казино Орд Мантелл и Корусканта. Он не стал бы джедаем – он был бы слишком стар для обучения – и никогда не узнал бы, как обращаться со световым мечом. Но он мог бы с лёгкостью нарезать круги вокруг лучших джедаев-пилотов, включая Сейси Тийна.
И всё равно обладал бы большим могуществом в Силе, чем любой из них.
Он мог бы никогда не встретить Падме…
Она казалась ему ангелом, прилетевшим на Татуин с лун Иего. Забавное предположение с его стороны, но не такое простодушное, как могло бы показаться. Однако, несмотря ни на что, для неё он был всего лишь смешным маленьким мальчиком. Она не знала тогда ни о его не по годам развитых способностях собирать и чинить механизмы, ни о сверхъестественном умении предчувствовать события, ни об уверенности в том, что он непременно прославится. Он был иным… В каком-то роде он стал избранным ещё задолго до того, как Орден джедаев нарёк его этим титулом. К нему явились сказочные существа – ангел и джедай – и он превзошёл всех на состязаниях, в которых прежде люди даже участия не принимали. И когда ангел и джедай гостили у него в доме, он даже предположить не мог, что его ждёт в ближайшем будущем: скорый отъезд с Татуина, обучение в Ордене, женитьба.
Он больше не был смешным маленьким мальчиком. Но Падме осталась его ангелом…
Её образ прервал течение мыслей.
Что-то… что-то изменилось. Сердце переполняло желание увидеть её. Даже в Силе он не мог выяснить, что это за чувство. Он просто знал, что ему следует быть вместе с ней. Что он должен быть там, чтобы защитить её…
Он сжал искусственную руку.
Оставайся в Жизненной Силе, приказал он себе. Джедай не живёт прошлым. Джедай не поддаётся привязанности к людям или вещам, которые уходят из его жизни. Джедай не фантазирует и не думает: что, если…
Он впился взглядом в трёх техников-людей, которые устанавливали механическое кресло в сетку из защитной пены. Один из них работал слишком торопливо и чуть не уронил его.
Энакин вскочил на ноги и помчался через ангар.
– Эй, осторожней! – закричал он.
Самый старший из техников бросил на него насмешливый взгляд.
– Расслабься, малыш, мы знаем свою работу.
Малыш.
Он взмахом руки призвал Силу, чтобы удержать механическое кресло на месте. Три техника, старавшиеся сдвинуть предмет мебели, сперва не понимали, что происходит, пока не обратили внимание на манипуляции Энакина. Тогда тот же старший техник выпрямился и посмотрел на юношу.
– Ладно, отпусти его.
– Только когда буду уверен, что вы на самом деле знаете, что делаете.
– Послушай, малыш…
Энакин в гневе сдвинул брови и сделал шаг вперёд. Техи попятились от кресла.
Они боятся меня. Они наслышаны обо мне.
На мгновение их страх добавил Энакину сил, но затем ему стало стыдно, и он отвёл глаза.
Старший техник выставил руки перед собой.
– Расслабься, джедай. Я не хотел тебя обидеть.
– Упакуй его сам, если хочешь, – сказал другой.
Энакин сглотнул.
– Всё это очень важно. Я не хочу, чтобы с креслом что-нибудь произошло.
Он оставил механическое кресло стоять на полу.
– На этот раз осторожнее, – сказал старший, боясь даже взглянуть на Энакина.
– Генерал Скайуокер! – окликнул его один из клонов. Повернувшись, Энакин увидел, что тот указывает на челнок. – Для вас гиперволновая передача из офиса Верховного канцлера.
Трое техников не сводили с него глаз. Ну ещё бы…
Не говоря ни слова, Энакин развернулся на каблуках, прошёл к челноку и поднялся по посадочному трапу. Над голопроекторной пластиной корабельного центра связи высветилось мерцающее изображение Верховного канцлера Палпатина. Энакин встал на передающую решётку, и Палпатин тут же улыбнулся:
– Энакин, поздравляю тебя с победой на Кейто Неймодии.
– Спасибо, сэр. К сожалению, я вынужден доложить, что вице-король Ганрей бежал, а в арочных городах продолжаются бои.
Улыбка Палпатина дрогнула.
– Да, мне сообщили.
Не в первый раз Энакин разговаривал с Палпатином с поля боя. На Джабииме Палпатин приказал Энакину отступить, прежде чем планета пала под ударами сепаратистов; на Празитлине он похвалил Энакина за то, что тот спас положение. Однако эти разговоры часто вызывали у него неловкость, хотя и были лестными.
– Что-то не так, мой мальчик? – спросил Палпатин. – Я чувствую, тебя что-то беспокоит. Если это касается Ганрея, то даю слово: он не сможет прятаться от нас вечно. И никто не сможет. Однажды ты получишь шанс отпраздновать окончательный и бесповоротный триумф.
