- Я не могу больше оставаться здесь! - с отчаянием произнес Том. - В
течение всех этих лет вы ломали комедию, а когда я в чем-нибудь нарушал ваши
порядки, вся вина ложилась на меня.
- Но я бы сказал, что все обстояло как раз наоборот, - обрел голос
Хиллман.
- Да? Значит, по-вашему, я снова совершил плохой поступок, бежав от
вас? Ну что ж, наказывайте меня!
- Никто не собирается тебя наказывать, - возразил Хиллман. - Но попытка
убийства - это нечто такое, на что сквозь пальцы не посмотришь.
- Попытка убийства?! - с возмущением воскликнул Том. - Чушь!
- Не смей так разговаривать со мной! - вздернул подбородок Хиллман.
- Или ты опять упрячешь меня в "Забытую лагуну", к этой банде психов?
- Этого я не говорил.
- Верно. Но однажды уже сделал.
- Да, да! - вмешалась Элейн. - Твой отец поступил необдуманно. Давайте
забудем все, пойдем домой и снова станем друзьями.
- Не отец он мне! - упрямо тряхнул головой Том.
- Но друзьями-то мы можем быть, правда? - В голосе миссис Хиллман
прозвучали просительные нотки. - Разве мы не можем забыть плохое,
радоваться, что оно позади и что мы опять вместе?
- Не знаю... Мне бы хотелось куда-нибудь уехать на время, пожить
одному, подумать
- Вздор! - крикнул Хиллман, но тут же пожалел о своей вспышке, подошел
к Тому, положил руку ему на плечо и примирительно заметил: - А знаешь,
пожалуй, это неплохая мысль. Как воспитанные люди, мы вполне можем обо всем
договориться. Помнишь, мы с тобой собирались отправиться в следующем месяце
в наш охотничий домик в Орегоне? Почему бы не ускорить поездку?
Том слушал без всякого интереса. Не дожидаясь его ответа, Элейн взяла
мужа под руку и повела в дом. Мы пошли за ними. У двери нас встретила миссис
Перес. Она ласково поздоровалась с Томом, и он ответил ей довольно сердечно.
Узнав, что Том хочет есть, она бодро умчалась на кухню. В ярко освещенном
холле Хиллман внимательно осмотрел юношу.
- Тебе надо сейчас же подняться к себе, помыться и переменить костюм.
- Сейчас же?
- Это просто пожелание, - миролюбиво отозвался Хиллман. - К нам должен
приехать лейтенант Бастиан из полиции, и мне бы хотелось, чтобы ты больше
походил на себя.
- И он возьмет меня с собой? За этим и едет?
- Нет, насколько это будет зависеть от меня... Знаешь, я, пожалуй,
поднимусь вместе с тобой.
- Я и сам могу переодеться.
- Но надо же посоветоваться, что сказать ему. Зачем без надобности
совать шею в петлю...
- А я скажу ему правду, и все!
Том направился к лестнице. Элейн и Ральф провожали его взглядами, пока
он не скрылся наверху, и некоторое время прислушивались к удаляющимся шагам.
Мы перешли в гостиную. Хиллман достал из бара бутылку, налил себе вина
и с наполненным стаканом вернулся к нам, напоминая выходящего из-за кулис на
авансцену актера.
- Неблагодарные сыновья похожи на зубы змия, - процедил он.
- Если ты пытаешься цитировать из "Короля Лира", - сидя на кушетке,
сухо заметила Элейн, - то следовало бы сказать так:
"Чтобы она могла понять, насколько
Больней, чем быть укушенным змеей,
Иметь неблагодарного ребенка!"
Но твоя цитата не совсем уместна, поскольку Том не мой ребенок. Ты бы
лучше вспомнил слова Эдмонда из той же пьесы:
"Храните, боги, незаконных впредь!"
Хиллман залпом выпил вино и, пошатываясь, несколько раз прошелся по
комнате.
- Почему не едет Бастиан? - раздраженно бросил он. - Скорее бы
отделаться от него... Я ожидал сегодня веером Дика, но он, видимо, нашел
что-то более интересное. До чего же тяжко у нас тут, в доме!
- Это я знаю уже много лет, и уже много лет - ради Тома - делаю вид,
что под этой крышей царят мир и благодать. Забавно, не так ли?
- Не вижу ничего забавного, - буркнул Хиллман.
Ничего забавного не видел и я.
Наконец появился Бастиан. Он вошел в холл с черной металлической
коробкой, был мрачен, и даже новость о том, что Том дома, не улучшила его
настроения.
- Где он?
- Купается, - ответил Хиллман.
- Я должен переговорить с ним. Мне нужны его подробные показания.
- Только не сегодня, лейтенант. Вы же знаете, сколько парень пережил.
- Но он у нас самый важный свидетель.
- Понимаю. Завтра он вам все подробно расскажет.
Бастиан посмотрел на меня. Мы стояли у самых дверей, и Хиллман явно не
собирался пускать его дальше порога.
- Я рассчитывал на лучшее отношение, мистер Хиллман.
- Не читайте мне нотаций, лейтенант! Мой сын дома, и вернулся он не
благодаря вам.
- Вы не совсем правы, - вмешался я. - Мы работаем вместе с лейтенантом
Бастианом, и, надеюсь, наше сотрудничество продолжается.
Хиллман перевел взгляд на меня, и я подумал, что сейчас он выставит за
дверь нас обоих.
- Вы хотите показать нам что-то, лейтенант? - спросил я.
- Да. - Он поднял коробку. - Вы, Арчер, уже видели, а вот видел ли
мистер Хиллман, я не знаю.
- О чем вы толкуете?
- Сейчас узнаете. Мы можем присесть за стол?
Хиллман провел нас в кабинет, усадил за стол и включил лампу под
зеленым абажуром. На стол упало яркое пятно света, а комната и наши лица
погрузились в зеленоватую тень. Бастиан открыл коробку. В ней лежал
охотничий нож с полосатой рукояткой.
У Хиллмана вырвался глубокий вздох.
- Вы узнаете нож? - спросил Бастиан.
- Нет, не узнаю.
- Возьмите его и внимательно осмотрите... Не стесняйтесь, не
стесняйтесь, берите! Отпечатки пальцев с него уже сняты.
Хиллман не пошевелился.
- Этим ножом убит Майк Гарли, - продолжал Бастиан, - и мы почти уверены
- Кэрол Гарли. Возьмите же его в руки, мистер Хиллман!
Хиллман нерешительно вынул нож из коробки и взглянул на марку фирмы на
широком блестящем лезвии.
- Нож, очевидно, хороший, - сказал он, - но я никогда не видел его
прежде.
- И вы согласитесь подтвердить это под присягой?
- Придется. Повторяю, я никогда его раньше не видел.
Бастиан с видом родителя, отнимающего у ребенка опасную игрушку, взял у
него нож.
- Мне не хотелось бы уличать вас во лжи, мистер Хиллман, но скажу, что
у меня есть свидетель, утверждающий обратное. Хозяин магазина спортивных
товаров на улице Нижний Мэйн мистер Боткин утверждает, что именно он продал
его вам.
- Ваш свидетель ошибается. Он принял за меня кого-то другого.
- Исключено. Он хорошо вас знает.
