Страница:
Не прошло и пяти минут, как вернулись Андреа и Лука. Почти тотчас же пришли Миллер и Панаис. О своем возвращении янки оповестил издалека: скользя, падая и снова поднимаясь на ноги, он, не переставая, бранился, когда карабкался вверх по лощине с громоздким тяжелым грузом на плечах. Ввалившись в пещеру, капрал устало опустился у костра. Судя по его виду, американцу досталось на орехи. Мэллори сочувственно улыбнулся товарищу.
– Как дела, Дасти? Надеюсь, Панаис не очень от тебя отставал?
Миллер, видно, не слышал слов капитана. Он бессмысленно уставился на огонь. И без того худое лицо его ещё больше вытянулось. Наконец, до него дошло, в чем дело.
– Тысяча чертей! Вы только посмотрите! – выругался он сердито. – Я, как дурак, целую ночь лезу по этой идиотской горе, пру на собственном горбу камелек и столько керосина, что впору слона в нем купать! И что же я вижу? – Набрав полную грудь воздуха, капрал в соответствующих выражениях сообщил, что именно он увидел. И умолк, все ещё кипя от негодования.
– В твоем возрасте нужно следить за кровяным давлением, – посоветовал Мэллори. – А как с остальным получилось?
– По-моему, все в порядке. – В руках капрала появилась кружка «узо», и лицо его немного прояснилось. – Притащили постельные принадлежности, аптечку…
– Если дашь мне постель, я уложу в неё парнишку, – оборвал его Андреа.
– А как с продовольствием?
– В порядке, шеф. Харч тоже притащили. Харча навалом. Панаис – не человек, а золото. Достал хлеба, вина, брынзы, чесночной колбасы, риса… Словом, всего.
– Риса? – На этот раз удивился Мэллори. – Но риса на островах теперь днем с огнем не сыщешь, Дасти.
– Панаис сыщет, – не скрывая восторга, произнес Миллер. – Достал его на кухне немецкого коменданта. Одного малого по фамилии Шкода.
– Немецкого коменданта? Ты шутишь!
– Истинная правда, шеф! – опрокинув полкружки «узо» одним залпом, капрал удовлетворенно крякнул. – Бедный старый Миллер стоит у черного хода ни жив ни мертв. Коленки стучат, как кастаньеты у Кармен. Готов драпануть при малейшем шорохе. А этот малыш спокойно подходит и взламывает дверь. С такими способностями у нас в Штатах он стал бы миллионером. Минут через десять возвращается, прет этот стебучий чемодан. – Миллер небрежно махнул в сторону. – Малый не только выгреб начисто комендантскую кладовку, но ещё и продуктовую сумку у него одолжил. Нет, шеф, если я ещё пообщаюсь с этим чудаком, то меня инфаркт хватит.
– Но разве не было охраны, часовых?
– На ночь охрану, видно, сняли. Из Панаиса клещами слова не вытянешь. А если что и скажет, так я все равно не пойму. Думаю, теперь там все с ног сбились, нас разыскивают…
– Добрались до деревни и вернулись обратно, не встретив ни души? – Мэллори налил капралу кружку вина. – Молодчина, Дасти.
– Это Панаис молодчина. А я только погулять вышел. Кроме того, нам-таки попались два его приятеля. Верно, он сам их отыскал. Похоже, те его о чем-то предупредили. Панаис прыгал от возбуждения, пытался мне что-то втолковать. – Миллер грустно пожал плечами. – Но мы ж в разных диапазонах работаем, шеф.
Мэллори мотнул головой в другой конец пещеры. Лука и Панаис стояли рядом. Низенький грек только слушал, а товарищ его вполголоса что-то торопливо объяснял, размахивая при этом руками.
– Чем-то очень взволнован, – задумчиво произнес капитан. Повысив голос, спросил: – Стряслось что-нибудь, Лука?
– Беда стряслась, майор, – сердито дернул себя за усы маленький грек. – Придется уходить. Панаис хочет исчезнуть сию же минуту. Он узнал, что немцы часа в четыре утра начнут прочесывать дом за домом.
– Это не обычная проверка? – поинтересовался Мэллори.
– Уже много месяцев такого не бывало. Видно, они решили, что ваша группа ускользнула от дозорных и прячется в деревне, – хмыкнул Лука. – Думаю, немцы в полной растерянности. Вам-то облава не страшна. Вы там не будете. А если б и были, фрицы вас бы не нашли. Вам облава даже на руку. Меньше риска появиться в Маргарите после проверки. Но нам с Панаисом непременно надо быть дома. Иначе несдобровать.
– Конечно. Рисковать нельзя. Времени у вас достаточно. Через час будете дома. Но прежде всего поговорим о крепости. – Мэллори извлек из нагрудного кармана карту, составленную Эженом Влакосом, и, обратясь к Панаису, заговорил с ним на диалекте островитян. – Послушайте, Панаис. Я слышал, вы изучили крепость не хуже, чем Лука свой огород. Мне и самому многое известно, но хотелось бы, чтоб вы рассказали все, что знаете, – о её планировке, орудийных позициях, артиллерийских складах, энергетических установках, казармах, системе охраны, выходах, сигнализации. Нас интересуют даже мелочи; где тени более и где менее густы, словом, все. Хотя какие-то подробности могут показаться вам несущественными, сообщите и о них. Скажем, где-то дверь открывается внутрь, а не наружу. Такая деталь может спасти тысячу жизней.
– А сам майор как намерен попасть в крепость? – полюбопытствовал Лука.
– Сам не знаю. Надо сначала взглянуть на нее. – Заметив пристальный взгляд Андреа, новозеландец отвернулся. Согласно плану, им следовало проникнуть в крепость на борту торпедного катера. В этом изюминка всей операции, о ней должно знать как можно меньше людей.
Почти полчаса Мэллори вместе с тремя греками изучали карту при свете костра. Капитан проверял данные, добросовестно наносил карандашом новую информацию, полученную от Панаиса, а знал тот очень много. Просто немыслимо, как человек сумел столько запомнить, всего два раза, да ещё ночью, побывав в крепости. Он обладал фотографической зрительной памятью. Мэллори считал, что виной тому – неистребимая ненависть Панаиса к немцам. Уверенность в успехе операции крепла в нем с каждой секундой.
Неясный гул голосов нарушил тревожный сон Кейси Брауна. Он подошел к Энди Стивенсу. Тот сидел, прислонясь к стене и что-то говорил. Временами он рассуждал здраво, временами нес ахинею. Кейси понял, что тут ему делать нечего; раненым уже занимался Миллер. Тот обрабатывал раны, менял повязки. Помогал ему Андреа, и помогал умело. Приблизясь к устью пещеры, Кейси рассеянно послушал разговор по-гречески, затем вышел из укрытия, чтобы глотнуть свежего ночного воздуха. Из-за того, что в пещере, где не было вентиляции, собралось сразу семь человек и постоянно горел костер, там стало невыносимо душно.
