твидовом костюме. Я ожидал хотя бы простого извинения, но он даже не заметил
меня. Высокого роста, с седыми волосами, упитанный и, несомненно, тщательно
следящий за своей внешностью, он был, вероятно, красив. Сейчас его лицо
выражало глубокую озабоченность.
Человек в твидовом костюме быстро прошел в административное здание, я
последовал за ним и застал за жаркой перепалкой с секретаршей Спонти.
- Извините, мистер Хиллман, - твердила она, - но доктор Спонти занят, и
я не могу входить в кабинет.
- А я требую, чтобы вы доложили обо мне, - резко возражал Хиллман.
- Еще раз извините, но вам придется подождать.
- Я не могу ждать! Мой сын в руках преступников, и они вымогают у меня
деньги!
- Это правда? - с заблестевшими глазами воскликнула секретарша.
- Я не умею лгать.
Девушка извинилась и проскользнула в кабинет Спонти, тщательно прикрыв
за собой дверь. Я представился Хиллману и сказал:
- Доктор Спонти поручил мне найти вашего сына. Я хотел бы поговорить с
вами. Вы не возражаете?
- Пожалуйста.
Хиллман вяло пожал мне руку, и я почувствовал, что он дрожит.
- Вы только что сказали о каких-то преступниках и о вымогательстве...
- Да, да, да! - закивал Хиллман, не сводя взгляда с двери кабинета
Спонти. - Ну что она так долго?!
- Это не имеет значения. Если ваш сын похищен, Спонти вам не поможет,
теперь дело за полицией.
- Ни в коем случае! Полиция ничего не должна знать. Я получил указание
не вмешивать полицию. - Он впервые взглянул на меня и с нескрываемым
подозрением спросил: - Вы не оттуда?
- Я уже объяснил вам, что работаю частным детективом и лишь час назад
приехал из Лос-Анджелеса. Как вы узнали о похищении Тома и кто дал вам
указание не обращаться в полицию?
- Один из преступников. Он позвонил мне и предупредил, чтобы я никому
ничего не рассказывал, в противном случае Том никогда не вернется домой.
- Так и сказал?
- Да.
- И все?
- Нет. Заявил, что сообщат, где находится Том, если получат деньги.
- Сколько?
- Двадцать пять тысяч долларов.
- Они уже у вас?
- Будут к полудню. Перед поездкой сюда я побывал у своего брокера и
распорядился продать некоторые из акций.
- Завидная оперативность, мистер Хиллман! Однако я все же не пойму, что
привело вас сюда.
- Не верю я тем, кто тут работает! - Хиллман понизил голос. - Мне не
дает покоя мысль, что Тома выманили отсюда с помощью одного из здешних
сотрудников, и теперь дирекция пытается спрятать концы в воду.
- Сомнительно. Я уже беседовал с воспитателем Тома. В субботу вечером у
него произошла стычка с вашим сыном, а позже Том разрезал сетку на окне и
перебрался через ограду. Один из воспитанников более или менее определенно
подтвердил это.
- Вряд ли кто из воспитанников осмелится опровергнуть версию дирекции.
- Ну, воспитанник, которого я имею в виду, осмелился... Если ваш сын
похищен, это произошло после бегства отсюда... Скажите, Том никогда не
подвергался уголовному преследованию?
- Вы с ума сошли!
- Говорят, он украл машину.
- Это Спонти проболтался? Он не имел права!
- Я узнал из других источников. Ребята, которые решаются на кражу
машин, обычно уже не раз вступали в конфликт с законом, подвизаясь,
например, в бандах несовершеннолетних преступников и...
- Том не крал машины, - нервно перебил Хиллман, избегая смотреть на
меня. - Он позаимствовал ее у соседа и по чистой случайности разбил. Это его
страшно расстроило...
Хиллман тоже был до того расстроен, что у него не хватало ни слов, ни
дыхания - он открывал и закрывал рот как выхваченная из воды рыба.
- Ну и что же вы должны сделать с двадцатью пятью тысячами? -
поинтересовался я. - Держать в готовности до получения новых указаний?
Хиллман угрюмо кивнул. Только теперь я увидел, что в двери своего
кабинета стоит доктор Спонти. Когда он появился и что слышал из нашего
разговора, я не знал. Обнаружив, что его заметили, он вышел в приемную в
сопровождении секретарши и какого-то человека с длинным, худым лицом.
- О каком похищении шла речь? - крикливо осведомился он, но спохватился
и уже другим тоном проговорил: - Мне очень жаль, мистер Хиллман...
- Боюсь, вам придется пожалеть еще больше! - прорычал Хиллман. - Я хочу
знать, кто взял отсюда моего сына, при каких обстоятельствах и с чьего
согласия.
- Ваш сын, мистер Хиллман, покинул нас по собственной воле.
- И вы снимаете с себя всякую ответственность, не так ли?
- Нет, не так. Во-первых, я поручил мистеру Арчеру начать розыски
вашего сына, а во-вторых, мы вот советовались сейчас с нашим инспектором
мистером Скэрри.
Худой мужчина церемонно поклонился. На его почти лысой голове лежали,
как приклеенные, несколько прядей черных волос.
- Да, да! - кивнул он. - И прежде всего решили вернуть вам деньги,
которые вы внесли на прошлой неделе. Вот чек.
Он протянул Хиллману полоску желтой бумаги. Хиллман схватил ее, скомкал
и швырнул обратно. Ударившись в плоскую грудь Скэрри, комочек свалился на
пол. Я поднял его. Это был чек на две тысячи долларов.
Хиллман круто повернулся и выбежал из комнаты. Я устремился за ним, не
ожидая, пока Спонти откажется от моих услуг, и остановил Хиллмана уже в тот
момент, когда он садился в машину.
- Куда вы едете?
- Домой. Моя жена плохо себя чувствует.
- Разрешите довезти вас?
- Ни в коем случае, если вы человек Спонти!
- Я ничей, сам по себе. Спонти поручил мне найти вашего сына, и я
намерен выполнить поручение, если вы и миссис Хиллман окажете мне
содействие.
- Что мы должны сделать?
- Рассказать, что представляет собой ваш сын, кто его приятели, где он
бывал и...
- Зачем все это нужно теперь? Том в руках гангстеров, они требуют
выкуп, и я готов его уплатить.
- Все может быть не так просто, как вам кажется, - сказал я. - Но тут
не место для подобного разговора.
Хиллман вышел из такси и расплатился с шофером.
- Кстати, о деньгах, - сказал я, усаживаясь за руль своей машины и
приглашая Хиллмана занять место рядом. - Надеюсь, вы все же не станете
выбрасывать две тысячи долларов, а? - Я расправил чек и передал его
Хиллману.
Положив чек в бумажник, Хиллман вдруг громко застонал, закрыл лицо
руками и беспомощно прислонился головой к ветровому стеклу.
- Я не должен был отдавать Тома в эту школу, - спустя некоторое время
проговорил он.