- Но я-то не знаю его!
- Вы известный человек, сэр, вас знают многие, кого не знаете вы. Так
вот, мистер Боткин утверждает, что вы посетили его магазин в начале этого
месяца. Пожалуй, я даже сумею помочь вашей памяти. Покупая нож, вы сказали
мистеру Боткину, что собираетесь съездить вместе с сыном в Орегон. Вы
жаловались мистеру Боткину на распущенность, якобы царящую в "Баре на
этаже", причем, насколько я понимаю, имели в виду тот прискорбный факт, что
там отпускают несовершеннолетним крепкие напитки. Припоминаете такой
разговор?
- Нет, не припоминаю. Ваш Боткин лжет.
- Зачем ему лгать?
- Отправляйтесь к нему и узнайте сами. Я за вас работать не собираюсь.
Хиллман встал, давая понять, что считает разговор оконченным. Но
Бастиан считал иначе.
- Мистер Хиллман, зря вы так. Если вы приобрели нож у мистера Боткина,
сейчас самое время так и сказать. Мы готовы забыть ваши предыдущие "нет".
В поисках поддержки Бастиан взглянул на меня. Я помнил, что сказал мне
Боткин о "Баре на этаже". Хиллман, видимо, в самом деле разговаривал с ним,
и хотя из этого вовсе не следовало, что он купил нож именно у Боткина,
скорее всего так оно и было.
- Мистер Хиллман, настало время выложить все факты, - заявил я.
Хиллман уже окончательно протрезвел. Капельки пота выступили у него на
лбу - казалось, этот разговор, как тяжелый пресс, выжал из него весь
алкоголь.
- Насколько я понимаю, вы обвиняете меня чуть ли не в убийстве? -
взглянул он на Бастиана.
- Нет, не обвиняю, - возразил Бастиан и официальным тоном добавил: -
Разумеется, вы можете не отвечать на вопросы.
Хиллман сердито покачал головой.
- Послушайте, не могли бы мы продолжить этот сеанс утром? У меня
выдалась трудная неделя, хочется отдохнуть и поспать. Я ведь не спал
по-человечески уже с понедельника.
- Я тоже, - заметил Бастиан.
- Вот и вам следует отоспаться. Допрос с пристрастием далеко не лучший
выход из положения.
- Я не допрашиваю вас, тем более с пристрастием.
- А я утверждаю, что допрашиваете! - повысил голос Хиллман. - Вы
принесли мне нож и размахивали им у меня перед лицом. Есть свидетель. - Он,
конечно, имел в виду меня.
- Не будем терять времени на беспредметный спор, - вмешался я. - Нам с
лейтенантом Бастианом нужно кое-что обсудить.
- Только в моем присутствии.
- Пожалуйста.
- Никаких обсуждений, пока я не переговорю с Томом, - твердо заявил
Бастиан.
Хиллман сделал отрицательный жест.
- Вы не будете с ним разговаривать ни сегодня, ни завтра. В конце
концов есть соображения медицинского порядка.
- Вы разве медик?
- В моем распоряжении сколько угодно медиков.
- Не сомневаюсь. Но они есть и у нас.
Некоторое время, с трудом сдерживая бешенство, они молча стояли друг
перед другом, затем Хиллман резко повернулся ко мне:
- Вы хотите что-нибудь сказать лейтенанту перед его уходом?
- Да, хотя вам это не понравится, как не нравится и мне. Вчера вечером
у гостиницы "Барселона" замечен молодой человек в синем "шевроле" последней
модели. Вчера же, как известно, в "Барселоне" убит Майк Гарли. Убит этим
самым ножом. В молодом человеке опознали Дика Леандро.
- Кто опознал? - спросил Бастиан.
- Владелец бензозаправочной станции Бен Дэли.
- Тот, кто убил Сайпа?
- Да.
- Он либо ошибается, либо лжет! - крикнул Хиллман. - Дик ездит в синей
машине, но это "триумф" - маленький автомобиль спортивного типа.
- Но он имеет возможность пользоваться "шевроле"?
- Я не давал ему разрешения. Надеюсь, вы пытаетесь впутать в эту
грязную историю еще и Дика?
- Если он в какой-то мере причастен к ней, мы обязаны знать. Лейтенант,
вы сможете выяснить, где Дик Леандро взял вчера вечером синий "шевроле" - у
Хиллмана, в прокате или попросту украл?
- Постараемся установить.
Хиллман молча слушал нас.
Бастиан с силой захлопнул коробку и вышел, не удостаивая нас взглядом.
Хиллман стоял у раскрытой двери кабинета и наблюдал за ним, пока лейтенант
не пересек холл и не покинул дом. Только тогда он вернулся в комнату и
подошел к стене с фотоснимками.
- Что такое?! - воскликнул он. - Кто-то снял фотографию Дика!
- Ее снял я. Нужно было показать кое-кому.
Я вынул снимок из кармана. Хиллман почти выхватил его у меня.
- Вы не имели права! И вообще, что вы хотите сделать с Диком?
- Добиться правды. О нем.
- Правды? Какой? Славный молодой человек, и только.
- Надеюсь.
- Давайте считать, что вы успешно выполнили все, для чего я вас
нанимал. Не хочу показаться неблагодарным и хорошо заплачу вам. Но я не
поручал вам расследовать эти убийства.
- Иными словами, если я все-таки не брошу расследование, вы ничего мне
не заплатите?
- Разве я так сказал?
- Этого и не требовалось говорить.
Хиллман оперся на стол обеими руками и с мрачным выражением на лице
наклонился ко мне:
- Где вы научились подобным тоном разговаривать со старшими?
- "Старшие" - это кто? Люди с толстым кошельком?
- Предположим.
- Хорошо, я скажу то, что вам давно бы пора услышать. Вы откровенно
попираете все и всякие законы, но учтите: рано или поздно это может
кончиться для вас плохо.
Хиллман иронически сощурился:
- Да? А ведь я могу купить и вас и Бастиана.
- Если только мы продаемся.
Хиллман подскочил ко мне со сжатыми кулаками, но я продолжал спокойно
сидеть. Он отошел, потом снова вернулся.
- Вы считаете, что убийство совершил я?
- Мне не положено заниматься догадками. Однако нож у Боткина купили вы.
- Откуда такая уверенность?
- Я разговаривал с ним.
- Между тем я плачу вам вовсе не за то, чтобы вы собирали улики против
меня.
- Да забудьте вы хоть на время о деньгах! - устало попросил я. -
Давайте поговорим просто, как два обыкновенных человека, оказавшихся в
трудном положении.
Хиллман несколько мгновений размышлял, потом нехотя ответил:
- Ну, ваше-то положение нельзя и сравнивать с моим.
- Вот и рассказывайте, если, конечно, убийства совершили не вы, в
противном случае вам следует говорить со своим адвокатом, и только с ним.
- Никого я не убивал. - Хиллман уселся напротив меня, положил руки на
стол и слегка наклонился в мою сторону. - Да, нож купил я, но признаваться в
этом не намерен. Придется заставить Боткина изменить свои показания.
- Как?
- Его магазин не приносит дохода. Уж я-то знаю, такой же магазин в свое
время держал мой отец в южной части Бостона. Я дам Боткину достаточную
сумму, чтобы он мог бежать в Мексику.