Полминуты спустя Браун вернулся и плотно задернул полог.
– Тихо, все! – прошептал он. – Неподалеку от пещеры я слышал какой-то звук. Дважды, сэр.
Выругавшись вполголоса, Панаис вскочил, словно дикая кошка. В руке его сверкнул длинный обоюдоострый нож. Никто не успел и слова произнести, как грек выскользнул из пещеры. Андреа хотел было последовать его примеру, но Мэллори жестом остановил его.
– Оставайся на месте. Наш друг Панаис чересчур опрометчив, – негромко произнес капитан. – Возможно, там никого и нет. А может, это уловка… Проклятье!
В эту минуту Стивенc громко забормотал.
– Началось. Сделай что-нибудь…
Но Андреа уже наклонился над больным. Взяв его руку в свою, принялся второй рукой гладить горячий лоб больного, его волосы, что-то твердя негромким, успокаивающим голосом. Сначала Стивенc не обращал на него внимания, продолжая говорить несвязные, бессмысленные слова. Но затем, под гипнотическим воздействием рук, ласкового голоса бормотание стало стихать и смолкло. Внезапно юноша очнулся и, открыв глаза, произнес здраво:
– В чем дело, Андреа? Почему вы…
– Тсс! – прижал к губам палец Мэллори. – Кто-то идет…
– Это Панаис, сэр, – проронил Браун, посмотрев в щель. – Поднимается по лощине.
Минуту спустя, вернувшись в пещеру. Панаис сел на корточки у огня.
– Никого там нет, – сказал он сердито. – Одни козы. В нижней части склона. И все.
Мэллори перевел его слова товарищам.
– На коз не похоже, – упрямился Браун. – Звук был не такой.
– Пойду взгляну, – проговорил Андреа. – Выясню, что там такое. Не думаю, чтоб Угрюмый ошибся. – Прежде чем Мэллори успел возразить, рослый грек скрылся во тьме. Минуты через три он вернулся. – Панаис прав. Никого там нет. Я и коз-то не увидел.
– Наверно, это были козы, Кейси, – сказал Мэллори. – И все-таки что-то тут неладно. Снег почти перестал, ветер ослаб, а по долине бродят немецкие дозоры. Думаю, вам обоим пора уходить. Только будьте начеку. Если кто-то попытается вас задержать, бейте наповал. Все равно на нас подумают.
– Наповал! – презрительно усмехнулся Лука. – Излишне об этом напоминать, майор, если с нами Угрюмый. Иначе он и не умеет стрелять.
– Вот и отлично. Ну, ступайте. Чертовски жаль, что вы влипли в эту историю. Но раз уж так получилось, низкий вам поклон за все, что вы для нас сделали. В половине седьмого увидимся.
– В половине седьмого, – эхом отозвался Лука. – Оливковая роща на берегу ручья, к югу от селения. Будем вас там ждать.
Спустя две минуты обоих греков не было ни видно, ни слышно. Лишь легкое потрескивание угольков в догорающем костре нарушало тишину, воцарившуюся в пещере. Браун занял наружный пост. Энди забылся тревожным горячечным сном. Склонившись над раненым, капрал посмотрел на него долгим взглядом, затем неслышным шагом подошел к Мэллори. В правой руке он держал ком окровавленных бинтов.
– Понюхай-ка, шеф! – проронил янки. – Да не очень спеши. Подавшись вперед, капитан тотчас же отшатнулся.
– Ну и вонь, Дасти! – брезгливо поморщился он. Помолчав, спросил, заранее зная ответ. – Что это, черт побори?
– Гангрена. – С усилием опустившись рядом с Мэллори, американец швырнул бинты в огонь. Усталым, подавленным голосом добавил: – Газовая гангрена. Распространяется со скоростью лесного пожара. А парень и без того-то одной ногой в могиле. Зря я только старался.
Глава десятая. ВО ВТОРНИК НОЧЬЮ. 04.00-06.00
– Как дела, Дасти? Надеюсь, Панаис не очень от тебя отставал?
Миллер, видно, не слышал слов капитана. Он бессмысленно уставился на огонь. И без того худое лицо его ещё больше вытянулось. Наконец, до него дошло, в чем дело.
– Тысяча чертей! Вы только посмотрите! – выругался он сердито. – Я, как дурак, целую ночь лезу по этой идиотской горе, пру на собственном горбу камелек и столько керосина, что впору слона в нем купать! И что же я вижу? – Набрав полную грудь воздуха, капрал в соответствующих выражениях сообщил, что именно он увидел. И умолк, все ещё кипя от негодования.
– В твоем возрасте нужно следить за кровяным давлением, – посоветовал Мэллори. – А как с остальным получилось?
– По-моему, все в порядке. – В руках капрала появилась кружка «узо», и лицо его немного прояснилось. – Притащили постельные принадлежности, аптечку…
– Если дашь мне постель, я уложу в неё парнишку, – оборвал его Андреа.
– А как с продовольствием?
– В порядке, шеф. Харч тоже притащили. Харча навалом. Панаис – не человек, а золото. Достал хлеба, вина, брынзы, чесночной колбасы, риса… Словом, всего.
– Риса? – На этот раз удивился Мэллори. – Но риса на островах теперь днем с огнем не сыщешь, Дасти.
– Панаис сыщет, – не скрывая восторга, произнес Миллер. – Достал его на кухне немецкого коменданта. Одного малого по фамилии Шкода.
– Немецкого коменданта? Ты шутишь!
– Истинная правда, шеф! – опрокинув полкружки «узо» одним залпом, капрал удовлетворенно крякнул. – Бедный старый Миллер стоит у черного хода ни жив ни мертв. Коленки стучат, как кастаньеты у Кармен. Готов драпануть при малейшем шорохе. А этот малыш спокойно подходит и взламывает дверь. С такими способностями у нас в Штатах он стал бы миллионером. Минут через десять возвращается, прет этот стебучий чемодан. – Миллер небрежно махнул в сторону. – Малый не только выгреб начисто комендантскую кладовку, но ещё и продуктовую сумку у него одолжил. Нет, шеф, если я ещё пообщаюсь с этим чудаком, то меня инфаркт хватит.
– Но разве не было охраны, часовых?
– На ночь охрану, видно, сняли. Из Панаиса клещами слова не вытянешь. А если что и скажет, так я все равно не пойму. Думаю, теперь там все с ног сбились, нас разыскивают…
– Добрались до деревни и вернулись обратно, не встретив ни души? – Мэллори налил капралу кружку вина. – Молодчина, Дасти.