- Слезами горю не поможешь.
- А я и не плачу. - Хиллман выпрямился; глаза у него действительно были
сухие.
- Мистер Хиллман, я не спросил, где вы живете.
- В Эль Ранчо. Поезжайте по направлению к городу, я покажу вам
кратчайший путь.
Из будки, ковыляя, вышел привратник. Мы обменялись приветствиями, и он
открыл ворота. Выполняя указания Хиллмана, я повел машину по дороге,
пересекавшей заросшую тростником равнину. Мы миновали бывший пустырь,
застроенный большими домами и университетскими общежитиями, и поехали вдоль
аэродрома, с которого взлетал самолет.
Взглянув на Хиллмана, я заметил у него на лице такое выражение, будто
он сожалеет, что не сидит в этом самолете.
- Скажите, почему вы решили поместить сына в заведение Спонти?
- Я боялся за него, мне все время казалось, что он вот-вот окажется
замешанным в какое-нибудь грязное дело, - медленно ответил Хиллман. - Я
надеялся, что в "Забытой лагуне" его направят на путь истинный и вскоре он
сможет снова учиться в средней школе, которую должен закончить в этом году.
- Уточните, пожалуйста, что значит "грязное дело". Кража машины?
- Ну, это лишь один из факторов, хотя кражи, как таковой, не было, я
уже объяснял.
- Упомянули, но не объяснили.
- Он взял машину Рии Карлсон - она и ее муж Джей живут рядом с нами.
Оставлять на ночь новую машину на открытой стоянке, да еще с ключом от
зажигания, - все равно что пригласить кого-то воспользоваться ею для
увеселительной поездки. Я так им и заявил. Джей, не сомневаюсь, согласился
со мной, если бы не имел зуб на Тома и если бы Том не разбил машину. Правда,
она была застрахована, но они все же нашли нужным устроить скандал.
- Машина серьезно повреждена?
- Совершенно разбита. Уж не знаю, как Том ухитрился перевернуть ее, не
получив даже царапины.
- Куда он ехал?
- Возвращался домой, и почти у самого дома... Я покажу вам место.
- Откуда он возвращался?
- Не знаю. Его не было всю ночь, но он не захотел сказать, где
пропадал.
- Когда это произошло?
- В предпоследнюю субботу. Полицейские привели его домой часов в шесть
утра и посоветовали сейчас же вызвать врача. Никаких повреждений у него не
обнаружили, но Том вел себя, словно помешанный, и пришел в ярость, когда я
попытался расспросить, где он провел ночь. В таком состоянии я его еще не
видел. Он всегда радовал меня своей уравновешенностью, а тут вдруг заявил,
что я не имею права вмешиваться в его жизнь, что я вовсе не его отец, и так
далее и тому подобное. К сожалению, я не сдержался и ударил его, он
повернулся ко мне спиной и вообще перестал разговаривать.
- Он был пьян?
- Не думаю... Нет, не был, я бы почувствовал запах вина.
- А как с наркотиками?
- Исключено.
- Доктор Спонти утверждает, что ваш сын как-то по-особенному реагировал
на транквилизаторы. Обычно так реагируют наркоманы-хроники.
- Мой сын не употреблял наркотиков.
- У нас многие подростки становятся заядлыми наркоманами, а родители
узнают об этом последними.
- Нет и нет! - вспылил Хиллман. - Я же сказал! Скорее всего, на Тома
подействовал инцидент, который произошел утром в воскресенье...
Я помолчал, прислушиваясь к шелесту "дворников" на ветровом стекле. На
обочине дороги показался бело-зеленый указатель с надписью "Эль Ранчо".
- Через четверть мили свернете, - заметил Хиллман таким тоном, словно
был рад случаю отвлечься от темы нашего разговора.
Я сбавил ход машины и как можно равнодушнее спросил:
- А что произошло в воскресенье утром?
- Ничего. Это к делу не относится.
- Как знать!
Хиллман лишь плотнее сжал губы.
- Вы говорили, что Карлсоны имеют зуб на Тома?
- Говорил.
- За что же?
- Том очень дружил с дочерью Карлсонов Стеллой, а Джею и Рие это не
нравилось... Во всяком случае, не нравилось Рие, как и моей жене Элейн.
Я свернул с шоссе на подъездную аллею. За высокими каменными воротами
она переходила в обрамленную пальмами дорогу, пересекавшую участок из конца
в конец. Эль Ранчо оказалось одним из тех богатых поместий, владельцам
которых вроде бы не полагалось испытывать какие-либо неприятности.
После поворота дорога пошла вдоль площадки для гольфа. Хиллман показал
мне довольно глубокую рытвину с еще не успевшей подсохнуть землей. Над
рытвиной высилась сосна с полузатянутым желтой смолой шрамом на стволе.
- Вот здесь все и случилось. Я остановил машину.
- Он объяснил вам, как произошла авария?
Хиллман сделал вид, что не слышал вопроса. Вокруг незаметно было
никакого движения, лишь на площадке для гольфа маячили фигуры четырех
энтузиастов этой игры, которые, как видно, приходили сюда в любую погоду.
- Что-то не вижу следов торможения или юза, - заметил я. - Ваш сын
хорошо водит машину?
- Неплохо. Я сам его обучал. В последние годы я стал меньше уделять
внимания делам своей фирмы, отчасти потому, что хотел... как бы сказать...
любоваться возмужанием сына.
Слова Хиллмана произвели на меня довольно странное впечатление. Если
Хиллман действительно хотел "любоваться" возмужанием сына, непонятно, почему
он отправил его в "Забытую лагуну" после первого же проступка. А может, и до
этого Том совершал нечто предосудительное, о чем отец предпочитает
умалчивать?
Один из игроков в гольф увидел нас и приветственно помахал рукой.
Хиллман ответил небрежным жестом и поспешил забраться в машину. Казалось, он
остался недоволен тем, что его заметили на месте происшествия.
- Буду откровенен, - заговорил я, как только мы тронулись с места, - и
хочу рассчитывать на взаимную откровенность. "Забытая лагуна" не школа, а
скорее колония для подростков с нарушенной психикой и для несовершеннолетних
преступников. Мне все же непонятно, почему вы отправили туда Тома.
- В его же интересах. Наш добрый сосед Карлсон пригрозил, что подаст на
него в суд за кражу машины.
- Ну и что тут страшного? Если Том впервые совершил проступок, он
отделался бы условным осуждением. Это действительно его первый проступок?
- Разумеется.
- Тогда чего же вы опасались?
- Я не... - начал было Хиллман, но замолчал, либо не желая лгать, либо
понимая, что я все равно ему не поверю.
- Ну хорошо. Что делал Том утром в воскресенье?
- Ничего особенного.
- И это "ничего" так подействовало на вас, что вы не хотите даже
говорить о нем?