Энакин облизнул губы.
– Это не из-за Ганрея, сэр. Просто меня вывел из себя небольшой инцидент.
– Какой инцидент?
Энакину хотелось подробно рассказать об их с Оби-Ваном открытии, но Йода велел ему молчать о механическом кресле.
– Ничего существенного, – сказал он. – Но я всегда чувствую себя виноватым, когда злюсь.
– В этом твоя ошибка, – мягко сказал Палпатин. – Гнев – естественное чувство, Энакин. Думаю, все мы прошли через это – вспомни, что произошло на Татуине.
– Оби-Ван не показывает гнева – конечно, кроме тех случаев, когда он сердится на меня. И даже тогда это скорее… раздражение.
– Энакин, ты пылкий молодой человек. Это отличает тебя от твоих товарищей-джедаев. В отличие от Оби-Вана и других, ты вырос не в Храме, где детей учат обуздывать гнев, становиться выше него. У тебя было обычное детство. Ты мог фантазировать, у тебя были мечты и грёзы. Ты не безмозглая машина, не бессердечный механизм. Конечно же, я не считаю, что джедаи все без исключения таковы, – поспешно добавил Палпатин, – но, вероятно, у таких, как ты, любая опасность, угрожающая чему-то важному для тебя, вызывает эмоциональный отклик. Так было с твоей матерью, и так будет снова, но с такими откликами тебе не стоит бороться. Учись на них, но не борись.
И опять Энакин подавил желание открыть, что они с Падме женаты.
– Ты думаешь, я не подвержен гневу? – сказал Палпатин после короткого молчания.
– Я никогда не видел, чтобы вы злились.
– Ну, скорее я научился сдерживать свой гнев… не давать ему воли и выплёскивать лишь тогда, когда остаюсь один. Но делать это становится всё труднее перед лицом моих неудач в Сенате. Притом, что война продолжается… О, я знаю, что ты и другие джедаи делаете всё от вас зависящее… Но нам с Советом джедаев не слишком часто удаётся проводить встречи и с глазу на глаз обсуждать стратегию военных действий. Ты знаешь, моя любовь к Республике не имеет границ. Вот почему я так упорно стараюсь удержать государство от развала.
Энакин выдавил из себя саркастический смешок.
– Сенату надо бы просто следовать вашим указаниям. Но вместо этого они вам препятствуют. Связывают вам руки, как будто завидуют власти, которую они вам дали.
– Да, мой мальчик, многие так делают. Но также многие поддерживают меня. Что более важно, мы должны выполнять законы и нормы Конституции, иначе мы будем ничем не лучше тех, кто стоит на пути к свободе.
– Некоторые должны быть выше законов, – проворчал Энакин.
– Этого можно добиться. И, несомненно, ты один из них, Энакин. Но ты должен знать, когда надо действовать, а когда нет.
Энакин кивнул.
– Я понял.
Помедлив, он добавил:
– Как там, на Корусканте, сэр? Я скучаю по нему.
– На Корусканте, как и прежде, жизнь бьёт ключом. Но я слишком занят, чтобы наслаждаться его многочисленными удовольствиями.
Энакин искал возможность задать нужный ему вопрос.
– Я думаю, вы часто встречаетесь с Комитетом лоялистов.
– Действительно. Я высоко ценю сенаторов, которые отдают должное идеалам Республики, так же, как ты или я.
Палпатин улыбнулся.
– Сенатор Амидала, например. Её переполняет сострадание и жажда деятельности – за эти качества её и сделали королевой Набу. Где бы она ни появилась, она заставляет всех двигаться. – Он в упор посмотрел на Энакина. – Я так рад, что вы с ней стали добрыми друзьями.
Энакин нервно сглотнул.
– Передайте ей… передайте ей от меня привет.
– Конечно, передам.
Молчание слегка затянулось.
– Энакин, я почему-то уверен, что скоро ты вернёшься с Внешнего кольца, – сказал Палпатин. – Но мы не успокоимся, пока те, кто несёт ответственность за эту войну, не ответят за свои преступления и не перестанут представлять угрозу миру в галактике. Ты понимаешь?
– Я выполню свой долг, сэр.
– Да, мой мальчик. Я знаю, что выполнишь.
Глава 13
Бейл Органа беспокойно мерил шагами приёмную кабинета Верховного канцлера. Он уже готов был излить своё раздражение на секретаря Палпатина, когда двери кабинета распахнулись, и из них начали появляться советники, по одному проходившие мимо внушительных гвардейцев в красных одеяниях, вставших по бокам от входа.
Советники Сим Алу и Янус Грижатус; директор службы разведки Арманд Айсард и старший член Совета по безопасности и разведке Дженни Ха'Нук с Глифноса; спикер Сената чагриан Мас Амедда и личный помощник канцлера Слай Мур – высокая женщина, с отрешённым видом носившая умбаранский плащ-«призрак». Последним вышел Пестаж.