– Это Панаис молодчина. А я только погулять вышел. Кроме того, нам-таки попались два его приятеля. Верно, он сам их отыскал. Похоже, те его о чем-то предупредили. Панаис прыгал от возбуждения, пытался мне что-то втолковать. – Миллер грустно пожал плечами. – Но мы ж в разных диапазонах работаем, шеф.
Мэллори мотнул головой в другой конец пещеры. Лука и Панаис стояли рядом. Низенький грек только слушал, а товарищ его вполголоса что-то торопливо объяснял, размахивая при этом руками.
– Чем-то очень взволнован, – задумчиво произнес капитан. Повысив голос, спросил: – Стряслось что-нибудь, Лука?
– Беда стряслась, майор, – сердито дернул себя за усы маленький грек. – Придется уходить. Панаис хочет исчезнуть сию же минуту. Он узнал, что немцы часа в четыре утра начнут прочесывать дом за домом.
– Это не обычная проверка? – поинтересовался Мэллори.
– Уже много месяцев такого не бывало. Видно, они решили, что ваша группа ускользнула от дозорных и прячется в деревне, – хмыкнул Лука. – Думаю, немцы в полной растерянности. Вам-то облава не страшна. Вы там не будете. А если б и были, фрицы вас бы не нашли. Вам облава даже на руку. Меньше риска появиться в Маргарите после проверки. Но нам с Панаисом непременно надо быть дома. Иначе несдобровать.
– Конечно. Рисковать нельзя. Времени у вас достаточно. Через час будете дома. Но прежде всего поговорим о крепости. – Мэллори извлек из нагрудного кармана карту, составленную Эженом Влакосом, и, обратясь к Панаису, заговорил с ним на диалекте островитян. – Послушайте, Панаис. Я слышал, вы изучили крепость не хуже, чем Лука свой огород. Мне и самому многое известно, но хотелось бы, чтоб вы рассказали все, что знаете, – о её планировке, орудийных позициях, артиллерийских складах, энергетических установках, казармах, системе охраны, выходах, сигнализации. Нас интересуют даже мелочи; где тени более и где менее густы, словом, все. Хотя какие-то подробности могут показаться вам несущественными, сообщите и о них. Скажем, где-то дверь открывается внутрь, а не наружу. Такая деталь может спасти тысячу жизней.
– А сам майор как намерен попасть в крепость? – полюбопытствовал Лука.
– Сам не знаю. Надо сначала взглянуть на нее. – Заметив пристальный взгляд Андреа, новозеландец отвернулся. Согласно плану, им следовало проникнуть в крепость на борту торпедного катера. В этом изюминка всей операции, о ней должно знать как можно меньше людей.
Почти полчаса Мэллори вместе с тремя греками изучали карту при свете костра. Капитан проверял данные, добросовестно наносил карандашом новую информацию, полученную от Панаиса, а знал тот очень много. Просто немыслимо, как человек сумел столько запомнить, всего два раза, да ещё ночью, побывав в крепости. Он обладал фотографической зрительной памятью. Мэллори считал, что виной тому – неистребимая ненависть Панаиса к немцам. Уверенность в успехе операции крепла в нем с каждой секундой.
Неясный гул голосов нарушил тревожный сон Кейси Брауна. Он подошел к Энди Стивенсу. Тот сидел, прислонясь к стене и что-то говорил. Временами он рассуждал здраво, временами нес ахинею. Кейси понял, что тут ему делать нечего; раненым уже занимался Миллер. Тот обрабатывал раны, менял повязки. Помогал ему Андреа, и помогал умело. Приблизясь к устью пещеры, Кейси рассеянно послушал разговор по-гречески, затем вышел из укрытия, чтобы глотнуть свежего ночного воздуха. Из-за того, что в пещере, где не было вентиляции, собралось сразу семь человек и постоянно горел костер, там стало невыносимо душно.
Полминуты спустя Браун вернулся и плотно задернул полог.
– Тихо, все! – прошептал он. – Неподалеку от пещеры я слышал какой-то звук. Дважды, сэр.
Выругавшись вполголоса, Панаис вскочил, словно дикая кошка. В руке его сверкнул длинный обоюдоострый нож. Никто не успел и слова произнести, как грек выскользнул из пещеры. Андреа хотел было последовать его примеру, но Мэллори жестом остановил его.
– Оставайся на месте. Наш друг Панаис чересчур опрометчив, – негромко произнес капитан. – Возможно, там никого и нет. А может, это уловка… Проклятье!
В эту минуту Стивенc громко забормотал.
– Началось. Сделай что-нибудь…
Но Андреа уже наклонился над больным. Взяв его руку в свою, принялся второй рукой гладить горячий лоб больного, его волосы, что-то твердя негромким, успокаивающим голосом. Сначала Стивенc не обращал на него внимания, продолжая говорить несвязные, бессмысленные слова. Но затем, под гипнотическим воздействием рук, ласкового голоса бормотание стало стихать и смолкло. Внезапно юноша очнулся и, открыв глаза, произнес здраво:
– В чем дело, Андреа? Почему вы…
– Тсс! – прижал к губам палец Мэллори. – Кто-то идет…
– Это Панаис, сэр, – проронил Браун, посмотрев в щель. – Поднимается по лощине.
Минуту спустя, вернувшись в пещеру. Панаис сел на корточки у огня.
– Никого там нет, – сказал он сердито. – Одни козы. В нижней части склона. И все.
Мэллори перевел его слова товарищам.
– На коз не похоже, – упрямился Браун. – Звук был не такой.
– Пойду взгляну, – проговорил Андреа. – Выясню, что там такое. Не думаю, чтоб Угрюмый ошибся. – Прежде чем Мэллори успел возразить, рослый грек скрылся во тьме. Минуты через три он вернулся. – Панаис прав. Никого там нет. Я и коз-то не увидел.
– Наверно, это были козы, Кейси, – сказал Мэллори. – И все-таки что-то тут неладно. Снег почти перестал, ветер ослаб, а по долине бродят немецкие дозоры. Думаю, вам обоим пора уходить. Только будьте начеку. Если кто-то попытается вас задержать, бейте наповал. Все равно на нас подумают.
– Наповал! – презрительно усмехнулся Лука. – Излишне об этом напоминать, майор, если с нами Угрюмый. Иначе он и не умеет стрелять.
– Вот и отлично. Ну, ступайте. Чертовски жаль, что вы влипли в эту историю. Но раз уж так получилось, низкий вам поклон за все, что вы для нас сделали. В половине седьмого увидимся.