Я не раз сталкивался с подобными фактами, но даже меня поразил холодный
цинизм, с каким Хиллман делился своим замыслом.
- Советую выбросить из головы эту мысль, мистер Хиллман. Вы по-прежнему
хотите противопоставить себя закону, а я уже говорил, что это приведет вас к
гибели.
- Я уже погиб, - с неожиданным спокойствием ответил Хиллман.
- Что вы сделали с ножом? Отдали Дику Леандро?
- Нет.
- Тому?
- Не только отдал, - глухим голосом подтвердил Хиллман, - но в
разговоре с Боткиным упомянул, что покупаю нож для подарка Тому. Бастиан,
наверно, и об этом пронюхал, только помалкивает до поры до времени.
- Вполне возможно. Однако мы не можем утверждать, что Том убил
родителей. У него не было никаких оснований убивать свою мать.
- А Тому и не нужно никаких оснований. Вы просто его не знаете.
- Вы уже не первый раз делаете какие-то странные намеки, но не хотите
рассказать подробнее.
- Подробности не слишком приятные.
- Вот и сегодня вы упоминали о какой-то попытке убийства.
- Это вырвалось у меня случайно.
- Кто кого хотел убить и почему?
- Том грозил Элейн заряженным револьвером, и вовсе не в шутку.
- Это то, что произошло в воскресенье утром и о чем вы все время
умалчивали?
Хиллман кивнул.
- Я вошел в комнату Тома и увидел, что он держит револьвер у виска
Элейн, а она стоит на коленях и умоляет о пощаде. Именно умоляет.
- Он объяснил что-нибудь?
- Ничего. Просто отдал револьвер, и все.
- А жена?
- Жена говорила, что Том пригрозил убить ее, если она не оставит его в
покое. Она зашла к нему предложить поесть, и у него, как обычно, немедленно
начался припадок молчаливой ярости.
- Вы обращались к невропатологу?
- Нет. Есть вещи, которые не следует выносить из семьи.
- Все зависит от семьи.
- Я опасался, что его не примут в "Забытую лагуну", если станет
известно, что с ним случаются приступы буйства.
- Ну и не приняли бы. Не такая уж трагедия.
- Да, но ведь я должен был что-то делать с ним! Что, по-вашему, я
должен делать...
- Обращайтесь за советами не ко мне, а к юристам и невропатологам.
- К юристам?! Вы предполагаете, что это Том убил обоих?
- Не забегайте вперед, мистер Хиллман. Никакие обвинения Тому пока не
предъявлены.
- Ну будут предъявлены! - с фаталистической убежденностью воскликнул
Хиллман.
- Возможно, но давайте порассуждаем. Единственной уликой против него
может служить нож, да и то, уликой сомнительной, если вдуматься. Он,
конечно, не взял его с собой в "Забытую лагуну"?
- Не знаю. Я его не обыскивал.
- Готов поручиться, что это сделали в школе.
Хиллман тряхнул головой:
- Ну, хорошо, Арчер, вы правы - Том не взял с собой нож. Помню, позже,
в тот же день я видел его дома.
- Где?
- У него в комнате, в одном из ящиков комода.
- И вы его не спрятали?
- А почему я должен был его прятать?
- Значит, любой, кто бывает у вас, мог взять его?
- Мог. Не исключая и Тома. Для него не составило бы никакого труда
пробраться в дом после бегства из школы.
- То же самое относится и к Дику Леандро. Ему и не надо пробираться в
дом, он бывает здесь очень часто и в любое время, не так ли?
- Может быть. Но это еще ничего не доказывает.
- Правильно. Однако, если сопоставить этот факт с вчерашним появлением
Дика в "Барселоне", то невольно начинаешь думать о нем. А в общем, уравнение
со многими неизвестными.
- Во всяком случае, Дик не относится к этим "неизвестным", - поспешно
возразил Хиллман.
- Не слишком ли рьяно вы встаете на его защиту?
- Я люблю Дика. А почему бы и нет? Он, в сущности, член нашей семьи.
Кстати, он собирался заглянуть к нам сегодня вечером, хотел о чем-то
посоветоваться. - Хиллман взглянул на часы. - Но теперь уже слишком поздно,
двенадцатый час ночи.
- Попросите его приехать.
- Не сегодня. С меня хватит на сегодня. Да и выгляжу я неважно.
Хиллман искоса взглянул на меня, видимо, сообразив, что нечаянно
обнажил свою подлинную натуру - натуру тщеславного человека, который даже в
такие минуты озабочен тем, как он выглядит, натуру человека, постоянно
живущего под маской.
- У нас не будет другого времени, - твердо заявил я. - Утром на пороге
вашего дома могут появиться Бастиан, шериф и, возможно, прокурор. И вам не
отделаться от них простыми отрицаниями относительно покупки ножа.
- Вы действительно считаете, что нож взял Дик?
- По-моему, против него возникают более серьезные подозрения, чем
против Тома.
Хиллман тяжело поднялся и подошел к телефону на письменном столе.
- Только не говорите, зачем приглашаете его. Он может струсить и
скрыться.
Хиллман набрал номер Леандро, немного подождал и, когда ему ответили,
бодро заговорил в трубку:
- Дик? Ты сказал Элейн, что намерен заскочить к нам сегодня вечером.
Тебя ждать?... Знаю, что поздно... Ты не очень хорошо себя чувствуешь?
Жаль... А в чем дело?.. Жаль, жаль... А может, все же приедешь? Сегодня
вернулся Том. Он захочет встретиться с тобой, да и я с удовольствием повидал
бы тебя... Конечно, можно... Вот и хорошо. Буду ждать... - Хиллман положил
трубку.
- Что с ним?
- Говорит, неважно себя чувствует.
- Болен?
- Депрессия. Но он сразу ободрился, когда я сказал, что Том вернулся.
Скоро придет.
- Вот и отлично. А пока я хочу побеседовать с Томом.
Хиллман подошел к столу и наклонился надо мной. В зеленоватом полумраке
кабинета его лицо казалось расплывчатым, словно он смотрел сквозь толщу
воды.
- Прежде чем вы начнете беседовать с Томом, я хочу сообщить вам
кое-что.
Хиллман умолк. Тщетно прождав несколько секунд, я спросил:
- О Томе?
- О нас обоих. - Хиллман снова заколебался, не сводя с меня
пристального взгляда. - Да нет, пожалуй, я сегодня и так был слишком
откровенен.
- Но не исключено, что другой такой возможности вам не представится, а
быть до конца откровенным вам все равно придется, иного выхода у вас не
окажется.
- Вот тут вы не правы. Кроме меня никто этого не знает.
- Чего "этого"? Вы имеете в виду себя и Тома?
- Вот именно, и давайте прекратим разговор.
Однако я видел, что Хиллман испытывает непреодолимую потребность
поделиться своим секретом. Он топтался около стола, не решая начать, и я
вдруг вспомнил, с каким чувством он говорил о своей любви к Тому.
- Том ваш настоящий сын?
- Да, моя плоть и кровь, - без колебаний подтвердил Хиллман.
- И вы единственный, кому это известно?