– Сенаторы, я вижу, вы всё ещё здесь.
– Мы ничего не добьёмся, если не будем терпеливы, – сказал Бейл.
– Рад слышать, тем более что у Верховного канцлера ещё много дел.
Как раз в этот момент появился сам Палпатин. Он бросил взгляд на Бейла и остальных сенаторов, затем на Пестажа:
– Сенатор Органа, сенатор Амидала и все присутствующие. Как я рад вас видеть!
– Верховный канцлер, – сказал Бейл, – нам казалось, что у нас назначена встреча.
Палпатин поднял бровь.
– В самом деле? Почему же мне не сообщили? – спросил он у Пестажа.
– У вас очень плотный график, и мне не хотелось вас перегружать.
Палпатин нахмурился.
– Мой график не настолько плотный, чтобы я не смог выделить время на совещание с членами Комитета лоялистов. Оставьте нас, Сейт, и проследите, чтобы нас не беспокоили. Когда понадобитесь, я вас позову.
Отступив на шаг, он жестом пригласил Бейла и остальных сенаторов в круглый кабинет. Последним через порог переступил Ц-3ПО: он принялся крутить головой, рассматривая застывших по стойке смирно гвардейцев.
Бейл занял место как раз напротив канцлерского кресла. В его высокой спинке, по слухам, был спрятан какой-то генератор щита, который, как и гвардейцы, был призван защитить Палпатина на случай покушения или любой другой экстренной ситуации. Ещё три года назад подобное невозможно было даже представить. В рабочем кабинете, насыщенном красным цветом, лишённом окон, застеленном коврами, видное место занимали причудливые статуи, сходные с теми, что можно было встретить в кабинете Палпатина в здании Сената, а также в его квартире, венчающей здание 500 по Республиканской улице. Палпатин, по слухам, работавший дни и ночи напролёт без сна, в присутствии гостей казался внимательным, проявлял обычное любопытство, а также присущую его высокому сану некоторую надменность.
– Так что же привело вас сюда в такой замечательный корускантский день? – спросил он, усевшись в кресло. – Я чувствую, что крайняя необходимость…
– Мы сразу перейдём к делу, Верховный канцлер, – сказал Бейл. – Теперь, когда Конфедерацию выбили из Ядра и Внутреннего кольца, мы хотим обсудить отмену некоторых мер, которые были введены во имя общественной безопасности.
Палпатин сложил вместе пальцы и поверх них пристально посмотрел на Бейла.
– Наши недавние победы заставили вас чувствовать себя столь уверенно?
– Да, Верховный канцлер, – сказала Падме.
– В частности, мы просим аннулировать Закон об усилении и укреплении мер безопасности, – продолжил Бейл. – Особенно нас беспокоят меры, которые разрешают неограниченное использование следящих дроидов, а также обыски и конфискацию имущества без ордеров и необходимых процедур.
– Я понимаю, – медленно сказал Палпатин. – Дело в том, что война ещё далека от победы, и я, например, не вполне уверен, что предатели и террористы уже не угрожают общественной безопасности. О, я понимаю, что из-за наших побед складывается впечатление, будто война скоро закончится, но, как мне сообщили этим утром, сепаратисты всё ещё удерживают многие ключевые миры Внешнего кольца. Мы осаждаем их, и это может продлиться неопределённое время.
– Неопределённое время? – переспросила Иквэй.
– Почему бы не обсудить возможность уступки некоторых из этих миров, – предложил Фэнг Зар. – Объём торговли на планетах Ядра и Внутреннего кольца почти достиг довоенного уровня.
– Некоторые из этих миров Внешнего кольца – республиканские планеты, захваченные силой. И боюсь, мы рискуем создать опасный прецедент, позволив Конфедерации сохранить их за собой. Более того, я верю, что сейчас самое время усилить натиск и навсегда искоренить угрозу сепаратизма.
– Разве продолжение войны – единственный способ сделать это? – спросил Бейл. – Уверен, сейчас Дуку стал более покладистым, и его можно убедить прислушаться к голосу разума.
– Вы недооцениваете его решимость, сенатор. Но даже если я не прав, предположим, что мы решили в качестве примирительного жеста уступить несколько миров. Кто выберет эти миры? Я? Вы? Может быть, стоит передать это на рассмотрение в Сенат? И как обитатели этих миров воспримут такой жест? Как мирное население Алдераана воспримет весть о том, что над ними отныне будет главенствовать Конфедерация? Разве преданность Республике значит так мало? В первую очередь, такое решение подтолкнёт многие миры к союзу с графом Дуку.
– Но возможно ли одержать победу во Внешнем кольце, – сказала Иквэй, – когда численность армии столь сильно сократилась, а джедаи разбросаны по всей галактике? Многие могут подумать, что джедаи намеренно затягивают войну.