– В половине седьмого, – эхом отозвался Лука. – Оливковая роща на берегу ручья, к югу от селения. Будем вас там ждать.
Спустя две минуты обоих греков не было ни видно, ни слышно. Лишь легкое потрескивание угольков в догорающем костре нарушало тишину, воцарившуюся в пещере. Браун занял наружный пост. Энди забылся тревожным горячечным сном. Склонившись над раненым, капрал посмотрел на него долгим взглядом, затем неслышным шагом подошел к Мэллори. В правой руке он держал ком окровавленных бинтов.
– Понюхай-ка, шеф! – проронил янки. – Да не очень спеши. Подавшись вперед, капитан тотчас же отшатнулся.
– Ну и вонь, Дасти! – брезгливо поморщился он. Помолчав, спросил, заранее зная ответ. – Что это, черт побори?
– Гангрена. – С усилием опустившись рядом с Мэллори, американец швырнул бинты в огонь. Усталым, подавленным голосом добавил: – Газовая гангрена. Распространяется со скоростью лесного пожара. А парень и без того-то одной ногой в могиле. Зря я только старался.
Глава десятая. ВО ВТОРНИК НОЧЬЮ. 04.00-06.00
Немцы захватили всех в самом начале пятого. Смертельно устав, не успев очнуться от сна, диверсанты не могли оказать ни малейшего сопротивления. И план, и координация действий, и осуществление операции были безупречны. Обитателей пещеры застали врасплох.
Первым проснулся Андреа. Те клетки мозга, которые постоянно бодрствуют, зарегистрировали посторонние звуки; грек мгновенно поднялся на локтях и схватил заряженный автомат, стоявший на боевом взводе. Но белый сноп света, вспоровший темноту, ослепил его, и сжимавшая ложу рука застыла прежде, чем раздалась отрывистая команда.
– Всем лежать! – проговорил человек с фонарем на безукоризненном, с почти незаметным акцентом, английском языке. В ледяном голосе прозвучала угроза. – Кто двинется с места, будет убит!
Вспыхнул ещё один фонарь и еще. В пещере стало светло как днем. Сна у Мэллори ни в одном глазу. Он лежал неподвижно, щурясь от ярких лучей. Бледное их отражение освещало нечеткие силуэты автоматчиков.
– Руки за голову, спиной к стене! – властно произнес немец. – Всмотритесь в них хорошенько, унтер-офицер. – Это был уже не приказ, а предложение, но ни луч фонаря, ни ствол автомата не колыхнулись. – Спокойны, как манекены, даже бровью не повели! Опасный народ, унтер-офицер. Англичане умеют готовить головорезов!
Почти осязаемое чувство горечи охватило Мэллори. Он ощущал его на вкус. На мгновение потеряв над собой контроль, он представил себе, что вот-вот должно случиться. Но тут же усилием воли отбросил эту мысль. Нужно думать о настоящем! Еще не все потеряно, если с ними Андреа. Любопытно, заметил ли, услышал ли немцев Кейси и что с ним. Капитан хотел было справиться о нем, но в последнюю минуту спохватился: а вдруг тот на свободе.
– Как вам удалось нас отыскать? – спокойно спросил он.
– Только неумные люди жгут можжевельник, – презрительно ответил офицер. – Мы целый день и почти всю ночь находились на горе Костос. Этот запах почуял бы и мертвец.
– На горе Костос? – недоверчиво покачал головой Миллер. – Каким это вас образом…
– Хватит разговаривать! – оборвал его офицер и, обернувшись, приказал кому-то по-немецки: – Сорвать брезент! Прикройте нас с обеих сторон. – Снова повернувшись к обитателям пещеры, он почти незаметным движением руки показал в сторону устья: – Вы, трое! Выходить, живо! Да не вздумайте валять дурака. Мои солдаты только и ждут предлога, чтобы пристрелить вас, гнусных убийц! – со злобой и ненавистью в голосе добавил немец.
С трудом, по-прежнему держа руки на затылке, все трое поднялись на ноги. Едва Мэллори сделал один шаг, как немец скомандовал:
– Стоять! – Ткнув лучом фонаря в лежащего без сознания Стивенса, нетерпеливым тоном приказал греку: – Ну-ка, в сторону! Кто таков? – спросил он затем.
– Вам его нечего опасаться, – спокойно произнес Мэллори. – Этот человек из нашей группы, он получил тяжелое увечье. Он при смерти.
– Сейчас выясним, – сухо ответил офицер. – Отойти в глубь пещеры! – Подождав, пока все трое, перешагнув через Стивенса, удалятся, немец сменил автомат на пистолет. Опустившись на колени, так, чтобы не мешать, в случае нужды, ведению огня, офицер стал осторожно приближаться к раненому, держа в одной руке фонарь, в другой – пистолет. За ним по пятам двигались два автоматчика. Действия их были столь четки и согласованны, что Мэллори пал духом.
Протянув вперед руку с пистолетом, офицер резким движением сорвал с юноши одеяло. Тот дрогнул всем телом, застонав от боли, и замотал головой. Офицер наклонился к раненому. В свете фонаря видны были правильные волевые черты его лица и прядь белокурых волос. Кинув беглый взгляд на похудевшее, искаженное страданием лицо Стивенса, посмотрев на его изувеченную ногу, немец сморщил нос: до него донесся гангренозный запах. Аккуратно закрыв раненого, офицер снова присел на корточки.
– Вы не лжете, – произнес он негромко. – Мы не варвары. Мы не сводим счеты с умирающими. Оставьте его здесь. – Поднявшись на ноги, немец стал медленно пятиться. – Остальным выйти.
Снег перестал, на предрассветном небе замерцали звезды. Ветер ослаб, и температура заметно повысилась. К полудню почти весь снег растает.
Мэллори как бы нехотя оглянулся. Кейси Брауна нигде не видно. Добрый признак. Для участия в операции главстаршину Брауна рекомендовали очень большие чины. Два ряда орденских колодок, заслуженных им по праву, хотя он никогда их не носил, свидетельствовали о его отваге. Он проявил себя как опытный и умелый боец, участвуя в партизанских действиях. В руке у него автомат. Скорее бы Кейси появился… Словно прочитав его мысли, немец насмешливо спросил:
– Уж не часового ли ищете? Не бойтесь, англичанин. Он неподалеку, спит на посту. Причем очень крепким сном.
– Вы его убили? – до боли сжал кулаки Мэллори. Немецкий офицер безразлично пожал плечами.