- Ну, Кэрол, конечно знала, а позже проговорилась Майку. Она пришла ко
мне после ареста мужа за кражу казенного фотоаппарата и просила что-нибудь
сделать для него. Я обещал, и она, будучи интересной девушкой, отблагодарила
меня... Она подарила мне только одну ночь
- И тем не менее вы утверждаете, что являетесь отцом ее ребенка?
- Утверждаю, Том родился спустя ровно девять месяцев, двенадцатого
декабря.
- Это ничего не доказывает. Его отцом мог быть и Майк Гарли и
кто-нибудь другой.
- Нет и нет. До встречи со мной Кэрол не знала мужчин. В силу какого-то
физического недостатка Майк не мог иметь дел с женщинами. Когда появился
Том, я выразил желание усыновить его, и Майк согласился в обмен на мое
предложение добиться для него не слишком сурового наказания за дезертирство.
- Иными словами, помогли ему избавиться от тюрьмы?
- Да. Как командиру корабля это не представило для меня особой
трудности.
- Мистер Хиллман, но зачем вам потребовалось усыновлять Тома? Почему вы
сразу не взяли сына к себе и не объявили, что это ваш родной сын?
- Вы забываете, что я уже был женат на Элейн, а она не простила бы мне
измены, она же фанатичная пуританка.
- С большими деньгами...
- Не отрицаю, что я нуждался в ее средствах, чтобы начать собственное
дело. Когда мы усыновили Тома, я сказал Элейн, что, по заключению доктора
Вейнтрауба, у меня никогда не будет детей. Я опасался, как бы она не узнала,
что я отец ребенка.
- Может, вы и в самом деле не можете иметь детей?
- Опять... А Том? Если уж на то пошло, бесплоден не я - бесплодна
Элейн.
Мы прошли в гостиную. Хотя Том уже вернулся, казалось, что в доме все
еще царит атмосфера ожидания. Элейн сидела на том же месте, на софе, и
что-то вязала.
- Где Том? - обратился к ней Хиллман. - Все еще наверху?
- Я слышала, как он спускался по черной лестнице. Наверно, миссис Перес
кормит его на кухне. Он, кажется, предпочитает кухню гостиной, чему не
следует удивляться, если вспомнить о его происхождении.
- Может, не будем больше возвращаться к этой теме, а?
С этими словами Хиллман подошел к бару и сделал себе очень крепкий
коктейль. Он не забыл предложить и мне, но я отказался.
- Зачем приходил полицейский? - поинтересовалась Элейн.
- Чтобы задать несколько глупых вопросов, в которые я не желаю вникать.
- Уже двадцать пять лет я слышу одно и то же. Ты не желаешь ни во что
вникать, чтобы не нарушать свой покой. Пусть неспокойно на сердце, пусть
разлагается все вокруг...
- Хоть бы сегодня обойдись без мелодрам!
- Это не мелодрама - трагедия! У нас в доме трагедия, а ты не
желаешь... вникать.
- Знаю, знаю! - спокойно согласился Хиллман, но я видел, что он готов
вот-вот швырнуть бокал ей в лицо. - Я невежда-инженер, я никогда не изучал
философию...
- Ну, с невежеством я еще могу мириться, - ответила Элейн, продолжая
щелкать спицами, - но вот на твои увертки у меня уже не хватает терпения.
Хиллман отпил глоток и неловко взмахнул свободной рукой:
- Боже мой, Элейн! Ну когда ты перестанешь меня пилить?! Сейчас не
время и не место для ссор.
- У тебя всегда нет ни времени, ни места для чего-нибудь серьезного. Ты
никогда не пытался бороться с трудностями.
- Не скажи! Вот и сегодня мы с Арчером по-настоящему порылись в
прошлом.
- В твоем неприглядном прошлом? А я-то считала, что ты занимаешься этим
только со своими любовницами...
К моему облегчению, зазвонил телефон. Хиллман подошел к аппарату,
что-то буркнул, прикрыл трубку рукой и повернулся ко мне:
- Бастиан спрашивает вас. Возьмите трубку в буфетной, а я послушаю
здесь по параллельному аппарату.
Спорить было бесполезно. Я прошел в буфетную и, пока ощупью искал в
темноте телефон, слышал, как в кухне миссис Перес мягким мелодичным голосом
рассказывает Тому о своей родине в штате Синалоа, в Мексике. После журчащего
голоса женщины бас Бастиана показался мне рыком льва.
- Арчер?
- Я.
- Очень хорошо. Я проверял эпизод с поездкой Дика Леандро. В беседе с
его приятельницей, студенткой Кэйти Огильви, выяснилось, что у нее синий
"шевроле", модель нынешнего года. После некоторых отговорок она показала,
что вчера вечером он с ее разрешения брал машину и, судя по спидометру,
наездил около ста миль.
- Вы уверены, что сама Огильви не ездила? Дэли не успел разглядеть как
следует, но с Диком была либо девушка, либо юноша.
- Мисс Огильви с ним не ездила. Она очень рассердилась, когда узнала,
что он возил другую девушку в ее машине.
- Но как она узнала, что Леандро возил именно девушку?
- Эта особа выронила в машине губную помаду в чудесном футляре белого
золота пятьдесят шестой пробы. Кстати, если бы не помада, мисс Огильви вряд
ли призналась бы, что одалживала Леандро машину. Он, очевидно, категорически
запретил ей болтать.
- Но хотя бы объяснил, почему?
- Она знает только, что поездка имела какое-то касательство к похищению
Тома Хиллмана... Так, что берем Леандро? Похоже, парадом командуете вы.
- Он сейчас должен быть здесь. Пожалуй, вам тоже следовало бы приехать.
- Вы говорите так, словно дело идет к завершению.
- Не сомневаюсь.
Бастиан положил трубку и я некоторое время сидел в темноте, размышляя
над делом, общие очертания которого теперь горели перед моим мысленным
взором так же ярко, как лампы мотеля "Дак".
Между тем миссис Перес на кухне продолжала певуче рассказывать Тому о
Синалоа, где протекает так много рек. Ее отец по воскресеньям рыбачит, а
улов распределяет среди соседей, и все они в этот день на завтрак готовят
рыбу.
Том спросил, жив ли еще ее отец. Она радостно ответила, что жив и в
добром здравии, хотя ему уже за восемьдесят.
- Я хотел бы навестить его как-нибудь, - сказал Том.
- Ну что ж, и навестишь.
Я открыл дверь в кухню. Том доедал суп. Миссис Перес с материнской
улыбкой и отсутствующим взглядом склонялась над ним. При моем появлении
женщина выпрямилась и с неприязнью посмотрела на меня.
- Что вам угодно?
- Переговорить с Томом. А вас попросил бы ненадолго оставить нас
вдвоем. - Заметив, что мое предложение пришлось миссис Перес не по душе, я
махнул рукой: - Впрочем, можете остаться. Никаких секретов в этом доме
больше не должно быть.
- Благодарю вас.
Миссис Перес взяла чашку из-под супа, отошла к раковине и открыла кран
с водой. Том с нескрываемой скукой смотрел на меня через стол. Он был
бледен, но теперь уже чист и опрятен.
- Вообще-то мне претит расспрашивать тебя о некоторых подробностях, -
начал я, - но есть вопросы, на которые можешь ответить только ты.