- Правильно. Не хочу говорить ни с вами, ни с кем-либо другим. Все, что
произошло, или... или могло произойти в то воскресенье, теряет значение в
свете последних событий. Мой сын похищен. Он беспомощная жертва гангстеров,
понимаете?
Вот в этом я как раз сомневался. Двадцать пять тысяч долларов -
огромная сумма для меня, но не для Хиллмана. Если Том действительно попал в
руки профессиональных преступников, они потребовали бы все, что Хиллман в
состоянии заплатить.
- Мистер Хиллман, сколько денег вы могли бы собрать в случае
необходимости?
Он бросил на меня быстрый взгляд:
- Не понимаю.
- Похитители, требуя выкуп, обычно называют максимальную сумму - все,
что может дать тот, с кем они ведут переговоры. Я пытаюсь понять, не
изменили ли преступники своему правилу на этот раз. Мне кажется, вы могли бы
уплатить не двадцать пять тысяч долларов, а гораздо больше.
- Мог бы. С помощью жены.
Подъездная аллея огибала площадку перед домом Хиллмана и терялась на
пологой, поросшей дубами возвышенности. Дом представлял собой старинный
особняк с белыми оштукатуренными стенами, окнами, украшенными металлическими
виньетками, и крышей из красной черепицы, тускло поблескивавшей сквозь сетку
дождя. Перед домом на круглой площадке стоял черный "кадиллак".
- Утром я собирался сам вести машину, - заметил Хиллман, - но понял,
что при моем состоянии это было бы рискованно. Спасибо, что подвезли.
Последняя фраза прозвучала как предложение отправляться восвояси.
Хиллман начал подниматься по ступенькам крыльца, и я, решив, что сейчас не
время проявлять возмущение, последовал за ним и проскользнул в дом до того,
как он захлопнул дверь.
Поджидая мужа, миссис Хиллман сидела в массивном кресле, отчего
показалась мне еще более худой, чем в действительности. Ее ноги в туфлях из
змеиной кожи не доставали начищенного кафельного пола. Худенькая блондинка
лет сорока, с тщательно наложенной косметикой, она напоминала никому не
нужную, брошенную куклу. Зеленое платье вовсе не шло к зеленоватому же
оттенку ее лица.
- Элейн?
Продолжая неподвижно сидеть с опущенными на колени руками, миссис
Хиллман взглянула на мужа, потом поверх его головы на огромную, кованого
железа люстру, подвешенную на цепи к потолку где-то на высоте второго этажа.
Из металлических листьев, словно недозрелые фрукты, торчали лампочки.
- Да не стой же ты под люстрой! - вдруг обратилась она к мужу. - Я
всегда боюсь, что она упадет. Ты бы лучше снял ее, Ральф.
- Но ты же сама подала мысль повесить ее здесь!
- Но это было так давно. Тогда мне казалось, что без нее тут будет
как-то пусто.
- Ты была права. Поэтому-то ее и не нужно снимать. Не бойся, люстра
хорошо закреплена. - Он подошел к жене и прикоснулся к ее голове. - У тебя
влажный лоб. В твоем состоянии тебе не следовало бы выходить из дому.
- Я только прошлась по аллее, хотела встретить тебя. Почему ты так
долго?
- Это от меня не зависело.
Миссис Хиллман схватила руку мужа и прижала к груди:
- Ты узнал что-нибудь?
- Придется потерпеть. Я договорился о деньгах, и Дик Леандро привезет
их во второй половине дня. А пока будем ждать телефонного звонка.
- Это такой кошмар - ждать!
- Знаю. Постарайся думать о чем-нибудь другом.
- О чем другом можно сейчас думать?!
- О многом. - По-моему, он и сам не знал, о чем, и потому поспешил
переменить тему: - Тебе вредно сидеть здесь, в холодной комнате. Ты можешь
снова наградить себя воспалением легких.
- Ральф, люди не награждают этим сами себя.
- Не будем спорить, давай перейдем в другую гостиную и я дам тебе вина.
Хиллман наконец-то вспомнил обо мне и пригласил присоединиться к ним,
но жене так и не представил. Возможно, с его точки зрения, я не заслуживал
такой чести, а возможно, он не хотел, чтобы я вступал в разговоры с его
женой. Чувствуя себя несколько задетым, я, однако, поднялся вслед за ними по
трем кафельным ступеням в комнату поменьше, с горячим камином. Элейн стала
спиной к огню, а Хиллман направился к устроенному в нише бару.
- Я вовсе не собираюсь узурпировать самое теплое местечко у камина, -
заговорила миссис Хиллман, протягивая мне холодную как лед руку. - Вы из
полиции? А я думала, мы обойдемся без ее помощи.
- Я частный детектив. Моя фамилия Лу Арчер.
- Что ты будешь пить, дорогая? - обратился к жене Хиллман.
- Абсент.
- А он не вреден тебе при твоем состоянии?
- В нем есть полынь, и это как раз соответствует моему настроению. Но я
согласна и на капельку виски.
- А вы, мистер Арчер?
Я тоже согласился на виски, мне просто необходимо было выпить - чета
Хиллманов уже начинала меня нервировать. Они так дружно демонстрировали свою
озабоченность, что это начинало походить на спектакль, в котором два актера
разыгрывают перед единственным зрителем наспех придуманную трагедию.
Хиллман вернулся с тремя высокими бокалами на подносе, поставил его на
низенький столик перед нами, потом нагнулся и небольшой кочергой помешал в
камине дрова. Взметнувшееся пламя со свистом устремилось в трубу, и его
пляшущие блики на мгновение превратили лицо Хиллмана в красную яростную
маску.
- Мистер Арчер, нам очень дорог наш сын, - снова заговорила миссис
Хиллман. - Вы поможете вернуть его домой?
- Попытаюсь. Но расскажите о нем как можно подробнее.
Лишенное всякого выражения лицо женщины оживилось.
- Нет! - остановил жену Хиллман и повернулся ко мне: - Я не разрешаю
вам сейчас расспрашивать Элейн.
- Но у меня пока весьма смутное представление о вашем сыне, а я пытаюсь
понять, куда он мог отправиться вчера и как попал в руки шантажистов.
- Я не знаю, куда он отправился вчера, - заявила миссис Хиллман.
- И я не знаю, - добавил Хиллман. - А если бы знал, вчера же поехал бы
за ним.
- Что ж, начнем искать. Надеюсь, у вас найдется фотография сына?
Хиллман вышел в соседнюю комнату. Шторы на ее окнах были опущены, в
комнате царил полумрак, но я все же разглядел очертания большого рояля с
откинутой крышкой. Хиллман вернулся с большой фотографией в серебряной
рамке. Взглянув на снимок, я сразу отметил большое сходство между отцом и
сыном. В черных умных глазах юноши горел мятежный огонек.
- Я могу вынуть карточку из рамки? И вообще хотелось бы иметь
фотографию поменьше: эту не слишком-то удобно носить с собой.
- У меня наверху, на туалетном столике, есть фотография поменьше, я
сейчас принесу, - поднялась Элейн Хиллман.