Палпатин поднялся, широким шагом отошёл от своего гигантского кресла и встал к гостям спиной.
– Это весьма прискорбная ситуация. Ситуация, которую мы пытались исправить – с ограниченным успехом. – Он развернулся. – Мы должны считаться с тем, как другие воспринимают эту войну. Бывший джедай во главе сепаратистского движения; республиканская армия клонов, которой руководят джедаи… Многие отдалённые миры рассматривают войну как попытку джедаев установить господство над галактикой. Многие и до войны не доверяли джедаям – отчасти в результате агрессивных переговоров, которые они вынуждены были вести во времена моих предшественников. Этих миров достигла весть, что именно джедаи вторглись на Джеонозис, и всё из-за того, что двоих членов Ордена приговорили на этой планете к казни за шпионаж. Конечно, мы лучше осведомлены о ситуации, но как изменить это ошибочное мнение?
Поняв, что он позволил разговору уйти от первоначальной темы, Бейл сказал:
– Вернёмся к предложению отменить Закон о мерах безопасности…
– Я служу Республике, сенатор Органа, – оборвал его Палпатин. – Внесите предложение по отмене этих мер в Сенат. Я соглашусь с любым результатом голосования.
– Вы останетесь беспристрастны во время дебатов?
– Даю вам слово.
– А эти поправки к Конституции… – начала Мон Мотма.
– Я рассматриваю Конституцию как живой документ, – прервал её Палпатин. – По существу, должна существовать возможность расширять или сокращать её – в соответствии с обстоятельствами. В противном случае государство ждёт застой.
– Можем ли мы надеяться на некоторое… послабление в принимаемых мерах? – спросила Бана Бриму.
Палпатин едва заметно усмехнулся.
– Конечно.
– Тогда начало положено, – сказала Падме.
– Я нисколько в этом не сомневался. – Палпатин широко улыбнулся ей. – Сенатор Амидала, не тот ли это дроид, которого собрал джедай Скайуокер?
Падме взглянула на Ц-3ПО.
– Да, это он.
На мгновение показалось, будто Ц-3ПО утратил дар речи – но лишь на мгновение.
– Вы оказываете мне честь тем, что помните меня, ваше величество, – сказал он.
Палпатин хмыкнул в ответ.
– Титул подходит скорее для короля или императора. – Он бросил быстрый взгляд на Падме. – На самом деле я только что разговаривал с ним, ваше превосходительство.
– С Энакином? – удивилась Падме.
Палпатин внимательно посмотрел ей в глаза.
– Сенатор Амидала, по-моему, вы краснеете.
Советники Сим Алу и Янус Грижатус; директор службы разведки Арманд Айсард и старший член Совета по безопасности и разведке Дженни Ха'Нук с Глифноса; спикер Сената чагриан Мас Амедда и личный помощник канцлера Слай Мур – высокая женщина, с отрешённым видом носившая умбаранский плащ-«призрак». Последним вышел Пестаж.
– Сенаторы, я вижу, вы всё ещё здесь.
– Мы ничего не добьёмся, если не будем терпеливы, – сказал Бейл.
– Рад слышать, тем более что у Верховного канцлера ещё много дел.
Как раз в этот момент появился сам Палпатин. Он бросил взгляд на Бейла и остальных сенаторов, затем на Пестажа:
– Сенатор Органа, сенатор Амидала и все присутствующие. Как я рад вас видеть!
– Верховный канцлер, – сказал Бейл, – нам казалось, что у нас назначена встреча.
Палпатин поднял бровь.
– В самом деле? Почему же мне не сообщили? – спросил он у Пестажа.
– У вас очень плотный график, и мне не хотелось вас перегружать.
Палпатин нахмурился.
– Мой график не настолько плотный, чтобы я не смог выделить время на совещание с членами Комитета лоялистов. Оставьте нас, Сейт, и проследите, чтобы нас не беспокоили. Когда понадобитесь, я вас позову.
Отступив на шаг, он жестом пригласил Бейла и остальных сенаторов в круглый кабинет. Последним через порог переступил Ц-3ПО: он принялся крутить головой, рассматривая застывших по стойке смирно гвардейцев.
Бейл занял место как раз напротив канцлерского кресла. В его высокой спинке, по слухам, был спрятан какой-то генератор щита, который, как и гвардейцы, был призван защитить Палпатина на случай покушения или любой другой экстренной ситуации. Ещё три года назад подобное невозможно было даже представить. В рабочем кабинете, насыщенном красным цветом, лишённом окон, застеленном коврами, видное место занимали причудливые статуи, сходные с теми, что можно было встретить в кабинете Палпатина в здании Сената, а также в его квартире, венчающей здание 500 по Республиканской улице. Палпатин, по слухам, работавший дни и ночи напролёт без сна, в присутствии гостей казался внимательным, проявлял обычное любопытство, а также присущую его высокому сану некоторую надменность.