– Точно не знаю. А получилось все очень просто. Один из моих солдат лежал в лощине и стонал. Даже меня разжалобил. Попавшись на крючок, ваш лопух вздумал выяснять, в чем дело. А чуть повыше притаился ещё один мой солдат, держа автомат за ствол. Палица получилась на славу, уверяю…
Медленно разжав кулаки, капитан уныло смотрел на убегавшую вниз лощину. Кейси должен был попасться на удочку. Не желая выставлять себя на посмешище снова, он решил посмотреть, что произошло. Но, может, Кейси действительно слышал тогда посторонний звук. Правда, Панаис не похож на человека, который может ошибаться, да и у Андреа никогда не было проколов. Мэллори снова обернулся к офицеру.
– А куда вы нас ведете?
– В Маргариту. Но сначала нужно решить одну проблему. – Немец оказался одного с ним роста. В левой руке пистолет, на правой болтается фонарь. – У меня к вам пустяковый вопрос, англичанин. Где взрывчатка? – последние слова офицер чуть ли не выплюнул.
– Взрывчатка? – недоуменно нахмурил брови Мэллори. – Какая ещё взрывчатка? – с глупым видом спросил он, но в ту же секунду отшатнулся и упал на землю. Описав дугу, тяжелый фонарь с размаху опустился. Удар пришелся по правой скуле. Качая, как пьяный, головой, капитан с трудом встал на ноги.
– Взрывчатка, – произнес ласковым голосом немец, поигрывая фонарем. – Я вас спрашиваю, где взрывчатка?
– Не понимаю, о чем вы там толкуете, – ответил Мэллори. Выплюнув сломанный зуб, вытер с разбитых губ кровь. – Так-то вы обращаетесь с военнопленными, – презрительно проронил он.
– Молчать!
И снова удар. На этот раз Мэллори попытался самортизировать его. И все равно фонарь угодил чуть пониже виска, так что в голове загудело. Спустя несколько мгновений капитан с усилием поднялся. Вся правая щека горела словно в огне, все перед глазами поплыло.
– Мы ведем честную игру! – тяжело дышал офицер, едва сдерживая ярость. – Женевскую конвенцию соблюдаем. Но конвенция распространяется на солдат, а не на подлых убийц и шпионов…
– Мы не шпионы! – оборвал немца Мэллори. Голова у него раскалывалась на части.
– Почему ж вы тогда не в форме? – требовательно спросил офицер. – Повторяю, вы шпионы. Мерзкие убийцы, которые наносят удар в спину и режут людям глотки! – голос немца дрожал от гнева. Возмущение его было неподдельным.
– Режут глотки? – недоумевающе спросил Мэллори. – О чем вы, черт побери?
– Моего вестового зарезали. Совсем мальчишку. Он был даже не вооружен. Всего час назад мы нашли его с перерезанным горлом. Да что с вами разговаривать! – Немец умолк, увидев двух человек, поднимающихся по лощине. Постояв мгновение, проклиная судьбу, по милости которой пути несчастного посыльного и Панаиса пересеклись – кроме него сделать это некому, – Мэллори проследил за взглядом офицера. Напрягая зрение, он рассмотрел согнутую фигуру, бесцеремонно подталкиваемую немцем, вооруженным винтовкой с примкнутым штыком. Капитан облегченно вздохнул. Левая щека Брауна покрыта запекшейся кровью, которая сочилась из раны чуть выше виска. Но в остальном он цел и невредим.
– Вот и превосходно! Всем сесть на снег! – Кивнув в сторону пленных, офицер приказал солдатам: – Связать им руки!
– Уж не расстреливать ли нас собираетесь? – Спокойно спросил Мэллори. Крайне важно знать, какова их судьба. Понятно, что ничего, кроме смерти, их не ждет. Но хотелось бы умереть стоя, с оружием в руках. Сейчас же сопротивление означало бы самоубийство.
– К сожалению, не сейчас. Мой начальник, гауптман Шкода, желает сам с вами познакомиться. Думаю, для вас было бы лучше, если б я вас сам расстрелял. Но я ещё подчиняюсь и герру коменданту, начальнику гарнизона крепости и острова Навароне. – Немец насмешливо улыбнулся. – Небольшая отсрочка, англичанин. Не успеет солнце зайти, как вы будете болтаться под перекладиной. У нас на острове Навароне расправа с шпионами коротка.
– Но послушайте, герр гауптман! – умоляюще вскинул руки Андреа, сделав шаг вперед, но тут же застыл на месте. В грудь ему уперлись дула двух винтовок.
– Я не гауптман, а обер-лейтенант, – поправил офицер грека. – Обер-лейтенант Турциг к вашим услугам. Что тебе надо, толстяк? – спросил он пренебрежительно.
– Вы говорите: шпионы! А я не шпион! – торопливо, словно боясь, что не успеет выговориться, начал Андрей. – Ей-богу, никакой я не шпион! Я не из ихней компании. – Глаза его были выпучены, губы беззвучно шевелились после каждой с трудом произнесенной фразы. – Я всего лишь грек. Простой бедный грек. Меня силой увели с собой, заставили служить у них переводчиком. Клянусь, господин обер-лейтенант. Чтоб мне провалиться на месте!
– Ах ты, желтая образина! – прошипел Миллер, но тотчас застонал от боли; удар приклада пришелся по спине немного выше почек. Споткнувшись, капрал упал на четвереньки. Только сейчас до него дошло, что Андреа ломает комедию. Ведь стоило бы Кейту Мэллори произнести несколько слов по-гречески, как немцу стало бы ясно, что толстяк лжет. Янки погрозил греку кулаком, делая вид, что страшно разгневан. – Ах ты, двуличный продажный туземец! Сволочь поганая, я тебе сейчас… – Тяжелый горный ботинок угодил янки чуть не в самое ухо.
Мэллори молчал, даже не посмотрев на капрала. Беспомощно сжав кулаки и стиснув зубы, он прищуренными глазами свирепо смотрел на Андреа. Понимая, что немец наблюдает за ним, новозеландец решил подыгрывать товарищу. Он ещё не разгадал игру Андреа, но был полон решимости идти с ним до конца.
– Ах вот как! – задумчиво проговорил Турциг. – Шайка на глазах разваливается. – Мэллори почудилась нотка сомнения в голосе Турцига, но тот продолжал: – Ничего не попишешь, толстяк. Ты сам решил свою судьбу, связавшись с этими убийцами. Как говорится, кто с ворами попадется, и для того веревка найдется. – Окинув равнодушным взглядом тучного грека, офицер прибавил: – Но виселицу тебе подберем попрочнее.
– Нет, нет, нет! – взвизгнул Андреа. – Вы должны мне верить. Я не из их компании. Господин обер-лейтенант. Богом клянусь, я не из их компании, – твердил Андреа, ломая руки. Лунообразное лицо его страдальчески исказилось: – Почему я должен безвинно умереть? Я не хотел с ними идти. Я ведь не боец, господин обер-лейтенант!