- Может, мне пойти вместе с вами? Для пользы дела следовало бы
осмотреть комнату Тома.
- Осмотреть можете, обыскивать запрещаю, - заявил Хиллман.
- Почему?
- Хотя бы потому, что я просто не хочу. Том даже сейчас имеет право
рассчитывать на то, что посторонние не будут вмешиваться в его личную жизнь.
Мы поднялись втроем, настороженно посматривая друг на друга. Хиллман
явно боялся, что я могу что-то найти в комнате. Спросить его об этом я не
рискнул. Сейчас он держался более или менее спокойно, однако мог в любую
минуту взорваться и вышвырнуть меня вон.
Хиллман не спускал с меня глаз, пока я быстро осматривал просторную
комнату Тома. Ее обстановку составляли несколько шкафов, стульев, стол,
кровать - вещи на вид простые, но ручной работы и, несомненно, дорогие; на
столике рядом с кроватью стоял ярко-красный телефон, а на стенах в
геометрическом порядке были развешены гравюры с изображением парусных судов
и несколько эстампов. На стульчике с кожаным сиденьем лежал раскрытый альбом
нот, основательно потрепанный.
- Мистер Хиллман, Том играл на рояле?
- Очень хорошо. Он занимался музыкой десять лет. Однако ему
захотелось...
- К чему вспоминать все это! - недовольно прервала Элейн.
- Что "все это"? - спросил я. - Получить от вас нужные сведения - все
равно что пытаться выжать воду из камня.
- А я и чувствую себя безжизненным камнем, - со слабой гримасой
отозвалась Элейн. - Вряд ли сейчас уместно вспоминать домашние ссоры.
- Мы не ссорились, - возразил муж. - Был, правда, случай, когда мы с
Томом не могли сразу договориться, нов конце концов он сделал по-моему.
- Понятно. Ну, а где он бывал вне дома?
Элейн и Ральф Хиллман обменялись взглядами, словно спрашивали друг
друга: "А в самом деле, где?" Громкий звонок телефона прервал их немой
диалог. Миссис Хиллман вздрогнула, фотография выпала у нее из рук, и она
испуганно прижалась к мужу.
- Звонят не нам, - поспешил заявить Хиллман. - Это личный телефон Тома.
- Ответить? - спросил я.
- Если хотите.
Я присел на кровать и поднял трубку.
- Да?
- Том? - послышался высокий девичий голос. - Это ты?
- Кто его спрашивает?
Девушка издала какое-то невнятное восклицание и положила трубку.
- Не то девушка, не то молодая женщина, - сообщил я. - Хотела
поговорить с Томом.
- Ничего удивительного, - откликнулась миссис Хиллман, и в ее тоне
явственно послышались какие-то злобные нотки. - Это, несомненно, Стелла
Карлсон. Она звонит уже целую неделю.
- И всегда вот так же бесцеремонно бросает трубку?
- Да нет. Вчера, например, я довольно долго разговаривала с ней. Она
засыпала меня вопросами, но я, естественно, отказалась отвечать. Мне
хотелось знать, не видела ли она Тома, и она сказала, что не видела.
- Стелла знает, что произошло?
- Надеюсь, что нет, - вместо жены ответил Хиллман. - Мы должны всячески
избегать огласки.
Я поднялся и подобрал фотографию. Элейн Хиллман, пошатываясь, подошла к
кровати и принялась поправлять помятое мною покрывало. Видимо, все в этой
комнате должно было сохраняться в идеальном порядке, иначе божество
разгневается и никогда сюда не вернется. Потом она бросилась на кровать
лицом вниз и замерла.
Мы с Хиллманом тихонько вышли из комнаты и спустились в гостиную, где
нам предстояло ждать решающий телефонный звонок. Телефон стоял в нише бара,
а параллельный аппарат, по которому я мог слушать разговор, в буфетной. В
нее проходили через комнату с роялем и столовую, показавшуюся мне такой же
унылой, как запущенный музейный зал. Здесь, в столовой, особенно ощущалось
прошлое - словно сильный запах, происхождение которого вы не могли
определить. Казалось, сама архитектура дома с его массивными, потемневшими
от времени балками, толстыми стенами и окнами в глубоких нишах вынуждала
хозяина чувствовать себя феодальным лордом, хотя Хиллман в роли
средневекового гидальго выглядел как маскарадная маска в нелепом костюме.
Наверно, и он и его жена даже при Томе чувствовали себя неуютно в этом
громадном доме.
В гостиной, сидя перед затухающим камином, я получил возможность задать
Хиллману еще несколько вопросов. Хозяев дома обслуживали двое слуг - муж и
жена Перес; они ухаживали за Томом чуть не со дня его рождения. Миссис
Перес, вероятно, была сейчас на кухне, а ее муж уехал в Мексику навестить
родственников.
- Вам точно известно, что он в Мексике?
- Как вам сказать... Его жена получила от него открытку из Синалов. Во
всяком случае, чета Перес предана нам и Тому. Они работают у нас с тех пор,
как мы приобрели этот дом.
- Когда это было?
- Лет шестнадцать назад. Мы переехали сюда втроем, как только меня
демобилизовали из военно-морского флота. Вместе с одним инженером мы
основали здесь фирму "Технические новинки" и вскоре поставили дело на
широкую ногу, снабжая военное ведомство и Национальное управление по
аэронавтике и исследованию космического пространства некоторыми деталями.
Недавно я получил возможность значительно сократить объем своей работы в
фирме.
- Но вы еще довольно молоды, мистер Хиллман, чтобы устраняться от дел.
- Я остался председателем правления и бываю там несколько раз в неделю.
Я много играю в гольф, часто охочусь, занимаюсь парусным спортом. - Он
говорил таким тоном, будто его крайне утомляла подобная жизнь. - В течение
нынешнего лета я занимался с Томом дифференциальным исчислением, поскольку
его не преподают в средней школе, а оно может пригодиться ему, если он
поступит в Калифорнийский политехнический или в Массачусетский
технологический институт, который, кстати, окончил я сам. Элейн в свое время
окончила Радклиффский университет.
"Мы богатые, мы образованные, мы настоящая элита! И как только мир
позволил себе нанести нам такой нечестный удар?!" - вот какую мысль пытался
он мне внушить.
В нише бара раздался звонок. Пока я топливо обходил вокруг большого
обеденного стола, звонок повторился. В дверях буфетной я чуть не сбил с ног
низенькую, полную женщину, вытиравшую руки фартуком. Взгляд ее выразительных
темных глаз задержался на мне.
- Я торопилась к телефону, - объяснила она.
- Ничего, я сам возьму трубку.
Женщина ушла на кухню, и я закрыл за ней дверь. Буфетная освещалась
лишь слабым светом, проникавшим из столовой через полукруглое отверстие для
подачи блюд. Я осторожно поднял трубку.