– Так что же привело вас сюда в такой замечательный корускантский день? – спросил он, усевшись в кресло. – Я чувствую, что крайняя необходимость…
– Мы сразу перейдём к делу, Верховный канцлер, – сказал Бейл. – Теперь, когда Конфедерацию выбили из Ядра и Внутреннего кольца, мы хотим обсудить отмену некоторых мер, которые были введены во имя общественной безопасности.
Палпатин сложил вместе пальцы и поверх них пристально посмотрел на Бейла.
– Наши недавние победы заставили вас чувствовать себя столь уверенно?
– Да, Верховный канцлер, – сказала Падме.
– В частности, мы просим аннулировать Закон об усилении и укреплении мер безопасности, – продолжил Бейл. – Особенно нас беспокоят меры, которые разрешают неограниченное использование следящих дроидов, а также обыски и конфискацию имущества без ордеров и необходимых процедур.
– Я понимаю, – медленно сказал Палпатин. – Дело в том, что война ещё далека от победы, и я, например, не вполне уверен, что предатели и террористы уже не угрожают общественной безопасности. О, я понимаю, что из-за наших побед складывается впечатление, будто война скоро закончится, но, как мне сообщили этим утром, сепаратисты всё ещё удерживают многие ключевые миры Внешнего кольца. Мы осаждаем их, и это может продлиться неопределённое время.
– Неопределённое время? – переспросила Иквэй.
– Почему бы не обсудить возможность уступки некоторых из этих миров, – предложил Фэнг Зар. – Объём торговли на планетах Ядра и Внутреннего кольца почти достиг довоенного уровня.
– Некоторые из этих миров Внешнего кольца – республиканские планеты, захваченные силой. И боюсь, мы рискуем создать опасный прецедент, позволив Конфедерации сохранить их за собой. Более того, я верю, что сейчас самое время усилить натиск и навсегда искоренить угрозу сепаратизма.
– Разве продолжение войны – единственный способ сделать это? – спросил Бейл. – Уверен, сейчас Дуку стал более покладистым, и его можно убедить прислушаться к голосу разума.
– Вы недооцениваете его решимость, сенатор. Но даже если я не прав, предположим, что мы решили в качестве примирительного жеста уступить несколько миров. Кто выберет эти миры? Я? Вы? Может быть, стоит передать это на рассмотрение в Сенат? И как обитатели этих миров воспримут такой жест? Как мирное население Алдераана воспримет весть о том, что над ними отныне будет главенствовать Конфедерация? Разве преданность Республике значит так мало? В первую очередь, такое решение подтолкнёт многие миры к союзу с графом Дуку.
– Но возможно ли одержать победу во Внешнем кольце, – сказала Иквэй, – когда численность армии столь сильно сократилась, а джедаи разбросаны по всей галактике? Многие могут подумать, что джедаи намеренно затягивают войну.
Палпатин поднялся, широким шагом отошёл от своего гигантского кресла и встал к гостям спиной.
– Это весьма прискорбная ситуация. Ситуация, которую мы пытались исправить – с ограниченным успехом. – Он развернулся. – Мы должны считаться с тем, как другие воспринимают эту войну. Бывший джедай во главе сепаратистского движения; республиканская армия клонов, которой руководят джедаи… Многие отдалённые миры рассматривают войну как попытку джедаев установить господство над галактикой. Многие и до войны не доверяли джедаям – отчасти в результате агрессивных переговоров, которые они вынуждены были вести во времена моих предшественников. Этих миров достигла весть, что именно джедаи вторглись на Джеонозис, и всё из-за того, что двоих членов Ордена приговорили на этой планете к казни за шпионаж. Конечно, мы лучше осведомлены о ситуации, но как изменить это ошибочное мнение?
Поняв, что он позволил разговору уйти от первоначальной темы, Бейл сказал:
– Вернёмся к предложению отменить Закон о мерах безопасности…
– Я служу Республике, сенатор Органа, – оборвал его Палпатин. – Внесите предложение по отмене этих мер в Сенат. Я соглашусь с любым результатом голосования.
– Вы останетесь беспристрастны во время дебатов?
– Даю вам слово.
– А эти поправки к Конституции… – начала Мон Мотма.
– Я рассматриваю Конституцию как живой документ, – прервал её Палпатин. – По существу, должна существовать возможность расширять или сокращать её – в соответствии с обстоятельствами. В противном случае государство ждёт застой.
– Можем ли мы надеяться на некоторое… послабление в принимаемых мерах? – спросила Бана Бриму.
Палпатин едва заметно усмехнулся.
– Конечно.
– Тогда начало положено, – сказала Падме.
– Я нисколько в этом не сомневался. – Палпатин широко улыбнулся ей. – Сенатор Амидала, не тот ли это дроид, которого собрал джедай Скайуокер?
Падме взглянула на Ц-3ПО.
– Да, это он.