течение всех этих лет вы ломали комедию, а когда я в чем-нибудь нарушал ваши
порядки, вся вина ложилась на меня.
- Но я бы сказал, что все обстояло как раз наоборот, - обрел голос
Хиллман.
- Да? Значит, по-вашему, я снова совершил плохой поступок, бежав от
вас? Ну что ж, наказывайте меня!
- Никто не собирается тебя наказывать, - возразил Хиллман. - Но попытка
убийства - это нечто такое, на что сквозь пальцы не посмотришь.
- Попытка убийства?! - с возмущением воскликнул Том. - Чушь!
- Не смей так разговаривать со мной! - вздернул подбородок Хиллман.
- Или ты опять упрячешь меня в "Забытую лагуну", к этой банде психов?
- Этого я не говорил.
- Верно. Но однажды уже сделал.
- Да, да! - вмешалась Элейн. - Твой отец поступил необдуманно. Давайте
забудем все, пойдем домой и снова станем друзьями.
- Не отец он мне! - упрямо тряхнул головой Том.
- Но друзьями-то мы можем быть, правда? - В голосе миссис Хиллман
прозвучали просительные нотки. - Разве мы не можем забыть плохое,
радоваться, что оно позади и что мы опять вместе?
- Не знаю... Мне бы хотелось куда-нибудь уехать на время, пожить
одному, подумать
- Вздор! - крикнул Хиллман, но тут же пожалел о своей вспышке, подошел
к Тому, положил руку ему на плечо и примирительно заметил: - А знаешь,
пожалуй, это неплохая мысль. Как воспитанные люди, мы вполне можем обо всем
договориться. Помнишь, мы с тобой собирались отправиться в следующем месяце
в наш охотничий домик в Орегоне? Почему бы не ускорить поездку?
Том слушал без всякого интереса. Не дожидаясь его ответа, Элейн взяла
мужа под руку и повела в дом. Мы пошли за ними. У двери нас встретила миссис
Перес. Она ласково поздоровалась с Томом, и он ответил ей довольно сердечно.
Узнав, что Том хочет есть, она бодро умчалась на кухню. В ярко освещенном
холле Хиллман внимательно осмотрел юношу.
- Тебе надо сейчас же подняться к себе, помыться и переменить костюм.
- Сейчас же?
- Это просто пожелание, - миролюбиво отозвался Хиллман. - К нам должен
приехать лейтенант Бастиан из полиции, и мне бы хотелось, чтобы ты больше
походил на себя.
- И он возьмет меня с собой? За этим и едет?
- Нет, насколько это будет зависеть от меня... Знаешь, я, пожалуй,
поднимусь вместе с тобой.
- Я и сам могу переодеться.
- Но надо же посоветоваться, что сказать ему. Зачем без надобности
совать шею в петлю...
- А я скажу ему правду, и все!
Том направился к лестнице. Элейн и Ральф провожали его взглядами, пока
он не скрылся наверху, и некоторое время прислушивались к удаляющимся шагам.
Мы перешли в гостиную. Хиллман достал из бара бутылку, налил себе вина
и с наполненным стаканом вернулся к нам, напоминая выходящего из-за кулис на
авансцену актера.
- Неблагодарные сыновья похожи на зубы змия, - процедил он.
- Если ты пытаешься цитировать из "Короля Лира", - сидя на кушетке,
сухо заметила Элейн, - то следовало бы сказать так:
"Чтобы она могла понять, насколько
Больней, чем быть укушенным змеей,
Иметь неблагодарного ребенка!"
Но твоя цитата не совсем уместна, поскольку Том не мой ребенок. Ты бы
лучше вспомнил слова Эдмонда из той же пьесы:
"Храните, боги, незаконных впредь!"
Хиллман залпом выпил вино и, пошатываясь, несколько раз прошелся по
комнате.
- Почему не едет Бастиан? - раздраженно бросил он. - Скорее бы
отделаться от него... Я ожидал сегодня веером Дика, но он, видимо, нашел
что-то более интересное. До чего же тяжко у нас тут, в доме!
- Это я знаю уже много лет, и уже много лет - ради Тома - делаю вид,
что под этой крышей царят мир и благодать. Забавно, не так ли?
- Не вижу ничего забавного, - буркнул Хиллман.
Ничего забавного не видел и я.
Наконец появился Бастиан. Он вошел в холл с черной металлической
коробкой, был мрачен, и даже новость о том, что Том дома, не улучшила его
настроения.
- Где он?
- Купается, - ответил Хиллман.
- Я должен переговорить с ним. Мне нужны его подробные показания.
- Только не сегодня, лейтенант. Вы же знаете, сколько парень пережил.
- Но он у нас самый важный свидетель.
- Понимаю. Завтра он вам все подробно расскажет.
Бастиан посмотрел на меня. Мы стояли у самых дверей, и Хиллман явно не
собирался пускать его дальше порога.
- Я рассчитывал на лучшее отношение, мистер Хиллман.
- Не читайте мне нотаций, лейтенант! Мой сын дома, и вернулся он не
благодаря вам.
- Вы не совсем правы, - вмешался я. - Мы работаем вместе с лейтенантом
Бастианом, и, надеюсь, наше сотрудничество продолжается.
Хиллман перевел взгляд на меня, и я подумал, что сейчас он выставит за
дверь нас обоих.
- Вы хотите показать нам что-то, лейтенант? - спросил я.
- Да. - Он поднял коробку. - Вы, Арчер, уже видели, а вот видел ли
мистер Хиллман, я не знаю.
- О чем вы толкуете?
- Сейчас узнаете. Мы можем присесть за стол?
Хиллман провел нас в кабинет, усадил за стол и включил лампу под
зеленым абажуром. На стол упало яркое пятно света, а комната и наши лица
погрузились в зеленоватую тень. Бастиан открыл коробку. В ней лежал
охотничий нож с полосатой рукояткой.
У Хиллмана вырвался глубокий вздох.
- Вы узнаете нож? - спросил Бастиан.
- Нет, не узнаю.
- Возьмите его и внимательно осмотрите... Не стесняйтесь, не
стесняйтесь, берите! Отпечатки пальцев с него уже сняты.
Хиллман не пошевелился.
- Этим ножом убит Майк Гарли, - продолжал Бастиан, - и мы почти уверены
- Кэрол Гарли. Возьмите же его в руки, мистер Хиллман!
Хиллман нерешительно вынул нож из коробки и взглянул на марку фирмы на
широком блестящем лезвии.
- Нож, очевидно, хороший, - сказал он, - но я никогда не видел его
прежде.
- И вы согласитесь подтвердить это под присягой?
- Придется. Повторяю, я никогда его раньше не видел.
Бастиан с видом родителя, отнимающего у ребенка опасную игрушку, взял у
него нож.
- Мне не хотелось бы уличать вас во лжи, мистер Хиллман, но скажу, что
у меня есть свидетель, утверждающий обратное. Хозяин магазина спортивных
товаров на улице Нижний Мэйн мистер Боткин утверждает, что именно он продал
его вам.
- Ваш свидетель ошибается. Он принял за меня кого-то другого.
- Исключено. Он хорошо вас знает.
- Но я-то не знаю его!