- В чем дело? - послышался мужской голос. - Вы что, предоставили ФБР
меня. Высокого роста, с седыми волосами, упитанный и, несомненно, тщательно
следящий за своей внешностью, он был, вероятно, красив. Сейчас его лицо
выражало глубокую озабоченность.
Человек в твидовом костюме быстро прошел в административное здание, я
последовал за ним и застал за жаркой перепалкой с секретаршей Спонти.
- Извините, мистер Хиллман, - твердила она, - но доктор Спонти занят, и
я не могу входить в кабинет.
- А я требую, чтобы вы доложили обо мне, - резко возражал Хиллман.
- Еще раз извините, но вам придется подождать.
- Я не могу ждать! Мой сын в руках преступников, и они вымогают у меня
деньги!
- Это правда? - с заблестевшими глазами воскликнула секретарша.
- Я не умею лгать.
Девушка извинилась и проскользнула в кабинет Спонти, тщательно прикрыв
за собой дверь. Я представился Хиллману и сказал:
- Доктор Спонти поручил мне найти вашего сына. Я хотел бы поговорить с
вами. Вы не возражаете?
- Пожалуйста.
Хиллман вяло пожал мне руку, и я почувствовал, что он дрожит.
- Вы только что сказали о каких-то преступниках и о вымогательстве...
- Да, да, да! - закивал Хиллман, не сводя взгляда с двери кабинета
Спонти. - Ну что она так долго?!
- Это не имеет значения. Если ваш сын похищен, Спонти вам не поможет,
теперь дело за полицией.
- Ни в коем случае! Полиция ничего не должна знать. Я получил указание
не вмешивать полицию. - Он впервые взглянул на меня и с нескрываемым
подозрением спросил: - Вы не оттуда?
- Я уже объяснил вам, что работаю частным детективом и лишь час назад
приехал из Лос-Анджелеса. Как вы узнали о похищении Тома и кто дал вам
указание не обращаться в полицию?
- Один из преступников. Он позвонил мне и предупредил, чтобы я никому
ничего не рассказывал, в противном случае Том никогда не вернется домой.
- Так и сказал?
- Да.
- И все?
- Нет. Заявил, что сообщат, где находится Том, если получат деньги.
- Сколько?
- Двадцать пять тысяч долларов.
- Они уже у вас?
- Будут к полудню. Перед поездкой сюда я побывал у своего брокера и
распорядился продать некоторые из акций.
- Завидная оперативность, мистер Хиллман! Однако я все же не пойму, что
привело вас сюда.
- Не верю я тем, кто тут работает! - Хиллман понизил голос. - Мне не
дает покоя мысль, что Тома выманили отсюда с помощью одного из здешних
сотрудников, и теперь дирекция пытается спрятать концы в воду.
- Сомнительно. Я уже беседовал с воспитателем Тома. В субботу вечером у
него произошла стычка с вашим сыном, а позже Том разрезал сетку на окне и
перебрался через ограду. Один из воспитанников более или менее определенно
подтвердил это.
- Вряд ли кто из воспитанников осмелится опровергнуть версию дирекции.
- Ну, воспитанник, которого я имею в виду, осмелился... Если ваш сын
похищен, это произошло после бегства отсюда... Скажите, Том никогда не
подвергался уголовному преследованию?
- Вы с ума сошли!
- Говорят, он украл машину.
- Это Спонти проболтался? Он не имел права!
- Я узнал из других источников. Ребята, которые решаются на кражу
машин, обычно уже не раз вступали в конфликт с законом, подвизаясь,
например, в бандах несовершеннолетних преступников и...
- Том не крал машины, - нервно перебил Хиллман, избегая смотреть на
меня. - Он позаимствовал ее у соседа и по чистой случайности разбил. Это его
страшно расстроило...
Хиллман тоже был до того расстроен, что у него не хватало ни слов, ни
дыхания - он открывал и закрывал рот как выхваченная из воды рыба.
- Ну и что же вы должны сделать с двадцатью пятью тысячами? -
поинтересовался я. - Держать в готовности до получения новых указаний?
Хиллман угрюмо кивнул. Только теперь я увидел, что в двери своего
кабинета стоит доктор Спонти. Когда он появился и что слышал из нашего
разговора, я не знал. Обнаружив, что его заметили, он вышел в приемную в
сопровождении секретарши и какого-то человека с длинным, худым лицом.
- О каком похищении шла речь? - крикливо осведомился он, но спохватился
и уже другим тоном проговорил: - Мне очень жаль, мистер Хиллман...
- Боюсь, вам придется пожалеть еще больше! - прорычал Хиллман. - Я хочу
знать, кто взял отсюда моего сына, при каких обстоятельствах и с чьего
согласия.
- Ваш сын, мистер Хиллман, покинул нас по собственной воле.
- И вы снимаете с себя всякую ответственность, не так ли?
- Нет, не так. Во-первых, я поручил мистеру Арчеру начать розыски
вашего сына, а во-вторых, мы вот советовались сейчас с нашим инспектором
мистером Скэрри.
Худой мужчина церемонно поклонился. На его почти лысой голове лежали,
как приклеенные, несколько прядей черных волос.
- Да, да! - кивнул он. - И прежде всего решили вернуть вам деньги,
которые вы внесли на прошлой неделе. Вот чек.
Он протянул Хиллману полоску желтой бумаги. Хиллман схватил ее, скомкал
и швырнул обратно. Ударившись в плоскую грудь Скэрри, комочек свалился на
пол. Я поднял его. Это был чек на две тысячи долларов.
Хиллман круто повернулся и выбежал из комнаты. Я устремился за ним, не
ожидая, пока Спонти откажется от моих услуг, и остановил Хиллмана уже в тот
момент, когда он садился в машину.
- Куда вы едете?
- Домой. Моя жена плохо себя чувствует.
- Разрешите довезти вас?
- Ни в коем случае, если вы человек Спонти!
- Я ничей, сам по себе. Спонти поручил мне найти вашего сына, и я
намерен выполнить поручение, если вы и миссис Хиллман окажете мне
содействие.
- Что мы должны сделать?
- Рассказать, что представляет собой ваш сын, кто его приятели, где он
бывал и...
- Зачем все это нужно теперь? Том в руках гангстеров, они требуют
выкуп, и я готов его уплатить.
- Все может быть не так просто, как вам кажется, - сказал я. - Но тут
не место для подобного разговора.
Хиллман вышел из такси и расплатился с шофером.
- Кстати, о деньгах, - сказал я, усаживаясь за руль своей машины и
приглашая Хиллмана занять место рядом. - Надеюсь, вы все же не станете
выбрасывать две тысячи долларов, а? - Я расправил чек и передал его
Хиллману.
Положив чек в бумажник, Хиллман вдруг громко застонал, закрыл лицо
руками и беспомощно прислонился головой к ветровому стеклу.
- Я не должен был отдавать Тома в эту школу, - спустя некоторое время
проговорил он.
- Слезами горю не поможешь.