На мгновение показалось, будто Ц-3ПО утратил дар речи – но лишь на мгновение.
– Вы оказываете мне честь тем, что помните меня, ваше величество, – сказал он.
Палпатин хмыкнул в ответ.
– Титул подходит скорее для короля или императора. – Он бросил быстрый взгляд на Падме. – На самом деле я только что разговаривал с ним, ваше превосходительство.
– С Энакином? – удивилась Падме.
Палпатин внимательно посмотрел ей в глаза.
– Сенатор Амидала, по-моему, вы краснеете.
Глава 14
Вернувшись вместе Йодой в ангар, Оби-Ван отметил короткий обмен взглядами между Йодой и Энакином, но причины его не уловил. Ни один из джедаев не казался обеспокоенным, однако Йода, не сказав ни слова, заковылял прочь – поговорить с аналитиками из разведки, столпившимися у посадочного трапа челнока.
– Тайные дела Совета? – спросил Энакин, когда Оби-Ван подошёл к нему.
– Ничего подобного. Йода считает, что механическое кресло может послужить ниточкой к местоположению Дарта Сидиуса. Он хочет, чтобы мы взялись за поиски.
Энакин ответил не сразу.
– Учитель, а разве мы не обязаны сообщить о нашей находке Верховному канцлеру?
– Обязаны, Энакин. И сообщим.
– Когда Совет сочтёт нужным, хотите сказать.
– Нет. После того, как он это обсудит.
– Но предположим, один или двое из вас не согласятся с большинством?
– Решения не всегда единодушны. Но когда присутствует серьёзное расхождение во взглядах, то мы соглашаемся с позицией Йоды.
– Выходит, один временами чувствует Силу лучше, чем одиннадцать.
Оби-Ван поразмыслил над тем, куда клонит юноша.
– Даже Йоду нельзя назвать непогрешимым, если ты об этом.
– Джедай должен быть непогрешим. – Энакин глянул на Оби-Вана исподлобья. – И мы можем этого добиться.
– Продолжай.
– Нужно погрузиться в Силу глубже, чем мы себе позволяем. Мчаться на гребне.
– Мастер Сора Балк и многие другие согласились бы с тобой, Энакин. Но не все джедаи могут выдержать подобную «скачку». Не все умеют так управлять собой, как Йода или мастер Винду.
– Но, может быть, мы ошиблись, связав себя с Силой взамен той жизни, которую ведёт большинство. Где присутствуют желания, любовь и другие эмоции, для нас запретные. Преданность высшей цели – это замечательно, учитель. Но нам не следует игнорировать то, что происходит перед глазами. Вы сами сказали, что мы не всегда правы. Дуку это понял. Он трезво взглянул на происходящее и решил что-то изменить.
– Дуку – сит, Энакин. Может, у него и были достойные причины покинуть Орден, но теперь он лишь мастер обмана. Они с Сидиусом охотятся за слабовольными. Они лгут себе, считая, что не могут ошибаться.
– Но я знал случаи, когда и джедаи лгали друг другу. Мастер Колар солгал, что Квинлан Вос перешёл на тёмную сторону. Мы лжём сейчас, скрывая от канцлера Палпатина имеющуюся у нас информацию о Сидиусе. Что Сидиус или Дуку сказали бы в ответ на нашу ложь?
– Не сравнивай нас с ними, – сказал Оби-Ван чуть резче, чем хотел. – Джедаи – это не секта, Энакин. Мы не поклоняемся руководящей верхушке. Нас поощряют искать свой путь; собственным опытом мы подтверждаем ценность того, чему учим. Мы не предлагаем простое решение – уничтожить видимого врага. Нас ведёт сочувствие, и мы считаем, что Сила – это не просто совокупность чувствительных к ней индивидов.
Энакин сник.
– Я же просто спросил, учитель.
Оби-Ван сделал успокаивающий вдох. Слишком самоуверенными джедаи стали, как-то раз сказал ему Йода. Даже старшие, даже самые опытные…
«Чего мог бы достичь Энакин под руководством Квай-Гона?» – подумал он. Оби-Ван не считал себя полноценным наставником Энакина. Он воспринимал себя лишь как вынужденную замену, причём замену во многом не идеальную. Он так страстно желал быть достойным памяти Квай-Гона, что всё время упускал из виду попытки Энакина быть достойным его.
– Несёт на плечах своих тяжесть галактики всей Оби-Ван, – сказал Йода, подошедший к ним в сопровождении аналитика из разведки. – Облегчить заботы твои новости эти могут, – добавил он прежде, чем Оби-Ван успел ответить.
Капитан Дайн, крепко сложённый темноволосый аналитик, уселся на краешек грузового контейнера.