- Вы известный человек, сэр, вас знают многие, кого не знаете вы. Так
вот, мистер Боткин утверждает, что вы посетили его магазин в начале этого
месяца. Пожалуй, я даже сумею помочь вашей памяти. Покупая нож, вы сказали
мистеру Боткину, что собираетесь съездить вместе с сыном в Орегон. Вы
жаловались мистеру Боткину на распущенность, якобы царящую в "Баре на
этаже", причем, насколько я понимаю, имели в виду тот прискорбный факт, что
там отпускают несовершеннолетним крепкие напитки. Припоминаете такой
разговор?
- Нет, не припоминаю. Ваш Боткин лжет.
- Зачем ему лгать?
- Отправляйтесь к нему и узнайте сами. Я за вас работать не собираюсь.
Хиллман встал, давая понять, что считает разговор оконченным. Но
Бастиан считал иначе.
- Мистер Хиллман, зря вы так. Если вы приобрели нож у мистера Боткина,
сейчас самое время так и сказать. Мы готовы забыть ваши предыдущие "нет".
В поисках поддержки Бастиан взглянул на меня. Я помнил, что сказал мне
Боткин о "Баре на этаже". Хиллман, видимо, в самом деле разговаривал с ним,
и хотя из этого вовсе не следовало, что он купил нож именно у Боткина,
скорее всего так оно и было.
- Мистер Хиллман, настало время выложить все факты, - заявил я.
Хиллман уже окончательно протрезвел. Капельки пота выступили у него на
лбу - казалось, этот разговор, как тяжелый пресс, выжал из него весь
алкоголь.
- Насколько я понимаю, вы обвиняете меня чуть ли не в убийстве? -
взглянул он на Бастиана.
- Нет, не обвиняю, - возразил Бастиан и официальным тоном добавил: -
Разумеется, вы можете не отвечать на вопросы.
Хиллман сердито покачал головой.
- Послушайте, не могли бы мы продолжить этот сеанс утром? У меня
выдалась трудная неделя, хочется отдохнуть и поспать. Я ведь не спал
по-человечески уже с понедельника.
- Я тоже, - заметил Бастиан.
- Вот и вам следует отоспаться. Допрос с пристрастием далеко не лучший
выход из положения.
- Я не допрашиваю вас, тем более с пристрастием.
- А я утверждаю, что допрашиваете! - повысил голос Хиллман. - Вы
принесли мне нож и размахивали им у меня перед лицом. Есть свидетель. - Он,
конечно, имел в виду меня.
- Не будем терять времени на беспредметный спор, - вмешался я. - Нам с
лейтенантом Бастианом нужно кое-что обсудить.
- Только в моем присутствии.
- Пожалуйста.
- Никаких обсуждений, пока я не переговорю с Томом, - твердо заявил
Бастиан.
Хиллман сделал отрицательный жест.
- Вы не будете с ним разговаривать ни сегодня, ни завтра. В конце
концов есть соображения медицинского порядка.
- Вы разве медик?
- В моем распоряжении сколько угодно медиков.
- Не сомневаюсь. Но они есть и у нас.
Некоторое время, с трудом сдерживая бешенство, они молча стояли друг
перед другом, затем Хиллман резко повернулся ко мне:
- Вы хотите что-нибудь сказать лейтенанту перед его уходом?
- Да, хотя вам это не понравится, как не нравится и мне. Вчера вечером
у гостиницы "Барселона" замечен молодой человек в синем "шевроле" последней
модели. Вчера же, как известно, в "Барселоне" убит Майк Гарли. Убит этим
самым ножом. В молодом человеке опознали Дика Леандро.
- Кто опознал? - спросил Бастиан.
- Владелец бензозаправочной станции Бен Дэли.
- Тот, кто убил Сайпа?
- Да.
- Он либо ошибается, либо лжет! - крикнул Хиллман. - Дик ездит в синей
машине, но это "триумф" - маленький автомобиль спортивного типа.
- Но он имеет возможность пользоваться "шевроле"?
- Я не давал ему разрешения. Надеюсь, вы пытаетесь впутать в эту
грязную историю еще и Дика?
- Если он в какой-то мере причастен к ней, мы обязаны знать. Лейтенант,
вы сможете выяснить, где Дик Леандро взял вчера вечером синий "шевроле" - у
Хиллмана, в прокате или попросту украл?
- Постараемся установить.
Хиллман молча слушал нас.
Бастиан с силой захлопнул коробку и вышел, не удостаивая нас взглядом.
Хиллман стоял у раскрытой двери кабинета и наблюдал за ним, пока лейтенант
не пересек холл и не покинул дом. Только тогда он вернулся в комнату и
подошел к стене с фотоснимками.
- Что такое?! - воскликнул он. - Кто-то снял фотографию Дика!
- Ее снял я. Нужно было показать кое-кому.
Я вынул снимок из кармана. Хиллман почти выхватил его у меня.
- Вы не имели права! И вообще, что вы хотите сделать с Диком?
- Добиться правды. О нем.
- Правды? Какой? Славный молодой человек, и только.
- Надеюсь.
- Давайте считать, что вы успешно выполнили все, для чего я вас
нанимал. Не хочу показаться неблагодарным и хорошо заплачу вам. Но я не
поручал вам расследовать эти убийства.
- Иными словами, если я все-таки не брошу расследование, вы ничего мне
не заплатите?
- Разве я так сказал?
- Этого и не требовалось говорить.
Хиллман оперся на стол обеими руками и с мрачным выражением на лице
наклонился ко мне:
- Где вы научились подобным тоном разговаривать со старшими?
- "Старшие" - это кто? Люди с толстым кошельком?
- Предположим.
- Хорошо, я скажу то, что вам давно бы пора услышать. Вы откровенно
попираете все и всякие законы, но учтите: рано или поздно это может
кончиться для вас плохо.
Хиллман иронически сощурился:
- Да? А ведь я могу купить и вас и Бастиана.
- Если только мы продаемся.
Хиллман подскочил ко мне со сжатыми кулаками, но я продолжал спокойно
сидеть. Он отошел, потом снова вернулся.
- Вы считаете, что убийство совершил я?
- Мне не положено заниматься догадками. Однако нож у Боткина купили вы.
- Откуда такая уверенность?
- Я разговаривал с ним.
- Между тем я плачу вам вовсе не за то, чтобы вы собирали улики против
меня.
- Да забудьте вы хоть на время о деньгах! - устало попросил я. -
Давайте поговорим просто, как два обыкновенных человека, оказавшихся в
трудном положении.
Хиллман несколько мгновений размышлял, потом нехотя ответил:
- Ну, ваше-то положение нельзя и сравнивать с моим.
- Вот и рассказывайте, если, конечно, убийства совершили не вы, в
противном случае вам следует говорить со своим адвокатом, и только с ним.
- Никого я не убивал. - Хиллман уселся напротив меня, положил руки на
стол и слегка наклонился в мою сторону. - Да, нож купил я, но признаваться в
этом не намерен. Придется заставить Боткина изменить свои показания.
- Как?
- Его магазин не приносит дохода. Уж я-то знаю, такой же магазин в свое
время держал мой отец в южной части Бостона. Я дам Боткину достаточную
сумму, чтобы он мог бежать в Мексику.