- А я и не плачу. - Хиллман выпрямился; глаза у него действительно были
сухие.
- Мистер Хиллман, я не спросил, где вы живете.
- В Эль Ранчо. Поезжайте по направлению к городу, я покажу вам
кратчайший путь.
Из будки, ковыляя, вышел привратник. Мы обменялись приветствиями, и он
открыл ворота. Выполняя указания Хиллмана, я повел машину по дороге,
пересекавшей заросшую тростником равнину. Мы миновали бывший пустырь,
застроенный большими домами и университетскими общежитиями, и поехали вдоль
аэродрома, с которого взлетал самолет.
Взглянув на Хиллмана, я заметил у него на лице такое выражение, будто
он сожалеет, что не сидит в этом самолете.
- Скажите, почему вы решили поместить сына в заведение Спонти?
- Я боялся за него, мне все время казалось, что он вот-вот окажется
замешанным в какое-нибудь грязное дело, - медленно ответил Хиллман. - Я
надеялся, что в "Забытой лагуне" его направят на путь истинный и вскоре он
сможет снова учиться в средней школе, которую должен закончить в этом году.
- Уточните, пожалуйста, что значит "грязное дело". Кража машины?
- Ну, это лишь один из факторов, хотя кражи, как таковой, не было, я
уже объяснял.
- Упомянули, но не объяснили.
- Он взял машину Рии Карлсон - она и ее муж Джей живут рядом с нами.
Оставлять на ночь новую машину на открытой стоянке, да еще с ключом от
зажигания, - все равно что пригласить кого-то воспользоваться ею для
увеселительной поездки. Я так им и заявил. Джей, не сомневаюсь, согласился
со мной, если бы не имел зуб на Тома и если бы Том не разбил машину. Правда,
она была застрахована, но они все же нашли нужным устроить скандал.
- Машина серьезно повреждена?
- Совершенно разбита. Уж не знаю, как Том ухитрился перевернуть ее, не
получив даже царапины.
- Куда он ехал?
- Возвращался домой, и почти у самого дома... Я покажу вам место.
- Откуда он возвращался?
- Не знаю. Его не было всю ночь, но он не захотел сказать, где
пропадал.
- Когда это произошло?
- В предпоследнюю субботу. Полицейские привели его домой часов в шесть
утра и посоветовали сейчас же вызвать врача. Никаких повреждений у него не
обнаружили, но Том вел себя, словно помешанный, и пришел в ярость, когда я
попытался расспросить, где он провел ночь. В таком состоянии я его еще не
видел. Он всегда радовал меня своей уравновешенностью, а тут вдруг заявил,
что я не имею права вмешиваться в его жизнь, что я вовсе не его отец, и так
далее и тому подобное. К сожалению, я не сдержался и ударил его, он
повернулся ко мне спиной и вообще перестал разговаривать.
- Он был пьян?
- Не думаю... Нет, не был, я бы почувствовал запах вина.
- А как с наркотиками?
- Исключено.
- Доктор Спонти утверждает, что ваш сын как-то по-особенному реагировал
на транквилизаторы. Обычно так реагируют наркоманы-хроники.
- Мой сын не употреблял наркотиков.
- У нас многие подростки становятся заядлыми наркоманами, а родители
узнают об этом последними.
- Нет и нет! - вспылил Хиллман. - Я же сказал! Скорее всего, на Тома
подействовал инцидент, который произошел утром в воскресенье...
Я помолчал, прислушиваясь к шелесту "дворников" на ветровом стекле. На
обочине дороги показался бело-зеленый указатель с надписью "Эль Ранчо".
- Через четверть мили свернете, - заметил Хиллман таким тоном, словно
был рад случаю отвлечься от темы нашего разговора.
Я сбавил ход машины и как можно равнодушнее спросил:
- А что произошло в воскресенье утром?
- Ничего. Это к делу не относится.
- Как знать!
Хиллман лишь плотнее сжал губы.
- Вы говорили, что Карлсоны имеют зуб на Тома?
- Говорил.
- За что же?
- Том очень дружил с дочерью Карлсонов Стеллой, а Джею и Рие это не
нравилось... Во всяком случае, не нравилось Рие, как и моей жене Элейн.
Я свернул с шоссе на подъездную аллею. За высокими каменными воротами
она переходила в обрамленную пальмами дорогу, пересекавшую участок из конца
в конец. Эль Ранчо оказалось одним из тех богатых поместий, владельцам
которых вроде бы не полагалось испытывать какие-либо неприятности.
После поворота дорога пошла вдоль площадки для гольфа. Хиллман показал
мне довольно глубокую рытвину с еще не успевшей подсохнуть землей. Над
рытвиной высилась сосна с полузатянутым желтой смолой шрамом на стволе.
- Вот здесь все и случилось. Я остановил машину.
- Он объяснил вам, как произошла авария?
Хиллман сделал вид, что не слышал вопроса. Вокруг незаметно было
никакого движения, лишь на площадке для гольфа маячили фигуры четырех
энтузиастов этой игры, которые, как видно, приходили сюда в любую погоду.
- Что-то не вижу следов торможения или юза, - заметил я. - Ваш сын
хорошо водит машину?
- Неплохо. Я сам его обучал. В последние годы я стал меньше уделять
внимания делам своей фирмы, отчасти потому, что хотел... как бы сказать...
любоваться возмужанием сына.
Слова Хиллмана произвели на меня довольно странное впечатление. Если
Хиллман действительно хотел "любоваться" возмужанием сына, непонятно, почему
он отправил его в "Забытую лагуну" после первого же проступка. А может, и до
этого Том совершал нечто предосудительное, о чем отец предпочитает
умалчивать?
Один из игроков в гольф увидел нас и приветственно помахал рукой.
Хиллман ответил небрежным жестом и поспешил забраться в машину. Казалось, он
остался недоволен тем, что его заметили на месте происшествия.
- Буду откровенен, - заговорил я, как только мы тронулись с места, - и
хочу рассчитывать на взаимную откровенность. "Забытая лагуна" не школа, а
скорее колония для подростков с нарушенной психикой и для несовершеннолетних
преступников. Мне все же непонятно, почему вы отправили туда Тома.
- В его же интересах. Наш добрый сосед Карлсон пригрозил, что подаст на
него в суд за кражу машины.
- Ну и что тут страшного? Если Том впервые совершил проступок, он
отделался бы условным осуждением. Это действительно его первый проступок?
- Разумеется.
- Тогда чего же вы опасались?
- Я не... - начал было Хиллман, но замолчал, либо не желая лгать, либо
понимая, что я все равно ему не поверю.
- Ну хорошо. Что делал Том утром в воскресенье?
- Ничего особенного.
- И это "ничего" так подействовало на вас, что вы не хотите даже
говорить о нем?
- Правильно. Не хочу говорить ни с вами, ни с кем-либо другим. Все, что
произошло, или... или могло произойти в то воскресенье, теряет значение в
свете последних событий. Мой сын похищен. Он беспомощная жертва гангстеров,
понимаете?