– Мы по-прежнему прорабатываем версию о том, что механическое кресло было подброшено нам намеренно и является ловушкой, но в одном мы не сомневаемся: изображение Сидиуса подлинное. Передача, по всей видимости, состоялась два дня назад по местному времени, но нам будет сложно отследить её источник, потому что она прошла по системе гиперволновых ретрансляторов, которой конфедераты пользуются вместо ГолоСети, и была зашифрована кодом, который разработал Межгалактический банковский клан. Мы уже некоторое время работаем над его взломом, и когда мы это сделаем, вероятно, сможем использовать гиперволновой передатчик кресла, чтобы перехватывать вражеские сообщения.
– Лучше уже себя чувствуешь, ммм? – сказал Оби-Вану Йода, взмахнув палкой из дерева гимер.
– На кресле есть клеймо нескольких промышленников, примкнувших к Дуку, – продолжил Дайн. – Передатчик оборудован модулем ввода текстовой информации и ретранслирующей антенной, вроде тех, что мы обнаружили в шахтном дроиде-хамелеоне, которого мастер Йода привёз с Илума.
– Изображение Дуку дроид этот содержал.
– Пока мы предполагаем, что Дуку – или, в данном случае, Сидиус – мог создать микросхемы и установить их на передатчики, которые он вручил Ганрею и другим лидерам Совета сепаратистов.
– Я видел на Набу именно это кресло? – спросил Оби-Ван.
– Мы полагаем, что да, – сказал Дайн. – Но с тех пор оно подверглось некоторым изменениям. Например, появился механизм самоуничтожения, а также ядовитый газ. – Он взглянул на Оби-Вана. – Ваше предположение оказалось верным – это тот самый газ, которым неймодианцы пользуются уже много лет. Как выяснилось, его разработала Зан Арбор, исследовательница и учёная на службе у сепаратистов.
– Зан Арбор! – гневно вскричал Энакин. – Этот газ они применяли против гунганов на Ома-Д'Ун.
Он взглянул на Оби-Вана.
– Неудивительно, что вы смогли его опознать!
Дайн быстро перевёл взгляд с Энакина на Оби-Вана.
– Механизм подачи газа идентичен тому, что мы нашли в некоторых И-522, дроидах-убийцах ТехноСоюза.
Оби-Ван задумчиво погладил бороду.
– Если это кресло было у Ганрея четырнадцать лет, значит, через него он мог связываться с Сидиусом ещё во время кризиса на Набу. Если мы сможем узнать, кто изготовил кресло…
Йода засмеялся.
– Опередили эксперты Оби-Вана, – сказал он Энакину. – Знаем мы, кто поставил клеймо своё на кресле неймодианском.
Дайн объяснил:
– Это кси чар, имя которого я даже не буду пытаться произнести.
– Откуда вы знаете? – спросил Энакин.
Аналитик ухмыльнулся.
– Он подписал свою работу.
– Тайные дела Совета? – спросил Энакин, когда Оби-Ван подошёл к нему.
– Ничего подобного. Йода считает, что механическое кресло может послужить ниточкой к местоположению Дарта Сидиуса. Он хочет, чтобы мы взялись за поиски.
Энакин ответил не сразу.
– Учитель, а разве мы не обязаны сообщить о нашей находке Верховному канцлеру?
– Обязаны, Энакин. И сообщим.
– Когда Совет сочтёт нужным, хотите сказать.
– Нет. После того, как он это обсудит.
– Но предположим, один или двое из вас не согласятся с большинством?
– Решения не всегда единодушны. Но когда присутствует серьёзное расхождение во взглядах, то мы соглашаемся с позицией Йоды.
– Выходит, один временами чувствует Силу лучше, чем одиннадцать.
Оби-Ван поразмыслил над тем, куда клонит юноша.
– Даже Йоду нельзя назвать непогрешимым, если ты об этом.
– Джедай должен быть непогрешим. – Энакин глянул на Оби-Вана исподлобья. – И мы можем этого добиться.
– Продолжай.
– Нужно погрузиться в Силу глубже, чем мы себе позволяем. Мчаться на гребне.
– Мастер Сора Балк и многие другие согласились бы с тобой, Энакин. Но не все джедаи могут выдержать подобную «скачку». Не все умеют так управлять собой, как Йода или мастер Винду.
– Но, может быть, мы ошиблись, связав себя с Силой взамен той жизни, которую ведёт большинство. Где присутствуют желания, любовь и другие эмоции, для нас запретные. Преданность высшей цели – это замечательно, учитель. Но нам не следует игнорировать то, что происходит перед глазами. Вы сами сказали, что мы не всегда правы. Дуку это понял. Он трезво взглянул на происходящее и решил что-то изменить.
– Дуку – сит, Энакин. Может, у него и были достойные причины покинуть Орден, но теперь он лишь мастер обмана. Они с Сидиусом охотятся за слабовольными. Они лгут себе, считая, что не могут ошибаться.