– Вижу, – сухо заметил Турциг. – Вижу, что не боец. Гигантская груда дрожащего студня, обтянутая шкурой. И каждый дюйм этой шкуры тебе дороже всего на свете. – Посмотрев на Мэллори и Миллера, все ещё лежащего, уткнувшись лицом в снег, офицер проронил: – Ну и помощничка нашли себе твои друзья.
– Я вам все расскажу, господин обер-лейтенант! Я вам все расскажу! – настойчиво твердил Андреа, увидев тень сомнения на лице немца. – Я совсем не сторонник союзников… Я вам это докажу… И вы тогда…
– Ах ты, иуда проклятый! – попытался броситься на грека Мэллори, но в ту же секунду два коренастых солдата схватили его за руки и вывернули их назад. Он попытался вырваться, но вскоре затих. Недобрым взглядом посмотрев на Андреа, прибавил: – Попробуй только вякни. Не доживешь и до…
– Молчать! – ледяным тоном скомандовал Турциг. – Надоела мне ваша грызня. Еще слово, и окажешься на снегу рядом со своим другом. – Посмотрев молча на Мэллори, немец перевел взгляд на грузного грека. – Я ничего не обещаю. Но выслушаю тебя, – добавил он, не скрывая антипатии.
– Вы уж сами решайте, – произнес Андреа с облегчением, к которому примешивались желание угодить, надежда и нотка самоуверенности. Помолчав для вящего эффекта, грек театральным жестом показал на Мэллори, Миллера и Брауна. – Это не простые солдаты. Они из отряда особого назначения, который находится под началом Джеллико!
– Расскажи мне что-нибудь поинтереснее. Об этом я и сам догадался, – рыкнул Турциг. – Этот английский аристократ сидит у нас в печенках. Если тебе нечего больше сообщить мне, толстяк…
– Погодите! – вскинул руку Андреа. – Это не простые десантники. Это отборные бойцы, диверсионная группа, как они себя называют. В воскресенье ночью их доставили на самолете из Александрии в Кастельроссо. Той же ночью они отплыли из Кастельроссо на моторной лодке.
– На торпедном катере, – поправил его Турциг. – Это нам уже известно. Продолжай.
– Известно! Но каким образом?..
– Неважно. Выкладывай дальше.
– Конечно, конечно, господин обер-лейтенант, – подавив вздох облегчения, произнес Андреа. Пронесло, слава Богу. Николаи, конечно, предупредил немцев, но не счел нужным указать на присутствие в группе рослого грека. Да и то сказать, зачем было лазутчику предупреждать о нем особо? Но если бы он это сделал, то их песенка была бы спета. – Торпедный катер высадил их на каких-то островах севернее Родоса. Где именно, не знаю, они украли каик, прошли на нем вдоль турецкого берега. Там им попался немецкий сторожевой катер. Они его потопили… – Андреа помолчал, чтобы произвести впечатление. – Я рыбачил на своей лодке меньше чем в полумиле от них.
– Как им удалось потопить такое большое судно? – подавшись вперед, спросил немец. Странное дело, Турциг не сомневался, что катер потоплен.
– Они притворились безобидными рыбаками. Вроде меня. Перед этим немцы задержали меня, осмотрели лодку и отпустили, – убедительно соврал Андреа. – Ваш сторожевик подошел к их посудине. Совсем близко подошел. Тут с обоих судов затрещали автоматы, в катер полетели две коробки. Наверное, они угодили в машинный отсек. Бах-х! – вскинул вверх руки Анд – реа. – И готово!
– А мы-то думали… – проронил Турциг. – Ладно, продолжай.
– Что вы думали, господин обер-лейтенант? – спросил грек. Глаза Турцига сузились, и Андреа поспешно продолжал: – Ихнего переводчика убили во время перестрелки. Не заметив ловушки, я заговорил по-английски: я несколько лет жил на Кипре. Силой затащили меня на свой каик, а сыновей отпустили на моей лодке.
– А зачем им переводчик? – подозрительно спросил Турцнг. – Многие английские офицеры говорят по-гречески.
Первым проснулся Андреа. Те клетки мозга, которые постоянно бодрствуют, зарегистрировали посторонние звуки; грек мгновенно поднялся на локтях и схватил заряженный автомат, стоявший на боевом взводе. Но белый сноп света, вспоровший темноту, ослепил его, и сжимавшая ложу рука застыла прежде, чем раздалась отрывистая команда.
– Всем лежать! – проговорил человек с фонарем на безукоризненном, с почти незаметным акцентом, английском языке. В ледяном голосе прозвучала угроза. – Кто двинется с места, будет убит!
Вспыхнул ещё один фонарь и еще. В пещере стало светло как днем. Сна у Мэллори ни в одном глазу. Он лежал неподвижно, щурясь от ярких лучей. Бледное их отражение освещало нечеткие силуэты автоматчиков.
– Руки за голову, спиной к стене! – властно произнес немец. – Всмотритесь в них хорошенько, унтер-офицер. – Это был уже не приказ, а предложение, но ни луч фонаря, ни ствол автомата не колыхнулись. – Спокойны, как манекены, даже бровью не повели! Опасный народ, унтер-офицер. Англичане умеют готовить головорезов!
Почти осязаемое чувство горечи охватило Мэллори. Он ощущал его на вкус. На мгновение потеряв над собой контроль, он представил себе, что вот-вот должно случиться. Но тут же усилием воли отбросил эту мысль. Нужно думать о настоящем! Еще не все потеряно, если с ними Андреа. Любопытно, заметил ли, услышал ли немцев Кейси и что с ним. Капитан хотел было справиться о нем, но в последнюю минуту спохватился: а вдруг тот на свободе.
– Как вам удалось нас отыскать? – спокойно спросил он.
– Только неумные люди жгут можжевельник, – презрительно ответил офицер. – Мы целый день и почти всю ночь находились на горе Костос. Этот запах почуял бы и мертвец.
– На горе Костос? – недоверчиво покачал головой Миллер. – Каким это вас образом…
– Хватит разговаривать! – оборвал его офицер и, обернувшись, приказал кому-то по-немецки: – Сорвать брезент! Прикройте нас с обеих сторон. – Снова повернувшись к обитателям пещеры, он почти незаметным движением руки показал в сторону устья: – Вы, трое! Выходить, живо! Да не вздумайте валять дурака. Мои солдаты только и ждут предлога, чтобы пристрелить вас, гнусных убийц! – со злобой и ненавистью в голосе добавил немец.
С трудом, по-прежнему держа руки на затылке, все трое поднялись на ноги. Едва Мэллори сделал один шаг, как немец скомандовал:
– Стоять! – Ткнув лучом фонаря в лежащего без сознания Стивенса, нетерпеливым тоном приказал греку: – Ну-ка, в сторону! Кто таков? – спросил он затем.