Я не раз сталкивался с подобными фактами, но даже меня поразил холодный
цинизм, с каким Хиллман делился своим замыслом.
- Советую выбросить из головы эту мысль, мистер Хиллман. Вы по-прежнему
хотите противопоставить себя закону, а я уже говорил, что это приведет вас к
гибели.
- Я уже погиб, - с неожиданным спокойствием ответил Хиллман.
- Что вы сделали с ножом? Отдали Дику Леандро?
- Нет.
- Тому?
- Не только отдал, - глухим голосом подтвердил Хиллман, - но в
разговоре с Боткиным упомянул, что покупаю нож для подарка Тому. Бастиан,
наверно, и об этом пронюхал, только помалкивает до поры до времени.
- Вполне возможно. Однако мы не можем утверждать, что Том убил
родителей. У него не было никаких оснований убивать свою мать.
- А Тому и не нужно никаких оснований. Вы просто его не знаете.
- Вы уже не первый раз делаете какие-то странные намеки, но не хотите
рассказать подробнее.
- Подробности не слишком приятные.
- Вот и сегодня вы упоминали о какой-то попытке убийства.
- Это вырвалось у меня случайно.
- Кто кого хотел убить и почему?
- Том грозил Элейн заряженным револьвером, и вовсе не в шутку.
- Это то, что произошло в воскресенье утром и о чем вы все время
умалчивали?
Хиллман кивнул.
- Я вошел в комнату Тома и увидел, что он держит револьвер у виска
Элейн, а она стоит на коленях и умоляет о пощаде. Именно умоляет.
- Он объяснил что-нибудь?
- Ничего. Просто отдал револьвер, и все.
- А жена?
- Жена говорила, что Том пригрозил убить ее, если она не оставит его в
покое. Она зашла к нему предложить поесть, и у него, как обычно, немедленно
начался припадок молчаливой ярости.
- Вы обращались к невропатологу?
- Нет. Есть вещи, которые не следует выносить из семьи.
- Все зависит от семьи.
- Я опасался, что его не примут в "Забытую лагуну", если станет
известно, что с ним случаются приступы буйства.
- Ну и не приняли бы. Не такая уж трагедия.
- Да, но ведь я должен был что-то делать с ним! Что, по-вашему, я
должен делать...
- Обращайтесь за советами не ко мне, а к юристам и невропатологам.
- К юристам?! Вы предполагаете, что это Том убил обоих?
- Не забегайте вперед, мистер Хиллман. Никакие обвинения Тому пока не
предъявлены.
- Ну будут предъявлены! - с фаталистической убежденностью воскликнул
Хиллман.
- Возможно, но давайте порассуждаем. Единственной уликой против него
может служить нож, да и то, уликой сомнительной, если вдуматься. Он,
конечно, не взял его с собой в "Забытую лагуну"?
- Не знаю. Я его не обыскивал.
- Готов поручиться, что это сделали в школе.
Хиллман тряхнул головой:
- Ну, хорошо, Арчер, вы правы - Том не взял с собой нож. Помню, позже,
в тот же день я видел его дома.
- Где?
- У него в комнате, в одном из ящиков комода.
- И вы его не спрятали?
- А почему я должен был его прятать?
- Значит, любой, кто бывает у вас, мог взять его?
- Мог. Не исключая и Тома. Для него не составило бы никакого труда
пробраться в дом после бегства из школы.
- То же самое относится и к Дику Леандро. Ему и не надо пробираться в
дом, он бывает здесь очень часто и в любое время, не так ли?
- Может быть. Но это еще ничего не доказывает.
- Правильно. Однако, если сопоставить этот факт с вчерашним появлением
Дика в "Барселоне", то невольно начинаешь думать о нем. А в общем, уравнение
со многими неизвестными.
- Во всяком случае, Дик не относится к этим "неизвестным", - поспешно
возразил Хиллман.
- Не слишком ли рьяно вы встаете на его защиту?
- Я люблю Дика. А почему бы и нет? Он, в сущности, член нашей семьи.
Кстати, он собирался заглянуть к нам сегодня вечером, хотел о чем-то
посоветоваться. - Хиллман взглянул на часы. - Но теперь уже слишком поздно,
двенадцатый час ночи.
- Попросите его приехать.
- Не сегодня. С меня хватит на сегодня. Да и выгляжу я неважно.
Хиллман искоса взглянул на меня, видимо, сообразив, что нечаянно
обнажил свою подлинную натуру - натуру тщеславного человека, который даже в
такие минуты озабочен тем, как он выглядит, натуру человека, постоянно
живущего под маской.
- У нас не будет другого времени, - твердо заявил я. - Утром на пороге
вашего дома могут появиться Бастиан, шериф и, возможно, прокурор. И вам не
отделаться от них простыми отрицаниями относительно покупки ножа.
- Вы действительно считаете, что нож взял Дик?
- По-моему, против него возникают более серьезные подозрения, чем
против Тома.
Хиллман тяжело поднялся и подошел к телефону на письменном столе.
- Только не говорите, зачем приглашаете его. Он может струсить и
скрыться.
Хиллман набрал номер Леандро, немного подождал и, когда ему ответили,
бодро заговорил в трубку:
- Дик? Ты сказал Элейн, что намерен заскочить к нам сегодня вечером.
Тебя ждать?... Знаю, что поздно... Ты не очень хорошо себя чувствуешь?
Жаль... А в чем дело?.. Жаль, жаль... А может, все же приедешь? Сегодня
вернулся Том. Он захочет встретиться с тобой, да и я с удовольствием повидал
бы тебя... Конечно, можно... Вот и хорошо. Буду ждать... - Хиллман положил
трубку.
- Что с ним?
- Говорит, неважно себя чувствует.
- Болен?
- Депрессия. Но он сразу ободрился, когда я сказал, что Том вернулся.
Скоро придет.
- Вот и отлично. А пока я хочу побеседовать с Томом.
Хиллман подошел к столу и наклонился надо мной. В зеленоватом полумраке
кабинета его лицо казалось расплывчатым, словно он смотрел сквозь толщу
воды.
- Прежде чем вы начнете беседовать с Томом, я хочу сообщить вам
кое-что.
Хиллман умолк. Тщетно прождав несколько секунд, я спросил:
- О Томе?
- О нас обоих. - Хиллман снова заколебался, не сводя с меня
пристального взгляда. - Да нет, пожалуй, я сегодня и так был слишком
откровенен.
- Но не исключено, что другой такой возможности вам не представится, а
быть до конца откровенным вам все равно придется, иного выхода у вас не
окажется.
- Вот тут вы не правы. Кроме меня никто этого не знает.
- Чего "этого"? Вы имеете в виду себя и Тома?
- Вот именно, и давайте прекратим разговор.
Однако я видел, что Хиллман испытывает непреодолимую потребность
поделиться своим секретом. Он топтался около стола, не решая начать, и я
вдруг вспомнил, с каким чувством он говорил о своей любви к Тому.
- Том ваш настоящий сын?
- Да, моя плоть и кровь, - без колебаний подтвердил Хиллман.
- И вы единственный, кому это известно?