– Но я знал случаи, когда и джедаи лгали друг другу. Мастер Колар солгал, что Квинлан Вос перешёл на тёмную сторону. Мы лжём сейчас, скрывая от канцлера Палпатина имеющуюся у нас информацию о Сидиусе. Что Сидиус или Дуку сказали бы в ответ на нашу ложь?
– Не сравнивай нас с ними, – сказал Оби-Ван чуть резче, чем хотел. – Джедаи – это не секта, Энакин. Мы не поклоняемся руководящей верхушке. Нас поощряют искать свой путь; собственным опытом мы подтверждаем ценность того, чему учим. Мы не предлагаем простое решение – уничтожить видимого врага. Нас ведёт сочувствие, и мы считаем, что Сила – это не просто совокупность чувствительных к ней индивидов.
Энакин сник.
– Я же просто спросил, учитель.
Оби-Ван сделал успокаивающий вдох. Слишком самоуверенными джедаи стали, как-то раз сказал ему Йода. Даже старшие, даже самые опытные…
«Чего мог бы достичь Энакин под руководством Квай-Гона?» – подумал он. Оби-Ван не считал себя полноценным наставником Энакина. Он воспринимал себя лишь как вынужденную замену, причём замену во многом не идеальную. Он так страстно желал быть достойным памяти Квай-Гона, что всё время упускал из виду попытки Энакина быть достойным его.
– Несёт на плечах своих тяжесть галактики всей Оби-Ван, – сказал Йода, подошедший к ним в сопровождении аналитика из разведки. – Облегчить заботы твои новости эти могут, – добавил он прежде, чем Оби-Ван успел ответить.
Капитан Дайн, крепко сложённый темноволосый аналитик, уселся на краешек грузового контейнера.
– Мы по-прежнему прорабатываем версию о том, что механическое кресло было подброшено нам намеренно и является ловушкой, но в одном мы не сомневаемся: изображение Сидиуса подлинное. Передача, по всей видимости, состоялась два дня назад по местному времени, но нам будет сложно отследить её источник, потому что она прошла по системе гиперволновых ретрансляторов, которой конфедераты пользуются вместо ГолоСети, и была зашифрована кодом, который разработал Межгалактический банковский клан. Мы уже некоторое время работаем над его взломом, и когда мы это сделаем, вероятно, сможем использовать гиперволновой передатчик кресла, чтобы перехватывать вражеские сообщения.
– Лучше уже себя чувствуешь, ммм? – сказал Оби-Вану Йода, взмахнув палкой из дерева гимер.
– На кресле есть клеймо нескольких промышленников, примкнувших к Дуку, – продолжил Дайн. – Передатчик оборудован модулем ввода текстовой информации и ретранслирующей антенной, вроде тех, что мы обнаружили в шахтном дроиде-хамелеоне, которого мастер Йода привёз с Илума.
– Изображение Дуку дроид этот содержал.
– Пока мы предполагаем, что Дуку – или, в данном случае, Сидиус – мог создать микросхемы и установить их на передатчики, которые он вручил Ганрею и другим лидерам Совета сепаратистов.
– Я видел на Набу именно это кресло? – спросил Оби-Ван.
– Мы полагаем, что да, – сказал Дайн. – Но с тех пор оно подверглось некоторым изменениям. Например, появился механизм самоуничтожения, а также ядовитый газ. – Он взглянул на Оби-Вана. – Ваше предположение оказалось верным – это тот самый газ, которым неймодианцы пользуются уже много лет. Как выяснилось, его разработала Зан Арбор, исследовательница и учёная на службе у сепаратистов.
– Зан Арбор! – гневно вскричал Энакин. – Этот газ они применяли против гунганов на Ома-Д'Ун.
Он взглянул на Оби-Вана.
– Неудивительно, что вы смогли его опознать!
Дайн быстро перевёл взгляд с Энакина на Оби-Вана.
– Механизм подачи газа идентичен тому, что мы нашли в некоторых И-522, дроидах-убийцах ТехноСоюза.
Оби-Ван задумчиво погладил бороду.
– Если это кресло было у Ганрея четырнадцать лет, значит, через него он мог связываться с Сидиусом ещё во время кризиса на Набу. Если мы сможем узнать, кто изготовил кресло…
Йода засмеялся.
– Опередили эксперты Оби-Вана, – сказал он Энакину. – Знаем мы, кто поставил клеймо своё на кресле неймодианском.
Дайн объяснил:
– Это кси чар, имя которого я даже не буду пытаться произнести.
– Откуда вы знаете? – спросил Энакин.
Аналитик ухмыльнулся.
– Он подписал свою работу.
***
Падме рассталась с Бейлом и остальными на Сенатской площади. Она видела, как капитан Тайфо машет ей с посадочной платформы, и поспешила к ожидающему её спидеру. Падме мерещилось, будто высокие статуи, украшавшие площадь, таращатся на неё сверху, а космоскрёбы никогда не казались ей столь огромными.