– Вам его нечего опасаться, – спокойно произнес Мэллори. – Этот человек из нашей группы, он получил тяжелое увечье. Он при смерти.
– Сейчас выясним, – сухо ответил офицер. – Отойти в глубь пещеры! – Подождав, пока все трое, перешагнув через Стивенса, удалятся, немец сменил автомат на пистолет. Опустившись на колени, так, чтобы не мешать, в случае нужды, ведению огня, офицер стал осторожно приближаться к раненому, держа в одной руке фонарь, в другой – пистолет. За ним по пятам двигались два автоматчика. Действия их были столь четки и согласованны, что Мэллори пал духом.
Протянув вперед руку с пистолетом, офицер резким движением сорвал с юноши одеяло. Тот дрогнул всем телом, застонав от боли, и замотал головой. Офицер наклонился к раненому. В свете фонаря видны были правильные волевые черты его лица и прядь белокурых волос. Кинув беглый взгляд на похудевшее, искаженное страданием лицо Стивенса, посмотрев на его изувеченную ногу, немец сморщил нос: до него донесся гангренозный запах. Аккуратно закрыв раненого, офицер снова присел на корточки.
– Вы не лжете, – произнес он негромко. – Мы не варвары. Мы не сводим счеты с умирающими. Оставьте его здесь. – Поднявшись на ноги, немец стал медленно пятиться. – Остальным выйти.
Снег перестал, на предрассветном небе замерцали звезды. Ветер ослаб, и температура заметно повысилась. К полудню почти весь снег растает.
Мэллори как бы нехотя оглянулся. Кейси Брауна нигде не видно. Добрый признак. Для участия в операции главстаршину Брауна рекомендовали очень большие чины. Два ряда орденских колодок, заслуженных им по праву, хотя он никогда их не носил, свидетельствовали о его отваге. Он проявил себя как опытный и умелый боец, участвуя в партизанских действиях. В руке у него автомат. Скорее бы Кейси появился… Словно прочитав его мысли, немец насмешливо спросил:
– Уж не часового ли ищете? Не бойтесь, англичанин. Он неподалеку, спит на посту. Причем очень крепким сном.
– Вы его убили? – до боли сжал кулаки Мэллори. Немецкий офицер безразлично пожал плечами.
– Точно не знаю. А получилось все очень просто. Один из моих солдат лежал в лощине и стонал. Даже меня разжалобил. Попавшись на крючок, ваш лопух вздумал выяснять, в чем дело. А чуть повыше притаился ещё один мой солдат, держа автомат за ствол. Палица получилась на славу, уверяю…
Медленно разжав кулаки, капитан уныло смотрел на убегавшую вниз лощину. Кейси должен был попасться на удочку. Не желая выставлять себя на посмешище снова, он решил посмотреть, что произошло. Но, может, Кейси действительно слышал тогда посторонний звук. Правда, Панаис не похож на человека, который может ошибаться, да и у Андреа никогда не было проколов. Мэллори снова обернулся к офицеру.
– А куда вы нас ведете?
– В Маргариту. Но сначала нужно решить одну проблему. – Немец оказался одного с ним роста. В левой руке пистолет, на правой болтается фонарь. – У меня к вам пустяковый вопрос, англичанин. Где взрывчатка? – последние слова офицер чуть ли не выплюнул.
– Взрывчатка? – недоуменно нахмурил брови Мэллори. – Какая ещё взрывчатка? – с глупым видом спросил он, но в ту же секунду отшатнулся и упал на землю. Описав дугу, тяжелый фонарь с размаху опустился. Удар пришелся по правой скуле. Качая, как пьяный, головой, капитан с трудом встал на ноги.
– Взрывчатка, – произнес ласковым голосом немец, поигрывая фонарем. – Я вас спрашиваю, где взрывчатка?
– Не понимаю, о чем вы там толкуете, – ответил Мэллори. Выплюнув сломанный зуб, вытер с разбитых губ кровь. – Так-то вы обращаетесь с военнопленными, – презрительно проронил он.
– Молчать!
И снова удар. На этот раз Мэллори попытался самортизировать его. И все равно фонарь угодил чуть пониже виска, так что в голове загудело. Спустя несколько мгновений капитан с усилием поднялся. Вся правая щека горела словно в огне, все перед глазами поплыло.
– Мы ведем честную игру! – тяжело дышал офицер, едва сдерживая ярость. – Женевскую конвенцию соблюдаем. Но конвенция распространяется на солдат, а не на подлых убийц и шпионов…
– Мы не шпионы! – оборвал немца Мэллори. Голова у него раскалывалась на части.
– Почему ж вы тогда не в форме? – требовательно спросил офицер. – Повторяю, вы шпионы. Мерзкие убийцы, которые наносят удар в спину и режут людям глотки! – голос немца дрожал от гнева. Возмущение его было неподдельным.
– Режут глотки? – недоумевающе спросил Мэллори. – О чем вы, черт побери?
– Моего вестового зарезали. Совсем мальчишку. Он был даже не вооружен. Всего час назад мы нашли его с перерезанным горлом. Да что с вами разговаривать! – Немец умолк, увидев двух человек, поднимающихся по лощине. Постояв мгновение, проклиная судьбу, по милости которой пути несчастного посыльного и Панаиса пересеклись – кроме него сделать это некому, – Мэллори проследил за взглядом офицера. Напрягая зрение, он рассмотрел согнутую фигуру, бесцеремонно подталкиваемую немцем, вооруженным винтовкой с примкнутым штыком. Капитан облегченно вздохнул. Левая щека Брауна покрыта запекшейся кровью, которая сочилась из раны чуть выше виска. Но в остальном он цел и невредим.
– Вот и превосходно! Всем сесть на снег! – Кивнув в сторону пленных, офицер приказал солдатам: – Связать им руки!
– Уж не расстреливать ли нас собираетесь? – Спокойно спросил Мэллори. Крайне важно знать, какова их судьба. Понятно, что ничего, кроме смерти, их не ждет. Но хотелось бы умереть стоя, с оружием в руках. Сейчас же сопротивление означало бы самоубийство.
– К сожалению, не сейчас. Мой начальник, гауптман Шкода, желает сам с вами познакомиться. Думаю, для вас было бы лучше, если б я вас сам расстрелял. Но я ещё подчиняюсь и герру коменданту, начальнику гарнизона крепости и острова Навароне. – Немец насмешливо улыбнулся. – Небольшая отсрочка, англичанин. Не успеет солнце зайти, как вы будете болтаться под перекладиной. У нас на острове Навароне расправа с шпионами коротка.