Вот в этом я как раз сомневался. Двадцать пять тысяч долларов -
огромная сумма для меня, но не для Хиллмана. Если Том действительно попал в
руки профессиональных преступников, они потребовали бы все, что Хиллман в
состоянии заплатить.
- Мистер Хиллман, сколько денег вы могли бы собрать в случае
необходимости?
Он бросил на меня быстрый взгляд:
- Не понимаю.
- Похитители, требуя выкуп, обычно называют максимальную сумму - все,
что может дать тот, с кем они ведут переговоры. Я пытаюсь понять, не
изменили ли преступники своему правилу на этот раз. Мне кажется, вы могли бы
уплатить не двадцать пять тысяч долларов, а гораздо больше.
- Мог бы. С помощью жены.
Подъездная аллея огибала площадку перед домом Хиллмана и терялась на
пологой, поросшей дубами возвышенности. Дом представлял собой старинный
особняк с белыми оштукатуренными стенами, окнами, украшенными металлическими
виньетками, и крышей из красной черепицы, тускло поблескивавшей сквозь сетку
дождя. Перед домом на круглой площадке стоял черный "кадиллак".
- Утром я собирался сам вести машину, - заметил Хиллман, - но понял,
что при моем состоянии это было бы рискованно. Спасибо, что подвезли.
Последняя фраза прозвучала как предложение отправляться восвояси.
Хиллман начал подниматься по ступенькам крыльца, и я, решив, что сейчас не
время проявлять возмущение, последовал за ним и проскользнул в дом до того,
как он захлопнул дверь.
Поджидая мужа, миссис Хиллман сидела в массивном кресле, отчего
показалась мне еще более худой, чем в действительности. Ее ноги в туфлях из
змеиной кожи не доставали начищенного кафельного пола. Худенькая блондинка
лет сорока, с тщательно наложенной косметикой, она напоминала никому не
нужную, брошенную куклу. Зеленое платье вовсе не шло к зеленоватому же
оттенку ее лица.
- Элейн?
Продолжая неподвижно сидеть с опущенными на колени руками, миссис
Хиллман взглянула на мужа, потом поверх его головы на огромную, кованого
железа люстру, подвешенную на цепи к потолку где-то на высоте второго этажа.
Из металлических листьев, словно недозрелые фрукты, торчали лампочки.
- Да не стой же ты под люстрой! - вдруг обратилась она к мужу. - Я
всегда боюсь, что она упадет. Ты бы лучше снял ее, Ральф.
- Но ты же сама подала мысль повесить ее здесь!
- Но это было так давно. Тогда мне казалось, что без нее тут будет
как-то пусто.
- Ты была права. Поэтому-то ее и не нужно снимать. Не бойся, люстра
хорошо закреплена. - Он подошел к жене и прикоснулся к ее голове. - У тебя
влажный лоб. В твоем состоянии тебе не следовало бы выходить из дому.
- Я только прошлась по аллее, хотела встретить тебя. Почему ты так
долго?
- Это от меня не зависело.
Миссис Хиллман схватила руку мужа и прижала к груди:
- Ты узнал что-нибудь?
- Придется потерпеть. Я договорился о деньгах, и Дик Леандро привезет
их во второй половине дня. А пока будем ждать телефонного звонка.
- Это такой кошмар - ждать!
- Знаю. Постарайся думать о чем-нибудь другом.
- О чем другом можно сейчас думать?!
- О многом. - По-моему, он и сам не знал, о чем, и потому поспешил
переменить тему: - Тебе вредно сидеть здесь, в холодной комнате. Ты можешь
снова наградить себя воспалением легких.
- Ральф, люди не награждают этим сами себя.
- Не будем спорить, давай перейдем в другую гостиную и я дам тебе вина.
Хиллман наконец-то вспомнил обо мне и пригласил присоединиться к ним,
но жене так и не представил. Возможно, с его точки зрения, я не заслуживал
такой чести, а возможно, он не хотел, чтобы я вступал в разговоры с его
женой. Чувствуя себя несколько задетым, я, однако, поднялся вслед за ними по
трем кафельным ступеням в комнату поменьше, с горячим камином. Элейн стала
спиной к огню, а Хиллман направился к устроенному в нише бару.
- Я вовсе не собираюсь узурпировать самое теплое местечко у камина, -
заговорила миссис Хиллман, протягивая мне холодную как лед руку. - Вы из
полиции? А я думала, мы обойдемся без ее помощи.
- Я частный детектив. Моя фамилия Лу Арчер.
- Что ты будешь пить, дорогая? - обратился к жене Хиллман.
- Абсент.
- А он не вреден тебе при твоем состоянии?
- В нем есть полынь, и это как раз соответствует моему настроению. Но я
согласна и на капельку виски.
- А вы, мистер Арчер?
Я тоже согласился на виски, мне просто необходимо было выпить - чета
Хиллманов уже начинала меня нервировать. Они так дружно демонстрировали свою
озабоченность, что это начинало походить на спектакль, в котором два актера
разыгрывают перед единственным зрителем наспех придуманную трагедию.
Хиллман вернулся с тремя высокими бокалами на подносе, поставил его на
низенький столик перед нами, потом нагнулся и небольшой кочергой помешал в
камине дрова. Взметнувшееся пламя со свистом устремилось в трубу, и его
пляшущие блики на мгновение превратили лицо Хиллмана в красную яростную
маску.
- Мистер Арчер, нам очень дорог наш сын, - снова заговорила миссис
Хиллман. - Вы поможете вернуть его домой?
- Попытаюсь. Но расскажите о нем как можно подробнее.
Лишенное всякого выражения лицо женщины оживилось.
- Нет! - остановил жену Хиллман и повернулся ко мне: - Я не разрешаю
вам сейчас расспрашивать Элейн.
- Но у меня пока весьма смутное представление о вашем сыне, а я пытаюсь
понять, куда он мог отправиться вчера и как попал в руки шантажистов.
- Я не знаю, куда он отправился вчера, - заявила миссис Хиллман.
- И я не знаю, - добавил Хиллман. - А если бы знал, вчера же поехал бы
за ним.
- Что ж, начнем искать. Надеюсь, у вас найдется фотография сына?
Хиллман вышел в соседнюю комнату. Шторы на ее окнах были опущены, в
комнате царил полумрак, но я все же разглядел очертания большого рояля с
откинутой крышкой. Хиллман вернулся с большой фотографией в серебряной
рамке. Взглянув на снимок, я сразу отметил большое сходство между отцом и
сыном. В черных умных глазах юноши горел мятежный огонек.
- Я могу вынуть карточку из рамки? И вообще хотелось бы иметь
фотографию поменьше: эту не слишком-то удобно носить с собой.
- У меня наверху, на туалетном столике, есть фотография поменьше, я
сейчас принесу, - поднялась Элейн Хиллман.