- Ну, Кэрол, конечно знала, а позже проговорилась Майку. Она пришла ко
мне после ареста мужа за кражу казенного фотоаппарата и просила что-нибудь
сделать для него. Я обещал, и она, будучи интересной девушкой, отблагодарила
меня... Она подарила мне только одну ночь
- И тем не менее вы утверждаете, что являетесь отцом ее ребенка?
- Утверждаю, Том родился спустя ровно девять месяцев, двенадцатого
декабря.
- Это ничего не доказывает. Его отцом мог быть и Майк Гарли и
кто-нибудь другой.
- Нет и нет. До встречи со мной Кэрол не знала мужчин. В силу какого-то
физического недостатка Майк не мог иметь дел с женщинами. Когда появился
Том, я выразил желание усыновить его, и Майк согласился в обмен на мое
предложение добиться для него не слишком сурового наказания за дезертирство.
- Иными словами, помогли ему избавиться от тюрьмы?
- Да. Как командиру корабля это не представило для меня особой
трудности.
- Мистер Хиллман, но зачем вам потребовалось усыновлять Тома? Почему вы
сразу не взяли сына к себе и не объявили, что это ваш родной сын?
- Вы забываете, что я уже был женат на Элейн, а она не простила бы мне
измены, она же фанатичная пуританка.
- С большими деньгами...
- Не отрицаю, что я нуждался в ее средствах, чтобы начать собственное
дело. Когда мы усыновили Тома, я сказал Элейн, что, по заключению доктора
Вейнтрауба, у меня никогда не будет детей. Я опасался, как бы она не узнала,
что я отец ребенка.
- Может, вы и в самом деле не можете иметь детей?
- Опять... А Том? Если уж на то пошло, бесплоден не я - бесплодна
Элейн.
Мы прошли в гостиную. Хотя Том уже вернулся, казалось, что в доме все
еще царит атмосфера ожидания. Элейн сидела на том же месте, на софе, и
что-то вязала.
- Где Том? - обратился к ней Хиллман. - Все еще наверху?
- Я слышала, как он спускался по черной лестнице. Наверно, миссис Перес
кормит его на кухне. Он, кажется, предпочитает кухню гостиной, чему не
следует удивляться, если вспомнить о его происхождении.
- Может, не будем больше возвращаться к этой теме, а?
С этими словами Хиллман подошел к бару и сделал себе очень крепкий
коктейль. Он не забыл предложить и мне, но я отказался.
- Зачем приходил полицейский? - поинтересовалась Элейн.
- Чтобы задать несколько глупых вопросов, в которые я не желаю вникать.
- Уже двадцать пять лет я слышу одно и то же. Ты не желаешь ни во что
вникать, чтобы не нарушать свой покой. Пусть неспокойно на сердце, пусть
разлагается все вокруг...
- Хоть бы сегодня обойдись без мелодрам!
- Это не мелодрама - трагедия! У нас в доме трагедия, а ты не
желаешь... вникать.
- Знаю, знаю! - спокойно согласился Хиллман, но я видел, что он готов
вот-вот швырнуть бокал ей в лицо. - Я невежда-инженер, я никогда не изучал
философию...
- Ну, с невежеством я еще могу мириться, - ответила Элейн, продолжая
щелкать спицами, - но вот на твои увертки у меня уже не хватает терпения.
Хиллман отпил глоток и неловко взмахнул свободной рукой:
- Боже мой, Элейн! Ну когда ты перестанешь меня пилить?! Сейчас не
время и не место для ссор.
- У тебя всегда нет ни времени, ни места для чего-нибудь серьезного. Ты
никогда не пытался бороться с трудностями.
- Не скажи! Вот и сегодня мы с Арчером по-настоящему порылись в
прошлом.
- В твоем неприглядном прошлом? А я-то считала, что ты занимаешься этим
только со своими любовницами...
К моему облегчению, зазвонил телефон. Хиллман подошел к аппарату,
что-то буркнул, прикрыл трубку рукой и повернулся ко мне:
- Бастиан спрашивает вас. Возьмите трубку в буфетной, а я послушаю
здесь по параллельному аппарату.
Спорить было бесполезно. Я прошел в буфетную и, пока ощупью искал в
темноте телефон, слышал, как в кухне миссис Перес мягким мелодичным голосом
рассказывает Тому о своей родине в штате Синалоа, в Мексике. После журчащего
голоса женщины бас Бастиана показался мне рыком льва.
- Арчер?
- Я.
- Очень хорошо. Я проверял эпизод с поездкой Дика Леандро. В беседе с
его приятельницей, студенткой Кэйти Огильви, выяснилось, что у нее синий
"шевроле", модель нынешнего года. После некоторых отговорок она показала,
что вчера вечером он с ее разрешения брал машину и, судя по спидометру,
наездил около ста миль.
- Вы уверены, что сама Огильви не ездила? Дэли не успел разглядеть как
следует, но с Диком была либо девушка, либо юноша.
- Мисс Огильви с ним не ездила. Она очень рассердилась, когда узнала,
что он возил другую девушку в ее машине.
- Но как она узнала, что Леандро возил именно девушку?
- Эта особа выронила в машине губную помаду в чудесном футляре белого
золота пятьдесят шестой пробы. Кстати, если бы не помада, мисс Огильви вряд
ли призналась бы, что одалживала Леандро машину. Он, очевидно, категорически
запретил ей болтать.
- Но хотя бы объяснил, почему?
- Она знает только, что поездка имела какое-то касательство к похищению
Тома Хиллмана... Так, что берем Леандро? Похоже, парадом командуете вы.
- Он сейчас должен быть здесь. Пожалуй, вам тоже следовало бы приехать.
- Вы говорите так, словно дело идет к завершению.
- Не сомневаюсь.
Бастиан положил трубку и я некоторое время сидел в темноте, размышляя
над делом, общие очертания которого теперь горели перед моим мысленным
взором так же ярко, как лампы мотеля "Дак".
Между тем миссис Перес на кухне продолжала певуче рассказывать Тому о
Синалоа, где протекает так много рек. Ее отец по воскресеньям рыбачит, а
улов распределяет среди соседей, и все они в этот день на завтрак готовят
рыбу.
Том спросил, жив ли еще ее отец. Она радостно ответила, что жив и в
добром здравии, хотя ему уже за восемьдесят.
- Я хотел бы навестить его как-нибудь, - сказал Том.
- Ну что ж, и навестишь.
Я открыл дверь в кухню. Том доедал суп. Миссис Перес с материнской
улыбкой и отсутствующим взглядом склонялась над ним. При моем появлении
женщина выпрямилась и с неприязнью посмотрела на меня.
- Что вам угодно?
- Переговорить с Томом. А вас попросил бы ненадолго оставить нас
вдвоем. - Заметив, что мое предложение пришлось миссис Перес не по душе, я
махнул рукой: - Впрочем, можете остаться. Никаких секретов в этом доме
больше не должно быть.
- Благодарю вас.
Миссис Перес взяла чашку из-под супа, отошла к раковине и открыла кран
с водой. Том с нескрываемой скукой смотрел на меня через стол. Он был
бледен, но теперь уже чист и опрятен.
- Вообще-то мне претит расспрашивать тебя о некоторых подробностях, -
начал я, - но есть вопросы, на которые можешь ответить только ты.