– Но послушайте, герр гауптман! – умоляюще вскинул руки Андреа, сделав шаг вперед, но тут же застыл на месте. В грудь ему уперлись дула двух винтовок.
– Я не гауптман, а обер-лейтенант, – поправил офицер грека. – Обер-лейтенант Турциг к вашим услугам. Что тебе надо, толстяк? – спросил он пренебрежительно.
– Вы говорите: шпионы! А я не шпион! – торопливо, словно боясь, что не успеет выговориться, начал Андрей. – Ей-богу, никакой я не шпион! Я не из ихней компании. – Глаза его были выпучены, губы беззвучно шевелились после каждой с трудом произнесенной фразы. – Я всего лишь грек. Простой бедный грек. Меня силой увели с собой, заставили служить у них переводчиком. Клянусь, господин обер-лейтенант. Чтоб мне провалиться на месте!
– Ах ты, желтая образина! – прошипел Миллер, но тотчас застонал от боли; удар приклада пришелся по спине немного выше почек. Споткнувшись, капрал упал на четвереньки. Только сейчас до него дошло, что Андреа ломает комедию. Ведь стоило бы Кейту Мэллори произнести несколько слов по-гречески, как немцу стало бы ясно, что толстяк лжет. Янки погрозил греку кулаком, делая вид, что страшно разгневан. – Ах ты, двуличный продажный туземец! Сволочь поганая, я тебе сейчас… – Тяжелый горный ботинок угодил янки чуть не в самое ухо.
Мэллори молчал, даже не посмотрев на капрала. Беспомощно сжав кулаки и стиснув зубы, он прищуренными глазами свирепо смотрел на Андреа. Понимая, что немец наблюдает за ним, новозеландец решил подыгрывать товарищу. Он ещё не разгадал игру Андреа, но был полон решимости идти с ним до конца.
– Ах вот как! – задумчиво проговорил Турциг. – Шайка на глазах разваливается. – Мэллори почудилась нотка сомнения в голосе Турцига, но тот продолжал: – Ничего не попишешь, толстяк. Ты сам решил свою судьбу, связавшись с этими убийцами. Как говорится, кто с ворами попадется, и для того веревка найдется. – Окинув равнодушным взглядом тучного грека, офицер прибавил: – Но виселицу тебе подберем попрочнее.
– Нет, нет, нет! – взвизгнул Андреа. – Вы должны мне верить. Я не из их компании. Господин обер-лейтенант. Богом клянусь, я не из их компании, – твердил Андреа, ломая руки. Лунообразное лицо его страдальчески исказилось: – Почему я должен безвинно умереть? Я не хотел с ними идти. Я ведь не боец, господин обер-лейтенант!
– Вижу, – сухо заметил Турциг. – Вижу, что не боец. Гигантская груда дрожащего студня, обтянутая шкурой. И каждый дюйм этой шкуры тебе дороже всего на свете. – Посмотрев на Мэллори и Миллера, все ещё лежащего, уткнувшись лицом в снег, офицер проронил: – Ну и помощничка нашли себе твои друзья.
– Я вам все расскажу, господин обер-лейтенант! Я вам все расскажу! – настойчиво твердил Андреа, увидев тень сомнения на лице немца. – Я совсем не сторонник союзников… Я вам это докажу… И вы тогда…
– Ах ты, иуда проклятый! – попытался броситься на грека Мэллори, но в ту же секунду два коренастых солдата схватили его за руки и вывернули их назад. Он попытался вырваться, но вскоре затих. Недобрым взглядом посмотрев на Андреа, прибавил: – Попробуй только вякни. Не доживешь и до…
– Молчать! – ледяным тоном скомандовал Турциг. – Надоела мне ваша грызня. Еще слово, и окажешься на снегу рядом со своим другом. – Посмотрев молча на Мэллори, немец перевел взгляд на грузного грека. – Я ничего не обещаю. Но выслушаю тебя, – добавил он, не скрывая антипатии.
– Вы уж сами решайте, – произнес Андреа с облегчением, к которому примешивались желание угодить, надежда и нотка самоуверенности. Помолчав для вящего эффекта, грек театральным жестом показал на Мэллори, Миллера и Брауна. – Это не простые солдаты. Они из отряда особого назначения, который находится под началом Джеллико!
– Расскажи мне что-нибудь поинтереснее. Об этом я и сам догадался, – рыкнул Турциг. – Этот английский аристократ сидит у нас в печенках. Если тебе нечего больше сообщить мне, толстяк…
– Погодите! – вскинул руку Андреа. – Это не простые десантники. Это отборные бойцы, диверсионная группа, как они себя называют. В воскресенье ночью их доставили на самолете из Александрии в Кастельроссо. Той же ночью они отплыли из Кастельроссо на моторной лодке.
– На торпедном катере, – поправил его Турциг. – Это нам уже известно. Продолжай.
– Известно! Но каким образом?..
– Неважно. Выкладывай дальше.
– Конечно, конечно, господин обер-лейтенант, – подавив вздох облегчения, произнес Андреа. Пронесло, слава Богу. Николаи, конечно, предупредил немцев, но не счел нужным указать на присутствие в группе рослого грека. Да и то сказать, зачем было лазутчику предупреждать о нем особо? Но если бы он это сделал, то их песенка была бы спета. – Торпедный катер высадил их на каких-то островах севернее Родоса. Где именно, не знаю, они украли каик, прошли на нем вдоль турецкого берега. Там им попался немецкий сторожевой катер. Они его потопили… – Андреа помолчал, чтобы произвести впечатление. – Я рыбачил на своей лодке меньше чем в полумиле от них.
– Как им удалось потопить такое большое судно? – подавшись вперед, спросил немец. Странное дело, Турциг не сомневался, что катер потоплен.
– Они притворились безобидными рыбаками. Вроде меня. Перед этим немцы задержали меня, осмотрели лодку и отпустили, – убедительно соврал Андреа. – Ваш сторожевик подошел к их посудине. Совсем близко подошел. Тут с обоих судов затрещали автоматы, в катер полетели две коробки. Наверное, они угодили в машинный отсек. Бах-х! – вскинул вверх руки Анд – реа. – И готово!
– А мы-то думали… – проронил Турциг. – Ладно, продолжай.
– Что вы думали, господин обер-лейтенант? – спросил грек. Глаза Турцига сузились, и Андреа поспешно продолжал: – Ихнего переводчика убили во время перестрелки. Не заметив ловушки, я заговорил по-английски: я несколько лет жил на Кипре. Силой затащили меня на свой каик, а сыновей отпустили на моей лодке.
– А зачем им переводчик? – подозрительно спросил Турцнг. – Многие английские офицеры говорят по-гречески.