- Может, мне пойти вместе с вами? Для пользы дела следовало бы
осмотреть комнату Тома.
- Осмотреть можете, обыскивать запрещаю, - заявил Хиллман.
- Почему?
- Хотя бы потому, что я просто не хочу. Том даже сейчас имеет право
рассчитывать на то, что посторонние не будут вмешиваться в его личную жизнь.
Мы поднялись втроем, настороженно посматривая друг на друга. Хиллман
явно боялся, что я могу что-то найти в комнате. Спросить его об этом я не
рискнул. Сейчас он держался более или менее спокойно, однако мог в любую
минуту взорваться и вышвырнуть меня вон.
Хиллман не спускал с меня глаз, пока я быстро осматривал просторную
комнату Тома. Ее обстановку составляли несколько шкафов, стульев, стол,
кровать - вещи на вид простые, но ручной работы и, несомненно, дорогие; на
столике рядом с кроватью стоял ярко-красный телефон, а на стенах в
геометрическом порядке были развешены гравюры с изображением парусных судов
и несколько эстампов. На стульчике с кожаным сиденьем лежал раскрытый альбом
нот, основательно потрепанный.
- Мистер Хиллман, Том играл на рояле?
- Очень хорошо. Он занимался музыкой десять лет. Однако ему
захотелось...
- К чему вспоминать все это! - недовольно прервала Элейн.
- Что "все это"? - спросил я. - Получить от вас нужные сведения - все
равно что пытаться выжать воду из камня.
- А я и чувствую себя безжизненным камнем, - со слабой гримасой
отозвалась Элейн. - Вряд ли сейчас уместно вспоминать домашние ссоры.
- Мы не ссорились, - возразил муж. - Был, правда, случай, когда мы с
Томом не могли сразу договориться, нов конце концов он сделал по-моему.
- Понятно. Ну, а где он бывал вне дома?
Элейн и Ральф Хиллман обменялись взглядами, словно спрашивали друг
друга: "А в самом деле, где?" Громкий звонок телефона прервал их немой
диалог. Миссис Хиллман вздрогнула, фотография выпала у нее из рук, и она
испуганно прижалась к мужу.
- Звонят не нам, - поспешил заявить Хиллман. - Это личный телефон Тома.
- Ответить? - спросил я.
- Если хотите.
Я присел на кровать и поднял трубку.
- Да?
- Том? - послышался высокий девичий голос. - Это ты?
- Кто его спрашивает?
Девушка издала какое-то невнятное восклицание и положила трубку.
- Не то девушка, не то молодая женщина, - сообщил я. - Хотела
поговорить с Томом.
- Ничего удивительного, - откликнулась миссис Хиллман, и в ее тоне
явственно послышались какие-то злобные нотки. - Это, несомненно, Стелла
Карлсон. Она звонит уже целую неделю.
- И всегда вот так же бесцеремонно бросает трубку?
- Да нет. Вчера, например, я довольно долго разговаривала с ней. Она
засыпала меня вопросами, но я, естественно, отказалась отвечать. Мне
хотелось знать, не видела ли она Тома, и она сказала, что не видела.
- Стелла знает, что произошло?
- Надеюсь, что нет, - вместо жены ответил Хиллман. - Мы должны всячески
избегать огласки.
Я поднялся и подобрал фотографию. Элейн Хиллман, пошатываясь, подошла к
кровати и принялась поправлять помятое мною покрывало. Видимо, все в этой
комнате должно было сохраняться в идеальном порядке, иначе божество
разгневается и никогда сюда не вернется. Потом она бросилась на кровать
лицом вниз и замерла.
Мы с Хиллманом тихонько вышли из комнаты и спустились в гостиную, где
нам предстояло ждать решающий телефонный звонок. Телефон стоял в нише бара,
а параллельный аппарат, по которому я мог слушать разговор, в буфетной. В
нее проходили через комнату с роялем и столовую, показавшуюся мне такой же
унылой, как запущенный музейный зал. Здесь, в столовой, особенно ощущалось
прошлое - словно сильный запах, происхождение которого вы не могли
определить. Казалось, сама архитектура дома с его массивными, потемневшими
от времени балками, толстыми стенами и окнами в глубоких нишах вынуждала
хозяина чувствовать себя феодальным лордом, хотя Хиллман в роли
средневекового гидальго выглядел как маскарадная маска в нелепом костюме.
Наверно, и он и его жена даже при Томе чувствовали себя неуютно в этом
громадном доме.
В гостиной, сидя перед затухающим камином, я получил возможность задать
Хиллману еще несколько вопросов. Хозяев дома обслуживали двое слуг - муж и
жена Перес; они ухаживали за Томом чуть не со дня его рождения. Миссис
Перес, вероятно, была сейчас на кухне, а ее муж уехал в Мексику навестить
родственников.
- Вам точно известно, что он в Мексике?
- Как вам сказать... Его жена получила от него открытку из Синалов. Во
всяком случае, чета Перес предана нам и Тому. Они работают у нас с тех пор,
как мы приобрели этот дом.
- Когда это было?
- Лет шестнадцать назад. Мы переехали сюда втроем, как только меня
демобилизовали из военно-морского флота. Вместе с одним инженером мы
основали здесь фирму "Технические новинки" и вскоре поставили дело на
широкую ногу, снабжая военное ведомство и Национальное управление по
аэронавтике и исследованию космического пространства некоторыми деталями.
Недавно я получил возможность значительно сократить объем своей работы в
фирме.
- Но вы еще довольно молоды, мистер Хиллман, чтобы устраняться от дел.
- Я остался председателем правления и бываю там несколько раз в неделю.
Я много играю в гольф, часто охочусь, занимаюсь парусным спортом. - Он
говорил таким тоном, будто его крайне утомляла подобная жизнь. - В течение
нынешнего лета я занимался с Томом дифференциальным исчислением, поскольку
его не преподают в средней школе, а оно может пригодиться ему, если он
поступит в Калифорнийский политехнический или в Массачусетский
технологический институт, который, кстати, окончил я сам. Элейн в свое время
окончила Радклиффский университет.
"Мы богатые, мы образованные, мы настоящая элита! И как только мир
позволил себе нанести нам такой нечестный удар?!" - вот какую мысль пытался
он мне внушить.
В нише бара раздался звонок. Пока я топливо обходил вокруг большого
обеденного стола, звонок повторился. В дверях буфетной я чуть не сбил с ног
низенькую, полную женщину, вытиравшую руки фартуком. Взгляд ее выразительных
темных глаз задержался на мне.
- Я торопилась к телефону, - объяснила она.
- Ничего, я сам возьму трубку.
Женщина ушла на кухню, и я закрыл за ней дверь. Буфетная освещалась
лишь слабым светом, проникавшим из столовой через полукруглое отверстие для
подачи блюд. Я осторожно поднял трубку.
- В чем дело? - послышался мужской голос. - Вы что, предоставили ФБР